Энциклопедия глубинной психологии. Новые направления в психоанализе. Психоанализ общества. Психоаналитическое движение. Психоанализ в Восточной Европе

TIEFENPSYCHOLOGIE BAND ZWEI

Neue Wege der Psychoanalyse Psychoanalyse der Gesellschaft Die psychoanalytische Bewegung

Kindler Verlag

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ГЛУБИННОЙ ПСИХОЛОГИИ ТОМ ВТОРОЙ

II Новые направления в психоанализе Психоанализ общества Психоаналитическое движение Психоанализ в Восточной Европе

Cogito — MGM Москва 2001

УДК 1 5 9 . 9 6 4 Э68

Э 68

Энциклопедия глубинной психологии. T. И. Н о в ы е направления в психоанализе. П с и х о а н а л и з о б щ е с т в а . Психо­ а н а л и т и ч е с к о е д в и ж е н и е . П с и х о а н а л и з в Восточной Европе. П е р . с нем. / Общ. ред. А. М. Боковикова. — М., «Когито-Центр», МГМ, 2 0 0 1 . — 7 5 2 с. УДК 159.964 Н а с т о я щ е е издание является составной частью 15-томной энциклопедии «Психология в 2 0 - м столетии», выпущенной в 1 9 7 6 — 1 9 8 2 гг. издательством Kindler. Второй т о м уникального научного издания «Энциклопедия глубинной пси­ хологии» о с в е щ а е т историю развития психоаналитической теории и прак­ т и к и в Европе, Азии и Америке.

© Kindler Verlag AG, Z u r i c h 1 9 7 6 , 1 9 7 7 © «Когито-Центр». Оформление, 2 0 0 1 © МГ М е н е д ж м е н т 1 9 9 8

ISBN ISBN ISBN ISBN

5-89353-034-9 5-89837-004-8 5-89837-00103 3-407-83040-8

(т. 2, И з д а т е л ь с т в о « К о г и т о - Ц е н т р » ) (т. 2, М Г М е н е д ж м е н т ) (рус.) (нем.)

Содержание НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ПСИХОАНАЛИЗЕ

1

О НОВОМ ПОНИМАНИИ ШИЗОФРЕНИЧЕСКИХ ПСИХОЗОВ 3

Вольфганг Бистер ПРАВОНАРУШИТЕЛИ И ВОЗМОЖНОСТИ ИХ ТЕРАПИИ Карл Клювер

26

О ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОМ ПОНИМАНИИ ЮНОШЕСКОЙ ДИССОЦИАЛЬНОСТИ, ЕЕ ТЕРАПИИ И ПРОФИЛАКТИКЕ Агипер Шюпп

61

ВКЛАД ПСИХОАНАЛИЗА В ПРОБЛЕМУ СУИЦИДА Хаинц Хензелер

88

ПРОБЛЕМА НАРКОМАНИИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОВРЕМЕННОГО ПСИХОАНАЛИЗА Эрнст Аюрссен

ЮЗ

ПСИХИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ МАЛЕНЬКОГО РЕБЕНКА С ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ Йохен Шторк

134

ВРОЖДЕННЫЕ ДЕФЕКТЫ. ВЛИЯНИЕ КОНГЕНИТАЛЬНОЙ И ПЕРИНАТАЛЬНОЙ УТРАТЫ ОРГАНОВ ЧУВСТВ НА РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ Аэвид А. Фридмэн

199

ВКЛАД ПСИХОАНАЛИЗА В ПСИХОСОМАТИЧЕСКУЮ МЕДИЦИНУ 225

Ян Бастиаанс ПСИХОАНАЛИЗ ОБЩЕСТВА

261

КРИТИКА ФРЕЙДОМ ОБЩЕСТВА, КУЛЬТУРЫ И РЕЛИГИИ Франц Шледерер

263

МАРКСИЗМ И ПСИХОАНАЛИЗ Эрнст Федерн

304

ВКЛАД ПСИХОАНАЛИЗА В СОЦИАЛЬНУЮ ПСИХОЛОГИЮ Эделътруд Майстерманн-Зеегер

326

АНАЛИТИЧЕСКИЕ ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Фердинанд К. И. фон Боксберг

372

ГРУППОВЫЕ СВОЙСТВА ПСИХИЧЕСКОГО АППАРАТА Аитер Олъмайер

402

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

413

ПСИХОАНАЛИЗ В ГЕРМАНИИ Герхард Метце (послесловие Китера Айке)

415

V

ПСИХОАНАЛИЗ В АВСТРИИ 450

Вильгельм Солмс-Рёдельгейм ПСИХОАНАЛИЗ В ШВЕЙЦАРИИ Ганс X. Вальзер

462

ПСИХОАНАЛИЗ В США Ульрике Май

491

ПСИХОАНАЛИЗ В Л А Т И Н С К О Й АМЕРИКЕ фидиас Цесио

536

ПСИХОАНАЛИЗ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ 550

Кристофер Дэйр ПСИХОАНАЛИЗ В СКАНДИНАВИИ

558

Найджел Мур ПСИХОАНАЛИЗ ВО ФРАНЦИИ Робер и Ильзе Варанд

586

ПСИХОАНАЛИЗ В НИДЕРЛАНДАХ Й. Спанйаард и Р. У. Меккинг

640

ПСИХОАНАЛИЗ В ИТАЛИИ Эугенио Гаддини

657

ПСИХОАНАЛИЗ В ИЗРАИЛЕ Эрих

Тумб

ель

ПСИХОАНАЛИЗ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ

674 687

ПСИХОАНАЛИЗ В ВЕНГРИИ Янош Паал

690

ПСИХОАНАЛИЗ В РУМЫНИИ Янош Паал

705

ПСИХОАНАЛИЗ В ПОЛЬШЕ 707

Ян Малевски ПСИХОАНАЛИЗ В ЧЕХОСЛОВАКИИ

709

Рене Фишер ПСИХОАНАЛИЗ В РОССИИ Рене и Евгения Фишер

713

ПСИХОАНАЛИЗ В ЮГОСЛАВИИ Иван Малкович

717

ПРИЛОЖЕНИЕ

721

авторы

723

и м е н н о й указатель

726

предметный указатель

735

VI

НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В ПСИХОАНАЛИЗЕ

О НОВОМ ПОНИМАНИИ ШИЗОФРЕНИЧЕСКИХ ПСИХОЗОВ Вольфганг Бистер

ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМАТИКУ

Обсуждая вопрос о вкладе психоанализа в создание новой концепции шизофре­ нических психозов, прежде всего следует вспомнить о том, что встреча психоанализа и психиатрии произошла в период первых психоаналитических открытий Фрейда. Тогда в результате длительных исследований Крепелин разработал систематику пси­ хиатрических заболеваний, в к о т о р о й прочное м е с т о занимал п с и х о з « d e m e n t i a praecox». В 1 9 1 1 году Э. Блейлер расширил это название болезни до «группы шизо­ френии», учитывая то, что психозы, составляющие отдельную клиническую группу, могут возникать не только в ранние (praecox), но и в более поздние периоды жизни, что они различаются по проявлениям и характеру течения и не всегда приводят к деменции. Т е р м и н о м «шизофренический» Блейлер обозначает одно из в а ж н е й ш и х прояв­ лений болезни: расщепление и разделение различных психических функций, относя­ щихся к Я, прежде всего мышления, чувств и воли. Кроме того, в своей теории ши­ зофрении Блейлер использовал отдельные психоаналитические данные, после чего совместно с К. Г. Ю н г о м (Bleuler, J u n g 1 9 0 8 ) описал ряд с и м п т о м о в шизофрении, в частности бредовые идеи и галлюцинации, как в той или иной м е р е неудачные по­ пытки приспособления, о которых м о ж н о судить на основе душевного состояния, и свел их к аффективным психическим комплексам. В качестве вторичных симпто­ мов он отличает их от первичных, то есть от тех, что «непосредственно вызывают» процесс болезни. Т е м с а м ы м заложенная Крепелином клиническая психиатрия и пси­ хоанализ, изучающий мотивационную систему и бессознательные психические про­ цессы, в с в о е м развитии пошли по р а з н ы м путям, а потому еще в 1 9 5 3 году Цутт го­ ворил о незыблемости противоположных позиций Крепелина и Фрейда. Что касается проблемы шизофрении, то эта противоположность и по сей день проявляется в следующей отчасти альтернативной постановке вопросов, ответ на ко­ торые нельзя дать без учета исходных позиций соответствующих исследовательских направлений: 1. Являются ли шизофренические психозы следствиями пока еще неизвестного физического недуга, в большинстве случаев ведущего к процессуально обусловленно­ му Дефекту? Ученые во всем мире до сих пор не могут однозначно объяснить тот факт, что, несмотря на значительные успехи фармакологического лечения, этиология этой олезни по-прежнему не ясна. Или, быть м о ж е т , в случае шизофрении речь идет о ду­ шевно-психических нарушениях, возникновение, текущее и конечное с о с т о я н и е

3

которых м о ж н о в достаточной мере объяснить, исходя из процессов, понимаемых психологически, причем основную ориентацию — в соответствии с темой данной ста­ тьи — призван дать психоанализ? 2. Свидетельствует ли часто наблюдаемое «скопление» шизофренических психо­ зов в одной с е м ь е о преобладающей роли специфической наследственности в их воз­ никновении? Или же наследуется неспецифическая диспозиция? Э т о подтверждает­ ся м н о г о л е т н и м и исследованиями Манфреда Блейлера ( B l e u l e r 1 9 7 2 ) биографий больных и их семей. Или, быть м о ж е т , речь идет т а к ж е о «псевдонаследовании», ког­ да изначальные взаимные влияния родственников во м н о г о м определяют последую­ щее возникновение психоза у одного из членов семьи? В а ж н ы й вклад в прояснение этого комплекса вопросов внесли современные ис­ следования близнецов, которые, в частности, показали, что сходство близнецов с точ­ ки зрения проявления у них шизофренических психозов хотя и является более выра­ ж е н н ы м у однояйцевых близнецов, чем у двуяйцевых, однако оно не столь велико, как предполагалось. Обсуждение результатов генетических исследований выходит за рам­ ки данной статьи. Изучение наследственности показывает, что явную шизофрению нельзя объяснять одной только наследственностью, что альтернативная постановка вопроса «Наследственность или среда?» сегодня устарела и что генетическая и пси­ х о д и н а м и ч е с к а я к о н ц е п ц и и д о л ж н ы дополнять друг друга ( Z e r b i n - R ü d i n 1 9 7 1 ,

Rosenthal 1 9 7 1 ) . 3. Наконец, следует упомянуть еще один спорный подход к проблеме шизофре­ нии, который на протяжении десятилетий преобладал в дискуссиях и разделял пси­ хоаналитиков и психиатров. Недавно эта т е м а вновь была поднята П о л е н о м ( P o h l e n 1 9 7 2 ) , обсуждавшим вслед за Я с п е р с о м (Jaspers 1 9 1 3 ) способность к вчувствованию во внутренний м и р другого человека в аспекте понимания интерсубъективных про­ цессов. Э т и м к а ж у щ и м с я сегодня произвольным разграничением на «вчувствующихся» и «невчувствующихся» Я с п е р с действительно хотел отделить «шизофреническую 1 душевную ж и з н ь » от «естественной» и вслед за Дильтеем ( D i l t h e y 1 8 9 4 ) строго раз­ граничить рациональное и интуитивное понимание душевных процессов от объясне­ ния причинных взаимосвязей. Э т о р о к о в ы м образом повлияло на клинико-психиатрические исследования, поскольку односторонне выдвигалось требование исследовать причинные взаимосвязи при шизофрении как органической болезни и не стоял во­ прос об узко ограниченном процессе понимания, который сделал своей задачей пси­ хоанализ. М о ж н о смело утверждать, что современные учебники психиатрии и не дают об­ стоятельного обсуждения этих понятийных предпосылок, и не побуждают учащихся сделать эмпатическое понимание масштабом для ориентации в психопатологии и для клинической диагностики. «Степень понимания м о ж е т возрастать с опытом», — ла­ _ конично высказываются Шульте и Тёлле (Schulte, T o l l e 1 9 7 1 , 5 6 ) . «Первоначально понимание относилось к сознательной душевной жизни, но оно м о ж е т быть расши­ рено и углублено благодаря прояснению бессознательного». В э т о м замечании содер­ ж и т с я указание на изменчивость душевного понимания и вместе с т е м на метод ра­ боты психоаналитика, который постоянно расширяет горизонт своего понимания, учитывая то, что уже постигнуто в процессе лечения, историю жизни и окружение па­ циента, а потому классическая психопатологическая преграда «неспособности вчув­ ствоваться» перестает для него существовать. Отмечая противоположность позиций психоанализа и психиатрии в отношении к проблеме шизофрении, следует упомянуть подход, составляющий исключение в со­ временной психиатрии, который значительно расширил понимание шизофреничес­ ких психозов. Речь идет о попытках различных исследователей, исходя из представ-

4

лений современных философов и собственного опыта, дать психиатрическому способу мышления антропологическое обоснование. Известный представитель этого направ­ ления Людвиг Бинсвангер, опираясь на онтологию Хайдеггера, описывает шизофре­ ническое болезненное состояние не в рамках таких измерений, как «психическое» и «физическое», «нормальное» и «ненормальное», а в терминах экзистенциального анализа к а к и з м е н е н н о е «бытие в м и р е » . Различные исследования — например, В. Бланкенбурга (Blankenburg 1 9 7 1 ) , M. Босса (Boss 1 9 5 7 ) , Р. Куна ( K u h n 1 9 6 3 ) , X. Кунца ( K u n z 1 9 4 1 ) , А. Шторха (Storch 1 9 6 5 ) , Ю. Вирша (Wyrsch 1 9 4 9 ) , Й. Цутта и К. Куленкампфа ( Z u t t , K u l e n k a m p f f 1 9 5 8 ) — объединяет то, что они помогли преодолеть предрассудки классической психопатологии и углубили понимание отношения боль­ ного шизофренией к миру — своему собственному и окружающему, — который он воспринимает как в той или иной м е р е измененный. Ни по комплексности понима­ ния шизофрении, ни по воздействию на терапевтическое обращение с больными ши­ зофренией эти исследования не превзошли психоанализ. Но они в значительной мере способствовали с а м о с о з н а н и ю как психиатрии, т а к и психоанализа, что не раз под­ черкивал друживший с 3. Фрейдом Л. Бинсвангер ( B i n s w a n g e r 1 9 5 5 ) ( с м . с т а т ь ю В. Бланкенбурга в т. I V ) .

З И Г М У Н Д ФРЕЙД И ПРОБЛЕМА Ш И З О Ф Р Е Н И И

Н е в о з м о ж н о в полной м е р е представить и оценить работы Фрейда по пробле­ ме шизофрении. Они являются частью постоянно развивавшейся психоаналитичес­ кой теории и проходят через весь психоаналитический труд Фрейда, начиная с пере­ писки с Вильгельмом Флиссом (Freud 1 9 5 0 ) и кончая оставленным н а м в наследство «Очерком о психоанализе» ( 1 9 3 8 ) . П о э т о м у мы м о ж е м обратиться лишь к отдель­ ным наиболее п о к а з а т е л ь н ы м его замечаниям. Кроме того, у Фрейда и м е е т с я мно­ ж е с т в о к о н к р е т н ы х наблюдений, относящихся к проблеме психозов (причем не только в трудах, у ж е с а м и м названием указывающих на нее), к о т о р ы е м о ж е т ис­ пользовать в своей повседневной работе интересующийся психоанализом психиатр. У ж е в « П р о е к т е научной психологии» Фрейд отмечал защитный характер «хро­ нической паранойи». « М о ж н о предположить, что при паранойяльном отношении к вещам, которого нельзя вынести, имеется специфическая психическая диспозиция» ( 1 9 5 0 , 1 1 9 ) , а по поводу различных «защитных психозов» он утверждал, что в случае истерии, невроза навязчивых состояний и паранойи речь идет о «патологических ис­ кажениях нормальных аффективных психических состояний», из к о т о р ы х для пара­ нойи типичной является обида ( т а м ж е , 1 5 7 ) . Н е с м о т р я на то, что Фрейд постоянно указывал на различия психических меха­ низмов неврозов и психозов, его критиковали за равнодушие к диагностическим обо­ значениям. Бойер (Boyer 1 9 6 7 ) объясняет это следующей цитатой из последней ра­ боты Фрейда: «...C научной точки зрения н е в о з м о ж н о п р о в е с т и границу м е ж д у психической нормой и ненормальностью, а потому это различие, несмотря на его практическую важность, имеет лишь конвенциональную ценность» (XVII, 1 2 5 ) . М о ж н о отметить еще одно существенное отличие от классической психопатологии, ам, где Ясперс (Jaspers 1 9 6 3 , 3 3 7 ) ρ д и произвольного порядка классифицировал пси­ хопатологические феномены и упрекал Фрейда в запутанности понятных и причинных взаимосвязей, «считая каждый процесс понятным и осмысленным образом детерми­ нированным», Фрейд наоборот показал различия, выявляя разнообразные мотивационные взаимосвязи и раскрывая внутренние ci t уктуры. Выражая свое отношение к пси­ хиатрии, он утверждал, что психоанализ не противопоставляет себя психиатрии,

5

«как можно было бы подумать, если судить по чуть ли не единодушному мнению пси­ хиатров. Скорее он является глубинной психологией, психологией лишенных сознания процессов в душевной жизни, призванной снабдить психиатрию необходимым фунда­ ментом и помочь ей преодолеть свою нынешнюю ограниченность» (XIII, 227). В этом контексте — имеется в виду, что между методами диагностической клас­ сификации и психоаналитическим, по существу, нет противоречия, — показательна работа Фрейда «О некоторых невротических механизмах при ревности, паранойе и гомосексуальности» ( 1 9 2 2 ) . Общим корнем этих различных форм нарушений яв­ ляется ревность. Но она берет свое начало в соответствии с силой вытеснения на раз­ личных «уровнях или ступенях». «Нормальная или конкурентная ревность» происте­ кает из фрустраций, вызванных эдиповым комплексом или комплексом второго ребенка, «проективная ревность» — из проекции собственной реальной или вообра­ жаемой неверности, которая вытесняется, но видится у других, и, наконец, «маниа­ кальная ревность» — из вытеснения гомосексуальных побуждений, защита от кото­ рых, например у мужчины, выражается формулой: «Это не я его люблю, а она его любит», поскольку мужчина, страдающий манией ревности, как говорит Фрейд в дру­ гом месте, ревнует женщину ко всем мужчинам, «которых он должен пытаться по­ любить» (VIII, 3 0 1 ) . В той ставшей знаменитой психоаналитической интерпретации автобиографии маниакального больного Шребера ( 1 9 0 2 ) , наряду с формулой бреда ревности, Фрейд вывел формулу мании преследования и бреда любви, объяснил отношения между ма­ нией величия, нарциссизмом и регрессией, и уже тогда психоанализ достиг небыва­ лой степени комплексности в понимании проблемы психозов. Этот вклад стал еще более очевидным с развитием психоаналитической кон­ цепции психологии Я, поскольку Фрейд на примере проблемы нарциссизма проде­ монстрировал роль инстинктивных побуждений и переработки конфликта в Я: «Вытеснение... исходит от Я; мы могли бы уточнить: от внимания к себе со стороны Я. Те же самые впечатления, переживания, импульсы, побуждения -желания, которые один человек удовлетворяет или, по крайней мере, сознательно перерабатывает, дру­ гой с возмущением отвергает или подавляет еще до того, как они становятся осознан­ ными». По поводу отличия обоих модусов он заключает «Можно сказать, что один со­ здает для себя идеал, с которым он сверяет свое актуальное Я, тогда как другой обходится без подобных идеальных образований. Со стороны Я построение идеала было бы условием вытеснения» (X, 1 6 0 - 1 6 1 ) . Еще раньше Фрейд отмечал, что для паранойи типичным является множествен­ ное искажение вытесненных упреков и их возвращение в осознанных мыслях (I, 4 0 2 ) . Тогда он говорил еще о «защитных невропсихозах», теперь же подходе по­ зиций психологии Я с отграничением истерии как типичного «невроза переноса» и невроза навязчивых состояний от «нарциссических психоневрозов», то есть пси­ хозов (впоследствии он определял так только меланхолию — XIII, 3 9 0 ) позволил ему прийти к пониманию симптомов шизофрении, а именно возникновения мотивационных взаимосвязей между Я-идеалом, «стражем которого является совесть», и «манией наблюдения» или типичным для шизофрении внутренним голосом, со­ провождающим все действия, в котором в регрессивной и искаженной форме мож­ но узнать критическое влияние родителей и воспитателей, имевшее место в про­ шлом (X, 1 6 2 — 1 6 3 ) . Уже наметившееся здесь становление психоаналитической структурной модели с инстанциями Я, Сверх-Я и Оно позволило Фрейду впоследствии прийти к окончатель­ ным формулировкам, касающимся психозов Я, обязанное своим возникновением раз­ витию отношений с реальным внешни*, миром, в болезненном состоянии, как прави­ ло, вновь сближается с Оно, а «поводом к вспышке психоза служит либо болезненная

6

невыносимость реальности, либо чрезвычайное усиление влечений, что при сопернича­ ющих притязаниях Оно и внешнего мира должно оказывать на Я одинаковое воздей­ ствие» (XVII, 132). Согласно психоаналитической структурной модели, при шизофре­ нических психозах конфликт концентрируется на противостоянии между Я и внешним миром, а при меланхолии — между Я и Сверх-Я (XIII, 390). Чтобы прояснить отношения между историей жизни, рассматриваемой в психо­ анализе в широком контексте, и активными психическими силами, снова процити­ руем Фрейда: «В безумии есть не только свой метод, как уже отмечал поэт, но в нем содержится и часть исторической правды, и мы склонны полагать, что навязчивая вера, которую обнаружи вает безумие, черпает свою силу как раз из подобных инфан­ тильных источников» (XVI, 54). Чтобы избежать превратного понимания мотивационных взаимосвязей при пси­ хозах, необходимо еще раз подчеркнуть комплексность психоаналитической теории. Она выражается в «метапсихологическом изложении» (X, 281 ) упомянутой психоло­ гии бессознательного, которое уже в 1913 году он назвал «завершением психоанали­ тического исследования» (X, 2 8 0 ) , хотя к тому времени метапсихология была разра­ ботана лишь частично. Если исходить из того, что психологические свидетельства в психоанализе следует рассматривать на разных уровнях и во всевозможных взаи­ мосвязях (ср.: Rapaport 1 9 5 9 ) , то тогда можно прийти к пониманию не только мно­ гих бессмысленных проявлений при шизофрении, но и тех трудностей, которые встре­ чаются при попытках коррекционного воздействия. Говоря о проблеме шизофрении, можно сделать следующие основные разграничения: 1. С топической точки зрения ре*:ь идет о различных закономерностях в бессо­ знательном и в системе сознания. Многие высказывания больных шизофренией можно сравнить с процессом сновиде:тия. Измененные мышление и речь больного шизофренией могут иметь признаки бессознательных процессов, например, неце­ ленаправленность хода мыслей, преобладание не однозначных определений, а мно­ гозначных символов, не предметно, а вербально обусловленных взаимосвязей (ср.: Searles 1965). Напоминающее бессознательные процессы мышление называется первичным процессом или первично процессуальным мышлением. Оно противопо­ ложно рациональному, ориентированному на реальность вторичному процессу, 2 близкому к системе сознания и нарушенному при шизофрении . 2. С динамической точки зрения речь идет о воздействии бессознательных сил, выводимых из теории влечений. При психозах имеет место измененный либидинозный катексис восприятий и представлений вплоть до частичной или полной утраты контроля над реальностью при отсутствии объектных катексисов. 3. С экономической точки зрения предпринимается попытка оценить относитель­ ную величину сил, при этом большее внимание уделяется инфантильным источникам удовольствия или неудовольствия по сравнению с более поздними. В качестве приме­ ра следует еще раз указать на различную, по мнению Фрейда, силу вытеснения при ревности и мании ревности (XIII, 193). 4. С генетической точки зрения говорится о важном для любого анализа биогра­ фическом, жизненно-историческом измерении с акцентом на регрессии к состоянию раннедетского развития либидо или на фиксации на травмирующей ситуации. Речь идет о роли вышеупомянутой «исторической правды», которая вновь дает о себе знать в психотических проявлениях и с помощью которой создается новая реальность, сво­ его рода эрзац мира. Фрейд называл бредовое образование в случае Шребера «рекон­ струкцией», «попыткой излечения» посредством работы бреда (VIII, 308). 5. Со структурной точки зрения речь, с одной стороны, идет о позиции изменен­ ного болезнью Я и его отношениях с внешним миром, нарушенных под давлением влечений Оно, с другой стороны, о нарушенных функциях Я, например о недостаточ7

ном различении внешнего и внутреннего или утрате способности защищаться от пси­ хотической регрессии. Необходимо еще раз подчеркнуть, что метапсихологические представления взаимосвязаны, а их применение в случае шизофренических психозов, как, впрочем, и всех других симптомообразований, объясняет их множественную де­ терминацию. В историческом ракурсе топический подход является основой первой фрейдовской.теории влечений. И только появившаяся позднее структурная концеп­ ция побудила его придать большее значение реальности, понимать ее как «действи­ тельно автономную власть» (Laplanche/Pontalis 1 9 6 7 , 4 1 6 ) . Излагая случай Шребера, Фрейд пока еще говорил о регрессии «к полному отка­ зу от объектной любви и возврате к инфантильному аутоэротизму» (VIII, 3 1 4 ) . В сво­ ей последней работе «Очерк о психоанализе» он пишет «Проблема психоза была бы простой и ясной, если бы имел место полный отход Я от реальности. Но, похоже, это происходит лишь в редких случаях, а, быть может, и вообще не бывает» (XVII, 132). На это противоречие указывал Бойер (Boyer 1 9 6 7 ) в связи с фрейдовской техникой лечения двух случаев шизофрении или шизофреноподобных психозов. По его мнению, в этих случаях она была несовершенной, поскольку Фрейд отказался от «классической аналитической техники», что, очевидно, объясняется контрпереносом Фрейда и его представлением о невозможности анализировать психотических больных. В заострен­ ной форме вопрос звучит так: считал ли Фрейд невозможным анализировать психоти­ ческих больных? Он и в самом деле об этом не раз заявлял, потому что не мог справиться с собственным контрпереносом? Это непосредственно подводит к вопросу о возмож­ ности психоаналитического лечения больных шизофренией с фрейдовских позиций. Высказанное Бойером предположение представляет интерес для первого аналитика в мире, который не проходил учебного анализа и который даже сегодня вряд ли бы чтонибудь сказал по этому поводу. Теме «контрперенос», в отличие от темы «перенос», он уделял относительно мало внимания. Широкая дискуссия по поводу контрперено­ са в психоанализе началась уже после Фрейда. Сам Фрейд, однако, не раз указывал, что его утверждение о недоступности анализу психозов не является абсолютным. Так, уже в 1905 году он говорил, что в случае пси­ хозов психоанализ, «по крайней мере в том виде, в котором он проводится сейчас, является непригодным». «Я не исключаю, что при надлежащем изменении метода мы сможем отказаться от этого противопоказания, и тогда можно будет приступить к пси­ хотерапии психозов» (V, 21). В этом же духе он высказывается спустя более чем трид­ цать лет в опубликованной посмертно работе, где он говорит о Я психотика, едва ли способном соблюдать договор о лечении. «Очень скоро мы сами и предлагаемая нами помощь становятся частями внешнего мира, которые больше ничего для него не зна­ чат. Т е м самым мы понимаем, что должны отказаться от попыток осуществить наш лечебный план с психотиком. Возможно, отказаться навсегда, возможно, лишь на ка­ — кое-то время, пока мы не найдем более пригодный для него план» (XVII, 9 8 9 9 ) . Тем не менее о маниакальных больных Фрейд мог писать следующее; «Они отреше­ ны от внешней реальности, но именно поэтому они больше знают о внутренней, психи­ ческой, реальности и могут открыть нам многое такое, что в любом другом случае было бы нам недоступно» (XV, 64), а затем даже наметить путь лечения, по которому впослед­ ствии пойдут другие: «Быть может, усилия будут вознаграждены, если попытаться изучить соответствующие случаи болезни с точки зрения выдвинутых здесь предположений и ру­ ководствоваться ими при лечении. Напрасно было бы убеждать больного в абсурдности его бреда, в его противоречии реальности; скорее, выявив истинное ядро, следует найти общую почву, на которой можно строить терапевтическую работу» (XVI, 55). Таким образом, остается открытым вопрос, почему Фрейд не отказался от своих сомнений или почему хотя бы не побуждал своих учеников разработать основанную на психоанализе терапию психотиков. В письме Фрейда об одном из вышеупомянутых

δ

случаев лечения психоза говорится (Binswanger 1956, 357): «Но, наверное, я не зря был осторожен, касаясь аналитического лечения психозов. Я вправе был ожидать, что осо­ знание корней и последующий конфликт вызовут новый приступ психоза, на исход ко­ торого я не смог бы тогда повлиять. Учитывая ситуацию, я решил оставить все как есть и довольствоваться неполным и временным успехом». Фрейд три года лечил пациента, и можно только удивляться, подобно Бойеру, что он не опубликовал об этом работу. Однако его осторожность можно объяснить не только контр переносом, но и прежде всего основанной на его клиническом опыте необычайной чувствительностью к обид­ чивости самодеструктивных больных, если раскрывалось отрицание ими хранивших­ ся в тайне фантазий. В конце концов спустя десять лет пациент умер в состоянии кататонического шуба; тогда не было ни шоковой терапии, ни психотропных средств, которые существенно уменьшают риск обострения болезни. Прежде всего следует признать затруднительность применения фрейдовской кон­ цепции реальности для лечения психозов. Балли (Bally 1 9 6 1 , 2 1 1 ) придерживается мнения, что Фрейд понимал реальность «совершенно объективно», а не как «приня­ тую интерпретацию мира, в которой сходятся члены группы». Мир, в котором живет психотик, характеризуется, пожалуй, доречевым, изначальным, примордиальным со­ вместным бытием, в котором каждый, еще не обладая способностью распознавать объекты, существует в безграничной взаимосвязи с ближним, прежде всего с матерью. «Исходя из этого, Салливен мог возражать Фрейду, что психотик не является неспо­ собным к переносу, но что для него только и характерен перенос». Понимание того, что искаженное восприятие аналитика также представляет собой «отношение пере­ носа» и что благодаря ему могут быть преодолены нарциссические преграды, утвер­ дилось лишь после Фрейда (там же, 1 9 6 1 , 2 3 0 — 2 3 1 ) . При такой противоречивости позиций напрашивается вопрос, имеют ли в виду цитируемые авторы одно и то же, когда, например, в дискуссии заходит речь о том, являются ли больные шизофренией в достаточной для лечения степени способными к переносу. Со времен Фрейда столь многозначной и сложной оказалась не только тема «контрпереноса», но и тема «переноса». Поэтому для обсуждения вопроса о воз­ 3 можности лечения шизофрении требуется ввести некоторые разграничения . Согласно Гринсону (Greenson 1 9 6 6 , 8 1 ) , который ссылается на Фрейда, перенос означает «переживание чувств, влечений, установок, фантазий, а также защитные ме­ ханизмы, связанные с тем или иным человеком в настоящее время, но не соответству­ ющие нынешнему отношению к данному человеку и представляющие собой повто­ рение, смещение реакций, происхождение которых связано со значимыми людьми из раннего детства». Гринсон добавляет две характеристики, которые всегда должны присутствовать: «Он должен повторять прошлое и быть несоразмерным настояще­ му». В анализе необходимо распознавать различные явления переноса. Гринсон гово­ рит не только о «переносе», но и о важном компоненте терапевтических отношений, который он называет «рабочим союзом», — «способности пациента целеосознанно сотрудничать в лечебной ситуации». Очевидно, для Фрейда речь шла о таком сотрудничестве пациента, его способно­ сти к объединению противоречий в Я, которые Нунберг (Nunberg 1 9 3 0 , 3 0 1 ) назвал его «синтетической функцией», а именно о тенденции к переносу и необходимой со­ вместной работе с аналитиком для прояснения неадекватного поведения, к чему пси­ хотик даже при продолжительном сроке лечения не способен. Гринсоном (Greenson 1 9 6 7 , 2 2 8 etc.) были описаны и другие компоненты аналитической ситуации. Она яв­ ляется «реалистичной, ориентированной на реальность или неискаженной», связана со множеством реалистических восприятий и реакций и основывается, как и другие компоненты, на взаимности, но с той важной оговоркой, что «пациент и аналитик развивают реакции переноса, рабочий союз и реальные отношения друг с другом,

9

однако пропорции и последствия различаются» (там же, 2 3 4 ) . При работе с больны­ ми шизофренией реальным компонентам отдается безусловное преимущество по сравнению с «соображениями переноса» и «интерпретирующими вмешательства­ ми» (Greenson, Wexler 1 9 7 1 , 2 0 6 ) . Нет оснований считать психотическую форму аналитической ситуации, возник­ шую из-за шизофрении больного, чем-то принципиально отличным от таковой при неврозе, даже если пациент теряет способность к проверке реальности или к созна­ тельному объединению различных — особенно противоречивых — функциональных процессов в Я. Неадекватность поведения вследствие регрессии и переноса м о ж е т состоять, к примеру, в том, что пациент воспринимает терапевта только как значи­ мого в данный момент партнера, игнорируя ситуацию лечения, поскольку отноше­ ние к терапевту он воспринимает не как перенос, а как реальность (Hill 1 9 5 5 ) , которая ничем не отличается для него от остальных возможных способов взаимо­ действия (Bally 1 9 5 6 ) . Следствием является полная утрата понимания необходимо­ сти в рабочем союзе. Стало быть, в количественном отношении речь прежде всего идет лишь о боль­ шей силе и выраженности «пропорций и последствий» с соответствующими вывода­ ми для техники лечения, которая здесь нами не обсуждается. При этом точка зрения Гринсона, что аналитик должен «уметь соединить свои биполярные функции анали­ за материала и лечения страдающего человека и переходить, подобно маятнику, от од­ ной к другой» (Bally 1 9 5 6 , 2 3 3 ) , приобретает особую важность, учитывая флуктуиру­ ющий характер терапии психозов. При этом не только «маятниковые колебания» между двумя различными уста­ новками к пациенту окажутся более сильными и сложными, чем при неврозах, и по­ влияют на контрперенос аналитика, но и сам процесс лечения акцентуирован и от­ мечен клиническими симптомами, причем пациент на какое-то время выходит из своего психотического внутреннего мира, отношения с ним обогащаются и от боль­ ного можно ожидать более или менее полного осознания требований терапии. Такое обогащение, разумеется, может быть разнообразным, полным негативно или позитивно окрашенных аффектов по образцу оживленных инфантильных переносов с повышенной чувствительностью пациента к склонностям терапевта, особенно к его слабостям. Возможно, психотическое расщепление Я приведет к бредовому восприя­ тию аналитика или других окружающих людей, которое определяется как «психоти­ ческий перенос» или «психоз переноса» (Little 1 9 8 5 , Rosenfeld 1955, Searles 1974, Winkler 1971 и др.). При этом остается неясным, следует ли рассматривать его в гене­ тической связи с событиями прошлой жизни, подобно «истинным перерабатываемым переносам, как при неврозах переноса» (Е. Jacobson, 4 4 ) . В связи с этим феноменом Федерн сделал предположение о проницаемости границ Я, тем самым сознательно про­ тивопоставляя свою концепцию фрейдовской (см. статью Г. Яппе в т. I). Как было по­ казано Айке (Eicke 1972), из-за недостаточности границ Я возникает симбиотическая форма коммуникации, когда восприятие реальности замещается смешением компонен­ тов внешнего мира и внутреннего. Поэтому Федерн говорил о необходимости после­ довательного толкования реальности как одной из техник лечения. Отношения между терапевтом и пациентом в процессе лечения определенным образом структурированы во времени, в частности из-за кризисов, обострений и реци­ дивов, на которые и терапевт, и пациент могут постоянно ориентироваться, даже если исходят из разных представлений (Bister, 1965), Теоретически можно постулировать чередование периодов партнерских отношений, находящихся под влиянием психоза, когда терапевт может более или менее активно воздействовать на пациента, и периодов анализа поведения, отношений переноса с соответствующей сменой техники лечения, что все же лишь в редких случаях удается осуществить с такой строгостью и уж точно 10

никогда — с хроническими и давно госпитализированными больными; как бы то ни бы­ ло, у пациентов, живущих в устоявшихся объектных отношениях, неожиданные улуч­ шения и тем более кризисы, рецидивы и тенденции к переходу заболевания в хрони­ ческие формы усложняют лечение, организация которого зависит от ситуации в каждом отдельном случае, а также от личного стиля терапевта, который временами должен от­ давать предпочтение укрывающей или поддерживающей терапии. Сегодня можно определенно сказать, что Фрейд, говоря о неспособности больных шизофренией к переносу, оказался в заблуждении, которое не соответствовало его фундаментальным открытиям. Возможно, он надлежащим образом проводил лечение в отдельных случаях психозов, но не оставил об этом подробных сообщений. Можно ли психоаналитически лечить психотиков — это, очевидно, не вопрос их способнос­ ти к переносу, из которого исходил Фрейд, а вопрос терапевтической техники.

ПСИХОДИНАМИЧЕСКИЙ ПОДХОД И РАСШИРЕННОЕ ПОНИМАНИЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЗОВ Еще в 1917 году Фрейд жаловался на то, что психиатры не изучают психоанализа, а психоаналитики имеют слишком мало психиатрического опыта, и возлагал надежды на поколение психиатров, которые «прошли школу психоанализа как подготовитель­ ной науки». В то время он отмечал, что подобные начинания уже есть в Америке (XI, 439), тогда как в Европе они утверждаются лишь с большим трудом. Но и здесь в пе­ риод с начала до середины нашего столетия не было недостатка в научных исследова­ ниях на эту тему, о чем можно судить, к примеру, по реферату К Мюллера (Müller 1959), охватившему около пятисот публикаций на тему психотерапии психозов, из которых в другом сообщении, относящемся к периоду 1910—1940 годов, он выделил пионеров психоаналитического лечения шизофрении (Müller 1958). Похоже, что надежды Фрейда стали сбываться с тех пор, как после Второй мировой войны количество исследований достигло такого масштаба, что уже стала необозримым, Правда, надо отметить, что ши­ рота и разнообразие статей достигнуты за счет усложнения языкового и понятийного аппарата. Уже такие термины, как «анализировать», «психоаналитическое» или «пси­ хотерапевтическое» лечение, часто употребляются как синонимы, но могут означать разное, поскольку не учитываются различия в техниках лечения, что в равной мере от­ носится и к использованию психоаналитической терминологии, особенно если с ее помощью описывается такая область, как терапия психозов, а потому новые концеп­ ции, имеющие многочисленные ответвления и влияющие на прежние знания, возни­ кают также в зависимости от интересов отдельных исследователей. Вместо описательной психопатологии и ориентированной на телесные процессы психиатрии стало привычным говорить о динамическом или психодинамическом под­ ходе. В этом же смысле понимается, как правило, и распространенное выражение «динамическая психиатрия» (Ammon 1 9 7 3 ) . Раньше оно подразумевало также био­ логические и адаптивные жизненные процессы (Masserman 1 9 5 5 , A. Meyer 1 9 0 9 ) . В излагаемой здесь «психодинамической концепции» без психоанализа обойтись не­ возможно. Она появляется уже в ранних формулировках Фрейда в «Толковании сно­ видений» ( I I / I I I , 6 1 4 ) , где подход к болезни обозначается как «динамический», поскольку он осуществляется «через усиление или ослабление компонентов взаимо­ действия сил, которым скрыто так много воздействий в период нормального функ­ ционирования». Современному кругу проблем в большей степени соответствует концепция динамической психиатрии Штенгеля (Stengel 1 9 7 5 ) , поскольку в ней рассматривается взаимодействие всех процессов, наиболее важных с точки зрения

11

возникновения и лечения психических нарушений, причем доступ к бессознательным 4 психическим процессам обеспечивает только психоаналитический метод . Психоаналитикам, психиатрам и психотерапевтам с более выраженной ориента­ цией на психоанализ легче удавалось избежать опасности понятийной нечеткости при попытке приложения психоаналитических представлений к психопатологическим феноменам, Чем тем, кто придерживался клинико-психиатрических описаний и объяснял лишь отдельные феномены с помощью психоаналитических конструкций (Bister 1 9 6 9 ) . В ранних работах разных авторов явно преобладала интерпретация клинических данных с помощью психоаналитических понятий и особое внимание уделялось смыс­ ловому содержанию психотических проявлений и форм поведения. В особенности это можно сказать о работах К. Г. Юнга, относящихся к началу столетия, и примерно того же периода работе Абрахама (Abraham 1908), который ссылался на открытие Фрей­ дом раннедетской сексуальности и подчеркивал, что сексуальные переживания обус­ ловливают симптомы, но не являются их причиной, и что симптомы представляют собой форму аутоэротической сексуальности с упразднением объектной любви и суб­ лимации. Некоторые исследователи эпохи становления психоанализа описывают по­ пытки терапевтического воздействия и наблюдавшиеся при этом улучшения состоя­ ния (например, Bjerre 1912, Landauer 1924, Maeder 1 9 1 0 ) . Нунберг (Nunberg 1 9 2 1 ) наблюдал в процессе лечения больного шизофренией, как его гомосексуальный пере­ нос на аналитика преобразовывался в бред преследования. Обобщающую психоана­ литическую интерпретацию симптоматологии шизофрении можно найти у П. Шильдера (Schilder 1925), в обзоре О. Фенихеля литературы до 1945 года и описании опыта применения терапевтических техник, а также в его работе 1931 года (Fenichel 1 9 3 1 ) . С развитием психоаналитической теории психологии Я понимание шизофрени­ ческих психозов стало более глубоким, Один из известнейших представителей это­ го направления, П. федерн, сумел с помощью психоаналитической интерпретации связать ощущаемые читателем тонкие описания переживания Я и их нарушения при психозах. Он описывал Я как переживание, характеризующееся чувством Я и тесно связанное с его силами, катексисами Я. Я — это динамическое образова­ ние с гибкими, изменчивыми границами, которые функционируют подобно орга­ ну чувств и катектируются поступающими в сознание содержаниями, восприятия­ ми и представлениями. Это обеспечивает различение внешних и внутренних раздражителей. В психотических состояниях м о ж н о выявить обеднение чувства Я и исчезновение катексисов Я, например при переживаниях отчужденности и депер­ сонализации, или недостаточное различение внешнего и внутреннего в маниакаль­ ных состояниях и при галлюцинациях. Если Фрейд предполагал своего рода восстановление внешнего мира при бредообразовании вследствие нарциссической регрессии Я с обогащением его либидо вслед­ ствие устранения объектных катексисов, то Федерн понимал связанное с этим исчез­ новение катексисов Я как болезненную слабость Я. Симптоматика шизофрении — бредовые образования, галлюцинации, нарушения мышления или признаки распада личности — сопровождается утратой способности устанавливать различие между со­ бой и внешним миром. Больной шизофренией ощущает внешние и внутренние вос­ приятия как континуум и утрачивает, по крайней мере частично, способность к кон­ тролю над реальностью. Федерну удалось связать свою теорию психологии Я с психоаналитической тео­ рией. Кроме того, им были даны актуальные и по сей день рекомендации по лечению шизофрении и психогигиене Я. В работе о хронической шизофрении, где в качестве основных вопросов рассматривались шизофренический дефект Я и обусловленная им шизофреническая симптоматология, Фримэн, Камерон и Макги (Freeman, Cameron,

12

McGhie 1 9 6 9 ) убедительно продемонстрировали возможности применения теории федерна, ВКЛЮЧАЯ вытекающие из нее вызоды для терапии \ Благодаря последующим многочисленным психоаналитическим исследованиям, центрированным на интрапсихических функциях и структурах, удалось глубже понять механизмы возникновения отдельных симптомов шизофрении. Так, например, в ра­ боте Катана (Katan 1 9 6 1 ) было показано, что при галлюцинациях осуществляется защита от опасной для Я энергии влечений, которая в них разряжается, что не удает­ ся сделать Я в бредовых идеях, являющихся регрессивной попыткой реституции, пси­ хотической формой преодоления конфликта. Кроме того, даже у тяжелых больных шизофренией он выделяет дееспособный «непсихотический слой», который можно ощутить при настоящей коммуникации (Katan 1 9 5 4 , 1 1 9 ) . Арлоу и Бреннер (Arlow, Brenner 1969) попытались разработать общие для невро­ зов и психозов психоаналитические понятийные рамки, которые объясняют способ возникновения разнообразных психотических симптомов и выводятся исклю­ чительно из поздней структурной теории Фрейда. Они полагают, что тем самым моле­ но отказаться от прежней экономической мета психологической концепции, привле­ кающей для объяснения различных симптомообразований при неврозах и психозах силу либидинозных катексисов. В других работах обсуждается проблема агрессии. Например, X. ГарТмаНН рас­ сматривает нарушения функций Я, из-за которых агрессия не может нейтрализовать­ ся и обращается против личности (Hartmann 1953). Другие авторы объясняли само­ разрушительные импульсы больных шизофренией влиянием примитивных форм Сверх-Я (Hissler, Hill, Wexler [все в: Brody, Redlich 1952], Jacobson 1 9 5 4 ) . Т а к ж е и в концепции, разработанной М. Кляйн (Klein 1946), в которой возникновение ши­ зофренических психозов объясняется так называемой паранойяльно-шизоидной по­ зицией, формируемой в первые месяцы жизни, раннее разделение на добрые и злые объекты, которые интроеиируются, проецируются и связываются с появляющимся в дальнейшем страхом преследования, рассматривается как причина недостаточной связанности раннего Я, процессов расщепления в Я и последующей шизофреничес­ кой дезинтеграции. Взаимосвязи между ранним формированием Я с образованием внешних и внут­ ренних идеалов и последующим нарушением отношения к идеальному объекту, при­ водящим к патологическим нарушениям Я и регрессии к примитивным ядрам Я, изу­ чались Лохом (Loch 1 9 6 5 , 1 7 2 ) . Кроме того, он указал на возможность научного применения психоанализа для «раскрытия каузальных связей как в интрапсихических отношениях, так и в интерперсональных, то есть в реальном взаимодействии с иятернализированными или внешними объектами», и, в частности, апеллирует к X. Гартманну, который, разрабатывая психоаналитическую теорию психологии Я, допускает также автономное развитие Я, не выводимое из влечений, и подчеркивает «первосте­ пенное значение социальных факторов в развитии человека» (см. статью X. Ф. Вальдхорна в т. III). Т е м самым метапсихологический подход Фрейда позволил ввести еще один — адаптивный — аспект, а именно благодаря более широкому понятию реальности, ко­ торая формирует не только Я, трактуемое как орган адаптации человека, но и влече­ ния (Rapaport 1959), и конвергенции с интерперсональной концепцией возникнове­ ния и лечения шизофрении, впервые представленной Салливеном. Тем самым следует указать еще на один источник понимания шизофренических психозов, который возник благодаря обширному клиническому опыту психотерапии больных шизофренией и создал основу для «психосоциального разрешения спора между психиатрией и психоанализом» (Meerwein 1965). Речь идет прежде всего об ис­ следованиях американского психиатра Г. С- Саллизена, восходящих к 20-м годам 13

и до середины столетия остававшихся и Европе практически неизвестными (см. ста­ тью Г. Хржановски о Салливене в т. III). О жизненном пути Салливена, близости его представлений к психоаналитическим и его влиянии рассказывает Р. Виганд (Wiegand 1 9 7 3 ) . Важные работы по проблеме шизофрении, вышедшие еще до смерти Салли­ вена в 1947 году, были опубликованы позднее в одном томе ( 1 9 6 2 ) . Другие статьи о шизофрении с многочисленными наблюдениями, сделанными блестящим клиници­ стом Салливеном, опубликованы в нескольких написанных по материалам лекций книгах. Исходя из опыта лечения неврозов и психозов, Салливен разработал теорию интерперсональных отношений, в основе которых лежит приобретенный в разные фазы развития человека жизненный опыт. Среди прочих способов внутренней пере­ работки влияний на развитие личности Салливен выделил так называемый паратаксический модус переживания, следствием которого являются проективные иска­ жения интерперсональных отношений индивида из-за его предыдущего опыта межчеловеческого общения, отмеченного также влиянием культуры. Паратаксическое искажение существующих отношений возникает из-за непереработанных, стро­ ящихся на фантазии и извращающих реальность установок или идентификаций с дру­ гими людьми, при этом особую роль играет переработка страха и травматическое повреждение в детском возрасте чувства собственной ценности. Паратаксия включает в себя процессы, называемые в психоанализе переносом, но она означает нечто боль­ шее, поскольку не просто переносится часть некой связи, но все ошибочные сужде­ ния и искажения из прошлого опыта включаются в нынешние интерперсональные отношения. Лечебный процесс возможен благодаря коррекции паратаксических ис­ кажений, если образуется связь с терапевтом. Паранойяльное изменение личности Салливен (Sullivan 1953) понимает как про­ рыв ранее расщепленных под влиянием страха и относящихся к «не-Я» человека аф­ фективных тенденций, которые В остром состоянии имеют для больного психотичес­ кое качество чужеродного воздействия. По наблюдениям Салливена (Sullivan 1956), за отталкивающим поведением стоит чувство глубокой безнадежности и отвержение всяких человеческих отношений. В случае больных с мутической кататонией он уста­ новил, что они крайне чувствительны к внешним воздействиям, и поэтому лучше пре­ рвать терапевтический сеанс прежде, чем у терапевта возникнет чувство злости или собственного бессилия, что впоследствии подтверждали и сами пациенты (Sullivan 1 9 5 4 ) . Салливен указывал на многочисленные невербальные связи больного шизо­ френией с его окружением и их значение для передачи аффективно обусловленных установок, прежде всего страха, нетерпимости или отвержения в рамках отношений между терапевтом и пациентом На основании этого он пришел к выводу, что речь здесь идет о некотором компоненте прежней, отчасти невербальной коммуникации между матерью и ребенком, которая сохраняется и в дальнейшем вновь дает о себе знать в терапевтической ситуации. Влияние теории Салливена, в частности его подхода к психическим больным в ка­ честве «включенного наблюдателя», обнаруживается в многочисленных публикациях. Оно, например, заметно в работах таких исследователей, как Л. Б. Хилл (Hill 1 9 5 5 ) и Фрида фон Фромм-Райхман (Еronim-Reichmann 1 9 5 2 , 1 9 5 4 , 1 9 5 9 ) . Сильная сторона Салливена заключалась в его способности к коммуникации, особенно с больными ши­ зофренией, и в изложении своих наблюдений. Введенные им понятия можно соотнес­ ти с гораздо более строгой психоаналитической терминологией, но они не утвердились повсеместно. После Второй мировой войны также и в европейской психиатрии стало бурно развиваться психодинамически ориентированное направление в исследовании шизо­ френии: в Швейцарии (Г. Балли, Г. Бенедетти, М. Блейлер, М. и X Мюллер, М.-А Сешейе, А. Шторх и др.), во Франции (С. Лебовичи, Г. Панков, П. К. Ракамье и др.),

14

в Австрии (Г. Хофф, Р. Шиндлер и др.), в Англии (У. Р. Бион, В. Р. Фэйрнбэйрн, школа М. Кляйн и др.), в скандинавских странах (Ю А. Аланен и др.), в Германии (П. Мату­ шек, В- Т. Винклер и X. Хефнер, школа X. Шульца-Хенке и др.). Этому способствовали также работы В. фон Бейера, X. Руффина, Й. Цутта и особенно Э. Кречмера, который еще за несколько десятилетий до этого пошел по своему собственному пути, стремясь ft объяснить развитие бреда . Состоявшиеся в эти годы конгрессы и особенно некоторые симпозиумы по пси­ хотерапии шизофрении показывают, «то за рамками утвердившихся школ и методов происходила острая дискуссия (Benedettti, Müller 1 9 5 6 , 1 9 5 9 , 1 9 6 4 ) . Многочисленные статьи, зачастую различающиеся по терминологии, а также ряд казуистических ра­ бот, посвященных преимущественно индивидуальной психотерапии больных шизоф­ ренией, подтверждают или существенно расширяют некоторые данные прежних ав­ торов. Это относится также ко многим американским публикациям того времени, а разноплановость статей напоминаето временном характере всяких теоретических построений в этой области, что, впрочем, не умаляет фундаментального вклада в пси­ хоанализ большинства работ (К. L Artiss 1959; Ε. В. Brody, F. С. Redlich 1952; A. Burton 1961; С. Bychowski 1952; H. Ellenberger 1955; D. D.Jackson 1 9 6 1 ; С. Whitaker 1 9 5 8 и др.). Казуистика детально огпчсанных психотерапевтических процессов, напротив, продемонстрировала, с какой настойчивостью почти во всех случаях входит в психоз и формирует его симптоматику жизненное развитие. Особые биографические темы и ситуации или вызывающие кризис стрессы, которые следует понимать исходя из их внутреннего значения для больного, а не из чисто внешних, кажущихся порой несу­ щественными обстоятельств, оказывают существенное влияние на возникновение и характер психоза. Так, например, Хилл (Hill 1 9 5 5 ) в общих чертах излагает теорию развития, по­ зволяющую естественным образом соотнести раннедетские формы переживания и восприятия с возникающими в дальнейшем стрессовыми ситуациями, субъектив­ ная переработка которых частично осуществляется в виде психотических пережи­ ваний. Например, период безуспешных стремлений в той или иной сфере м о ж е т вылиться в возникновение мании величия, которая дает ложное чувство осущест­ вления этих стремлений. Также и попытка завязать новые отношения с людьми мо­ жет послужить поводом к вспышке шизофренического психоза (Matussek 1 9 5 8 ) . Обострение болезни часто происходит в поворотные периоды жизни, когда чело­ век должен перейти к решению новых задач и взять на себя ответственность, отка­ завшись от детского чувства безопасности и обеспечивающей защиту зависимости (Benedetti 1964). В эмпирическом исследовании Бройтигама (Bräutigam 1 9 7 4 ) пока­ зано, что у больных шизофренией самостоятельность развивается позднее и по срав­ нению с контрольной группой они менее способны отделиться и отграничиться от родителей. При установлении психотерапевтического контакта речь прежде всего идет о том, чтобы помочь пациенту открыться и при поддержке терапевта соприкоснуться со сво­ ими нереализованными жизненными возможностями. Это дается ему с трудом, не только потому, что из-за обусловленной болезнью ограниченности функций Я он целиком зависит от сильных инстинктивных импульсов и склонен скрывать с помо­ щью симптомов, особенно аутической отгороженности, свои потребности, но и по­ тому, что он вообще до сих пор избегал или не мог понять и проработать отдельные стороны своей личности. Особенно у молодых больных шизофренией бросается в глаза недостаточность их представлений о себе и собственном развитии, а также неспособ­ ность правильно воспринимать некоторые свои особенности (Storch 1954). Часто им бывает трудно справиться со своими влечениями-желаниями или агрессивностью. Иногда они не приемлют собственный пол или не справляются с обусловленной полом 15

ролью в общении с другими людьми, что порой выражается даже в бредовых идеях, когда больной сомневается, мужчина он или женщина. В этой теме, где один пример за другим демонстрирует тесную связь между симп­ томатикой шизофрении, закономерностями человеческого развития и возможностя­ ми терапевтического воздействия, вновь обнаруживается психоаналитическая концеп­ ция, согласно которой первоначальная бисексуальная предрасположенность в процессе психосексуального развития превращается в моносексуальность (Freud, V, 4 0 ) . Можно также увидеть связь с концепцией Салливена (Sullivan 1962), наблюдавшего проявле­ ния шизофренических искаженных установок прежде всего у тех, кто испытывал пер­ вичные генитальные фобии, никогда не мог достичь удовлетворительной адаптации к сексуальному объекту и с особой силой переживал эти затруднения в пубертатный пе­ риод при переходе от гомосексуального выбора объекта к гетеросексуальному. Терапевт, таким образом, должен стремиться к пониманию психического фона и мотиваций психотического переживания и поведения, как это показали эмпиричес­ кие исследования (Whitehorn, Betz 1954). В психопатологических феноменах необхо­ димо распознавать и укреплять «способствующие коммуникации компоненты»; симптом, с позиций классической психиатрии существующий «сам по себе», на психо­ терапевтическом уровне должен рассматриваться как существующий «между нами», — утверждает Бенедетти (Benedetti 1962), рассматривавший проблему шизофрении с пси­ хотерапевтической точки зрения в ряде статей и внесший также предложения по по­ воду того, как следует обращаться с переносом, учитывая степень регрессии и подверг­ шиеся регрессии соответствующие компоненты личности (Benedetti 1964). Все усилия найти правильный способ обходиться с ранимостью больного шизо­ френией, его страхом близости из-за крайней потребности в зависимости, его склон­ ностью к рецидивам и регрессии, его бурными позитивными и негативными аффек­ тами, а также устанавливать невербальные с ним отношения выдвинули на передний план в многочисленных последующих статьях тему переноса и контрпереноса (напри­ мер, Fromm-Reichmann [Brody, Redlich 19J2J; Searles 1 9 5 6 ; Sechehaye 1947; Winkler 1 9 7 1 ) . Возникновение невербальных способов коммуникации у больного шизофре­ нией в ходе долговременной терапии наблюдал Сирлз (Searles 1958). Пациенты про­ являли особую чувствительность и восприимчивость к отдельным относящимся к те­ рапевту, но самим им не осознаваемым или временно недоступным процессам, но выражали их как аспекты собственной персонь&а не как проявления своего тера­ певта, например, в виде необычных движений или причудливых поз, высказываний по поводу своего состояния или же в виде галлюцинаций, что указывает на возмож­ ность интерперсонального модуса возникновения психотических симптомов. Лишь немногим авторам до сих пор удавалось доказать эффективность психоте­ рапии больных шизофренией для большого числа случаев, поскольку особую трудность представляет собой сравнение течения болезни и соответствующих условий, тем бо­ лее если они включают в себя психодинамические факторы. И все же обстоятельный опрос 42 терапевтов, занимавшихся лечением больных шизофренией ( 9 4 человека) в психиатрической университетской клинике Цюриха в период с 1 9 5 0 по 1 9 6 0 год, позволил X. Мюллеру (Müller 1 9 6 1 ) с «большой уверенностью» говорить о том, что с помощью психотерапии молено добиться изменения или исчезновения любого так называемого шизофренического «симптома», будь то аутизм, амбивалентность, депер­ сонализация или бредовое образование. Матушек и Трибель (Matussek, Triebeî 1 9 7 4 ) провели факторно-аналитическое катамнестическое исследование эффективности психотерапии на материале 44 случаев лечения шизофрении, проводившегося в пе­ риод с 1 9 6 5 по 1 9 7 0 год, исключив прочие возможные влияния; при этом почти у по­ ловины больных было выявлено улучшение состояния, коррелировавшее с продолжи­ тельностью лечения. 16

ПСИХОДИНАМИЧЕСКОЕ РАСШИРЕНИЕ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЙ Наблюдаемое в последние годы смещение интереса от индивидуальной психоте­ рапии больных шизофренией к социотерапии групп пациентов является выражени­ ем не только количественной проблемы терапии. Несомненно, здесь играют роль со­ временные возможности прицельной фармакотерапии, благодаря которой снимается проблема острых психотических кризов и на передний план выступают вопросы дли­ тельного наблюдения и реабилитации больных шизофренией. Социотерапия представляет собой попытку терапевтического вмешательства в жизненную ситуацию пациента (Eicke 1 9 7 2 ) и оказания помощи в социальном на­ учении (Hafner 1966); при этом используются различные, зависящие от конкретных условий методы (Bister 1973; Bosch 1967; Flegel 1963; Hafner et al. 1965; Kayser et al. 1973; Ploeger 1973; Pohlen, Bautz 1 9 7 4 ) . С практической стороны возникла необхо­ димость терапевтической работы с интерактивными связями, сетью отношений, в ко­ торые включен больной шизофренией. Индивидуальная психотерапия будоражит тя­ желые конфликты, которые должны разрешаться не только в рамках отношений между врачом и пациентом, но и с помощью всего коллектива лечебного учреждения. Поскольку эти конфликты со своей стороны влияют на процесс лечения, в частности на контрперенос терапевта (Meerwein 1956), были разработаны различные модели со­ вместной работы персонала, активно участвующего в осуществлении тех пли иных терапевтических задач. Этой идее — рассматривать больного шизофренией в его психосоциальных взаи­ мосвязях и учитывать их при лечении — отвечает возникшее недавно направление в психологическом объяснении проблемы шизофрении — психодинамическое иссле­ дование семьи. Оно стремится найти приемлемые концепты для социодинамического расширения психоаналитической теории, ориентированной на индивида. Хотя сегодня, по прошествии более чем двадцати лет с начала исследовательской работы в этой области, существуют самые разные методы, направления и теоретичес­ кие построения, сформулированный Л. Кауфманном и X. Мюллером (Kaufmann, Müller 1 9 6 9 ) принцип исследования семьи, согласно которому заниматься следует не схемой «причина-следствие», а процессом, который «развертывается между семьей и индивидом и присоединяется к патологическому поведению больного, его прово­ цирует, поддерживает или редуцирует», является, пожалуй, для этих методов общим. При этом психоаналитические представления в узком смысле уступают место ис­ следованию аномальных способов коммуникации Прили?ром может служить парадок­ сальная коммуникация в известной гипотезе о двойном зажиме (double-bind) школы Пало-Альто (Bateson и др. 1956), приводящей к образованию «информационных дыр» у зависимого партнера, например у ребенка в его отношении к матери, а при постоян­ ном влиянии — к недостатку опыта и задержкал! развития с ограничением функций Я ''. Расщепление не согласующихся между собой коммуникационных уровней проявляется затем в типичном для шизофрении отказе устанавливать отношения с другими людь­ ми (Haley 1959; Weakland 1960). Разработка других формальных аспектов подобных нарушений коммуникации привела к гипотезе о том, что семьи больных шизофрени­ ей тем сильнее отличаются по э т и критериям от других семей, чем меньше принимает­ ся во внимание содержание коммуникации (Kaufmann, Müller 1969). Лидц и Флек (см. Jackson 1 9 6 0 ) еще раньше наблюдали использование аномаль­ ных внутрисемейных стилей коммуникации при возникновении угрозы равновесию в семье. Кроме того, они выявили структурные связи между склонностью к иррацио­ нальному мышлению в семье и нарушениями мыслительной деятельности у члена

17

семьи, страдающего шизофренией. Углубленное исследование Винна и Зингера (Wynne, Singer 1 9 6 5 ) с привлечением теории Э. Блейлера о рыхлости и нецеленаправ­ ленности мышления шизофреника, с одной стороны, и топического подхода в метапсихологии Фрейда — с другой, показало, что бессознательной неструктурированной мыслительной деятельностью, или первично процессуальным мышлением, по Фрей­ ду, потенциальный больной остается связанным с первичной семьей. Она не ужива­ ется с рациональным, ориентированным на реальность мышлением, вторично процес­ суальным мышлением, что и приводит к нарушению структуры Я, предшествующему болезни Я. Родителей больных шизофренией можно было отличить от родителей невротических пациентов только при помощи тщательного тестирования. Благодаря трудоемким исследованиям семьи и в ходе семейной терапии были изу­ чены особенности и типы отдельных членов семьи, подгрупп в семье, а также взаим­ ные связи и отношения в семье в целом и описаны возможности терапевтического воздействия (Ackerman 1966; ßoszormenyi-Nagy, Framo 1965; Fleck 1964; Kaufmann 1969; Kisker, Strötzel 1961; Richter 1970 и др.). Наиболее интересным с давних пор является вопрос о влиянии ранних отношений между матерью и ребенком, об их роли в построении внутреннего мира ребенка и обретении им способности сознавать себя и общаться с другими. Еще в 1934 году был описан тип сверхзаботливой и эгоцент­ рической, так называемой «гиперопекающей» матери (Kasanin, Knight, Sage 1934). Однако только спустя несколько десятилетий появились дифференцированные опи­ сания (например, Штирлина) отношений матери и ребенка и их подверженности нарушениям, в частности со стороны матерей, лишающих уверенности, «мистифици­ рующих» или обескураживающих своих детей (Laing 1969). Ребенок может зафик­ сироваться на идеализированной, но нереалистической любви к своей матери (Hill 1 9 5 5 ) , которая основывается на взаимности, в результате чего мать своими своеко­ рыстными проекциями затрудняет процесс самоотграничения ребенка и сдержива­ ет его развитие вплоть до взрослого возраста (Searles 1959). Изучались установки не­ уверенного в своей мужской роли и препятствующего эдипову развитию отца, а также нагромождение расщеплений и структурных смещений в Сраке и ситуация «эмоци­ онального развода» (Bowen 1 9 6 9 ) , стирающая необходимое для развития ребенка различие между поколениями и половыми ролями и способствующая возникновению сеющих панику сексуальных фантазий (Lidz et al 1959). Концепция семейного гомеостаза (D. D. Jackson 1959) основана на наблюдениях, что семья существует в относительно стабильнее состоянии равновесия. Отдельные члены семьи отождествляются с соответствующей стереотипной ролью, что приводит, так сказать, к окостенению возможностей развития селльи. Хотя и происходит вербаль­ ный обмен мыслями, однако эмоциональная подавленность или возможные расхож­ дения должны оставаться скрытыми, чтобы любой ценой сохранить гомеостатическое состояние покоя. Тенденции к изменениям ведут к появлению страхов, кризисов или обострению болезни у страдающего шизофренией члена семьи. Это относится также к искажению взаимных позиций формами «псевдовзаимности» и «псевдовраждебно­ сти» в нарушенных семейных отношениях (Wynne et al. 1969). Штирлин (Stierlin 1974) расширил это понимание, интегрировав психоаналитический подход и интерперсональ­ ный аспект исследований семьи в концепцию нарушенного модуса интеракций. Он различает модус связи, проявляющийся, помимо прочего, в зависимости, модус де­ легирования, когда делегированный выходец из семьи удерживается на привязи лояль­ ности, чтобы осуществить нереализованные Я-идеалы своих родителей, и, наконец, мо­ дус изгнания у хронически пренебрегаемых и отвергаемых детей, который побуждает их к слишком раннему отделению. Показано, что эти инициируемые родителями тен­ денции особенно способствуют развитии шизофрении, чему может противостоять те­ рапия посредством «корректирующего опыта».

18

Обобщая сказанное, прежде в с е ю следует указать на то, что шизофренические психозы сегодня понимаются как обусловленные многими факторами. В соответствии с различными патогенетическими факторами их можно классифицировать следую­ щим образом: 1) относительно небольшая группа симптоматических шизофренических или шизофреноподобных картин болезни, имеющих очевидную органическую причину, например церебральные дефекты и процессы или разного рода интоксикации; 2) небольшая группа психореактивных шизофрении или пограничных психозов, к которым м о ж н о отнести так называемые пограничные состояния; 3) большинство шизофренических психозов, которые могут быть определены как эндогенные, эндоморфные, истинные или функциональные и для которых не извест­ ны ни органические причины, ни психогенные провоцирующие факторы. Тем не ме­ нее и для данной группы,остается справедливым тезис, что решающую роль в возник­ новении болезни играют наследственная предрасположенность и осложнения, s имевшие место в течение жизни . Если попытаться оценить все многообразие представленных в данной статье пси­ хологических факторов и взаимосвязей, то следует заключить, что ни психодинами­ ческий, ни соуиодинамический подход по сей день не привел к единой теории воз­ никновения болезни. Однако сегодня уже нельзя сказать, что этиологические и патогенетические процессы, важные с точки зрения возникновения шизофрени­ ческих психозов, по-прежнему неизвестны. Здесь ничего не меняют ни выделение новых клинических подгрупп, ни выявление новых соматических процессов, специ­ фических для шизофрении, поскольку все это не устраняет необходимости терапии, которая должна учитывать явно нарушенные условия процессов индивидуации и социализации у лиц, склонных к заболеванию шизофренией. Эти условия из-за личных пристрастий и индивидуального понятийного языка исследователей, наверное, могут показаться более разнообразными, чем они являют­ ся на самом деле. В конечном счете они сводятся к вопросу об отношении между интрапсихическим и интерперсональным аспектами шизофренических психозов. Интрапсихический аспект состоит прежде всего в использовании психоаналити­ ческой теории, при этом особое значение придается психологии Я, но нельзя пренеб­ регать и включением ее в психологию бессознательных процессов и ее доступностью как метода терапии. Интерперсональный аспект, который вытекает из опыта межчеловеческих отно­ шений с больным шизофренией, включая членов его семьи, в отдельных случаях так­ же позволяет выявить модус возникновения шизофренических симптомов. Он допол­ няет интрапсихический аспект, который, если определить точнее, связан с условиями психо- и социотерапевтического лечения, встречающегося сегодня лишь от случая к случаю, но обязанного занять прочное место в психиатрии будущего.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Знаменитая фраза гласит: «Природу мы объясняем, душевную жизнь понимаем*. 1 Фрейд в качестве «формального* аспекта регрессии в сновидениях указывал на прими­ тивность выразительных средств (G. W. II/III, 554, 5 9 3 и далее), С, Ариети поставил архаич­ ность мышления имеете с «палеологическими» структурами в центр психодинамической кон­

цепции шизофрении (S. Arieti. Interpretation of Schizophrenia. New York, 1 9 5 5 ) . 3 См. также; Boss. M., Fierz, H. К., Stokvis В. ( H g > Internationaler Kongreß für Psychotherapie Z ü rich 1 9 5 4 . Basel/New York 1 9 5 5 — G r e e n son, R. R.; op. cit. 34 Sandler J. 3., Dare, Ch., Holder Л,: The Panent and the Analyst. The Basis of the Psychoanalytic Process. London 1973.

19

На нем. яз.: Die Grundbegriffe de ν psycho» analytischen Therapie Stuttgart Ί 9 7 3 — Stem* bach, M.: Die Ü b e r t r a g u n g , G e s c h i c h t e un Λ Entwicklung einer Theorie. Psyche, 7 , 1 9 5 3 / 5 4 — Stone, L.: T h e P s y c h o a n a l y t i c Situation. An Examination of its Development and Essential Nature. New York 1961. На нем. яз.: Die psycho­ analytische Situation. Frankfurt 1 9 7 3

II, 27. B e r l i n / G ö t t i n g e n / H e i d e l b e r g 1 9 6 0 — Sechehaye, M.-Aj La rélisation symbolique. Bern 1 9 4 7 — На нем. яз.: Die symbolische Wunscherftillung. Bern/Stuttgart 1 9 5 5 — Storch, A, Z u r Psychogenese und Psychotherapie der Schizophre­ nie. Z. Psychother med. Psychol., 4 , 1 9 5 4 , 1 7 0 . Франция: Lebovici, S.; Le contre-transfert dans je' traitement des psychoses par le psychodrame psychanalytique. 2. int. Symp. Psychother. Schizo­ phrenie, Zbrich 1 9 5 9 (Hg: G. Benedetti, C. Müller), 4 7 , Basel/New Y o r k 1 9 6 0 — Pankow, G.: Dynamische Strukturierung in der Psychose. Bern/ Stuttgart 1 9 5 7 — Racamier, P. О Psychotherapie psychanalytique des psychoses. Press. Univ. de France 1 9 5 6

4

История становления динамической психи­ атрии описывается в двухтомнике X. Ф. Элленбергера: H. F. Ellenberger: Die Entdeckung des Unbewußten. B e m / S t u t t g a r t / W i e n 1 9 7 3 Проблема так называемого шизофрени­ ческого дефекта тесно связана с «процессуаль­ ным х а р а к т е р о м » многих случаев течения ш и з о ф р е н и и . О б а п о н я т и я — «дефект» и «процесс» — заимствованы из соматичес­ кой медицины, и их можно применять к ду­ шевным процессам и психопатологическим последствиям лишь с большой осторожнос­ тью, поскольку они затрагивают вопрос об их обратимости. Психодинамическн ориентиро­ ванные исследования сумели раскрыт!, взаи­ мовлияния между «дефективно» ведущим себя больным шизофренией и его окружени­ ем и показать, что часть симптомов, ранее рассматривавшихся как последствия дефек­ та, являются приспособительной реакцией на давление окружающих, особенно в услови­ ях госпитадизма. Как свидетельствует психо­ терапевтический опыт, обычно они поддают­ ся изменению или являются полностью или частично обратимыми. Вопрос о том, связа­ ны ли шизофренические резидуальные явле­ ния с первичной с л а б о с т ь ю Я или в виде личностных изменений — с неверной пере­ р а б о т к о й многочисленных усиливающихся конфликтов, пока остается невыясненным. 1

Австрия: Hoff, H : Lehrbuch der Psychiatrie. Basel 1956. — Schindler. R.: bhertragungsbildung und bbertragtingsführung in der Psychotherapie mit Schizophrenen. Acta psychother., 3, Suppi., 1955.337 " Великобритания: Bion, W. R.: Notes on the Theory of Schizophrenia. Iiit.J. Psycho-Anal., 35, 1 9 5 4 , 1 3 3 — Fairbairn, W. R. D.: Psychoanalytic Studies of t h e Personality. L o n d o n 1 9 5 2 — Klein, M.: Notes on Some Schizoid Mechanisms. Int. J. Psycho-Anal., 2 7 , 1 9 4 6 , 99 - D. W. Wmnicott: The Maturational Processes and the Facilitating Environment. London 1965. На нем. яз.: Reifungsprozesse und fördernde Umwelt, München 1 9 7 4 Скандинавия: Alanen, Y. G.: The Mothers of Schizophrenie patients. Acta psychiat. scand, 33, Suppl. 1 2 4 Германия: Kretsçhmer, Ε.; Der sensitive ßeziehungswahn, Berlin/GÖttingen/Heidelberg 1 9 5 0 (1. Ausg. Berlin 1 9 1 8 ) — Matussek, P.: Psychotherapie bei S c h i z o p h r e n e n , In: H a n d b u c h der Neurosenlehre und Psychotherapie, Bd. IV, M ü n c h e n / B e r l i n 1 9 5 8 , 3 8 5 — W i n k l e r , W . Th., Hafner, H^Kontakt und Ü b e r t r a g u n g bei der Psychotherapie Schizophrener. Z. Psychother. med. Psychol., 4, 1 9 5 4 , 179 — Schultz-Hencke, H.: p a s Problem der Schizophrenie. Stuttgart 1 9 5 2 — Baeyer, W.: Nervenarzt, 3 0 , 1 9 5 9 , 5 0 7 — Ruffin, H.: Nervenarzt, 3 0 , 1 9 5 9 , 5 0 9 — Zutt. j . : Da.": Schizophrenieproblem, Nosologische Hypothesen, Klin. W s c h r , 3 4 , 1 9 5 6 , 6 7 9

О сложности проблемы позволяет судить оце­ нить следующая литература: Emst, К: Neurotische und endogene Residua lzustände. Arch. Psychiat. Neivenkr. 2 0 3 , 1 9 6 2 , 6 1 — Hafner, K: Prozeß und Entwicklung als Grandhegriffe der Psychopathologie. Fortschr. Neurol. Psychiat. 3 1 , 1 9 6 3 , 3 9 3 — Kisker, Κ Ρ: Der Egopath: Problemkind der Familienforschung bei Schi­ z o p h r e n e n . Social Psychiatry 3, 1 9 6 8 , 19 — Schindler. R.: Das psychodynamische Problem beim sogenannten schizophrenen Defekt 2. int. Syrap. Psychother. Schizophrenie, Zürich 1959, vol. 2 , 2 7 6 . Basel, New York 1 9 6 0 — Stierlin. Η : op. cit.

Парадоксальная Коммуникация в концепции двойного зажима состоит в том, что адресован­ ное зависимому партнеру сообщение является противоречивым, а потому ставит его в затруд­ нительное положение. В качестве простого при­ Bally t G: op. d t , 38—Benedetti, G.; мера можно привести требование: «Будь спон­ Die Welt des Schizophrenen und deren psychothe­ танным!», то есть требование такого поведения, rapeutische Zugänglichkeit. Schweiz, med Wschr, которое по своей сути может возникать исклю­ 8 4 , 1 9 5 4 , 1 0 2 9 — Bleuler, M- Forschungen und Beчительно спонтанно, но не по распоряжению. griflswandlungen ' der Schizophrenieiehre 1941 Котя теоретически ситуации «двойного зажима» bis 1950. Fortschr. Neuroi. Psychiat, 19, 1951, 3 8 5 охватывают бесконечное множество способов — M ü l l e r , M., M ü l l e r , C : Die T h e r a p i e der коммуникации, особенно отчетливо они проявSchizophrenien. In: Psychiatrie der Gegenwart, &L 7

• Швейцария:

n

20

стоятельности, нарушение функций Я или сла­ бость Я, поскольку стоит только ребенку попы­ таться задаться вопросом о противоречивых воз­ действиях со стороны матери, как ему угрожают страх и чувства вины.

ляются при сочетании вербально-логической ин­ формации с противоречивым эмоционально-аф­ фективным компонентом, например, когда мать отдает вербальное распоряжение, но одновре­ менно жестами и установкой выказывает пре­ зрение к покорности послушного ребенка. Ре­ бенок не может спонтанно последовать этому распоряжению, поскольку он пытается избежать угрозы внутреннего отказа отсвоей привязанно­ сти из-за той или иной формы наказания. В раз­ витии ребенка повторяющиеся ситуации двой­ ного зажима приводят к снижению способности к пониманию и переработке опыта реальной жизни. Следствиями являются недостаток само­

Дополнительная литература: Watzîawick, Р., BeavinJ. H.,Jackson, D. D: Menschliche Kommu­ nikation. Bern, S t u t t g a r t , W i e n 1 9 7 2 — Watzlawick, P., WeaklandJ. H., Fisch, R.: Lösungen. Bern, Stuttgart, Wien 1974 Ср. также статью Г. Бенедетти «шизофрения» в «Словаре психиатрии» (Lexikon der Psychiatrie, Hg. Ch. Müller, Berlin/Heidelberg/New York 1973). 3

ЛИТЕРАТУРА

ABRAHAM, К.: Über die Bedeutung sexueller Jugendtraumen für die Symptomatologie der Dementia praecox (1907). In: Psychoanalytische Studien, Bd. II. Frankfurt/M.: Fischer 1971

BENEDETTI, G., MÜLLER, CH. (Hgs.): 1. Int. Symp. Psychother. Schizophrenie Lausanne 1956. Basel, New York 1957 — 2. Int. Symp. Psychother. Schizophrenie Zürich 1959. Basel, New York 1960 — 3. Int. Symp. Psychother. Schizophrenie Lausanne 1964. Basel, New York 1965

Die psychosexuellen Differenzen der Hysterie und der Dementia praecox (1908). In: Psychoanalytische Studien, Bd. П. Frankfurt/M.: Fischer 1971

BINSNPANGER, H.: Freuds Psychosentherapie. Psyche, 10, 1956/57, 357

ACKERMAN, N. W.: Treating the troubled family. NewYork; Basic Books 1966

В INS WANGER, L.: Ausgewählte Vorträge und Aufsätze. Bd. II. Bern: Francke 1955

AMMON, G.: Dynamische Psychiatrie. Darmstadt/ Neuwied. Luchterhand 1973

Schizophrenie. Pfullingen: Neske 1957 BISTER, W.: Symptomwandel bei Schizophrenen in

ARLOW, J. Α., BRENNER, CH.: Zur Psychopathologie

psychotherapeutischer Sicht. Uber mitmensch-

der Psychosen. Psyche, 23, 1969, 402

liche Kommunikationsweisen Schizophrener.

ARTISS, K. L. (Ed.): The Symptom as Communicati­ on in Schizophrenia. New York: Grüne & Stratton 1959

Stuttgart: Enke 1965, 51 ff Zur Anwendung des psychoanalytischen Modells auf psychopathologische Phänomene bei Psycho-

BALLY, G.: Gedanken zur psychoanalytisch orientierten Begegnung mit Geisteskranken. Psyche, 10, 1956/57, 437

sen. Z. Psychother. med. Psychol., 19, 1969, 153 Psychoanalytische

Gesichtspunkte

bei

der

Rehabilitation von Schizophrenen. Z. Psycho-

Einführung in die Psychoanalyse Sigmund

ther. med. Psychol., 23, 1973, 213

Freuds. Reinbek: Rowohlt 1961, 211

BJERRE, P.: Zur Radikalbehandlung der Paranoia. Jb. psychoanal, psychother. Forsch., 3, 1912, 795

BATESON, G.JACKSON, D. D., HALEY, J., WEAKLAND, J. H.: Towards a theory of schizophrenia. Behav. Sei., I,

BLANKENBURG, W.; Der Verlust der natürlichen Selbstverständlichkeit. Ein Beitrag zur Psychopathologie symptomarmer Schizophrenien. Stuttgart: Enke 1971

1956, 251 BENEDETTI, G.: Psychiatrie und Psychotherapie In Widerspruch und Übereinstimmung. Acta psychother., 10, 1962, 206 Die Handhabung der Regression in der individuellen Psychotherapie schizophrener Psychosen, 6th Int. Congr. of Psychotherapy. London 1964: Psycholher. Psychosom., 13, 1965, 87 Klinische Psychotherapie. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1964

BLEULER, E.: Dementia praecox oder Gruppe der Schizophrenien. In: Handbuch der Psychiatrie. Leipzig, Wien: Deuticke 1911 BLEULER, E., JUNG, C. G.: Komplexe und Krankheitsursachen bei Dementia praecox. Zbl. Neur., 31, 1908, 220 BLEULER, M.: Die schizophrenen Geistesstörungen im Licht langjähriger Kranken- und Familiengeschichten. Stuttgart: Thieme 1972

Psychopathologie und Psychotherapie der Grenzpsychose. Praxis Psychother., 12, 1967, 1

21

FREEMAN, TH., CAMERON, J . L , MCGHIE, Α.: Chronic Schizophrenia. London, New York: Int. Univ. Press 1958

BOSCH, G.: Psychotherapie und Soziotherapie Sozialpsychiatrie, 2, 1967, 111 Boss, M.: Psychoanalyse und Daseinsanalyiik. Bern, Stuttgart, Wien; Huber 157

FREUD, S.: Aus den Anfängen der Psychoanalyse. Briefe an Wilhelm Fliess. Abhandlungen und Notizen aus den Jahren 1 8 8 7 - 1 9 0 2 . London 1950. Frankfurt/M.: Fischer 1962 Weitere Bemerkungen über die Abwehr-Neuropsychosen (1896).

BOSZORMËNYI-NAGY, I., FRAMO, J. L. (Eds.): Intensive Family Therapy. Theoretical and Practical Aspects. New York: Harper & Row 1965 Bow FN, M.: A Family Concept of Schizophrenia In: D. D. Jackson (Ed.): The Etiology of Schizophrenia. New York: Basic Books 1960

Die Traumdeutung (1900). G. W. II/III

BOYER, L. В.: Freuds Beitrag zur Psychotherapie der Schizophrenie. Psyche, 21, 1967, 869

Über Psychotherapie (1905). G. W. V

BRÄUTIGAM, W.: Untersuchungen zur Persönlichkeitsentwicklung Im Vorfeld der Schizophrenie. Nervenarzt, 45, 1974, 298

G. W. V

BRÛDY, Ε. В., RHDUCH, F. C. (Eds.): Psychotherapy with Schizophrenics The Annual Survey of Psychoanalysis. New York: Int. Univ. Press 1952

(1911). G. W. Vni

BURTON, A. (Ed.): Psychotherapy of the Psychoses. New York: Basic Books 1961

Zur Einführung des Narzißmus (1914). G. W. X

BvcHOWiKl, G.: Psychotherapy of Psychosis. New York: Grune Si Stratton 1952

Uber einige neurotische Mechanismen bei Ei-

DILTHEY, W,: Ideen über eine beschreibende und zergliedernde Psychologie (1S94). In: Gesammelte Schriften, Bd. V. Переиздание: Die Phi­ losophie des Lebens. Stuttgart, Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht 1961, 131

G. W. XIII

Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905).

Psychoanalytische

Bemerkungen

über

einen

autobiographisch beschriebenen Fall von Paranoia Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse (1916-1917). G. W. XI Das Unbewußte (1915). G. W. X fersucht, Paranoia und Homosexualität (1922). «Psychoanalyse» und «Libidotheorie» (1923). G. W. XIII Neurose und Psychose (1924). G. W. XIII Neue Folge der Vorlesungen zur Einführung in

EICKE, D.: Vom Emuben der Aggression. Arbeiten zur Psychoanalyse und zum Verständnis der Schizophrenie. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2093. München: Kindler 1972

die Psychoanalyse (1933). G. W. XV Konstruktion In der Analyse (1937). G. W. XVI Abriß der Psychoanalyse (1938). G. W. XVII FROMM-REICHMANN, F.: Some aspects of psychoana-

EISSLER, K. R : Remarks on the Psychoanalysis of Schizophrenia. In: E. B. Brody, F. C. Redlich (Eds.): Psychotherapy with Schizophrenics. The Annual Survey of Psychoanalysis. New York: Int. Univ. Press 1952

lytic psychotherapy wich schizophrenics. In: Ε. B. Brady, F. C. Redlich (Ed.): Psychotherapy with Schizophrenics. New York: Int. Univ. Press 1952, 89

ELLENBERGER, H.: Psychothérapie de la Schizophrénie: Psychiatrie. Tome 2, 37295 С 10 1955

Psychotherapy of schizophrenia. Amer. J. Psych­ iat., Ill, 1954/55, 410

FEDLRN, P.: Ichpsychologie und die Psychosen. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1956

Principles of intensive Psychotherapy. Chicago 1953

FENICHEL, О.: Perversions, Psychoses, Character Disturbances. Deutsch; Perversionen, Psychosen, Charakterstörungen. Wien: Int. Psa. Vig, 1931. Переиздание: Darmstadt: Wiss. Buchgesellschaft 1967

GREENSON, R. R.: Das Arbeitsbündnis und die Übertragungsneurose. Psyche, 20, 1966, 81 The Technique and Practice of Psychoanatysîs.Voi. I, New York: Int. Univ. Press 1967 GREENSON, R. R., WEXLER, M.: Die übertragungsfreie Beziehung in der psychoanalytischen Situation, Psyche, 25, 1971, 206

The Psychoanalytic Theory of Neurosis. New York: Norton 1945 FLECK, S.: Some General and Specific Indications for Family Therapy. Confin. psychiat., 8, 1965, 27

HAFNER, H.: Ein sozîalpsychologisch-psychodynamisches Modell als Grundlage für die Behandlung symptomarmer Prozeßschizophrenien. Sozialpsychiatrie, I, 1966, 33, 57

FlEGEL, H.: Umgruppierung in einer psychiat rise heo Abteilung als Soziotherapie. Beitrag zu einer Soziologie der Krankenhauspsychiatrie. Nerven­ arzt, 34, 1963, 384

HAKNER, H, VOGT-HEIOER, B, ZERSSEN, V. D.: Erfahrungen mit Schizophrenen in einem gleitenden kli-

22

niscben Behandlungs- und Nachsorgesystem. Ζ. Psychother. med. Psychol., 15, 1965, 97

Psychiat. Nervenkr., 2G2, 1961,1; 203.1962,26 KLEIN, M.: Notes on Some Schizoid Mechanisms. Int. J. Psycho-Anal., 27, 1946, 99. На нем. яз. In: Das Seelenleben des Kleinkindes und andere Beiträge zur Psychoanalyse. Stuttgart: Klett 1962

HALEY, J.: An Interactional Description of Schizo­ phrenia. Psychiatry, 22, 1959, 321 HARTMANN, H . : Ich-Psychologit und Anp-:ssungsproblem. Int. Z. Psychoanalyse und Imago XXIV, 1939, 62. Переиздание: Psyche, 14, 1960/61, 81 Ein Beitrag zur Meupsychologie der Schizophre­ nie. Psyche, 18, 1964, 397. Впервые опубл. на англ.: The Merapsychology of Schizophrenia. Psychoanal. Study of the Child, 8, 1953, 177

KRAEPELIN, E.: Lehrbuch der Psychiatrie.Leipzig: J.A.Barth 1899 KUHN, R.: Daseinsanalyse und Psychiatrie. In: Psychiatrie der Gegenwart. Bd. 1/2. Berlin, Güttingen, Heidelberg: Springer 1963, 53 KUNZ, H.; Die anthropologische Betrachtungsweise in der Psychopathologie. Z. ges. Neurot. Psychiat., 172, 1941, 145

HILL, L. В.: Psychotherapeutic Intervention in Schizo­ phrenia. Chicago: Univ. Chicago Press 1955

LAING, R. D.: Mystification, Confusion and Conflict. In: Boszormenyi-Nagy, J. L. Framo (Eds.): Intensive Family Therapy. New York: Harper &. Row 1965

JACKSON, D. D.: Family interaction, family homeosta­ sis and some implications of conjoint family psychotherapy. In: J. H. Masserman (Ed.): Science and Psychoanalysis. Vol. 2, Individual and Fami­ lial Dynamics. New York: Grune & Stratton 1959

LANDAUER, К.: Die Schizophrenie. Paranoia. In: P. Federn, H. Meng (Hgs.): Das Psychoanalytische Volksbuch. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1939, 507, 521

JACKSON, D. D. (Ed.): Psychorherapy-of Psychoses. New York: Basic B o o b 1961

«Passive» Technik. Zur Analyse narzißtischer Erkrankungen. Int. Zschr. Psychoanalyse, 10, 1924, 415

JACOBSON, Ε.: Über psychotische Identifikationen. Psyche, 8, 1954. 272 Psychotic Conflict and Reality. New York: Int. Univ. Press 1967

LAPLANCHE, J-, PONTALIS, J.-B.: Vocabulaire de la Psychanalyse. Paris 1967

JASPERS, K.: Allgemeine Psychopathologie (1913).

LIDZ, TH. U. a.: Zur Familienumwelt des Schizophre nen. Psyche, 13, 1959/60, 243

Berlin, Heidelberg: Springer 1948, 483ff Gesammelte Schriften zur Psychopathologie.

LIDZ, TH., FLECK, ST.: Schizophrenia, human integration, and the role of the family. In: D. D. Jackson (Ed.): The Etiology of Schizophrenia. New York 1960

Berlin, Göttingen, Heldelberg: Springer 1963, 337 JUNG, C. G.: Über die Psychologie der Dementia praecox. Halle. См. также: Carl Marhold 1907

LITTLE, M.: Über wahnhafte Übertragung (Übertragungspsychose). Psyche, 12, 1 9 5 8 / 5 9 , 258

Der Inhalt der Psychose. Leipzig, Wien 1908/ 1914. In: Psychogenese der Geisteskrankheiten.

LOCH, W.: Zur Struktur und Therapie schizophrener Psychosen aus psychoanalytischer Perspektive. Psyche, 19, 1965, 172, и: Psychoanalyse und Kausalitätsprinzip. Psyche, 16, 1962, 401

Ges. Werke, Bd. III. Ölten, Freiburg i. Br.: Walter 1975 KASANIN, J., KNIGHT, E., SAGE, P.: The paren--chlld relationship in Schizophrenia. J. nerv. ment. Dis., 79, 1934, 249

MAEDER, Α . : Psychologische Untersuchungen an Dementia-priecox-Kranken. Jb. psychoanat. psychother. Forsch., 2, 1910, 185

KATAN, M . : Traum und Psychose. Psyche, 14, 1961, 589

MASSERMAN, J. H.: Principles of Dynamic Psychiatry. Philadelphia, London: W. B. Saunders 1955

The Non-Psychotic Part of the Personality in Schizophrenia. Int. J. Psycho-Anal., 35,1954, 119

MATUSSEK, P.: Zur Frage des Anlasses bei schizophrenen psychosen. Arch. Psychiat. Nervenkr., 197,1958,91

KAUFMANN, L.: Die Handhabung der Beziehung zwischen Familie, Patient und Klinik. Z. Psychother. med. Psychol., 19, 1969, 221

MATUSSEK, P., TÜIEEEL, Α.: Die Wirksamkeit der Psycho­ therapie bei 44 Schizophrenen. Nervenarzt, 45, 1974, 569

KAUFMANN, L., MÜLLER, C : Über Familienforschung und Therapie bei Schizophrenen. Nervenarzt, 40, 1969, 302

MEERWEIN, F.: Die Bedeutung der Anstalt für die Gegenübertragung des Therapeuten. In: G. Benedetti. C, Müller (изд.): Internat. Sympos. über d. Psychother. Schizophrenie Lausanne 1956. Basel 1957, 152

KAYSER, H., KRÜGER, H., MAVERS, W., PETERSEN, P., ROHDE, M., ROSE, H.-K., VELTIN, Α., ZUMPE, V .: Gmppenarbeit in der Psychialrie. Stuttgart: Thieme 1973 KISKER, К. P., STRÖTZEL, L.: Zur vergleichenden Situationsanalyse beginnender Schizophrenien und erlebnisreaktiver Fehlentwicklungen bei Jugendlichen. Arch.

Psychiatrie und Psychoanalyse in der psychiatrischen Klinik. Basel, New York: Karger 1965

23

MEYER, Α.: Die dynamische Interpretation der De­ mentia praecox (1909). In: £ . Straus, J. Zutt, H. Sattes (Hgs.): Die Wahnwehen. Frankfurt/M.: Akad. Vigsges. 1963, 38

SEARLES, H. F.: Verlaufsformen der Abhängigkeit in der Psychotherapie der Schizophrenen. Psyche, 10,1956/57, 448

Fortschr. Neurol. Psychic., 27, 1959, 363

The schizophrenic's vulnerability to the therapist's unconscious process. Journal of Nervous and Mental Diseases 1958 127

Die Pioniere der psychoanalytischen Behand-

Der Übergang vom konkretistischen zum meta-

MÜLLER, GH.: Die Psychotherapie der Psychosen.

lung Schizophrener. Nervenarzt, 29, 195S, 456

phorischen Denken im Gesundungsprozeß des

Die Psychotherapie Schizophrener an der Zür-

Schizophrenen. Psyche, 19, 1965, 495

cher Klinik. Versuch einer vorläufigen katamne-

The Effort to Drive the Other Person Crazy...

stischen Übersicht. Nervenarzt, 32, 1961, 354

Brit. J. Medical Psychology, V. 32, 1959,1

Psychotherapie und Soziotherapie der endogenen

Collected Papers on Schizophrenia and Related

Psychosen. In: Psychiatrie der Gegenwart, Bd. II/I.

Subjects. London, Toronto 1965

Berlin, Heidelberg, New York: Springer 1972,291

Übertragungspsychosen bei der Psychotherapie

NUNBERG, H.: Der Verlauf des LibidokorJlikis in einem Fall von Schizophrenie. Int. Zschr. Psychoanal., 7, 1921,103

von chronischer Schizophrenie. In: Der psycho-

Die synthetische Funktion des Ich. Int. Zschr. Psychoanal., 16, 1930, 30t

SECHEHAYE, M.-A.: La réalisation symbolique. Bern 1947

analytische Beitrag zur S c h i z o p h r e n i e f o r s c h u n g . München: Kindler 1974, 205

SINGER, M. T., WYNNE, L. С : Differentiating charac­ teristics of the parents of childhood schizophre­ nics, childhood neurotics, and young adult schizo­ phrenics. Amer. J. Psychia!., 120, 1963, 234

PLOEGER, Α.: Die therapeutische Gemeinschaft in der Psychotherapie und Sozialpsychiatrie. Stuttgart: Thieme 1972 POHLEN, M.: Psychoanalyse und Psychiatrie in Konvergenz. Nervenarzt, 43, 1972, 628

STENGEL, E.: Was ist dynamische Psychiatrie? In: Th. W. Adorno, W. Dirks (Hgs.): Freud in der Ge­ genwart. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1957, 195

POHLEN, M., BAUTZ, M.: Gruppenanalyse als Kurzpsychotherapie. Eine empirische Vergleichsunter­ suchung bei spezifisch inhomogenen Gruppen von Psychotikern und Neurotikern. Nervenarzt, 45, 1974, 514

STIERLIN, H.: Bleuler's concept of schizophrenia in the light of our present experience. In: C. Müller, G. Benedetti (Ed.): Psychotherapie of Schizophrenia. Basel, New York: Karger 1965 Conflict and Reconciliation. A Study in Human

RAPAPORT, D.: The Structure of Psychoanalytical Theo­ ry. A Systematizing Attempt. New York: Int. Univ. Press I960

Relations and Schizophrenia. New York: Anchor Books 1969

RICHTER, H. E.: Paüent Familie. Reinbek: Rowohlt 1970

Das Tun des Einen ist das Tun des Anderen. Ver-

ROSENFELD, H.: Zur psychoanalytischen Behandlung akuter und chronischer Schizophrenie. Psyche,

Frankfurt/M.: Suhrkamp 1971

such einer Dynamik menschlicher Beziehungen. Family Theory: An Iniroducüon. In: A, Burton

9, 1955/56, 161

(Ed.): Operational Theories of Personality. New York 1974

ROSENTHAL, D.: Two Adoption Studies of Heredity in the Schizophrenie Disorders. In: M. Bleuler. J. Angst (изд.): Die Entstehung der Schizophre­ nie. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1971, 21

Psychoanalytische Ansätze zum Schizophrenieverständnis im Lichte eines FamilienmodeHs. Psyche, 28, 1974,116 STORCH, Α . : Zur Psychogenese und Psychotherapie der Schizophrenie. Z. Psychother. med. Psychol., 4,1954,170

RUBINSTEIN, D., ALANEN, Y. O. (Eds.): Psychotherapy of Schizophrenia. 4. int. Symp. Turku 1971. Amster­ dam 1972 SCHILDER, P.: Entwurf einer Psychiatrie auf psycho­ analytischer Grundlage. Wien 1925. Переизда­ ние-. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1973

Wege zur Welt und Existenz des Geisteskranken. Hg. W. v. Baeyer u. W, Bräutigam, Stuttgart: Hippokrates 1965

SCHREBEK, D. P.: Denkwürdigkeiten eines Nervenkranken. Leipzig 1903. Переиздание в: Bürgerliche Wahnwelt um Neunzehnhundert. Wiesbaden: Focus 1972

SULLIVAN, H. ST.: Conceptions of Modern Psychiatry. New York 1940 The Interpersonal Theory of Psychiatry. New York: Norton 1953, 361

SCHULTE, W., TOLLE, R.: Psychiatrie. Berlin, Heidelberg, New York: Springer 1971, 5-6

The Psychiatrie Interview. New York 1954, 208

24

Clinical Studies in Psychiatry. New York: Norton 1956, 355 Schizophrenia as a Human Process. New York: Norton 1962 WEAKLAND, J . H.: The Double-Bind-Hypothesis of Schizophrenia and Three-Party-Interaction. In: D. D. Jackson (Ed.): The Etiology of Schizophre­ nia. New York 1960 WEXLER, M.: The Structural Problem in Schizophre­ nia: The Role of the Infernal Object. In: E. B. Brody, F. C. Redlich (Eds.): Psychotherapy with Schi­ zophrenics. New York 1952 WHITAKER, C. (Ed.): Psychotherapy of Chronic Schizophrenic Patients. Boston: Little, Brown 1958 WHTTEHORN, J . C , BETZ, В.: A study of psychotherapeu­ tic relationship between physicians and schizophre­ nic patients. Amer. J. Psychiat., Ш, 1954, 321 WIEGAND, R.: Gesellschaft und Charakter. Reihe «Geist und Psyche-, Bd. 2098. München: Kindler 1973

WINKLER, W. TH.: Übertragung und Psychose. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1971, 69 WYNNE, L . C , RYCKOFP, I . M . , DAY, J . , HIRSCH, ST. J . : Pseudomutuality in the Family Relations of Schizophrenics. Psychiatry, 21, 1958, 205 WYNNE, L. C , SINGER, M . T.: Denkstörung und Familienbeziehung bei Schizophrenen. Psyche, 19, 1965, 81 WYRSCH, J . : Die Person des Schizophrenen. Bern: Haupt 1949 ZERBIN-RÜDIN, E . : Genetische Aspekte der endogenen Psychosen. Fortschr. Neurol. Psychiat., 39, 1971, 459 ZUTT, J . : Auf dem Wege zu einer anthropologischen Psychiatrie. Berlin, Göttingen, Heidelberg: Springer 1963, 296 ZUTT, J . , KULENKAMPFF, C : Das paranoide Syndrom in anthropologischer Sicht. Berlin, Göttingen, Heidelberg: Springer 1958

ПРАВОНАРУШИТЕЛИ И ВОЗМОЖНОСТИ ИХ

ТЕРАПИИ

Карл Клювер

Многие психоаналитики, работавшие до 1950 года с правонарушителями, чувство­ вали себя признательными профессору Аугусту АЙххорну. В 1949 году к семидесятиле­ тию Айххорна при сотрудничестве 36 авторов вышло собрание статей, главным редак­ тором которого был К. Р. Эйсслер, возглавлявший блестящую издательскую группу: Eissler, К. R., Federn, P., Freud, Α., Jones, F.., I.ampl-de Groot, j . , Mahler, M. S., Menninger, Κ. Α., et al. (Eds.): Searchlights on Delinquency. New Psychoanalytic Studies. New York International Universities Press, 1949. Этот сборник не потерял своей актуальности и поныне, и трудно понять, почему он не был переведен на другие языки, в то время как на английском языке эта кнша к 1966 году выдержала семь переизданий. Данная статья должна познакомить читателя по крайней мере с наиболее важ­ ными рассуждениями авторов. (По теме делинквентности и юношеской диссоциальности см также статью Дитера Шюппа в этом томе.)

КРИТИКА СУЩЕСТВУЮЩЕЙ КРИМИНОЛОГИИ

Я сознательно начинаю свое изложение со статьи, которая ставит под вопрос объективность наиболее распространенных теорий преступности. В ней Пауль Берг­ ман из Фонда Меннингера заявляет, что он обращается к профессиональным крими­ налистам и поэтому позволяет себе быть ироничным: «Вы, уважаемые члены этой организации, так же хорошо знаете, как и я, что чест­ ные люди — это, как ни удивительно, фикция, знаете, сколько лицемерия связано обычно с понятием "порядочный человек".. Несомненно, социальный престиж и связанная с ним власть в нашем обществе принадлежат порядочным людям Поэтому мы не должны удивляться, констатируя.что ученые порой сознательно, но чаще, пожалуй, бессознательно, предубежденно настро­ ены в их пользу. Наука делается учеными. Но ученые — люди, подвластные ошибкам и самообману, точно так же, как вы и я» (Bergman, 276). Он обсуждает биологический научный подход: «Есть ученые, утверждающие, что правонарушитель представляет собой другой биологический тип и отмечен стигмами атавизма и дегенерации в своем теле. Но как поступают эти ученые?.. Во-первых, все они поголовно выбирают объекты своего исследования среди заключенных тюрем. Это равносильно тому, как если бы выборку бизнесменов дела-

26

ли среди тех, кто предстал перед судом из-за банкротства... Однако типичный преступ­ ник нашего времени не сидит в тюрьмах. Он входит... в успешно функционирующие организации, которые поддерживаются близкими и взаимовыгодными контактами с политиками и представителями судебной системы. Он и его коллеги выходят сухи­ ми из воды в трудных ситуациях. Во-вторых, ученые либо вообще не выбирают контрольную группу, либо выбира­ ют ее неправильно, как, например, один наш коллега, включивший в контрольную группу пожарных и милиционеров, людей, прошедших тщательное медицинское об­ следование, то есть стандарты которых значительно превосходят средние значения общей популяции» (Bergman, 2 7 7 ) . Он дает оценку социологическому подходу: «Остановимся вкратце на теориях, в которых в той или иной форме ответственность за преступления возлагается на бедность. Иногда акцент делается на фактической фру­ страции жизненных потребностей, в другой раз на недостатке воспитания, на безрабо­ тице и отсутствии подходящей работы, на специфических условиях жизни как послед­ ствиях перенаселенности и т.д. ...Во-первых, статистика создает впечатление, будто делинквентное поведение чаще всего встречается в бедных слоях населения, но это яв­ ляется заблуждением Зажиточные классы совершают преступления другого типа и луч­ ше умеют скрывать свои действие от статистического учета. Многие должностные лица состоят в родстве и близких отношениях с состоятельными людьми... То же самое, боюсь, придется сказать о теориях, в которых усматривается связь между господствующим при капитализме конкурентном мышлением и преступностью. Ученые, признающие такую связь, разумеется, одновременно выступают критиками ка­ питалистической системы... Вам, уважаемые дамы и господа, имеющим возможность вплотную изучить в своих организациях и деловой практике образчики монополисти­ ческого капитализма, не составит труда оценить зернышко истины в таких теориях. В целом едва ли существует различие между пфеннигами, которые домохозяйка в ка­ честве дополнительной стоимости должна платить за каждый пакет овощей, посколь­ ку монополия заправляет всем рынком, и пфеннигами, которые она должна платить в качестве дополнительной стоимости за вашу монополистическую "протекцию" рас­ пределителя. Вы являетесь и должны быть монополистами в своих организациях, если не хотите упустить прибыль, точно так же, как уважаемые люди должны установить свои контроль над рынком. С другой стороны вы согласитесь со мной в том, что конкурент­ ное мышление является важным условк ем вашей динамики. Конечно, вы хотите зара­ батывать как можно больше денег с наи меньшими усилиями и за самое короткое вре­ мя — точно так же, как и все остальные.. Вместо этого я с вашего позволения выдвину краткий и обобщающий тезис: преступность существовала и существует и во многих некапиталистических обществах. Кроме того, мы хотели бы спросить тех, кто считает, что мы должны изменить наш экономический строй, чтобы устранить преступность: как они объясняют тот факт, что в тех странах, где монополистический капитализм уста­ новил диктатуру, как, например, в фашистской Германии, преступность составляет гораздо меньшую проблему, чем в наших республиканских и демократических Соеди­ ненных Штатах? Что же тогда вам мешает выдвинуть гипотезу, что преступность обус­ ловлена демократическим образом жизни?» (Bergman, 2 / 8 - 9 ) . Затем он детально останавливается на психологическом подходе в науке «крими­ нология»: «Старый тезис — отвергнутый ныне всеми ведущими психологами — гласил, что преступники рекрутируются главным образом из числа слабоумных... Любое тщатель­ ное исследование, не только преуспевающих преступников, но даже популяции ß тюрьмах... покажет, что их интеллект ни в чем не уступает интеллекту современни­ ков-. Наверное, мы также не ошибемся, предположив, что некоторые проделки со­ временного преступника... короче говоря, экономические преступления, — в основном

27

дело рук людей, наделенных выдающимся интеллектом... Но не ждите услышать за­ явления ученых, будто выдающийся интеллект является фактором преступности и что носителей такого интеллекта они рекомендуют стерилизоватьОбратимся наконец в нашем обзоре к представлениям динамической психоло­ гии.- Начнем с изложения наиболее простои из всех господствующих в этой области теорий... Согласно ей преступник является, по существу, малодушным человеком. С са­ мой ранней юности, говорят они, он не способен выносить мучительного чувства, что уступает остальным. Тем не менее и тогда, и позднее ему не хватает мужества, чтобы увидеть, что только чувство общности с остальным человеческим родом может решить его проблему. Вместо этого он выстраивает свою жизнь (как и другие плохо приспо­ собленные индивиды) на фиктивной ведущей идее собственного превосходства, ко­ торого в данном случае надеется достичь путем преступления.К сожалению, имеется не так много доказательств этой теории, разве только до­ пустить, что каждый индивид благодаря особого рода природным качествам был со­ циально успешен и полезен до тех пор, пока что-то не побудило его обеспечивать свою безопасность другими средствами. Мы готовы согласиться, что такой процесс возмо­ жен. Но может быть и противоположное.. Им будет весьма трудно доказать, что имен­ но преступники малодушны, если, например, в качестве теста на мужество взять то, как индивид относится к смерти... Возьмите делинквентного ребенка, аргументируют они, поместите его в прилич­ ную среду, которая даст ему любовь и уважение, и вы увидите, что делинквентное поведение превратится в законопослушное. Но не упускают ли эти психиатры воз­ можность того, что весь эксперимент может быть и противоположным? Возьмите 'хорошего" ребенка, поместите его в криминальную среду, которая даст ему любовь и уважение, и, по всей вероятности, вы увидите, как законопослушное поведение из­ менится на делинквентное. Если это так, то тогда терапевтический эксперимент не до­ казывает, что делинквентность основывается на малодушии... Среди современных психодинамических теорий особого внимания заслуживают теории фрейдовского психоанализа. Когда речь идет о преступности, теория самым настойчивым образом будет утверждать, что мотивом является бессознательная по­ требность в наказании из-за бессознательных чувств вины, что и определяет жизнен­ ный стиль преступника. Более осторожные психоаналитики говорят, что они охваты­ вают этой интерпретацией только один тип преступников... Но насколько важным является это наблюдение для объяснения современной пре­ ступности? Согласно доступным статистическим данным, за совершенные преступле­ ния наказываются, вероятно, менее двух процентов всего населения нашей страны-. Более новая психоаналитическая теория утверждает, что преступность развива­ ется на основе характерных качеств Я маленького ребенка, которые теория назы­ вает "антисоциальным характером". Но как нам распознать антисоциальный харак­ тер? Боюсь, что первый ответ, который предлагает нам теория, его значение по-прежнему не разъясняет, Этот ответ гласит: антисоциальный характер возника­ ет вследствие неправильного развития при переходе к принципу реальности. Мож­ но было бы возразить, что многие делинквентные дети и многие взрослые преступ­ ники, по-видимому, безо всяких проблем могут справляться с физической и социальной реальностью. Зачастую делинквентный ребенок успешно существует в условиях, в которых другие дети пропали бы... Но этого теория не предполагает. Она объясняет неправильное развитие при переходе к принципу реальности неспо­ собностью ждать удовлетворения... Большинство преступников могут ждать так же хорошо или даже лучше, чем за­ конопослушные граждане. Согласитесь, что дисциплина в вашей организации столь же превосходна, как в каком-либо отделении полиции» (Bergman, 2 7 9 etc.).

2S

«Никто еще не изучал гипотезу, что преступник, проявляя изначально враждеб­ ную стойкость к фрустрациям со стороны человеческого окружения, способен до­ стигать более высокой степени интеграции, чем средний законопослушный гражда­ нин, имеющий в своем бессознательном такие же фундаментальные враждебные установки, но прикрытые рядом "социальных" замещающих образований™ Никто не исследовал ценности, которые содержатся в преступлении для самовы­ ражения индивида или для реализации идеализированного образа себя. В преступле­ нии могут содержаться креативность и даже гениальность, разве что они дали бы кре­ ативности и гениальности узко моральную дефиницию. В о з м о ж н о , с помощью криминального действия преодолевается некая пропасть самоуничижения и апатии к жизни. Также никто еще не исследовал, какие личные таланты приносятся в жерт­ ву, когда молодых людей, которые нашли бы гармоничное осуществление своей уни­ кальной индивидуальности в криминальной карьере, постоянно и всеми мыслимыми средствами давления заставляют ступить на стезю праведной жизни. Было бы нетруд­ но представить длинный список подобных предложений... Такая криминология несет в себе еще слишком много черт своего происхожде­ ния из древней демонологии. Различие состоит только в том, что преступник теперь не считается, как в прошлом, одержимым демонами, а наделяется множеством сим­ волов отсталости, от неполноценных генов до недоразвития в смысле непринятия принципа реальности. Задача науки не состоит в том, чтобы заклеймить позором преступный образ жиз­ ни или стоять на страже морали. Наука должна содействовать непредвзятому пони­ манию феноменов, и если она на это способна, то должна объяснить, за счет чего улуч­ шается или ухудшается мораль. Тогда и общество должно будет руководствоваться этими знаниями. Следующий шаг за вами, дамы и господа. Спасибо за внимание!» (Bergman, 2 7 9 e t c ) Что в этой воображаемой речи столь иронично подвергалось критике, так это лю­ бая попытка втискивать человеческое поведение, в том числе и преступное, в простые причинные связи. Психоаналитические подходы мгновенно извращаются, если они проецируются на лист неисторической «реальности». «Преступность, делинквентность и многие другие понятия имеют смысл только в том случае, если они рассматриваются как поведение индивидов со специфической подоплекой и специфической историей. Они живут в специфическом социальном климате и страдают от специфических конфликтов» (Eissler, 5). При этом можно го­ ворить об «аллопластичности делинквентного поступка, значительно осложняющей признание его симптомом; ведь эта аллопластичность характеризует и нормальное по­ ведение, которое всегда воздействует на реальность. Эта аллопластичность объясня­ ет, например, быстрые изменения в симптоматологии делинквентности в ходе исто­ рии и поразительные различия в симптоматологии между одним обществом и другим. Так как делинквентность может проявляться только в социальной сфере, где челове­ ческое поведение достигает реальности, она зависит от структуры этой реальности» (Eissler, 9 - 1 0 ) .

О ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОМ ПОДХОДЕ К Д И С С О Ц И А Л Ь Н О С Т И

С точки зрения психоаналитика, смысл поведения можно понять только на фоне социальных структур, возникших исторически, и структуры личности, возникшей био­ графически. Поэтому о делинквентности личности имеет смысл говорить лишь тогда, когда в структуре этой личности имеются определенные формы реакции на внешний 29

мир, которые, лишив субъекта свободы, ведут к субъектно обусловленным нарушени­ ям в диалоге. В сравнении с человеком с невротической структурой, у которого упоря­ дочение внутреннего и внешнего поведения, несмотря на некоторые биографические отклонения, является для психоаналитического понимания относительно однозначным, понимание делинквентных структур зачастую оказывается гораздо более сложным. «Разнообразие структур, которые вследствие делинквентности остаются бесхозными, придает аллопластическим нарушениям специфическое клиническое проявление» (Eissler, 13). И «неожиданно обнаруживаешь, что эффективное освоение правонаруши­ телями реальности, которое превратно истолковывается как частичное приспособление к фрагменту реальности, на самом деле нередко прикрывает изрядную долю магичес­ кой веры» (Eissler, 14). При другом специфически психоаналитическом подходе к проблемам поведения исследователи задаются вопросом о содержаниях внутреннего поведения, которые можно выявить в психоаналитической беседе. Речь идет о способных к непосредствен­ ному осознанию фантазиях, но еще больше о фантазиях, становящихся осознанными только после преодоления сопротивления. «Когда мы рассматриваем область фантазий, которые отыгрываются в окружающем мире подобным (диссоциальным. — К. К) об­ разом (мазохистские, садистские, вуайеристские, эксгибиционистские фантази' ι и фан­ тазии о насилии), то тогда мы обнаруживаем, что их содержанием являются хорошо известные повсеместно распространенные мастурбационные фантазии догенитальной фазы» (A. Freud, 202). Общепринятому психологическому пониманию такие психоана­ литические утверждения доступны не сразу. «На самом деле это настолько мало про­ является в нормальной деятельности Я, что содержания мастурбационных фантазий ребенка невозможно разгадать с помощью наблюдения за его поведением» (там же). Мы знаем, однако, что ранние переживания ребенка, которые приобрели неприятный характер, подвергаются детской амнезии, то есть становятся латентными. Следовательно, для психоаналитика предметом исследования и терапии являют­ ся структуры и содержания интрапсихических интеракций пациента. Если они сфор­ мированы таким образом, что независимо от актуальных внешних условий ограни­ чивают диалогические возможности субъекта «делинквентными» интеракциями, то этому соответствует введенное Айххорном (Aichborn 1 9 5 7 ) психоаналитическое понятие латентной делинквентности. «Понятию "латентной делинквентности" никог­ да не уделялось того внимания, которое оно заслуживает. Поэтому вполне правомер­ но детально остановиться на его значении Сам Айххорн, хотя и работал с этой гипо­ тезой, не исследовал ранние нарушения как таковые, а только установил их значение и последствия» (FriecU'âncler, 2 0 5 ) . Если для аналитика концепция латентной делинквентности является предпосылкой его подхода к феноменам диссоциального и криминального поведения, то с психоанали­ тических позиций неверно будет называть протест индивидов и групп, вызванный реаль­ ной нуждой, делинквентностью. В психоаналитическом смысле групповая делинквентность должна, следовательно, относиться к латентным условиям. «Возможно, что одна из причин, почему дети тянутся друг к лру:у, создают группировки, а затем совершают противоправные поступки, состоит в том, что их объединяет общий эмоциональный фак­ тор, а именно раннее разочарование и фрустрация в их отношениях с родителями. Они объединяются со всей энергией и противятся остальному миру, совершая противоправ­ ные поступки, которые являются выражением мести» (Burlingham, 286). Это опять-таки не совсем соответствует общепринятому пониманию распространения антисоциально­ го поведения в группах. Чаще всего встречается представление, что дети или подростки взаимно «заражаются». «Феномен "заражения" не является для социального психолога новым, В действительности "распросгранение" поведения от одного человека к другому или ко всей lyjynne описано в связи с изучением "поведения масс"» (Reell, 315). 30

Далее мы попытаемся изложить представления некоторых авторов о развитии делинквентности. Мы должны «точнее исследовать гипотезу о том, что факторы окру­ жающей среды ведут к нарушению трансформации влечений в раннем возрасте и объектных отношений» (Fricdläntter, 2 0 6 ) . Это также приблизит нас, как уже от­ мечалось, к пониманию асоциального характера и, соответственно, его формирования. «Любой фактор, мешающий развитию стабильных отношений между матерью и ребенком и надлежащему обращению с примитивными влечениями-желаниями, будет препятствовать процессу развития Я. Длительная разлука в возрасте до третье­ го года жизни, недостаток интереса или времени у матери, личностные дефекты ма­ тери, вызывающие у нее внутренний разлад при кормлении, отнятии от груди и при­ учении к опрятности, — все это может вести к нарушению развития Я» (там ж е ) . «Отношение к родителям или другим взрослым обычно остается сексуализированным на анально-садистском уровне, и как следствие этого дефектным является и Сверх-Я Контакты со взрослыми вне круга семьи, как правило, не ведут к обогащающим лич­ ность идентификациям латентной фазы, а остаются на том же уровне сексуализированных отношений, как к первичным объектам любви, Окружающих людей любят, пока они способствуют удовлетворению, и ненавидят, как только они в нем отказы­ вают... Из-за отсутствия дееспособного Сверх-Я не существует и никаких внутренних требований и как следствие — никакого напряжения между Я и Сверх-Я, которое вызывало бы чувство вины... Хотя имеется интеллектуальное понимание последствий поведения, эмоциональное понимание отсутствует. Сиюминутное удовольствие важ­ нее, чем угроза неудовольствия в будущем» (там же, 207). Последнее замечание наводит на мысль, что тенденция из-за сиюминутных вы­ год и сиюминутного удовольствия не помнить о целом и будущем широко распрост­ ранена — во всяком случае, в наших современных периатлантических обществах. Это опять напоминает о не без иронии затронутых проблемах в первом разделе. Но даже если психоаналитический подход неизбежно ведет к вопросу о роли инди­ видуальной биографии и общественной истории, то мы все же вначале остановимся на значении биографических фактов и «попытаемся показать, что в отыгрывании ребенка родители могут находить замещающее удовлетворение своих собственных, плохо интегрированных запретных импульсов, а именно через свою сознательно — а еще чаще бессознательно — реализуемую установку или непоследовательность по отношению к ребенку в этих сферах поведения. Лакуны Сверх-Я у ребенка соответ­ ствуют аналогичным дефектам в Сверх-Я родителей, a Pix причиной опять-таки явля­ ется сознательная или бессознательная уступчивость родителей» (Johnson, 2 2 5 ) , «Позвольте вернуться к нашему простому примеру дефекта Сверх-Я. Как полу­ чается, что дети убегают из дома? Родители не только холодны и сдержанны, как от­ мечают многие авторы. Как в самом деле возникает эта специфическая идея покинуть дом^ В шесть лет маленькая девочка может, наверное, гневно сказать: "Вы меня не лю­ бите, никто меня не любит. Я всех вас ненавижу". Очень часто в ответ ребенок слы­ шит: "Хорошо, почему же ты не собираешь свои вещи и не уходишь, чтобы жить гденибудь в другом месте, раз ты считаешь, что мы такие плохие?" Нам известно, что некоторые родители заходят еще дальше и собирают чемодан малыша, что в пер­ вый раз может повергнуть ребенка в ужас. Побуждение уйти из семьи редко возни­ кает за пределами дома, ведь не так много детей рассказывают в школе другим, ка­ кие их родители нехорошие, и слышат в ответ от других детей совет убежать из дома» (Johnson, 2 2 9 ) . Аналогичным образом автор описывает также, как возникает воров­ ство: «...Мы будем "хорошими" или "плохими" в зависимости от фантазий о нас наших родителей» (там же, 2 3 1 ) . И Джонсон приходит к выводу, подтверждение которому мы и по сей день постояннонаходим в нашей практике: «Даже в несложных случаях мы достигаем успеха только тогда, когда либо работаем также с родителями, либо

31

на время лечения можем удалить ребенка из родительского дома... Если ни работа с родителями, ни размещение ребенка у других невозможны, то в более сложном слу­ чае всякое лечение будет не только тщетным, но и даже опасным, так как родители могут бессознательно отыгрывать через ребенка, а затем возложить "ответственность" на терапевта, подобно тому, как в отдельных случаях с приемными детьми родители возлагают всю вину на наследственность» (там же, 2 5 4 ) . Разумеется, представленный здесь тип правонарушителей с дефектным СверхЯ весьма распространен. Однако после такого описания легко может возникнуть впечатление, что по своему качеству и интенсивности их конфликты не слишком от­ личаются от конфликтов в биографии невротика. Собственный опыт заставляет нас, однако, предположить, что лакуны Сверх-Я проистекают из конфликтов травма­ тического напряжения или же они были обусловлены реальными травматическими переживаниями, в которых произошел распад психической структуры (Klüwer 1974). Этому соответствуют т а к ж е наблюдения других авторов данной энциклопедии (см., например, статью М. Кхана о Винникотте в т. III). «Следует упомянуть одну особенность в истории правонарушителей, поскольку она встречается удивительно часто и, вполне возможно, представляет собой одну из предпосылок возникновения делинквентности. Она касается детской ситуации, в которой правонарушитель подвергся несправедливому обращению на реальном уровне. Мы не имеем в виду известные жалобы, которые так часто встречаются в био­ графии невротиков, что родители пренебрегали ими, предпочитая братьев или сестер. Эти жалобы на несправедливость по праг.у можно назвать иррациональными. Неспра­ ведливость, на которую жалуется правонарушитель, конкретна. Часто это касается яв­ ной нечестности, с которой он сталкивался в общении со своими родителями. Собы­ тия, о которых сообщали правонарушители и которые подтверждались другими людьми, приходятся обычно на латентный период... Однако на основе анализа моего материала нельзя четко сказать, обязаны ли жалобы правонарушителей своей дина­ микой и структурной действенностью еще более ранним травматическим пережи­ ваниям доэдиповой и эдиповой фаз» (Eissler, 15—16). Казуистическая статья о юном поджигателе также указывает на травматичес­ кую причину: «Ко времени этих внутренних конфликтов Г. был т я ж е л о болен. Его должны были прооперировать из-за прорыва слепой кишки, приведшего к об­ щему воспалению брюшины. Г. рассказал мне в интервью, что он чувствовал себя тогда больным, испытывал сильнейшие боли в животе и что его бабушка ставила ему клизму. Мы знаем, что эта клизма означала для него враждебный выпад со сто­ роны бабушки и что фактически ею и объясняется серьезное воспаление слепой кишки, поскольку она привела к ее прорыву» (Simmel, 9 3 ) . В отличие от травматических нарушений психического развития, которые, в случае если они были достаточно интенсивны и имели место в фазе раннего детства, называ­ ют сегодня «психопатией развития», существуют также делинквентные структуры, близ­ кие более известным формам неврозов. «Айххорн описывает тип правонарушителей, которые совершают свои диссоциальные действия из потребности в наказании (бессоз­ нательного чувства вины). Такие случаи заставляют нас предполагать наличие строгого Сверх-Я (ср. преступление из чувства вины у Фрейда; XIII, 282). Вместе с тем мы часто наблюдаем, что слишком строгое Сверх-Я слркит причиной невротических симптомов. Можем ли мы выявить факторы, которыми объясняется то, что в одних случаях стро­ гое и жестокое Сверх-Я ведет к делинквентности, а в других — к неврозу?У человека, не способного терпеть такое напряжение, не только развивается не­ адекватное приспособление к реальности; в отличие от невротика он не сможет вы­ нести самонаказание. Он попытается избежать его, протестуя против внешнего мира и тем самым отыгрывая напряжение, возникающее из-за чувства вины...

32

Сверх-Я образуется з результате двойственного процесса развития. Ребенок очень рано идентифицируется с обоими родителями и желает быть или стать такими, как они. Ребенок формирует также идеал, который при последующем созревании вби­ рает в себя нормы или идеалы окружения. ("Я хочу быть таким, как мои родители, и иметь их идеалы".) В то же время ребенок перенимает также родительские пред­ писания и запреты и, интроецируя их, создает сдерживающую (и наказывающую) часть Сверх-Я ("я должен или не могу делать то или другое")» (Lampl-de Groot, 2 5 0 ) . «Невротики, как и делинквенты, могут иметь настоятельную потребность в само­ наказании. Я утверждаю теперь, что отличительный фактор между невротиками и де­ линквентами следует искать в различном развитии их Я-идеала и формировании Сверх-Я» (там же, 2 5 2 ) . «Сильные идеалы запрещают выражение какой-либо агрессии по отношению к внешнему миру, и поэтому она обращается против собственной персоны. В резуль­ тате образуется известный невротический circulus vitiosus... Если у маленького ребенка сформировался слабый идеал, который в дальнейшем оказался разрушенным садистским Сверх-Я, то это приводит к появлению тенденций к самонаказанию и к дефектному развитию Я. Но в таких случаях слабый идеал не спо­ собен сдерживать отвод агрессии, а садистское Сверх-Я отыгрывается на окружении. Это выражается в диссоциальном поведении или делинквентности» (там ж е ) .

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ВЫВОДЫ

В своих рассуждениях мы достигли места, где должны спросить, какое значение эти психоаналитические теории могут иметь для воспитания. С этой целью мы хотим вновь последовать за некоторыми авторами: «Что фактически требует и дает ребен­ ку воспитание, так это знание, когда нельзя лгать, когда нельзя говорить правду и когда ложь необходима. Это положение, возможно, покажется гротескным, но я бы хотел сослаться на философа Георга Зиммеля, который учил, что определенные виды лжи являются непременным атрибутом нашей социальной жизни и что без них наше общество просто не могло бы существовать. Позвольте мне также процитировать утверждение премьер-министра одной страны, которая гордится своей демократи­ ей. Когда он услышал, что в парламенте одного влиятельного политика упрекнули во лжи, он возмущенно воскликнул: "Но, джентльмены, если бы я всегда говорил прав­ ду, то не смог бы продержаться здесь и десяти минут!"... Но обман любимого партнера — это самая деструктивная форма лжи, поскольку он подрывает глубочайшее и сокровеннейшее доверие, унижая достоинство человека и доставляя ему страдание. И тем не менее ложь в любви сопровождает человека всю его жизнь начиная с раннего детства... Положение, что у ребенка нет сексуальной жизни и сексуальных ощущений, само является ложью.- Но в эту ложь верили, пока фанатики правды, такие, как Зигмунд Фрейд, не постарались ее разрушить... Примерно после третьего года жизни ребенок имеет определенные представления, инстинктив­ ное знание о сексуальной жизни, "органическое" бессознательное знание, глубоко ко­ ренящееся в потребностях организма, того же рода знание, которое, по-видимому, имеют также животные и вся живая природа, В возрасте от трех до пяти лет ребен­ ка будоражат предчувствия, смутные ощущения, импульсы, сексуальная природа ко­ торых хотя и ощущается, но не может быть понята неразвитым сознанием. Он начи­ нает искать, исследовать, наблюдать, возможно, задавать вопросы... Вскоре ребенок обнаруживает, что все взрослые явно лгут.- Вскоре он начинает понимать, что от него ждут того же: он должен симулировать невинность, то есть неосведомленность, вести

33

себя так, словно он ничего не знает, ничего не видит, ничего не понимает- Вскоре вок­ руг него создаются две строго разграниченные социальные сферы. Первая — круг взрослых, в котором ребенок симулирует... Вторая — круг детей, в котором втайне об­ суждаются все интересные вещи» (Woolf, 2 6 7 ) . «Вторым типичным проступком детей является "воровство", преступление против собственности. Это заставляет нас исследовать представления ребенка о собственнос­ ти... Но до третьего или четвертого года его взгляд на собственность следует понимать как соответствующий закону джунглей: "Что мое — то мое, а что твое — тоже мое"... Отлучение от груди вызывает у ребенка первое горькое чувство утраты чего-то цен­ ного... Отделение от матери... Другой важный компонент чувства собственности развивается в раннем возрас­ те в связи с изменениями анальных потребностейДо третьего или даже пятого года жизни- ребенок отчетливо демонстрирует чув­ ство собственности, порой весьма интенсивно, проявляя жадность к вещам, которы­ ми он хочет обладать. Тот факт, что эти объекты принадлежат кому-то другому, выше его понимания... Ребенок только пытается — более или менее наивно — завладеть желанными вещами и совершает действия, которые могут иметь черты воровства и обмана» (там же, 169). «Психологическая мотивация состоит в стремлении присвоить себе объект, ко­ торый для бессознательного представляет собой "замену" утраченного объекта люб­ ви» (там же, 271 ). «Деньги и подарки являются доказательствами любви или заменой любви независимо от того, подарены они добровольно или были украдены; возврат же подарка понимается как отклонение любви» (тал\ же, 2 7 2 ) . Таким образом, становится понятным тезис: «Для анализа вся моральность есть в конечном счете кодификация любви» (там же, 2 6 5 ) . Тем самым мы подошли к вопросу о том, что мог бы дать психоаналитический опыт современной педагогике. «Психоаналитические исследования показали нам, как ребенок доносит до родителей свои развивающиеся мысли и чувства, словно спра­ шивая их.» хочешь ли ты мне помочь своевременно научиться надежным и здоровым привычкам, любви и любопытству, психической гигиене, предотвращающей появле­ ние чувства страха, вины, враждебности, ревности, чтобы затем мой самоко1ггроль стал целостным, пригодным, самореализующим и... самоосознанным?. Если у меня возни­ кают серьезные трудности и тебе действительно надо вмешаться, делай, пожалуйста, осознанно то, что, по твоему мнению, нужно со мной делать» (Dorsey, 134). «Если каждому помогают понять потребности другого, то появляется общая ос­ нова для улучшения отношений. То есть в глубоком смысле сотрудники (психоана­ литической педагогической консультации) выступают не только как переводчики, но и как учителя иностранного языка» (там же, 135). «Чем больше ребенок демонстрирует плохое поведение, тем меньше он способен проявить внимание к своему собственному благополучию и тем больше он нуждает­ ся в действительном понимании его детских нужд... Развитие делинквентности по своему значению выступает в целом как сигнал тре­ воги, как предупреждение для нас, что что-то не так и требует нашего внимания и за­ ботливой помощи... Мы обнаруживаем, что делинквентность — это один из продук­ тов нашей культуры и что человек, вынужденный плохо себя вести, является жертвой обстоятельств» (там же, 136). «Отлучение от груди причиняет боль, но и действует во благо. Постепенно при­ нимать правду о нашей человеческой природе, "отвыкать от груди" — процедура, для­ щаяся всю жизнь... Тем не менее побои, даже в целях самозащиты, для каждого ре­ бенка являются серьезным патогенным воздействием, непосредственно требующим психологического лечения у опытного терапевта... Апелляция к большей эффективно-

34

сти всякой силы, которая не называема любовью к ближнему и компетентностью, ошибочнаМы не умеем обращаться с тем, с чем не можем идентифицироваться. Если ро­ дители — неумелые воспитатели, если родители, например, крадут или вытеснили свое желание получать что-либо даром, то начинает воровать и ребенок. Если родители су­ тяжничают или вытеснили собственную враждебность, то тогда любит спорить и ре­ бенок, и так далее» (там же, 141). «Справедливость, несомненно, основана на созна­ нии того, что принятие необходимого является первым законом психического здоровья» (там же, 142). «Так, родители, практикующие отказ (курсив мой. — К. К.), дают своему ребен­ ку ясно понять, 1)что они понимают естественность примитивных потребностей; 2) что ребенку важно иметь возможность и в дальнейшем видеть такие прими­ тивные "права"; 3) что, несмотря на все остальные искушения ребенок должен своевременно на­ учиться предпочитать тот способ самовыражения, который вместе с тем приемлем и социально. Ребенка побуждают отказаться, а не предписывают "вытеснять черта во всей его красе"» (там же, 1 ? 9 ) . Наверное, будет полезным проиллюстрировать столь кратко изложенные прин­ ципы описанием случая из работы другого автора. Он сообщает о своем коллеге, док­ торе Кинге, и его жене: «Они усыновили юношу четырнадцати лет, от которого отказалась семья и кото­ рый многие годы считался делинквентным. Вначале ему было сказано, что они поста­ раются сделать все возможное, чтобы он почувствовал себя в своем доме и был счаст­ лив, но по положению закона они вынуждены настаивать на том, чтобы он ночевал дома и ходил в школу. Они пригласили его за обеденный стол, но сказали, что он не обязан есть с ними, если он сам того не желает. Некоторое время он ел в углу ком­ наты... Он был упрям и скрытен. Они оставляли небольшие суммы денег, которые он регулярно брал. Его не наказывали и не следили за его поведением; они принимали его, были дружелюбны и искали способы сделать его пребывание у них приятным. Спустя несколько месяцев доктор Кинг услышал, как тот рассказывал юноше, стояв­ шему с ним на улице, что Кинги обращаются с ним жестоко, часто бьют и совсем не кормят. Обо всем этом он никогда с ними не заговаривал. После многих месяцев совместной жизни он, наконец, начал есть вместе с ними, но не делал никаких по­ пыток быть вежливым; обращался он к ним очень редко. Я не помню, как он учился в школе, но знаю, что в то время он посещал ее регулярно. Я не помню точно также этапы развития, но оно шло очень медленно. Проведя в доме почти год, однажды он поразил доктора Кинга, спросив, не может ли он взять его с собой, если поедет в го­ род. Доктор Кинг ответил утвердительно, но не сделал ни малейшей попытки втянуть юношу в беседу, посчитав, что все должно идти своим чередом. Вскоре после этого стало очевидно, что юноша в своей неловкой манере попытался подружиться с док­ тором Кингом, и в конце концов он стал следовать за ним повсюду, словно тень. Это продолжалось недолго, после чего он начал рассказывать о некоторых своих про­ шлых переживаниях. Это переросло в удивительное стремление говорить о своем про­ шлом, и доктор Кинг сказал, что он не никогда прежде так отчетливо не восприни­ мал, в какой степени делинквентныЙ ребенок может страдать от своего враждебного окружения. Юноша рассказал о своей враждебности к семье, школе, органам власти, с которыми ему пришлось иметь дело, к полиции, суду и ко всему остальному, что составляло часть его жизни. Доктор Кинг сказал ему, что его неприязнь понятна, и сумел также показать, что добрая часть его недуга проистекает из его собственной позиции и поведения, что опять-таки было обусловлено его прежним страданием.

35

Делинквентное поведение прекратилось. Он еще долго жил у Кингов и закончил выс­ шую школу и университет. Он был усыновлен Кингами, как и многие другие делинк­ венты, которые до этого жили с ними. Насколько я знаю, в доме никогда не прожи­ вало больше одного мальчика» (Lippman, 158—159). Этот казуистический пример иллюстрирует ненасильственную власть непоколебимой человечности, когда жизненное стремление у делинквента- вдруг превратилось в саморас­ крытие и сделало его членом общества Здесь, однако, нельзя смешивать терапию и оболь­ щение, как это напрашивается из иронического замечания вступительной статьи. Что же касается ненасильственного метода терапевтического диалога в аспекте психоанализа, то, к сожалению, какие-либо обобщения для так называемого нормаль­ ного среднего воспитания невозможны. «Человек как социальное существо, которое подчиняется обществу и следует его основным инструкциям, большей частью есть ре­ зультат насилия. Если мы принимаем человека таким, каков он есть сегодня в резуль­ тате этого развития, то мы вряд ли можем поставить под сомнение применение силы как воспитательной меры. Тысячелетний опыт подкрепляет убеждение в том, что не был найден ни один другой метод, который бы по своей эффективности был сопо­ ставим с насилием... Противники насильственных методов воспитания спросят, не тождественно ли воздействие силы... слепому воздействиюприроды, судьбы и можно ли вообще назы­ вать применение силы воспитательным средством, хотя она и оказывает воспитатель­ ное воздействие. Это мнение подкрепляется исследованиями того, какое воздействие оказывают применение силы и наказание на самого воспитателя. Хотя теоретически, наверное, разумное применение силы бывает, но очень тяжело, если вообще возможно, найти этому пример (ср. Meng, 1945)» (Reiwald, 3 7 0 ) . «Отец дает сыну пощечину, потому что тот разбил оконное стекло. Какой аффект находит здесь выражение и выход? Прежде всего отец, ударив юношу, хочет дать выход своей ярости, то есть в фор­ ме праведного гнева хочет отвести обычно сдерживаемую агрессию.,. Далее, он хочет утвердить свое физическое превосходство над юношей. Гостя, который разбил бы стек­ ло, он бы не ударил. Как правило, отношение воспитателя к своему подопечному — это отношение всевластного человека к бессильному. Нет ничего проще, чем употре­ бить в воспитании силу... Вместо того чтобы признать: применение власти и силы яв­ ляется крайней мерой, к которой прибегает воспитатель, когда не знает, что делать, и поэтому она есть признание своей беспомощности, предпринимаются все новые и новые попытки подчеркнуть ее педагогическое воздействие. Пожалуй, можно со­ гласиться с тем, что насилие эффективно, если требуется вызвать в памяти ребенка, воспитанника, правонарушителя или преступника торможение... Но нет никакой необходимости оправдывать насилие. Оно само заботится о себе и всегда имеет наготове объяснения. Но настоятельная необходимость состоит в том, чтобы исследовать воздействие насилия ка того, кто к нему прибегает. Ответ непре­ менно гласит, что воздействие является опустошающим» (Reiwald, 3 7 1 ) . «Год за годом Фридрих Великий определял увольнявшихся из армии младших офицеров учителями народных школ, заботясь таким образом об их старости. Эти лю­ ди, которые по своей профессии были приучены полагаться на силу, стали воспитате­ лями прусского народа с известными всему миру результатами. Было бы полезно и по­ учительно установить, какая квалификация в разных странах требуется для того, чтобы занять должность управляющего воспитательным учреждением» (там же, 372). «Наша первая реакция на дурной поступок или неправильное поведение ребен­ ка, агрессию делинквента или преступление является чисто аффективной; у нас про­ буждаются гнев, ярость, то есть наша собственная подавленная агрессия. Мы хотим

30

ее отвести, срывая злость на злодее. Вплоть до сегодняшнего дня такое эмоциональ­ ное отыгрывание является сутью нашей системы воспитания как нормальных детей, так и делинквентных, и это составляет основу нашего уголовного законодательства. Директор воспитательного заведения гордо восседает за письменным столом... с дос­ тоинством сидят в своих мантиях на судебных заседаниях наши судьи и вершат пра­ восудие, внешне лишенные каких-либо аффектов. Но они не больше и не меньше сво­ бодны от аффектов, чем публика, которая толпится в зале суда» (там ж е ) . «Снова и снова мы м о ж е м наблюдать, в какой степени воспитатели выбирают профессиональную деятельность как отдушину для своих эмоций. Они пытаются вос­ питывать других, ибо сами страдают недостатком воспитания и самоконтроля. Вот почему наша система воспитания и наказания представляет собой порочный круг... Одна из бессознательных целей юных правонарушителей состоит в том, чтобы ранить чувства людей, которые за них отвечают. Как правило, они добиваются этим чересчур большого успеха. Почти все "воспитатели" реагируют на обиду или просто провокацию так быстро и определенно, словно этого ждали. Они теряют свою конт­ ролируемую, уравновешенную позицию, отвечают на аффект аффектом и опускают­ ся на уровень того, кого должны были воспитывать. Цель достигнута. Эмоциональное отыгрывание воспитателя является триумфом воспитанника... Этот эмоциональный взрыв воспитателя почти всегда связан с употреблением силы. Вот почему мы явля­ емся такими решительными поборниками ненасильственных методов воспитания. Они требуют воспитанного воспитателя, хозяина своих аффектов. Они зависят от силы характера. Если они являются следствием слабости — а ребенок, как и правонаруши­ тель, точно и интуитивно улавливает это различие, — то тогда они будут вызывать толь­ ко агрессию, которая для них самих оказалась успешной... Айххорн отмечал, что даже самая яростная агрессия должна достигать точки на­ сыщения, если нельзя достичь цели — эмоционально ранить воспитателя и побудить его к аффективному отыгрыванию. Затем агрессия делинквента постепенно превра­ щается в псевдоагрессию. Делинквенты Айххорна вели себя как примитивные наро­ ды, которые устраняют свою сильнейшую агрессию, преобразуя ее в игре или инсце­ нировке. Ритуалы инициации проистекают из кастрации и умерщвления, и некагорые корни драмы восходят к этим темам» (там же, 3 7 3 ) . «Важно подчеркнуть, что исследование ненасильственных методов воспитания не основывается лишь на опыте одного-единственного выдающегося воспитателя, та­ кого, как Аугуст Айххорн. Попытки воспитывать без насилия или с минимальным при­ менением власти предпринимались уже более ста лет назад. Хотя они снова и снова повторялись, ни криминологи, ни социальные работники, ни общество в целом вни­ мания им не уделяли. Это является следствием недостаточной готовности отказаться от традиционного аффективного отношения к асоциальным членам и объектам вос­ питания, а также от применения силы по отношению к язвам общества. Снова и снова реформаторы сталкивались с единодушным "невозможно"» (там же, 3 7 4 ) . «Тюрьма и воспитательная колония, в том виде как они существуют сегодня, неэффективны, поскольку воспитанники, как и заключенные, оказываются в пассивной позиции, что является наихудшим из того, что можно придумать в перспективе дальнейшей жизни... Самоуправление оказалось самым действенным средством» (там же, 3 7 5 ) . ВЫВОДЫ ДЛЯ ТЕРАПИИ Мы переходим теперь к изложению, хотя и фрагментарному, многочисленных ссылок, упоминаний и примеров, относящихся к специфическим модификациям пси­ хоаналитической терапии делинквентов. Снач. \а перечислим основные психотерапев­ тические цели.

37

«1. Целью лечения является избавление пациента от патологического отставания в развитии2. Целью является замещение нарциссизма объектным либидо.. 3. Целью является преодоление страха... 4. Целью является способствование пациенту в переходе от психической реаль­ 2 ности к внешней „ 5. Целью является интеграция чувств пациента и содействие ему в принятии не­ зависимых решений» (Federn, Meng, 28). Т е м не менее авторы, имеющие опыт лечения делинквентов, едины в том, «что с помощью обычных техник психоанализа успешной м о ж е т быть только те­ рапия аутопластических элементов» (Eissler, 1 7 ) . Типичные для структуры личности делинквентов аллопластические синдромы предполагают, что в рабочих отношениях между аналитиком и пациентом, «несмот­ ря на все проявления дружелюбия и любви, которые делинквент отмечает у своего ана­ литика, он должен знать, что тот, если захочет, может повести себя по-другому и что он обладает достаточной агрессивностью, энергией и боевым духом, чтобы всегда пре­ взойти делинквента... Не нужно подчеркивать, что следует избегать всяческих прово­ каций со стороны делинквента; он никогда не должен становиться объектом даже малейшей агрессии, за исключением ситуации, когда его чувства вины достигли куль­ минационной точки» (Eissler, 2 0 ) . Если же одной любви недостаточно (Rettelheim, 1 9 7 0 ) , то она — в десексуали.чированной форме — должна все же в значительной степени способствовать процессу лечения Айххорн говорит о своем отношении к делинквентам следующее: «То, что он должен им дать, не есть "как бы", видимость любви. Несомненно. Он скуп на выра­ жение чувств. Он избегает сентиментальности; и все же как воспитатель он является персонификацией благородной и сублимированной любви, которая проявляется в ак­ тах помощи» (Pfister, 3 7 ) . «Он никогда не вынуждает признания, а категорически оставляет за ними право хранить тайны, но вместе с тем разъясняет, что только честность и правдивость дадут ему возможность помочь» (там же, 4 2 ) . На примере терапевтической работы с молодым аферистом проблемы становятся особенно ясными: «Таким образом, терапевт идентифицируется с собственным Я-идеалом молодого афериста. И это должно достигаться без осознания молодым че­ ловеком того, что в нем происходит. Изменение его позиции по отношению к терапевту должно для него случиться внезапно и неожиданно. Это представляет собой "нарциссическое отношение", в котором аферист "любит" терапевта, словно тот является час­ тью его самого, а не объектом внешнего мира, от которого он получает пользу. Основное средство Айххорна состоит, по-видимому, в том, чтобы вызвать удив­ ление, не пробудив страха. Демонстрировать силу, не угрожая действием, вести себя, словно заманивая, но не обещая ничего ложного... Как следствие, подросток испыты­ вает почтение к человеку, который может обращаться с ним так, как он мог бы обра­ щаться с теми, кого, как ему кажется, превосходит. Тогда у него возникает подозре­ ние, что под маской дружелюбия Айххорн м о ж е т скрывать собственное оружие надменности и недостаточного интереса» (Hofier, 152). «Это действует, однако, только в том случае, если терапевтические методы максимально гибки, и не срабатывает, если слишком упрощенно применяются или слишком часто повторяются стандартные ме­ тоды, такие, как свободное ассоциирование, толкование переноса или сопротивления, от которых нельзя отказаться при других формах лечения. Бывают периоды, когда терапевт и окружение юноши подвергаются тяжелому испытанию, например, когда аферист снова пытается разразиться отыгрыванием Часто это является следствием того, что терапевт не полностью сконцентрирован, когда он занят, например, другим

38

случаем или собственными проблемами... Горе терапевту, который хочет провести воскресенье без своего афериста и не ожидает внезапного визита или телефонного вызова, находясь за городом. Через несколько недель или месяцев юноша может по­ чувствовать потребность испытать, в какой мере силен "контрперенос" терапевта. Серьезен ли он или это лишь еще одна из этих ужасных, глупых попыток обратить его во что-то, во что он никогда не поверит... Он не выносит, чтобы ему сопережива­ ли, "выказывали понимание" или "помогали"; в своем бессознательном он питает глу­ бокую ненависть к эдиповым фигурам, это словно незалеченная рана, которую он бережет как сокровище или словно воспоминание, служащее аутоэротическим ма­ зохистским целям. С детства это стало частью бессознательного Я... Его могут побудить войти во внутреннюю ситуацию, в которой терапевт предстает частью его Я-идеала, являющегося истинным подстрекателем его аферистского пове­ дения. Без него он мог бы быть открытым гомосексуалистом, человеком с пассив­ но-женственным характером или страдать той или иной формой психопатии. Содер­ жание его Я-идеала — быть непобедимым и выше всех — свободно от эмоциональных привязанностей к какому-либо индивиду или какому-либо обществу» (там же, 153). «Социальные работники и психиатры демонстрируют большие различия в спо­ собности устанавливать отношения с делинквентами. Проанализированного челове­ ка, проработавшего свои собственные делинквентные побуждения, не так-то просто запугать тем, что говорит, делает или сделал правонарушитель. Айххорн еще раз по­ казал; терапевт должен принять тот факт, что делинквент всегда прав (курсив мой. — К. К.) в своем поведении в том смысле, что он не может вести себя иначе... Одним из наибольших препятствий для успешной психотерапии делинквентных подростков является созданная ими нарциссическая защита. Вполне вероятно, что нарциссизм есть следствие серьезных отклонений в раннем детстве и вторичных отклонений, возникших в результате поведения, обусловленного прежней травмой [см соответствующую статью X. Хенз^лера в т. I]. Попытки устроить этих детей в дру­ гих семьях разбиваются об их неспособность устанавливать отношения с другими людьми. Та же проблема возникает, когда предпринимается попытка психиатричес­ кого лечения. В тяжелых случаях она столь значительна, что возникает подозрение, что эти нарциссические делинквенты обнаруживают характерные черты психотичес­ кой реакции» (Lippman, 160). «Многие психиатры не справляются с делинквентами, так как настроены против них. Мы должны смотреть на вещи с позиции пациента и понимать, что не только он вел себя неправильно по отношению к обществу, но и общество также вело себя не­ правильно по отношению к нему и в чем-то перед ним виновно... Еще важнее то, что аналитик обладает некоторым знанием о его мире и испытывает чувства, которые столь радикально отличаются от нашего уверенного в себе и респектабельного мира... Я полагаю, нркно иметь квалификацию для этого вида работы. Необходимо быть сво­ бодным от влияний наших социальных институтов и иметь трезвый взгляд на наше общество и предложенные им пароли.То есть надо быть открытым, когда выслуши­ ваешь позицию и рассказ о себе того или иного пациента» (Schmicleberg, 186). «Айххорн никогда не начинал с расспросов ребенка о его неправильном поведе­ нии, так как совершенно четко понимал, что только ослабит связь, если вынудит ре­ бенка к очередной лжи. Некоторые же терапевты пытаются заставить подростка, ко­ торый ворует, описать свои преступления и проблемы. Если спросить их, почему они принуждают ребенка рассказывать о таких вещах, то они отвечают речь идет о том, чтобы посмотреть, есть ли у него "понимание" того, почему он должен лечиться... Как реагирует пациент на такой подход? Избеганием, рационализациями и ложью. 1оследующие ярость, страх и стыд станут затем еще большим препятствием для те­ рапии» (Johnson, 2 3 6 ) .

39

«Иные коллеги скажут: "Как я могу верить в ребенка, если он годами воровал или совершил несколько поджогов? Я почувствую себя одураченным, если спустя несколь­ ко месяцев лечения обнаружу, что он просто "навесил мне лапшу на уши". Это впол­ не реальная проблема контрпереноса. Терапевта, осознающего этот конфликт, не вы­ бьет из колеи, если он обнаружит, что его обманывали. При анализе невроза следует ожидать сопротивления и рецидивов, и то же самое следует ожидать при терапии дефектов Сверх-Я. Если в эти моменты терапевта одолевает чувство безнадежности или гнев, считай — все пропало. Проступки не надо ни замалчивать, ни приукрашать, их надо открыто обсуждать с пациентом» (там же, 2 3 7 ) . «Как только я понимаю или узнаю от пациента о его проступке, или эти факты ста­ новятся мне известны каким-то другим путем, я обсуждаю их с пациентом открыто и непосредственно. Если терапевт закрывает глаза на мелкие прегрешения и пациен­ ты это замечают, то его злость по поводу кажущегося вероломства свидетельствует о том, что всерьез воспринимаются только тяжелые проступки. Именно это происходило рань­ ше у них дома, где их брали под защиту в случае таких мелких прегрешений. Если пер­ вые попытки коррумпировать терапевта надлежащим образом прорабатываются, то вскоре обнаруживается у пациента более сильное Сверх-Я. Я считаю, что если такие попытки прорабатываются с теплотой, то это способствуег более быстрому, более на­ дежному и позитивному переносу. На мой взгляд, это одно из самых больших препят­ ствий и одна из самых опасных ловушек при лечении таких пациентов» (там же, 2 4 0 ) . «При возвращении украденных вещей или исправлении допущенного промаха я разъясняю подростку, что мы возвращаем предмет с наименьшими, по возможно­ сти, издержками; ибо я не хочу, чтобы пациент пострадал от некорректного и чрез­ мерного критицизма. С точки зрения возмещения причиненной кому-то несправед­ ливости, важно помочь пациенту... Если терапевт из самозащиты боится занять здесь определенную позицию, то рано или поздно он потеряет пациента, который в своем тщетном поиске кого-то, кто имеет мужество указать границы его запретным импуль­ сам, пытается поставить его в еще более трудное положение» (там же, 2 4 1 ) . При этом надо учитывать следующее: «Когда воровство является отыгрыванием эдипова конфликта, то, очевидно, с проблемой не удастся справиться, если терапевт начнет анализировать конфликт прежде, чем пациент научится сдерживать свое же­ лание воровать... Но в действительности эти конфликты зачастую слишком рано дости­ гают точки кипения, даже еще до того как аналитик предпринял какую-либо попыт­ ку их мобилизовать. Поэтому лечение вне контролируемого окружения крайне сложно, если вообще возможно. Терапия подростка всегда включает в себя всю семью и ближайшее окружение» (там же, 2 4 3 ) . Без сомнения, особенно это важно при терапии тяжелых преступников. «Когда мой пациент-гангстер встал на ноги, начал постоянно работать и впервые в жизни почувство­ вал себя счастливым, мать впала в такое настроение, что пошла к чиновнику, наблюдав­ шему за его поведением, и попросила, чтобы сына вернули в тюрьму. Когда делинквентный подросток-психопат в результате лечения стал нормальным, у его отца произошел нервный срыв, хотя тот всегда утверждал, что единственная цель в его жизни — видеть, что его сын стал лучше, и израсходовал на это огромную сумму денег. Мать одной делинквентной девушки относилась к ней хорошо только тогда, когда у той возникали проблемы и мать могла чувствовать себя мученицей и объектом для сострадания. Сто­ ит ли удивляться, что во всех этих случаях дети стали преступниками?Преступника можно ресоциализировать только в том случае, если предоставить ему подобающие условия жизни в рамках закона. В отличие от официального лозун­ га "За преступление не расплатиться" (crime does not pay), в действительности все же происходит обратное — по крайней мере на короткое время; и если человек отчаял­ ся, то он думает только о непосредственном настоящем» (Schmideberg, 184).

40

«Мне ни разу не приходилось видеть благоприятных последствий лишения сво­ боды. Об этом опыте нельзя рассказать в нескольких строках. Но если кратко: не­ нормальная жизнь в тюрьме и особенно сексуальная фрустрация усиливают всякую имеющуюся патологию. Побои (будь то в Англии в качестве наказания по суду или в Америке как неправомерные действия полиции или тюремных служащих) усиливают ненависть больше, чем какой-либо другой опыт. Но и обычный тюрем­ ный опыт, даже в так называемых "прогрессивных" тюрьмах, имел аналогичные по­ следствия, то есть усиление страха и враждебности. Этот страх ведет, как правило, к усилению антисоциальных тенденций... Тюремное наказание часто разрушает брак или семейную жизнь заключенных; после освобождения им трудно найти работу, их бойкотируют другие люди, как только становится известной правда. Постоянно скрывать правду — большая психологическая нагрузка, и это создает пропасть меж­ ду ними и остальным миром; всякий раз, когда их попытки встать на ноги в соци­ альном смысле терпят крах, это является дополнительным стимулом, чтобы вернуть­ ся к товарищам из криминальной среды, с которыми они во всяком случае могли быть самими собой» (там же, 1 8 5 — 1 8 6 ) . «Я никогда не лечил пациентов в тюрьме или во время их пребывания в регла­ ментированных учреждениях, и у меня есть нехорошие подозрения по поводу та­ кой практики. Трудно одновременно быть слугой двух господ: либо ты принимаешь сторону заключенного, и тогда рано или поздно возникают проблемы с начальством тюрьмы, либо ты принимаешь сторону последнего, и тогда нельзя рассчитывать на доверие заключенных, которые склонны видеть в тюремном психиатре шпиона,.. Особенно важно приступать к лечению пациента сразу после его освобождения из тюрьмы» (там же, 1 8 1 ) . «Устранение апатии к труду является крайне важным аспектом терапии и одним из критериев того, удается или нет удовлетворительная реинтеграция... Личные и се­ мейные факторы оказывают значительное влияние на преступника, как и на невро­ тика, но еще важнее факторы социальные» (там же, 183). Прежде чем оставить тему терапии, следует упомянуть еще одну важную особен­ ность разработанного Айххорном подхода: «Я вспоминаю описание Айххорна, кото­ рое он дал на семинаре, делясь своим опытом; он ждал, когда у агрессивного делинк­ вента разовьется состояние замешательства и тревоги, поскольку он уже не был способен находить выход для своей враждебности» (Lippman, 1 5 9 ) . «Больше всего неприязненных комментариев и сопротивления вызывало то, что Айххорн позволял агрессивной группе отреагировать свою агрессию, что он никогда не вмешивался, кроме как в случаях явной опасности, и не разрешал вмешиваться так­ же и своим помощникам» (Pfister, 1 4 1 ) .

НА ТЕМУ АГРЕССИИ Что же можно сказать по поводу агрессии, исходя из опыта анализа диссоциальных правонарушителей и преступников? «Хотя психиатры, психологи и историки стали уде­ лять все большее внимание проблеме агрессии, она по-прежнему остается малоизучен­ ной. Понятия "агрессия", "враждебность" и "деструктивность" до сих пор используют­ ся как синонимы, хотя, несомненно, они имеют разное психологическое содержание... Агрессия может быть направлена против субъекта, который и является источни­ ком этой агрессии, то есть субъект и объект агрессии могут совпадать, или же агрессия может быть канализирована против реальности вне субъекта. Ее обращение против реальности обычно не происходит прямолинейно — она имеет разного рода разрывы и переходы, пока не начинает отводиться в соответствии с различными паттернами

41

поведения. Она может выражаться через самые разные функции. Агрессия может на­ ходить выражение в мыслях, во взгляде, в походке, в действиях» (Eissler, 8). «Фрейд полностью сознавал проблемы, связанные с феноменом матриархата, женскими божествами, символом Сфинкс и враждебностью мужчины по отношению к женщине, которая дала ему жизнь. Он знал о господстве матери до возникновения патриархата Он никогда не описывал это в научных понятиях или с той чуть ли не про­ роческой ясностью, с какой он описывал существование и клиническое значение эди­ повой ситуации как феномен в истории человечества... Его теории натолкнулись в свое время на такое сопротивление, что психоанализ, пожалуй, был бы подавлен на кор­ ню, не будь он уже более или менее развит» (Grotjahn, 3 0 7 ) . «Мать доэдиповои эры — это женщина, которая дает жизнь и может взять ее об­ ратно. Ее господство абсолютно, и человек ее вечно боится. На Востоке она символизи­ руется великой богиней... Ненависть мужчины к женщине представляет собой смесь почитания, страха и зависти. Мужчине удалось низвергнуть с трона мать в реальности, но не в душевной жизни. Зилбург констатирует: "Психогенетически древнее, а потому фундаментальнее не зависть к пенису со стороны женщины, а зависть к женщине со сто­ роны мужчины". Возможно, образ матери не был убит на этом глубочайшем бессозна­ тельном уровне, как был убит отец на эдиповом уровне. Она была низвергнута с трона и принижена другими средствами, она лишилась власти с первым изнасилованием. Пожалуй, это был не столько половой акт, и едва ли он выказывал любовь и нежность. Это был акт насилия, ненависти и анималистического захвата. Другими словами, в нем 3 проявились все признаки догенитальной организации» (там же, 3 0 8 ) . «Клиническое свидетельство того, что примордиальное покорение матери и более позднее отцеубийство являются живой правдой в нашем собственном бессознательном, можно найти в двух различных наблюдениях. Эти переживания скрыты и, разумеется, указывают на то, что первоначальные желания в наше время глубоко вытеснены. Они остаются бессознательными и могут исследоваться только в своих дериватах. Такими дериватами являются наши сны и фантазии, и они выявляют то, о чем че­ ловеческому роду всегда было известно, — что все мы грешники. Лишь немногие совер­ шают преступления — изнасилование и убийство — в действительности» (там же, 309). «Как правило, эти ранние ощущения, связанные с попыткой бороться с матерью, или отрицать факт рождения матерью, эти ощущения борьбы за независимость от нее, выражаются в аффектах, которые едва ли не превышают возможности вербализации» (там же, 3 1 1 ) . «Иногда такие сны исполняются в реальности. И тогда совершается роковой шаг от стадии сновидения к психозу или к преступлению.., Регрессивное, шизофреническое убийство матери является одновременно симво­ лическим изнасилованием. Шизофреник атакует того, кого он любил бы, будь он вооб­ ще способен любить. Социальным эквивалентом этому является линчующая толпа. Она регрессивна в своей жестокости, недостатке разума, в своем чуть ли не демонстра­ тивном отрицании справедливости» (там же, 3 1 2 ) .

РАБОТА С НАРЦИССИЗМОМ ПРАВОНАРУШИТЕЛЕЙ

Я бы хотел здесь поделиться некоторыми соображениями, которые возникли у меня в ходе изучения и сопоставления обширного материала и для которых не нашлось в ре­ ферируемых работах соответствующих формулировок Во-первых, совершенно очевид­ но, что различные попытки разных авторов аналитически осмыслить на теоретическом уровне структуру личности правонарушителей и рассмотреть проблематику либо в ас42

пекте объектного развития, либо в аспекте нарциссизма остаются неудовлетворитель­ ными. Очевидно, что глубокие и ранние нарушения можно рассматривать со всех этих позиций, но они должны постоянно концептуализироваться как единое целое. Также представляется проблематичным соотнести типичные нарушения с определенными фа­ зами развития. Очевидно, что во всех фазах могут иметь место серьезные травматичес­ кие повреждения, которые ведут от базального нарушения к соответствующим струк­ турным изменениям. Однако ни в соб ггвенном опыте, ни у других авторов я не нашел никаких подтверждений иногда встречающемуся мнению, что у лиц с "отыгрывающей" психической структурой сохранились остатки первичного нарциссизма. Скорее, все го­ ворит в пользу того, что нарушения — возможно, даже очень ранние — первичного нар­ циссизма ведут К очень примитивным, но тем не менее вторичным нарциссическим формам влечений. Соответственно, не нужно также доказывать связь примитивных фан­ тазий и действий с их примордиальностью. .. В свете этих рассуждений особый интерес вызывают отдельные сообщения о ча­ стной проблеме женской делинквентности: «В своем фундаментальном исследовании женского комплекса кастрации Абра­ хам (Abraham 1 9 2 1 ) выделяет определенные специфические типы по их различным проявлениям. Эти типы вознку<ают в качестве реактивных образований, когда девоч­ ка впервые осознает свою анатомию. Он описал их как желающий, исполняющий и мстящий типы в зависимости от отвержения или принятия того, что девочка счи­ тает различительным признаком своей анатомической структуры» (Levy, 6 5 ) . «Я отстаиваю тезис, что определенный тип поведения — Enfant terrible — отобра­ жает защитный механизм, в котором эротизированное тело — все либидинозное Я в понимании Ференци — идентифицируется с угрожающим фаллосом отца и используется для защиты от одолевающего страха кастрации. Эта "защита с на­ падением" напоминает защитный механизм "идентификации с агрессором", описан­ ный Анной Фрейд (1936). Я полагаю, что центральное нарушение, вызывающее этот осо­ бый защитный механизм, представляет собой фиксацию либидо на фаллической ступени развития. Мы наблюдали у взрослых пациенток такие нарушения вследствие концентра­ ции и организации либидо под приматом генитального органа на основе интенсивного страха кастрации. В возникновении этого механизма, по-видимому, огромное значение имеют два отождествления, а именно: у ребенка отождествление тела и фаллоса и у ро­ дителей отождествление ребенка с фаллосом. Было бы интересно поразмышлять, по­ чему в столь многих случаях идентификация с агрессором используется в качестве за­ щиты, тогда как в моих случаях "pars pro toto", то есть для идентификации выбиралось эротическое оружие агрессивного мужчины» (Mahler, 83). Как уже отмечалось, во многих случаях лечение диссоциальных детей и подростков оказывается невозможным, если не удается изменить их социальное окружение. Не­ редко это означает, что ребенка следует вырвать из его патогенной социальной среды. Но где бы ни проводилось лечение: в рамках семейной консультации, самой семьи или того или иного учреждения — в любом случае важную роль должны играть социальнопедагогические работники. В последние годы социальных работников, занятых в этой области, также стали называть терапевтами, например, социотерапевтами. «Для эмпатии и развития отношений с агрессивными детьми чрезвычайно важно влияние на по­ зицию терапевта элементов, проистекающих, возможно, из его собственных ранних переживаний, которые он разрешил и интегрировал, но которые не идентичны пере­ живаниям импульсивных детей. По этому поводу Айххорн ( 1 9 3 5 ) писал: "Я не могу закончить эту книгу, не подчеркнув еще раз большое значение личности сотрудников, занятых в этой сфере. Вы видели, что изменение характера делинквента означает изме­ нение его Я-идеала. Оно происходит, когда индивид обретает новые черты характера. Источником этих новых черт является сотрудник. Он представляет собой важный

43

объект, с которым диссоциальный ребенок или подросток с дефектной или не существу­ ющей до сих пор идентификацией может все же достичь конструктивной идентифи­ кации и с которым он может познать все те вещи, которые не мог познать с отцом С по­ мощью сотрудника подросток развивает необходимое эмоциональное отношение к своим товарищам, что позволяет ему ггреодолеть диссоциальные черты. Словосочета­ ние "замена отца" часто используется в аспекте лечебной педагогики, при таком пони­ мании задачи оно правомерно"» (Szurek, 126—127). В практическом сотрудничестве чрезвычайно важна коммуникация членов рабо­ чего коллектива «В этих обсуждениях психиатру, а затем и социальному работнику, ста­ новилось ясным, что они уже воспринимали спонтанную теплоту и восхищение как не­ которые личностные качества юноши... Психиатр и социальный работник постоянно обнаруживали в таких случаях, что они испытывали некоторые внутренние сомнения, нерешительность и что из-за проблем, которые должны были обсуждаться с юношей, им становилось не по себе. По той или иной причине — зачастую из-за того, что он не сознавал четко собственного конфликта, — социальный работник не выражал те или иные чувства, возникавшие у него по отношению к юноше. Почти неминуемо следова­ ли неудача или кризис в адаптации юноши» (там же, 119). «В конечном счете это озна­ чало: откровенно обсуждать это с юношей, как только тот начинал его беспокоить, раз­ дражать или доставлять хлопоты. В результате социальный работник стал понимать, что он всегда чувствовал себя лучше и был более способен рассматривать импульсы юно­ ши с его позиций, если мог все это ему зысказать. В результате, как правило, юноша начинал вести себя так, что напряжение между ними уменьшалось» (там же, 120). Не совсем понятно, когда автор говорит: «С правонарушителями-психопатами сле­ дует обращаться иначе, чем с правонарушителями-обсессивными невротиками. В пер­ вом случае терапевт должен быть просто психически здоров и свободен от страхов. Во втором он должен быть вдобавок способен к эмпатии и интуиции» (Zulliger, 3 8 2 ) . Но, наверное, каждый специалист согласится со следующими словами: «Поэтому очень важно создать наилучшие условия для хорошего психического самочувствия терапев­ тов, работа которых непосредственно сопряжена с огромными нервными нагрузками. В этой связи следует указать на те условия труда, нарушение которых оказывает осо­ бенно угнетающее воздействие: сотрудники должны получать хорошую заработную пла­ ту и их нельзя подвергать чрезмерным нагрузкам Они должны иметь длительный отпуск и достаточно возможностей для того, чтобы предохранить себя от психологического рис­ ка, связанного с их работой, и от опасности стать психически ригидными из-за беспре­ рывных разговоров на узкоспециальные темы и т д > (там же, 382). «Страх — худший советчик в воспитании, так как он всегда ведет к неадекватным реакциям: либо к бег­ ству, либо к нападению в качестве самозащиты. Поведение терапевта никогда не дол­ жно основываться на самоутверждении как конечном принципе... Воспитание фунда­ ментально отличается от воспрепятствования. Чтобы сделать нечто лучшее, чем просто запретить, нужно обладать интеллектом, ясным мышлением и быть свободным от стра­ х а . Никто не может быть идеальным воспитателем из-за слабостей, присущих челове­ ческому существу. Тем больше каждый воспитатель должен постоянно работать над своим самосовершенствованием — воспитатель, у которого внутреннее развитие завер­ шилось, прекращает жить» (там же, 3 8 3 ) .

ПРЕСТУПНОСТЬ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ Если мы теперь постараемся определить, какие общественно релевантные идеи отображены в реферируемой книге, то заметим, что самые разные авторы обращали внимание на роль, которую играет преступность в средствах массовой информации.

44

«Если бы они не служили этой огромной потребности экстернализировать внутрен­ ний конфликт и не служили замещающему удовлетворению через преступления дру­ гих, то, пожалуй, не было бы ни прессы, ни фильмов, ни романов, в которых постоян­ но преподносятся уголовные сообщения, шокирующие преступления и детективные истории... Наверное, детям, отношения которых с окружающим миром, родителями, братьями, сестрами и взрослыми, выступающими в роли родителей, существенно не нарушены, эти продукты не причинят серьезного вреда. Но дети, у которых такие отношения нестабильны, подвергаются впечатлениям, способным вызвать чрезмер­ ную тревогу и привести к идентификации с агрессором без учета последствий... Ребе­ нок, который поначалу является жертвой тревоги, проистекающей из конфликта с собственными агрессивными импульсами, вскоре начинает верить, что решающий фактор успеха в жизни — быть агрессивным и деструктивным, и он будет оправды­ вать свое асоциальное поведение восхищением сильными и оторванными от осталь­ ных людей героями. С этой точки зрения криминальные истории, несомненно, явля­ ются средством совращения молодых людей на преступления» (Eissler, 2 9 8 ) . «Наш интерес к преступникам, о которых рассказывается, например, в газетах или в криминальных историях, в фильмах и книгах, является еще одним доказательством этих преступных желаний из давно забытых времен, эти желания по-прежнему живы в нас, но находятся под строгим контролем. Для нас проще теперь участвовать в пре­ ступлениях и наказаниях других людей в качестве зрителя, чем всматриваться в самих себя и открывать их в себе, испытывая мучительные чувства вины и стыда. Нетерпимость есть проекция вины; терпимость — идентификация или, по мень­ шей мере, частичная идентификация и принятие частей себя в каждом преступлении. Терпимость означает восприятие общего между преступлением другого человека и собственными желаниями. Б трагедии все происходит перед нашими глазами, будь то в реальной жизни или на сцене. "Беседа" же есть нечто совершенно иное, даже ес­ ли она имеет отношение к искусству. Она отрицает идентификацию с преступником или героем трагедии и, в конечном счете, отрицает существование трагедии с искус­ ственным счастливым концом» (Grotjahn, 312). Вполне естественно, что авторы, которые занимаются проблемами диссоциального поведения, постоянно также обращают внимание на социальную область и в качестве психоаналитиков задают следующий вопрос: какие возможности, помимо обычной терапевтической функции для пациента, мог бы предоставить психоанализ как инст­ румент познания и изменения? «Томас Манн признавал возможность того, что психоанализ как культурный про­ цесс может способствовать развитию всего человечества Это позволяет нам надеять­ ся на будущее, в котором не будет надобности ни в иллюзиях, ни в рационализациях» (Federn, Meng, 31). Но до сих пор достижения психоанализа никогда не принимались без серьезно­ го сопротивления. «Айххорн предполагал, что в Америке ситуация мало чем будет отличаться от Австрии: хотя в целом общество готово давать деньги на терапию правонарушителей, но после того как выявлялось их криминальное поведение, необ­ ходимые деньги на превентивную программу не выделялись. Это было для меня ин­ тересно, ибо, с одной стороны, деловые люди, сотрудничавшие в этих комиссиях, тра­ тили много времени на то, чтобы разработать долговременную программу, которая сулила выгоду их предприятию, но, с другой стороны, было невозможно обратить их внимание на очевидный факт, что благодаря превентивным программам для делин­ квентов экономятся деньги. Один служащий, которого я интервьюировал в 1 9 3 5 году в Москве, рассказывал, что там в качестве персонала в учреждениях для правонару­ шителей привлечены лучшие педагоги — интеллигентные и тепло относящиеся к лю­ дям» (Lippman, 163). «С точки зрения достижения психического здоровья инертность 45

масс опасна. Они противятся этому так, словно от них требуют принять ложного бога» (Dorsey, 133). «В моей работе с ведомствами и учреждениями, занимающимися медицинским обеспечениелл делинквентных детей, я столкнулся с ситуацией, во многом напомина­ ющей ситуацию, сложившуюся у родителей делинквентных детей... Психиатр, к ко­ торому обратились как к консультанту и терапевту, начинает верить, что персонал уч­ реждений и ведомств серьезно намерен получить от него помощь. Но как только он рекомендует изменения, не важно какие, но сулящие действительный успех, воз­ никает стена неприкрытого сопротивления, делающая бесперспективными как все его прежние усилия, так и дальнейший прогресс. Мало кто из психиатров способен следовать его рекомендациям, а тех, кто ему противостоит, он не может привлечь к от­ ветственности. Если в госпитале не исполняется распоряжение врача персоналом или администрацией, то госпиталь отвечает за ущерб, который наносится пациенту этим упущением. Я никогда не слышал об учреждении или ведомстве, которое бы брало на себя такую ответстценность за медицинское обеспечение делинквентных детей Ущерб, наносимый этим детям, является психологическил-., η потому неконкретным» (Eissler, 2 9 6 ) . «До известной степени христианская религия способствовала устранению внут­ реннего напряжения через идентификацию с Христом. На основе религиозного этоса евреев она принесла человечеству дуалистические моральные представления о добре и зле. Но принятие этой моральной нормы требует жертвы со стороны инстинктив­ ных влечений и признания вины, которую можно искупить только через идентифи­ кацию с Христом... Этот внутренний конфликт, чтобы не привести к полному само­ разрушению, должен быть экстернализирован. Дуалистическая система ценностей фактически и ведет к этой экстернализации. Если имеется абсолютное добро, то, зна­ чит, должно существовать и абсолютное зло. Бог и дьявол неразлучны... В давние вре­ мена, когда повсеместно господстзевала бессознательная вера в магию, преследова­ ние и казнь ведьм удовлетворяли эту потребность, по крайней мере до определенной степени. Когда же с развитием цивилизации уже нет более этой отдушины, то в опре­ деленные периоды, когда агрессия достигает апогея, этой скобой отдушиной служит расовая или религиозная дискриминация-. Война, разумеется, как и прежде, являет­ ся решением par excellence для чрезмерного отвода агрессии. Но поскольку она со­ держит столь сильный элемент саморазрушения, люди будут противостоять ей, по­ куда у них есть стремление к самосохранению. Тем самым в целом у общества остается только легальный путь ослабления агрес­ сии, который может рационализироваться на основе морали и способствовать желан­ ному облегчению, позволяя экстернализировать внутренние конфликты и не возбуж­ дая при этом известные чувства вины. Этот путь — преследование злоумышленников, преступников, групп индивидов, совершающих насилие, нарушающих законы и не со­ ответствующих требованиям общества... Но если это так, то тогда преступники нуж­ ны обществу в качестве козлов отпущения... Тогда нам становится понятной загадоч­ ная проблема неэффективности методов, которые применяются в борьбе с преступностью. Тогда нам также становится понятным наличие двух общих тенден­ ций, служащих сохранению делинквентности. Первая — это провоцирование инди­ видов на криминальное отыгрывание. Вторая — оппозиция всему, что сулит предот­ вращение делинквентности. В качестве третьей тенденции мы можем указать на то что "некриминальная" группа получает различное удовлетворение от действий кри­ минальной» (Eissler, 2 9 4 — 2 9 5 ) . Таким образом, психоаналитики выполняют, несомненно, просветительскую за­ дачу. «Мы со своими сотрудниками помогаем учителям осознать, что общество испы­ тывает трудности, поскольку фактически ошибочные условия кажутся практичными

46

а

и идеальными, настоящие условия — непрактичными... Противоречивые условия психического здоровья нашего народа подрывают нашу Конституцию» (Dorsey, 145). «β нашей детской клинике сотрудники сами могут увидеть, кто является наиболее подавляемым и пренебрегаемым меньшинством на свете — это дети. Отцы, которых подавляют в профессиональной жизни, которые психически нездоровы, в свою оче­ редь подавляют дома своих жен и детей. Как бы ни деградировал муж жена, как пра­ вило, все равно от него зависит. Но на самом дне социальной и семейной пирамиды находится ребенок. Ущербная личности есть единственная причина психической болезни... Никуда не годится, что подвергшийся насилию разум сам обращается к на­ силию- Людям нужно больше психического здоровья, чтобы участвовать в обществен­ ной жизни и темсамым предоставить своим семьям наилучшие возможности для все­ сторонней самореализации» (там же). «Большинство детей, которых мы наблюдаем и которые многие годы были делингевентными, невротичны. Их делинквентность является либо следствием невротического конфликта, либо активно поддерживается на его основе,.. Очевидно, их делинквентное поведение дает им глубокое удовлетворение в качестве замены бессознательных влече­ ний-желаний или служит наказанием для тех, кто нанес им глубокую травму. Должен быть задействован бессознательный механизм, в достаточной мере оправдывающий их делинквентное поведение, а именно тот, что позволяет избежать вспышки тревоги» (Lippman, 157). «В нашей клинике лишь изредка мы сталкивались со случаями хрони­ ческой детской делинквентности, обусловленной органическими заболеваниями цент­ ральной нервной системы. В нескольких случаях, с которыми нам приходилось иметь дело, причиной проблемы служила не органическая патология как таковая, а, скорее, с нею связанные эмоциональные факторы» (там же, 162). «Другая область проблемы, которой, к сожалению, до сих пор уделялось мало вни­ мания, является гигиена, или, как бы я без колебаний сказал, терапия наций, Один из самых жгучих вопросов нашего времени звучит так: как надо обращаться с делинквентными нациями? Вряд ли кто будет спорить, что существуют нации, которые с точки зрения их внутренней политической жизни или социальных отношений с дру­ гими нациями следует назвать делинквентными или больными. В наши дни является беспредельной катастрофой то, что мы слишком слабо разбираемся в области гигие­ ны наций, чтобы воспрепятствовать этого рода запущенности. Еще в 192S году я ука­ зывал на необходимость развивать науку о психической гигиене наций и подчерки­ вал, что такая наука м о ж е т строиться только на глубинной психологии Фрейда» (Pfister, 4 7 ) . «Это не просто мысль, продиктованная желанием, а вполне обоснован­ ная надежда, что иметь дело с коллективными неврозами, а не с неимоверно прими­ тивной психологией государственных мужей, и тем самым создать прочный мир, ко­ торый столь необходим всем нациям, окажется более эффективным средством, чем то, которое было возможным поныне» (там же, 4 8 ) . Психоаналитики, самой своей работой обязанные быть правдивыми, постоянно высказывали свою позицию и по отношению к общественной жизни. По этим во­ просам мы также находим в реферируемой книге соответствующие высказывания: «Влияние психоанализа не ограничивалось терапевтической практикой» (Zilboorg, 329). «Но психоанализ, основывавшийся на фрейдовском методе и его принципах, оставался строго научным, то есть объективным, холодным, рациональным, неморализаторским, неполитическим, индифферентным по отношению к социальным стра­ стям и политическим переворотам и одновременно следящим за ними с пристальным вниманием. Войны ошеломили также и психоаналитиков. Но, казалось, им было ин­ тереснее узнать психологическую динамику, возникающую, когда люди массами и ор­ ганизованно лишают себя жизни, нежели обсуждать, правильны или неправильны воины в целом и конкретные войны в частности. Как человека психоаналитика также

47

терзают эти внутренние вопросы, но как психоаналитик он должен сохранять олил пийское спокойствие и не проявлять беспокойство о непосредственных поводах в rrj бертате к войнам революциям или экономическим баталиям в той или иной форм< В этом смысле Первая мировая война оставила психоанализ вполне исправны/ Мы обсуждали некоторые реакции Я на военные неврозы и несколько расширяли наш понимание травматических неврозов, не беря на себя — как отмечал Фрейд, обращу ясь к Эрнесту Джонсу, — "ответственность за безрассудства человеческого рода". С другой стороны, Вторая мировая война своими ошеломляющими массовым убийствами и экзекуциями втянула... ряд психологов, социологов, психиатров и π α хоаналитиков в дебаты социальной и политической борьбы. Появилась TOTOBHOCI найти легальную основу, чтобы испытать на нацистских вождях и некоторых их пр> спешниках форму lex talionis. В поиске этой легальной основы подыскивалась, как ни парадоксально, таюк и медико-психологическая база, чтобы формально оправдать то, к чему побуждала HÉ слишком человеческая враждебность. Это было не что иное, как повторение феномен осужденного почти пятьсот лет назад некоторыми просвещенными людьми. Но л< гальные авторитеты наших дней заклеймили врагов как преступников, а медицин< кие психологи заклеймили их как психически больных — достаточно больных, чтс бы представлять опасность для человеческого рода, но не достаточно больных, чтоб: избежать экзекуции торжествующих врагов» (там же, 3 3 0 ) . «Следует, пожалуй, сказать, что психоаналитик оказался способен повысить CBOI социальную ответственность, чем к этому его подготовила его собственная наука. Tai же, казалось, жестокая действительность событий в мире привела его к мысли, что Τ что является социальным злом, является и психологически болезненным, и что ел психоаналитика, долг (то есть ответственность) состоит в том, чтобы предотврати! эту универсальную психическую болезнь, которая называется войной или фашизмо/ и исцелить универсальное безумие, чтобы достичь на земле мира и д е м о к р а т а Все это, конечно, является отклонением от фундаментальных принципов и традици психоанализа, и с удивлением спрашиваешь себя, что означает это отклонение ошибку психоаналитиков или ошибку самого психоанализа... Проблема сложнее, физик и астроном могут оставаться по отношению к соф альным проблемам полностью индифферентными — третий закон термодинамик и звездные параллаксы не меняются со сменой политического режима или эконом; ческих структур общества Но уровень невротических реакций и их психическое соде] жание меняются. Более того, в отличие от физики или общей биологии, психоанал; с самого начала занимал особую позицию по отношению к индивиду и обществ Он всегда отдавал предпочтение индивиду и смотрел на общество с явным недоверие и даже враждебностью. Одним из постулатов психоанализа является то, что между индт видом и обществом существует постоянный и неизбежный конфликт. Соответствен^ этой установившейся традиции обществе, выражаясь прямо, есть заклятый враг инд1 вида, великая реальность, которая препятствует его свободе и развитию» (там же, 331 «Сомнительно, сможем ли мы остаться на наших основах и на уровне научно1 психоанализа, если со всеми своими индивидуальными страстями вступим под стяго современной психопатологии в качестве активных бойцов на социальное поле бран^ Я отнюдь не выступаю за какое бы то ни было безразличие во имя башни из слоново кости, называемой наукой; будь то психология или естествознание — мы не можем бьп безразличными к социальным требованиям, как не можем перестать дышать или жит Но я категорически склоняюсь к тому, чтобы проводить четкое различие между нам как заинтересованными, открытыми для общественных дел индивидами и как незав; симыми психологическими исследователями социальных явлений. Если мы не делае такого разграничения, то будем вынуждены отказаться от своей социальной ответстве!

4S

ности, используя нашу науку для служения преходящим или постоянным социальным предрассудкам.- В действительности мы должны иметь мужество признаться самим себе, что лечение касторовым маслом при Муссолини и гитлеровские крематории явддотся лишь гранями (ужасающими, тошнотворными гранями) универсальной тенден­ ции к утилитаристскому социально-научному прагматизму в XX столетии, столетии, в котором понятия науки, технологии и непосредственного успеха в семантическом от­ ношении, похоже, становятся синонимами» ( т а м ж е , 3 3 3 ) .

ВОЗДЕЙСТВИЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ

Одна из статей книги показывает, что даже там, где в силу социальной ответствен­ ности психоаналитики становятся политически активными, они не теряют психоана­ литической компетенции. Разумеется, эта работа имеет «дефинитивные границы. Она не является результатом систематического, всеобъемлющего исследования, в ней описываются и интерпретируются некоторые впечатления о группе примерно из ста заключенных женщин во время двухлетнего совместного пребывания в тюремных ка­ мерах в нацистской Германии» (Jacobson, 3 4 1 ) . Поскольку эта статья представляет собой редчайший документ, на ней следует остановиться подробнее: «Период наблю­ дения охватывал первые годы нацистского режима ( 1 9 3 5 — 1 9 3 8 ) » . В отличие от си­ туации в концентрационных лагерях, которые находились под контролем гестапо, условия в тюрьмах в то время не так уж отличались от таковых в демократических странах. Но, несомненно, с политическими заключенными обращались гораздо стро­ же, чем с уголовными преступниками... Они не могли рассчитывать на справедливое судебное разбирательствоНеобходимо подчеркнуть, что заключенные, являвшиеся объектом наблюдения, были нормальными людьми. Тем не менее нужно указать на определенные различия и исключения. Группа состояла из женщин в возрасте от 20 до 60 лет. Примерно 90 процентов из них происходило из верхнего слоя рабочего класса и нижнего слоя среднего класса: это были жены и дочери хорошо образованных рабочих и мастеро­ вых. 1 или 2 процента из этих женщин имело уголовное прошлое. Одна из них была проституткой, Около 10 процентов происходило из верхнего слоя среднего класса. Они являлись женами и дочерьми бизнесменов, инженеров, врачей, журналистов. Некоторые из них окончили университет и работали экономистами, врачами, учите­ лями. В последней группе большой процент составляли невротические личности. На причинах этого я остановлюсь позднее.

Травма ареста Оказаться заточенным в тюрьме — это и на обычных преступников действует по­ добно удару молнии. Они могут вытеснить всякую мысль о последствиях своих действий, причем гораздо сильнее, чем "профессиональные преступники" или политические за­ ключенные. Фактически большинство находившихся в этой тюрьме политических заключенных уже допускали возможность ареста. И все же серьезность наказания, по­ следствия для заключенного и для всей его семьи редко обдумываются заранее. Очевидно, что у некоторых заключенных ситуация угрозы, предшествовавшая аре­ сту, не усиливала внутреннюю защиту от тревоги. У других подпольная политическая деятельность актуализировала инфантильные страхи, которые смешивались с вполне оправданными, реалистическими опасениями, Среди всех типов защитных механизмов,

49

которые мобилизпровались подобным образом, особенно выделялась реакция безбо­ язненной легкомысленности. Она проистекала из протективной магической фантазии о всемогуществе: "Со мной ничего не может случиться" — установка, часто встречаю­ щаяся у героев войны, гонщиков, летчиков и тд. У невротических людей — с сильной бессознательной враждебностью и соответствующими чувствами вины — легко могла привести к аресту тенденция беспечно выполнять работу, требующую огромного му­ жества. Когда дело доходило до ареста, то он оказывался для этих людей — по крайней мере на сознательном уровне — совершенно неожиданным и часто провоцировал ре­ акцию паники» (там же, 343).; «Хотя заключенные заранее представляли себе последствия нелегальной деятельно­ сти, ни один из них не смог избежать ужасной травмы ареста, которую Зивертс срав­ нивает со стихийным бедствием или внезапным банкротством Он совершенно верно описывает начальную стадию "беспомощного оцепенения" с "помутненным чувствова­ нием и мышлением", "страхом и беспокойством" и их "переход в депрессию". Эти симптомы являются результатом сложною психологического процесса, кото­ рый должен анализироваться по впечатлениям, полученнылг при опросе заключенных На переднем плане стояла внезапная, мощная атака на нарциссические защитные сис­ темы заключенных, личности которых угрожала наказующая сила государства. С этим тяжелым шоком связано опустошающее воздействие внезапной изоляции от мира объекта, особенно если заключенный оказывается непосредственно в одиночной камере. Ужасные изменения внешнего окружения, прекращение нормальной повседневной деятельности и затруднение всех объектных отношений мобилизуют изнутри враждеб­ ные инстинктивные силы. Неожиданно Я заключенного оказывается в ситуации вой­ ны на два фронта: как против внешнего мира, так и против своего внутреннего. Пере­ крытие всякого нормального отвода либидо и агрессии, когда это особенно необходимо, неизбежно ведет к фатальной блокировке либидо. В этих условиях Я склонно к распа­ ду... Таким образом, мы наблюдаем временное наводнение Я необузданными импуль­ сами и, возможно, паралич его функций, напоминающие вспышку психоза. Возникает полудремотное состояние паралича и смятения, вызванное беспокойством, навязчивы­ ми мыслями, приступами сильнейшего страха и отчаяния. Паралич Я может даже при­ вести к временной утрате ориентации во времени и пространстве. Затем заключенный всеми своими силами пытается собраться с мыслями, чтобы подготовиться к допросам, которые теперь для него важнее всего остального. Потом он снова может впасть в со­ стояние хаотичного смятения чувств, изнемогать от быстро сменяющейся серии пред­ ставлений (словно при проекции фильма или навязчиво повторяющейся последователь­ ности мыс\ей). В психоаналитических терминах "вторичный процесс" в значительной степени замещается "первичным процессом". Во время допросов заключенный подвер­ гается реалистическому фронтальному нападению, которому он может противостоять лучше, чем своим внутренним угрозам Поэтому нередко во время допроса благодаря огромному напряжению Я в борьбе за восстановление своих функций ступор исчезает. Люди со стабильной личностью, когда их подвергают перекрестному допросу, иногда могут даже усилить функции Я. Они могут высказываться с холодной, логической от­ страненностью, полностью подавляя аффекты, что напоминает своего рода компульсивиые защитные механизмы» (там же, 344). «Поразительный факт, отмеченный многими, состоял в том, что в ходе перекрес­ тного допроса заключенные-женщины владели собой лучше, чем мужчины. Благода­ ря своей специфически женской структуре они, по-видимому, умели лучше обходить­ ся с мужчинами-служащими гестапо. Даже если их били, они вели себя более умело и в психическом отношении были более стабильными, чем заключенные-мужчины, которых нередко одолевал инфантильный страх перед фигурами отца (страх кастра­ ции), когда они подвергались агрессии со стороны людей одного с ними пола...

50

Б первые дни пребывания в тюрьме у всех заключенных имели место времен­ ная дезинтеграция генитальной организации и прорыв анальных и особенно ораль­ ных импульсов. Это выражалось в трудностях пищеварения, з также в потере ап­ петита, тошноте, рвоте, отвращении при виде еды, диарее или запорах Разумеется, этим симптомам способствовали резкая смена рациона и вынужденный отказ от ку­ рения. Унизительное обращение, определенные меры, такие, как конфискация лич­ ного имущества, особенно очков, усиливают страх и содействуют регрессивным процессам... Некоторые женщины в первый день тюремного заключения беспрерыв­ но плакали, вспоминая мать, другие беспокоились о своих покинутых детях, зачас­ тую совершенно явно бессознательно инвертируя собственное инфантильное же­ лание защиты... "Шоковый синдром" (Зивертс)... в этой группе заключенных встречался редко. Одна весьма неиротичная женщина, обязанная своим заключением совершенно бес­ печному поведению, выпрыгнула с четвертого этажа в окно, увидев входящего геста­ повца» (там же, 3 4 5 ) . «Две другие заключенные, хронически депрессивные личности, которые еще до того как попасть в тюрьму испытывали суицидальные импульсы, попытались в пер­ вые дни неволи вскрыть себе вены... Стадия хаотичного настроения через несколько часов или дней переходит в ста­ дию отчаяния и — спустя еще некоторое время — в более спокойную депрессию, в пе­ риод которой личность "отдыхает" и в известной степени реорганизуется. Разумеет­ ся, заключенный м о ж е т быстрее восстановить свое настроение, когда общается с товарищами по несчастью, с которыми он может поговорить на общие темы. Но да­ же в одиночной камере он постепенно психологически приспосабливается к новой ситуацииПеред слушанием дела Период пребывания в тюрьме вплоть до слушания дела можно условно разделить на две эмоциональные фазы: фазу привыкания к тюремной жизни и постоянным допросам и фазу подготовки к слушанию дела В первой фазе даже те, кто никогда не страдал явным неврозом, начинают страдать от страшных фантазий, которые могут перерасти в фобии и симптомы навязчивости. Повсеместно можно было наблюдать клаустрофобию, страх предательства, навязчивые размышления и прочие преходящие невротические состояния. Почти все заключенные демонстрировали готовность реа­ гировать на любое беспокойство страхом или эквивалентами страха, а также сонли­ востью, бессонницей, раздражительностью и нарушениями вегетативной нервной си­ стемы. Общим для всех заключенных симптомом было забывание названий улиц и имен людей, более глубокой психологической причиной которого является, по всей видимости, желание скрыть изобличающие факты. Это ведет к их вытеснению, а также к.вытеснению других, менее важных, но связанных с ними сведений. Среди патологических методов приспособления к изменившимся условиям жиз­ ни прежде всего бросается в глаза тенденция к реакциям психического ухода. Неко­ торые женщины рассказывали о переживаниях, которые следует охарактеризовать как феномены деперсонализации... Временами они ощущали себя, как "во сне", "словно не были самими собой". Одна заключенная часто по ночам в ужасе вскакивала с кро­ вати и ощупывала свое тело. Ей казалось, что "ее тело ей не принадлежит", а "лицо превратилось в кашу". Она вспоминала, что в детстве, когда у нее был жар, она испы­ тывала такие же ощущения. В то время когда продолжаются допросы и, например, всплывают новые Изобличающие д о к а з а т е л ь с т в а или о г л а ш а е т с я о б в и н е н и е , з а к л ю ч е н н ы й

51

переживает новые потрясения. В эти дни вновь возникают тяжелые приступы страха. В связи с этим следует упомянуть часто встречающиеся эндокринные на­ рушения у заключенных. Наблюдение убедительно доказывает, что они представ­ ляют собой не физические последствия неволи (диеты и т.д.), а психосоматичес­ кие феномены. У всех обследованных заключенных развились различные по характеру и ин­ тенсивности функциональные эндокринные нарушения. Они возникали из-за воз­ буждения симпатической нервной системы в связи с тяжелыми потрясениями первого периода пребывания в тюрьме. У некоторых заключенных через несколь­ ко недель, проведенных в неволе, под воздействием постоянного стресса развива­ лись вегетативные синдромы ( в л а ж н о с т ь рук, крапивница, учащение пульса и дыхания). Обычно вегетативные синдромы предшествовали эндокринным нару­ шениям. Последние менее очевидны у заключенных-мужчин, чем у женщин, у ко­ торых пребывание в тюрьме влияло на менструальный цикл. У некоторых заклю­ ченных отмечались симптомы тиреотоксикоза. Хотя точные исследования были невозможны, обнаружилось, что у многих женщин в относительно спокойные периоды менструации не начинались. После волнующих переживаний, таких, как перекрестный допрос или беседа с адвокатом, часто вдруг наступала менстру­ ация, тогда как после приговора, если мера ответственности была более или ме­ нее сносная, регулярный цикл восстанавливался. У многих заключенных с длитель­ ными сроками наказания менструации полностью прекращались — возможно, т а к ж е и из-за недостатка витаминов. Во многих случаях незадолго до освобожде­ ния менструации восстанавливались, что не оставляет никаких сомнений в пси­ хогенной причине расстройства» (там ж е , 3 4 7 ) . «Недели перед слушанием дела можно рассматривать как фазу неизвестности и постоянного напряжения, так как заключенный ждет обвинения и не знает, какие существуют изобличающие его доказательства. Когда первый шок, вызванный обви­ нением, пережит и установлена дата слушания дела, он некоторое время испытыва­ ет облегчение, даже если ожидает сурового приговора Затем сознание заключенного полностью поглощается чувствами и мыслями, связанными с процессом и исходом судебного производства. Если его страхи и прочие невротические симптомы в первый период после ареста были преходящими и легкоустранимыми, то теперь его эмоци­ ональный настрой свидетельствует об усиливающихся конфликтах в Я. На переднем плане стоит борьба с тяжелыми чувствами вины, которая мобилизуется антиципацией и страхом грозящего наказания. В психическом отношении заключенный становит­ ся очень тревожным и склонным к внезапным сменам настроения... Если он удручен, то мучает себя внутренними монологами. Он беспокоится о последствиях и размыш­ ляет о смысле или бессмысленности своего поступка... Эти самообвинения становят­ ся еще более тяжелыми при воспоминании о друзьях или членах семьи, отношение к которым всегда было амбивалентным» (тям же, 3 4 8 ) . «У большинства политических заключенных смягчению чувства вины, восстанов­ лению чувства собственного достоинства и обретению стойкой и мужественной по­ зиции способствовала мысль о служении важному делу. Поэтому от политических заключенных нельзя было ожидать глубокого раскаяния... После внушавшего тревогу судебного разбирательства, страх, с которым жили заключенные, исчезал. Многие из них — даже после того как им выносили суровый приговор — покидали зал суда в приподнятом настроении... "Теперь все позади, ни­ чего худшего теперь быть не может". Часто возникает кратковременная гипоманиакальная фаза... Как только они начинали отбывать наказание, эта эйфорическая фаза довольно быстро подходила к концу».

52

Чтобы получить представление о практике исправительных мероприятии и их психологическом воздействии на арестантов, недостаточно просто изучить условия содержания в тюрьмах. Необходимо знать эмоциональную атмосферу в этих учреждениях, а также психологию лиц, в руки которых попадают осужден­ ные... Объективное наблюдение личностных изменений под влиянием тюремного заключения приводит К оценке с психоаналитических позиций современных ме­ тодов наказания... Обращение с арестантами во всех этих учреждениях является, по-видимому, примерно одинаковым. Эта позиция отражается в чертах личности и поведении обычного служащего, ра­ ботающего в подобном учреждении. Выбор этих людей и уровень их образования в большинстве стран отнюдь не является адекватным. Как правило, начальники госу­ дарственных тюрем происходят из высших социальных слоев и имеют соответству­ ющий образовательный уровень. Низшие служащие... являются представителями нижнего слоя среднего класса и начинают свою практическую работу, не имея обра­ зования. Эти низшие служащие... определяют пути и цели, которые преследуются в данных учреждениях. В большинстве стран начальником является чиновник, кото­ рый руководит тюрьмой согласно официальным инструкциям, но все же весьма не­ зависимым образом. Он выступает также в роли третейского судьи при любом нару­ шении внутреннего распорядка и отвечает за все дисциплинарные меры в тюрьме. В зависимости от особенностей личности и предыдущего профессионального опыта начальник может управлять строго дисциплинарно или более человечно. Но только в редких случаях он будет отстранять от должности низших служащих за грубое об­ ращение с заключенными. Таким образом, меру наказания фактически определяют надзиратели... Они должны поддерживать дисциплину. Они также сообщают сведе­ ния, на основе которых назначаются дисциплинарные наказания. Они могут приди­ раться к заключенным или оказывать кому-то из них предпочтение, накричать на них или повести себя дружелюбно. Очевидно, что ситуация, в которой оказывается заклю­ ченный, напоминает ситуацию в детстве» (там же, 350—351) . «На первый взгляд, обычный надзиратель руководствуется тем же принципом, ко­ торого в прежние времена придерживались — зачастую в утрированном виде — учи­ теля по отношению к невоспитанным школьникам. Заключенные нуждаются в нака­ зании, поскольку они совершили нечто запретное для цивилизованного взрослого. Они представляют опасность для общества, которое должно с ними бороться и по­ давлять. Этот подход означает, что надзиратель боится заключенных и поэтому дол­ жен их ненавидеть. Однако при более пристальном наблюдении их позиция оказа­ лась намного сложнее... Инфантильная импульсивность правонарушителей явно подрывает защиту вытесненного у служащего, затрагивает его собственные прими­ тивные антисоциальные тенденции и означает, таким образом, опасное, хотя и бес­ сознательно желанное совращение. Именно поэтому подобная амбивалентность, по­ жалуй, не так часто встречалась у молодых и состоявших в удачном браке служащих по сравнению со старшими, незамужними и неудовлетворенными. Среди последних было немало женщин со странным и необычным характером, которые в этой профес­ сии удовлетворяли собственные искаженные влечения-желания. Эти женщины не только с невероятно изощренным садизмом срывали зло на заключенных; они так­ же имели склонность устанавливать странные гомосексуально окрашенные личные отношения с презиравшимися в сознании заключенными и прежде всего с теми, кто провел многие годы в тюрьме... Естественно, такие идентификации — запрещен­ ные их моральными правилами — провоцируют чувства вины, от которых они могут снова избавиться через грубое обращение с заключенными. Таким образом, время 53

от времени между надзирателями и некоторыми преступницами возникал необы­ чайно доверительный тон, тогда как в других случаях они относились к этим же са­ мым женщинам строже, чем к остальным заключенным» (там же, 3 5 2 ) . «Очевидно, многие годы общения с заключенными оказали сильнейшее воздей­ ствие на сексуальность и структуру личности служащих. Наиболее распространенны­ ми были паранойяльные черты, которые с течением времени сформировались у боль­ шинства надзирателей. Заключенные, которые любым способом пытались доставить себе немного удо­ вольствия и нарушить жесткую дисциплину, постоянно досаждали тюремным слу­ жащим. Однако небольшие нарушения заключенными инструкций — тайные раз­ говоры, «контрабанда» продуктов или писем — отнюдь не соответствовали степени подозрений и негодования служащих. Они считали, что заключенные их преследу­ ют, безусловно верили любой информации, касающейся заключенных, и забывали об их индивидуальных различиях... Разул\еется, гомосексуальные отношения играют немаловажную роль у уголовных заключенных. Но тюремные служащие усматривали скрытую гомосексуальную сим­ патию в каждом дружелюбном слове, ксугорым обменивались заключенные... Амб и валентность, садистские и паранойяльные проявления и вытесненные гомо­ сексуальные черты присутствовали у большинства служащих, независимо от различий их индивидуального характера. Неудивительно, что к ним добавлялись более или ме­ нее выраженные механизмы навязчивости. Их развитию во многом способствовала противоречивая система приучения к чистоте и порядку в учреждениях. Оловянные крышки ведер, миски и чаны требовалось драить до блеска. Но позво­ лялось мыть только верхнюю часть тела. За раздевание донага наказывали. Еженедель­ ный д у т продолжался только пару минут. Мыло являлось редкостью. В помещениях и камерах кишело насекомыми. Против них вообще ничего не делалось. Санитарное состояние было невыносимым...» (там же, 3 5 3 ) . В известной мере эту переполненную тюрьму нельзя сравнивать с другими по­ добного рода учреждениями в Германии до прихода Гитлера к власти или в США. Но, как и в других тюрьмах, так называемая чистота поддерживалась в основном компульсивным образом. Если политические заключенные энергично боролись с гря­ зью в своих помещениях, то уголовные преступники использовали ее как желанный способ удовлетворения своих инфантильных анальных тенденций под видом кажу­ щейся чистоты. Служащие были настолько заражены неопрятностью и обсессивными привычками в тюрьме, что с большим усердием «воспитывали» заключенных в этом направлении. Разумеется, гомосексуальность, неопрятность, обсессивное по­ ведение и агрессия надзирателей и арестантов оказывали взаимное влияние и про­ воцировали цепные реакции у заключенных, и между ними и служащими часто до­ ходило даже до рукоприкладства.

Т ю р е м н о е наказание Внешние условия и правила тюрьмы, в которой эта группа заключенных отбывала свой срок, были весьма суровы. Большинство заключенных жили группой, днем рабо­ тали в огромных цехах, ночью спали в переполненных спальнях. Созсем юные заклю­ ченные или заключенные с длительными сроками наказания и особые интеллектуалы помещались в одиночные камеры, большей частью на два или три года. И только те, кто был осужден за государственную измену, отбывали весь срок в одиночных камерах.Одипочное заключение способствует интроверсии. Оно погружает заключенного в мир фантазий. Но оно может также побуждать к осмыслению, самопознанию и со54

зерцанию. Коллективное заключение усиливает экстраверсию. Оно помогает снимать внутреннее напряжение через внешний действия и реакции на товарищей по несчасШЦда начальников. С другой стороны, постоянная совместная жизнь с другими заклю­ ченными в вульгарном, тупом и жестоком окружении и в переполненных помещени­ ях вызывает постоянное напряжение и раздражение. Поскольку правонарушители аются легко подд взаимному влиянию, совместная жизнь вместо того, чтобы повысить 4 -социальный и культурный уровень группы, скорее делает его более низким . Зивертс описал в своей работе те же симптомы, что и Якобсон: «Повышенная чувствительность и раздражительность, интенсификация и дифференциация эмоци­ ональной и интеллектуальной жизни, тенденции к фантазированию, но также к ло­ гическому мышлению, большей восприимчивости к красоте природы, готовность к религиозно-экстатическим, эстетическим и интеллектуальным переживаниям и стремление к творческой работе. Последние проявления особенно выражены •у-заключенных, отбывающих наказание в одиночной камере. Целый ряд феноменов характерен для подростков... Даже политические заключенные, многие из которых отстаивали материалистическое мировоззрение, часто вступали в дискуссии на ре­ лигиозные и философские темы и обнаруживали Метафизические устремления, ко­ торые они сами зачастую не опознавали» (там же, 3 5 8 ) . «Некоторые женщины, особенно молодые, переживали интенсивную внутрен­ нюю борьбу, типичную для подростковой фазы, которая вела к радикальным изме­ 5 нениям личности . Одна интеллигентная двадцатипятилетняя девушка была воспитана отчимом (ра­ дикальным профсоюзным деятелем, которого она очень уважала) строго в духе комму­ нистических идей и провела несколько лет в России. В одиночном заключении отчасти под влиянием пропагандистской нацистской литературы ее никогда прежде не подвер­ гавшиеся сомнению политические принципы рухнули. Терзаемая страшными внутрен­ ними противоречиями, она прошла через эмоциональный кризис, доведший ее до из­ неможения. На протяжении нескольких месяцев сильнейшего напряжения она пыталась критически осмыслить свою проблему и шаг за шагом выстраивала заново свое мировоззрение, пока оно не стало более прочным и надежным, чем прежде. Этот пример демонстрирует действительно конструктивное развитие, которое тюремное заключение вызывает у сильных и интеллигентных индивидов, обладаю­ щих способностью к сублимации. Как правило, процесс начинается с регрессии зре­ лого Я до настроения подростковой растерянности. Благодаря более богатым источ­ никам, чем те, которые -имелись в распоряжении в той ранней фазе, м о ж е т быть достигнута новая более зрелая структура и интеграция личности. Но такие исключи­ тельные случаи не должны вести к предположению, будто тюремное заключение в це­ лом оказывает благотворное влияние на психику» (там же, 3 5 9 ) . «Эти изменения происходили точно так же, как в детстве до Наступления латент­ ной фазы, на стадии преодоления эдипова комплекса: в неволе происходит запоздалое формирование Сверх-Я. Этот же процесс, но в гораздо более выраженной форме, можно было констатировать и у заключенных с обычным уровнем развития. Они формирова­ ли новые Я-идеалы, их Сверх-Я становилось более строгим, вынуждало Я к усилению сексуальных барьеров и законов и в значительной мере влияло на социальные установ­ ки, сексуальную жизнь и личные отношения» (там же, 3 6 0 ) . «Щепетильность в отношении сексуальности, психическую и физическую сверхчистоплотность легко-распознать"как усилившиеся реактивные образования. Они формируются как защита от тех гомосексуальных и догенитальных черт, кото­ рые проявлялись у преступников и которые возникали или усиливались вследствие Прерывания гетеросексуальных отношений и жизни в атмосфере неопрятности 11 в условиях тесного контакта с другими женщинами.

55

фактически большинство политических заключенных не отказались от гетеросек­ суальных желаний и от своей генитальной организации. У многих из них постоянно возникали сновидения о половом акте с мужчинами или возлюбленными, и они ис­ пытывали оргазм. Некоторые из женщин признавались, что находили замещающее удовлетворение с помощью мастурбации. Тем не менее многие заключенные полно­ стью подавляли свои сексуальные потребности, как это они делали в латентный пе­ риод своего детства... По вечерам большинство девушек с мечтательным выражением и тоской в глазах рассказывали о прошлых отношениях со своим мужем или возлюбленным, оживляя сча­ стливые воспоминания, но, очевидно, отрицая все прежние конфликты или страдания. Нам опять вспоминаются феномены, относящиеся к подростковому возрасту, ког­ да идеализированные грезы о мужчинах и любви совпадают с влюбленностью в жен­ щин или с гомосексуально окрашенной дружбой» (там же, 3 6 1 ) . «У молодых заключенных можно было наблюдать, что один компонент женской сексуальности совершенно не был подавлен, скорее он был даже усилен: желание иметь ребенка. Все молодые женщины планировали сразу после освобождения родить ребенка независимо от ожидаемой ими материальной ситуации. Легко было увидеть, что эти фантазии о потомстве и родах помогали женщинам укрепить поколебленное 6 чувство собственного достоинства . Дополнительная информация об освобожденных заключенных мужского пола наводит на мысль, что их сексуальная жизнь протекает по той же генеральной линии, что и у женщин». Тем не менее мужчины более регулярно занимаются мастурбацией и меньше стесняются обсуждать друг с другом свои сексуальные потребности. В це­ лом м о ж н о предположить, что психологические феномены тюремного заключения у обоих полов примерно одинаковы» (там же, 362—363) . «Чем дольше и полнее было отделение от реальности по ту сторону стен, тем фан­ тастичнее она проявляется в фантазии заключенного. Разумом он может еще заме­ тить нереалистичность своих представлений. Но это не препятствует ему в том, что­ бы погружаться в исполняющие желания грезы о будущем, которое, как он надеется, вознаградит его за прошедшие годы. Эти фантазии достигали своего пика непосред­ ственно перед освобождением. Они повергают многих заключенных чуть ли не в ма­ ниакальное настроение. В то время как будущее, ожидающее их вовне, как правило, неизвестно и сложно, разлученные с ними любимые люди мысленно восхваляются, а их нормы и планы чрезмерно идеализируются. Поэтому нередко освобождение означает внезапное и стремительное падение с вершин окрыленных мечтаний в глу­ бины жестокой и суровой реальности» (там же, 3 6 4 ) . «У аналитика есть причины сомневаться, будут ли эти сублимации, возникшие под давлением столь экстенсивного сдерживания влечений, стабильными и прочны­ ми... Способность к сублимации, искусственно культивировавшаяся в тюрьме, исче­ зала достаточно быстро. После короткой переходной фазы адаптации заключенный возвращается к преж­ нему образу жизни» (там же, 3 6 5 ) . «Могут ли правонарушители ввиду этих фактов"исправиться" в тюрьме или при­ обрести более выраженную социальную позицию по отношению к жизни? Пси­ хоаналитик должен ответить на эти вопросы резко отрицательно. Сложившиеся пре­ ступники останутся такими, как они есть. У молодых правонарушителей к началу преступной карьеры закрепляется и даже интенсифицируется патологическая струк­ тура и вместе с ней антисоциальные установки. Фундаментальная проблема состоит в том, каким образом социальная профилак­ тика — изменение материальных и культурных условий жизни — могла бы помочь сократить число преступников» (там же, 3 6 6 ) . 56

«Пожалуй, я могла бы сделать ряд замечаний по поводу безотлагательных реформ: прежде всего необходимо удовлетворить минимум элементарных потребностей заключенных, например в хорошей пище, создать возможности для нормального сексуального удовлетворения, сделать опрятными дневные помещения и предоставить большую свободу для движений. Только в этих условиях можно ожидать, что заклю­ ченные откажутся от примитивного удовлетворения влечений и у них будут форми­ роваться социальные установки. Но в первую очередь нужно радикально изменить от­ ношения между руководством тюрьмы и заключенными, с одной стороны, и между самими заключенными — с другой. Первой предпосылкой явилось бы правильное обучение тех, на кого рассчитывают в терапии заключенных» (там же, 3 6 7 ) . Особые проблемы подростков «Все изложенные до сих пор наблюдения подкрепляют вывод, что тюремное заклю­ чение у психически нормальных людей приводит в действие эмоциональный и инстинк­ тивный процесс, сходный с таковым у подростков. Причины такого развития очевидны. Подростковый возраст определяется двумя факторами: во-первых, внутрисекре­ торным развитием и вызванным им быстрым усилением инстинктивных импульсов, которые требуют непосредственного отвода, во-вторых, торможением сексуальнос­ ти, сдерживающим и фрустрирующим эти импульсы, Внутренняя борьба способствует психическому созреванию, хотя она может вести и к значительным эмоциональным конфликтам. Необходимость искать другие способы удовлетворения мобилизует под­ ростка и побуждает к интенсивным переживаниям и творчеству. Все это может вер­ нуться к исходному уровню или вовсе исчезнуть, когда он с началом своей взрослой половой жизни вступит в зрелую и реалистичную форму жизни. Неестественные усло­ вия неволи порождают сходную внутреннюю ситуацию. Я описывала, как травмати­ ческие события первой фазы неволи нарушают стабильность Я, вызывают затор либидо, оживляют инфантильные конфликты и ведут к регрессии. Эмоционально здо­ ровые люди преодолеют нарциссические конфликты так же, как глубокую регрессию в начальный период лишения свободы, Они будут воспринимать состояние своего Я и жизнь влечений, но без возврата к исходной ситуации. Нарциссическая травма — особенно оживление конфликта кастрации — слишком сильна, чтобы ее можно было полностью преодолеть, а застой либидо и враждебность слишком серьезны, чтобы до­ пустить полное выздоровление ввиду тяжелой фрустрации потребностей, которой подвергается заключенный. Помимо прекращения здоровой сексуальной жизни, за­ ключенные лишены эмоционально катектированных объектных отношений, то есть удовольствия от социально активной жизни с удовлетворением материальных, эсте­ тических и интеллектуальных потребностей. Мы знаем, что депривация и фрустрация порождают тревогу и агрессию. Но и отвод нормальных агрессивных реакций на гнет в неволе тоже совершенно невозможен. Вследствие этого часть агрессии обращается против Я, а не отводится против внешнего мира. Это является причиной развития крайне строгих этических норм. Сдерживание влечений изнутри добавляется к вне­ шним ограничениям. Поэтому наиболее конструктивный выход из этого тупика со­ стоит в реактивных образованиях и сублимации. Таким образом, чтобы предотвра­ тить невротическое разрешение конфликта, происходит значительное изменение личности и сексуальной жизни. Обычный подросток испытывает сходные пережива­ ния под давлением пробуждающейся сексуальности, с одной стороны, и из-за вне­ шних барьеров и внутреннего сдерживания — с другой» (там же, 3 6 3 ) . Указание на проблемы подростков в свете изменений Я в условиях неволи слу­ жит поводом к рассмотрению проблематики подросткового возраста также с пози­ ций другого автора, который ставит во главу угла как раз обращение к реальности: 57

«Счастье нарциесического Я сопряжено с щекотливой ситуацией. Ребенку труд­ но упорствовать в том, что он является центром вселенной. Слишком часто действи­ тельность доказывает, что это не так. Тем не менее маленький герой борется за свою позицию со старшими братьями и сестрами, другие дети — даже со своими родите­ лями, которые эту позицию атакуют. Их выпады делают очевидным, что он мал и слаб. Но и сама мать не удовлетворена полностью, поскольку ее роль, как говорит Фрейд, продиктована высшими обстоятельствами. Она должна давать ребенку нечто вопре­ ки собственной воле. Реальность, словно заимодавец, предъявляет счет и уже в ран­ ней жизни пробивает его чудесный нарциссический панцирь. Ребенок должен отве­ чать и давать нечто напоминающее любовь, чтобы предохранить свою Самость от повреждения. При нормальном воспитании ребенок, однако, получает всяческую поддержку, нежность и безусловную защиту. Даже если он мало чего возвращает* (Wittels, 2 5 9 ) . «Все авторы описывали амбивалентность, колеблющийся маятник, который ха­ рактеризует возмужание. Протест или слепое подчинение, циничность или идеализм, оптимизм или пессимизм могут служить примерами этой полярности, которую еще до Фрейда так часто описывали разные авторы. Эта полярность является выражени­ ем тенденций Оно по отношению к тенденциям Я: желание или страх, нередко упрям­ ство вопреки страху» (там же, 2 5 9 ) . «Посреди этого переполоха постепенно подготавливается глубокое изменение детского >1, которое описала Анна Фрейд в двух великолепных главах о подростковом возрасте в книге "Я и защитные механизмы" ( 1 9 3 6 ) . Любовь и защита уже не даются взрослеющему молодому человеку безусловно. Теперь он нуждается в любовном парт­ нере — потребность, которая обусловлена биологически и возникает с созреванием функции половых желез, хотя в силу социальных причин эта потребность на ближай­ шее будущее оказывается сдержанной в отношении цели. Этим партнером является tu (Ты), если мы м о ж е м использовать это латинское слово как эквивалент латинско­ го слова ego. Tu имеет определенные требования, которые должны учитываться; от­ ношения уже не ограничиваются исключительно отношениями между матерью, ко­ торая дает, и ребенком, который берет. Расширяющие желания подросткового Я окажутся неисполнимы, если они не будут соотноситься с tu, которое также желает и существует лишь при условии, что такие желания удовлетворяются. Таким образом, появляется новая реальность на горизонте: собственно реальность, фрейдовский тре­ тий "заимодавец" Я, враг нарциссизма,Анна Фрейд подчеркивает, что в пубертате изменяется Я, но не Оно. То, что она имеет в виду, есть различное создание защит Я. Основное различие, которое все мы, наверное, понимаем, но не описываем в деталях, есть превращение нарциссизма в туизм, который и делает человека способным любить. Напомним о том, что Я ребенка выросло из tu, которыми он был окружен в раннем детстве. В подростковый и послеподростковый период Я ощущает, что должно возвратить tu нечто, что получило от не­ го примерно в возрасте от десяти до двадцати лет» (там же, 260).

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Мы подходим к завершению нашего обзора. Можно только надеяться, что нам удалось несколькими тезисами в сжатой форме рассказать о самых важных содер­ жащихся в книге воззрениях. Надеемся, мы сумели показать, что даже по проше­ ствии двадцати пяти лет эти работы не утратили своей актуальности. Наконец, хо­ чется еще раз напомнить о том, что послужило поводом к появлению книги,

58

представляющей кладезь идей для психоаналитикои-практиков, — 70-летии Аугуста Айххорна, о котором К. Р. Эйсслер во вступительном биографическом очерке го­ ворит «Од знал, что в психоанализе нашел ключ к лабиринту своих непонятных на­ блюдений... В руках Айххорна фрейдовская техника, предназначенная для лечения невротиков, превратилась, похоже, а новый инструмент — настолько она отличалась от оригинала. Т е м не менее подлинно (психо)аналитическая по своему методу, она отвечала потребностям личностной структуры делинквентов, которая столь сильно отличается от личностной структуры невротиков» (Eissler, X ) . А К тезису из посвящения Пауля Федерна хотел бы присоединиться и я: «Если бы в то время уже были приняты рестриктивные условия допуска, которые, кстати, вво­ дились в большинстве стран и которые вынудили бы нас отвергнуть его (Айххорна) как студента, а затем как члена Психоаналитического объединения, то все мы, вклю­ чая Фрейда, были бы лишены возможности считать его своим учителем... Поэтому данная книга должна служить напоминанием каждому, кто собирается ее прочесть, о словах Фрейда, что он всегда намерен противиться незаконным притязаниям ме­ диков монополизировать психоанализ» (Federn, VII).

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Имеется в виду, что в процессе развития ре­ бенок не оказался в ситуации эдипова кон­ фликта, а поэтому становление важнейшей ин­ станции Сверх-Я, которое должно происходить в это время, остается неполным.

* В «Психологии масс и анализе Я» ( 1 9 2 1 ) Фрейд в качестве общей з а к о н о м е р н о с т и развивал идею о том, что группа по своему уровню подлаживается под самых слабых членов. ! Ср. также рассуждения в книгах Солжени­ цына. 6 Тот факт, что желание иметь ребенка столь явно выступает на передний план интересов за­ ключенных-женщин, напоминает о роли, кото­ рую играет это желание в преодолении конфлик­ та кастрации у девочек-подростков, а до этого в эдиповой фазе.

1

Тезис непонятен. Это означает не подчинение внешней реальности, связанное с отказом от пси­ хической реальности, а обретение дополнительных умений обходиться с внешней реальностью. ' Здесь также просматриваются идеи Мелани Кляйн о ранних отношениях между матерью и ребенком (см. статью И. Шторка в этом томе и статью Р. Ризенберг в т. III).

ЛИТЕРАТУРА ABRAHAM,

К.: Äußerungsformen des weiblichen Kastritionskomplexes. Int. Zeitschrift f. Psa., 1921

DECHÊNE, H. CH.: Verwahrlosung und Delinquenz. Profil einer Kriminalpsychologie. München: Fink 1975

A I C H H O R N , Α . : Verwahrloste Jugend (1925). Bern: Huber 1957

DORSEY, J . M.: Der Nutzen des psychoanalytischen Prinzips in der Arbeit der Erziehungsberatung. In: Searchlights on Delinquency

ASCHENHEIM, E.-B.: Wie kam es so weit? Tiefenpsycho­ logische Aspekte zur Jugendkriminalität. Strukturgenetisch orientierte Untersuchungen an kriminell gewordenen Jugendlichen. München 1958

EISSLER, К. R.: Eine biographische Skizze. In: Search­ lights on Delinquency Einige Probleme der Delinquenz. In: Searchlights on Delinquency

BERGMAN, P.: Die Objektivität kriminologischer Wissenschaft. In: Searchlights on Delinquency

EISSLER, К. R., FEDEKN, P., FREUD, A., JONES, E., LAMI'L-

BETTELHEIM, В.: Liebe allein genügt nicht. Stuttgart: Klett 1970

D L GROOT, J . , MAHLER, M . S., MENNINGER, Κ . Α . ,

ei al. (Eds.): Searchlights on Delinquency. New York: International Universities Press 1949

BURUNGHAM, D. T.: Zwillinge — als eine Band; en miniature. In: Searchlights on Delinquency

EISSLER, R. S.: Sündenböcke der Gesellschaft. In: Searchlights on Delinquency

COULTRE, R . le: Problemen bij de behandeling von het narcisrne. In: Psychoanalytische ihemas en varieties. Van Loghum Slaterus, Deventer 1972 Ί

3 - 2751

FEDERN, P.: Widmung. In: Searchlights on Delinquency

59

FEDERN, P., MENG, H.: Psychoanalytische Prävention versus therapeutische Psychoanalyse. In: Searchlights on Delinquency FRANKLIN, G. et al.: Psychoanalytic treatment of severly disturbed juvenile delinquents in a therapy group. International Journal of GroupPsychotherapy, 19, 1969, 165-175 FREUD, Α.: Das Ich und die Abwehrmechanismen. Wien: Int. Psa. Vg. 1936: Taschenbuchausgabe: Geist und Psyche, Bd. 2001, München: Kindler 1973 Gewisse Typen und Phasen der sozialen Fehleinordnung. In: Searchlights on Delinquency FREUD, S.: Das Ich und das Es (1923). G. W. ΧΙΐί' Die Verneinung (1925). G. W. XIV FRIEDLÄNDER, K.: Latente Delinquenz und Ich-Entwicklung. In: Searchlights on Delinquency

therapeutisches Experiment. Praxis d. Kindcrpsyihologie u. Kinderpsychiarrte, H. 6, 1970 K u N z r t , E.: Jugendkriminalität und Verwahrlosung. Göttingen: Vandenhoeck u. Ruprecht 1968 LAMPL-DE GROOT, J.: Neurotiker, Delinquenten und Ideal-Bildung, In: Searchlights on Delinquency L E W , F.: Die ewige Dilettantin. In: Searchlights on Delinquency LlPPMAN, H. S.: Schwierigkeiten in der psychiatrischen Behandlung von chronischen jugendlichen Delinquenten. In: Searchlights on Delinquency MAHLER, M. S.: Les «Enfants Terribles». In: Searchlights on Delinquency MENG, H.: Zwang und Freiheit in der Erziehung. Bern: Huber 1945

GROTJAHN, M.: Das Urverbrechen und das Unbewußte. In: Searchlights on Delinquency

PFISTER, O.: Therapie und Ethik in August Aichhorns Behandlung von verwahrloster Jugend. In: Searchlights on Delinquency

HEIGL, F.: Die analytische Gruppenpsychotherapie im Heim — Indikation und Prognose. Zeitschrift für Kinderpsychologie u. Kinderpsychiatrie, H. 4, 1963, H. 4, 1964, H. 2, 1965

REDL, F.: Das Phänomen von Ansteckung und «Schockwirkung« in der Gruppentherapie. In: Searchlights on Delinquency

HOFFER, W.: Den Betrüger betrügen. In: Searchlights on Delinquency

REWALD, P.: Gewahlosigkeit und Selbstverwaltung in Erziebungsund Strafanstalten. In: Searchlights on Delinquency

HOPMANN, W.: Zur Ätiologie, Vorbeugung und Behandlung der Jugendverwahrlosung. Ein Bericht über die diesbezüglichen Bemühungen der Vereinten Nationen, der W H O und Unesco, sowie dem ersten Kongreß der UNO über die Vorbeugung von Verbrechen und Behandlung von Verbrechern. Genf 1955. Praxis der Kinderpsychologie und Kinderpsychiatrie, 5, 1956 JACOBSON, E.: Beobachtungen гиг psychologischen Wirkung von Gefangenschaft auf weibliche politi­ sche Gefangene. In: Searchlights on Delinquency

SAKSIDA, ST.: Motivation mechanisms and frustration stereotypes/Arbeitspapier des Institute for Criminology. Department for clinical criminology. University of Ljubljana. 1961 SCHMIDEBERG, M.: Die analytische Behandlung von Schwerverbrechern: Therapeutische Resultate und technische Probleme. In: Searchlights on Delinquency SCHWARZMANN, J . : Die Verwahrlosung der weiblichen Jugendlichen. München: Reinhardt 1971

JOHNSON, Α . M.: Bestätigungen für Über-lch-Lakunen bei Adoleszenten. In: Searchlights on Delinquency

SIEVERTS, R.; Die Wirkung der Freiheitsstrafe und Untersuchungshaft auf die Psyche der Gefangenen

KELLNER, J . : Vorschlag eines Modells zur dîfferentiellen Behandlung des jugendlichen Verwahrlosten. Archiv für angew. Sozpäd., II. 1970/71

SIMMEL, E.: Brandstiftung. In: Searchlights on Delinquency

KLÜWER, G.: Häufige psychische Mechanismen bei neurotischer Dissozialität. In: E. Förster, K.-H. Wewetzer (Hg.): Systematik der psychogenen Störungen. Bern, Stuttgart: Huber 1968 Stationäre Psychotherapie bei jugendlichen Dissozialen. Zeitsch. f. Psychotherapie und Medizin. Psychologie. 18., 1968

WITTELS, F.: Das Ich des Adoleszenten. In: Searchlights on Delinquency

Neurosentheorie und «Verwahrlosung». Psyche, 28, 1974,285 Das therapeutisch-pädagogische Jugendheim «Haus Sommerberg». Einige Erfahrungen über ein sozip-

SZUREK, S. Α . : Einige Eindrücke von klinischer Erfahrung mit Delinquenten. In: Searchlights on Delinquency

WOOLF, M.: Moralische Entwicklung des Kindes. In: Searchlights on Delinquency ZILBOORG, G.: Zu sozialer Verantwortung. In: Searchlights on Delinquency ZULLIGER, H.: Mentalhygiene von Häftlingen im Gefängnis. In: Searchlights on Delinquency

О ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОМ ПОНИМАНИИ ЮНОШЕСКОЙ ДИССОЦИАЛЬНОСТИ, ЕЕ ТЕРАПИИ И ПРОФИЛАКТИКЕ Дитер Шюпп

КРИТИЧЕСКИЕ ФАЗЫ ПСИХОСОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ И ПРОБЛЕМА ФОРМИРОВАНИЯ ДИССОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ Первый год жизни Психологические предпосылки, врожденные конституциональные варианты Бее дети от рождения разные. В психическом развитии человека важную роль иг­ рают прежде всего следующие пять факторов, выделенных сотрудниками психосома­ тического консультационного пункта детской поликлиники при Мюнхенском универ­ ситете (Schmeer, Klüwer 1955): 1) различия в интенсивности импульсов, то есть в величине стимула, побуждаю­ щего к действию; 2) различия в чувствительности, то есть в величине порога возбуждения, вызыва­ ющего реакцию; 3) различия в сохранении валентности, то есть после прекращения стимула он продолжает действовать с разной продолжительностью; 4) различия в быстроте психической реакции, то есть скорость реагирования на раздражитель с самого рождения различается; 5) различия в сопротивляемости, то есть в способности выдерживать фрустрацию без декомпенсации. Эта совокупность врожденных факторов называется «врожденным темперамен­ том» (Мид). Недооценка его роли с точки зрения возможностей психического разви­ тия может привести к ложному представлению о том, что человеком можно полнос­ тью манипулировать; но, с другой стороны, совершенно неверно было бы считать, что врожденный темперамент полностью предопределяет психологическую «судьбу» че­ ловека; формирующийся впоследствии характер личности в гораздо большей степе­ ни является результатом опыта, а также соответствующих ему способов реагирова­ ния и стиля поведения, формирующегося у индивида в его жизненной ситуации. Иными словами, м о ж н о сказать: факторы, определяющие характер, образуются во взаимодействии конституциональных компонентов, с одной стороны, и соци­ альных условий — с другой. В каждом отдельном случае их соотношение зависит °т уязвимости врожденного темперамента и от веса социальных факторов. При ис­ следовании делинквентов оценка этих факторов может дать первые ориентиры. 61

П о с т р о е н и е психических содержаний В чем состоит взаимодействие между физиологическим субстратом живого организма и воспринятыми, усвоенными и сохраненными содержаниями? Можно утверждать, что нарушения в процессе построения психических содер­ жаний могут вести не только к нарушению психической переработки содержаний — может нарушаться также и физиология, когда, например, переработка содержаний восприятия ведет к чрезмерной функциональной нагрузке. Человек в этом смысле яв­ ляется существом особенно уязвимым, поскольку он обладает высокоразвитой цент­ ральной нервной системой и поскольку нервная система отвечает не только за внеш­ ние процессы, но и за внутреннее возбуждение и состояние чувственной сферы (Airapetjanz, 195 5). Такие сложноорганизованные структуры из содержащей воспри­ ятия и переживаний сохраняются и в дальнейшем «рефлекторно включаются» (Kassation, 1 9 5 5 ) в новых жизненных ситуациях. С точки зрения формирования диссоциального поведения особое значение име­ ет стадия психического развития, когда в переработке содержаний происходит мно­ гоступенчатый переход от абстрактных образов к метафорам, всегда выражаемым с помощью сложной колдбинации звуков. Это означает начало развития челов 'ческой речи, отличительный признак которой состоит в независимой передаче психических содержаний индивидуального опыта. На этой стадии у человека появляется особая возможность для протеста. Способ­ ность абстрагирования и переход от образных представлений к понятийному мыш­ лению позволяют ему фрагментарно, неверно или искаженно интерпретировать не­ приятные факты из своего опыта. «Речь связывает переживание с понятием и делает его пригодным для фундамен­ тальной человеческой функции символически опосредствованной деятельности» (Lorenzer, 1977, 9 9 ) . В этой связи Лоренцер говорит о форлшровании «частной речи» (Lorenzer 1973, 164, см. статью П. Орбана в т. 1 ). Оценка способности к символизации и абстрагиро­ ванию дает исследователю ориентир примитивности нарушения.

Аккумулирование и структурирование психических содержаний В самый ранний период психические процессы протекают пока еще по простой схеме: побуждающая потребность — гештальт-ожидание — гештальт-ответ — удов­ летворение (или фрустрация). В физиологии это называется условным рефлексом На языке психологии это означает сочетание определенных содержаний восприятия с каким-либо возникающим чувством. При повторном появлении аналогичного чув­ ства данные содержания всплывают вновь в качестве представлений, носящих харак­ тер воспоминания или ожидания. В этом и состоит проблема сочетания чувств, порождаемых внутренними состояниями, и соответствующих содержаний воспоми­ наний. Если такое соединение устойчиво и постоянно, то оно является основой для развития базального первичного доверия. Если же в течение долгого времени име­ ет место неудовлетворительная и непостоянная связь, то возникает скорее представ­ ление-ожидание, которое мы должны охарактеризовать как базальное недоверие. «Первым компонентом здоровой личности я называю чувство первичного дове­ рия, под которым я понимаю восходящую к периоду раннего детства установку по от­ ношению к себе и к миру. Говоря о "доверии", я имею в виду то, что кратко можно определить как чувство возможности положиться на себя и в отношении к другим, и в отношении к самому себе» (Eiikson, 1 9 7 0 , 6 2 ) .

62

,.·, Для понимания дальнейшего психосоциального развития (см. т а к ж е статью 3 Майстерманн-Зеегер в этом томе) важен тот факт, что эти ранние переживаниявосприятия и содержания являются первым опытом, имеющим особое значение для всего последующего опыта, особенно если он закрепляется благодаря повторению. Значение категориального первого опыта и его проявления в последующих воспоми­ наниях, приуроченных к соответствую!]IHM ситуациям, Риманн (Riemann, 1 9 5 2 ) вы­ разил понятием «зародышевой ситуации». При возобновлении опыта, такого же или подобного тому, что был испытан в за­ родышевой ситуации, индивид склонен вести себя так, как в этой исходной ситуации. Такое базальное нарушение — отсутствие доверия — в большей или меньшей степе­ ни-выражено у всех делинквентов.

Развитие Я и идентичность Если в предыдущем разделе мы говорили о том, что для возникновения психичес­ ких содержаний необходимо постоянное возобновление потоков восприятия, то сей­ час мы можем ввести понятие «идентичности». Оно означает, что при постоянном соотнесении элементов воспоминаний и опыта, связанного с последующим называ­ нием предметов адекватными именами, у ребенка развиваются зародышевые структу­ ры Я. Показателем развития в этой фазе является возникновение у ребенка первой улыбки как реакции на появление лица матери. Это происходит примерно на втором месяце жизни. Если диалог матери и ребенка до сих пор протекал на коэнестетическом уровне (Spitz 1957), то есть на уровне инстинктивного взаимодействия то теперь благода­ ря развитию дифференцированного образного и речевого восприятия он перераста­ ет в диакритический способ восприятия (см. статью Й. Шторка). С утверждением диакритической перцепции в качестве господствующего способа восприятия в сис­ теме памяти начинают накапливаться признаки, образующие своего рода осадок из «суммированных образов», полученных из опыта взаимоотношений с объектами, и гештальты, называемые в психоанализе репрезентантами объектов, или «психичес­ кими объектами». Идентичность мира и Я развивается, таким образом, на основе постоянных и удовлетворительных первичных объектных отношений. Значение этого процесса становится очевидным, если обратиться к патологии первичных объектных отноше­ ний и ее последствиям. Если опыт общения с первым партнером, которого ребенок встречает в своей жизни, таков, что поведение этого человека р е з к о м е н я е т с я или сам он постоянно меняется, то ребенку сложно объединить эти различные пе­ реживания в совместимые содержательные структуры. Для формирования стабиль­ ной структуры личности неприемлемы следующие отношения: «первичная тревож­ но-избыточная забота или первичное неприкрытое отвержение, враждебность, выражающаяся в тревожности, а т а к ж е частые колебания между баловством и враждебностью, циклические колебания настроения и, наконец, сознательно ком­ пенсированная враждебность. Наиболее неблагоприятным для психического разви­ тия ребенка является непостоянство — колебания между строгостью и вседозволен­ ностью» (Muss, 1 9 7 3 , 4 6 - 4 7 ) . : Все это может привести к трудностям в формировании интегрированной лич­ ности и идентичности у ребенка. Шпиц пишет «Мне самому приходилось наблюдать, что дети с очень ранним развитием Я в конце первого года жизни оказываются бо­ лее глубоко травмированы нарушенными объектными отношениями, чем другие Дети» (Spitz, 1 9 7 2 , 3 5 ) . 63

Особенно отчетливо диакритическая способность ребенка проявляется на вось­ мом-девятом месяцах жизни; в этом возрасте он начинает отвечать возбуждением на изменения в континууме впечатлений, получаемых от мира и от себя. По мнению Шпица, это означает, что ребенок достиг значительного прогресса в различных обла­ стях своей психики, например «в сфере перцепции, когнитивных процессов, памяти, объектных отношений, а. также аффектизных проявлений». Согласно Шпицу, подоб­ ное расширение опыта является одновременно причиной и следствием детского по­ ведения, которое он называет «тревогой восьмимесячных». На языке эксперименталь­ ной психологии это означает, что у ребенка появляется способность различать чужих людей и близких. Шпиц предпочитает говорить, что «эта реакция служит индикато­ ром того, что у ребенка произошло образование подлинного объекта либидо, который отныне отличается от любого другого объекта» (там же, 36). Нарушение нормального хода развития в этой фазе, длящейся примерно до пят­ надцатого месяца жизни, может происходить при внезапных переменах в отноше­ ниях между матерью и ребенком (Bowlby 1951 ). «В случае частичного или полного лишения объекта любви ребенок теряет цель своих агрессивных или либидинозных влечений». В таком случае происходит регрес­ сивный отказ от влечений, либидо уже не может связывать агрессию, последняя высво­ бождается и оборачивается против ребенка» (Muss 1973, 4 7 ) . О наличии подобных травматических изменений у делинквентов говорит Винникотт. «Расслоение» влечений, характерное для стадии начиная с третьего месяца жиз­ ни, отныне является патологическим. При здоровом развитии у рудиментарного Я в период с третьего по пятнадцатый месяцы жизни «возникает ряд систем, таких, как память, восприятие, способность к суждениям, затем понимание пространства или социальных жестов, а спустя неко­ торое время способность к передвижению, то есть систем, делающих Я более дее­ способным, но вместе с тем повышающих сложность его структур. Можно сказать, что Я стало теперь самим собой» (Spitz 1 9 7 2 , 4 0 ) .

Маленький ребенок Развитие автономии или стыдливости и недоверия Анальная фаза, приходящаяся на конец второго года жизни, является следующей критической фазой в психосоциальном развитии ребенка ( с м статью П. Хайманн в т. I ). «В этой фазе основной акцент делается на созревание мышечной системы и проистекающей из этого способности (или вдвойне ощущаемой неспособнос­ ти) координировать множество крайне сложных актов, таких, как "удерживание" и "отпускание", кроме того, на огромную ценность, которую по-прежнему в выс­ шей степени зависимый ребенок начинает придавать своей автономной воле» (Erikson 1 9 7 0 , 7 6 ) . Психоаналитический термин «анальность» обозначает в данном контексте «осо­ бое качество удовольствия и воли... которое в этой фазе часто придается органам вы­ деления» (там ж е ) . То, что эти способности могут сформироваться только в конце второго года жиз­ ни, точнее говоря, примерно на двадцатом месяце, имеет свои основания в физиоло­ гии, а именно в том, что нервные пути, опосредствующие сознательный контроль над мочевым пузырем, прямой кишкой и сфинктерами до двадцатого месяца жизни 2 еще не полностью миелинизированы . Новое измерение переживания удовольствия-неудовольствия не ограничивается сфинктерами. Скорее «развивается общая способность, более того, сильнейшая по-

64

гребность по своему желанию ронять и швырять, попеременно удерживать и отпус­ кать» (там же, 7 6 ) . Здесь следует обратить внимание на два аспекта одного и того же вопроса: с од­ ной стороны, на общее распространение моторного развития ребенка, с другой сто­ роны, на развитие его особого интереса к органам выделения. В обоих случаях мож­ но вновь констатировать специфические способы реагирования на близких. Поэтому возросшие возможности и моторное развитие приносят ребенку не только новые пе­ реживания «функционального удовольствия», но и подвергают большей опасности и, тем самым, переживаниям неудовольствия. Мать словами и физическим вмешатель­ ством вынуждена апеллировать к ребенку, подчас из витальных соображений. «Когда мать определяет ребенку границы, а сам он начинает завоевывать жизнен­ ное пространство, возникает первый конфликт амбивалентности по отношению к лю­ бимой матери. Именно от нее на фоне постоянного ласкового обращения он вдруг слышит отказывающее в удовольствии "нет".,. Чтобы не подвергнуться риску утратить пока еще единственный объект любви, ребенку в его бессилии в сравнении со всел-югуществом взрослых не остается ничего другого, как усвоить это "нет", то есть иден­ тифицироваться с матерью» (Biermann 1973, 31), Этот процесс в психологии неврозов детей и подростков описан Анной Фрейд как «идентификация с агрессором» (A. Freucî 1936). Данный этап в развитии ребенка отнюдь не является патологическим процессом. Он обусловлен прежде всего психологической необходимостью и свидетельствует о том, что ребенок вступил на первую ступень личностного развития (Spitz 1957). Процесс развития может приобрести патологический характер в том случае, когда отказываю­ щее в удовольствии «нет», связанное с целой шкалой аффективных побуждений, спо­ собных еще более усилить влияние на ребенка, становится общей установкой взросло­ го в отношениях с ребенком, Наиболее известным является процесс приучения к опрятности, из-за чего о нем чаще всего говорят в этом контексте. Многие честолюбивые матери, ориентированные на идеал безупречного, всегда чистого, хорошо пахнущего тела, считают, что их ребенку с ранних лет абсолютно необходима строгая система приучения к опрятности. На последствия подобных преждевременных и чрезмерных требований указывает Эриксон: «К невротикам нашего времени относится также тип "обсессивной лично­ сти": скупой и мелочный по отношению к любви, времени, деньгам, а также функци­ ям своего организма» (Erikson 1 9 7 0 , 7 7 ) . К этому, как правило, добавляется чувство недееспособности и неполноценности. Если в ответ у ребенка развивается более стеническая форма реакции и он восприни­ мает вмешательство со стороны окружения как угрожающее для себя, то уже в ран­ нем возрасте упрямый протест может стать типичным ответом на все предъявляемые ему требования. Это может иметь роковые последствия для последующего формиро­ вания характера, поскольку «нет», продиктованное упрямым сопротивлением, дает чрезвычайно соблазнительную возможность пережить ощущение всемогущества. Зна­ чение этого факта для формирования личности преступника нельзя недооценивать. Чтобы стать автономным, ребенок в анальной фазе должен уравновесить две эти внешне противоположные тенденции «удерживания» и «отпускания», которые Эрик­ сон охватывает формулой «ретенционно-элиминирующего модуса». «Из ощущения власти над собой без утраты чувства собственного достоинства возникает стойкое чувство автономии и гордости; из ощущения мышечного и аналь­ ного бессилия, из утраты самоконтроля и чрезмерного вмешательства родителей возникает стойкое чувство робости и стыда... Потому данная стадия становится опре­ деляющей для соотношения любви и ненависти, усердия и упрямства, свободного са­ мовыражения и угнетенности» (там же, 7 8 } 65

Из вышесказанного напрашивается вывод, что было бы лучше всего позволять ребенку делать все, что он хочет. Но это не так. При полной свободе в удовлетворе­ нии желаний как раз примитивные функции остаются недифференцированными, поскольку отсутствует стимул для более дифференцированного развития. С другой стороны, чрезмерные требования в процессе воспитания являются такой же ошиб­ кой и наносят такой же вред, как и недостаточные требования. Если чрезмерные требования ведут к неврозу, а иногда к вторичной невротичес­ кой запущенности, то в случае недостаточных требований развивается примитивная, первичная запущенность, которая часто встречается в жизни делинквентов в виде «запущенности роскошью». Нерешенные или чрезмерные с позиции силы отноше­ ния в этот период ведут к формированию чересчур строгой совести, описываемой Клюиером в рамках выделенной им третьей категории ( с м ниже).

Эдипова ситуация и совесть ребенка В возрасте двух лет ребенок уже может одновременно удерживать в руках два разных предмета, но еще не способен одновременно вступать в отношения с двумя разными людьми. Соответствующая способность появляется у него только к трем го­ дам (Gesell 1 9 5 2 ) , то есть лишь в этом возрасте здоровый ребенок может полностью справляться с триполярными отношениями. Для ребенка заканчивается фаза двуполярного, всецело ориентированного на мать мировосприятия, и он вступает в фазу триполярной структуры мира, где материнский принцип становится относительным за счет дополнения отцовским принципом (см. статьи А. Холдера и Г. Штольце в т. 1). Для успешного развития ребенка в этой фазе необходимо, чтобы мать избавила ре­ бенка от отношений исключительной привязанности к ней самой и побудила к от­ ношениям с отцом и чтобы отец со своей стороны оказался способен вывести ребен­ ка из чисто материнского мира. Ребенок начинает все лучше распознавать и называть мужские и женские роли в мире. В результате в этой первой фазе психосексуального развития он обнаружива­ ет и свою собственную половую идентичность. Эта критическая фаза детского развития, имеющая отношение к формированию диссоциального или делинквентного поведения, называется в психоаналитической литературе «эдиповой фазой». Эта фаза человеческого развития является узловым пунктом всей биографии (Klüwer 1959). Если предыдущие фазы не могли осознаваться ребенком на понятийном уровне, то теперь репертуар мыслительных возможностей (понятийно-абстрактных и грамматико-логических) у ребенка настолько велик, что он впервые начинает постигать все разнообразие проблем человеческого бытия, которые зачастую поэтически формулируются в темах «голода», «власти» и «любви». Исход этого противостояния вполне обоснованно изучался и описывался как реша­ ющий процесс психического развития. В эдиповой ситуации детского развития отражается все комплексное взаимодей­ ствие исполненных как любовью, так и враждебностью желаний, испытываемых ре­ бенком по отношению к своим воспитателям и прежде всего к родителям. «Ребенок любит обоих родителей, катектируя их либидинозной энергией. С другой стороны, в каждом из них он видит соперника в борьбе за любовь дру­ гого, Но поскольку агрессивные чувства — из страха лишиться любви или из страха перед реальной или мнимой угрозой (из-за авторитета родителей или бессозна­ тельного страха кастрации) — не могут быть выражены, то объектные катексисы посредством включения либидо в собственное Я преобразуются в идентификации» (Muss 1 9 7 3 , 4 2 ) .

66

Таким образом, детское Я в силу своего физического и психического уровня раз­ вития, а также вследствие солидарной позиции родителей вынуждено отказаться от родителя противоположного пола как объекта либидинозных стремлений и создает в себе самом объект, противостоящий его желаниям. Тем самым он интроецирует ро­ дительские запреты и требования. Возникающая в результате инстанция называется в психоанализе Сверх-Я (см. статью Д. Айке в т. I). Это — повелевающая инстанция, которая развивается путем интроекции воспитательских требований и табу и тем са­ мым является «выражением самых мощных побуждений Оно и самых важных судеб его либидо» (Freud, XIII, 2 6 4 ) . Одновременно Сверх-Я является также «носителем Я-идеала, с которым Я себя соизмеряет, к которому стреллится, чье требование посто­ янного совершенствования пытается осуществить» (Freud, XV, 71). Из всего, о чем говорилось выше, следует, что в семье, где существует высокая эмо­ циональная солидарность супругов и четкая ролевая дифференциация в воспитании ребенка, а также сбалансированная поддержка обоими родителями детской иденти­ фикации, процесс разрешения эдипова конфликта для ребенка значительно облегча­ ется. Это означает, что «Я и Сверх-Я состоят друг с другом в отношениях равновесия, что требования Сверх-Я обращены к Я, соответствуют представлениям Я об идеале и сталкиваются с Я, способным реалистически обходиться с ними и своими влечени­ ями-желаниями. На этой основе в процессе созревания детское Я может стать еще более сильным» (Muss 1 9 7 3 , 4 5 ) . Однако столь идеальным образом, как это описано здесь, процесс социализации протекать не может. Как правило, происходят смещения в ту или другую сторону. Фрейд описывает это следующим образом: «Бедное Я... служит сразу трем строгим хозяевам, старается привести в соответ­ ствие друг с другом их требования и претензии... Тремя тиранами являются внешний мир, Сверх-Я и Оно. Оно чувствует себя стиснутым с трех сторон, подверженным троякой угрозе, на которую в затруднительных обстоятельствах реагирует развити­ ем страха. В силу своего происхождения из переживаний системы восприятия оно предназначено отстаивать требования внешнего мира, но оно хочет также бьггь вер­ ным слугой Оно, оставаться с ним в согласии... С другой стороны, за каждым его ша­ гом наблюдает строгое Сверх-Я, предписывающее ему определенные нормы поведе­ ния, не считаясь с трудностями Оно и внешнего мира, и наказывающее его в случае несоблюдения предписаний тяжелым чувством неполноценности и сознанием вины... Вынужденное признать свою слабость, Я реагирует страхом — страхом реальности пе­ ред внешним миром, страхом совести перед Сверх-Я, невротическим страхом перед силой страстей в Оно» (XV, 84—85). Как выглядит развитие в этой фазе у лиц с диссоциальным или делинквентным поведением? Основываясь на многолетней работе в подростковой колонии «Хаус Зоммерберг», Клювер и Кюнцель сообщают, что более чем у трехсот наблюдавшихся ими подрост­ ков недостаток совести не являлся основой делинквентного поведения; напротив, их Сверх-Я было не только более сильным, но и в своем роде более жестоким, чем это обычно встречается у невротических пациентов. «Как правило, от влияния инстанции совести как раз и приходится защищаться, потому что жить под гнетом смертоносной совести становится невозможно» (Klüwer 1968,106). • Ле Культр (Le Coultre 1 9 4 8 ) говорит в этой связи о «двойной совести», имея в ви­ ду то, что наряду с нормальным Сверх-Я существует «второе Сверх-Я» с негативным знаком, которое м о ж н о было бы назвать «совестью мошенника». И чем сильнее переживается это противостояние между садистски ограничивающими требова­ ниями Сверх-Я и пассивно ориентированным Я, тем в большей степени в качестве

67

компенсации необходим Я-идеал иллюзорного величия, который зачастую и скло­ няет подростка совершить преступление (Eissler 1 9 4 2 ) . Но здесь мы несколько за­ бегаем вперед в нашем изложении. Вначале, закончив с эдиповой фазой, завершаю­ щейся формированием совести, мы должны упомянуть еще две другие критические фазы развития. Только их преодоление позволяет объяснить возможное формиро­ вание диссоциального и делинквентного поведения у подростков. Речь идет о фазах предпубертата и собственно пубертата. Индивидуальные формы преодоления или непреодоления эдиповой ситуации и усвоения половой роли служат для исследова­ теля указаниями для последующей терапии. Связанные с этой фазой конфликты по­ всеместны и встречаются не только у всех делинквентов, но и во всех неврозах, пси­ хозах и прочих расстройствах.

Предпубертат Развитие социабильности В возрасте шести-семи лет, когда раннее детство уже закончилось, ребенок до­ стигает определенной зрелости и может идти в школу, которая представляет собой предварительную форму социальной жизни. Эриксон полагает, что в этой фазе лич­ ность кристаллизуется вокруг убеждения: «Я есть то, чему я учусь» (Erikson 1 9 7 0 , 9 8 ) . То, как ребенок воспринимает себя по отношению к классу и учителю, в известной степени соответствуют — как продолжение семейной ситуации — базисному гештальту психосоциального треугольника, то есть здесь по-прежнему имеют силу триполярные, по сути, концепты межчеловеческих отношений. Однако эти треугольники могут быстро меняться. Они с легкостью меняют полюса и смещаются на других партнеров. Все бо­ лее важную роль начинают играть множественные треугольные комбинации. Ребенок делает шаг от триполярноЙ структуры переживаний к мультиполярной; это происходит одновременно с переходом ребенка от мира семьи к жизни в группе как мультиполярно ориентированной форме коллектива, основывающейся на равен­ стве и взаимном уважении партнеров. Тем легче будет ребенку совершить этот шаг, чем более «он свыкся с относительно бесконфликтным положением в семье и утвер­ дил свою позицию в отношениях с родителями. Если он идентифицировался со сво­ ей семьей как с единством и научился, будучи зависимым от нее, чувствовать себя уве­ ренно, то тогда он может отважиться выйти в мир, ибо располагает силами, которые м о ж е т вложить как в новые отношения, так и в учебу» (Lidz 1 9 7 1 , 6 0 ) . Эта фаза развития, где речь прежде всего идет о «действии вместе и рядом с дру­ гими» (Erikson 1 9 7 0 , 1 0 ό ) , имеет столь большое значение потому, что в ней создают­ ся предпосылки эмоциональной способности К жизни в группе. Психоаналитические исследования диссоциального поведения подростков в группе показывают, что если, например, человек в своей психологической зрелости не продвинулся дальше двуполярной структуры отношений, то он может вести себя в группе только так, что либо вступает в двуполярные отношения с другим членом группы, либо сам становится центром и поддерживает множественные двуполярные отношения, В этом состоянии человек либо бессознательно нуждается в авторитарной центральной фигуре, чтобы посредством этой персонификации группы ощутить контакт с коллективом, либо он сам должен находиться в центре интересов группы, если хочет чувствовать себя не «довеском», а полностью «приобщенным». И наоборот, человек, пребывающий в фазе триполярных отношений, может уже создавать несколько более широкие отношения в большей группе. Его бессозна­ тельный образ группы соответствует, так сказать, сумме треугольников. Но система его отношений по-прежнему связана с правильным и закономерным в смысле одно-

68

стороннего уважения абсолютных, авторитарных, обязательных для исполнения пред­ писаний. Ни при днуполярной, ни при триполярной структуре отношений полное взаим­ ное уважение невозможно; как там, так и здесь по-прежнему выражена потребность в «лидере» и в зависимости от «лидера». Неудивительно поэтому, что «главарь» в пре­ ступных группировках занимает столь могущественную позицию по сравнению с обычными подростковыми компаниями. Когда группа отличается действительной зрелостью, то есть когда она строится на полном взаимном уважении и может быть мультиполярной, такая опасность в целом исключена, если только обстоятельства де­ магогического характера не заставляют членов группы вновь становиться послушны­ ми авторитетам. Это, однако, означает регресс к более примитивным формам отно­ шений и имеет своим следствием ограничение личной компетентности. Чем строже и принципиальнее были правила игры и масштабы детского разви­ тия, тем более тесно связана с ними совесть и тем труднее совершить прорыв к зре­ лой мультиполярной форме психической переработки содержаний и социальных отношений. Чем более зрелыми были родители, чем реалистичнее и менее жесткими были их мерки, тем проще ребенку сделать шаг к более зрелой совести и тем в мень­ шей степени он будет вынужден слепо и без рефлексии вступать в оппозицию по от­ ношению к взрослым, Если этот переход в новую фазу развития удается, то возникает возможность пре­ одолеть чересчур узкую и несоразмерную позицию совести предыдущей фазы. Но, как правило, средства воспитания в этом возрасте не отличаются от тех, что уже в детстве сформировали слишком ограничивающую совесть. Поэтому часто проис­ ходит лишь закрепление чересчур ограничивающей инстанции совести, с которой взрослеющий человек не справляется. Часто для него не остается другого выбора: либо подавить свою первоначальную живость и потребности, либо решительно противо­ поставить себя своей неадекватной совести и выбросить за борт все внутренние за­ коны. В таком случае вместо автономии устанавливается аномический стиль жизни и тем самым непосредственно возникает угроза скатывания к преступности. К опасностям, связанным с дезинтеграцией совести, добавляется еще один суще­ ственный момент, проистекающий из незрелости социабильности. Все подростки стремятся в этой фазе к коллективным формам организации, поскольку согласие с дру­ гими означает во многом стабилизацию собственной позиции. Если подросток по-прежнему ограничен (бессознательно для самого себя) двух- или триполярными отношениями, то часто это для него означает полное подчинение группе и ее лидеру, даже если им присуща саморазрушительная тенденция. Закон банды заменяет незрелый «закон совести». «Главарь» имеет здесь абсолют­ ный авторитет, а группа приобретает форму аморфной массы. В здоровом коллекти­ ве, напротив, по мере развития компетентности индивида развивается также и авто­ номная совесть. Его более стабильное Я дает ему возможность испытать в группе различные социальные роли. Тем самым он может лучше узнать свои возможности и занять позицию в группе, которая позволит ему в условиях взаимного уважения нести ответственность за себя и группу. В таком случае мы можем говорить о действи­ тельной способности к жизни в коллективе, тогда как в примитивных коллективах со­ храняются слабость Я и неуверенность в поведении. Это развитие самостоятельной лозиции внутри группы позволяет взрослеющему человеку более уверенно планировать свое будущее и все более четко разрабатывать автономный Я-идеал. Поскольку этот процесс имеет большое значение для врастания в общество, следует обратить внимание на то, какие типы коллективного идеала по­ лучают признание в группах подростков. Pai итие в предпубертате и появление спо­ собностей, связанных с жизнью в группе, имеют решающее значение с точки зрения

69

формирования делинквентного поведения и нуждаются в дальнейших исследовани­ ях, поскольку на данный «латентный период» до сих пор слишком мало обращали внимания.

Пубертат Проблема обретения идентичности Пубертат представляет собой период, когда обсуждаемая нами проблематика ста­ новится заметной в социальном отношении. Если нарушения, имевшие место в преды­ дущих фазах, в основном переживались в рамках семьи или заменяющих ее струк­ тур — причем иногда нарушения у детей и подростков способствуют «стабилизации» семьи (Richter 1963), — то теперь предшествовавшие нарушения достигают кульми­ нации в проявляющейся по-новому проблеме, а именно в проблеме становления иден­ тичности. Тем самым они приобретают особое значение и, поскольку теперь от подρίχτκοΒ ожидают и требуют больше, чем прежде, выносятся «на суд общественности». Каковы же специфические проблемы и трудности этой фазы? Прежде всего — и на это указывает еще Фрейд в «Трех очерках по теории сексуальности» ( 1 9 0 5 ) — инфантильная сексуальная жизнь приобретает свою окончательную форму; кроме того, усиливаются переживания, связанные с генитальными зонами О д н а к о «пубер­ тат — это нечто большее, чем просто формирование генитальной сексуальности или обретение сексуальной идентичности. Помимо этого развивается общая идентичность человека, уникальность его личности» (Biermann 1 9 7 3 , 8 4 ) . Данный процесс протекает под определяющим влиянием бурного роста тела и формирования физической поло воз релости. Это в решающей степени способству­ ет тому, что все идентификации и все гарантии, на которые раньше можно было по­ ложиться, ставятся теперь под сомнение (Erikson 1970, 106). В этот период психо­ социального вакуума, потрясений и потери всех приобретенных до сих пор гарантий подросток «в первую очередь занят тем, чтобы укрепить свою социальную роль. Иногда болезненным, зачастую причудливым образом он пытается разобраться в том, как он, в сравнении со своим собственным самоощущением, выглядит в глазах дру­ гих и как он м о ж е т совместить свои ранее сформировавшиеся роли и умения с но­ выми жизненными образцами и идеалами» (там ж е ) . Следовательно, речь идет об интеграции выработанных в предыдущие фазы иден­ тификаций с возникающими теперь социальными ролями с точки зрения реализации желаний в будущем Такая интеграция, согласно Эриксону, является предваритель­ ным условием возникновения чувства «Я-идентичности». «Интеграция, происходящая в форме Я-идентичности, есть нечто большее, чем сумма детских идентификаций. Это — внутренний капитал, накопленный ранее в опыте следующих друг за другом стадий развития, когда успешная идентификация вела к успешной ориентации базальных влечений индивида на его таланты и способ­ ности» (там же, 107), Достижение, которого должен добиться подросток на этом этапе развития, Лидц описывает следующим образом. Он должен «обрести Я-идентичность, идентичность с самим собой как самостоятельным человеком, который не есть просто чей-либо сын или дочь; Я-идентичность в смысле самостоя телы ι ой, индивидуальной стабильности поведения, которая позволяет другим настроиться в своих ожиданиях на специфи­ ческие реакции и способы поведения. Молодой человек должен для себя ответить на вопрос, кто он есть, чтобы и другие знали, кого они видят перед собой». Помимо этого стремления к болыь ей независимости от семьи, другое достиже­ ние состоит в «развитии способности к взаимодействию с человеком противополож70

ного пола — способности и готовности к интимности, которая, если ее правильно понимать, означает нечто большее, чем просто способность к половым отношениям и к переживанию удовольствия при половом акте. Она означает готовность вступать в более тесные межчеловеческие отношения, не боясь потерять самого себя» (Lidz 1972,421-422). Такая «необходимость овладения и управления сексуальными импульсами тре­ бует перестройки Сверх-Я» (там же, 4 2 4 ) . Привитые ребенку родителями или воспи­ тателями нормы поведения, ставшие достояниел* его совести, отныне должны «вос­ приниматься и пониматься не столько как требуемые извне, сколько как собственные нормы, то есть они должны все более интернализироваться, и, если говорить о требо­ ваниях к поведению, они должны действовать скорее как функции Я, а не как прика­ зы Сверх-Я» (там ж е ) . Подытоживая, Лидц говорит: глубинную перестройку личности подростка надо «понимать как необходимое следствие возрастания силы сексуальных импульсов, как следствие ставших доступными Я новых интеллектуальных возможностей, но и Kali следствие изменений и преобразований функции Сверх-Я, а также новых воз­ можностей ориентации на идеалы и идеологии. Внутренние конфликты между более интенсивными побуждениями,«сходящими от Оно, и Сверх-Я порождают страх, по­ скольку Я в определенном смысле оказывается между ними, а потому возникает не­ обходимость в защитных реакциях, то есть в новых формах защиты» (там же, 4 2 5 ) . Если, однако, такие внутренние конфликты столь велики, что юноша не способен справиться с ними, а социально приемлемые формы защиты недостаточно развиты или вообще отсутствуют, то нередко это приводит к криминальным или психотическим эпи­ зодам. Эти подростки оставляют школу или работу, уходят из дома, бродяжничают или впадают в такое настроение, когда к ним нельзя подступиться (Erikson 1 9 7 0 , 1 1 0 ) .

П о п ы т к а схематического обобщения Заканчивая рассмотрение динамических взаимосвязей в психическом развитии человека, имеющих особое значение с точки зрения формирования делинквентного поведения, мы попытаемся обобщить сказанное с помощью двух схем. В первой схеме на прямой отмечены определенные периоды биографии и про­ исходящее в них накопление опыта. При этом, разумеется, невозможно добиться полной точности, поэтому мы ограничиваемся схематическим разделением на воз­ растные группы, выделяя штриховкой наиболее критические с точки зрения обсуж­ даемой нами темы периоды. Необходимо отметить также, что подобная линейная модель позволяет продемон­ стрировать лишь происходящие с течением времени суммирование и структурирование опыта. Однако каждая ступень развития надстраивается над предыдущей и содержит элементы в интегралах* все большей сложности. Таким образом, говоря о генезе «необычного поведения», которое в судах по де­ лам несовершеннолетних и в сфере предупреждения детской преступности обозна­ чается словом «запущенность», можно констатировать следующее. Дефицитарные условия развития являются причиной слабости Я и диффузной идентификации, «которые переживаются в чувстве несостоятельности и неполноцен­ ности и провоцируют защитное поведение. Только эти понятые как защита способы поведения можно выявить и оценить. Они проявляются в искажении реальности, от­ вержении социальных норм и ведут к снижению дееспособности, что в свою очередь вызывает санкции со стороны окружения и тем самым создает новые трудности. Ин­ терпретируя подобные формы поведения как защиту от чувства собственной слабое71

Схема i

ти и несостоятельности, мы .можем установить причинные связи между наблюдаемым поведением и информацией об условиях жизни... и сделать соответствующие выводы о сулящих успех мерах помощи» (Birke, Peter, et al. 1 9 7 5 , 8 6 — 8 7 ) . Вторая схема, основанная на диаграмме Эриксона (Erikson 1 9 7 0 , 1 5 0 , 2 1 4 — 2 1 5 ) , еще раз демонстрирует проблематику отдельной стадии психосоциального развития и специфические для каждой из них стратегии защиты,

К ВОПРОСУ О КЛАССИФИКАЦИИ ДИССОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ Классификация Кейт Фридлендер Вслед за многочисленными попытками таких авторов, как Хили (Heaîy 1915), Барт (Burt 1944), Смит (Smith 1 9 2 2 ) и Александер (Alexander 1913), представить классифи­ кацию этиологии юношеской диссоциальности Кейт Фридлендер (Friedländer 1 9 4 7 ) предложила разделить «обычных» правонарушителей на три группы. Из этих групп (антисоциальный «характер», органические расстройства, психотические нарушения Я) для нас представляет интерес только первая, поскольку к ней отнесено диссоциальное поведение, основу которого составляют психосоциальные факторы. Согласно Фридлен­ дер, диссоциальное поведение может определяться следующими причинами: 1) внешними факторами; диссоциальное поведение проявляется в «латентный» период и часто в пубертатный и постпубертатный период ведет к криминальной ка­ рьере; 2) чрезмерными социальными и эмоциональными нагрузками; в таком случае дальнейшее поведение обычно объясняется бессознательным психическим конфлик­ том; к этой группе относятся многие подростки, у которых диссоциальное поведение впервые проявляется в пубертатный период; 3) невротическими конфликтами, на основе которых развиваются симптомы де­ линквентности; к этой группе относятся такие формы поведения, как клептомания, поджигательство, преступления в состоянии аффекта и некоторые сексуальные пре­ ступления; 4) «отыгрыванием» как невротическим расстройством; сюда относятся «импуль­ сивный характер» по Райху, «невротический характер» по Александеру и «мошенни­ ки» по Айххорну.

Классификация Эберхарда Кюнцеля В 1 9 6 5 году Э. Кюнцель, основываясь на работах Г. А. Брандта (Brandt 1 9 6 0 ) и А. Айххорна (Aichhorn 1925), предпринял попытку «схематически отобразить наи­ более важные характерологические взаимосвязи, имеющие отношение к феноменам криминальной запущенности, условия их возникновения и поводы, вызывающие тот или иной симптом» (Künzel 1 9 6 5 , 1 8 ) . В соответствии с этим Кюнцель, так же, как и А. Дюрссен, относит к первой ка­ тегории нормально реагирующих подростков, «пришедших к своим отклоняющим­ ся от социальной нормы формам поведения в силу особо тяжелых обстоятельств, на­ пример под гнетом нужды, голода, бедности и т.п.» (там же, 2 0 ) . Ко второй категории Кюнцель относит молодых людей, которые, будучи деть­ ми, воспитывались в антисоциальном окружении или в криминальной субкультуре. 73

Схема П. Специфические проблемы в развитии человека по Э. X. Эриксону (см. также статью Э. К. Адамса в т. I I I )

<<В таких случаях Я и Я-идеал сами по себе и в своих взаимосвязях совершенно нор­ мальны, отклоняется от нормы лишь их позиция по отношению к внешнему миру» (Aichhorn 1 9 5 7 , 1 9 0 ) . Кроме того, ребенок может прийти к диссоциальному поведению также и про­ сто в результате ошибочного понимания или ошибочной ориентации, например, при идентификации со своим не слишком усердствующим в соС людени и законов отцом (Künzel 1 9 6 5 , 2 0 ) .

К третьей и четвертой категориям, согласно Кюнцелю, относятся наиболее часто встречающиеся структуры запущенкс>сти и неврозов. Отличительным признаком структур запущенности является отсутствие нормально реагирующего, социально ориентированного Я-идеала. Для таких субъектов отсрочка в реализации влечения или отказ от влечения являются невозможными. Поэтому чаще всего для них харак­ терен диффузный тип поведения: тенденции к немедленному удовлетворению потреб­ ностей, несдерживаемые вспышки аффектов, чрезмерная чувствительность, прежде­ временная «сдача» и т.д. (там же, 2 6 ) . Тем самым субъект противопоставляет себя окружению и вступает в конфликт с общественными нормами. В невротических структурах — в противоположность структурам запущеннос­ ти — чаще всего обнаруживаются чересчур строгие Я-идеал и совесть, «которые на-

75

столько ограничивают и урезают витальные влечения, что время от времени, пытаясь хоть частично реализоваться, они осуществляют прорыв и тем самым могут... вести К явлениям криминальной запущенности» (там же, 26). В пятой категории основу диссоциального поведения образуют дефектные пси­ хические структуры, такие, например, как психозы или слабоумие. Эта категория со­ ответствует двум группам в классификации Кейт Фридлендер, упоминаемым наряду с антисоциальным «характером». Л '•

Классификация Карла Клювера В статье «Теория неврозов и "запущенность"» ( 1 9 7 4 ) КарлКлювер обобщает ре­ зультаты многолетнего опыта психоаналитической работы с несовершеннолетними преступниками. В ней он пытается исследовать различные формы диссоциального поведения, предпочитая в этой связи понятие «диссоциальность», «поскольку оно означает только то, что в психосоциальных взаимоотношениях отдельного человека с группой существуют нарушения, но они не приписываются заранее той или иной этиологии» (Klüwer 1 9 7 4 , 2 9 0 ) . Клювер идет от различных схем к дифференцированному пониманию диссоциальности, используя классификацию, предложенную Питером Скоттом, который выделил четыре категории диссоциальных подростков; В качестве обоснования он пи­ шет: «Преимущество четырех категорий, предложенных Скоттом, состоит в том, что в них, во-первых, учитывается психосоциальный и генетический аспекты, во-вторых, они дают возможность ориентации на поведение. В-третьих, они позволяют выявить различия во взаимоотношениях исследуемого и исследователя. Наконец, в-четвертых, указанные факторы позволяют сделать выводы о возможных и необходимых мето­ дах терапии» (там же, 291). Клювер выделяет четыре категории диссоциальности. К первой относятся подрост­ ки со здоровой, функционально дееспособной личностью, не обремененные сильными внутренними противоречиями. Однако в процессе социализации эти подростки усва­ ивают нормы и стандарты субкультуры, не согласующиеся с нормами и стандартами остального общества. Считая свое поведение само собой разумеющимся, они вступа­ ют в конфликт с более широким окружением ц тем самым обращают на себя внима­ ние. Это соответствует второй категории по Кюнцелю. Вторая категория включает в себя подростков, которые в своей жизни не имели возможности сформировать в устойчивых сценических переживаниях со стабильны­ ми партнерами надежные репрезентанты объектов, усвоить модели поведения и раз­ вить психические структуры, которые бы обеспечили им планомерное, социально ориентированное поведение. Для них характерно так называемое «лабильное» пове­ дение. Они страдают одним недостатком — недостатком внутреннего объекта и тем самым отсутствием Сверх-Я. Это соответствует базальному нарушению по Балинту. Третью группу диссоциальных подростков Клювер называет «невротически-диссоциальной». Под этим следует понимать таких подростков, которые прошли в сво­ ей биографии все важнейшие этапы научения, но это всегда было сопряжено с чувст­ вом страха. Чтобы вытеснить вызывающие страх импульсы, в психических структурах подростков выработались мощнейшие механизмы сдерживания, что опять-таки вело к формированию избегающего поведения. С течением времени у них образовалось патологическое Сверх-Я. Под диктатом своей чересчур строгой совести они научились проецировать свои невыносимые внутренние конфликты на окружающих и замещать их социальными конфликтами. Это выражается, например, в бегстве или агрессивнодеструктивном отыгрывании. 76

У невротически-диссоциальных подростков часто отмечаются значительные на­ рушения личности и ограниченность возможностей накопления опыта. В своих дей­ ствиях они ориентированы прежде всего на снятие эмоциональной напряженности, и только во вторую очередь их заботят материальные блага или престиж. В их пове­ дении проявляются типичные личностные особенности. Речь идет о сходных по струк­ туре ситуациях, в которых проявляется особого рода необычное поведение. Можно сказать, что подросток преобразует невротический конфликт в социальный и его оты­ грывает. Описанный в четвертой категории тип диссоциальных подростков характеризу­ ется тем, что уже в раннем детстве им пришлось пережить травматические ситуации, которые были неизбежны, невыносимы и неразрешимы. Процесс научения оказал­ ся у них частично или полностью нарушен. Подросток обращает на себя внимание тем, что навязчиво пытается репродуцировать свою травму, чтобы снять напряжение. Также и здесь речь идет о базальном нарушении. Аналогами данной категории явля­ ются четвертая категория по Фридлендер и пятая — по Кюнцелю.

К ВОПРОСУ О ПРОФИЛАКТИКЕ ЮНОШЕСКОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

Н е к о т о р ы е сведения о м о л о д е ж н ы х криминальных группировках В 50-е годы в Мюнхене Э.-Б. Ашенхайм (Aschenheim 1 9 5 8 ) изучал членов банды «Пантера» — молодежной преступной группировки, Это исследование подтверждает значимость выделенных нами критических фаз. У всех несовершеннолетних преступников, часть из которых совершала даже убийства, обнаружились серьезные нарушения в самой ранней фазе развития (см. так­ же статью Клювера в данном томе). У них у всех были серьезные проблемы также во втором и третьем критических периодах. Если даже у кого-то складывались благо­ приятные отношения с родителями, то возникали трудности с братьями или сестра­ ми, последствия этого были аналогичными. В четвертой критической фазе все они в той или иной мере были связаны с асоциальной группировкой. Ни у кого из них не было возможности войти в конструктивную группу. Важную роль в провокации криминаль­ ного развития в этой фазе играл значительно старший по возрасту человек, выступав­ ший в качестве демагога-соблазнителя. Даже если он оставался недосягаемым для ор­ ганов правосудия, то, судя по многочисленным беседам с родителями и интервью с самими членами банды, роль этого человека нельзя недооценивать. Это ясно пока­ зывает, насколько формирование идеала в этом возрасте зависит от человека, с кото­ рым общается подросток и который выступает для него в качестве лидера. Таковы, следовательно, критические фазы, требующие соответствующих профи­ лактических мер. Они также учитываются в рекомендациях, обсуждавшихся ООН (ЮНЕСКО), Всемирной организацией здравоохранения и др. (Hopmann 1 9 5 6 ) .

Рекомендации ВОЗ по поводу профилактики ю н о ш е с к о й диссоциальности В первой фазе, важность которой надо подчеркнуть особо, необходимо учиты­ вать следующее: внутреннюю позицию матери по отношению к ожидаемому ре­ бенку, установку матери по отношению к своей материнской роли, проекции ма­ тери на ребенка, разочарования, связанные с о с о б е н н о с т я м и т е м п е р а м е н т а ребенка и т.д.

77

Б отношении второй и третьей фазы обсуждаются: внутренняя неуверенность вос­ питателей из-за отсутствия психологических знаний; слишком жесткие принципы воспитания; слишком неопределенные принципы воспитания; разногласия между родителями; неврозы у родителей; недостаточная способность отца быть мужчиной; недостаток женственных черт у матери. Затем даются следующие рекомендации: всегда необходимо учитывать потребно­ сти общества и потребности несовершеннолетних. Любая профилактическая полити­ ка должна включать в себя как родителей, так и несовершеннолетних. Детям необ­ ходимо окружение, которое бы позволило им развиваться без патологии характера, Б развитии ребенка важную роль играет семья. Поэтому семьям должна быть обеспечена стабильность. Матери должны иметь возможность как можно дольше самостоятельно воспитывать своих детей, экономические соображения не должны побуждать их работать вне дома. Должны существовать нормальные жилищные усло­ вия. Необходимы консультационные пункты, где родители получали бы поддержку при решении вопросов, связанных с воспитанием. Наряду с родителями огромное влияние оказывает школа. Поэтому в учебную программу должна быть включена также психосоциальная гигиена. Необходимо, чтобы учебные планы были достаточно гибкими. Б распоряжении учителей долж­ ны находиться службы социальной и психологической помощи. Учителя должны тесно сотрудничать с семьями своих подопечных. Социальные службы, школы и по­ лиция должны располагать достаточной информацией для того, чтобы своевремен­ но направлять подростков, относящихся к группе риска, в консультационные пун­ кты. Те, кто обращается за помощью к социальным работникам, не должны терять чувства личной ответственности и утвердиться в своих ожиданиях, что все трудно­ сти будут за них решены. Отлучать от родительского дома и помещать в исправи­ тельные учреждения детей м о ж н о только тогда, когда все остальные средства ока­ з ы в а ю т с я бесполезными. Все мы, наверное, убеждены, что эти требования правомерны. Но и все мы, на­ верное, хорошо понимаем, насколько трудно осуществить их на практике. В тех стра­ нах, где семейные структуры пока сохранны и существует «семейная структура» об­ щества, уровень юношеской преступности остается невысоким. Но вряд ли имеется возможность сохранить или восстановить «семейную структуру» общества в индуст­ риальном обществе в прежней форме большой семьи. Поэтому необходимо подумать, какие факторы в сохранной структуре семьи обеспечивают ребенку здоровое разви­ тие. К ним относятся уже упомянутые стабильное первичное доверие ребенка к себе и к миру, стабильная (четкая и однозначная) организация совести ребенка, последо­ вательное расширение идентичности в пубертатном возрасте. По-видимому, для индустриального общества должна быть заново разработана законченная концепция развития индивида, каковой обладала большая семья в обще­ стве с семейной структурой. Тогда каждый индивид будет разделять социальную от­ ветственность з а развитие. ,Г

Н е к о т о р ы е примеры профилактики юношеской диссоциальности К выводу, сформулированному нами выше, пришли и американские ученые (Rafferty, Frank et al. 1 9 5 8 ) . В одной из университетских клиник штата Юта они по­ пытались создать психиатрическую службу при обычных женских консультациях. При этом практикующие врачи должны были взять на себя функции психосоциаль­ ной гигиены. Оказалось, что во многих случаях, когда просчеты в воспитании были обусловлены лишь неосведомленностью родителей или недоступностью соответству-

78

ющей информации, конкретные советы имели положительный результат. И все же в подавляющем большинстве случаев, когда сознательные или бессознательные стра­ хи или агрессия препятствовали выполнению родительских функций, советы оказы­ вались полностью бесполезными и приводили только к еще большей путанице. Трудным делом оказалось и приобщение врачей или практикующих студентовмедиков к работе в области психосоциальной гигиены. Все они в первую очередь склон­ ны были делать то, чему были обучены и что лучше всего умели делать. Врачи приучены ориентироваться на сому. Врачу, которого обучили видеть в любой болезни лишь сома­ тическую сторону, проще получить здесь профессиональное удовлетворение. И наобо­ рот, ситуация, когда он, не имея соответствующей подготовки и достаточного време­ ни, должен заниматься эмоциональными и прочими психологическими проблемами, является для него фрустрирующей. В таком случае единственно разумным выводом было бы включить в образование врачей теорию и практику психосоциальной гигиены. Ав­ торы пишут: «Было бы большой ошибкой считать, что душевные болезни могут лечить­ ся только индивидуально небольшой группой специально обученных специалистов». Скорее следует подчеркнуть, что «психосоциальная гигиена должна быть делом каждого». А то, что практикующие врачи могут выполнять работу по психосоциаль­ ной гигиене, доказывает известный пример лондонской клиники Тэвисток. Еще одна интересная попытка психосоциального оздоровления семьи была пред­ принята в северо-ирландском городе Плимонте (Glogauer 1 9 5 8 ) . В общежитие, по­ лучившее символическое название «Майский цветок», принимались матери вместе со своими детьми в возрасте от пяти месяцев до пяти лет. Основанием для поступле­ ния являлось направление судьи или попечителя по делам несовершеннолетних. Ино­ гда просьба-моглаисходитьот самих матерей. Общежитие могло принять двенадцать семей на срок около четырех месяцев. Отец имел возможность в течение всего дня находиться вместе с семьей. Под присмотром находились и старшие дети. Семья рас­ полагала уютным жильем, где не было, однако, удобств, которых эти люди не могли 3 бы позволить себе в дальнейшем. С матерями проводился in-service-training , где они обучались искусству ведения домашнего хозяйства, воспитания детей и тд. Усилия направлялись прежде всего на улучшение атмосферы в семье. Безо всяких поучений матери должны были сами понять, что позитивные, приносящие эмоциональное удов­ летворение отношения в семье — это ь конечном счете и есть то, что им нужно. Ока­ залось, что многие женщины не имели опыта таких отношений в детстве и юности. Наряду с этим проводилась психотерапия в малых группах, целью которой было улуч­ шение общей ситуации в семье. Результат подтвердил правильность предпринятых мер. В 85—90 % случаев происходило стойкое улучшение атмосферы в семье. Еще одна попытка предупреждения юношеской запущенности была предпринята в Париже. В одном из крайне неблагополучных кварталов Парижа совместными уси­ лиями с «Sauvegarde de l'Enfance» был создан молодежный клуб под названием «Les Reglisses»; буквальный перевод этого жаргонного выражения означает «лакрич­ ники». Руководителями клуба стали двое образованных людей. Помещением служил сарай, простая меблировка состояла в основном из больших столов и лавок. Там мож­ но было играть в игры, хорошо известные каждому в здешней округе. В клубе отсут­ ствовали жесткие правила, и он был открыт для всех. Первые посетители приходили из чистого любопытства. Они подружились, и у них появилась своего рода привычка проводить свое время и играть в клубе, а не на ули­ це. Они приводили сюда своих друзей; и через несколько месяцев у клуба было уже много посетителей. Юноши и девушки в совершенно непринужденной форме начи­ нали заниматься спортом, театром, рукоделием и др. Со временем этим начинанием заинтересовались воспитатели, школьные учителя, спортивные тренеры и даже роди­ тели. Некоторые люди готовы были обучить подростков основным навыкам своей

•79

профессии. Стали проводиться также родительские встречи. И, самое главное, устра­ ивались самые разные праздники. В таких непринужденных ситуациях можно было наблюдать за детьми и руково­ дить ими до того, как они начнут проявлять признаки запущенности. Также и здесь подтвердилось, что дети со значительными нарушениями не были склонны посещать спортивные и подобные им клубы, поскольку им не подходил регламентированный характер таких занятий. Здесь же, в клубе, на передний план выдвигались отдых и соци­ альные контакты. Возможность совместно организовывать свободное время, несомнен­ но, является одним из лучших методов предотвращения педагогической запущеннос­ ти. Во многих случаях появлялась возможность направлять детей с серьезными нарушениями после того, как у них закреплялось позитивное отношение к руководи­ телям клуба, в специализированные социальные и медицинские учреждения. Необходимо отметить, что подобного рода клуб отнюдь не является юношеской организацией. Руководители не должны быть тщеславны и ожидать от подростков, что те пустят здесь корни. Переход к более структурированным группам возможен толь­ ко тогда, когда спустя продолжительное время непринужденного общения подрост­ ков друг с другом вырабатывается большая стабильность. И тем не менее оказалось, что число правонарушений, совершенных подростка­ ми, в этом районе значительно снизилось. В этом же городе была предпринята еще одна попытка профилактики юношес­ кой делинквентности. Была создана превентивная бригада, которая преследовала прежде всего терапевтические цели. Речь шла о реабилитации асоциальных группи­ ровок. Сначала требовалось найти доступ к той или иной банде. Если это удавалось, то бригада приступала к действию и начинала работать с бандой с целью постепен­ ного преобразования ее структуры в структуру группы. В заключение данного обзора остается констатировать; социальная адаптация зависит от развития способности к социальной адаптации. Но именно социальные способности в сложившейся системе профессионального и школьного обучения в большинстве случаев не культивируются.

Терапия преступников Далее пойдет речь не столько о профилактике в узком смысле, сколько о новой форме терапии преступников (в возрасте от восемнадцати до сорока лет), что, впро­ чем, также оказывается своего рода профилактикой (Arendzen-Hain 1 9 5 7 ) . С 1 9 5 3 года в голландском люнтере « Гроот-Бателаар» существует лечебница для невротических преступников. Она подчиняется министерству юстиции. Перед по­ ступлением в нее правонарушитель подвергается тщательному психологическому и пси­ хиатрическому обследованию. Если выясняется, что решающую роль в совершении пре­ ступления играли невротические механизмы, то ему предоставляли право выбора: либо ждать, когда освободится для него место в лечебнице, либо отбывать наказание в тюрь­ ме. Дело в том, что в последнем случае он мог оказаться на свободе раньше, чем если решался на терапию. То есть тот, кто выбирает терапию, делает это добровольно. Обязательным условием подобного рода работы является четкость социальной структуры в общежитии или лечебнице. Правила, определяющие порядок жизни, дол­ жны быть совершенно определенными, сферы компетенции четко разграниченными, вся организация должна быть по возможности простой и ясной. Должна быть обес­ печена возможность быстрой коммуникации между теми, кто отбывает наказание, персоналом, директором и служащими. Все определяется эмоциональной стабильно­ стью сотрудников.

80

Когда заключенный поступает в лечебницу, его встречает приемная комиссия, со­ стоящая из пациентов. Эта комиссия показывает ему больницу, знакомит с распоряд­ ком и представляет его директору и сотрудникам. Далее пациенту назначают шесть недель испытательного срока. За это время он сам должен решить, что для него луч­ ше: остаться в лечебнице или вернуться для отбытия наказания; пациенты и сотруд­ ники также имеют возможность лучше узнать вновь прибывшего. Новичок проясняет для себя неопределенные вначале моменты, и, таким образом, чувствительный к про­ явлениям авторитарности пациент не ощущает принуждения и ему не нужно зани­ мать оборонительную позицию. Лечебница является открытым учреждением. Поначалу большая свобода воспри­ нимается многими пациентами как тяжкое бремя, поскольку она предполагает после­ довательность, ответственность и самоограничение. Обычный распорядок дня выглядит следующим образом: утром работа по дому и на прилежащем участке, после обеда терапия: дважды в неделю по полтора часа групповая терапия, один раз — психодрама. По мере необходимости и по желанию добавляются индивидуальные беседы. Оставшееся время после обеда предоставлено для индивидуальной работы и учебы. В это время, однако, лечебницу покидать не раз­ решается. Вечерние часы отведены для отдыха. Четыре раза в неделю пациентам разрешено выходить за пределы лечебницы, за исключением тех, кому предписаны ограничения. В субботу во второй половине дня и я воскресенье пациентам предоставляется свобода передвижения, но не разреша­ ется путешествовать. Один раз в месяц, если позволяют социальные условия и тера­ певтическая ситуация, они могут в выходные навестить семью. В испытательный период пациент поступает в так называемую ориентировочную группу. Здесь пока еще нет строгой дисциплины и к проступкам относятся не так се­ рьезно. Группу поочередно ведут разные терапевты, так что каждый из них имеет возможность познакомиться со всеми пациентами. Групповые беседы носят инфор­ мационный характер: обсуждаются правила лечебницы, самодисциплина, задачи и функции комиссии по поддержанию порядка, нарушения правил общежития, цели и формы психотерапии, групповой терапии и тд. Затем с помощью социометричес­ ких методов формируются подгруппы. В это же время социальные работники из числа сотрудников устанавливают кон­ такт с семьей. Как правило, при этом выявляются серьезные конфликты между кли­ ентами и их семьями. Терапевтическую группу составляют восемь пациентов и два ведущих, по возмож­ ности мужчина и женщина. Акцент делается на развитии взаимопонимания и эмпатии. При подборе группы учитывается также уровень развития, интеллект, возраст, сходство проблем. Это способствует взаимной идентификации. Группы, в которых живут пациенты, не идентичны терапевтическим группам. У людей, живущих вместе, есть своя спальня, общий стол в столовой, и как минимум в течение восьми месяцев они находятся вместе. Организационные и терапевтические функции четко разделены между сотрудниками. Административный директор отве­ чает за организацию и управление. В функции психотерапевта не входит заключение договоров, осуществление контроля или поддержание порядка. В этом смысле он за­ нимает только позицию наблюдателя, который пытается все понять и объяснить, по­ чему это так, а не иначе. Директор отвечает за реальность, терапевт — за установле­ ние правильных отношений в процессе адаптации. В состав персонала входят главный врач, частично занятые психиатры и психоло­ ги, социальный педагог, ведущие групп, а также социальный работник и квалифици­ рованный служащий. На одного терапевта приходится в среднем тринадцать, на од­ ного ведущего группы — пять или шесть пациентов.

31

Слаженность в работе персонала имеет первостепенное значение. Как только воз­ никает напряженность среди сотрудников, начинает нарастать раздражение и среди пациентов. Появляется опасность авторитарного отношения сотрудников к пациен­ там. Это сразу же провоцирует агрессию и противодействие со стороны последних. В результате утрачивается верная ориентация и возрастает беспокойство. Образует­ ся порочный круг, который повергает весь коллектив в панику. Последствия нарас­ тают лавинообразно. Если персоналу удается взять себя в руки и появляется возмож­ ность обсудить проблемы со всем коллективом, напряжение уменьшается, возрастает терпимость, улучшается коммуникация. Насильственные методы становятся лишни­ ми, страх и противодействие исчезают, возрастает координация и среди пациентов. Важно, что у пациентов есть спой орган самоуправления. Многие мероприятия об­ суждаются всем коллективом, особенно те, где речь идет о правилах внутреннего рас­ порядка. За соблюдением правил следит специальная комиссия, которая также состо­ ит из пациентов. Распоряжения комиссии обязательны для исполнения, вето может наложить только главный врач. Каждая группа (единогласно или нет) выбирает доверенное лицо сроком на шесть недель. Такие полномочные представители на собрании сотрудников имеют совещатель­ ный голос. Каждую неделю один или два раза составляется групповой отчет, где с каж­ дым ведущим обсуждается эмоциональный климат в группе. Дискуссия проходит при участии ведущих групп. Ведущие групп — специально обученные социальные ра­ ботники — постоянно проходят in-service-training. Для пациентов «сильная рука» закона всегда находится на заднем плане. Беглецов ловят и вновь направляют в следственный изолятор. Оттуда через неопределенное время по рекомендации психиатра они снова могут быть направлены в лечебницу. Терапевтический эффект имеют атмосфера в группе, специальная индивидуаль­ ная и групповая терапия, а т а к ж е индивидуальные беседы. Еще одним терапевти­ ческим средством является обучение работе и умению распоряжаться свободой. При этом ставятся следующие задачи: 1. Пациенту, не имеющему опыта работы, дается вначале задание, сулящее удоволь­ ствие и быстрые результаты, не требующее длительных и больших усилий и нужда­ ющееся в коллективном труде. Примером этого является задание полить дерево. 2. Следующей идет работа, приносящая чувство удовлетворения и ведущая к при­ знанию достигнутого успеха посторонним, Примером этого является мытье машин, где после небольших стараний результат виден каждому. 3. На следующем этапе работа становится несколько сложнее, но она по-преж­ нему связана с собственной выгодой: выполняется простое задание, которое возна­ граждается. 4. На этой стадии выполняется работа, которая по-прежнему дает индивидуаль­ ную выгоду, но при этом требует совместной работы с группой. Как и прежде, важ­ ную роль играет вознаграждение. 5. На следующем этапе групповые интересы идентифицируются с индивидуаль­ ными. Работа требует уже большего напряжения на протяжении длительного време­ ни, разумного сотрудничества и общей ответственности. Примером может служить борьба группы за приз. 6. Теперь наступает черед работы, требующей неограниченной отдачи и терпения, предполагающей распределение времени, сотрудничество и ответственность — само­ отверженной работы на благо коллектива. Желательно, чтобы пациент получал за полноценную работу полноценное возна­ граждение. Однако на момент написания данной статьи в полной мере этот принцип , не был реализован. Если предоставлять пациенту полное вознаграждение, то он в свою очередь должен сам оплачивать жилье, одежду, лечение и заботиться о своей семье.

82

Резюме В заключение мы попытаемся выделить факторы, наиболее важные с точки зре­ ния эффективной профилактики преступности, с одной стороны, и возможностей те­ рапии несовершеннолетних правонарушителей — с другой. Самая лучшая и наиболее естественная форма профилактики, безусловно, состоит в предупреждении вредных влияний в период психосоциального развития. Даже если а рамках нашего изложения мы не останавливаемся подробно на физических аспектах нарушения, то из того, о чем говорилось в предшествующих главах, становится очевид­ ным, что профилактика должна распространяться на всю сферу физических проявле­ ний, начиная с евгенического просвещения перед выбором партнера, продолжая сво­ евременной врачебной помощью в период беременности (включая аспекты физиологии труда и питания), безупречным в медицинском отношении родовспоможением и тща­ тельным контролем над церебральными осложнениями при инфекционных заболева­ ниях и заканчивая профилактикой несчастных случаев и отравлений. Однако в психосоциальных процессах важную роль играют не только физические расстройства, значение которых, как мы пытались показать, можно понять и объек­ тивно оценить только в общей структуре психической переработки. Поэтому специ­ алисты в области психосоциальной гигиены должны обращать особое внимание на факторы, которые в своем психическом взаимодействии определяют созревание. Нам нет надобности еще раз останавливаться на этом в деталях. Педагогические и социально-политические задачи со всей очевидностью вытека­ ют из упомянутых нами рекомендаций ООН и его специальных органов, ВОЗ и ЮНЕСКО. Нам бы хотелось только еще раз остановиться на двух аспектах профи­ лактики: методике информирования и особых задачах школы. В просвещении широких кругов населения, в том числе и в области психосоци­ альной гигиены, нельзя отказываться от таких средств массовой информации, как пресса, радиовещание, кино и телевидение. Возможны как форма объективно­ го изложения фактов, так и эмоционально более привлекательная форма радиоспек­ такля и художественного фильма. Часто, однако, воспитательные возможности средств массовой информации переоцениваются. В наших рассуждениях мы не раз отмечали ситуации взаимоотношения детей и взрослых, которые подтверждают, что бессознательные способы реагирования и жизненные установки оказывают го­ раздо более глубокое воздействие, чем сознательные намерения. Следует упомянуть также об отрицательных персонажах из фильмов, пропагандирующих жестокость или прославляющих мошенничество. Даже родительские собрания с докладами по проблемам воспитания оказывают, несмотря на последующую дискуссию, весьма незначительное воздействие. Наиболее эффективной формой, безусловно, является индивидуальное консультирование, но с экономической точки зрения для большинства людей оно недоступно. Точная оценка эффективности разных методов показала, что оптимального результата с эко­ номически допустимыми издержками позволяет добиться групповая работа (Rosen­ stock et al. 1960). Групповой метод позволяет обойти основную проблему массовых форм обучения, а именно односторонность коммуникации, которая не обеспечивает достаточной ясности в неизбежно возникающих вопросах и возражениях, а также проблему эко­ номических издержек при индивидуальном консультировании (которое, разумеется, во многих случаях оказывается необходимым в процессе терапии). Кроме того, его преимущество состоит в опыте коллективного взаимодействия. Одним из наиболее убедительных методов родительского просвещения является практика так называемых открытых для наблюдения детских садов (см. статью

83

Клюнера о службе психического здоровья в США), где родители могут наблюдать за поведением как своих, так и чужих детей, а затем обсуждать увиденное под руко­ водством профессиональных воспитателей. Подобные возможности предоставляют и кооперативные детские сады, где матери по очереди заботятся о детях и одновре­ менно проходят своего рода in-service-training. Как результат массового просвещения родителей, носящего чересчур общий ха­ рактер, часто встречается неверное представление о том, что дети вообще не должны испытывать трудностей и конфликтов. Н о в действительности невозможно оградить ребенка от проблем; такое стремление сделало бы ребенка лицемерным или зажатым. Социальная реальность требует скорее от каждого умения в той или иной мере справ­ ляться с трудностями и конфликтами, и этому необходимо учить. Разумеется, дети не должны переживать ненужные конфликты, но и неизбежные конфликты не должны превышать индивидуального порога выносливости. Понима­ емая таким образом забота о здоровом психосоциальном развитии служит предупре­ ждению как невротических заболеваний, так и делинквентного развития. Здесь хотелось бы еще раз сказать об особой психосоциальной задаче школы в на­ ше время. Нарастающая сложность всех общественных и производственно-техничес­ ких процессов в современном обществе предполагает наличие определенной социаль­ ной зрелости, которой в такой мере не требовалось от предыдущих поколений. Поэтому школа стоит перед неизбежной необходимостью дополнить прежние педа­ гогические методы, ориентированные на развитие конкурентоспособности, воспита­ нием способности к сотрудничеству. Иными словами, речь идет о способности чело­ века с чувством ответственности перед собой и группой в совместной деятельности решать общие проблемы. Для воспитания-способностей к коллективному планиро­ ванию и решению проблем особенно пригодна трудовая деятельность, но также и дру­ гие виды групповой деятельности. Следует назвать еще некоторые принципы терапии юношеской делинквентности. Очевидно, что при лечении любых психических расстройств тем быстрее будут достиг­ нуты нужные результаты, чем раньше удастся пресечь намечающиеся негативные тенденции в развитии (Woodward et al. 1 9 5 8 ) . Поэтому прежде всего необходимо установить, в чем выражаются ранние симптомы делинквентного развития. Как мы уже не раз подчеркивали, определенные конфликты и асоциальные способы поведе­ ния не являются чем-то необычным для детского развития. При этом для здорового развития типично, что эти формы поведения имеют лишь временный характер. Ум­ ный воспитатель воспримет их появление как признак глубокого внутреннего конф­ ликта и попытается помочь ребенку его решить. Если это не удастся, то отклоняюще­ еся поведение будет сохраняться в течение длительного времени. Оно будет достаточно интенсивным и устойчивым. Б таких случаях воспитатель обязан обратиться за помо­ щью к профессиональным консультантам — специалистам в области медицинской или педагогической психологии. Разумеется, не так просто указать критический срок для продолжительности проявления симптомов, но мы полагаем, что если определен­ ные проблемы сохраняются более полугода, то дело, по-видимому, не только во вре­ менных трудностях воспитания (Schwidder 1 9 5 6 ) . Если благодаря внимательному отношению воспитателя ребенок своевременно получает профессиональную помощь, то, как правило, бывает достаточно одной или нескольких консультаций с близкими для него людьми, чтобы преодолеть кризис. Однако в большинстве стран не принято информировать родителей и воспита­ телей о процессах психосоциального развития, а потому многие проблемы не удает­ ся разрешить в самом начале. Как правило, консультант или детский терапевт имеет дело с уже закрепившимися отношениями. Это означает, что страхи, страдания или упрямство отложились у взрослого — и еще более у ребенка — в его психике. В та-

84

ких случаях консультаций уже недостаточно; здесь требуется более интенсивная ра­ бота, а именно детская психотерапия. В игровом анализе терапевт получает доступ к содержаниям детских представле­ ний, ожиданиям, способам переработки ребенком своих переживаний (Анна Фрейд). В играх и беседах ребенок может научиться лучше понимать свои чувства и ожида­ ния, приобрести новые представления и эмоциональные установки, а также воспол­ нить возникшие пробелы в переживаниях и их психической переработке. При этом чем младше ребенок, тем сильнее он зависит от отношений с близкими; терапевт дол­ жен учитывать это в своей работе, чтобы создать условия для последующего здорово­ го развития. Иначе обстоит дело в работе с несовершеннолетними делинквентами, Обычно они менее зависимы от окружения, но зато их конфликты более интернализированы. Механизмы и стереотипы, как правило, воплощены у них в бессознательных жизнен­ ных техниках (Saksida 1 9 6 1 ) . Постоянно встречающиеся компоненты скрытого про­ теста или открытого неповиновения часто становятся основным элементом в пере­ живании собственной идентичности. Наивное окружение, как правило, не понимает большинства бессознательных аранжировок подростка и постоянно позволяет про­ воцировать себя на то, чтобы соответствовать искаженным ожиданиям делинквента. Сюда же добавляются взаимовлияния в преступных группировках. Все это затрудня­ ет болезненный, но неизбежный кризис идентичности, который в данном случае вы­ ступает предпосылкой переориентации и разработки более оптимальных жизненных техник (Aichhorn 1 9 5 7 ) . Если учесть, что многие правонарушители обращаются за помощью не по соб­ ственной воле, то становится понятным, почему исключительно амбулаторное лечение лиц с тяжелыми расстройствами приводит к успеху только в тех случаях, когда т я ж е с т ь интенсивного субъективного страдания вынуждает подростка к стойкости. В остальных случаях, когда нет гнета страдания или перевешивает вторичное по­ лучение удовольствия, терапевтический процесс может начаться только тогда, когда правонарушитель осознает свой крах и одновременно нацеливается на лучшую жизнь. Это скорее произойдет при условии, если он оставит свою среду и попадет в соци­ ально стабильное окружение, которое не поддается на провокации подростка, не за­ тушевывает неминуемые последствия его поведения, но при этом все же окружает атмосферой товарищеских отношений и принимает его всерьез. В этом аспекте и должна вестись дискуссия о воспитательных, исправительных учреждениях и тюрь­ мах для молодежи. Каким образом можно содействовать процессу выздоровления посредством из­ менения идентичности, каковы при этом возможности психотерапии, лечебной пе­ дагогики и социальной терапии, а также групповых и индивидуальных методов лече­ ния, — все эти вопросы выходят за рамки нашего обсуждения. Ясно одно: если не довольствоваться одним только подавлением криминальных тенденций, то об из­ лечении можно говорить лишь в том случае, если: а) пациент сумел существенно скорректировать неправильно структурированные психические содержания и способы переработки; б) удалось заменить патологические побудительные механизмы и поведенческие техники социально приемлемыми и субъективно удовлетворительными способами поведения; в) место сознательных и бессознательных тенденций к отмщению за мнимую или реально допущенную несправедливость заняли более богатая и зрелая личность и от­ крытость в отношении к будущему.

85

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Коэнестетичсскии уровень означает, в от­ личие от диакритического уровня, не связанное с системой знаков вчувствование матери в мир восприятия ребенка. г Миемтизацш — проникновение миелина, жироподобного вещества, на границу перифе­ рических нервов.

' In-service-training — *обучение на служ­ бе» — означает освоение и совершенствование трудовых навыков (здесь имеется в виду пони­ мание и поведение) путем систематической рефлексии действии в процессе работы. Подоб­ ное обучение не тождественно «школьному».

ЛИТЕРАТУРА

AICHHORN, Α.: Verwahrloste Jugend (1925) Bern, Stutt­ gart: Huber 1974

ERIKSON, E . H.-. Identity and the life cycle. New York: Int. Univ. Press 1968. На нем. »3i Identität und Lebenszyklus. Frankfurt/M. : Suhrkamp 1970 Growth and Crises of the Healthy Personality. In: M. Senn: Symposium on the Healthy Personality. Macy Foundation 1951. На нем яз.: Wachsturn und Krisen der gesunden Persönlichkeit. Psyche, 7, 1953, Teil l H. 1, 1-31, Teil Ii- H. 2, 112-139

ARAPETJANZ, E. SCH.: Die höhere Nerventätigkeit und die Rezeptoren der inneren Organe. Berlin: Verlag Volk und Gesundheit 1955 ALEXANDER, F., STAUB, H. : The Criminal, the Judge, and the Public. New York, London 1931. На нем, яз.: Der Verbrecher und sein Richter. Wien: In­ tern. Psychoanal. Verlag 1929

FREUD, Α.: Das Ich und die Abwehrmechanismen, Wien: Intern. Psychoanat. Verlag 1936. Tb. «Geist und Psyche-, Bd. 2001. München: Kindler 1973

ARENDZEN-HAIN, G. W.: Neue Wege in der Behand­ lung der Verbrecher. Aus einer Denkschrift für Alfred Adler. Hg. : Internationale Vereinigung für Individualpsychologie. Wien 1957_

FREUD, S.: Das Ich und das Es (1923). G. W. XIII Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanaly-

ASCHENHEIM, E.-B.: Wie kam es so weit. Struktur-genetisch orientierte Untersuchung an kriminell gewordenen Jugendlichen. München: Juventa 1958

se (1916-1917). G. W. XI Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905). G . W.V Massenpsychologie und Ich-Analyse (1921). G. W. ХШ

BALINT, M.: The Doctor, his Patient and the Illness. London: Pitman Medical Puhl. Comp, 1957. На нем. яз.: Der Arzt, sein Patient und die Krank­ heit. Stuttgart: Klett 1965

FRIEDLANDER, K.: Theory Psycho-Analytical Ар- . proach to Juvenile Delinquency. New York: Int. Univ. Press/London: Paul, Trench, Trubner 1947

BIERMANN, G.: Die psychosoziale Entwicklung des Kindes in unserer Zeit. München: Reinhardt 1973

GESELL, Α.: Säugling und Kleinkind. Das Kind von Ι­ δ. Nauheim: Christian Verlag 1952

BIRKE, P., u. a.: Jugendhilfeforschung. München: Juventa 1975

GLOCAUER, W.: Ein neuer Versuch zur Verhinderung von Jugendverwahrlosung und Jugendkriminali­ tät in Irland. Praxis d. Kinderpsychol. u. Kïr.derpsychiatr., 7, 1958

BOWLBY, J.: Maternal Саге and Mental Health. Genf: W H O 1951. На нем. яз.: Mütterliche Zuwendung und geistige Gesundheit. «Geist und Psyche», Bd. 2106. München: Kindler 1973

HEALY, W.; The Individual Delinquent. London: Heinemann 1915

BRANDT, G. Α . : Psychologie für Sozialpädagogen. Berlin, Neuwied, Dannstadt: Luchterhand 1960

HOPMANN, W.: Zur Ätiologie, Vorbeugung und Behandlung der Jugendverwahrlosung. Praxis d. Kinderpsychol. u. Kinderpsychiatr., 5, 1956

BUKT, C : The Young Delinquent. London 1944 COULTRE, R. LE: Probleme bei der Behandlung des Narzißmus. Неопубл., 1948

KASSATKIN, Ν. I.: Grundriß der Entwicklung der höheren Nerventätigkeit des Kindes im ersten Lebensjahr. Berlin: Verlag Volk und Gesundheit 1955

DÜHRSSEN, A. : Psychogene Erkrankungen bei Kindern und Jugendlichen. Göttingen: Verlag f. med. Psychologie 1955

KLÜWER, C : Deutung und Interpretation in der psychoanalytischen Therapie. Vortrag vor der Deutschen Psychoanalytischen Gesellschaft am 25. 10. 1959

EISSLER, K. R.: Some problems of delinquency. In: К. R. Eissler et al. (Ed.): Searchlights of Delin­ quency. New York: Int. Univ. Press 1949

86

Häufige psychische Mechanismen bei neurotischer Dissoiialitäi. In; E. Förster, K--H. Wewetzer (Hg.): Symptomatik der psychogenen Störungen. Ьегп, Stullgart; Huber 1968, 106-114 Bericht über Mental Healih in den USA. Prajö d. Kinderpsychol. u. Kinderpsychiatr., 10, 1961 Die tiefenpsychologischen Grundlagen der Gruppenpädagogik. Protokoll des 3. Aufbaukurses «Gruppenpädagogik». Juni 1957, Haus Schwalbach Neurosentheorie und «Verwahrlosung». Psyche 28, 1974, 285-309 KüNZEL, E.: Jugendkriminalität und Verwahrlosung. GÖttingen: Vandenhoeck & Ruprecht 1965 LIDZ, TH.; The family and human adaptation. London: Hogarth 1964. На нем. яз.: Familie und psychosoziale Entwicklung. Frankfurt/M.: Fischer 1971 The person, his development throughout t'ie life cycle. New York: Basic Books 1958> На нем. яз: Das menschliche Leben. Frankfurt M.: Suhrkamp 1970 LORENZER, Α.: Sprach Zerstörung und Rekonstruktion. Frankfurt M.: Suhrkamp 1970 Uber den Gegenstand der Psychoanalyse oder: Sprache und Interaktion. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1973

ν

MEAD, M.: Sex and Temperament in Three Primitive Societies. Mentor MD 133. New York: New Ame­ rican Library 1962. На нем. яз.: Geschlecht und Temperament in primitiven Gesellschaften. Rein­ bek: Rowohlt 1959 Muss, В.: Gestörte Sozialisation. Psychoanalytische Grundlagen therapeutischer Heimerziehung. München: Juventa 1973 RAFFERTY, F., et iL: Introduction of Preventive-Ps> chiatry Concepts into a Programm of Total C.iild Саге. American Journal of Ortho-Psychiatry 1958

RICHTER, H. E.: Eltern, Kind und Neurose. Reinbek: Rowohlt 1973 Patient Familie. Reinbek: Rowohlt 1970 RTEMANN, F. : Uber neurosenspezifische Anwendung der psychoanalytischen Technik. Psyche, 6, 1952 ROSENSTOCK, HOCHBAUM, G., et al.: The Impact of Asian Influença of Community Life. US Department of Health, Education and Welfare Public. Health and Service Publication, Nr. 766, 1960 SAKSIDA, ST.: Motivation Mechanismes and Frustrations Stereotypes. Univ. Lubljana 1961 SCHMEER, G., KLÜWER, K.: Vorschlag eines Anamneseschemas zur praktischen und wissenschaftlichen Beurteilung von Kinderneurosen. Praxis d. Kinderpsychol. u. Kinderpsychiatr., 4, 1955 SCHWIDDER, W.: Krisenpunkte der seelischen Entwicklung und der Beginn psychogener Symptomatik. Praxis d. Kinderpsychol. u. Kinderpsychiatr., 5,1956 SMITH, H. M.: The Psychology of the Criminal. London 1922 SPITZ, R. Α.: The First Year of Life. New York: Int. Univ. Press 1965. На нем. яз.: Vom Säugling zum Kleinkind. Stuttgart: Klett 1974 A genetic field theory of ego formation. New York: Int. Univ. Press 1959. На нем. яз.- Eine ge­ netische Feldtheorie der Ichbildung. Frankfurt/ M.: Suhrkamp 1972 No and Yes. New York: Int. Univ. Press 1957. На нем. яз.: Nein und ja. Stuttgart: Klett 1970 WOODWARD, C, U. a.: Psychische Untersuchung von geistig rückständigen Kindern. American Journal of Ortho-Psychiatry, 1958 ZULLIGER, Η . : Heilende Kräfie im kindlichen Spiel. Stuttgart: Klett 1967 Umgang mil dem kindlichen Gewissen. Stuttgart: Klett 1968

ВКЛАД ПСИХОАНАЛИЗА Β ПРОБЛЕМУ С У И Ц И Д А Хайнц Хензелер

«КЛАССИЧЕСКАЯ» ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В ЛИТЕРАТУРЕ ПО ПРОБЛЕМЕ СУИЦИДА

Развитие «классической» психоаналитической теории Если считать началом эмпирической суицидологии работы Дюркгейма (Dürkheim 1 8 7 9 ) , то уже Гауппом (Gaupp 1 9 0 5 ) было установлено и впоследствии не подверга­ лось сомнению, что указываемые мотивы суицидального поступка не идентичны ис­ тинным его причинам или условиям. Гаупп проводит различие между возникающи­ ми в сознании суицидента причинами своего поступка и побудительными силами, которые зачастую им не осознаются. Тем самым разграничиваются сознательные ! и бессознательные детерминанты суицидального действия . Разумеется, эту диффе­ ренциацию сразу же подхватили и психоаналитики. Насколько известно автору, со­ званный Фрейдом в связи с серией самоубийств школьников «симпозиум по само­ убийству» стал первой медицинской конференцией по проблеме суицида (ср. Ereud 1 9 1 0 ) . В полном соответствии с разделением на осознанные и бессознательные мо­ тивы Фрейд снимает упрек школе, будто она побуждает учеников к самоубийству, как необоснованный. Однако необходимо выяснить, каким образом школа способна на­ нести ученикам травму, где еще, помимо школы, можно встретить подростков, склон­ ных к самоубийству. Симпозиум не предложил каких-либо решений проблемы суи­ цида, поскольку в то время еще не было дано психоаналитическое объяснение печали и меланхолии. Ситуация изменилась благодаря исследованиям Абрахама (Ahraham 1 9 1 2 , 1 9 2 4 ) и Фрейда (Freud 1916), Оба автора разработали теорию о психодинамике суицидаль­ ного поведения, получившую самое широкое распространение в литературе по про­ блеме суицида. Эта теория объясняет суицидальное действие как результат обраще­ ния агрессии против собственной личности. Помимо упомянутых авторов, следует отметить прежде всего работу Радо ( R A D O 1928), а также обзорную статью Бернфельда (Bernfeld 1 9 2 9 ) . «Классическая» психоаналитическая теория соглашается с интерпретацией суицидального действия, которая уже содержится в понятиях самоубийства, суици­ да и тд., утверждая, что речь здесь идет об аутоагрессивном акте. Однако она содер­ жит одно важное новшество: основной акцент в суицидальном акте делается на роли близкого человека. В кратком изложении теория утверждает следующее. На утрату объекта (этот термин понимается очень широко и означает не только фактическую потерю близкого человека, но и разочарование в нем и тд.) человек, пред-

SS

расположенный к депрессии, реагирует вначале «волной ненависти» (Abraham 1924). Однако от этой ненависти приходится сразу же защищаться, так как данный чело­ век не может отказаться от объекта Защита осуществляется через регрессию к ораль­ ным формам переживания с фантазией о поглощении утраченного объекта. Теперь, хотя объект и спасен, он идентифицирован с личностью субъекта. Ненависть, перво­ начально направленная на утраченный объект, обращается теперь против объекта в Самости, то есть против собственной персоны. Здесь возникало возражение, что депрессивный аффект выражается не столько в ненависти и ярости, сколько в чувстве вины, ипохондрических опасениях и страхе обнищания. Абрахам и Радо объясняют это тем, что процесс воображаемого погло­ щения в силу его садистски-каннибальского характера переживается как предосуди­ тельный. Уиздом (Wisdom 1 9 6 7 ) добавляет, что утрата объекта уже заранее воспри­ нималась как спровоцированная активно (не мать покинула меня и поэтому я зол, а я был такой злой, что меня покинула мать), и это вызывает чувство вины. Радо (Rado 1 9 2 8 ) и Фенихель (Fenichel 1 9 4 5 ) доказывают на клиническом материале, что при депрессии имеет место не только агрессия Сверх-Я, направленная против объекта в Самости; отчасти объект также вступает в союз со Сверх-Я и, таким образом, обра­ щается против Самости («дуальная интроекция»). Суицидальное действие понимается в классической теории как конечный резуль­ тат депрессивной динамики. «Ни один невротик не испытывает того побуждения к самоубийству, которое бы он не обратил на себя из импульса убить другого» (Freud X, 4 3 8 — 4 3 9 ) . Таким образом, объект уничтожается в Самости, а Самость искупает свою вину смертью. Следовательно, классическая психоаналитическая теория видит в депрессии ( с м ста­ тью Г. Полмайера в т. I) и ее исходе, самоубийстве, прежде всего разрешение конфлик­ та агрессии; именно в этом аспекте она и вошла в литературу, посвященную проблемам суицида. Авторы, работающие в русле этой теории, рассуждая о возможностях психо­ терапии, рассматривают то, каким образом можно помочь человеку, склонному к суи­ циду, адекватно отводить свою агрессию. Однако, несмотря на наличие теории, психо­ терапия суицидальных пациентов считается очень сложной. Косвенно это выражается в том, что в литературе описываются в основном принципы организации терапевтичес­ ких служб (телефонов доверия, консультаций для людей, переживающих депрессию, центров предотвращения суицидов и др.). Далее, среди психотерапевтических методов в первую очередь рассматриваются такие, которые не затрагивают конфликтов, напри­ мер, аутогенная тренировка, помощь в решении внешних проблем и т.д. Как только заходит речь о каузальной психотерапии, о переработке конфликтов, сведения стано­ вятся расплывчатыми, отчасти поли прагматическими или откровенно пессимистичес­ кими. Это выглядит несколько странно, если иметь в виду, что существует четкая и обще­ принятая теория. Возникает вопрос: в чем дело — то ли слишком сложна переработка конфликта агрессии, то ли слишком проста теория? Действительно, можно показать, что интерпретация суицидального действия как выражения конфликта агрессии является упрощением представлений Фрейда и Аб­ рахама (см. ниже). Однако в этой форме она широко распространена и стала тради­ ционной и в суицидологии. Б дальнейшем, не претендуя на полноту, мы расскажем о ее судьбе и последующем развитии в рамках суицидологии. При этом будут упомя­ нуты авторы, которые, строго говоря, не пользуются психоаналитическими метода­ ми или не являются психоаналитиками, но стараются выявить бессознательные мо­ тивы. Прежде всего необходимо показать, какие наблюдения и интерпретации противоречат «классической» психоаналитической теории или выходят за ее рамки. И только затем будет изложено дальнейшее развитие психоаналитический теории депрессии и суицида. 89

Типичные суицидальные мотивы Ряд авторов, использующих в своей работе в основном психоаналитический ме­ тод, описывают наблюдения, которые связываются с осознанными суицидальными мотивами или их констелляциями. Теоретические рассуждения этих авторов позво­ ляют объяснить отдельные области суицидальной психодинамики, но не ведут к раз­ работке всеобъемлющей теории. Например, Зилбург (Zilboorg 1936), Хендин (Hendin 1 9 6 3 ) , Куби (Kubie 1 9 6 4 ) , Литман и Табачник (Litman, Tabachnick 1 9 6 8 ) , а также Штенгель (Stengel 1 9 6 9 ) на основании высказываний суицидентов о своих осознан­ ных мотивах и в контексте с прочими вербальными и невербальными формами поведения делают выводы о фантазиях, которые вылились в суицидальное действие. В методическом отношении практически не учитывается то, что такие фантазии или мотивы подверглись уже в той или иной мере вторичной переработке и представ- * ляют собой конечный продукт психодинамического процесса, то есть отражают ис­ тинную мотивацию в искаженной форме. Этим объясняются многообразие класси­ фикаций и различная степень их абстракции. Если сравнить, какие фантазии или мотивы описывались упомянутыми авторами, то получится следующий список: убийство интернализированного объекта; аутоагрессия; искупление, самонаказание; месть, расплата; безрассудный отвод агрессивного напряжения (катарсис); полная власть над ситуацией, активное предупреждение; фактическая реализация эмоционально уже свершившегося факта (то есть «смерти»); возвращение в детство; поиск контакта, иногда регрессивным способом (рискованная игра); воссоединение с умершим человеком, желание симбиотических отношений, экс­ таз, самоотверженность; покорность, бегство; обновление, возрождение, новая жизнь. С точки зрения затронутого вопроса этот список интересен тем, что среди пере­ численных мотивов конфликт агрессии совершенно очевиден, но все же ряд из них, а именно упомянутые в конце, интерпретировать без натяжки как выражение суи­ цидальных намерений невозможно. Среди авторов, пытающихся классифицировать типичные мотивы суицида, суще­ ствует принципиальное расхождение во взглядах относительно создания единой тео­ рии. Куби (Kubie 1 9 6 4 ) предполагает наличие разнообразных психодинамических ме­ ханизмов. Он категорически отвергает возможность создания единой теории. Другие авторы пытаются создать общую теорию, но отказываются от унификации в пользу разного рода «типичных констелляций мотивов». Так, Зилбург (Zilboorg 1 9 3 6 , 1 9 3 7 ) подвергает сомнению, что убийство интернализированного объекта является един­ ственным типом суицидальной психодинамики. Он поднимает вопрос, не может ли попытка суицида являться т а к ж е «парадоксальным самоутверждением» (selfassertion) ослабленного Я (Zilboorg 1937). Он обращает внимание на то, что суици­ дальные действия в субъективном и социокультурном отношении имеют архаичес­ ки-ритуалистические черты, и говорит о необходимости провести сравнение традиций у разных народов (Zilboorg 1936). Подобную попытку предпринял Хендин (Hendin 1 9 6 3 ) . Он провел обширное этнопсихологическое исследование суицидального феномена в скандинавских странах 90

(а именно незначительного числа самоубийств в Норвегии по сравнению с Данией и Швецией — 7,5 случаев против примерно 22 случаев на 1 0 0 ООО жителей). Этот феномен еще более примечателен тем, что по уровню преступности, алкоголизма, разводов и т.д. эти страны не различаются. В своих исследованиях Хендин пользуется техникой психоаналитического интервью. В сферу его интересов прежде всего попа­ дают представления и фантазии о смерти и о состоянии после смерти. Здесь он так­ же обнаруживает существенные различия между тремя странами. Помимо техники психоаналитического интервью, он пытается подтвердить свои наблюдения исследо­ ваниями литературы в соответствующих странах. Для этого он привлекает не только драмы, но и карикатуры, фольклор и женские журналы. В каждой из трех стран он исследовал 25 суицидальных пациентов. Их он сравнивал соответственно с 40 паци­ ентами без суицидальных тенденций и группой здоровых людей, в которую входили от шести до двенадцати медсестер, и, кроме того, с родственниками пациентов (их число не указывается). На возражение, что число испытуемых слишком мало, Хендин отвечает, что, на его взгляд, сам факт наблюдений важнее, чем их количество. Хендин описывает различия в отношении к суициду в трех странах, используя психодинамические термины, которые, с одной стороны, относятся к агрессии, чув­ ству вины, нацеленности на достижения и успех, методам наказания, но, кроме того, учитывают и такие аспекты, как зависимость, склонность к пассивному получению помощи, отношения между полами и др. По результатам этих исследований датчане описываются скорее как пассивные, гиперчувствительные к разлуке, склонные подавлять агрессию, владеющие эффектив­ ными техниками вызывать у других чувства вины. Шведы относительно рано отделя­ ют своих детей от матери. Они имеют четкие ожидания в отношении достижений и вместе с тем поощряют честолюбие строгим контролем агрессии. Норвежцы так­ же поощряют независимость, но позволяют себе больше эмоций, в частности выра­ жение справедливого гнева, они меньше ориентированы на успех и выказывают мень­ шую склонность к самонаказанию при неудаче. Эти психосоциальные характеристики определяют, по мнению Хендина, мотива­ цию к суициду. Для датчан характерен тип суицида, связанный с зависимостью и утра­ той, для шведов — с достижениями, для норвежцев — с моралью; иначе говоря, ос­ новную роль для датчан играет мотив разлуки, для шведов — мотив фрустрации достижений, а для норвежцев — мотив чувства вины из-за агрессивного, антисоци­ ального поведения. В качестве более общего мотива Хендин выделяет чувство всемогущества суицидента с возможностью путем самоубийства активно воздействовать на любую си­ туацию. Под этим он имеет в виду активное предупреждение разлуки и (иногда отыгрываемую) фантазию о воссоединении и возрождении в лучшем мире наряду с известным агрессивным аспектом инверсии импульсов убийства. Он обращает внимание на то, что самонаказание после неудачи указывает на грандиозность при­ тязаний. . г... ,;:·; Эта интересная работа, хотя и не осталась незамеченной, на мой взгляд, не полу­ чила в литературе должной оценки (ср. Farberow 1 9 7 0 ) . В основном это связано с со­ мнениями в методике. Возможно, полученные результаты сложно интегрировать еще и потому, что Хендин недостаточно четко излагает свою теоретическую систему. Из-за этого ее трудно критиковать, но вместе с тем и сложно принять. Литман и Табачник (Litman, Tabachnick 1968) усматривают в суицидальном дей­ ствии процесс адаптации: в определенных ситуациях привычные схемы приспособле­ ния к новой реальности отказывают. Суицидальное действие представляет собой попыт­ ку новой адаптации. Оно приводит к «психосоциальному мораторию» (понятие Эриксона), то есть к своего рода передышке, которую обеспечивает явно выраженный 91

характер социального призыва, присущий любому суицидальному действию (ср. Stengel 1 9 5 8 , 1 9 6 1 , 1 9 6 2 , 1 9 6 5 , 1 9 6 9 , 1 9 7 1 ) . Теория психосоциального моратория прежде все­ го исключает агрессивную проблематику. Поводом к новому приспособлению являет­ ся неудача в реальной жизни, которая наряду с неуверенностью и угрозой идентичнос­ ти затрагивает нарциссическую проблему. Из описания не совсем ясно, каким образом авторы приходят к выводу, что психодинамика суицида соответствует классической пси­ хоаналитической динамике депрессии. Картина психосоциального моратория объясня­ ет, однако, фантазии ухода, бегства, возвращения, воссоединения, симбиоза и τ д., а так­ же фантазии о возрождении и новой жизни как нечто самостоятельное. Феноменологический структурный анализ Отдельные авторы ггредпринимают попьгтку из феноменологии различных суицидаль­ ных действий сделать вывод о типичных мотивах, тенденциях, намерениях и их взаимо­ действии, то есть о мотивационных структурах. В качестве одного из первых примеров подобного рода можно, пожалуй, назвать работу Меннингера (Menninger 1938). Он полагает, что в каждом суицидальном действии можно обнаружить три тен­ денции: ; ; -\. желание убить, желание быть убитым, . желание быть мертвым.

Рис. 1. Структура мотивов суицидального действия (СД) по Меннингеру ( 1 9 3 8 ) Меннингер все еще целиком находится под впечатлением агрессивного аспекта суицидального действия (см. ниже). Основная заслуга в изучении амбивалентности психических процессов у суицидентов и их социального воздействия принадлежит в первую очередь Штенгелю (Stengel 1958, 1965, 1969, 1 9 7 1 ) . Уже давно известно, и этот факт вошел в специалыгую литературу в качестве понятия демонстративной попытки самоубийства или попытки самоубийства как театра (Brockhaus 1922; Schneider 1 9 3 6 ) , что суицидальный акт, как правило, представляет собой не только выражение четкого и однозначного импульса к самоубийству — суицидальное дей­ ствие наряду с деструктивными мотивами содержит также и выраженные кон­ структивные мотивы. Это наблюдение не Противоречит теории конфликта агрессии. Речь идет об интерпретации импульсов ;ΐ самоубийству, существование которых не подвергается сомнению. Штенгель лишь подчеркивает идею сверхдетерминации, постоянного смешения мотивов саморазрушения и самосохранения. Тем не менее такое разграничение является абстракцией, и в каждом конкретном случае можно обсуждать, как происходит это смешение мотивов. 92

Наблюдение Штенгеля подхватывает Фойерляйн (Feuerlein 1 9 7 1 ) . Он представ­ ляет триадическую модель, предполагая в каждом суицидальном действии наличие тенденций призыва, аутоагрессии и желание цезуры (или паузы). Последней тенденции придается особое значение. Ее легко не заметить. Чаще всего она выражается в желании спать. Эта же тенденция описывалась другими авторами в сходных образах или понятиях. Литман и Табачник (Litman.Tabacnnick 1 9 6 8 ) вслед за Эриксоном говорят о «психосоциальном моратории» (см. выше), Бапперт (Bappert 1 9 6 5 ) — об «отходе», Шнейдман (Shneidman 1 9 6 8 ) — о «прерывании», Цвингманн (Zwingmann 1 9 6 5 ) — о «состоянии приостановленного мышления и беззаботности», Люнгерсхаузен (Lungershausen 1 9 6 8 ) — о «временной смерти», фойерляйн приво­ дит следующую схему:

Рис. 2. Структура мотивов суицидального действия (СД) по фойерляйну ( 1 9 7 1 ) «Призыв» понимается Штенгелем, с одной стороны, как зов о помощи и поиск контакта, с другой — как выражение мести, вымогательство, то есть как проявление агрессии. Таким образом, если разделить тенденцию к призыву на деструктивный и консервативный компоненты, то модель Фойерляйна совпадает в целом с моделью Линдена (Linden 1 9 6 9 ) , который усматривает в каждом суицидальном поступке две пары противоположных намерений, а именно: с одной стороны агрессию и аутоагрессию, с другой стороны — призыв и бегство. Схематически это выглядит следующим образом:

Рис 3. Структура мотивов суицидального действия (СД) по Линдену ( 1 9 6 9 ) 93

Следует обсудить, не подразумевается ли в разных моделях с их схемами и по­ нятиями одно и то же. Если сравнить модели Меннингера и Фойерляйна и иметь в виду, что «желание быть мертвым» предполагает не реальные последствия смер­ ти, а скорее фантазии о защищенности, спокойствии, мире и т.д. (Henseler 1974с, 1974d), то понятиями «желание быть мертвым» и «желание цезуры, сна, паузы, пе­ рерыва и т.д.» м о ж н о было бы описать сходные тенденции. То же самое относится и к тенденции к бегству по Линдену. Отличие здесь состоит в том, что Меннингеру еще не была известна тенденция к призыву и что, говоря о желании быть мертвым, бегстве и желании паузы, необходимо провести различие между желаниями смер­ ти «вечной» и «временной». Это различие может, однако, стереться, если иметь в ви­ ду, что разнообразные фантазии суицидентов о смерти и без того обнаруживают всевозможные варианты. Если принять модель Линдена с упомянутыми исправлениями как наиболее раз­ работанную в настоящее время, то для типичного суицидального действия характер­ на двухполюсная структура мотива: агрессивные и либидинозные стремления соот­ ветственно направляются, с одной стороны, против собственной персоны, с другой стороны — на близких.

Рис. 4. Структура мотивов суицидального действия (СД) в модификации Линдена(1969)

Предсуицидальный синдром (Рингель) Важнейшее открытие было сделано Рингелем (Ringel 1 9 5 3 ) , описавшим с помо­ щью триады — сужения, инверсии агрессии и суицидальных фантазий — синдром, который независимо от типа личности и основной соматической или психиатричес­ кой болезни предшествует всякому суицидальному действию. Это открытие имеет не только диагностически-прогностическую ценность, его значение состоит также и в том, что предсуицидальный синдром, по-видимому, от­ ражает часть искомой общей, то есть надындивидуальной и нозологически неспеци­ фической суицидальной психодинамики (ср. Henseler 1974а). Даже если синдром и не является специфическим в том смысле, что суицидальный акт можно с уверен­ ностью предсказать, он представляется типичным, поскольку обычно предшествует каждому суицидальному действию. Сдерживание, застой и инверсия агрессии, а также суицидальные фантазии являются известными феноменами. Важное дополнение представляет, однако, «ба­ зис синдрома» (Ringel 1 9 6 9 , 9 9 ) , сужение. Сужение, вызванное обидами, разоча­ рованиями, неудачами, означает регрессивную тенденцию развития, сопро94

вождающуюся ограничением внутренних и внешних (динамических и ситуатив­ ных) возможностей развития, редукцией .межчеловеческих отношений и объек­ тивного восприятия ценностей. Б основе регрессивной тенденции лежит — если речь идет о невротическом развитии — «тяжелая невротизация в детстве» с веду­ щим симптомом «незащищенности Я». Эту незащищенность Я м о ж н о преодолеть лишь отчасти. Попытками такого рода язляются, во-первых, цепляние за людей, во-вторых, ригидные и субъективные идеалы, в-третьих, защита от агрессии и, в-четвертых, уход в «суженные», регрессивные формы переживания и поведения (см. Ringel 1 9 5 3 и 1 9 6 9 ) . Понятие сужения и его генетически-динамическая интерпретация близки к пред­ ставлениям в современной психоаналитической теории нарциссизма (см. ниже), од­ нако для понимания суицидального поведения на передний план здесь выдвигается чувство самоуважения, а также успешная или неуспешная регуляция. К аналогичным выводам приходит также фон Шлиффен (von Schließen 1 9 6 9 ) .

Спецификация объектных отношений Значение близких людей в развитии суицидального поведения статистически дока­ зано еще Дюркгеймом (Dürkheim 1879), а в дальнейшем подчеркнуто и подтвержде­ но в первую очередь Штенгелем (Stengel 1958 и позже). В теории Фрейда—Абрахама «объект» занимает центральное место, а любая депрессия является следствием утраты объекта. Однако чтобы вызвать депрессию или дг^же суицидальное действие, не обязательно требуется утрата объекта. Как будет показано ниже, Фрейд ( 1 9 1 6 ) гораздо детальнее, чем это считается, занимался вопросом, при каких объектных отношениях утрата объекта вызывает депрессивную динамику и приводит к самоубийству. В литературе по проблеме суицида объектные отношения суицидентов опи­ сываются обычно как зависимые, «цепляющиеся», симбиотические, оральные, пассивные и мазохистские (Garma 1 9 4 4 , Bergler 1 9 4 6 , Ringel 1 9 5 3 , T a b a c h n i c k 1961, von Schlieffen 1 9 6 9 , Weisfogel 1 9 6 9 ) . Эти понятия заимствованы из пси­ хоаналитической теории влечений, однако их не достаточно для того, чтобы раз­ граничить зависимость, вызванную регрессивными инстинктивными потребно­ стями, и зависимость, обусловленную незрелыми механизмами Я, точнее говоря, незрелыми объектными отношениями, основанными преимущественно на иден­ тификации. На это различие особенно указывает Дюрссен. Ею описываются одиннадцать 16—18-летних девушек, пытавшихся всерьез покончить жизнь самоубийством, ког­ да, испытывая кризис идентичности в профессиональной области, они утрачивали также роль любимицы матери (например, из-за рождения нового ребенка, появле­ ния внука или приемыша). До этого девушки выступали в качестве особого объекта идентификации для своих матерей. В комплексном отношении они должны были, помимо прочего, «удовлетворять потребность в престиже и неудовлетворенное тще­ славие матерей» (Dührssen 1 9 6 7 , 2 2 ) . Когда всего этого вдруг не стало, они почувство­ вали себя безнадежно покинутыми и отвергнутыми. Дюрссен не использовала понятия нарциссических объектных отношений, но она описывает именно их. Девушки являлись нарциссическими объектами своих матерей, и наоборот. Значение нарциссических объектных отношений для понимания и тера­ пии суицидальных пациентов на примере конкретных случаев подтверждено также имной(Неше1ег1970).

55

Теория влечения к смерти Меннингер (Menm'nger 1 9 3 8 ) принадлежит к числу немногих суицидологов, под­ державших теорию влечения к смерти позднего Фрейда ( 1 9 2 0 ) и пытающихся исполь­ зовать ее для интерпретации суицидальных феноменов. Наблюдение за борьбой в при­ роде конструктивных и деструктивных сил, а также за поведением человека, которое можно истолковать в этом смысле, привело Фрейда к гипотезе о противоречии между влечениями к жизни и смерти. Он предположил, что как конструктивные, так и де­ структивные тенденции в человеке первоначально направлены на него самого, но в про­ цессе развития становятся все более нацеленными на внешние объекты. Смешение обеих тенденций определяет степень их нейтрализации. Если катексис влечениями внешних объектов прерывается или оказывается слишком сложным, то импульсы вновь обращаются на самого человека При этом, как правило, преобладают деструктивные импульсы. В зависимости от степени смешения или расслоения влечений это может привести к саморазрушительным актам различной интенсивности. Суицидальные действия имеют место в том случае, если саморазрушительные импульсы значительно преобладают над импульсами к самосохранению. Меннингер поясняет, что самоубийство является кульминацией постоянного уси­ ления саморазрушительных тенденций, которые возникли задолго до критического акта. В результате тщательного исследования «глубинных суицидальных мотивов» он выделяет три источника: 1 ) желание убить; оно является дериватом направленной вовне агрессивности; 2) желание быть убитым; оно проистекает из упреков совести в связи с первым желанием; 3) желание умереть; Меннингер рассматривает его как производную агрессии, пер­ воначально направленной против собственной персоны, то есть влечения к смерти. В своих комментариях он поясняет, что эти мотивации, разумеется, усложняют­ ся внешними факторами, такими, как социальные установки, паттерны поведения в семье, общественные традиции, и патогенными влияниями окружающей среды на еще незавершенное развитие личности, то есть фрустрациями влечений и наруше­ ниями развития Я. Из-за этих наслоений затрудняется дифференциация между дери­ ватами влечения к смерти и выражениями фрустрированной агрессии. Меннингер полагает т а к ж е , что агрессию, направленную вовне, и потребность в наказании (см. статью Ж.-М. Алби и Ф. Паше о мазохизме в т. 1)*легко подтвердить фактами, тогда как «желание умереть» как выражение влечения к смерти остается гипотезой, кото­ рая вполне может оказаться ошибочной (Menninger 1 9 3 8 , 7 9 ) . В качестве критики следует также отметить, что Меннингер очень широко тракту­ ет феномены аутодеструкции — начиная от суицида, продолжая хроническим и «фо­ кальным» суицидом (нанесение себе увечий, симуляция, желание подвергнуться опе­ рации, умышленные несчастные случаи, импотенция и фригидность) и заканчивая органическими болезнями. Из-за этого возникает опасность отождествления объектив­ но аутодеструктивных актов или процессов с субъективной (интрапсихической) аутоагрессией, то есть смешения дескрипции и психодинамики. Кроме того, его методика исследования в том виде, как она излагается, является бессистемной и недифференци­ рованной. Он не подвергает сомнению психиатрические и психоаналитические наблю­ дения и впечатления — собственные и своих коллег, — считая их объективными фак­ тами (там же, 2 4 ) . Из-за недостаточного развития в то время психоаналитической теории автор практически не учитывает психологию Я (см. статью Г. Яппе в т. I) и в ос­ новном интерпретирует конфликты влечений. Его терапевтические предложения рас­ плывчаты, (Они сводятся к тому, чтобы нейтрализовать предполагаемые импульсы вле­ чения к смерти стимуляцией любви и раскрытием бессознательных взаимосвязей.) 96

Этому соответствует тот факт, что теория влечения к смерти не получила поддержки у многих психоаналитиков. Она представляет собой интересную натурфилософсюую спе­ куляцию, но не приносит пользы в клинико-терапевтическом смысле.

ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ С У И Ц И Д А

Если еще раз перечитать Фрейда, то нужно согласиться с Дюрссен (Dührssen 1 9 6 7 ) и Литманом (Litman 1970), что роль агрессии, которую приписывает Фрейд депрес­ сивной динамике, в последующей литературе односторонне переоценивалась. Рассуж­ дения Фрейда по проблеме суицида содержатся не только в его работе «Печаль и ме­ ланхолия» ( 1 9 1 6 ) , но и в других трудах. Проанализировав их, м о ж н о увидеть, что Фрейд говорил о сложной сверхдетерминации мотивов, не связывая их, однако, в единую концепцию. Он называет такие мотивы, как призыв, месть, идентификация, самонаказание, символическое исполнение сексуальных желаний, а после 1 9 2 0 года — высвобождение влечения к смерти, вызванное расслоением влечений при регрессии. В качестве процессов Я он называет регрессию, дезинтеграцию Я, расщепление Я на Я и Сверх-Я и т.д. (более детально см Litman 1970). Фрейд не раз сталкивался с проблемой суицида. В 1 8 8 5 году он писал будущей жене, а в то время невесте, что давно решил лишить себя жизни, если судьба разлу­ чит их, и эта мысль отнюдь для него не болезненна. В 1 8 9 8 году он потерял пациента, покончившего с собой. За исключением «маленького Ганса», проблема суицида при­ сутствует во всех историях его больных! В 1 9 1 6 году Фрейд разработал «классическую» психоаналитическую теорию суи­ цида. В ней, однако, он подчеркивает, что «меланхолический механизм» (Abraham 1924) становится возможным только тогда, когда выполнены два предварительных условия: во-первых, произошла фиксация на оральной ступени и, во-вторых, существу­ ет амбивалентность объектных отношений. В рассуждениях по поводу объектных отношений появляются понятия из теории нарциссизма, которые в соответствии с тогдашним уровнем теоретического развития еще не были строго отделены от понятий теории либидо. Так, в 1916 году Фрейд фор­ мулирует «...Оральная фаза все еще относится к нарциссизму» (X, 4 3 6 ) . Желание быть пассивно любимым приравнивается к оральности, а оральная интроекция — к нарциссической идентификации (см. статью Дж. Сандлера и К Дэйра в т. I). Фрейд, однако, со­ глашается с замечанием Ранка, который считал, что противоречие между «сильной фик­ сацией на объекте любви» и «малой прочностью объектных отношений» объясняется нарциссическим характером выбора объекта (там же, 4 3 5 ) , Фрейд поднимает также вопрос, не достаточно ли одной «чисто нарциссической обиды Я», чтобы создать кар­ тину меланхолии (там же, 4 4 0 ) , но детально на нем не останавливается. В 1915 году Фрейд интерпретирует ряд образов из драмы Ибсена «Росмерсхольм». Беата Росмер, жена пастора Иоганнеса Росмера, постоянно испытывает сомнения в себе из-за своей соперницы Ребекки. Ребекке удается заставить ее усомниться в оправдан­ ности своего супружества, посколысу у нее нет детей и она-де мешает любви своего мужа к Ребекке. Беата бросается в воду. Ребекка, близкая к цели своих желаний, «терпит крах от успеха». Угрожая суицидом, она отвергает предложение Росмера вступить в брак. С 1 9 2 0 года, и особенно в 1923-м, все большее значение для объяснения суици­ дальных импульсов приобретает теория влечения к смерти. Она уже излагалась и об­ суждалась выше. Если расставить акценты несколько иначе, то и Фрейда ( 1 9 1 6 ) можно интерпре­ тировать так, что описанное разрешение конфликта агрессии предполагает личность

97

с нарциссическими нарушениями и что для разрешения конфликта главным являет­ ся отказ от нарциссического объекта. Рассуждая последовательно, мы приходим к выводу, что защита от агрессии ока­ зывается чем-то вторичным, а нарциссический ущерб — первичным. Абрахам упрекает клиническую психиатрию в том, что она упускает из виду сосу­ ществование проявлений «позитивного и негативного нарциссизма» (Abraham 1924, 145). Например, бред уничижения или представление больного, что он является вели­ чайшим преступником всех времен, предполагает явно выраженную завышенную са­ мооценку. Диспозицию к такому сосуществованию Абрахам усматривает в особой ам­ бивалентности эмоциональной жизни, присущей потенциальному меланхолику. Эту идею развивает, в частности, Фенихель (Fenichel 1945). Он подчеркивает, что всякий раз в начале депрессии имеет место утрата чувства самоуважения, вызванная объектом или Сверх-Я. Он подробно описывает роль нарциссических объектных от­ ношений в качестве диспозиции к депрессии. Только в том случае, если из-за утраты нарциссического объекта или из-за осуждения со стороны Сверх-Я утрачивается чув­ ство самоуважения, имеет место «классическая» депрессивная динамика. Наряду с оральной фиксацией и амбивалентностью объектных отношений в ка­ честве третьей диспозиции к депрессии следует назвать чрезмерную нарциссическую потребность. Фенихель обращает внимание на завышенную самооценку, скрывающу­ юся за самоуничижением, которая выражается также и в том, как депрессивный че­ ловек третирует свое окружение. Что касается суицида, то Фенихель различает пассивный и активный типы. Пас­ сивный суицид означает сдачу, активный суицид — попытку умиротворить Сверх-Я, то есть искупление, при котором уничтожается наказующая инстанция (Сверх-Я). Концепция «пассивного суицида» связана с фрейдовской формулировкой мелан­ холии после введения структурной модели и в рамках теории влечения к смерти. Фрейд пишет: «Человек сдается, потому что ощущает себя не любимым, а ненавиди­ мым и преследуемым со стороны Сверх-Я. Жизнь для Я... означает быть любимым, быть любимым Сверх-Я- Оно ощущает себя покинутым всеми силами, способными защитить, и позволяет себе умереть» (ХШ, 2 8 8 ) . В этой формулировке Фрейд имеет в виду интроекуию утраченного и ненавистного объекта, то есть «классический» ме­ ханизм меланхолии. Его высказывание о важности для Я — сегодня мы бы сказали для Самости — чувствовать себя любимым выходит, однако, за рамки частного слу­ чая меланхолии и характеризует значение чувства самоуважения для суицидаТо, что Бибринг (Bibring 1 9 5 3 ) доводит до логического завершения, можно встре­ тить уже у Фенихеля: «простая депрессия», которая знакома каждому, является пре­ дупредительным сигналом, аналогичным страху. Бибринг называет страх и депрессию базальными реакциями (basic reactions) Я. Страх свидетельствует об угрозе, связан­ ной с влечениями, и побуждает Я защищаться. Депрессия свидетельствует о «нарциссической угрозе» и вызывает у Я парализующее чувство того, что оно беспомощно и бессильно перед опасностью. Здесь Бибринг заимствует фрейдовское разграничение страха и страдания, кото­ рое тот обсуждает в работе 1 9 2 6 года (XIV, 197—202). То, что Бибринг говорит о де­ прессии, во многом соответствует тому, что Фрейд говорит о страдании. Фрейд харак­ теризует страх как реакцию на опасность утраты объекта, страдание — как реакцию на фактическую утрату объекта (ср. также Rapaport 1967). В таком случае депрессия выступает как первичное эмоциональное выражение беспомощности и бессилия, соразмерное масштабам Я-идеала, то есть как интрасистемный структурный конфликт. Тем самым происходит отказ от теории депрессии как выражения конфликта агрессии и отдается предпочтение теории структурного конфликта. Агрессия представляет собой всего лишь часто встречающееся наслоение. 98

«Обращение агрессии против собственной персоны вторично приводит к разруше­ нию чувства самоуважения» (Bibring 1 9 5 3 , 4 5 ) . Первичным является подчинение Са­ мости наказующему Сверх-Я, связанному с чувством беспомощности и бессилия. Что касается суицида, то Бибринг, как и Фенихель, различает «Я, убивающее само себя», и «Я, позволяющее себе умереть» (там же, 4 6 ) . Они отличаются тем, что в пер­ вом случае имеет место также агрессия. Мощную поддержку идеи Бибринга получили благодаря непосредственным на­ блюдениям Шпица (Spitz 1967 и др.) над младенцами. Шпиц пытается, однако, стро­ го разграничить депрессию как аффективное состояние и депрессию как болезнь (см. статью Й. Шторка). О последней следует говорить только в том случае, если име­ ется Сверх-Я и если возможны процессы регрессии от анальной ступени к оральной, что на первом году жизни исключено. Более простым выглядит все же предположение, что описанная Шпицем «ана­ литическая депрессия» (депрессивный синдром, который развивается с шестимесяч­ ного возраста у младенцев, долгое время разлученных с матерью) вполне относится к по­ нимаемой таким образом нозологической единице депрессии, пусть далее в качестве самой ранней (или одной из самых ранних) формы. Ведь утрата объекта, депрессивный аффект и апатия налицо. Психодинамика последующей депрессии, разумеется, будет соответствовать дифференцированному развитию психического аппарата при наличии регрессии, Сверх-Я и тд. Если рассматривать аналитическую депрессию таким обра­ зом, то следовало бы согласиться с Бибрингом, что уже в ней проигрывается ядерный процесс любой депрессии и что более поздние дифференциации психодинамического процесса являются наслоениями этого ядерного процесса. Теория Бибринга не лишена противоречий, но мы не будем оберкдать ее далее. В ка­ честве аргумента в ее пользу скажем только, что с развитием психоаналитической тео­ рии депрессии роль нарциссических процессов все больше оказывалась в центре вни­ мания (ср. также Wisdom 1967, Loch 1967 и 1969).

С У И Ц И Д КАК НАРЦИССИЧЕСКИЙ КРИЗИС

Основываясь на идеях предыдущих авторов, я провел исследования психодина­ мики суицидального поведения (Henseler 1 9 7 0 , 1 9 7 1 b , 1974а, 1974с, 1974d). Крити­ ческий анализ надындивидуальных данных о суицидальных действиях и личности лиц, склонных к самоубийству, привел к созданию идеально-типического образа суицидента. Было показано, что «классическая» психоаналитическая теория суицида не объяс­ няет некоторые особенности; вместо нее акцент был сделан на регуляции самооцен­ ки. Особенно это относится: 1) к нереалистичной самооценке; 2) к противоречивому характеру межчеловеческих отношений; 3) к расхождению между фантазиями о смерти и реальностью смерти; 4) к разграничению между естественной смертью и самоубийством, 5) к магическому в некотором смысле обращению с реальностью. Из современной психоаналитической теории нарциссизма (см. соответствую­ щую статью автора в т. I) вытекает теоретическая модель, способная объяснить эти особенности и кажущиеся противоречия, а также многие другие своеобразные чер­ ты людей, склонных к самоубийству. Эта модель особенно пригодна для объясне­ ния различного рода кризисов самооценки и развития компенсаторных возможно­ стей. Исходя из гипотезы, что при отказе компенсаторных механизмов, присущих зрелой ступени, вновь активируются компенсаторные механизмы предыдущих 99

ступеней, можно вывести модель нарциссически неустойчивой личности. Эта модель позволяет дифференцированно оценить представления человека о себе, своих иде­ альных образованиях, его отношение к реальности и агрессии, форму межчелове­ ческих отношений и прежде всего то, как он переживает обиду. Гипотеза о том, что человек, склонный к самоубийству, крайне неуверен в себе и пользуется для защиты от обид инфантильными компенсаторными механизмами, объясняет многие особенности суицидального поведения. Противоречия разрешают­ ся, разрозненные данные приводятся в смысловую связь. Известные данные приоб­ ретают новое значение, гипотезы корректируются или подтверждаются. Все это де­ тально иллюстрируется. Суицидальное действие, согласно этой теории, является компенсацией нарциссического кризиса за счет регрессии к гармоничному первона­ чальному состоянию. На основе разработанной теории были выдвинуты и проверены на пятидесяти пациентах, совершивших попытку самоубийства (за исключением психотиков), три гипотезы. Можно утверждать, что: 1) у большого числа этих пациентов нарциссическая проблематика существова­ ла уже задолго до суицидального акта; 2) нарциссическая проблематика играла определяющую роль в возникновении суицидальных импульсов; 3) нарциссические конфликты — в соответствии с предполагаемой связью с тре­ мя фазами детского сексуального развития — можно по содержанию разделить на три группы: конфликты, связанные с психосексуальной идентичностью, конфликты, свя­ занные с ценностями и властью, и конфликты, связанные с принятием человека как 2 такового . Данные работы доказывают, что классическая психоаналитическая теория суици­ да должна быть расширена за счет учета нарциссических конфликтов. Из этого выте­ кают различные теоретические выводы, на которых здесь ллы останавливаться не будем Но, главное, отсюда следуют и практические выводы. Теоретическая модель компенса­ ции нарциссических конфликтов имеет ценность не только с точки зрения психодина­ мики суицидального поведения — она может быть также привлечена для объяснения и других феноменов, таких, как пьянство, наркомания, диссоциальное поведение, в част­ ности уход из дома и бродяжничество, а также некоторые психотические состояния. Наиболее важными являются выводы этой теории^для психотерапии лиц, склонных к самоубийству, для раннего распознавания угрозы суицида и в аспекте психогигиены.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Здесь и далее под суицидальным действием понимается родовое понятие для самоубийства и попытки самоубийства. 2

После написания этой работы появилось исследование Аммона ( A m m o n 1 9 7 3 ) , кото­ рый, исходя из психодинамики конфликта идентичности, разрабатывает представления о суицидальном действии, очень близкие моим с о б с т в е н н ы м представлениям о регрессии к гармоничному первоначальному состоянию. Эта регрессия связана с задачей обретения лич­ ной идентичности через слияние с диффузно в о с п р и н и м а е м ы м первичным о б ъ е к т о м . Аммон называет суицидальное действие «по­ пыткой первично-процессуальной защиты» от страха, связанного с бессознательным кон­

фликтом идентичности. Страх возникает при появлении «требования к отграничению соб­ ственной идентичности», которое восприни­ м а е т с я как невыносимая угроза. Конфликт идентичности является результатом наруше­ ния раннего развития Я, создающего нарциссический дефицит, «лакуну в Я». В генетичес­ ком отношении речь идет о бессознательном запрете идентичности со стороны первичной группы, прежде всего матери, Следствием это­ го является бессознательная симбиотическая связь, зачастую близкая к маниакальной зави­ симости членов семьи друг от друга. Аммон также указывает на сходства психо­ динамики наркомании, убийств, несчастных случаев и психотических реакций.

100

ЛИТЕРАТУРА ABRAHAM, К.: Ansätze zur psychoanalytischen Erforschung und Behandlung des manisch-depressiven Irreseins und verwandter Zustande. Zbl. Psychoanal. 2,1912,302-311

HENSELER, H.: Die Bedeutung narzißtischer Objektbeziehungen für Verständnis und Betreuung von Suizidpatienten. Z. Allgemeinmed., 46, 1970, 505510

Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido. Leipzig, Wien, Zürich: Internat. Psychoanal. Verlag 1924

Selbstmord und Selbstmordversuch: Vorurteile und Tatsachen. Dtsch. Ärzteblatt, 68, 1971a, 789791, 2892-2894

AMMON, G,: Zur Psychodynamik des Suizidgeschehens. Med. Welt, 24, 1973. 1667-1671

Der unbewußte Selbstmordversuch. Nervenarzt, 42,1971b, 595-598

BAPPERT, W.: Die Zunahme der Suicidversuche und ihre seelischen Hintergründe. In: Ch. Zwingmann (Hg.): Selbstvernichtung. Frankfurt/M.: Akadem. Verl.-Ges. 1965

Ein psychodynamischer Deutungsversuch des präsuizidalen Syndroms. Nervenarzt, 1974a Theorien zur Psychodynamik der Suizidalität. Wege zum Menschen. 1974b

BERGLER, E.: Problems of Suicide. Psychiat. Quart., (Suppl.), 20, 1946, 261-275

Die Suizidhandlung unter dem Aspekt der psycho-

BERNFELD, D.: Selbstmord. Z. psychoanal. Pädagogik, 3, 1929, 355-364

Narzißtische Krisen — Zur Psychodynamik des

BIBRING, E.: The Mechanism of Depression (1953). In: Ph. Greenacre (Ed.); Affective Disorders. New York 1968, 13-48

KUBIE, L. S-: Multiple Determinants of Suicide. J.Nerv. Ment. Dis., 138, 1964, 3-8

analytischen Narzißmustheorie. Psyche 1974c Selbstmords. Reinbek: Rowohlt 1974d

LINDEN, К. J . : Der Suizidversuch. Stuttgart: Enke 1969

BROCKHAUS, A. Th.: Zur Psychologie des Selbstmordes der Psychopathen. Mschr. Kriminalpsychol., 1922, 290-301 DÜHRSSEN, Α.: Zum Problem des Selbstmordes bei jungen Mädchen. Göttingen: Vandenhoeck Sc Ruprecht 1967 DÜRKHEIM, E.: Le Suicide (1879). Paris 1960. FARBEROW, N. L.: A Puzzle remains Perplexing — a Review of H. Hendin's «Suicide and Scandinavia*. In: E. S. Shneidman, N. L. Farberow, R. E. Litman: The Psychology of Suicide. New York 1970 FENICHEL, O.: The Psychoanalytic Theory of Neurosis. New York 1945. FEUERLEIN, W.: Selbstmordversuch oder parasuizidale Handlung? Nervenarzt, 42, 1971, 127-130 FREUD, S.: Zur Einleitung der Selbstmord-Diskussion. Schlußwort der Selbstmord-Diskussion (1910). G. W. VIII Einige Charaktertypen aus der psychoanalytischen Arbeit (1915). G . W . X

LITMAN, R. E. : Sigmund Freud on Suicide. In: E. S. Shneidman, N. L. Farberow, R. E. Litman: Psychology of Suicide. New York 1970 LITMAN, R. E., TABACHNICK, N. D.: Psychoanalytic Theories of Suicide. In: H. L. P. Resnik (Ed.): Suicidal Behaviors. Boston 1968, 73-81 LOCH, W. : Psychoanalytische Aspekte zur Pa­ thogenese und Struktur depressiv-psychoti­ scher Zustandsbilder. Psyche, 21, 1967, 7 5 8 779 Über zwei mögliche Ansätze psychoanalytischer Therapie bei depressiven Zustandsbildern. In: W. Schulte, W. Mende (Hg.): Melancholie. Stuttgart: Thieme 1969 LUNGERSHAUSEN, E.: Selbstmorde und Selbstmordversuche bei Studenten. Heidelberg: Hüthig 1968 MENNINGER, Κ. Α . : Man against Himself. New York, London 1938. POHLMEIER, H.: Depression und Selbstmord; eine kritische Information. München: Manz 1971

TrauermuTMelancholie (1916). G. W. X Jenseits des Lustprinzips (1920). G. W. ХШ

RADO, S.: The Problem of Melancholia. Int. J. Psycho-Anal., 9, 1928, 172-192

Das Ich und das Es (1923). G. W. XIII Hemmung, Symptom und Angst (1926). G. W. XTV G ARMA, Α.: Sadism and Masochism in Human Conduct: Part Π. J. Clin. Psychopath., 6,1944, 355-390 GAUPP, R.: Über den Selbstmord. München 1905 HENDDJ, Η . : The Psychodynamics of Suicide. J . Nerv. Ment. Dis., 136, 1963,236-244

101

RAPAPORT, D.: Edward Bîbring's Theory ot Depression. In: M. M. Gill (Ed.): The Collected Papers of David Rapaport. New York 1967 RTNCEL, E.: Der Selbstmord — Abschluß einer krankhaften Entwicklung. Wien, Düsseldorf: Maudrich 1953

(Hg.): Selbstmordverhüiung. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1969 SCHLIEFFEN, H. v.: Der Suizidversuch. ClausthaiZellerfeld 1969

STENGEL, E., COOK, N. E.: Attempted Suicide: Its Social Significance and Effects. London 1958 Contrasting Suicide Rates in Industrial Communities. J. Ment. Sei., 107, 1961, 1011-1020

SCHNEIDER, K.: Psychiatrische Vorlesungen für Ärzte. Leipzig: Thieme 1936

TABACHNICK, Ν.: Interpersonal Relations in Suicidal Attempts. Arch. Gen. Psychiat., 4, 1961, 16-21

SHNEIDMAN, E. S.: Orientations toward Death. In: H. L. P. Resnîk (ed.): Suicidal Behaviors. Boston 1968, 19-48

WEISFOGEL, J.: A Psychodynamic Study of an Attemp­ ted Suicide. Psychiatr. Quart., 43. 1969, 257-284

SPITZ, R.: First year of life. New York 1966.

WISDOM, J . O.: Die psychoanalytischen Theorien über die Melancholie. Jb. Psychoanal,, 4, 1967, 102-154

STENGEL, E.: Neuere Forschungsarbeiten über das Selbstmordproblem. In: Ch. Zwingmann (Hg.): Selbstvernichtung, Frankfurt/M.: Akadem. Verl.Ges. 1965, 123-132

ZILBOORG, G.: Differential Diagnostic Types of Suicide. Arch. Neurol. Psychiat., 35, 1936, 270-291 Considerations on Suicide. Amer. J. Orthopsychiat., 7, 1937, 15-31

Neuere Ergebnisse der Suizid-Forschung. Zbl. Neurol. Psychiat., 201, 1971, 269-270

ZWINGMANN, C H . (Hg.): Selbstvernichtung. Frankfurt/M.: Akadem. Verl.-Ges. 1965

ПРОБЛЕМА НАРКОМАНИИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

СОВРЕМЕННОГО ПСИХОАНАЛИЗА Эрнст Люрссен

ОБЩАЯ ПРОБЛЕМА НАРКОМАНИИ И ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЙ ПОДХОД Алкоголизм и медикаментозная зависимость становятся все более сложной, едва ли преодолимой проблемой нашего общества. При этом в психоаналитических кру­ гах (D. Hartmann 1969, Frosch 1970, Szasz 1 9 5 8 , Zinberg 1 9 7 5 ) сегодня нет никаких сомнений в многофакторном происхождении наркотической зависимости. Среди предпосылок к возникновению наркомании выделяют в целом три круга проблем: 1) наркотики с их свойствами и способом применения; 2) среда и социокультурные факторы; 3 ) личность наркомана. При этом в психоанализе считается, что главный фактор заключен не в приемах алкоголя, таблеток или наркотиков и не в их психо­ логических, физиологических и социальных последствиях, как бы ни были они труд­ нопреодолимы все вместе и каждый в отдельности, а в индивидуальном развитии, структуре личности и психодинамике наркомана, то есть в его внутренней пробле­ матике. В своелг классическом труде фенихель говорит (Fenichel 1 9 7 5 , 2 5 9 ) : «Проис­ хождение и сущность наркомании определяются не химическим воздействием опья­ няющего средства, но структурой психики пациента. Все определяет преморбидная личность...» Следовательно, поведение наркомана — это лишь верхушка айсберга, под которой таится тяжелая патология. Любая наркомания сводится к «неверному отношению к наркотикам» (Matussek 1959—1961). Радо открывает свою книгу осно­ вополагающим утверждением: «Не само наркотическое вещество, но сознательное стремление воспользоваться им превращает индивидуума в наркомана. Следует при­ знать, что наркомания является заболеванием, обусловленным психически и вызы­ ваемым искусственными средствами, она обеспечивается доступностью наркотичес­ ких средств, но обусловливается психическими предпосылками» (Rado 1934, 17). Разговор о наркомании не следует сводить к проблемам определения наркомании, злоупотребления, зависимости и обсуждать их порознь — психоанализ понимает под наркоманией в целом внутреннее побуждение, сметающее все препятствия и не при­ знающее ограничений стремление принять определенное вещество, не считаясь (а по­ рой даже сознательно или бессознательно соглашаясь) с его вредными последствиями. Все чаще употребляемое ныне слово «Droge» (наркотик) означает при этом вещество, поглощение которого ведет к раздражению чувствительных биологических субстратов, то есть психоактивное вещество (Halbach in: Steinbrecher, Solms, 1975). Психоанализ с давних пор придавал особое значение тесной связи между нарко­ манией и определенными привычками и наклонностями, такими, как обжорство, страсть к чтению или, например, «эротомания», которые рассматривались как образец 103

и предтеча наркотической зависимости. В этой связи Фенкхель говорит о так называе­ мых ненаркотических зависимостях. Психоаналитический подход приобретает особую ценность также и потому, что среди огромной массы литературы, написанной с медицинской, фармакологичес­ кой, психологической и социологической позиций, очень мало работ посвящено соб­ ственно личности и индивидуальному развитию наркомана. Отдельные черты личнос­ ти, индивидуальные и социологические сведения о развитии, нередко используемые анкеты лишь в редких случаях интегрируются в единую картину личности, учитыва­ ющую всю полноту психической структуры и патодинамики наркоманов. Но имен­ но этим как раз и занимается психоанализ. Вопрос о личной предрасположенности к использованию опьяняющих и наркотических средств решается вполне однознач­ но, когда прослеживается патодинамическое развитие каждого наркомана. Нарко­ мания отличается при этом от нормальных влечений своей навязчивой непреодоли­ мостью (Benedek 1 9 3 6 , Fenichel 1 9 4 5 , Simmel 1 9 2 8 , 1 9 3 0 ) . В противоположность влечениям нормального человека у наркомана на первый план выдвигается не столько удовлетворение или получение удовольствия, сколько устранение невыносимого на­ пряжения (Fenichel, Rado 1 9 2 6 , Krystal, Raskin 1 9 7 0 ) . Наркоман действует так, «как если бы любое напряжение несло с собой опасность травмы. Его поведение ори­ ентировано не столько на позитивную цель, достижение чего-либо, сколько на нега­ тивную цель снятия напряжения. Его цель не получение удовольствия, а прекраще­ ние боли. Он воспринимает любое напряжение так, как младенец воспринимает голод, то есть как угрозу своему существованию» (Fenichel 1975, 2 4 7 ) . Со времен Радо (Rado 1 9 2 6 ) почти все авторы-психоаналитики пришли к согла­ сию относительно того, что наркомания имеет психическую функцию, что наркотик приносит облегчение больному, короче говоря, наркомания представляет собой не­ удачную попытку самолечения. Она является гротескной формой нормального ме­ ханизма, служащего преодолению тревоги. Наркоман использует те же защитные средства, что и нормальные люди и невротики, в сущности, он ведет себя так же, как всякий обыватель, который преодолевает какую-либо болезнь отчасти с помо­ щью предписанных врачом средств и лекарств, отчасти с помощью выбранных по собственному разумению препаратов, причем опасные последствия этих действий просто не рассматриваются. То есть наркомания — это неудачная попытка самоле­ чения, «ложный путь к себе», как удачно выразился фом Шайдт (vom Scheidt 1 9 7 6 ) . Однако картина болезни у наркомана вовсе не столь ясна, как можно было бы ожи­ дать. Вплоть до последнего времени оставалась нерешенной проблема, является ли нар­ комания действительно четко определимым заболеванием, ее связь с другими психичес­ кими заболеваниями выяснилась только с развитием современной психологии Я и теории нарциссизма. Не следует пренебрегать и тем фактом, что наряду с чистой наркотической зависимостью, при которой наркомания лежит в основе всей патодинамики и феноме­ нологии заболевания, существуют комбинации самых разных психических заболеваний (неврозов, педагогической запущенности, психозов и пограничных синдромов, нарцис­ сических нарушений личности) с наркоманией или склонностью к наркомании.

ВКЛАД ФРЕЙДА В ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКУЮ ТЕОРИЮ НАРКОМАНИИ И ВОСПРИЯТИЕ ЕГО ИДЕЙ ПЕРВЫМИ АВТОРАМИ-ПСИХОАНАЛИТИКАМИ Хотя замечания Фрейда по поводу наркомании немногочисленны и разрознен­ ны, они тем не менее и сегодня имеют огромное значение при построении психо­ аналитической теории, образуя базис для-дальнейших рассуждений. В то же время 104

эти замечания доказывают, что Фрейд постоянно включал наркоманию в сферу сво­ их размышлений. Еще в письме Флиссу от 11 января 1897 года он утверждал, что ал­ коголизм является следствием усиления, вернее, заменой сексуального импульса и что то же самое, пожалуй, можно сказать и об азартных игроках. Немногим поз­ же, 22 декабря 1897 года, он вновь пишет Флиссу, что «мастурбация — это един­ ственная настоящая привычка, "первичная мания", только в качестве ее замены и из­ бавления от нее появляются на свет другие виды зависимости — от алкоголя, морфия, табака и т. д.» (Freud 1 9 5 0 , 2 5 4 ) . В работе «Сексуальность в этиологии неврозов» ( 1 8 9 8 ) он выдвигает предполо­ жение, что наркотики прямо или косвенно становятся заменой недостаточного сек­ суального удовлетворения. В «Трех очерках по теории сексуальности» ( 1 9 0 5 ) Фрейд указывает, что сосание является конституциональным усилением эрогенного значения области губ, и пола­ гает, что, если период сосания затягивается, это м о ж е т послужить сильным мотивом к курению или пьянству. В очерке «Остроумие и его отношение к бессознательному» ( 1 9 0 5 ) Фрейд вы­ сказывает предположение, что хорошее настроение — неважно, возникает оно из­ нутри или вызвано интоксикацией — устраняет сдерживающие силы и делает до­ ступными источники наслаждения, которые обычно подавлены. В работе «К вопросу о психологии любовной жизни. II» ( 1 9 1 0 ) Фрейд сопо­ ставляет и противопоставляет поведение любящего по отношению к своему сексу­ альному объекту и отношение пьяницы к вину. В «Психоаналитических заметках об одном автобиографически описанном случае паранойи (Dementia paranoides)» ( 1 9 1 1 ), проанализировав манию ревности у алко­ голика, Фрейд установил, что алкоголь снимает торможение и делает невозможной сублимацию. Нередко разочарование в женщине побуждает мужчину обратиться К алкоголю, гонит его в кабак, в мужскую компанию. В результате этого развивает­ ся гомосексуальное либидо. В основополагающем труде «Печаль и меланхолия» ( 1 9 1 7 ) мания сопоставляет­ ся с опьянением, когда благодаря интоксикации устраняются издержки на вытесне­ ние. Точно так же в работе «Юмор» Фрейд устанавливает, что юмор служит отраже­ нию натиска реальности и осуществлению принципа удовольствия и в этом состоит его сходство с другими регрессивными и реактивными процессами психопатологии наряду с множеством других методов, которые развиваются из-за стремления чело­ века избавиться от страданий. Этот ряд открывается неврозом, завершается безумием и включает в себя опьянение, погружение в себя, экстаз. Здесь также проводится параллель между манией и опьянением. Отношение наркомании к другим видам патологии вновь прослеживается в важ­ ной работе «Недомогание культуры» (XIV, 4 3 6 — 4 3 7 ) , где Фрейд также рассуждает о вопросах социологии и культурологии. Здесь речь идет о том, к каким методам в рамках определенной культуры прибегают люди, чтобы достичь счастья и избежать страдания. «Самым грубым, но и самым действенным способом является химическое воз­ действие, то есть интоксикация. Я не думаю, что кто-нибудь разгадал его механизм, но остается фактом, что существуют чуждые телу вещества, присутствие которых в крови и в тканях доставляет нам непосредственное ощущение удовольствия и в то же время так изменяет условия нашего восприятия, что мы становимся неспособными к усвоению неприятных впечатлений. Оба воздействия не просто происходят одновременно, они, по-видимому, внутренне взаимосвязаны. Однако и в нашем собственном химизме должны существовать вещества, производящие 105

подобное воздействие, ибо мы знаем по меньшей мере одно болезненное состоя­ ние, манию, при котором напоминающее опьянение поведение возникает без упот­ ребления наркотиков. Т а к ж е и наша обычная душевная жизнь обнаруживает ко­ лебания м е ж д у облегченным или затрудненным восприятием удовольствия, которые сопровождаются пониженной или повышенной восприимчивостью к не­ удовольствию. М о ж н о только сожалеть, что эта токсическая сторона душевных процессов до сих пор не подвергалась научному исследованию. Эффект наркоти­ ков в борьбе за счастье и избавление от горя столь часто оценивается как благо, что индивиды, да и целые народы отвели им прочное место в экономике своего ли­ бидо, Им благодарны не только за непосредственное ощущение удовольствия, но и за вожделенную частицу независимости от внешнего мира. Ведь известно, что с помощью этих "избавителей от забот" всегда можно избавиться от гнета ре­ альности и найти убежище в собственном мире с лучшими условиями для получе­ ния ощущений. Известно также, что именно эти свойства наркотиков определя­ ют их опасность и вредоносность. Иногда они повинны в том, что большие запасы энергии, которые м о ж н о было бы использовать для облегчения человеческой доли, растрачиваются впустую» (там ж е ) . Ход мыслей Фрейда (которые в целом относятся к алкоголю, причем не ясно, по­ чему не имелись в виду все остальные виды зависимости) можно подытожить следу­ ющим образом: наркотическая зависимость является заменой полового акта, формой онанизма, который в свою очередь и представляет собой «первичную манию». Су­ ществует тесная связь между конституциональной оральной эротикой и соответству­ ющими оральными перверсиями. Далее, следует констатировать особую связь с го­ мосексуальностью. Сам алкоголь представляет собой замещающий объект любви, причем идеальный объект. Действие алкоголя состоит в устранении торможения, по­ вышении настроения, снижении критической способности разума и упразднении сублимации. Опьянение есть бегство от реальности, триумф над ней в токсикомании, из чего вытекает его связь и с другими экстатическими состояниями. Наркомания имеет свои образцы, предтечи и параллели в нетоксических зависимостях, причем фактор нанесения себе вреда особенно проявляется в страсти к азартным играм; свой­ ства токсических веществ определяют их вредоносность. В ранних аналитических работах сквозит явный терапевтический оптимизм и стремление, описывая конкретные случаи, глубже понять наркоманию в соответ­ ствии с наметками Фрейда. На первый план выдвигается динамический подход. В це­ лом все солидарны в том, что наркотические вещества способствуют высвобождению бессознательных конфликтов и тенденций, в первую очередь скрытых гомосексуаль­ ных тенденций, что особо подчеркивают Абрахам (Abraham 1908), Ференци (Ferenczi 1 9 1 1 ) , Бирштейн (Birstein 1 9 1 3 ) , Юлиусбургер (Juliusburger 1912, 1 9 1 3 , 1 9 1 6 ) , Тауск (Tausk 1 9 1 5 ) , Кларк (Clark 1 9 1 9 ) , Кильхольц (Kielholz 1 9 2 3 , 1 9 2 5 , 1 9 3 0 ) . Вслед за Фрейдом Абрахам (Abraham 1 9 0 8 ) отмечал, что алкоголь устраняет сексуальные торможения и в целом повышает сексуальную активность, однако не только нормаль­ ную, но и извращенную, инцестуозную, гомосексуальную, а также такие перверсии, как садизм и мазохизм. Вызванное регрессией смешение либидинозных и деструк­ тивных влечений рассматривалось, в частности Кильхольцем, Бирштейном и Юлиусбургером, в аспекте агрессивности, в том числе саморазрушительных тенденций. Уже тогда Кильхольц (Kielholz 1 9 2 3 , 1 9 2 5 ) описал алкоголизм как нарциссический невроз, хотя это понятие в то время еще не имело в полной мере нынешнего сво­ его содержания, Кильхольц, в частности, отмечал его связь с маниакально-депрессив­ ными состояниями, на что указывалось и в других работах, прежде всего Ференци (Ferenczi 1913). Для всех ранних работ характерно, что отдельные виды зависимости, в особенности алкоголизм, всегда рассматриваются порознь. Исключение составляет 106

лишь Захс (Sachs 1923), который сводит алкоголизм и медикаментозную зависимость К единой психопатологии, компромиссу между перверсией и неврозом навязчивости. Тем не менее ни с точки зрения симптоматологии, ни с точки зрения патодинамики авторы ранних работ не смогли дать завершенного описания болезни.

НОВОЕ ПОНИМАНИЕ НАРКОМАНИИ В ПСИХОАНАЛИЗЕ

С появлением основополагающего труда Радо (Rado 1926) мы можем говорить о кар­ тине болезни с современных психоаналитических позиций. Радо первым исследовал с метапсихологических позиций обезболивающее (успокаивающее, гипнотическое) и стиму­ лирующее воздействие лекарств. Он установил, что они доставляют человеку в его нужде одновременно и помощь, и удовольствие, то есть, что эти средства, устраняя или снижая восприимчивость к боли, дают наркоману как раз то, чего не достает в его психической организации из-за нарушенной регуляции удовольствия -неудовольствия, а именно защи­ ту от невыносимого внутреннего напряжения. Взамен поврежденной защиты от раздра­ жений человек находит в наркотиках искусственную защиту. Наряду с устранением или снижением чувствительности к боли усиливается функция Я благодаря стимулирующе­ му действию наркотика Следовательно, действие наркотика основано на чередовании возбуждающих и тормозящих влияний, причем в конечном результате неприятные ощу­ щения перерабатываются в приятное напряжение. Говоря о приятном напряжении, Радо устанавливает существенные сходства между идеальным токсическим опьянением и конечным наслаждением при половом акте, оргазмом. Искусственный, токсический или фармакогенный оргазм является регрес­ сивным феноменом, ведущим к младенческой оральной фазе и, в сущности, он пред­ ставляет собой аутоэротический «алиментарный оргазм», независимо от того, в какой форме принимается наркотик. С помощью фармакогенной стимуляции достигается регрессивное состояние, которое соответствует первоначальному детскому нарциссическому состоянию с его манией величия и представлением о магическом исполнении желаний при одновременном избавлении от депрессии. Эта теория «алиментарного оргазма» спустя много лет натолкнулась на возражения (Yorke 1970), но по-прежне­ му обладает большой объяснительной ценностью: в ней рассматривается необычное значение, которым обладает наркотик для наркомана. Последующие явления у наркомана Радо (Rado 1 9 3 3 , 1 9 5 8 ) объясняет искусствен­ ной метаэротикой, подменяющей естественную организацию либидо. Говоря об ис­ ходной психологической ситуации наркомана, он описывает состояние «инициальной дисфории», характеризующейся сильнейшим напряжением неудовольствия и одно­ временно отсутствием толерантности к этому неудовольствию, что в свою очередь повышает чувствительность больного к фармакогенному достижению удовольствия. Благодаря опьянению Я находит убежище в состоянии магического величия и неуяз­ вимости, однако за опьянением следует неизбежная и по контрасту особенно силь­ ная депрессивная дисфория при похмелье, связанная с угрызениями совести и чувством вины, от которых вновь приходится искать спасения в опьянении, и так далее. В ре­ зультате возникает циклический процесс, закономерность которого указывает на то, что Я с трудом и лишь с помощью искусственных средств сохраняет самоощущение под натиском реальности. Вся жизнь меняется в том смысле, что Я переходит от реа­ листического управления к «фармакотимическому». Тем самым общее состояние ха­ рактеризуется тем, что, с одной стороны, достигается нарциссическое состояние ма­ гического исполнения желаний и всемогущества, сопровождающееся чувством

107

неуязвимости и бессмертия, но с другой — незаметно искусственно разрушается орга­ низация Я и Сверх-Я, человек утрачивает связь с реальностью и уходит в жизнь фан­ тазий. Кроме того, регрессия мобилизует агрессивно-деструктивные силы и мазохист­ ские наклонности. Таким образом, заболевание представляет собой нарциссическое расстройство и вызванный искусственными средствами распад естественной организации психи­ ческого аппарата. Сегодня, пожалуй, важная научная задача состоит в том, чтобы свя­ зать это столь емкое описание процесса саморазрушения с данными более поздних аналитических исследований, в частности с выделением фаз в развитии алкоголизма (jellinek I 9 6 0 ) , и обосновать это общеупотребительное разделение на фазы также и в психодинамическом аспекте. Дальнейшие психоаналитические исследования развивались, с одной стороны, в рам­ ках концепции усиления защиты от стимулов при выраженной неустойчивости к фрус­ трации, с другой стороны, в рамках концепции регрессивного изменения личности и ма­ гического исполнения желаний. Кроме того, в работах Радо поднимаются важные вопросы, правда, сформулированные с различной степенью четкости и в соответствии с тогдашним состоянием аналитической Теории, которые и поныне оказывают влияние на творчество аналитиков. Во-первых какую психодинамическую функцию выполняет наркотик и какого рода объект он собой г.редставляет? Во-вторых: где находятся точки фиксации в развитии либидо у наркомана, вернее, на какую ступень или стадию разви­ тия либидо он регрессирует? В третьих: как выглядит его психическая структура, преж­ де всего с точки зрения организации Я и его защитных функций и каким образом из этого возникает особая уязвимость к фрустрации? Как выглядят объектные отношения? В чет­ вертых: какими качествами обладает преморбидное Сверх-Я и каковы его регрессивные изменения? С этим связан вопрос о внутри- и межсистемных конфликтах с акцентом на саморепрезентации, самоощущении и настроении. В-пятых: какие бессознательные фантазии при этом мобилизуются? К этим основным проблемам добавляется шестой вопрос: с какими семейными и, прежде всего, раннедетскими переживаниями или констелляциями связана нар­ комания? Дальнейшая разработка указанной здесь проблематики, в частности в аспекте развития влечений, соответствующих объектных отношений и связанных с ними фан­ тазий принадлежит главным образом Гловеру (Glover 1 9 2 8 , 1 9 3 2 , 1 9 3 9 ) . В первой работе об алкоголизме ( 1 9 2 8 ) он йонстатирует, что в условиях давле­ ния со стороны влечений и реальности алкоголь является бегством от реальности в специфические фантазии, соответствующие фазам психического развития. В этих рамках алкоголь удовлетворяет не только сексуальные влечения, но и связанные с ни­ ми перверсные и в особенности агрессивные побуждения. При более сильном изме­ нении влечений все объектные отношения окрашиваются оральной амбивалентно­ стью и содержат, кроме того, анальные компоненты, связанные с архаическими, садистскими свойствами. В развитии Я обнаруживаются явные нарушения с выхо­ дом на первый план проективных защитных механизмов. Нарастающий нарциссизм искажает объектные отношения. Явно выраженное чувство вины и страхи алкого­ лика указывают на примитивную совесть, не способную справиться с влечениями и побуждающую к само наказанию, что особенно проявляется в отношениях с внеш­ ним миром. Сам по себе алкоголизм является тщетной и вредоносной попыткой ис­ целить аномалии примитивной совести. Эти идеи были расширены и углублены Гловером (Glover 1 9 3 3 , 1 9 3 9 ) до общей теории «этиологии наркомании», ассимилировавшей гипотезы Мелани Кляйн ( с м статью Р. Ризенберг в т. III). Он показал, что прежних представлений о регрес­ сии к орально-садистской организации либидо и выделения гомосексуального эле108

мента при игнорировании садизма и агрессии не достаточно для того, чтобы найти удовлетворительное объяснение наркомании. Скорее надо искать этиологические элементы, которые столь примитивны, что попадают в фазу, предшествующую об­ разованию психической структуры. Речь идет о периоде, который мы теперь назы­ ваем паранойяльно-шизоидной или депрессивной позицией. Механизм наркотичес­ кой зависимости соответствует переходу между этими двумя примитивными психотическими, а позднее невротическими фазами развития. Наркомания состоит в фиксации на предтечах последующего эдипова комплекса с соответствующими им объектными отношениями и бессознательными фантазиями. Эти фантазии яв­ ляются символической драматизацией первоначальных отношений любви и ненави­ сти к родителям и возникают как результат конденсации двух первичных систем фан­ тазий: первой, «в которой ребенок атакует (затем — восстанавливает) органы в теле матери, представляющие объекты», и второй, «в которой мать воздействует (позднее: восстанавливает) в теле ребенка на органы, представляющие объекты» (Glover 1 9 3 3 , 186). Вследствие догенитальной фиксации или регрессии реактивизируется садизм, который хотя и не столь интенсивен, как при паранойе, но сильнее, чем при невро­ зе навязчивости, и именно по отношению к нему наркомания и выполняет защит­ ную функцию. Одновременно с ее помощью возводится оборонительный вал против регрессии к психотическим страхам. В ходе дальнейшего исследования психодина­ мической роли наркотиков Гловер исходил из связи между зависимостью и невро­ тическими привычками или общественными обычаями, в частности связанными с приемом пищи; аналогичные идеи одновременно с ним, но независимо от него были высказаны Фенихелем по поводу «ненаркотических» зависимостей. Наркотик приобретает многообразные функции и символическое значение, ко­ торые становятся понятными из последующих дополнений, сделанных другими ав­ торами. Наркотик — это особый объект, зачастую парциальный, содержащий аспек­ ты хорошей и плохой матери, он м о ж е т одновременно служить и проектом, и интроектом. Кроме того, наркотик имеет значение всегда доступного фетиша и в то же время является переходным объектом в понимании Винникотта (Winnicott 1971). Как показывает также изучение мифологии и этнологии, наркотик может ото­ бражать фаллос или семя отца (бога), грудь, соски, молоко матери (богини). Вместе с тем наркотик репрезентирует и другие телесные субстанции, в частности телесные выделения, такие, как кал, моча, а также дыхание, пот и кровь. Этим многогранным символическим значением объясняется среди прочего особое внимание к различным способам употребления наркотика и соответствующие разнообразные церемониа­ лы у наркоманов, зачастую обнаруживающие даже выраженный характер навязчи­ вости и становящиеся столь же важными, как и само наркотическое средство. Су­ ществен, хотя нелегко сформулировать это в нескольких словах, и тот факт, что конкретные вещества могут заменяться психическими субстанциями, например, чтение «хороших» и «плохих» книг подряд имеет сходство с наркоманией и по пси­ ходинамике может быть непосредственно сопоставлено с поглощением пищи. В со­ ответствующих условиях любое вещество и любой объект — включая врача! — мо­ гут играть роль наркотика. Конкретные и «психические» субстанции всегда можно разделить на «добрые» и «злые», благотворные и вредные. Выбор явно вредного нар­ котика обусловливается элементом садизма. Наркотик — это вещество, парциальный объект с садистскими свойствами, который м о ж е т существовать как во внешнем мире, так и в собственном теле, но проявить свои вредоносные свойства он может только внутри тела. Состояние наркомана — это переход между угрожающим, об­ ращенным вовне садизмом паранойяльной системы и интернализированным садиз­ мом меланхолической системы. Согласно Гловеру (Glover 1 9 3 3 ) , существует форму­ ла, по которой собственные порывы ненависти индивида, а также идентификация 109

с амбивалентным объектом любви представляют собой состояние психической угро­ зы, и это состояние воспринимается как интроецированное чужеродное тело. От него в качестве внешнего противоядия в конечном счете и принимается наркотик, кото­ рый, разрушая, исцеляет. Так же как когда-то в развитии наркомана не доставало хорошего объекта, подобно тому, как в его фантазии, согласно Мелани Кляйн, мате­ ринское молоко было отравлено, а грудь злой, так и теперь он вынужден постоянно носить в себе злой объект и уничтожать злые интроекты и аспекты объекта и тем самым частицы самого себя. Но уничтожение злого интроекта возможно только че­ рез саморазрушение! Вследствие этого и регрессивно-садистского Сверх-Я возника­ ет выраженная саморазрушительная тенденция к наркомании как постепенному са­ моубийству. Главное то, что наркотическое средство, в отличие от внешних объектов, в част­ ности от окружения, подобно фетишу всегда находится в распоряжении и что пре­ одоление страхов становится возможным не благодаря разрешению конфликтов и активному преобразованию мира, а в результате простой манипуляции с собой, ког­ да изменяется личность и искажается восприятие. Ход своих мыслей и с этим связанную манеру изложения Гловер демонстрирует в своем резюме наркомании: «Когда тело — а именно его чувственное восприятие — "расщепляется", наркоти­ ческое вещество внешне устраняет напряжение, вызванное влечениями, или нужду; но оно способно также убить, исцелить, наказать или удовлетворить "психические объекты" в теле, а также тело в качестве "Самости". Когда "расщепляется" внешний мир, могут устраняться не только проистекающие из внешнего мира влечения-раз­ дражители, но и спроецированные на внешний мир внутренние влечения-раздражи­ тели. Одновременно, однако, могут быть убиты или наказаны также внешние воспри­ нимаемые как опасные объекты; такое отдаление объектов может предприниматься также и для их защиты. Это "двойное действие" объясняет чрезвычайно интенсивное чувство принуждения, присущее наркоманам. Особенно оно сильно в тех случаях, в ко­ торых как "Самость", так и "интроецированные объекты" воспринимаются как злые и опасные, а единственная возможность сохранить "добрую Самость" и "добрые объек­ ты" состоит в том, чтобы изолировать ее (в форме доброго объекта) во внешнем мире» (Glover 1 9 3 3 , 1 9 7 ) . Возможно, из-за трудности восприятия и различного отношения к идеям Мела­ ни Кляйн эти интересные рассуждения Гловера, за редким исключением (Benedek 1 9 3 6 , Rosenfeld 1 9 6 0 ) , в достаточной мере не развивались, хотя они в сравнении с другими более пригодны для объяснения символического воздействия и значения наркотического средства. И наоборот — здесь мы последуем за критикой Йорка (Yorke 1 9 7 0 ) — изобра­ жение Фенихелем наркомании в его классическом учебнике по психоанализу явля­ ется скорее шагом назад и упрощением некоторых представлений. Фенихель (вна­ чале в 19 31 году и в более детальном изложении — в 194 5-м) причислял наркоманию, куда он относил также и алкоголизм, к импульсивным неврозам, для которых харак­ терны непреодолимые импульсивные побуждения, воспринимаемые, однако, не как навязчивости, а как синтонные, то есть не чуждые Я. Они дают о себе знать через ха­ рактерную неодолимость, отличающую их от нормального инстинктивного побуж­ дения и возникающую из-за усиления натиска влечений и защитных устремлений. Поступки наркоманов ориентированы не столько на позитивную цель чего-либо до­ стичь, сколько на негативную — избавиться от напряжения. Их цель — не удоволь­ ствие, а прекращение боли. Они воспринимают всякое напряжение так, как младе­ нец воспринимает голод, то есть как угрозу своему существованию. Импульсивные невротики фиксированы на той ранней ступени развития, когда стремление к сек110

суальному удовлетворению й безопасности еще не отделены друг от друга. Для них важны любовь, признание, престиж. Объектом для них является не человек как та­ ковой, а просто «поставщик» любви и престижа, который поэтому заменим Основополагающая диспозиция к патологическому импульсивному поведению и к депрессии, по-видимому, одна и та же. Поэтому и для наркоманов определяю­ щей является их преморбидная личность, поскольку они используют наркотик для удовлетворения архаически-оральных желаний. В подчеркивании оральной фикса­ ции и сходства наркомании с маниакально-депрессивными заболеваниями Фенихель, а также Зиммель (Simmel 1 9 2 8 , 1 9 3 0 ) , затем Вейл (Weijl 1 9 4 4 ) , а из современных ав­ торов главным образом Розенфельд, Федерн и отчасти Мерло следуют Фрейду. В довоенное время, пока проблема наркотиков еще не была столь острой, изу­ чавшаяся психодинамика и проблематика наркотической зависимости в работах большинства авторов рассматривалась в основном применительно к алкоголизму, в котором каждый из авторов подчеркивал ту или иную сторону проблемы. Это преж­ де всего касается ранних оральных расстройств, которые проявляются, с одной сто­ роны, в нарушениях аппетита, с другой — в полифагии и имеют корни в детской из­ балованности или же в чередовании баловства и фрустрации (Benedek 1936, Bergler 1942, Robbins 1935, Wulff 1932). S связи с раннеоральными расстройствами посто­ янно указывается также на проблемы депрессии и самоуважения. Несколько выде­ ляются из этих работ, в которых в целом освещается не так много новых аспектов, усилия отдельных авторов, таких, как Найт, Мерло и Зиммель. Зиммель — первый, кто наряду с теоретической проблематикой наркомании об­ ратился также к практическим вопросам стационарного психоаналитического лече­ ния. В теоретическом отношении его особенно интересовала связь между зависимо­ стью и навязчивостью, нарциссическими неврозами и маниакально-депрессивными заболеваниями. При этом он рассматривал как агрессивную, так и аутоагрессивную со­ ставляющие наркомании. Уже в 1928 году он подытоживает свое мнение в следующих тезисах: «В сущности, больной наркоманией страдает от нарциссического невроза, от которого он пытается защититься с помощью механизмов невроза навязчивости — он является меланхоликом, опьяняющим своего стража Сверх-Я тем же ядом, кото­ рым он убивает объект в Я. Однако, получая удовольствие от яда, в некоторых аспек­ тах он является маньяком, поскольку выпадают все притязания токсически парализо­ ванного (временно кастрированного) Сверх-Я, которое уже не способно посредничать между внешней и внутренней (психической) реальностью, служа самосохранению». Зиммель продолжает. «Из всего этого ясно, что именно наркоман, который губит себя, осуществляя тенденцию к самонаказанию,, но в то же время и к наслаждению от убий­ ства, подвергается крайней опасности и во время лечения» (Simmel 1928, 365—366). В своем реферате «О проблеме навязчивости и наркомании» (Simmel 1 9 3 0 ) Зиммель исходит из того, что при наркомании в сознательном и искусственном акте соверша­ ется то, что соответствует бессознательной автоматической работе психического ап­ парата при неврозе. Однако способность наркомании превращать психоневротичес­ кое неудовольствие в удовольствие выдает ее близкое родство с перверсиями, с одной стороны, и с манией — с другой. Наркотическая зависимость как защита от меланхо­ лической реакции есть искусственная мания. Однако при далеко зашедшей зависимо­ сти фармакотоксическая мания уже не оставляет обратного пути в мир. объектов, по­ скольку наркотик, который первоначально лишь защищал Я в конфликте между Оно и реальностью и опьянением избавлял человека ог чувства вины перед Сверх-Я, с раз­ витием болезни становится единственной целью влечений, сконденсированным обра­ зом всех объектов, от которых когда-то исходила или вновь исходит агрессия. Однако синдром наркотической зависимости охватывает больше явлений, нежели только стремление к опьянению и наслаждение им. К этому феномену сознания добавляется

ш

связанная с бессознательным фаза мучительного воздержания, а также нередко фаза якобы добровольного, но на самом деле обусловленного невротическими расстройства­ ми перерыва. Или, говоря кратко, лечение воздержанием и связанные с ним муки ли­ шения относятся к периоду наслаждения опьяняющим средством так же, как мелан­ холия к мании. Свой взгляд на психодинамику заболевания Зиммель подытожил в формуле: «Изначально психоневротические расстройства, которые вследствие меха­ низмов невроза навязчивости соединяются с переживанием опьянения, в соответству­ ющих психотоксических условиях превращают невроз переноса в нарциссический нев­ роз по маниакально-депрессивной схеме» (Simmel 1 9 3 0 , 1 1 9 ) . Очень интересные мысли о функции наркотика, о связи алкоголизма с другими видами наркотической зависимости и, наконец, о патодинамике наркомании высказал Мерло (Meerloo 1952), но не довел их, к сожалению, до логического завершения. У всех наркоманов он выделяет следующие общие механизмы: 1) стремление к экста­ тическому переживанию; 2) бессознательное стремление к саморазрушению и, нако­ нец, 3) бессознательную и неутолимую потребность в оральной зависимости. Эти фак­ торы, однако, не содержат ничего принципиально нового, а потому теория в целом нуждалась в новых импульсах. Они появились, когда началась борьба с тяжелыми фор­ мами наркотической зависимости.

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ НАРКОМАНИИ В связи с поднимавшейся волной наркомании с 50-х годов интерес психоанали­ тиков от алкоголизма стал смещаться в сторону наркотической зависимости. В ре­ зультате возникла необходимость пересмотра прежних концепций и дальнейшего их развития в аспекте наркомании. Принципиально новые идеи появились в связи с развитием представлений о нарциссизме и Самости (Jacobson 1964, Kernberg 1975, Kohut 1 9 7 1 а ) . При этом воззрения на наркотическую зависимость отчетливо отра­ ж а ю т «тенденции, господствующие в современных психоаналитических теориях и исследованиях», как отмечал еще Гловер (Glover 1 9 3 3 ) . В целом наркомания рассматривается как наиболее тяжелый вид зависимости и считается, что она в наиболее типичной форме отображает динамику развития за­ висимости. Сэвитт (Savitt 1 9 5 4 ) , представивший одну из первых работ по наркомании, за­ нимает следующую аналитическую позицию, выражающую не только его собствен­ ное мнение, но и общепринятое представление о наркотической зависимости: в рам­ ках психопатологии формирования зависимости наиболее злокачественной формой является наркотическая зависимость. Объектные отношения находятся здесь на ар­ хаическом уровне, и наркоман не м о ж е т испытать ни любви, ни удовлетворения в рамках любых иных процессов инкорпорации и интроекции. Напряжение и де­ прессия становятся невыносимы, и в процессе регрессии Я оказывается на стадии угрожающей дезинтеграции, Подобно младенцу, наркоман не способен сдерживать и выносить напряжение, а поскольку он не может терпеть отсрочку, то прибегает к чрезвычайным мерам, которые обходят оральный способ инкорпорации за счет еще более примитивного, внутривенного. Снижающий напряжение опиат на пер­ вый взгляд восстанавливает целостность Я, но на самом деле воссоздается лишь не­ стабильное архаически детское Я. Подобно младенцу, который то погружается в сон, то испытывает голод, наркоман от одного приема наркотика до другого то страдает от невыносимой абстиненции, то становится безразличным, впадает в ступор

112

или просто засыпает. При этом возникает вопрос: действительно ли инъекция явля­ ется символической попыткой полного слияния с матерью, достижения единства с ее грудью? Одновременно, однако, возникает и другой вопрос почему у многих дру­ гих пациентов со сходной потребностью в пище наркотическая зависимость не раз­ вивается? Почему они чаще обращаются к алкоголю, барбитуратам, кофе, табаку или демонстрируют гиперсексуальное поведение? По всей видимости, должен при­ сутствовать некий дополнительный фактор, заключенный в ранних отношениях меж­ ду матерью и ребенком. Ведь если все мы предрасположены к зависимости, то в ран­ нем развитии и последующем созревании Я должны иметься некоторые особенности, приводящие к такого рода фиксациям и столь интенсивной агрессии, что у человека неизбежно развивается разрушительная и болезненная зависимость. Наиболее детально перечисленные здесь проблемы раннего развития Я и влечений с точки зрения общей психоаналитической теории развития и с учетом физиологичес­ кого подхода изложены в обширной монографии Кристала и Раскина (Krystal, Raskin 1970). Вместе с тем вводные курсы или обзорные статьи, касающиеся современной по­ становки проблемы, встречаются крайне редко. Работа Розенфельда (Rosenfeld. 1 9 6 4 ) представляет собой не более чем общий обзор, и только Йорк (Yorke 1 9 7 0 ) провел дей­ ствительно критический анализ, наметивший дальнейшие пути исследования. Попьгпсу дать общее представление о проблеме сделал и автор данной статьи (Lurßen 1974). Кроме того, если говорить о немецкоязычных авторах, то следует сослаться на различ­ ные работы фом Шайдта, последняя из которых, «Ложный путь к Самости» (vom Scheidt 1976), является прекрасным исследованием с психоаналитических позиций случая развития пристрастия к гашишу. Путем тщательного изучения причин в ней предпринята попытка установить основные механизму заболевания. Йорк предлага­ ет, используя психоаналитическую диагностическую 1слассификацию Хэмпстедской клиники, в дальнейшем проводить сравнение целых групп пациентов, чтобы прийти к дифференцированным заключениям относительно патологии и патодинамики раз­ ного рода зависимостей. Однако предварительное сообщение его рабочей группы (Radford et al. 1 9 7 3 ) пока еще не привело к однозначным выводам. Несомненно, что­ бы сделать психоаналитические знания более глубокими, подобные исследовательские проекты должны быть продолжены и публиковаться наряду с казуистическими иссле­ дованиями отдельных случаев. Кристал и Раскин в первую очередь интересовались развитием нормальной толе­ рантности человека к аффектам в аспекте нарушений развития, особенно неперено­ симости фрустрации у наркоманов, включая также проблему совладания с тревогой и депрессией. Тот и другой обратили внимание на особые объектные отношения, воз­ никающие в результате репрезентации себя и объектов; в конечном счете они обра­ тились к изучению защиты от аффектов через изменение сознания: наркоману прису­ ща недостаточная аффективная толерантность по отношению к любой форме тревоги и депрессии, и поэтому он пытается справиться с ними через изменение сознания. То, как развивается толерантность к аффектам, можно понять, если рассмотреть развитие ребенка в раннем возрасте. Первоначально страх и боль пока еще тесно свя­ заны друг с другом и оказывают взаимное влияние. Согласно Анне Фрейд (A. Freud 1965), младенец воспринимает любое повышенное напряжение, недомогание или неудовольствие как боль. Но поскольку болевой порог в этом возрасте очень низок, то в результате довольно быстро возникает травматическая ситуация. В таких травлгатических ситуациях мать, предоставляющая укрытие и по возможности устраня­ ющая напряжение, выступает в качестве щита и развивает у ребенка способность самостоятельно переносить напряжение и аффекты. При избытке раздражения, тре­ воги, вызванной утратой, угрозой утраты или недостаточной проективной функци­ ей матери, хаотичные реакции младенца проявляются всецело соматопсихически

из

в форме первичного аффекта (Krystal 1 9 6 2 ) , в котором уже невозможно различить тревогу, депрессию, ярость и сопутствующие соматические феномены и в котором младенец остро переживает угрозу уничтожения. В ходе развития ребенка при бла­ гоприятных объектных отношениях толерантность ребенка к фрустрации все более возрастает, тревога и печаль дифференцируются; тревога относится теперь к ситуа­ циям угрозы, печаль — к утрате объектов и чувству беспомощности. При этом все более возрастает умение различать то, что действительно опасно, и то, что не пред­ ставляет угрозы, а также внутренние и внешние раздражители. В соответствии с пе­ реживанием защищенности и уверенностью, что мать всегда принесет облегчение, ребенок начинает понимать, что неприятное состояние носит временный характер и не является опасным. Следует подчеркнуть, что в ходе развития телесная боль и бо­ лезненные ощущения тесно между собой связаны и происходят из одного и того же источника. Поэтому также и наркоман может бороться с душевной болью, словно с физической, с помощью болеутоляющих средств. Кроме того, тесную взаимосвязь сохраняют также тревога и боль. Чем меньше тревоги испытывает человек, тем мень­ ше ощущает он и боли (этим объясняются совершенно разная реакция одного и того же ребенка на болевое раздражение в зависимости от ситуации и известный факт, что многие дети только тогда ощущают боль и начинают плакать, когда случайно по реакции окружающих догадываются о миновавшей опасности, или вовсе не ис­ пытывают боли, когда их отвлекают от их опасений). В ходе развития ребенка при хо­ роших объектных отношениях с матерью аффективная толерантность ребенка все более возрастает. Фрустрация вызывает все менее значительные аффекты, которые выражаются вербально и могут быть переработаны; тем самым открывается путь к сублимации. В связи с этим все более нивелируются и соматические сопутствую­ щие явления. При отсутствии или недостатке объектных отношений с матерью у наркомана это развитие нарушается. Он фиксируется на ранней стадии переработки боли или заново к ней регрессирует. Он находится в состоянии латентной беспомощности, в которой обычные и нормальные повседневные неприятности, не говоря уж о кон­ фликтах, переживаются им как невыносимая фрустрация, как болевой шок, с кото­ рым он не в состоянии справиться. Он чувствует (разумеется, этого не сознавая), что ему грозит исходящая от первичного аффекта опасность полной дезинтеграции. Это состояние означает для него тотальное уничтожение. Словно младенец, наркоман реагирует смесью из отвергающей ярости и одновре­ менного стремления к абсолютной защищенности. При этом невыносимое напряже­ ние переживается с детским чувством того, что окружающие обязаны предоставить ему облегчение и защитить. Когда эта помощь не приходит, а детские чрезмерные при­ тязания не удовлетворены, наркоман чувствует себя обманутым в своих элементарных потребностях. Окружение воспринимается как жестокое, бессердечное и враждебное, и годится любое средство, лишь бы облегчить это отчаянное положение. Поэтому нар­ коман полагает таюке, что не несет никаких обязательств перед обществом, которое не сумело ему помочь. Вместо людей, в которых он разочаровался, наркоман возлагает все свои надежды на магически исцеляющее воздействие наркотика. Из нарушенных отношений ребенка с родителями, особенно с матерью, через нарушенные репрезентации объектов и себя самого развивается второе базисное на­ рушение, а именно патологическое образование Я или Сверх-Я с явно нарушенны­ ми функциями защиты. В рамках нормального развития происходят беспрерывные слияния и расслоения репрезентантов себя и объектов, причем стабилизирующие репрезентанты Самости возникают только тогда, когда в сознании образовались ста­ бильные репрезентанты объектов. Объектные репрезентации раннего детства катектированы либидинозными энергиями доминирующих в это время парциальных вле-

114

чений и подвергаются соответствующему обращению, то есть принимаются внутрь словно пища или выбрасываются как испражнения. Подобные инфантильные содержания представлений играют у наркоманов определенную роль и в дальнейшем, как: в их отношении к окружающему миру, так и в аспекте символического значе­ ния наркотика. Особенно важным для раззития Я и, соответственно, развития репре­ зентантов себя и объектов является решение проблемы раннедетской амбивалент­ ности и агрессии. Мы не имеем возможности подробно здесь остановиться на очень сложных, изменчивых процессах проекции, интроекции и идентификации. Речь идет о том, что, с одной стороны, в процессе индивидуации достигается постепенное от­ деление от объекта, с другой стороны, благодаря работе печали при этом может быть решена проблема амбивалентности и, следовательно, агрессии. В процессе этой ра­ боты либидо и агрессия постоянно переносятся с объекта любви на себя и обратно, одновременно происходит также перенос на различные объекты вместе с времен­ ным слиянием, отделением или воссоединением. При этом возникает отчетливая тен­ денция к либидинозному катектису составного объекта, тогда как агрессия направ­ ляется на другой объект. Постепенно это удается, и суть работы печали как раз и состоит в том, чтобы направить любовь и ненависть на взаимосвязанный объект и внешне от него отделиться, тогда как внутренне он может сохраниться в качестве когерентного интроекта (см. также статью И. Шторка в этом томе). Если ж е раннедетские отношения переживаются как неудовлетворительные, что является типичным для наркомана, и из-за этого не только фрустрируется сфера потребностей, но и даже появляется к ним недоверие, то в результате, с одной сторо­ ны, возникает чувство зависимости и беспомощности, страх отделения, с другой сто­ роны — интенсивный агрессивный катексис. В рамках этой констелляции агрессив­ ные импульсы, переживаемые в фантазии в качестве деструктивных, воспринимаются как недопустимые, поскольку они значительно усиливают и без того уже интенсивный страх утраты объекта, который может покинуть или оказаться разрушенным. Тщет­ ная или неудачная попытка решения этой проблемы заключается в расщеплении объектов на «добрые» и «злые» и одновременном образовании соответствующих репре­ зентантов себя и объектов, которые, однако, не интегрируются, а разделяются за счет значительного расхода интрапсихической энергии. Направленная на объекты агрессия является причиной нарушений самовосприятия и возникновения чувства вины. В ре­ зультате наркоман, с одной стороны, стремится к соединению репрезентантов себя и объектов и, следовательно, к слиянию с внешними объектами, но, с другой стороны, вследствие амбивалентности детского развития этого боится. При развитии зависимо­ сти наркотик, как уже говорилось, представляет собой особый объект, который гиперкатектирован бессознательными агрессивными и либидинозными энергиями и поэто­ му, подобно прежним объектам, является одновременно желанным и пугающим, но никогда не воспринимается в своем тотальном значении, то есть как добрый исце­ литель и в то же время как злобный преследователь. Из-за этого наркоман может сна­ чала проклинать наркотик, а затем к нему стремиться, никогда не достигая полностью интегрированного его образа. Из сказанного ясно, что нарушение репрезентации себя и объектов означает одновременно возникновение дефекта в Я и в Сверх-Я и что вслед­ ствие злокачественных репрезентаций себя и объектов нарушается образ себя и вме­ сте с тем необходимый нарциссизм. При любом наркотическом расстройстве инди­ вид страдает от основного изъяна, изъяна в ядре своей личности, по сути он страдает от последствий дефекта в Самости (Кохут). «Наркоман... нркдается в наркотике, по­ лагая, что наркотик может исцелить центральный дефект в его Самости. Он становится для него заменой объекта Самости, покинувшего его — с травмирующей силой и по­ спешностью — в тот момент, когда он должен был еще чувствовать, что обладает пол­ ным контролем над его реакцией в соответствии со своими потребностями, словно тот 115

является частью его самого. Принимая наркотик, он символически заставляет объект Самости признать его и успокоить или же пн символически заставляет идеализирован­ ный объект Самости достичь полного слияния с ним и таким образом позволить ему разделить с ним магическую силу». Эти попытай самоисцеления не могут, однако, при­ вести к успеху, поскольку ни одна психическая структура не формируется, а дефект остается. «Это похоже на то, как если бы человек с огромной фистулой в желудке пы­ тался утолить едой свой голод» (Kohut in: vom Scheidt 1976). В силу особой роли дефекта Сверх-Я в формирования наркотической зависимо­ сти рассмотрим еще несколько положений. При нормальном развитии ребенок не только способен выносить напряжение, поскольку мать выступает в роли защит­ ницы и обеспечивает удовлетворение влечений; наряду с этим формируется нарциссическое самовосприятие человека. В своем эмоциональном представлении ребенок вначале является таким, каким его воспринимают родители (Erikson 1 9 5 0 ) . Если его любят, то его самооценка повышается. Эта самооценка стабилизируется, когда по­ ведение родителей, их требования и запреты интроецируются, то есть воспринима­ ются ребенком как постоянная составная часть его Я и Сверх-Я. Из любви к роди­ телям ребенок способен терпеть напряжение, вызванное влечениями, и фрустрацию, обретение или сохранение любви родителей становятся все более важным, нежели непосредственное удовлетворение влечения. В результате постепенно формируется стабильное Сверх-Я. Развитию Сверх-Я принадлежит, однако, не только критичес­ кая цензурирующая функция, которая выражается в совести в виде напряжения между реальной и идеальной Самостью и субъективно ощущается как плохое настро­ ение, печаль или угрызения совести; Сверх-Я оказывает также значительное стаби­ лизирующее воздействие на самовосприятие. Именно это прежде всего и наруше­ но у наркоманов. Если Я удалось устоять перед искушением и успешно достичь цели, то оно чувствует себя как ребенок, сделавший что-то приятное родителям и добив­ шийся их одобрения. Сформированное Сверх-Я дает человеку внутреннюю незави­ симость, освобождая его от одобрения или неодобрения со стороны окружающих, то есть, по словам Кохута, эти первоначально внешние источники нарциссического обеспечения постепенно преобразуются в эндопсихические источники или структу­ ры, они превращаются в придающие уверенность чувство собственной ценности и от­ ношения с интроецированным идеалом Кохут (Kohut 1 9 7 1 b ) утверждает даже, что наркотики не просто являются заме­ ной любимого объекта, а занимают место отсутствующих психических структур- В этом он расходится с большинством перечисленных далее авторов, которые усматривали в наркотиках замену объектных отношений, и, на мой взгляд, напрасно представляет это как взаимоисключающие альтернативы, ибо рассмотрение наркотика как замены объекта сопоставимо с рассмотрением наркотика как замены структурного дефекта. Дальнейшие рассуждения могут показаться излишне теоретическими и абстракт­ ными, однако они объясняют многие формы поведения молодых людей, страдающих от наркотической зависимости. Патология формирования Я и дефекты Сверх-Я объяс­ няют, почему многие наркоманы не могут позитивно идентифицироваться с роди­ телями, их требованиями и запретами. Напротив, они выражают протест против са­ мих родителей и предлагаемых ими культурных и моральных ценностей. На первый взгляд может показаться, что этот протест выражает критическую, независимую по­ зицию. Благоприятное развитие Я и Сверх-Я предполагает также действительное освобождение от родителей через работу печали. Родители оцениваются реалистично, и по отношению к ним человек начинает занимать хотя и по-прежнему позитивную, но уже сравнительно нейтральную позицию. Иначе обстоит дело у наркомана он вы­ нужден протестовать против своих родителей, потому что в сутдности не преодолел ар­ хаической объектной зависимости. Для него процесс освобождения от родителей

116

(или образа родителей) не завершился. Хотя внешне он вроде бы протестует против всякой зависимости от родителей, бессознательно он в то же время стремится к ра­ створению в родителях или в замещающих их объектах и живет с представлением, что существуют объекты-родители, удовлетворяющие любые потребности. Перед ним постоянная дилемма: с одной стороны, желание отделиться и внешний протест, с дру­ гой стороны — страх отделения и желание слиться. Выбранное наркотическое сред­ ство становится любимым и ненавистным подобно родителям, его надо постоянно иметь при себе вместо некогда защищавших, но также и преследовавших родителей. С его помощью можно одновременно залечить нарциссические раны и уничтожить в себе нежелательные элементы родителей. Однако уничтожение воспринятых интроектов оказывается возможным лишь через самобичевание, а в экстремальном случае через самоуничтожение. В этом как раз и состоит трагедия человека, а именно совре­ менного наркомана, поскольку другой, нормальный путь совладания с интроектами через утомительную работу печали стал невозможным. По этой причине все так на­ зываемые революционные движения, внешне направленные против авторитета роди­ телей, частью которых являлась поначалу и поднявшаяся волна наркомании, не ведут к внутреннему прогрессу, подлинной зрелости и отделению от родителей. Атакуемый внешний родительский авторитет продолжает, так сказать, «сидеть на шее» в качестве интроекта. Поэтому все так называемые прогрессивные движения тут же вновь обре­ тают эрзац-родителей: например, эрзац-мать в форме сообщества, группы, партии или эрзац-авторитетов, то есть авторитарного эрзац-отца, в форме вымышленных по­ литических или идеологических лидеров. В затрудненной идентификации с существу­ ющими культурными ценностями роковым для наркомана образом проявляется ха­ рактерная для нашего времени неопределенность коллективных норм, усиливающая индивидуалыгую патологию. Социокультурные ценности представляют собой не только принуждения и требования; при идентификации с ними они приносят значительное удовлетворение. Подобно тому как отсутствие сообщества, которое могло возникнуть из семьи, возмещается эрзац-сообществами, так и недостающие ценности замещаются идеологиями. Эти замещающие образования отчетливо показывают, что в противопо­ ложность осознанно враждебной позиции по отношению к родителям существует глу­ бокая бессознательная потребность в идентификации с родителями и их нормами. Не­ сомненно, что обращение вместо наркотиков к химической эрзац-мифологии и с этим связанная склонность к чуждым («восточным») элементам культуры является чем-то большим, нежели просто рационализацией — в этом выражается глубокий кризис самооценки и поиск новых ценностей. Приобретение наркотика и ритуал его приема в форме, так сказать, эрзац-религии свидетельствуют о патологических содержаниях Сверх-Я. Для наркоманов характерно то, что садистское воздействие примитивного Сверх-Я наряду с медикаментозным саморазрушением проявляется не столько в чув­ стве вины и конфликтах совести, как это обычно бывает у алкоголиков, сколько в том, что уже в преморбиде примитивное Сверх-Я наркоманов ведет к постоянным внеш­ ним конфликтам с родителями и окружающим миром, которые влекут за собой все более тяжелые последствия. Цинберг (Zinberg 1 9 7 5 ) констатировал, что саморазрушение наркоманов реа­ лизуется в постоянных несчастных случаях и наносимых себе увечий. В этом контексте следует отметить работу Цаца (Szasz 1 9 5 8 ) , который показы­ вает, что наркомания очень часто представляет собой «контрфобический механизм», то есть является символическим, добровольным и драматизированным воспроизве­ дением опасной ситуации, с которой сталкивается Я наркомана, чтобы доказать себе свою (мнимую) неуязвимость (при этом, однако, натыкается на глубинные страхи и наносит себе вред). 117

Вследствие патологии развития Я и Сверх-Я, а также недостаточной работы печа­ ли у многих наркоманов, несмотря на всю их депрессивность, настоящая депрессия не развивается. Скорее, они находятся в стадии диффузного недомогания. Причина те­ лесного или душевного напряжения проективно переносится на общество, и вместе с Г. и Й. Лёвенфельдами (Lowenfeld, Lowenfeld 1 9 7 0 ) мы можем говорить о «синдро­ ме неудовлетворенности культурой», под которым понимается состояние, в котором пациент едва может описать, от чего он на самом деле страдает, но предъявляет диф­ фузные жалобы на недовольство, внутреннее напряжение, ненависть к себе, депрессив­ ное настроение, нежелание жить, ощущение пустоты, неспособность любить и т.д. В этой связи Вурмсер (Wurmser 1 9 7 3 ) указал на расстройство, которое он выра­ зительно окрестил «гипосимволизацией». Речь идет о рудиментарно развитой способ­ ности вербализировать свои аффекты и развивать необходимую для преодоления про­ блем внутреннюю жизнь в фантазии, из-за чего одновременно редуцируются также сопровождающая аффекты иннервация тела и прежде всего компоненты тревоги. Подобные рассуждения о недостаточном речевом преодолении аффектов встре­ чаются также у Кристала и Раскина (Krystal, Raskin 1 9 7 0 ) и фом Шайдта (vom Scheidt 1 9 7 6 ) . Этими нарушениями, естественно, подкрепляются проективные механизмы в ущерб самостоятельной переработке. В теоретическом отношении нельзя однознач­ но решить, является ли эта гипосимволизация, часто связанная с ощущением внут­ ренней пустоты и находящая в ней выражение, действительно дефектом Я или осо­ бой формой защитного механизма. В своих рассуждениях аналитики не исключают и усиливающегося влияния социо­ культурных факторов на возникновение наркомании (D. Hartmann 1969, Lowenfeld 1 9 7 0 ) ; тем не менее основную причину появления зависимости психоанализ усматри­ вает в индивидуальной патологии развития. Вурмсер (Wurmser 1 9 7 3 ) в этой связи го­ ворит о причинной иерархии в психоаналитическом смысле, где нарциссическое на­ рушение личности выступает в качестве главной причины, актуальный нарциссический кризис — непосредственной причины заболевания, а общественная ситуация — в ка­ честве привходящего фактора. При этом отдельные факторы не дополняют, а обуслов­ ливают друг друга. Так, например, индивидуальная патодинамика а1сцентуируется и по­ тен ци и руется культурными, социальными и групповыми динамическими проблемами. Совершено естественно, что особенно в период физиологической дезинтеграции с по­ вышенным и неприятным напряжением, как, например, в пубертате, человек склонен к приему сулящих облегчение веществ. Именно пубертат оказывается серьезной про­ блемой для невротических индивидов, особенно в нашей современной культуре. Здесь проявляется разрыв между не знающим запретов миром ребенка и возникающими чрезмерными внешними требованиями. Результатом часто является тяжелый кризис самооценки или идентичности (Брон). Особая опасность наркотиков заключается в том, что они фиксируют под­ ростка на конфликтах пубертатного возраста и с ними связанных регрессивных ме­ ханизмах. Из-за этого становится невозможным не только обретение Самости — подросток также страдает от обусловленных регрессивно-пассивным стилем жизни невосстановимых пробелов в опыте. Хотя и считается установленным фактом, что наркотически зависимая личность развивается на почве нарушенных отношений между матерью и ребенком, кон­ кретных данных о семейной ситуации наркомана пока еще недостаточно. Дора Гартманн (D. Hartmann 1 9 7 5 ) , говоря о тяжелых наркоманах, исходила из крайней сте­ пени нарушений семейных отношений, однако другие авторы, например Б. Цинберг (Zinberg 1 9 7 5 ) , это оспаривают. Т а к ж е и медико-социологические исследования се­ мейной ситуации наркоманов не выявили четко выраженных специфических осо­ бенностей. С научной точки зрения мы вновь оказываемся в тисках той же дилем118

мы, а именно: хотя тяжесть психического расстройства напрямую соответствует не­ благоприятным семейным отношениям, мы, однако, не м о ж е м сделать надежных и конкретных выводов о том, в каком виде проявится в будущем возникающее пси­ хическое заболевание. Только в отношении алкоголизма Найт (Knight 1937а, 1 9 3 7 b ) выдвигает гипотезу об особой семейной констелляции, когда мать первоначально по­ такает и балует, а избаловав, фрустрирует, причем холодный и тиранический отец никак это не компенсирует.

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ НОЗОЛОГИЯ НАРКОМАНИИ

Несмотря на обилие данных, нельзя сказать, что психоаналитическая нозология наркомании находится в удовлетворительном состоянии (Yorke 1 9 7 0 ) . В частности, непонятно, является ли наркомания по своей симптоматике и этиологии самостоя­ тельным заболеванием или же это лишь сопутствующий феномен при других пси­ хических заболеваниях, таких, как невроз, психопатия, пограничное состояние, нарциссическое нарушение личностцили психоз. С этим в конечном счете связан вопрос: существует ли с психодинамической точки зрения лишь зависимость как таковая или имеются разные виды зависимости? Верно ли и на сегодняшний день утверждение Радо (Rado 1 9 3 4 ) , что «все виды наркотической зависимости надо рассматривать как вариации одной болезни, и, хотя наркотиков много, наркомания одна»? Если, одна­ ко, существует лишь одна наркомания, то необходимо выяснить, в каких отношениях она находится с остальными психическими заболеваниями, что у нее с ними обще­ го и чем она от них отличается. Хотя многие авторы-психоаналитики не высказываются однозначно по этому по­ воду, из основополагающих работ становится ясно, что наркомания (или наркомании) рассматривается как особый вид болезни,-отличающийся от прочих психических рас­ стройств, несмотря на всевозможные переходные состояния. По тяжести симптома­ тики и по последствиям наркомания значительно превосходит неврозы и проявляет явную тенденцию к психозу, особенно в плане социальных последствий, изменений личности, острых и хронических состояний интоксикации. Что касается отношения к реальности, то нарушения у наркоманов хотя и не являются столь тяжелыми, как у психотиков, но они более серьезные, чем невротические. Кроме того, подобно пси­ хозу, наркоманию следует рассматривать не просто как состояние регрессии, но и как неудачную попытку восстановления. В этом смысле она проявляет прогрессию и в про­ тивоположность психозу, по крайней мере вначале, мир не изменяется проективно аллопластически; больной меняется сам, то есть изменение является аутопластическим. Как и при неврозах, наркоман с помощью наркотика манипулирует самим собой, что коренным образом отличает его от аллопластически адаптирующегося психопата (Glover 1 9 3 2 , 1 9 3 9 ; Benedek 1 9 3 6 ) . По мнению Гловера, с клинической и генетичес­ кой точек зрения наркоманию следует разместить между неврозом и психозом, и он предлагает характеризовать ее как «переходное состояние». Почти все авторы-психоаналитики (в частности Kielhob 1926, Simmel 1 9 2 8 , 1 9 3 0 ; Rado 1934; Glover 1 9 3 2 , 1 9 3 9 ; Rosenfeld 1 9 6 0 ) рассматривают наркоманию как тяже­ лое нарциссическое расстройство личности. Дальнейшее развитие психоаналитичес­ кой теории нарциссизма и понятия Самости (см. соответствующую статью X. Хензелера в т. I) дает инструментарий для более подробной классификации. Кохут (Kohut 1971) ввел понятие «грандиозной Самости» и показал, что за этим стоит стадия раз­ вития от детского нарциссизма к зрелой Самости, Нарушение этого нарциссического развития и, соответственно, нарушение нарциссической Самости ведет в дальнейшем 119

к нарциссической ранимости, которая как раз и является характерной чертой всех нар­ команов. Из-за этого наркоман колеблется между депрессивным ощущением внутрен­ ней пустоты и ненужности и фармакологически создаваемым регрессивным состоя­ нием инфантильно-нарциссического всемогущества и величия вплоть до неутолимой потребности в слиянии с идеальными объектами. Однако расстройства при наркома­ нии превосходят нарушения при нарциссическом неврозе и занимают место между ним и психозами, точнее сказать, располагаются между пред психотическими, шизо­ идными, или пограничными, синдромами и собственно (поддающимися анализу) нарциссическими расстройствами личности (фом Шайдт). В зависимости от тяжести сим­ птоматики и наркотического средства они занимают место либо в предпсихотической или пограничной области, как в случае тяжелых наркоманов, либо в невротической области, как у большинства алкоголиков. Подобные рассуждения, какими бы абстракт­ ными и схематичными они ни казались, тем не менее открывают возможность не толь­ ко классификации наркомании, но и генетического и динамического ее понимания. Они способствуют устранению трудностей ее классификации и пониманию тяжести картины болезни. Если наркомания сочетается с другими психическими заболевани­ ями, она не является просто дополнительным симптомом, но выражает негативную тенденцию этого заболевания к описанной пограничной области. Классификация Фенихеля, связывающая наркоманию с родственными первер­ сии импульсивными действиями, напротив, представляется несовершенной и уста­ ревшей, хотя в ней и затрагиваются существенные свойства наркомании: во-первых, родство наркоманий с перверсиями, особенно оральными и гомосексуальными, во-вторых, их связь с патологическими прорывами влечений и тем самым также с на­ вязчивыми импульсами и неврозом навязчивости (Simmel 1 9 2 8 ) . Что касается им­ пульсивных действий, то они особенно хорошо объясняются присущей наркоманам тенденцией к отыгрыванию конфликтов, а также латентной готовностью к запущен­ ности, которая является общей для наркоманов и лиц с импульсивным характером, из-за чего в непсихоаналитической литературе наркоманию часто, связывают с так называемой психопатией. Вместе с тем, однако, остаются незатронутыми важные структурные свойства наркомании как нарциссического нарушения личности, а по­ тому иногда встречающееся (см., например, Куйпер) отнесение наркомании к обла­ сти между неврозами и перверсиями в целом следует расценивать как неудовлетво­ рительное. Различные авторы (Kielholz 1930, Lewin 197?, Simmel 1 9 2 8 , 1 9 3 0 , Rosenfeld I 9 6 0 ) рассматривали опьянение как форму искусственной или токсической мании, то есть как маниакальное отрицание депрессивного состояния. Здесь, несомненно, верно и важно то, что многие виды наркомании, особенно алкоголизм, имеют тесную связь с депрессивными неврозами и что наркомания с динамической точки зрения служит защите от депрессии. Ссылка на циклические заболевания, чередование маниакальных и депрессивных состояний, означает далее, что абстиненция рассматривается как не­ пременный компонент патодинамики наркомании и не объясняется, например, чис­ то фармакологически. По мнению Радо (Rado 1934), она означает возвращение пер­ вичного дурного настроения и, кроме того, свидетельствует о регрессивно усилившемся влиянии Сверх-Я. Исходя из циклического характера процессов при наркомании, : можно было бы прийти к явно неверному заключению о ее принадлежности к мани­ : акально-депрессивным психозам или родстве с ними, чего не слишком тщательно избегают упомянутые авторы. Еще раньше я указывал на то, что в целом весьма плодотвор- а ная для понимания раннедетского развития теория Мелани Кляйн из-за неудачного выбора терминов для обозначения нормальных фаз детского развития (таких, как «па-1 ранойяльно-шизоидная» и «депрессивная позиция») описания «маниакального защит­ ного механизма» и постоянных указаний на защиту от психотических страхов способ- g

120

ствовала неправомерным выводам о возможных предпсихотических состояниях, а так­ же маниакально-депрессивных и шизофренических заболеваниях у взрослых. Стало быть, на основании имеющегося почти у всех наркоманов защитного механизма ма­ ниакального отрицания нельзя делать вывод о тесной связи наркомании с маниакаль­ но-депрессивными заболеваниями, поскольку подобные защитные механизмы встре­ чаются как в норме, так и в патологии. Если, таким образом, мы помещаем наркоманию как усугубленное наркотическим средством нарциссическое нарушение личности между собственно нарциссическими нарушениями личности и пред психотическими шизоидными или пограничными со­ стояниями, то в таком случае мы наиболее верно учитываем ее патодинамику, в том числе и с точки зрения всех последствий. До сих пор в психоаналитической литературе очень мало внимания уделялось описанию различий между отдельными видами наркотической зависимости, в част­ ности принципиальной постановке вопроса об отличии алкоголизма от наркомании. Только Мерло (Meerloo 1 9 5 2 ) вплотную занимался этой проблемой и пришел к вы­ воду, что алкоголики относятся, скорее, к маниакально-депрессивному типу, тогда как наркоманы — к шизоидному. Сходные представления отстаивает т а к ж е Гловер (Glover 1 9 3 2 , 1 9 3 9 ) . Не проводя четкой дифференциации между алкоголизмом и другими видами за­ висимости, с самого начала психоаналитического исследования наркомании почти все авторы, занимавшиеся этой проблемой, указывали на интенсивное оральное на­ рушение и связанную с ним проблему депрессии при этом виде зависимости. Но по­ скольку депрессия или выраженная депрессивность с теоретической точки зрения всегда предполагает утрату существующих объектных отношений, это объясняет тот факт, что у алкоголиков, как правило, отношение к реальности и тем самым к миру объектов и к другим людям остается лучшим, чем у шизоидных наркоманов. Этому теоретическому рассуждению соответствует и непосредственный клинический опыт, который показывает, что алкоголики и наркоманы отчетливо отличаются в поведен­ ческом и эмоциональном проявлении. Так, существует много алкоголиков, которые, например, чтобы справиться с депрессивной скукой, словно одержимые принима­ ются за работу, тогда как наркоманы сразу же отвергают любую форму упорной, про­ должительной деятельности. Зиммель (Simmel 1 9 4 8 ) указал на то, что, когда у алко­ голика происходит регрессия через фаллическую, анальную и оральную фазы к ранним стадиям развития Я, с чем мы постоянно сталкиваемся в случае тяжелой наркомании, то структура и динамика алкоголика уже не отличаются от структуры и динамики наркомана. В 1976 году фом Шайдт предложил еще более дифференцированное разграни­ чение отдельных видов зависимости, в том числе наркомании, придя к мнению, что случаи потребителей опиатов в большей степени относятся к (предпсихотическим) пограничным по сравнению с потребителями галлюциногенов. После всего сказанного, основываясь на рассуждениях Цинберга (Zinberg 1975), все же приходится поставить едва ли не еретический вопрос: правомерно ли вооб­ ще, учитывая значительное распространение наркомании, особенно среди молоде­ жи, предполагать наличие склонной к наркотической зависимости преморбидной структуры личности? За этим вопросом стоит убеждение, что имеются случаи, в том числе и описанные Цинбергом, где приходится признать, что ни преморбидная структура личности, ни воздействие наркотика не достаточны для объяснения распа­ да личности в рамках развития наркомании. Разумеется, за этим скрывается также вопрос, в какой мере общее изменение стиля воспитания и социально-культурного Климата, например пассивное отношение к потреблению наркотиков, способствует распространению наркомании в обществе. С психоаналитической точки зрения 121

эти общественные изменения следует рассматривать не только в смысле внешнего поощрения наркомании, но и прежде всего в рамках вопроса о том, в какой мере об­ щество создает сохраняемые через родителей изменения в психической структуре индивида. Генри и Иела Лёвенфельд (Lowenfeld, Lowenfeld 1 9 7 0 ) показали значение поощряющего общества с точки зрения формирования Сверх-Я и психического здо­ ровья молодых людей. Симптоматику многих нынешних молодых пациентов, стра­ дающих, если говорить в целом, «синдромом неудовлетворенности культурой», ко­ торый проявляется в недовольстве, внутреннем напряжении, ненависти к себе депрессивном настроении, разочаровании в жизни, чувстве пустоты и неспособнос­ ти любить (см. статью А. Грина в т. I), они объясняют изменением конфигурации Сверх-Я, а именно тем, что вытеснение главным образом затрагивает теперь не Оно, а Сверх-Я. Подобное психическое развитие они рассматривают как важную причи­ ну того, что молодые люди начинают искать счастья в употреблении наркотиков. По­ такание родителей и гиперидентификация ребенка с влечениями создают климат, способствующий развитию наркомании. Вурмсер (Wurmser 1 9 7 3 ) указал на связь между детской пассивно-рецептивной «телеманией» и употреблением галлюцино­ генов, сравнив функцию последних с «внутренним телевидением». Подобные рассуждения не могли не повлиять на психоаналитическое понима­ ние нозологии наркомании.

ДЕЙСТВИЕ НАРКОТИКА И ВОЗМОЖНОСТЬ «ΦΑΡΜΑ КОП С ИХО АНАЛИЗА»

Психоаналитические представления о действии наркотиков колеблются между двумя крайними точками зрения, которые можно охарактеризовать следующими цитатами. Еще в 1 9 2 5 году Шильдер сформулировал: «Всякое психическое воздейст­ вие яда должно быть специфическим. Величайшая задача, которую необходимо ре­ шить в будущем, состоит в том, чтобы установить, какую систему поражает каждый из ядов. Возможно, результат, которого Крепелин ждал от экспериментального анали­ за фармакологических средств, будет достигнут с помощью «фармакопеихоанализа» (Schilder 1 9 2 5 , 1 9 5 ) . Совершенно иного мнения придерживался Гловер: «Сегодня, по­ жалуй, уже нет сомнения в том, что фармакотоксическое воздействие наркотичес­ ких средств не играет такой специфической роли, какую ему приписывают в непси­ хологических кругах» (Glover 1 9 3 3 , 1 8 8 ) . Этот спор не случаен, поскольку он непосредственно связан с определением воз­ действия и соответствующими подходами. Существует необходимость провести раз­ граничение между психологическим и фармакологическим воздействием вещества, но именно в этом и заключена вся сложность (Yorke 1970). Действие каждого нарко­ тика определяется как психодинамическим значением, так и фармакологическим эф­ фектом (Wieder, Kaplan 1 9 6 9 ) . Следующая связанная с этим проблема заключается в том, что, как известно из фармакологии и, в частности, психофармакологии, а с пси­ хоаналитических позиций было отмечено Фрошем (Frosch 1970), употребление одно­ го и того же средства одним и тем же человеком может вызвать совершенно разную реакцию в зависимости от дозировки, способа применения, окружения, а также пси­ хической и физической исходной ситуации, Каждый из нас по собственному опыту зна­ ет, что реакция на алкоголь в разное время может быть самой разной. Соответствен­ но, с точки зрения психоаналитической фармакологии следует поставить четыре вопроса как действуют наркотические вещества на психический аппарат в целом и ка­ кие специфические различия существуют между отдельными веществами? Следующий вопрос: какое значение имеет наркотик для конкретного индивида? И, наконец; ка-

122

асоса роль наркотика в специфической ситуации, в которой его принимают? Психо­ аналитические представления о воздействии наркотика на психический аппарат на­ водятся пока еще в стадии разработки, но и медицинская фармакология тоже мало что может с уверенностью сказать об органическом субстрате этого воздействия, основан­ ного на химических изменениях мозга. Помимо Радо, предложившего общий подход, I пониманию воздействия психоактивных веществ пытались приблизиться также фросс (Gross 1 9 3 5 ) и Мерло (Meerloo 1 9 5 2 ) . Гросс при этом подчеркивает, что токси­ ческое вещество, по его мнению, не создает ничего нового и воздействует на психичес­ кий аппарат лишь постольку, поскольку мобилизует или сдерживает психические энерши, которые уже действуют в этом аппарате, а именно путем превращения или перемещения либидо, причем основное воздействие оказывается на первичный про­ цесс Исходя из того, что нового притока энергии не происходит, а потому аппарат, жтощаясь, функционирует по тем же принципам, автор объясняет и снижение дейст­ вия наркотика по мере привыкания к нему, на что ранее указывал Радо, проводя ана­ логию между «страхом осечки» и импотенцией. Наркотические вещества воздействуют на все три психические инстанции. В сфере Оно мобилизуются импульсы влечений вплоть до регрессии к ранним парциальным влечениям и расслоения влечений. В результате появляется возможность их выраже­ ния и прорыва, причем не только вовне, но и пут^м вторжения первично-процессу­ ального мышления и архаических фантазий в Я. функции Я (интеллектуальный конт­ роль, мышление, восприятие, память, сила воли, критическая способность, проверка реальности и др.) подвергаются позитивному или негативному изменению, причем особое значение придается общему ослаблению структуры Я и изменению ясности сознания. В связи с изменением сознания притупляется и лишается силы Сверх-Я. Существует даже выражение, что Сверх-Я — «это растворимая в алкоголе часть души» (Fenichel 1 9 4 5 ) . При этом речь идет не столько об устранении моральных ограниче­ ний, сколько о снижении или устранении критического сознательного самовосприя­ тия. Кроме того, как было установлено еще Фрейдом, прекращается процесс сублима­ ции. Является ли это воздействие на Сверх-Я непосредственным или, как считает Щинберг, оно опосредовано расстройством сознания и выключением внешних раздра­ жителей, вопрос остается открытым, тем более что функция Сверх-Я, согласно Рапанорту (Rapaport 1958), особенно зависит от постоянных внешних стимулов. Как бы то ни было, воздействие наркотиков на ту или иную психическую инстан­ цию нельзя рассматривать изолированно; его Можно понять, лишь исходя из одно­ временного взаимодействия изменений в различных функциональных сферах, в част­ ности активации импульсов Оно при одновременном устранении торможения «•реакций совести. В любом случае под действием наркотика изменяется отношение Чйловека к миру объектов: либо позитивно, из-за повышения активности или расши­ рения сознания, либо негативно, вследствие ухода от мира в бесплодную жизнь в фан­ тазии вплоть до состояния расстройства сознания и распада личности. В отличие от прежних воззрений в последнее время психоаналитики склоняют­ с я к тому, что человек не употребляет тот или иной наркотик случайно и не м о ж е т свободно заменять один наркотик другим. Напротив, выбор наркотика тесно связан е патоди нами кой личности индивида, а его специфическое воздействие подводит «.пониманию того, почему вообще его употребляют (Wieder, Kaplan 1969). Выбира­ ется всегда тот наркотик, который наилучшим образом подкрепляет прежни&попыт*βι разрешения конфликтов. Таким образом, специфический наркотик способствует .особому, регрессивному способу решения конфликта, и именно поэтому его прини­ мают (Frosch 1970). Смене наркотика всегда соответствует также и изменение внут­ ренней психодинамической констелляции. Во время первого приема наркотика или *ри переходе от знакомства с наркотиком к постоянному его употреблению наряду

123

с общей жаждой впечатлений, неудовлетворенностью, стремлением к переменам, желанием попробовать, «наркотической зависимостью», особой ситуацией совраще­ ния непосредственным поводом часто оказывается «нарциссический кризис» (Wurmser 1 9 7 3 ) . Прием наркотика в зависимости от конкретного средства вызыва­ ет специфические изменения личности (Wieder, Kaplan 1 9 6 9 ) . При этом идеи о фа­ зовой специфичности воздействия наркотиков детально еще не проработаны; осо­ бенно это касается сферы нарциссизма, Поэтому представляется совершенно преждевременным — как бы это ни было интересно — соотносить специфическое воздействие наркотиков с отдельными фазами развития великой Самости по Кохуту (Kohut 1 9 7 1 а ) , как это делает Хаас (Haas 1 9 7 4 ) . Психоаналитическое знание об отдельных наркотиках находится пока на на­ чальной стадии. Современные авторы-психоаналитики (Фрош, Хаас, фом Шайдт, Видер и Каплан, Вурмсер) описывают действие отдельных наркотиков чересчур схе­ матично. Их описания в целом совпадают, хотя имеются некоторые различия в рас­ становке акцентов. Отдельные группы психоактивных веществ всегда вызывают специфические изменения Я, например насыщение, слияние или активацию. Здесь мы имеем возможность представить лишь краткий обзор видов воздействия отдель­ ных средств. Начнем с алкоголя. Воздействие ни одного другого вещества не изучено столь хо­ рошо. Алкоголь прежде всего оказывает описанное еще Радо успокаивающее и растор­ маживающее воздействие и вызывает приятное состояние, причем за состоянием воз­ буждения следует торможение и опьянение вплоть до ступора. Растормаживающее влияние алкоголя интрапсихически проявляется в снижении порога раздражения и возможности отвода и выражения конфликтов, особенно агрессивного характера. Обостряется внешнее и внутреннее восприятие, человек становится гиперактивным и разговорчивым, находится под впечатлением от глубины собственных мыслей и по­ ступков; изменяются чувство времени и схема тела, становятся отчетливыми сексуаль­ ные чувства наряду с враждебными. При этом из-за сниженной самокритики реаль­ ные достижения отнюдь не соответствуют воображаемым Не следует также забывать и о непосредственном сильном оральном удовлетворении, которое доставляет алкоголь, и о чувстве насыщения. Наркотики и анальгетики, включая барбитураты, значительно повышают бо­ левой порог и при этом избавляют от чувств страха, гнева, стыда, неудовлетворен­ ности, неполноценности. Кроме того, преодолевается чувство одиночества и возни­ к а е т с т р е м л е н и е к симбиотической связи с заботливой сильной личностью. Это искусственно достигаемое состояние, с одной стороны, тесно связано с описан­ ными Малер (Mahier 1 9 6 8 ) симбиотическими состояниями раннего детства, с дру­ гой стороны — с описанными Левином (Lewin 1 9 7 1 ) состояниями мании и сна, где речь идет о слиянии с кормящей материнской грудью, причем оба автора, по­ жалуй, описывают, в сущности, одно и то же. Опиаты вызывают эйфорию и особого рода сноподобные переживания. Фом Шайдт (vom Scheidt 1 9 7 3 ) описывал их как «открытую систему» в противополож­ ность обычному сну как «закрытой системе», поскольку в них еще долгое время мо­ гут восприниматься впечатления, поступающие от органов чувств и человек может вести себя в соответствии с этими иллюзорными или галлюцинаторными впечатле­ ниями, тогда как при настоящем сне доступ к моторике в значительной мере пере­ крыт. Еще сильнее, чем опиум, к ощущент-.'ю растворения личности, доходящего до чувства нирваны, приводит морфий, и еще более выраженным это чувство нир­ ваны является при употреблении героина Человек, употребляющий героин, очень бы­ стро попадает в «фармакотимическую зависимость», и тогда у него остается лишь один мотив — избежать мучительной ломки.

124

Наркотики типа каннабиса (гашиш, марихуана), с одной стороны, действуют по­ добно алкоголю, с другой стороны, имеют более тесную связь с галлюциногенами. Все эффекты каннабиса во многом зависят от индивидуальных и ситуативных момен­ тов. В первую очередь человек стремится к так называемому «пику», эйфорическому состоянию с интенсификацией восприятия. В меньших дозах каннабис скорее на­ поминает алкоголь (вызывает эйфорию), в больших дозах — ЛСД (галлюциноген). Часто наблюдаются зрительные галлюцинаторные переживания и интенсификация восприятия. Фом Шайдт не только описал опьянение как нарциссическую попытку самоисцеления (vom Scheidt 1 9 7 6 ) , но и показал также, что наркоман, так сказать, воспринимает отражение собственной Самости (ср. «зеркальный перенос» по Кохуту). Подытоживая, фом Шайдт говорит, что «наркоман нуждается в переживании опьянения, чтобы чувствовать себя живым, точнее говоря, чтобы обрести себя, уста­ новить контакт с теми основными слоями своей личности, которые придают ему чув­ ство осмысленного существования» (там же, 6 5 ) . Употребление галлюциногенов (особенно ЛСД и мескалина) приводит к более яр­ ким истинным галлюцинациям и состоянию опьянения, напоминающему пережива­ ния во сне. Вся психическая система вместе с приобретенными психическими струк­ турами распадается, уступая место архаическим способам восприятия, мышления, чувствования и поведения; при этом происходит значительная регрессия с оживлени­ ем архаических фантазий. Это состояние устраняет ощущение внутренней пустоты, от­ сутствия удовольствия и смысла и создает иллюзию примитивной великой Самости, которая полностью отличается от обычной позиции разочарования. Так создаются мнимые идеалы и ценности, тогда как речь идет лишь о состоянии пассивного воспри­ ятия, наводненном бессознательным. При этом изменяется восприятие, настроение, ощущение времени и чувство себя. Границы Я и мир объектов растворяются друг в дру­ ге вплоть до переживания слияния с желанным объектом, причем в крайних случаях дело доходит до процесса символического слияния, описанного Малер (Mahler 1 9 6 8 ) в отношении раннего детства. Важной чертой этого симбиоза является галлюцинатор­ ное и иллюзорное соматопсихическое слияние с матерью или репрезентантом мате­ ри, в частности иллюзия, что вновь, как в раннем детстве, исчезают границы двух раз­ деленных объектов, чтобы вновь обрести симбиотического партнера из раннего детства Иногда Я также переполняется бессознательными страхами (так называемый horrortrip). Если после таких массивных негативных переживаний вновь принимаются гал­ люциногены, то это доказывает, что в рамках патодинамики легче перенести тревогу, нежели депрессивное одиночество. Стимуляторы амфетаминного типа устраняют чув­ ства пустоты и безрадостности, снимая внутреннее торможение и давая ощущение активного и агрессивного совладания с миром. Прежняя депрессивность сменяется ощущением приятного оживления. Кокаин по своему воздействию располагается между амфетамином и галлюци­ ногенами. С одной стороны, он устраняет сдерживание влечений, как агрессивных, так и сексуальных, и вызывает легкие галлюцинации в различных сферах восприя­ тия, включая телесные галлюцинации; психическая притягательность кокаина наряду с эйфорическим опьянением, по-видимому, заключается прежде всего в чувстве уси­ ления витальности. Однако именно при употреблении кокаина особенно часто воз­ никают противоположные им переживания тревоги. В рамках данной статьи нет возможности рассмотреть отдельные психофарма­ цевтические средства типа транквилизаторов, нейролептиков и тимолептиков, пси­ хоактивное воздействие которых имеет разную силу и которые при определенных обстоятельствах также создают зависимость или могут использоваться вместо нар­ котиков. В какой мере наркотики, расшатывая психическую структуру, восстанав­ ливая связь с бессознательным и вызывая регрессию, действительно раскрепощают

125

творческие возможности человека и благодаря расширению сознания способствуют развитию личности, — этот вопрос больше обсуждается среди неспециалистов, не­ жели в науке. Разумеется, подобные процессы развития встречаются редко. Как пра­ вило, поврежденное и пассивное Я оказывается настолько наводненным архаичес­ кими с о д е р ж а н и я м и Оно, что ни о какой интеграции не м о ж е т быть и речи. Как известно, вне психоанализа ЛСД используется для того, чтобы в обход защитных механизмов Я как м о ж н о быстрее подобраться к бессознательным содержаниям. С психоаналитической точки зрения этот метод представляется более чем спорным, ибо в рамках психоаналитического процесса работа с сопротивлением неповрежден­ ной части Я является одним их важнейших факторов выздоровления. Нельзя также не учитывать психологический и социальный фактор алкоголя в нашей культуре и га­ шиша — в восточной. Что касается других наркотиков, то опасность в любом случае превосходит их позитивные свойства. По настоящему полное описание психической функции и психодинамического значения каждого отдельного средства является важнейшей задачей междисциплинар­ ного психоаналитического, фармакологического и медицинского исследования. К со­ жалению, до сих пор медицинское исследование было скорее направлено на описание острой и хронической интоксикации, абстинентного синдрома и его медикаментоз­ ного лечения, нежели на подлинное психодинамическое понимание роли каждого средства. Психоаналитическое исследование только вступает в пределы этой области.

АСПЕКТЫ СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ТЕРАПИИ

То, что лечение наркомании сегодня уже невозможно без психотерапии, несом­ ненно, во многом является заслугой психоанализа. Т е м не менее расхождение меж­ ду теорией и практикой остается весьма существенным (Chafetz 1974). Нельзя от­ рицать, что большие ожидания и первоначальный терапевтический оптимизм раннего психоанализа в отношении терапии наркоманов не оправдались. Это все же не исключает возможности лечения отдельных наркоманов с помощью психоанализа Однако для многих наркоманов, особенно в случае запущенной наркомании, психо­ анализ, по крайней мере в форме долговременной и регулярной терапии, неприго­ ден, а именно из-за того, что пациент не способен выносить возникающую в процессе психоанализа фрустрацию. К этой ситуации, несомненно, относится суждение Лиментани (Limentani 1968): «Психоаналитики внесли большой вклад в понимание психопатологии наркотичес­ кой зависимости. Однако они с большой неохотой принимаются за ее лечение, при­ чем не только потому, что часто оказываются разочарованными, но и потому, что по­ нимают: они не в силах предвидеть все связанные с такими случаями социальные последствия и осложнения. С другой стороны, психиатры-неаналитики не распола­ гают огромным запасом времени, необходимым для лечения тяжелых интрапсихи­ ческих расстройств пациентов, и поэтому сосредоточиваются на общей терапии. Таким образом, можно сказать, что пациенты с наркотической зависимостью не по­ лучают помощи ни от психиатров, ни от психоаналитиков, и легко понять, что ослож­ нения, возникающие при переносе и контрпереносе, лишь усиливают психопатоло­ гию, которая нередко прослеживается вплоть до раннедетских переживаний утраты и чрезмерной потребности в зависимости. Кроме того, ни в коем случае мы не дол­ жны упускать из виду тот факт, что физиологическое и психологическое воздействие наркотиков редко бывает известно полностью. К тому же не следует забывать, что при лечении лиц, страдающих наркотической зависимостью, мы с самого начала находим-

126

ся в невыгодном положении, поскольку даже самый опытный психоаналитик не мо­ жет, хотя бы на короткое время, сравниться по силе с успокаивающей тревогу ма­ рихуаной» (vom Scheidt 1972, 3 8 - 3 9 ) . Если психоаналитическое лечение все же проводится, вновь возникает старый спор, в котором в пользу позиции каждой из сторон можно привести высказывания целого списка авторов: во-первых, нужны ли какие-нибудь модификации и, во-вторых, есть ли от них какой-нибудь прок? В любом случае здесь остаются теоретические и прак­ тические проблемы. В принципе речь идет о переносе мер, усиливающих и укрепля­ ющих Я. При выраженной зависимости стационарное лечение, как правило, является неизбежным. В качестве аналитической терапии оно имеет смысл только тогда, когда проводится в клинической среде, организованной по соответствующим психоанали­ тическим правилам. Принципы такого лечения изложил в своей классической работе «Психоаналитическое лечение в клинике» Зиммель (Simmel 1928). В ней он предвос­ хитил идеи, к которым в аспекте терапевтического сообщества обращаются и поны­ не. Также и другие авторы занимались проблемой стационарного лечения (Knight 1938, Meerloo 1952, Weijl 1944, de Mijolla, Shentoub 1973). Здесь мы обнаруживаем суще­ ственные расхождения даже в принципиальных вопросах, например: следует ли с точки зрения техники терапии занимать, по отношению к злоупотреблению алкоголем по­ зицию терпимости (Найт) или строгого запрета (Мерло)? В целом можно сказать, что при лечении наркоманов необходимо учитывать глу­ бину их расстройства, нарциссическую уязвимость с низкой толерантностью к фру­ страции, а также считаться с постоянной возможностью рецидивов и даже угрозой прерывания лечения. Поэтому внешние и внутренние нагрузки, в том числе исходя­ щие от терапевта, должны дозироваться с крайней осторожностью и применяться своевременно. Цели — укрепления Я — можно достичь только в том случае, если па­ циенту удается развить позитивный перенос, причем нельзя избежать того, что ка­ кое-то время терапевт сам будет выступать в качестве «наркотика». Т е м самым он получает возможность интроецироватьсг; в качестве «доброго объекта». Чтобы до­ биться этого, зачастую нельзя обойтись перед аналитическим лечением без подгото­ вительной стадии, где терапевт выступает, с одной стороны, скорее как помощник в преодолении аффектов, с другой — как помощник в обращении с внешней реаль­ ностью. Важной целью лечения является понимание регрессивных аффектов и ре­ грессивных объектных отношений. Регрессии же к магическому мышлению способ­ ствуют амбивалентность, страх агрессии и необходимость жесткой инкапсуляции репрезентантов объектов. Сложность контрпереноса обусловлена главным образом агрессией, порождаемой бесконечными и ненасытными оральными фантазиями, и терапевт подвергается постоянной опасности дать слишком много или слишком мало. Пациент должен отказаться от своей магической веры, что токсические объекты являются самыми надежными. Но это возможно лишь при понимании их функции и связанных с ними фантазий, и только тогда направленные на наркотики импуль­ сы удается обратить в позитивную сферу. Из-за глубокого расстройства объектных репрезентаций все наркоманы реагируют на смену терапевта или на прерывание лечения (например, в связи с отпуском) необычайно болезненно, поэтому т а к ж е и в рамках психоанализа или аналитически ориентированной терапии всегда долж­ ны быть врачи для срочной подмены. После внимательного рассмотрения этих основных пунктов не остается сомнения в том, что для многих наркоманов психоаналитически направленная беседа, психо­ аналитическая фокальная терапия или психоаналитическая психотерапия имеют решающее терапевтическое значение, поскольку психоанализ поныне остается един­ ственной формой терапии, где действительно пытаются проработать глубокие регрес­ сивные конфликты Как известно, в настоящее время все чаще используется также

127

психоаналитически ориентированная групповая терапия. Ее эффективность, помимо прочего, зависит оттого, удастся ли наряду с отдельными интеракциями проработать глубинные регрессивные желания и проблемы, связанные с терапевтом и группой. Психоаналитическая теория в каждом случае позволяет исследовать существую­ щие терапевтические подходы с точки зрения их психодинамически воздействующих факторов, обосновать их с научных позиций, критически оценить и, кроме того, вы­ явить некоторые ошибки. Так, удовлетворение, к которому стремится наркоман, в ко­ нечном счете оказывается неосуществимым, из-за чего, в сущности, он остается неудов­ летворенным и в рамках терапии. Отчаянное стремление к этому удовлетворению становится источником чрезмерных требований к человеку, занимающемуся лечени­ ем наркомана. Именно у наркомана — это следует еще раз подчеркнуть особо — глав­ ная проблема заключается в том, что человек, не имеющий аналитического образова­ ния и пытающийся ему помочь, в форме контрпереноса оказывается вовлечен в его проблематику. Ему проективно навязывается либо роль родителей, которые должны испытывать вину, и тогда он сам начинает отчаянно искать помощи, либо роль роди­ телей, резко отвергающих несоразмерные требования. Отчасти этим объясняются и различные терапевтические стили в разных клиниках и у отдельных врачей, а также разные стили внутри одного лечебного учреждения: стиль невмешательства, с одной стороны, и строгая регламентация — с другой. Еще одна опасность заключается в том, что терапевт — особенно это типично для лечения молодых наркоманов — сознатель­ но или бессознательно идентифицируется с установкой протеста у пациента и тем самым с аналитической точки зрения вовлекается в процесс проективной идентифи­ кации. При этом оба, терапевт и пациент, могут оказаться вовлечены в процесс симбиотического слияния, который удовлетворяет бессознательные инфантильные жела­ ния, но не приводит к прогрессивному терапевтическому развитию патодинамики. В такого рода крайних случаях индивидуальная зрелость подменяется общим полити­ ческим сознанием и активностью. На примере анонимных алкоголиков Зиммель (Simmel 1 9 4 8 ) попытался добиться терапевтического успеха на основе внутреннего со­ общества, в котором алкоголь табуирован и где создается новая религия в значении нового Я-идеала — в этом смысле анонимные алкоголики представляют собой защит­ 2 ное эрзац-образование . Негативным примером игнорирования психоаналитических знаний является так называемая метадонная терапия или «метадонная иллюзия». Эта так называемая те­ рапия означает не что иное, как попытку безо всякого стремления к целостному по­ ниманию и учета патодинамики попросту заменить один наркотик другим, который бы сделал больного более дееспособным, однако ценой того, что человек привыкает к новому средству, будь то метадон или голамидон, от которого, как показывает опыт, практически нельзя отвыкнуть. По существу, такая терапия есть не что иное, как ма­ гическое представление о том, что «плохой» наркотик можно заменить «хорошим» (Lermard et al. 1 9 7 2 ) . Любая терапия должна исходить из того, что пациент с помощью работы печа­ ли должен быть возвращен в реальный мир, каким бы несовершенным он ни казал­ ся. Его претензии к прошлому могут быть вполне оправданными и иногда даже под­ крепляться. Т е м не менее во взрослой жизни невозможно полное возмещение потребностей раннедетской фазы. Настоящее и зрелое удовлетворение должно воз­ никать из активной позиции по отношению к миру и проблемам прошлого. Одна­ ко эта цель из-за слабости и дефектов Я, о которых говорилось выше, очень часто ста­ новится осуществимой только благодаря подкрепляющей Я и приспосабливающей к реальности терапии. Одновременно речь идет также о том, чтобы постепенно по­ высить толерантность к фрустрации. Как бы этого ни хотелось, установить здесь обя­ зательные для всех правила невозможно. 128

Т е м не менее из психоаналитического опыта с необходимостью следует важное заключение: поскольку наркомания является лишь последним звеном в нарушенном детском развитии, вся патодинамика наркомании является прежде всего патологи­ ей развития (Glover 1 9 3 2 ) . Следовательно, к лечению следует приступать как мож­ но скорее, самое позднее — при первых же признаках тенденции к наркомании.

ПРИМЕЧАНИЯ

1

Первичная терапия также занимается глу­ бинными регрессивными слоями. Этот метод предостапляет наркоману зачастую первую в его жизни возможность столкнуться с данным сло­ ем собственной личности. Однако такому ме­ тоду недостает проработки конфликта в этой сфере. 1

Наиболее эффективный в настоящее время метод лечения наркомании состоит из трех фаз. В первой фазе пациенту еще разрешается прием наркотика. Его только мотивируют подвергнуть­ ся лечению. Во второй фазе следует принудитель­ ное воздержание. Затем наркоман поступает в один из новых социально-психиатрических цен­ тров реабилитации, которые организованы для

наркоманов на иных принципах, нежели для ал­ коголиков. Здесь происходит лечение путем созда­ ния терапевтического сообщества, посредством первичной терапии и тренинга креативности с учетом изложенных выше психоаналитических представлений. В третьей фазе пациент возвраща­ ется в социум, живя в руководимом терапевтом коллективе. В настоящее время психоанализ час­ то оказывается и возможным, и необходимым. Однако пока еще не хватает квалифицированно­ го персонала. До сих пор такие заведения созда­ ются лишь благотворительными организациями и церковью, а добровольные помощники долж­ ны самостоятельно заботиться о своем дополни­ тельном образовании.

ЛИТЕРАТУРА

ABRAHAM, К.: Die psychologischen Bezienungen zwi­ schen Sexualität und Alkoholismus. Z. Sexualwiss., 8,1908,449-458. In: Klinische Beiträge zur Psychoanalyse. Wien: Int. Psyche-Anal. V. 1921,36-44

BLEULER, Ε.: Alkohol und Neurosen. Jb. psychoanal, psychopathol. Forsch., 3, 1911, 848-852 BRILL, Α . Α.: Tobacco and the individual. Int.J. PsychoAnal., 3, 1922, 430-444

AMMON, S.: Bewußtseinserweiternde oder bewußt-

BROMBERC;, W.T Marijuana-thirty-five years later. Am.

seinszerstörende Drogen. Dynamische Psychiatrie,

J.Psychiac, 125, 1968, 391-393

4, 1971, Sonderheft 1,4-22

BROMBERG, W . , SCHILDER, P.: Psychological consi­

BAUS, G. U.: The Use of Psychotomimetic and Related

derations in alcoholic hallucinations: castration and

Consciousness-Altering Drugs. In: S. Arieti (ed.):

dismembering motives. Int. J. Psycho-Anal., 14,

American Handbook of Psychiatry. New York:

1933, 206-224

Basic Books 1974, 404-448

BRON.B.: Identitätskrise und Drogenabusus bei Jugend-

BENEDHK, T.: Dominant ideas and their relation to morbid cravings. Int. J. Psycho-Anal., 17, 1936, 40-56 Towards the biology of the depressive constellation. J. Am. psychoanal. Ass., 5, 1956, 389-427

lichen. Zschr. Psychosomat. Mediz. u. Psychoanal., 21, 1975, 129-149 CALEF, V.: Alcoholism and ornithophobia in women. Psychoanal. Q., 36, 1967, 584-587

BERGLER, Ε.: The psychological interrelations between alcoholism

and genital sexuality. J.

CARVER, Α . Ε.: Psychology of the alcoholist. Brit.

crim.

J.Med. Psychol., II, 1931,117

Psychopathol., 4, 1942, 1-13

CHAFETZ, M. E., HERZMAN, M., BERENSON, D.: Alcoholism: A positive View. In: S. Arieti (ed.): American Handbook of Psychiatry. New York: Basic Books 1974, 367-393

Psychopathology of compulsive smoking. Psychoanal. Q., 20, 1946, 297-321 BERMAN, L. Ε. Α . : The role of amphetamine in a case of hysteria. J. Am. Psychoanal. Ass., 20, 1972,325-340

CHATTERJI, Ν. N.: Drug Addiction. Samiksa, 7, 1953, 285-293

BIRSTEIN, J.: Ein psychologischer Beitrag zur Frage des Alkoholismus. Zbl. Psychoanal., 3,1913, 501-508. (Abstract: Psychoanal. Rev., 2,1915,465)

129

Drug Addiction and Psychosis. Samiksa, 17, 1963, 130-149

CHESSICK, R. D.: The -Pharmacogenic Orgasm- in the Drug Addict. Arch. Psychiat., 3,1960,545-556

FREUD, S.: Beitrag гиг Kenntnis der Cocawirkung (1885). G. W . I Bemerkungen zur Cocainsucht und Cocainfurcht (1887). G. W. I

CHORAS, P., STONE, Α . Α . : A strategy for the initial stage of psychotherapy with adolescents. Am.

Die Sexualität in der Ätiologie der Neurosen (1898). G.W.I

J . Psychotherapy, 23,1969, 65-77. CLARK, L. P.: A psychological study of some alcoholics.

Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905a). G. W. V

Psychoanal. Rev., 6, 1919, 268-295 COHEN, S.: The cyclic psychedelics. Am. J . Psychiat., 125,

Der Witz und seine Beziehung zum Unbewußten (1905b). G.W. VI

1968,393-394 COLE, J . Ο., KATZ, M. M.: The Psychotomimetic

Psychoanalytische Bemerkungen über einen autobio-

Drugs. J. Am. Med. Ass., 187,1964,75-761

graphisch beschriebenen Fall von Paranoia (Dementia

CONNERS, С . К., EISENBERG, L , BARCAI, Α . : Effect of Dextroamphetamine on Children. Arch. Gen.

paranoides) (1911), G.W. Vu! Zur Einführung des Narzißmus (1914). G. W. X

Psychiat., 17,1967,478-485

Metapsychologische Ergänzung zur Traumlehre (1916a). G. W. X

CORIAT, I.: Some Statistical results of the psychoanalytic treatment of the Psychoneuroses. Psychoanal. Rev., 6, 1919,268 CROWLEY, R M.: Psychoanalytic literature on drug addiction

Trauer und Melancholie (1916b). G. W. X Vorlesung zur Einführung in die Psychoanalyse (1917). G. W. XI

and alcoholism. Psychoanal. Rev., 26,1939,39-54

Jenseits des Lustprinzips (1920). G. W. XIII

DANIELS, G.: Turning points in the analysts of a case of

Uber einige Mechanismen bei Eifersucht, Para-

alcoholism. Psychoanal. Q., 2,1933,123-130

noia und Homosexualität (1922). G. W. ХШ

EISLER, M. J . : Pleasure in sleep and disturbed capacity for

Das Unbehagen an der Kultur (1930). G. W. XTV

sleep. Int. J. Psycho-Anal., 3,1922,30-42

Aus den Anfängen der Psychoanalyse. Briefe an

ERKSON, Ε. H-: (1950) Childhood and Society New York. Norton 1950. На нем. яз.; Kindheit und Gesellschaft. Stuttgart: Klett 1957 ESMAN, Α . : Drug Use by Adolescents: Some Valuative and Technical Implications. Psychoanal. Forum, 2,1967, 339-353 FEDERN, P.: Ego Psychology and the Psychoses. New York: Basic Books 1952. На нем. яз; Ich-Psychologie und die Psychosen. Bern, Stuttgart: Huber 1956 FENJCHEL, O.: The Psychoanalytic Theory of Neurosis. New York: Norton 1945. На нем. яз: Psychoanalyti­ sche Neurosenlehre, Bd. II. Ölten, Freiburg i. Br.: Walter 1975 FERENCZI, S.: Alkohol und Neurosen: Antwort auf eine Kritik des Herrn Prof. Dr. E . Bleuler. J b . psychoanal, psychopathol. Forsch., 3,1911, 853-857. Bausteine der Psychoanalyse. Bd. 1. Bern/Stuttgart: Huber/Kiett 1964,144-151 Uber die Rolle der Homosexualität in der Pathogenese der Paranoia. Jb. psychoanal, psychopathol. Forsch., 3, 1913. In: Bausteine der Psychoanalyse. Bd. 1. Bern/ Stuttgart: Huber/Klett 1964,120-144 FREEDMANN, D. X.: On the Use and Abuse of L. S. D. Arch. Gen. Psychiat., 18, 1968, 331-347 FREUD, Α . : Normality and Pathology in Childhood. London: Hogarth 1965. На нем. яз.- Wege und Irr­ wege in der Kinderentwicklung. Bern/Stuttgart: Huber/Klett 1968 FREUD, Α . , NAGERA, H., FREUD, W. E.: Metapsychological assessment of the adult personality: the adult profile. Psychoanal. Study Child, 20,1965

Wilhelm Fließ. Abhandlungen und Notizen aus den Jahren 1887-1902. Frankfurt/M.: Fischer 1950 FROSCH, W. Α . : Psychoanalytic Evaluation of Addiction and Habituation. J. Am. Psychoanal. Ass., 18, 1970, 209-218 GLATT, M. M.: A Guide to Addiction and its Treatment. Lancaster: M.T.P. 1974 GLOVER, E.: The aetiology of alcoholism. Proc. R. Soc. Med., 21,1928, 45-50 On the Aetiology of Drug-Addiction. Int, J. PsychoAnal., 13,1932, 298-328. На нем. яз. (сокр.): Zur Ätiologie der Sucht. Int. Zschr. Psychoanal., 17,1933, 170-197 Psycho-Analysis. London: Staples Press 1949 The Birth of the Ego. London: Allen & Unwin 1968 GROSS, Α.: The psychic effects of toxic and toxoid substances. Int. J. Psycho-Anal., 16,1935,425-438 GUARNER: Psychodynamîc Aspects of Drug Experience. Brit. J.Med. Psychol., 39,1966,157-162 GUILLEMAUT, J.: Une psychanalyse d'alcoolique ( Χ Χ Χ Π . Congrès des Psychanalystes de Langues romanes, Brussel 20-22.5.1972). Revue de Psychanalyse, 5-6,1972 HAAS, E.: Selbstheilung durch Drogen. Frankfurt/M.: Fischer 1974 FIARTMANN, D.: A Study of Drug-Taking Adolescents. Psychoanal. Study Child, 24,1969,384-397 HARTMANN, H.: Kokainismus und Homosexualität. Ζ. Ges. Neurol. Psychiat., 95,1925, 79-94

130

HENSELER, H . : Narzißtische Krisen. Zur Psychodynamik des Selbstmords. Hamburg: rororo-TB 1974

KNIGHT, R. P.: The dynamics and treatment of chronic alcohol addiction. Bull. Menninger Clin, I, 1937a, 233-250

HERHA,].; Erfahrung mit Haschisch. Med. Diss. F. U. Berlin 1973

The psychodynamics of chronic alcoholism. J. nerv.

HIGCINS, J . W.: Psychodynamics in the excessive drinking of alcohol. Arch. Neurol. Psychiatr., 69, 1953,713-721

The psychoanalytic treatment in a sanatorium of

HILLER, Ε.: Some remarks on tobacco. Int. J . PsychoAnal., 3,1922, 475-480

KOHUT, Н.: Forms and Transformations of Narcissism.

JACOBSEN, E.: The Clinical Pharmacology of Halluci­ nogens. Clin. Pharmacol. Ther, 4, 1963,480-503

Die psychoanalytische Behandlung narzißtischer

JACOBSON, Ε.: The Self and the Object world. New York: Int. Univ. Press 1964. На нем, яз: Das Selbst und die Welt der Objekte. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1973

The Analysis of the Self. New York: Int. Univ. Press

JELLIFFE, S. E.: The mentality of the alcoholic. Ν. Y. med.J., 105, 1917, 629-635

Introspektion, Empathie und Psychoanalyse. Psyche, 25,1971b,831-855

Alcohol in some of its social compensatory aspects.

KOLNAI, Α.: Die geistesgeschichtliche Bedeutung der Psychoanalyse. Int. Z. Psychoanal., 9,1923,345-356

ment. Dis., 86,1937b, 538-548 chronic addiction to alcohol. J. Am. Med. Ass., I l l , 1938,1443-1448 J. Am. Psychoanal. Ass., 14, 1966, 243-272 Persönlichkeitsstörungen. Psyche, 23,1969, 321-348 1971a. На нем. яз.: Narzißmus. Frankfurt M.: Suhrkamp 1973

N. Y. med. J „ 109, 1919a, 934-935 Alcoholism and the phantasy life in Tolstoi's «Réd-

KOSMAN, M. E., UNNA, K. R.: Effects of Chronic Ad­ ministration of the Amphetamines and other Stimulants on Behaviour. Clin. Pharmacol, Ther., 9,1968, 240-254

emption». N. Y. med. J . , 109,1919b, 92-97 JELMNEK, E. M.: The disease concept of Alcoholism. New Haven: Hillhouse Press 1960 JUUUSBURGER, О.: Beitrag zur Psychologie der sogenann­ ten Dipsomanie. Zbl. Psychoanal., 2,1912,551-557 Zur Psychologie des Alkoholismus. Zbl. Psycho­

KÄYSTAL, H.: The Study of Withdrawal from Narcotics as a Stata of Stress. Psych. Quart. Suppl., 36, 1961, 53-65 KRYSTAL, H., RASKIN, Η . Α . : Drug Dependence. De­ troit: Wayne State Univ. Press 1970

anal., 3,1913,1-16 Alkoholismus und Sexualität. Z. Sexualwiss., 2, 1916,357-366

KuiPER, P. C: Die seelischen Krankheiten des Men­ schen. Bern/Stuttgart: Huber/Klett 1968

KAPLAN, M. В . , M E Y E R O W T Z , J . Н.: Social and

LENNARD, H. L., EPSTEIN, L. J . , ROSENTHAL, M. S.: The

Psychological correlates of drug abuse. Soc. Sei. Med., 4,1970,203-225 KERNRERG, О. F.: Borderline Conditions and Pathologie*] Narcissism. New York: Jason Aronson 1975 KIELHOLZ, Α.: Einige Betrachtungen гиг psychoanaly­ tischen Auffassung des Alkoholismus (1923). (Ab­ stract: Int. Z. Psychoanal., 10, 1924, 115) Trunksucht und Psychoanalyse. Schweiz. Arch. Neurol. Psychiat., 16, 1925, 27-35 Analyseversuch bei Delirium tremens. Int. Z. Psy­ choanal., 12,1926,478-492 Seelische Hintergründe der Trunksucht. Die psychoanalyt. Bewegung, 2,1930, 139-153 Giftmord und Vergiftungswahn. Int. Z. Psychoanal., 17,1931, 85-98 Vom Rauchen und Trinken. Sonderabdruck aus Gesundheit und Wohlfahrt, 1955 KIELHOLZ, Р., ВАТТЕСАУ, R., LADEWIG, D.: Drogenab­

Methadone Illusion. Science, 176,1972, 881-884. Ha немяз.: J. Vom Scheidt (Hg.): Die Behandlung Dro­ genabhängiger. München: Nymphenburger 1974 LEVY, L.: The psychology of the effect produced by morphia. Int. J. Psycho-Anal., 6, 1925, 313-316 LEWIN, В.: The Psychoanalysis of Elation. Psychoanal. Q„ 1971 LIMENTANI, Α . : On Drug Dependence: Clinical Appraisals of the Predicaments of Habituation and Addiction to Drugs. Int. J. Psycho-Anal., 49,1968, 578-590. На нем. яз.: Drogenabhängigkeit-ein klinischer Bericht. In: J. vom Scheidt (Hg.): Drogenabhängigkeit. München: Nymphenburger 1972, 38-70 LORAND, S.: A survey of psychoanalytic literature on problems of alcohol: Bibliography. The Yearbook of Psychoanalysis 1,359-370. New York: Int. Univ. Press 1945

hängigkeiten. In: Psychiatrie der Gegenwart. Bd. II. Berlin: Springer 1972, 469-496

LOWENFELD, H. u. Y.: Die permissive Gesellschaft und das Uber-Ich. Psyche, 24,1970,706-720

KLEE, G. D.: Lysergic Diethylamide (LSD-25) and Ego Functions. Arch. Psychiat., 8,1963,474-481

LÜRSSEN, E-: Psychoanalytische Theorien über die Suchtstrukturen. Suchtgefahren, 20, 1974,145-151

131

MCGLOTHLIN, W . H., WEST, L . J.: The Marijuana Problem: An Overview. Am. J. Psychiat., 125, 1968, 307-318

RIGGAL, R.: Homosexuality and Alcoholism. Psychoanal. Rev„10, 1923 ROBBINS, В.: A Note on the Significance of Infantile Nutritional Disturbances in the Development of Alcoholism. Psychoanal. Review, 22,1935, 53

MAHLER, M. S.; On Human Symbiosis and the Vicissitudes of Individuations. New York: Int. Univ. Press 1968. На нем. asjSymbiose und Individuation. Bd. 1: Psychogen im frühen Kindesalter. Stuttgart: Klett 1972

ROSE, G. J . : Ein Fall von narzißtischer Identitätsstörung mit LSD-Psychose. Dynamische Psychiatrie, 4, 1971, Sonderheft 1, 116-127 ROSENFELD, Η . Α.: On Drug addiction. Int. J. PsychoAnal., 41, I960,467-475

MANNHEIM, J.: Notes on a case of drug addiction. Int. J. Psycho-Anal., 36, 1955, 166-173

The Psychopathology of drug addiction and alcoho­ lism: a critical review of the psycho-analytic literature. 1964. In: Psychotic States. London: Hogarth 1965

MARX, N.: Beiträge zur Psychologie der Kokainomanie. Z. Ges. Neurol. Psychiat., 80, 1923 (Abstract: Int. Z. Psychoanal., 9, 1923, 225-226) MATUSSEK, P.: Süchtige Fehlhaltung. In: V. E. Frankl, V. Ε. v. Gebsattel, J. H. Schultz (Hg.): Handbuch der Neurosenlehre und Psychotherapie. München:

SACHS, H.: Zur Genese der Perversionen. Int. Ζ. Psychoanal., 9,1923,172-178 {Abstract: Psychoanal. Rev., 16, 1929, 74)

Urban & Schwarzenberg 1959-1961

SAVITT, R. Α.: Extramural psychoanalytic treatment of a case of neurotic addiction. J. Am. Psychoanal. Ass., 2,1954, 494-502

MEERLOO, J . A. M.: Artificial ecstasy: a study of the psychosomatic aspects of drug addiction. J. nerv. ment. Dis., 115, 1952, 246-266

Psychoanalytic studies on addiction: ego structure in narcotic addiction. Psychoanal. Q., 32, 1963, 43-57

MENNTNGER, K.: Man against Himself. New York 1938. На нем. яз.: Seibstzerstorung. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1974 The Psychoanalytic Approach to Alcoholism. New York, Blue Book 7,1955, 30-50 D E MIJOLLA, Α., SHENTOUB, S. Α.: Pour une Psychanalyse de l'Alcoolisme. Paris: Payot 1973

VOM SCHEIDT, J.: Sigmund Freud und das Kokain. Psy­ che, 27,1973, 385-430 Der falsche Weg zum Selbst. Reihe «Geist und Psy­ che-, Bd. 2161. München: Kindler 1976 (Hg.): Drogenabhängigkeit. München: Nymphenburger 1972

NASH, H.: Psychologic Effects of Amphetamines and Barbiturates. J. nerv. ment. Dis., 134, 1962, 203-217

Die Behandlung Drogenabhängiger. München: Nymphenburger 1974

NYSWAN'DER, M.: Drug Addiction. In: S. Arieti (ed.): American Handbook of Psychiatry. New York: Basic Books 1974, 393-403

SCHILDER, P.: Entwurf zu einer Psychiatrie auf psychoanalytischer Grundlage. Wien: Int. PsychoAnal. V.1925

PFEFFER, A. Z.: Alcoholism. New York: Grüne &

JCHMIDBAUER, W., VOM SCHEIDT, J.: Handbuch der Rauschdrogen. München: Nymphenburger 1971

Stratton 1958

SCHUSDEK, Α.: Freud on Cocaine. Psychoanal. Q., 34, 1965, 406-412

RADFORD, P., WISEBERG, ST., YORKE, C.: A Study of -Main-Line» Heroin Addiction. Psychoanal. Study Child, 27, 1973, 156-180

SIMMEL, E.: Die psychoanalytische Behandlung in der

RADO, S.: The psychic effects of intoxicants: an attempt

Klinik. Int. Z. Psychoanal., 14,1928, 352-379

to evolve a psychoanalytical theory of morbid

Zum Problem von Zwang und Sucht. Вег. V. allg.

cravings. Int. J. Psycho-Anal., 7,1926, 396-413

ärztl. Kongreß f. Psychother., 1930,1123-1126

Die psychischen Wirkungen der Rauschgifte. Int.

Alcoholism and addiction. Psychoanal. Q., 17,1948,

Z. Psycho-Anal., 12, 1926, 540-556

6-31

Psychoanalysis of Pharmakothymia. Psa. Q., 2, SOLMS, H.: Psychodynamik des Alkoholismus. In: Psychiatrie der Gegenwart. Bd. 11/2, Berlin: Sprin. ger1972,389-406

1933, 1-23 Neurotic bondage: a general theory of the dependence on Narcotic drugs. In: P. H. Hoch, J. Zubin (eds.): Problems of Addiction and Habituation. New York: Griine & Stratton 1958

STEINBRECHER, W., SOLMS, H. (Hg,): Sucht und Mißbrauch. Stuttgart: Thieme 1975 SZASZ, T . S.; The Role of the Counterphobic mechanism in Addiction. J. Am. Psychoanal. Ass., 6,1958, 309-325

RAPAPORT, D-: The Theory of Ego Autonomy (1958). In: The Collected Papers of David Rapaport, Ed. Μ. Μ. Gill. New York: Basic Book's 1967,722-744 RICKMAN, J.: Alcoholism and psychoanalysis. Brit. J . of Inebriety, 23, 1925,66

132

TAUSK, V.: Zur Psychologie des alkoholischen Beschäftigungsdelirs. Int. Z. ärztl. Psychoanal., 3, 1915, 204-226

DE LA VEGA, S.: Die Heroin-Sucht: Ein Abwehrmechnismus. Dynamische Psychiatrie, 4, 1 9 7 1 , Sonderheit 1, 139-152

WORMSER, R . G.: Drogenkonsum und soziales Verhal­ ten bei Schülern. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2 1 1 6 . München: Kindler 1 9 7 3

WEIJL, S.: On the psychology of alcoholism, Psycho-

WULFF, M.: Uber einen interessanten oralen Symptomenkomplex und seine Beziehung zur Sucht. Int. Z . Psychoanal., 18, 1 9 3 2 , 2 8 1 - 3 0 2 (Abstract: Int.. J . Psycho-Anal., 14, 1 9 3 3 )

anal. Rev., 1 5 , 1 9 2 8 , 1 0 3 - 1 0 4 Theoretical and practical aspects of the psychoanalytic theory of problem drinkers. Q. J. Stud. Alcohol, 5 , 1 9 4 4 , 2 0 0 - 2 1 1 WEISS, E.: Der Vergiftungswahn im Lichte der Introjektions- und Projektionsvorgänge. Int. Z. Psychoanal., 12,1926, 466-477 WIEDER, H., KAPLAN, E. H..- Drug Use in Adolescents. Psychodynamic Meaning and Pharmacogenic Effect. Psychoanai. Study Child, 2 5 , 1 9 6 9 , 3 9 9 - 4 3 1 WiESER, ST.: Psychotherapie und Soziotherapie des Alkoholismus. In: Psychiatrie der Gegenwart. Bd. II, Berlin: Springer 1 9 7 5 4 3 3 - 4 6 8 WiKLER, Α.: Opiate Addiction. Springfield, Ш.: Tho­ mas 1953 WiNNicoTT, D. W . : Playing and Reality. London: Tavistock 1971

WURMSER, L.: Drug Abuse: Nemesis of Psychiatry. The American Scholar, 4 1 , 1 9 7 2 , 3 9 3 - 4 0 7 Psychosocial Aspects of Drug Abuse. Maryland State Medical Journal, July 1 9 7 3 Psychoanalytic Considerations of the Etiology of compulsive Drug Use. He опубликовано YORKE, C : A critical review of some psychoanalytic literature on drug addiction. Brit. J. Med. Psychol., 43,1970, 141-159 ZINBERG, N. E.: Addiction and Ego Function. Psychoanal. Study Child, 3 0 , 1 9 7 5 , 5 6 7 - 5 8 9 ZWERLING, J., ROSENBAUM, M.: Alcoholic Addiction and Personality. In: S. Arieti (ed.): American Handbook of Psychiatry. Bd. I. New York: Basic Books 1 9 5 9 , 5 2 3 - 6 4 4

ПСИХИЧЕСКОЕ

РАЗВИТИЕ МАЛЕНЬКОГО

РЕБЕНКА

С ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ Йохен Шторк

ВВЕДЕНИЕ Читателю станет более понятным особое значение, которое имеет для психоана­ лиза раннее детство, если напомнить, что краеугольным камнем психоаналитичес­ кой теории является бессознательное и его специфическая динамика; ибо основной чертой бессознательного является его связь с инфантильным — бессознательное и есть инфантильное (Freud, VII, 4 0 1 ) . Открыв бессознательное, Фрейд произвел ре­ волюцию в бытовавшем дотоле представлении о психической жизни, которое создали философия и классическая психология. Значение этого открытия, являющегося не ги­ потезой, а результатом систематических наблюдений, становится понятным, если вспомнить, что до Фрейда «сознательное» и «психическое» являлись синонимами (Freud, XIV, 57). Сознание считалось основной системой регуляции, которая, будучи не до конца развитой в детстве, достигает зрелости в юношеском возрасте и затем становится основой всех психических переживаний. Наряду с этой формальной организацией существует жизнь чувств, обладающая собственными законами и ру­ ководствующаяся принципами потребностей и страстей. Открытие Фрейда привело к полному перевороту в прежних категориях мыш­ ления и тем самым породило в людях глубокое сомнение в себе. Фрейд сумел пока­ зать, что основу всех душевных событий составляет бессознательное. Этим была по­ ставлена под вопрос сила разума и сознания. Наличие бессознательного делает для человека все настолько ненадежным, что он с трудом может это вынести. Он пе­ рестает быть хозяином в собственном доме и не может с помощью разума управлять своими чувствами и фантазиями (см. статью Г. Кнаппа в т. I). С бессознательным как совокупностью содержаний, не присутствующих в акту­ альном поле сознания, согласно Фрейду, тесно связана его динамика. Еще Жане го­ ворил — как и другие авторы до него, но в более последовательной форме — о бес­ сознательных явлениях психики, понимая, однако, под этим нечто статичное, вроде недостаточности психического синтеза и т.п. Для Фрейда, напротив, бессознательное становится понятным лишь благодаря конфликту противоборствующих душевных сил. Это обстоятельство ведет к противопоставлению таких инстанций и феноменов, как Оно и Я, сознательное и бессознательное, активность и пассивность, влечение и защита, катексис и контркатексис, первичный и вторичный процессы, и в конеч­ ном счете находит особое выражение в теории влечений ( с м статью П. Цизе в т. I), которая всегда оставалась у Фрейда дуалистической. В первой теории влечений он рас­ сматривает дуализм сексуальных влечений и влечений Я или влечений к самосохра-

134

нению. Позднее, в работе «По ту сторону принципа удовольствия» ( 1 9 2 0 ) , во второй теории влечений, он противопоставляет влечение к жизни и влечение к смерти. Только с признанием бессознательного в качестве динамического феномена в центр дискуссии попадает развитие ребенка. Психоанализ не м о ж е т сказать о взрослом ничего такого, что в конечном счете не затрагивало бы и ребенка. Во всех своих работах главную роль в психических конфликтах (см. статью Б. Ницшке в т. I) Фрейд отводит сексуальному влечению. Согласно его представлениям, в на­ чале жизни действуют парциальные влечения (например, оральное и анальное). Вна­ чале они функционируют независимо друг от друга, а затем стремятся к тому, чтобы объединиться под приматом генитальной организации. В соответствии с этой осно­ вополагающей концепцией Фрейд с 1 9 1 3 по 1 9 2 3 год разработал теорию развития ребенка, в которой это развитие предстает как последовательность форм организа­ ции либидо под приматом соответствующих эрогенных зон (оральной, анальной, ге­ нитальной), которые одновременно характеризуются преобладанием соответствую­ щих объектных отношений. В свою очередь эти зоны характеризуют определенную форму организации психической жизни. Как отмечают Лапланш и Понталис (Laplanche, Pontalis 1967, нем. изд., 2 9 3 ) , Фрейд еще не разработал единой теории стадий, которая с позиции объектных отношений в конечном счете охватывала бы развитие всей личности в единой генетической линии *; Со времен Фрейда психоанализ совершил многие новые открытия. Были созданы сложные модели первых лет жизни и детально разработаны представления о них. При этом во всех концепциях с несомненностью было подтверждено наличие бессо­ знательного и его значение, его динамика и его тесная связь с ранним детством Точно так же сохранили свое значение и выделенные Фрейдом фазы раннего детского раз­ вития, и поэтому мы должны будем их здесь рассмотреть в 1сачестве фундаментально­ го научного факта. Вместе с тем представления Фрейда во многом были дополнены и оспаривались с разных точек зрения. Кроме того, благодаря непосредственному на­ блюдению над детьми и раннему детскому анализу были разработаны дополнитель­ ные модели, на которых надо будет остановиться более подробно. Здесь следует указать на особенность, характерную для всех постфрейдовских концепций развития: на смещение интереса от эрогенных зон к объектным отноше­ ниям. В теории Фрейда понятие объектных отношений практически не использова­ лось. Фактически теория влечений ориентирована скорее на источник влечения, со­ матическую причину (эрогенную зону) и цель влечения, активность, к которой влечение побуждает, нежели на его объект. В работе «Влечения и их судьба» ( 1 9 1 5 ) Фрейд называет объект либидо «самой изменчивой составляющей либидо, связанной с ним не исконно, а лишь благодаря его пригодности приносить удовлетворения» (X, 215). Однако психоаналитическая теория постепенно отклонялась от метапсихологического исследования жизни влечений. Органический субстрат как источник, без сомнения, отступает на задний план. Средоточием психоаналитического рассмотре­ ния становится изучение объектных отношений (см. статьи Г.-.Яппе и X. Хензелера в т. I). В поисках собственно характеристик различных этапов развития исследова­ тели останавливаются в первую очередь на потребностях и лишениях, то есть на кон­ фликте между внутренними и внешними (парциальными) объектами. Рассмотрим вкратце план построения данной статьи, чтобы попытаться обозна­ чить ее рамки и показать ограничения, поскольку исчерпывающе обсудить в этих рам­ ках все работы на тему раннего детского развития сегодня уже невозможно. Это по­ зволит также рассмотреть метафизические основы и методологические предпосылки, которые привели к появлению порой взаимоисключающих положений. Первая часть статьи посвящена фрейдовской концепции раннего детского развития и ее модифи­ кациям у Абрахама и Эриксона. Методологический подход Фрейда к исследованию 135

внутреннего мира ребенка основан на опыте, который он приобрел при рассмотрении клинических случаев в психоаналитической ситуации. Реконструировать ранние фазы развития ему удалось главным образом благодаря открытию бессознательного, его ди­ намики и его тесной связи с ранним детством. Наиболее ценным инструментом в этой работе по реконструкции оказалось открытие феномена переноса, который благода­ ря реактивизации инфантильных переживаний в настоящий момент, стремлению заново повторить прежнюю ситуацию дает возможность исследовать примитивную жизнь детских фантазий. Особенно важными для реконструкции оказались также психологические и регрессивные процессы, такие, как точки фиксации болезненных состояний в догенитальной сфере. Задача Фрейда состояла не в том, чтобы описать от­ дельные ступени развития ребенка «извне» так, как они проявляются, а в том, чтобы понять вшутренние процессы, обусловливающие формы их проявления. Самый ранний период жизни ребенка, первый и второй годы, оставлен Фрейдом практически неисследованным. Чтобы суметь объяснить бессознательные желания и фантазии, прежде всего определяющие судьбу человека, психоаналитическое ис­ следование после Фрейда все более углубляется в инфантильное прошлое первых ме­ сяцев жизни и даже во внутриутробную жизнь. Это послужило поводом для обви­ нения психоанализа в том, что он ограничивает степень свободы человеческого поведения лишь первым временем после рождения и с этого момента рассматрива­ ет все только как проявление фатального навязчивого повторения. Поэтому остальные разделы статьи посвящены самому раннему детству. Здесь рассматриваются работы Рене А. Шпица, структуралистская, или генетическая, шко­ ла, вклад М. С. Малер, М. Кляйн и английской школы, в частности Винникотта, а так­ же представления о нарциссизме и ранних объектных отношениях в форме образов. У ж е давно сформировались два направления, два различных подхода к исследованию наиболее ранних фаз человеческого развития — с середины 20-х годов нашего сто­ летия английская школа, основанная М. КляЙн, и американская, или генетическая, школа психоанализа, которую с 40-х годов представляли Анна Фрейд, Гартманн, Лёвенштейн, Крис и Шпиц, а позднее также М. С. Малер. Многие годы две эти школы противостояли друг другу, подчас проявляя откры­ тую враждебность; не в последнюю очередь это было связано с тем, что они исходи­ ли из разных метапсихологических гипотез. Сегодня нам сложно проследить прин­ ципиальные различия, поскольку в обоих направлениях обнаруживается много 4 общего и по ряду пунктов они дополняют друг друга !"* В данной статье эта тема за­ трагивается лишь отчасти, поскольку на переднем плане должно стоять изложение различных концепций. Так называемая генетическая, или структуралистская, школа основывается на метапсихологическом подходе Гартманна (с 1939 года) и методологии непосредствен­ ного наблюдения, разрабатывавшейся с 1 9 4 5 года Анной Фрейд, Крисом, Шпицем, Лёвенштейном и другими. С трудами Гартманна связано важнейшее перенесение акцента со структур Оно на Я, смещение интереса от бессознательного к сознатель­ ной психической жизни и представление о сзободной от конфликтов сфере Я. Не­ посредственное наблюдение ориентируется на доступные наблюдению факты с це­ лью реконструировать те психические процессы, которые нельзя увидеть воочию. При этом важную роль играют требование объективизации и желание соотнести знания о психических событиях раннего детства с биологическими процессами со­ зревания. Сторонники этой школы единодушно считают, что в психической реаль­ ности может быть только то, что было воспринято раньше, или, выражаясь более кон­ кретно, процесс идентификации, структурирующий развитие ребенка, не м о ж е т произойти до тех пор, пока мозг ребенка не станет настолько зрелым, чтобы позво­ лить ему воспринимать мать в качестве реального объекта

136

Работы генетической школы с самого начала вступили в противоречие с труда­ ми М. Кляйн и представителей английской школы. Эта клиническая теория, кото­ рую Мелани Кляйн разрабатывала с 1 9 2 3 года, ориентируется в основном на выяв­ ление бессознательной динамики и на концепцию интрапсихического конфликта. В методике изучении раннего детства Мелани Кляйн придерживается раскрытия бес­ сознательных процессов, а не хронологической последовательности наблюдаемых фе­ номенов. По обоим пунктам она ссылается на Фрейда, расширяя описанное Фрей­ дом поле активности с помощью игровой техники, анализа детей в возрасте от двух лет и психоанализа психозов. Ее метапсихологические представления особенно обо­ гатили психоанализ концепцией бессознательных фантазий и внутренних объектов, а также существования с самого начала жизни страха уничтожения (Diatkine et al. 1972, 344 etc.).

ФРЕЙДОВСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ РАННЕГО ДЕТСКОГО РАЗВИТИЯ Наиболее полным изложением раннего детского развития, каким его видел Фрейд, остается опубликованная в 1 9 2 4 году работа Карла Абрахама «Попытка вос­ создания истории развития либидо на основе психоанализа психических рас­ стройств» (см. статью И. Кремериуса в т. I ) . Мы попытаемся проиллюстрировать эту теорию с помощью известной схемы Абрахама, в которой представлены стадии организации либидо и стадии развития объектной любви. Однако уже здесь нам при­ дется несколько забежать вперед, чтобы включить современные представления.

Первой стадией развития новорожденных Фрейд считает оральную фазу (см. ста­ тью Дж. Сандлера и К. Дэйра в т. I). Она включает в себя самый ранний и глубокий контакт между ребенком и матерью. Этот контакт состоит для ребенка в приятных переживаниях, связанных с эрогенной зоной рта и губ и приуроченных к моменту приема пищи. На уровне процесса обретения объекта связь с первичным объектом, матерью, характеризуется отношениями любви в процессе еды и поглощения пищи. Поэтому в данной фазе акцент ставится не только на удовольствии, переживаемом в эрогенной зоне, но и на модусе отношений при поглощении. По этой причине

137

Фрейд называет оральную организацию также каннибальской, поскольку целью яв­ ляется поглощение объекта, «прообраз того, что впоследствии будет играть столь важ­ ную психическую роль в виде идентификации» (Фрейд, V, 9 8 ) . С этого момента особую роль играет сосание (сосание пальца, сосательный реф­ лекс и т.д.). Вслед за жизненно важной функцией орального овладения этот процесс представляет собой первый шаг к автономии в форме аутоэротического пережива­ ния удовлетворения. В действительности мать не всегда может быть рядом и реаль­ но удовлетворять все потребности младенца. Отсутствие матери и ситуация фруст­ рации заставляют новорожденного пережить свою беспомощность (Freud, XIV, 2 0 0 ) , несовершенство человеческого бытия и моторное бессилие, сопровождающееся стра­ хами полного уничтожения. В качестве защиты от этих первых фрустраций, которые сами по себе представляют прообраз травматической ситуации, формируется аутоэротизм (см. статью Р. Адама в т. I). Вместе с аутоэротической активностью особую ценность на уровне психических событий в качестве изначального опыта приобре­ тает построение желаний и фантазий, позволяющих заменить реально удовлетворя­ ющий объект, то есть мать, в его отсутствие. Как известно, Фрейд впервые описал этот процесс исполнения желаний в знаменитой главе «О психологии процессов снови­ дения» в «Толковании сновидений» ( 1 9 0 0 ) и сравнил его с галлюцинациями ( I I / I I I , 5 7 0 — 5 7 2 ) . Однако это аутоэротическое, воображаемое переживание удовлетворения становится доступным только через внешнее содействие реальной матери при осознании ее младенцем и, вероятно, ощущении им ее всемогущества. Только бла­ годаря этому в конечном счете формируется способность к образованию желаний и фантазированию. Если же этот сложный процесс соединения матери и ребенка не происходит, ребенок постоянно колеблется между состояниями полного блажен­ ства, то есть удовлетворения своих оральных потребностей, и состоянием фрустра­ ции, сопровождающимся страхом смерти. В таком случае деятельность фантазии обречена на частичный или полный рас­ пад, устойчивое ощущение бытия не может развиться (Winnicott 1958, I 9 6 0 , 1 9 6 2 ) , а дезинтегрированные представления (М. Klein 1952, Winnicott 1 9 6 0 ) в конечном счете ведут к развитию психотических состояний или тяжелых психосоматических 2 заболеваний . Желание, удовлетворение и работа фантазии в человеческом переживании на­ всегда остаются связанными с переживанием приема пищи и этой первой формой отношений с матерью. Они всегда содержат также и поглощение, которое первона­ чально ограничено активностью рта, но чуть позднее распространяется на многие другие функции, такие, как дыхание, зрение, слух и т.д. Как отмечал еще Фрейд, по­ глощение объекта всегда содержит агрессивный компонент. Любое пополнение и со­ вершенствование с точки зрения бессознательного означает принятие и поглощение. Карл Абрахам ( 1 9 2 4 ) попытался уже на первой стадии развития выделить два типа отношений — оральный и каннибальский (то есть пассивный и активный). Он разде­ ляет оральную стадию на раннюю и позднюю. Если первая ступень доамбивалентна и основным в ней является сосание, то на второй ступени, совпадающей с появлени­ ем зубов, на передний план выступают кусание и проглатывание и, таким образом, агрессия по отношению к объекту. Она связана с фантазиями о частичном или полном поглощении матери и при проекции этих представлений — о поглощении и разру­ шении матерью. На этом основании Абрахам называет данную стадию также ораль­ но-каннибальской или орально-садистской. Уже здесь проявляется амбивалентность влечений: первичный объект, мать, одновременно и любим, и ненавистен (Bigras 1971). Еще в 1 9 1 5 году в работе «Влечения и их судьба» (X, 2 3 1 ) Фрейд четко сформу­ лировал: «Ненависть как отношение к объекту древнее любви, она возникает из пер­ воначального отвержения возбуждающего внешнего мира со стороны нарциссичес138

кого Я», а в 1 9 1 7 году он писал: «Эта страшная злость есть попросту самая ранняя, примитивная, инфантильная составляющая душевной жизни; мы можем обнаружить ее действие у ребенка, но отчасти мы не замечаем ее из-за ее небольших размеров, отчасти не принимаем всерьез, поскольку и не требуем особых этических высот от ре­ бенка» (XI, 2 1 5 ) . Развивая эти идеи и опираясь на открытия в области анализа детей и психоти­ ков, М. Кляйн (Klein 1 9 3 2 ) попыталась описать значение и кульминационный пункт инфантильного садизма в аспекте объектных отношений. По ее мнению, вся ораль­ ная стадия носит эротический характер. Ни на одном другом отрезке человеческой жизни не возникает более жестоких и разрушительных фантазий, чем в первые месяцы жизни. В дальнейшем мы более детально рассмотрим комплексность этих фантазий и роль, которую М. Кляйн приписывает каждой из них в паранойяльношизоидной позиции. В следующей за оральной фазой форме организации либидо и на следующем эта­ пе развития объектной любви примат гениальной зоны по-прежнему еще не уста­ новлен. Речь идет еще об одной до генитальной стадии, которая называется аналь­ но-садистской. Как следует из самого названия, она связана с господством анальной эрогенной зоны и, согласно Фрейду, приходится примерно на второй-четвертый год жизни (см. статью П. Хайманн в т. I). В этот период особое значение в психической жизни ребенка имеют пережива­ ние удовольствия, связанное с функцией опорожнения кишечника, и приучение к контролю над сфинктерами. Бессознательные фантазии связаны в первую очередь с процессами выталкивания и удержания, насильственным извлечением или препод­ несением и отказом от чего-то, что находится внутри и представляет часть телесно­ го Я. Формы выражения этих фантазий связаны с фекалиями и — при переносе — с их символическими значениями. В этой перспективе Фрейд устанавливает симво­ лическое равенство кал = подарок = деньги (X, 4 0 2 — 4 1 0 ) . Сюда же в качестве аналь­ ных черт характера он относит триаду: порядок, скупость, упрямство. По Фрейду, это является первой ступенью, на которой формируется полярность активности и пассивности, одна из основных пар противоположностей в психи­ ческой жизни. Она предшествует противопоставлениям генитальной стадии (фал­ лический/кастрированный и м у ж с к о е / ж е н с к о е ) и подготавливает их (V, 9 9 ) . Фрейд усматривает также тесную связь между активностью и садизмом, а также между пассивностью и анальной эротикой или мазохизмом. Если на поведенчес­ ком уровне садизм и мазохизм всегда м о ж н о четко разделить, то на уровне бессоз­ нательных фантазий они всегда присутствуют одновременно или сменяя друг дру­ га (см. статью Ж.-М. Алби и Ф. Паше в т. I ) . В своей известной работе Карл Абрахам предлагает (см. схему 1 ) также и на аналь­ ной стадии различать две противоположные формы организации и два способа обре­ тения объекта, которые выделяются благодаря процессам выталкивания и удержания. В первой фазе — на ранней анально-садистской стадии — анальная эротика связана с опорожнением, а садистское влечение — с уничтожением объекта Такое поведение по отношению к объекту является в дальнейшем амбивалентным и, согласно Абраха­ му, характеризуется парциальным влечением с поглощением. Во второй фазе — на поздней анально-садистской стадии — анальная эротика связана с удержанием, а садистское влечение направлено на овладение объектом. Согласно Абрахаму, достижение этой ступени означает решающий шаг в направле­ нии объектной любви, а именно доступ к парциальной любви. За оральной и анальной стадиями развития следует фаллическая. Она характери­ зуется объединением парциальных влечений под приматом генитальных органов и принадлежит к генитальной организации, охватывающей два периода фаллическую 139

фазу (или инфантильную генитальную организацию) и собственно генитальную орга­ низацию, которая достигается в пубертате (некоторые авторы употребляют термин «генитальная организация» для характеристики второго периода и причисляют фал­ лическую фазу к догенитальной организации). Фаллическая фаза располагается меж­ ду третьим и пятым годами жизни, В ней основную роль играет комплекс кастрации, и она соответствует развитию эдипова комплекса. Согласно Фрейду, на фаллической стадии ребенок, будь то мальчик или девочка, знает лишь один генитальный орган, а именно мужской; противопоставление полов на основе противоположности активный/пассивный анальной фазы превращается в пару противоположностей фаллический/кастрированный. Этим она, в частности, э отличается от пубертатной генитальной организации . Термин «фаллос» обозначает символическую функцию пениса в интра- и интер­ субъектной диалектике, тогда как выражение «пенис» обозначает, скорее, анатомичес­ кий орган. Исследования античного мира, а также этнология отчетливо показали нам, какой важной функцией наделяется фаллический символ Фаллическая организация, согласно Фрейду, занимает центральное место в развитии обоих полов. Альтернатива, возникающая у субъекта в этой фазе, выглядит следующим образом: иметь фаллос или быть кастрированным. Определяющим для этой стадии организации является, по Фрейду, не противопоставление двух анатомических реальностей, пениса и вагины, что можно было бы легко понять, а исключительно примат фаллоса, его наличие или отсутствие. Фрейд исходит здесь из предположения, что маленькая девочка не знает 4 о существовании вагины . Кроме того, в фантазии представляется, что фаллос может отделяться и переходить от одного человека к другому, а его наличие или отсутствие не является само собой разумеющимся. Мужской орган входит в состав «символичес­ кого тождества» (X, 4 0 2 — 4 1 0 ) , части которого взаимозаменяемы (пенис = фека­ лии = ребенок = подарок и тд.)Только уяснив это положение вещей, мы м о ж е м понять, какая роль отводится фаллосу в теории комплекса кастрации. Символ фаллоса представляет собой основ­ ной критерий при разделении людей. Его наличие или отсутствие не сводится к про­ стому факту, скорее оно представляет собой драматический конфликт в рамках ин­ тра- и интерсубъектного процессов. Структура и действие комплекса кастрации (который был открыт в 1 9 0 8 году в процессе анализа «маленького Ганса» [VII, 240—376]) у мальчиков и девочек раз­ личаются. Мальчик боится кастрации в ответ н&свои сексуальные фантазии и дей­ ствия, а также как реализации отцовских угроз в связи с эдиповым соперничеством между отцом и сыном. В результате у него возникает сильнейший страх кастрации. Девочка воспринимает отсутствие пениса как досадный дефект, который она пыта­ ется отрицать, компенсировать или как-то исправить (см. статью А. Холдера об эди­ повом комплексе в т. I). Общим — вследствие примата фаллоса — является то, что у обоих полов име­ ется представление, что речь идет о важной составляющей образа себя, угроза кастрации представляет собой серьезную опасность, а наличие или отсутствие фал­ лоса означает на уровне бессознательных фантазий состояние подъема или глубо­ кую нарциссическую обиду. Здесь комплекс кастрации занимает свое важное ме­ сто, является универсальным и связан с эдиповым комплексом в развитии детской сексуальности. В развитии комплекса кастрации, как считает Фрейд, определенную роль игра­ ют два момента: во-первых, обнаружение 'ребенком анатомического различия между полами, во-вторых, реальная или воображаемая угроза кастрации. Носителем этой угрозы для мальчика всегда является отец. Девочка же скорее чувствует себя обде­ ленной пенисом со стороны матери, а не кастрированной отцом. 140

Со времен Фрейда вопрос об угрозе кастрации неоднократно обсуждался: суще­ ствует ли она реально и от кого исходит. То, что комплекс кастрации постоянно об­ наруживается в процессе анализа, и то обстоятельство, что реальную угрозу далеко не всегда удается выявить, побудили искать основу страха кастрации в иной реаль­ ности, нежели угроза кастрации. Так, в качестве прообраза переживания кастрации его связывали с рядом травматических переживаний раннего детства, таких, как по­ теря груди в процессе сосания, отлучение от груди, дефекация и т.д. Здесь также сле­ дует упомянуть положения Отто Ранка (Rank 1 9 2 4 ) , согласно которым отделение от матери в результате травмы рождения и психические реакции на это отделение являются прообразом всех последующих страхов. Тем самым страх кастрации нуж­ но понимать как наследие страха рождения ( с м статью Д. Айке о страхе в т. I). Этими представлениями отец как источник утрозы кастрации отодвигается на зад­ ний план, а основное внимание концентрируется на роли матери и на страхе перед злой матерью. Еще Юнг описал эдипов комплекс как комплекс Ионы и кита (Jung 1952, 731), а ряд авторов (Rheingold 1968, Lederer 1968, Leuba 1968, Ehrenzweig 1 9 6 7 ) от­ стаивают идею: «Мужчина всегда испытывает страх быть кастрированным женщиной, а не наоборот». Мы должны будем остановиться на этом более подробно. Фрейд неоднократно, например в работе «Торможение, симптом и страх» ( 1 9 2 6 ) , в ходе длительной дискуссии проявлял интерес к идеям Ранка, пытаясь отыскать источники страха кастрации в далеком прошлом, найти общий прообраз после­ дующих переживаний в раннем опыте. То, что он не решился полностью принять это воззрение, можно понять, учитывая тесную связь комплекса кастрации с фунда­ ментальным положением психоанализа о центральном и структурирующем харак­ тере эдипова комплекса. Страх кастрации является для Фрейда в определенной степени следствием орга­ низованной совокупности любовных и враждебных желаний, которые ребенок ис­ пытывает по отношению к своим родителям и которые мы охватываем понятием «эдипов комплекс». В фаллической фазе, по Фрейду, в возрасте от трех до пяти лет, эдипов комплекс достигает кульминации. Его разрушение означает наступление ла­ тентного периода, и он вновь возрождается в пубертате. Эдипов комплекс играет ведущую роль в структурировании личности и в организации сексуальных желаний у человека. Психоаналитики считают его основной проблемой в психопатологии, а психоаналитическая антропология пришла к выводу (опровергая тем самым наблю­ дения Малиновски [Malinowski 1949], Бенедикт [Benedict 1955] и др.), что треуголь­ ная структура эдипова комплекса находит универсальное подтверждение в самых разных культурах и может быть обнаружена даже там, где не существует основан­ ной на браке семьи (см. например, Lévi-Strauss 1958). Эдипов комплекс можно разделить на две формы, хотя в действительности обе формы в разной степени присутствуют в «полном» эдиповом комплексе. В так на­ зываемой простои, или позитивной, форме он представляет собой то, что нам извес­ тно из сказания об Эдипе: желание смерти соперника, то есть человека того же пола, и сексуальное желание по отношению к человеку противоположного пола; в своей негативной форме: любовь к родителю того же пола и порожденная ревностью не­ нависть к родителю противоположного пола. При более внимательном рассмотре­ нии обе формы оказываются, однако, схематическим упрощением. Фаллическая фаза имеет большое значение в эдиповом комплексе, особенно в ас­ пекте его разрушения. Это разрушение играет чрезвычайную роль в структурирова­ нии личности с образованием Сверх-Я и Я-идеала (см. статьи А. Холдера об эдипопом комплексе и Д. Айке о Сверх-Я в т. 1). Фрейд всегда придавал эдипову комплексу первостепенное значение ввиду фун­ даментальных функций, которые он в нем выделял. Среди них: во-первых, выбор 141

объекта любви, во-вторых, доступ к зрелой генитальности и, наконец, структуриро­ вание личности с образованием Сверх-Я и Я-идеала. Но как следует понимать тот фундаментальный характер, который Фрейд при­ писывает эдипову комплексу? Мы знаем, что в работе «Тотеме и табу» ( 1 9 1 2 — 1 9 1 3 ) Фрейд обратился к гипотезе об убийстве праотца и в этом поступке усматривал мо­ мент зарождения человечества. Сегодня, однако, эта проблема представляется нам иначе: «Огромный важности феномен, который подготавливается в процессе ста­ новления человечества и, как мы полагаем, осуществляется человеком, — это не "от­ цеубийство", а рождение отца... Вместе с отцом в возникающей микроструктуре — семье — появляется комплексность и, следовательно, внутреннее противоречие» (Morin, 1 9 7 4 , 1 8 6 ; см. также статью Г. Штольце в т. I). «Действенность эдипова ком­ плекса скорее обусловлена введением запрещающей инстанции (запрет инцеста), преграждающей доступ к естественному удовлетворению желаний и соединяющей неразрывной связью желание и закон- Такая структурная концепция Эдипа совпа­ дает с тезисом Леви-Сгросса, который выводит из запрета инцеста универсальный, необходимый и достаточный закон превращения "природы" в "культуру"» (Laplanche, Pontalis 1967, нем. изд., 3 3 5 ) .

ЭРИК X. ЭРИКСОН И ЭПИГЕНЕТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ В своих работах Эриксон имел возможность обратиться к своему богатому опыту художественного творчества, психоаналитической работы с детьми и взрослыми и со­ трудничества с антропологами, социологами, этнологами и историками (см. статью Э. К. Адамса в т. Ill и биографию Р. Коулса [Colesl970]). Основываясь на этом опы­ те, он стремился интегрировать многочисленные аспекты человеческой жизни в еди­ ное целое. Его труд несет на себе печать этнологических исследований и приобретен­ ного в процессе изучения детско-родительских отношений понимания, что при разных способах воспитания детей в разных обществах из одного и того же психи­ ческого аппарата могут возникать совершенно разные типы людей, разные личнос­ ти и разные способы разрешения конфликтов. При этом Эриксон одним из первых сделал акцент на влиянии социальной среды, или, как мы бы сказали, бессознатель­ ных и сознательных данностей каждого общества, оказывающих воздействие на раз­ витие маленького ребенка и развитие человека в целом. В этом разделе мы опираемся прежде всего на основной труд Эриксона «Детство и общество», впервые опубликованный в 1 9 5 0 году (переработан в 1 9 6 3 году), и не­ которые главы из работы «Идентичность и жизненный цикл» ( 1 9 5 9 ) . В своих рассуждениях о раннем развитии ребенка Эриксон ориентируется на фрейдовскую теорию инфантильной сексуальности, трехфазовую концепцию либи­ до, и по этой причине их следует обсудить в том же контексте. Тем не менее Эриксон пытается заменить органический субстрат модальностями развития Я. Он приходит к описанию новых линий развития. Вместо понятий, относящихся к сфере влечений (оральное, анальное, генитальное), он попытался поставить в центр каждой отдельной фазы развития особенности и способности ребенка, его лишения и потребности. Фазы характеризуются парами противоположностей: первичное доверие/недоверие, авто­ номия/сомнение и стыд и, наконец, инициатива/чувство вины. При этом он явно пре­ небрегает той ролью, которую Фрейд отводит эдипову конфликту. Согласно Эриксону, последний не обладает исключительной структурирующей функцией и по своему значению не превосходит другие фазы.

142

К новой формулировке теории инфантильной сексуальности Эрике он пришел при разработке своей эпигенетической теории развития личности, согласно которой в ка­ честве жизненного цикла рассматривается развитие человека вплоть до пожилого воз­ раста, которое проходит восемь стадий. Основной тезис сводится к тому, что в опре­ деленный момент времени при нормальном развитии развиваются определенные комплексы и функции, которые проявляют максимальную активность, уравновеши­ ваются и в дальнейшем находятся в покое, после чего наступает очередная фаза раз­ вития и на основную часть «энергии» развития начинают притязать другие системы оргзнов. Для иллюстрации Эриксон использует диаграмму (схема 2 ) . Здесь мы ясно ви­ дим специфику представлений Эриксона о раннем детском развитии, позволяющую преодолеть жесткий схематизм в последовательности отдельных фаз развития либидо. Согласно Эриксону, в каждой фазе развития не возникает нечто новое и дополни­ тельное, а происходит последовательная дифференциация частей, которые с самого начала и до конца жизни присутствуют в органическом целом. С этой точки зрения, например, эдипова проблематика как модус проникновения уже с раннего детства присутствует как форма влечения, но полностью проявляется только в возрасте от че­ тырех до пяти лет. Ч

Схема 2. Схематическое изображение процесса прогрессирующей дифференциации стадий раннего детского развития (Erikson 1959, 6 0 ) Первичное доверие или недоверие представляет, по Эриксону, первую фазу раз­ вития человека (схема 2 ) . Речь идет об оральной фазе, которая в отличие от теории Фрейда характеризуется главным образом построением структур Я и модусом погло­ щения. При этом рот является первым центром общего приближения к жизни пу­ тем поглощения. Этот процесс рецептивного восприятия включает, однако, и все ос­ тальные органы чувств. Поэтому Эриксон обозначает эту первую стадию оральной фазы как принимающе-поглощающий модус, организующий все поведение. «Наиболее про­ стой и наиболее ранний способ социального поведения заключается в том, чтобы брать", но не в смысле самостоятельного приобретения, а в смысле принятия и полу­ чения» (Erikson 1 9 5 9 , 6 5 ; ср. ниже противоположные воззрения Винникотта). Только таким путем через идентификацию с матерью ребенок также становится дающим. Благодаря хорошим отношениям между матерью и ребенком у ребенка из при­ поминаемых и предвосхищаемых восприятий и образов создается внутренний мир и прочные отношения с людьми и предметами внешнего мира. Они дают ребенку ру­ диментарное ощущение первичного доверия. Благодаря чувству того, что можно до­ вериться человеку извне, который осуществляет уход за ребенком, и благодаря

143

связанной с этим способности воспринимать себя достойным доверия у ребенка со­ здается основа здоровой личности, базальныи опыт первичного доверия, являющийся предпосылкой хорошего самочувствия, здорового дыхания, пищеварения и сна. За первой стадией оральной фазы, принимающе-поглощающим модусом, следует вторая стадия — кусательно-поглощающий модус, или стадия кусания. В ней созре­ вает способность к активной и целенаправленной поглощающей деятельности, от ко­ торой ребенок получает удовольствие. В этой фазе в мир ребенка входит добро, и зло. Эриксон связывает даже потерю первоначального объекта любви с библейским мифом о первородном грехе. Висе (Wyss 1 9 6 1 , 1 5 0 ) полагает, что здесь на Эр'иксона могла оказать влияние теория М. Кляйн о «добрых» и «злых» объектах. Разрешение ядерного конфликта первичного доверия и недоверия -—то есть от­ носительное равновесие между позитивным и негативным (Erikson 1 9 5 9 , 6 9 ) — прежде всего зависит от качества (но не от количества) материнской любви и заботы. Мать способствует возникновению у ребенка чувства доверия, чувства личной безопасности. Чуть ли не «физически» она сообщает ребенку, что все, что она делает, является целесообразным. Тем не менее даже при самых благоприятных условиях со­ храняется чувство внутреннего расщепления, первичное недоверие и глубокая тос­ ка по утраченному раю. То, что мать делает или не делает в этой ситуации, зависит не только от ее воли. Это зависит также от общей цели и системы культуры, бессознательных данностей. Таким образом, уже при первом контакте с миром младенец сталкивается с базис­ ными модальностями своей культуры. Эриксон говорит о принципе взаимности, ру­ диментарном взаимодействии между маленьким ребенком и обществом (см. также статью Э. Майстерманн-Зеегер). Поэтому установление относительного равновесия между первичным доверием и первичным недоверием зависит также от раннего процесса дифференциации ре­ бенком внешнего и внутреннего, то есть от его способности к проекции и интроекции. Для ребенка решение конфликта между первичным доверием и первичным не­ доверием становится в о з м о ж н ы м только тогда, когда ему удается с помощью интроекции сделать все хорошее из внешнего мира своим достоверным внутренним знанием и посредством проекции переживать любое внутреннее повреждение как внешнее, то есть переносить зло на людей извне. Именно так, согласно Эриксону, возникает первое социальное достижение: мать может оказаться вне поля зре­ ния, не вызывая чрезмерного страха и гнева, поскольку она присутствует уже не толь­ ко внешне, но и внутренне. Вторую фазу по Фрейду Эриксон называет анально-уретрально-мышечной. Ей со­ ответствует удерживающе-элиминирующий модус. Основной акцент в этой фазе приходится на созревание мускулатуры и связанную с этим способность (и вдвойне воспринимаемую неспособность) координировать множество чрезвычайно сложных действий, таких, как «удерживание» и «высвобождение». Эти новые функции дости­ гают кульминации в стремлении, которое по-прежнему крайне зависимый ребенок приписывает своей автономной воле (схема 2 ) . Процесс опорожнения кишечника и мочевого пузыря связан с чувством удовлет­ ворения, а в дальнейшем и контроль над выделениями, выходящий теперь на перед­ ний план, т а к ж е сопровождается ощущениями удовольствия и воли. Внутренние продукты тела, согласно Эриксону, не могут быть ни чуждыми, ни плохими. Главное здесь — что чувствует ребенок: отдает ли он эти продукты сам или их у него отнимают, управляют ли им или он сам владеет такой важной функцией. Поэтому анальная фаза во многом определяется позицией матери и культурной средой. Однако На этой ста­ дии более, чем на любой другой, ребенок склонен к проявлению своенравного упрям-

144

ства а противоположных модальностях «удерживания» и «высвобождения». Он мо­ жет удерживать так, словно от этого зависит его жизнь, но также удерживать и упор­ ствовать вместо того, чтобы сдаться. Точно так же он м о ж е т высвободиться назло и в отместку или легко и великодушно. Таким образом, этот новый параметр не огра­ ничивается сфинктером, а имеет отношение ко всему миру вещей. Созревание мышечного аппарата позволяет ребенку экспериментировать с двумя социальными модальностями: с потребностью по своей воле высвобождать и выбра­ сывать, а также удерживать и оставлять при себе. В конечном счете Эриксон рассмат­ ривает это как борьбу индивида за личную автономию. В этом смысле данная фаза является определяющей для отношений любви и ненависти, послушания и упрям­ ства, свободного самовыражения и подавленности. Ощущение самоконтроля без утраты чувства себя способствует появлению устойчивого чувства автономии. И наоборот, вследствие анальной и мышечной неспособности, утраты самоконтро­ ля и чрезмерного вмешательства родителей возникает чувство сомнения и стыда. Противоположность автономии, с одной стороны, и сомнения и стыда — с другой, которая, согласно Эриксону, характеризует эту фазу, м о ж е т перерасти присущие ей конфликты и прийти в позитивное равновесие лишь тогда, когда стремление к ав­ тономии не ставит под угрозу первичное доверие. Анальная фаза оказывает значи­ тельное влияние на последующие фазы. Решив проблему автономии, ребенок в возрасте четырех-пяти лет оказывается в на­ чале новой, фаллической фазы развития, которую Эриксон определяет через модус проникновения с парой противоположностей: инициатива и чувство вины (схема 2). В этой фазе преобладает модальность проникновения. Она выражается в фанта­ зиях и поступках, которые присутствовали уже с самого начала жизни в оральной фазе, но лишь теперь достигают своей кульминации. Имеется в виду проникновение в тело матери, проникновение голосом, ненасытная жажда знаний и любопытство. Тем самым, согласно Эриксону, приобретается новое свойство, основополагающая социальная модальность для обоих полов, а именно «совершение», «делание» — ра­ дость достижений, приобретений, борьбы и целеустремленность, которые он вклю­ чает в понятие инициативы. С другой стороны, к этому же модусу относится и желание сексуального проник­ новения, эдипово желание, а также генитальное возбуждение и раннее сексуальное любопытство. Существенным конфликтом этой фазы является неосуществимое же­ лание инцеста. Если у мальчиков на передний план выходит модус проникновения, то у девочек доминирующими модусами являются женское принятие и материнское объятие. Половой акт предстает в фантазии в виде опасных сцен взаимной агрессии, где мужчина играет роль активного нападающего, а женщина — роль захватываю­ 5 щего агрессора (наподобие паука) . Однако понимание ребенком того, что он еще мал и неспособен к сексуальным отношениям с любимым родителем, оставляет чувство поражения и кастрированности. «Здесь происходит судьбоносный слом, важнейшее преобразование эмоцио­ нальной энергии, разрыв между потенциальной победой человека и потенциальным тотальным уничтожением. Ибо с этого момента ребенок всегда будет жить с ощу­ щением внутреннего разлада» (Erikson 1950, 2 5 1 ) . В этой фазе начинают также преобладать две важнейшие детерминанты ини­ циативы — чувство вины и совесть. Испытывать вину за поступки и даже мысли — означает переживать тяжелейший жизненный конфликт. Если ребенок все же может доверять себе и другим в своей зависимости, а фазы первичного доверия и автономии пройдены позитивно, то чувство вины развивается в форме собствен­ ной инициативы в самоограничение. (Изложение последующих фаз м о ж н о найти в статье Э. К. Адамса в т. III.)

145

ТРУДЫ МЕЛАНИ КЛЯЙН И АНГЛИЙСКАЯ ШКОЛА

Работы Мелани Кляйн занимают центральное место в теории психоанализа (см. статью Р. Ризенберг в т. III). Особенно это относится к пониманию раннего раз­ вития ребенка. Основываясь на учении Фрейда и находясь под влиянием идей Ш. Ференци и К. Абрахама, она создала всеобъемлющую картину психических событий, происходящих в течение первых лет жизни и структурирующих глубинное ядро личности и высших психических способностей человека. Многие, в том числе и «некляйнианцы», считают Мелани Кляйн величайшей фигурой в психоанализе после Фрейда (см. Fornari 1 9 6 3 , 60; Jaccard 1971, 9), Тем не менее ее работы вызывали по­ рой резкое отвержение и безоговорочное неприятие, причины которого трудно по­ 6 нять даже сегодня . В науке новая область применения, новый подход и новый метод часто ведут к новым открытиям. Для Мелани Кляйн новой областью применения стал психо­ анализ детей младшего возраста, а новым методом — игровая техника. В работе «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд описал знаменитую сцену игры по­ луторагодовалого мальчика с деревянной катушкой и указал на символическое содер­ жание его «прочь и вот», связанное с фантазиями и страхами маленького ребенка. Основываясь на этом, Мелани Кляйн показывает, что игра в игровой комнате цели­ ком м о ж е т рассматриваться как символическое выражение бессознательных кон­ фликтов и что ее можно использовать точно так же, как вербальные ассоциации при анализе взрослых. Этот новый метод открыл доступ к бессознательному ребенка. Он позволил Ме­ лани Кляйн, которая в своей аналитической работе в основном уделяла внимание переносу и чувствам тревоги, внести главный вклад — создать теоретическую кон­ цепцию. Ее наблюдения непосредственно подтверждают фрейдовскую теорию дет­ ской сексуальности, дополняют его представления и дают множество новых сведе­ ний о бессознательных фантазиях и первых объектных отношениях. Игра, как сумела показать Мелани Кляйн, является символизацией психических событий, то есть бессознательных фантазий ребенка. Тем самым напрашивался вы­ вод, что все виды активности ребенка, помимо их функции в реальной жизни, содер­ жат и выражают также бессознательные детские фантазии.

Первоначальная ж и з н ь фантазий и ее функция Фрейд описал своего рода галлюцинаторное удовлетворение желаний, относяще­ еся к самому началу человеческой жизни. Его можно рассматривать как предтечу фан­ тазии. Если младенец не может утолить голод, то в качестве первичного ответа на фру­ страцию он обращается к галлюцинаторному воспоминанию. Эти представления 7 Фрейда были заимствованы и развиты кляйнианской школой . Значение, которое Мелани Кляйн придает понятию бессознательных фантазий, становится ясным уже из того, что она видит в них психическую репрезентацию или психический коррелят, психическое выражение импульсов влечений. Посколь­ ку влечения существуют с самого рождения, М. Кляйн выдвигает гипотезу о наличии уже в первые дни жизни ребенка также и неразвитой, примитивной фантазии. Деятельность фантазии у новорожденных вызывала немало дискуссий. Даже если сегодня большая часть психоаналитиков разделяет эту метапсихологическую гипо­ тезу (при этом нередко обнаруживаются значительные расхождения в терминоло­ гии), ее нельзя доказать непосредственно. Ряд данных, собранных Форнари (Fornari 146

1963, 61 —71) в связи с проблемой раннего детского развития, к которым мы еще обратимся в разделе о нарциссизме, позволяют, однако, считать ее существование вполне вероятным. На сегодняшний день сделан еще один шаг в этом направлении. Полученные данные и метапсихологические рассуждения о природе нарциссизма позволяют говорить, что психическая активность возникает еще до рождения, при­ мерно на седьмом или восьмом месяце беременности. Если фантазия — это психическое выражение импульсов влечений, то потреб­ ность в пище выражается через фантазию со удовлетворении влечения, причем с по­ мощью объекта. Это означает, что с самого начала существуют первые объектные от­ ношения, которые, однако, из-за того, что пока еще нет дифференциации между принципами удовольствия и реальности, носят ярко выраженный характер всемо­ гущества, Далее, предполагается, что с самого рождения имеется раннее Я, выполня­ ющее функцию носителя бессознательных фантазий. По этому вопросу также суще­ ствуют значительные расхождения во взглядах, и именно за это утверждение кляйнианская школа подверглась ожесточенной критике. Многие вслед за Шпицем отстаивали мнение, что новорожденный является лишь рефлекторным существом с исключительно физиологическими процессами. Сегодня, напротив, мы м о ж е м с большой долей уверенности предположить, что младенец уже с самого рождения должен справляться с натиском реальности. Возьмем упрощенный пример: младенец начинает испытывать голод и пытает­ ся справиться с чувством голода с помощью всемогущей фантазии-представления о доброй, кормящей груди. Если его тут лее кормят, он оказывается совершенно в иной ситуации, чем если бы он на долгое время оставался голодным. В первом слу­ чае полученная младенцем реальная грудь матери сливается с воображаемой грудью. Та и другая воспринимаются как единое целое, и ребенку кажется, что его собствен­ ные хорошие качества и хорошие объекты сильны и стабильны. Во втором случае верх берут голод и гнев и все сильнее становится фантазия-представление о злом, пресле­ дующем ребенка объекте, то есть его ярость оказывается сильнее любви, а злой объект сильнее доброго (Segal 1 9 7 3 , 3 1 ) . Если, с одной стороны, фантазию следует понимать как психическое выражение импульсов влечений, то, с другой стороны, ее можно рассматривать как чистую форму защиты и средство избежать фрустрирующей внешней реальности. Значение этой первой, описанной Фрейдом защитной функции младенца — галлюцинаторного ис­ полнения желаний — было в дальнейшем исследовано Бионом. Однако в действи­ тельности фантазия — это нечто большее. Она одновременно является защитным процессом и против внутренней реальности. Каждый, кто фантазирует об исполне­ нии своих желаний, не только пытается избежать фрустрации и признания непри­ ятной внешней реальности, но и защищается от реальности собственного голода и собственного гнева, то есть от своей внутренней реальности. Таким образом, мы м о ж е м признать, что структура личности и высшие психи­ ческие функции человека с самого начала жизни теснейшим образом связаны с бес­ сознательными фантазиями. То, как человек воспринимает и что он думает, всегда основывается на активности его первоначальной жизни фантазий. Согласно Биону, даже мышление основано на способности фантазии распознавать, что хорошего объекта «здесь нет», что он отсутствует. Фантазия с самого начала жизни связана с объектами. Первым объектом влече­ ния является парциальный, или частичный, объект, то есть тип объекта, на который направлены парциальные влечения. Парциальные влечения, например оральное или анальное, действуют вначале независимо друг от друга и затем стремятся к тому, чтобы объединиться в различных организациях либидо. Согласно Абрахаму (Abraham 1 9 2 4 , 1 6 5 — 1 8 5 ) , парциальная объектная любовь является одним из этапов развития

147

объектной любви, Психоаналитики кляйнианской школы отводят понятию парци­ ального объекта центральное место в теории объектных отношений. По их мнению, парциальный объект и его диалектические отношения с целыми объектами находят­ ся в центре динамических событий мира фантазий ребенка. Парциальные объекты являются, так сказать, исходным ядром бессознательных фантазий. Речь идет о ре­ альных или воображаемых частях тела, таких, как грудь, пенис, фекалии, и их сим­ волических эквивалентах, которые воспринимаются в качестве объекта любви. Не­ смотря на свою парциальность, объект наделяется в фантазии свойствами, которые подобны свойствам человека (он преследует, причиняет-беспокойство и тд.). В жиз­ ни фантазий маленького ребенка эти частичные объекты не выступают как даннос­ ти в чистом виде, а наделены качествами «добрый», «злой», а также интенциями — «дружественный», «враждебный». Мелани Кляйн ввела обозначения «добрый», «злой» объект, или парциальный объект. Введенные обозначения подчеркивают вообража­ емый характер свойств объекта. Фактически речь идет о представлениях — искажен­ ных в фантазии образах реальных объектов. Диалектика «добрых» и «злых» объек­ тов, равно как и парциальных объектов, находится в центре психоаналитической теории М. Кляйн, и она была разработана в результате анализа архаических фанта­ зий. Форнари (Fornari 1963, 85—86) называет их первичными фантазиями. Хотя мы и говорим о фантазиях, мы не должны забывать, что речь идет о вос­ приятии объектов с реальными свойствами в смысле внутренней психической реаль­ ности. Чтобы объяснить образование этих первичных фантазий, Мелани Кляйн обраща­ ется прежде всего ко второму, спроецированному, но в то же время активному фак­ тору. По ее мнению, в основе взаимодействия злых и добрых объектов в конечном счете лежит более не редуцируемый дуализм влечений к жизни и к смерти, действу­ ющий с самого начала существования индиъида. Парциальный объект, согласно Мелани Кляйн, расщепляется на добрый и злой объекты, чтобы противостоять страху полностью его уничтожить. Грудь является пер­ вым объектом, расщепленным подобным образом, чтобы спасти хорошую, идеализи­ рованную грудь от деструктивных побуждений. «Добрая (внешняя и внутренняя) грудь становится прообразом всех охраняющих и помогающих объектов, злая грудь — та­ ким же прообразом всех внешних и внутренних преследующих объектов» (М. Klein 1 9 5 2 , 1 4 8 ) . Эти различные движения могут, однако, перейти в порочный круг, как это показано Джоан Ривьер (Riviere 1 9 3 6 , 4 5 ) : «Грудь ненавидит меня и не дает мне того, что мне нужно, потому что я ее ненавижу, и наоборот. Ты не приходишь помочь мне, ты меня ненавидишь, потому что я в гневе и потому что я заглатываю тебя; но пото­ му-то я и должен ненавидеть тебя и заглатывать, чтобы заставить тебя мне помочь». У нас еще будет возможность вернуться к этому порочному кругу отношений ( с м раз­ дел, посвященный имаго отца и матери в раннем развитии ребенка). Переживание в фантазии слившейся с Самостью доброй груди или затем созда­ ние ее внутри себя — первые зачатки идентификации с частичным объектом — от­ личаются крайней нестабильностью. Вскоре вновь возникает ситуация дефицита со всеми ее внутренними последствиями (голод — неудовольствие — проекция агрес­ сивных побуждений на мать). Если в дальнейшем частичные объекты достигают в Самости большей стабильно­ сти и взаимосвязанности, они становятся все более активными в фантазии, причем это происходит благодаря процессам экстернализации и интернализации. Тем самым первоначальное переживание приобретает параметры первичного внешнего и первич­ ного внутреннего. Процессы поглощения и выталкивания, описанные Фрейдом в ста­ тье «Отрицание» (1925а), определяют дальнейшую судьбу объектов фантазии; добрая и злая грудь воспринимаются как экстернализированная и интернализированная. 148

Паранойяльно-шизоидная позиция В определенном смысле обе основные позиции, описанные Мелани Кляйн, — па­ ранойяльно-шизоидная и депрессивная — являются стадиями развития. Их можно рассматривать как подразделения оральной фазы. Однако понятие «позиция» было выбрано для того, чтобы подчеркнуть, что речь идет не просто о промежуточной ста­ дии, а о структурированном психическом феномене, который отображает опреде­ ленную ступень интеграции объектных отношений, страхов и защитных механизмов и сохраняется в течение всей жизни. Паранойяльно-шизоидная позиция никогда полностью не устраняется депрессивной. Механизмы защиты от депрессивного кон­ фликта постоянно вызывают, даже в так называемой нормальной сфере, регрессию к паранойяльно-шизоидным феноменам. Мы отмечали, что, по мнению Мелани Кляйн, незрелое раннее Я младенца уже с самого рождения подвержено страху и способно создавать объектные отношения и применять защитные механизмы. Это противоречит представлениям Рене Шпи­ ца и Анны Фрейд, в соответствии с которыми говорить о Я м о ж н о только тогда, когда оно обладает способностью интегрировать психические события. М. Кляйн специально подчеркивает, что раннее Я не обнаруживает типичного сходства с поз­ дними формами Я. (В свою очередь Шпиц говорит о предформах Я.) Это Я в зна­ чительной мере неорганизованно, однако уже с самого начала проявляет тенден­ цию к интеграции и временную защитную дезинтеграцию. Оно открыто опыту внешней реальности и должно уметь справляться с ранним конфликтом врожден­ ной полярности влечений, конфликтом между влечением к жизни и влечением к смерти. По мнению Мелани Кляйн, ребенок справляется с этой ситуаций, отчасти про­ ецируя влечение к смерти на внешний мир, отчасти преобразуя его в агрессию. Вне­ шним первичным объектом, на который в первую очередь проецируются деструк­ тивные побуждения, является грудь. Т е м самым грудь воспринимается как «злая», как опасность для Я. Возникает страх преследования. Из первоначального страха раз­ рушения возникает страх перед преследователем. Сохраняющаяся в Самости часть влечения к смерти преобразуется в агрессию и направляется на преследователя. В то же время Я стремится к сохранению жизни. Подобно влечению к смерти, вле­ чение к жизни также проецируется вовне, чтобы создать объект — идеальный объект. Цель ребенка — обрести идеальный объект, воспринимаемый как дарующий жизнь и оберегающий, сохранить его внутри себя и с ним идентифицироваться. При доста­ точно благоприятном опыте того, что реальная внешняя мать любит и кормит ребенка, воображаемый идеальный объект сливается с «доброй» грудью, а затем с «доброй» матерью. Фантазии о преследовании соединяются с реальным опытом фрустрации и боли и символически представляются в виде «злой» груди или «злой» матери, то есть «злого» объекта. Таким образом, основной страх, присущий паранойяльно-шизоидной позиции, состоит в том, что преследующий «злой» объект м о ж е т вторгнуться в Я, захватить и уничтожить как идеальный объект, так и Самость. Из этих основных характерис­ тик следует и название, поскольку страх является паранойяльным, а состояние Я и его объектов — шизоидным, то есть характеризуется расщеплением. Если хорошие пе­ реживания берут верх над паранойяльными страхами, то Я полагает, что вообража­ емый идеальный объект возобладал над преследующими объектами. Форнари (Fornari 1 9 6 3 , 9 4 — 9 5 ) рассмотрел реакцию улыбки на третьем месяце с точки зрения диалектики добрых и злых объектов и показал, что также и в пове­ денческом аспекте (при этом он прежде всего ссылается на Шекели) эта реакция может означать преодоление первичных страхов преследования и уничтожения. 149

Однако даже при благоприятном развитии ребенка, когда он испытывает до­ статочно удовлетворительных переживаний, этот опыт может быть разрушен внут­ ренними факторами. Б работе «Зависть и признательность» ( 1 9 5 7 ) в качестве одно­ го из таких факторов Мелани Кляйн описала зависть. Она отделяет ее от жадности и ревности. Зависть всегда затрагивает отношения двоих и в основном направлена 9 на частичные объекты . Зависть вредит развитию, поскольку она делает мутными ис­ точники добра, от которых зависит ребенок, и препятствует хорошим интроекциям добрых объектов. Зависть понимается М. Кляйн как самая ранняя и непосред­ ственная объективизация влечения к смерти. Концепция зависти, особенно представления о наследственной предрасположен­ ности к ней, отчасти т а к ж е использование теории влечения к жизни и влечения к смерти, которые тесно взаимосвязаны и представляют собой попытку объяснить детскую деструктивность, являются достаточно сомнительным вкладом в науку, по­ скольку они ведут к игнорированию факторов внешней среды, прежде всего роли матери. Чтобы противодействовать чрезмерному страху уничтожения, Я развивает ряд защитных механизмов. Наиболее важным из них является расщепление, на котором ,0 основываются все остальные . Наряду с расщеплением посредством интроекции и проекции, идеализацией и отрицанием М. Кляйн описала специфический защитный механизм паранойяль­ но-шизоидной позиции, который она назвала проективной идентификацией: «При проективной идентификации части Самости и внутренние объекты расщеп­ ляются и проецируются на внешний объект, который, как только становится до­ стоянием ребенка, идентифицируется со спроецированными частями» (Segal 1964, 1973, 47). Если эти защитные формы не помогают справиться со страхом преследования, м о ж е т произойти — чаще всего при психотических состояниях — фрагментация Я и его объектов и в качестве крайней формы — дезинтеграция. В таком случае Я рас­ падается и расщепляется на мелкие осколки, делает все, чтобы перестать существо­ вать и тем самым избежать страданий. Как и все остальные защитные механизмы паранойяльно-шизоидной позиции, этот механизм вновь приводит к интенсивному чувству страха — к страху распада и уничтожения. Хотя импульсы страха у раннего Я и являются необходимыми, что­ бы ребенок обрел способность защищаться от страхов, возникающих из вообража­ емого и проецируемого уничтожения, и обладал иллюзорным, всемогущим контро­ лем над угрожающими фантазиями, сами по себе они решить проблему не могут. Они образуют замкнутую систему, которая может быть разрушена только благода­ ря вмешательству «доброй» груди и позитивному опыту, ведущему к появлению внутреннего доброго объекта. Достижения Я, описанные здесь в качестве защитных механизмов, важны для последующего развития и продолжают играть определенную роль и у зрелой личности. Расщепление, причина дифференциации на доброе и злое, проявляется в дальнейшем в способности различать (см. Freud 1925а). Определенная степень страха преследования является, например, предпосылкой того, что человек м о ж е т распознавать и оценивать реальные опасности. На идеали­ зации основывается вера в положительные качества самого себя и объектов. Проек­ тивная идентификация является наиболее ранней формой способности вчувствования и основой символообразования. Однако позитивные аспекты защитных механизмов проявляются только тогда, когда позитивные переживания как во внешней, так и во внутренней сфере, начи­ нают все более отчетливо преобладать над негативными. В результате развивается 150

вера в положительные свойства объектов и вера в себя. Страх преследователей исче­ зает, а вместе с ним и расщепление на преследующий и идеальный объекты. Парал­ лельно с этим уменьшается расщепление в Я, а добрые и злые части Я могут сбли­ зиться. Я становится все более способным воспринимать собственную агрессию как часть самого себя, что в свою очередь Позволяет ему интегрировать свои объек­ ты и Самость, то есть добрые и злые части. В результате происходит возрастающая дифференциация между Самостью и объектом. Развивается депрессивная позиция.

Депрессивная позиция За паранойяльно-шизоидной позицией в качестве следующей ступени интегра­ ции объектных отношений и защитного поведения следует депрессивная позиция. Согласно Мелани Кляйн, она возникает примерно на четвертом месяце и постепен­ п но преодолевается в течение первого года жизни . Однако она может вновь акти­ визироваться у взрослых, особенно в состоянии печали. В общих чертах этот период развития характеризуется следующими с собенностями: заметно уменьшается рас­ щепление между добрым и злым объектами, мать воспринимается как целый объект, исполненные любви и враждебные импул'.еы обращаются на один и тот же объект, основными страхами являются страх потери и сепарации, различные формы защи­ и ты направлены против потери любимого объекта . Процессы расщепления, проекции и интроекции упорядочивают ранние детские переживания. Создается добрый, идеальный объект и осознается злой объект, так на­ зываемый образ врага, угрожающий идеальному объекту и Самости. Если условия развития благоприятны, то ребенок проявляет все больше доверия к своему идеаль­ ному объекту и собственным либидинозным побуждениям. Он считает их более сильными, чем преследующий объект и собственные деструктивные побуждения; ему кажется, что он сам м о ж е т защитить идеальный объект, овладеть им и с ним идентифицироваться. Ребенку уже не нужно в такой степени опасаться своих дур­ ных побуждений, проецировать их вовне. Тем самым усиливается процесс интегра­ ции Я и объекта, ребенок воспринимает целостный объект и устанавливает отноше­ ния между собой и объектом. Это означает новый этап в развитии — достижение депрессивной позиции. Для матери момент, когда ребенок впервые узнает ее, является важнейшим пе­ реживанием. Восприятие матери уже не расщепляется у ребенка на грудь, глаза, лицо, на хорошие и плохие качества; все переживания исходят от одной и той же матери, которая является одновременно источником как добра, так и зла. Мать восприни­ мается как целостный человек, живущий своей собственной жизнью и существую­ щий отдельно от ребенка. Одновременно и Я ребенка становится цельным объектом Это процесс включает в себя первичное переживание разделения на субъект и объект. Но для ребенка это открытие означает также беспомощность, зависимость от мате­ ри и ревность к другим людям, с которыми ему приходится делить мать. Благодаря снижению активности проективных механизмов и прежде всего бла­ годаря осознаваемой ребенком зависимости от матери в депрессивной позиции ин­ тенсифицируются процессы интроекции. Ребенок хочет обладать объектом, сохра­ нить его внутри себя и по возможности, уберечь от проявлений разрушительной ярости. Как мы видели уже при обсуждении оральной фазы, процесс интроекции пе­ реживается по аналогии с приемом пищи и, согласно Мелани Кляйн, предстает в бес­ сознательном в виде агрессивного и деструктивного поглощения. Поэтому ребенок в течение долгого времени борется со страхом того, что добрый внутренний объект, IJ образующий ядро Я и внутреннего мира ребенка, может быть им разрушен .

151

Новое состояние интеграции Я и объекта, а именно тот факт, что существует один и тот же человек — мать, которого любит и ненавидит один и тот же человек — ре­ бенок, радикально смещает акценты детского страха. Если при страхе уничтожения и преследования угроза доброму внутреннему и внешнему частичному объекту ис­ ходит от злого внешнего или внутреннего частичного объекта, воспринимаемого расщепленно и в'качестве объекта, не относящегося к Самости, то при депрессивном страхе уничтожение заключается в возможной потере объекта, который не являет­ ся Самостью, то есть матери. Депрессивный страх подразумевает разрушение люби­ мого объекта садистскими побуждениями. Частичные образы фантазии — фея и ведь­ ма — сливаются в представлении о реальной матери, которая содержит обе эти стороны. Когда ребенок набрасывается на ведьму, оживает страх уничтожить также и фею. Поскольку любовь и ненависть уже не могут переживаться раздельно й ребенок сохраняет любовь к объекту даже тогда, когда он этот объект ненавидит (то есть су­ ществует амбивалентная эмоциональная ситуация), появляются новые эмоциональ­ ные побуждения. К ним относятся тоска и печаль из-за утраты или разрушения лю­ бимого объекта, а также муки совести, типично депрессивное чувство вины за все. Эти чувства достигают кульминации в депрессивном отчаянии, поскольку любимая мать — и как внутренний объект, и как внешний — была съедена и разрушена, и уже нет надежды вернуть утраченное. У ребенка все более развиваются желания-представления об исправлении того зла, которое было причинено его всемогущими фантазиями. Ему кажется, что его любовь и забота смогут устранить последствия его агрессии. Поэтому депрессивный конфликт определяется как постоянная борьба между стремлением к уничтожению и стремлением к возмещению. Этот важнейший этап в развитии ребенка вызывает также радикальное измене­ ние в его чувстве реальности. С восприятием субъекта и объекта как двух отдельных внутренних и внешних существ ребенок открывает свою собственную психическую реальность, осознает свои собственные влечения и фантазии и становится отныне способен отличать фантазию от реальности. Чувства страха безвозвратно потерять или уничтожить любимую мать и депрес­ сивное отчаяние для ребенка невыносимы, и он должен попытаться с помощью ряда 1 защитных мер справиться с этими переживаниями . Эти чувства страха постоянно напоминают ребенку о его зависимости. Поэтому так называемая маниакальная защита направляется в первую очередь против чувства потери и тем самым против чувства зависимости, отрицая его или обращая в про­ тивоположность. Маниакальный механизм защиты приводит на более высокой сту­ пени интеграции к ряду шагов в развитии. При этом он характеризуется тремя чув­ ствами, связанными с объектными отношениями: стремлением к власти, триумфом и презрением, чтобы защититься от депрессивной оценки объекта и зависимости и от него, а также от чувств вины и потери . Неманиакальное возмещение едва ли можно рассматривать как защиту. Оно ос­ новывается на признании психической реальности, на переживании причиненного страдания и состоит в принятии соответствующих мер для смягчения страдания в ре­ альности и в фантазии. В его основе лежит желание возместить вред, внешне и внут­ ренне восстановить любимый объект. Эти фантазии о возмещении и соответствую­ щие действия устраняют страхи депрессивной позиции. Повторяющиеся потери и новые обретения воспринимаются как разрушение ненавистью и воссоздание лю­ бовью, заботой и печалью. Вместе с процессом печали у ребенка растет доверие к соб­ ственной любви и способности восстанавливать внутренние объекты, переносить фрустрацию без чувства ненависти, даже если внешние объекты все более отдаляются.

152

Способность восстанавливать добрые объекты как внутри, так и снаружи созда­ ет основу для способности Я поддерживать хорошие отношения даже в конфликтных ситуациях. Она также создает основу творческой деятельности, сублимации и символообразования, которые, по мнению М. Кляйн, коренятся в желании ребенка вос­ создать и вернуть утраченное им счастье, утраченные внутренние объекты и восста­ новить гармонию внутреннего мира. Депрессивная позиция никогда не преодолевается полностью. Страхи и ситуа­ ции утраты, обусловленные амбивалентностью и чувством вины, постоянно приво­ дят к новым депрессивным переживаниям. В последующей жизни все добрые внеш­ ние объекты содержат в себе элементы первичного объекта, а потому при любой потере пробуждается страх полной утраты способности любить и быть любимым. Если ребенок сумел в депрессивной позиции создать добрый внутренний объект и доверяет своей способности вновь обретать добрые внутренние и внешние объек­ ты, то новые депрессивные переживания не ведут к болезни. Т е м не менее на заключительных стадиях депрессивной позиции, после посте­ пенной переработки в процессе печали, ребенка ожидает отказ от всемогущества и магии и признание психической реальности, сосуществования чувств любви и нена­ висти, а также внешней реальности (обособленности), дифференциации Самости и объекта, то есть постоянного конфликта, как реального, так и потенциального. Толь­ ко восстановление в процессе печали делает ребенка способным любить без слияния, уважать человека как отдельного индивида, выносить чувства вины и заботиться о сво­ их объектах.

Ранние стадии эдипова к о м п л е к с а Важным элементом депрессивной позиции являются ранние стадии эдипова комплекса. С расширением восприятия ребенок начинает распознавать не только це­ лостные объекты, но и существенные различия и важные связи между матерью и от­ цом, в чем Мелани Кляйн усматривает зачатки эдипова комплекса. Их осознание окрашено либидинозными и агрессивными желаниями, которые проецируются на обоих родителей, и поэтому оно ни в коей мере не является верным отражением реальности, которое присуще взрослому человеку или ребенку старшего возраста. В основе этих представлений лежит идея, что генитальные тенденции, даже если они начинают доминировать в детском развитии значительно позже, проявляются уже в самом раннем возрасте. Первым объектом желаний у младенца как мужско­ го, так и женского пола является материнская грудь, тогда как отец.вначале воспри­ нимается в качестве соперника. Под влиянием депрессивных страхов ребенок отка­ зывается от своих отношений с грудью и распространяет свои желания и фантазии на все тело матери. Согласно воззрениям Мелани Кляйн, и маленьким мальчикам, и маленьким девочкам, когда они обращаются к груди и ко всему телу матери, пред­ ставляется, что они заимствуют из груди и тела матери все свои содержания. Поэто­ му на очень ранней стадии развития возникает фантазия, что материнское тело, слов­ но копилка, содержит все «добрые» и, прежде всего, «злые» объекты. Оно предстает в фантазии как хранилище всех богатств, к которым относятся также другие младен­ цы и отцовский пенис. Наряду с либидинозными импульсами как следствие фруст­ рации, зависти и ненависти на материнское тело направляется также и стремление к разрушению. Ребенку хочется вырвать объекты из тела матери и сожрать их или 15 разорвать и уничтожить . «Фантазия ребенка, что материнское тело содержит также и пенис отца, ведет... к представлению о "женщине с пенисом"» (М. Klein 1932, нем. изд., 2 5 5 ) . В основе 153

этого, согласно M. Кляйн, лежит ранняя сексуальная теория, в соответствии с кото­ рой «мать при коитусе оставила у себя пенис отца и что женщина с пенисом в ко­ нечном счете означает обоих соединенных друг с другом родителей» (М. Klein 1932 нем. изд., 75). Выражение «соединенные родители» в качестве обозначения инфантильной сек­ суальной теории охватывает архаические фантазии, которые неотделимы от понима­ ния М. Кляйн эдипова комплекса. В нем содержится представление, что родители на­ ходятся в непрерывных сексуальных отношениях и неразрывно слиты в коитусе. Сюда же относятся исполненные страхом фантазии: первичная сцена с сильно выраженной садистской окраской, проникновение внутрь отцовского пениса; мать, содержащая в себе отцовский пенис или всего отца; отец, таящий в себе грудь матери или всю мать. Таким образом, ситуация эдипова комплекса вначале характеризуется выражен­ ной алгбивалентностыо, преобладанием оральных тенденций и неопределенным вы­ бором сексуального объекта. Атаке прежде всего подвергаются взаимные отношения родителей. Но когда родители начинают различаться между собой более отчетливо, то тогда объектом оральных желаний все более становятся не только мать и ее грудь, но и отцовский пенис и весь отец. Для обоих полов он приобретает значение альтер­ нативного объекта, который помогает справиться с ранними фрустрациями со сто­ роны матери (Segal 1973, нем. изд., 145). Для маленькой девочки первое проявление интереса к пенису является гетеро­ сексуальным актом. У нее возникает желание оставить у себя пенис отца, занять место матери и овладеть ее ценными качествами. Оральное присвоение внешнего признака отца пробуждает, однако, раннее материнское Сверх-Я и соперничество с матерью, для которого девочка еще не доросла, а потому, чтобы не потерять мать, усиливаются гомосексуальные тенденции. И наоборот, для маленького мальчика первое проявление интереса к отцовско­ му пенису и отцу как к альтернативе материнской груди вначале является шагом к го­ мосексуализму. С другой стороны, присвоенный пенис и идентификация с отцом позволяют ему развивать гетеросексуальные тенденции. Стремление к ранним от­ ношениям с грудью преобразуется в желание генитального соединения, чтобы вос­ становить мать. Выбор предпочитаемого родителя вначале постоянно флуктуирует, и лишь с тече­ нием времени ребенок становится способным отказаться от своих гомосексуальных желаний и признать собственный пол Однако в развитии индивида ничего полнос­ тью не теряется и ни от чего нельзя полностью избавиться. Мы знаем, что гетеросек*суальный выбор никогда не является окончательным и что рядом с позитивным эдиновыл1 комплексом мы всегда обнаруживаем в вытесненной символической форме его обратную сторону — негативный эдипов комплекс

ВКЛАД Д. В. ВИННИКОТТА

В последние годы все более признается роль и значение научных идей Винникотта. Масуд Р. Хан причисляет его наряду с Мелани Кляйн, Хайнцом Гартманном и Эри­ ком Эриксоном к аналитикам, которые способствовали не только значительному рас­ ширению и углублению классической психоаналитической теории, но и постановке новых задач (см. статью М. Р. Хана в т. III). Винникотт близок к английской школе, он подхватил и развил многие идеи Мела­ ни Кляйн. Тем не менее его мышление характеризуется прежде всего ориганальностъкл самобытностью и спонтанностью. В его работах отражаются напряженные клиничес-

154

Wie изыскания, свидетельствующие о том, что Винникотт принимал близко к сердцу человеческое страдание и отчаяние. Чтобы получить более полное представление о его рорчестве, мы адресуем читателя к статьям М. Р. Хана и А. Саге (Sauguet I 9 6 0 ) . W Ниже мы подробнее остановимся на представлениях Винникотта о раннем дет­ д о м развитии, о роли в нем первичной материнской озабоченности, функции забо­ ты беспредметной тревоги и угрозы уничтожения; на его. представлениях об истин­ ной и ложной Самости, о субъективно и объективно воспринимаемых объектах, об объектных отношениях и использовании объекта и, наконец, на его рассуждениях о переходном объекте.

Раннее развитие ребенка от состояния зависимости до восприятия реального объекта и использования объекта Винникотт полагает, что эмоциональное развитие ребенка начинается задолго до рождения. Поэтому травматические переживания, связанные с рождением, можно предотвратить эмоциональной подготовкой плода (Winnicott 1 9 4 9 ) . Мла­ денец может воспринимать рождение как результат своих собственных усилий (Winnicott 1 9 5 0 ) . После рождения ребенок крайне зависим от окружающего мира и прежде все­ го от матери. Поэтому, по мнению Винникотта, новорожденного невозможно опи­ сывать отдельно от матери. «Вполне или достаточно хорошая» мать в первые недели После рождения ребенка находится в особом состоянии, которое Винникотт назвал первичной материнской озабоченностью (primary maternal preoccupation, Winnicott 1956a). Оно постепенно развивается в период беременности и продолжается еще несколько недель после родов, представляя собой состояние чрезмерной — чуть ли не болезненной, шизоидной — восприимчивости, к которому мать должна быть спо­ собной, чтобы создать ребенку условия, в которых сумеют проявиться его собствен­ ные тенденции развития и первые импульсы его личной эмоциональной жизни. Мать не только соматически создает ребенка в своем теле. Своей материнской опекой :— благодаря функции заботы, как это называл Винникотт, — она делает воз­ можным становление Самости своего -младенца. Главным в переживании младенца является ощущение им зависимости от материнской заботы. Но именно это пере­ живание и обеспечивает возможность освобождения от зависимости в направлении независимости, доступ к сфере иллюзий и переходных объектов. Во многих работах Винникотт отмечал, что младенец не только требует от мате­ ринской груди удовлетворения своих инстинктивных потребностей, но также имеет ПО отношению к ней «грабительские» представления, Удовлетворение оральных вле­ чений может восприниматься даже как совращение и нанести травму, если одно­ временно не удовлетворяются функции £ младенца и повреждается то, что впослед­ ствии будет оберегаться как Самость и ядро личности. После орального удовлетворения Младенец может испытывать чувство, что его обманули, поскольку его каннибальские намерения были укрощены, так сказать, с помощью успокоительного средства, то есть кормления. Достаточно хорошая мать не только обладает способностью производить ΪΛΟΛΟΚΟ, но и позволяет своему изголодавшемуся младенцу набрасываться на нее (Winnicott 1945). : Однако достаточно хорошая мать испытывает по отношению к алчным напад­ кам младенца не только благосклонные чувства. Если Фрейд отстаивал мнение, будQ..-мать при определенных условиях испытывает к своему ребенку лишь любовь, "^•Винникотт полагает, что мать с самого начала испытывает к младенцу также И,Ненависть. Однако она м о ж е т выдерживать это чувство ненависти к ребенку, -27*·

155

не действуя в соответствии с ним. Для матери особенно важно то, что она спосо^Н на позволить ребенку плохо с ней обращаться и, соответственно этому, ненавидеяИ его, но не способна обращаться против ребенка. Она м о ж е т рассчитывать на в с я И награждение, которое она получит или не получит позже (Winnicott 1947). Рассуждения об истоках агрессии представлены у Бинникотта во многих рабаИ тах, и мы не раз еще убедимся, какое большое значение он придает агрессивным имЯ пульсам в раннем развитии ребенка: Его представления очень близки идеям Мелан$И Кляйн, хотя он и отвергает существование влечения к смерти с самого начала ж и и Я ни (Winnicott 1960а, 1968b, 1962с). В работе «Агрессия и ее отношение к эмоЦиоЦЙ нальному развитию» (Winnicott 1 9 5 0 ) Винникотт особенно подробно рассматривая ет эту проблему. Согласно его теоретическим представлениям о наиболее раннизШ эмоциях и состояниях, существует агрессия, предшествующая любой интеграцией Я. Она является частью примитивного выражения любви и подобна первичной подЦ вижности, спонтанности и импульсивности. Истоками деструктивного элемеюйИ является примитивный импульс любви (импульс Оно), хотя младенец не имеет целиИ 1 разрушать, поскольку этот импульс переживается до стадии беспокойства. Цель этого ^ импульса Оно — уничтожение, однако она является лишь чем-то временным, no-Ji скольку приходится на первую теоретическую стадию безучастности и беспощадйЕИ сти зародыша и младенца. Маленькое существо не способно осознать тот факт, что тоШ что он уничтожает в момент возбуждения, и то, что он ценит в период спокойИ ствия, — это одно и то же. К его возбужденной любви относится также воображае^И мое нападение на мать. При этом агрессия первоначально не является реакцие^И на фрустрацию; она первична, имеет собственные корни, хотя, согласно ВинниксЙИ ту, в примитивном импульсе любви всегда можно обнаружить также и реактивнтаИ агрессию, поскольку полного удовлетворения Оно практически не бывает. Подвижность зародыша и младенца, по мнению Бинникотта, является наибощД ранней формой выражения агрессии. Она тождественна жизненной активности тк|Н ней, спонтанным движениям, тенденции к росту и индивидуальному развитию, ж ю Я ненной энергии в целом. Еще до первого кормления, в то время, когда организация^|; Я еще не является зрелой, ребенок обладает богатым опытом, связанным с переживавЩ нием подвижности. Любая подвижность направлена вовне и наталкивается на сопро* j тивление. В таком случае подвижность превращается в агрессию. ОдновременЙШя агрессивная составляющая ведет к первому знакомству с миром не-Я и ранней о р я И низации Я. Это, однако, не является однократным процессом, подобным запечатленИШЯ Я и не-Я постоянно должны открываться заново. Это, однако, означает, что толйИИ агрессивный элемент позволяет ребенку воспринимать себя в качестве индивида и на-/ чать индивидуальное существование (см. теорию агрессии Айке в статье П. Цизе в Т/ЩЯ Согласно этим рассуждениям, чувство реальности связано с истоками а г р е с с щ Д И наоборот, эротические переживания, в которых элемент подвижности выраже1Ш очень слабо, чувство реальности не усиливают. Агрессивный импульс только тогвН приносит переживание удовлетворения, когда наталкивается на с о п р о т и в л е н и и по В этом случае он оказывается более реальным, чем эротическое переживание, 1н скольку ему присуще чувство реальности. Из этого следует, что младенец нуждает|Щ во внешнем, а не просто в удовлетворяющем объекте. Агрессия зависит от силы сопротивления, с которым сталкивается первичная п о д Я вижность. Другими словами, сопротивление влияет на превращение ж и з н е н н о й ^ энергии в потенциал агрессии. Слишком сильное сопротивление ведет к осложнена ниям, то есть делает существование индивида невозможным Оно не допускает ин-;-, дивидуальных переживаний, первичны:: агрессивных импульсов и ведет к нарутн<^Я ниям и вторжениям окружающих людей и соответствующим реакциям младеНЦИ! т на такое вторжение. В таком случае младенцу кажется, что его подвижность и агрес Щ

156

сивные возможности проистекают не из его собственной импульсивности, тенден­ ции к росту и индивидуальному развитию и не из жизненной энергии, а являются лишь реакциями на вторжения окружающих людей, и в конечном счете он начина­ ет испытывать потребность в таких вторжениях и преследованиях, которые позво­ ляют ему чувствовать себя реальным. Вторжения в этом случае пробивают защиту. Они не включаются в чувство все­ могущества младенца и не ощущаются как проекции. Происходит отход к состоя­ нию покоя. Однако в крайних случаях для индивидуального переживания покоя уже не остается места. Возникает состояние первичного нарциссизма, в котором инди­ вид испытывает огромный страх перед матерью-ведьмой и/или крайнюю тоску по матери-фее. Тем самым теряется агрессия и вместе с ней жизнеспособность, то есть способ­ ность устанавливать отношения с объектами. Любовь лишается некоторых ценных агрессивных компонентов, и тем более эксплозивной становится ненависть. Слияния агрессивных и эротических компонентов не происходит. Младенец совращается к эротическим переживаниям. Однако отдельно от эротического переживания, ко­ торое никогда не ощущается как реальное, существует чисто агрессивное, реактив­ ное переживание, связанное с переживанием сильнейшего сопротивления. От матери зависит, проявит ли она понимание к индивидуальной форме жизни младенца, примет ли его беспомощную зависимость, пойдет ли навстречу его стрем­ лению к алчному присвоению. Винникотт основное внимание обращает на личное выражение, на спонтанные жесты, первичную подвижность, значение которой он по­ стоянно подчеркивает. Если со стороны матери не будет достаточно хорошего пони­ мания этих личных форм жизни, если функция материнской заботы не осущест­ вляется, то находят свое выражение экзистенциальные страхи, которые хотя и присутствуют всегда в скрытом виде, однако обычно сдерживаются благодаря ма­ теринской опеке. Фрустрация матерью в это время переживается не как фрустра­ ция, а как угроза существованию Самости, как страх уничтожения. Для развития собственной линии жизни младенцу нужно, чтобы было как мож­ но меньше помех извне и реакций на эти помехи. Винникотт ( W i n n i c o t t 1960а, 1960b) говорит о вторжениях или вмешательствах со стороны окружения и ответ­ ных реакциях ребенка. При этом особенно важны реакции на вторжения, посколь­ ку они, как мы р к е отмечали выше, препятствуют индивидуальному развитию. В результате ребенок становится неспособным сформировать личность по образ­ цу «континуума непрерывного бытия». Континуум линии бытия распадается, и по­ является чувство бессмысленности. Если нет никаких личных переживаний, то на­ рушается и способность желать. Снижается способность к созданию иллюзий, предшествующая способности создавать переходный объект, и становится невозмож­ ным формирование истинной Самости, В результате возникает ностальгическая тоска По заботливой руке матери или материнскому телу (Winnicott 1 9 5 6 b ) или ее про­ тивоположность, а именно страх перед женщиной, страх перед первой абсолютной зависимостью (Winnicott 1956а). Крайняя степень реакции на вторжения, по мнению Винникотта, вызывает в этом раннем возрасте страх уничтожения. Это очень реальный, примитивный страх, предшествующий всем остальным страхам и содержащий в своем описании слово «смерть» (Winnicott 1956а). Здесь мы должны более подробно остановиться на рассуждениях Винникотта (Winnicott 1 9 6 0 b ) об истинной и ложной Самости. Идея центральной, или истин­ ной, Самости возникла в качестве оппозиции понятию ложной Самости. На самой ранней стадии истинная Самость представляет собой теоретически предполагае­ мую позицию, из которой появляются подвижность, позднее превращающаяся

157

в агрессию, спонтанные жесты и личные идеи. Центральная Самость — это инфан­ тильное всемогущество, жизненная энергия, создающая на свой лад и в своем соб­ ственном ритме личную психическую реальность и личную схему тела. Только ис­ тинная Самость м о ж е т быть творческой и чувствовать себя реальной. Ложная Самость, наоборот, порождает чувство нереальности и ничтожества (см. статью А. Грина в т. I). Истинная Самость возникает из жизнеспособности телесных функ­ ций и по своей сути является первичной и активной. Она возникает, как только появляется какая-либо психическая организация индивида, и при повреждениях извне сохраняет чувство всемогущества и чувство непрерывного бытия. Возникновение истинной Самости вновь возвращает нас к роли матери. Мать должна откликнуться на чувство всемогущества у младенца и в известной мере спо­ собствовать его проявлению. Только благодаря этому начинает пробуждаться к жиз­ ни истинная Самость. Если мать пытается отвечать на любое столкновение с чувством всемогущества младенца, младенец может начать осознавать иллюзию всемогущего творения и контроля, а также тот факт, что он фантазирует и играет. Благодаря это­ му он м о ж е т в конечном счете установить настоящие отношения с материнскими объектами. Тем самым закладывается также основа символообразования. Если матери не удается приспособиться к ранним потребностям ребенка, то и не происходит катексиса внешних объектов, и младенец остается изолирован­ ным. Винникотт (Winnicott 1 9 6 0 b ) пишет, что можно было бы ожидать физичес­ кой смерти ребенка, но он выживает, только живет неправильно. Он принуждает­ ся к ложному существованию, к покорности, что можно наблюдать уже на самых ранних стадиях. В таком случае покорная ложная Самость реагирует на требова­ ния окружения, выстраивая ложную систему отношений с целью уберечь и защи­ тить истинную Самость. Ложная Самость должна создать условия, которые позво­ лят истинной Самости выжить и избежать уничтожения. Если младенец зависит от реальной матери и ее способностей, то, по мнению Бин­ никотта, с самого начала жизни существует нечто, что можно обозначить как Я (1962а). Вначале мать, с ее почти полным приспособлением к ребенку, позволяет ему иметь иллюзию, будто грудь и мать являются частью ребенка. Мать находится под магичес­ ким контролем ребенка. Однако, по Винникотту, это еще не означает односторонних отношений, как это предполагается в концепции нарциссизма (Winnicott 1 9 5 8 b ) . Он отвергает нарциссический характер объектных отношений, поскольку этому про­ тиворечит понятие зависимости. Ребенок ощущает — еще до того, как он осознает что-либо вне самого себя, — зависимость и связь с матерью (Winnicott 1 9 7 1 , 2 5 ) . Пер­ вичный нарциссизм представляет собой, по мнению Бинникотта, состояние покоя, в котором отсутствует всякая личная импульсивность и в котором ни один индивид 1б не может развиваться (Winnicott 1 9 5 0 ) . Вначале материнский объект полностью определяется чувством всемогущества и субъективными переживаниями ребенка. Только всемогущий контроль обеспечи­ вает постепенное приближение к реальности и ведет к объективному восприятию объектов. В своей последней книге «Игра и реальность» (Winnicott 1 9 7 1 , 1 0 3 — 1 1 0 ) Винникотт еще более детально останавливается на этом важном переходе от субъек­ тивного объекта к объективному и отделяет отношения с объектом от использова­ ния объекта. С установлением объектных отношений объект впервые приобретает значение. Однако объектные отношения остаются исключительно опытом субъекта. На этой стадии объект представляет собой пучок проекций и не принадлежит к восприни­ маемой реальности. Младенец еще не воспринимает грудь как отдельный феномен. Он, так сказать, сосет сам по себе, грудь относится к сфере его всемогущего контроля. Тем не менее благодаря объектному катексису происходит расширение эмоциональ-

158

ной сферы, а механизмы проекции и идентификации, перемещающие часть Само­ сти в объект, раздвигают границы Я. Использование объекта предполагает наличие объектных отношений, и оно при­ вносит новые аспекты, связанные с сущностью и устойчивостью объекта. На стадии использования объекта объект обязательно обладает самостоятельным существова­ нием. В этом и состоит основное различие между отношением и использованием. Младенец черпает силы из «источника не-Я», от которого он зависит. По мнению Винникотта, переход от объектных отношений к использованию объекта является, пожалуй, одним из наиболее сложных процессов в развитии чело­ века. Речь идет о том, что субъект воспринимает объект в качестве внешнего фено­ мена, а не как нечто спроецированное. Теперь он должен поместить объект вне сферы своего всемогущества, то есть в конечном счете признать его как автономное суще­ ство, обладающее собственными правами. В этой фазе, согласно Винникотту, коре­ нятся самые тяжелые в смысле последствий формы неправильного развития. Шаг в развитии от отношения к объекту к его использованию столь значим и дра­ матичен потому, что с течением времени субъект должен разрушить объект. Эти идеи прозвучали уже в ранних публикациях Винникотта (Winnicott 1 9 5 0 ) , хотя оконча­ тельно разработаны они были, только Ε 1971 году. В этом процессе субъект не разру­ шает субъективный объект, «беспредметные» страхи и угроза уничтожения могут воспрепятствовать возникновению субъективного объекта, равно как и объектных отношений, только в том случае, если на самом раннем этапе развития отсутствует поддерживающая функция внешней среды. Процесс деструкции объекта только тогда приобретает центральное значение, когда объект воспринимается объективно, развивает автономию и относится к переживаемой реальности. Общеизвестно, что человек м о ж е т реагировать на реальность гневом и деструктивными импульса­ ми. Однако важно подчеркнуть, что субъект разрушает объект не только потому, что объект находится вне сферы его всемогущего контроля. Теория Винникотта утверждает нечто большее и предлагает новый подход к проблеме происхождения агрессии. Он считает, что объект может оказаться вне сферы всемогущего контроля субъекта только через разрушение. Деструкция, по его мнению, играет крайне важ­ ную роль в возникновении реальности. Однако воображаемое разрушение ни к чему не приводит. Только тогда, когда объект пережил это разрушение субъектом, субъект может пользоваться объектом. Поскольку объект выживает, субъект может начать жизнь в мире объектов. Это пси­ хическое событие тесно связано с поведением матери. Она — первый человек, кото­ рый проводит ребенка через это первое соприкосновение с деструкцией. Она и есть тот объект, который подвергается нападению и должен быть разрушен. Часто быва­ ет, что мать реагирует обидой и не сдерживает своей ненависти, когда ребенок при­ чиняет ей боль. Поэтому в этой важной сфере опыта все зависит от того, окажется ли мать способна выжить, что, по Винникотту, в этом контексте означает «не мстить», «Способность все снова и снова подвергаться разрушению делает доступной реаль­ ность выживающего объекта, усиливает эмоциональные связи и обеспечивает кон­ стантность объекта. И только после этого объект может использоваться» (Winnicott 1971, 109).

Концепция переходного объекта и переходного феномена В ходе исследования раннего развития ребенка от стадии полной неспособнос­ ти до растущей способности ребенка воспринимать и признавать реальность, от субъективности и всемогущего контроля до объективности и истинных объект159

ных отношений Винникотт натолкнулся на область, которая расположена между этими двумя полюсами и которой он придает особое значение. Он называет ее про­ межуточным или — позднее — потенциальным пространством, нейтральной облас­ тью опыта, которая позволяет индивиду освободиться от гнета постоянной необхо­ димости соотносить друг с другом внешнюю и внутреннюю реальность. В качестве нейтрального пространства эта область не может быть поставлена под сомнение и в ней нет задачи полностью принимать внешнюю реальность — требование, кото­ рое в действительности никогда не может быть полностью осуществлено. Винникотт относит к феноменам этой промежуточной сферы опыта игру, творчество, филосо­ фию и религию. Вначале он описывает эту область в раннем детстве в виде переходного объекта и переходного феномена (Winnicott 1 9 7 1 , 1 0 — 3 6 ) . Они способствуют процессу при­ ближения к объективному опыту и дают начало отношениям между ребенком и ми­ ром, К переходным феноменам относится, например, лепет младенца и убаюкивание, переходными объектами могут служить собственные пальцы, уголок одеяла, подушка, плюшевая игрушка и Т А ОНИ ЯВЛЯЮТСЯ первой собственностью ребенка и наделяют­ ся особыми свойствами: ребенок воспринимает переходный объект как нечто, принад­ лежащее ему одному; он страстно любит его, порой плохо с ним обращается, но не по­ зволяет его заменить. Переходный объект должен придать чувство тепла, и ребенок обращается с ним так, словно тот живой и обладает собственной реальностью. Утрата объекта вызывает тревожное возбуждение и печаль. Переходный объект использует­ ся в основном при отходе ко сну и позднее, когда ребенок боится утратить объект любви. В целом он служит защите от страхов, прежде всего депрессивных. Переходный объект тесно связан с возбуждением эрогенных зон рта. Нередко у маленьких детей м о ж н о наблюдать, как из аутоэротической деятельности шаг за шагом образуется переходный объект. Момент первого появления переходных фе­ номенов Винникотт относит к периоду между четвертым и двенадцатым месяцами жизни. Это явление в равной мере встречается как у мальчиков, так и у девочек. Переходный объект связан с частичным объектом матери — как правило, с гру­ дью, — с которым ребенок устанавливает первые отношения. При этом особенно важ­ но, что переходный объект является реальным объектом, то есть не грудью, но тем, что обозначает грудь, символизирует ее. Он представляет собой первое символообразование. Используя его, ребенок становится способным усваивать сходства и различия. Если применять концепцию «внутренних объектов» (Klein 1935), то переходный объект не является ни внешним объектом, ни внутренним. Т е м не менее ребенок м о ж е т пользоваться переходным объектом только тогда, когда внутренний объект, грудь, является живым, реальным и достаточно «добрым». Грудь может выступать в качестве внешнего объекта, предоставляя защиту от депрессивных страхов, но толь­ ко косвенно, через процесс символообразования, представая внутренним объектом. Внутренний объект в свою очередь зависит от поведения внешнего объекта, мате­ ри. Благодаря материнской заботе и благоприятному внешнему окружению ребенок приобретает иллюзию, будто грудь является частью его самого, и он обладает магичес­ ким контролем над нею. В результате формируется сфера иллюзий, которая наделяет ребенка способностью представлять себе внешнюю реальность и воссоздавать ее, и эта способность коренится в собственных творческих представлениях ребенка. «С психо­ логической точки зрения ребенок сосет грудь, которая принадлежит к его Самости, и мать кормит относящегося к ее Самости младенца» (Winnicott 1971, 22). Переходный объект является для ребенка первой не принадлежащей к Самости собственностью, которая создается ребенком, а не отыскивается им. Благодаря ему область иллюзии приобретает свою форму в реальности (см. также статью М. Р. Хана о Винникотте в т. III). 160

АННА ФРЕЙД И КОНЦЕПЦИЯ Л И Н И Й РАЗВИТИЯ

Анна Фрейд, младшая дочь Зигмунда Фрейда, начиная с 30-х годов стала оказы­ вать на психоаналитическое движение огромное и неослабевающее влияние. Впер­ вые она обратила на себя внимание в 1926 году книгой «Введение в технику детского анализа», заложив тем самым основы отрасли аналитической психотерапии детей, которая и ныне имеет мировое значение. Ъ работе «Норма и патология в детском возрасте; оценка развития» ( 1 9 6 5 ) ее воззрения в этой области были дополнены и усо­ вершенствованы новыми ценными представлениями. В теоретических положениях Анны Фрейд сказывается ее педагогическое образование, а ее представления о детс­ ком анализе включают многочисленные воспитательные моменты; этим ее подход к детскому анализу существенно отличается от подхода Мелани Кляйн, характери­ зующегося строго психоаналитической направленностью. Наряду с детским анализом основной интерес Анны Фрейд был обращен к ана­ литической психологии Я. Она принадлежит к числу первых психоаналитиков, ко­ торые отстаивали мнение, что в результате открытия бессознательного психоанализ стал пренебрегать деятельностью Я>сосредоточившись исключительно на деятельно­ сти Оно. Она пыталась преодолеть этот разрыв, вплотную занявшись процессами Я, которые выражаются в защите от импульсов влечений. В книге «Я и защитные ме­ ханизмы» (A. Freud 1 9 3 6 ) она представила психоаналитическую теорию с этих по­ зиций, проторив путь для работ генетической, или структуралистской, школы. Под влиянием пробужденного ею интереса появились многочисленные исследова­ тельские работы других авторов. Хотя Анна Фрейд внесла целый ряд существенных дополнений и поправок к тео­ рии раннего развития ребенка (например, она считала, что не следует рассматривать стадии развития либидо в качестве особых единиц и подчеркивала, что оральная и анальная фазы в значительной мере перекрываются), тем не менее она не создала но­ вых гипотез в этой области и ориентировалась, скорее, на теорию сексуальности, ко­ торая была разработана ее отцом, В этой связи следует, однако, упомянуть ее концеп­ цию линий развития (A. Freud 1 9 6 5 ) . Речь здесь идет не о дифференцирующей и классифицирующей теории в метапсихологическом понимании. Анна Фрейд про­ сто хочет дать конкретную и ориентированную на действительность картину разви­ тия ребенка и его способностей, чтобы получить ответы на вопросы, связанные с раз­ витием психического аппарата. В метапсихологии психическая личность и ее развитие расчленяются на раз­ витие сексуального влечения через последовательность либидинозных фаз, на раз­ витие агрессивного влечения, которое в своих формах проявления соответствует ступенчатому развитию либидо, на развитие Я с хронологической последователь­ ностью защитных механизмов, на развитие Сверх-Я как последовательности идентификаций с родительскими объектами и прогрессирующей интернализации родительского авторитета и, наконец, на интеллектуальное развитие. Одна­ ко, по мнению Анны Фрейд, для аналитической работы особенно важно понимать взаимодействие между влечением и Я и установить закономерность, с которой это взаимодействие проявляется в разные возрастные периоды и на разных эта­ пах развития. Поэтому Анна Фрейд ставит перед собой задачу разработать модель, которая бы позволила лучше понять, каким образом Я и Оно начинают взаимо­ действовать, как постепенно развивзется контроль над внутренним миром и при­ способление к внешнему миру и как постепенно ограничивается свобода влече­ ний и фантазий, которые отходят на задний план и уступают место контролю над влечениями и рациональности (A. Freud 1 9 6 5 , 6 7 ) . 161

Анна Фрейд пытается решить эту проблему с помощью синоптической концеп­ ции линий развития и описывает линии развития для огромного числа областей; для сферы принятия пищи, для функций опрятности и опорожнения кишечника, для перехода от безответственности к ответственности за собственное тело, для пути от эгоизма к дружбе и жизни в человеческом обществе, для пути от аутоэротики к иг­ рушке и от игры к труду, для развития от инфантильной зависимости к взрослой лю­ бовной жизни и тд. Различные линии развития подразделяются на ряд ступеней развития. Например, в развитии от инфантильной зависимости к взрослой любви Анна Фрейд выделяет следующие этапы (A. Freud 1965, 68—71): 1) биологическое единство матери и ре­ бенка; 2) любовь из-за потребности в опоре; 3) стадия объектных отношений; 4) ста­ дия амбивалентных отношений; 5) эдипова фаза; 6) латентный период; 7) предпубертат; 8) пубертатная фаза. М о ж н о было бы ожидать, что отдельные ступени различных линий развития в нормальном случае будут расположены параллельно друг другу, однако опыт пока­ зывает, что большинство детей в своем развитии отклоняются от этой нормы. На опе­ р е ж а ю щ е е развитие или отставание по отдельным линиям развития оказывают влияние и степень зрелости, и условия внешнего мира. Возникающие при этом дис­ гармонии рассматриваются Анной Фрейд как вариации между различными линия­ ми развития в рамках нормы и лишь тогда считаются патологическими явлениями, когда несоответствия в темпах развития чересчур велики. Г. и Р. Бланк подхватили эти идеи Анны Фрейд, расширив их до диагностической и терапевтической теории (подробное изложение работ Анны Фрейд можно найти в т. III).

ТРУДЫ РЕНЕ Ш П И Ц А И СТРУКТУРАЛИСТСКАЯ ШКОЛА

Большая заслуга в психоаналитической психологии развития принадлежит Рене Шпицу. В 1 9 3 5 году он попытался (с тех пор многие последовали его примеру) пере­ проверить выводы, сделанные на основе психоанализа детей и взрослых, о наиболее раннем психическом развитии человека и прежде всего о развитии объектных отно­ шений с помощью непосредственного наблюдения над новорожденными и малень­ кими детьми и соотнести эти данные в рамках истории развития. При этом особое вни­ мание он уделял диаде мать-дитя. Неспроста его монография «Первый год жизни» (Spitz 1 9 6 5 ) , которую мы и будем в основном рассматривать ниже, имеет подзаголо­ вок «Естественная история отношений матери и ребенка на первом году жизни». Главным образом Шпиц опирается на метапсихологический подход X. Гартманна. С другой стороны, метод Шпица, полученные им результаты и их интерпретация сде­ лали возможными многие положения генетической школы психоанализа, связанной с именами Гартманна, Криса и Лёвенштейна (Hartmann, Kris, Loewenstein 1 9 4 6 ) , и вообще исследования и рассуждения Шпица можно рассматривать в качестве ос­ новы для теории этой школы о раннем развитии ребенка. То, что полученные Шпи­ цем данные, относящиеся к психологии развития, зачастую интерпретируются не­ сколько негибко и категорично (из-за чего его все чаще упрекают в биологизме и механицизме), имеет свои корни в методологическом подходе Шпица, в его по­ пытках объяснения, ориентированных на биологические процессы созревания (Diatkine 1972, 3 6 2 etc; Lebovici 1 9 7 0 , 1 8 7 - 3 3 5 ; Laplanche 1 9 6 7 , 1 9 6 ) . Поскольку клинический метод психоаналитического исследования невозможно напрямую применить к доречевой фазе развития ребенка, Шпиц создал соответству­ ющий своим исследовательским целям метод, основанный на непосредственном на162

блюдении и методах экспериментальной психологии (стандартизированных тестах и методах наблюдения, репрезентативной выборке детей и т.д.)- Еще до него Гезелл (Gesell 1940), Бюлер (Bühler 1937), Хетцер (Hetzer 1948), но прежде всего Пиаже, помимо прочих, использовали и эти методы, хотя с иными целями. В исследованиях Шпица каждый ребенок наблюдался, например, четыре часа в неделю. Применялись тесты для младенцев, упорядоченные по критериям, которые позволяли определить месячную количественную оценку развития, контроля над восприятием, интерпер­ сональных отношений, памяти, подражания, владения предметами и интеллектуаль­ ного развития и тем самым построить профили развития для определенных перио­ дов времени. П о м и м о тестов, в качестве средств объективной оценки детского поведения Шпиц использовал «анализ фильмов*. К тестам и анализу фильмов были добавлены клинические истории болезни и отчеты о беседах с родителями ребенка и обслуживающим персоналом. Число подвергшихся такому наблюдению детей со­ ставляет несколько сотен. Наблюдения, проведенные в семьях, родильных домах, яслях и других местах (детских домах, индейских деревнях) позволили сделать не­ сколько фундаментальных выводов относительно развития ребенка в первые полто­ ра года жизни. Ниже мы вкратце изложим эти данные.

Феномен аффективного климата Детское развитие во всех его аспектах — соматических, психических, относящих­ ся к процессам созревания и накопления опыта — Шпиц рассматривал с точки зре­ ния центральной задачи, специфической для данного возраста: приобретения способ­ ности к объектным отношениям в психоаналитическом смысле, как ее определил Фрейд, — установки агрессивных и либидинозных влечений в направлении одного и того же объекта. Напомним, что это же было центральной темой исследований у Мелани Кляйн и Винникотта. Все ранние процессы развития, как сумел доказать Шпиц, их течение и конеч­ ный результат зависят от характера аффективных отношений между матерью и ре­ бенком, «аффективного климата» в диаде мать-дитя (Spitz 1947). Для понимания самого феномена аффективного климата необходимо указать на то, что зародыш в период беременности воспринимается матерью как часть ее собственного тела р и в качестве такого катектируется нарциссически . Только после родов начинается постепенный процесс отделения и объективизации. Сохраняющийся «нарциссический» катексис ребенка создает со стороны матери основу для крайне чувствитель­ ных процессов идентификации и аффективного обмена, создающих аффективный климат. В свою очередь ребенок в силу сенсорной, когнитивной и психической не­ зрелости в первые два-три месяца, в «фазе детского всемогущества» (Ferenczi 1 9 1 3 ) , «первичного нарциссизма» (Freud 1 9 1 6 / 1 7 ) еще не в состоянии отличать себя от ма­ тери: он включает мать в свою психическую вселенную. Позднее эта архаическая форма аффективного контакта постепенно заменяется объектными отношениями, при которых партнер воспринимается в качестве самостоятельного индивида. Шпиц делает вывод, что во взаимодействии в диаде мать-дитя основное влияние на поведение ребенка оказывают не осознанные поступки матери, а ее бессознатель­ ная позиция. При этом Шпиц считает, что младенец воспринимает постоянно исхо­ дящие от матери, не осознаваемые ею самой аффективные сигналы с помощью своей системы коэнестетического восприятия (на ней мы еще остановимся более подроб­ но), и эти воспринимаемые ребенком сигналы оказывают постоянное давление, кото­ рое и формирует в течение первого года жизни характеризующуюся чрезвычайной пла­ стичностью психику ребенка. Основываясь на этом, Шпиц подчеркивает, насколько 163

незначительной становится в обычном случае роль травматических событий для раз­ вития характера. Бессознательная позиция матери, согласно Шпицу, проистекает из двух источников: а) «области управления», тесно связанной с требованиями Сверх-Я матери, и б) области, в конечном счете выражающей стремления Я-идеала матери. Последняя названа Шпицем областью «льготных условий», которые мать со­ здает активности ребенка и его развитию. Взаимодействие обеих областей позволяет ребенку формировать собственные механизмы'управления, которые в дальнейшем ста­ новятся защитными механизмами. Однако Шпиц категорически настаивает на том, что не только мать пробужда­ ет определенные реакции у ребенка, но и ребенок у матери. Любому психоаналити­ ку известны борьба, напряжение и внутреннее смятение, которые вызывает у мате­ ри идентификационное сопереживание с ребенком: регрессивные, архаические приятные фантазии и такие же архаические реакции вины, которые ей самой ког­ да-то пришлось вытеснять. Отношения матери с ребенком мобилизуют в ней весь арсенал защитных механизмов; она должна отрицать, смещать, обращать в проти­ воположность, скотомизировать и вытеснять. Ее поведение в ответ на «невинные» действия ребенка соответствующим образом меняется, что при определенных усло­ виях м о ж е т оказать патогенное воздействие на психику младенца. П р о ц е с с развития на первом году жизни Шпиц выделяет на первом году жизни три стадии: безобъектную стадию, стадию предшественников объекта и стадию либидинозного объекта. Безобъектная стадия совпадает с периодом, который Фрейд назвал «фазой первич­ ного нарциссизма», а Гартманн «недифференцированной фазой», и охватывает первые два-три месяца жизни. По мнению Шпица, эта фаза характеризуется крайне высоким, лишь постепенно снижающимся порогом чувствительности у младенца, который чуть ли не полностью изолирует его от внешнего мира. Так, например, младенец воспри­ нимает внешние признаки пищи лишь в состоянии голода, но не воспринимает их, когда сыт. Б этот ранний период у него не наблюдается никаких форм поведения, ко­ торые можно было бы интерпретировать психологически. Это обстоятельство, а так­ же факт недостаточной зрелости и развития когнитивной, сенсорной и неврологичес­ кой систем привели Шпица к выводу о невозможности психического переживания у новорожденного. У ребенка имеются лишь физиологические проявления, и его по­ ведение в первые два месяца жизни — согласно Шпицу, только в эти два месяца — под­ чиняется схемам условного рефлекса. Имение- поэтому Шпиц избрал термин «без­ объектная стадия»; этим термином он стремился решительно отмежеваться от всех остальных подходов, таких, как теория Мелани Кляйн, которые приписывают новорож­ денному и даже зародышу способность к рудиментарным объектным отношениям Основываясь на своих наблюдениях, Шпиц отстаивает мнение, что новорожден­ ный может иметь восприятие лишь интероцептивного и проприоцептивного типа (внутренних процессов и собственных ощущений). Эти типы восприятия относят­ ся к «системе ощущений», которая принципиально отличается от «диакритической» системы восприятия, действующей в более позднем возрасте. Он определяет ее как коэнестетическую организацию, Здесь ощущения экстенсивны, в первую очередь они связаны с пищеварительным трактом (и кровообращением), имеют своим центром 18 автономную нервную систему и проявляются в форме аффектов. Эти процессы, не связанные с сознанием (то есть соответствующие бессознательному), Шпиц так­ же называет рецептивными. Данной системе противопоставляется диакритическая организация более позднего развития. В ней решающее значение приобретает восприятие посредством перифери164

ческих органов чувств. Диакритическая организация проявляется в когнитивных про­ цессах, к которым принадлежат также сознательное мышление. Этот тип восприятия развивается сначала в ходе аффективного взаимодействия при формировании объек­ тных отношений и неразрывно связан с возрастающей биологической зрелостью сен­ сорного аппарата и когнитивных функций. Отношения между коэнестетической и диакритической организациями напоминают отношения между первичным и вто­ ричным процессами. Зрение и слух играют в коэнестетическом восприятии минималь­ ную роль; зато восприятие, точнее сказать, ощущение боли, происходит на уровне глу­ бокой чувствительности, висцеральных, вегетативных ощущений и реакций. В целом оно подчиняется принципу «все или ничего». Коэнестетическая система реагирует на невербальные, ненаправленные, экспрессивные раздражители и сигналы; в резуль­ тате коммуникация протекает на уровне «эгоцентрической» коммуникации, как у жи­ вотных. Способность к коэнестетическому типу восприятия и его использование, как правило, подвергаются вытеснению н латентный период. Шпиц отстаивает мне­ ние, что у матерей наряду с общими регрессивными явлениями во время беременно­ сти, родов и послеродового периода (см. Benedek 1952, 1 9 5 6 ) реактивируется также способность к коэнестетическому восприятию. Это совпадает с представлениями Вин­ никотта о первичной материнской озабоченности. Безобъектная стадия характеризуется абсолютным господством коэнестетичес­ кой системы. В ней пробивается брешь только к концу второго месяца жизни. К это­ му времени младенец визуально воспринимает человеческое лицо, однако только тогда, когда голоден. Лишь через две-три недели этот процесс узнавания отделяется от импульса к поиску пищи; отныне младенец следит глазами за всеми перемеще­ ниями человеческого лица. К концу третьего месяца это развитие достигает своей кульминации в появлении реакции улыбки на возникающее перед младенцем дви­ жущееся человеческое лицо. Если в предыдущие месяцы формы выражения неудо­ вольствия проявлялись совершенно неспецифически, то на четвертом месяце жиз­ ни они начинают направляться на человеческое лицо и т е м с а м ы м дополняют реакцию улыбки: ребенок плачет или демонстрирует иные признаки своего неудо­ вольствия, когда взрослый отворачивается или удаляется. Однако с помощью эксперимента с использованием бутафорской маски (по ме­ тоду Конрада Лоренца), в ходе которого ребенку предъявляют картонную маску и по­ степенно уменьшают ее лицевую поверхность, Шпиц сумел показать, что ребенок реагирует вовсе не на «человеческое лицо» в том смысле, в каком это имеют в виду взрослые, а на ключевой раздражитель, состоящий из носа, глаз и лба. При этом ос­ новное значение принадлежит глазам; Шпиц приравнивает их к врожденному пус­ ковому механизму. Шпиц решительно отказывается рассматривать улыбку трехмесячного младен­ ца и появляющуюся несколько позже реакцию неудовольствия при утрате контак­ та с человеческим лицом как признак какой-либо формы объектных отношений. Он объясняет этот феномен тем, что с самого рождения ребенок в процессе корм­ ления грудью фиксируется широко открытыми глазами на лице матери. Как только возросшая неврологическая, сенсорная и когнитивная зрелость и с нею связанное снижение порога чувствительности делают возможным действительное восприятие лица, образуется условная связь между этим восприятием и коэнестетическим ощу­ щением приема пищи и возникающими в результате позитивными чувствами. Та­ ким образом, человеческое лицо становится условным стимулом, вызывающим эти чувства, и оно создает у ребенка состояние ожидания скорого отвода напряже­ ния. Соответственно, удаление человеческого лица в качестве условного стимула вы­ зывает состояние ожидания скорого усиления напряжения; согласно Шпицу, его аф­ фективным признаком является плач. 165

Появление в возрасте трех месяцев улыбки Шпиц рассматривает как приобрете­ ние первого психического организатора. В эмбриологии «организаторами» называют структуры клеток, которые в ходе развития берут на себя функции управления. Пере­ нося это понятие из соматической области в психическую, Шпиц подчеркивает зна­ чение, которое он придает биологическим процессам созревания. Согласно Шпицу, в первые полтора года жизни организаторы психики управляют течением и сменой фаз в аспекте более высокой интеграции. Результатом этой интеграции является реструк­ турирование психической системы на уровне более высокой сложности. Эта интегра­ ция — процесс тонкий и уязвимый. Если он проходит благополучно, возникает новый организатор психики, и развитие ребенка м о ж е т нормально продолжаться. Если он оказывается неудачным, то ребенок застревает на менее дифференцированной ста­ дии развития, предшествующей образованию соответствующего организатора. Шпиц составил список этапов развития, которые обусловливаются появлением улыбки у трехмесячного младенца и взаимная интеграция которых приводит к фор­ мированию первого организатора. Коротко их можно перечислить следующим об­ разом (Spitz 1 9 6 5 , 1 2 0 - 1 2 1 ) : 1. На этой стадии младенец перестает сосредоточиваться на том, что Шпиц на­ звал рецепцией поступающих изнутри стимулов, и обращается к восприятию сти­ мулов, приходящих извне. 2. Становится возможной отсрочка удовлетворения влечений. Благодаря этому репрезентанты внешних раздражителей могут быть катектированы либидинозно. 3. Основываясь на том, что, по всей видимости, уже отложились мнемические сле­ ды, можно говорить, что развились топические системы — сознательное, предсознательное и сознательное. Поэтому в дальнейшем молено применять топический подход. 4. Кроме того, ребенок может переносить катектический заряд с одной психи­ ческой функции на другую, с одного мнемического следа на другой. Узнавание знака-гештальта, например пускового механизма, предполагает смещение катексиса с сенсорной репрезентации перцепта на сопоставляемый с перцептом след памяти. 5. Этот процесс соответствует фрейдовскому определению процесса мышления. 6. Тем самым образуется рудиментарное Я, которое Фрейд ( 1 9 2 3 ) назвал теле­ сным Я. Его м о ж н о обнаружить в появлении первых попыток интенционального по­ ведения. Оно возникает благодаря интеграции соматических и психических ядер Я. 7. Защитная функция высокого барьера стимулов заменяется селективной функ­ цией Я. 8. Происходит переход от полной пассивности к активности, к первым интенциональным проявлениям. 9. Наконец, реакция улыбки является прототипом и предпосылкой всех соци­ альных отношений. Приобретение первого организатора, индикатором которого служит улыбка трехмесячного ребенка, является моментом перехода от первичного нарциссизма, бе­ зобъектной ст:1дии, к стадии предшественника объекта. Ребенок еще не может реа­ гировать улыбкой на узнавание человеческого объекта как такового, он лишь научился выделять из хаоса не имеющих значения раздражителей отдельный формальный эле­ мент, который в силу связанного с ним переживания удовольствия приобрел особую ценность. Стадия предшественника объекта характеризуется большей степенью неврологичес­ кой зрелости и с нею связанной зрелостью и развитием когнитивных и сенсорных фун­ кций, в частности дистантного восприятия. Последнему Шпиц придает особое значение, полагая, что благодаря дистантному восприятию первичный объект — мать — остает­ ся у ребенка даже при утрате тактильного контакта. Таким образом, у ребенка создают­ ся зачатки константности объекта и, следовательно, объектных отношений.

166

Ребенок становится все более способным упорядочивать достигающие его сенсор­ ные стимулы в более широкие и адекватные взаимосвязи, отличать фигуру от фона и компенсировать изменение в восприятии сигналов, исходящих от движущейся фи­ гуры. Это подразумевает приобретение восприятия глубины. Конечным пунктом та­ кой линии развития является осознание пространственной идентичности предмета. Б когнитивной сфере быстрое развитие сенсориума вызывает дифференциацию фун­ кций памяти и их интеграцию в процессе мышления. Поворотным пунктом этой ли­ нии развития является осознание временной идентичности исчезающего и вновь воз­ никающего предмета. Поскольку эти процессы развития, которые характеризуются Шпицем как прогрессирующий переход от коэнестетического восприятия к диакри­ тическому, разворачиваются во взаимодействии с человеческим объектом (см. статью П. Орбана в τ, I), которое с момента появления улыбки у трехмесячного младенца но­ сит характер удовольствия, они достигают кульминации в осознании пространствен­ ной и временной идентичности матери как основного источника удовольствия. Это осознание симптоматически выражается в появлении так называемой тревоги восьми месяцев, страха перед посторонними людьми в отсутствие матери в поле зре­ ния ребенка. Это означает, что ребенок может воспринимать мать как человека в це­ лом и отличить ее от других люде|1 Это означает также преодоление стадии парциаль­ ных объектов, Появление тревоги восьми месяцев свидетельствует, по Шпицу, о приобретении второго организатора психики и о переходе на стадию либидинозного объекта. Тот факт, что ребенок реагирует тревогой только тогда, когда нет рядом ма­ тери, Шпиц объясняет тем, что первоначально ребенок ожидал увидеть в постороннем человеке мать и реагирует неудовольствием, обнаружив, что его ожидания не сбылись. Приобретение второго организатора психики влечет за собой целый ряд изме­ нений: 19 1. В соматической сфере миелинизация проводящих нервных путей достигла состояния, обеспечивающего диакритическое функционирование сенсорного аппа­ рата и координацию движении, благодаря чему становится возможным выполнение последовательных направленных действий, регуляция положения тела и сохранение равновесия. 2. Б когнитивной сфере возрастающее число следов памяти приводит к увеличе­ нию сложности процессов мышления, что создает когнитивную основу для осущест­ вления направленных действий. 3. В сфере психической организации благодаря описанным выше процессам созре­ вания и развития ребенок впервые становится способным с помощью направленных действий достигать преднамеренной разрядки аффективного напряжения, то есть це­ ленаправленно и произвольно получать удовольствие. В результате усиливается катексис формирующейся структуры Я, которой и объясняются эти достижения. Я отгра­ ничивается от Оно и от внешнего мира, все более структур и ру я сь и интегрируясь благодаря обмену аффективно катектированными действиями с формирующимся объектом. Шпиц говорит о тесной связи и взаимной зависимости — обратной связи — между ранней судьбой влечений и развитием объектных отношений, которые ведут к уста­ новлению либидинозного объекта, к дифференциации и интеграции Я. Поэтому далее следует вкратце остановиться на том, как Шпиц рассматривает развитие объектных отношений в рамках динамического подхода. Прежде всего он категорически утвер­ ждает, что либйдинозные и агрессивные влечения в равной мере участвуют з построе­ нии объектных отношений. При рождении и на следующей после рождения нарциссической стадии влечения еще не отделены друг от друга; такое разделение происходит только на исходе первых трех месяцев в ходе происходящих между матерью и ребен­ ком, наполненных удовольствием и выбывающих неудовольствие взаимодействий.

167

Эти взаимодействия первоначально выступают в форме обособленных, изолирован­ ных переживаний в специфической сфере обоих влечений, которые не соединяются и не смешиваются друг с другом. Такое положение сохраняется по меньшей мере на протяжении всей нарциссической стадии вплоть до трехмесячного возраста, когда образуется предшественник объекта. И на нарциссической стадии, и в последующий период перехода к стадии настоящих объектных отношений влечения развиваются, «аналитически опираясь» (Freud, V, 82; X, 153 e t c ) на оральные потребности младенца. Мать — это тот человек, который удовлетворяет оральные потребности младенца; она становится целью его агрессивных и либидинозных влечений. Но в это время она еще не воспринимается как единый, константный и неизменный человек, как гештальт в силу своей ситуативной детерминированности, то есть включенности в воспри­ ятии в определенную общую ситуацию, она воспринимается как множество отдель­ ных людей или, вернее, отдельных перцептов. Эти перцепты характеризуются для маленького ребенка сопутствующим ощущением удовольствия или неудовольствия. На основе этих наблюдений и размышлений Шпиц присоединяется к Гартманну, Кри­ су и Лёвенштейну (Hartmann, Kris, Loewenstein 1946), Абрахаму (Abraham 1 9 1 6 ) и на­ конец, Мелани Кляйн (с 1927 года «добрый» и «злой» объекты являются для нее крае­ угольным камнем развития ребенка в раннем возрасте), предполагая, что на этой стадии младенец обладает двумя объектами: злым, на который направлена его агрес­ сия, и добрым, к которому обращено его либидо. Этот период можно вслед за Абраха­ мом (Abraham 1 9 1 6 ) назвать также доамбивалентной стадией (см. выше), поскольку здесь оба объекта еще не осознаются в качестве аспектов одного и того же человека, после чего в дальнейшем в виде реакции развивается амбивалентное отношение к дан­ ному человеку. Между шестым и восьмым месяцем происходит синтез. Возрастающее влияние Я, подкрепленное прогрессирующим созреванием и развитием сенсориума, выражается в интеграции следов памяти и бесчисленных переживаний взаимодействия ребенка со своей матерью. В конце концов это завершается объединением обоих предшествен­ ников объекта, доброго и злого объекта в объекте любви — в целостной матери. Слия­ ние обоих влечений и слияние злого и доброго объектов в едином объекте — в объекте либидо — являются, следовательно, двумя сторонами одного и то же процесса. В отличие от Мелани Кляйн Рене Шпиц (как и Винникотт) отстаивает мнение, что хорошие аспекты матери гораздо сильнее плохих. Точно так же либидинозное влечение преобладает над агрессивным, поскольку либидинозное влечение ребенка имеет непосредственное отношение к его потребностям. Этот постулат Шпица на­ правлен против представлений Мелани Кляйн, которая с самого начала рассматри­ вает психическое развитие маленького ребенка с точки зрения динамики отнюдь не предопределенного заранее спора между влечениями к жизни и к смерти. Согласно наблюдениям Шпица, после установления* второго организатора, пос­ ле полного обретения объекта и после слияния агрессивного и либидинозного вле­ чений некоторые защитные механизмы, в частности идентификация, приобретают функции, которые сохранятся и у взрослого человека. Он сумел установить, что на­ стоящее подражание как поведенческий индикатор психического процесса иденти­ фикации начинается только между восьмым и десятым месяцами. Умение подражать и функция подражания являются, согласно Шпицу, средством, позволяющим ребен­ ку достигать все большей независимости от матери. В качестве решающего фактора приобретения этих механизмов выступает аффективный климат, который должен обеспечить ребенку возможность идентификации. К этому моменту — в ходе разворачивающихся процессов подражания и иден­ тификации — между матерью и ребенком развивается двусторонняя, направленная, активная, интенциональная коммуникация. Впоследствии эта коммуникация будет 168

постепенно упорядочена в своеобразную систему семантических жестов, которые по­ зднее, к концу первого года жизни, через так называемые «глобальные слова» или «од­ нословные предложения» преобразуются в вербальные жесты. Это подводит нас к описанию стадии развития, которая увенчивается приобретением третьего орга­ низатора психики. Вместе со вторым организатором ребенок приобретает также способность к локомоции. Научившись перемещаться, ребенок стремится к автономии и старается выйти за пределы досягаемости матери. Поэтому по мере развития вместо непосред­ ственного действия в качестве носителя коммуникации все более выступает слово. С развитием локомоции мать оказывается вынуждена ограничивать и сдерживать активность ребенка, причем в тот период, когда потребность ребенка в действии осо­ бенно возрастает. Этот «поворотный пункт» (Freud, XIV, 5 3 1 ) совпадает с появлени­ ем второго организатора. Теперь основная часть взаимодействия между матерью и ребенком заключается в ак­ тивности ребенка, с одной стороны, и материнских запретах и указаниях — с другой. Шпиц формулирует такое положение вещей следующим образом к этому моменту мать становится для ребенка «Я внешнего мира» (Spitz 1 9 5 1 ) . Третий организатор, следую­ щий шаг в развитии ребенка, Шпиц связывает с приобретением первого абстрактного понятия, первого семантического жеста — отрицательного покачивания головой, «нет». Материнские запреты вызывают у ребенка интенсивные агрессивные реакции. Но по­ скольку они вступают в конфликт с направленными на мать либидинозными стремле­ ниями, ребенок, согласно Шпицу, пытается преодолеть агрессию с помощью формиру­ ющегося как раз на этой стадии защитного механизма идентификации, причем в специфической форме — идентификации с агрессором (A. Freud 1936, 85—94). По­ скольку агрессия матери находит свое выражение в жесте «нет», ребенок в процессе идентификации с агрессором перенимает этот жест, чтобы создать отдушину для соб­ ственной агрессии по отношению к внешнему миру. Достижение примерно в пятнад­ цать месяцев этой ступени означает вступление в первую фазу упрямства. В этом возрасте ребенок еще не может понять рациональных оснований мате­ ринского запрета. Ее аффекты также понятны ему лишь в самом общем виде, а имен­ но как аффект «за» и аффект «против». Отрицательный жест соединяется с аффек­ том «против». Тем не менее Шпиц подчеркивает, что, переняв «нет» в слове и жесте, ребенок впервые заменяет непосредственное действие словом, понятием, устанавли­ вая коммуникацию на расстоянии. В этом он видит «по-видимому, наиболее важный поворотный пункт в развитии индивида и рода. С этого начинается очеловечивание рода, с этого начинается z°onpolitical, с этого начинается социум... С появлением се­ мантических символов эта коммуникация становится вербальной» (Spitz 1 9 6 5 , 1 0 4 ) . Именно по этой причине Шпиц считает приобретение отрицательного жеста и слова «нет» очевидным признаком образования третьего организатора психики. Так в об­ щих чертах выглядит развитие ребенка на первом году жизни.

Психопатология раннего д е т с т в а Большая часть работ Шпица, которые мы здесь м о ж е м только затронуть, но не изложить в деталях, посвящена исследованию психопатологии младшего дет­ ского возраста. Здесь он натолкнулся на действительно поразительные наблюдения, на основе которых выдвинул следующие гипотезы: 1. Нарушения личности матери отражаются в нарушениях у ребенка 2. В раннем детстве патогенные психические влияния являются следствием неудов­ летворительных отношений между матерью и ребенком. Последние Шпиц разделил 169

на две категории: а) неадекватные психотоксические отношения между матерью и ре­ бенком (качественная причина) и б) недостаточные отношения между матерью и ре­ бенком (количественная причина). По поводу а). Не вдаваясь в подробности, следует лишь упомянуть, что Шпицу удалось показать, что целый ряд органических и поведенческих симптомов малень­ кого ребенка, таких, как 1 ) отказ от кормления, рвота и кома у новорожденных, 2) ко­ лика трехмесячных, 3) младенческая экзема, 4) постоянное и интенсивное раскачи­ вание на четвереньках, 5) копрофагия и игра с фекалиями, в значительном числе случаев является следствием психотоксических влияний со стороны матери, таких, как 1 ) первичное, открытое пассивное отвержение, 2) первичная, тревожная гипе­ ропека, 3) враждебность в форме тревоги, 4) колебание между баловством и враж­ дебностью, 5) циклические смены настроения. По поводу б). Здесь, в сфере расстройств у маленького ребенка, которые были вы­ званы количественно неудовлетворительными отношениями между ребенком и ма­ терью, открытия Шпица имеют огромное практическое значение. Во время работы в американских яслях и детских домах Шпиц установил, что у детей, которые в воз­ расте после шести-восьми месяцев, то есть после установления либидинозного объек­ та, на долгое время были разлучены с матерью и при этом не получали эрзац-объект (характерно, что заменить объект удавалось только в тех случаях, когда до разлуче­ ния между матерью и ребенком существовали плохие отношения), развивается спе­ цифический синдром: в первый месяц ребенок становится плаксивым, капризным, он цепляется за любого постороннего человека, с которым ему удается установить контакт. На втором месяце плач переходит в крик; теряется вес, коэффициент раз­ вития не возрастает. На третьем месяце дети начинают отказываться от контакта. Чаще всего они лежат на животе в кроватке, что является патогномическим призна­ ком. Становится все более выраженным отставание в развитии. Обращает на себя внимание застывшее, словно парализованное, лицо с широко открытыми глазами и отсутствующим взглядом. Между третьим и пятым месяцем имеется переходный период, в котором все симптомы становятся более выраженными и закрепляются. Шпиц назвал эту кар­ тину заболевания «аналитической депрессией» (Spitz 1 9 4 6 ) . Если в этот промежу­ ток времени, то есть не позднее конца пятого месяца с момента сепарации, мать воз­ вращается, то ребенок выздоравливает. Если же разлука продолжается более пяти месяцев, картина заболевания перехо­ дит в состояние, которое Шпиц назвал госпитализмом (Spitz 1945). Дети проявляют признаки тяжелого распада (маразма) с высоким уровнем смертности. Они становят­ ся абсолютно недоступными для контакта, даже в случае возвращения матери. Они ста­ новятся совершенно пассивными. Они не достигают стадии управления моторикой и не могут переворачиваться со спины на живот. Выражение лица становится пустым и слабоумным, движение глаз не координируется. Коэффициент развития падает до уровня идиота. Явления госпитализма, как правило, возникают тогда, когда на пер­ вом году жизни ребенок более пяти месяцев лишен объектных отношений.

МАРГАРЕТ С. МАЛЕР И ТЕОРИЯ ПРОЦЕССОВ СЕПАРАЦИИ И И Н Д И В И Д У А Ц И И В РАННЕМ ДЕТСКОМ ВОЗРАСТЕ Как и для Рене Шпица, для Маргарет Малер наблюдение за поведением матери и ребенка является основным исходным пунктом ее рассуждений и теорий, касаю­ щихся нормального развития в раннем детстве. В соответствии с воззрениями струк170

туралистской, или генетической, школы психоанализа в ее подходе особое значение для объяснения наблюдаемого поведения придается социобиологическим процессам созревания и развитию Я. Однако Малер постоянно указывает на трудности и опас­ ности, сопряженные с переводом наблюдаемых явлений ранней стадии развития Я и довербального поведения на язык психического события. Поэтому для понимания довербальных феноменов она считает необходимым наряду с непосредственным наблюдением обращаться также ко второму источнику информации — к психо­ аналитической ситуации. Она пытается сопоставить наблюдаемые довербальные фор­ мы поведения с данными о патологических и регрессивных проявлениях младенчес­ кого возраста и интерпретировать их в этом контексте. В своих работах Малер занимается прежде всего психотическим ребенком (явлением, известным также под названием детского аутизма). Проведенные Малер исследования раннего детства являются продолжением ее исследований детских психозов. Этот подход, впервые разработанный Мелани Кляйн и послуживший основой ее концепции, позволил подступиться к проблеме раннего развития ребенка и создать общую психоаналитическую теорию, которая в течение долгого времени была предметом ожесточенных споров. В ней утверждается, что им­ плицитной моделью аналитического исследования должны быть не невроз и класси­ ческий эдипов комплекс, а психоз и психотическое, или нарциссическое, ядро лич­ ности. Этот подход оказался чрезвычайно плодотворным и означает, как подчеркнул А. Грин (Green 1 9 7 5 ) в блестящем выступлении на XXIX конгрессе Международно­ го психоаналитического объединения, новую веху на пути развития психоаналити­ ческой теории и практики. М. С. Малер впервые подробно и развернуто представи­ ла свою теорию психоза в книге «Человеческий симбиоз и судьбы индивидуации» ( 1 9 6 8 ) . В своих исследованиях она пришла к выводу, что между младенцем и психо­ тическим ребенком существует принципиальное сходство. Новорожденный еще не достиг того, чего не сумел достичь психотик, а именно «психического рождения», то есть цели превратиться в отдельное индивидуальное существо и взобраться на пер­ вую, пусть даже и примитивную, ступень идентичности с собой. Поэтому, согласно Малер, основное нарушение психотика состоит в неспособности воспринимать себя и мать как отдельные существа. В этой концепции особое значение получают понятия «симбиотическая фаза», «психическое рождение» и «процессы сепарации-индивидуации». Они представля­ ют собой второй, психоаналитический источник данных в концепции Малер, с по­ мощью которого наблюдаемые феномены могут интерпретироваться и задавать рам­ ки феноменов, подлежащих дальнейших наблюдению. Недостаточная биологическая подготовленность младенца и его длительное состо­ яние зависимости обусловливают при нормальном развитии необходимость симбиоза матери и ребенка Малер выдвигает гипотезу об универсальности симбиотического про­ исхождения человека. Из симбиотической фазы в процессе сепарации-индивидуации происходит «психическое рождение», являющееся процессом, отдельным от физичес­ кого рождения и наступающим после сумеречного состояния симбиотического един­ ства с матерью- В этом интрапсихическом событии первичным является стремление к индивидуации — к отделению от первого объекта любви. Такое желание, однако, мо­ жет осуществиться только через процесс высвобождения из слияния с матерью; индиш видуация и сепарация являются здесь комплементарными процессами . Освобожде­ ние сопряжено со страхом потери объекта,-Этот процесс, характеризующийся прежде всего стремлением к индивидуации, сепарацией и страхом потери объеста, как и лю­ бое интрапсихическое событие, никогда не завершается полностью, а в ослабленной форме воспроизводится на каждой новой стадии жизни. «Психическое рождение» — основной результат этого процесса — происходитмеясду 4 - 5 и 30—36 месяцами жизни. 171

С ним достигается сознание отдельного существования, которое является предпосыл­ кой для развития объектных отношений и восприятия внешней реальности. Представление о «психическом рождении» возникло из наблюдений над психо­ тическими детьми. На втором этапе Малер удалось провести контрольное исследо­ вание нормальных детей и их матерей. Это исследование было опубликовано Малер в сотрудничестве с Ф. Пайном и А. Бергманом под названием «Психологическое рож­ дение человеческого младенца» (Mahler et al. 1 9 7 5 ) . Речь идет о широкомасштабном лонгитюдном исследовании 38 детей и 22 матерей. В методике был избран средний путь между свободным психоаналитическим наблюдением и заранее намеченной эк­ спериментальной процедурой. Основным материалом наблюдения стали моторные, кинестетические и жестовые довербальные формы поведения маленького ребенка, а также реакции матери, контакт между ними и сближение или отдаление матери и ребенка в ходе развития. Наблюдения должны были подтвердить четыре гипотезы: процесс сепарациииндивидуации является нормальным явлением ( 1 ) ; он является предпосылкой воз­ никновения чувства идентичности (2); он вызывает тревогу (3); в этом событии мать играет роль катализатора ( 4 ) (там же, 9 — 1 2 ) Завершение данного исследования по­ зволило на основании выводов из работы «Человеческий симбиоз и судьбы индивидуации» построить новую систематическую концепцию раннего развития ребенка, состоящего из трех основных фаз: аутистической фазы, симбиотической фазы и фазы сепарации-индивидуации. Последняя фаза, согласно выводам Малер, является особенно важной и подраз­ деляется на четыре подфазы: осознание отдельного существования, подготовка сепа­ рации, новое сближение и, наконец, усиление индивидуальности и появление кон­ стантности объекта. После этого предварительного обзора мы остановимся на отдельных этапах раз­ вития более подробно.

Аутистическая фаза Аутистическая фаза предшествует развитию симбиоза. Она распространяется на первый месяц жизни и является безобъектной физиологической фазой. Ее функция, согласно Малер, состоит в том, чтобы посредством физиологического механизма под­ держивать гомеостатическое равновесие организма после рождения. Новорожденный живет в замкнутой монадической системе, напоминающей первичное внутриутроб­ ное состояние, в котором возможно лишь галлюцинаторное удовлетворение желаний. Либидинозно катектирована лишь внутренняя часть тела (особенно органы живота). На этом отрезке развития затем постепенно происходит смещение либидинозного катексиса изнутри вовне, то есть от преимущественно проприо- и интероцептивного катексиса к сенсорно-перцептивному катексису периферии. Это смещение обеспечива­ ется, однако, лишь функцией матери. Если «материнства» нет или оно недостаточно, то, как и у психотиков, возникает периферическая нечувствительность к боли и вызванная страхом чрезмерная чувствительность к телесным ощущениям и «злому» интроекту. В отношении этой фазы Малер говорит также о смутном ощущении зависимости и двух первичных раздражителях — «добром»^ «злом», которые примитивное Я может воспринять и запомнить. Только материнская забота способна редуцировать у младен­ ца интрапсихическое напряжение, которое вызывается первичными раздражителями. На третьей или четвертой неделе жизни вследствие этого напряжения возникает кри­ зис созревания и «аутистическая скорлупа лопается». Этот момент знаменует окончание безобъектной фазы и переход к оберегаемой и защищаемой диаде мать-дитя.

172

Симбиотическая фаза Аутистическая фаза является безобъектной. Возникающая вслед за ней на вто­ ром месяце симбиотическая фаза, напротив, является предобъектной. Теперь мать представляет собой парциальный объект. Вступление в симбиотическую фазу со­ впадает с возникновением способности к смутному восприятию и к периодичес­ кому катексису матери в качестве удовлетворяющего потребности объекта. Ребе­ нок ведет себя так, словно он сам и его мать являют собой всемогущую систему с общими границами. Важным признаком симбиоза является галлюцинаторное, соматопсихическое и всемогущее слияние с матерью и прежде всего бредовое представление о границах двух физически разделенных индивидов. Возникает це­ ликом коэнестетическое, глобальное сенсорное переживание материнского и соб­ ственного тела, которые не воспринимаются отдельно друг от друга. Все неприят­ ные внутренние и внешние раздражения проецируются вовне, то есть выносятся за пределы симбиотической среды, Ребенок еще не знает в точности, откуда — из­ нутри или снаружи — приходят раздражения, Он еще неспособен различать внут­ реннее и внешнее, себя и другого. В случае симбиотического психоза ребенок ре­ грессирует к этому раннему состоянию. Поскольку ребенок относит свои переживания к симбиотической структуре, он может достичь репрезентаций себя, схемы тела и внешних объектов в Я. Данный процесс Малер и др. (Mahler et al. 1 9 7 5 , 4 6 ) описывают следующим образом: в этой фазе на основе последовательностей удовольствия и неудовольствия внутри симбио­ тического единства развивается репрезентация телесного Я, и, кроме того, происхо­ дит смещение катексиса от интероцепции к сенсорной перцепции. Внутренние ощу­ щения образуют ядро Самости, а катектированная теперь поверхность тела и органы чувств позволяют провести границы внешнего мира. .

Фаза

сепарации-индивидуации

Описанные интрапсихические процессы на пике симбиотической фазы, то есть между четвертым и пятым месяцами, приводят к процессу сепарации-индивидуа­ ции, точнее, к первой его подфазе: осознанию отдельного существования и развитию образа тела. Она продолжается примерно до десятого месяца жизни. Первым ее при­ знаком является константное внимание, связанное с созреванием сенсориума. Од­ новременно совершаются первые пробные попытки ребенка физически избавиться от пассивного существования, выйти из стадии двойного единства с матерью. Ребе­ нок вырывается из рук матери, сползает у нее с колен и т.д. Наряду с постепенным осознанием отдельного существования и активным дистанцированием от матери раз­ вивается исследовательское поведение, удовольствие от изучения матери и внешних неодушевленных предметов. Ребенок уже не занимается исключительно предмета­ ми, принадлежащими к симбиотическому окружению. В этой подфазе происходит также обращение к переходному объекту. Между семью и восьмью месяцами, согласно данным М. С. Малер и ее коллег, важнейшим признаком нормального когнитивного и эмоционального развития яв­ ляется то, что ребенок зрительно удостоверяется в присутствии матери. Теперь ре­ бенок начинает сравнивать с матерью все предметы, которые его окружают. Часто проявляющийся в этой подфазе страх посторонних людей, описанный Шпицем как тревога восьми месяцев, по мнению Малер и др. (Mahler et al. 1975, 5 6 1 ) , возникает только при неблагополучных отношениях между матерью и ребенком. Согласно Малер и вопреки наблюдениям Шпица, тревогу восьми месяцев можно наблюдать 173

также и в том случае, если ребенок может хорошо видеть мать и даже если он всту­ пает с ней в физический контакт. В то время как Шпиц считает тревогу восьми ме­ сяцев позитивным признаком нормального развития, сигнализирующим о достиже­ нии важнейшей предпосылки возникновения эмоциональной константности объекта, то есть стабильного осознания пространственно-временной идентичности матери, для Малер тревога восьми месяцев является признаком либо недостаточной надежности матери в симбиотической фазе, либо случившегося по каким-то причи­ нам слишком резкого осознания существования, отдельного от матери. В обоих слу­ чаях, по мнению Малер, из-за переоценки (в большей или меньшей степени) «злой матери» не может произойти достаточной интеграции обоих аспектов объекта и на­ ступает парциальное расщепление объектного мира. В этом смысле тревога восьми месяцев отражает страх ребенка перед проявлениями злой матери на пике осозна­ ния существования, отдельного от симбиотической матери. Таким образом, соглас­ но Малер и ее коллегам, между первичным доверием и страхом перед незнакомы­ ми людьми существуют обратно пропорциональные отношения. В случае аномального развития, особенно при нарушениях в симбиотической фазе, процесс дифференциации может меняться совершенно по-разному. Так, при серьезных нарушениях отношений между матерью и ребенком он может начаться гораздо раньше, и наоборот, задержаться в случае чрезмерного симбиотического удов­ летворения. Согласно Малер и др. (там же 1975,63—64), в конце первого года жизни и в пер­ вые месяцы второго можно отчетливо видеть, что процесс сепарации-индивидуации состоит из двух взаимосвязанных компонентов развития. Первым является процесс индивидуации. К нему относятся: развитие интрапсихической автономии, восприя­ тия, памяти, мышления и проверки реальности. Вторым процессом является сепа­ рация, протекающая в виде интрапсихических фаз дифференциации, дистанциро­ вания, построения границ и отделения от матери. Эти структурирующие процессы в конце концов достигают кульминации в интроецированных репрезентациях Са­ мости, отличающихся от внутренних репрезентаций объектов. Согласно Малер, оп­ тимальным следует считать развитие, при котором оба компонента выражены примерно в равной степени. Оба компонента, а также отдельные этапы в их разви­ тии, по мнению Малер, проявляются во множестве поверхностных феноменов по­ ведения, которые доступны наблюдению. На этом факте Малер основывает свой методический подход. Во второй подфазе, подфазе упражнения, Малер и др. различают ранний и позд­ ний периоды (там же, 65—75). Эксперименты по удалению от матери и, главное, нар­ циссическая восторженность (exhilariation) по поводу только что обретенных спо­ собностей являются наиболее важными признаками этой подфазы. Ранний период фазы упражнения частично пересекается с предшествующей подфазой. В отличие от позднего периода ребенок еще не умеет ходить самостоятельно, однако он уже способен ползком и на четвереньках удаляться от матери. Если в са­ мом начале раннего развития ребенок может быть выведен из своей аутистической поглощенности только благодаря связи с матерью, то этот период характеризуется тем, что значение активности и функции Я вне материнского мира отодвигают на второй план интерес к матери. В период раннего упражнения автономные функции Я, нематеринский мир и собственное тело обычно катектируются вторичным нарциссическим либидо. Осо­ бенно это относится к подвижности. Такое усиление катексиса, являющееся неотъем­ лемым признаком этой ступени развития, может главным образом в поздние пери­ оды доходить чуть ли не до полного исключения матери. В этой фазе ребенок возвращается к матери чаще всего лишь ради «эмоциональной подзарядки» посред174

ством физического контакта. Поэтому теперь для ребенка особенно важными ста­ новятся дистантные органы чувств — зрение и слух, благодаря которым он м о ж е т сохранять контакт с матерью. Чем более ребенок будет способен сохранять дистант­ ный контакт, тем дальше он сможет удалиться от матери. В период раннего упраж­ нения дети, по-видимому, проходят через кратковременную фазу страха сепарации, который хронологически следует за первым этапом отделения. Наступление этого периода особенно благотворно для тех детей и матерей, у ко­ торых симбиотическая фаза прошла неудовлетворительно и с осложнениями, По мнению Малер, то, как дети переживают процесс сепарации, во многом зависит от отношения между собой интернализированных частичных объектов матери: чем сильнее «злая» мать, тем больше воображаемая опасность, которую влечет за собой отделение и удаление от матери. В неблагоприятном случае ребенок м о ж е т впасть в бесконечный конфликт амбивалентных тенденций между специфической для этой фазы потребностью в отделении и обусловленным страхом цеплянием за мать. Собственно фаза упражнения характеризуется переходом к вертикальному поло­ жению тела, передвижению на двух ногах и одновременным развитием автономных функций Я, которое, помимо прочего, проявляется в поразительном выводе, что дви­ жение по прямой ведет не к матери.Чю прочь от нее. Благодаря постоянно возрастаю­ щей способности самостоятельно осваивать мир ребенок воспринимает себя кем-то вроде волшебника. Так начинается его «роман с миром» (Greenacre 1975, пит. по: Maler et al. 1 9 7 5 , 7 0 ) , фаза исследования per se. Хронологически эта фаза располагается меж­ ду б—12 и 16—18 месяцами. В это время достигает своего пика вторичный нарциссизм Либидинозный катексис большей частью смешается на автономное Я, на собственное тело и на открытый ребенком одушевленный и неодушевленный мир. В этот период особенно легко принимаются объекты, заменяющие людей, первоначально окружав­ ших ребенка. В своих быстро развивающихся функциях Я младенец находит нарциссическую компенсацию за страх грозящей утраты объекта. У большинства детей, обследованных Малер, в основной подфазе упражнения от­ мечались длительные периоды восторженности или, по крайней мере, относительной приподнятости. Младенцы были нечувствительными к падениям и ударам и туше­ вались только тогда, когда замечали отсутствие матери. В такие периоды их жестовая и прочая подвижность замедлялась, они казались погруженными в себя и несколько подавленными, что напоминало легкую форму аналитической депрессии. Согласно Малер и др. (Mahler et al. 1975, 74 etc.), типичная нарциссическая вос­ торженность этой фазы может, с одной стороны, объясняться гордостью по поводу новых способностей. С другой стороны, освобождением от полной зависимости от матери. По мнению Малер (Mahler 1 9 7 5 ) , на эту подфазу приходится и возник­ новение целенаправленной активной агрессии. После того как во второй подфазе ребенок, похоже, на время сумел забыть о ма­ тери, со вступлением примерно в середине второго года жизни в третью подфазу, подфазу нового сближения, наряду с возрастающей когнитивной (обретением сим­ волического языка и символической игры), эмоциональной и моторной дифферен­ циацией становится также заметным усиление страха отделения от матери и стра­ ха утраты. Ребенок достиг первой формы идентичности, отдельной индивидуальной целостности, психического рождения. За это ему пришлось заплатить отделением от матери, которое, однако, благодаря нарциссической восторженности не пережи­ валось болезненно. Теперь же возникает осознание фактического отделения и вмес­ те с ним потребность в матери. Поэтому, согласно Малер, эта фаза прежде всего ха­ рактеризуется новым сближением. По результатам разного рода наблюдений Малер с коллегами разделили эту фазу нового сближения на три части, Они выделяют начало нового сближения, кризис 175

нового сближения и индивидуальное разрешение кризиса. Между 15 и 24 месяцами жизни возникает внешне противоречивое поведение, которое заключается в стрем­ лении к близкому физическому контакту с матерью и одновременно в постоянном его избегании. Конфликт у ребенка обусловливается двумя взаимоисключающими желаниями: отстоять недавно обретенную автономию и воссоединиться с объектом любви. Желание вновь сблизиться с матерью основывается на болезненных пережи­ ваниях маленького ребенка: растущее осознание отделенности приводит к понима­ нию собственного положения как положения маленького, относительно беспомощ­ ного, одинокого индивида. Мир оказался не таким, каким он представлялся при нарциссической переоценке себя. Ребенок вынужден отказаться от фантазий о соб­ ственном величии и от воображаемого всемогущества матери и отца. Утрата своей «идеальной Самости» и идентичности с всемогущими родителями связана с пони­ манием того, что объекты его любви являются отдельными, автономными индиви­ дами, имеющими собственные интересы, и он воспринимает их уже самих по себе. Реакцией на эти болезненные переживания являются не только снижение на­ строения, заторможенность и подавленность, как в предыдущей фазе, но и повышен­ ная активность и беспокойство. Малер говорит о гипоманиакальной защите от пе­ чали. Во вспышках ярости уже проявляется начинающаяся борьба с объектом любви. Упрямство и негативизм также относятся к этой фазе. Однако переживание отделенности от матери имеет для ребенка и позитивные ас­ пекты. Страх потери объекта, соответствовавший состоянию полной зависимости, мо­ жет теперь все более замещаться страхом потери любви. Мир матери и ребенка начи­ нает расширяться, в него включается отец Согласно Малер с коллегами (Mahler et al. 1975, 91), с самого начала он относится к совершенно иной категории объектов любви, нежели мать. Хотя отец и не находится вне симбиотического единства, он в то же время никогда не бывает полностью в него интегрирован. Кроме того, ребенок, вероятно, очень рано обнаруживает, что отец и мать имеют друг с другом сексуальные отношения, хотя он и не может полностью их понять. К этому времени ребенок обнаруживает также и анатомические различия между полами. Он устанавливает все более интенсивные от­ ношения с замещающими объектами. В символических играх ребенок пытается изжить и преодолеть свои конфликты. Экспериментирование с образом матери в форме игры «прочь — вот», которую еще Фрейд описал как попытку справиться с переживанием отделенности от матери, идентификация с матерью^при игре в куклы, обмен «имуще­ ством» с родителями и участие в их деятельности — примеры этого. Затем добавляются социальные взаимодействия с другими детьми, игры в прят­ ки и подражательные игры, интерес к своему отражению в зеркале. Наряду с целена­ правленной злостью и агрессией на этом этапе развития появляется также «нет». По наблюдениям Малер, примерно в восемнадцать месяцев все чаще возника­ ют конфликты, которые проистекают из стремления ребенка к грандиозности, все­ могуществу и автономии, с одной стороны; и понимания своей зависимости от ма­ тери и удовлетворения потребностей — с другой. Они называются кризисом нового сближения. Как правило, в результате этих конфликтов возникает состояние обще­ го недовольства, неудовлетворенности, склонность к резким сменам настроения и приступам ярости. Ребенок то отталкивает от себя мать, то, как в поговорке, цеп­ ляется за материнскую юбку. Малер говорит об амбивалентной тенденции, или ам­ бивалентности. Возникают состояния внезапного страха в связи с предполагаемым отсутствием матери, даже когда мать и не отлучалась, или же после недолгого ее от­ сутствия ребенок какое-то мгновение не узнает мать. Можно вновь наблюдать отчуж­ дение, как правило, проявляющееся прежде всего в контакте с людьми, которые в бо­ лее ранние периоды жизни ребенка воспринимались в качестве лучших друзей. Характерным паттерном поведения в этом возрасте является неспособность принять 176

решение, особенно когда речь идет о том, оставаться ли возле матери или занимать­ ся собственными делами, но оказаться при этом вне поля зрения матери. Малер подчеркивает, что кризис нового сближения может почти совсем не про­ являться у детей, которые имеют особенно доверительные отношения с матерью. Это, по мнению Малер, объясняется особенно гармоничным отношением между со­ бой парциальных объектов матери, в результате чего ребенок не воспринимает свое стремление к автономии как угрозу отношениям с матерью. В противном случае че­ редующиеся паттерны негати висте кого поведения и новых попыток сближения мо­ гут стать весьма интенсивными. Эти наблюдения указывают на важность в таком конфликте оптимальной до­ ступности матери. Только любовь со стороны матери и принятие ею амбивалентно­ сти ребенка ведут к преодолению кризиса. Сюда же в качестве непременного усло­ вия здоровой индивидуации относится также эмоциональная готовность матери предоставить ребенку свободу. Эмоциональная ненадежность матери может привести к тому, что попытка ре­ бенка добиться расположения отнимет у него столько энергии, что уже не останет­ ся достаточно либидо и конструктивной нейтрализованной агрессии для выполне­ ния нормальных задач развития Я. Ребенок настолько занят тем, чтобы добиться расположения матери, что у него происходит лишь недостаточный катексис окру­ жающей реальности и собственного функционирования в ней. По этой причине слишком интенсивный страх отделения в этой подфазе является тревожным при­ знаком нарушения взаимодействия между матерью и ребенком. Кроме того, нена­ дежность эмоционального отношения матери, согласно Малер, создает угрозу чрез­ мерной амбивалентности, расщепления на хорошие и плохие объекты и, вероятно, также на хорошие и плохие репрезентации себя. Это препятствует интеграции как репрезентаций себя, так и репрезентаций объектов. В случае недостаточной доступ­ ности матери часто встречающимся симптоматическим осложнением в этой подфазе является возвращение к аутоэротической и аутоагрессивной разрядке. Типичным способом поведения, в котором отражаются обе конфликтные тен­ денции этой подфазы, является склонность ребенка внезапно убегать. Тем самым он утверждает и демонстрирует завоеванную им автономию и вместе с тем провоци­ рует мать бежать за ним и ловить, благодаря чему удовлетворяется его стремление к воссоединению с матерью. Дети в возрасте около двадцати одного месяца, по мнению Малер, в целом пре­ одолевают кризис воссоединения. Чередующийся страх перед отсутствием матери и перед ее присутствием, одновременное стремление к близости и к автономии оста­ ются позади, и ребенок находит в отношении матери оптимальную для себя констан­ ту, когда он может функционировать наилучшим образом. Способность к оптималь­ ной дистанции и функционированию также и в отсутствие матери Малер и соавторы (Mahler et al. 1975, 1 0 1 ) связывают со следующими достижениями в процессе ин­ дивидуации: 1) с развитием речи, прежде всего со способностью называть предметы и выражать потребности; благодаря этому у ребенка усиливается ощущение того, что он в боль­ шей степени способен контролировать свое окружение; 2) с продолжающимся процессом интернализации, о котором можно судить по признакам идентификации с образами доброй, заботливой матери и доброго, опе­ кающего отца, а также по интроекции правил и требований, то есть по возникаю­ щему Сверх-Я; 3) с развитием способности к выражению желаний и фантазий с помощью сим­ волической игры, а также с использованием игры для овладения миром объектов и собственными конфликтами.

177

Примерно на двадцать первом месяце жизни, по данным Малер, группировать детей по определенным общим критериям становится уже невозможно. Изменения, к которым приводит продолжающийся процесс индивидуации, уже не относятся ис­ ключительно к той или иной фазе и отличаются друг от друга в рамках одной возра­ стной группы. Они становятся специфическими и чрезвычайно разнятся между ин­ дивидами. Речь идет уже не о сепарации как таковой, а о том, как отразились специфические отношения между ребенком и матерью и ребенком и отцом на спе­ цифической форме сепарации и, соответственно, как она в свою очередь влияет на от­ ношения с первичным окружением. Малер с соавторами (там же, 1 0 3 ) отмечают у детей этого возраста интересное различие: если мальчики, едва появляется такая возможность, стремятся как можно скорее высвободиться из отношений мать-дитя и «отважиться на встречу с миром», то девочки остаются в гораздо более тесных и амбивалентных отношениях с матерью. В кризисе нового сближения Малер и др. усматривают поворотный пункт развития и точку фиксации, которая даже в самом благоприятном случае осложняет дальней­ шее эдипово развитие. Оральные, анальные и ранние генитальные побуждения и кон­ фликты соединяются в момент кульминации борьбы за сепарацию и индивидуацию и усиливаются в этой точке пересечения линий развития личности. Существует потреб­ ность разрушить симбиотическое всемогущество и достичь более высокого сознания своей индивидуации и образа своего тела. Вера во всемогущество матери подрывает­ ся. Страх перед утратой объекта и одиночеством отступает, однако интернализация родительских запретов ведет не только к развитию Сверх-Я, но и к доминирующему и отныне страху утраты любви со стороны объекта . Относительно патогенеза в целом можно повторить вслед за Малер: если симби­ отическая фаза проходит неблагополучно, развивается психоз (МаЫег 1968). Более легкие, не психотические нарушения (как, например, пограничные состояния, нарциссические особенности личности и тд.) возникают тогда, когда процесс сепара­ ции-индивидуации хотя в целом и происходит, однако обычный порядок подфаз на­ рушается нездоровыми отклонениями или серьезными расстройствами. Но также и неврозы в конечном счете имеет свои корни в неполной индивидуации и недоста­ точном отделении от образов матери. Содержанием четвертой подфазы является консолидация индивидуальности и воз­ никновение эмоциональной константности объекта. Она простирается от 20—22 — до 3 0 3 6 месяца жизни. Достижение эмоциональной константности объекта зависит от постепенной интернализации константного, позитивно катектированного внутреннего образа мате­ ри. Предпосылкой эмоциональной константности объекта служит, с одной стороны, когнитивное понимание пространственно-временной идентичности персоны «ма­ тери»; с другой стороны, обязательным условием константности объекта, по мнению Малер, является т а к ж е объединение в общей репрезентации «добрых» и «злых» объектных аспектов матери в понятиях Мелани Кляйн. Благодаря этому в случае силь­ ной агрессии ненависть к объекту ослабляется. Теперь при возвращении к симбио­ тической фазе может возникнуть чувство доверия и безопасности. Согласно Малер с соавторами, в достижении константности объекта задейство­ ваны и многие другие факторы: врожденные задатки и зрелость влечений, нейтра­ лизация энергии влечений, толерантность к фрустрации и тревоге и тд. Только тогда, когда в определенной мере появляется константность объекта, мать во время отсутствия может быть замещена ее внутренним образом, причем незави­ симо от напряжения, создаваемого потребностями, или от внутреннего неблагопо­ лучия. Винникотт говорит здесь о способности пребывать в одиночестве. Формули­ руя вывод из своих наблюдений, Малер утверждает, что в четвертой подфазе ребенок 178

постепенно вновь оказывается способным принять разлуку с матерью, как это уже было однажды в фазе упражнения. Однакс теперь эта толерантность проистекает не из частичного устранения катексиса матери, как было прежде, а из интернализации образа матери. При этом в случае значительной амбивалентности в отноше­ ниях удаление от матери, как правило, вызывает интенсивную тревогу, независимо от того, проявлятся она или нет, а также чувство тоски. В этих условиях позитивный внутренний образ матери не может оставаться устойчивым. Укрепление индивидуальности и быстрое развитие Я выражаются во множестве признаков. Важным шагом в развитии является формирование способности к сло­ весному выражению. Благодаря ей становится возможным реконструировать тече­ ние интрапсихических процессов сепарации не только через феноменологию пове­ дения, но также через вербальное выражение. Игра тоже становится гораздо более интенциональной и конструктивной. Возникают ролевые игры и игры, основанные на фантазии. Растет интерес к другим детям и взрослым. Развивается чувство време­ ни, а вместе с ним и способность терпеть отсрочку удовлетворения желаний. Обна­ руживается выраженная потребность в автономии и независимости, Вновь возника­ ющий негативизм, по-видимому, необходим для развития чувства идентичности, и он тоже типичен для этого периода Четвертая подфаза с точки зрения становления Я характеризуется развитием комплексных когнитивных функций: вербальной коммуникации, фантазии и провер­ ки реальности. Наряду с созданием внутреннего образа объекта параллельным и соответствую­ щим ему основным достижением этой подфазы является установление репрезента­ ций Самости, отличных от репрезентаций объектов. Только репрезентация Самости обеспечивает стабильное чувство собственного существования, создание границ Са­ мости и формирование идентичности. В качестве иллюстрации Малер приводит некоторые нарушения развития, кото­ рые полностью или частично препятствуют репрезентации Самости: в период нормаль­ ного симбиоза нарциссический неразделенный объект воспринимается как «добрый», то есть как находящийся в гармонии с симбиотической Самостью, а потому первич­ ная идентификация может произойти в позитивном аспекте любви. Однако чем бо­ лее непосредственно переживается интрапсихический опыт сепарации и отдельного существования или чем более собственническим, и/или непредсказуемым является эмоциональное поведение родителей, тем менее может быть задействована компен­ сирующая функция Я при переработке переживания отдельного существования. Объект в таком случае становится чужеродным телом, «плохим» интроектом. В ре­ зультате, согласно Малер, возникает склонность идентифицировать или смешивать ре­ презентацию Самости с плохим интроектом В таком случае направленная против пло­ хого интроекта агрессия охватывает т а к ж е хороший образ объекта и хорошие репрезентанты Самости. Одновременно в качестве реакции ребенок пытается восста­ новить в отношениях с родителями прежнюю симбиотическую связь, В результате воз­ никает амбивалентность, препятствующая спокойному развитию эмоциональной кон­ стантности объекта и здорового вторичного нарциссизма. Таковы последствия у детей, у которых внезапное и чересчур болезненное осознание своей беспомощности приве­ ло к внезапному обесцениванию прежнего чувства собственного всемогущества, а так­ же магического всемогущества родителей. Эти дети обнаруживают на третьем году жизни характерное расщепление на добрые и злые объекты и воспринимают постсимбиотическую мать как фрустрирующую. Регулирование самооценки, сохранение иден­ тичности и образа себя оказываются в значительной степени нарушенными. И наоборот, если говорить о доэдипозом развитии, принципиальные предпосыл­ ки душевного здоровья ребенка заключаются в его врожденной и развивающейся 179

способности сохранять здоровую самооценку в контексте относительной либидинозной константности объекта. Кумулятивные травмы развития в анальной и особенно в фаллической фазе мо­ гут стать препятствием на пути к константности объекта и первичной консолидации индивидуальности ребенка. На основе этих и возникающих в дальнейшем новых важ­ нейших влияний примерно на третьем году жизни ребенка образуется специфичес­ кая констелляция, которая является следствием относящегося к тому времени вос­ приятия оптимальной или не столь оптимальной эмпатической личности матери, ее материнских способностей, на которые реагирует ребенок. Эта реакция распро­ страняется также на отца и определяет поведение ребенка в психосоциальном окру­ жении, с которым сталкивается ребенок в своем дальнейшем развитии. Эта констелляция представляет собой большую или меньшую ипотеку, с кото­ рой ребенок вступает в эдипову фазу, и оказывает большое влияние на тип возни­ кающей в этот период и постепенно консолидирующейся защитной структуры, а т а к ж е на адаптационный стиль ребенка, специфический стиль его приспособле­ ния к своим индивидуальным проблемам (ср. в этой связи статьи Г. Штольце в т. I и В. Шюппа в этом томе).

РАЗВИТИЕ И ДИНАМИКА НАРЦИССИЗМА

Для психологии развития нарциссизм имеет большое значение потому, что его истоки коренятся в первообразе, «образе блаженной изоляции во внутриутробной жизни, который каждую ночь возвращается к нам во сне», как это охарактеризовал еще Фрейд (XI, 4 3 2 ) . Основным тезисом психоаналитической теории нарциссизма является гипотеза о существовании первичного состояния в материнской утробе, в которой переживается восторженность (Grunberger 1 9 7 1 ) , имеющее основопола­ гающее значение для развития бессознательного. Наряду с этим первичным состоянием постулируется способность к психичес­ ким переживаниям и ранней примитивной жизни в фантазии. Эта гипотеза не мо­ ж е т быть доказана непосредственно. Тем не менее ряд наблюдений, а также экспе­ риментальных психологических работ позволяют сделать некоторые важные выводы: 1. Давно известны фантазии о материнской утробе, именуемые также первично-нарциссическими или фантазиями о слиянии. Они содержат желание возвраще­ ния в тело матери как в идеальное место, где нет фрустрации и конфликтов, то есть стремление вернуться в первоначальное состояние нарциссического переживания в слиянии с матерью. Однако фантазии о возвращении нельзя понимать как выра­ жение влечения к смерти, желание перейти в состояние покоя, в неорганическое состояние, как истолковывал их Фрейд (XVII, 7 1 ) . Скорее, они являются выражени­ ем и прототипом своего рода галлюцинаторного исполнения желаний, в котором воссоздается первичное единство с матерью. Если, с одной стороны, речь здесь идет о фантазиях, в которых различие между внешним и внутренним, между субъектом и объектом становится расплывчатым или исчезает, а принципы индивидуации упраздняются, то, с другой стороны, в этом проявляется также первичное конструк­ тивное чувство, предшествующее чувству базального доверия. Мифология и наука о религии, а также философия и поэзия дают там тысячи при­ меров глубоко укорененной тоски по восторженному состоянию. Фантазии могут на­ ходить свое выражение в космических темах или в романтическом чувстве жизни. Часто они скрываются за символическим или метафорическим языком, а потому можно и не заметить, что они, собственно, подразумевают лоно и утробу матери. 180

Многим людям эти фантазии знакомы по снам или тайным желаниям. Психо­ аналитик часто располагает возможностью наблюдать их в качестве выражения ре­ грессии к ранним сферам жизни и как состояние стирания границ Я (см. статью Г. Яппе в т. I). Они являются важным фактором в аналитической групповой терапии, поскольку, по мнению ряда авторов (см. Ammon 1974), группа как целое восприни­ мается при переносе в качестве матери или материнской утробы. Также и в рамках некоторых новейших форм психотерапии, где за кратчайший срок устанавливается форсированная и глубокая регрессия, имеются подробные сообщения, касающиеся феномена фантазий о материнской утробе. 2. Однако существование фантазий о материнской утробе ничего не говорит о том, в какой момент они могли возникнуть. С трудом можно представить, что они в столь дифференцированных и многообразных формах выражения существовали уже в пренатальный период. Тем не менее именно в силу огромного значения, которые эти фан­ тазии имеют для всех индивидов и народов, исследователи предполагали, что первона­ чальное ощущение иллюзии (Winnicott 1971), надежности, доверия и защищенности действительно переживается в своей самой примитивной форме. Чтобы подтвердить гипотезу, был проведен ряд экспериментальных психологических исследований, посвя­ щенных этой проблеме. Тарнер (Turner 1956), феррейра (Ferreira 1965), Симмонс (Simmons et a l 1 9 6 7 ) , Роттманн (Rottmann et al. 1 9 7 4 ) показали, что новорожденные тех матерей, которые в период беременности подверглись «сильному эмоционально­ му стрессу», характеризуются как «необычные». Эти результаты были подтверждены опытами на крысах (Thompson et al. 1956; Ader, Conclin 1965; Simmons et al. 1967), в которых у экспериментально травматизированных животных наблюдалось «запуган­ ное» потомство (см. также в статье Э. Майстерманн-Зеегер рассуждения о первичной социализации). Здесь не представляется возможным обсудить значение глобальных результатов, полученных благодаря достаточно сложным наблюдениям над поведением. Тем не ме­ нее они заставляют предположить, что способность к внутриутробному переживанию действительно существует. Если бы удалось доказать, что такое состояние восторжен­ ности подвержено нарушениям уже в утробе, то это имело бы огромное теоретичес­ кое и практическое значение. 3. Другие подтвержения этой гипотезы могут быть получены при исследовани­ ях функциональной способности мозга (в частности состояния невроцитов и степе­ ни миелинизации) в сфере органов чувств. Не вдаваясь в подробности, следует напом­ нить о том, что уже на 24 неделе после оплодотворения яйцеклетки практически завершается образование основных слуховых проводящих путей, то есть миелинизация nervus cochlearis. На 26 неделе зародыш начинает впервые реагировать на шу­ мы (Johansson et al. 1 9 6 4 ) . На основе данных о функциональной способности человеческого мозга в целом можно предположить, что психические содержания впервые появляются на седьмом месяце беременности (Kruse 1973). К этому времени головной мозг и ганглии ста­ новятся достаточно развитыми, а внешние раздражители могут восприниматься практически в любой сфере органов чувств. Седьмой месяц беременности является также самым ранним временем, с которого возможно внеутробное существование. Научное подтверждение этих данных потребует дальнейшего систематического исследования. Возникает вопрос, который неоднократно затрагивался Винникоттом (Winnicott 1962): всегда ли «более глубокий» в психологии означает также и «более ранний»? В целом, однако, можно констатировать: гипотеза о том, что наиболее ран­ няя ступень психического развития представляет собой примитивное и архаическое переживание состояния восторженности в материнской утробе, которое на всю жизнь окрашивает бессознательное, убедительно подтверждается динамической силой,

181

исходящей из этого психического события. В конце-то концов, не так важно устано­ вить момент возникновения этих фантазий (и при этом угодить в самый центр ожес­ п точенной дискуссии), как распознать их содержание и динамику . Вместе с ранним переживанием восторженного состояния и связаннным с ним появлением мира чувств образуется нарциссическое ядро личности и источник спе­ цифической психической энергии. Ими отмечены также первые примитивные объектные отношения, крайние формы которых — стремление к слиянию и полная изоляция индивида в личной автономии — позволяют увидеть сходства с имаго ма­ 23 тери и отца . Индивиду тяжело избавиться от тесной идентификации с матерью, 24 и он стремится к слиянию, обеспечивающему защищенность и безопасность . После рождения ребенок испытывает множество потрясений своего нарцисси­ ческого состояния. При этом для младенца жизненно важно не лишиться нарцис­ сических достижений. Их сохранение обеспечивается длительным сном и постоян­ ной готовностью матери проявлять заботу и внимание к потребностям маленького ребенка. Кроме того, младенец и сам развивает формы защиты от нарциссической обиды, которые Фрейд ( с м выше) назвал «галлюцинаторным исполнением желания». С их помощью младенец способен ослабить или преодолеть фрустрацию, противо­ поставляя ей воспоминания о более счастливом времени или предвосхищая в фан­ тазии удовлетворение со стороны матери. Благодаря отношению матери младенец получает нарциссическое подкрепление, утверждается в своей уникальности и ценности. Поэтому основная часть нарцисси­ ческих обид переживается прежде всего в связи с матерью и приписывается имен­ но ей. В дальнейшем они становятся источником агрессивных побуждений по отно­ шению к матери. Отец, напротив, является здесь альтернативным объектом, который помогает справиться с агрессивными побуждениями, направленными против мате­ ри. Кроме того, посредством отца, согласно Грунбергеру (Grunberger 1971), Менде­ лю (Mendel 1968, нем. изд., 58—70) и др. формируется Я-идеал в качестве деривата первичного нарциссизма. После рождения ребенка подстерегает двойная травма. Восторженное состояние подрывается до самых основ, и экономика ребенка должна перестроиться с учетом объектов и влечений. Другими словами, ребенок должен из нарциссического пара­ зита превратиться в активного индивида, располагая при этом еще не совершенным организмом. В то же время зарождающиеся в нем влечения — сексуальность и агрес­ сивность — требуют осуществления. Поэтому он пытается сохранить свои нарциссические потребности и с помощью защитных механизмов справиться с требовани­ ями влечений. В результате, согласно Грунбергеру, возникает длительная борьба мел-еду влечениями и нарциссизмом. Поэтому в переходный период младенец нуж­ дается в значительной помощи, чтобы сохранить свои нарцисеические завоевания и не отказаться от притязаний на автономию. Во время кризиса он должен сохра­ нить чувство всемогущества и нарциссическую цельность, поскольку недостаток нар­ циссизма не позволяет человеку получать радость от жизни. Он может обладать лю­ быми богатствами, не будучи способным им радоваться (Grunberger 1971, 4 1 - 4 2 ) . С нарциссизмом, как подчеркивает Грунбергер, всегда связаны чувства вины и стыда. Человек испытывает огромную потребность в нарциссическом подкрепле­ нии. Слабость и неуверенность в себе, подчинение другим представляют собой тя­ желое унижение, напоминающее беспомощную зависимость раннего детства. Тот кто стремится к удовлетворению в форме любви, уважения, творческой деятель­ ности и славы, этим показывает, что его нарциссизм утратил первоначальную ани­ малистическую невинность и отягощен чувством вины. Однако почему нарциссист чувствует себя виноватым? Мы можем усмотреть при­ чину этого в том, что наша культура зачастую противостоит нам в качестве христиан-

182

ского Сверх-Я, проявляющегося в запрете нарциссизма. Мы не вправе себя любить, не думая о других и не испытывая чувства вины. С одной стороны, существует жела­ ние присвоить и поглотить и тем самым стать больше, измениться и быть независи­ мым. Но поскольку всякое стремление к собственному совершенству, любое развитие и «взятие» воспримаются как «отнятие» у матери, это активизирует глубоко укоренен­ ные страхи и чувства вины. Поэтому, согласно Менделю (Mendel 1968, нем. изд., 127), причину чувства вины следует усматривать в том, «что в детстве любой процесс созре­ вания, любое свидетельство того, что ребенок "становится больше", воспринимается как 25 агрессивное присвоение сначала материнской, а затем отцовской власти» . Еще одну причину того, что нарциссист чувствует себя виновным, молено усмотреть в его фантазиях о возвращении. В бессознательном доступность нарциссического удов­ летворения смешивается с возвращением в утробу матери (Grunberger 1 9 7 1 , 3 3 3 ) . Как известно, эти эдиповы фантазии сопровождаются интенсивным чувством вины. Грунбергер, однако, не удовлетворяется этими двумя объяснениями. По его мне­ нию, причина нарциссического чувства вины заключается в конечном счете в том, что нарциссическое желание само по себе неосуществимо, поскольку оно восходит к раннему нарциссическому, квазиабсолютному состоянию, которое характеризуется желанием того, чего желать невозможно. Поэтому оно постоянно оказывается фрустрированным и отягощенным чувством вины. Тем самым чувство вины (здесь Грун­ бергер ссылается на Эрнеста Джонса) связано не с запретом, а с ощущением бесси­ лия (там же, 1 9 7 1 , 3 3 8 ) . Субъект чувствует себя виновным за все, что он не способен сделать. Грунбергер заключает свои рассуждения так: «Однако человек не м о ж е т жить, не превращая свое внутреннее несовершенство в кастрацию, произведенную извне, и не усматривая в своей врожденной слабости запрет и непомерное наказа­ ние» (там же, 1 9 7 1 , 5 1 ) . Согласно метапсихологическим рассуждениям Грунбергера о природе нарцис­ сизма, в самом начале человеческой жизни существуют односторонние отношения, которые после рождения превращаются в двусторонние отношения между матерью и ребенком и в которые позднее в качестве третьего человека вступает отец, обра­ зуя эдипов треугольник. Мы уже упоминали, что среди прочих исследователей осо­ бенно резко против концепции нарциссизма высказался Винникотт, поскольку «односторонние» отношения в действительности невозможны — без матери необ­ ходимые достижения нарциссизма не только не могут использоваться, но и даже возникнуть. Кроме того, без вмешательства отца зависимость от матери внутри диа­ ды становится невыносимой и не м о ж е т разрешиться. Как показал и сам Грунбергер своими рассуждениями о нарциссическом чувстве вины, «чистый» нарциссизм, равно как и «чистая» диада, скорее является гипотети­ ческой конструкцией, нежели реальностью; необходимость в ней возникает в силу того, что мы мыслим модельными представлениями. В конечном счете это означает, что в той или иной форме проявления уже с самого начала имеются трехсторонние отношения. В этом смысле и следует понимать слова Грунбергера, когда он в обоб­ щенном виде формулирует спекулятивную гипотезу: «Если Фрейд установил эдипов возраст между тремя и четырьмя годами, то другими исследователями он был сме­ щен ко второму году жизни, а для Мелани Кляйн, как мы знаем, эдипов период со­ впадает со второй половиной первого года жизни. Тем самым мы все более прибли­ жаемся к началу постнатального существования, и можно задать себе вопрос, нет ли У нас причин, чтобы распространить наши исследования и по ту сторону этих гра­ 16 ниц» (Grunberger 1 9 6 6 , 3 3 3 ) . X. Кохут, также ведущий представитель психоанали­ тической теории нарциссизма, под влиянием психоаналитической психологии Я и генетической школы развивал иной взгляд на эту проблему (см. также соответству­ ющую статью X, Хензелера в т. I). 183

К О Н Ц Е П Ц И Я МАТЕРИНСКОГО И ОТЦОВСКОГО ИМАГО

Обращение к теме имаго матери и отца позволило расширить наши знания об отдельных аспектах раннего развития ребенка. Возникли новые представления, существено углубившие наше понимание первоначальной зависимости ребенка от ма­ 17 тери. В первую очередь этой проблематикой занимался французский психоанализ . Под термином «имаго» понимается «бессознательное психическое отображение влечений, возникающее после конфронтации с объектом» (Mendel 1 9 6 8 , 1 2 5 ) . В со­ ответствии с этим воззрением имаго отводится роль активного функционального цен­ тра на уровне бессознательного, который наряду с эдиповым конфликтом занимает в нем центральное место. При этом имаго отца и матери представляют для малень­ кого ребенка две противоположные сущности и сферы переживания, которые в сво­ ем чистом, абстрагированном виде находятся в противоречии, однако в реальности во многих отношениях обусловливают и дополняют друг друга. Представления об имаго отца и матери, с одной стороны, проистекают из рассуж­ дений о роли и функции отца в ранней жизни ребенка, а именно до того, как он вы­ ступает в качестве репрессивного отца и запрещающей инстанции в эдиповом конф­ ликте. Долгое время сохранялось представление, что отец как отдельная от матери и структурирующая фигура приобретает значение для развития ребенка лишь в свя­ зи с эдиповым комплексом в возрасте между тремя и шестью годами. С другой сторо­ ны, оно было дополнено концепцией «злой» матери. Различные психоаналитические школы склоняются к тому, чтобы в своем подходе учитывать концепцию «доброй» ма­ тери и рассматривать ее как надежную реальность, имеющую большое значение для развития ребенка. «Злая» мать, которая противопоставляется «доброй» матери-фее как парциальный объест, то есть ведьма и мачеха из мира фантазии наших детей, струк­ турирующей функцией не обладает. Она является отображением плохой матери, ко­ торая не может достаточно любить ребенка и становится основным причинным фак­ тором психических заболеваний. Подойти к этой теме нам поможет ряд исследовательских, а также эмпирико-статистических работ авторов, занятых в различных сферах психоанализа. Они от­ четливо показывают, что в многочисленных случаях психических заболеваний мож­ но установить отсутствие авторитета отца и неустойчивость образа отца с чертами пассивности, дистанцированности, недостаточной мужественности, словом, с черта­ ми «слабого» отца. Данный факт подводит к заключению, что отца следует рассмат­ ривать как чрезвычайно важный фактор в развитии ребенка Еще более важным результатом этих работ представляется следующее: установ­ лено, что при самых разных психических заболеваниях «слабому» образу отца про­ тивостоит авторитарная, слишком властная и слишком опекающая мать, не способ­ ная признать мужа и его сексуальность. Психоанализ по праву обозначил такой образ матери как кастрирующий и фаллический, поскольку именно таким он предстает в мире фантазии и в мифах. Аналогичные результаты дало исследование влияния отца и матери на ребенка, страдающего шизофренией, и взаимосвязи родительских имаго. Эти данные, одна­ ко, имеют одну особенность, которая представляется важной для понимания функ­ ции отца в семье. В литературе постоянно подчеркивается фаллический характер матерей шизо­ френических больных. Статистический анализ позволяет прийти к выводу об огром­ ном значении фактора «авторитарной матери» (результат получен с помощью Parential Attitude Research Instrument) для развития шизофрении (Rabin et al. 1969, 2 2 3 и далее). В свою очередь отец больного шизофренией описывается как человек,

184

неуверенный в своей мужской роли и зависящий от восхищения со стороны жены. Ему могут быть присущи мстительные и садистские чувства, однако по сути остает­ ся слабым и неспособным исполнять роль отца по отношению к своему ребенку (Lidz 1 9 5 9 / 6 0 ) . Лапланш (Laplanche 1 9 6 1 , 4 5 ) соглашается с Розеном в том, что при ши­ зофреническом процессе отец выступает лишь своего рода матерью для ребенка. Б та­ ком случае становится ясным, что черты характера «слабого» отца часто интегри­ руются также в образ деспотического, властолюбивого и излишне строгого отца. Труды Жака Лакана (Lacan 1 9 3 2 ) , его последователей Лапланша (Laplanche 1961), Грина (Green 1 9 5 7 ) , Менделя (Mendel 1 9 6 8 , 1 9 6 9 ) , Биграса (Bigras 1 9 7 1 ) , Веленса (Waehlens 1 9 7 2 ) и других аналитиков позволили сделать еще один шаг вперед Эти авторы сумели на основе биографических заметок президента сената Шребера (Лакан), на примере Гёльдерлина (Лапланш), а также клинических случаев (Грин) по­ казать, что отец больного шизофренией не только «слаб», не выполняет конституи­ рующей и структурирующей функции, но и подвержен forclusion (так Лакан пере­ водит и истолковывает фрейдовский термин «отвержение») или аннигиляции (Грин). Своим отсутствием, непричастностью отец играет фундаментальную роль в раз­ витии психоза. Ребенок полностью лишен символической функции отца, а потому вынужденно застревает в симбиотическом единстве с матерью. Он не может опереть­ ся на отца (Лакан говорит: на закон отца или на фаллос отца) и в состоянии опреде­ лить себя только через дуальные отношения с другим, в которых устранена какаялибо дистанция. Отец не способен содействовать разделению примитивного единства между матерью и ребенком Угнетающее отсутствие дистанции с образом матери за­ ставляет больного шизофренией регрессировать на стадию бессильной зависимости, пройдя через представления о всемогуществе. Эти архаические любовные отноше­ ния, исключающие отца, не позволяют разрешиться эдипову конфликту, не допус­ кают индивидуальности и субъективности. «Поэтому, когда отсутствует образ отца, судьбой инцестуозного желания становится психоз, то есть конец человека и конец общества» (Mendel 1969, нем. изд., 5 0 ) . Подводя итоги, можно сказать: частичное или полное отсутствие отца, по-види­ мому, является основным этиологическим фактором психических заболеваний. Эти данные открывают новый подход к обсуждению функции отца в раннем разви­ тии ребенка. Значение частичного или полного отсутствия отца как причинного фактора в психопатологии, а т а к ж е его особая роль в развитии шизофрении, которая, как известно, объясняется нарушением объектных отношений в раннем детстве (см. статью В. Бистера), поднимают вопрос о том, в какой момент в жизнь ребенка входит отец и вместе с ним эдипова проблематика и с какого возраста мы вправе го­ ворить о функции отца. Эта тема имеет также большое значение для метапсихологических рассуждений, поскольку она заставляет нас задаться вопросом о сущности эдипова конфликта, а именно о том, является ли он историческим событием или же структурным элементом человеческого бытия и не направляется ли действительное инцестуозное желание всегда на мать независимо от пола ребенка. Фрейд, если от­ влечься от нюансов, описывал доэдипову фазу, в которой имеют место исключитель­ но дуальные отношения между матерью и ребенком (Laplanche, Pontalis 1967, н е м изд., 395—396). Согласно классической концепции эдипова комплекса, отец вначале появляется в качестве соперника и запрещающей инстанции (то есть отдельно от ма­ тери и как специфически отцовский элемент) только на третьем году жизни. На отрезке развития меясду третьим и шестым годом важнейшая задача отца, как мы не раз уже отмечали выше, состоит в том, чтобы разрушить диаду матери и ре­ бенка, воспрепятствовать истощению ребенка в дуальных отношениях и с помощью отцовских запретов заставить его обратиться к реальности и к другим людям.

185

В ходе дальнейшего развития метапсихологической мысли представители шко­ лы Мелани Кляни, основываясь на данных детского анализа и лечения психотичес­ ких больных, в πротивопололеность этому обратили внимание на примитивные ар­ хаические фантазии, направленные на первые объекты любви, которые исходно уже содержат отцовские элементы (вначале в качестве парциальных объектов). В этих фантазиях материнское тело является первичным резервуаром, объеди­ няющим все добрые и злые объекты. Поэтому вначале ребенок воображает себе от­ цовский пенис или далее всего отца внутри тела матери. В мире представлений ма­ ленького ребенка мать при коитусе поглощает отца, «Женщина с пенисом», то есть оба соединенных друг с другом родителя, является весьма распространенной фанта­ зией, выступающей для ребенка источником сильного страха, поскольку он боится утратить отца в качестве альтернативного объекта (Klein 1932, н е м изд., 75; Segal 1963, нем изд., 145). Представления такого рода содержат в себе нечто устрашающее и вызывают мысль о преисподней в духе Босха или Брейгеля, а потому многие склонны ставить их достоверность под сомнение. Сон одной нашей пациентки, возможно, пояснит, как выглядят эти фантазии и какую функцию они выполняют в душевном событии. Пациентка страдала тяжелым психозом. Ее леизнь несла на себе отпечаток чрезмер­ ной привязанности к матери. Вплоть до двенадцати лет она не могла уснуть, «не при­ жавшись» к матери. При этом последняя использовала эту зависимость дочери, что­ бы изгнать мужа из родительской спальни. Кроме того, мать часто выралеала желание убить отца, который не занимал никакого места в семье и проводил свою леизнь, пьянствуя по кабакам. В начале лечения отец не существовал даже в перелеиваниях пациентки. Она отрицала его на самом глубоком уровне и, как мы увидим, превра­ тила в материнский пенис. Пациентке приснилось, что она отправилась погулять и в каменистой местности встретила свою мать, которая приблилеалась к ней, раздетая догола. Вверху она оста­ валась женщиной, но ниже пояса выглядела мулечиной и имела мужской член. Мать сказала, что она слишком долго ждала, слишком долго воздерлеивалась, но теперь схва­ тит ее, чтобы совершить с дочерью половой акт. Пациентку охватил ужас и отвраще­ ние, она закричала: «Я не хочу, я не хочу, я потому и обратилась к врачу!» Этот сон молеет показать, сколь велики страхи при такой ранней беспомощной зависимости от матери, если отец не молеет выступить посредником, поскольку мать его полностью поглотила. Он также показывает, что чрезмерная привязанность к ма­ тери в перелеиваниях ребенка предстает в виде леелания инцеста. Если уж в самой сущности матери заложено оценивать первые шаги к реальности мира, к личной ав­ тономии, к индивидуации как «столь же греховное, как и непонятное заблуледение» и, «все прощая, прилеимать к груди вырывающееся и упирающееся "бедное, милое дитя" в полной уверенности, что лучше будет никогда его не отпускать» (Th. Mann 1967, 6 7 1 ) , то вполне понятно, что для матери с нарушениями, как показала в фун­ даментальном исследовании П. Оланье (Aulagnier 1 9 6 4 ) , роледение ребенка превра­ щается в невыносимую утрату чего-то, что принадлежало только ей. Ввиду этой нар­ циссической утраты мать вынуледена отрицать и уничтожать каждый отцовский элемент. Она не молеет говорить о «нашем» ребенке. Ребенок не молеет быть ребен­ ком своего отца. Ребенок не вправе существовать отдельно от нее, он — не будущий автономный человек, а лишь объект ее всемогущества. Имеются все основания предпололеить, что такого рода фантазии относятся к очень ранним детским перелеиваниям, поскольку их молено обнарулеить и в ми­ фах древнейших культур. В конечном счете они свидетельствуют о том, что отец очень рано вмешивается в отношения матери и ребенка. Кроме того, в этих архаических фантазиях фаллическая мать выступает в качестве могущественной фигуры, угролеа186

ющей кастрацией и уничтожением. На основании этих наблюдений и фактов вслед за Б. Грунбергером (Grunberger 1971, 3 3 3 ) можно сформулировать уже упомянутую гипотезу относительно возраста, когда отец начинает влиять на жизнь маленького ре­ бенка: «Если Фрейд установил эдипов возраст между тремя и четырьмя годами, то другими исследователями он был смещен ко второму году жизни, а для Мелани Кляйн, как мы знаем, эдипов период совпадает со второй половиной первого года жизни. Тем самым мы все более приближаемся к началу постнатального существо­ вания, и можно задать себе вопрос, нет ли у нас причин, чтобы распространить наши исследования и по ту сторону этих границ». Как уже отмечалось выше, мы вправе даже задаться вопросом, не присутствует ли отец всегда в той или иной форме уже. с самого начала в тесном единстве матери и ребенка и не является ли поэтому эдипов конфликт не генетически-историческим феноменом, а важнейшим структурным элементом в процессе становления челове­ ка (ср. также статью Й. Штольце в т. I). Необходимость отца для психического события представляется очевидной. Во всяком случае, многое указывает на то, что уже в раннем возрасте отцовский прин­ цип начинает осуществлять важную функцию в фантазиях матери и ребенка. Т е м са­ мым мы м о ж е м перейти к основной части нашего обсуждения — к вопросу о зна­ чении и функции отца. Для этого мы должны сначала рассмотреть ситуацию раннего детства, а также «добрые» и «злые» имаго матери, С момента рождения для ребенка возникают фрустрации во всех жизненно важ­ ных сферах. И только любовь и забота матери позволяют ребенку перенести эту си­ туацию. Первоначально хорошие отношения с матерью, которая кормит, согревает, любит и заботится, связываются со счастливым состоянием в утробе матери и вос­ создают постоянное ощущение существования с нею. Архаический образ «доброй» матери, продолжение утробы и груди матери, придает ребенку чувство единства и защищенности во внешнем мире. Он приводит к более или менее полному слия­ нию матери и ребенка, субъекта и объекта и тем самым отчасти воспроизводит со­ стояние перед рождением, чтобы помочь ребенку справиться с первыми несовмес­ тимыми с жизнью фрустрациями. В этом смысле ребенок оказывается в полной зависимости от матери и беспо­ мощно предоставлен ее воле. Особое соматическое положение человека, его неотения, слишком раннее по сравнению с животными рождение, медленное развитие, а так­ же рассогласование между восприятием, эмоциями и поведением усиливают зави­ симость ребенка. Для ребенка, как и для взрослого, мать в этих первых объектных отношениях ста­ новится источником всего тепла и всей жизни, кормилицей и защитницей, первопри­ чиной базального доверия к миру — мы часто говорим об этом. Архаическая «добрая» мать и материнская утроба на этом отрезке жизни становятся воплощением блажен­ ства, С самого начала существования имеется диффузное стремление вернуться в та­ кое первоначальное состояние. Это стремление хорошо нам известно как у больных, так и у здоровых людей. Оно нацелено, часто с претензией на абсолютность, на слия­ ние с архаической «доброй» матерью, в той или иной мере на достижение неразличи­ мости субъекта и объекта, на то, чтобы быть вечно одаренным кормящей матерью-при­ родой, на отказ от собственной индивидуальности и на растворение в мироздании «я». Жертва независимости и личной автономии должна принести счастье. Это озна­ чает всемогущее удовлетворение всех потребностей, ибо при неудовлетворенных по­ требностях счастья быть не может. Поэтому подчинение стремлению вернуться в ло­ но матери есть также притязание на всемогущество, притязание на исполняющий все желания, магический, мегаломаниакальний мир первичного нарциссизма, вопло­ щающий вечную или Великую мать.

Ί87 7 - 2751

Б конечном счете здесь выражается неизбежное желание инцеста — неизбежное потому, что оно проистекает из особого соматического положения ребенка и его пер­ вой бессильной зависимости, из-за которой он стремится не к эдиповой, а к Великой матери. Целью инцестуозного акта является невинное слияние с матерью, сладостра­ стное счастье и доступ к всемогуществу желаний. В целом можно сказать, что психическое заболевание и особенно психозы осно­ вываются на этом необычайно сильном стремлении к инцестуозному слиянию с ма­ терью, на невозможности отказаться от позиции первичного нарциссизма и спра­ виться с первоначальной нарциссической обидой при разделении на субъект и объект. Образу доброй матери противостоит тесно связанное с ним имаго архаической «злой» матери. Она тоже хорошо нам знакома. Это страшная, несущая смерть, про­ глатывающая ведьма из сказок наших детей, жена и мать-убийца, чудовище, извест­ ное из мифов и легенд, та иррациональная, всемогущая и изменчивая сторона мате­ ри-природы, о которой говорится в поэзии. Во многих примитивных религиях постоянно повторяется одна и та же идея: магия, колдовство и предсказания с самого начала находились в руках женщины, женщина распоряжается судьбой людей и от­ ветственна за то, что в мир вошло зло. Т а к ж е и смерть повсеместно принадлежит к числу функций женщины, и в качестве оборотной стороны и метаморфозы кормя­ щей и защищающей «доброй» матери появляются бесчисленные богини смерти, а их жестокость невозможно даже описать. Только таким образом можно понять вопрос Г. Циммера (Zimmer 1 9 4 1 , 1 9 3 ) : «Кто спасет мир из когтей Матери? Мать, безумная, темная, заглатывает все сущее, абсолютно все, при этом все сущее и питая!» Но сегодня — следует здесь возразить — в нашей культуре, в эпоху мифа о «сла­ бой» женщине и необходимости эмансипации, «злая» мать и страх перед женщи­ ной больше уже не существуют. Они принадлежат прошлому, и им не нашлось мес­ та в просвещенном столетии. Тем не менее наши дети завороженно слушают сказки о матерях-чудовищах, с готовностью вновь и вновь впитывая все это в себя, чуть ли не на манер некоего ритуала. Но возможно, что в наше время, в котором пытаются осуществить мечту-желание о том, что все детерминировано и всем можно управ­ лять, радость, которую ребенок получает от сказки, тоже является лишь привитым ему и извращенным желанием родителей. Об этом можно только гадать, и мы могли бы легко отделаться от «злой» мате­ ри, если бы не располагали сегодня разнообразными данными о раннем детском садизме, охарактеризованном Мелани Кляйн, которая первой поняла его фундамен­ тальное значение в развитии ребенка. Под этим термином подразумеваются различ­ ные формы выражения агрессии ребенка по отношению к матери, а также страх возмездия с ее стороны. Эти проявления, несомненно, свидетельствуют о том, что ре­ бенок в своих образах и фантазиях представляет фрустрирующую мать в виде опас­ ного и могущественного существа, которое поразительно похоже на тот образ мате­ ри, который передавался из поколения в поколение в сказках и мифах самых разных первобытных племен. Мать воспринимается в качестве злобного, отравляющего, раз­ дирающего на части, мстительного и проглатывающего существа, а страх уничтоже­ ния, совращения и кастрации оказывается непомерно велик. Столь же отчетливо можно распознать в качестве выражения агрессии в переживаниях маленького ре­ бенка каннибальские желания и тенденции к расчленению по отношению к слиш­ ком строгой матери. Каковы же причины возникновения агрессии к матери и страха перед женщи­ ной, которые, по-видимому, взаимосвязаны? С одной стороны, склонность к агрес­ сии следует рассматривать как последствие неизбежной и необходимой фрустрации и тем самым давней нарциссической травмы, полученной, в раннем детстве. Таким образом, направленные на мать реактивно-агрессивные побуждения формируют

188

имаго «злой» матери. С другой стороны, нет оснований усомниться в гипотезе, что у маленького ребенка с самого начала, во всяком случае в его фантазмах, возни­ кает желание присваивать или поглощать, а также измениться, стать взрослым и неза­ висимым. Это желание, которое мы позднее обнаруживаем у ребенка в его динами­ ческом стремлении к новому, в его любопытстве, осуществлении всех возможностей, в самораскрытии и жажде большей свободы и автономии в индивидуальном само­ выражении, противостоит регрессивным стремлениям и потребности в зависимос­ i8 ти . В своем осуществлении оно определенно апеллирует к отцу. Поскольку в пере­ живании всякое изменение является устранением некоей неполноценности, а любое приращение и новое приобретение означают отнятие чего-то у матери, то есть агрес­ сивное побуждение по отношению к ней, то в результате мобилизуются глубоко уко­ рененные страхи и чувства вины. Раскрытие собственной личности становится для психического события чрезмерной агрессией, сопровождающейся едва выноси­ мыми страхами возмездия и наказания с полной утратой любви. Вполне вероятно, что «первопричину чувства вины» следует усматривать в том, «что в детстве любой процесс созревания, любое "взросление" переживается как агрессивное присвоение сначала материнской, а затем отцовской власти» (Mendel 1969а, нем. изд., 1 2 7 ) . В боязни зависимости от женщины, в агрессивных побуждениях, направленных против этой зависимости, которые неизбежно сопровождаются переживанием фру­ страции и процессом индивидуации, можно увидеть также и более глубокую при­ чину страха перед женщиной. В переживании мужчины этот страх, по-видимому, имеет гораздо большее значение, чем то, которое обычно за ним признают. Так, все большее число исследователей-психоаналитиков полагают, что именно в нем следу­ ет усматривать причину страха кастрации или уничтожения и что классический страх кастрации со стороны отца представляет собой лишь трансформацию этих первич­ ных страхов (Lederer 1968, Leuba, Rheingold). «Добрую» и «злую» архаическую мать не следует понимать как две отдельные сущности; нельзя желать одну, не имея другой. Собственно говоря, как раз стремле­ ние к зависимости от «доброй» матери с всемогущим притязанием на вечное удов­ летворение потребностей и создает «злую» мать, поскольку именно из-за этого при­ тязания и возникают агрессивные побуждения — во-первых, вследствие реальности, которой не ведома мать, способная всегда удовлетворять все потребности, и, во-вто­ рых, из-за желания присвоить себе и поглотить мать. Эта активная и реактивная агрессия, направленная на первый объект любви, в свою очередь вызывает чувство вины и страх возмездия в форме уничтожения или лишения любви. В бинарных отношениях между матерью и ребенком страхи и чувства вины ведут обратно ко все большей зависимости, поскольку любовь и защищенность долж­ ны быть сохранены любой ценой, а альтернативного выхода из этого порочного круга не существует. В этом смысле тоска по имаго «доброй» матери, не опосредствованная отцом, с внушающим ужас образом злой матери представляет собой чреватый пагуб­ ными последствиями круг отношений, из которого нет иного выхода, кроме как че­ рез имаго отца. Поэтому слияние и страх тесно взаимосвязаны. Вспомним вышеупомянутую пациентку. Она могла существовать только в тесном симбиозе со своей матерью, инцестуозное желание как выражение стремления к воз­ врату противостоит, как следует из сновидения, ужасу и отвращению перед возмож­ ным насилием со стороны матери, перед инцестом с ней. Однако страх инцеста снова и снова порождает страх оказаться покинутой и тем самым кумулятивно вызывает еще более интенсивное инцестуозное желание. И только через два месяца, снова в связи с «матерью с пенисом» и инцестуозной проблематикой, во сне впервые появ­ ляется отец в форме парциального объекта, мыши, которая с садистской жестокос­ тью уничтожается матерью. Мы не м о ж е м здесь перечислять отдельные шаги

189

последовательного появления отца в мире фантазий пациентки, сначала как объек­ та матери, затем как злого объекта, о котором нельзя думать, чтобы не впасть в грех. После того как ее состояние заметно улучшилось, месяцем позже в терапии вновь произошел важный поворот, когда пациентка внезапно воскликнула: «Это удивитель­ но. Какое прекрасное чувство — иметь отца. Я полностью забыла о нем». На этом фоне, в контексте «злой» и «доброй» матери и соединяющего оба мате­ ринских образа порочного круга отношений только и можно, по нашему мнению, говорить о принципе отца и его функции в раннем развитии ребенка Мы уже не раз отмечали, что отец занимает позицию третьего, альтернативного объекта, способного помочь ребенку выйти из диады с матерью, избавиться от зави­ симости от нее. В качестве третьего лица он создает необходимую дистанцию по от­ ношению к образам матери, обеспечивая тем самым возможность свободного лич­ ного развития. Вместе со способностью производить разделение на субъект и объект и устанавливать дистанцию между матерью и ребенком появляется своего рода фильтр, то есть система символов. Отец выступает здесь в роли того, кто скажет «нет» зависимости ребенка от первого объекта любви. С этой позиции отец предстает творцом символа отрицания и обеспечивает то, что Фрейд в статье «Отрицание» называет «первой ступенью независимости.- от гнета принципа удовольствия» (XIV, 15). «"Нет" в жесте и слове... это первая абстракция, которую образует ребенок, первое абстрактное понятие в смысле взрослой психи­ ческой деятельности» (Spitz 1965, нем. изд., 2 0 4 ) . Благодаря способности употреблять отрицание ребенок м о ж е т отойти от первичного процесса и обретает доступ к вто­ ричному процессу. С этого начинается «очеловечивание рода» (там ж е ) . Отрицая принцип удовольствия, отец противостоит безграничному «вовлечению в Я», «под­ тверждению как замене соединения» и тем самым «эросу», а отрицанием создает «выталкивание из Я» и привносит деструктивное влечение (Freud, XIV, 15). Ни Фрейд, ни Шпиц не связывали способность к отрицанию с отношением к от­ цу и его ролью в переживаниях маленького ребенка. Они также не занимались и ди­ намикой отрицания, представляющей собой необычайно драматический процесс. И только тяжелые психотические, психосоматические и психопатические наруше­ ния личности позволили нам понять это психическое событие, лежащее в основе раз­ витая зрелой личности. Вместе с отрицанием в ответ на принуждение со стороны ма­ теринского образа отец привносит большой риск — риск утраты любви и риск мести «злой» матери, поскольку этим он совершает «наказуемое освобождение от вечного бытия» (Nietzsche 1 9 2 2 , 4 4 3 ) и открывает человеку альтернативный путь к индивидуации. Поэтому неудивительно, что в последнее время два исследователя-психоана­ литика (Lederer 1 9 6 8 , 2 0 7 и 222; Mendel 1969а, нем. изд., 189 и 2 5 9 ) независимо друг от друга и с разных исходных позиций пришли к выводу, что наилучшее определе­ ние отца в бессознательном ребенка таково: «Отец — это тот, кто не испытывает страха перед матерью, кто может избежать воздействия воображаемого всемогуще­ ства материнского образа, кто свободен» (Mendel 1968, нем. изд., 2 5 9 ) . Таким образом, Эдгар Морин, развивая тезис Фрейда о праотце, вправе сказать: «Поразительный феномен, подготовивший и завершивший становление человека, — это не убийство отца, а его рождение» (Morin 1 9 7 3 , 1 8 6 ) . В отношении матери Винникотт (Winnicott 1 9 5 9 ) пишет: «Важная роль отца со­ стоит в том, что он создает в матери нечто человеческое, отнимая у нее тот элемент, который в противном случае становится магическим, остается всемогущим и унич­ тожает материнские качества». Важным моментом наших рассуждений и, в конечном счете, той точкой, в ко­ торой, согласно этим представлениям, должна проявиться функция отца, является страх перед матерью и перед женщиной. Еще в 1 9 3 2 году К. Хорни выражала удив-

190

ление по поводу того, что так мало внимания уделяется тайному страху перед жен­ щиной, а Ледерер (Lederer 1968,11 ) добавляет если не считать работы Мелани Кляйн, это положение сохраняется и сегодня, что кажется странным В последнее время уси­ ливаются голоса тех, кто придает большее значение данной проблеме. В этой связи Юнг (jung 1 9 5 2 , 7 2 1 ) писал: «Так называемый эдипов комплекс с его инцестуозной тенденцией на этой ступени превращается в комплекс Ионы и кита, который имеет множество вариантов, как, например, ведьма, пожирающая детей, волк, чудовище, дракон и т.д. Страх инцеста превращается в боязнь быть проглочен­ ным матерью». Однако, по-видимому, это не является вопросом приверженности той или иной школе, поскольку также и Рейнгольд пишет: «Классическая теория утверждает, что мальчик воспринимает своего отца как кастрирующего, когда проявляет сексу­ альный интерес к матери. В своем клиническом опыте я не нашел подтверждения этому. Я видел только мальчиков, испытывающих страх перед матерью... Некоторые больные отводят отцу определяющую роль, поскольку пытаются сместить источник угрозы. Мужчина всегда боится быть кастрированным женщиной, а не мужчиной». Лейба же добавляет: «Страх кастрации со стороны отца быстро исчезает, но не страх кастрации перед матерью; кастрирующая или фаллическая мать представляет собой основную угрозу в комплексе кастрации у мужчины». Эти же мысли разделяет и Ле­ дерер, который подчеркивает, что ему никогда не доводилось обнаружить противо­ положную ситуацию. Далее он заключает: «Во враждебности между мальчиком и от­ цом нет ничего плохого, поскольку онч сражаются на одной территории, тогда как борьба между мужчиной и женщиной, напротив, не является равной, особенно если эта женщина — его мать, поскольку он находится в нестабильной ситуации. Угнетающий отец всегда может оказаться уязвимым, не с одной, так с другой сто­ роны; его тирания открывает двери для внутреннего протеста, и только подавление, осуществляемое женщиной, нацелено на то, чтобы сокрушить мужчину. Он боится нанести ответный удар, и в конченом счете у него не остается ни малейшего побуж­ дения к сопротивлению» (Lederer 1968, 2 0 1 , см. также Ehrenzweig 1 9 6 7 ) . Проблематика коренящегося в фантазии страха перед женщиной и матерью раз­ решается устранением зависимости от матери. В этом процессе, тесно связанном с процессом символизации (Loch 1970, Loch et al. 1974, Stork 1 9 7 4 , 2 8 0 etc.), отец за­ нимает ключевую позицию. Он позволяет ребенку: — ослабить инцестуозную связь с матерью благодаря своему присутствию; — ориентируясь на него, не боящегося утраты и мести матери, пережить агрес­ сивные побуждения; — в конечном счете горевать о потере матери, то есть интроецировать ее, вос­ становить ее внутри себя и благодаря этому важному шагу свободно распоряжаться замещающими ее объектами. Утрата представляется прежде всего не вынужденным отречением, а отказом, хотя и болезненным, от прежней излюбленной позиции ради освобождения и прогресса. Посредством символизации отец предоставляет свободу двояким способом. Во-первых, допуская утрату образов матери, он избавляет человека от непосредствен­ ности мира, делает его способным отрешиться от объектов и в качестве посредника между субъектом и объектом создать систему символов. Во-вторых, благодаря рабо­ те печали и интроекции образа матери он позволяет свободно распоряжаться вос­ создаваемыми замещающими образами и тем самым обеспечивает высокую степень бессознательной свободы. На более позднем этапе развития отец может наложить запрет на инцестуозные желания только в том случае, если этот шаг был подготовлен активной идентифика­ цией с сильным отцом, которая спасает ребенка от опасности «остаться и погибнуть

191

в первично-нарциссической позиции, когда зачаточное Я оказывается поглощенным в первоначальном единстве» (Loch et al. 1974). Эдипов запрет имеет смысл только тогда, когда может быть понята его необхо­ димость и вместе с тем имеется также стремление освободиться от образов матери; когда у ребенка существует общая тенденция к освобождению и взрослению, а пе­ чаль об утрате не превращается в нежелательный, вынужденный отказ. Здесь, пожа­ луй, можно согласиться с более простой формулировкой, хотя она и не отражает пол­ ностью положение вещей: отцовскому запрету должна предшествовать любовь к отцу и базальное доверие к отцовскому принципу.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Пожалуй, это связано также и с тем, что для него была важна градация и возможность диа­ лектики между различными ступенями. Кроме того, Фрейд η отличие от появившегося позже генетического психоанализа не постулировал для каждой ступени развития некую общую структуру, имеющую интегрированный харак­ тер. 2

Представители парижской психосоматичес­ кой школы (П. Марти, М. Фэн, М. де М'Юзан, Щ. Давид) отстаивают мнение, что у психосо­ матических больных особенно страдает функ­ ция фантазии. 3

В статье Н. Шайнесс показано, что данное представление оказалось ошибочным и сегод­ ня это рассматривается иначе. 4

См. т а к ж е современные представления о сексуальном развитии в статье Н. Шайнесс вт.1. 5

Критика мужского взгляда на развитие жен­ щины содержится в книге Кейт Миллет «Сексус и власть» (Millet 1 9 7 4 ) . 5

Чтобы получить представление и познако­ миться с ее воззрениями и идеями английской школы, можно порекомендовать прочесть сле­ дующие публикации: Winnicott 1962b; Fornari 1 9 6 3 ; Diatkine et al. 1 9 7 2 ; Geets 1 9 7 1 ; Jaccard 1971; S e g a l l 9 6 4 , 1 9 7 3 . 7

Прежде всего следует сослаться на книгу «Природа и функция фантазии» С. Айзекса (Isaacs 1 9 5 2 ) , а также на рассуждения о фанта­ зии М. Кляйн (Klein 1 9 5 8 ) , Форнари (Fornari 1 9 6 3 ) , Мендела (Mendel 1 9 6 8 ) и Сегал (Segal 1964,1973). 3

Для более детального изучения следует об­ ратиться к работам М. Кляйн (Klein 1 9 4 6 , 1 9 5 5 , 1 9 5 8 ) , У. Р. Биона (Bion 1 9 6 7 ) , X. Сегал (Segal 1964,1973). 5

«Как только младенец осознает грудь в ка­ честве источника жизни и приятных пере­ живаний, возникает зависть. Реальное удовле­ творение, которое он испытывает у груди, усиленное столь мощной в раннем детстве иде­

ализацией, дает ему ощущение, что грудь явля­ ется источником всяческого благополучия, как физического, так и душевного, неисчерпаемым резервуаром пищи, тепла, любви, знания и по­ нимания. Приятное чувство удовлетворенности, которое может принести ребенку этот замеча­ тельный объект, усиливает его любовь и увели­ чивает желание обладать грудью, охранять ее и защищать, однако это же переживание пробуждает в нем желание самому быть источ­ ником такого благополучия. Он испытывает бо­ лезненное чувство зависти и, как следствие это­ го, желание уничтожить свойства объекта, способные вызывать у него столь неприятные ощущения» (Segal 1 9 6 4 , 1 9 7 3 , 6 1 — 6 2 ) . 10

Страх перед преследователями исчезает после расщепления на преследующий и идеаль­ ный объекты. При этом «доброе» интроецируется, а «злое» проецируется. Мы вновь видим действие механизма интроекции и проекции. С расщеплением и образованием идеального объекта, обладающего способностью отстранять преследующий объест, связана также идеали­ зация хорошего объекта, которая может при­ нимать крайние формы. В свою очередь идеа­ лизация обусловливает процесс магического всемогущего отрицания и контроля. Если страх уничтожения становится невыносимым, это мо­ жет привести к всемогущей идеализации хоро­ шего объекта, полному отрицанию и уничтоже­ нию преследователя в фантазии. 11

Балинт продемонстрировал, каким образом хронологическую последовательность обеих по­ зиций, предложенную М. Кляйн, можно пред­ ставить в обратном порядке. Вполне вероятно, что эти шаги в развитии могут происходить даже одновременно, будучи идентичными балинтовским позициям окнофилизма (== депрес­ сивная позиция) и филобатизма ( = паранойяль­ но-шизоидная позиция). 12

Для обстоятельного изучения этого процес­ са можно порекомендовать работы М. Кляйн (Klein 1 9 3 5 . 1 9 3 7 , 1 9 4 0 , 1 9 4 8 ) , X. Сегал (Segal

192

1 9 6 4 , 1 9 7 3 ) и Д. В. Винникотта (Winnicott 1 9 3 5 , 1958а, 1958b).

тельная часть мозга формируется уже после рож­ дения.

Здесь также напрашивается сопоставление с идеями Балинта о том, что филобат агрессив­ но и проективно з а щ и щ а е т с я от объекта, а окнофил интроективно притягивает объект к себе.

Ср. процесс индивидуации, который Ма­ лер наблюдала на детях, с тем, который Юнг описывает у пациентов (см. статью Г. Вера в т. IV).

13

14

Зависимость нельзя признать, но тем не ме­ нее она существует. Зависимость принимается лишь от объекта, полностью подчиненного а фантазии. Триумф тесно связан с всемогуще­ ством и направлен на отрицание чувств уваже­ ния, заботы (см. также «беспокойство» у Вин­ никотта, 1 9 6 3 ) , печали и тоски. В то же время пренебрежение направлено на обесценивание объекта, против чувств утраты и вины. В отно­ шении человека, которого по каким-либо при­ чинам презирают, не приходится испытывать угрызения совести, даже если ему и причиня­ ется зло. " Здесь отчетливо видно, как отклоняется от фрейдовской теория сексуальности Мелани Кляйн, где в качестве первичного сексуального символа рассматриваются признаки матери, а не фаллос 16

Если достаточно хорошая мать способна соответствовать притязаниям своего ребен­ ка и берет на себя поддерживающую функ­ цию Я, то этим она позволяет младенцу вы­ т е с н и т ь н е в ы н о с и м ы е с т р а х и и достичь переживания всемогущества, то есть маги­ ческого контроля. Это, согласно Винникотту, с о с т а в л я е т креативный а с п е к т контроля, Если данное переживание подкрепляется, младенец м о ж е т вступать в отношения с субъективными объектами. При столкно­ вении с п р и н ц и п о м р е а л ь н о с т и к о н т а к т с объективно воспринимаемыми объектами возникает только через субъективные объек­ ты. Однако в этом процессе объект для пе­ реживаний младенца создается, а не нахо­ д и т с я . И в с е же — В и н н и к о т т н а з ы в а е т это парадоксом данного процесса — объект сначала нужно найти, то есть он должен иметься, чтобы ребенок его мог создать. Мла­ денец создает объект, но объект существовал уже и до этого, чтобы быть созданным и кат е к т и р о в а н н ы м . Х о р о ш и й о б ъ е к т ничем не поможет ребенку, если не будет создан им самим ( W i n n i c o t t 1 9 6 2 а ) . 17

Нарциссическим называется здесь воспри­ ятие объекта (ребенка) в качестве части субъек­ та (матери). Таков типичный процесс в диаде мать-дитя. 18

Вегетативные функции нервной системы, не поддающиеся волевому контролю. 19

Только после развития миелиновой оболоч­ ки нервных путей последние могут начать вы­ полнять свои функции. Таким образом, значи­

193

20

1]

В результате расщепления объектного мира на хорошие и плохие части в случае обострен­ ного кризиса повторного сближения, по мне­ нию Малер (и в полном соответствии с пред­ ставлениями Кляйн), хороший объект должен защищаться от дериватов агрессивного влече­ ния. Клинический исход этого кризиса повторно­ го сближения определяется: 1) процессом развития в направлении либидинозной константности объекта; 2) количеством и качеством последующих отклонений (стрессогенных травм); 3) возможными шоковыми травмами; 4) степенью страха кастрации; 5) судьбой эдипова комплекса; 6) кризисом развития в подростковом возра­ сте (МаЫет 1 9 7 5 , 1 0 8 ) . 11

В приводимом здесь описании востор­ женного состояния мы опираемся прежде всего на рассуждения Грунбергера (Grun­ berger 1 9 7 1 , 1 5 - 4 2 ) , которые также излага­ ются в статье Р. и Ж. Баранд в э т о м томе. В утробе матери зародыш существует η усло­ виях, которые во многом напоминают фан­ тазии о т а к о м состоянии, возникающие в дальнейшей жизни. Он ж и в е т в полном г о м е о с т а з е , б е з п о т р е б н о с т е й , поскольку последние удовлетворяются постоянно и ав­ томатически. Все дается ему бесплатно и бе­ зотказно, все принадлежит ему. Т е м самым ему не ведомы ни желания, ни удовлетво­ рение. Ему чужды какие-либо реальные от­ ношения, ибо он находится в к о с м о с е , за­ полненном исключительно его бытием. Эти условия существования зародыша со­ ответствуют нарциссическому миру пережи­ ваний, суть которого характеризует состояние в о с т о р ж е н н о с т и . Оно о с т а в л я е т глубокий след, который в дальнейшем должен быть вос­ с о з д а н в р е а л ь н о с т и , — рай, с т р а н у грез. К нарциссическому ядру относится сознание с о б с т в е н н о г о личного мира, являющегося жизненно необходимым для индивида. Речь идет не о чем ином, как о скрытой убежден­ ности в том, что, несмотря на все ошибки и недостатки, тебя должны любить с а м о г о по себе, а не за какие-либо заслуги. Здесь же коренится и стремление к личной автономии, постоянно присутствующее у индивида, рав­ но как и притязание на магическое всемогу­ щество, которое всегда готово заявить о себе, как только это потребуется.

B нарциссическом ядре скрывается и вера в бессмертие, которая существует в каждом из нас независимо от религии и без которой — вопреки рациональной действительности — наша психическая жизнь была бы немыслима. Фрейд писал: «В бессознательном каждый из нас убежден в своем бессмертии» (X, 3 4 1 ) и «В ЭТОЙ системе (имеется в виду бессозна­ тельное) нет отрицания, нет сомнения, нет сте­ пеней б е з о п а с н о с т и » (X, 2 8 5 ) . Описанные Фрейдом специфические свойства (X, 2 8 5 2 8 8 ) и притягательная сила бессознательного (VIII, 2 5 0 - 2 5 1 ) в целом имеют большое сход­ ство с особенностями нарциссического мира переживаний, и нельзя не заметить, что в сущ­ ности они являются атрибутами Бога; «Чело­ век создал Бога по своему пренатальному об­ разу» (Grunberger 1 9 7 1 , 3 8 ) . и

Одна из крайних форм объектных отноше­ ний характеризуется тем, что внешний мир никогда не может быть по-настоящему принят; желанной целью о с т а е т с я исключительно жизнь в фантазии и наряду с ней поиск тоталь­ ного абсолюта, корни которого скрываются в прошлом, в мире представлений о матери. м

При другой форме объектных отношений невозможно вынести иррациональные и вооб­ ражаемые аспекты жизни. Нельзя представить даже парциальное или латентное отклонение от мира реальности. Рационализм и актив­ ность гипертрофированы. Главной задачей ста­ новится приспособление человека к объектив­ ным п о т р е б н о с т я м и конкретизированной действительности; культура и искусства пред­ стают пустой болтовней, а все бессознательные побуждения и стремление вернуться к исто­ кам, идентифицироваться с матерью пережи­ ваются как опасные и подлежат массивному отрицанию. Единственной моделью для иден­ тификации оказывается отец. Тем самым ста­ вится под вопрос сосуществование имаго ма­ тери и отца — предпосылки нормального процесса развития. " Не подлежит сомнению, что агрессивные чувства и побуждения, будь то сознательные или бессознательные, в свою очередь вызыва­ ют сознательные или бессознательные чувства вины, проявляющиеся в виде угрызений сове­ сти, «злого» внутреннего образа себя или аутодгрессивного поведения. Кроме того, любое стремление к новому, реализация всех возмож­ ностей самораскрытия, стремление к большей свободе и автономии а своем индивидуальном выражении представляют собой нарциссические желания, противостоящие регрессивным стремлениям и потребностям в зависимости. Таким образом, они оказываются обращенны­ ми против матери и вызывают чувство вины.

Как уже отмечалось (см. также Stork, 1 9 7 4 , 2 7 0 - 2 7 9 ) , эта агрессия первоначально обраща­ ется против матери, против зависимости от нее и апеллирует к отцу, который, кроме того, по­ могает справляться с чувством вины. 16

Эти рассуждения опираются в основном на работы Грунбергера. Последние в свою очередь оснозаны на теории Фрейда и воз­ зрениях как английской, так и парижской школы, представители которой делают ак­ цент в исследованиях раннего детского раз­ вития не на процессах созревания и воспри­ я т и я , а на д и н а м и к е б е с с о з н а т е л ь н о г о , соблюдая тем самым верность основным от­ к р ы т и я м Фрейда. Главная цель с о с т о и т не в том, чтобы описать ребенка в реально­ сти ( т о есть различные доступные наблюде­ нию факты, о т н о с я щ и е с я к р а з в и т и ю ) , а проработать бессознательные и сознатель­ ные фантазии ребенка, способные дать ин­ формацию о детерминирующем процессе. В основе использования психоаналитическо­ го метода лежит идея о том, что все наблю­ даемое является более или менее поддающи­ м и с я и н т е р п р е т а ц и и з н а к а м и , разгадать к о т о р ы е н е в о з м о ж н о без учета скрытых за ними фантазий. Этот подход позволил под­ твердить универсальность бессознательных фантазий, о которых впервые заговорила Ме­ лани Кляйн, и сформулировать гипотезу, что бессознательные фантазии существуют также и без какого-либо опыта восприятия. Эти фантазии объясняются бессознательны­ ми диспозициями (Diatkine et al. 1 9 7 2 , 3 6 5 ) — первичными фантазиями о внутриутроб­ ной жизни, первичной сцене, кастрации. В качестве самого раннего пережисания Грунбергер выделяет состояние безмятежной гармо­ нии. Однако, по его представлениям, это состоя­ ние с самого начала подвержено внешним и внутренним нарушениям. Это означает, что у нарциссизма нет отдельной от конфликтов вле­ чений или параллельной им линии развития — с начальной своей фазы он в качестве автоном­ ного фактора вступает в специфические диалек­ тические отношения с компонентами влечений. Согласно Грунбергеру (Grunberger 1 9 7 1 , 1 2 ) , это диалектическое взаимодействие является фундаментом психического развития ребенка. 17

Наиболее известные авторы: Ж. Лакан ( L a c a n 1 9 3 2 , 1 9 5 9 ) , А. Грин ( G r e e n 1 9 5 7 ) , Ж. Лаплаиш ( L a p l a n c h e 1 9 6 1 ) , Ж.Мендель (Mendel 1969а, 1 9 6 9 b ) , Б. Грунбергер (Grun­ berger 1 9 7 1 ) , Ж . Биграс (Bigras 1 9 7 1 ) , С Л е б о вичи (Lebovici et ai. 1 9 7 0 ) и др. iM

В связи с этим Д. Айке (Eicke 1 9 7 2 ) описы­ вал агрессивное влечений как собственно стрем­ ление к независимости.

194

ЛИТЕРАТУРА FERREIRA, A. J.: Emotional factors in prenatal environ­ ment.], of Nervous and Mental Diseases, 141,1965, 108-118

ABRAHAM, К.: Untersuchungen über die früheste prägenitale Entwicklungsstufe der Libido. In: Psychoanalytische Studien zur Charakterbildung. Frankfurt/M.: Fischer 1969

FOKNAW, F.: La vita affettiva onginaria del bambino. Mai­ land: Feltrinelli 1963

Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido aufgrund der Psychoanalyse seelischer Störungen. In: Psychoanalytische Studien zur Charakterbildung. Frankfurt/M.: Fischer 1969

FREUD, Α.: Einführung in die Technik der Kinderanalyse. Wien, Leipzig: Intern. Psychoanal. Vlg. 1927. Taschenbuch ausgäbe: «Geist und Psyche", Bd. 2111. München: Kindler 1973

ADER/CONKLIN, P. M.: Handling of pregnant rats: effects of emotionality upon their offspring. Science 142,1965,411-412

Das Ich und die Abwehrmechanisrnen. Wien: Intern. Psychoanai. Vlg. 1936. Taschenbuchausgabe: «Geist und Psyche-, Bd. 2001. München: Kindler 1973 Normality and Pathology in Childhood. Assessments of Development. New York: Intern. Univ. Press 1965

AMMON, G.: Vorgeburtliche Phantasien und Traume im gruppenanalytischen Prozeß. In: G, H. Graber (Hg.): Pränatale Psychologie. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2123. München: Kindler 1974

FREUD, Α., BURLINGHAM, D.: Infants without Families. London 1943, New York: Intern. Univ. Press 1945

ARGELANDER, H.: Ein Versuch zur Neuforthulierung des primären Narzißmus. Psyche, 25, 1971,359-373

FREUD, S.: Die Traumdeutung (1900). G . W. II/III

AULAGNIER-SPAIRANI, P.: Remarques sur la structure psychotique. La Psychanalyse, 8, 1964, 47-67

Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905).

BENEUEK.T.: Psychosexual functions in Women. New York: Ronald Press 1952

Analyse der Phobie eines fünfjährigen Knaben (1908). G. W. VII

Psychobiological Aspects of Mothering. American J. of Ortho-psych., 26, 1956, 272-278 BENEDICT, R.: Patterns of Culture. New York: Mifflin 1934

Bemerkungen über einen Fall von Zwangsneurose (1909). G. W. VII

G.W.V

Zur Dynamik der Übertragung (1912). G. W. VIII Totem und Tabu (1912/13). G. W. IX

BETTELHEIM, В.: Symbolic Wounds. New York: Coi lier 1954

Das Unbewußte (1913). G. W. X

BiGRAS, J.: Les Images de la Mère. Collection -Interprétation-. St.-Jerome (Kanada): Les Editions Interpretation 1971; Paris: Hachette 1971

Zur Einführung des Narzißmus (1914). G. W. X

BiON, W. R.: Second Thoughts. London: Heinemann Medical Books 1967

Zeitgemäßes über Krieg undTod (1915c). G. W. X

Triebe und Triebschicksale (1915a). G. W. X Die Verdrängung (1915b). G. W. X

Über Triebumsetzungen, insbesondere der Analerotik (1916).G.W.X

BLANCK, G. u. R.: Ego Psychology — Theory and Practice. New York: Columbia Univ. Press 1974

Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse (1916/17). G . W . X I

BÜHLER, CH.: The First Year of Life. London: Kcgan Paul 1937

Jenseits des Lustprinzips (1920). G. W. ХШ

COLES, R.: Erik H. Erikson. Boston: Little, Brown fit Co. 1970

Das Ich und das Es (1923). G. W. ΧΠΙ

DlATKiNE, R., SIMON, J.: La psychanalyse précoce. Paris: P. U. F. 1972

Einige psychische Folgen des anatomischen Gesch­

EHRENZWEIG, Α.: The Hidden Order of Art. London: Weidenfeld fit Nicolson 1967

Selbstdarstellung (1925c). G. W. XTV

Die Verneinung (1925a). G.W. XJV

ERIKSON, Ε. H : Childhood and Society. New York: Norton 1950 • Identity and the Life Cycle. New York: Int. Univ. Press 1959 FERENCZI, S.: Entwicklungsstufen des Wirklichkeits­ sinnes. Intern. Zschr. f. Psychoanalyse, 3, 1913, 124-138

195

lechtsunterschieds (1925b). G. W. XIV Hemmung, Symptom und Angst (1926). G. W. Х Р / Das Unbehagen in der Kultur (1930). G. W. XIV Über die weibliche Sexualität (1931). G. W. XTV Abriß der Psychoanalyse (1949). G. W. XVTI GEETS, C : Melanie Klein. Paris: Ed. universitaires 1971 GESELL, Α.: The First Five Years of Life. New York: Harper 1940

GREEN, Α.: Le milieu familial des schizophrènes. Thèse de médecine. Paris 1957

A Contribution to the Psychogenesis of Manic-Depressive States. Intern. J. Psychoanal., 16, 1935, 145-174 ,

Analytiker, Symbolisierung und Abwesenheit im Rahmen der psychoanalytischen Situation, Psyche, 29,1975, 503-541

Love, Guilt and Reparation. In: Love, Hate and Reparation. London: Hogarth 1937. На нем яз.: Seelische

GRUNBERGER, В.: Le narcissisme. Essais de psychanalyse. Paris: Payot 1971

Urkonflikte. München: Kindlér 1974

HARTMANN, H.: Essays on Ego-Psychology, New York: Intern. Univ. Press 1964

Intern. J.

HARTMANN, H., KRIS, E., LOEWENSTEIN, R. M.: Comments on the formation of psychic structure. Psychoanal. Study Child, 2, 1946, U-38

Psychoanal., 27, 1946

HENSELER, H.: Zur Entwicklung und Regulation des Selbstwertgefühls (Die psychoanalytische Theorie des narzißtischen Systems). In: D. Ohlmeier (Hg.): Psychoanalytische Entwicklungspsychologie. Freiburg i. Br.: Rombach 1973

Some Theoretical Conclusions regarding the Emo-

HETZER, H . : Kind und Jugendlicher in der Entwicklung. Hannover: Schroedel 1948

J. Psychoanal., 39,1958

Mourning and its Relation to Manic-Depressive States. Psychoanal.,21,1940

Notes on some Schizoid Mechanismus. Intern. J.

A Contribution to the Theory of Anxiety and Guilt. Intern.J.Psychoanal.,29,1948

tional Life of the Infant. London: Tavistock 1952 On Identification. In: New Directions in Psycho-Analysis. London: Tavistock 1955 On the Development of Mental Functioning. Intern. Envy and Gratitude. London: Tavistock 1958.

H O R N E Y , K.: The dread of Women. Intern. J. Psychoanal., 13, 1932, 348.

KOHUT, H.: Forms and transformations of Narcissm. J. of the American Psychoanal. Assoc., 14,1966,243-272 The Analysis of the Self. A Systematic Approach to the Psychoanalytic Treatment of Narcissistic Personality Disorders. New York: Intern. Univ. Press 1971

ISAACS, S.: The Nature and Function of Phantasy. Developments in Psycho-Analysis. London: Hogarth 1952 JACCARD, R.: Meianie Klein et la Pulsion de Mort, Lausanne: Ed. L'Age d'Homme 1971

KRUSE, F.: Der pränatale Mensch. Entwurf einer Primordialpsychologie. Imago mundi, 4,1973,141— 168

JACOBSON, Ε.: The Self and the Object World. Psychoanal. Study Child, 9, 1954, 75-127. JOFFE, W . G., SANDLER, J . : Some conceptual problems involved in the consideration of disorders of narcissm. J. Child PT, 2, 1967, 56-66. JOHANSSON, C. G., WEDENBERG, E., WESTIN, В.: Measure­ ment of Tone Response by the Human Fetus. Acta oto-laryng., 57, 1964, 188-192 JONES, E.: The Life and Work of Sigmund Freud. Vol. II. Years of Maturity, 1901-1919. New York: Basic Books, London: Hogarth 1955 JUNG, C. G.: Symbole der Wandlung. Zurich: Rascher 1952 ' KERNBERG, О.: Further Contributions to the Treatment of Narcissi-tic Personalities. Int. J. Psycho-Anal. 56, 1947, 215-247

LACAN, J . : De la psychose paranoïaque dans ses rapports avec la personnalité. Thèse pour le doctorat en médecine. Le Français 1932 D'une question préliminaire à tout traitement possible de la psychose. La Psychanalyse, 1,1959,41-58 LAPLANCHE, J . : Hölderlin et la question du père. Paris: P. U . F . 1961 LAPLANCHEJ.,PONTAUS,J.-B.: Vocabulaire de la Psychanalyse. Paris: P. U. F. 1967. На нем. яз.: Das Vokabular der Psychoanalyse. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1973 LEBOVICI, S.: Les aspects précoces de la relation objectale. La relation anaclitique. Bulletin de l'Assoc. des Psychanalystes Beiges, 25, 1955. На нем. яз.: Die Aspekte der frühen Objektbeziehungen. Psyche, 10, 1956/57,82-92

KHAN, M. R.: D. W. Winnicott — sein Leben und Werk. In: D. W. Winnicott: Die therapeutische Arbeit mit Kindern. München: Kindler 1973

LEBOVICI, S., CREMD-UX, R.: A propos du rôle et de l'image du père. La psychiatrie de l'enfant, 13,1970,341-447

KLEIN, M.: Zur Frühanalyse. Imago, 9,1923, 222-259 Die psychologischen Grundtagen der Frühanalyse.

LEBOVICI, S., SOÛLE, M.: La connaissance de l'enfant par la psychanalyse. Paris: P. U. F. 1970

Imago, 12, 1926, 365-376 Frühstadien des Ödipuskonfliktes. Intern. Zschr. f. Psychoanal., 14, 1928, 65-77 The Psycho-Analysis of Children. London: Hogarth 1932. На нем. яз.: Die Psychoanalyse des Kindes. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2109. München: Kindler 1973

LEDERER, W.: Gynophobia ou la peur des femmes. Paris: Payot1970 LEUBA, J . : Mère phallique et mère castratrice. Revue Française de Psychanalyse, 12, 1948, 287-296 LÉVI-STRAUSS, CL.: Anthropologie structurale. Paris: Pion 1958

196

lanie Klein. Einführung in ihr Werk. München: Kindler 1974

LIDZ, TH., CORNEUSON, Α . , FLECK, S., TERRY, D.; The intrafamiliar environment of the schizophrenic. I: The father. Psychiatry, 20,1957,329-342 LOCH, W.: Zur Entstehung aggressiv-destruktiver Reaktionsbereitschaft. Psyche, 24, 1970, 241-259

SIMMONS, J. E., OTTINGER, D., HAUGK, E.: Maternal Variables and Neonate Behavior. J. Amer. Acad. Child Psychiat., 6, 1967, 174-183

LOCH, W., JAPPE, G.: Die Konstruktion der Wirklichkeit und die Phantasien. Psyche, 28,1974,1-31

SPITZ, R. Α.: Hospitalism. New York 1945. Psychoanal. Study Child, 1, 1945, 53-74

MAHLER, M. S.: On Human Symbiosis and the Vicissitudes of Individuation, New York: Intern. Univ. Press 1968

Anaclitic Depression. Psychoanal. Study Child, 2, 1946, 313-342

MAHLER, M. S., PINE, F., BERGMAN, A.:The Psychologjcal Birth

Grief, a Peril in Infancy (Film). New York

of the Human Infant. London: Hutchinson 1975

University Film Library 1947

Symbiose und Individuation. Die psychische Geburt

The Psychogenic Diseases in Infancy: An Attempt

des Menschenkindes. Psyche, 29,1975,609-625

at their Etiologic Classification. Psychoanal. Study Child, 6, 1951, 255-278

MAUNOWSKI, В.: Mutterrechtliche Familie und Ödipuskomplex. Imago, 10,1924, 228-277. In: A scientific theory of culture and other essays. Chapel Hill: Univ. of North Carolina Press 1944

No and Yes. New York 1957 The First Year of Life. New York: Intern. Univ. Press 1965. На нем. яз.: Vom Säugling zum Klein-

MANN, TH.: DoktorFaustus (1947). Frankfurt/M.: Fischer 1967

kind. Stuttgart: Klett 1967 STORK, J.: Hysterie und Schizophrenie. Jb. f. Psych.

MENDEL, G.: La révolte contre le père. Pans: Payot 1969a. На нем. яз.: Die Revolte gegen den Vater. Frankfurt/M.: Fischer 1972

Psychotherapie und med. Anthropologie, 18,1970, 332-351 Die Bedeutung des Vaterbildes in der früh kindlichen Entwicklung. In: J. Stork (Hg.): Fragen nach dem Vater. Freiburg i. Br.: Alber 1974

La crise des générations. Paris: Payot 1969b. На нем. яа: Generationskrise. Eine soziopsychoanalytische Studie. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1972

THOMPSON, W. R., SONTAG, L. W.: Behavioral Effects in the Offspring of Rats Subjected to Audiogenic Seizure during the Gestational Period. J. Comp. Physiolog. Psycholog., 49, 1956, 454-456

Pour décoloniser l'enfant. Paris: Payot 1974 MORIN, E.: La nature humaine; Le paradigme perdu. Paris: Seuil 1973

T U R N E R , E . K.: The Syndrome in the Infant resulting from Maternal Emotional Tension during Pregnancy. Medical J. Australia, 1, 1956, 221-222

NEUMANN, E.: Ursprungsgeschichte des Bewußtseins. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2042. München: Kindler 1974 NIETZSCHE, F.: Die Geburt der Tragödie (1871). Leipzig: Kröner 1922

WAEHLENS, A. DE: La psychose. Louvain: E d . Nauwelaerts 1972

RABIN, Α . I., WINDER, C. L.: Psychological Studies. In: L. Bellak, L. Loeb (Ed.): The Schizophrenie Syndrome. New York: Grüne 6c Stratton 1969, 205-225

WINNICOTT, D. W.: The Manic Defence (1935). In: Collected Papers: Through Paediatrics to PsychoAnalysis. London: Tavistock 1958

RHEINGOLD, J . C : The Fear of Being a Woman: A Theory of Maternal Destructiveness. New York: Grune & Stratton 1964

Primitive Emotional Development (1945) Birth, Memory, Birth Trauma and Anxiety (1949) Aggression in Relation to Emotional Development

RIVIERE, J . : A Contribution to the Analysis of the Negative Therapeutic Reaction. Intern. J. Psychoanal., 17,1936,304-320

(1950) Primary Maternal Preoccupation (1956a)

ROTTMANN, G.: Untersuchungen über Einstellungen zur Schwangerschaft und zur fötalen Entwicklung. In: G. H. Gräber (Hg.): Pränatale Psychologie. Reihe •Geist und Psyche», Bd. 2123. München: Kindler 1974 SAUGUET, H.: Préface. In: D. W. Winnicou De la Pédiatrie à la Psychanalyse. Paris; Payot 1969 SCHUMACHER, W . : Bemerkungen zur Theorie des Narzißmus. Psyche, 24, 1970, 1-22 SEGAL, H.: Introduction to the Work of Melanie Klein. London: Hogarth 1964 and 1973. Ha нем. яз.: Me­

197

Über die emotionelle Entwicklung im ersten Lebensjahr (1958a). Psyche, 1960a, 25-37 The Capacity to be Alone. Intern. J. Psychoanal., 39, 1958b Psycho-Analysis and the Sense of Guilt. In: PsychoAnalysis and Contemporary Thought. London: Hogarth 1958c The Effect of Psychotic Parents on the Emotional Development of the Child. Brit. J. Psychiatric Soc. Work, 6, 1959

The Theory of the Parent-Infant-Relationship. In-

From Dependence towards Independence in the

tern. J. Psychoanal., 41, 1960b

Development of the Self (1963b)

Ego Distortion in Terms of True and False Self

The Development of the Capacity for Concern.

(1960c)

Bull. Menninger Clin., 2 7 , 1 9 6 3

Ego Integration in Child Development (1962a)

Playing and Reality. London: Tavistock 1 9 7 1

A Personal View of the KJeinian Contribution to

WYSS, D.: Die tiefenpsychologischen Schulen von den

the Theory of Emotional Development at Early

Anfängen bis гиг Gegenwart. Gouingen: Vanden-

Stages (1962b) Communication an Not Communication Leading to a Study of Certain Opposites (1963a)

hoeck & Ruprecht 1961 ZIMMER, H.: Die indische Wehmutter. Eranos, 4, 1941

ВРОЖДЕННЫЕ

ДЕФЕКТЫ

Влияние конгенитальной и перинатальной утраты органов чувств на развитие личности Дэвид А. Фридмэн

ВВЕДЕНИЕ Первичными источниками данных, на которых с момента своего возникновения строится психоаналитическая теория, являются воскрешенные воспоминания ана­ лизируемого пациента в сочетании с найденными апостериори интерпретациями. И, без сомнения, таковыми они будут и в будущем. Тем не менее психоаналитичес­ кая ситуация — как и все методы исследования —• имеет ограничения, которые за­ ложены в самой природе вещей. Можно, например, доказать, что гипотезы, выдви­ нутые различными аналитиками при использовании психоаналитического метода, не всегда друг с другом совпадают, PI далеко не все общепризнанные формулировки выдержали эмпирическую проверку. Гипотеза о совращении в этиологии неврозов, на которую Фрейд возлагал столь большие надежды (Freud 1 9 1 4 а ) , является, пожа­ луй, примечательным и вместе с тем первым в истории случаем, когда психоанали­ тический метод оказался ошибочным. Другие, хотя и менее драматические, приме­ ры можно найти во многих сферах работы психоаналитиков — как теоретиков, так и практиков. То, что, например, понимали под терминами «оральный», «аналь­ ный» и «генитальный» применительно к фазам развития, по мере того, как углуб­ лялось наше понимание сложности процессов развития, несомненно, все больше ста­ новилось метафорой. С течением времени стали использоваться многочисленные вторичные источни­ ки, чтобы валидизировать и расширить интерпретации, которые первоначально были выведены из данных, полученных в процессе психоанализа. Для подтверждения пси­ хоаналитических идей широко используются примеры из художественной литера­ туры, а также аналогии и доказательства из антропологии, социологии, неврологии и биологии. Поэтому очень странно, что ни Фрейд, ни кто-нибудь другой из его коллег не попытался использовать непосредственное наблюдение над процессом детского развития. Если не считать относящуюся к началу 30-х годов новаторскую работу Мар­ гарет Фрис (Fries 1 9 4 7 ) , возможностью проводить долговременные наблюдения над детьми в значительной мере пренебрегали. И только Шпиц (Spitz 1 9 5 0 ) счел нуж­ ным написать статью об их важности (см. статью Й. Шторка в этом томе), С тех пор психоаналитики все больше стали обращаться к результатам, получаемым при непо­ средственном исследовании развития младенцев и маленьких детей, причем это не было связано исключительно с возросшим интересом к процессам интернализаЦии и дифференциации ребенком себя и объектов. Не будет преувеличением сказать,

199

что эти новые аспекты оказывают существенное влияние на психоаналитическую те­ орию и практику. Необходимо также считаться и с тем, что исследовательские ра­ боты в этой области и использование новых данных в теории и практике психоана­ лиза будут наталкиваться на значительные трудности. Элкинд (Elkind 1 9 7 0 ) изучил ряд проблем, которые возникают у каждого иссле­ дователя, занимающегося процессами развития. Он указывает, что в силу самой своей природы предмет исследования привносит с собой строгие ограничения. Так, напри­ мер, в долговременных работах, как правило, нельзя привлекать обычные эксперимен­ тальные методы. Вместо контролируемой ситуации, в которой вводится только одна переменная, исследователь, занимающийся процессами развития, вынужден доволь­ ствоваться установлением закономерностей, которые можно наблюдать в неконтро­ лируемой ситуации. Он предполагает, что такие закономерности — если их можно точно определить — отражают воздействие определенных ранних условий, которые являются общими для испытуемых его выборки. Несмотря на соответствие пережи­ вании у всех развивающихся индивидов, тем не менее проявилась необходимость в совершенствовании существующих методов, чтобы иметь возможность в данной си­ туации точно определить, что является важным в возникновении регулярно повторя­ ющегося психологического феномена. В этом смысле оказалось полезным проведение «натурных экспериментов», связанных с конгенитальной, то есть врожденной, и пе­ ринатальной (под этим термином понимают время незадолго до родов, роды и пери­ од сразу после родов; примерно 10 дней) утратой органов чувств. Говоря о каждом отдельном дефекте (слепоте, глухоте и депривации), а также о воздействии внешней среды, можно предположить, что особенности, которые при­ сущи данным людям и не встречаются у сопоставимой (по возрасту, национальному и социальному происхождению и т.д.) популяции, непременно отражают влияние такого дефицита восприятия. С другой стороны, индивидуальные различия у испы­ туемых, имеющих одни и те же дефекты, несомненно, можно приписать факторам, которые касаются только конкретного индпвида.

СЛУЧАЙ ДЛЯ ИЛЛЮСТРАЦИИ

Столкнувшись с определенным случаем, я пришел к мысли, что подобного рода «натурные эксперименты» следует использовать при изучении фаз раннего развития. Следующее резюме основано на подробном описании случая, сделанном Фрайберг и мною (Fraiberg, Freedman 1964). Пациенту было семь лет, когда мы впервые его увидели. Его родила 35-летняя мать на восьмом месяце беременности, и он один сумел выжить из пары близнецов. Беременность не планировалась и была нежелательной. Родители, которые имели двух здоровых дочерей в возрасте десяти лет, рассматривали свою семью как полную. Мать была настолько выбита из колеи фактом беременности, что у нее возникли психозоподобные реакции. Вследствие преждевременных родов пациент на несколько недель был помещен в инкубатор. Первые месяцы пребывания дома он характеризовался как «послушный» ребе­ нок — он редко плакал и, к радости матери, казалось, спокойно оставался наедине с собой. И, как обычно бывает в случае врожденной слепоты, только между шестым и восьмым месяцами выяснилось, что его «послушность» была обусловлена полной слепотой — в данном случае как следствие ретролентальной фиброплазии Когда матери стал известен диагноз, она активно занялась лечением ребенка. Она не только прочла все, что сумела достать, о врожденной слепоте, но и основала 200

организацию для родителей детей с аналогичными дефектами. Кроме того, она орга­ низовала детский сад для слепых дошкольников и использовала все свое влияние, что­ бы в местной школе была введена программа для слепых. Она также вложила боль­ шую сумму денег для поддержки этого и аналогичных проектов. Таким образом, она настолько энергично стала заниматься проблемами слепых от рождения детей, что уклонилась от каких-либо отношений с собственным мальчиком, причем ни она сама, ни кто-либо из ее окружения этого не замечали. Им занимались няни, кото­ рые так быстро сменяли друг друга, что мать не могла запомнить даже их имена. То, что Питер — как мы его здесь назовем — не мог нормально развиваться, сна­ чала объяснялось отсутствием зрения. Однако тот факт, что многие слепые дети, с ко­ торыми он посещал детский сад, хорошо развивались, послужил поводом к дальней­ шим исследованиям и, наконец, консультации у меня. Развитие способности сидеть, стоять и ходить в значительной степени было за­ держано. Примерно с пятого месяца он стал совершать разного рода повторяющи­ еся движения. Первое, которое было отмечено, состояло в том, что он подносил руки к лицу и протирал ими глаза. Эти два действия настолько широко распространены у людей с врожденной слепотой, что их назвали «блиндизмами» (Hindisms). Позднее, когда он научился сидеть, то ритмично раскачивался из стороны в сторону, а когда научился опираться на руки и колени, то буквально часами раскачивался взад и впе­ ред. Стереотипные движения сохранялись на протяжении всего периода наблюде­ ния, До одиннадцати лет, когда мы последний раз его видели, он не мог контроли­ ровать ни мочеиспускание, ни дефекацию. К моменту первого исследования спонтанная речь ограничивалась парой повто­ ряющихся фраз, не имевших никакого смысла. Кроме того, он стереотипно повто­ рял: «Питер не плохой мальчик». И даже спустя четыре года он все еще не был спо­ собен использовать речь как средство общения. Правда, уже во время первого визита мать сообщила, что он умеет хорошо петь. Кроме того, он четко произносил слова из песни, а иногда правильно повторял фразы по-английски и на других языках. Сле­ дующее наблюдение, сделанное мною с миссис Фрайберг, передает суть клиничес­ кой картины, которая была для него характерна примерно год спустя после прове­ денного мною исследования. Когда я впервые увидел Питера — на лужайке перед домом, — он цеплялся за ня­ ню. Он был необычайно худой и бледный, с отсутствующим выражением лица. Его ру­ ки, казалось, болтаются, как у тряпичной куклы. Он ступал неуверенно, и няня не раз брала его за руку и переносила от одного места к другому. Он не обращал на меня или мой голос никакого внимания, а просто сидел или ле­ жал на столике для пикника и отрешенно сосал резиновую игрушку. Иногда он де­ лал несущественные (часто непонятные) замечания. Однажды он запел, точно вос­ произведя мелодию: «Pussy cat, Pussy cat, where have you been?» Наконец он подошел ко мне и ощупал пальцами. Затем, ничуть не меняя выра­ жения лица, он начал вбуравливаться ногтями пальцев в м о ю руку. В дальнейшем было почти невозможно удержать Питера, чтобы он не вонзал в меня ногти или не щипал меня. Тем не менее я не могу назвать его поведение садистским. Он словно не знал, что то, что он делал, причиняло мне боль, и мне было ясно, что на примитивном уровне, на котором находился Питер, он просто не мог ориенти­ роваться на чувства других людей. Я наблюдал, что если Питер терял предмет, который только что сосал, то он ни­ как не реагировал на потерю и не искал этого предмета, что подтверждалось не­ сколько раз во время данного и других сеансов. Казалось, ребенок не имел ника­ кого представления о том, что предметы существовали вне его непосредственного восприятия. 201

Если его мать находилась с нами, я наблюдал, что его реакции на нее ничуть не отличались от реакций на меня, няню или собаку. Никогда, даже спустя несколь­ ко недель после того, как я начал с ним работать, он не задавал прямого вопроса; он выражал потребность жестами либо словами или отвечал на заданный ему вопрос. Мать рассказала мне, что до недавнего времени он называл ее не «мама», а «ту-ху». Она объяснила, что это слово взялось из приветствия, которым она пользовалась, когда входила в дом. Питер всегда говорил о себе в третьем лице. Он не использовал слово «я», чтобы указать на себя, хотя иногда это механическим образом включалось в его вербальное выражение так, словно он получил урок, как пользоваться словами «я» и «ты». Не бы­ ло ни одной игрушки, к которой бы Питер проявлял какое-либо отношение. Если он выказывал временный интерес к предметам, то засовывал их в рот, сосал и обже­ вывал. Хватательная способность была слабо развита; его пальцы всегда были расто­ пырены, Единственные хорошо скоординированные движения, которые можно было наблюдать, он совершал, когда хотел засунуть в рот предмет. Мать Питера сообщила; единственное, что он мог хорошо делать, — это есть, что подтвердилось и при непосредственном наблюдении. Тем не менее он предпо­ читал мягкие продукты, испытывал большие сложности при жевании и чаще всего выплевывал прожеванное. В вербальных пробах, которые я провел позднее, наиболее типичным были эхолалия и бормочущее повторение стереотипных фраз. Несмотря на эти формы поведения и уже установленную гипотонию, результа­ ты неврологического исследования в то время были в пределах нормы. Две электроэнцефалогра/лмы — одна в трехлетнем возрасте, другая в семь лет — не выявили ни­ какой патологии, помимо судорожных потенциалов в затылочной области. Согласно Гиббсу (Gibbs 1 9 5 5 ) , такой результат исследования типичен для слепорожденных. Левинсон с коллегами (Levinson 1 9 5 1 ) пришли к аналогичным выводам при изуче­ нии различных врожденных нарушений зрения. Келлевэй и Смит (Kellaway, Smith 1 9 6 4 ) также установили, что у слепых детей часто встречаются изменения ЭЭГ в за­ тылочной области, которые, по-видимому, объясняются недостатком стимуляции. Примерно в то же время, когда я наблюдал этого ребенка, Кеелер (Keeler 1 9 5 8 ) описал группу детей с аналогичными нарушениями. Нетрудно было бы доказать, что любой из его протоколов м о ж н о было заменить моими записями о Питере, и при этом никакая важная информация не пропала бы, а описанная мной кли­ ническая картина не исказилась. Исследования Норриса и др. (Norris et al. 1 9 5 8 ) в Чикаго, а также исследования, проведенные мной и миссис Фрайберг на основе сведений Нью-Орлеанского общества изучения слепых дошкольников, доказыва­ ют, что данное описание относится по меньшей мере к 25 % слепорожденных.

КОНГЕНИТАЛЬНАЯ И ПЕРИНАТАЛЬНАЯ УТРАТА ОРГАНА ЧУВСТВ КАК «ЭКСПЕРИМЕНТ ПРИРОДЫ» Неоднократно делавшийся вывод о том, что у большого числа слепорожденных 2 детей развивается синдром, напоминающий детский аутизм , м о ж н о привлечь для подтверждения различных теорий этиологии этого достаточно редкого состояния. Как я уже отмечал, существует возможность рассматривать утрату органа чувств как «эксперимент природы», что и привело к появлению подобных исследований. Ис­ ключение имеющихся паттернов стимуляции позволяет сделать акцент на аспектах взаимодействия между организмом с его врожденными способностями и средой, ко202

торые в противном случае остаются скрытыми. Выражаясь иначе, нарушение воспри­ ятия по его воздействию можно представить как генный фактор с ограниченным ди­ апазоном действия. Помимо установленных и неизменных его эффектов, имеются и другие воздействия, различающиеся у разных людей и выступающие как функция условий, в которых протекает развитие. Например, ни один слепой от рождения че­ ловек не способен понять, что мы имеем в виду под цветом. Но сможет ли такой чело­ век развить дифференцированное представление о себе, сможет ли он радоваться музы­ ке или математике, будет зависеть от того, какие пригодные альтернативы предоставит ему окружение. Хотя факт врожденной слепоты во сто крат повышает вероятность того, что разовьются аутистические черты, возникновение аутизма, однако, не являет­ ся неизбежным. Эскалона (Escalona 1 9 6 5 ) понимает это воззрение более широко. Она отмечает, что в большинстве исследований поведение и личность рассматриваются как непо­ средственный результат взаимодействия между организмом и внешней средой (см. рис. 1 А). Эта модель, полагает она, орадает недооценкой того, что организм ни­ когда не пребывает в одном и том же состоянии (см. рис. 1 Б). Созревание нервной си­ стемы, влияние предыдущего опыта и непрерывно протекающие процессы пищева­ рения постоянно изменяют органическую структуру психической конституции. Всем этим влияниям она дала название «организмическое состояние» (organismic state)

Рис. 1. Впервые опубликовано в сообщениях «New York Academy of Science» ( 1 9 6 5 )

203

(см. рис 1 Б). Организмическое состояние всегда находится во взаимодействии с вли­ яниями, которые исходят от внешней среды; в результате возникает промежуточная переменная, которую она называет «отображением конкретного опыта». Этим отобра­ жением конкретного опыта объясняется то, что развивающийся индивид оказывает­ ся способным к адаптации. Адаптация в свою очередь приводит к появлению того, что понимается нами как личность или поведение, или — выражаясь более широко — к возникновению нового организмического состояния: В эту модель м о ж н о было бы ввести петлю обратной связи, чтобы указывать на то, что любое новое организми­ ческое состояние включает в себя личность и поведение в данный момент ( с м рис. 1 В). Промежуточная переменная Эскалоны позволяет рассмотреть различные случаи. 1. Если поведение и личность не являются непосредственным результатом взаи­ модействия между организмическим состоянием и данными изменениями среды, су­ ществует возможность того, что различные комбинации организмических состояний и влияний внешней среды будут оказывать аналогичные воздействия на личность и поведение. Эскалона иллюстрирует это при рассмотрении проблемы возникнове­ ния аутизма. Поскольку Кэннер (Kanner 1 9 4 3 ) выделил для описанного им синдрома [ специфический тип родителей и особые отношения между родителями и ребенком, здесь необходимо исследовать, в частности, такие случаи, когда дети демонстрируют совершенно одинаковую клиническую картину, но имеют родителей, полностью от­ личающихся от тех, что были описаны Кэннером. Такой прием не составляет про­ блемы, если исходить из того, что соответствующие друг другу конкретные паттерны переживания могут возникать из разнообразных комбинаций организмических состояний и ситуативных влияний. В результате распространенность аутистических 1 состояний у слепорожденных становится понятной, если учесть, что организмичес­ кое состояние конгенитальной слепоты повышает вероятность возникновения у ре­ бенка переживаний, которые ведут к появлению аутистических синдромов. Если это так, то м о ж н о исходить из того, что соответствующие факторы внешней среды ι могут компенсировать организмический фактор и тем самым обеспечивать нормальное в целом развитие. Многие слепорожденные в процессе развития действительно : становятся психически здоровыми людьми. 2. Модель подразумевает, что окрркение, на которое реагирует развивающийся индивид, изменяется, причем в соответствии с состоянием развития и зрелости нерв­ ной системы. Как было доказано, одни и те же стимулы (по их физическим свойствам) воспринимаются младенцем, маленьким ребенком и подростком по-разному. 3. Модель Эскалоны, не преуменьшая значения врожденных способностей орга- I низма и роли внешней среды, обращает внимание на взаимодействие между ними. Этим взаимодействием в конечном счете определяется то, что будет интроецирова- | но организмом. Таким образом, результат этой интеракции становится частью ин- 1 дивида и, соответственно, также частью тех компонентов организма, которые вновь i вступают во взаимоотношения со средой и определяют, какие элементы будут ne-1 реработаны в ходе этого постоянного взаимодействия. Как показывает клинический и анатомический материал, центр тяжести способ-1 ностей у развивающегося индивида постоянно и закономерно смещается на воспри-1 ятие и переработку различных видов чувственных впечатлений. Хотя кривая на рис 2 I не имеет точного подтверждения, разнообразные данные свидетельствуют в пользу 1 предположения, что представленная здесь последовательность характеризует нор- I мальное развитие. Я хочу подчеркнуть, что кривые демонстрируют относительное :{ значение величин в определенный момент времени в раннем развитии. Несмотря на то, что у нормально развивающегося младенца уже вскоре после | рождения глаз и ухо являются вполне дееспособными для передачи раздражителей, 1 новорожденный, по-видимому, не может использовать свое зрение и слух для того, I 204

Рис. 2. Впервые опубликовано в: «Journal of the American Psychiatric Association» (Freedman 1971)

чтобы отделить себя от окружения. В период от первых трех до шести месяцев он ограничен здесь созвучием неспецифических констелляций раздражителей, кото­ рые Шпиц (Spitz 1 9 4 5 ) назвал коэнестетическими. Под этим термином понимаются относительно диффузные, в лучшем случае едва локализуемые эмоциональные качества, связанные с равновесием, напряжением (мышц и др.), положением тела, температурой, вибрацией, кожным и телесным кон­ тактом, ритмом, темпом, протяженностью, резонансом и звуком. Постоянный де­ фицит коэнестетических стимулов может привести к тяжелым аффективным и ког­ нитивным (затрагивающим развитие Я) нарушениям (Freedman, Brown 1968, Offord et al. 1969). Как правило, способность координировать глаз и руку и удерживать предметы под зрительным контролем формируется примерно в пятимесячном возрасте (Gesell, Araiatruda 1941; Piaget 1923). В последующие месяцы зрение становится важнейшим инструментом, с помощью которого ребенок постигает окружающий его мир. Не­ которые отклонения, которые я выявил при формировании координации между гла­ зом и рукой, а также функции хватания, помогут проиллюстрировать, сколь сложна и разумна взаимосвязь между появлением новых способностей (как результат даль­ нейшего созревания нервной системы), модифицирующим влиянием накопленно­ го ранее опыта и изменениями в среде, которым постоянно подвержен развиваю­ щийся ребенок. а) Слепой от рождения ребенок, обладающий некоторой способностью разли­ чать свет и темноту, не пытается в пять месяцев хватать предметы. Однако он начи­ нает демонстрировать координацию между рукой и глазом, совершая «блиндизмы», например, как я уже описывал, двигая взад и вперед руками перед глазами (Freedman, Fox-Kolenda, Brown 1 9 7 0 ) . 3

б) Анофтальмический ребенок , который в остальном хорошо развивался, никог­ да не совершал подобных «блиндизмов», но и он в возрасте пяти месяцев не пред­ принимал попыток хватать предметы.

205

в) У физически здорового ребенка, которым полностью пренебрегала мать, так и не развилась координация руки и глаза. До самой смерти от воспаления лег­ ких в возрасте 23 месяцев он пытался добраться до предметов, вытягивая губы и шею. При микроскопическом исследовании мозга, проведенном после его смерти, ника­ кого анатомического объяснения этому и другим признакам выраженной ретарда­ ции получено не было (Perry, Freedman 1 9 7 3 ) . г) Следующее наблюдение служит еще одним доказательством того, что процес­ сы созревания нервной системы у слепых детей, у которых в пятимесячном возрас­ те отмечаются «блиндизмы», могут протекать нормально. Считается установленным, что слепые от рождения дети, точно так же, как и дети с сохранным зрением, могут отвечать на голосовые стимулы улыбкой, далее если им всего несколько недель от роду (Fraiberg, Freedman 1964, Fraiberg 1 9 7 4 ) . Б отличие от ребенка с сохранным зрени­ ем, реакция которого постепенно становится генерализованной (Wolff 1 9 6 3 ) , реак­ ции слепого ребенка весьма избирательны. Я, например, наблюдал десятинедельного слепорожденного ребенка, который реагировал только на голос матери. Ввиду того, что наличие столь точно различающего слуха можно констатировать уже в таком ран­ нем возрасте, удивительно, что слепые дети до десятимесячного возраста никогда не хватают предметы, которые издают знакомые звуки. Поскольку сам по себе факт слепоты не казался мне достаточным, чтобы объяснить это расхождение, я провел с нормально развивавшимися детьми звуковые пробы. Я констатировал (Freedman et al. 1 9 6 9 ) — и, как оказалось, это уже было открыто Дарвином (Darwin 1 8 7 7 ) и Пи­ аже (Piaget 1 9 2 3 ) , — что дети с нормальным зрением начинали использовать звуко­ вые образцы в когнитивных целях не раньше чем в десять месяцев. Для младенца зву­ ковой раздражитель имеет, по-видимому, аффективное, но не когнитивное значение, Если у ребенка зрение не нарушено, то, несмотря на его способность различать зна­ комые голоса, он будет направлять голову в направлении источника звука. Если за­ тем он видит интересный объект, то сопровождает его глазами. Если такого предме­ та нет, то он тут же утрачивает интерес к шуму. д) Сделанный из приведенных наблюдений вывод о том, что формирование спо­ собности отвечать на акустические стимулы представляет собой двухступенчатый процесс, согласуется с результатами исследования Яковлева и Ле Кура (Yakovlev, LeCour 1 9 6 7 ) последовательности процесса миелинизации развивающегося мозга. Эти авторы сообщают, что области ствола головного мозга, тесно связанные со статоакустическими механизмами, к моменту рождения полностью обогащены миели­ ном. Проекции на кору головного мозга, которые происходят из слуховой зоны, на­ чинают получать миелин лишь после рождения, и этот процесс завершается только между вторым и третьим годами жизни. С этой точки зрения весьма интересно, что диагноз глухоты при предполагаемом врожденном отсутствии слуха лишь в ред­ ких случаях можно поставить детям, которым еще не исполнилось двух лет.

П Р И Н Ц И П Ы ЭПИГЕНЕЗА В АСПЕКТЕ ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Описание Абрахама (Abraham 1 9 2 4 ) шести ступеней развития либидо и шести соответствующих фаз объектной любви предшествовало многим работам о том, как следует применять принципы эпигенеза (то есть развития через новообразова­ ния) к психическому развитию. Рене Шпиц, который исходит из того, что «соци­ альная» улыбка формируется примерно в три месяца, а страх посторонних людей — примерно в восемь, подразделяет оральную фазу на три ступени. Описание Марга­ рет Малер (Mahler 1 9 6 S ) первых трех лет жизни в виде последовательности симби-

206

оза, сепарации/индивидуации и фазы нового сближения (см. статью Й. Шторка в этом томе) и вывод Эриксона (Erikson 1 9 5 6 ) на основе психосоциальных крите­ риев (см. статью Э. К. Адамса в т. III) о наличии восьми фаз в развитии человека, пред­ ставляют собой расширение этого принципа исследователями-психоаналитиками, β последовательности этапов и периодов, которая описывается Пиаже, и в идее Макгроу (McGraw 1 9 4 5 ) , что последовательность формирования различных моторных способностей подчиняется определенным правилам и ее можно предсказать, осуще­ ствляется этот же самый принцип. В ка>кдом случае сущность лежащей в основе структуры или функции понимается, с одной стороны, как результат генетически обусловленных процессов, с другой стороны, как результат влияния внешней среды, в которой они проявляются. Поскольку психические функции в процессе развития изменяются в предопре­ деленной последовательности, мы можем понимать развитие коэнестетических ощу­ щений, то есть дифференцирующего зрения и слуха — «ведущей модальности орга­ нов чувств», как последовательность точек вдоль эпигенетической линии. Так как каждая из этих функций появляется во временной связи с определенными фазами других последовательностей развития, выпадение определенной функции можно ис­ пользовать для того, чтобы отделить аспекты специфического для фаз поведения, ко­ торое коренится в генетически обусловленной предрасположенности индивида, от аспектов, отражающих влияние внешгей среды, Описанные выше аномальные ре­ акции слепорожденных в сфере обусловленных созреванием навыков хватания и ко­ ординации между глазом и рукой вносят здесь необходимую ясность. Тем самым конгенитальная и перинатальная утрата органов чувств предоставляет возможность исследовать множество процессов, связанных с процессами интернализации, диффе­ ренциации себя и объекта, возникновением психических структур, а также разви­ тием аффективных и когнитивных способностей. В сфере формирующихся психических функций трудно провести различие меж­ ду теми функциями, которые отражают конституциональную предрасположенность индивида, и теми, где главными факторами являются предыдущий опыт и актуальные переживания. Тем не менее можно исходить из того, что гипотеза, согласно которой инстинкты, влечения, а также такие сложные образования, как Я и Сверх-Я, существу­ ют a priori в виде задатков, достаточно обоснована. В качестве примера здесь можно привести гипотезу Мелани Кляйн о том, что и новорожденный, и маленький ребенок способны воспринимать родителей как независимо существующие объекты и вести насыщенную, дифференцированную, направленную на этих родителей жизнь в фан­ тазии. В этой связи следует указать на исследование Феликса Дойча (Deutsch 1 9 4 0 ) чувства реальности у конгенитальных слепых, в котором он занимался теми же проблемами. Дойч рассматривал феномен врожденной слепоты как относящийся к «центральной теме утраты органа» и разработал на этой основе представление о том, что рождение слепым представляет собой травматическое событие и что это событие сопоставимо с тем, что испытывает человек, потеряв в дальнейшем один из своих ор­ ганов. Я считаю это сравнение неверным. Индивид, который рождается с физическим недостатком или дефектом органов чувств, ничего — как и ребенок, страдающий от де­ фицита материнской заботы, — не потерял. Психическое воздействие такого наруше­ ния надо рассматривать в отношении той роли, которую недостающая часть тела или недостающая фушсция играет в норме в развитии психической структуры. Поэто­ му ситуацию нельзя сравнивать с ситуацией человека, перенесшего ампутацию, у ко­ торого уже накоплен опыт, связанный с утраченным органом, то есть с ситуацией че­ ловека, психическая структура которого, гключая его представление о себе, объектные отношения и восприятие мира, развивалась при наличии дееспособного органа. Для та­ ких людей утрата органа действительно является травмой, тогда как врожденный

207

дефект представляет собой недостаток, с которым он должен справиться. Поэтому неудивительно, что психические проблемы, которые испытывают люди с конгениталъной и перинатальной утратой органов чувств, имеют мало сходства с нарушениями, воз­ никающими в последующей жизни.

КОМПЛЕКСНОСТЬ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ МЕЖДУ ОРГАНИЗМОМ И СРЕДОЙ Описание возможных нарушений поможет нам продемонстрировать сложность взаимодействия между развивающимся организмом и средой. Губительное порой воздействие подобных переживаний деприпации было известно немецкой нации еще со времен регентства Фридриха II, императора Священной Римской империи. Его летописец сообщал о Фридрихе, что тот решил выяснить, на каком языке стали бы говорить дети, если бы они росли, ни с кем до этого не разговаривая. Поэтому, желая узнать, будут ли они говорить по-еврейски или, быть может, на каком-нибудь древнем языке, будь то греческий, латынь или арабский, или на языке своих закон­ ных родителей, он приказал няням кормить, купать и мыть детей, но ни коим обра­ зом с ними не общаться и не разговаривать. Однако он зря старался, потому что все дети умерли. Ибо они не могли жить без поглаживаний и без ласковых лиц и слов своих нянек. А потому песни, которые поет женщина, покачивая колыбель, чтобы убаюкать ребенка, и называются колыбельными; без них ребенок плохо засыпает и не м о ж е т успокоиться, — говорится дальше. По сведениям, собранным Шпицем (Spitz 1 9 4 5 ) , до 1 9 0 0 года в американских и немецких детских домах уровень смертности детей на первом году жизни состав­ лял около 90%. Между тем этот уровень постоянно снижался, возможно, во многом благодаря лучшему питанию и гигиене, а также проведению иммунизирующих ме­ роприятий и применению антибиотиков, В середине 40-х годов в детских домах выживало уже 9 0 % младенцев. Однако с возрастанием их жизненных ожиданий сформировался новый симптомокомплекс Шпиц, которого смело можно считать пионером в этой области, дал ему название «синдром госпитализма», поскольку впервые он с нчм столкнулся в детских домах, в которых за детьми ухаживал совершенно неукомплектованный, а потому не справ­ лявшийся с нагрузками персонал. Чтобы наилучшим образом исполнить порученное задание, персонал детских домов фактически воспроизвел условия эксперимента Фридриха II. Ситуация в этих домах была превосходной с точки зрения гигиены и пи­ тания («он приказал няням кормить, купать и мыть детей»), но они получали от окру­ жения лишь минимум стимулирующих раздражителей («но ни коим образом с ни­ ми не общаться и не разговаривать»). После 1 9 4 5 года, когда Шпиц описал данный синдром, он был подтвержден во многих других ситуациях, например, у детей, о ко­ торых не заботились матери, и — как описано выше — у конгенитально слепых де­ тей (а также у заключенных и надолго госпитализированных душевнобольных). Клиническая картина является единой и достаточно определенной. И по моим дан­ ным (Freedman 1969), и поданным Паттонаи Гарднера (Patron, Gardner 1962), ребе­ нок плохо развит в физическом отношении, по весу и росту входит лишь в три перцентиля своей возрастной нормы. Уже описанная задержка в формировании координации между рукой и глазом является лишь следствием серьезной ретардации в поведении, а также в психической сфере. Ребенок плохо воспринимает свое окружение и не про­ являет к нему интереса. Он и не отвергает обращения со стороны воспитателя и не реа­ гирует на него, а, скорее, кажется апатичным и безучастным к тому, что с ним проис-

208

ходит. Он начинает ползать, стоять, ходить и говорить гораздо позже, чем дети из его возрастной группы. В дальнейшем, когда формируются генетически обусловленные способности, они проявляются нетипичным, порой причудливым образом. Характер­ ны раскачивание и другие виды повторяющихся ритмичных движений. Следующий раздел из клинической практики иллюстрирует этот пункт. Главным объектом данного исследования (Freedman, Brown 1 9 6 8 ) явились брат и сестра, которые вплоть до четырех- и, соответственно, шестилетнего возраста со­ держались в изоляции от их страдавшей психозом матери. Когда мы их впервые уви­ дели, шестилетняя девочка весила 13,6 кг и имела рост 108 см. Ее четырехлетний брат весил 10,4 кг и имел рост 94 см. Все эти четыре параметра лежат ниже трехпроцент­ ной границы, соответствующей их возрастной ступени. Оба ребенка испражнялись и мочились под себя. При приближении персонала они оставались безразличными. Они не были способны самостоятельно есть или разумно говорить. Старший ребе­ нок повторял, однако, несколько слов в форме эхо. Оставаясь одни, они проводили время либо раскачиваясь, либо тупо уставившись в пустое пространство. Четырехлет­ ний мальчик, который вообще не мог членораздельно говорить, не был способен даже К самому простому использованию рук. Он сидел в своей кровати, раскачивался и из­ давал звуки, напоминающие хрюканье, а также время от времени кричал. В первые недели после того, как на них обратили внимание, они обучились основным навы­ кам содержать себя в чистоте и есть без посторонней помощи. Они начали также са­ мостоятельно бегать. Позднее они производили на постороннего наблюдателя впе­ чатление доброжелательных и открытых детей. Однако при более близком контакте это оказывалось иллюзией. Они не проявляли никакой способности контактировать с окружающими людьми или со своими чувствами. Так, например, они не делали ни­ какого различия между знакомыми и посторонними. По прошествии примерно пяти месяцев наблюдения их продемонстрировали аудитории. Они так же свободно под­ ходили К совершенно чужим людям, как к учителю и социальному работнику, с ко­ торыми они часто контактировали, и не выказывали никаких признаков страха, нерешительности и смущения. Эта диффузность, недифференцированность, безэмо­ циональность поведения касалась не только их отношений с другими. В начале наблю­ дения они не осознавали своих собственных телесных ощущений. Они не выказыва­ ли, например, никаких признаков боли, если поранились, и, казалось, не испытывали также внутриорганических ощущений. Они жадно ели, если перед ними находилось что-нибудь съедобное. Хотя эти последние признаки постепенно исчезли, недиффе­ ренцированность, характерная для их поведения по отношению к другим людям, на протяжении 31 месяца наблюдения оставалось неизменной. Ни разу они не про­ явили какой-либо способности вступать в эмоциональные отношения или испы­ тывать к другим людям антипатию. Ни когда их забирали из-под надзора биологи­ ческих родителей, ни по прошествии восемнадцати месяцев, когда их отдавали на усыновление и они покидали дом ребенка, где к ним относились с теплом и лю­ бовью, они не выказывали каких-либо чувств печали или утраты. Как будто прежне­ го дома и людей, которые о них заботились, никогда не существовало. По всей вероятности, тот факт, что эти дети проявляли лишь минимальные при­ знаки дифференциации себя и объектов, тесно связан с их недостаточным общением с другими людьми. В шесть и восемь лет, то есть спустя два года после того, как я начал их наблюдать, они по-прежнему говорили о себе, используя собственные имена, или в третьем лице. Когда их приемные родители, желая окончательно порвать с патоло­ гическим прошлым, решили изменить их имена, они приняли эти новые имена мо­ ментально. В возрасте шести и, соответственно, восьми лет Альберта стали звать Джо­ зеф, а Энни — Клэр. Оба пошли на это, не проявляя никакого интереса или смущения; то есть они сразу отреагировали на новые имена так, словно они всегда их носили.

209

Полное безразличие, с которым они реагировали на разлучение со всем, что им бы­ ло знакомо, и на помещение в совершенно новую среду, полностью отличается от ре­ акций на отделение, которые мы наблюдали у других детей того же возраста. Если рас­ смотреть процесс их развития, то нужно предположить, что характеры этих детей определенным образом уже закрепились к четырех- и, соответственно, шестилетнему возрасту, когда на них обратили внимание. Вероятность того, что они будут способны когда-нибудь достичь надежной дифференциации между «я» и «не-я», устанавливать эмоциональные связи или испытывать чувства к другим людям независимо от формы деятельности, весьма незначительна. Их судьбу, однако, нельзя рассматривать как неизбежную, как то, что суждено детям, пострадавшим от серьезного конгенитально или перинатально обусловленного сенсорного дефекта, Данные моих собственных исследований, а также исследований других авторов свидетельствуют о том, что и продолжительность, и характер ранних сенсорных нарушений могут вести к принципиально различным последствиям. Об этом, например, можно судить по сформировавшимся в конечном счете психо­ логическим свойствам Можно привести доказательства того, что различные элементы переживания, которые Шпиц охватывает понятием «коэнестетический», отнюдь не являются равноценными по своему влиянию на процесс психической дифферен­ циации. И, наконец, можно выделить четкие различия между патологическими по­ следствиями, связанными с конгенитальной слепотой, и теми, которые можно ожи­ 4 дать у детей, родившихся глухими . Последствия продолжительного отсутствия ухода в четырехлетнем возрасте мо­ гут оказаться стойкими, однако имеются доказательства того, что по крайней мере психика трехлетних детей является более пластичной, чем это считалось прежде. Ка­ ган и Клейн (Kagan, Klein 1 9 7 3 ) вкратце описали свой опыт общения с детьми из де­ ревни в Гватемале, в которой дети на первом году жизни, как правило, содержатся в условиях крайней сенсорной изоляции. У авторов возникло желание обследовать этих детей, поскольку при посещении деревни «...они увидели безразличных, тихих, апатичных детей, пассивных, спокойных, боязливых трехлеток, однако активных, жизнерадостных и смышленых одиннадцатилетних». Поскольку они не нашли ни­ каких оснований для гипотезы, что условия жизни и практика воспитания детей в этой деревне в течение последних десяти лет изменились, им пришлось заключить, что жизнерадостный одиннадцатилетний ребенок десять лет назад являл собой без­ различного ребенка, тупо уставившегося в пустоту. О том, что массивное нарушение в детстве не обязательно ведет к столь серьез­ ным дефектам, которые имели место у моих пациентов, свидетельствуют не только их наблюдения. Скеелс (Skeels 1 9 6 5 ) в исследовании, включавшем в себя повторное наблюдение по прошествии тридцати лет, пришел к аналогичному результату. Так как обследованные им лица сопоставимы по этническим характеристикам и ори­ ентации на западноевропейскую культуру с испытуемыми Шпица, его работа заслу­ живает более детального изложения. Он начал ее во время общего экономического кризиса, будучи психологом в Де­ партаменте благотворительности штата Айова, когда в его обязанности входил над­ зор над детским домом. По причинам, которые для нас здесь не столь важны, он орга­ низовал дело так, что за тринадцатью его питомцами в возрасте от семи до тридцати шести месяцев присматривали женщины, жившие в доме для умственно отсталых. Двенадцать других детей оставались в детском доме. Все двадцать пять детей проис­ ходили примерно из одной среды и в начале исследования имели сходные по тяжес­ ти синдромы, обусловленные отсутствием ухода. Тридцать лет спустя Скеелс сумел разыскать всех участников эксперимента. Все дети, которые тогда были размещены в доме для умственно отсталых, и большинство из тех, что остались в детском доме,

210

были в конечном счете усыновлены семьями в общине. Все тринадцать детей, кото­ рые имели соответствующий опыт «материнской заботы» со стороны умственно от­ сталых женщин, заменявших мать, достигли определенной степени дееспособности и объектной отнесенности, соответствовавшей их приемным семьям. Большинство из них закончили среднюю школу; некоторые даже поступили в колледж. Все, за ис­ ключением двоих, женились или вышли замуж и обзавелись собственными семьями. И наоборот, дети, остававшиеся до своего усыновления в детском доме, развивались в соответствии с функциональными способностями своих биологических родителей. Один из них в шестнадцатилетнем возрасте умер в интернате для умственно отста­ лых. Один был женат и один разведен. Из одиннадцати выживших десять жили на случайные заработки или занимались самым неквалифицированным трудом. Мно­ гие продолжали оставаться под опекунством Только один из двенадцати человек из этой группы сумел превзойти описанный мной уровень адаптации. И, будучи по профессии наборщиком, он зарабатывал больше всех остальных вместе взятых. Данные Кагана и Скеелса отнюдь не противоречат предположению о важности ранних сенсорных переживаний (как коэнестетических, так и ранних диакритичес­ ких) для последующего развития. Кроме того, становится очевидным, какой значи­ тельный потенциал сохраняется % развивающегося младенца и маленького ребенка далее в условиях незначительной стимуляции. По меньшей мере до трехлетнего воз­ раста последствия недостаточной заботы со стороны окружения являются обрати­ мыми. Мои собственные результаты указывают, однако, на то, что к четырехлетне­ му возрасту это уже не относится.

НАРУШЕНИЯ, ВЫЗВАННЫЕ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНЫМ ОТСУТСТВИЕМ ЗАБОТЫ СО СТОРОНЫ ОКРУЖЕНИЯ Ни драматические последствия полного отсутствия ухода за ребенком со сторо­ ны окружающих, ни возможность компенсировать их в первые три года жизни не помогают нам выделить те элементы ε «среднестатистическом» диалоге между ма­ терью и ребенком, которые важны для здорового психологического развития. Поэто­ му исследователь, который сегодня пытается определить «хорошее материнское по­ ведение», склонен к ошибочным выводам, принимая часть за целое, подобно тому, как на рубеже веков его предшественники считали, что сосание груди составляет важный элемент детского опыта. Здесь был необходим естественный эксперимент, а именно введение кормления из бутылочки вместе с наблюдениями за поколения­ ми развивающихся искусственно вскармливаемых младенцев, чтобы отвести опыту сосания соответствующее место. Отсюда можно заключить, что этот столь очевид­ ный и важный элемент в отношениях матери и ребенка оказывается не таким уж су­ щественным для обретения важных интернализаций, ведущих к дифференциации себя и объектов, построению психических структур и развитию как аффективных, так и когнитивных способностей. Депривация специфических сенсорных пережи­ ваний, которые, безусловно, связаны с кормлением грудью (таких, как ощущение и вкус соска матери во рту, запах и ощущение самой груди и тд,,), вполне сочетается с совершенно нормальным развитием во всех сферах. По аналогии мы рассмотрим теперь другие специфические явления депривации. Как уже отмечалось, разрушительные последствия, возникающие при продолжи­ тельном отсутствии ухода со стороны окружения, можно также встретить у большо­ го числа конгенитально слепых детей. В недавно проведенном исследовании Сельма Фрайберг (Fraiberg 1 9 7 3 ) изучала некоторые специфические воздействия, которые 211

эта форма нарушения оказывает на отношения между слепым ребенком и матерью. Она демонстрирует, как сама по себе слепота разрушает систему взаимно усиливаю­ щегося обмена стимулами, из которого в норме развиваются отношения между ребен­ ком и матерью. С самого начала слепому новорожденному не удается посылать сигна­ лы, подобные тем, что посылают дети, способные добиваться от матери определенного поведения, и реагировать на спонтанное обращение матери так, чтобы еще больше уси­ лить заботу матери. Если мать приписывает тупость в реакциях ребенка в период пер­ вых месяцев тому, что у нее «спокойный» & и «смелый» ребенок, то она сама пребы­ вает во фрустрирующем эмоциональном вакууме. Это в свою очередь очень часто приводит к тому, что она отстраняется от не приносящего радости ребенка. И, таким образом, состояние дефицита недостаточно стимулируемого ребенка усугубляется. Частое появление аутистических реакций у слепых объясняется разрывом диа­ лога между матерью и ребенком и не представляет собой непосредственного послед­ ствия слепоты. Это подтверждается многочисленными случаями конгенитальной сле­ поты идентичной этиологии, в которых аутизм не возникает. Очевидно, состояние слепоты повышает возможность того, что у ребенка будут нарушения и в других сфе­ рах, потому что она ограничивает готовность матери и ребенка обмениваться друг 5 с другом сигналами . Т е м не менее мать, которой удается успешно преодолеть этот барьер, может по­ влиять на развитие ребенка таким образом, что, несмотря на его слепоту, у него не ра­ зовьются черты, характерные для аутистической личности. Что же переживает ребенок в своих отношениях с матерью и что формирует ка­ чества, которые делают его «среднестатистической» человеческой личностью? Посколь­ ку конгенитальная слепота и конгенитальная глухота (к ней мы еще вернемся) пред­ ставляют собой стойкие и относительно неизменные нарушения, непосредственное влияние, которое они оказывают на процесс развития, является постоянным. Вмеша­ тельства в окружение приводят к тому, что среда, в которой развивается слепой или глухой ребенок, изменяется. Однако они не устраняют первичный дефицит. Из этого можно заключить, что изменяющие вмешательства в окружение потому вызывают изменение хода развития, что они другими путями, чем прежде, обеспечивают появ­ ление соответствующих конкретных паттернов переживания. В случае органически здорового ребенка, которому пришлось испытать отверже­ ние со стороны своего окружения, соответствующие точные данные привести невоз­ можно. В целом в подобной ситуации дело о б с т о й таким образом, что все жизнен­ ные условия ребенка радикально меняются, если факт отвержения осознается. Невозможно определить и изучить роль определенных гештальт-факторов, состав­ ляющих мир переживаний данного ребенка. В связи с этим могут, однако, представ­ лять ценность приведенные ниже наблюдения. Ребенок, о котором пойдет речь, яв­ лялся одним из трех физически здоровых детей, которые с самого рождения воспитывались в стерильных условиях. Два других ребенка (тогдашних пациентов 6 доктора М. Дитриха в Ульме) описаны в другой работе (Simons et al. 1 9 7 3 ) .

Описание случая Пациент — младший ребенок из трех детей. Его старшей сестре шесть лет. Родив­ шийся примерно через три года после сестры брат вскоре умер от последствий постоян­ но возникавших тяжелых инфекций. Поскольку еще до родов подозревался комбини­ рованный недостаток иммуноглобулинов, ребенок был произведен на свет с помощью кесарева сечения и — в тотальных асептических условиях — был помещен в стериль­ ную среду. До сегодняшнего дня — ему теперь 19 месяцев — он провел всю жизнь

212

внутри пластиковой оболочки, которая эффективно предохраняет его от контактов с возбудителями болезни. Вместе с тем условия жизни исключают определенные пере­ живания, которые испытывают в своем развитии обычные дети. Он, например, никогда не имел кожного контакта с другими людьми, не ощущал запаха тела или дыхания другого человека, никогда не чувствовал тепла объятий и никогда не мог приласкаться к другому. Хотя в пределах его пластикового мира его могли трогать и приподнимать, сам он никогда не имел возможности ухватиться или уцепиться за другого человека, что Боулби (Bowlby 1 9 6 0 ) считал проявлением базальной человеческой потребности. Хотя примерно половину времени он проводит дома, все. остальное время из-за свое­ го состояния он вынужден находиться в клинике. Разумеется, он является объектом постоянных болезненных вмешательств, когда, например, у него берут кровь или со­ вершают другие процедуры. Излишне говорить, что он получает столько внимания, сколько уделяется знаменитостям. Так, по меньшей мере четыре раза его показывали по телевидению. Тем не менее условия его существования были таковы, что значитель­ ную часть времени он был предоставлен самому себе. Следует сказать, что, хотя с ги­ гиенической точки зрения обслуживание было превосходным, опыт материнской за­ боты, который он смог получить, существенно отличался от нормы. Заслуживают упоминания несколько других аспектов его переживаний. Напри­ мер, самое большее, чем его обременяли, были совершенно легкие предметы одеж­ ды или постельное белье. Он никогда, даже на короткое время, не чувствовал себя больным (у никогда не было простуды или других легких инфекций). И, наконец, ког­ да он достиг ползункового возраста, он располагал гораздо большей свободой дейст­ вий и значительно большими возможностями испытать свои мышцы и исследовать свою ограниченную среду, чем ребенок, который воспитывается в обычных услови­ ях. С самого начала внеутробного существования он подвергался разнообразной ви­ зуальной и акустической стимуляции. Здесь я хотел бы остановиться на некоторых аспектах процесса развития этого ребенка. В сфере моторного развития и поступательных движений он достиг следующе­ го: менее чем в четыре месяца он был способен опираться на руки и на колени и под­ нимать свое тело. С небольшой поддержкой он мог также сидеть. В литературе са­ мым ранним возрастом, когда проявляются эти способности, считаются шесть с половиной месяцев (McGraw 1 9 4 5 ) . Он мог также тянуться за предметом и, вы­ тягиваясь, до него добираться. В четыре месяца, то есть на месяц раньше нормы, он мог координировать руку и глаз. В шесть месяцев он мог ползать на четвереньках и без затруднений преодолевать препятствия — обычно это достижение десятого месяца. В шесть месяцев он мог также находить заброшенные предметы и коорди­ нировано использовать уже обе руки. Он мог держать в руке предметы, переклады­ вать их из руки в руку и, кроме того, умел обращаться с двумя предметами незави­ симо друг от друга. В соответствии со стандартными нормами развития это навыки восьмого и девятого месяцев (Griffiths 1 9 5 4 ) . Два месяца спустя, в восемь месяцев, он умело передвигался на четвереньках (способность двенадцатого-пятнадцатого месяцев), он самостоятельно садился и подолгу оставался сидеть без поддержки (нор­ ма — десять месяцев), стоял без поддержки (норма — тринадцать-четырнадцать ме­ сяцев), а также умел приседать на корточки и нагибаться. В одиннадцать месяцев он свободно бегал и, как рассказывали, мог крутиться и садиться на маленький стул. Однако эту последнюю способность мне удалось отметить только тогда, когда ему бы­ ло тринадцать месяцев. Способность крутиться и садиться на стул рассматривается обычно как приобретение восемнадцатимесячного возраста. Между тем в сферах социального и аффективного развития его прогресс не был ни столь постоянен, ни столь внушителен. В четыре месяца он казался оживленным и нормально реагировал. Если его тормошили, он отвечал улыбкой, и он улыбался

213

также, если в помещение входили посетители. В шесть месяцев, чем-либо занимаясь, он лепетал — поведение, соответствующее его возрасту. Однако он не направлял свои звуки на меня или на других, более знакомых ему наблюдателей, если мы к нему об­ ращались. Это также соответствует возрасту. Опирался ли он на руки или колени, сидел он или стоял, ритмические раскачивания — до девятого месяца — занимали все большее время, пока он бодрствовал. Хотя он и реагировал, если к нему обраща­ лись, в этот период он не предпринимал самостоятельных попыток голосом или жес­ тами вступить в контакт с другими людьми. В восемь месяцев наш специалист по речи квалифицировал его речевое развитие как соответствующее уровню четырехмесячного ребенка. В двенадцать месяцев он го­ ворил очень редко (навык шестого месяца). Иногда он визжал, играя с самим собой. Он никогда также не пытался криком привлечь к себе внимание (приобретение восьмого месяца) или формулировать предложения, к чему, по мнению Гриффита, ребенок способен уже на девятом месяце. В этот период он демонстрировал широкий диапазон аффективных способов по­ ведения: он реагировал, если его задерживали или толкали, сердился если чем-то был огорчен, и протестовал, когда подвергался разного рода вмешательствам со стороны врачей. Это т е м более бросалось в глаза, что он крайне редко с помощью голоса или жестов вступал с другими в контакт; при этом сохранялись повторяющиеся рит­ мические движения. Хотя он играл с самыми разными игрушками, он не проявлял никакого интереса к тому, чтобы вовлечь других в свои игры. Как правило, его игры сопровождались раскачиванием. Игнорирование своего окружения, задержка на доречевом уровне развития и постоянные ритмические, самостимулирующие движения заставили нас задумать­ ся о характере ухода за ребенком. Чтобы правильно оценить наши соображения и ре­ зультаты последующих интервенций, нужно иметь в виду, что речь идет здесь о кон­ кретном случае. Хотя вполне вероятно, что вмешательства, которые будут описаны ниже, оказались важными для развития ребенка, доказать это все же нельзя. Возмож­ но, многое из того, что наблюдалось в течение прошедших восемнадцати месяцев, объясняется исключительно процессами созревания. Кроме того, существует возмож­ ность, что расхождения между нашими данными и данными немецких авторов, ко­ торые выявили у своих испытуемых признаки психической ретардации, объясняются генетически детерминированными различиями. Наш пациент — ребенок из обес­ печенной семьи, относящейся к среднему классу; его родители имели университет­ ское образование, тогда как родители немецких детей характеризовались как недо­ статочно обеспеченные и интеллектуально ограниченные. Если предположить, что наши усилия оказались эффективны, то мы не можем, однако, быть уверены в том, какую роль для всего процесса развития сыграло каждое из предпринятых нами кон­ кретных вмешательств. Прежде всего мы обратили внимание, что, несмотря на совершенно иное окру­ жение, в котором находился ребенок, и несмотря на большое число людей, которые им занимались, у него было не так много возможностей устанавливать аффективные связи с людьми. Когда мальчик находился в больнице, он столкнулся с однообрази­ ем распорядка дня. Играли с ним или нет, зависело от загруженности персонала. По­ вторявшиеся изо дня в день действия, такие, как мытье и кормление, содержали мало социальных стимулов. Примечательно, например, что даже в двадцать четыре меся­ ца он по-прежнему не предпринимал регулярных попыток самостоятельно есть. В ка­ честве причины и дома, и в больнице указывалось: слишком сложно за ним убирать. Нам казалось, что причиной относительной задержки речевого и социального раз­ вития являлись изолирующее воздействие со стороны его окружения, а также то, что уход за ребенком нередко осуществлялся чисто формально. 214

Основываясь на этих наблюдениях, мы начали с того, что попытались интенсифи­ цировать стимуляцию как в рамках мероприятий по уходу за ребенком, так и неза­ висимо от них. Была разработана четкая программа стимулирования доречевого раз­ вития. Чтобы развить его способность координировать изображение и звук, поблизости от изолятора, в котором он находился, был установлен телевизор. Кроме того, в боль­ нице к нему была специально прикреплена медсестра. Его мать попросили играть с ре­ бенком, когда тот оставался один. То ли благодаря этим усилиям, то ли из-за совпаде­ ния во времени, но по прошествии нескольких недель он стал значительно больше издавать «доречевых звуков» и лучше понимать слова. Через несколько месяцев его ре­ чевое развитие отставало на четыре месяца от возрастной нормы. В двадцать два ме­ сяца он понимал и исполнял требования, например: помочь медсестрам занести вещи и убрать изолятор. Он мог также повторять названия знакомых предметов и правиль­ но обозначать сами предметы. Иногда он пользовался словами, такими, как «момма», имена медсестер, а также названия различных игрушек. Спонтанная речь в виде сфор­ мулированных требований отмечалась лишь в редких случаях. Два месяца спустя, в двадцать четыре месяца, он стал веселым, открытым, шалов­ ливым мальчиком. Он говорил: «Свет!», если хотел, чтобы его включили. Логопед счи­ тал его коммуникативную способность по меньшей мере соответствующей возрас­ ту, однако отметил, что запас его слов несопоставим с лексикой обычного двухлетнего ребенка. По-прежнему отмечались ритмические самостимулирующие движения в форме легкого раскачивания, когда он обращался с предметами и их исследовал. Од­ нако он живо и эмоционально играл и проявлял способность полностью отдаваться игре, что для двухлетнего ребенка считается вполне обычным. Пять месяцев спустя, в возрасте двадцати девяти месяцев, он по-прежнему был живым, дружелюбным, от­ крытым мальчиком, интересовавшимся своим окружением и различными людьми, которые его навещали. Он сумел правильно ответить на все пункты «шкалы развития Бэйли» для трид­ цатимесячного возраста. К этому времени он выражался так, что наблюдатель не имел сомнений, что все, что он испытывал и выражал, соответствовало его возрасту. Мож­ но было понять позитивные и негативные проявления его чувств и не составляло тру­ да соотнести их с соответствующими причинами. Одним словом, в него м о ж н о было вчувствоваться. Разумеется, это не означает, что подобный необычный опыт не дол­ жен был оказать никакого влияния на последующую жизнь ребенка. Однако следу­ ет предположить, что эти последствия скорее связаны с условиями, порождающи­ ми определенные реакции и эмоции, нежели с самими способностями мыслить, реагировать и чувствовать. Основываясь на этих данных, можно сделать выводы о сфере переживаний но­ ворожденных и маленьких детей, имеющие существенное значение для дифферен­ циации психической структуры. По всей видимости, формирование сферы чувств со­ провождается развитием когнитивных и аффективных способностей, типичных Аля детей в возрасте двух с половиной лет, даже без коэнестетических переживаний, таких, как запах и ощущение тела другого человека. Во всяком случае, до этого воз­ раста отсутствие конкретного человека, выступающего в роли матери, не сказывает­ ся каким-либо отчетливым образом на формировании детских паттернов поведения. С другой стороны, задержка развития, которая произошла у данного ребенка, сви­ детельствует о том, насколько для него важно переживать материнское поведение. Кроме того, по-видимому, нарушение в сфере органов чувств в значительной степе­ ни может быть скомпенсировано переживаниями в другой сфере. Так, например, материнская забота вполне может компенсировать отсутствие зре­ ния и тем самым предотвратить неправильное развитие, которое отмечается у 2 5 % сле­ порожденных. Вместе с тем представляется волне вероятным, что и зрение, и формы 215

поведения, которые формируются на основе зрительных стимулов — будь то рефлектор­ ные или интенциональные, — имеют у органически здорового ребенка особое значение для его последующего развития. Зрительная коммуникация как никакая другая позво­ ляет нормально развивающемуся ребенку вступать во взаимодействие таким образом, чтобы подкреплять соответствующее поведение матери. Кроме того, представляется, что именно в сфере зрительных стимулов впервые начинает развиваться способность разли­ чения, для описания которой Шпиц использует термин «Аналитический».

О РОЛИ РЕЧИ В РАЗВИТИИ ДЕТЕЙ С КОНГЕНИТАЛЬНЫМ ОТСУТСТВИЕМ СЛУХА Нигде, пожалуй, в психоаналитической литературе не проявляются С такой оче­ видностью логические ошибки, связанные с принятием части за целое, как при об­ суждении роли, которую играют речь и слух в развитии психической структуры. Именно из-за того значения, которое имеет речь для технической стороны процес­ са психоанализа, могли возникнуть такие представления, как концепция Эдельгейта (Edelheit 1 9 6 9 ) , согласно которой «...созревание физиологического речевого аппа­ рата, координация звукопроизносящих и акустических переживаний и организация этих переживаний в определенные речевые схемы сопровождается онтогенезом Я и находится с ним в непосредственном отношении», а также «.-Я и в самом деле мож­ но рассматривать как вокально-аудитивную организацию, как обусловленную речью и обусловливающую речь структуру, которая функционирует в качестве специфичес­ ки человеческого органа адаптации». ЭдельгеЙт — и это следует подчеркнуть — отнюдь не одинок в своем мнении. Он воспроизводит взгляды многих известных психоаналитиков (см. например, Rosen 1 9 7 2 ) . Если и в самом деле нельзя сомневаться в принципиальном значении языка и речи для процесса адаптации обычного индивида, то все же имеется и значитель­ ный эмпирический материал, и множество теоретических статей, ставящих под во­ прос универсальность этих положений. Отношения между способностью говорить и мыслительным процессом не явля­ ются столь простыми. При формулировке как топографической, так и структурной теории психического функционирования Фрейд подчеркивал необходимость прово­ дить различие между процессами, которые связаны с мышлением и чувствованием, и процессами, которые представляют собой вербальную передачу мыслей и чувств. У ж е при построении самой ранней неврологической модели психики (Freud 1 8 9 5 ) он указывал на то, что нервная система, служащая восприятию, не находится в рас­ поряжении памяти. Спустя год он писал Флиссу, что «...наш психологический меха­ низм возник в результате наслоений, когда имеющийся материал следов воспоми­ нания время от времени подвергается перестановке в соответствии с новыми связями, переписыванию» (Freud 1 8 9 6 ) . Он постулировал, что между восприятием раздражителя и последующим его при­ поминанием должны произойти по меньшей мере три таких переработки. И толь­ ко на третьей ступени, которая соответствует предсознательному, следы воспомина­ ния «связаны со словами-представлениями и соотносятся с нашим официальным Я». Эту формулировку он по существу повторил в главе VII «Толкования сновидений» ( 1 9 0 0 ) и в работе «О бессознательном» ( 1 9 2 0 ) . В «Заметке о "чудо-блокноте"» ( 1 9 2 5 ) Фрейд использовал «чудо-блокнот» в качестве механического аналога процесса реги­ страции и переработки восприятий до формы воспоминаний, о чем он уже говорил в своих более ранних работах.

216

Аномальная позиция цензуры, которая по определению находится в предсознательном и которая — в отличие от остальных содержаний предсознательного — не может быть доступна сознанию, если она осуществляет вытеснение и вызывает на­ вязчивое повторение (эти два феномена Фрейд привлек для формулировки своей структурной модели [1920/1923]), также предполагает наличие дифференцирующих функций Я, не связанных^ вербальными репрезентантами. Эмпирические доказательства из других источников заставляют также поставить под сомнение гипотезу об основополагающем значении слуха в развитии психической структуры. Эберхардт (Eberharde 1 9 4 0 ) , проанализировав результаты собственных исследований и исследований других авторов, пришла к выводу, что «„эксперименты показывают: мир маленького ребенка, лишенного слуха, уже организован за предела­ ми сферы восприятия, и эта организация очень похожа на организацию говорящих лю­ дей. Они отчетливо показывают, что речь для организованного понятийного мышле­ ния не является важной. Во всяком случае, на первых этапах... учебные занятия в школе, направленные на развитие речи не имеющего слуха ребенка, прежде всего должны быть нацелены на то, чтобы научить его словам для идей, которые он уже знает и ис­ пользует в повседневной жизни, а не — как можно было бы поначалу подумать — на развитие понятийного мышления на основе речевых символов у ребенка, мир ко­ торого до этого момента в той или иной степени был неорганизован». Фурт (Furth 1 9 6 6 ) показал, что не имеющего слуха ребенка легко обучить пользоваться знаками символи­ ческой логики, а Верной (Vernon 1967), проанализировав тридцать одно независимое друг от друга исследование, подтвердил установленный многими факт, что конгенитально глухие люди не выявляют при тестировании существенного интеллектуального на­ рушения, если экспериментатор обращает достаточное внимание на то, чтобы конт­ ролировать отсутствие речи и обусловливающих речь факторов. Мои собственные наблюдения (Freedman, Cannaclay, Robinson 1971 ) в рамках лонгитюдных исследований шести конгенитально глухих девочек подтверждают это пред­ положение. Кроме того, они проливают свет на особенности взаимодействия между конституциональными факторами и факторами внешней среды, формирующими пси­ _ хическую структуру. Исследование началось, когда детям было 2 9 3 6 месяцев. Разви­ тие каждого из них нам удалось проследить до пятилетнего возраста. Данные, приве­ денные здесь, относятся лишь к началу эдиповой фазы этих маленьких девочек. Обследуемые выбирались из большой группы детей с конгенитальной глухотой таким образом, чтобы по возможности уменьшить число релевантных социокультур­ ных и медицинских переменных. Потеря слуха как следствие краснухи, которую пе­ ренесли матери, являлась единственным существенным физическим нарушением у этих детей, и, помимо примерно одинакового у них дородового развития, все они происходили из среднего класса. Все родители имели как минимум среднее образо­ вание. Только один ребенок, воспитывавшийся со второго месяца у бабушки и де­ душки, выбыл из исследования; остальные дети росли в своих семьях под надзором родителей. Все шесть семей были строго религиозны. Четверо детей в период наблю­ дения не меняли местожительства. Один ребенок дважды переезжал, а один, выбыв­ ший из исследования, уехал в другой город. Во всех случаях речь шла об обычной структуре семьи, в которой один из родителей не работал и ухаживал за ребенком. Четверо из детей были первенцами. У двоих из них за время исследования появились брат или сестра. Один ребенок был третьим из трех детей, еще один — четвертым из пяти. Сходство среды, из которой происходили дети, позволило нам более точно учиты­ вать роль культурных влияний на их развитие. Таким образом, мы могли исходить из того, что все их характеристики объяснялись либо 1 ) влиянием, которое оказывало отсутствие слуха, либо 2) культурными стереотипами, типичными для их окружения, 217

либо 3) сочетанием того и другого. С другой стороны, индивидуальные различия — при сопоставимом культурном фоне и степени дефекта слуха — можно было объяс­ нить либо наследственными факторами, либо воздействием особых семейно-специфических факторов. По той же причине особенности, которые были присущи этим детям, но которые не встречались у других детей с аналогичным внешнесредовым фо­ ном, несомненно, объясняются последствиями глухоты. Наши результаты согласуются с уже приведенными данными Эберхардта, Фурта и Вернона. В целом можно было наблюдать, что конгенитально глухие дети доэдипова возраста, в отличие от их здоровых сверстников, предпочитает заниматься деятельно­ стью, преследующей поставленную непосредственно ими самими цель. То есть они, по-видимому, гораздо менее ориентированы на то, чтобы обращаться за помощью взрослого в определенных ситуациях, в которых наблюдатель счел бы это адекватным. Например, одну тридцатимесячную девочку, не умевшую говорить, мать застала сто­ явшей на стуле перед кухонной плитой: на столе у нее были продукты, чтобы пригото­ вить желе, и при этом она намеревалась вскипятить в сковороде воду! В то же время в период первых шестидесяти месяцев мы не наблюдали у наших исследуемых детей ничего, что бы указывало на существенное нарушение процессов интроекции и идентификации из-за потери слуха и речи. По своему поведению и ин­ тересам все девочки были исключительно женственны. Они, как и их здоровые свер­ стницы, любили наряжаться и играть с куклами и домашней утварью. У всех можно было также констатировать интернализированную регуляцию поведения. Посколь­ ку они не могли говорить, от них нельзя было узнать непосредственно, каким обра­ зом они включили запреты и принуждения, которым они подчинились, в систему сво­ их представлений. В соответствии с этими наблюдениями мы обнаружили также, что по критериям «шкалы Гезелла» (Gesell, Armatruda 1 9 4 0 ) в сферах, не предпола­ гающих использование речи, эти дети не выявили никаких признаков, которые бы отличали их от нормально слышащих детей. Этот результат не был для нас удивитель­ ным, поскольку детей с отсутствующим слухом часто описывали как более умных и живых по сравнению с другими детьми. Добрая часть этих качеств объясняется, по­ жалуй, уже отмечавшейся склонностью глухих детей к активному поведению. В отличие от единообразия клинической картины, которую демонстрируют запу­ щенные и ставшие аутичными слепые дети, эти маленькие девочки значительно отли­ чались друг от друга по своему поведению и структуре личности. Несмотря на то, что они не могли слышать и говорить, склонность тут же превращать мысли в действие, не обра­ щаясь за помощью к старшим — что более бы соответствовало этому возрасту, — была единственным отличительным признаком, который был присущ всем им без исключе­ ния. В этой группе имелись существенные различия в развитии и отводе агрессии, по­ добные тем, которые можно было бы ожидать в сопоставимой группе детей с сохран­ ным зрением По нашим наблюдениям, проявилась непосредственная связь между т е м как дети обходились с этими импульсами, и объектным катексисом, который у них раз­ вивался. Как и предполагалось, здесь также являлось важным отношение к матери. Про­ ще всего это пгюиллюстрировать двумя примерами из клинической практики. Когда Бэрил было почти два года, ее совсем еще юная мать позволила ей вынимать семинеделыгую сестру из кроватки и носить как куклу. Миссис Y сочла, что будет на­ дежнее откинуть для этого боковую стенку кровати, чем допустить, чтобы Бэрил зале­ зала в кроватку и уронила ребенка на пол Бэрил очень быстро научилась игнорировать мать, так как ее попытки ограничить ребенка были спорадическими и недолгими. В пять лет она по-прежнему вела себя без признаков внутренних сдерживаний. В тес­ товых ситуациях было непросто пробудить и поддерживать ее внимание. Как следствие, ее успехи были весьма неоднородны. По сравнению с другими детьми она могла со­ средоточивать внимание лишь на очень короткое время, а потому в школе и дома 218

ее считали непоседой. Ее отношение к младшей сестре сводилось к постоянным оже­ сточенным стычкам; впрочем, и в остальном у нее было столько враждебности, что на­ блюдатель стал опасаться за физическое благополучие ребенка. По совету учителя усилия всех членов исследовательской группы приучить детей к опрятности были отложены до трехлетнего возраста. Таким образом, контроль над функциями сфинктеров помог ослабить влияние индивидуальных различий у ма­ терей на развитие отличительных черт характера у детей. Так, Дебби, третий ребе­ нок матери, очень быстро стала опрятной, когда та устала убирать за ребенком и вы­ ражать неудовольствие взглядом, жестами и шлепками по попе. Сесиль же, первенец обсессивной матери и объект ее интенсивных амбивалентных чувств, в течение двух лет являлась объектом разного рода поощрений, требований и увещеваний, нацелен­ ных на то, чтобы побудить ребенка «хотеть» в туалет. Хотя в группе имелись значительные различия с точки зрения распределения ли­ бидо, также и в этой сфере все дети, по-видимому, функционировали в пределах соот­ ветствующих возрасту границ. По меньшей мере пять из шести детей были способны вступать во взаимоотношения сотрудничества с другими людьми. Наши возможнос­ ти исследовать этих детей и приобщать их к тестированию составляли, например, рез­ кий контраст нашему опыту общения как с запущенными, так и с аутичными конгенитально слепыми детьми. Обращало на себя внимание также и то, что выявленные нами различия в способности вступать в адекватные объектные отношения не были связаны с остаточной способностью слышать. Так, например, ребенок, в способности которого устанавливать контакты мы сомневались больше всего, слышал лучше осталь­ ных детей в группе. Мы пришли к выводу, что для этих детей доэдипова возраста их врожденная глу­ хота служила препятствием в нюансах взаимопонимания, а у родителей — фокусом для выражения амбивалентных чувств. Сам по себе процесс интернализации и пси­ хического структурообразования не пострадал. Вывод о том, что сама по себе конгенитальная глухота не влияет на процесс струк­ турообразования психики в доэдиповой фазе, согласуется с наблюдениями других ис­ следователей и представителей других направлений, которые занимались нормаль­ но развивающимися детьми. Пиаже (Piagët 1923), например, обнаружил, что речь как средство высказываться о причинности событий начинает использоваться толь­ ко между шестым и седьмым годами жизни. Вместе с тем поведение восемнадцати­ месячных детей, пытающихся решать проблемы, свидетельствует о том, что они уже обладают пониманием причинных связей. Выготский (Выготский 1 9 3 4 ) т а к ж е не смог установить специфической связи между генетическими корнями мыслитель­ ных процессов и происхождением речи. Он пришел к выводу, что внутренняя связь между ними является «не предпосылкой, но, скорее, результатом исторического раз­ вития человеческого сознания». В переводе на немарксистский язык вывод Выготского, так же, как и Пиаже, подтверждает действие эпигенетического принципа. То есть м о ж е т быть так, что все более важная роль, которая принадлежит в человеческой коммуникации речи, обусловлена и возрастом ребенка между пятью и семью годами, и его окру­ жением, в котором консолидируется способность общаться с помощью речи. Сле­ дующие данные показывают, что выводы из этого принципа важны в психопато­ логии как глухих людей, так и обладающих слухом. а) В отличие от пятилетнего лишенного слуха ребенка, у взрослого человека, который глух от рождения, несомненно, проявляются психопатические черты. Это согласуется также с нашими выводами о том, что трудности, с которыми обыч­ но сталкиваются более взрослые люди, всегда предполагают наличие психическо­ го структурообразования.

8-275t

219

Шизофрения, например, встречается у глухих людей с той же частотой, что и у лю­ дей, обладающих слухом (Altshuler, Rainer 1 9 5 8 ) . Б связи с этим следует еще раз на­ помнить о том, что по меньшей мере у 2 5 % конгенитально слепых людей обнаружи­ ваются симптомы, очень похожие на аутистические психозы. Аналогичным образом в работе, которую цитирует Рэйнер (Rainer 1 9 7 3 ) , предполагается, что у конгениталь­ но глухих людей широко распространено чувство одиночества — наличие достаточной степени интрапсихического структурирования и дифференциация себя и объекта (М. Малер), благодаря которым становятся возможными такие чувства. В той же публикации Рэйнер сообщает о ряде сновидений и другом клиничес­ ком материале своих пациентов. Основываясь на этих данных, он приходит к выво­ ду, что «существуют достаточно развитые объектные отношения и эдиповы кон­ фликты». Вместе с тем он констатирует, что у этих взрослых лишенных слуха людей имеются склонность к импульсивности и определенная незрелость, а также снижен­ ная способность сочувствовать и обсессивные тенденции при формировании совес­ ти и в социальном поведении. Как ни странно, эти особенности проявляются у глу­ хих детей глухих родителей менее выраженно, чем у глухих детей родителей с сохранным слухом. Рэйнер полагает, что это различие является еще одним доказа­ тельством значения ранней интернализации отношений между родителями и ребен­ ком в целом, а не особой роли разговорной речи. Он отмечает, что глухие родители с самого начала используют иные средства коммуникации (символический язык). б) Полученные из разных источников доказательства свидетельствуют, что спо­ собность привлекать разговорную речь для коммуникации сама возникает при пе­ ресечении по меньшей мере двух линий развития. Леннеберг (Lenneberg 1 9 6 5 ) по­ казал, что и конгенитально глухие дети, и дети конгенитально глухих родителей, то есть две группы детей, которые примерно до трехмесячного возраста почти или со­ всем не слышали звуков, столь же активно лепечут или болтают, как нормально раз­ вивающиеся дети того же возраста. Очевидно, стремление издавать подобные звуки не связано в этот период ни со слышанием производимых звуков, ни с воспроизве­ 7 дением шумов из окружающей среды . Образование связи между речью и слухом примерно в трехмесячном возрасте и способность эхообразно воспроизводить звукосочетания, которая развивается спу­ стя несколько месяцев, являются необходимыми, но отнюдь не достаточными усло­ виями для формирования речевой способности как средства общения. Так, описан­ ный выше конгенитально слепой ребенок мог"'в тональность петь, хотя не умел осмысленно говорить, а напевая, очень четко произносил слова песни. Кроме того, он мог также отчетливо и артикулированно повторять, однако в отрыве от контек­ 8 ста, английские и иностранные слова и предложения . Если развивается пригодная для использования речь, то тогда в дополнение к функционирующим речевому и слуховому аппаратам должна еще произойти и дифференциация между собой и объектами и возникнуть организация влечений, достаточная для того, чтобы придать использованию языка важную функцию. По­ скольку конгенитально глухой человек, в отличие от аутичного конгенитально слепого ребенка, достигает такой степени психологического развития, он способен приме­ нять язык символов в качестве компенсации своего недостаточно сформированного речевого и слухового аппарата. Употребление слова «dumb», означающего как неспо­ собность говорить, так и недостаток интеллектуальных способностей, является, од­ нако, красноречивым свидетельством нашей склонности путать способность превра­ 9 щать мысли в речь со способностью к мышлению в целом . в) С двойным значением, которое мы приписываем (в англоязычных странах) сло­ ву «dumb», согласуется то, что способность артикулированно говорить мы склонны связывать с уровнем интеллектуального развития. Фактически ребенок с нормально 220

развивающимся речевым и слуховым аппаратом подвергается все большей угрозе из-за того, что ему ошибочно приписывают способности взрослых и полагают, что ис­ пользуемые им слова означают то же, что под ними понимает взрослый. Но как по­ казывает следующий раздел из клинического опыта, то, что понимает ребенок в дан­ ной коммуникации, отображает состояние его когнитивного и инстинктивного развития. На самом деле то, что понимает ребенок в данном сообщении, может иметь мало общего с тем, что имеется в виду взрослым. Это может привести у развиваю­ щегося ребенка к полной путанице и, как показывает следующий клинический при­ мер, оказывать постоянное влияние на последующее психопатическое развитие. М. Вульфф (Wulff 1 9 5 1 ) описала важную когнитивную дилемму, с которой столк­ нулся восемнадцатимесячный ребенок, страдавший фобическими и обсессивными сим­ птомами. Пациентка всегда убирала комнату, если играла, и протирала пол. Как толь­ ко она находила на полу КЛОЧОК бумаги, крошку или нитку, она обязательно должна была их поднять и выбросить в корзинку для мусора. Эта невротическая фиксация развилась в связи с приучением к опрятности, когда родители призывали ее быть «чис­ той». Когда, по совету Вульфф, они ослабили все правила и требования, связанные с кон­ тролем над опорожнением кишечника, симптомы ребенка полностью исчезли. Вульфф выдвинула предположение, что «страх, приведший к образованию симптома, развил­ ся в связи с внешними причинами — авторитарными запретами и требованиями ро­ дителей, — а не проистекал из интрапсихического конфликта». Далее Вульфф говорит «Мы должны рассматривать эту навязчивую фиксацию у маленького ребенка как ран­ нюю и очень сильную реакцию Я, при которой Я — пока еще слабое и малоразвитое — пытается справиться с требованиями реальности, а именно пытаясь идентифици­ ровать себя с родителями или их представителями». Следующая интерпретация, на мой взгляд, согласуется с замечаниями Вульфф. Мы не располагаем надежной информацией, свидетельствующей о том, в каком воз­ расте дети начинают идентифицировать экскременты с грязью или нечистотами. Кроме того, насколько мне известно, по-прежнему не доказано, на каком этапе и в какой последовательности ребенок приходит к тому, чтобы связывать некую при­ чину, то есть испражнение, которое он не может видеть и воспринимает как просто нечто приятное, во-первых, с продуктом и, во-вторых, с возможностью волевого кон­ троля. Мы также знаем, что восемнадцатимесячные дети еще не так далеки от фазы жизни, в которой нередко бывает, что дети пачкаются и едят фекалии. Не может ли быть так, что пациентка Вульфф в силу аффективных или когнитивных причин пока еще не могла установить связи между понятием чистоты и контролированием сту­ ла? Вполне возможно, что основная ее проблема состояла лишь в том, чтобы добить­ ся расположения своих родителей. А поскольку, быть может, особое, наглядное зна­ чение, которое ее родители придавали слову «чистый», находилось вне ее понимания, ее усилия были обречены на провал. Она просто не понимала той проблемы, кото­ рую требовалось ей решить. Возрастающая способность формирования понятий и использования речи, вов­ се не стесняющая развития ребенка, проявилась у трехлетнего мальчика, которого мне довелось наблюдать. Когда ему сказали, что родители хотят завести еще одного 10 ребенка , он рассердился и заявил, что нет никаких причин его выбрасывать, пото­ му что он не сломан. Его беспокойство можно объяснить повторяющимся опытом, что старые и сломанные игрушки заменяют новыми. Наконец, Сельма Фрайберг (Fraiberg 1 9 5 1 ) исследовала ряд осложнений, возни­ кающих, когда ребенку пытаются дать информацию, для переработки которой он еще недостаточно зрел. Ее результаты показывают, что возникающие при этом проблемы можно свести по меньшей мере к двум причинам. Очевидна потребность ребенка при­ держиваться теорий, которые соответствуют степени его либидинозного развития 221

(см. Freud 1 9 3 7 ) . Однако некоторые нарушения нельзя объяснить исключительно на либидинозной основе. Так, например, Фрайберг описывает очень тревожного шес­ тилетнего ребенка. Этот мальчик был очень возбужден, полагая, что отец должен вскрыть его пенис, чтобы выпустить сперму. Он пояснил, что это необходимо, поскольку «он» (то есть спермий, о котором он говорил всегда в единственном числе) «такой боль­ шой, как камушек». Миссис Фрайберг в конечном счете узнала, что родители малень­ кого мальчика, желая его просветить, снабдили его книгой о сексуальности и размно­ жении. Среди иллюстраций было увеличенное изображение отдельного спермия. И то, что было изображено, ребенок понял «большой, как камушек».

ВЫВОДЫ, ВЫТЕКАЮЩИЕ ИЗ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ Не так давно Малер (Mahler 1971 ) рассмотрела спектр установок, которые встре­ чаются у психоаналитиков в отношении исследований, основанных на наблюдени­ ях над развивающимися детьми. Для многих доверие к убедительным вербальным и реконструируемым доказательствам таково, что они исключают данные, получен­ ные каким-либо другим способом. Она замечает. «Некоторые из нас, похоже, не пре­ доставляют права довербальному материалу служить основой даже для самых осто­ рожных и всего лишь предварительных расширений наших главных гипотез, разве что если этот [довербальный материал] можно подкрепить реконструкцией, то есть с помощью клинического и, само собой разумеется, вербального материала». Кляйнианская школа, — указывает она, — по-видимому, склоняется к другой крайности. Гипотеза М. Кляйн, что символические процессы действуют чуть ли не с момента рож­ дения, и ее интерпретации комплексных эдиповых фантазий у детей в возрасте не­ скольких месяцев основаны, по существу, на неподтвержденных выводах. Ввиду того, что самые ранние воспоминания анализанда уже облечены в речь и тем самым про­ исходит по меньшей мере частичная дифференциация между наблюдателем (рас­ сказчиком) и описываемыми им событиями, кляйнианские психоаналитики, по-ви­ димому, относят эту дифференциацию к более раннему сроку. Объясняя сложные психические функции, они предполагают, что те существуют уже a priori. Одним из наиболее ценных результатов вновь пробуждающегося интереса к непосредственным наблюдениям над детьми является надежда на то, что с их по­ мощью удастся устранить брешь между обеими группами психоаналитиков. С од­ ной стороны, кляйнианцы, несомненно, получили подтверждение своих энергично отстаиваемых идей о первостепенной важности жизненных событий для последую­ щего развития новорожденного. С другой стороны, объяснение процессов, благода­ ря которым происходит дифференциация Самости и объектов, организуются влече­ ния и формируются психические структуры, позволяет распространить скорее конвенциональный, «фрейдианский» подход на довербальную эпоху. Отныне суще­ ствует возможность в понятиях, которые согласуются с общей метапсихологией фрейдовского анализа, объяснить феномены, на которые так настойчиво обращали внимание Мелани Кляйн и ее сторонники. Исследование конгенитальных и перинатальных нарушений органов чувств ока­ залось весьма ценным для разработки инструментария ученого, проявляющего ин­ терес к подобным исследованиям развития, и мне кажется, что представленные здесь данные открывают новую перспективу для тех, кто стремится понять процессы раз­ вития человеческий психики.

222

ПРИМЕЧАНИЯ 6

1

Наиболее частая причина слепоты в детском возрасте; как правило, при преждевременных подах. 3

Под детским аутизмом понимается раннедетсхая форма шизофрении, характеризующаяся не­ достаточным речевым развитием, стереотипами и недостатком общения. Пожалуй, можно пред­ положить, что в случае описанных здесь слепых детей речь идет о подобном детском аутизме. 3

Анофтальмия — отсутствие глазного ябло­ ка, врожденное или после удаления. * Анализируя приведенные ниже данные, не­ обходимо иметь в виду существенное ограни­ чение, которое относится ко всем естественным экспериментам. Из-за отсутствия строгого экс­ периментального контроля невозможно прове­ рить однозначную причинную связь между предшествовавшим условием и последующим событием. С другой стороны, эту связи вполне можно фальсифицировать. Необходим лини отдельный случай, в котором предположитель­ ное воздействие не имеет предполагаемого по­ следствия, чтобы исключить возможность не­ посредственной причинной связи между ними. 5

Если дифференцированное чувстио себя и ин­ тегрированные функции Я отсутствуют, то про развивающегося ребенка нельзя говорить, что он «подает сигналы». С другой стороны, его спон­ танное поведение часто интерпретируется «ма­ терями» так, словно существует намерение.

Следующие наблюдения стали возможными благодаря сотрудничеству с доктором Дж. Монт­ гомери (отделение педиатрии) и доктора Р. Виль­ сона (отделение экспериментальной биологии медицинского колледжа в Бэйлоре). 7

В отношении ситуации мать-дитя следует предположить, что лепет действует как особый стимул, вызывающий материнское поведение. Выражаясь иначе, мать, которая с воодушевле­ нием отвечает, поскольку ее ребенок с нею «го­ ворит», ложно приписывает ему взрослое пове­ дение. В таком случае воздействие проявляется з интенсификации отношений между матерью и ребенком. Склонность приписывать побуж­ дения взрослых не всегда, однпко, имеет благо­ приятный исход. 8

Однажды его родители, которые говорили только по-английски, пожаловались, что он стал повторять какую-ту тарабарщину, проведя не­ сколько месяцев в лечебнице в другом городе. Миссис Фрайберг установила, что на чистом и превосходном идише он постоянно говорил: «Der Meshuggene shlift noch nit», то есть; «Ду­ рашка еще не спит». 9

«Dumb» = немой, глупый, содержит двой­ ное значение, которое в русском языке не име­ ет соответствия. 10

В оригинале: «were planning to get». To get имеет в английском языке также значение; по­ купать, приобретать.

ЛИТЕРАТУРА

Выготский, Л. С: Мышление и речь. Собр. соч., т. 2. М, 1982 ABRAHAM, К.: Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido auf Grund der Psychoanalyse seelischer Störun-. gen (1924).In:PsychoanaJ. Srudien zur Charakterbildung und andere Schriften. Conditio humana. Frankfun/M.:

DEUTSCH, F.: The Sense of Reality in Persons Born Blind. J. of Psychol, 10,1940,121-140 EBERHARDT, M.: Studies in the Psychology of the Deaf. Gen. Psychol. Mon., 52, 1940, 4-55 EDELHEIT, H.: Speech and Psychic Structure. J . of Am. Psychoanal. Ass., 17, 1969, 381-412 ELKIND, D.: Developmental and Experimental Appro­ aches to Child Study. In: J. Hellmuth (Ed.): Cognitive Studies, V. I. New York: Bruner Mazell 1970, 44-56

Fischer 1969,113-183 ALTSHULER, K. 2., RAINER, J . D.: Patterns and Course of Schizophrenia in the Deaf. J. of Nerv. and Ment. Disease, 127, 1958, 77-83 BONAPARTE, M., FREUD, Α., KRIS, E. (Hg.): Aus den Anfängen der Psychoanalyse 1887-1902. Imago, London 1950 BOWLBY, J.: Grief and Mourning m Infancy and Early Childhood. Psychoanal. Study of the Child, 15, 1960,9-52 DARWIN, C : A Biographical Sketch of an Infant (1877). Переиздание: M. Bates, P. Humphrey (Hgs.): The Dar­ win Reader. New York: Charles Scribner & Sons 1956, 403-411

223

ERIKSON, E. H.: The Problem of Ego Identity. J. of Am. Psychoanal. Ass., 4,1955,56-121 ESCALONA, S. К.: Some Determinants of Individual Dif­ ferences. New York Academy of Science, 27,1965,802816 FRAÎBERC, S.: Blind Infants and TheirMothers: An Examination of the Sign System. In: M. Lewis (Ed.): Origins of Human Behaviour. New York: J. Wiley and Sons 1973 Enlightenment and Confusion. Psychoanal. Study of the Child, 6, 1951,325-335

FRAIRERG, S., FREEDMAN, D. Α.: Studies in the Ego De­ velopment of the Congenially Blind Child. Psy­ choanal. Study of the Child, 21, 1964, 327-357 FREEDMAN, D. Α . : Observations on Early Ego Develop­ ment in the Absence of Vision. Med. Ree. and Ann., 59,1969,405-496 FREEDMAN, D. Α . , BROWN, S. L : On the Role of Coenesthetic Stimulation in the Development of Psychic Structure. Psychoanal. Quart., 37, 1968, 418-438 FREEDMAN, D. Α., CANNADAY, C, ROBINSON, J. S.: Speech and Psychic Structure. J. of Am. Psychoanal. Ass., 19,1971,765-779 FREEDMAN, D. Α., FOX-KOLENDA, B. J., BROWN, S. L.: A Multihandicapped Rubella Baby. 1970 ' FREUD, S.; Project for a Scientific Psychology. Stand. Ed. 1, 1895,295-387 Letters to Fliess: Nr. 52. Stand. Ed., 1, 1896, 23239. На нем. яз.: M. Bonaparte, A. Freud, E. Kris (Hg.): Aus den Anfängen der Psychoanalyse 18871902. Imago, London 1950 Zur Traumdeutung (1900). G. W. П/Щ Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung (1914a). G . W . X Das Unbewußte (1914b). G. W. X Jenseits des Lustprinzips (1920). G. W. XIII Das Ich und das Es (1923). G. W. XIII Notiz über den Wunderblock (1924). G. W. XIV Die endliche und die unendliche Analyse (1937). G. W. XVI FRIES, M.: The Child's Ego Development and the Training of Adults in His Environment. Psychoanal. Study of the Child, 1, 1947, 85-112 FURTH, H. G.: Thinking Without Language. New York: Free Press 1967 GESELL, Α., ARMATRUDA, С : Developmental Diagno­ sis. New York: Paul B. Hoeber 1941 GIBBS, E. L.: The Electroencephalogram in Retrolental Fibroplasia. New Engl. J. of Med., 253,1955,1102 GRIFFITHS, R.: The Abilities of Babies. London: Uni­ versity of London Press 1954 KAGAN, J., KLEIN, R. E.: Gross Gultural Perspectives on Early Development. Am. Psychologist, 28,1973, 947-961 KANNER, L.: Autistic Disturbances of Affective Con­ tact. Nervous Child, 2, 1943,217-250 KEELER, W. R.: Autistic Patterns and Defective Communication in Blind Children with Retrolen­ tal Fibroplasia. In: P. Hoch, J . Zubin (Ed.): Psychopathology of Communication. New York: Grune andStrarton 1958 KELLA WAY, P., SMITH, J . В.: The Natural History and Clinical Correlates of Occipital Foci in Children. In: P. Kellaway, J. Peterson (Ed,): Neurological and

Electroencephalographic Correlative Studies in In­ fancy. New York: Grune and Stratton 1964 KRIEGER, J., SARGENT, D. Α . : A Postural Sign in the Sensory Deprivation Syndrome in Infants. J. of Pe­ diatrics, 70,1967, 332-339 LENNEBERG, Ε.: The Vocalizations of Infants Born to Deaf and Hearing Parents. Hum. Development, 8, 1965, 23-37 • LEVINSON, J. D.: EEG and Visual Disorders. Clin. Corr. Pediatrics, 7, 1951, 422-427 MAHLER, M. S.: On Human Symbiosis and the Vicis­ situdes of Individuation. New York: Int. Universi­ ties Press 196S A Study of the Separation Individuation Process; And its Possible Application to Borderline Phe­ nomena in the Psychoanalytic Situation. Psychoanal. Study of the Child, 26, 1971, 403-424 • MCGRAW, M. В.: The Neuromuscular Maturation of the Human infant. New York: Columbia Univer­ sity Press 1945 NORRE, M., SPAULDING, P. J., BROCHE, F. H..- Blindness in Children. Chicago: University of Chicago Press 1958 OFFORD, D. R., APONTE, J, F., CROSS, L. Α . : Presenting Symptomatology of Adopted Children. Arch, of Gen. Psychiat., 20 1969, 110-116 PATTON, R. G., GARDNER, L. J . : The Influence of Family Environment on Growth: The Syndrome of Mater­ nal Deprivation. Pediatrics, 30, 1962, 957-962 PERRY, J . H., FREEDMAN, D. Α . : Massive Neonatal Environmental Deprivation: A Clinical and Neuronatomicat Study Research-Publications, Associa­ tion for Research in Nervous and Mental Disea­ ses, 51, 1973, 244-268 PIAGET, J . : Le Langage et la Pensée chez l'Enfant. Neuchâtel 1923 RAINER, J . D.: Observation on Affect Induction and Ego Formation in the Deaf. Paper presented at a panel on The Sensory Deprivations: An Approach to the Study of Affects. Meeting of the Am. Psychoanal. Ass., Dez. 1973 ROSEN, V.: Panel: The Relationship of Language Development to Problem Solving Ability — H. Edelheit Reporter. J. of Am. Psychoanal. Ass., 20, 1972,145-155 SIMONS, С, et al.: The Impact of Reverse Isolation on Early Childhood Development. Psychother. and Psychosom., Wien 1973 SKEEIS, H. M.: Adult Status of Children with Contrasting Life Experiences. Mon. Soc. for Res. in Child Dev., 31, 1965,31-65 Srrrz, R.: Hospitalism: An Inquiry into the Genesis of Psychiatric Conditions in Early Childhood. Psychoanal. Study of the Child 1945 VERNON, M. C : Relationship of Language to the Thin­ king Process. Α Μ Α . Arch, of Gen. Psychiat., 16, 1967, 325-333

ВКЛАД ПСИХОАНАЛИЗА В ПСИХОСОМАТИЧЕСКУЮ М Е Д И Ц И Н У Ян Бастиаанс

ВВЕДЕНИЕ

Психосоматическая медицина является направлением в медицине, которое сис­ тематическим способом рассматривает взаимосвязи между психическим событием и физической болезнью. Хотя уже несколько столетий назад признавалось существо­ вание психосоматических связей, психосоматическая медицина как научная дисцип­ лина стала развиваться, по сути, только в последние годы перед Второй мировой вой­ ной, причем не в последнюю очередь под влиянием психоанализа. Как следствие возникновения психосоматических реакций на вызванный войной стресс повысился интерес врачей к основным вопросам психосоматической медици­ ны. После Второй мировой войны психосоматические исследовательские группы создали как в Америке, так и в Европе новые направления в общей медицине. Хотя некоторые аналитики проявляют интерес к психосоматической меди­ цине, нельзя сказать, что последняя представляет собой раздел психоанализа. В уз­ ком значении психосоматическая медицина ограничивается прежде всего систе­ матическим исследованием психосоматических коррелятов хорошо известных болезней в области внутренней медицины, Астма, гипертония, спастический ко­ лит, определенные болезни кожи, а также болезни систем органов исследовались междисциплинарными рабочими группами, состоявшими из психиатров, психо­ логов, биологов и других специалистов в области патологии органов. Так, в мультикондициональном значении исследовалась роль, которую играют в этиологии и патогенезе упомянутых заболеваний социальные, психические и органические факторы. Монокаузальные теории, например монокаузальная психогенетическая теория, вскоре были отвергнуты, хотя по-прежнему еще не достигнуто согласия во мнениях относительно роли определенных стрессогенных и личностных фак­ торов. Поскольку многие врачи, интересующиеся психосоматической медициной, не имеют психоаналитической подготовки, по-прежнему существуют различные представления относительно вклада психодинамических и психогенетических факторов в возникновение определенных болезней. Некоторые психиатры и пси­ хологи ограничились феноменологическим описанием «астматиков», «коронар­ ных» или «язвенных больных». Другие исследователи описывали в аспекте эпидемиологии то, при каких соци­ окультурных условиях преобладают определенные психосоматические болезни. Ана­ литиками прежде всего был прояснен динамический аспект заболевания с точки зрения психосоматики. 225

Чтобы детально разобраться, в чем состоит значение психоанализа для психосома­ тической медицины, вначале следует рассмотреть отношение между психиатрически­ ми и психосоматическими болезнями. Современную психосоматическую медицину нельзя сравнивать с исследовательской психосоматической медициной первых после­ военных лет. Ее едва ли возможно отграничить от психобиологии и биологической психиатрии. Современная клиническая психиатрия уже не может уклониться от мультидисциплинарного рассмотрения и лечения психиатрических болезней. Ее методы фактически не отличаются от тех, что используются в психосоматической медицине. Пожалуй, существует одно различие, относящееся к сфере деятельности, поскольку психосоматические пациенты главным образом и прежде всего обращаются к вра­ чам-специалистам. По поводу язвы желудка или определенной формы гипертонии па­ циента не будут первоначально исследовать в психотерапевтическом институте или в психиатрической клинике. Если при таких заболеваниях выявляются психогенные факторы, то тогда обращаются за помощью к психиатру или аналитику в качестве кон­ сультанта. И наоборот, можно обратиться за консультацией к терапевту или хирургу, если психиатрический пациент заболел физически. Однако такие рабочие отношения еще не означают действительно оптимально­ го, интегрального лечения психосоматических болезней. Тем не менее необходимо, чтобы медицина развивалась в этом направлении. Для содействия этому нужно, чтобы специалисты, работающие в социопсихосоматических группах, выработали общий язык, с помощью которого они без труда могли бы общаться на темы типа: болезнь как конфликт, болезнь как психическое событие, болезнь как симптом неадекватного решения проблемы или болезнь как проявление напряжения, существующего в се­ мье, в профессиональной сфере и в более крупных группах общества. Чтобы перейти к психоаналитическому и психобиологическому обсуждению, где, впрочем, важны также и исторические аспекты, в качестве исходного пункта мы примем положение, что психосоматические реакции или болезни чаще всего встречаются у невротиков, структура личности которых предрасполагает к соматизации сложных для разрешения конфликтов.

О Б Щ И Е РЕАКЦИИ НА СТРЕСС

Когда нарушается психическое равновесие, то, как известно, первыми призна­ ками отказа стратегий приспособления являются: общий и неспецифический синд­ ром повышенной чувствительности, раздражительности, переутомления и тревоги. Такие синдромы являются манифестациями повышенного уровня возбуждения и с и м п т о м о м того, что индивид пытается восстановить равновесие. Организм, так сказать, побуждается к адаптации или к поиску правильной стратегии решения проблемы. Если такая адаптация удается, то тогда неспецифическая нервозность ис­ чезает, а организм спустя короткое время возвращается к состоянию равновесия. Но если быстро восстановить равновесие не удается, то возможны четыре варианта патологических форм поведения, реакций или стратегий приспособления: 1) психотические реакции; 2) психопатические реакции; 3) психоневротические реакции; 4) психосоматические реакции. Взаимоотношение этих реакций представлено на рисунке 1. Хотя психодинами­ ческая связь между этими формами реагирования пока еще не является общепри­ знанной, я полагаю, что эта модель может оказаться весьма полезной, в частности 226

Рис. 1

в целях обучения, а также при обсуждении того, в какой мере психосоматические симптомы можно рассматривать как симптомы конверсии. На психическом или психосоматическом уровне нарушение равновесия означает, что человек или организм временно лишается адекватной экстрапсихической или интрапсихической опоры и безопасности. Если маленький ребенок никогда не получал необходимой защиты или утратил ее, то в соответствующих ситуациях он реагирует менее адаптированно или даже неадекватно, иногда неуместным зовом о помощи. В этой статье будет показано, почему истерические формы реагирования и истери­ ческие конверсии м о ж н о рассматривать как клинические проявления сохра­ няющегося раннедетского зова о помощи и каким образом развитие в направлении истерии, то есть истерия в стадии становления, может стать исходным пунктом для последующего развития реакций в направлении психоневрозов, психосоматозов, психопатий и некоторых психозов. Взаимосвязь между различными формами реакций проще всего м о ж н о проде­ монстрировать с помощью психоаналитической теории. К сожалению, большинство психоаналитиков лишь изредка имели возможность систематическим образом проводить сер^и.исследований в области психосоматичес­ кой медицины. Поэтому легко можно понять — особенно при историческом рас­ смотрении, — что взаимодействие между психоанализом и психосоматической ме­ дициной порой оказывается весьма хаотичным

КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ э к с к у р с

Хорошие обзоры, знакомящие с психосоматической медициной, снабженные ценными историческими ссылками, недавно были опубликованы на немецком язы­ ке Бройтигамом и Христианом (Bräutigam, Christian 1 9 7 3 ) , Любаном-Плоццой 227

и Пёльдингером (Luban-Plozza, Pöldinger 1 9 7 3 ) , Йоресом (Jores 1 9 7 3 ) , Айке (Eicke 1 9 7 3 ) и A J V L M O H O M (Ammon 1974). В этих работах упоминаются также психоанали­ тические положения. Касаясь вклада психоанализа, в частности Фрейда, Риманн пишет (Riemann 1956): «Когда кто-нибудь спрашивает, в чем, собственно, состоят со­ вершившие переворот открытия психоанализа, то я бы ответил так: в том, что пси­ хоанализ во всей широте понял, исследовал и приобщил к терапевтическому процессу становление человека. По существу, лишь после Фрейда истории болезней действи­ тельно стали заслуживать своего названия». В той же книге Кремериус (Cremerius 1 9 5 6 ) говорит об эпохальном открытии Фрейдом значения раннедетского развития, в частности влияния побуждений и по­ требностей на формирование характера человека. Первые годы жизни являются фундаментом для последующего развития. Одним из важнейших открытий Фрейда является осознание чрезвычайной пластичности и уязвимости нашего раннего дет­ ства, важности ранних впечатлений, которые формируют базисную структуру нашей личности. С самой ранней юности человек находится в постоянном процессе обуче­ ния. Органы и функции органов также задействованы в этом процессе, и, собствен­ но говоря, все первичные потребности и реакции глубочайшим образом укоренены в биологической сфере. Различие между психическими и биологическими аспекта­ ми реагирования в раннем детском возрасте пока еще не является четко выражен­ ным. Если маленький ребенок переживает аффект, то его эмоциональное поведение представляет собой тотальное явление. И только позднее происходит десоматизация эмоциональной жизни и эффективности. Это теснейшим образом связано с разви­ тием интеллекта и регуляторных способностей Я и личности, которые позволяют человеку дистанцироваться от своего эмоционального поведения. Если этот процесс десоматизации подробно описан в психологии развития, то психосоматической медициной и психоанализом подчеркивается роль ресоматизации, особенно при психосоматических синдромах. Вслед за Шуром это подробно было проанализировано А. Мичерлихом и его сотрудниками, которые после Второй мировой войны провели столь важную новаторскую работу в области психосомати­ ческой медицины. В превосходном обзоре, в котором рассматривается вклад психо­ анализа в психосоматическую медицину, де Бур пишет Мичерлих отстаивает точку зрения, что целостной психосоматической теории до сих пор не существует Общее патогенетическое представление о психосоматической болезни можно охарактери­ зовать следующим образом: «Под воздействием остающегося неразрешенным пере­ живания конфликта мобилизуются влечения-желания, которые, однако, ведут к возникновению неприятного напряжения. Поскольку нормальный или непосред­ ственный путь к удовлетворению прегражден Я, Оно вынуждает к парциальной раз­ рядке в компромиссном решении. Ареной компромисса является собственное тело... Физический симптом является для психоаналитика выражением болезни, его систе­ мой координат — история жизни» (de Boor 1 9 6 5 , 76). Мичерлих развил свои пред­ ставления в работе «Болезнь как конфликт» (Mitscherlich 1 9 7 0 b ) . Особое внимание он уделил фактору времени при возникновении психосоматического синдрома. В этом он опирается на теорию Виктора фон Вайцзеккера. Широкую известность по­ лучили его представления о «хронификации» психосоматического события. В своем обзоре де Бур обсуждает работы первых аналитиков, которые занимались психосоматическими проблемами, например Гроддека, Дойча и Фенихеля, и анали­ тиков следующего поколения — Александера, Гринкера, Марголина, Куби, Шура, Уиздома и др. Гроддек проанализировал сходство динамики физических симптомов и симптомогенеза с явлением сновидения; он полагал, что органические симптомы раз­ виваются точно так же, как при работе сновидения и работе невроза Для него не су­ ществовало принципиального различия между психическим событием и органическим.

228

Но на вопрос, почему в одном случае возникает психоневроз, а в другом — психосоматоз, он пока еще не мог ответить. Франц Александер и его ученики опубликовали в 30-е годы важные статьи о психосоматическом развитии личности. В дальнейшем они разработали технику, позволяющую независимо от диагноза, на основе психоло­ гического тестирования и интервью с пациентом предсказать, каким соматическим не­ дугом скорее всего будет страдать больной ( с м также Schmale 1972). Тем самым они внесли важный вклад в решение проблематики так называемой психосоматической специфичности. Уиздом попытался объяснить эту специфичность с помощью интроективной теории Кляйн (см. статьи Й. Шторка и Р. Ризенберг в т. III). Он считает, что психосоматический пациент реагирует на «злые» интроекты (напри­ мер, на интроект злой матери). В случае же истерии «злые» интроекты находят теле­ сное выражение в истерической симптоматике (см. статью А. Грина в т. I). Бастиаанс развивал эту теорию с помощью концепции так называемого репрезентируемого мира, разработанной Дж. Сандлером (Sandler 1962). Он ввел модель трех секторов репре­ зентируемого мира (мир объектов, мир Самости и мир тела), которая позволяет точ­ но описать различие между разными психиатрическими и психосоматическими син­ дромами. С помощью этой модели можно определить, что в данном синдроме является типичным или специфическим. Хотя концепция психосоматической специфичности и психосоматической диаг­ ностики личности в течение многих лет критиковалась разными учеными, представ­ ление о том, что существуют своего рода типичные или специфические ядра личности и защитные установки, придающие личности психосоматических пациентов опреде­ ленный колорит и обусловливающие заболевание, так и не была опровергнута. С помощью психодинамически ориентированной диагностики профиля личнос­ ти Гроен, Бастиаанс и их коллеги начиная с 1947 года провели ряд систематических исследований. Гроен рассматривает поведение как результат взаимодействия между тенденциями индивида и влияниями со стороны социального окружения. Психопа­ тическому и психоневротическому поведению он противопоставляет психосоматичес­ кое нарушение: «Когда психопатические или психоневротические ответы на фрустра­ ции подавляются в поведении и не находят разрядки, то тогда они замещаются телесными реакциями, которые из-за своей интенсивности и продолжительности могут называться болезнями. Человеческое окружение отвечает на них заботой и сочув­ ствием тогда как первые формы поведения воспринимаются с моральным негодова­ нием или эмоциональным раздражением» (de Boor 1965). Во фрустрациях, усиливших­ ся в результате культурных изменений, с одной стороны, и в социально вынуждаемом подавлении вербального и нейромышечного отвода соответствующих аффектов — с другой, с их последствиями для нервной и эндокринной систем Гроен усматривает основную причину возникновения психосоматических расстройств. Важным в этом воззрении является акцент на определенных социокультурно обусловленных моделях воспитания. Так, Гроен и его коллеги постоянно подчерки­ вали, что психосоматические пациенты пытаются вести себя по отношению к окру­ жению в соответствии с общепринятыми нормами и бесконфликтно. К сожалению, интрапсихически такое поведение вызывает огромное напряжение, которое влечет за собой дисфункцию органов и систем органов, особенно если напряжение не мо­ жет быть отведено или выражено посредством вербализации, мимики, жестикуля­ ции и психомоторики. Подавленная экспрессия и заблокированная коммуникация предрасполагают к соматизации. Де Бур цитирует Ф. Дойча (Deutsch 1926): телесные симптомы надежно предо­ храняют от появления вытесненных содержаний, неприятных бессознательных пред­ ставлений. Тем самым Дойч подчеркивал свя.;ь между бессознательным представле­ нием, функциями органов и их либидинизацией. 229

Неаналитикам не всегда было легко понять аналитические концепции и термины. Так, например, им не всегда было ясно, что подразумевалось под либидинозным или агрессивным катексисом органа или функции органа. Проще всего это можно по­ яснить на примере истерической конверсии. Уже давно было показано, что истеричес­ кий паралич руки или ноги часто бывает обусловлен тем, что пациент постоянно вы­ нужден вытеснять свою склонность осуществлять этой частью тела определенные эротические, сексуальные или агрессивные действия. В этом случае вытеснение в ос­ новном было детерминировано структурой и содержанием Сверх-Я. Некоторые пси­ хиатры считали, что психосоматические симптомы по сути являются последствиями катексиса органа и конверсионных процессов. Однако никем из аналитиков не было доказано, что язва желудка аналогична истерической конверсии. Удалось доказать, что изъязвления желудка и аналогичные физические заболева­ ния могут возникать в результате хронического и слишком интенсивного интрапсихического напряжения, которое не смогло найти выражения через обычные формы экспрессии. То есть конверсионный характер имело заторможенное моторное на­ пряжение, а не органическое проявление хронического расстройства тех или иных психологических функций, которые были затронуты в симптомогенезе. Пример: сама по себе язва желудка не имеет характера экспрессии, во всяком случае в первых фазах развития болезни, однако связанная с ней установка «озлоб­ ленности» такой характер может иметь. Поэтому у язвенных больных нередко мож­ но увидеть гипертрофированную челюсть, которая чуть ли не конкретно выражает психомоторную озлобленность. Точно так же у гипертоников напряженная психомоторика может означать затор­ моженную гиперактивность. Голландские исследователи описывали гипертоника как «тигра в клетке», то есть Как человека, которому прутья клетки мешают набросить­ ся на свою «жертву». Основываясь на таких наблюдениях, фон Уэкскюль говорил о ги­ пертонии как о болезни «изготовки». У больных мигренью общеизвестны психомотор­ ные напряжения в области головы и шеи. Эти защемления, несомненно, имеют характер экспрессии, но сам по себе приступ мигрени не является конверсией в смысле истерического конверсионного поведения. В свою очередь истерические головные боли могут иметь характер экспрессии. Провести дифференциальный диагноз между пси­ хосоматическими и истерическими головными болями не всегда просто. Но тот, кто знает основное различие между психосоматическими и истерическими форм;им.и поведения, вряд ли здесь ошибется. Инфаркт сердца не является истерическим кон­ версионным симптомом. Тем не менее психомоторная форма поведения коронарных больных или лиц, предрасположенных к этой болезни, имеет специфический или, по меньшей мере, типичный колорит. Так, например, при описании этой группы боль­ ных у них отмечалась беспокойная и ускоренная психомоторика, которая в значитель­ ной степени соотносится с внутренним намерением как можно быстрее совершить что-то великое (ßastiaans 1968, Groen et al. 1964, Hahn 1971). Точно так же и при опи­ сании других психосоматических болезней можно точно сказать, в чем состоят экс­ прессивные особенности психомоторного поведения. Таким способом почти всегда можно провести дифференциацию между психосоматическим поведением, имеющим характер экспрессии, и психосоматическим отклонением или нарушением, которое такого характера экспрессии не имеет. Однако следует подчеркну™, что также и пси­ хосоматический симптом в узком смысле можег ассимилировать психологическое значение, особенно в рамках вторичной выгоды от болезни; в таком случае симптом становится атрибутом или достоянием в том смысле, что он может обеспечить власть, любовь, заботу и безопасность. Касаясь развития конверсионных лроцессов, Хирш (Hirsch 1 9 7 4 ) в продолже­ ние исследований Λ. Мичерлиха недавно высказал мысль, что Фрейдом, по сути, были 230

разработаны два основных теоретических подхода к психосоматике: 1 ) концепция конверсии и 2) концепция эквивалентности. Хирш полагает, что обе концепции и по сей день оказывают влияние на психоана­ литические школы в психосоматической медицине и, соответственно, эти школы мож­ но разделить на две группы. Концепция конверсии означает, что не доступные осо­ знанию психические содержания «обругаются» с сомой. Понятие эквивалентности, особенно если речь идет о неврозе страха, подразумевает, что диффузные вегетативные симптомы, которые всегда связаны с чувством страха, выступают в качестве телесных эквивалентов страха. В таком случае телесные симптомы не имеют доступного пони­ манию смысла, который можно раскрыть. Хирш указывает на то, что Александер первым четко отделил конверсионно-нев­ ротические проявления симптомов, которые возникают в произвольной мускулату­ ре и органах чувств, от вегетативных неврозов. Он считал, что эмоциональные про­ цессы всегда сопровождаются изменениями в вегетативной нервной системе. Однако классическая, ориентированная на глубинную психологию модель неврозов смогла объяснить только часть психосоматических заболеваний. Т е м не менее Бастиаанс придерживается мнения, что с помощью динамической модели личности в достаточ­ ной степени можно дать такое объяснение. В целом дискуссии по поводу конверсионных процессов сделали очевидным, что функции органов не только могут быть полезны в биологическом смысле и, сле­ довательно, иметь позитивное биологическое значение, но и приобретать психоло­ гическое значение в субъективном мире переживаний. Так, например, в отношении психосоматических болезней желудочно-кишечно­ го тракта иногда отмечалась теснейшая психологическая связь между едой и любовью. Если человек хорошо питается, это самым тесным образом может ассоциироваться с заботливым отношением. Подобная связь, например, была подробно описана в от­ ношении синдромов нервной анорексии и нервной гиперорексии. Хильде Брух (Bruch 1 9 6 1 , 1 9 7 1 ) и другие авторы отмечали, что все беспокойство матери компенсируется едой и кормлением и что это может приниматься или отвергаться маленьким ребен­ к о м Согласно Ф. Александеру (Alexander 1934), к язвенным больным относится прин­ цип: сначала работа и только затем еда, к тем же, кто страдает гиперорексией, наобо­ рот сначала еда и только затем работа. Таким образом, постепенно становилось очевидным, что обычные физиологичес­ кие функции могут приобретать в высшей степени личный смысл. В таком случае легко также понять, почему в антропологической психиатрии и психосоматической медицине подчеркивалось различие между нутром и телом. Тело есть сома, совокуп­ ность интегрированных систем органов. Нутро же — это одушевленное тело. Телес­ ный мир и мир символов теснейшим образом связаны между собой. Чем больше человек осознает эту связь, тем больше он может быть хозяином в собственном доме. Однако долгое время оставалось неясным то, каким образом телесное функциони­ рование проникает в мир переживаний и в мир сознания, а также то, как психичес­ кое функционирование отражается в функциях тела. Шильдер (Schilder 1 9 2 3 ) был первым, кто использовал концепцию схелш тела, концепцию, которая в дальнейшем систематически использовалась Дж. Сандлером (Sandler 1 9 6 2 ) в его исследованиях «репрезентируемого мира». Его воззрения вмес­ те с замечаниями Уиздома (Wisdom 1 9 5 9 ) позднее были развиты Бастиаансом, и они т а к ж е будут рассмотрены в этой статье. При разделении репрезентации различных переживаний (восприятия объектов, восприятия себя и восприятия тела) Бастиаанс использовал понятия сенсомоторной репрезентации и идео-эмоцио-моторных репрезентантов. В этом смысле он следует Пиаже, показавшему, что научение в первичном процессе фактически представляет собой последовательное соединение

231

сенсомоторных представлений, то есть представлений, которые связаны с первыми переживаниями на сенсорном и моторном уровнях функционирования. Это описа­ ние в дальнейшем было переработано в том в смысле, что почти все переживания имеют не только сенсорные и моторные компоненты, но также идеационные и эмо­ циональные компоненты (соответственно идео- и эмоцио-компоненты). Поэтому и говорят об идео-эмоцио-моторной репрезентации опыта. Другая классификация принадлежит Мэрфи (Murphy 1965), согласно ей репрезентанты опыта, проникаю­ щего в мир переживаний, подразделяются на: 1) проприоцептивные репрезентанты (репрезентация первых ощущений); 2) иконические репрезентанты (репрезентация в образах); 3) символические репрезентанты (репрезентация в символах). Такая классификация позволяет в виде системы осмыслить постепенное, пона­ чалу скорее эмоциональное, а затем уже рациональное осознание опыта. Эта клас­ сификация отражает также этапы в процессах дистанцирования и рефлексии, про­ исходящих на заключительных стадиях формирования абстрактного и логического мышления, благодаря которому человек способен овладевать собой и миром в фор­ мулах. Переход от диффузного проприоцептивного переживания к переживанию в образах и символах является необычайно важным для понимания психосоматичес­ ких процессов, поскольку в этом переходе могут возникать торможения и блокиров­ ки, способствующие возникновению болезни. Здесь следует упомянуть монографию А. Лоренцера (Lorenzer 1 9 7 0 ) , в которой проясняется значение понятия символа в психоанализе, Вместе с Фрейдом и другими исследователями он указал на то, что в бессознательное могут вытесняться и отщепляться неприемлемые для сознания символы, мысли, идеи и образные представления и что в результате несоответствия могут возникать сознательно-бессознательные угрожающие жизни напряжения, ко­ торые приводят к соматизации (см. статью П. Орбана в т. 1). Де Бур отмечал, что такая соматизация связана с явлениями регрессии. А. Ми­ черлих (Mitscherlich 1 9 7 0 ) говорит о ресоматизации опыта. Это означает, что пси­ хосоматические больные настолько вытесняют и расщепляют свои нормальные чув­ ства тревоги и с ними связанные представления, что те продолжают автаркически и автономно функционировать на бессознательном уровне. Вторичным образом та­ кой процесс вытеснения побуждает к регрессии в поведении, особенно в отношении паттернов взаимодействия, которые в раннем развитии означали наибольшую надеж­ ность или наибольшую безопасность. То, как соматизация и связанные с нею про­ цессы регрессии проявляются на поведенческом уровне, собственно говоря, уже было показано на примере вегетативно-сосудистой дистонии. Под вегетативно-сосудистой дистонией мы понимаем огромное множество вегетативных симптомов, отчасти свя­ занных с истощением, отчасти со страхами, отчасти с истерическими и депрессив­ ными нарушениями (Eicke 1 9 7 3 ) . Однако такое понятие вегетативно-сосудистой дистонии не объясняет динамической связи между миром переживаний и органи­ ческими явлениями. Во французской психоаналитической школе проблема вытеснения и соматиза­ ции была проанализирована иначе. Так, например, Марти и де М'Юзан (Marty, de M'Uzan 1963), а также Марти, де М'Юзан и Давид (Marty, de M'Uzan, David 1 9 6 3 ) отмечали, что психосоматические больные практически неспособны продуцировать фантазии. По их мнению, психосоматические пациенты, по существу, не имеют мира фантазий с образными представлениями. Жизнь в фантазии, если говорить с пози­ ции теории репрезентируемого мира, недостаточно представлена в секторе Самости этого мира. В своем мире идей эти пациенты ригидно и почти при полном отсутствии фантазии сконцентрированы на внешнем мире и реальности. Такая внутренняя уста­ новка получила название «pensée opératoire» («оперативное мышление»).

232

Сифнеос (Sifheos 1967, 1 9 7 2 ) указал на то, что эти пациенты совсем или почти совсем не понимают слова «чувство», а Немиа и Сифнеос (Nemiah, Sifneos 1 9 7 0 ) не так давно ввели понятие «алекситимия», то есть неспособность адекватным об­ разом связывать эмоции, чувства и аффекты со словами. Остается вопрос: являются ли под воздействием Сверх-Я развитие фантазии и словообразование вообще невозможными или же они оказались заторможенны­ ми или заблокированными только функционально. Тот же вопрос можно поставить и в отношении недостаточной физической способности переживать, которая была детально описана Айке. Эти вопросы являются еще одной интересной областью ис­ следования. Однако ответ на них имеет большое значение и с точки зрения терапии. В заключение этого исторического обзора следует указать на то, что при обсужде­ нии роли психоанализа основная трудность заключается в том, что мало кто из анали­ тиков пытался систематическим образом связать данные, полученные ими при лече­ нии психосоматических больных, с приемлемой для всех моделью. Так, например, есть аналитики, которые подробно обсуждают роль Сверх-Я, тогда как другие подчерки­ вают роль Оно либо Я или занимаются исключительно проблемой наличия либо от­ сутствия вытесненных либо невытесненных фантазий. Собственно говоря, необходимо точно описывать все аспекты; поведение в про­ цессе общения, речь, мышление, фантазии, ощущения и чувства, равно как и преоб­ ладающие защитные механизмы, а также слияния и расслоения в развитии влечений, характерные для определенных групп психосоматических больных. Для этого необ­ ходимы определенные модели, которые позволяют провести систематическое срав­ нение между различными группами.

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ И ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ

И здоровый человек, и больной, представляя собой психофизический организм, исследует мир и пытается в той или иной степени приспособиться к «борьбе за жизнь». В процессе исследования этого мира и в конфронтации с ним накаплива­ ется опыт. Этот накопленный опыт отчасти становится основой процесса научения, который может происходить как без рефлексии, то есть без осознания того, как этот процесс идет, так и с рефлексией. У человека почти всегда мы сталкиваемся с обеими формами накопления опы­ та, и этот факт важен также тогда, когда заходит речь о лечении психосоматических симптомов. Как только процесс научения становится связанным с процессами сознания, он может быть объектом психоаналитического исследования. Голландский психолог де Гроот (Groot 1 9 6 9 ) не раз утверждал, что к анализу процессов приобретения опыта человеком необходимо приступать, используя самую общую модель. В этой связи он описал следующие две модели:

Модель эмпирического цикла без рефлексии (рис. 2) Этот цикл представляет собой известный цикл S—О—R (стимул, организм, реак­ ция), Его можно также представить в виде формулы: восприятие — попытка — переработка — оценка

233

Рис 2. Цикл дорефлексивного опыта (эмпирический цикл без рефлексии) Эти процессы протекают практически бессознательно. Научение без рефлексии можно рассматривать как процесс, основывающийся на поочередном включении сле­ дующих друг за другом циклов S-0-R, причем процесс научения, в сущности, проте­ кает по спирали, то есть S и R все плотнее примыкают друг к другу- Реакция на ана­ логичные ситуации осуществляется все быстрее, стабильнее и эффективнее. Реакция оттачивается, может стать привычкой и не способна исчезнуть без внешнего воздей­ ствия.

Модель эмпирического цикла с рефлексией (рис. 3) В процессе научения без рефлексии у животного можно варьировать стимулы и при этом влиять на реакцию посредством поощрения или наказания. Эту реакцию можно измерить. Что происходит в «О», то, как животное воспринимает эмпиричес­ кий процесс, неизвестно или почти неизвестно. Терапевт, меняющий поведение жи­ вотного, фактически имеет дело лишь с S и с R. У человека рефлексию переживаний едва ли можно исключить. Экстравертированньгй человек, как его описал К. Г. Юнг, своим позиционным сознанием сконцен­ трирован главным образом на S и R. ИнтровертированныЙ человек, согласно Юнгу, направляет свое рефлексивное сознание преимущественно на внутренние процессы. Как правило, он лучше, чем экстраверт, дает себе отчет в том, что происходит в его «черном ящике». Редко бывает так, чтобы не приученный к этому человек система­ тически давал себе подобный отчет относительно переживаний. Такой рефлексии можно научиться с помощью определенных техник. Стрелки на диаграмме 3 показывают, в какой мере осознание О позиционально или рефлексивно влияет на разные фазы эмпирического цикла. Этот цикл можно так­ же обобщить в формуле: 234

Рис. 3. Цикл рефлексивного опыта

восприятие — предположение — ожидание — попытка — переработка — оценка Это требует более детального объяснения. На уровне восприятия (1) человек мо­ жет осознавать тот факт (а), что он воспринимает и что он занят перцептивной дея­ тельностью. Эта перцептивная деятельность заключается в том, что усваивается посту­ пающая информация, то есть осуществляется первая интерпретация. Усвоение или интроекция внешнего мира происходит по критериям восприятия «чужой — свой», «неприятный — приятный», «опасный — безопасный». Раздражители с качества­ ми «свой», «приятный» или «безопасный» скорее будут допущены во внутренний мир для выбора известной или заранее выработанной схемы действия, чем раздражители, которые расцениваются как чужие, неприятные, небезопасные или угрожающие. По­ ступление информации, работа восприятия и возникающая в результате работа мыш­ ления, которая включает в себя, в частности, процессы антиципации, ожидания, про­ верки и планирования, могут осуществиться по перечисленным выше критериям только в том случае, если уже накоплены, то есть находятся в памяти, первые пережи­ вания, оцениваемые в терминах «чужой — свой», «неприятный — приятный», «опас­ ный — безопасный», «угрожающий — неугрожающий». Психоаналитический подход в психосоматической медицине означает, что пси­ хосоматические симптомы рассматриваются как реакции ( R ) , обусловленные внеш­ ней и внутренней ситуацией, в которые свой вклад вносят сознательные, предсознательные и полностью бессознательные процессы переработки и научения. Поэтому аналитик должен оценить, в какой мере образование симптомов обусловлено внеш­ ней или внутренней ситуацией. Если внешняя ситуация в этом смысле должна рас­ цениваться как наиболее важная детерминанта, то положительного результата от психотерапевтического лечения следует ожидать, по сути, только при изменении внешней ситуации (социотерапия). Но если в развитии симптома более важную роль,

235

по-видимому, играют внутренняя, или интрапсихическая, ситуация и с нею связан­ ное решение проблемы, то тогда может оказаться полезен психоаналитический ме­ тод, имеющий дело прежде всего с интрапсихическими процессами. Психоаналитическое лечение психосоматических синдромов предполагает, что аналитик не только воссоздает точную картину динамических взаимосвязей меж­ ду ситуациями ( S ) , организмом ( О ) и реакцией ( R ) , но и детально исследует то, как осуществляются процессы осознания сигналов, интроспекции, селекции, ожи­ дания реакции, а также проверки и оценки опыта. Уже известно, что у психосома­ тических пациентов не происходит грубых изменений в функции восприятия, хотя и отмечается повышенная или пониженная чувствительность к определенным сиг­ налам и ситуациям во внешнем мире. Способность к интроспекции м о ж е т быть существенно снижена. Поэтому, принимая решение о том, в какой мере пациенту показана психоаналитическая тера­ пия, помимо прочего, необходимо учитывать степень интроспекции. Относительно возможности интрапсихически находить здоровое или нездоровое решение пробле­ мы или конфликта можно сказать, что выбор (например, выбор невроза) у психосо­ матических пациентов, как и у невротикоз, в основном происходит бессознательно. Т е м не менее, если человек в процессе своего развития уже имел опыт специфичес­ кого решения проблем или определенных реакций, то и в новых жизненных ситуа­ циях он будет осознано предвосхищать, какое решение проблемы или какая реакция должна стать конечным результатом его усилий. При этом мотивация к ожиданию зависит от степени возбуждения, в котором в данный момент находится организм. Далее, с точки зрения терапевтических целей является важным, в какой мере па­ циент способен оценивать эффект от своих решений проблемы, реакций или пове­ дения во внешнем мире и учиться на опыте. Если пациент совершенно не подозре­ вает, что его поведение может вести к болезни, то он и не будет мотивирован менять свое поведение. Поэтому в диагностических и особенно в терапевтических целях важно знать, каким образом — осознанно или бессознательно — накапливается опыт, и это накопление опыта достаточно хорошо можно объяснить с помощью модели репрезентируемого мира.

Модель р е п р е з е н г и р у е м о г ц м и р а (рис. 4 ) В 1 9 6 2 году Дж. Сандлер для объяснения внутреннего процесса переживания ввел понятие «репрезентируемый мир». Репрезентируемый мир определяется как целостный комплекс психических ре­ презентантов внутренних желаний, чувств; воспоминаний, восприятий и символов. В репрезентируемом мире можно выделить периферические и центральные об­ ласти. Центральные области включают основные программы управления, нормы и ценности. Так, например, образ отца и матери может войти в репрезентируемый мир, то есть в Сверх-Я, в качестве центрального репрезентанта, в результате чего управление и контроль вначале воспринимаются, словно исходящие извне, а затем благодаря имитации и идентификации управляет ж и з н ь ю индивида изнутри. В репрезентируемом мире выделяют три сектора: 1) часть, включающую в себя репрезентанты внешнего мира, — репрезентанты объекта; 2) часть, вгслючающую в себя репрезентанты собственного психического внутрен­ него мира, интрапсихических процессов, — репрезентанты Самости; 3) часть, включающую в себя репрезентанты собственного телесного опыта, — репрезентанты органа или репрезентанты тела (ранняя схема тела по Шильдеру). 236

Рис 4. Репрезентируемый мир

Поступающая информация фактически подвергается проверке: организм срав­ нивает эти проникающие раздражители непосредственно с репрезентантами в раз­ личных секторах. На основе этой проверки, которая происходит почти автоматичес­ ки и, как правило, бессознательно, затем определяется, может ли эта информация считаться приятной, релевантной, надежной или важной, то есть значимой для ин­ дивида. Чем более осознанно живет человек, тем более важным будет сознательный выбор при оценке информации «на входе». Маленькому ребенку часто бывает трудно определить, из какого сектора опы­ та исходит информация: из внешнего мира, из психического внутреннего мира или из телесного внутреннего мира. Только благодаря приобретенному в процессе развития опыту это различие ста­ нет отчетливым. Для этого необходима комплексная внутренняя система регуляции. В психоаналитической теории эту систему называют «Я». Если первая проверка, о которой говорилось выше, состоялась в репрезен­ тируемом мире, то тогда с помощью системы норм и ценностей, иначе говоря, Сверх-Я, происходит выбор реакции. Репрезентанты Сверх-Я занимают на диаграм­ ме репрезентируемого мира центральное положение. Для психического здоровья важно, чтобы репрезентируемый мир более или менее гармонично был заполнен зна­ чительным количеством центральных и периферических репрезентантов в трех секторах опыта и бытия. Психическое здоровье и здоровая адаптационная способ­ ность включают в себя как стабильность, так и гибкость функций. Стабильность

237

определяется количеством стабильных центральных репрезентантов; гибкость — возможностью время от времени перемещать определенные центральные репрезен­ танты (роли) на периферию репрезентируемого мира, чем обеспечивается тонкое взаимодействие репрезентантов между различными секторами и периферическими и центральными частями. В качестве примера укажем на то, что с образом или репрезентантом любимого человека, представленным в секторе объекта, можно идентифицироваться в секто­ ре репрезентантов Самости. В таком случае благодаря механизму удвоения репре­ зентант объекта становится репрезентантом Самости. Тогда говорят об интроективной идентификации. Другой пример: при истерии вследствие смещения в центр периферические репрезентанты фаллического органа приобретают слишком боль­ шое значение в регуляции (фаллический аспект истерии), в результате чего иденти­ фикация с фаллосом происходит как в секторе центральных репрезентантов объек­ та, так и в секторе центральных репрезентантов Самости. В таком случае жизнь человека проходит целиком под знаком того, что интрапсихически репрезентирует фаллос или его отсутствие. Из такого понимания репрезентируемого мира, пожалуй, становится ясным, что переработка поступающего стимула в значительной степени зависит от сферы чувств (удовольствия, неудовольствия и τ д.), в которую он попадает. Точно так же в процессе сенсорной проверки важную роль играют аффективность и мотивация. Поскольку с возрастом человек имеет наготове в отношении многих стимульных ситуаций бо­ лее или менее адекватный ответ в форме схем, программ или стратегий поведения, выступающих по мере приобретения опыта в качестве продукта научения, закреп­ ленного в репрезентируемом мире и в соответствующих следах памяти, во многих ситуациях раздражители едва ли будут затрагивать аффекты или мотивацию. У психосоматических пациентов психиатр должен выяснить, каким образом у них реально происходит репрезентация мира. Каковы важнейшие репрезентан­ ты объекта? В какой мере в репрезентируемом мире представлено тело или в какой мере оно не представлено, если, например, пациент не способен осознать свое фи­ зическое функционирование? Не менее важен вопрос, в какой мере репрезентанты Самости развиты на уров­ не мышления, речи, фантазирования и чувствования. Некоторые психосоматические пациенты не способны чувствовать себя в контакте со своей телесностью. Их орга­ низм, если говорить о нормальных функциях, недостаточно представлен в схеме тела, в мире переживаний и в репрезентируемом мире. Мичерлих (Mitscherlich 1 9 7 0 ) го­ ворит здесь о недостаточной способности к телесным переживаниям; Айке подроб­ но рассмотрел эту проблему в книге «Тело как партнер» (Eicke 1 9 7 3 ) . В области психиатрии с помощью модели репрезентируемого мира можно по­ казать различие, например, между истерическими, обсессивно-невротическими или психосоматическими больными. Тем самым появляется основа для разграничения от­ дельных нарушений идентичности. В результате возникает вопрос: насколько репре­ зентируемый мир, например истерических или обсессивно-неБротических пациен­ тов, выглядит иначе, чем репрезентируемый мир психосоматических больных? Сумму репрезентантов называют идентичностью человека, поскольку речь здесь прежде всего идет о действительно важных ролях и схемах реакции. Как уже отмечалось, Пиаже указал на то, что первые сознательные переживания связаны с сенсомоторными представлениями. Во всяком случае почти все репрезен­ танты, которые следует рассматривать как кодировки опыта, имеют этот двойной ас­ пект. Бастиаанс (Bastiaans 1 9 7 1 ) показал, что практически весь опыт представлен в идео-эмоцио-моторных репрезентантах, что можно проиллюстрировать с помо­ щью модели организмической структуры функционирования человека.

238

Иерархическая органиэмическая модель личности (рис. 5) Эта модель, основанная на работе П. Б. Вайсса, облегчает интегративный анализ психиатрических, невротических и психосоматических синдромов. Она состоит из иерархически связанных единиц и кластеров поведения. Самые нижние едини­ цы относятся уже к уровню молекулярной активности. Такие единицы являются ме­ нее гибкими, чем те, что расположены выше. Для психиатров, аналитиков и психо­ логов важны в первую очередь те единицы поведения, которые можно наблюдать
Рис. 5. Иерархическая модель личности (по П. Б. Ваиссу)

Высшая ступень в модели включает в себя функциональные единицы человечес­ кого интеллекта, которые могут рассматриваться как инструмент процессов психи­ ческой интеграции. Здесь является важным, какие идеи, мысли и представления ас­ социированы с осознанными в той или иной степени чувствами. В данной модели чувства рассматриваются как интрапсихические репрезентанты эмоционального по­ ведения. Они выполняют функцию обратной связи. Идеи и чувства являются важ­ нейшим интрапсихическим аппаратом управления поведением. Эта модель позволяет более четко разграничить психоневротические и психосо­ матические синдромы. В случае развития психосоматического синдрома чувства боли, страха, вины и стыда полностью вытесняются. Люди, предрасположенные к развитию психосоматического синдрома, как пра­ вило, уже в детстве научились подавлять чувства, которые расценивались окружени­ ем как инфантильные или высмеивались. Поэтому они не способны оптимально ис­ пользовать свои чувства в борьбе за адаптацию, даже если внешняя ситуация требует эмоциональной адаптации. У психоневротических пациентов также редко можно 239

встретить оптимальное использование чувств. Чаще всего такие пациенты испыты­ вают либо слишком сильные, либо слишком слабые эмоции, и лишь в редких случа­ ях полезные чувства оказываются полностью пригодными для мышления и плани­ рования. Б модели это отмечено. Само собой разумеется, модель — всего лишь схематическое изображение без указания на количественные аспекты вытеснения чувств при определенных синдромах. При лечении психосоматических болезней чрезвычайно важно то, в какой степе­ ни аналитик способен мобилизовать вытесненные чувства. До тех пор пока пациент по­ нимает проблематику своей болезни исключительно рационально и не может пережить ее или переработать эмоционально, едва ли следует ожидать существенного изменения в функционировании и в поведении. Существуют пациенты, у которых развитие пси­ хосоматического синдрома, без сомнения, психогенно обусловлено, но эта психогенная детерминация не м о ж е т быть переработана психотерапевтически именно потому, что подобная переработка требует мобилизации чувств. В таких случаях большего мож­ но ожидать от систематической поведенческой терапии, чем от психоаналитической пе­ реработки внутренних процессов. Тем не менее позитивные результаты поведенческой терапии у этих пациентов также весьма ограничены. В связи с этим следует указать на то, что психоаналитики в первую очередь пытаются повлиять на интрапсихические репрезентанты, которые вызывают нарушение, и тем самым на сознательно или бес­ сознательно ассоциированные чувства. Как и при научении в целом, в случае психоана­ литической терапии речь идет о прогрессивном структурном преобразовании, то есть об изменении связей между интрапсихическими репрезентантами. При этом могут воз­ никать также и новые иерархические схемы мышления, чувствования и поведения. В психоанализе работают прежде всего с идеаторными компонентами идео-эмоцио-моторных репрезентантов. Терапевт предполагает, что правильное «представление о по­ ведении» вместе со связанными с ним чувствами будет способствовать правильному по­ ведению в реальное™, Здесь, однако, существует одно важное отличие от поведенческой терапии, где акцент делается на изменении поведения, то есть прежде всего на мотор­ ных компонентах идеомоторных репрезентантов, и ожидается, что при этом изменит­ ся и представление о поведении. Если психоаналитик хочет изменить поведение пси­ хосоматического больного, то тогда он должен выяснить для себя, в какой мере такое поведение можно изменить с помощью автохтонной техники. Считается, что психосо­ матические синдромы могут быть результатом патологических интрапсихических про­ цессов переработки, но если этот результат ассоциирован с психической жесткостью и ригидностью, то аналитических техник не всегда бывает достаточно, чтобы уменьшить эту жесткость. То, каким образом психосоматические синдромы могут возникать вслед­ ствие односторонних попыток адаптации в ситуациях кризиса и в результате травматизации, показано в следующей модели.

Модель с и м п т о м а т и ч е с к о г о реактивного образования после травматизирующего стресса (табл, 1 ) В этой модели психиатрические и психосоматические синдромы и симптомы упорядочены в соответствии с принципами общего адаптационного синдрома по Селье. По существу, эти принципы заимствованы из области донаучного опыта. Селье транспонировал их в область «фундаментальных наук». Так, например, в отно­ шении воспалительных процессов в определенных тканях были подробно описаны четыре хорошо известные фазы: шока, сигнала тревоги, адаптации и истощения. Эти фазы по-новому были использованы автором (Bastiaans 1 9 5 7 ) для классифика­ ции психобиологических форм реакции.

240

Шок является результатом интенсивного травматизирующего стресса. Если со­ знание не исключается, то организм может оказаться в состоянии повышенной тре­ воги или возбуждения. Чувства тревоги, возбуждения, общей нервозности, раздра­ жительности, беспокойства, боли, страха, вины и стыда побуждают индивида защищаться и выбирать адаптационные реакции, которые, если это возможно, обеспечивают возвращение равновесия. Страх как сигнал тревоги был описан еще Фрейдом. Тревога означает также, что организм на какое-то время останавливается. В мо­ мент страха или испуга пациент может оказаться «парализованным», временно ста­ новясь неспособным решиться на борьбу или бегство. Но если тревога адекватна си­ туации и реактивным возможностям индивида, то через какое-то время проявления тревожного поведения могут постепенно исчезнуть, в частности благодаря актива­ ции адаптационных реакций.

241

С помощью этой модели, которая характеризует различие между синдромами шока, тревоги, адаптации и истощения, можно точно описать, в каком направле­ нии и в какой степени может быть достигнута или уже имеется — здоровая или бо­ лезненная — адаптация. Психосоматические синдромы большинства психосома­ тических заболеваний в этой модели в основном следует искать под рубрикой «адаптация с акцентом на борьбе». Интенсивные усилия, направленные на дости­ жение активного приспособления, иногда могут выражаться в гиперактивности. Если эта гиперактивность характеризуется значительным напряжением, связанным со стремлением контролировать и сдерживать агрессивные тенденции, то в резуль­ тате создающегося напряжения могут возникать психосоматические синдромы. Если такой контроль отсутствует, то клиническим результатом иногда является девиантное психопатическое поведение с акцентом на агрессивности. Стратегии борьбы используются при адаптации прежде всего тогда, когда активная борьба в той или иной форме поощрялась в юности. Если такого поощрения или подкреп­ ления активно-агрессивной борьбы при адаптации не было, то скорее вырабаты­ валось и подкреплялось поведение, связанное со стратегиями избегания, в резуль­ тате чего могли развиться такие синдромы, как депрессия, нарциссические способы поведения или апатия, а иногда также аутистические синдромы. Модель последствий травматизирующего стресса полезна также для понимания смещений синдромов. Невроз страха является, по существу, болезнью, протекающей под знаком тревоги. Чистая депрессия без страха является результатом адаптации с акцентом на борьбе и бегстве. Тревожная депрессия является фактически сочета­ нием синдромов тревоги и адаптации. Это важно иметь в виду при лечении депрес­ сивных состояний, поскольку терапевтическое смещение депрессивного синдрома в направлении реакций тревоги может означать усиление суицидальных тенденций. Другим примером является хорошо известное смещение гипертонии в направлении депрессивного синдрома. При гипертонии основной акцент приходится на подавлен­ ную борьбу, тогда как при депрессии преобладает момент избегания. Такие смеще­ ния имеют большое прогностическое значение. Если человек более не способен пре­ следовать определенную цель с помощью хорошо регулируемых форм поведения или психосоматических симптомов, то прогноз иногда является менее благоприят­ ным, чем в том случае, когда пациент по-прежнему может целенаправленно бороться. Если речь идет о депрессивном состоянии, то это означает, что индивид патоло­ гическим способом борется с интроектами утраченных ключевых фигур и в состоя­ нии апатии уже больше не может реагировать активно.

Психодинамическая модель личности (рис. 6) Эта модель включает в себя не только традиционную модель личности, но и пси­ хобиологическую модель борьбы и бегства. В этой модели присутствуют традицион­ ные психоаналитические структуры, такие, как Я и Сверх-Я. Сверх-Я включает в себя как аспекты строгой совести, так и структуры Я-идеала. Со структурой Я связаны функции Я и защитные механизмы. От влечений взяты не только либидинозные и агрессивные побуждения, относящиеся к Оно, но и тенденции к бегству, которые в аналитической теории чуть ли не целиком связывают с понятием регрессии. Расши­ ренная аналитическая модель позволяет, как и предыдущие модели, дескриптивно сравнить развитие психосоматических синдромов. Вклад амстердамской психосома­ тической рабочей группы (Гроен и его сотрудники) выражается прежде всего в но­ вом освещении проблемы агрессивности, В дальнейшем на основе этой модели будут представлены типичные признаки развития психосоматических синдромов, связзн-

242

П О Н И М А Н И Е БОЛЕЗНИ НА ОСНОВЕ СТРУКТУРЫ СВЕРХ-Я

Структуры и содержания Сверх-Я в значительной степени определяют развитие психосоматических синдромов, В целом совесть у больных данной группы является ригидной, и она нацелена на «правильное» приспособление в процессе воспитания к реальности. Собственно говоря, это является характерным для всех психосоматозов, Различия в Сверх-Я, которые могут определять специфический выбор невроза или психосоматоза, скорее связаны с развитием идеалов. Большинство психосоматических пациентов ассимилировали в свою структуру личности идеал активности. При язвен­ ном колите сформированный идеал является достаточно гибким и лишь частично интроецированным. Сверх-Я также во многом определяется позицией окружения, и по­ этому в таких случаях говорят о ситуативном Сверх-Я или ситуативном идеале.

243

Так, например, у язвенных больных язвенный колит может возникнуть в окру­ жении или в семье, которая характеризуется мещанскими ценностями и нормами, тогда как в другом, более свободном окружении эти пациенты меньше страдают от гнета таких экзогенных влияний Сверх-Я. То есть, если такие больные оказыва­ ются в менее строгом окружении, это может означать для них излечение. Я таких па­ циентов в целом является весьма слабым, в частности из-за того, что окружение слиш­ ком часто выступает в роли вспомогательных Я. Идеалы, выработанные у язвенных, гипертонических и коронарных больных, являются, так сказать, более взрослыми. Язвенный больной обладает интроецированным идеалом упорной гипёрактивности. Гипертоник характеризуется выраженным идеалом права, власти и долга. Такого больного м о ж н о описать как «тигра в клетке», постоянно готового наброситься на свою добычу или врага, но при этом всегда сдерживающего свое поведение вслед­ ствие тормозящих влияний со стороны строгого Сверх-Я. Коронарные больные, в определенном смысле напоминающие язвенных и гипертонических больных, от­ личаются от этих типов своей внезапной и быстро набирающей обороты активнос­ тью. Они много и обсессивно работают, любят непосредственно реализовывать свои идеи. Это предполагает резкое ускорение и резкое торможение психомоторной ак­ тивности; в психобиологическом отношении эта внутренняя установка приводит к тому, что система кровообращения постоянно подвергается неожиданным чрез­ мерным нагрузкам. Такое развитие идеала самым тесным образом связано с норма­ ми и идеалами семьи, рабочей среды, затем социальных групп или социального окру­ жения, а также с развитием фантазий, непосредственно обусловленных влечениями. Пациент, характеризующийся анальным характером, функционирует медленнее и ригиднее, чем пациент, который остановился скорее на уровне оральности или фал­ лической фиксации. Это означает, что развитие психосоматических больных можно правильно понять только в том случае, если будут учтены также и другие аспекты развития личности. В ряде работ (Bastiaans 1 9 5 7 , 1 9 6 5 , 1 9 6 9 ) , где я основывался отчасти на клини­ ческих наблюдениях, отчасти на опыте продолжительного психоаналитического ле­ чения психосоматических больных, мною описаны специфические или типичные ас­ пекты психосоматического развития личности.

СТРУКТУРА Я И ПСИХОСОМАТИЧЕСКАЯ ПАТОЛОГИЯ

Я психосоматических пациентов нельзя безоговорочно описывать как слабое, хотя это и утверждается отдельными авторами (Ammon 1 9 7 4 ) . В целом можно ска­ зать, что Я психосоматических пациентов является вполне развитым, во всяком слу­ чае в определенных направлениях. Нормальные функции Я редко бывают грубо на­ рушены. Защитные механизмы достаточно разработаны, однако защитные функции совладания, контроля, подавления, вытеснения и изоляции иногда находятся под слишком сильным давлением со стороны строгого и идеалистического Сверх-Я. Как сила, так и слабость Я выражается в аутизме, нарциссизме или в эгоцентризме психосоматических больных. В определенной степени все психосоматические боль­ ные являются заторможенными и испытывают трудности в контактах; им недоста­ ет способности к полной самоотдаче, особенно к удовлетворению пассивных любов­ ных потребностей. Пассивно-рецептивные тенденции наталкиваются на защиту в гиперактивности и ограждаются от сознательного переживания. С точки зрения современной теории нарциссизма м о ж н о сказать, что личность зафиксировалась в своем развитии на абсолютных идеалах самостоятельности («сделай сам»), само к он244

троля и независимости. При этом граница между Я и Сверх-Я не везде является чет­ кой. Я частично идентифицировано со Сверх-Я, и поэтому можно сказать, что в ант­ ропологическом смысле психосоматический пациент не только имеет свои идеалы и совесть, но и сам чуть ли не является идеалом и совестью. Эта центрированная на се­ бе установка предполагает ограничение Я. Обязательно должны подчеркиваться собственная позиция и собственные поступки. Если такие пациенты испытывают фрустрацию, связанную с функциями совести или с идеалом, у них резко возникает тревога, а затем под давлением Сверх-Я развивается неправильная адаптация в вы­ шеупомянутом психосоматическом направлении. Здоровый человек способен отда­ вать себя своему окружению и потребностям собственной личности. Нарциссические, эгоцентрические и альтруистические тенденции достигают у здорового человека оптимального равновесия. У психосоматических больных нарциссические и эгоцен­ трические аспекты остаются гипертрофированными, а их альтруизм служитсамозашите или самоутверждению. Из этих выявленных фактов вытекает, что при психоаналитическом лечении пси­ хосоматических больных особое внимание следует уделять тщательной переработке нарциссических или эгоцентрических аспектов ядер Я и Сверх-Я. Иногда психосома­ тические симптомы у психосоматических больных исчезают уже при соотнесении ими своих ригидных величественных идеалов, отказе от своих тайных мегаломаниакальных фантазий, а также при избавлении от детского чувства вины перед родителями, в зна­ чительной степени повлиявших на формирование Сверх-Я. Соотнесение нарциссичес­ кой позиции непосредственно связано с изменением Сверх-Я, когда пациенты избав­ ляются от своих чувств вины и стыда, возникших как в детском, так и в зрелом возрасте. Если такие чувства не очень выражены, психоаналитическая переработка интрапси­ хических конфликтов и структур может подкрепляться целенаправленными техника­ ми научения в рамках поведенческой терапии. Как уже отмечалось, развитие Я во многом обусловливается возможностью и способностью связывать внутренние побуждения с образами, символами и слова­ ми. У лиц с тяжелыми артистическими расстройствами такая способность почти пол­ ностью отсутствует. Фрейлинг-Схредер (Frijling-Schreuder 1 9 7 3 ) подчеркивал, что эта способность не может развиться, если маленькие дети, так сказать, захлестываются архаическими, исполненными страхом представлениями. Способность выражать себя с помощью речи в условиях стресса предполагает наличие в опыте маленького ребенка укрепляющих чувство безопасности переживаний при контакте с реально­ стью. Психосоматические пациенты, без сомнения, не являются аутистами в клас­ сическом понимании с резко выраженным расщеплением Я. Тем не менее слабость Я выдает себя в неспособности в ситуациях стресса гибко выражать словами пред­ ставления (иконические репрезентанты), связанные с импульсами влечений. В таких случаях они скорее молчат и порой ощущают свою беспомощность, поскольку не на­ ходят нужных слов, чтобы разрешить конфликтную ситуацию. Здесь возникает вопрос, действительно ли жизнь в фантазии у этих психосомати­ ческих пациентов является недостаточной. Как отмечалось, Марти и де М'Юзан отста­ ивают точку зрения, что в своей адаптации предрасположенные к развитию психосо­ матических синдромов люди настолько ориентированы на реальность, что они вряд ли когда имели возможность развивать внутреннюю жизнь в фантазии. Тем не менее я считаю, что это мнение можно подтвердить лишь отчасти. Действительно, при первом контакте с психосоматическими больными кажет­ ся, что они чуть ли не полностью лишены жизни в фантазии. Но если удается облег­ чить давление Сверх-Я, то с удивлением обнарркиваешь, что и они т о ж е живут фан­ тазиями, могут выражать их и что содержание их фантазий отражает травматические переживания раннего и позднего детства или более поздние фазы травматизации.

245

Так, например, Бастиаанс и Гроен указывали на то, что жизнь в грезах у ревмати­ ческих больных является маловыраженной, особенно если ревматические синдромы обусловлены психогенно. Эти пациенты живут, так сказать, в двух мирах, что может служить симптомом определенного расщепления Я. Иногда для таких пациентов осо­ бенно фрустрирующим фактором являлось детство. Некоторые ревматики сталкива­ лись с противостоянием родителей, с мучениями или нищетой, и угрожающая реаль­ ность была поэтому настолько для них неприемлемой, что они интрапсихически избегали ее в грезах, где царило прекрасное, доброе и справедливое. После нескольких бесед с гипертониками у них не составляет труда обнаружить фантазии с агрессивным содержанием. Внешне кажется, что такие фантазии полно­ стью отсутствуют в открытом поведении, однако напряженное психомоторное по­ ведение гипертоника и легкое покраснение уже являются признаками того, что с на­ пряжением могут быть связаны также и агрессивные представления. Внутренне же активизируются фантазии, в которых гипертоники полностью уничтожают фрустрирующих их людей. Томе (Thomä 1 9 6 1 ) , Бастиаанс (Bastiaans 1 9 6 1 ) и др. описали мир фантазий у больных анорексией. Эти больные, чаще всего молодые девушки, характеризуют­ ся идеалами платонической асексуальности и неагрессивности. Проще всего мир фантазий психосоматических пациентов можно наблюдать во время психоаналитического лечения. Только тогда становится возможным опре­ делить объем и интенсивность этого мира фантазий, увидеть, как фантазии отража­ ют различные этапы развития, фиксации и травматические переживания, а также выявить области позитивного опыта. Как правило, тогда становится ясным, что цели, которых не удается достичь в реальности, компенсаторным образом достигаются в фантазии. Но если расхождение между реальностью и миром фантазий чересчур велико, это может стать причиной напряжения, способствующего образованию симптомов. Неспособность связывать внутренние переживания или побуждения с образами, фантазиями и речью встречается также у пациентов, Я которых повреждено тяжелы­ ми переживаниями военного времени. Так, Бастиаансом (Bastiaans 1 9 5 7 , 1 9 7 3 ) было показано, что для людей, возвратившихся с фронта, из тюрем и концлагерей, в первые послевоенные годы были характерны симптомы и синдромы тревоги или истощения. Через несколько лет вновь наступала адаптация, которая, как правило, проходила под знаком образования психосоматических симптомов. Особенно ярко это проявля­ лось у тех людей, которые наиболее глубоко вытесняли сюи переживания военного вре­ мени и связанные с ними фантазии. Сегодня у таких бывших узников можно наблю­ дать, как происходит смещение синдрома — отчасти под влиянием возраста, отчасти из-за разочаровывающего и угрожающего послевоенного мира — в направлении син­ дромов истощения (таких, как депрессия, астения и апатия). Когда такие пациенты подвергаются психоаналитическому лечению, поражаешься интенсивности вытеснен­ ных аффектов, чувств, фантазий (в том числе фантазий, связанных с виной и местью), которые нарушают повседневную жизнь. Чтобы выразить свои травматические пере­ живания, зачастую им не хватает слов, и люди, которые перед войной, как правило, были здоровы, при гибкой терапевтической переработке травматического события становятся алекситимиками. Для понимания развития психосоматических синдромов такой терапевтический опыт не менее важен, чем опыт терапевтической работы с так называемыми психосоматозами мирного времени. Нетрудно понять, что суждения о силе или слабости Я у психосоматических па­ циентов имеют ценность только в том случае, если Я рассматривается в связи с ре­ альным стрессом или реальной травматизацией со стороны внешнего мира. Суще­ ствуют психосоматические пациенты, которые при относительно слабом развитии

246

Я декомпенсируются в результате возникновения психосоматических синдромов даже при незначительном давлении реальности. Но существуют также психосома­ тические пациенты, Я которых до стресса можно было считать абсолютно сохран­ ным и сильным. В таких случаях речь идет о чрезмерной травматизации (подобной той, что обусловлена, например, реалиями войны), которая может настолько подо­ рвать даже самое сильное Я, что в драматической борьбе за приспособление все же происходит развитие психосоматозов. Это означает, что при рассмотрении развития психосоматических синдромов необходимо учитывать едва ли не все аспекты разви­ тия личности. Поэтому в заключении нашего обсуждения должное внимание будет уделено вле­ чениям.

ВЛЕЧЕНИЯ И ПРОЯВЛЕНИЯ ВЛЕЧЕНИЙ У ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ БОЛЬНЫХ В психобиологии и в психосоматической медицине исследователи придают боль­ шое значение учету этиологических данных для П о н и м а н и я развития психосомати­ ческих синдромов. Такие исследования прежде всего предполагают, что инстинктивное поведение у психосоматических больных заторможено. Здесь следует обсудить, какое поведе­ ние следует считать инстинктивным. В рамках данной статьи невозможно рассмот­ реть различные теории инстинктов и соответствующие этологические данные. Следует указать лишь на то, что в психоаналитической теории существует фундамен­ тальное различие между влечением и инстинктом. Влечение есть, по сути, побужде­ ние, которое благодаря инстинктивному функционированию проявляется на психи­ ческом уровне. В психоанализе в течение многих десятилетий основными влечениями считались эрос и агрессия (см. статью П. Цизе в т. I). В рамках психобиологического подхода и в соответствии с психоаналитической теорией было бы более правильно свести в единую модель три наиболее важных влечения — либидо, агрессию и бег­ ство. Человек будет тем лучше подготовлен к борьбе и бегству, чем более позитивный, либидинозно окрашенный контакт со значимыми людьми и своим окружением уста­ новился у него еще в раннем детстве. Такой контакт мотивирует к борьбе за пози­ тивную цель, а также, если это необходимо, к бегству, но в этом случае по принципу «reculer pour mieux sauter». Эта мысль важна для понимания как прогрессивного, так и регрессивного развития на разных стадиях жизни. Фазы развития либидо исчерпывающе описаны Фрейдом. Следует лишь подчер­ кнуть, что типы характера, то есть оральный, анальный, фаллический и генитальный, фактически являются не только кристаллизацией сугубо либидинозных фиксаций, но и компромиссными образованиями упомянутого слияния влечений, возникши­ ми под влиянием регулирующей способности Я. Следовательно, существуют ораль­ ные черты и свойства, которые действительно отражают лишь удовлетворение на уровне орального переживания удовольствия. Однако активный оральный харак­ тер является уже выражением либидинозных и агрессивных импульсов. Люди с преобладающими оральными чертами характера фактически мотивиро­ ваны к тому, чтобы позитивно противостоять миру, а также инкорпорировать этот мир в значении оральности. Люди с преобладающими анальными чертами характе­ ра — это не только те, кто, как при анальной эротике в чистом виде, испытывают определенное чувство удовольствия от функций удержания и выделения, но и те, которые испытывают чувство власти при контакте со своим окружением, особенно 247

в связи с тем, чем они владеют. Точно так же есть люди, которые, будучи фиксиро­ ванными на фаллическом уровне, испытывают позитивное переживание удоволь­ ствия благодаря фаллической стимуляции, наряду с фаллически-агрессивно акценту­ ированными людьми, которые получают удовольствия только от демонстрации себя, своей власти или того, чем они владеют. Наконец есть люди, которым присущи генитальные черты или генитальный характер, — так называемые здоровые люди, ко­ торые в подходящем месте и в подходящее время способны адаптироваться, ориен­ тируясь на реальность, и достигать удовлетворения своих влечений, исполненного чувствами удовольствия и безопасности/^ Это краткое описание должно пояснить тезис, что правильное понимание раз­ вития человеческого характера возможно только тогда, когда наряду с развитием ли­ бидо учитывается также развитие других слечений, то есть агрессии и бегства. Именно потому, что у психосоматических пациентов существуют — иногда уже с раннего детства — нарушения или торможения либидинозно акцентуированного развития контактов, это нередко приводит к чрезмерной активизации других основ­ ных влечений: борьбы и бегства. Удивительно, как мало внимания в психоаналитической литературе уделялось мо­ дальности принципа бегства. Создается впечатление, будто аналитики, которые де­ сятилетиями были вынуждены утверждать себя в борьбе за существование, вытес­ нили принцип бегства. Фактически принцип бегства появился в психоаналитической теории только в рамках концепции регрессии, предполагающей, что в условиях стрес­ са человек может регрессировать к фазам раннего развития, которые были частич­ но акцентуированы чувствами удовольствия и власти или которые фактически свя­ заны с переживаниями наибольшего неудовольствия, небезопасности и бессилия. Именно на этом уровне по-прежнему существует разрыв между психоаналити­ ческой теорией и психобиологической теорией, в которой выделяются биологичес­ кие принципы борьбы и бегства. В этом отношении очень важные замечания были сделаны Айке в его книге «Об обучении агрессии» (Eicke 1972). Стадии развития агрессии также до сих пор не были подробно изучены в психоаналитической лите­ ратуре. В результате систематических наблюдений над поведением психосоматичес­ ких больных по аналогии с фиксациями в развитии либидо точки фиксации агрес­ сии были детально описаны Бастиаансом (Bastiaans 1969,1970,1971).

Бегство от собственных побуждений и агрессивности Эта форма поведения чаще всего встречается у маленького ребенка, у которого еще нет целесообразных способов разрешения первых.проявлений агрессивности. Существуют люди, которые всегда остаются фиксированными на таком поведении.

Чисто деструктивное поведение Когда в первых фазах детского развития ребенок начинает проявлять агрессив­ ные импульсы, его поведение является деструктивным, поскольку он еще не распо­ лагает возможностями регулировать или сублимировать эти импульсы. Протестующее поведение В протестующем поведении проявляются первые возможности регуляции агрессивных побуждений. Фактически речь здесь идет о слиянии либидинозных 248

и агрессивных импульсов. Чем сильнее такое слияние, тем активнее протестующее поведение м о ж е т использоваться в действительно позитивных целях. Поэтому можно выделить негативное и позитивное протестующее поведение. Если протес­ тующее поведение сохраняется в последующем развитии, всегда необходимо учи­ тывать это различие.

С а д о м а з о х и с т с к о е поведение Когда под регулирующим влиянием Я происходит дальнейшее слияние либидинозных, агрессивных тенденций и тенденций к бегству, такое слияние может выра­ жаться в садистском или мазохистском поведении. У психосоматических пациентов оно почти никогда не принимает явную форму. Однако у некоторых психосомати­ ческих больных садистские или мазохистские тенденции м о ж н о обнаружить в за­ вуалированной форме. Если в слиянии влечений преобладает принцип борьбы, то тог­ да акцент приходится на садистское поведение. Если же преобладает принцип бегства, то тогда мы сталкиваемся с мазохистским поведением, иногда непосредствен­ но в форме самоистязания.

Предпочтение количественной продукции Здесь речь идет о склонности производить нечто прекрасное или великое. На этом уровне слияние влечений используется для сублимации влечений, в частно­ сти агрессивных тенденций, в продуктивной деятельности. Уже в детском саду можно наблюдать, как происходит переход от садомазохистского поведения, когда перед ре­ бенком ставятся цели и предоставляются инструменты, обеспечивающие инвести­ рование энергии влечений в труд или в продуктивную деятельность. Вначале ребе­ нок работает над заданием всецело эгоцентрически, но позже, когда он сравнивает сделанное им с тем, что сделали другие дети или взрослые, он достигает уже следую­ щих фаз или возможностей поведения.

Деструктивно-соперничающее

поведение

Здесь речь идет об уничтожении лиц или ключевых фигур в непосредственном социальном окружении, воспринимаемых ребенком или взрослым как соперников в борьбе за лидерство. В мире должен доминировать сам субъект или то, что им было произведено. Фактически многие взрослые люди в нашем современном обществе фиксированы на этом уровне регулирования агрессии.

Позитивно-соперничающее поведение Это поведение характеризуется высокой степенью интеграции либидинозных и агрессивных тенденций. Стремление к власти и господству фактически сохраняется, однако человек, фиксированный на таком поведении, все же способен признавать право на жизнь соперника, если только он чувствует свое превосходство в одном из секторов деятельности.

249

Креативное и конструктивное поведение Это поведение становится возможным и достигается только тогда, когда человек действительно способен преобразовывать свои агрессивные импульсы в креативные действия. Сюда же относится способность принимать других людей, а не рассмат­ ривать их просто в качестве инструментов или атрибутов, которые могут усилить соб­ ственную власть. Это может быть достигнуто только тем индивидом, который спо­ собен оставаться пассивным в здоровом значении слова, то есть следовать своим потребностям и отдавать себя окружению. В развитии ребенка упомянутые здесь формы поведения нередко можно наблю­ дать в виде «фаз» поведения. В дальнейшем развитии появляется предпочтение опре­ деленных форм поведения, но может быть и так, что формы поведения, о которых здесь идет речь, активизируются практически в одно и то же время. В этих рамках психосоматические синдромы могут рассматриваться как конечный результат пси­ хофизиологического процесса кристаллизации, причем в условиях стресса для им­ пульсов влечений, их компромиссов или слияний имеются определенные возможно­ сти стабилизации. Так, например, коронарный больной в своем поведении фиксирован в основном на стадии фаллически-агрессивного развития влечений. Во всяком случае, испытывая слишком большое давление со стороны своего окружения, он регрессирует к фор­ мам поведения именно этой фазы развития. Чем более усиливается давление, тем ве­ роятней возможность того, что процессы регрессии реализуются в направлении пассивно-мазохистского поведения, что соответствует более ранней возможной фик­ сации в детском развитии. Гипертоник, который м о ж е т вести себя вполне адаптивно в обычной жизни, в условиях стресса характеризуется поведением, колеблющимся между сдержан­ но-конструктивным и сдержанно-деструктивным Это подразумевает определенную предрасположенность к регрессии к чисто деструктивной фазе развития агрессии, причем регрессия к промежуточным фазам слияния влечений невозможна. Астматик в условиях стресса характеризуется в основном скрытым садомазохистским поведением Он ощущает себя угнетенным, но не знает, что это чувство угнете­ ния или притеснения по существу вызвано его собственными садомазохистски окра­ шенными страхами. В реальности он может чувствовать себя не угнетенным, то есть свободным, только тогда, когда является, так сказать, хозяином в собственном доме. Язвенный больной в своем развитии влечений характеризуется склонностью регрессировать к фазе количественной продукции. В условиях стресса он стремится своим упорством добиться еще большего. Некоторые психосоматические больные не способны реализовать все свои воз­ можности креативной и конструктивной регуляции агрессивности. Большинство из них остаются фиксированными на обсессивной гиперактивности. Эта активность почти всегда характеризуется защитой от пассивных тенденций. В сущности, психосоматические пациенты никогда полностью не перерабаты­ вают раннедетские и ассоциируемые с ними ситуации одиночества в дальнейшей жизни. То, что такие ситуации могут вести к предпсихосоматическим реакциям, недавно было показано Бастиаансом (Bastiaans 1 9 7 4 ) , который в этом отношении является последователем Дж. Боулби (Bowlby 1 9 5 8 , 1 9 6 9 ) . В частности, Боулби про­ анализировал отношения привязанности ребенка к матери в раннем детстве, а так­ же последствия ситуации, когда мать оставляет ребенка. Если ребенок в этой фазе внешне хорошо адаптирован, но, по существу, не может получать удовлетворение от контактов с другими людьми и если по возвращении матери он продолжает

250

-

оставаться в такой позиции, то эта псевдонормальная адаптация становится одной из важнейших детерминант последующего «психосоматического» приспособления. Поэтому наряду с психодинамическими и психогенетическими объяснениями по­ ведения необходимо точно определить, как психосоматические пациенты, будучи детьми, вели себя в ситуациях стресса, особенно когда оставались одни. Эта ран­ няя адаптация является результатом регуляции со стороны Я импульсов влечений, осуществлявшейся под влиянием формирования совести и идеалов в раннем дет­ стве, фантазии о величии, в том виде, как они инкорпорированы в Сверх-Я, могут при этом защищать пациента в ситуации одиночества от связанных с нею эмоций. Идеалы величия проявляются не только в желании быть великим, но и в желании совершить нечто великое. Развитие взрослости почти всегда предполагает, что че­ ловек способен соотносить свои идеалы величия с реальностью. Желание совершить нечто великое у ребенка, у подростка и-даже у взрослого еще не является чем-то опасным, но если цель желания действительно недостижима, то это м о ж е т вести к серьезным фрустрациям. Если у мальчика развивается фантазия, что он сам, по­ добно матери, может родить ребенка и если он понимает, что этого никогда не слу­ чится, но что его сестра, повзрослев, станет способной иметь детей, то тогда такое вытесненное желание м о ж е т подкреплять чувства бессилия и импотенции. Б про­ цессе психоаналитического лечения некоторых психосоматических больных Бас­ тиаанс обнаружил, что психосоматические синдромы могут существенно редуци­ роваться благодаря проработке вытесненных фантазий о беременности и родах. Как уже отмечалось, психосоматические больные активны и порой гиперактивны; они хотят всего добиться. Во время анализа есть фазы, когда интрапсихическое на­ пряжение возрастает в необычайной степени, поскольку эти фантазии пробиваются на поверхность. В таком случае правильная интерпретация м о ж е т подействовать как своеобразное родовспомогательное средство. Желание совершить нечто великое связано с развитием характера на анальном уровне. Различия между разными психосоматическими ядрами личности обусловле­ ны главным образом смешением с реликтами других фаз развития влечений. Анально-эротический или анально-фиксированный человек является, так сказать, центри­ рованным на продукте. Он поглощен продуктом, которому нужно дать выражение. Если с этим продуктом ассоциирована фантазия о беременности и если уже есть уве­ ренность в том, что этой беременности и связанных с нею родов в реальности никогда не будет, то в результате м о ж е т произойти торможение активности в повседневной жизни. Вполне возможно, что у некоторых психосоматических больных обсессивная гиперактивность частично обусловлена такими глубокими «модельными фантазия­ ми». Это развитие можно сопоставить с образами, спроецированными в мифологии. Классическим примером является рождение Афины Паллады, богини мудрости. Однажды у ее отца, верховного божества Зевса, разболелась голова, а Посейдон в ка­ честве акушера своим трезубцем должен был осуществить акт разрешения. Как иро­ нически прокомментировал один французский психиатр, Ракамье: «Toutefois nos psychotherapies sont plus doux», то есть современная психотерапия гораздо мягче и приемлемее, чем подобная хирургия черепа. Касаясь проблемы регуляции влечений, следует далее пояснить, что практичес­ ки ни один психоневроз или психосоматоз нельзя устранить, если не будет прора­ ботан лежащий в его основе эдипов конфликт. К психосоматическому неврозу до­ бавляется еще и то, что до нормальных пропорций релятивируется не только эдипова ревность, но и продукционная ревность, которая в конечном счете включает зависть к родам. Анализ так называемой догенитальноЙ или генитальной регуляции влече­ ний у психосоматических пациентов показал, что различные аспекты личностного

9-2751

251

развития невозможно отделить друг от друга. Речь идет не столько о ядрах влечений или ядрах Я, сколько об определенного вида взаимодействиях между ядрами Я и Оно. Одно из важнейших ядер личности, облегчающее понимание психосоматических синдромов, можно обнаружить в истерическом поведении маленького ребенка.

С О О Т Н О Ш Е Н И Е МЕЖДУ ИСТЕРИЧЕСКИМИ И ПСИХОСОМАТИЧЕСКИМИ СИНДРОМАМИ Недавно Бастиаансом (Bastiaans 1 9 7 4 ) было показано, что в нашей культуре неко­ торые психиатрические и психосоматические синдромы молено рассматривать как ре­ зультат попытки индивида не вести себя истерически в условиях стресса. Однако вос­ питание в направлении истерии является едва ли не повсеместным явлением Истерия рассматривается автором как упорно сохраняющееся поведение, связанное с призы­ вом к помощи. Если призыв к помощи в ситуации, когда окружающие люди оставля­ ют ребенка, оказывается непонятым, то это поведение может зафиксироваться и в за­ вуалированной или в незавуалированной форме стать ядром и исходным пунктом различных психопатологических синдромов. Сам по себе упорный зов о помощи не­ обязательно должен вести к истерии, однако в истерогенных семьях такое поведение может перерасти в истерическое. В истерогенных семьях чрезмерно подчеркивается полярность «большого» и «маленького», по существу в значении «двойного зажима»: ты должен быть большим (в качестве нарциссического атрибута родителей) и ты дол­ жен оставаться маленьким (как соперник родителей). Эта полярность поведения под­ крепляется и частично конкретизируется в фантазиях детей в фазе фаллического инте­ реса (большие гениталии, маленькие или отсутствие гениталий). Сочетание семейного поведения и фаллической фиксации в конечном счете определяет развитие истерии. Но хотя в некоторых семьях можно наблюдать истерогенное воспитание, последую­ щая регрессия, характерная для истерии, окружением уже не принимается. В таком случае говорят только одно: «Ты должен быть большим, ты должен приспосабливать­ ся, ты не должен быть маленьким, ты не должен жаловаться и требовать к себе внима­ ния, то есть ты не должен регрессировать и вести себя инфантильно». Таким образом, чрезмерный акцент на нормальном приспособлении»становится защитой от истерии. В этом смысле психосоматические заболевания могут рассматриваться также как ре­ зультат постоянных попыток вести себя как раз неистерически. Это утверждение со­ гласуется с клиническими наблюдениями. Если психосоматический больной декомпенсируется в психиатрическом направлении, то часто наблюдается смещение синдромов в сторону истерии. Во время психоаналитического лечения психосоматических боль­ ных иногда можно наблюдать, что чем больше устраняется психосоматическая защи­ та, тем более явными становятся истерические симптомы, и наоборот. Поэтому такие симптомы должны рассматриваться здесь как переходные явления, то есть как сме­ щения симптоматики на пути к полному выздоровлению. Кроме того, такая «переходная симптоматика» теснейшим образом связана с осознанием чувств, которые были подавлены и вытеснены в раннем детском воз­ расте. Именно эти чувства проявляются вначале гипертрофированно, но на последних стадиях лечения они имеют нормальную интенсивность и способны выполнять свою функцию в адаптации и коммуникации. Как бы ни реализовалось развитие личнос­ ти — в направлении здоровья, истерии или психосоматики, — остается фактом, что невротические или психосоматические пациенты не обладают настоящей внут­ ренней свободой. Поэтому в заключение следует обсудить, в каком смысле таких па­ циентов нужно рассматривать как слишком «ограниченных». 252

СВОБОДА И ОГРАНИЧЕНИЯ В РАЗВИТИИ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ СИНДРОМОВ Человек может быть по-настоящему свободен в контактах и креативен в своей деятельности только тогда, когда он в достаточной степени свободен от желаний аб­ солютного доминирования и чрезмерных требований в работе. Поэтому также и пси­ хосоматических пациентов с их нарциссическими, аутистическими и эгоцентри­ ческими чертами характера можно рассматривать как людей, которые остановились в своем развитии на пути к полной креативности и самоотдаче, Это означает, что те­ рапия должна центрироваться на устранении с этим связанных торможений и на вы­ свобождении из индивидуальных для каждого человека личностных «тюрем фикса­ ции». Это требование согласуется также с антропологическим представлением о том, что человек в своем развитии к свободе всегда сталкивается с границами реальности и своих внутренних возможностей. Трансценденция таких границ в смысле челове­ ческой открытости возможна только тогда, когда эти границы известны, когда их можно принять и когда их нарушение не сопровождается больше страхом. В раннедетском развитии восприятия имеющихся границ почти не существует. В так на­ зываемой симбиотической фазе ребенок и окружающий мир, можно сказать, еди­ ны. Чем больше развивается Я, тем в большей степени становление Я определяется восприятием границ. Если ощущение границ запечатляется слишком сильно, разви­ тие характера может пойти по пути, предполагающему прежде всего чрезмерное самоограничение. В клиническом отношении могут развиваться паранойяльные, депрессивные, нарциссические и прочие черты характера, причем можно констати­ ровать только то, что у человека произошла фиксация в той или иной форме чрез­ мерного ограничения, изоляции. Очевидно, что психосоматический панцирь харак­ тера является достаточно нормальным средством защиты т а к ж е и у практически здоровой в психологическом отношении личности. Но если такие стратегии защи­ ты и изоляции фактически требуют заплатить высокую цену в телесной сфере, то тог­ да задача терапевта состоит в том, чтобы изменить слишком жесткие стратегии ограничения. В таком случае единственный путь — это развитие в направлении са­ мораскрытия без страха, которое в конечном счете и приведет к подлинному пере­ живанию свободы.

ПСИХОАНАЛИЗ И ВОЗМОЖНОСТИ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ ПРИ ЛЕЧЕНИИ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ БОЛЬНЫХ Хотя психоанализ способен прояснить некоторые аспекты психосоматического синдромогенеза, это не означает, что любому психосоматическому пациенту пока­ зана в той или иной форме психоаналитическая терапия. В рамках вышеупомянутых аспектов развития психосоматической личности важен вопрос, в какой мере в дан­ ном конкретном случае симптоматика обусловлена конфликтом и в какой мере пер­ вичные конфликты доступны психотерапевтическому вмешательству. Если сохраняющиеся детские конфликты обусловливают возникающие впослед­ ствии психосоматические синдромы и если психосоматические стратегии защиты не являются слишком жесткими, прекрасных результатов часто удается достичь бла­ годаря анализу конфликтов. Разумеется, при назначении подобного лечения долж­ ны учитываться личность больного и актуальная жизненная ситуация, то есть здесь Нельзя руководствоваться просто наличием психосоматического заболевания. 253

Как уже отмечалось, определенные, особенно моторные, психосоматические сим­ птомы и синдромы могут основываться и целиком на привычке, и на процессе на­ учения, исходно связанном с решением конфликта или проблемы. Иногда в таком случае лечение лучше начинать с релаксации, например с аутогенной тренировки или с гипноза. Терапия первоначально нацелена на то, чтобы научить расслабляться. Иногда соматические больные используют технику релаксации не только для того, чтобы суметь расслабиться, но и чтобы благодаря релаксации найти более оптималь­ ное решение существующих актуальных конфликтов. Эти формы терапии я причис­ ляю к поведенческой терапии. К сожалению, не так-то просто уже в самом начале лечения решить, насколь­ ко актуальные психосоматические симптомы сводятся исключительно к привыч­ ке и насколько в таком случае м о ж е т быть рекомендована поведенческая терапия. Тем не менее на практике поведенческая терапия часто оказывается более простой, чем психоаналитическая терапия, где должны учитываться разнообразные аспек­ ты развития личности. Если принимается решение о проведении кратковременной психоаналитической терапии или более длительного психоаналитического лечения, то нельзя забывать, что психосоматические симптомы возникают только в том слу­ чае, если интрапсихическое напряжение достигло определенного порога, то есть яв­ ляется достаточно интенсивным и продолжительным. Психосоматические симп­ томы м о ж н о рассматривать как «симптомы-отдушины», то есть как симптомы, которые могут исчезать или становиться менее выраженными, если терапевту уда­ ется настолько уменьшить провоцирующее их напряжение, что они снова оказы­ ваются ниже порогового уровня. Иногда психоаналитическое лечение характеризуется тем, что психосоматичес­ кая симптоматика находится на переднем плане только в самом начале. После того как основное напряжение сходит на нет, на передний план, как правило, выступает обычная психоневротическая проблематика, а в следующих фазах такой психоана­ лиз проходит как «обычный» анализ неврозов. Часто также проводится кратковре­ менная психоаналитическая терапия, причем не только в форме фокальной терапии по Балинту (см. т. III), но и в прагматических формах, служащих скорее устранению или редукции симптомов. Здесь существует несколько принципов. 1. Молено попытаться заставить пациента выразить свои наиболее важные чувства, вызванные фрустрацией. Многие психосоматические больные не знают или не хотят знать, что они фрустрированы или травматизированы, поскольку их защитные стра­ тегии осуществляются как раз под знаком вытеснения неприятных чувств. Существу­ ют психосоматические пациенты, которые могут признаться лишь в том, что они раз­ дражены самим фактом заболевания, особенно потому, что прежде они почти никогда не болели. Если ул<е в ходе первого интервью удается мобилизовать соответствующие чувства фрустрации, то тогда есть вероятность того, что психосоматическая симптома­ тика быстро исчезнет. 2. Если в ходе первых бесед не удается мобилизовать чувства фрустрации, то в со­ ответствии с вышеупомянутым психосоматическим развитием личности молено по­ пытаться обсудить с пациентом содерлсание его идеалов, в частности его идеалов ве­ личия и совести. Тем самым молено попытаться дать пациенту первое представление о роли его Сверх-Я и о том, как оно функционирует в стрессогенных леизненных си­ туациях. Большинство психосоматических пациентов не могут признаться, что они стали треволеными или раздралеительными вследствие стрессогенной ситуации, воз­ никшей в их отношениях с другими людьми. Их нарциссическая защита как раз и ха­ рактеризуется попыткой не вести себя тревожно или агрессивно. Редукция этой уста­ новки на самозащиту возмолена только в терапевтической атмосфере, где выражение нормального чувства тревоги не связано с «потерей лица». Поэтому в роли терапев-

254

та пациенту м о ж н о разъяснить, что ситуация терапевтической беседы является, так сказать, островком безопасности, где можно без страха выражать свои чувства, которые при других обстоятельствах казались опасными. Если на этой стадии терапии, которую можно назвать «фазой Сверх-Я», в какойто степени удается ослабить нарциссические сопротивления, то тогда от своего па­ циента порой узнаешь, что психосоматическая симптоматика стала менее мучитель­ ной. Тем не менее необходимо иметь в виду, что не каждый психосоматический больной способен вынести ослабление нарциссической самозашиты. К упомянутой редукции определенных аспектов характера можно стремиться только тогда, когда есть достаточная уверенность, что пациентсумеет воспринять контакт с терапевтом как обогащение, которым вполне компенсируется потеря. Вместо психосоматичес­ кого «Сделай сам» теперь появляется «Мы сделаем это вместе». Это фактически яв­ ляется также первым опытом столь желанного, но вместе с тем подвергнутого защите контакта с отцом или с матерью, ролью которых при первом же переносе автома­ тически наделяется терапевт. 3. Если вышеупомянутая релятивация сил Сверх-Я действительно удается и если пациент способен выразить чувства, то в приоритете чувств тревоги, которые появ­ ляются на поверхности, существует одно различие. У более активных и стеничных психосоматических больных на передний план выдвигаются скорее агрессивные чув­ ства, а не тревожные чувства или чувства, связанные с бегством или пассивностью. Общее правило в кратковременной психоаналитической терапии психосомати­ ческих болезней гласит: психосоматические симптомы исчезают или, по меньшей мере, значительно ослабевают, если пациент способен предаваться пассивным, рецеп­ тивным и регрессивным чувствам. Это связано с общей психосоматической уста­ новкой защищаться активностью от угроз пассивности и бессилия. Наибольшая опас­ ность для личности и для Я заключается в полном обессиливании. Поэтому важная терапевтическая задача состоит в том, чтобы пациент смог понять, что не каждая сдача означает капитуляцию. Эта стратегия прослеживается во многих предложени­ ях, касающихся лечения психосоматических болезней, где терапевту предписывает­ ся роль защитника (Фрейбергер). 4. В фазе лечения, в которой пациенте определенной степенью интенсивности способен свободно выражать подавленные чувства и аффекты, можно попытаться также мобилизовать вытесненные фантазии, в частности те, что связаны с бессозна­ тельными идеалами величия. Это значит, что в ситуации, которой пациент больше всего боится из-за своего чувства бессилия, с ним обсуждают не только жизненные ситуации, в которых он действительно стал бессильным под воздействием экзоген­ ных факторов, но также и то, насколько он чувствовал себя бессильным в таких стрессогенных ситуациях под влиянием своих фантазий. Здесь следует подумать о том, что уже говорилось о значении бессознательных фантазий о родах и соперничестве, зачастую играющих немаловажную роль во внутреннем мире фантазий, хотя взрос­ лым пациентом или его терапевтом эти детские «генераторы помех» могут и не осоз­ наваться. Следует подчеркнуть, что для большинства психосоматических больных нет ни­ чего хуже, чем признаться, что они тоже могут бояться в определенных ситуациях (а не только испытывать страх перед болезнью). Ибо страх означает слабость и трусость. Кто боится, должен стыдиться этого или чувствовать себя виновным. Пре­ даваться своим страхам — самое неприятное для них переживание. Фактически пе­ режитый в сознании страх означает у психосоматических пациентов активизацию всех подавленных и вытесненных чувств тревоги, а также прежде всего крайнюю нарЦиссическую обиду. Поэтому слишком активно пытаться мобилизовать вытесненные чувства уже в первые часы или недели лечения будет серьезной ошибкой. 255

6, Отдаваться чувствам означает также отдаваться пассивным и рецептивным по­ буждениям. Если существует возможность проводить классическое психоаналитичес­ кое лечение, то тогда оно продолжается п о р о й несколько месяцев, в течение кото­ рых пациенты учатся жить с этими побуждениями, принимать их и отводить им должное место в своем сознательном мире переживаний. При таком лечении было бы врачебной ошибкой пытаться тут же прорабатывать с пациентами и дру­ гие аспекты. Затронувшие телесную сферу конфликты создали привычки, которые можно устранить лишь постепенно. В этом отношении кратковременная терапия яв­ ляется кратковременной лишь с Точки зрения количества терапевтических сеансов (один раз в неделю или нерегулярно), но не всегда кратковременной с точки зрения длительности лечения. Автору известны случаи, когда основную психоневротическую проблематику уда­ валось в значительной степени преодолеть, но это не приводило к желанному устра­ нению психосоматических симптомов. Здесь следовало еще раз оценить, не стал ли 1 психосоматический симптом уже симптомом-привычкой, то есть укоренившимся условным рефлексом. В этом случае психоаналитическое лечение опять-таки необ­ ходимо сочетать с поведенческой терапией. Хорошие результаты дает здесь также ды­ хательная терапия. В нескольких случаях автору удалось с помощью ЛСД-терапии проработать мультикондициональную детерминированность психосоматического симптома. В та­ ких случаях становилось ясным, что большинство сопротивлений устранению пси­ хосоматического симптома обусловлено, с одной стороны, ригидностью нарцисси­ ческих процессов защиты, с другой стороны — глубоко запечатлевшимися личными травматическими переживаниями, В последнем случае крайне неприятные ассоци­ ированные чувства и аффекты вытеснялись или отщеплялись с такой интенсивнос­ тью, что исчезновение симптомов обеспечивалось только полным освобождением за­ щемленных переживаний. Развитие психосоматических симптомов детерминировано различными событи­ ями и переживаниями. Настоящая каузальная терапия предполагает терапию всех детерминант, а не только тех, что, будучи проработанными, приводят к временному излечению.

ВОЗМОЖНОСТИ ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ БОЛЬНЫХ Опыт групповой терапии психосоматических больных описан Виттихом (Wittich 1 9 7 4 ) и Аммоном (Ammon 1974), В группе, в частности в так называемой гомоген­ ной группе, чуть ли не в чистом виде можно изучать все упомянутые аспекты психо­ соматической личности, а также так называемые пусковые ситуации. Для группового процесса характерно то, что вопрос о симптоме «Что у меня?» за­ меняется вопросом об идентичности «Кто я?» В начале групповой терапии пациенты предъявляют свои симптомы и даже могут в этом соперничать. Если групповой про­ цесс успешно развивается, физические симптомы становятся менее выраженными или исчезают. Терапевт должен сопровождать больного в его страхах, волнениях и конф­ ликтах. В этом процессе группа выступает порой в качестве «островка безопасности». В данном контексте встает вопрос о показаниях к групповой терапии. Аммон так­ же указывает на то, что всегда есть пациенты, которые из-за своего крайнего страха группы не способны извлечь пользу из ситуации групповой терапии. По мнению Бастиаанса, группа предоставляет наибольшие возможности для проработки проблема-

256

тики пассивности и соперничества. Если где-то в процессе развития произошел, напри­ мер, негативный перенос или возникла привязанность по отношению к родителям, то тогда группа вначале может обеспечить большую безопасность, чем лечение в кон­ такте между двумя людьми, где терапевт порой слишком напоминает одного из ро­ дителей. Групповая ситуация имеет также преимущество в том, что пациент не может оставаться здесь исключительным человеком, как любимый или предпочитаемый ре­ бенок. Однако есть пациенты, которые испытывают настолько сильную потребность в позитивных контактах с другими, что какое-то время им должна предоставляться и такая возможность. Разве что эти контакты не должны вести к установлению отно­ шений соперничества в группе. Следовательно, они должны быть либо кратковремен­ ными, либо устанавливаться со вторым терапевтом. Поскольку открытые межчеловеческие отношения у психосоматических боль­ ных чаще всего оказываются заторможенными или нарушенными, а принцип удо­ вольствия вследствие этого не может реализоваться в реальном контакте, на перед­ ний план почти всегда выступают принципы власти и бегства. В начале групповой терапии самые активные пациенты своим симптоматическим поведением пытают­ ся сделать остальных членов статистами своей симптомодрамы. Аммон отмечает, что такие пациенты требуют тогда от других, чтобы те подчинялись их потребнос­ тям. Они пытаются, так сказать, дирижировать группой и при этом брать на себя также роль терапевта. Бастиаанс и Гроен описали подобное поведение у астматиков. Групповая тера­ пия с астматиками отличается, например, от групповой терапии с диабетиками тем, что астматики в первые месяцы терапии ведут себя чуть ли не как анархические ли­ деры или руководители, тогда как диабетики демонстрируют скорее подчиненное по­ ведение. Такая группа диабетиков производит впечатление группы, которая ведет себя выжидательно и отдает бразды правления терапевту. Совершенно иначе ведут себя в этом отношении группы язвенных больных, гипертоников или пациентов, страдающих язвенным колитом. В рамках данной статьи мы не можем, однако, бо­ лее детально обсудить эти специфические различия. Очень четко можно наблюдать и так называемый дефицит на уровне мечтания и фантазирования. У многих психосоматических больных, которые поначалу неспособ­ ны фантазировать или мечтать, в ходе процесса и в соперничестве с другими становится очевидным, что речь здесь идет не об абсолютном дефиците, а о блокировке интрапсихических функций. В мечтах и фантазиях молено раскрыть значение языка органов. Разумеется, группа иногда предоставляет прекрасную возможность для развития спо­ собности общаться, которая не была активизирована родителями. Аммон указал так­ же на то, что в групповой терапии речь идет не о простом катартическом отреагировании и не о формализированной психодраме отдельных членов, а скорее о групповом событии, в котором на поверхности оказывается подвергшаяся защите первично-про­ цессуальная динамика. В этом процессе пациенты могут обучаться как невербальной, так и вербальной коммуникации в аспекте, к сол<алению, запоздалого развития Я. Необходимо отметить, что в исследованиях так называемой специфичности пред­ почтение имеют гомогенные группы. Вместе с тем лечение группы астматиков, гипертоников и тд. связано порой с бо­ лее высокими требованиями к терапевту, чем терапия смешанных групп. Гомоген­ ная группа более склонна упорствовать в специфическом защитном поведении. Па­ циенты могут воспринимать себя как группу исключений или даже как группу героев, и эта нарциссическая выгода мол<ет вести к чрезмерному сопротивлению при про­ работке переноса и контрпереноса. Но иногда такое сопротивление со временем мо­ жет спонтанно редуцироваться, особенно если проблема соперничества заставляет Членов группы вести себя по-другому. 257

Одно из основных преимуществ групповой терапии состоит в возможности рабо­ ты с котерапевтом, благодаря чему облегчается объективизация терапевтического про­ цесса. Терапевтическая группа предоставляет при этом прекрасную возможность для совершенствования терапевтов, особенно для тех, кто не может или не склонен проходить учебный анализ. Те же, которые заранее считают аналитические данные вздорными или «бездоказательными», могут сами при работе в группе получить пред­ ставление о возможностях и границах этого метода.

ЛИТЕРАТУРА ALEXANDER, F.: Psychoanalyse der Gesamtpersönlichkeit. Leipzig, Wien, Zürich: Intern. Psychoanal. Verlag 1927 The influence of psychologic factors upon gastrointestinal disturbances: a symposium. The Psychoanalytic Quarterly, 3,1934, 501-588 Psychosomatic Medicine. Its principles and applications. London 1952 Development of psychosomatic medicine. Psychosomatic Medicine, 24,1962,13-24 AMMON, G.: Gruppenpsychotherapie. Hamburg: Hoffmann und Campe 1973 Psychoanalyse und Psychosomatik. München: Piper 1974 BAUNT, M., HORNSTEIN, P. H., BAHNT, E.: Focal Psychotherapy. London: Tavistock 1972 BASTIAANS, J.: Psychosomatische gevolgen van onderdrukking en verzet. Amsterdam: Ν. V. Noord-Hollandsche Uitgevers Mij. 1957 Psychiatrische Bemerkungen zu Problemen der Fett­ sucht und Magersucht. Psyche, 16, 1963, 615-630 The Place of personality traits in specific syndro­ mes: cause or effect ? In: J. О. Wisdom, H. Wolft (Eds.): The role of psychosomatic disorder in adult life. Oxford, Frankfurt/M. u. a.: Pergamon Press 1965 Psychoanalytic investigations on the psychic as­ pects of acute myocardial infarction. Psychother. Psychosom., 16, 1968, 202-209 The role of aggression in the genesis of psycho­ somatic disease. J. Psychosom. Res., 1969, 307314 Remarks on cruelty. Paper presented at: Sympo­ sium of the British Psycho-analytical Society, Lon­ don 1970 Lernprozesse in der Psychoanalyse. Praxis der Psychother., 1 9 7 1 . 221-239 General comments on the role of aggression in hu­ man psychopathology. In: J. Ruesch, A. H. Schmale, Th. Spoerri (Eds.): Psychotherapy and Psychosomatics. Basel: Karger 1972

258

Fixation points in the regulation of aggression and their meaning for syndrome formation. In: Psvchiatry, Proceedings of the 5. World Congress of Psychiatry, Mexico D. F., 25. Nov. — 4. Dec. 1971. Ed. by: Ramonde la Fuente and Maxwell N. Weisman. Amsterdam: Excerpta Medica; New York: American Elsevier 1973 Vom Menschen im KZ und vom KZ im Menschen. In: Essays über Naziverbrechen, Simon Wiesemhai gewidmet. Amsterdam 1973 Neue psychodynamische und psychobiologische Aspekte der Hysterie. Praxis der Psycholher., 50, 1974, 59-167 Het KZ-syndrom en de menselijke vrijheid. Ned. 5 Geneesk., 118,1974 Psychiatric aspects of migrainous headaches. In: Migraine and related headaches, Sandoz, Holland 1975 Isolement en bevrijding in de psychiatric Voordracht gehouden ter gelegenheid van het Eeuwfeest, April 1975 BASTIAANS, J., GROEN, J.: Psychotherapy of internal diseases. In: The Affective Contact. Leiden 1951,368 Psychogenesis and psychotherapy of bronchial asthma. In: Modern trends in Psychosomatic Medicine. London: Buuerworth & Co. 1954, 242 Psychogenesis and psychotherapy of colitis ulcerosa. In: Modern trends in Psychosomatic Medicine. London: Buuerworth & Co. 1955 Psychosomatic aspects of rheumatic disease. In: J, Bastiaans: Thesis, Ch. X, 1957 BOOR, C . DE: Allgemeine Psychosomatik. In: Zur Psychosomatik der Allergie insbesondere des Asthma bronchiale. Bern/Stuttgart: Huber/Klett 1965 BOWLBY, J . : The nature of the child's tie to his mother. Int. J. Psycho-Anal., 391 1955 355 ~ 373 Attachment and loss. Vol. 1. London: Hogarth Press 1969 BRÄUTIGAM, W., CHRISTIAN, P.: Psychosomatische Medizin. Stuttgart: Thieme 1975 BRUCH, H.: Transformation of oral Impulses in eating disorders. The Psychiatric Quarterly, 35, 1961, 458-481

Obesity and orality. Dyn. Psychiatry, 4, 1971, 241-257

GROOT, A. D. DE: Methodology. Den Haag: Moutin 1969

CREMERIUS, J . : Freuds Bedeutung für die psychosomatische Medizin. In: F. Riemann (Hg.); Lebendige Psychoanalyse. München: Beck 1956

HAHN, P.: Der Herzinfarkt in psychoanalytischer Sicht. Göttingen: Vandenhoeck δί. Ruprecht 1971 Hm., O. W.: Modern trends in psychosomatic medi­ cine 2. London: Butterworth & Co. 1970

DEUTSCH, F.: The psychosomatic concept in psychoanalysis. New York: Intern. Univ. Press 1953 Symboüzation as a formative stage of the conversion process. In: F. Deutsch (Ed.): On the mysterious leap from the mind to the body. New York: Intern. Univ. Press 1959

JORES, Α.: Der Kranke mit psychovegetativen Störungen. Göttingen: Verlag f. med. Psychologie 1973 KLEIN, M.: Development in psycho-analysis. London: Hoganh 1952

Der gesunde und der kranke Körper in psychoanalytischer Betrachtung. Int. 2 . Psa., 12, 1926, 493

KUBIE, L. S.: The problem of specificity in the psychosomatic process. In: F. Deutsch (Ed.): The psychosomatic concept in psychoanalysis. New York: Intern. Univ. Press 1953

EICKE, D.: Vom Einüben der Aggression. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2093. München: Kindler 1972 Der Körper als Partner. Reihe «Geist und Psyche-, LORENZER, Α.: Kritik des psychoanalytischen Symbol­ Bd. 2150.-MOrte*ien: Kindler 197-$* 1 begriffs. Frankfun/M.: Suhrkamp 1970 LUBAN-PLOZZA, В., PULDINGER, W.: Der psychosomatisch Kranke in der Praxis. München: Lehmanns 1973

FENICHEL, O.: Über organlibidinÖse Erscheinungen der Triebabwehr. Int. Z. Psa., 14, 1928, 45 The psychoanalytic theory of neurosis. New York:

MARGOLIN, S.: The behavior of the stomach during psychoanalysis. The Psychoanalytic Quarterly, 20,1951,349373

Norton 1945 FREYBERGER, H.: Depressive Syndrome bei chronischinternistischen Erkrankungen — dargestellt am Beispiel der Adipositas und der Colitis ulcerosa. Arztliche Forschung, 20, 1969 FRIJUNG-SCHREUDER, E. С . M.: De preventieve betekenis van de behandeling van angstig gestoorde kinderen. Amsterdam: Wetenschappelijke Uitgeverij 1973 GROEN, J . : Enkele psychosomatische aspecten van het chronische rheuma (rheumatoide arthritis). Utrecht' Verslag ronde tafe! Conf. over fundamentele rheuma-problemen, gehouden door het Jan v. Bremen Fonds 1952,34

Genetic and dynamic ps)'chophysiological determinants of patho-physiological processes. In: F. Deutscn (Ed.): The psychosomatic concept in psychoanalysis. New York: Intern. Univ. Press 1953 MARTY, P., DAVID, C : L'investigation psychosomatique. Paris: Presses Universitaires de France 1963, а также в: Modern trends in Psychosomatic Medicine, 2. London: Buuerworth & Co, 1970

Psychosomatics, psychiatry and medicine. Folia

MARTY, P., M'UZAN, M. DE; La «pensée opératoire». Rev. Franc. Psychanal., 27, Suppl., 1963, 345-356, а также α Modern trends in Psychosomatic Medi­ cine, 2. London: Buuerworth & Co. 1970

Psychiatric.!, Neurologies et Neurochirurgien

MrrsCHERLlCH, Α.: Der Kranke in der modernen Gesell­

Neerlandica, 56,1953

schaft. Köln, Berlin: Kiepenheuer & Witsch 1970a

GROEN, J . , BASTIAANS, J.: Psychotherapie van inwen­

Krankheit als Konflikt. Frankfurt/M.: Suhrkamp

dige ziekten. Ned. T. Geneesk., 95. 1951, 2831

1970b

Psychotherapy of ulcerative colitis. Gastroentero­ logy, 17, 1951,344-352

MURPHY, G., in: Penguin Modern Psychology. Harmondsworth: Penguin Books 1965

Studies on ulcerative colitis: personality structure, emotional conflict situations and effects of psycho­ therapy. In: Modern trends in Psychosomatic Me­ dicine. London: Buuerworth & Co. 1954/55 Psychosocial stress, interhuman communication, and psychosomatic disease. In: Spielberger, Sarason (Eds.): Stress and Anxiety. Vol. 1. Halsted Press 1975 GROEN, J . , «"ÎE: Psychosomatlc'research. Oxford: Pergamon Press 1964 GRINKER, R. R.: Psychosomatic research. New York: Norton 1953 GRODDECK, G.: Psychische Bedingtheit und psychoanalytische Behandlung organischer Leiden. Leipzig: Hirzel 1917

259

NEMÎAH, J. С: Psychology and psychosomatic illness: reflections on theory and research methodology. In: Topics of psychosomatic research. Proceedings of the 9th Europ. Conf. on Psychosom. Res., Vi­ enna 1972, 1973 PIAGET, J . : La construction du reel chez l'enfant. Pa­ ris: Delachaux tc Niestle 1924 RIEMANN, F.: Lebendige Psychoanalyse. München: Beck 1956 SANDLER, J.: The background of safety. Intern, j . Psycho-Anal., 41, 1960, 352 The concept of the representational world. Psychoanal. Study Child, 17, 1962,128

SCHMALE, Α . Η . ; Giving up as a final common pathway to changes in health. Adv. Psychosom. Med. Vol. Vin. Basel: Karger 1972, 20-240 SCHUR, M.: Basic problems of psychosomatic medici­ ne. In: H. Herma, G. M. Kurth (Eds.): Elements of psychoanalysis. New York: World Publ. & Co. 1950 SFNEOS, P. E.: Clinical observations on some patients suffering from a variety of psychosomatic diseases. Acta med. Psychosom. (Proceedings of the 7th Europ. Conf. on Psychosomatic Research, Rome, September 1967, 11-16). Также в: Modern trends in Psychosomatic Medicine, 2. London: Butterworth & Co. 1970 The prevalence of «alexithymic- characteristics in psychosomatic patients. In: Topics of Psychosomalic Research. Proceedings of the 9th Europ. Conf. on Psychosom. Res., Vienna 1972; Psychother. Psychosom., 22, 1973, 255-262

THOMA, H . : Anorexia nervosa. Stuttgart: Klett 1961 VALK, J . M. VAN DER: Вlood-pressure changes under emotional influences in patients with essential hypertension, and control subjects. J. Psychosom. Res., 2, 1957, 134-146 WJSDOM, J . O.: On a differentiating mechanism of psychosomatic disorder. Intern. J. Psychoanal., 40, 1959, 134 Ein methodologischer Versuch zum Hysteriepro­ blem. Psyche, 15,1961 WISDOM, J . O., WOLFF, H. H.: The role of psychoso­ matic disorder in adult life, London: Pergamon Press 1965 WITTICH, G. H.: Der hysterische Patient im sozialen Feld und in der therapeutischen Gruppe. Praxis d. Psychother., 19,1974, 274-280

ПСИХОАНАЛИЗ ОБЩЕСТВА

КРИТИКА ФРЕЙДОМ ОБЩЕСТВА, КУЛЬТУРЫ И РЕЛИГИИ Франц Шледерер

Цель этой статьи — изложить мысли, взгляды и обобщающие суждения Зигмунда Фрейда, касающиеся критики общества, культуры и религии. Для этого мы отведем много, места высказываниям самого Фрейда. Читать его подлинные тексты, посвященные названной проблеме, важно вдвойне, ибо от за­ мысла и до облечения в слова данная тематика включает в себя средства языка как продукт культуры и общества. Уже одно это делает системное раскрытие темы затруднительным, как и выде­ ление этапов открытий и теоретических разработок Фрейда. Поэтому, рассматри­ вая тему, мы следуем в основном хронологическому принципу. Можно, пожалуй, сказать, что Фрейд вообще не знал критики общества в ее со­ временном понимании и как аналитик даже не мог ее себе позволить. Но он всегда стремился к тому, чтобы представления об отдельном человеке всемерно влияли и на совместную жизнь людей. В особенности это касается его тезисов и взглядов по поводу культурных и религиозных установок и поступков людей. Фрейд всегда ду­ мал о последствиях своих публикаций на эту тему. И пусть он даже выдвигал эти те­ зисы лишь как психолог, проистекали они из стремления ничего не оставить без кри­ тики человеческого разума и научного понимания. Инструментом его исследования является человек-субъект как состоящий из разных частей психический аппарат (см. статьи А. Холдера и Д. Ольмайера в т. I).

ВВОДНЫЙ ОБЗОР

Уже почти 70-летний Фрейд в «Жизнеописании» (XIV, 31 etc.) ретроспективно рас­ сматривает свою биографию и констатирует, что «положение и профессия врача» в юности его особо не привлекали (XIV, 34). Да и позже его подвигла на это скорее «своего рода любознательность, более касавшаяся человеческих отношений, нежели природных объектов» (XIV, 34). Он сам говорит «Как я понял много позднее, раннее погружение в библейскую историю, едва я лишь освоил искусство чтения, надолго определило направление моих интересов» (Freud, 1971, 4 0 ) . Он даже хотел изучать юриспруденцию, чтобы иметь возможность заниматься общественными вопросами. Уже в студенческие годы в нем зародились подозрения: «Будучи евреем, я не мог чув­ ствовать себя полноценным и являться частью народа, От отвергшего меня сообще­ ства я отказался без большого сожаления. Я полагал, что и без него прилежному работ­ нику всегда найдется местечко в рамках человечества Но позднее важным следствием

263

этого первого впечатления, вынесенного из университетской жизни, стало то, что я так рано был обречен стоять в оппозиции и быть отлученным от "компактного большин­ ства". Так была подготовлена известная независимость суждений» (XIV, 34 etc.). Для по­ нимания критики Фрейдом общества, культуры и религии важны также слова, сказан­ ные им в старости: «После сорока одного года врачебной практики мое самосознание говорит мне, что, по сути, я не был настоящим врачом. Я стал врачом из-за вынужден­ ного отклонения от своего первоначального намерения, и победа моя заключается в том, что, сделав огромный крюк, я вновь вернулся к изначальному направлению» (XIV, 2 9 0 ) . И далее он говорит о своем превращении, «регрессивном в чем-то разви­ тии», когда после «кружного пути длиною в жизнь, пройдя через естествознание, ме­ дицину и психотерапию», он вернулся «к проблемам культуры» (XVI, 3 2 ) . На этом биографическом фоне и следует понимать стремление Фрейда осуще­ ствить через объяснение причин психических процессов новый подход к научной и культурной действительности. Из поздних текстов Фрейда становится ясным центральный вопрос его устрем­ лений: достаточно ли одного психоанализа для того, чтобы дать человеческому об­ ществу толчок или заложить тенденцию, способную в конечном итоге привести к изменениям в отношениях между людьми — к другим формам агрессии, к по­ ведению, диктуемому разумом (см. Freud, XVI, 2 4 ) ? И далее он спрашивает: не по­ лучается ли так, что хотя благодаря «эмоциональным связям» между людьми и ста­ новится в о з м о ж н ы м их мирное сосуществование, но при этом именно отдельный человек нуждается в том, чтобы над «догенитальными», сдержанными в отноше­ нии цели возможностями удовлетворения, стояла некая идеология, некая «отцов­ ская», братская групповая власть, могущая приговаривать отдельных людей к жиз­ ни или к смерти? Однако этого-то Фрейд и пытается избежать для себя и каждого взрослого, зрелого человека. Очень рано у Фрейда возник вопрос: м о ж е т ли — и ка­ ким образом — каждый человек стать своим собственным законодателем, чтобы благодаря этому мирное сосуществование людей одновременно гарантировало бы их выживание? Этот круг проблем четко проявляется уже в «психологии обычно­ го человека», изложенной им в письме невесте (Freud, 1 9 6 8 , 5 7 ) . Вся жизнь Фрей­ да и прежде всего его работа психоаналитика была направлена на то, чтобы найти формам душевных заболеваний исторический первоисточник в жизни человека и т е м самым, по сути дела, указать социальные причины того, что отношения лю­ дей мешают становлению человека. В психоанализе больных он очищал от всего бо­ лезненного идеально-типическую норму человеческого развития и удовлетвори­ тельного функционирования душевной жизни. Фрейд рассматривал человека во множественном числе как общество и общество как человека во множествен­ ном числе. С «незапамятных времен» этих людей затрагивал «процесс культуры» как «органический процесс», который в психике вел к «прогрессирующему смеще­ нию цели влечения и ограничению импульсов влечения» (XVI, 2 6 ) . В письме к Лу Андреас-Саломе от 2 ноября 1 9 1 4 года он высказывает убежде-' ние: «Мы органически не подходим для этой культуры», и продолжает: «Мы должнВ!I отступить, и некто неизвестный или нечто неизвестное, скрывающееся за судьбой; повторит этот культурный эксперимент с какой-нибудь другой расой» (Freud/Loti Andreas-Salome 1966, 2 3 ) . Общество и культура настолько тесно взаимосвязаны, что одно является выра­ жением другого, а это означает, что человек сможет жить с другими только в той случае, если будет соблюдать определенные правила и обязанности взаимной по*-; мощи. Ведь человек способен выжить не как индивид, но в союзе со многими*. Поэтому для Фрейда народы и государства также являются «великими индивидами' человечества» (X, 3 2 8 ) . 264

Важнейший исследовательский принцип Фрейда, исторический, выясняющий становление человека, в котором болезнь понимается как страдание человека от своих «реминисценций» (XVI, 56), также ведет к пониманию развития человечества и об­ щества. Подобно отдельному человеку, «человечество как целое» может заболеть «бре­ довыми образованиями», к которым порой можно причислить, например, религи­ озные представления (ср. Freud, XIV, 353; Jones 1962, III, 4 1 1 ) . Они также «обязаны своей властью наличию исторической истины, которую они извлекли из вытеснения забытой древности» (Freud, XVI, 56). Таким образом, критика Фрейдом общества, культуры и религии всегда образу­ ет единство, различающееся лишь понятийно, подобно единству человека и единству всего человеческого рода, возникшему в результате филогенетического развития. Под­ тверждение этому мы находим у зрелого Фрейда, который все яснее сознавал, что «со­ бытия истории человечества, взаимодействия между природой человека, развитием культуры и теми осадками древних переживаний, представителем которых высту­ пает религия, являются лишь отражением динамических конфликтов между Я, Оно и Сверх-Я, которые психоанализ изучает у индивида, теми же процессами, повторен­ ными на более широкой арене» (XVI, 32—33; ср. XIII, 2 6 5 ) . Тому, что составляет в человеке Оно, «носителю импульсов влечений», главной осо­ бенностью которого является «чуждость Я», помогает измениться и получить шансы на выживание Я человека, то есть управляющее устройство, испытывающее на себе воздействие внешнего мира. Сверх-Я, выделившееся из Оно, подчиняет Я и представ­ ляет «характерное для человека сдерживание влечений» (Freud, XIV, 32; XV, 79 etc.). Таким образом, понятие «Сверх-Я» подразумевает самые ранние запечатленные отно­ шения ребенка с родителями, зависимый характер которых выходит за рамки инди­ вида и имеет общественно-историческое измерение. Либидинозные и враждебные импульсы маленького ребенка по отношению к родителям интериоризируются и ста­ новятся «моральной инстанцией» в душе человека в той мере, в какой они были устра­ нены в качестве содержаний влечений Оно. Похоже, что мышление по аналогии Фрейд сделал общим принципом рассмот­ рения таких взаимосвязей. Не в этом ли причина того, что Фрейд, имея возмож­ ность всегда отталкиваться от индивидуума, казалось, пренебрегал общественны­ ми отношениями, имеющими собственную значимость и сущность? В одном тексте 1933 года, где Фрейд спорит с Марксом, читаем: «Если бы кто-нибудь сумел, в част­ ности, показать, как эти различные моменты, общечеловеческие задатки влечений, их расовые вариации и культурные преобразования в условиях социальной систе­ мы, профессиональной деятельности и возможностей заработка тормозят и стиму­ лируют друг друга, если бы кто-нибудь смог это сделать, то этим дополнением он превратил бы марксизм в настоящее обществоведение. Ибо и социология, ко­ торая занимается поведением людей в обществе, не м о ж е т быть ничем иным, как прикладной психологией. Строго говоря, существуют только две науки: психо­ логия, чистая и прикладная, и естествознание» (XV, 1 9 4 ; см. т а к ж е статью Э. Федерна в этом томе). Одно из знаменитых, часто цитируемых и программных положений Фрейда на­ ходится в конце 31-й лекции ( 1 9 3 3 ) и гласит: «Где было Оно, должно стать Я» (XV, 86). Следующее же положение, важное для понимания взглядов Фрейда на об­ щество, культуру и религию, раскрывает его основополагающие и вместе с тем кри­ тические воззрения на взаимоотношения между индивидом и человечеством: *Это является культурной работой, подобной осушению Зёйдер-Зе». Не стоит искать у Фрейда критики общества в форме, которая исходила бы из че­ ловеческого общества или «общественных отношений» как незыблемой величины, отправным пунктом научной и врачебной работы Фрейда был отдельный человек, 265

его личная судьба; из него же он исходил и в своих представлениях о сложных фор­ мах человеческих отношений и общества людей. Мысль Фрейда о человеческой психике всегда отличает желание тесно увязать ее с работой организма, влиянием человеческой конституции и силой человеческих устремлений. Становление этой психики (прежде всего в ее структуре и динамике) в качестве генетического фактора прослеживается им столь далеко, что сущность предмета, в данном случае общества, культуры и религии, определяется лишь исхо­ дя из его возникновения и становления. И критика у Фрейда не носит идеологического, то есть мировоззренческого характера, а представляет собой дифференцирующее, взвешенное обдумывание и выстраивание все новых схем из отдельных опытов и достоверных научных зна­ ний о психике человека. При этом такое окольное изучение человеческих отно­ шений и творений возводится в принцип, в особенности, можно сказать, приме­ нительно к «вещам обязательным, самоочевидным» (Hofstätter 1 9 5 7 , 1 8 ) . Предпосылкой и критерием этого является интроспективный метод, исходящий из интерсубъективной и вместе с тем объективной реальности человеческих поступ­ ков и поведения в мире природы. Метод вновь обращается к психике как «органу», возникшему в ходе филогенетического приспособления и отбора и конвергирующе­ му со всякой реальностью человеческого производства, но также и чисто природно­ го состояния. В самом этом органе имеется нечто «бессознательное», простирающе­ еся в общую для всех людей сферу Оно. Главным методом в арсенале Фрейда является, пожалуй, аналогия. Она утвер­ ждает известное подобие всех вещей при одновременном различии, то есть единство всего при разнообразии всякого. Только так, например, следует понимать частое упо­ требление Фрейдом сравнений по аналогии и их объяснительную ценность. В этом отношении укажем лишь на сравнение «переноса» со «слоем камбия между древе­ синой и корой дерева» (XI, 4 6 2 ) . Однако здесь следует вновь подчеркнуть, что Фрей­ ду не свойствен онтологический подход к рассмотрению этих отношений. И все же понятия Фрейда можно постичь лишь исходя из его мышления по аналогии. Там, где человек переживает себя противопоставленным силам природы, космо­ су, своей собственной смерти, он может во фрейдовском смысле ориентироваться на возвращение в естественное состояние, но ему не следует пытаться компенсиро­ вать такое возвращение инфантильными фантазиями величия и чувствами незави­ симости. И это, пожалуй, вполне соответствует широко применяемому в практике психоанализа «воздержанию», когда критически настроенный аналитик отказыва­ ется от своей «судьбы» и занимает исключительно позицию отражающего. Фрейд продемонстрировал нам такую позицию своей личной судьбой, судьбой своей семьи и судьбой психоанализа. И в юности, и в поздние годы ему приходилось страдать из-за еврейского про­ исхождения (см. статью Юргена фом Шайдта в т. I). С 67 лет до самой смерти на 84 году жизни Фрейд страдал угрожающим жизни заболеванием. Об этом Фрейд писал своей подруге: «Я выстоял перед всеми гнусными реальностями, но никак не свыкнусь с мыслью, что могу не вынести расторжения договора, который заклю­ чил с существованием» (Freud/Lou Andreas-Salomé 1966, 148). Кое-что о способности Фрейда держаться, о его критической рефлексии по по­ воду мира и людей мы обнаруживаем в письме Фрейда к его ученику Ференци: «Смерть, сколько бы скорби она ни несла, все же не может перевернуть представ­ лений о жизни. Долгие годы я был готов потерять сыновей, теперь я утратил дочь; но я никогда не был верующим, а потому мне некого винить, и я знаю, что нет та­ кого места, куда м о ж н о было бы прийти и пожаловаться» (Jones 1 9 6 2 , III, 34; см. также 1 4 8 - 1 4 9 ) .

266

Фрейд видел в религиозном поведении инфантильный реликт, закрепленный в аффективной зависимости, который порой из-за веры в авторитет приводил к сдерживанию мышления и часто проявлял себя так, словно мир — это детская ком­ ната. Вот почему Фрейд с такой охотой и пылом вскрывал психологические корни религии и писал своей ученице Мари Бонапарт: «Сам я считаю себя злейшим вра­ гом религии» (Jones 1962, III, 1 5 1 ) . Часто ставя вопрос о феномене религии, он пытается с помощью человеческого разума вернуть религию на землю и квалифицировать как симптом, то есть реактив­ ное образование, в сущности тождественное болезненным реакциям человека. Такой взгляд дает ему также ключ к культурным и общественным явлениям че­ ловеческого бытия. Психологическое объяснение этих феноменов превращается тем самым в их перманентную критику. Психоаналитическое толкование касается не только осознанной устремленности человеческого поведения, но и «в упущениях и искажениях, которые оно устраняет», ищет значение «внутренних воздействий» как обусловленных разумом (Habermas 1 9 6 8 , 2 6 6 ) . И, наконец, следует подчер­ кнуть: в научной работе Фрейд всегда искал возможность таким образом фальси­ фицировать свои гипотетические и теоретические предположения. Рассмотрим теперь соответствующие работы Фрейда в хронологическом порядке. Здесь мы покажем, что в его ранних рабэтах на первый план выходят последствия подавленной и вытесненной сексуальности, недуг истерической и обсессивной сим­ птоматики. Сексуальные нравы рубежа XIX—XX столетий давали Фрейду достаточно подтвер­ ждений наличия причинной или обусловливающей связи между моральными догма­ ми и невротическими заболеваниями. Поскольку мораль любой эпохи нельзя рас­ сматривать вне культурного контекста, Фрейда всегда интересовал социальный и культурный фон психогенных заболеваний. Особенно четко это проявляется в ра­ ботах «Навязчивые действия и религиозные обряды» ( 1 9 0 7 ) , «"Культурная" половая мораль и современная нервозность» ( 1 9 0 8 а ) и «Недомогание культуры» ( 1 9 3 0 ) . Прав­ да, основной акцент при этом ставился на деятельности индивида и его вкладе в об­ щественную жизнь, а не на общественных отношениях, в результате которых и воз­ никают психогенные заболевания. В работах, посвященных критике религии, таких, как «Тотем и табу» ( 1 9 1 3 ) , «Бу­ дущее одной иллюзии» ( 1 9 2 7 b ) , «Человек Моисей и монотеистическая религия» ( 1 9 3 9 ) , феномен религии сводится к инфантильным корням, то есть к ранним дет­ ским потребностям и переживаниям. Как ревностный просветитель Фрейд проводит в этих трудах одну линию: убий­ ство пращура его сыновьями, вытеснение людьми этого чудовищного первобытного преступления, искупление его путем лишений и аскезы и, наконец, возвеличивание пращура и провозглашение его богом-отцом. Человеческий разум, по Фрейду, не должен капитулировать перед ужасающей действительностью скорби и смерти и компенсировать ее желаниями и стремлени­ ями, лежащими вне этой действительности. Человеческая культура должна строиться, как это, в частности, следует из статьи «О мировоззрении» ( 1 9 3 3 а ) , на диктате разу­ ма, самой надежной поддержкой коему служит воля к выживанию.

«НАВЯЗЧИВЫЕ ДЕЙСТВИЯ И РЕЛИГИОЗНЫЕ ОБРЯДЫ» ( 1 9 0 7 ) В этой работе, написанной в 1907 году для журнала по психологии религии, Фрейд проводит параллель между навязчивыми действиями нервнобольных и «от­ правлениями... которыми верующий подтверждает свою набожность» (VII, 1 2 9 ) . 267

Для Фрейда совпадения неслучайны и дают, как он полагает, право на «суждения по аналогии». Навязчивое действие, или, как Фрейд здесь чаще всего говорит, «цере­ мониал», м о ж е т охватывать любые виды деятельности, если они повторяются с не­ писаной закономерностью (см. статью П.' Куттера в т. I). При этом веления и запре­ ты могут касаться ничтожных мелочей, которые, однако, должны исполняться самым скрупулезным образом, поскольку в противном случае все нужно повторить снача­ ла. Обычно такие болезненные действия сопровождаются сомнениями и страхом сделать что-нибудь не так. На этом уровне Фрейд усматривает их сходство со «свя­ щеннодействием религиозного обряда» (VII, 131). Здесь невольно вспоминается ма­ ленький «Зиги» Фрейд во Фрайберге, когда они с няней входят в костел и мальчик, сопереживая, смотрит, как она преклоняет колени, кропит себя святой водой, шеп­ чет молитвы и крестится, то есть совершает действия, казавшиеся ему достойными подражания (ср. Freud 1 9 6 2 , 1 9 2 ) . Как Фрейд скажет позднее, эти переживания и ре­ лигиозные отправления не стали для него «приобретением на долгое время», но были «аналогом невроза, через который проходит культурный человек на пути от детства к зрелости» (XV, 1 8 1 ) . Особенно Фрейд подчеркивает страх совести, когда что-то делается без должного усердия или неверно; в этом общая отличительная черта религиозных отправлений и болезненных действий. Как и в случае навязчивых действий, в религиозных отправ­ лениях истинные мотивы поведения остаются бессознательными. Для тех и других ха­ рактерно, что совершающий их человек ведет себя так, словно «над ним довлеет созна­ ние вины, о которой он, правда, ничего не знает, то есть бессознательное сознание вины, если так можно выразиться, при всей нескладице подобного соседства слов». Это со­ знание вины имеет источник в известных душевных процессах раннего детства и по­ стоянно оживает в случае каждого нового искушения. В свою очередь оно порождает всегда готовый заявить о себе страх ожидания беды, который через понятие наказа­ ния связан с внутренним восприятием искушения. В начале образования церемони­ ала больной еще сознает, что должен сделать то или иное, чтобы не случилась беда, и, как правило, характер поджидающей его беды пока еще известен его сознанию. Связь же между поводом, при котором возникает этот страх ожидания, и угрожаю­ щим содержанием от больного уже скрыта. Таким образом, церемониал возникает как защитное или подстраховочное поведение, как защитная мера» (VII, 135). Защи­ щаться такой больной должен от импульсов влечения, то есть либидинозных или агрес­ сивных побуждений. Если такие предосудительные импульсы все-таки прорываются, человек пытается защитить себя, причем набожный человек своим «покаянием, экви­ валенты которому обнаруживаются в неврозе навязчивости» (VII, 137). В конце кон­ цов Фрейд приходит к такому выводу: «Невроз навязчивости следует понимать как патологический эквивалент религиозного образования, невроз — как индиви­ дуальную религиозность, а религию — как универсальный невроз навязчивости» (VII, 138—139). Общим для них является «отказ от осуществления конституциональ­ но данных влечений» (VII, 139) сексуального (при неврозе) и эгоистического (в случае религии) происхождения. Религия становится движущей силой развития культуры через принесение «божеству» жертвы в виде влечений, благодаря чему человек «осво­ бодился от власти скверных, социально вредных влечений» (VII, 139). Н а м известны высказывания Фрейда по поводу религии и мифов, сделанные им в ранний период деятельности и указывающие основной механизм возникновения религии: все более усиливающиеся желания и связанные с желаниями фантазии. В декабре 1897 года Фрейд пишет своему \ругу Флиссу: «Как ты думаешь, что такое "эндо психические мифы"? Последний плод моих раздумий. Неясное внутреннее вос­ приятие собственного психического аппарата побуждает к мыслительным иллюзиям, которые, естественно, проецируются вовне и, как правило, в будущее и потустороннее.

268

Бессмертие, воздаяние, все потустороннее суть такие образы нашего внутреннего пси­ хического мира» (Freud 1962, 204), и, как сказано им в 1911 году в «Формулировках двух принципов психического события», «отказ от земных утех» (VIII, 2 3 6 ) . Такое объяснение Фрейдом мифотворчества следует рассматривать в связи с вторгающимися надындивидуальными процессами, о которых он говорил еще в ра­ боте «Поэт и фантазирование» ( 1 9 0 8 b ) : «Так, например, вполне вероятно, что мифы соответствуют искаженным остаткам желаний-фантазий целых наций, вековым меч­ таниям юного человечества» (VII, 2 2 2 ) . Не о том ли и запись Фрейда, сделанная в Лон­ доне в июне 1 9 3 8 года (помечена 22 августа); «Мистика, темное само восприятие царства вне Я, царства Оно» (XVII, 152)? Открылась ли здесь Фрейду область, выхо­ дящая за пределы мышления-желания, за пределы желаний-фантазий, область, кото­ рую можно отнести к природной реальности? Существует ли кроме «инфантильной беспомощности», о которой еще в 1 9 1 0 году Фрейд говорит Юнгу как о «последней основе потребности в религии» (Freud/Jung 1 9 7 4 , 3 1 2 ) , беспомощность и другого рода, не инфантильная и не вытекающая из беспомощности инфантильного типа? Не это ли заставляет Фрейда говорить о «логосе» божества и об «ананке» (XIV, 3 7 8 ) ? Как бы там ни было, с позиции Фрейда следует подчеркнуть, что из этого ни в коем случае нельзя выводить «религиозные отправления» или любые другие религиозные институты как реакцию на судьбу, как «темную, бесчувственную и бессердечную власть» (XV, 1 8 0 ) . Беспомощность Фрейда перед «мойрой» (XIV, 3 3 9 ) , пожалуй, по­ тому не является религией, что в качестве реакции на нее человек демонстрирует упорство и стойкость, позволяющие отказаться от желания и надежд. За такую пре­ одолевающую, зрелую реакцию Фрейд все более ратовал в течение своей жизни. Рассуждениям Юнга о том, «не принесло ли бы пользы введение вновь глупос­ тей старой культуры, например монастырей» (Freud/Jung 1974, 3 2 3 ) , Фрейд в пись­ ме от 13 февраля 1 9 1 0 года противопоставляет следующее: «Меня привлекла прак­ тическая сторона программы, как наступательная, так и оборонительная [имеется в виду представленная Кнаппом программа создания «Международного ордена»], обязанность напрямую бороться в отдельных случаях с авторитетом государства и церкви, когда те творят явную несправедливость, и тем самым с великими недру­ гами психоанализа, которые тогда-то и призовут в ряды врагов психоанализа еще больше народа и вооружатся другими методами, нежели научная работа. Об эр­ заце религии я не думаю. Эта потребность должна быть сублимирована. Религиоз­ ного у Ордена должно быть не больше, чем, скажем, у добровольной пожарной ко­ манды» (Freud/Jung 1974, 3 2 5 - 3 2 6 ) . В это время Фрейд рассматривал постоянное воспроизведение эдипова конфликта в ряду поколений людей как основу для проекции личного божества. Культурно-исто­ рической разработке этой темы, например в книге «Тотем и табу» ( 1 9 1 2 — 1 9 1 3 ) , пред­ шествуют размышления в эссе «Воспоминание детства Леонардо да Винчи» ( 1 9 1 0 ) : «Психоанализ познакомил нас с тесной связью между комплексом отца и верой в Бо­ га, показал, что личный Бог в психологическом отношении есть не что иное, как возве­ личенный отец, и каждый день демонстрирует нам, что молодые люди утрачивают религиозную веру, как только у них рушится авторитет отца Таким образом, мы на­ ходим корень религиозной потребности в родительском комплексе; всемогущий, спра­ ведливый Бог и милостивая природа представляются нам величественными сублима­ циями отца и матери, скорее даже возобновлением и воспроизведением ранних детских представлений о них. В биологическом отношении религиозность восходит к длительной беспомощности и к потребности в помощи у маленького ребенка, кото­ рый, позднее осознав свое реальное одиночество и слабость перед могучими силами жизни, воспринимает свое положение, как в детстве, и пытается отрицать его безыс­ ходность через регрессивное обновление инфантильных защитных сил. Защита 269

от невротического заболевания, которую дает религия верующим, легко объясняется тем, что она раз и навсегда лишает их комплекса родителей, от которого зависит со­ знание вины как индивида, так и человечества в целом, тогда как неверующему при­ ходится справляться с этой задачей в одиночку» (VIII, 195). Уже тогда главную цель этой работы Фрейд видел в том, чтобы доказать прин­ ципиальное сходство между религиозными отправлениями и навязчивыми действи­ ями. В одной из современных богословских концепций религиозных обрядов нашла отражение и мысль Фрейда о том, что такие ритуализированные и институциональ­ ные действия человека определяются его субъективной готовностью к н и м

«"КУЛЬТУРНАЯ" ПОЛОВАЯ МОРАЛЬ И СОВРЕМЕННАЯ НЕРВОЗНОСТЬ» ( 1 9 0 8 ) В этой работе Фрейд обращается к критике форм культуры или общества, кото­ рые сохраняют своим членам жизнь за счет душевного здоровья. Он был превосход­ но подготовлен к этому еще своими ранними открытиями в области истерических заболеваний и неврозов навязчивости. Еще в 1898 году в работе «Сексуальность в эти­ ологии неврозов» он очень взвешенно и осторожно указал на цивилизацию «как воз­ можную причину неврастенических заболеваний» (I, 5 0 1 ) и призвал «всех» в целях профилактики проявить «интерес к предмету» и к «созданию общепринятых учреж­ дений» (I, 5 0 8 ) . В работе 1908 года Фрейд высказывается без обиняков: «Наша культура в целом построена на подавлении влечений. Каждый человек поступился частью своего досто­ яния, своего суверенитета, агрессивных и мстительных наклонностей своей личности; из этих вкладов возникло общее культурное достояние в виде материальных и идеаль­ ных благ. Помимо жизненной нужды, к такому отказу отдельных людей побудили, по­ жалуй, также семейные чувства, проистекающие из эротики» (VII, 149—150). Хотя Фрейд и указывает, что половое влечение отдает в распоряжение культурной работы свою способность «сублимировать» большие «количества энергии», но вместе с тем он пишет, что «с ограничением сексуальной активное™ у народа в целом возрастаег страх жизни и страх смерти, который нарушает способность отдельных лю­ дей получать удовольствие и лишает их готовности жертвовать собой ради каких-либо целей, что в свою очередь выражается в снижении склонности к деторождению, и та­ кой народ или группа людей исключается из участия в будущем» (VII, 167). Из размышлений Фрейда можно заключить, что, с одной стороны, наша сексу­ альная мораль (в данном случае мораль рубежа XIX—XX веков) не стоит тех жертв, которые надо ей принести, а с другой стороны, Фрейд указывает цели человеческой культуры, которые, согласно его психодинамическим данным, требуют все больше­ го отказа от влечений '. Кроме того, эта работа интересна деликатным, скорее всего пережитым на соб­ ственном опыте отношением к «любовной жизни» людей. Мастурбацию Фрейд свя­ зывает с избалованностью ребенка, она портит характер; а «так называемые извра­ щенные способы отношений между полами, когда роль гениталий берут на себя иные части тела... этически предосудительны, поскольку они умаляют любовные отноше­ ния двух людей и превращают их из серьезного дела в приятную игру без риска и ду­ шевной отдачи» (VII, 163). Наконец, в этом очерке Фрейда следует отметить еще одно место, особо ценное с точки зрения полового воспитания: «Не удовлетворенная му­ ж е м невротическая женщина становится слишком нежной и тревожной по отно­ шению к ребенку, на которого она переносит свою потребность в любви, и прежде 270

временно пробуждает в нем половую зрелость. Когда между родителями нет согла­ сия, это возбуждает эмоциональную жизнь ребенка, заставляя его в самом нежном возрасте интенсивно ощущать любовь, ревность и ненависть. Строгое воспитание, не допускающее никаких проявлений столь рано пробудившейся сексуальности, по­ рождает сдерживающую силу, и конфликт, возникающий в этом возрасте, содержит в себе все, чтобы стать причиной сохраняющейся всю жизнь нервозности» (VII, 165). Таким образом, данная работа явилась, по существу, развитием взглядов, изло­ женных в работе «Три очерка по теории сексуальности» ( 1 9 0 5 ) , применительно к обществу (см. статью Б. Ницшке в т. I). Выраженную в этих пассажах мысль Фрейд продолжает в это время разрабаты­ вать также в «Анализе фобии пятилетнего мальчика» ( 1 9 0 9 ) , где он выдвигает тре­ бование «сделать индивида при наименьших потерях в его активности социально по­ лезным и пригодным для культурной жизни» (VII, 376). Подобные же высказывания о психодинамике культуры и, соответственно, о мотивации совместной жизни лю­ дей в обществе мы обнаруживаем в работе 1 9 1 2 года «О самом обычном уничиже­ нии любовной жизни» (VIII, 9 1 ) , в очерке 1 9 1 3 года «Интерес к психоанализу» (VIII, 4 2 0 ) : «Наши лучшие добродетели в качестве реактивных образований и субли­ маций взросли на почве самых дурных намерений», и в работе «В духе времени о вой­ не и смерти» ( 1 9 1 5 ) .

«ТОТЕМ И ТАГУ» ( 1 9 1 2 / 1 9 1 3 )

Как рассказывает Фрейд в своей автобиографии, исследования Юнга (см. т. IV), в которых тот говорит об «аналогиях между психической продукцией невротиков и первобытных людей», побудили его самого написать ряд работ на эту тему. В них Фрейд рассматривает происхождение страха инцеста у первобытных людей и еще более выраженные проявления этого страха у народов культурных (Freud, XIV, 92). От Эрнеста Джонса мы узнаем, что Фрейд однажды поставил этот труд «выше всего им написанного» (Jones 1962, II, 4 1 3 ) . Работа давалась Фрейду нелегко; вот как он го­ ворит об этом в письме к Абрахаму 2 января 1912 года: «Мои работы по психологии е религии продвигаются так медл нно, что я с радостью вообще исключил бы их из сво­ его распорядка дня» (Freud 1 9 6 8 , 3 0 1 ) . Сходным образом он высказался еще в письме Пфистеру 14 декабря 1911 года: «Я топчусь на месте в своем исследовании психоге­ неза религии» (Freud/Pfister 1 9 6 3 , 5 3 — 5 4 ) и в письме Юнгу 2 ноября 1 9 1 1 года: «Моя психология религии доставляет мне много мучений» (Freud/Jung 1974, 500). Вначале были написаны четыре статьи: «Страх инцеста», «Табу и амбивалентность чувств», «Анимизм, магия и всемогущество мысли» и «Инфантильное возвращение тотемизма»,, опубликованные в 1 9 1 2 и 1913 году. В дальнейшем они вышли отдель­ ной книгой под названием «Тотем и табу». Подзаголовок «Некоторые сходства в ду­ шевной жизни дикарей и невротиков» указывает на изначально планируемый соци­ окультурный подход, который, правда, понимался Фрейдом как религиозный, ибо для него культура, религия, право и мораль происходили из общего источника психичес­ кого бытия человека — эдипова комплекса. Эта основополагающая идея сохранилась и в поздних работах Фрейда. Вплоть до самой глубокой старости он стремился про­ яснить и сделать более понятными для людей эти взаимосвязи. Проследим за ходом мысли Фрейда на примерах (см. также статью Э. Майстерманн-Зеегер в этом томе). * «Страх инцеста». Так называемые «дикари» для нас, «цивилизованных людей», являют некую раннюю ступень нашего поведения, и их связывает психическое родство 271

с невротиками. Фрейд рассматривает пример австралийских аборигенов по материа­ 2 лам четырехтомного труда Фрэзера о тотемизме и экзогамии . Тотемизм у этих «пер­ вобытных людей» есть единственный социальный и религиозный институт, в котором сосуществуют мелкие племена или кланы. При этом тотемом является обычно живот­ ное, растение или сила природы, «находящаяся в особых отношениях со всем племе­ нем» (IX, 7). Тотем является «родоначальником», «духом-защитником и помощником». Его нельзя убить или уничтожить, беспокоить его можно лишь по особым случаям. Принадлежность к одному тотему означает для соплеменников нечто большее, чем просто родство по происхождению или по крови. Т е м самым тотем вытесняет кровное родство и порождает экзогамные отношения. Люди одного тотема не могут вступать друг с другом в общественные отношения и заключать между собой брак. На­ рушение этого предписания опасно для всего сообщества и карается как тяжкое пре­ ступление. Если женщины клана не хранят табу в отношениях с соплеменниками, это приравнивается к греху против родоначальника Говоря об этом, Фрейд приводит множество примеров такого поведения у различных племен и заключает первую часть книги, посвященную страху инцеста, психоаналитическим выводом этот страх пред­ ставляет собой «типичную инфантильную черту» и имеет очевидное сходство с психи­ ческой жизнью невротиков. Ребенку вследствие длительной и тесной связи с родите­ лями присуще выраженное желание инцеста. У невротика проявляется инцестуозная фиксация либидо, представляющая собой «ядерный комплекс невроза» (IX, 24), «Табу и амбивалентность чувств». Полинезийское слово «табу» по смыслу близКО к латинскому «sacer», греческому «hagios», еврейскому «qadosch»; по Фрейду, оно совпадает с нашим понятием «священного ужаса», который говорит о том, I что для нас существует нечто святое и вместе с тем страшное и запретное. Обычно табуированные запреты лишены всякой логики, а происхождение их неясно. Фрейд перечисляет типы, цели и истоки табу, основываясь на «Encyclopedia Britannica». Табу может быть естественным, «результатом таинственной силы (маны)», переданным, «ИСХОДЯЩИМ от той же силы», например от вождя или жреца, наконец возможно ; «табу, занимающее промежуточное положение между ними и учитывающее оба фактора, как, например, при присвоении мужчиной женщины» (IX, 2 7 ) . В качестве целей табу указываются: «защита важных персон», защита от всевозмож­ ных опасностей. «Наказание за нарушение табу, — цитирует Фрейд, — поначалу, ви­ димо, возлагалось на внутренние автоматически действующие организации. Нарушен- I ное табу мстит само за себя» (IX, 2 8 ) . Но кара постигает и все общество. «Таким 9 образом, уже первые системы наказания человечества были связаны с табу» (IX, 28). I Сила, присущая объекту табу, носит магический, волшебный характер. Устранить табу I люди пытались также через «церемонии покаяния». Фрейд здесь проводит параллели I с современными моральными предписаниями, «которые по сути своей могут иметь I нечто родственное с этим примитивным табу» (IX, 32). Затем Фрейд обращается к вы- I водам этнопсихолога Вундта и вслед за ним называет источником табу «страх перед I действием демонических сил» (IX, 33). Но издесь для него важнее оказываются парад-- I лели с неврозом навязчивости, для которого он считает подходящим название «болезнь I табу» (IX, 3 6 ) . Навязчивые запреты столь же загадочны и немотивированны, как и табу; | они возникают вследствие исходящей изнутри угрозы наказания. Как и в случае табу,Ж при неврозе навязчивости важную роль играет страх прикосновения, а также сменяем | мость объектов, в отношении которых проявляются симптомы навязчивости. Нако-гЩ нец, Фрейд указывает на сходство «причин церемониальных действий и веленийщ проистекающих из запретов» (IX, 3 9 ) . В качестве примера страха прикосновения^ он описывает клинический случай, который мы приводим здесь в силу его важности.-'я «В самом начале, в раннем детстве обнаружилось сильное желание прикосновения, I цель которого была гораздо более специфической, чем можно было бы ожидать. Это*;щ 272

му желанию вскоре оказался противопоставлен внешний запрет совершать именно это прикосновение. Запрет был воспринят, поскольку опирался на мощные внутренние силы (на отношение к любимым людям, от которых исходил запрет [Примечание Фрей­ да]); он оказался сильнее, чем влечение, стремившееся выразиться в прикосновении. Но из-за примитивной психической конституции ребенка запрет не смог устранить влечение. Следствием запрета было то, что влечение — желание прикосновения — оказалось вытесненным и перешло в бессознательное. Запрет и влечение сохранились; влечение — потому, что оно было просто вытеснено, но не устранено, запрет — пото­ му, что с его исчезновением влечение проникло бы в сознание и осуществилось. Воз­ никла неразрешенная ситуация — психическая фиксация, а из сохраняющегося кон­ фликта между запретом и влечением вытекает все остальное» (IX, 39). Главное здесь то, что в отношении одного и того же объекта проявляется «амби­ валентное поведение». Один элемент (например, запрет) осознается, другой же (напри­ мер, желание) остается в бессознательном человека. При этом Фрейд указывает, что же­ лание умеет «вместо запрещенного находить суррогаты — замещающие объекты и замещающие действия» (IX, 4 0 ) . Царящее в психической сфере напряжение прояв­ ляется теперь, особенно «в компромиссных действиях», как раскаянье, стремление ис­ купить вину, одновременно служа, однако, другой стороне в виде замещающих дей­ ствий, «которые компенсируют влечение за то, что было запрещено. По закону невротического заболевания, эти навязчивые действия должны все больше служить вле­ чению и все больше приближаться к первоначально запрещенному действию» (IX, 4 1 ) . Табу, по мнению Фрейда, в качестве древнего запрета т о ж е должно было быть навязано извне, «насильственно внушено» прежним поколением людей. «Эти запре­ ты касались деятельности, к которой существовала большая склонность. Запреты со­ хранялись из поколения в поколение, вероятно, лишь в силу традиции, благодаря родительскому и общественному авторитету. Возможно, однако, что в более по­ здних организациях они уже были "организованы" как часть психического насле­ дия. Существуют ли такие "врожденные идеи", повлияли ли они на закрепление табу сами по себе или во взаимодействии с воспитанием — кто бы мог ответить на этот вопрос применительно к данному случаю?» (IX, 4 2 ) . Доказательство связи табу с отказом Фрейд видит в том, что нарушение табу мож­ но возместить исправлением, искуплением и покаянием Подводя итоги, Фрейд, основываясь на знаниях о неврозе навязчивости, говорит: «Табу есть древний запрет, навязанный извне (авторитетом) и направленный против сильнейших вожделений людей. Желание нарушить его сохраняется в их бессознатель­ ном; люди, соблюдающие табу, испытывают амбивалентное отношение к тому, что под­ лежит табу. Приписываемая табу чудодейственная сила сводится к способности вво­ дить людей в искушение; она ведет себя как заразная болезнь, ибо пример заразителен, а запретное вожделение смещается в бессознательном на другое» (IX, 45—46). Далее Фрейд обосновывает «пригодность» этих выводов, разъясняя запреты табу и обычаи, например обращения с врагами, вождями и мертвыми. Соответствующий материал Фрейд заимствует из «Золотой ветви» Фрэзера (Frazer 1 9 1 1 ) . По всей видимости, именно в результате знакомства Фрейда с огромным этно­ графическим материалом у него возникла мысль, что человек лишь тогда сможет из­ бавиться от своего отчуждения и стать свободным, когда сумеет справиться со слепо господствующими над ним как нежными, так и враждебными эмоциональными от­ ношениями с людьми или вещами. В своем сознании человек может прийти к пред­ ставлению об относительности. Оно помогает преодолеть абсолютный характер его эмоциональных связей, восходящих к бессознательной фазе детства, и вместе с тем ©н перестает предаваться и подчиняться этим эмоциональным отношениям в форме абсолютных проекций на людей, природу и мир (божества, демоны). 273

В ходе дальнейшего изложения Фрейд отмечает, что в самом слове «табу» заклю­ чена амбивалентность, как, например, и в слове «sacer», означающем и «священный», и «заклятый». Через сознание вины после нарушения табу Фрейд подходит к вопросу о фено­ мене «совести», которую он описывает как «внутреннее восприятие отвержения не­ которых существующих у нас желаний» (IX, 8 5 ) . Он рассматривает ее как возник­ шую вследствие амбивалентности чувств; при этом основной акцент он делает на ее реакциях и с нею связанных проявлениях страха. В основе таких проявлений лежит также искушение совершить запретное; поэтому можно продолжить: «Там, где есть запрет, за ним должно скрываться желание вернуться к запретному с новой оцен­ кой» (IX, 8 7 ) . В конце этого раздела Фрейд еще раз ставит вопрос о принципиальном различии между неврозом и табу как порождением культуры. Когда человек нарушает табу, он должен опасаться болезни, а то и смерти. У обсессивного больного опасение при­ сутствует в альтруистической форме. Он обычно боится за кого-то другого, чаще всего за любимого им человека, любимуюю вещь. У первобытного человека этот страх пере­ носится на других: как бы из-за его дурного примера не пострадал весь клан. Однако и при неврозе угроза наказания, как и у дикарей, первоначально касалась собственной личности. «Если, следовательно, невроз оказывается таким нежно альтруистическим, — говорит Фрейд,— то этим он компенсирует лишь лежащую в его основе противопо­ ложную установку бесчувственного эгоизма. Если мы назовем эмоциональные побуж­ дения, которые характеризуются тем, что принимают в расчет другого и не избирают его в качестве сексуального объекта, социальными, то отступление этих социальных факторов на задний план мы можем расценивать как главную черту невроза, впослед­ ствии скрытую посредством сверхкомпенсации» (IX, 90). По Фрейду, за неврозом стоят прежде всего силы влечения сексуального происхож­ дения, тогда как в случае табу «запретное прикосновение имеет, очевидно, не только сексуальное значение, но и, скорее, более общее значение нападения, овладения, при­ знания собственной личности» (IX, 90). Фрейд приходит к важным выводам: «Невро­ зы, с одной стороны, демонстрируют явное и глубокое сходство с великими социальны­ ми произведениями искусства, религии и философии, а с другой стороны, проявляются как искажения последних. Пожалуй, можно сказать, что истерия представляет собой карикатуру на произведение искусства, невроз навязчивости — карикатуру на рели­ гию, паранойяльный бред — карикатурное искажение философской системы. Это от­ клонение в конечном счете объясняется тем, что неврозы представляют собой асоци­ альные образования; они пытаются частными средствами создать то, что в обществе возникло благодаря коллективной работе. При анализе влечений у невротических боль­ ных зыясняется, что решающее влияние здесь оказывают влечения сексуальной при­ роды, тогда как соответствующие культурные образования зиждутся на социальных влечениях, возникших в результате слияния эгоистических и эротических компонен­ тов. Одна половая потребность не в состоянии объединить людей так, как объединя­ ют их требования самосохранения; сексуальное удовлетворение — это прежде всего частное дело индивида» (IX, 9 1 ) . В третьей части своей работы («Анимизм, магия и всемогущество мысли») Фрейд сначала рассматривает процессы одушевления природы и людей в перво­ бытном обществе. В первобытных представлениях мир наполнен всевозможны­ ми духами, которые одушевляют вещи и оказывают на них благое или дурное влияние. Задавшись вопросом, как человек мог прийти к такой дуалистической натурфилософии, Фрейд предполагает, что это произошло через практические указания, которые должны были дать людям власть над предметами мира. Такое указание, называющееся «волшебством и магией», и является методом или страте274

гией анимизма. Фрейд говорит о магии, что она путает мысленные отношения с ре­ альными. При этом главным считается «подобие совершенного действия ожидаемо­ му событию» (IX, 1 0 0 ) . Если я хочу, чтобы, пошел дождь, мне нужно лишь поиграть в дождь, «устроить молитвенное шествие к храму и умолить живущих там святых да­ ровать дождь» (IX-, 1 0 0 ) . Другая движущая сила магии.-— принцип сопричастия, а именно колдовство по принципу смежности (pars pro toto) или замещения. Совпа­ дение в пространстве и времени вместе с подобием составляет принцип ассоциации. Таким образом, по мнению Фрейда, «объяснением всего безумства магических пред­ писаний фактически оказывается господство ассоциации идей» (IX, 102—103). Но как возникает недоразумение, из-за которого «законы природы заменяются законами психологическими» (IX, 103)? Решающим динамическим моментом, согласно Фрей­ ду, является желание человека. В этой связи он ссылается на психику ребенка; «В дру­ гой работе, говоря о ребенке, который находится в аналогичных психических усло­ виях, но еще не является дееспособным: в моторном отношении, мы высказали предположение, что он удовлетворяет сваи желания вначале галлюцинаторно, созда­ вая ситуацию удовлетворения посредством центростремительного возбулсдения ор­ ганов чувств. Для взрослого первобытного человека есть и другой путь. С его жела­ нием связан моторный импульс, воля, и.эта воля, которой впоследствии суждено, служа удовлетворению желаний, изменить лик земли, используется для того, чтобы изобразить удовлетворение и пережить его, так сказать, посредством моторной гал­ люцинации» (IX, 103—104). Таким образом, в магии навязываются «реальным вещам законы душевной жизни» (IX, 112). Основой этому служит «всемогущество мысли», которое Фрейд имел возможность изучить прежде всего на примере неврозов навяз­ чивости. В них действенным является только то, что «составляет предмет интенсив­ ной мысли и аффективного представления» (IX, 107), а не внешние данности. Фрейд прослеживает эволюцию мировоззрения от анимистической к религиозной и, нако­ нец, к научной фазе. Соответственно он выделяет также фазы «всемогущества мыс­ лей»: «На анимистической стадии человек приписывает это могущество себе; на ре­ лигиозной уступает его богам, но не отказывается от него всерьез, ибо оставляет за собой право управлять богами по своему желанию путем всевозможных воздей­ ствий на них. В научном мировоззрении нет более места для всемогущества челове­ ка, он признал свою слабость и покорился смерти, как и всем другим природным необходимостям. Однако в вере во власть человеческого разума, считающегося с за­ конами действительности, еще жива частица первобытной веры во всемогущество» (IX, 108—109). Далее Фрейд объясняет фазу объектного выбора человека, в которой всесилие мыслей имеет свои генетические корни. По Фрейду, нарциссизму соответ­ ствует анимистическая фаза; для религиозной фазы характерно обретение объекта В г в и д е привязанности к родителям, а научная фаза соответствует «состоянию зрело­ сти индивида, который отказался от принципа удовольствия и, приспосабливаясь к реальности, ищет свой объект во внешнем мире» (IX, 1 1 1 ) . Далее Фрейд обращается к вере в духов и демонов, которая возникает аналогич­ но табу. Здесь следует также упомянуть представление о «душе», поскольку именно оно побудило первобытного человека задуматься перед лицом смерти и «застави­ ло его отказаться от части своего всемогущества а пользу духов и принести в жертву долю свободного произвола своих поступков... эти культурные творения были, по­ жалуй, первым признанием ананке [имеется в виду обусловленная судьбой неиз­ бежность], противопоставляющей себя человеческому нарциссизму» (IX, 114). В пред­ ставлении о душе человек или вещь понимается как «двуединство», подобно тому как в нашем привычном разделении на дух и тело проявляется известный дуализм, который, например, можно обнаружить в словесном описании человека, находяще­ гося в обморочном состоянии или пришедшего в ярость: он не в себе (ср. IX, 115). 275

По Фрейду, «дух человека или предмета сводится в конечном итоге к его способнос­ ти быть объектом воспоминания или представления, когда они недоступны воспри­ 3 ятию» (IX, 1 1 5 ) . Согласно Фрейду, анимизм представляет собой «систему мышления» (IX, 116). Точно так же и в случае невротических заболеваний можно говорить о системе, «вто­ ричной переработке» (IX, 116), которая характеризует жизнь сновидений и позволяет возникнуть новому смыслу из бессвязного и непонятного. Это иллюстрируется следу­ ющим примером Обсессивная больная придерживалась запретов, соответствовавших табу у маори: «Невроз этой женщины направлен на ее мужа; кульминацией невроза является защита от бессознательного желания его смерти. Ее явная систематическая фобия связана, однако, с упоминанием смерти вообще, причем ее муж никак здесь не фигурирует и никогда не бывает предметом осознанного беспокойства. Однажды она слышит, как м р к дает поручение отнести его затупившуюся бритву в определен­ ную лавку и там ее заточить. Побуждаемая непонятным беспокойством, она сама от­ правляется в эту лавку и по возвращении из этой разведки требует от мужа, чтобы он навсегда избавился от бритвы, ибо она обнаружила, что рядом с названной им лав­ кой находится склад гробов, траурных принадлежностей и т.п. Из-за намерения мужа бритвы оказались нерасторжимо связанными с мыслью о смерти. Теперь это стало по­ стоянной мотивировкой запрета- Настоящей причиной запрета на бритвы, разумеется, было... ее противодействие исполненному удовольствием представлению, что муж мо­ ж е т порезать себе горло наточенной бритвой» (IX, 117—118). Во введении к четвертому разделу этой книги («Инфантильное возвращение то­ темизма», IX, 1 2 2 — 1 9 4 ) Фрейд подчеркивает, что психоаналитик не будет «пытать­ ся выводить нечто столь сложное, как религия, из единственного источника». Но за­ т е м он продолжает: «Если по необходимости, по существу, в силу вынужденной односторонности он делает акцент только на одном источнике этого института, то это отнюдь не значит, что он претендует на признание его исключительности и первенства среди взаимодействующих моментов» (IX, 1 2 2 ) . Далее Фрейд вслед за Дарвином предпринимает грандиозную попытку «истори­ чески вывести» феномен тотемизма и распространить его на формы нашей культу­ ры и религии как возвращение вытесненного психического материала человечества Сначала Фрейд объясняет происхождение тотемизма как номиналист: тотемизм возник исключительно путем наименования; затем он рассматривает социологичес­ кие теории, в частности теорию соответствия тотелЙа «магическому производствен­ ному союзу», и, наконец, останавливается на психологических теориях. Для этого он сравнивает отношение ребенка и первобытного человека к живот­ н ы м Через клиническую картину фобии животных у ребенка он находит причину стра­ ха в «отце, если исследуемые дети были мальчиками» (IX, 155). Он упоминает свою работу «Анализ фобии пятилетнего мальчика» (VII, 2 4 1 — 3 7 7 ) и утверждает, что ребе­ нок занимает амбивалентную «эмоциональную позицию по отношению к отцу» и освобождается от душевного бремени, «если переносит враждебные и тревожные чувства на суррогат отца» (IX, 157). В этой модели эдипов комплекс и комплекс каст­ рации снова обретают теоретическое значение. Из страха перед противником своих сексуальных интересов ребенок отождествляет себя с животным и реагирует на него столь же амбивалентно, как и на отца. Точно так же первобытные люди идентифици­ руют себя со своим животным-тотемом и проявляют по отношению к нему как пра^ родителю амбивалентные чувства. Так, с одной стороны, тотемное животное торжественно умерщвляется и поеда­ ется за особой обрядовой тотемной трапезой. Такая публичная церемония являлась празднеством клана, «общим делом», как и религия в целом, а «религиозный долг был частью социальных обязанностей. Жертвоприношение и празднество были присущи 276

всем народам, жертвоприношение всегда сопровождалось праздником, и ни один праздник не обходился без жертвоприношения. Праздничное жертвоприношение дает возможность радостно возвыситься над собственными интересами, подчерк­ нуть общность между собой и божеством» (IX, 162—163). Отдельный человек при этом сознает, что происходит запретное действо, «которое может быть оправдано лишь уча­ стием всех; никто не может также отказаться от участия в умерщвлении и в трапезе» (IX, 169—170). После оплакивания жертвы наступает шумный радостный праздник — «позволительный, более того, предписанный эксцесс» (IX, 170). И затем снова в духе Дарвина Фрейд подробно рассказывает о происхождении тотемной трапезы и ее ис­ торическом значении. «Как-то раз изгнанные [за то, что возжелали отцовских жен] братья сговорились, убили и съели отца и тем положили конец отцовской орде. Объединившись, они осме­ лели и совершили то, что было бы не под силу каждому в отдельности (возможно, прогресс культуры, владение новым оружием внушили им чувство превосходства). То, что убитого они еще и съели, вполне естественно для дикарей-каннибалов. Жес­ токий праотец был, несомненно, образцом, которому завидовал и которого боялся каждый из братьев. Теперь в акте поедания они осуществили идентификацию с ним, каждый присвоил себе часть его силы. Тотемная трапеза, возможно, первое празд­ нество человечества, была повторением и торжеством в память этого знаменатель­ ного преступного деяния, от которого многое взяло свое начало: социальные органи­ зации, нравственные ограничения и религия» (IX, 171—172). Фрейд связывает амбивалентность эмоциональных отношений у невротиков и детей, с одной стороны, и первобытной человеческой орды — с другой. После убий­ ства братьями отца и идентификации с ним «они должны были при этом считаться с усилившимися нежными побуждениями. Это случилось в форме раскаянья, возник­ ло сознание вины, которое здесь совпадало с испытанным всеми раскаяньем. Мерт­ вый теперь стал еще сильнее, чем был при жизни; все это даже сегодня мы м о ж е м проследить на судьбах людей. То, чему он прежде мешал самим своим существова­ нием, они запретили теперь себе сами, оказавшись в психическом состоянии столь хорошо известного нам из психоанализа "запоздалого послушания". Они отреклись от своего поступка, объявив недопустимым убийство заменителя отца — тотема, — и отказались от плодов этого убийства, запретив себе прикасаться к освободившим­ ся женщинам. Так из сознания сыновней вины они создали два фундаментальных табу тотемизма, которые должны были поэтому совпасть с обоими вытесненными желаниями эдипова комплекса» (IX, 173). Таким образом, тотемизм для Фрейда является своего рода «договором с отцом, в котором последний обещал все, чего только могла ждать от отца детская фантазия: защиту, заботу и бережное отношение, взамен чего было дано обязательство почитать его жизнь, то есть не повторять над ним деяния, из-за которого погиб настоящий отец. В тотемизме была и попытка оправдания: "Если бы отец поступал с нами, как тотем, у нас никогда бы не появилось искушение его убить". Таким образом, тотемизм спо­ собствовал тому, чтобы представить обстоятельства в ином свете и предать забвению то событие, которому он обязан своим возникновением» (IX, 174—175). По мнению Фрейда, все возникшие позже религии имеют то же происхожде­ ние — это великое событие, после которого человечество не м о ж е т обрести покоя. «Братству» стал важен социально сплачивающий запрет убивать друг друга, который в конце концов был распространен и на небратьев. Таким образом, согласно Фрейду, человеческое общество основывается на «соучас­ тии в совместно совершенном преступлении, религия — на сознании вины и раская­ нии, нравственность — отчасти на требованиях этого общества, отчасти на покаянии, вытекающем из сознания вины» (IX, 176). 277

Фрейд прослеживает две нити в ткани нынешних религий, которые, по его мне­ нию, ведут к отправному пункту всякой религии: мотив тотемной жертвы и отноше­ ние сына к отцу. В этом месте Фрейд в примечании указывает на противоположные взгляды Юнга (IX, 177). При этом Фрейд спрашивает, каким образом «бог попадает в первоначально чуждое ему положение» (IX, 177), то есть появляется во время тотем­ ной, а затем и жертвенной трапезы. Он тут же отвечает, ссылаясь на «психоаналити­ ческое изучение отдельного человека» (IX, 177), которое показывает, что «каждый со­ здает бога по образу своего отца, что его личное отношение к богу зависит от отношения к физическому отцу и вместе с ним колеблется и меняется и что бог, в сущности, есть не что иное, как возвеличенный отец» (IX, 177). Ответ же на вопрос, каким образом божество появилось во время жертвенной трапезы, гласит, что оно само вначале было тотемным животным и лишь на более поздней ступени развития религиозного чувства превратилось из тотемного животного в бога. Этот шаг был подкреплен огромной тоской по отцу, которая постоянно усиливалась после убийства. Усиливалась же она по­ тому, что никто из братьев, даже отождествив себя с отцом, так и не смог достичь его могущества. «Таким образом, — пишет Фрейд, — за долгое время озлобление про­ тив отца, толкавшее на деяние, могло ослабнуть, тоска по нему возрасти и мог возник­ нуть идеал, имевший своим содержанием всю полноту власти и неограниченности некогда поверженного праотца и готовность ему подчиниться... Возведение убитого некогда отца в ранг бога, от которого теперь велся род, было, однако, гораздо более се­ рьезной попыткой искупления, чем в свое время договор с тотемом» (IX, 179—180). Крайней формой искупления и отрицания злодеяния человека, по Фрейду, яв­ ляется принесение божеству жертвы, которой бог потребовал сам; затем челове­ ческой жертвы стало недостаточно: в жертву нужно было принести теперь самого бога. Так Фрейд вводит «запоздалое послушание» сына в христианскую религию. Христос «принес в жертву свою собственную жизнь и этим освободил братьев от первородного греха» (IX, 184). И в этом деянии, «дающем отцу наиболее возмож­ ное искупление, сын также достигает цели своих желаний по отношению к отцу, Он сам становится богом наряду с отцом, собственно, вместо него» (IX, 1 8 6 ) . В заключение Фрейд еще раз осмысляет свои далеко идущие выводы и пытается перебросить мостик от первобытной орды к нам, современным людям Он находит его на психическом уровне в массовой психике, «в которой осуществляются те Hie ду­ шевные процессы, что и в жизни отдельного человека» (IX, 189). Согласно Фрейду, пси­ хические процессы продолжаются в следующем поколении благодаря, предположи­ тельно, «устному преданию и традиции», но также «наследованию психических диспозиций» (IX, 1 9 0 ) . Впрочем, каждый человек, по мнению Фрейда, обладает «в сво­ ей бессознательной духовности аппаратом, который позволяет ему толковать реакции других людей, то есть устранять Искажения, которые совершил другой человек в вы­ ражении своих чувств. Таким путем бессознательного понимания обычаев, церемоний и узаконений, которые оставило после себя первоначальное отношение к праотцу, так­ же и последующим поколениям эти чувства могли передаться в наследие» (IX, 191). Это подводит Фрейда к последнему возражению: он спрашивает, не подменял ли с самого начала первобытный человек реальность психической реальностью, своими фантазиями, то есть не может ли быть так, что отца первобытной орды на самом деле никто и не убивал? Здесь он обсуждает отношения невротиков. Отталкиваясь от си­ туации ребенка, он приходит к выводу, что из-за собственной слабости тот не мог осу­ ществить свои враждебные импульсы и фантазии об убийстве; первобытные же люди вполне были на это способны. Спустя несколько лет ( 1 9 1 9 ) Фрейд написал предисловие к книге Райка о пси­ хологии религии, где он в сжатой и ясной форме обобщает свои воззрения на воз­ никновение религии, хотя и называет их гипотезой. 278

«ПСИХОЛОГИЯ МАСС И АНАЛИЗ Я» ( 1 9 2 1 )

В письме от 28 ноября 1 9 2 0 года врачу Гроддеку, специалисту в области психо­ соматической медицины, Фрейд высказывает опасение, что его только что вышедший труд «По ту сторону принципа удовольствия» мог «несколько изменить» мнение адресата об авторе (Groddeck 1970, 36). Гроддек усмотрел в этой работе отход Фрейда от эротики. Фрейд так отвечает на это: «Возможно, следующая моя небольшая ра­ бота («Психология масс и анализ Я»), когда я ее допишу, покажет Вам, что эрос я все лее в путь захватил» (Groddeck 1970, 39). Пожалуй, то, что общественные и культур­ ные феномены особенно привлекали Фрейда и побуждали его к их осмыслению, дик­ товалось и духом эпохи, и самой его личной судьбой (ср. Jones 1 9 6 2 , III, 61 — 1 0 5 ; 394 etc). Труд Фрейда показывает, что социальное для него сводится к отдельному человеку, что оно должно рассматриваться как симптом и что лишь так его и следу­ ет понимать. Фрейд мог представить себе изменение лишь как изменение отдельного человека. Особенно четко это видно из его вступления к книге: «Различие между индивидуальной психологией и социальной психологией (или психологией масс), на первый взгляд кажущееся нам столь значительным, при бли­ жайшем рассмотрении теряет почти всю остроту. Хотя индивидуальная психология ориентирована на отдельного человека и изучает, какими способами он стремится до­ стичь удовлетворения импульсов своих влечений, она лишь изредка, при определенных исключительных условиях, может отстраниться от отношений данного отдельного че­ ловека к другим индивидам. В психической жизни одного человека другой всегда учи­ тывается как образец, как объект, как помощник и как противник, а потому индиви­ дуальная психология с самого начала является одновременно и психологией социальной в этом расширенном, но вполне обоснованном смысле» (XIII, 7 3 ) . Фрейд начинает свои рассуждения на эту тему с влечений человека; в зависимо­ сти от того, удовлетворяет ли человек свои потребности с помощью или без помощи другого, Фрейд разделяет душевные акты на «социальные» и «нарциссические», к че­ му его постоянно подталкивала психоаналитическая практика Однако те и другие относятся к области индивидуальной психологии. Массовая психология лишь разрывает связь между индивидом и значимым для него человеком и обращается тем самым к чему-то искусственному, куда входит, в ча­ стности, и гипотетическое «социальное» влечение человека. Но по природе своей оно не первично, его можно расчленить и обнаружить, что истоки его лежат в семье. После введения Фрейд подробно разбирает знаменитую в то время работу Ле Бона «Психология масс» (Le Bon 1 8 9 5 ) . Ле Бон сходится с психоанализом в том, что делает акцент на бессознательной психической жизни. В массе отдельный чело­ век подвергается коллективному сдерживанию своего разумного поведения и одно­ временно испытывает аффективное растормаживание. Подобное наблюдается в пси­ хической жизни первобытных людей. В «массовой душе», по Фрейду, наблюдаются, однако, противоположные явления; так, нравственность массы может подняться над нравственностью отдельного чело­ века. Это проявляется в большой самоотверженности группы и приверженности групповым идеалам. Кроме того, общество устанавливает нормы нравственности 4 и лишь в нем в о з м о ж е н язык. Фрейд здесь опирается на выводы Макдугалла . При этом для «подъема душевной жизни массы» (XIII, 9 3 ) особенно важно, чтобы масса не распадалась в течение длительного времени, чтобы отдельному человеку была ясна ее структура, чтобы масса отделяла себя от другой, знала обычаи и традиции, бы­ тующие среди ее членов и, наконец, чтобы она дифференцированно подходила к воз­ можностям своих членов.

279

Фрейд отмечает здесь, что именно в этом случае масса опять-таки приобретает качества индивидуума. В следующем разделе Фрейд обсуждает суггестию как массово-психологическую связь между людьми и приходит к выводу, что либидо имеет «отношение ко всему... что м о ж н о обобщить понятием любовь, половая любовь... любовь к себе, любовь к ро­ дителям, любовь к детям, дружба и вообще любовь ко всем людям,- преданность кон­ кретным предметам и абстрактным идеям» (XIII, 9 8 ) , и, следовательно, в форме все­ возможных эмоциональных связей составляет «также сущность массовой души» (XIII, 100). : Далее Фрейд говорит о двух высокоорганизованных, издавна существующих мас­ сах — церкви и войске, В обеих искусственных массах есть глава, который любит всех одинаково. «От этой иллюзии, — говорит Фрейд, — зависит все; разрушьте ее — и тот­ час же, лишь внешние обстоятельства позволят, распадутся и церковь, и войско» (XIII, 1 0 2 ) . Отдельный человек связан с вождем и другими членами (братьями) че­ рез либидо. Такой вид связи присущ не только церкви и армии, но и коллективным структурам социализма и коммунизма и даже «научным школам». Согласно Фрейду, наряду с этими либидинозными связями следует учитывать также агрессивные импульсы человека, его готовность ненавидеть, которую, однако, можно нейтрализовать альтруистическими либидинозными влечениями. Впрочем, хотя «сдержанные в отношении цели влечения» (в частности влюбленность, нежность и прежде всего идентификации) и содействуют определенному «ущемлению Я» (XIII, 1 1 3 ) , они все же существенно влияют на образование массы. Здесь Фрейд подробно останавливается на идентификации и различных метапсихологических способах ее рассмотрения. Следующий раздел посвящен влюбленности и гипнозу. Влюбленность чаще все­ го ведет к переоценке объекта любви. Происходит «идеализация», при которой с объектом обращаются, как с собственньш Я. Объект служит также тому, «чтобы заменить свой собственный недостижимый Я-идеал» (XIII, 1 2 4 ) . В крайних случаях, говорит Фрейд, объект начинает занимать место Я-идеала. Различие между идентификацией и влюбленностью Фрейд характеризует так: «В случае идентификации объект либо утрачен, либо отвергнут; затем он снова воссоздается в Я, причем частично изменяется по образцу утраченного объекта. В другом же случае объект сохраняется и как таковой гиперкатектируется со сто­ 5 роны и за счет Я» (XIII, 1 2 5 ) . Таким образом, при идентификации объект зани­ мает м е с т о Я, при влюбленности — место идеала Я. Фрейд проводит параллель между такой влюбленностью и гипнозом: «То же сми­ ренное подчинение, уступчивость, отсутствие критики в отношении гипнотизера, что и в отношении объекта любви» (XIII, 1 2 6 ) . Гипнотизер представляет Я-идеал, то есть «единственный объект; помимо него, никто другой не принимается во вни­ мание»; таким образом, он получает также контроль над «реальностью» (XIII, 126). Фрейд развивает эту мысль в аспекте формирования связей в массе: определенное число индивидов ставят на место своего Я-идеала один и тот же объект и «в результате идентифицируются в своем Я друг с другом» (XIII, 1 2 8 ) . В ходе дальнейших рассуждений Фрейд переходит к стадному влечению в пони­ 5 мании у . Троттера и заключает, что, хотя человек и не стадное животное, его можно назвать «животным орды», «особью в предводительствуемой вождем орде» (XIII, 135). В результате Фрейд вновь обращается к своей работе «Тотем и табу» ( 1 9 1 2 ) . Он приходит к обобщающему тезису: «Праотец — это идеал массы, подчиняющий себе вместо Я-идеала человеческое Я» (XIII, 142). В последнем разделе Фрейд словно предвосхищает часть своей поздней программ­ ной работы «Я и Оно» ( 1 9 2 3 ) . Я человека представляет собой расчлененную функ-

280.

циональную структуру, содержательная или материальная сторона которой являет­ ся «составной частью многих масс, имеет самые разные связи вследствие идентифи­ кации» (XIII, 1 4 4 ) . Каждый человек «создал свой Я-идеал по различным образцам. Таким образом, каждый человек присутствует во многих массовых душах — своей расы, сословия, религиозной общины, государства и тд., — и, кроме того, он может подняться до частицы самостоятельности и оригинальности» (XIII, 1 4 4 ) . Так появляется «ступень в Я»; предпосылками этого являются «идентификация и установление объекта на место идеала Я». Фрейд приводит примеры: «Родившись, мы сделали шаг от абсолютно самодостаточного нарциссизма к восприятию изменчи­ вого внешнего мира, к началу обретения объектов, и с этим связано то, что мы не спо­ собны долго выносить это новое состояние, мы периодически упраздняем его и во сне возвращаемся к прежнему состоянию безмятежности и избегания объектов» (XIII, 146). Б качестве следующего примера следует указать на сновидение и невроз, при которых «когерентное Я» не имеет стабильных отношений с «бессознательно вы­ тесненным». Разделение Я и Я-идеала должно, по всей видимости, постоянно упразд­ няться: «При всех запретах и ограничениях, которым подвергается Я, периодическое нарушение запрета является правилом, о чем, например, свидетельствует институт праздников, которые изначально представляют собой не что иное, как запрещенный законом эксцесс, и именно это освобождение придает им характер веселья» (ХШ, 147). Когда Я и Я-идеал совпадают, это переживается как чувство триумфа; если же разрыв между ними слишком велик, возникает чувство вины или неполноценности. В дополнении Фрейд еще раз обращается к религиозной проблематике как фе­ номену культуры, который, с одной стороны, способен уберечь человека от невроти­ ческого заболевания, но с другой стороны, подчиняет его массовым связям. Совершенно особым образом Фрейд раскрывается в этой работе как великий ин­ дивидуалист, вынужденный мириться с окружающими, данными ему судьбой людь­ ми, чтобы выжить; вместе с тем он нуждался в них как последователях, «сынах» и со­ ратниках, тех, кто должен был претворить в жизнь его идеи. Он мог представитьсебе будущее психоанализа только в том случае, если они объединены его идеями и как развивающееся «братство» сохранят часть сознания вины, которое можно погасить лишь путем просветительской и критической рабо­ ты во благо человечества, но полностью устранить нельзя. На этом фоне следует рассматривать и следующую статью, в которой делается попытка дать оценку культуре и религии с точки зрения их будущих перспектив.

«БУДУЩЕЕ ОДНОЙ ИЛЛЮЗИИ» ( 1 9 2 7 )

В этой работе Фрейд обращается к будущему нашей культуры, прежде всего речь идет о сущности и функциях так называемых религиозных представлений, которые надлежит преодолеть как «часть инфантилизма» (Freud/Pfïster 1 9 6 3 , 1 2 7 ) . Из нее следует, что психоанализ стремится распространить свое влияние на общество и вместе с тем на культуру. Фрейд часто говорил, что для него «научное значение пси­ хоанализа важнее медицинского, а в терапии от его воздействия на массы через вы­ явление и разъяснение заблуждений больше пользы, чем от излечения отдельных лю­ дей» (Freud/Pfister 1 9 6 3 , 1 2 9 ; ср. Freud, XIV, 2 8 5 ) . Религиозные представления, по Фрейду, являются, «возможно, самой важной частью психического инвентаря культуры» (XIV, 335). В этой связи он описывает человеческую культуру как «все при­ обретенное людьми знание и умение, позволяющее им овладеть силами природы и использовать ее блага для удовлетворения человеческих потребностей; с другой

281

стороны в нее входят все институты, необходимые для регуляции отношений меж­ ду людьми и особенно для распределения полученных благ» (XIV, 3 2 6 ) . Такая куль­ турная работа является, по Фрейду, результатом не столько труда, сколько отказа от влечений, который должен совершить отдельный человек ради ближних, преодо­ левая при э т о м собственные «антисоциальные и антикультурные тенденции» (XIV, 3 2 8 ) . Такие тенденции, считает Фрейд, коренятся в том, что люди «по природе своей не любят работать, а доводы бессильны против их страстей» (XIV, 3 2 9 ) . Еще менее убежден он в том, что благотворное принуждение к культурному по­ ведению исходит от «вождей», которые «добились обуздания своих собственных по­ рожденных влечениями желаний» (XIV, 3 2 8 ) . В этой связи ему кажется более важ­ ной способность к воспитанию человека, границы которой он видит в «болезненной наследственности или чрезмерной силе влечений» (XIV, 330). Этим педагогическим оптимизмом подкрепляется и убеждение Фрейда в том, что главным в человеческой культуре являются не материальные блага и их распределение, а «духовное богатство культуры» (XIV, 3 3 1 ) в виде «нравственного уровня членов общества» и «обладания идеалами и художественными творениями» (XIV, 3 3 4 ) . Дело в том, что это является источником, во-первых, «нарциссического по своей природе» удовлетворения в фор­ ме «гордости за успешно сделанную работу» (XIV, 3 3 4 ) , а во-вторых, «удовлетворе­ ния, которое доставляет искусство людям, принадлежащим к одному культурному кругу» (XIV, 3 3 5 > После этих рассуждений о культуре Фрейд переходит к теме религиозных пред­ ставлений людей как проявления и одновременно способа преодоления беспомощ­ ности человека перед лицом «неумолимой природы», или «судьбы» (XIV, 3 3 7 ) . Обу­ словленная этим беспомощность порождает «состояние постоянного тревожного ожидания», наносит «тяжелую обиду естественному нарциссизму» (XIV, 337). Чело­ век нуждается в утешении и избавлении от неуверенности. Это имеет особую исто­ рию развития, свои свойства и одновременно является отличительной чертой психо­ логии Фрейда, «Уже первым шагом достигнуто очень многое, и шаг этот заключается в очеловечивании природы. К безличным силам и судьбам нельзя подступиться, они остаются вечно чуждыми. Но если в стихиях бушуют страсти, как в собственной душе, если даже смерть не есть нечто спонтанное, а является актом насилия злой воли, если повсюду в природе человека окружают существа, каких он знает и в собствен­ ном обществе, то тогда можно с облегчением вздохнуть, почувствовать себя среди зло­ вещего мира как дома, можно психически переработать свой бессмысленный страх. Человек м о ж е т быть по-прежнему беззащитен, но он уже не парализован бессили­ ем, по крайней мере, может реагировать; а может быть, он даже и вовсе не беззащи­ тен — ведь против этих жестоких сверхчеловеческих существ вовне можно приме­ нить те же средства, которыми пользуешься в своем обществе: можно попробовать их заговорить, умиротворить, подкупить, лишив подобным влиянием части их силы. Такая замена естествознания психологией не только дает моментальное облегчение, но и показывает путь к дальнейшему овладению ситуацией» (XIV, 338), Поскольку подобная ситуация имеет «инфантильный прообраз» (XIV, 3 3 8 ) в от­ ношениях ребенка с родителями и прежде всего с отцом, то «напрашивается срав­ нение этих двух ситуаций между собой» (XIV, 3 3 8 ) . Кроме того, например в снови­ дении, желание напоминает силы природы и наделяет их личными свойствами, придает им, как говорит Фрейд, «характер отца» (XIV, 3 3 9 ) и, наконец, превращает их в божества, следуя «не только инфантильному, но и филогенетическому прообра­ зу» (XIV, 3 3 9 ) , то есть испытывая влияние исторического опыта человечества. Поскольку беспомощность человека сохраняется и после того, как он познал и покорил силы природы, «богам» поручается «устранить ужасы природы, прими­ рить человека с жестокостью судьбы, особенно в таком его проявлении, как смерть,

282

ta также вознаградить за страдания и лишения, выпадающие на долю людей в совме­ стной культурной жизни» (XIV, 3 3 9 ) . Над богами же, словно вбирая в себя многоли|сость природы, возвысилось единое божественное существо, наделенное небывалой ^лудростью, добротой и справедливостью. «Народ, которому впервые удалась такая ^концентрация божественных качеств, немало гордился этим своим успехом. Он рас=Крыл отцовское ядро, которое с давних пор скрывалось за фигурой каждого боже­ ства; в сущности, это был возврат к историческим истокам идеи бога. Теперь, когда ^юг стал единственным, отношения к нему снова могли обрести искренность И интенсивность отношения ребенка к отцу» (XIV, 341). Ценность религиозных пред­ ставлений, о которых здесь говорит Фрейд, определяется как их функциональным •значением, так и их содержанием истины. Фрейд подробно рассматривает психоло­ гическое содержание истины в них и приходит к выводу, что религиозные догматы :не заслуживают веры, ибо их в принципе нельзя проверить. Они не являются «отра­ жением опыта или конечными результатами мыслительной работы; это иллюзии, исполнения самых древних, сильных и насущных желаний человечества; секрет их си­ лы — в силе этих желаний» (XIV, 3 5 2 ) . Согласно Фрейду, не всякая иллюзия обяза­ тельно является ложной, «то есть неосуществимой или противоречащей реальнос­ ти» (XIV, 3 5 3 ) , что позволяет отличить ее от бредовой идеи. Фрейд потому и требует для догматов столь высокой степени достоверности, что они коренным образом вли­ яют на жизнь отдельного человека и общества в целом. Только этим объясняется просветительский характер данной работы Фрейда. Но что же ставит Фрейд на место религиозных представлений? Чтобы удовлетво­ рить этот запрос, по Фрейду, необходимо «безрелигиозное воспитание» (XIV, 3 7 2 ) людей, то есть воспитание, лишенное обусловленных верой ограничений и опирающе­ еся исключительно на человеческий разум Фрейд допускает, что и это может оказать­ ся иллюзией, но надо рискнуть. К сожалению, такое воспитание отсутствует, а потому он возвращается к чисто описательному рассуждению; «Человек — это существо со слабььм интеллектом, обуреваемое желаниями, связанными с его влечениями» (XIV, 372). Фрейд возражает против того, чтобы называть человека «глубоко религиозным» только из-за того, что он испытывает чувство своей «ничтожности и бессилия перед миром» (XIV, 3 5 5 ) ; эпитета «религиозный» заслуживает лишь следующий шаг, ре­ акция, когда человек, испытав это чувство, ищет помощи». «Кто не идет дальше и сми­ ренно довольствуется ничтожной ролью человека в огромном мире, тот скорее не ре­ лигиозен в истинном смысле слова» (XIV, 3 5 5 ) . Точно так же следует понимать и призыв Фрейда стремиться к отделению культуры от религии. «Мировоззрение» в понимании Фрейда сводится всего лишь к «научному духу... определенному отно­ шению к вещам этого мира» (XIV, 3 6 2 ) . Такой взгляд на мир и на людей предпола­ гает «чисто рациональное обоснование культурных предписаний», сведение их «к со­ циальной необходимости» (XIV, 3 6 5 ) . Он ориентирован уже не на желания, а на то, что «разрешает природа вне нас» (XIV, 3 7 8 ) . «Мы полагаем, — говорит Фрейд, — что научная работа позволяет что-то узнать о реальности мира, благодаря чему мы усиливаем свою власть над ним и тем самым получаем возможность самим органи­ зовать свою жизнь» (XIV, 3 7 9 ) . В заключение следует добавить: Фрейд допускал, что образование общего невро­ за, делающее излишним личный невроз, равносильно вытеснению, а именно вытес­ нению совести, лучшего понимания, всего «более благородного». Указанием на эти взаимосвязи Фрейд заканчивает датированное 25 ноября 1928 года письмо Оскару Пфистеру, который критически отозвался о мыслях Фрейда по поводу религии (Pfister 1 9 2 8 , 9 5 - 9 6 ) : «Не знаю, догадались ли Вы о тайной связи "Неврачебного ана­ лиза" и "Иллюзии". В первой я хочу защитить психоанализ от врачей, во второй — от священников. Я хочу придать психоанализу положение, которого у него пока нет;

283 Ю-2751

положение светского пастыря, которое врачу не нужно, а священнику непозволитель­ но» (Freud/Pfister 1 9 6 3 , 1 3 6 ) . Наряду с ориентацией на познаваемое, на исследование, наряду с глубоким дове­ рием к науке и верой в ее постоянный прогресс Фрейд выдвигает также требование «любви к людям», которая, по его мнению, должна занять место религии и представ­ лять собой основную задачу культуры. Что'вкладывает Фрейд в слова «любовь к людям», становится ясным из его приветственного послания Ромену Роллану (1926а): «Любовь к людям присуща и мне самому, но не в силу сентиментальности или потребности: в идеале, а по прозаичным экономическим соображениям, потому что в реальных усло­ виях окружающего нас мира и из-за характера наших врожденных влечений я вынуж­ ден был объявить ее столь же необходимой для сохранения рода человеческого, как, на­ пример, и технику» (XIV, 553). -4 По всей видимости, этому же намерению обязана своим появлением в 1 9 3 0 году, когда Фрейду была присуждена премия Гёте, следующая его работа' «Недомогание культуры».

«НЕДОМОГАНИЕ КУЛЬТУРЫ» ( 1 9 3 0 ) 6

Согласно Ромену Роллану , источником религиозности является «особое чувство», «ощущение "вечности", чувство чего-то безмерного, безграничного, словно "океаничес­ кого"» (XIV, 421 —422). На этот счет Фрейд выразил свою позицию так: «Я хотел бы сказать, что для меня оно имеет скорее характер умозрения, разумеется, не без сопутствующей эмоциональной окраски, но, впрочем, без нее не обходятся и другие мысли-; тельные акты подобной значимости. Что до меня, я мог бы не убеждать себя в изна­ чальной природе такого чувства. Потому-то я и не вправе оспаривать его наличие; у других. Вопрос лишь в том, верно ли его толкуют и надо ли считать его "fons et origö" [ И с т о к о м и причиной (лат.) — Прим. перев.] всехрелигиозных потребностей» (XIV, 422—423). Затем Фрейд пытается Найти корни этого особого чувства «Самости». В ряде других ситуаций, например при сильной влюбленности, человеческому Я гро­ зит утрата ощущения границ между собой и реальностью, и в результате возникает это чувство «океанического», первобытной стихии, которое хоть и постепенно оттес­ няется в процессе развития Я младенца, однако не исчезает и проявляется в регрессив­ ных ситуациях даже у взрослого. Кроме того, примеры такого чувства известны из пси­ хопатологии, когда «части нашего собственного тела, более того, части собственной; душевной жизни, восприятия, мысли, чувства кажутся словно чужими и не принадле­ жащими Я» (XIV, 423—424), Такое размывание границ Я, как пишет далее Фрейд, моЖг но вызвать также наркотическими веществами и медитативными упражнениями.; «Наше нынешнее чувство Я, — утверждает Фрейд, — является, следовательно, лишь; уменьшенным остатком широкомасштабного, более того, всеобъемлющего чувства,: соответствовавшего В1гутренней связанности Я с внешним миром» (XIV, 4 2 5 ) . Пробле-: ма, по его мнению, состоит лишь в том, как сохраняется психическое содержание, воз-: никшее на самых ранних стадиях развития. Он приходит к выводу, что оно действи­ тельно м о ж е т сохраняться и не всегда-разрушается, Если это так, то совершенно необязательно делать источником религии «океаническое» чувство, ибо, говорит ФреЙА»: «чувство только тогда может стать источником энергии, когда оно само является в¥г ражением сильной потребности. То, что религиозная потребность является производ-; ным инфантильной беспомощности и пробужденной ею тоски по отцу, кажется мне бесспорным, тем более что это чувство не просто тянется из детской жизни, а по­ стоянно подкрепляется страхом перед всемогуществом судьбы» (XIV, 4 3 0 ) . • щ 284

Океаническое чувство представляется Фрейду скорее первой попыткой религи­ озного утешения, «очередным способом отвергать опасности, угрожающие Я со сто­ роны внешнего мира» (XIV, 4 3 0 ) . Впрочем, он признается, что ему сложно опериро­ вать «этими едва уловимыми величинами». Далее Фрейд прямо ссылается на с в о ю работу «Будущее одной иллюзии» ( 1 9 2 7 b ) , указав, что он называет религией ту систему заповедей и обещаний, которую называет религией всякий «обычный человек». Религиозное поведение, ритуализированные действия Фрейд называет «столь явно инфантильными, столь оторванными от реальности, что человеколюбивому уму больно думать, какое множество смертных никогда не сумеет подняться над таким пониманием жизни» (XIV, 4 3 1 ) . Но личный бог, по его мнению, все-таки лучше «без­ личного, смутного абстрактного принципа» (XIV, 4 3 2 ) , выступающего в качестве ра­ ционалистического акта избавления. Впрочем, Фрейд выступает за замещение религии наукой и искусством в соот­ ветствии с изречением Гёте: «У кого есть наука и искусство, у того есть и религия; у кого же нет ни того, ни другого, тот да обретет религию!» (XIV, 4 3 2 ) . Вопрос человека о цели жизни, о смысле своего бытия можно, пожалуй, отмес­ ти как неправомерный. Его «предпосылкой, — говорит Фрейд, — похоже, является то человеческое высокомерие, множество других проявлений которого мы уже зна­ ем» (XIV 4 3 3 ) . Для Фрейда идея цели жизни и есть религиозная система. Далее он пытается разобраться в том, что сами люди «считают целью и смыслом своей жизни, чего требуют от жизни, чего хотят в ней достичь» (XIV, 4 3 3 ) . В ответе на этот вопрос едва ли можно ошибиться: они хотят быть счастливыми; но это стрем­ ление — «всего лишь программа принципа удовольствия, устанавливающего цель жизни» (XIV, 4 3 4 ) . Этим принципом определяется работа психического аппарата, однако «его программа находится в разладе со всем миром» (XIV, 4 3 4 ) . А потому Фрейд приходит к неслыханному, невыносимому для человеческого нарциссизма тезису: «Намерения сделать человека "счастливым" план "творения" не предусмат­ ривал» (XIV, 4 3 4 ) . В связи с вопросом о том, как можно сделать человека счастливым, Фрейд обсу­ ждает поучения старой житейской мудрости. В итоге он объявляет методом обрете­ ния счастья любовь. Половая любовь «дала нам сильнейшее переживание ощущения грандиозного удовольствия и тем самым образец нашему стремлению к счастью» (XIV, 4 4 1 ) . Тут, правда, есть одно большое «но»: «Мы никогда не бываем более безза­ щитными перед страданием, чем когда любим, никогда не бываем более безысход­ но несчастными, чем когда теряем объект любви или его любовь» (XIV, 4 4 1 ) . Кроме того, Фрейд предлагает детально разобраться в экономике либидо отдельного чело­ века, чтобы обрести правильную меру счастья. Обрести свою меру счастья человеку мешает, по мнению Фрейда, религия, по­ скольку она «навязывает всем один и тот же путь достижения счастья и защиты от страданий. Ее метода заключается в том, чтобы принизить ценность жизни и ил­ люзорным образом исказить картину реального мира, что предполагает запугивание интеллекта» (XIV, 4 4 3 ) . Но он не думает, что высказал на эту тему много нового. Тем не менее полезно было бы задаться вопросом: почему людям так трудно стать счастливыми? Счастью людей противостоит страдание. Причины его — «всемогущество при­ роды», «бренность нашего тела», а также социальный фактор: «недостаточность уч­ реждений, регулирующих взаимоотношения людей в семье, государстве и обществе» (XIV, 4 4 4 ) . Но и в неспособности человека устанавливать лучшие правила Фрейд ви­ дит проявление «непобедимой природы... наших собственных психических качеств» (XIV, 4 4 5 ) .

10·

285

Фрейд отрицательно отвечает на вопрос, сделал бы человека счастливее возврат к более примитивному состоянию, то есть отказ от многих достижений культуры. При этом он ссылается на достижения науки и опирающейся на нее техники, кото­ рые, например, помогают людям дольше жить. Следующий вопрос Фрейд разбирает более подробно: в чем сущность культуры? При этом он характеризует культуру как «всю сумму достижений и институ­ тов... уводящих нашу жизнь от жизни наших животных предков, и служащих двум целям: защите людей от природы и регулированию отношений между людьми» (XIV, 4 4 8 — 4 4 9 ) . Сюда, по его мнению, относятся использование орудий труда, до­ бывание огня, строительство жилищ. Он напоминает о том, чего достиг человек бла­ годаря науке и технике, а также о том, что человек становится, так сказать, своего рода «богом на протезах» (XIV, 4 5 1 ) , «когда использует все свои вспомогательные органы», но при этом он не чувствует себя счастливым. Далее Фрейд перечисляет «бесполезные вещи», которые человек, однако, делает именно как культурное су­ щество: устраивает цветники, украшает дома, наводит чистоту и порядок. Порядок человек, скорее всего, заимствовал у природы: он представляет собой «своего рода навязчивое повторение: будучи единожды установлен, он диктует, когда, где и как следует действовать, чтобы в каждом аналогичном случае избежать проволочек и колебаний. Благотворность порядка бесспорна, он позволяет человеку наилуч­ шим образом использовать пространство и время, экономя его психические силы» (XIV, 4 5 3 ) ; тем более удивительно, что человека лишь с огромным трудом «молено приучить к подражанию небесным образчикам» (XIV, 4 5 3 ) . Согласно Фрейду, в культуру человека входят в первую очередь высшие виды пси­ хической деятельности: религиозные системы, философские спекуляции и «идеальные образования» людей. Особое внимание Фрейд уделяет отношениям людей друг с дру­ гом, посколысу они — исходный момент культуры, Совместная жизнь людей становит­ ся возможной, только когда «складывается большинство, которое сильнее любого ин­ дивида и которое сплачивается против каждого в отдельности. Власть этого сообщества в форме "права" противостоит власти отдельного человека, осуждаемой как "грубая сила". Эта замена власти индивида властью сообщества представляет собой решающий шаг культуры» (XIV, 454—455). Члены сообщества ограничивают таким образом воз­ можности удовлетворения. Кроме того, необходимо удостовериться, что все они взаи­ модействуют между собой на принципах равенства. Особо подчеркнем: Фрейд не причислял личную свободу к плодам культуры, ибо она в целом существовала до всякой культуры и, как он говорит, «в большинстве случаев не ценилась, потому что индивид едва ли был в состоянии ее защитить.- Стрем­ ление к свободе направлено, таким образом, против определенных форм или притя­ заний культуры, а то и против культуры вообще» (XIV, 4 5 5 ) — оно относится к необуз­ данной части личности. Правда, человек, «полеалуй, всегда будет защищать свои притязания на личную свободу от воли масс», — говорит Фрейд в этой связи (XIV, 456). Таким образом, для Фрейда развитие культуры в итоге становится процессом, ме­ няющим «задатки человеческих влечений», «удовлетворение которых является, од­ нако, экономической задачей нашей жизни» (XIV, 4 5 6 ) . Тем самым культурный про­ цесс приобретает сходство с развитием либидо. Эти требования культуры, по мнению Фрейда, стали причиной врал<дебного отношения к ней; ведь «нелегко уразуметь, как можно лишить влечение возмолености удовлетворения. Это вовсе не так безопас­ но, — продолжает Фрейд, — и если подобный отказ не компенсировать экономичес­ ки, следует ожидать самых серьезных нарушений» (XIV, 4 5 8 ) . В следующем разделе Фрейд еще упорнее старается докопаться до источника культурного развития (см. также статью Ф. фон Боксберга в этом томе). Он утвер­ ждает, что первобытный человек расценивал других людей, особенно членов своей

286

семьи, как товарищей в труде. В предшествовавший период человек обнаружил, что его сексуальное желание стало для него «постоянным жильцом» и хотел поэтому держать свои сексуальные объекты при себе. Самки доставались более сильным самцам еще и потому, что тем самым обеспечивалась защита их потомства. В та­ кой семье «произвол вожака» (XIV, 4 5 9 ) был еще неограничен. Как указывает здесь Фрейд, в книге «Тотем и табу» ( 1 9 1 2 — 1 9 1 3 ) он описал путь, ведущий от по­ добной семьи к совместной жизни в виде «братств». Предписания табу были первым «правом». Фрейд подводит итог «Совместная жизнь людей обусловливалась, стало быть, двояким образом: принуждением к труду, то есть внешней необходимостью, и властью любви, не желавшей лишиться со стороны мужчины сексуального объек­ та в виде женщины, а со стороны женщины — отделившейся от нее частицы, ребен­ ка Эрос вместе с ананке стали и прародителями человеческой культуры» (XIV, 4 6 0 ) . Таким образом, все больше людей жило в сообществе; правда, не всех связывало сексуальное удовлетворение как таковое, существовали также и сдержанные в от­ ношении цели нежные чувства, например дружба, С одной стороны, культура, — го­ ворит Фрейд, — «собирала людей в большие объединения», с другой — именно се­ мья не предоставляла свободы индивиду (XIV, 4 6 2 ) . Фрейд называет здесь женщин хранительницами интересов семьи и половой жиз­ ни. Способность к сублимации влечений у них, полагает Фрейд, меньше, чем у муж­ чин. Поэтому культурная работа «все более становилась мужским делом» (XIV, 4 6 3 ) . В основе культурного процесса, согласно Фрейду, лежат в качестве определяю­ щего фактора и хозяйственные отношения. Давление экономических отношений, по его мнению, отнимает у сексуальности «большое количество психической энер­ гии» (XIV, 4 6 4 ) . Он приходит к выводу, что сексуальная жизнь в западноевропей­ ской культуре серьезно нарушена, и она в значительной мере утратила способность служить источником счастья. Однако, по мнению Фрейда, не только преграды на пути удовлетворения сексу­ альности мешают человеку быть счастливым. Далее он разбирает «одно из идеальных требований культурного общества» (XIV, 4 6 8 ) , а именно заповедь «Возлюби ближ­ него, как самого себя», и заключает, что эта заповедь — непосильное требование для человека. Это чрезмерное требование, как он считает, проистекает из другого сильнейшего влечения человека — агрессивной наклонности. Склонность к агрессии, эта первичная враждебность человека, угрожала устоям культурного общества. Эта мысль прямо выражается в приводимом ниже отрывке: «Культура должна напрячь все силы, чтобы определить границы агрессивным влече­ ниям людей, не дать ее проявлениям разрастись через психические реактивные об­ разования. Отсюда и обращение к методам, призванным побудить людей к иден­ тификациям и любовным отношениям, сдержанным с точки зрения цели, отсюда ограничения сексуальной жизни и отсюда же идеальная заповедь возлюбить ближ­ него, как самого себя, в действительности оправданная тем, что нет ничего, что бы так сильно противоречило исконной природе человека» (XIV, 4 7 1 ) . Склонность человека к агрессии не уменьшается с упразднением частной соб­ ственности, за которую ратуют коммунисты (XIV, 4 7 2 ) ; это, если учесть психологию человека, лишь «зыбкая иллюзия» (XIV, 4 7 3 ) . Фрейд возражает своим оппонентам в следующем примечании: «Того, кто в свои юные годы познал ужасы нищеты, ис­ пытал презрение и высокомерие имущих, никак не заподозришь, что он не понимает и не сочувствует стремлению бороться за имущественное равенство людей и всему, что с этим сопряжено. Но если такая борьба ведется под лозунгом абстрактной спра­ ведливости и равенства людей, напрашивается возражение, что, наделив людей в выс­ шей степени неодинаковыми физическими и умственными задатками, природа Утвердила несправедливость, которую нельзя устранить» (XIV, 4 7 2 ) .

287

Отняв у человека собственность, мы нисколько не уменьшим действующих в нем агрессивных наклонностей, а только лишим их некоторых возможностей проявления. Все равно у кого-то сохранятся преимущества, например в сфере по­ ловых отношений, «способные стать источником сильнейшего недовольства и край­ ней враждебности среди людей, равных во всех прочих отношениях. Если же устра­ нить и это неравенство полным освобождением половой жизни... то при всей невозможности предсказать, какими новыми путями пойдет развитие культуры, м о ж н о ожидать, что эта неискоренимая черта человеческой природы последует за ней и по ним» (XIV, 4 7 3 ) . Ничего не меняется здесь, по мнению Фрейда, и в малых группах людей, напри­ мер в субкультуре; проблема лишь смещается на аутсайдеров той или иной группы, которая ради своего функционирования делает из них козлов отпущения. В ходе дальнейшего обсуждения Фрейд детально останавливается на экономике влечений индивида и делает свои выводы относительно культурного развития чело­ вечества в целом. Он прослеживает развитие своей теории влечений от стадии ста­ новления до стадии переработки в свете гипотезы о «влечении к смерти», выдвину­ той им в работе «По ту сторону принципа удовольствия» ( 1 9 2 0 ) , — стремлении, проявляющемся обычно лишь в виде сплава с эросом, сексуальным влечением «Уме­ ренное и укрощенное, так сказать, сдержанное в отношении цели, направленное на объекты деструктивное влечение должно обеспечить Я человека удовлетворение его жизненных потребностей и власть над природой» (XIV, 4 8 0 ) . Культурное развитие превращается, по мнению Фрейда, в постоянную «борьбу между эросом и смертью, влечением к жизни и деструктивным влечением... у чело­ вечества» (XIV, 4 8 1 ) . Важнейший вопрос развития культуры Фрейд снова исследует на примере истории развития отдельного человека: «Что происходит в нем, чтобы его стремление к агрессии стало безвредным... Агрессия интроецируется, становит­ ся внутренней, но, собственно говоря, отсылается туда, откуда она произошла, то есть обращается против собственного Я» (XIV, 4 8 2 ) . Там она перенимается частью Я, Сверх-Я, которая в качестве «совести» противопоставляется Я и здесь проявляет «ту же непреклонную готовность к агрессии... которую Я охотно выместило бы на других, посторонних людях» (XIV, 4 8 3 ) . В психическом развитии человека сознание вины выступает вначале как «соци­ альный» страх перед реальной потерей любви, грозящей ему, если он в фантазии или на деле восстанет против авторитета, от которого он зависит. Однако чувство вины в собственном смысле, из-за известной потребности в наказании проявля­ ющееся часто бессознательно, возникает лишь с появлением в человеке Сверх-Я. Отныне авторитет интернализируется, и теперь уже ничего нельзя скрыть от Сверх-Я. «Реальная серьезность ситуации, — так Фрейд говорит здесь об интрапсихических отношениях, — правда, миновала, ибо у нового авторитета, Сверх-Я, по нашему убеж­ дению, нет причин третировать Я, с которым оно внутренне связано. Но влияние развития, сохраняющего прошлое и преодоленное, выражается в том, что, по суще­ ству, все остается так, как было вначале. Сверх-Я терзает грешное Я теми же ощу-; щениями страха и ждет удобного случая, чтобы подвергнуть его наказаниям со сто­ роны внешнего мира» (XIV, 4 8 4 — 4 8 5 ) . В форме риторических вопросов Фрейд выражает удивление, что Сверх-Я так строго ведет себя и совершенно особым образом навязывает себя человеку в беде в форме самоанализа, ведя к раскаянью. Это объясняется инфантильной ступенью совести, «которая после интроекции в Сверх-Я не исчезает, а продолжает существо­ вать рядом с ней и за ней. Судьба рассматривается как замена родительской инстан­ ции» (XIV, 4 8 6 ) . Здесь Фрейд сравнивает народ Израиля, который считал себя бого­ избранным, с динамикой Сверх-Я в психике отдельного человека. Д а ж е когда

288

«великий Отец» позволил разразиться беде над своим народом, «такое отношение не сбивало народ с толку, и он не усомнился во власти и справедливости Бога, а по­ родил пророков, осудивших его за греховность, и из сознания своей вины создал са­ мые строгие предписания своей жреческой религии. Примечательно, насколько ина­ че ведет себя первобытный человек! Когда его постигает беда, он винит не себя, а фетиш, явно не выполнивший свой долг, и колотит его, вместо того чтобы наказать самого себя» (XIV, 4 8 6 ) . Таким образом, по Фрейду, есть два вида и два источника чувства вины. Во-первых, страх перед авторитетом: происходит отказ от влечения, то есть, нарушив заповедь внешнего авторитета, человек, опасаясь агрессии с его стороны, отказывается и от по­ лучения удовольствия. В этом случае человеку грозит по меньшей мере потеря любви. Затем возникает психическая инстанция Сверх-Я, и теперь чувство вины выступает в совершенно ином качестве, лишь усиливаясь, если имеет место отказ. «Здесь отказ от влечения помогает мало, — говорит Фрейд, — ибо желание сохраняется и не мо­ жет укрыться от Сверх-Я. Таким образом, чувство вины возникает, несмотря на про­ изошедший отказ, и в этом большой экономический ущерб от появления Сверх-Я, или, можно сказать, от формирования совести. Отныне отказ от влечения не освобож­ дает полностью, добродетельное воздержание не вознаграждается теперь гарантией любви, угроза внешнего несчастья — утраты любви и наказания со стороны внешне­ го авторитета — сменяется продолжительным внутренним несчастьем, напряжением от сознания вины» (XIV, 4 8 7 ) . Важным моментом этих сложных процессов является понимание того, что пос­ ле образования у индивида Сверх-Я всякий отказ от влечения действует как дина­ мический источник, можно сказать, как усиление строгости Сверх-Я. Это подводит Фрейда к следующей мысли: «Совесть есть следствие отказа от влечения; или: отказ (навязанный извне) от влечения создает совесть, требующую затем дальнейших от­ казов от влечений» (XIV, 4 8 8 ) . Далее Фрейд подробно описывает воздействие отказа от агрессии. Мы приводим здесь длинную цитату, поскольку она самым прямым образом затрагивает вопрос об­ разования культуры и религии. «Воздействие отказа от влечения на совесть проис­ ходит так: любая часть агрессии, от удовлетворения которой мы отказались, подхва­ тывается Сверх-Я и усиливает его агрессию. С этим совершенно не согласуется то, что первоначальная агрессия совести является продолжением строгости внешнего авторитета, то есть не имеет ничего общего с отказом. Однако эту несогласованность мы устраним, если предположим другой путь возникновения этой первичной агрес­ сии Сверх-Я, Против авторитета, препятствующего ребенку в его первых, но самых важных удовлетворениях, должна развиваться очень сильная агрессивность, незави­ симо от вида требуемых отказов от влечения. Поневоле ребенок должен был отка­ заться от удовлетворения этой мстительной агрессии. Он помогает себе выбраться из этой сложной экономической ситуации с помощью известных механизмов, интроецируя посредством идентификации этот непререкаемый авторитет, ставший теперь Сверх-Я и оказавшийся обладателем всей агрессии, которую в детстве чело­ век охотно направил бы против него. Я ребенка вынуждено довольствоваться печаль­ ной ролью униженного таким образом авторитета — отца... Отношение между СверхЯ и Я — это искаженное желанием повторение реальных отношений между еще не разделенным Я и внешним объектом. И это тоже типично. Существенное отли­ чие, однако, заключается в том, что первоначальная строгость Сверх-Я не такая или не совсем такая, как испытанная или предполагаемая строгость объекта, а пред­ ставляет собственную агрессию против него. Если это так, то можно действительно Утверждать, что совесть вначале возникла в результате подавления агрессии и впо­ следствии усилилась благодаря новым таким подавлениям» (XIV, 4 8 8 — 4 8 9 ) . 289

Подводя итог, Фрейд подчеркивает, что «мстительная агрессия ребенка... опре­ деляется мерой карающей агрессии, которую он ждет от отца» (XIV, 4 8 9 ) . Он так­ же подчеркивает здесь, что «чувство вины человечества происходит из эдипова ком­ плекса и было приобретено после убийства отца союзом братьев» (XIV, 4 9 0 ) . Пожалуй, суть вопроса проясняет следующее примечание: «Итак, если отвлечь­ ся от гипотетического конституционального фактора, то можно сказать, что строгая совесть возникает из взаимодействия двух жизненных влияний — отказа от влече­ ний, что развязывает агрессию, и опыта любви, который обращает эту агрессию внутрь и передает Сверх-Я» (XIV, 4 9 0 ) . В этой связи Фрейд говорит о раскаянье, возникающем, когда человек нечто пре­ ступил и хочет задним числом это поправить. Однако совесть дала о себе знать еще рань­ ше: речь идет о готовности чувствовать себя виноватым, существующей еще до поступ­ ка. При убийстве праотца дело обстоит следующим образом: раскаянье было основано на изначальной эмоциональной амбивалентности по отношению к отцу: «После того как ненависть была удовлетворена с помощью агрессии, в раскаянье о содеянном про­ явилась любовь, через идентификацию с отцом создавшая Сверх-Я, наделившая его властью отца, словно в наказание за совершенное против него агрессивное действие и установившая ограничения, которые призваны предотвратить повторение поступ­ ка А так как склонность к агрессии против отца воспроизводилась и в следующих по­ колениях, чувство вины продолжало существовать и усиливаться при всякой агрессии, подавленной и перенесенной в Сверх-Я. Теперь, на мой взгляд, мы наконец обрели полную ясность и относительно роли любви в возникновении совести, и относитель­ но роковой неизбежности чувства вины. На деле не так уж важно, был ли отец убит или от этого поступка воздержались. Люди все равно чувствуют себя виноватыми, ибо чувство вины есть проявление конфликта амбивалентности, извечной борьбы меж­ ду эросол! и деструктивным влечением, или влечением к смерти. Этот конфликт раз­ горается, как только перед человеком встает задача совместной жизни с другими людь­ ми; пока общество существует лишь в форме семьи, этот конфликт неизбежно будет выражаться в эдиповом комплексе, формировать совесть и создавать первое чувство вины. При попытке расширить эту общность тот же конфликт продолжается в зави­ симых от прошлого формах, усиливается и приводит к дальнейшему усилению чувства вины. Поскольку культура повинуется внутреннему эротическому импульсу, повеле­ вающему ей объединять людей во внутренне связанную массу, она способна достичь этой цели только путем постоянного усиления чувства вины. Что началось с отца, до­ вершается в массе. Если культура представляет собой необходимый процесс развития от семьи к человечеству, то с ней неразрывно связано — как следствие с нею родивше­ гося конфликта амбивалентности, как следствие извечной вражды между любовью и стремлением к смерти — усиление чувства вины, быть может, до уровня, который отдельный человек находит едва выносимым» (XIV, 492—493). Таким образом, прогресс культуры, по мнению Фрейда, оборачивается колоссаль­ ным ущербом для счастья и сопряжен с необычайной склонностью к агрессии, на­ 7 правленной либо вовне, либо саморазрушительной, бушующей в душе человека . В заключительной части книги Фрейд задается вопросом о соответствии между куль­ турной эволюцией человечества и развитием индивида У индивида существует эгоисти­ ческое стремление к счастью, взаимосвязанное с альтруизмом, со стремлением к объеди­ нению с другими людьми. Это можно расценивать как «раздор в хозяйстве либидо, сопоставимый со спором о распределении либидо между Я и объектами» (XIV, 501). О пути развития человечества, как и индивида, люжно сказать, что общество фор­ мирует Сверх-Я, которое имеет черты, характерные для различных эпох становления культуры (см. статью Л- Айке в т. I). В Сверх-Я культуры следует отличать этику, ре­ гулирующую отношения между людьми, от религии, которая имеет значение моти290

вации и утешения благодаря вере в потусторонний мир, «великого отца». Наша куль­ тура в своих этических требованиях слишком сурова, ибо она действует так, будто человек способен исполнять требования этики, не расплачиваясь за это неврозом. В заключение Фрейд ставит вопрос о ценности и значении нашей культуры и при­ ходит к выводу, что «ценностные суждения людей, безусловно, проистекают из их же­ лания счастья, то есть представляют собой попытку подкрепить свои иллюзии аргу­ ментами» (XIV, 5 0 5 ) . По Фрейду, не может быть ни религиозного, ни иного утешения подобного рода, хотя «самые ярые революционеры» ищут его с той же страстью, что и «самые кроткие верующие» (XIV, 506). Таким образом, в этой работе Фрейд снова проводит мысль о едином корне рели­ гии, морали и социальности— «главных содержаний высшего в человеке» (XIII, 2 6 5 ) . При этом он все более подчеркивает важность разграничения этики и религии. Фрейд при всякой возможности высказывался об общественной жизни людей и ее культурных предпосылках. С одной стороны, он рассматривал отказ от влечений и культуру как тесно связанные между собой, с другой стороны, он не уставал под­ черкивать свое бессилие и бессилие психоанализа устранить такую культуру и заме­ нить ее отношениями между людьми и народами, которые были бы продиктованы разумом, а не аффектами. *• Так, в 1926 году в работе «К вопросу о неврачебном анализе» он писал: «Наша куль­ тура оказывает на нас едва ли выносимое давление, она требует корректировки. Не слишком ли фантастическим было бы ожидать, что психоанализ, несмотря на все его сложности, может быть призван к работе, подготавливающей людей к подобной корректировке?» (XIV, 2 8 5 ) . Но для этого совесть человека должна стать «достаточно безличной» (XIV, 2 5 4 ) , ибо только тогда окажется несомненным, что эдипов комплекс претерпел правильную метаморфозу, поскольку Сверх-Я уже не будет противостоять Я, как строгий отец противостоит ребенку, а нравственность уже не будет вести себя так примитивно, как при авторитарно обусловленной зависимости ребенка. Эти мысли развиваются в рассматриваемой ниже переписке Фрейда с физиком Эйнштейном (см. статью Мартина Гротьяна «Переписка Фрейда» в τ, I). Они харак­ теризуют его подход к критике культуры и общества.

«ПОЧЕМУ ВОЙНА?» ( 1 9 3 3 )

В ответе на открытое письмо Эйнштейна Фрейд, называющий себя здесь «теоре­ тиком не от мира сего» (XVI, 2 4 ) , вновь обращается к своей главной задаче — исполь­ зуя знание психических взаимосвязей, прийти на помощь практикам, чтобы они «под­ ручными средствами» (XVI, 2 4 ) предотвратили угрозу войны между народами. Развивая мысли Эйнштейна, Фрейд обсуждает роль власти и права. Право возни­ кает как власть «объединившихся людей».(ХУ1, 15) и, таким образом, навязывается отдельному человеку. В «сообществах, основанных на общности интересов», склады­ ваются «эмоциональные связи, чувство общности, на которых зиждется сила этих со­ юзов» (XVI, 16). Далее он говорит о «правовой неразберихе», возникающей вследствие раздоров между «объединившимися людьми», которая, с одной стороны, может вес­ ти к установлению отношений господства между власть имущими и подвластными им людьми, а с другой стороны, к стремлению угнетенных освободиться от такого господства. Третий источник изменения права — «культурные перемены в членах со­ общества» (XVI, 1 7 ) . Такое изменение совершается через «попытку завоевать, апел­ лируя к определенным идеальным установкам, авторитет (то есть стать силой принркДения), который прежде опирался на обладание властью» (XVI, 1 8 1 9 ) . Правда, 291

подобная апелляция имеет смысл лишь «если они [установки] отражают сущестпен­ ные черты общности членов группы» (XVI, 19). Фрейд ссылается здесь на «панэллинскую идею», «христианское чувство общины», а также на чаяния, сопутствующие «большевистскому мышлению»; все это себя не оправдало, потому что заменить ре­ альную власть властью идей не удалось. Было бы ошибкой забывать,что «первоначаль­ но право было грубой силой, да и сегодня оно по-прежнему не может обойтись без на­ силия» (XVI, 1 9 - 2 0 ) . В этой связи Фрейд излагает часть психоаналитической теории влечений; «Вле­ чения человека бывают только двух видов — нацеленные либо на сохранение и объединение (мы называем их эротическими в точном соответствии с понятием эроса у Платона в "Пире", или сексуальными, сознательно расширяя расхожее по­ нятие сексуальности), либо на разрушение и смерть (мы называем их влечением агрессивным, или деструктивным)» (XVI, 2 0 ) . Все человеческие деяния можно выве­ сти из различных комбинаций этих двух основных групп влечений. Часть влечений агрессивного типа связывается в человеке благодаря построению им самим идеала, который берет власть над Я. Далее Фрейд словно извиняется перед Эйнштейном за то, что предложил ему «своего рода мифологию», которая, однако, сходна с мифо­ логией естествознания (XVI, 2 2 ) . - • Наконец, Фрейд называет пути предотвращения войны. Против деструктивно­ го влечения должен быть «мобилизован» его противник, эрос (XVI, 2 3 ) — как сила, с одной стороны, рождающая отношения любви между людьми, а с другой стороны, сплачивающая людей, позволяющая им идентифицироваться друг с другом. Важным моментом в этом вопросе, по Фрейду, является и элитарное мышление, исходящее из того, что одни люди от природы более склонны управлять, а другие подчиняться. Правда, тогда эти правящие верхи общества должны быть такими, чтобы другие шли под их начало добровольно и охотно. Однако идеальным состоянием, по его мнению, была бы «общность людей, под­ чинивших жизнь влечений диктатуре разума. Ничто иное не способно вызвать столь совершенное и прочное единение людей, даже при отказе от эмоциональных связей между ними. Но, по всей вероятности, надежда эта утопическая» (XVI, 2 4 ) . Далее Фрейд уточняет, почему он против войны. Он говорит, что война очень многое разрушает; что войной в ее современных формах уже не достигается ни один героический идеал; что будущая война, скорее всецо, уничтожит обоих противников. Можно спорить о том, вправе ли общество распоряжаться жизнью отдельного человека, надо ли, учитывая агрессивность некоторых наций, вооружаться другим на­ родам Но главный довод Фрейда таков: «Мы пацифисты, ибо должны быть ими в силу органических причин» (XVI, 2 5 ) , неприятие войны «заложено в нас конституцией» (XVI, 26). Для Фрейда культурный процесс есть «процесс органический» (XVI, 26), со­ поставимый с одомашниванием определенных видов животных, и наряду с физичес­ кими изменениями он несет с собой также изменения психические. Последние «со­ стоят во все большем смещении целей влечений и ограничениях импульсов влечений. Ощущения, которые для наших предков были приятными, стали нам безразличны, а то и невыносимы. Если меняются наши этические и эстетические идеальные тре­ бования, за этим стоят органические причины. Среди психологических особеннос­ тей культуры две представляются особо важными: усиление интеллекта, который начинает подчинять себе жизнь влечений, и интернализация агрессивной наклон­ ности со всеми ее благотворными и опасными последствиями» (XVI, 2 6 ) . Он заканчивает это письмо общим положением: «Все, что содействует культур­ ному развитию, одновременно работает против войны» (XVI, 2 7 ) . Из письма ясно, что критикуя культуру, Фрейд мучается сомнениями. Утвердить мир на земле дол­ жны, с одной стороны, отношения симпатии между людьми, окрашенные либиди292

нозными чувствами, но с другой — куда более могущественные и действенные фор­ мы поведения, продиктованные разумом. Но как раз к диктатуре разума, пусть Фрейд и называет ее утопией, относит­ ся полная и опасная интернализация агрессивных импульсов человека наряду с либидинозными компонентами. Важно понять, какие Я-идеалы необходимы отдельному человеку и какое мате­ риальное ядро ожиданий и общечеловеческих норм должно их заполнить. Представление о равных возможностях людей, из которого исходит Фрейд, дис­ кутируется и поныне, в том числе как «участие в учебных процессах, формирующих нормы и ценности» и тем самым как «основа новой идентичности», которая в свою очередь сама не должна быть «просто проекцией» (Habermas, 1 9 7 4 , 71 ). Однако без интернализации это осталось бы, наверное, проекцией или бессознательно отведен­ ной вовне агрессией, гибельной для культуры и общества И здесь, пожалуй, следует задать еще один вопрос: не слишком ли опасно при­ ближается Я-идеал в понимании Фрейда к «мировоззрению», проявляющемуся в форме ожиданий и убеждений массы единомышленников. Этому посвящена сле­ дующая работа Фрейда

«О М И Р О В О З З Р Е Н И И » ( 1 9 3 3 )

В 35-й лекции (так и не прочитанной) из «Нового цикла лекций по введению в пси­ хоанализ» Фрейд продолжает осуществлять главную задачу — критику религии. Кро­ ме того, Фрейд борется в ней с попытками увидеть в психоанализе новое мировоззре­ ние и ждать от него тех утешений, что уготованы религиозным мировоззрением. Фрейд вынужден в это время разъяснять ошибочность смешения психоанализа с «филосо­ фией становления сознания» романтиков (ср. Mann 1 9 6 5 , 1 3 ; Jones 1962, III, 5 1 9 ) . Сразу же приведем в качестве своего рода резюме заключительные слова этой лек­ ции: «Думаю, психоанализ не способен дать особое мировоззрение. Он и не нуждается в этом: будучи частью науки, он может присоединиться к научному мировоззрению. Однако оно едва ли заслуживает столь громкого титула, ибо оно не есть воззрение на все в мире, оно слишком несовершенно, не претендует на законченность и систематич­ ность. Среди людей научное мышление все еще очень молодо, еще не смогло ответить на очень многие великие вопросы. Мировоззрение, основанное на науке, помимо того что опирается на реальный внешний мир, характеризуется, по сути, от противного, то есть отвергает все, кроме истины, отказывается от иллюзий. Кого из наших совре­ менников это не устраивает, кто требует для своего сиюминутного успокоения боль­ шего, пусть ищет его, где может. Мы на него не обидимся, помочь не сможем, но и мыс­ лить иначе ради него не станем» (XV, 197). Во фрейдовском определении мировоззрения — впрочем, это относится и к истине (ср. XV, 1 8 4 ) — проявляется реализм критики знания. Согласно Фрейду, мировоззре­ ние — «это интеллектуальная конструкция, которая единообразно решает все пробле­ мы нашего бытия исходя из некоего допущения высшего порядка, где, следовательно, ни один вопрос не остается без ответа, а все, что вызывает наш интерес, находит свое определенное место» (XV, 170). Такой принцип высшего порядка относится, по мне­ нию Фрейда, к разряду «идеальных устремлений людей» (XV, 170), поскольку помога­ ет обрести определенность и смысл. В этом смысле психоанализ никак не может быть мировоззрением, поскольку будучи «специальной дисциплиной, отраслью психологии» (XV, 1 7 0 ) он к этому непригоден и должен «принять мировоззрение науки» (XV, 1 7 1 ) . «Но научное

293

мировоззрение, — продолжает Фрейд, — уже явно не подпадает под наше опреде­ ление. Единое объяснение мира предлагается, правда, и им, но только как дальний замысел, исполнение которого переносится в будущее» (XV, 1 7 1 ) . Далее Фрейд спо­ рит с представлением о скудости научного мировоззрения. Такое мировоззрение свободно от всех аффективных требований, религиозных ил­ люзий и притязаний, которые скорее относятся к сфере психозов, чем к действитель­ ности. Вклад психоанализа в научное мировоззрение заключается в том, что он распро­ странил его на область человеческой психики. То, что религия и философия мнят себя дисциплинами, независимыми от науки, а потому считают, что наука не вправе что-либо говорить о них от себя, Фрейд отметает как вызов истине. Нельзя согласить­ ся с тем, что любая религия в равной мере несет в себе истину, хотя к такому воззре­ нию относятся сегодня терпимо: «Дело в том, что истина не может быть терпимой, она не допускает никаких компромиссов и оговорок; для научного исследования все об­ ласти человеческой деятельности — его территория, и оно должно быть безжалостно к любой силе, пытающейся отхватить от нее хоть кусочек» (XV, 173). Религия «явля­ ется единственным серьезным врагом» науки (XV, 173). Искусство же и философия не являются теми «силами, которые могут поспорить с наукой» (XV, 173). «Величие религии» (XV, 1 7 4 ) в том, что она дает людям три вещи, которые на­ ука в таком изобилии дать не может; религия «объясняет им происхождение и раз­ витие мира, обеспечивает им защиту и конечное счастье среди всех превратностей жизни, управляет их помыслами и поступками с помощью заповедей, которые пред­ ставляет всем своим авторитетом» (XV, 174). Психоаналитическая наука добавляет к этому, что религиозный человек представ­ ляет себе сотворение мира так, как представляет себе собственное возникновение. По этой причине защита и помощь остаются такими же, как в начале человеческой жизни, изменяются лишь их форма и мера. Этическое же требование к людям хоро­ шо вписывается в эту детскую ситуацию. Далее в этой лекции Фрейд снова обращает­ ся к происхождению религии, о чем он говорил в работе «Тотем и табу» ( 1 9 1 2 - 1 9 1 3 ) . Но теперь уже «научный дух наконец дерзнул решиться на проверку самых важных и аффективно ценностных частей религиозного мировоззрения» (XV, 1 8 0 ) . Фрейд напоминает о том, что не защита и счастье сопровождают людей в их жизни, что жизнь людей определяют «темные, бесчувственные и жестокие силы» (XV, 180), что система поощрения и наказания, приписываемая потусторонним силам, не су­ ществует, и это в свою очередь дает повод «отказаться от элемента одушевленности, доставшегося религии от анимизма» (XV, 1 8 0 ) . Впрочем, и этические требования к людям нуждаются в ином, не религиозном, обосновании. Фрейд говорит, что в борьбе «научного духа с религиозным мировоззрением» пси­ хоанализ, который прежде не прибегал к оружию полемики, «занимает... четкую по­ зицию» (XV, 1 8 2 ) . При этом он приводит доводы религии против науки и опровергает их один за другим. Во-первых, религия, как утверждают ее адепты, представляет собой фено­ мен, который наука не может сделать предметом исследования, нечто «неприкосно­ венное, превосходящее всякое человеческое разумение, к чему нельзя подступиться с мудрствующей критикой» (XV, 182). На это Фрейд возражает, что утверждение ре­ лигии о неприменимости к ней человеческих мерок на том основании, что она дана нам через «откровение духа» (XV, 183), есть petitio principü, то есть логически пороч­ ный круг. Далее Фрейд обращает аргументы религии против нее же самой и заяв­ ляет, что как раз религия вторгается в сферу научного мышления и чинит ему препо­ ны. Религия не имеет права «как-либо ограничивать мышление, а значит нет и права исключать себя из сферы применения мышления» (XV, 184). Научное мышление вся­ чески пытается отгородиться от индивидуальных факторов и аффективных влияний, 294

проверяет надежность чувственных восприятий, ставит опыты и тем самым стре­ мится «достичь соответствия с реальностью, то есть с тем, что существует вне нас, независимо от нас, и, как нас учит опыт, является решающим для исполнения или не­ исполнения наших желаний. Это соответствие с реальным внешним миром мы на­ зываем истиной. Она остается целью научной работы, даже если мы оставляем в сто­ роне ее практическое значение» (XV, 1 8 4 ) . Далее Фрейд говорит о запрете на научное мышление, «к которому прибегает ре­ лигия в целях самосохранения» (XV, 1 8 5 ) . Он небезопасен людям, ибо приводит к торможению мышления, которое может распространиться и на другие области психики. И наоборот, человеческий разум и его «диктатура в психической жизни лю­ дей» (XV, 1 8 5 ) является «нашей главной надеждой на будущее». И здесь Фрейд, мож­ но сказать, оптимистически продолжает:'«Сущность разума — залог того, что он обя­ зательно отведет достойное место эмоциональным побуждениям человека и тому, что ими определяется. Вместе с тем общая непреложность такого господства разу­ ма окажется самой прочной объединяющей связью между людьми и проторит путь к дальнейшему сплочению» (XV, 1 8 5 ) . Далее Фрейд пытается защититься от нападок религии на науку, утверждающей, что наука якобы «уже много чего^редлагала» и всякий раз выдает за истину последнее заблуждение. Фрейд перечисляет многочисленные научные открытия и подчеркивает, что у нас есть все основания с уверенностью смотреть в будущее науки. В последнем раз­ деле Фрейд упоминает и другие мировоззрения, «противостоящие научному» (XV, 189). Он вкратце останавливается на философских мировоззрениях, в частности на ин­ теллектуальном нигилизме, а затем на учении Карла Маркса. При этом он сразу же признает недостаточность своей подготовки в этом вопросе. По мнению Фрейда, сила марксизма не в понимании истории, а «в проницательном доказательстве импера­ тивного влияния, которое оказывают экономические отношения людей на их интел­ лектуальные, этические и эстетические установки» (XV, 193). Но экономические от­ ношения — не единственное, что вытекает из того факта, что «различные люди, расы, народы в одинаковых экономических условиях ведут себя по-разному» (XV, 1 3 3 ) . Кроме того, речь всегда идет о «реакциях живых человеческих существ», которые также уже были задействованы в установлении этих экономических отношений. Но тут Фрейд делает замечание, которое мы здесь еще раз приводим как выражение его общей позиции: «Если бы кто-нибудь сумел, в частности, показать, как эти раз­ личные моменты, общечеловеческие задатки влечений, их расовые вариации и куль­ турные преобразования в условиях социальной системы, профессиональной деятель­ ности и возможностей заработка тормозят и стимулируют друг друга, если бы кто-нибудь смог это сделать, то этим дополнением он превратил бы марксизм в на­ стоящее обществоведение» (XV, 194). Тогда, по мнению Фрейда, марксизм не упре­ кали бы в том, что он рассматривает произведения Маркса «как источник открове­ ния» (XV, 1 9 5 ) и даже, как всякая религия, гонится за иллюзией, которую можно поддерживать только гнетом и принуждением. Но это значит, что задача человека заключается в том, чтобы овладеть силами при­ роды и тем самым, как говорит Фрейд, облегчить удовлетворение потребностей: «Только тогда, наверное, станет возможным, чтобы новый общественный строй не только покончил с материальной нуждой масс, но услышал и культурные запро­ сы отдельного человека» (XV, 197).' Именно культурные запросы и заставляют Фрейда снова и снова обращаться к запросам религиозным, поскольку в них даются наиболее ясные ответы на вопросы об устремлениях человека и смысле человеческого бытия. В разбираемой ниже последней крупной работе Фрейда это стремление прояв­ ляется особенно отчетливо. 295

«ЧЕЛОВЕК МОИСЕЙ И МОНОТЕИСТИЧЕСКАЯ РЕЛИГИЯ» ( 1 9 3 9 ) 8

В обобщающей части данной работы Фрейд признается, что ему самому не нра­ вится манера подачи материала в ряде разделов книги (ср. XVI, 210). Ему так и не уда­ лось «стереть следы весьма необычной истории создания этой работы». Он объясняет: «Дело в том, что я писал ее дважды. Первый вариант был Написан несколько лет назад в Вене, когда я не верил, что она может быть опубликована. Я решил забросить ее, но она продолжала мучить меня, словно неприкаянный дух» (XVI, 2 1 0 ) . То, что мучило Фрейда, началось, пожалуй, еще в годы его детства и юности, ког­ да он постоянно «спотыкался» о свое еврейское происхождение. Позднее неотступ­ но преследовавший Фрейда вопрос о собственной идентичности воплотила для него фигура Моисея, особенно образ, созданный Микеланджело. Она стала выражением «высшего духовного свершения, на которое способен человек, — подавления соб­ ственных страстей во имя высокого предназначения» (X, 1 9 8 ) . Д ж о н с отмечает, что к образу Моисея как «могущественному имаго отца» или объекту идентифика­ ции Фрейд обращался начиная с первых очерков, посвященных Библии, и вплоть до последней своей книги — разбираемой здесь работы о Моисее и монотеизме (Jones 1962, II, 4 3 0 ) . Джонс обращает наше внимание и на то, что еще в 1 9 3 4 году Фрейд набросал кое-какие мысли о Моисее и монотеистической религии, причем не в последнюю очередь из-за возобновившегося преследования евреев в Германии Третьего рейха (ср. Jones 1962, III, 2 3 0 ) . Как писал Фрейд Арнольду Цвейгу 30 сен­ тября 1 9 3 4 года, во время отпуска он изложил на бумаге ряд мыслей, которые пона­ чалу казались ему скорее досужими, но постепенно стали неотвязными: «В свете новых преследований снова встает вопрос, как еврей появился и почему навлек на се­ бя эту неизбывную ненависть» (Freud/Zweig 1 9 6 8 , 1 0 2 ) . Примерно так же объясняет Фрейд мотивы создания этой работы в письме Лу Андреас-Саломе (Freud/Lou Andreas-Salomé, 1 9 6 6 , 222; ср. Schur, 1973, 5 5 1 ) . Поскольку в политической обстановке того времени эта работа казалась Фрейду очень опасной для дела его жизни, психоанализа (ср. Freud, XVI, 1 5 6 - 1 5 7 ; Freud/Zweig 1968, 1 0 2 - 1 0 3 ) , он опубликовал только первые две части в журнале «Imago» (1937), После вынужденной эмиграции Фрейда в Англию в июне 1938 года опасность для него и для психоанализа почти миновала, о чем он говоритчво втором примечании к третьей части своей работы, вновь обращаясь к выводам, изложенным им еще в 1912—1913 го­ дах в книге «Тотем и табу»: «С тех пор я уже не сомневался, что религиозные феноме­ ны можно понять лишь по образцу знакомых нам невротических симптомов у инди­ вида, как возвращение давно забытых важных процессов в ранней истории человеческой семьи и что своим навязчивым характером они обязаны именно такому происхожде­ нию, а потому воздействуют на людей благодаря той исторической истине, которую несут в себе. Сомнение у меня вызывает лишь вопрос, удалось ли мне доказать эти те­ зисы на взятом здесь примере еврейского монотеизма» (XVI, 160), О б р а т и м с я теперь к опубликованной в первом номере журнала «Imago» за 1 9 3 7 год первой части этой книги, целиком вышедшей в 1 9 3 9 году в Голлан­ дии. В начале этого «исторического романа» Фрейд извиняется за то, что сделал Моисея египтянином. Для Фрейда первым доводом в пользу того, что Моисей, «освободитель, законо­ датель и основатель религии» (XVI, 1 0 3 ) , был по происхождению не евреем, а потом­ ком знатного египетского рода, служит само его египетское имя (Мозе). Второй ар­ гумент Фрейд заимствует из мифа. Он связывает рождение Моисея с мифом о рождении героя (ср. Rank, 1922). В мифе отец преследует ребенка, рожденного вопреки его воле. Герой же отважно 296

восстает против отца и побеждает его. «Первые детские годы, — пишет Фрейд, — про­ ходят под знаком небывалой переоценки отца, в ходе которой король и королева в снах и сказках всегда означают только родителей, позднее же соперничество и ре­ альное разочарование приводят к разрыву с родителями, появляется критическое от­ ношение к отцу. Обе семьи в мифе, знатная и бедная, являются, следовательно, дву­ мя отражениями собственной семьи как она представляется ребенку на разных стадиях его жизни» (XVI, 109). На примере мифа о подкинутом ребенке Фрейд рассматривает историю Мои­ сея и приходит к выводу: «Моисей — египтянин, возможно, знатного рода, которого предание сделало евреем» (XVI, 1 1 2 ) . Во второй части книги — «Когда Моисей был египтянином...» — Фрейд пытается ответить на вопрос, что могло побудить знатного египтянина стать во главе презренного племени «культурно отсталых чужаков-пере­ селенцев» (XVI, 1 1 5 ) и вместе с ними покинуть родину. Как же относится религия этого Моисея к религии египтян? Здесь Фрейд проводит параллель между религией Моисея и Атона — моноте­ измом, неожиданным для того времени, когда в Египте господствовали политеис­ тические верования. Гимны Атону напоминали, считает Фрейд, псалмы, восхва­ ляющие еврейского бога. Однако этот воинствующий монотеизм в Египте прекратил свое существование вместе с XVIII династией около 1 3 5 0 года до рождества Христо­ ва После всеобщей смуты страна вернулась к старой религии. Особо следует подчер­ кнуть, что из религии Атона «было изгнано все мифическое, магическое и волшеб­ ное» (XVI, 122), чем она резко отличалась от религии народа. Религия Атона и была религией Моисея, ее-то он и передал еврейскому народу. Эта Моисеева религия, о которой, согласно Фрейду, мы знаем от еврейских священ­ ников периода, последовавшего за исходом евреев из Египта, состоит в исповедании верховного божества Адоная, формулируемом в словах «Слушай, Израиль, наш бог Атон (Адонай) — единственный Бог» (XVI, 1 2 3 ) . Лишь тогда еврейская религия на­ всегда отказалась от поклонения солнцу как высшему божеству. Важно т а к ж е , что Моисей ввел обычай обрезания у евреев; это еще одно указание на то, что рели­ гия Моисея была религией Атона Поскольку же в Египте религию Атона преследовали, иного выбора Моисею не оставалось. Энергия Моисея, его качества вождя позволили ему стать предводителем группы семитских племен и увести их из Египта. Целью странствия была земля Ханаан; «Пос­ ле падения египетского владычества туда, захватывая и грабя города, вторглись полчи­ ща воинственных арамейцев, показав таким образом место, где хваткий народ мог получить новые земли во владение. Мы знаем об этих завоевателях из рукописей, най­ денных в 1887 году в руинах Амарны. Этот народ назван там "хабиру", и это имя (неиз­ вестно как) перешло на вторгшихся позднее евреев — хебрэер» (XVI, 128). Перечисляя черты характера Моисея, Фрейд говорит, что он был гневен, вспыль­ чив, горяч и «косноязычен»: возможно, язык был для него чужим, ведь как-никак он был египтянином. Фрейд переходит к трудному моменту; как обнаружили историки, народ Изра­ иля сплотило событие, случившееся к югу от Палестины, в оазисе Мерибат-Кадеш. Там евреи переняли культ Яхве, вулканического божества, обитавшего на горе Синай-Хорев. Это был злой, кровожадный демон, который выходил по ночам и боялся дневного света (XVI, 1 3 3 ) . Этот бог открылся некоему Моисею, пастуху, и тот стал затем ему служить. Фрейд говорит: «Мы не можем отделаться от впечатления, что этот Моисей в Кадеше и у мидианитяи, которому традиция ухитрилась приписать даже изготовление идола-исцелителя, медного змея, — совсем не тот человек, чем выведен­ ный нами знатный египтянин, открывший народу религию, в которой строжайшим 297

образом порицались любое колдовство и магия. Наш египетский Моисей отличает­ ся от мидианитского Моисея, пожалуй, не меньше, чем вселенский бог Атон от хо­ зяйничавшего на священной горе демона Яхве» (XVI, 135). 5 Далее Фрейд приводит взятое им у Селлина важное предположение: «Основатель религии Моисей был убит во время бунта своим упрямым и строптивым народом Тогда же была заброшена и основанная им религия» (XVI, 136; ср. также 160). Фрейд про­ должает развивать свою мысль: еврейская «нация возникла путем слияния двух частей» (XVI, 137), причем одну часть, пришедшую из Египта, составляли культурно более раз­ витые племена и левиты, про которых говорится, что их принадлежность к одному из двенадцати колен Израилевых неясна, но были они людьми Моисея. Это племя сме­ шалось с народом, среди которого оно жило, но сохранило верность своему господину и его учению, что видно из обычая обрезания. А так как «люди Моисея придавали столь большое значение своему исходу из Египта, это их избавление тоже было объявлено заслугой Яхве, а само событие приукрашено деталями, свидетельствовавшими о гроз­ ном величии божества вулкана: так, бог шествовал перед народом в виде тучи, ночью же обращался столпом огненным или насылал бурю, от которой расступилось на вре­ мя море, чтобы потопить погоню во вновь нахлынувших водах» (XVI, 140). И хотя выходит, что с памятью Моисея обошлись нехорошо, но зато, согласно Фрейду, его поставили на место мидианитского жреца с горы Синай-Хорев. «Тем самым был, так сказать, достигнут компромисс: влияние Яхве, обитавшего на горе в земле мидианитян (земля Мадианская в синодальном переводе Библии. — Прим. переб.), распространили на Египет, но зато жизнь и деяния Моисея перенесли в Кадеш и в земли к востоку от Иордана. Так он слился с образом человека, основав­ шего позднее религию, с зятем мидианитянина Иофора/Йетро, передав ему свое имя Моисей. Но об этом другом Моисее нам ничего толком не известно, его совер­ шенно заслонил другой Моисей, египетский» (XVI, 1 4 1 ) . Этот новый, психический Моисей спустился к евреям, «сделал их своим народом; они стали его "избранным народом"» (XVI, 1 4 6 ) . По прошествии немалого времени — «от исхода из Египта до составления Эзрой и Неемией свода библейских текстов минуло около 8 0 0 лет» — религия Яхве про­ шла путь обратного развития до «совпадения, а то и отождествления с первоначаль­ ной религией Моисея. В этом — главный итог и роковое содержание истории еврей­ ской религии» (XVI, 148). Фрейд сводит тут воедино важные события: Моисея, ставшего властителем и ти­ раном — в письме Арнольду Цвейгу Фрейд как-то даже назвал его «ярым антисеми­ том» (Schur, 1973, 5 5 1 ) , — насильственно устраняют. Однако по прошествии времени о его убийстве пожалели и в конце концов попытались забыть. Тем не менее части народа Моисей передал свое «более одухотворенное представление о боге, идею еди­ ного, вселенского божества, сколь милостивого, столь и всемогущего, отвергшего вся­ кую магию и церемониал, провозгласившего высшей целью людей жить по правде и справедливости» (XVI, 151). Так сохранилась традиция Моисеева бога. «Никто не сомневается, что только идея этого другого бога позволила народу Израиля вынести все удары судьбы и до­ жить до наших дней», — пишет критик религии Фрейд (XVI, 152), который здесь, говоря о пророках еврейского народа, едва скрывает восхищение жизнью в «маате», то есть в истине и справедливости. Еврейская нация образовалась из двух племенных групп и двух царств, и у нее «два основателя религии с одним и тем Лче именем Моисей, которых мы должны раз­ личать. Все эти двойственности суть неизбежные следствия самой первой — того, что одна часть народа испытала переживание, которое следовало бы назвать крайне травматическим, тогда как другую оно миновало» (XVI, 154). 298

В т р е т ь е й части своей книги Фрейд, снова напомнив события истории, от исто­ рических экскурсов переходит к психологическим рассуждениям. Время, когда могла утвердиться Моисеева религия, напомнило ему латентный период в истории развития индивида, в частности «инкубационный период» при травматическом неврозе. Правда, говоря о религии Моисея, мы имеем дело с феноменом из области психологии масс, но у этого феномена имеется полная аналогия в психической жизни отдельного человека. Кроме того, чтобы справиться с инстинктивными желаниями, человеческому Я нужно время. Наконец, еще од­ ним моментом для сравнения, по мнению Фрейда, является в этом контексте на­ родное предание: чем оно туманней, тем богаче здесь почва для человеческой фан­ тазии. Однако в травматическом неврозе в качестве «постулата» (XVI, 1 7 7 ) он усматри­ вает аналогию Между религиозными феноменами, которые следует отнести к пси­ хологии масс, и индивидуально-психологическими процессами. Для развития невроза характерно, что он восходит «всегда и везде к очень ранним впечатлениям детства» (XVI, 177). Следующий важнейший момент в возникновении невроза заключается в том, что эти переживания, запечатленные в первые пять лет жизни, в той или иной мере забываются. При этомтаки&лереживания, когда-то крайне важные для ребен­ ка, постоянно накладываются на новые, свежие впечатления и стремятся превра­ титься в реальность, но что-то в человеке противится тому, чтобы пережить эти со­ бытия еще раз. Такой конфликт м о ж е т зайти настолько далеко, что внутренняя, психическая реальность начинает перекрывать реальность внешнего мира. В таком случае бессознательные желания и фантазии человека перекраивают, трансформи­ руют внешний мир. Фрейд дает здесь сжатую формулу этой ситуации: «Ранняя травма — защита — латентный период — начало невротического заболевания — частичное возвращение вытесненного» (XVI, 185). Примерно то же приложимо и к «жизни рода человеческого» (XVI, 1 8 6 ) : «Сле­ довательно, и здесь шли процессы сексуально-агрессивного содержания, которые оставили по себе стойкий след, но большей частью были вытеснены и забыты; позднее, после длительного латентного периода, они вновь напомнили о себе, породив фено­ мены, структурой и направленностью напоминающие невротические симптомы» (XVI, 186), К таким симптомам относятся религиозные феномены. Далее Фрейд по­ ясняет свои выводы из книги «Тотем и табу» ( 1 9 1 2 — 1 9 1 3 ) , Догматы веры в разных религиях, будучи психическими реалиями, несут историческое зерно, историческую истину. История человечества отразилась и в «архаическом наследии» (XVI, 2 0 4 ) , кото­ рое содержит следы воспоминаний, общих для всех людей. Это, по мнению Фрейда, позволяет «навести мосты» между индивидуальной психологией и психологией масс. В заключении этого раздела Фрейд говорит: «Традиция, будь она основана на од­ ном лишь устном предании, никогда не приняла бы присущего религиозным фено­ менам навязчивого характера. Его, как и любое другое сообщение извне, могли вы­ слушать, обсудить, а то и отвергнуть, и ему не удалось бы уйти от строгого ока логического мышления. Ему пришлось сначала претерпеть вытеснение, пройти че­ рез бессознательное, чтобы по возвращении оказать столь могучее воздействие, под­ чинить массы своей власти, как мы с удивлением и доселе в полном недоумении на­ блюдали это в религиозной традиции. И это соображение очень важно, чтобы убедить нас, что все обстоит именно так, как мы попытались изобразить, или хотя бы очень близко к тому» (XVI, 2 0 8 - 2 0 9 ) . За этим разделом Фрейд добавил, по его выражению, «скромную концовку» (XVI, 156): «Моисей, его народ и монотеистическая религия». Однако эту концовку

299

он переработал в Англии: «Из-за этого, разумеется, — поясняет он далее, — пришлось отчасти перегруппировать материал. Но повторно переработать весь материал мне не удалось. С другой стороны, я не осмелился совсем отречься от прежних работ. В результате нашелся выход: я добавил всю первую часть в неизменном виде ко вто­ рой, откуда и многочисленные повторы, которыми страдает эта работа» (XVI, 211). Затем Фрейд извиняется перед читателем: «Творческая энергия автора, к сожалению, не всегда ему подвластна; книга получается не такой, как хотелось, и часто оборачива­ ется перед автором произведением своенравным, едва ли не чужим» (XVI, 211). Фрейд еще раз обращается к теме израильского народа, судьба которого нераз­ рывно связана с его характером. Поэтому евреи «исключительно высокого мнения о себе, считают себя благороднее, выше, лучше других народов, от которых их вдоба­ вок отделяют многие обычаи. При этом их вдохновляет особая вера в жизнь, какую дает лишь тайное обладание неким бесценным даром, выражая тем самым своего рода оптимизм. Набожные люди назвали бы это упованием на Бога» (XVI, 2 1 2 ) . Чув­ ство собственного достоинства евреев идет и от того, что они — народ, избранный Моисеем. Этот великий человек стал не только героем, но и отцом, господином, а после вытесненного народной памятью убийства сделался праотцем и, наконец, Богомотцом. В результате возвращения вытесненного этот народ создал нечто вроде «Сверх-Я», как это происходит у индивида, и, таким образом, свое бессознательное раскаянье в совершенном убийстве сосредоточил на почитании этого «бога», перед коим он снова и снова оказывается виноват тем, что забывает его, не избавляется от пережитков враждебности и любви, не может отречься от жалких (в силу их инфантильности) эрзацев бога — [языческих] богов и идолов. Таким образом, этот на­ род вновь и вновь слышал призывы отказаться от чувственных данностей и поры­ вов слабого человеческого сердца. Более того, в силу внутренних причин отказ от влечений, говорит Фрейд, стал для него источником удовольствия, равнозначным замещающему удовлетворению. Исторический характер религии и тем самым ее ис­ торическая правда ведут к еврейской религии Бога-Отца, которая подверглась еще большему испытанию и превращена в религию Бога-Сына евреем Павлом, ког­ да тот догадался: «"Мы так несчастны потому, что убили Бога-Отца". Он, понятно, и не мог воспринять эту истину иначе, как в иллюзорной форме благой вести: "Мы все очищены от греха с тех пор, как один из нас искупил нас всех своей жизнью". В этой формулировке убийство Бога, конечно, не упоминалось, однако преступлением, ко­ торое следовало искупить жертвенной смертью, могло быть только убийство. Связь же между бредом и исторической правдой —* залог того, что такой жертвой стал Сын Божий... На место упоительной избранности теперь пришло ощущение избавленья. Однако факт отцеубийства при своем возвращении в память человечества должен был преодолеть куда большее сопротивление, чем другой факт, составивший содержание монотеизма; кроме того, он должен был претерпеть более сильное искажение. Преступление, назвать которое было невозможно, оказалось заменено признанием призрачного, по сути, первородного греха» (XVI, 2 4 4 ) . Далее Фрейд дает волнующий ответ на вопрос, почему евреи, не принявшие новую христианскую религию, еще больше обособляются от других религий, а потому подвергаются нападкам и гонениям со стороны последних. Причина — обвинение евреев в том, что «"они не желают признаться, что убили Отца, тогда как мы в этом сознались и тем очистились от греха". Теперь-то нам ясно, сколько правды стоит за этим упреком» (XVI, 2 4 6 Х Фрейд завершает книгу рассуждением о живучести еврейской «индивидуальности» (XVI, 2 4 6 ) в ходе истории человечества.

300

1

1

I I 1 I I I I I | I I |

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Идеи Фрейда, связанные с критикой общества, культуры и религии, выросли из его психоаналитической практики. Хотя логически вывести их оттуда невозмож­ но, именно она придала им просветительский характер; к тому же Фрейд всегда счи­ тал, что общество, культура и религия имеют свои корни в индивиде. Пусть Фрейд не столь озабочен систематическим изложением философских взглядов, но в этих со­ чинениях видна его убежденность в возможности переноса результатов изучения ин­ дивида на человеческое поведение в целом, в том числе в его общественных, культур­ ных и религиозных аспектах. Всю свою жизнь он философствовал, то есть размышлял, искал рациональные объяснения. В теории познания он всегда оставался критичес­ ким реалистом докантианской складки. Он верил, что человеческий разум способен на большее, чем простая фальсификация (ср. Albert, 1 9 7 1 ; Popper, 1 9 7 3 ) . Он верил в его способность различать интерес и умение проникать в предмет (ср. Habermas, 1968). Он всегда приписывал мыслящему субъекту-человеку способность и потреб­ ность выявить в своем мышлении следы влияния социоэкономических условий и об­ щими усилиями эти условия менять (Schneider, 1 9 7 3 ) . Но как бы сурово ни крити­ ковал Фрейд существующее общество и культуру, он никогда не давал указаний к действию и не предлагал ориентированных на действие социальных теорий. Осо­ бенно он остерегался во имя какой-либо идеологии отказывать человеку в праве на самостоятельные решения или хоть как-то ущемить это право. По какой поддающейся проверке (XIV, 352, 3 7 2 ) или отстаиваемой большин­ ством людей системе ценностей надо теперь судить об этих работах Фрейда? Для этого следовало бы привлечь нынешнюю теорию науки, в частности методы общественных наук. Однако сам Фрейд не считал их науками и как психолог требо­ вал применения к психоанализу эмпирических научных методов. Возможно, отто­ го-то после смерти Фрейда для одних его убеждения и научные выводы превратились в мифологемы, других же побудили действовать и добиваться, чтобы гуманизирую­ щий процесс разумного осмысления и осознания приобрел в обществе статус ново­ го процесса ритуализации. ПРИМЕЧАНИЯ 1

В связи с этим встает вопрос, определяется ли псе eiije на нашей планете разумом свобод­ ное желание заводить детей, будущее народа и готовность идти на смерть ради «каких-то це­ лей». В более поздних работах Фрейд, говоря так­ же о боязни жизни и страхе смерти, преумень­ шает значение сексуальности в пользу «влечения к смерти»; ср. «Недомогание культуры» ( 1 9 3 0 ) . 2 Frazer, J. С: Totemism and Exogamy. 4 Vols, London 1 9 1 0 . Британский этнограф ( 1 8 5 4 — 1941). Ср. современные представления о тоте­ мизме: Malinowski, В.: Eine wissenschaftliche Theorie der Kultur. Zürich: Pan Verlag 1 9 4 9 ; Malinowski, B: Sex and repression in savage society, London 1 9 2 7 ; Lévi-Strauss, С: Le totémisme aujourd'hui. Paris: Presses Universitaires de France 1962; Parsons, T.: Social structure and personality, London: Free Pr. of Glencoe, Collier Macmillan 1964.

В свете этого любопытно, что Фрейд говорит о сознательных и бессознательных психических актах человека как о «сосуществовании воспри­ ятия и воспоминания», то есть о присутствии предмета до того, как он осознается и находится в латентном состоянии (IX, 115). 4 Макдугалл, Уильям ( 1 8 7 1 - 1 9 3 4 ) , британский психолог, один из основоположников социальной психологии. Отстаивал гипотезу о существовании надындивидуальной групповой души, 5 Trotter, W: Instincts of the Herd in Peace and War 1 9 1 6 - 1 9 1 9 . London: Oxford University Press 1953. 6 Ср. XIV, 4 2 2 , Прим. I. Французский поэт ( 1 8 6 6 - 1 9 4 4 ) , которого Фрейд ценил как «ху­ дожника и как апостола человеческой любви» (XIV, 553). 7 Можно задать вопрос: помогают ли (с точ­ ки зрения экономики влечений) религиозные

301

3

отправления преодолеть эти саморазрушитель­ ные порывы? Здесь следовало бы изучить пси­ хологию мученичества. 8 Нынешние библеисты и ориенталисты рас­ ходятся во мнениях относительно исторической фигуры Моисея и возникновения монотеисти­ ческой религии; их выводы сильно отличаются от тех, на которых строил свои рассуждения

Фрейд. Ср. Noth, M: Geschichte Israels. GÖttingen: Vantlenhoeck & Ruprecht 1969. Gordon, С. К: Introduction to Old Testament times. Ventnor/ N. Y.: Ventnor Publ. 1953. 9 Селлин, Эрнст ( 1 8 6 7 - 1 9 4 5 ) , выдающийся протестантский исследователь Ветхого завета, автор книги «Моисей и его значение для изра­ ильско-иудейской истории религии» ( 1 9 2 2 ) .

ЛИТЕРАТУРА ALBERT, H.: Plädoyer für kritischen Rationalismus.

Nachwort zur «Frage der Laienanalyse. (1927a) G. W.

München: Piper 1971 FREUD, S.: Die Sexualität in der Ätiologie der Neurosen (1898). G. W . I Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905). G.W. V

XIV

Die Zukunft einer Illusion (1927b). G. W. XIV Das Unbehagen in der Kultur (1930). G.W. XIV Neue Folge der Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse (1933a). G. W. XV

Zwangshandlungen und Religionsübungen (1907), G. W. VII

Warum Krieg? (1933b) G. W. XVI

Die «kulturellen Sexualmoral und die moderne Nervosität (1908a). G. W. V N Der Dichter und das Phantasieren (1908b). G.W. VII Analyse der Phobie eines fünfjährigen Knaben (1909). G, W. VII Eine Kindheitserinnerung des Leonardo da Vinci (1910). G . W . VIII Formulierungen über die zwei Prinzipien des psychischen Geschehens (1911). G. W. \1H Uber die allgemeine Erniedrigung des Liebeslebens (1912). G.W. Vin

Nachschrift zur «Selbstdarstellung. (1925). G. W. XVI Konstruktionen in der Analyse (1937), G. W. XV! Der Mann Moses und die monotheistische Religion (1939). G. W. XVI Aus den Anfängen der Psychoanalyse. Frankfurt/M.: Fischer 1962 Briefe 1873-1939. Ausg. u. hg. v. E. u. L. Freud. Frankfurt/M.: Fischer 1968 «Selbstdarstellung». Hg. v. J. Grubrich-Simitis. Frankfurt/M.: Fischer 1971 FREUD, S„ PFISTER, O.: Briefe 1909-1939. Hg. v.

Das Interesse an der Psychoanalyse (1913). G. W. VLU Totem und Tabu (1912-1913). G. W. IX Der Moses des Michelangelo (1914a). G. W. X Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung (1914b). G.W. X

E. L. Freud u. H. Meng. Frankfurt/M.: Fischer 1963 FREUD, S., ABRAHAM, K.: Briefe 1907-1926. Hg. v. H. C. Abraham u. E. L. Freud. Frankfurt/M.: Fischer 1965 FREUD, S., ANDREAS-SALOMÉ L.: Briefwechsel. Hg. v. E. Pfeiffer. Frankfurt/M.: Fischer 1966

Zeitgemäßes über Krieg und Tod (1915). G. W. X Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse

FREUD, S., ZWEIG, Α.: Briefwechsel. Hg. ν. E. L. Freud. Frankfurt/M.: Fischer 1968

(1916-1917). G. W . X I Vorrede zu Reik «Probleme der Religionspsychologie. (1919). G. W. ХП Jenseits des Lustprinzips (1910). G. W. ХШ Massenpsychologie und Ich-Analyse (1921). G. W. ХШ

FREUD, S., JUNG, C. G.; Briefwechsel. Hg. v. W. McGuire u. W. Sauerländer. Frankfurt/M.: Fischer 1974 GRODDECK, G.: Der Mensch und sein Es. Wiesbaden: Limes 1970. Gekürzte Taschenbuchausgabe: Briefe über das Es. Reihe «Geist und Psyche., Bd. 2117. München: Kindler 1974

Das Ich und das Es (1923). G. W. ХШ

HABERMAS, J . : Erkenntnis und Interesse. Frankfurt/

Sclbstdarstellung (1925). G. W. XIV

M : Suhrkamp 1968

An Romain Rolland (1926a). G. W. XIV

HABERMAS, J . , HENRICH, D.: Zwei Reden. Frankfurt/M.:

Die Frage der Laienanalyse (1926b). G. W. XTV

Suhrkamp 1974

Psycho-Analysis (1926c). G. W. XIV

HOFSTÄTTER, P. R.: Gruppendynamik. Hamburg: Rowohlt 1957

302

JONES, Ε.: The Life ала Work of Sigmund Freud. Vol. 1.-3, London 1953-57. На нем. яз.: Das Leben und Werk von Sigmund Freud. 3 Bde. Bern„ Stuttgart: Huber 1960/61 MANN, TH.: Freuds Humanismus. In: Psychoanalyse und Kultur. Hg. v. H. Meng. München: Goldmann 1965 . MENTZOS, S.: Psychoanalyse — Hermeneutik oder Erfahrungswissenschaft. Psyche, 27, 1973, 832-849 PFISTEÄ, O.: Psychoanalyse und Wehanschauung. Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psa. Vlg. 1928 POPPER, K. R.: Objective Knowledge. An evolutionary . approach. Oxford 1973. На нем. яз.: Objektive Erkenntnis. Hamburg: Hoffmann und Campe 1973 Psychoanalyse als Sozialwissenschaft. Mit Beiträgen v. A. Lorenzer, H. Dahmer, K. Horn, K. Brede, E. Schwanenberg. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1971

RANK, O.: Der Mythus von der Geburt des Helden (1909), Leipzig, Wien: Deuticke 1922 RJCOEUR, P.: De l'interprétation. Essai sur Freud. Paris 1965. На нем. яз.: Die Interpretation. Frankfurt/ M.: Suhrkamp 1969 SCHARFENBERG, J . : Sigmund Freud und seine Religionskritik als Herausforderung für den christlichen Glauben. Güttingen: Vandenhoeck & Ruprecht 1968 Narzißmus, Identität und Religion. Psyche, 27, 1973, 949-956 SCHNEIDER, M.: Neurose und Klassenkampf. Reinbek: Rowohlt 1973 SCHUR, M.: Freud: living and dying. London 1972. На нем. яз.: Sigmund Freud. Frankfurt/M.: Suhrsamp 1973

МАРКСИЗМ И ПСИХОАНАЛИЗ Эрнст Федерн

«Идеи не отвечают за то, что из них делают люди». Вернер Хайзенберг Этой статьей я хочу попытаться показать взаимосвязи двух научных систем. С первыми серьезными дискуссиями на этот счет мне довелось столкнуться еще то­ гда, когда я был начинающим социологом и увлекавшимся политикой молодым че­ ловеком Опыт прошедшей с тех пор половины столетия утвердил меня только в том, что идейные связи и противоречия между трудом Карла Маркса и Зигмунда Фрейда важнее, чем отдельные детали научных споров. Поэтому я не стал в равной мере уде­ лять внимание всем авторам, которые работали в этой огромной области, да к тому же в рамках данной статьи это было бы и невозможно. Нельзя было также избежать и того, чтобы, несмотря на все благие намерения, при отборе материала не прорва­ лись наружу мои собственные предубеждения. Сделать что-либо большее, чем пока­ зать отношения между марксизмом и психоанализом (такова была моя задача), я не пытался. Обсудить эту тему в краткой статье, наверное, покажется иному читателю невоз­ можным. Одной только литературой по обеим областям знания забиты библиоте­ ки. Не существует также никакой причины предполагать, что их изучение пойдет на убыль. Они являются живыми науками и все же достаточно давними, чтобы под­ вергнуться историческому исследованию. Не только из-за объема материала, которым нужно овладеть, поставленная здесь задача может показаться проблематичной. Существует большое сомнение в том, име­ ет ли вообще научный смысл связывать друг с другом марксизм и психоанализ: и у психоаналитиков, которые не воспринимают всерьез марксизм как науку и от­ носятся к нему только как к симптому невроза, и у марксистов, которые желают по­ нимать психоанализ лишь как продукт капиталистического общества и его истории. Наконец, есть психоаналитики, принимающие отдельные теории Маркса, подобно самому Фрейду, и марксисты, признающие психоанализ как часть психиатрии на­ равне с любой другой специальной областью медицины. Обе эти позиции должны быть отвергнуты при обсуждении нашей темы как неудовлетворительные. Марксизм и психоанализ могут частично приниматься или отвергаться, но сравнивать их друг с другом и соотносить можно только в целом Однако такое сравнение предполага­ ет договоренность о том, что должно сравниваться и соотноситься, Уже одно это до­ ставляет нам немалые трудности. У Маркса, как и у Фрейда, есть разные периоды творчества: «ранние сочинения» и «поздние труды». То и другое по-разному — и даже противоположно — истолко304

вывается их приверженцами. Расхождение школ неизбежно порождает новые само­ стоятельные направления, представители которых пытаются заново интегрировать различные интерпретации. Причина этого затруднения заключается прежде всего в том, что ни марксизм, ни психоанализ не подчиняются «законам» естественнона­ учного исследования. В строгом смысле недоказуемы ни выводы одного, ни выводы другого; в лучшем случае они являются достаточно убедительными, чтобы их прини­ мали как верные. И даже принципиальный вывод о том, что тот и другой никогда не смогут представить доказательств с позиций естествознания, отнюдь не является общепринятым, и по-прежнему предпринимаются и бурно обсуждаются попытки понимать марксизм и психоанализ как естественные науки. Какой же тогда смысл в соотнесении друг с другом марксизма и психоанализа, да к тому же еще в статье, которая не должна превосходить своими размерами эн­ циклопедическую? Книга под таким же названием могла бы подробно поведать о каждой из этих комплексных и спорных областей и необязательно должна была бы вести к какому-либо заключению. Иначе обстоит дело со статьей, задача кото­ рой состоит в том, чтобы дать информацию, а не вносить свою лепту в существую­ щие разногласия. Читатель энциклопедии должен сам решить, будет ли он зани­ маться этой темой дальше. Если после прочтения у него останется впечатление путаницы, он м о ж е т сделать ответственным за это автора статьи или сам предмет. В обоих случаях результат оказался бы нежелательным. Чтобы избежать этого, я ограничусь основными проблемами, а второстепенные вопросы, какими бы ин­ тересными они ни были, оставлю без внимания. Однако на принципиальный во­ прос о смысле противопоставления двух этих крупных научных систем я все же по­ пытаюсь ответить в самом начале. Тридцатилетний период 1 9 1 4 — 1 9 4 5 годов следует рассматривать столь же важ­ ным для истории человечества, как и до этого периоды 1 6 1 6 - 1 6 4 8 и 1 7 8 9 — 1 9 1 4 . Их можно назвать революционными потому, что по их завершении не произош­ ло развития вспять. Мышление последней революционной эпохи в Западной Европе определяется в целом четырьмя людьми: Дарвином, Марксом, Фрейдом и Эйн­ штейном. Каждый из них совершил открытия, направившие развитие человека по совершенно иным путям, чем в прежние эпохи. Вопрос об отношении дарвинов­ ской теории к теории Фрейда вполне мог бы стать предметом научной работы, но нельзя сказать, чтобы он вызвал оживленную дискуссию. Между теориями Эйн­ штейна и психоанализом опять-таки существуют связи лишь сугубо эпистемоло­ гического характера. Иначе, однако, обстоит дело с отношением трудов Фрейда и Маркса. Если одной из целей марксизма является «свободное развитие каждого как условие свободного развития всех» (MEW, 4 , 4 8 2 ) , а по Фрейду — «где было Оно, должно стать Я» (XV, 8 6 ) , то сама собой напрашивается мысль о взаимосвязи этих двух комплексных учений. Другими словами: общее в марксизме и психоанализе очевидно. Маркс, как и Фрейд, считает индивида не только «обобществленным су­ ществом», но и существом, уникальным образом влияющим на это общество. Пра­ вомерность сравнения между ними заключена уже в общем для них объекте иссле­ дования: в человеке как социальном существе. Кроме того, и марксизм, и психоанализ являются научными системами, нацелен­ ными на непосредственное изменение в реальной жизни каждого отдельного инди­ видуума и сулящими найти принципиальное решение проблемы всего человечества, Даже если Фрейд в конце своей жизни возлагал мало надежд на то, что человечество когда-нибудь сможет избежать жалкого существования, то он все же совершенно осо­ знанно стремился улучшить это положение, предоставив в распоряжение средство, что­ бы благодаря пониманию своей ситуации человеку было бы проще ее выносить. Маркс равным образом считал, что его наука обеспечит индивидуума той свободой, которая

305

только и позволит человечеству вершить свою собственную историю. Но нигде Маркс не говорит, что тогда оно будет действительно счастливо. Такая интерпретация исхо­ дит от его приверженцев и основывается на вере Руссо в прогресс, и, возможно, Маркс сам подтолкнул к ней, ибо она соответствовала духу его времени. Он же предполагал только завоевание свободы, которая должна была позволить людям самим определять историю, а не быть движимыми неизвестными, необъяснимыми силами. Эта парал­ лель между Марксом и Фрейдом систематически была прослежена Франкфуртской школой ', хотя аналогичные мысли возникли уже в 20-е годы, когда с учением Фрейда 1 непосредственным образом соприкоснулись австромарксистская школа в Вене, мар­ 4 ксист-теоретик Георг Лукач \ позитивистская школа во главе с Морицом Шликом , теории Виттгенштейна и Поппера и к ней стали обращаться самые выдающиеся мыс­ лители. Революционная эпоха, испытавшая потрясение от сильнейших политических катаклизмов, взывает к новым объяснениям бытия и судьбы человека и вновь выстав­ ляет на обсуждение научные открытия, сделанные в спокойные времена. Я присоединяюсь здесь к тем мыслителям, которые проводят различие между научным методом и научным подходом или научной позицией, не имея возможно­ сти остановиться на их идеях более детально. Во времена Маркса и Фрейда такое раз­ граничение не было столь необходимым, культурнокак сегодня. И только прогресс естествознания и техники, которой оно располагает, не позволяет работать с прежни­ ми понятиями научности. Т е м не менее можно и даже, пожалуй, нужно говорить о научном подходе и научной позиции, которые резко отличаются от мистических, религиозных и философских. Марксисты и психоаналитики постоянно заявляют, что они не отстаивают ни мировоззрение, ни религию и что они ощущают свою при­ надлежность к великой общности тех, кто стремится исследовать познаваемое и до­ казуемое. Кроме того, те и другие в большинстве своем отрицают веру в Бога и при­ держиваются древней максимы греков, что в конечном счете мерой всех вещей является человек. Необходимо пояснить, что эта базисная позиция, независимо от то­ го, м о ж е т она или нет успешно и последовательно отстаиваться в настоящее время, отделяет марксизм и психоанализ от всех религий, философских систем и полити­ ческих вероисповеданий. Мы не будем здесь вдаваться в вопрос, насколько их мето­ ды исследования можно назвать научными. Здесь следует упомянуть попытки Хабермаса (Habermas 1 9 7 3 ) , Лоренцера (Lorenzer 1 9 7 4 ) и Рикёра (Ricoeur 1 9 6 9 ) отнести 5 психоанализ к герменевтике . Аналогичные попытки в отношении марксизма мож­ но найти в работах современных марксистских мыслителей, которые стали предпри­ ниматься после открытия ранних сочинений Маркса. Говоря словами Адама Шаффа, речь идет о понимании Маркса как «исследователя вопроса о человеческом индивидууме и борца за его счастье» (Schaff 1965, 8). У ж а с ы новых войн заставили часть молодого поколения вновь усомниться во всем, что до сих пор считалось верным. Как бы ни относились к идеям «новых левых», они, несомненно, являются симптомом той революционной эпохи, о кото­ рой я говорил выше. Поэтому неизбежно напрашивается сравнение двух револю­ ционных по своему содержанию научных систем — марксизма и психоанализа, — сколь бы консервативным мыслителям ни хотелось отрицать их как принадлежа­ щие прошлому. В этом контексте особый смысл приобретает следующая цитата: «Уже само воспоминание о фашистской катастрофе должно прояснить всем необ­ ходимость подобной кооперации (марксизма и психоанализа)» (Heinz 1 9 7 4 , 1 1 2 0 ) . Эта цитата, взятая из обсуждения одной книги, демонстрирует, в какой степени на объективное рассмотрение и обсуждение нашей темы могут влиять события со­ временной И С Т О р И И .

л.;.-

Сопоставление психоанализа и марксизма и изучение их отношений возобнови­ лось несколько лет спустя после сотой годовщины со дня рождения Зигмунда Фрейда.

306

Эти исследования совпали и идентифицируются иными авторами с новой оценкой трудов В. Райха (см. статью В. Бюнтига в т. III). Они характеризуются — в противопо­ ложность академическому подходу — обращением к важнейшим проблемам нашего времени. Обобщая, можно сказать, что очи исходят, по существу, из уже упомянутой близости марксизма с фрейдовским психоанализом, которая заключается в том, что тот и другой ведут к изменению мира. У Маркса эта конечная цель его устремлений вы­ ражена открыто, у Фрейда — признана только после долгих колебаний. Это согласуется также и с тем, что Маркс начинал как философ, а закончил ре­ волюционером, тогда как Фрейд начинал как революционер, который «всколыхнул Ахеронт» (эпиграф к «Толкованию сновидений»), а закончил философом Эта тенден­ ция обоих мыслителей — сознательно и непосредственно вмешиваться в судьбу че­ ловечества — неоспорима. Этим они принципиально отличаются от Коперника, как, впрочем, от Ньютона и Дарвина. Связь с идеями Райха является здесь симптоматич­ ной, поскольку РаЙх вначале пытался — радикальнее всех остальных — связать Мар­ кса и Фрейда, но затем отрекся от того и от другого. Исторически, правда, первым, кто указал на возможную связь между Марксом и Фрейдом, был Альфред Адлер (см. т. III). 10 марта 1909 года он прочел перед Вен­ ским психоаналитическим объединением доклад о психологии марксизма. Об этом сохранился лишь протокол заседания (Nunberg, Ε. Federn 1 9 6 7 ) . Из него следует: Адлер надеялся показать, что учение о классовой борьбе согласуется с фрейдовской теорией влечений. Обсуждение доклада представляет огромный исторический ин­ терес, поскольку еще в 1 9 0 9 году Фрейд отрицал какую-либо связь между своими идеями и идеями Маркса, тогда как Пауль Федерн подчеркивал в дополнение к из­ ложенным Адлером точкам соприкосновения еще и общий для Маркса и Фрейда антагонизм в отношении христианской религии. Пауль федерн был также первым учеником Фрейда, затронувшим после Адлера эту тему. При обсуждении одной кни­ 0 ги он исходит прежде всего из того, что и Фрейд, и Адлер, основываясь на психоло­ гии, приходят к тем же выводам, что и Маркс. Правда, уже здесь, при всех сходствах марксизма и психоанализа, он усматривает важный аспект противоречащих друг другу позиций, утверждая: «Материалистическое понимание истории нуждается, однако, в психоаналитических исследованиях, чтобы выявить пути, которыми изме­ нившийся процесс производства ставит детей в иные условия развития их либидо и модифицирует этим сублимацию либидо в более поздней культурной надстройке» (Federn 1922, 5 1 2 ) . После Федерна и, несомненно, под его влиянием Зигфрид Бернфельд и Вильгельм Райх поставили, так сказать, проблему на голову, указав на то, что психоанализ не бу­ дет способен без изменения классовой структуры осуществить свои притязания (Gente 1970). Между этими двумя полюсами (или марксизм нуждается в психоана­ лизе или психоанализ в марксизме) проходили, судя по публикациям, дискуссии пе­ ред началом Второй мировой войны. Война же привнесла совершенно новый элемент: психоаналитические мыслители на Европейском континенте оказались вынужден­ ными бездействовать. Иного рода воззрения возникали в США. После Второй мировой войны в Соеди­ ненных Штатах прежде всего получили развитие идеи Т. Адорно и Г. Маркузе, а так­ же таких авторов-психоаналитиков, как Р. Вельдер и X. Гартманн, которые в течение примерно двадцати лет определяли эту область. Новый поворот, который можно да­ тировать 1 9 5 6 годом, произошел в связи с усилением роли психоанализа в Европе. Но еще важнее, чем хронологический порядок, является то, что с этого времени про­ блема стала рассматриваться также в новых измерениях и выделяться из противопо­ ставления марксизма и психоанализа. Но вместе с тем продолжали существовать и пре­ жние подходы. В качестве третьего элемента добавляются мыслители, признающие

307

обе школы как таковые, но не занимающиеся проблемой их отношения между собой и не приемлющие ни ту, ни другую. К ним я причисляю прежде всего философских мыслителей экзистенциалистской школы, таких, например, как Сартр, и некоторых восточноевропейских авторов. Таким образом, до настоящего времени можно выделить в общей сложности четыре или пять периодов, хотя, разумеется, в чем-то они могут пересекаться. Первый период (Адлер, Фрейд, Федерн): психоанализ обращает внимание на мар­ ксизм и пытается его понять и объяснить психологически. Второй период начинается с появления ориентированных на марксизм психо­ 7 аналитиков (Бернфельд, Райх, Фенихель ), которые стараются доказать, что учения Фрейда и Маркса не только сопоставимы, но и, преследуя общую цель, дополняют друг друга. Они инициировали теоретическую полемику, которая завершилась с при­ ходом к власти фашистов. Третий период определяется ситуацией в США, где психоанализ приобрел ши­ рокий размах, марксизм продолжал развиваться лишь благодаря нескольким эмиг­ рировавшим философам и социологам (Адорно, Маркузе, Вельдеру, Гартманну) и как живая теория не проявлялся. Параллельно с развитием психоанализа в США проходил инкубационный период в Европе, где возникали новые идеи, привед­ шие затем к четвертому периоду, в нем предпринимается попытка критически осмыслить и связать друг с другом марксизм и психоанализ с позиций философии и социологической эмпирики. Я полагаю, что пятый период уже начался и на него оказала большое влияние си­ туация в Соединенных Штатах Америки. Психоанализ становится либо частью общей антропологии, новой «антропической» науки, либо же вспомогательной наукой в но­ вой области: психоистории. Подобное развитие отмечается и в Европе, разве что здесь в силу исторических причин психоанализ должен делить свое место с марксизмом. Правда, это направление мысли восходит к Фрейду и его первым ученикам, у которых, однако, тогда еще не было инструментов новых научных техник, таких, как обработ­ ка данных и тд., и возможностей современного полевого исследования. Прежде чем приступить к описанию этих отдельных фаз, я вкратце хочу обсу­ дить еще ряд трудностей, которые заключены в самом исследуемом вопросе. Пер­ вую я вижу в том, что построение научной системы марксизма было окончательно завершено еще до того, как Фрейд приступил к созданию своей. Можно сказать, что со смертью Фридриха Энгельса ( 1 8 9 5 ) марксизм представлял собой законченное учение, тогда как теория психоанализа только началась с «Толкования сновидений» ( 1 9 0 0 ) . Основатели и создатели того, что мы должны здесь рассмотреть во взаимо­ связи, не могли знать друг друга. Фрейд, правда, знал о марксизме, но только благо­ даря некоторым близким знакомым Он сам признавался, что никогда не читал Мар­ кса, а потому и не позволял себе судить о марксизме. Всякое систематическое сравнение и любая попытка установить связи должны поэтому начинаться с четкого определения того, что понимается под марксизмом и что — под психоанализом. Поскольку в рамках данной статьи это невозможно, я буду довольствоваться моим представлением о каждом из них. Под марксизмом я понимаю систему взглядов, которая основывается на тру­ дах Маркса и Энгельса и включает в себя-следующие элементы: 1) метод сведения исторического развития к общественным принципам, который является научным в том смысле, что динамическим и критическим способом перерабатывает доступ­ ные объективному наблюдению, то есть «материальные», факторы; 2) теорию форм экономики, в первую очередь капиталистического способа производства и 3) по­ литическое и общественное мировоззрение, которое в качестве неотъемлемой со­ ставной части любой науки предполагает свободное общество свободных людей-

308

Это представление о марксизме наиболее близко взглядам, лежащим в основе «Ис­ тории марксизма» Педрага Враницкого (Vranicki 1 9 7 2 , 1 9 7 4 ) . Т е м самым «марк­ сизм» четко отделяется от господствующих форм правления. Под психоанализом я понимаю вместе с Лапланшем и Понталисом «основанную Фрейдом науку, в которой можно выделить три уровня: а) метод исследования-, б) пси­ хотерапевтический метод, опирающийся на это исследование... в) совокупность пси­ хологических и психопатологических теорий...» (Laplanche, Pontalis в 1 9 7 3 , 4 1 0 — 4 1 1 ) . К этому, по моему мнению, добавляется также то, что и сам психоанализ рассмат­ ривался Фрейдом как новая наука, которая создала совершенно новый образ чело­ века и общества. Единственным выдающимся теоретиком и практиком марксизма и одновремен­ но самым противоречивым марксистом в истории, безоговорочно признававшим себя сторонником идей Фрейда, был Лев Троцкий. В своей речи перед студентами в Копенгагене 27 ноября 1 9 3 2 года он сказал: «Психоанализ гениальной рукой Зиг­ мунда Фрейда приподнял крышку колодца, который поэтически называют душой че­ ловека. И что ж оказалось? Наше сознательное мышление составляет лишь неболь­ шую частицу в работе темных психических сил» (Trotzki 1 9 3 2 , 2 6 ) . Также и материал переписки, цитируемый Гельмутом Дамером (Dahmer 1 9 7 2 ) , со всей определенно­ стью свидетельствует о признании Троцким фрейдовского психоанализа. Причина этого, по-видимому, заключалась в личном опыте успешно проведенных анализов бли­ жайшего окружения Троцкого за долгие годы его эмиграции. В этом отношении, как и во многих других, он оставался среди революционных марксистов в одиноче­ стве. То, что этот самый знаменитый марксист, потерпевший крушение в личной жизни, оставался единственным, кто признал труды Фрейда, не лишено известной иронии. Его соратник Ленин не знал психоанализа, а его восторжествовавший оппо­ нент Сталин подавлял развитие психоанализа и его обсуждение. Видная представительница марксизма, Роза Люксембург, по всей вероятности, не знала трудов Фрейда. Но эта великая женщина обладала огромными психологичес­ кими знаниями и постоянно обращалась к ним в своих сочинениях. Еще одним влия­ тельным мыслителем большевистского марксизма был Георг Лукач, который едва ли знал Фрейда и также его отвергал. Чтобы сопоставить его точку зрения с позицией Троцкого, процитируем и его: «Психология, подобная психологии Фрейда, которая рас­ сматривает человека как изолированное существо, не имеет ничего общего с марксиз­ мом» (Dahmer 1973, 301). В социал-демократических версиях марксизма отношение к психоанализу было разным. Карл Каутский полностью отвергал психоанализ, даже не пытаясь его понять. Отто Бауэр, равно как Виктор и Фридрих Адлеры, напротив, от­ носились к психоанализу позитивно и признавали его. Они не усматривали противо­ речия между теориями психоанализа и теориями австромарксизма и предпочитали идеи Фрейда идеям Альфреда Адлера, тогда как другие австромарксисты в свою оче­ редь больше склонялись к последнему. О каком-либо значительном вкладе австромарксистов в проблему марксизма и психоанализа мне не известно, отдельные же их по­ добного рода попытки здесь можно оставить без внимания. Подводя итоги, можно сказать, что лидеры политического марксизма не особен­ но интересовались психоанализом, а если и интересовались, то благодаря личному опы­ ту. Сюда же относятся и те авторы, которые словно упрекали Фрейда в том, что он был «буржуазным» ученым, а не марксистом Одним из первых, кто употребил этот аргу­ мент, был Фриц Штернберг (Sternberg 1932). Сегодня мы по-прежнему встречаемся с этим воззрением, например в статье Р. Райхе под названием «Эдип — буржуазный комплекс?» (Reiche 1 9 7 2 ) и у M. Шнайдера (Schneider 1973). В мою задачу не входит °6суждение этой позиции, но полноты ради ее надо отметить, поскольку она представ­ ляет собой важное направление в отношениях марксизма и психоанализа. 309

Я намеренно исключаю здесь позицию французской школы марксизма. С тех пор как труд Фрейда вообще стал известен во Франции, что, впрочем, произошло отно­ сительно поздно, эта школа была уже чисто академическим феноменом. Лидеров французского социализма едва ли можно назвать марксистскими мыслителями, на­ пример, как австромарксистов. То же самое относится и к англосаксонским странам. При оценке марксизма со стороны психоанализа получается примерно та же кар­ тина. Но в этом нельзя винить самого Фрейда. В 35-й лекции «Нового цикла», кото­ рый появился в 1 9 3 3 году и уже испытал на себе влияние политического хаоса перио­ да, предшествовавшего приходу Гитлера к власти, Фрейд посвятил марксизму шесть страниц. Он характеризует его как «противника», которого «следует воспринимать гораздо более серьезно», чем философского, о котором говорилось до этого (XV, 191). Фрейд сознается, что ему сложно понять Марксовы теории. Его признание стоит того, чтобы быть процитированным «Сила марксизма состоит, очевидно, не в его понима­ нии истории и основанном на нем предсказании будущего, а в проницательном дока­ зательстве императивного влияния, которое оказывают экономические отношения людей на их интеллектуальные, этические и эстетические установки. Этим был вскрыт целый ряд взаимосвязей и зависимостей, которые до сих пор практически не осозна­ вались» (XV, 1 9 3 ) . У ж е из одного этого высказывания вытекает, что Фрейд отнюдь не был антимарксистом. Но вместе с тем очевидно: то, что считается краеугольным уче­ нием марксизма — исторический материализм и теорию неизбежного историческо­ го развития — Фрейд отвергал В общем и целом до Второй мировой войны приверженцы Фрейда более или ме­ нее разделяли эту точку зрения. Здесь необходимо провести различие между поли­ тической установкой и теоретическим знанием. Среди сторонников Фрейда было больше социалистов, чем обученных марксистов. Примером является Пауль Федерн, который благодаря своей работе «О психологии революции. Безотцовское общество» (Federn 1 9 1 9 ) стал первым, кто попытался применить психоаналитические знания к социальным и историческим явлениям и побудил Фрейда написать «Психологию масс и анализ Я» (Meng 1 9 5 6 ) . Пауль Федерн был активным социалистом, но никог­ да не был марксистом, как это, например, некоторое время ошибочно утверждал Вильгельм Райх. О последнем уже накоплено так много литературы (Gente 1972), что дальнейшее обсуждение здесь будет излишним (см. также статью В. Бюнтига в т. III). Его попытки связать марксизм и психоанализ окончились тем, что он отка­ зался от обоих. Следует упомянуть также и тех психоаналитиков, которые полнос­ тью отвергали марксизм, то есть в этом вопросе позицию Фрейда не разделяли. Наи­ более известным представителем такого «антимарксизма» в психоанализе был Роберт Вельдер. Сам он в политике и экономике являлся сторонником консервативных воз­ зрений и разделял взгляды профессоров Мизеса и Хайека. Он отвергал Маркса и счи­ тал его воззрения несовместимыми с теорией Фрейда. Правда, от отвержения мар­ ксизма Вельдером по теоретическим и мировоззренческим соображениям всего один шаг до того, чтобы рассматривать сам марксизм как невротический симптом, что бы­ ло бы равносильно психоанализу марксизма. Эти попытки нелегко классифициро­ вать теоретически, и я бы хотел здесь о них только упомянуть. При обсуждении отно­ шения марксизма к психоанализу важную роль играли определенные исторические факторы, например то, что оба они до конца Второй мировой войны как научные те­ н ории отвергались университетами . И только после 1945 года эта ситуация измени­ лась; сначала в США, а вскоре затем и в Европе психоанализ был «допущен в уни­ верситеты», то есть психоанализ стали изучать как таковой, а не в рамках какой-либо другой области знания. В результате сложилась любопытная ситуация: если в Соединенных Штатах мар­ ксизм долгие годы осуждался как ложное учение, а психоанализ начал завоевывать

310

университеты, то в Советском Союзе произошло совершенно противоположное. В 1927 году психоанализ был запрещен и мог изучаться и практиковаться только гим под дрУ названием Как и прежде, оба учения не везде считаются науками, а ины­ ми господствующими структурами общества даже отвергаются как опасные. Долгое время, примерно до середины 50-х годов, католическая церковь тоже враждебно от­ носилась как к марксизму, так и к психоанализу. Я бы хотел подвести итоги: общая историческая роль психоанализа и марксиз­ ма была признана уже давно. Признанные или отвергнутые, тот и другой появились как революционные, всеобъемлющие теории, представляющие совершенно новый взгляд на человека. И Маркс, и Фрейд вплоть до конца Второй мировой войны от­ вергались подавляющим большинством господствующих общественных и религиоз­ ных форм как подрывающие устои общества, какие бы разные оттенки ни имело это отвержение. Оба не находили, а если находили, то с большим трудом, признание в университетах, с некоторыми различиями в США и на Европейском континенте. Для обоих ситуация менялась с политическими переворотами, которые в той или дру­ гой форме происходили вследствие Второй мировой войны. Учения Маркса и Фрей­ да теперь признавались, но вместе с тем часто лишались своих революционных ка­ честв. Но их теперь м о ж н о было^ проще обсуждать на научном и академическом уровне. В результате подобные дискуссии происходят сегодня сразу на двух уровнях. На одном преобладает традиционное представление о том, что и марксизмом, и пси­ хоанализом как революционными, или, как любят сейчас говорить, «эмансипиру­ ющими», науками должны заниматься вне стен университетов. С другой стороны, марксизм и психоанализ были лишены своих революционных функций и вовлече­ ны в поток академических наук. Какое из этих представлений считается верным, за­ висит от основополагающей мировоззренческой и политической платформы. Теперь мы попытаемся провести сравнение двух научных систем, и это сравне­ ние по хронологическим причинам следует начать с марксизма. В методологическом отношении марксизм ггричисляют к системе мышления, называемой обычно диалек­ тическим или историческим материализмом. Мне кажется здесь излишним приво­ дить цитаты или попытаться в нескольких тезисах изложить исторический матери­ ализм. Тем не менее — весьма упрощенно — следует сказать, что Маркс отнюдь не был первым из тех, кто попытался динамически понять историю во всех ее взаи­ мосвязях, но что он был первым среди тех, кто, по его мнению, нашел закономерно­ сти в истории, которым можно было найти соответствие в законах природы. Пред­ ставление о том, что история подчиняется таким законам природы, можно разумно обсуждать только в т о м случае, если оно рассматривается лишь как одна из возмож­ ностей интерпретации исторического события. Само по себе оно равноценно дру­ гому, противоположному представлению, в котором исключается всякая закономер­ ность исторического события и считается, что это лишь следствие абсолютно 9 непредсказуемых случаев, то есть, если перефразировать Альберта Эйнштейна , что Бог просто-напросто играет с природой и людьми в кубики. Чтобы прийти к пра­ вильной оценке исторического материализма, надо иметь в виду, что в момент сво­ его возникновения историческая наука также была совершенно иной, чем сегодня. Хотя во все времена всегда находился великий летописец, научное исследование ис­ тории, какое мы знаем сегодня, во времена Маркса все же находилось лишь в зача­ точном состоянии. Значение Маркса как революционера в истории наук уже никем не оспаривается, тогда как утверждать это про Фрейда не так просто. Очень часто, когда говорят о том, что является главным в психоанализе, называют метод исследо­ вания и его цели. Метод представлял собой нечто совершенно новое с точки зрения содержания ихвоего применения, как, впрочем, и с точки зрения предполагаемого им смешения 311

гуманитарной и научной этики. Целью психоанализа, какой ее видел Фрейд, являет­ ся эволюционное развитие человечества, но не революционное. Поэтому будет не­ правильно приписывать Фрейду и Марксу одинаковое качество революционности, хотя труд того и другого вызвал объективно констатируемое, неослабное развитие че­ ловеческого мышления. Нельзя не отметить также существенных различий, обусловленных самой сферой деятельности обеих наук: здесь объектом исследования выступает история, а сферой деятельности — общество в целом; там — исследование индивидуума, клиническое окружение, «микроскопическая» индивидуальная работа психоаналитика. На первый взгляд отрицание Фрейдом тех или иных общих моментов в его уче­ нии и учении марксизма, о которых я уже говорил, выглядит вполне правомерным. И все же отрицать их нельзя. Один из них — попытка объяснять очевидные яв­ ления через неочевидные. Как Маркс, так и Фрейд считают первые из них неваж­ ными, важным же только то, что еще должно быть раскрыто. Если для Маркса об­ мен товарами лишь внешне является определяющим экономическим феноменом, то и для Фрейда сознательное поведение — это всеготолько «вершина айсберга». Это раскрытие неочевидного, но определяющего делает оба учения, по существу, герменевтическими науками. Однако методом объективизации герменевтически познанных феноменов марксизм и психоанализ пользуются совершенно по-разно­ му. Как уже отмечалось, мы обязаны выводом о том, что в случае психоанализа речь идет о герменевтической науке, прежде всего Юргену Хабермасу и Полю Рикёру, причем тот и другой исходили из разных позиций (Mentzos 1 9 7 3 ) . С характером герменевтики тесно связано взаимопроникновение практики и теории: интерпре­ тация, если она верна, должна быть сопоставима с непосредственно наблюдаемы­ ми феноменами. Хотя полем исследования в психоанализе является отдельный че­ ловек, которого относительно легко м о ж н о подвергнуть непосредственному наблюдению, а у Маркса объектом исследования выступает общество и сам исто­ рический процесс, для обоих все же оказывается общим то, что практика и теория неотъемлемо связаны Друг с другом. Ни в одной другой науке эта связь не являет­ ся столь необходимой, как в марксизме и психоанализе. Уже упоминавшаяся тен­ денция развития от практической работы, которая в одном случае должна прово­ диться со страдающим человеком, в другом случае — с политическим и социальным событием, в направлении академической науки вызвало далеко идущие изменения в обеих областях. Остается вопрос, не привели лИ эти изменения к развитию, ко­ торое делает любое дальнейшее сравнение психоанализа и марксизма совершен­ но бессмысленным. В настоящий момент едва ли кто-либо, кто интересуется этой областью, не захочет оказаться практически задействованным в политических и со­ циальных событиях нашего времени. Интерпретация бессознательного процесса — Марксом в обществе, Фрейдом у индивидуума — является одним из очевидных общих моментов, который сохраняет свои основные качества даже при самом тща­ тельном рассмотрении. Иначе обстоит дело с одним общим понятием, поскольку при ближайшем рас­ смотрении эта общность оказывается всего лишь сходством слова. Я имею в виду понятие отчуждения. Хотя марксистами оно тоже иногда используется в индиви­ дуальном значении, например при отчуждении человека в социальной надстрой* ке. Отчуждение у Маркса всегда, однако, предстает общественным явлением, у Фрейда — симптомом, выражающим чувство утраты хорошо знакомого объек­ та. Если этим объектом было собственное Я, то отчуждение превращается в депер­ 30 сонализацию (XVI, 2 5 5 ) . Третий общий момент является скорее продуктом социальной и политической истории, о которой я уже говорил. Воспринимаемые господствующими слоями об*

312

щества как несущие в себе угрозу (Маркс как разрушитель общественных устоев, Фрейд — моральных), тот и другой были вынуждены форсировать преобразование теории в практику вплоть до создания международных организаций. Четыре созданные до сих пор международные социалистические организации яв­ ляются таким же непосредственным результатом марксистского учения, как и по­ рожденное Фрейдом Международное психоаналитическое объединение. В этом вы­ ражается революционный, направленный против существующего мышления дух, который должен создать свои собственные инструменты, чтобы реализоваться на практике. Было бы так же невозможно сделать существующие политические организации марксистскими, как психоаналитически преобразовать изучавшиеся в универси­ тетах психологию и психиатрию. Наиболее ясно это отражено Фрейдом в его пе­ реписке с Блейлером ( 1 9 6 5 / 6 6 , см также статью Мартина Гротьяна «Переписка Фрейда» в т. I). Наверное, еще больше, чем теория либидо, Блейлера беспокоил во­ прос: включать ли психоанализ в существующую университетскую систему или это должна быть самостоятельная организация? Именно эти сомнения стали причи­ ной того, что Блейлер отказывался примкнуть к психоаналитическому движению. Эта общая участь марксизма и психоанализа — необходимость бороться с суще­ ствующими институтами, получившими признание со стороны господствующих слоев общества, ибо в противном случае их теории никогда бы не смогли доказать свою эффективность на практике, — несомненно, представляет собой проявление сходства обоих учений. Ни Маркс, ни Фрейд не могли рассчитывать на то, что су­ ществующие общественные институты готовы отстаивать учение, которое долж­ но было их устранить, или, если говорить с позиции разработанной Куном теории парадигмы (Kuhn 1 9 6 2 ) : что в психиатрии и психологии после определенного со­ противления будут признаны лучшими, а затем и использованы эти новые парадиг­ мы Зигмунда Фрейда. В возражении, что так бы и произошло, будь только Фрейд и Маркс более терпеливыми людьми, абсолютно недооценивается характер обоих учений. Марксизм призывает к совершенно отличной от всего прежнего обществен­ ного сознания установке людей, а психоанализ никогда не с м о ж е т изучаться в уни­ и верситетах, целиком не преобразовав в них учебную деятельность , Наконец, общий момент у психоанализа и марксизма состоит в том, что они вклю­ чают в себя множество содержаний и функций: марксизм является экономической теорией, методом научного мышления, политическим убеждением, пониманием исто­ рии и вытекающим из всего этого пониманием морали. Психоанализу же еще Фрей­ дом были определены четыре функции: метода лечения душевнобольных, метода исследования, теории человеческого поведения и организации единомышленников и приверженцев первых трех. Само собой разумеется, постоянно предпринимаются попытки разложить марк­ сизм и психоанализ на эти составные части, чтобы сопоставлять их не глобально, а частную функцию с частной. Так, например, психологические высказывания марк­ сизма могут сравниваться с таковыми психоанализа, а социологические высказыва­ ния психоанализа с таковыми марксизма. Здесь следует упомянуть также авторов, которые эклектично заимствуют у Мар­ кса и Фрейда концепции, укладывающиеся, по их мнению, в их собственную фи­ лософскую систему. Я бы причислил к представителям такого подхода прежде всего Сартра и его последователей. Сюда же относится и подход, в котором некоторые отдельные элементы признаются у Маркса и Фрейда верными, но не учение в це­ лом. Речь, в частности, идет о философии левого экзистенциализма, в которой кри­ тически отвергается современное общество, но отрицается закономерное, предска­ зуемое с научных позиций развитие и отстаивается, по сути, моралистический 313

и утопический взгляд на общество. В своей критике современности представите­ ли этого направления опираются как на идеи марксизма, так и на идеи психоана­ лиза, но отрицают их выводы. Темы психоанализа и марксизма они касаются толь­ ко тангенциально. Хотя Герберт Маркузе является выходцем из Франкфуртской школы, однако уже многие годы он разрабатывает собственную концепцию и мо­ ж е т быть причислен к тем «левым экзистенциалистам», к которым я отношу на­ ряду с уже упомянутым Сартром также Ф. Фанона и американских представите­ лей так называемой «контркультуры», таких, как Пол Гудмэн и Норман О. Браун (King 1 9 7 2 ) . По своему образу мыслей они являются эклектиками и весьма свое­ образно интерпретируют и Фрейда, и Маркса. Иначе обстоит дело с направлением, в котором психоанализ с самого начала по­ нимается как наука об обществе (Lorenzer et al. 1 9 7 1 ) . Если бы это удалось убеди­ тельно доказать, то тогда отношение между марксизмом и психоанализом можно было бы определить и описать гораздо проще. К тому времени, когда Фрейд совер­ шил фундаментальные открытия своей науки, общественно-научное мышление на­ ходилось только в самом начале своего становления, а в социологической науке по-прежнему господствовал естественнонаучный позитивизм Конта или позитивизм Венской школы. Современником Фрейда и основателем новой социологической на­ уки был, однако, Макс Вебер, труд которого никогда не сравнивают с трудом Фрей­ да. Он также не создал ни движения, ни научной системы. Как бы ему ни приходи­ лось бороться за признание, он никогда не был революционером в смысле Маркса или Фрейда. Поэтому его новые парадигмы могли быть приняты университетскими социологами. Но в понимании Макса Вебера психоанализ не является общественной наукой. В свое время Фрейд решил эту проблему радикально и просто: «Ведь и социоло­ гия, которая занимается поведением людей в обществе, не может быть ничем иным, как прикладной психологией. Строго говоря, существуют только две науки: психо­ логия, чистая и прикладная, и естествознание» (XV, 194). При этом Фрейд, очевид­ но, не признает, что человек существует как «обобществленный», по терминологии Маркса. Этот человек стал затем предметом новой научной, то есть эмпирической, социологии. По моему мнению, здесь необходимо иметь в виду, что различие терминологии у Маркса и Фрейда всегда будет давать повод к бесконечному множеству интерпре­ таций, и я мог бы перефразировать выбранный для этой статьи эпиграф в том смыс­ ле, что и авторов нельзя делать ответственными за то, что другие привнесли в их со­ чинения своими интерпретациями. «Строго подходя» к Фрейду, позволительно, во всяком случае, поставить вопрос, что он, собственно, имел здесь в виду. Столь афо­ ристического тезиса, как процитированный тезис Фрейда, недостаточно для того, что­ бы ответить на важнейший вопрос о круге проблем, связанных с отношением мар­ ксизма и психоанализа. Возможно, Фрейд и не хотел сказать ничего иного, чем Гёте: «Но само изучение человечества и есть человек». Сторонником этого тезиса был так­ 12 же и Маркс . Остается, однако, еще вопрос, не является ли сравнение между психоанализом и марксизмом чисто субъективным, а в научном отношении бессмысленным. Такую позицию занимают многие психоаналитики, которые либо, как Роберт Вельдер, яв­ ляются антимарксистами, либо, как Александр Мичерлих, считают Маркса револю­ ционным мыслителем и эмансипатором, но, как мне кажется, не ждут многого от со­ поставления его труда с трудом Фрейда. В его книге «На пути к безотцовскому обществу» (Mitscherlich 1 9 6 5 ) имя Маркса встречается только дважды, причем один раз в эпиграфе. Этот эпиграф достоин того, чтобы его повторить здесь: «Любая эман­ сипация есть сведение человеческих отношений к самим людям». Сходство с утвер-

314

ведением Фрейда, что социология, строго говоря, есть прикладная психология, отри­ цать сложно. Тем не менее большинству авторов кажется ясным, что психоанализ не может дать ответа на все проблемы общества или же экономики и политики и что там, где предпринимается такая попытка, очень скоро должна проявиться не­ достаточность этого метода. Но такими же неплодотворными представляются и объяснения индивидуального поведения человека на основе его классового поло­ жения или же попытка вывести сам психоанализ из упадка капиталистического об­ щества. Франкфуртская школа поставила себе задачей подойти к решению этой про­ блемы. В связи празднованием сотой годовщины со дня рождения Фрейда Теодор В. Адорно и Макс Хоркхаймер выступили с программным заявлением: «Поэтому нам кажется, что настало время не столько синтеза социологии и психологии, сколько упорной, но вместе с тем раздельной работы в обеих областях. Это не м о ж е т не ка­ саться и определенных теорий Фрейда» (Horkheimer, Adorno 1957, Χ). В течение последующих почти двадцати лет это пожелание двух корифеев «кри­ тической философии» во многом осуществилось. Имеется целый ряд попыток оце­ нить значение Франкфуртской школы. Педраг Враницкий посвятил ей главу в мо­ нументальной двухтомной «Истории марксизма» (Vranicki 1 9 7 4 ) . В аспекте нашей темы достаточно, пожалуй, будетч;казать, что во Франкфуртской школе марксист­ ских социальных философов были те, кто благодаря двум своим ближайшим кол­ легам вплотную примыкали к первоначальному кругу Фрейда. Хоркхаймер и Адор­ но пишут, что Институт социальных исследований во Франкфурте с момента своего основания «включал в свою работу психоанализ, причем в его строго фрейдовской форме» (Horkheimer, Adorno 1957, IX). Этими двумя психоаналитиками были Карл Ландауэр и Генрих Менг. Первый в 1 9 1 3 году приезжал к Фрейду, второй благода­ ря своей близкой дружбе с Паулем Федерном, официальным личным представите­ лем Фрейда с 1924-го по 1938-Й год, также тесно контактировал и с самим Фрей­ дом. До самой своей смерти Менг поддерживал дружеские отношения с Максом Хоркхаймером. Поэтому позволительно говорить, что из всех интерпретаций мар­ ксизма истолкование Франкфуртской школы, пожалуй, наиболее созвучно идеям Фрейда. Этого нельзя сказать о другом бывшем члене Франкфуртского кружка Эрихе Фромме. Пожалуй, его нельзя сегодня считать ни марксистом, ни психоана­ литиком фрейдовского толка, каким бы ни было отношение к его идеям (см. статью Г. Хржановски в т. III). Эта первоначальная тесная связь марксизма с фрейдовским психоанализом из­ менилась сегодня лишь постольку, поскольку стали иными сами условия. Со смер­ тью всех первых учеников Фрейда непосредственное истолкование его трудов стало таким же невозможным, как и гораздо раньше непосредственное истолкование тру­ дов Маркса. Отход от экзегетического метода трактовки марксистской и психоаналитичес­ кой литературы оказывается также решением, которое начинает вырисовываться с 70-х годов и на которое я уже указывал в начале моей статьи, выделив его в каче­ стве пятого периода. Оно заключается в том, что психоанализ и марксизм понима­ ются как частные дисциплины в рамках некоторой общей науки. Эта новая наука уже получила название «социологическая антропология» (Lepenies, Nolte 1 9 7 1 ) . Однако ее можно было бы также назвать психоаналитической социологией, в зависимости оттого, с какой позиции подходить к этой новой науке. Психоаналитик К. Р. Эйсслер еще несколько лет назад ратовал за создание «антропофической» науки (Eissler 1965, 1 9 7 1 ) . Он принадлежит, правда, к тем ученикам Фрейда, которые не ждут многого от связи между марксизмом и психоанализом. , Следующие схематические изображения должны проиллюстрировать возмож­ ности, которые предоставляются нам теперь для создания такой новой науки.

1

315 1 - 2751

316

317

Схема 1А иллюстрирует положение, к которому стремились, например, Бернфельд и Фенихель в годы перед Второй мировой войной. Исследования в рамках марксизма субъективного фактора в истории, например роли политического вождя, искусства и культуры, относились к разделу, который пересекается с психоанализом там, где последний своей теорией Сверх-Я, а также психоаналитической психологией Я не­ посредственно касается того же круга проблем, что и марксизм Из этого пересечения двух научных теорий можно сделать выводы троякого рода; 1) марксизм не внес осо­ бого вклада в объяснение субъективного фактора, а то, что говорилось Марксом и его учениками, не является сугубо марксистским 2 ) То, что Маркс говорит о субъек­ тивном факторе, прежде всего о роли обобществленного человека, является квинтэс­ сенцией марксизма. Эта новая интерпретация Маркса основывается на переосмысле­ нии его ранних трудов. 3) Психоаналитическое объяснение культуры как функции Сверх-Я (возникшей из сублимации влечений) хотя и не противоречит марксистско­ му пониманию, все же является лучшим объяснением этого исторического фактора. Другими словами, схема 1А иллюстрирует представление, согласно которому субъективный фактор в истории включает в себя два элемента: общественную над­ стройку в понимании Маркса и совокупность индивидуальных Я и Сверх-Я в пони­ мании психоанализа. Здесь мы сталкиваемся с представлением, в котором марксизм принимается, так сказать, как учение «об экономическом бессознательном» обще­ ства, но от марксизма требуется, чтобы и он в свою очередь признавал психоанализ как учение об индивидуальном бессознательном На схеме 1В мы видим, что психоанализ и марксизм касаются друг друга только тангенциально, соответственно изложенным выше воззрениям Хоркхаймера и Адорно. Эта схема, однако, соответствует также и тем подходам, в которых и психоана­ лиз, и марксизм могут быть приняты именно потому, что они друг друга касаются, но не устраняют. Схему 1С можно рассматривать в четырех вариациях: психоанализ отвергает­ ся или принимается, марксизм принимается или отвергается. Такой подход встре­ чается у большинства психоаналитиков и марксистов. Ему проще всего было сле­ довать там, где одного из кругов практически не существовало: марксизма в США, психоанализа в странах советского блока и в Китае. Однако в течение последних десяти лет также и там вновь появились эти науки и возникли новые возможные констелляции, такие, например, как на схеме 1D. Здесь марксистская теория включает в себя психоанализ, который привлекается для объяснения определенных элементов субъективного фактора. Существуют два ва­ рианта этой схемы, соответствующие двойственному характеру марксизма и психо­ анализа. Сначала несколько слов о двойственном характере марксизма: он является тео­ рией капиталистического способа производства и одновременно его устранения. Но поскольку марксизм выбрал объектом своего исследования историю человечес­ кого общества, он не видит в этом никакого противоречия. Психоанализ может при­ ниматься тут по-разному, что мы и видим у ряда авторов. Они рассматривают пси­ хоанализ как продукт упадка капиталистического способа производства; в этом качестве он является приемлемым для данного периода. Это позволяет прежде все­ го признать чисто терапевтический характер психоанализа, то есть сказать, напри­ мер, что он является капиталистическим методом лечения капиталистических забо­ леваний душевной жизни. Это становится особенно очевидным, когда одновременно предполагают, что невроз является заболеванием современного общества, возника­ ющим вследствие враждебных индивидууму влияний. Некоторые авторы распрост­ ранили это воззрение и на психические болезни, которые также считаются соци­ альными заболеваниями, Марксистский подход принципиально не затрагивается,

318

поскольку среди имеющихся в распоряжении психологических теорий, которые, безусловно, являются продуктом современного общественного устройства, психоана­ лиз наиболее удовлетворяет требованиям марксистского учения в сравнении с тео­ риями Адлера, Юнга или экзистенциальной психологии. Следует, однако, отметить, что существуют марксисты, утверждающие противоположное и отвергающие пси­ хоанализ как раз за его «реакционный» или «идеалистический» характер. Однако схема 1D относится также и к другому пониманию психоанализа. В нем видится не отображение капиталистического способа производства, а, скорее, допол­ нение самого марксизма в качестве оставленной им без внимания теории субъектив­ ного фактора в истории. Такой подход отличается от подхода, представленного на схе­ ме 1А, тем, что психоанализ понимается и принимается как целое. Однако для этой цели требуется истолкование психоанализа не как естественной науки, коей его счи­ тал Фрейд, а как науки социальной. Этим вопросом занимаются современные привер­ женцы Франкфуртской школы, например Дамер и Лоренцер (Lorenzer et al. 1 9 7 1 ) . В настоящей статье о круге проблем психоанализа и марксизма у нас нет возможнос­ ти подробно изложить идеи представителей данного направления. Они предлагают интерпретацию марксизма, в которой решительно отвергается политический, утвер­ дившийся во многих странах марксизм, поскольку он относится к своей науке не кри­ тически, а бюрократически. Здесь под марксизмом понимается то, что отвергается большинством людей, считающих себя марксистами, а также некоторыми психоана­ литиками. При таком понимании речь идет об интерпретации двоякого рода: во-пер­ вых, об интерпретации марксизма как эмансипирующей и критической науки и, во-вторых, об интерпретации психоанализа как социальной науки. Очевидно, пер­ вая версия схемы 1D является более приемлемой, что, впрочем, ничего не говорит о ее правильности. Остается еще схема 1Е. Здесь марксизм становится интегральной частью психоанализа, а сам психоанализ рассматривается как инструмент освобождения рабочего класса. Сторонники такого подхода встречаются прежде всего в Южной Америке, но я бы также причислил сюда швейцарцев Парина и Моргенталера. Они отличаются от представителей Франкфурт­ ской школы тем, что, будучи марксистами, тем не менее в основу своих рассуждений кладут психоанализ. Благодаря исследовательским работам или соприкосновению с другими культурами они видят в психоанализе независимый от общественных усло­ вий психологический и, в конечном счете, антропологический метод, в который затем можно встроить марксизм в качестве политического вероучения. В этом смысле их по­ 13 зицию легче понять, даже если отвергать их политическую ангажированность . В историческом отношении такое понимание психоанализа восходит к перио­ ду между двумя мировыми войнами. В конце этого периода, в 1 9 3 8 году, Пауль фе­ дерн в статье «Перспективы», которую, однако, удалось опубликовывать только в 1957 году в пятом издании «Настольной книги психоанализа» (Federn, Meng 1957), писал: «Только тот, кто не является больше "невротическим человеком", может по­ знать себя и управлять собой благодаря такому самопознанию. Это относится и к ин­ дивиду, и к народу, и к человечеству. Мы видим в достижении самоуправления цель всех психоаналитических, культурных устремлений. Предварительными условиями этого являются умелость штурмана, исправность штурвала и надежность корабля. Психоанализ должен сделать эти предварительные условия достижимыми. Цель са­ моуправления находится в противоречии с провозглашенными сегодня империали­ стскими и тоталитарными учениями» (курсив мой. — Э. Ф.). То, что ближайшие коллеги Фрейда стремились при его жизни к «эмансипиру­ ющему» истолкованию психоанализа, не вступая в конфликт с Фрейдом, свидетель­ ствует о возможностях, заложенных в психоаналитическом движении. Сам Фрейд неразделял эти истолкования, но считал их совместимыми со своими идеями.

319

Теперь остается лишь один шаг признать марксизм еще одной эмансипирую­ щей наукой и рассматривать его и психоанализ как взаимосвязанные. То есть марк­ сизм в качестве первоначальной науки может охватывать добавляющиеся впослед­ ствии знания, накопленные психоанализом; и наоборот, психоанализ может включать в себя марксизм как сутцествуъэщую поныне науку. Это зависит исключительно от то­ го, что считать верным: марксизм, психоанализ или тот и другой вместе взятые. Остается еще шестая возможностью, которая уже начала реализовываться ( с м схему 1F). Возникает новая наука, включающая в себя как психоанализ, так и марксизм на­ ряду с еще несколькими другими науками, такими, как лингвистика, биология и т. д. Что бы ни возникало затем помимо марксизма и психоанализа, это будет наука та­ кого же ранга, а все они — частями нового целого. Как уже отмечалось в начале данной статьи, эти новые области знания называ­ ются «психоисторией» и «общей антропологией». Область психоистории до сих пор имеет своих известнейших представителей в США, где один из журналов посвящен в первую очередь истории детства (DeMause 1 9 7 4 ) . Это новое направление, которое пытается объяснить историю, то есть исконный объект марксизма, исходя из способа детского воспитания, разумеется, не может обойти стороной в своих исследованиях экономические отношения. Поэтому в дан­ ной области психоаналитики и марксисты могли бы параллельно заниматься свои­ ми научными исследованиями. То же самое относится и к тому, что мы назвали об­ щей антропологией. Клод Леви-Стросс и другие исследователи уже используют идеи Маркса и Фрейда как рядоположные. Чем шире понимается проблема, т е м легче найти место марксизму и психоанализу в более крупной научной системе. Вместе с тем остается одна проблема, к которой мы должны теперь обратиться. Нередко встречается мнение, что Фрейд исходил из представлений Гоббса о человеке, Маркс же следовал идеям Руссо. Выражаясь современными терминами, человек как вид наделен от природы влечением к разрушению. Как бы ни называли это вле­ чение — влечением к смерти или агрессивным влечением, — для нас это не важно. В свою очередь для Маркса и марксистов человек как вид является миролюбивым, и только общественные отношения побуждают его к уничтожению своих собратьев. Многие авторы считают, что эти принципиальные позиции представляют собой не­ преодолимое противоречие. ^ В конце этого обзора я позволю себе изложить свою собственную точку зрения на этот вопрос. На мой взгляд, противоречие между Гоббсом и Руссо не является таким же, как противоречие между Марксом и Фрейдом Если первые еще были полностью огра­ ничены знанием своего времени, то Маркс и Фрейд уже пытались подобраться к об-, ласти своих исследований, привлекая методы естественных наук. Тот и другой счита­ ли, что своими высказываниями выражают общие законы природы: первый — законы истории, второй — законы душевной жизни людей. Оба в этом отношении заблужда­ лись, поскольку мы сегодня уже не можем говорить, как они, об общих законах при­ роды. Мы довольствуемся по возможности точными приближениями к тому, что мо­ ж е т быть познано научным путем. Прогнозы на основе достигнутых знаний делалалишь небольшая, близкая к сциентизму группа ученых. То, что К. Р. Эйсслер называет антропической наукой (Eissler 1965), уже не используется для того, чтобы делать на­ дежные прогнозы. Вся философия науки переживает переломный момент, и, по мое­ му мнению, было бы пока еще преждевременно обесценивать надежные данные, зидяв них больше, чем точные описания. То же самое относится и к пониманию человека как «доброго» или «злого». Легко доказать, что оценка Марксом людей не так уж от­ личалась от оценки Фрейда. Уже в силу самого факта его характера как политической 320

го бойца и революционера маловероятно, чтобы Маркс воспринимал своих современ­ ников иначе, чем как крайне агрессивных И наоборот, именно Фрейд показал, что вид homo sapiens благодаря своей особой психической организации, то есть благодаря раз­ делению на Оно, Я и Сверх-Я, сам способен держать в узде деструктивное влечение. И именно психоаналитическая психология Я своим пониманием пластичности чело­ м веческой психики демонстрирует здесь новые возможности . Если представить это в весьма упрощенной форме, то Маркс считал, что общест­ венные производственные отношения обеспечивают поступательное движение в направлении «освобожденного человечества». Верил ли сам Маркс, будучи зрелым философом, в возможность «счастливого человечества», сказать трудно, ибо свободу и счастье каждый понимает по-разному. Понятие человека было для Маркса конкрет­ ным только в общественном и социальном смысле, психологически он мыслил в абст­ рактных категориях своего времени. Приписывать Марксу, что у него было представ­ ление о человеке, подобное созданной Фрейдом и даже сегодня лишь постепенно постигаемой картине обремененного влечениями и конфликтами индивида, кажется мне абсурдным У Маркса не было каких-либо идей по поводу индивидуального счас­ тья, которые бы он считал достойными научной работы. Этого нельзя ставить ему в упрек. Точно так же нельзя вменять в вину Фрейду, что он мыслил аполитично. Поэто­ му я считаю, что образ индивидуального человека, каким его пытался понять Фрейд, и образ обобществленного человека, каким он виделся Марксу, хотя и были различны­ ми, но в теоретической области друг друга не исключают. Проблема выглядит иначе, если считать, что представления Фрейда идут вразрез с устремлениями марксистской политики и противоречат попытке создать бесклас­ совое общество. Однако такое понимание выходит за рамки задач, которые были здесь поставлены мною. Марксизм как политическое учение и революционное дви­ жение методологически нельзя сравнивать с научным методом-Уже однажды вы­ раженное мной мнение (Е. Federn 1 9 7 4 ) , что Маркс исследовал то, что Фрейд при­ нимал за данное, а Фрейд исследовал то, о чем Маркс вообще не задавался вопросом, не могут поколебать никакие теоретические попытки и интерпретации, которые я постарался изложить. Совершенно иначе обстоит дело с двумя другими вопроса­ ми: не является ли психоанализ, если подходить к нему с марксистских позиций, всего лишь продуктом капиталистического способа производства, а потому не научным учением, а идеологией? Со стороны психоанализа возникает вопрос: не является ли марксизм всего лишь философски завуалированной формой невроза? Оба вопроса правомерны, если их правильно ставят. То, что психоаналитический метод в марксистском понимании принадлежит к надстройке позднего капита­ лизма, — исторический факт, отрицать который было бы бессмысленно. Это, воз­ можно, даст социально-историческое объяснение происхождения психоанализа тому, кто пожелает принять марксистское истолкование, но ничего не может ска­ зать об истинности или ошибочности его содержания. Кроме того, психоанализ как наука, равно как и любая другая теория, со временем должен быть заменен но­ выми и лучшими теориями. Если говорить об открытиях, то все эти общественные изменения будут продолжаться, какие бы другие открытия ни были сделаны. То же самое можно сказать и о психоанализе марксизма. Подобно тому, как об­ щественно-научное происхождение теории ничего не может сказать о ее научном содержании, так и глубинно-психологическое объяснение создающего ничего не мо­ жет сказать о содержании созданного. Это относится также к искусству и наукам ° Целом. Любое другое представление должно быть отвергнуто как злоупотребление соответствующим методом. Еще несколько слов по поводу того, является ли всякий революционный подход как таковой продуктом душевной дисфункции, поскольку только эволюционное 321

развитие можно считать нормальным. Речь здесь идет о неверном понимании исто­ рических процессов. Революционные и эволюционные периоды известны нам с самого начала истории. Какую роль играют психологические и какую экономические, геогра­ фические и прочие «объективные» причины, — этот вопрос относится к области историоведения. В конечном счете только историческое развитие покажет либо марк­ сизм и психоанализ лишь сообща способны помочь понять важнейшие вопросы человеческого развития, либо они противоречат друг другу, либо они параллельно, каж­ дый сам по себе, внесут свой вклад в великое строительство науки о человеке.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

«Франкфуртская школа» — название осно­ ванного социальными философами Т..В. Адорно и М. Хоркхаймером философского направ­ ления, которое именуется также «критической теорией». Она заявила о с е б е в 1 9 3 2 году в «Журнале социальных исследований» и, даже распространившись по многих странах, продол­ жала оставаться связанной с местом своего воз­ никновения, Франкфуртом-на-Майне. 2

«Австромарксистская школа» — общее обозначение возникшего в старой Австрии на­ правления марксистского толка. Она пыта­ лась соединить последовательный марксизм со свободным исследованием и демократичес­ ким образом мыслей и тем самым находилась между большевистскими и реформистскими направлениями социалистического рабочего движения. Наиболее значительными ее пред­ ставителями являлись Макс Адлер, Отто Бау­ эр, Рудольф Хильфердинг, Карл Каутский и Карл Реннер. ' Георг Лукич, 1 8 8 5 — 1 9 7 1 , являлся одним из наиболее значительных марксистских мысли­ телей и прежде всею литературным критиком. "* «Позитивистская школа» — философское направление, которое восходит к Опосту Конту и отвергает любую метафизику. В процессе развития она породила целый ряд различных научных теорий, среди которых особую роль стала играть так называемая «Венская школа». Ее представители Мориц Шлик и Рудольф Карнап основали «Венский кружок», получив­ ший известность во всем мире. Вместе с англий­ ским эмпиризмом позитивистская школа вне­ сла значительный вклад в существующую современную философию. 5

Не считать психоанализ ни естественной на­ укой, ни гуманитарной, а отнести его к философ­ ским наукам является таким же радикальным шагом, как и в случае марксизма. Герменевтика как наука интерпретации происходит от теоло­ гии. Неискушенный читатель может здесь ока­ заться дезориентированным. Герменевтика

в контексте психоанализа означает не истолко­ вание фрейдовских сочинений, а признание ме­ тода интерпретации как науки.То, что психоана­ лиз возник как интерпретация психических явлений, очевидно, однако как метод и как сущ­ ность этой науки он до сих пор не рассматри­ вался. То же самое можно, пожалуй, сказать и о марксизме. Больше чем упомянуть об общих чертах здесь нет возможности, тем более что это­ му вопросу уделяется возрастающее внимание в литературе. * Р. Krische: «Marx und Freud. Neue Wege in der Weltanschauung und Ethik des Freiden­ kers». Berlin: Hoffmann Verlag, 1922. Эта рабо­ та обсуждается Паулем Федерном в журнале «Imago», 8 , 1 9 2 2 , 512. См, также «Либидо и об­ щество» Г. Дамера (Dahmer 1 9 7 3 ) , которому я обязан этим указанием. 7

Отто Фенихелю ( 1 8 9 8 - 1 9 4 6 ) трудно опре­ делить м е с т о в этой работе. Его значение для психоанализа заключается в умении сис­ тематизированного изложения. Поскольку Фрейд испытывал антипатию к системам, он нашел у него меньшее признание, чем, на­ пример, Зигфрид Бернфельд и даже Вильгельм Райх. Фрейд предпочитал творческие умы систематикам. Фенихель принадлежал также к тем, кто отвергал фрейдовскую теорию влече­ ния к смерти. Он много занимался проблемой марксизма и психоанализа, однако не сумел со­ здать чего-либо нового. Известный американ­ ский психоаналитик Бертрам Левин пишет о нем (Introduction to; The Collected Papers of Otto Fenichel, I. New York: W. W. Norton 1953, VIII): «В психоаналитическом мире считалось само собой разумеющимся, что краткое изло­ жение психоанализа невозможно, даже если ограничиться областью неврозов, фенихелю удалось невозможное — и даже дважды», В этой способности, которая увенчалась боль­ шим успехом, заключались значение фенихеля, но также и его ограниченность как твор­ ческого мыслителя.

322

8

Само собой разумеется, что η Советском Со­ юзе ситуация сложилась иначе. Необходимо, од­ нако, иметь в виду, что те идеи и воззрения мар­ ксизма, которые позволяют установить связи с психоанализом, в Советском Союзе также за­ прещены. Далее, является спорным, можно ли отождествлять марксизм как государственную доктрину с марксизмом как научной теорией. В рамках нашей темы мы рассматриваем толь­ ко те представления, которые не испытали на себе влияния со стороны аппарата власти. 5

От известных американских физиков я узнал, что Альберт Эйнштейн на возражение, что в при­ роде нет никаких закономерностей, ответил: «Я не думаю, что дорогой Бог играет с природой в кубики». Приводится ли этот анекдот в био­ графии Эйнштейна, мне не известно. 10

Здесь нет возможности подробно разобрать важные, но очень сложные понятия отчужде­ ния и деперсонализации, поскольку даже в са­ мом психоанализе на этот счет нет единого мнения. Из-за этого оба понятия в «Словаре психоанализа* Лапланша и Понталиса вообще не рассматриваются.

.Маркса свидетельствуетскорееотом/гго он едва ли мог верить в благонравие отдельного челове­ ка. И наоборот, именно Фрейд своей метапсихологией и основами психологии Я создал прин­ ципиальную возможность превращения исходно дикого человека в социального. И это тоже под­ черкивали прежде всего представители Франк­ фуртской школы. Но если мы теперь говорим о психоанализе и марксизме, то картина будет полностью противоположной. Именно револю­ ционный марксизм в том виде, как он представ­ лен прежде всего у Ленина, скорее пренебрега­ ет индивидуумом, и именно психоаналитики, а среди них в первую очередь социалистически . настроенные, подчеркивают потенциальную культурную способность человека. Поэтому 'можно сказать, что марксизм и психоанализ допускают совершенно разную интерпретацию человеческой природы, не отказываясь от прин­ ципиальных положений, которые ими высказы­ вались. 13

Так, Парин в своей статье «Критика обще­ ства в процессе интерпретации» пишет: «Бес­ конфликтное общество является для диалектико-материалистической теории истории столь же немыслимым, как для психоанализа бескон­ фликтный индивид. Свобода от противоречий в обеих теориях может быть только утопией, ко­ торая отказывается от исследования реальнос­ ти и опирается на мышление-желание» (Parin 1975,110).

11

Следствием такого революционного по сво­ ей сути характера марксизма и психоанализа является трудность в установлении того, кто яв­ ляется марксистом и кто психоаналитиком. У того и другого нет общественно-юридической легитимации, которой обладают представите­ ли всех остальных наук. Кто является физиком, химиком, медиком или юристом — об этом в обществе имеются соответствующие законы, но не о том, кто является психоаналитиком или марксистом, В качестве примера того, на­ сколько сложно бывает верно охарактеризовать того или иного автора, следует привести Эриха Фромма. Несомненно, он начинал как привер­ женец Фрейда и Маркса (Fromm 1 9 3 2 ) , но за­ тем пошел собственным путем, истолковывая и используя идеи Маркса и Фрейда весьма про­ извольно.

В Аргентине восемнадцать членов вышли из Психоаналитического объединения, обосно­ вав это Б манифесте тем, что «науку нельзя -употреблять во зло для сооружения разделяю­ щей стены, которая отдаляет ее от социальной реальности и превращает в мистифицирую­ щий и самомистифицирующий инструмент на службе существующей системы» ( N e u e s Forum, Wien, März 1 9 7 2 , 4 0 , см. также статью Φ. Цесио).

12

Лепениес и Нольте (Lepenies, Nolte 1 9 7 1 ) с помощью цитат из социально-психологических сочинений Фрейда указали на то, что он исходил из принципиально иного образа человека, чем Маркс. Фрейд разделял воззрение Гоббса как дикого животного, которого с трудом удает­ ся держать в узде силами общества, тогда как Маркс следовал воззрению Руссо о «добром дика­ рей, которого лишь общественные условия дово­ дят до агрессии. Тем не менее здесь, как и преж­ де, остается открытым вопрос об интерпретации того, что оба мыслителя, удаленные друг от друга в своем творчестве примерно на тридцать лет, на самом деле имели в виду. Едва ли можно со­ гласиться, что Маркс расценивал людей гораздо более позитивно, чем Фрейд. Революционный дух

323

ы

Здесь в виде примечания я бы хотел объяс­ нить одно упущение в моей статье, которое произошло совершенно сознательно. Некото­ рые из моих идей встречаются у авторов, ко­ торых я не называл поименно, в том числе и у Герберта Маркузе, наиболее влиятельного ученого, объединившего марксизм и психоана­ лиз. Тем не менее я не могу назвать его ни мар­ ксистом, ни психоаналитиком, Его труд, отвер­ гается он тут или признается, требует более серьезной оценки, чем та, которую я мог бы здесь дать, хотя бы уже из-за того значения, ко­ торое он приобрел в ходе студенческого дви­ жения 60-х годов. Что касается других авторов, то я ограничился тем, что указал их в библио­ графии. (См. также статью Э. Майстерманн-Зеегер в этом томе.)

ЛИТЕРАТУРА ADORNO, T H . W.: Der Autoritäre Charakter. 2 Bde. Amsterdam: de Munter 1 9 6 8 , 1 9 6 9

KING, R.: The Party of Eros. Radical Social Thought and the Realm of Freedom. Chapel Hill: The University of North Carolina Press 1 9 7 2

ADORNO, T H . W., DIRKS, W.: Freud in der Gegenwart. Frankfurt/M.: Europäische Verlagsanstalt 1 9 5 7

KUHN, TH.: Die Struktur wissenschaftlicher Revolutionen. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1 9 6 2

BERNFELD, S.: Sozialismus und Psychoanalyse ( 1 9 2 6 ) . In: H. P. Gerne (Hg.): 1 9 7 2

LANGER, M.: Psychoanalyse zwecks Sozialismus. Neues Forum, 19, 1 9 7 2 , 3 9 - 4 0

BORNEMAN, E.: Psychoanalyse des Geldes. Frankfurt/ M.: Suhrkamp 1 9 7 3

LAPLANCHE, J., PONTAUS, J . В.: Vocabulaire de la Psych­ analyse. Paris: Presses Universitaires de France 1967. На нем. яз.: Das Vokabular der Psychoanalyse. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1 9 7 3

D AHMER, H.: Libido und Gesellschaft. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1 9 7 3 DEMAUSE, L. (ed.): The History of Childhood. New

LEPENIES, W., NOLTE, H.: Experimentelle Anthropo­ logie und emanzipatorische Praxis. Überlegungen zu Marx und Freud. München: Hanser 1 9 7 1

York: The Psychohistory Press 1 9 7 4 EISSLER, К. R.: Medical Orthodoxy and the Future of Psychoanalysis. New York: Int. Univ. Press 1 9 6 5

LORENZER, Α.: Die Wahrheit der Psychoanalytischen Erkenntnis. Ein historischer materialistischler Ent­ wurf. Frankfurt. M.: Suhrkamp 1 9 7 4

Uber Psychoanalyse. Osterreichische Ärztezeitung, 26, 1971,1390-1397 FEDERN, Ε.: Marginalien zur Geschichte der Psycho­ analytischen Bewegung. Psyche, 2 8 , 1 9 7 4 , 4 6 1 - 4 7 1

LORENZER, Α., DAHMER, h . , HORN, K., BREDE, K., SCHWANENBERG, E.: Psychoanalyse als Sozialwissen­ schaft. Frankturt/M.: Suhrkamp 1 9 7 1

FEDERN, P.: Ausblicke. In: P. Federn, H. Meng (Hgs.): Das Psychoanalytische Volksbuch. Bern: Huber, 1 9 5 7

MARX, Κ., ENGELS, F.: Manifest der Kommunistischen Partei. In: MEW, Bd. IV. Berlin 1 9 5 6 , 4 8 2

Zur Psychologie der Revolution: Die vaterlose Gesellschaft. Der Aufstieg, Nr. 1 2 / 1 3 . Erw. Sonderdr. a. d. Z.: Der Ostern Volkswirt. Wien: Anzengruber-Verlag

MENG, H.: Leben als Bewegung. Stuttgart: Hippokrates 1971 Paul Federn 1 8 7 1 - 1 9 5 0 . In: P. Federn; Ichpsycho­

FROMM, E.: Uber Methode und Aufgabe einer Psychoanalytischen Sozialpsychologie ( 1 9 3 2 ) . In: Η. P. Genie (Hg.): 1 9 7 2

MENTZOS, S.: Psychoanalyse — Hermeneutik oder Er­

GENTE, Η . P. (Hg.): Marxismus, Psychoanalyse, Sex­ pol. Bd. 1: Dokumentation. Bd. Π: Aktuelle Diskus­ sion. Frankfurt/M.: Fischer 1 9 7 2

MrrscHERLiCH, Α.: Auf dem Weg zur vaterlosen Ge­ sellschaft. München: Piper 1 9 6 5

logie und die Psychosen. Bern: Huber 1 9 5 6 fahrungswissenschaft? Psyche, 2 7 , 1 9 7 3 , 8 3 2 - 8 4 9

Marxismus, Psychoanalyse, Sexpol. Bd. I: Doku­ mentation. Bd. II: Aktuelle Diskussion. Frankfurt/ M.: Fischer 1 9 7 2 HABERMAS, J.: Erkenntnis und Interesse. Frankfurt/ M.: Suhrkamp 1 9 6 8

NIEL, M.: Psychoanalyse des Marxismus. München: List 1 9 7 2 NUNBERG, H., FEDERN, E.: The Minutes of the Vienna Psychoanalytic Society. Bd. 1. New York: Int. Univ. Press 1 9 6 2

Kultur und Kritik. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1 9 7 3

PARIN, P.; Gesellschaftskritik im Deutungsprozeß. Psyche, 19, 1 9 7 5 , 9 7 - 1 1 7

HEINZ, R.: Besprechung von E. Borneman: «Psycho­ analyse des Geldes». Psyche, 2 8 , 1 9 7 4 , 1 1 1 5 - 1 1 2 0

REICHE, R.: Ist der Ödipuskomplex universell? Kursbuch, 2 9 , 1 9 7 2 , 1 5 9 - 1 7 6

HORKHEIMER, M.: Sozialphilosophische Studien. Frank­ furt/M.: Athenäum, Fischer 1 9 7 2

RICOEUR, P.; De l'interprétation. Essai sur Freud. Paris: Ed. du Seuil 1 9 6 5 . На нем. яз.: Die Interpretati­ on, Ein Versuch über Freud. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1 9 6 9

Gesellschaft im Ubergang. Frankfurt/M.: Athenäum, Fischer 1 9 7 2 HORKHEIMER, M., ADORNO, T H . W.: Vorrede zu: Freud in der Gegenwart. Frankfurter Beitrage zur Soziologie. Hg. v. Th. W. Adorno, W. Dirks. Frankfurt/ M.: EVA 1 9 5 7

324

SCHAFF, Α.: Marxismus und das menschliche Indivi1 duum. Frankfurt/M.: Europa Verlag 1 9 6 5 SCHNEIDER, M.: Neurose und Klassenkampf. Наш* burg/Reinbek: Rowohlt 1 9 7 3

Schweizerische Gesellschaft für Psychoanalyse: Bulletin 2,1965-66 STERNBERG, F.: Marxismus und Verdrängung( 1932). In: H. P- Gente (Hg.): 1972 TROTZKI, L . D.: Kopenhagener Rede (1932) über die Russische Revolution. Mannheim: I.S.P. Verlag o. J.

VRANICKJ, P.: Historija marksizma. Zagreb: Naprijed 1961. На нем. яз: Geschichte des Marxismus. Bd. II, Frankfurt/M.: Suhrkamp 1974 WALDER, R.: Progress and Revolution. New York: Int. Univ. Press 1967. На нем. яз: Fortschritt und Re­ volution. Stuttgart: Klett 1970

ВКЛАД ПСИХОАНАЛИЗА В СОЦИАЛЬНУЮ ПСИХОЛОГИЮ Эдельтруд Майстерманн-Зеегер

ВВЕДЕНИЕ На протяжении своей истории социальная психология нередко выступала как от­ рицание или отвержение своеобразия и неповторимости человеческой сущности, Точно так же общая психология часто представала для социальной психологии как отрицание или отвержение фундаментального воздействия общества на инди­ вида. Современная социальная психология отстаивает идею синтеза двух равноцен­ ных возможностей формирования человека, социальной и психологической Социальная психология то защищала идею, что в процессе развития человек влияет на общество, то переходила к представлению о том, что его формирование целиком определяется социумом. Пытаясь найти решение, не все социологи гово­ рили о доминирующем положении общества и не все психологи отстаивали идею о преобладающем влиянии индивида. То и другое воззрение представлялось обе­ ими сторонами по-разному. Обращает на себя внимание недостаточная порой осо­ знанность своей позиции у спорящих, из-за чего в течение короткого промежутка времени один и тот же автор мог отстаивать иногда противоположные взгляды, не осознавая этого, В отличие от социологов и психологов Фрейд как основатель психоанализа с са­ мого начала говорил о зависимости общества от индивида. Поскольку трехсторон­ ние отношения между человеком, культурой и обществом являются основным вопро­ сом социальной психологии, мы в своем изложении будем ориентироваться на эти социологические факты. Термин «социологические факты» восходит к Рене Кенигу и является переводом понятия Эмиля Дюркгейма «fait social», которое, несмотря на данное Дюркгеймом определение, не использовалось им последовательно и одно­ значно. Согласно Кёнигу и Толкотту Парсонсу, социологический факт представляет собой не феномен, а высказывание, в котором наблюдатель (он же интерпретатор) обобщает верифицируемые высказывания по поводу интересующего его явления. При этом он не должен делать всеобъемлющие высказывания о феномене, они ско­ рее будут содержать только факты, являющиеся релевантными используемой теоре­ тической системе (Dürkheim 1895, König 1 9 6 1 , Parsons 1937). Определение Дюркгейма гласит «Социологический факт представляет собой вся­ кий более или менее твердо установленный образ действия, который обладает спо­ собностью оказывать на индивида внешнее давление или же который повсеместно встречается в обществе, причем он обладает независимой от своих индивидуальных проявлений собственной жизнью» (Dürkheim, 1 8 9 5 , 1 1 4 ) .

326

Дефиниция Дюркгейма полностью относится к основному вопросу социальной психологии — о трехсторонних отношениях между человеком, культурой и обще­ ством — и некоторым другим ее темам; она является релевантной теоретическим системам, используемым в социологии, общей психологии и психоанализе.

ВКЛАД СОЦИОЛОГОВ И ПСИХОЛОГОВ В СОЦИАЛЬНУЮ ПСИХОЛОГИЮ Социологи Вступив в полемику с «атомизмом», Дюркгейм доказал его несостоятельность и «за­ менил его собственной социальной психологией» (König 1 9 6 1 , 35). Однако развитие социальной психологии осталось без внимания в споре между Тардом и ДюркгеЙмом о значении психологии в построении социологии. Габриэль Тард (Tarde 1 8 9 4 ) в своей теории отношений предполагал, что поведение индивида формируется по образцу дру­ гого человека, и называл социологию «интерпсихологией». Простейшим объектом исследования в ней является пара, диада, от которой берут начало все социальные от­ ношения более высокого уровня. Дюркгейм по «правилам» критикует эту психологи­ ческую интеракциональную теорию и говорит, «что наши исследования не подтвер­ ждают постулируемое Тардом влияние подражания на возникновение социальных феноменов... и что подражание не только не всегда, но и вообще никогда не выражает главного и характерного в социальных феноменах. Однако каждый социальный фено­ мен копируется и имеет., тенденцию становиться всеобщим Это же происходит по той причине, что он является социальным, то есть обязательным.., Далее, можно спросить, пригоден ли термин "подражание" для обозначения экспансии, вызываемой принуж­ дающим влиянием» (Dürkheim 1 8 9 5 , 1 1 2 ) . Становится очевидным социально-психологическая позиция Дюркгейма в отно­ шении социологии. По его мнению, она охватывает только ограниченную группу яв­ лений: «Социальный феномен можно распознать по внешней принуждающей влас­ ти, которой он обладает над индивидом... В свою очередь эта власть проявляется либо через определенные санкции, либо через сопротивление, которое феномен оказыва­ ет каждому начинанию индивида, способному нанести ему вред» (там же, 118). «При­ нуждение» нетрудно установить, если оно распространяется вовне в виде непосред­ ственной реакции общества, принимая форму законов, обычаев, религиозных представлений. Дюркгейм делает вывод, что если форма поведения, которая суще­ ствует вне индивидуального сознания, становится всеобщей, то это происходит вслед­ ствие принуждения. Эта социально-психологическая позиция проявляется еще более отчетливо в комментарии Дюркгейма по поводу «принуждения», где дается точное описание феномена амбивалентности, являющегося для психоанализа несомненным призна­ ком принуждения. «Принудительной силой, которую мы приписываем социологи­ ческим фактам, отнюдь не исчерпывается это понятие — они обнаруживают и про­ тивоположное свойство. Ведь социальные институты не просто навязываются нам, мы их еще и сами признаем. Они обязывают нас, но они для нас представляют цен­ ность, они принуждают нас, но мы находим свой смысл в их функции и даже в при­ нуждении». Дюркгейм считает, что социальное может быть объяснено только соци­ альным и что над нами властвует социальное принуждение. Оно навязывает нам убеждения и обычаи, «которые властвуют над нами в силу своего внутреннего содер­ жания, ибо они полностью содержались в каждом из нас» (там же, 9 8 ) . 327

Здесь проявляется идентичность социальной системы и системы личности, ко­ торая, согласно Дюркгейму, становится познаваемой благодаря «социальному». Человек, по его мнению, является продуктом длительных социальных процессов. Тем не менее существует фактор собственной природы человека; он образует источ­ ник, благодаря которому оказывается возможным противопоставление индивида обществу. Хотя Дюркгейм, особенно в своей работе о самоубийстве, отвергал психо­ логию в построении социологии, сам он «фактически занимался социальной психо­ логией» (König 1 9 5 8 , 2 9 9 ) . Влияние Дюркгейма проявилось в стремлении французских социологов создать социальную психологию, в которой в равной-мере были бы задействованы психоло­ ги и психиатры. В дальнейшем развитие французскими социологами подхода Дюрк­ гейма существенно повлияло на становление социальной психологии в США. Впрочем Ганс Ангер считает, что социальная психология является ветвью амери­ канской социологии и там получила свое «законное крещение в качестве социаль­ ной психологии-, где с самого начала она выступала в качестве важнейшей формы всей социологической теории и практики» (Anger 1965, 6 4 0 ) . Понятие «социальная психология» появилось в 1897 году как подзаголовок книги Джеймса M Болдуина. Если во Франции развитие социальной психологии затормози­ лось в результате полемики Дюркгейма с психологическими представлениями Тарда, то с американской социальной психологией это произошло из-за теории инстинктов Макдугалла. Подражание и внушение являются у Тарда основными элементами пси­ хологии, которые демонстрируют власть общества над индивидом Макдуталл же объяс­ няет каждый ответ человека на общественные требования инстинктами, например стадным влечением, и инстинктивными импульсами к самоуничижению. Социальное поведение осуществляется в общем поведении человека благодаря врожденным ин­ стинктам, которые отчасти являются необычайно специфицированными. «Наслед­ ственные данности, врожденные инстинкты, привычки» представляют собой основные понятия социальной психологии Макдугалла. Его ученики и последователи выявили многочисленные врожденные инстинкты; Макдугалл называл их просто «тенденции» (McDougalll908). Свидетельством успеха Макдугалла — даже Фрейд часто ссылался на него — яв­ ляется 25 изданий его работ. Кроме того, после Второй мировой войны, то есть по­ чти через пятьдесят лет после первой публикации, в Германии с большим успехом было переиздано «Введение в социальную психологию». Макдугалл понимает но­ вую ветвь социологии, социальную психологию, как прикладную индивидуальную психологию. Он структурировал предмет своего исследования дефинитивно, а его теория инстинктов соответствовала духу времени. Другие попытки создать соци­ альную психологию как самостоятельную дисциплину остались незамеченными. Американцы уже с 80-х годов прошлого века уделяли обобществленному челове­ ку столько же внимания, как самим социальным процессам и образованиям. Вза­ имодействием между человеком и обществом объясняется развитие человеческо­ го Я. Этот тезис находит четкое выражение у Кули (Cooley 1 9 0 2 ) . Он говорит, что отношение человека к обществу не является антитетическим и индивид не пред­ шествует социальной группе ни во временном, ни в причинном аспекте. «Человек и общество рождаются одновременно». Личное Я развивается в результате комп­ лексного взаимодействия, основанного на интерперсональном восприятии. Я пред^ ставляет собой «зеркальное Я». Человеческое Я познает себя через рефлексию того, каким его Я кажется людям, как оно ими воспринимается, понимается и оцени* вается. Кули считает, что первоначальное чувство себя превращается в самосозна­ ние только благодаря этим субъективно окрашенным отражениям; без человечес­ кой интеракции подобного рода Я возникнуть не может. Кули принадлежит также 328

понятие первичных групп, которые, собственно, и являются питательной почвой природы человека. Группы выступают важнейшими посредниками и провод­ никами всех общественно-культурных влияний. Здесь возникают системы отноше­ ний и паттерны поведения, а также личные идеалы, благодаря которым человек со­ циализируется. Еще до Кули (Cooley 1 9 0 9 ) на значение группы, которой осуществляется со­ циальный контроль, указывал Росс Росс, являющийся автором первого учебника по со­ циальной психологии, ратует за систематический анализ групповых процессов в каче­ стве основного метода социальной психологии (Ross 1 9 0 8 ) . Социальный контроль является неформальным, имеет социальную природу и интернализируется индивидом Учебник Росса не имел успеха, поскольку одновременно появилось «Введение в социальную психологию» Макдугалла. Одним из его критиков считается философ Джон Дьюи (Dewey 1922), который называет инстинкт первичным только в биоло­ гическом отношении. И наоборот, с социологической точки зрения на переднем плане находятся «привычки», инстинкт же является лишь вторичным. «В поведении приобретенное является первоначальным». Вместо инстинктов социальные психо­ логи занимались теперь исследованием упорядоченных форм поведения в традици­ ях, обычаях и общественной морали и благодаря широкомасштабным этнологичес­ ким полевым исследованиям они получили новый материал для обобщения своих теорий. Эту проблему подняли Дави во Франции и Гинсберг в Англии (König 1958, 233). Тем самым были сделаны решающие шаги в создании социальной психологии, относительно независимой от социологии, и одновременно было устранено сильней­ шее влияние американской социальной психологии в Европе. В европейской социальной психологии социологические феномены понимают­ ся теоретически и наделяются терминами. В качестве ключевого понятия появ­ ляется термин «аттитюд», который сам по себе делает излишним дискуссию о на­ следовании и обусловленности внешней средой социальных форм поведения человека, Аттитюд имеет двойное содержание: внутренняя психическая установ­ ка сочетается с моторной готовностью к реакции, и эта связь относится к опреде­ ленной ситуации. Кёниг считает понятие «аттитюд» непереводимым, однако оно часто к месту и не к месту переводится как «установка». Аттитюды являются ядром социальной психологии, поскольку они формируются из социальных при­ вычек и ценностных представлений. Аттитюды приобретаются в фундаментальном процессе социализации человека (König 1 9 5 8 ) .

Психологи Работа психологов в период становления социальной психологии началась рань­ ше, чем социологов, причем без какого-либо осознания ими концепции новой на­ учной дисциплины. Иоганн Фридрих Гербарт, который первым представил психо­ логию как самостоятельную, отдельную от философии науку, считал, что социальные условия человеческой природы оказывают постоянное влияние на конкретного че­ ловека. Каждое поддающееся психологическому определению действие индивида содержит в себе социальные компоненты. Социальная зависимость человека яв­ ляется очевидной: «Не бывает человека вне общества; полностью обособленный ин­ дивид нам не ведом» (Herbart 1 8 2 4 / 1 8 2 5 ) . Идеи Гербарта привели к появлению Целого ряда этнологических, лингвистических и психологических теорий, а также исследований, которые он считал необходимыми для сопоставления психических фактов и их зависимости от общества. Гербарт был первым социальным психоло­ гом современности. 329

философ Герберт Спенсер благодаря своим представлениям об эволюции (Spencer 1 8 5 2 ) подошел к социально-психологической идее о том, что психическая жизнь ребенка должна привлекаться для интерпретации психических феноменов взрослого, которую он изложил в «Принципах психологии» (Spencer 1 8 5 5 ) . Кроме того, в «Принципах социологии» (Spencer 1 8 5 0 ) он исследовал законы социального организма или надорганического развития. Опираясь при этом на данные биологии и психологии, он заимствовал свои примеры большей частью из этнологии. Разви­ тие социальных институтов человека, церемониальных, политических и церковных, связано со страхом: из страха перед живым противником возникают церемониалы и политические институты, из страха перед духами — формы религии. Страх явля­ ется причиной войн и военных действий. Образ конечного состояния таков: «У по­ следнего индивида частные потребности будут соответствовать общественным» (Spencer 1 8 9 6 ) . Вильгельм Вундт, назвавший свой психологический метод «психоло­ гией народов», подхватывает идеи Гербарта. Он рассматривает индивида как посто­ янно взаимодействующего с окружением, которое накладывает на него свой отпе­ чаток (Wundt 1896). Анализ этих интеракций Вундт считает особой задачей «истории культуры и всеобщей истории», а не психологии. Сам он занимался в основном об­ ластью этнологии и культурной антропологии. В учебниках по социальной психологии XX века мы повсюду обнаруживаем вли­ яние философских идей Спенсера. Здесь следует упомянуть некоторых авторов об­ зоров и учебников по социальной психологии, написанных на немецком языке. Это прежде всего Штольтенберг (Stoltenberg 1 9 1 4 ) , Мюллер-ФраЙенфельс (MullerFreienfels 1 9 3 0 ) , Хелльпах (Hellpach 1933), Тирринг (Thirring 1 9 4 9 ) и Хофштеттер (Hofstätter 1 9 5 4 ) . В различных исследованиях и учебниках, составленных в виде об­ зоров разных теорий, социальная психология предстает как пограничная область между социологией и психологией, в которой исследуются формы переживания и по­ ведения в совместной общественной жизни. Влияние общества и жизни в нем на психическую жизнь индивида является предпосылкой возникновения и постоян­ ства человеческих сообществ. Социальная психология, представленная психологами, занимается тем, что изуча­ ет этапы развития психической жизни человека от природного состояния к культуре или же, если говорить в целом, с психологических позиций исследует отношения между людьми. Пригодность методов социальной психологии и степень подтверждения ее ги­ потез ни в одной из указанных работ не рассматриваются. Взаимосвязь различных обо­ снований социально-психологических теорий и систем не соответствует требованиям научной теории. В этих психологических исследованиях вопрос о главенствующей роли индиви­ дуальной и социальной жизни не ставится. И наоборот, дискуссии по этому поводу, например в работах Б. Мэрфи, Т. Ньюкомба и др., привели к следующему компро­ миссу: в человеческой жизни трудно найти ситуации, в которых бы полностью от­ сутствовал социальный фактор. Психология личности не придает особого значения факторам прошлого и настоящего; в социальной же психологии социальным факто­ рам уделяется большое внимание и учитывается влияние культуры. Благодаря это­ му появляется возможность говорить о трехсторонних отношениях между челове­ ком, культурой и обществом, которые «...в качестве системного ядра социальной психологии возвышаются над общей психологией» (König 1 9 5 8 , 3 0 1 ) . Заслугой социологии является то, что в ней поднимается вопрос о главенству­ ющей роли индивидуальной и социальной жизни. Зильберманн сказал, что худож­ ник прежде всего «рассматривается с точки зрения художественных и художествен­ но-промышленных продуктов, а не с точки зрения влияния общества... И все же лишь в редких случаях задаются вопросом о том, каким образом различные обще330

ства с т р у к т у р и р у ю т свои к у л ь т у р н ы е с и с т е м ы и какими ф у н к ц и я м и о н и их наде­

лили» (Silbermann 1974, 3 2 9 ) . И и м е н н о с о ц и о л о г Рене Кёниг с к а з а л , ч т о п с и х о а н а л и з в о с п р е п я т с т в о в а л тому, «чтобы с о ц и а л ь н а я п с и х о л о г и я я в л я л а с ь лишь с о ц и о л о г и е й в малом или с о ц и о л о ­ гией в

п с и х о л о г и ч е с к и х т е р м и н а х . С р а с к р ы т и е м г л у б и н н о г о и з м е р е н и я личнос­

ти с т а н о в я т с я о ч е в и д н ы м и с п е ц и ф и ч е с к и е п р о б л е м ы , к о т о р ы е у ж е н е п р е д с т а в л я ­ ют собой лишь п р о д о л ж е н и е о б щ и х с о ц и о л о г и ч е с к и х п р о б л е м в сфере л и ч н о с т и »

(König 1 9 5 8 , 3 0 1 ) .

Резюме Если р а с с м о т р е т ь в ы с к а з ы в а н и я с о ц и о л о г о в и п с и х о л о г о в , к к о т о р ы м м о ж н о об­ р а т и т ь с я как к с о ц и а л ь н ы м п с и х о л о г а м , т о можно о б н а р у ж и т ь д в е н е п р е р ы в н ы е линии и с с л е д о в а н и й . Первая н а ч и н а е т с я с Гербарта и с в я з а н а с в о п р о с о м : опре­ д е л я ю т с я л и о б щ е с т в о м и в какой м е р е о б л а с т и с в о б о д ы ч е л о в е к а , или: с л е д у е т л и п о н и м а т ь о б щ е с т в о как о т р а ж е н и е ч е л о в е ч е с к о й с у щ н о с т и в и н д и в и д у а л ь н о м и в г р у п п о в о м а с п е к т е ? Эта п о с т а н о в к а в о п р о с а в с и л у с в о е г о и з н а ч а л ь н о выдви­ н у т о г о т р е б о в а н и я э м п и р и ч е с к и х И с с л е д о в а н и й п р и г о д н а для т о г о , ч т о б ы очер­ тить о б щ и е р а м к и г и п о т е з и т е о р и й , в н у т р и к о т о р ы х э т и р е з у л ь т а т ы м о ж н о б ы л о бы с в е с т и в л о г и ч е с к у ю м о д е л ь в с о о т в е т с т в и и с их с о д е р ж а н и я м и , п р о и с х о ж д е ­ нием и

п р о г н о з о м . За и с к л ю ч е н и е м н е к о т о р ы х п о д х о д о в , этого не п р о и з о ш л о , х о т я

Парсонс с в о и м о п р е д е л е н и е м с о ц и а л ь н о й п с и х о л о г и и как п о г р а н и ч н о й о б л а с т и , которая з а н и м а е т с я п р о ц е с с а м и в з а и м о д е й с т в и я и с о о т в е т с т в у ю щ и м и перекры­ в а ю щ и м и с я о б л а с т я м и о б е и х с и с т е м , н а м е т и л общее н а п р а в л е н и е . Благодаря э т о м у п о к р а й н е й м е р е п о я в и л а с ь в о з м о ж н о с т ь о п р е д е л и т ь г р а н и ц ы с о д е р ж а н и й соци­ альной п с и х о л о г и и , а т а к ж е и х с о в е р ш е н н о с п е ц и ф и ч е с к о е с о ц и а л ь н о - п с и х о л о г и ­ ч е с к о е р а с п о л о ж е н и е . Правда, п р и к л а д н у ю с о ц и а л ь н у ю п с и х о л о г и ю (в самом ши­ р о к о м смысле п р е д с т а в л е н н о г о з д е с ь п о д х о д а ) м о ж н о о б н а р у ж и т ь в т е о р и я х научения или же в

п о в е д е н ч е с к о й т е р а п и и . Однако э т и о б л а с т и п р и м е н е н и я , слов­

н о о г о р о д н о е пугало, н а х о д я т с я в пустолг, б е з г р а н и ч н о м поле. Т о ж е с а м о е м о ж ­ но с к а з а т ь и

п р о т е о р и и н а у ч е н и я в сфере п е д а г о г и к и , п с и х о л о г и и и м е д и ц и н ы .

Второй р я д и с с л е д о в а н и й в о с х о д и т к п о н я т и ю Д ю р к г е й м а «fait social», «социоло­ гический факт». У ж е у него мы с т а л к и в а е м с я с н е ж е л а н и е м с о ц и о л о г о в у с т у п и т ь эти факты с о ц и а л ь н о й психологии. Классическим п р и м е р о м т а к о г о с о п р о т и в л е н и я яв­ ляются с о ц и о л о г и ч е с к и е и с с л е д о в а н и я с а м о у б и й с т в а , п р о в е д е н н ы е Д ю р к г е й м о м

(Dürkheim 1 8 9 7 ) и Морисом Хальбвахсом (Halbwachs 1930). В качестве аналогичного с о п р о т и в л е н и я можно р а с с м а т р и в а т ь с т р е м л е н и е сделать « а т т и т ю д ы » г л а в н ы м пред­ метом и с с л е д о в а н и й с о ц и а л ь н о й п с и х о л о г и и . В 1934 году Знаньецки определил соци­ альную п с и х о л о г и ю как научное изучение а т т и т ю д о в . Кёниг же с ч и т а е т а т т и т ю д ы яд­ ром с о ц и а л ь н о й п с и х о л о г и и , поскольку о н и ф о р м и р у ю т с я из с о ц и а л ь н ы х привычек, Ценностных п р е д с т а в л е н и й и в п р о ц е с с е с о ц и а л и з а ц и и человека. Областью приложе­ ния этого и с с л е д о в а т е л ь с к о г о н а п р а в л е н и я в с о ц и а л ь н о й п с и х о л о г и и с т а л и семейная социология и групповые п р о ц е с с ы . Здесь, о д н а к о , в отличие от п р е д ы д у щ е й линии ис­ следований можно в с т р е т и т ь ч е т к о о б о з н а ч е н н ы е с о ц и а л ь н о - п с и х о л о г и ч е с к и е концеп­ ции: в к о н ц е п ц и и Рене Кёнига о т р е х с т о р о н н и х о т н о ш е н и я х человека, культуры и об­ щества, я в л я ю щ е й с я с и с т е м н ы м я д р о м с о ц и а л ь н о й психологии, о б о з н а ч а е т с я п р е д м е т исследований и с н и м а е т с я с п о р н ы й в о п р о с о т о м , к е м или ч е м о п р е д е л я е т с я направ­ ление р а з в и т и я человечества — и н д и в и д о м или о б щ е с т в о м . Но с а м о е главное: о н а ука­ зывает на с о ц и о л о г и ч е с к и й факт, культуру, к о т о р а я м о ж е т быть с о д е р ж а н и е м и пред­ метом и с с л е д о в а н и я всех с о ц и а л ь н ы х психологов, И н а о б о р о т , и с с л е д о в а н и е группы,

331

несмотря на многочисленные социологические подходы, не вышло здесь за рамки чисто внешней классификации. И в том и в другом направлении социально-психологических исследований во­ прос о состоянии сознания человека и общества остался эфемерным и расплывчатым И тем не менее понятием сознания можно определить динамический принцип всех социально-психологических процессов. Тем самым мы попадаем в область психоаналитических-представлений, в которых все процессы сознания и осознания связыва­ ются с содержаниями, вернее, с образами содержаний. Ставить вопрос о процессах сознания человека или общества —означает одновременно ставить вопрос о содер­ жаниях, которыми эти процессы вызываются. В обеих дисциплинах, в социальной психологии и психоанализе, можно обнаружить разнообразные дифференциации исследуемых содержаний. Хофштеттер (Hofstätter 1 9 5 4 ) дает следующую клас­ сификацию: ·'. 1-й ряд содержаний: культура и индивиды; 2-й ряд содержаний: врастание в общество; 3-й ряд содержаний: структура социальных групп. Эти содержания вполне соответствуют психоаналитическому инструменту исследования. Мы можем представить три аналогичных ряда содержаний в психо­ анализе, которые, однако, не исчерпывают его социально-психологического репер­ туара. 1 -й ряд содержаний: человек как продукт культуры или культура как продукт ин­ дивида? Сюда же относятся нарциссизм и проективные заболевания. 2-й ряд содержаний: ранние социальные отношения; проблема различия между полами. Сюда же относятся страх, навязчивые отклонения. 3-й ряд содержаний: групповой психоанализ. Сюда же относятся масса, управ­ ление, политика, депрессия и наркомания. Три ряда содержаний обеих дисциплин можно представить в виде треугольни­ ка, вершинами которого являются человек, культура и общество. Человек и общество совместно осуществляют специальные процессы осознания (пример: средства мас­ совой коммуникации); это же относится к человеку и культуре (пример: искусство), а также к обществу и культуре (пример: семья). Но существуют и социально-пси­ хологические процессы осознания, которые относятся только к индивиду (пример: обучение), а т а к ж е такие, в которых задействованы все три партнера (пример: смерть). \ Вопрос к социальной психологии должен быть следующим: какие процессы осо­ знания и какие образы допускаются или подавляются и какое воздействие они ока­ зывают? Здесь представления общей социальной психологии и психоанализа расходят­ ся. С позиции психоанализа культура и общество зависят более всего от молодых и самых юных индивидов, не достигших пубертатного возраста, поскольку имен­ но им в наибольшей степени присущ отказ от влечений, лежащий в основе разви­ тия культуры и общества. Между тем социальная психология (например психоло­ гия поведения, психология научения, семейная психология) рассматривает культуру и общество с точки зрения их сторонников и противников; но таковыми являют­ ся взрослые; они формируют культуру и общество, а также индивида. Вопреки сво-; ему представлению о первичном происхождении культуры из отказа от влечений.; психоанализ находится на пути к тому, чтобы теоретически разграничить сферы влияния индивида и общества и определить тому и другому в социологическом факте культуры конкретные сферы действия. Это будет показано ниже на приме­ ре ранних социальных отношений.

332

ВКЛАД ФРЕЙДА И ДРУГИХ ПСИХОАНАЛИТИКОВ В РАЗВИТИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ Введение Идеи Фрейда, относящиеся к социальной психологии, можно встретить во всех его сочинениях, будь то письма, описания случаев или научные эссе. Никто не мо­ жет сказать, когда Фрейдом была осознана взаимосвязь психических и социальных фактов. Но если попытаться найти его ранние высказывания на этот счет, то можно обнаружить, что уже в 1 8 9 2 году в одной из первых своих работ Фрейд обратил вни­ мание на роль общества в возникновении невротических симптомов. В ней он дает следующее примечание: «Я имею в виду здесь только то, что изучение объективиза­ ции противоволия, помимо истерии и тика, могло бы оказаться полезным и там, где оно так часто встречается в норме» (1,17). Этот высказывание относится к опи­ сываемой в статье тенденции к уклонению от нормы, которая возникает вследствие нецензурной брани. В адресованном в феврале 1 8 9 3 года сообщении Флиссу ( 1 8 9 3 , 7 7 ) говорится: «...Неврастении избежали те люди, которые очень рано столкнулись с женским со­ вращением, по крайней мере среди городского населения» (курсив мой. — Э. М.-З.). Возможно, это высказывание покажется лишь едва заметным следом социологичес­ кого мышления в рамках психиатрического описания, однако оно приобретает иную ценность, если соотнести его с представлениями психиатров того времени. Расставшись с остатками гипнотического церемониала, Фрейд окончательно от­ казался оперировать властью, которой наделял его социальный статус; уже в самые ранние годы анализ у Фрейда является трехсторонним отношением в понимании Балинта: врач, пациент и болезнь образуют социальную монаду (Bahnt 1957). Достойно уважения то почтение и даже смирение, с которым Фрейд в письмах и в описаниях клинических случаев демонстрирует нам партнерство больного и болезни. Пример: история болезни Раттенманна («человека-крысы»), который с ужасом и сладострас­ тием рассказывает на втором аналитическом сеансе о том, как «пробуравливаются» крысы, а Фрейд добавляет: «В задний проход» (VII, 392). Без фрейдовской позиции уважения к пациенту и болезни начало его исследований сексуальной основы невро­ зов и вины общества в возникновении невротических страхов из-за санкций, грозя­ щих с его стороны в связи с половым поведением, было бы невозможным. Это почтение к пациенту и болезни проявляется и в воззрениях Фрейда на от­ ношения между человеком, культурой и обществом. Так, на примере феномена куль­ туры он пытался продемонстрировать и доказать главенствующую роль индивида в возникновении культуры и общества (см. статью ф. Шледерера в этом томе). Вме­ сте с тем Фрейд всегда пытался выяснить, каким образом человек развивается в со­ циальных системах и в конечном счете сам на них влияет. Наряду с отношениями между человеком, культурой и обществом в его модели психики с самого начала при­ сутствуют некоторые социологические факты. Они являются объектами его теории и метода лечения, и Фрейд постоянно возвращается к ним в своей научной работе. Три таких феномена хорошо известны и в качестве предмета исследований в социо­ логии и социальной психологии. Ими являются ранние социальные отношения (называемые Фрейдом «взаимными отношениями», а в современном психоанали­ зе «объектными отношениями») половые различия и, наконец, психология групп, по­ лучившая у Фрейда название «психология масс». В 1920 году в качестве четвертой, а затем и главной темы Фрейд вводит в свои Концепции в качестве социологических фактов влечение к смерти и его дериваты —

333

агрессию и деструкцию. Данная тема не только никогда не была центральным пред­ метом исследований в социальной психологии, но и вообще до сих пор ею не затра­ гивалась. К трем этим темам и другим социально-психологическим аспектам постоян­ но обращаются теоретики психоанализа.

Зигмунд Фрейд

Можно предположить, что фикция изолированного индивида, которая так дол­ го мешала развитию социальной психологии, нашла бы новые подтверждения и до­ казательства в рамках психоаналитической модели психики человека, которые могли бы использоваться социологией и социальной психологией. Ибо чтобы понять струк­ туры и формы поведения индивида, в психоаналитической модели человека приме­ няются самые разные динамические подходы. Хотя психика в ней рассматривается как открытая, подверженная влияниям внешней среды система, одновременно утверждается и уникальное своеобразие каждого отдельного человека. Значение об­ щества в психоаналитической модели человека оказывается полностью затушеван­ ным. Но прежде чем рассмотреть стоящие на заднем плане психоаналитические представления о взаимодействии между человеком и обществом, необходимо про­ анализировать то, что сам Фрейд говорил по этому поводу. В психоанализе структура личности изучается в трех аспектах: 1 ) динамического взаимодействия бессознательного и сознания; 2) топического расположения Оно, Я и Сверх-Я, трех психических инстанций че­ ловека и, наконец, 3) смешения и разделения энергий влечений, либидо и влечения к смерти, эко­ номической функции саморегуляции человеческой психики. Наблюдая за этими тремя уровнялги (см. статью А. Холдера о психическом ап­ парате в т. I), аналитик сам оказывается в психическом состоянии, которое в пси­ хоанализе называется контрпереносом, Контр пере носом и переносом обозначается совокупность бессознательных интеракций между анализирующим наблюдателем и наблюдаемым анализандом; они накладывают отпечаток на их отношения. «...Каж­ дый человек (обладает) в своем собственном бессознательном инструментом, с по­ мощью которого он способен интерпретировать проявления бессознательного у дру­ гого» (VIII, 4 4 5 ) , — пишет Фрейд, а также: «...Каждый психоаналитик преуспевает настолько, насколько это ему позволяют его собственные комплексы и внутренние сопротивления...» (VIII, 108), И только в 1921 году Фрейд указал, что бессознатель­ ные интеракции между человеком и обществом т а к ж е управляются переносом и контр π ере носом. Когда благодаря бессознательным интеракциям между наблюдателем и наблю­ даемым и их осознанию удается понять структуру личности и поведение данного че­ ловека, его гибкость или ригидность, понять паттерны этого поведения в топическом, динамическом и экономическом отношении, тогда появляется возможность понять и описать человека в его своеобразии и неповторимости. Это неповторимое своеобразие человека пытались найти Фрейд и его последо­ ватели; в первые десятилетия психоаналитического исследования они занимались ис­ ключительно поиском инструментов, которые могли бы его раскрыть. «Обществу» как действенному фактору развития структуры и своеобразия человека особого вни­ мания не уделялось. В статье Фрейда о психоанализе в «Словаре сексологии», издан­ ном в 1923 году Максом Маркузе, не говорится прямо о значении общества для раз-

334

вития человека или о влиянии, которое со своей стороны оказали на общество употам «столпы психоаналитический теории». «Гипотеза о бессознательных психических процессах, признание теории сопротивления и вытеснения, оценка сексуальности и эдипова комплекса являются основными содержаниями психоана­ лиза и лежат в основе его теории» (Handwörterbuch der Sexualwissenschaft, 6 1 4 ) . мЯнутые

Явная фиксация интереса на отдельном человеке — в дальнейшем будет показа­ но, в какой мере речь здесь идет о нежелании глубоко вникать в общественные вза­ имосвязи, — возникла вследствие терапевтического интереса психоаналитиков к нервным нарушениям при психических заболеваниях, что требовало сосредоточе­ ния внимания на индивиде. Нервные болезни как таковые стали рассматриваться изолированно, и Фрейд постоянно избегал говорить о существовании взаимосвязи между растущей нервозностью человечества и современной культурой. Вместо это­ го он утверждал — впервые в 1 8 9 6 году и не раз в дальнейшем, — что культура ока­ зала влияние на возникновение неврозов и психозов лишь в одном-единственном пункте — в подавлении влечений, прежде всего сексуальности. Причиной всех нерв­ ных заболеваний является подавление влечений. Первое высказывание на этот счет содержится ρ написанной на французском языке статье Фрейда, которая не была пе­ реведена на немецкий. Статья 'была адресована ученикам Шарко и посвящена М. Г, Бирду, американскому невропатологу, который, детально описав неврастению, объяснял ее как плод нашей современной цивилизации. «С тех пор как Бирд заявил, что неврастения является плодом нашей современ­ ной цивилизации, он обрел разве что верующих; мне же принять это воззрение не­ возможно» (1,413), Бирд цитируется Фрейдом еще раз в том же контексте в 1908 го­ ду в работе «"Культурная" половая мораль и современная нервозность», в которой он рассматривает культуру, но только с позиции индивида. «Каждый индивид поступился частью своего достояния, полноты своей власти, агрессивных и мстительных наклонностей своей личности; из этих вкладов возникло совместное природное владение материальными и идеальными благами... Кто не спосо­ бен в силу своей неподатливой конституции соучаствовать в этом подавлении влечений, противостоит обществу как "преступник", как "отщепенец", если только его со­ циальная позиция и выдающиеся способности не позволяют ему выдвинуться в каче­ стве великого человека, "героя"» (VII, 1 4 9 , 1 5 0 ) Отказ от влечений и сексуальное ограничение ведут к «отчетливой дифференциа­ ции индивидуальных характеров» Но.„ борьба с чувственностью истощает имеющую­ ся в распоряжении энергию характера, причем в то время, когда молодому человеку требуются все его силы, чтобы завоевать свою долю и место в обществе...» (VII, 159). Однако молодой человек отнюдь не будет обессилен этой борьбой с обществом. В конце данного исследования еще раз подчеркивается, что невроз умеет препятство­ вать культурным намерениям и, в сущности, заботится о работе подавленных, враж­ дебных культуре психических сил, а потому вообще нельзя говорить о какой-либо выгоде для общества, даже полученной ценой определенных жертв. Оценка силы отдельного человека, героя, становится еще более четкой в этнопси­ хологической работе Фрейда «Тотем и табу», которую он охарактеризовал как попыт­ ку применить психоаналитический инструмент к невыясненным проблемам психо­ логии народов ( с м статью Ф. Шледерера в этом томе). Эта работа впервые появилась под заголовком «Некоторые соответствия в душевной жизни дикарей и невротиков» в журнале «Imago», т. I и II, а в 1913 году в виде книги под названием «Тотем и табу». Первоначально она также считалась исследованием этиологии неврозов. В методическом отношении позиция Фрейда является противоположной этно­ психологическим работам Вильгельма Вундта и работам цюрихской школы. Фрейд считает, что исчерпывающим образом решил проблему табу, но оно и сегодня .335

продолжает существовать среди нас и по своей психологической природе «являете*: не чем иным, как "категорическим императивом" Канта, действующим принудитель-; но и отрицающим всякую сознательную мотивировку» (VII, 4). Фрейд здесь категоричен в своем определении. Очень странно обнаружить такую категоричность у этого столь осторожного человека. Она мешала ему всякий pagü когда он пытался аргументированно прояснить социальные и общественные источ-ί ники табу. Фрейд усматривал в феноменах табу доказуемое соответствие с неврозом навяз­ чивости. «...Но табу не невроз, а социальное образование» (IX, 8 8 ) . Чтобы объяснить* принципиальное отличие невроза от продукта культуры, Фрейд сравнивает наруше-" ние табу первобытным человеком и невротиком. Первобытный человек боится m l казания, которое угрожает ему, когда он позволяет себе такую вольность. Если же со­ вершить нечто запретное хочет обсессивный невротик, то ему утрожает не наказание;; а находящийся рядом человек. «Невротик ведет себя альтруистически, а первобыг.; ный человек — эгоистически» (IX, 8 9 ) . Общество подражает индивиду в его поведении и реакциях на нарушение табу — представление, противоположное идее Тарда об имитации индивида как силе, фор*: мирующей общество. Неврозы являются асоциальными образованиями, карикатур рами на великие социальные продукты искусства, религии и философии. «Истерия! представляет собой карикатуру на произведение искусства, невроз навязчивости Щ карикатуру на религию, паранойяльный бред — карикатурное искажение философа ской системы» (IX, 9 1 ) . Но откуда берутся эти карикатуры? Фрейд утверждает^ : что в генетическом отношении асоциальная природа неврозов вытекает из их пер?* воначальной тенденции сбежать из неудовлетворительной реальности в мир приг. ятных фантазий. В избегаемом невротиком реальном мире царят общество лк> дей и созданные ими институты; отказ от реальности одновременно является выходом из человеческой общности, Происхождение табу и прорывы табу объяс* няются Фрейдом на основе поведения индивида. Гораздо менее категоричен Фрейд при объяснении тотемизма. Он ограничивает проблему своего исследования. Тотемизм — это «давно оставленный и замененный новыми формами религиозно-социальный институт, оставивший после себя только незначительные следы в религии, нравах и обычаях жизни современных культурных народов» (IX, 4 ) . Данное исследование тотемизма является блестящим примером проницатель­ ности Фрейда, его таланта наблюдателя и его синтетической силы. Но на протяжен нии всего исследования отдельный человек выступает в качестве всемогущего суще? ства. Он — всему начало; все создано им; он — герой; ибо именно то, что он совершил^ и дало первобытному обществу понятие преступления, приведя его тем самым к тотемизму, а также к первым моральным предписаниям и нравственным ограничение ям. Убийство праотца, «совершение которого не могло принести никакой выгоды^; (IX, 1 9 1 ) , и было этим поступком — поступком, который никогда не должен повтор риться и который в конце концов привел к возникновению религии. У Фрейда нет никаких указаний на то, что вызовом для сыновей, приведшим к этому культурному образованию, стала их конфронтация не только с праотцем> но и с женскими особями в группе, то есть общественная ситуация. В 1 9 3 2 году в «Новом цикле лекций по введению в психоанализ» в главе «О ми­ ровоззрении» Фрейд еще раз вернулся к представлениям, изложенным в «Тотемб и табу», и подчеркнул свою идею о могуществе индивида «По всей видимости, пер^ вой формой проявления религии был удивительный тотемизм, поклонение живот* ным, вследствие которого появились и первые этические заповеди, табу» (XV, 1 7 9 | В этой лекции Фрейд говорит, что «научность, которая противопоставляется тенден~~ 336

ции К мировоззрению, в своей интеллектуальной переработке тщательно проверен­ ных наблюдений- близка к всеобщему признанию» (XV, 171). В 30—е годы наука была вынуждена бороться со все большим числом врагов. «Из трех сил, которые могут по­ спорить с наукой, только религия является серьезным врагом- Религия является по­ пыткой овладеть миром чувств, в который мы погружены, посредством мира желаний, который мы развили в себе вследствие биологической и психологической необходи­ мости... Этические требования, которым религия хочет придать силу... неотделимы от человеческого общества, и опасно связывать следование им с религиозной набож­ ностью. Если попытаться включить религию в процесс развития человечества, то она окажется не вечным достоянием, а подобием невроза, который каждый культурный человек должен преодолеть на своем пути от детства к зрелости» (XV, 173—181). Таким образом, в процессе развития человечества невроз является эквивалентом религии, которая создается отдельным культурным человеком, чья культурная готов­ ность в конечном счете возникает в результате запрета детской сексуальности. Это высказывание Фрейда приобретает еще больший вес благодаря описанию мар­ ксизма, который, как и религия, является мировоззрением, отрицающим или раска­ лывающим науку (см. статью Э. Федерна в этом томе). Фрейд пишет: «В марксистской теории мне чужды положения, согласно которым "развитие общественных форм яв­ ляется естественноисторическим процессом" или "что изменения в социальных сло­ ях происходят в результате диалектического процесса"... Я не знаю, как мне освобо­ диться от своего дилетантского мнения, привыкшего объяснять образование классов в обществе борьбой, которая с самого начала истории разыгрывается между ордами людей, в чем-то отличающимися друг от друга... Психологические факторы, такие, как степень конституциональной агрессивности, а также прочность организации внут­ ри орды, и факторы материальные, как владение лучшим оружием, определяли побе­ ду» При этом не нужно открывать никаких законов природы или изменять понятия; напротив, несомненно влияние, которое постепенное овладение силами природы ока­ зывает на социальные отношения людей, всегда ставя вновь приобретенные средства власти также на службу агрессии и используя их друг против друга» (XV, 191—192). Здесь впервые четко говорится, что подавление деструктивного влечения явля­ ется столь же важным для культурного развития фактором, как и подавление сексу­ ального влечения. Хотя в «Очерке о психоанализе» еще раз говорится, «...что многие ценные для нас культурные завоевания были достигнуты за счет сексуальности, в ре­ зультате ограничения сил сексуального влечения» (XVII, 1 3 2 ) . Но в этом же томе отмечено, что значительная сумма агрессивного влечения в результате культурно­ го развития направляется против самого человека и ведет к его саморазрушению. «Это одна из гигиенических опасностей, которым подвергается человек на своем пути к культурному развитию» (XVII, 7 2 ) . С одной стороны, человек как индивид одержим властью, с другой стороны, именно он благодаря знанию законов природы определяет социальные отношения между людьми. «Применение металла, бронзы, железа положило конец целым культурным эпохам и социальным институтам» (XV, 1 9 2 ) . Однако это стало возможным только благодаря отказам, которые совершал индивид, изобретая подобные средства власти. Удовольствие от такой деятельности, которая предполагает смещение влечений, явля­ ется движущей силой изобретений, расширяющих возможности общества. Фрейд го­ ворит об этом, критикуя марксизм: «...Отношение человека к овладению природой, У которой он берет оружие для борьбы против себе подобных, неизбежно должно вли­ ять и на его экономические учреждения.. Сила марксизма состоит, очевидно, не в его понимании истории и основанном на нем предсказании будущего, а в проницатель­ ном доказательстве императивного влияния, которое оказывают экономические отно­ шения людей на их интеллектуальные, этические и эстетические установки» (XV, 193). 337

Фрейд считает, что хотя марксизм и вскрыл взаимосвязи и зависимости, которые доселе не осознавались, экономические мотивы не являются единственной движущей силой поведения индивида в обществе. «Вообще непонятно, как можно обойти психо­ логические факторы, когда речь идет о реакциях живых людей; ведь дело не только в том, что они уже участвовали в создании этих экономических отношений — при их господ­ стве люди не могут поступать иначе, как задействовать свои первоначальные побужде­ ния, свое влечение к самосохранению, свою агрессивность, свою потребность в любви, свое стремление получать удовольствие и избегать неудовольствия» (XV, 193,194). Фрейд также признает, что традиции и идеалы прошлого какое-то время будут ока­ зывать сопротивление новой экономической ситуации и что через массу людей, которая подчинена экономическим необходимостям, «также происходит процесс юультурного развития — цивилизации, как скажут другие, — который, безусловно, подвержен влия­ нию всех остальных факторов, но по своему происхождению, несомненно, независим от них, сопоставим с органическим процессом и, вполне может быть, способен со своей стороны влиять на другие моменты.- Если бы кто-нибудь сумел, в частности, показать, как эти различные моменты, общечеловеческие задатки влечений, их расовые вариации и культурные преобразования в условиях социальной системы, профессиональной дея­ тельности и возможностей заработка тормозят и стимулируют друг друга, если бы кто-нибудь смог это сделать, то этим дополнением он превратил бы марксизм в настоя­ щее обществоведение. Ибо и социология, которая занимается поведением людей в об­ ществе, не может быть ничем иным, как прикладной психологией. Строго говоря, суще­ ствуют только две науки: психология, чистая и прикладная, и естествознание» (XV, 194} Чтобы понять упорство, с которым Фрейд придерживается гипотезы о силе и влас­ ти отдельного человека, следует еще раз вспомнить вышеизложенную модель психи­ ки. В топическом расположении Оно, Я и Сверх-Я в качестве теории постулируется на­ личие психических «мест»; однако еще в 1 9 0 2 году при разработке топической гипотезы, как, впрочем, и в статье 1891 года об афазии, Фрейд писал, что психические процессы не имеют строго локализованной, анатомически верифицируемой невроло­ гической основы. Психическая локальность соответствует скорее виртуальным точкам между двумя линзами микроскопа' «„Идеальным местам и областям, в которых не рас­ положена ни одна конкретная составная часть аппарата» (II/III, 541). Фрейд желает избежать искушения анатомически определить психические места, и все же в «Тол­ ковании сновидений» каждый психический процесс помещается между перцептив­ ным и моторным окончаниями рефлекторной дуги. Эта виртуальная точка задейству­ ет не только внутренние, но и внешние раздражители при циркуляции энергии. Желание может восприниматься как возникающее изнутри «инородное тело», кото­ рое досаждает человеку (Laplanche, Pontalis 1967). Желания, циркулирующие в виде фантазий между свободной энергией, присущей внутреннему вожделению и желае­ мым внешним объектам, подобны той виртуальной точке между двумя линзами мик­ роскопа Желание возникает во внутреннем пространстве, оно выходит за его преде­ лы, но поскольку вначале оно направляется не на реальный объект, а на объект фантазии, пространство, которое может заполнить психика, является ограниченным. Распространение психического аппарата с его инстанциями Оно, Я и Сверх-Я яв­ ляется для Фрейда фундаментальной реальностью. 20 августа 1938 года в Лондоне он пишет : «Возможно, пространство является проекцией распространения психичес­ кого аппарата Любое другое отведение маловероятно. Вместо кантовского априорного условия нашего психического аппарата Психикараогространяется, но ничего об этом не знает» (XVII, 152; курсив мой. — Э. ΛΊ.-3.). Распространение цивилизации, расши­ рение культуры, путь общества как пространственно распространенной массы инди­ видов — все эти «пространства» являются проекциями борьбы и завоеваний индиви­ да. Он воспринимает свою пространственно распространенную психику, фиксирует 338

ее и отображает в качестве достижений культуры, цивилизации и общественного про­ в е с а . Если индивид способен перевести желание, это инородное тело, из образа фан­ тазии в конкретную форму, то после разного рода происшествий и неудач он может сделать его приемлемым и желательным для внешнего мира и остального человечества «„Тогда, наверное, станет возможным, что новый общественный строй... услышит и культурные притязания отдельного человека. Но и тогда нам еще предстоит необо­ зримо долго бороться с трудностями, которые доставляет необузданность человечес­ кой природы любому виду социальных объединений» (XV, 197). В описании отношений между человеком, культурой и обществом существует ин­ станция, где властью индивид уже не обладает. Как представитель общества она рас­ полагает огромной властью над индивидом. Первоначально, согласно Фрейду, эта ин­ станция представляет собой интернализированную критику со стороны родителей, которая противостоит идеалу самого себя, имеющемуся у каждого человека. Сопо­ ставляя результаты самонаблюдения с интернализированной критикой со стороны родителей, их субститутами и коллективными идеалами, эта инстанция приобрета­ ет все большую власть над актуальным Я и его.решениями. Во второй теории психического аппарата Фрейд называет эту инстанцию «Сверх-Я» и описывает ее в качестве цензора Я (см. статью Д. Айке в т. I). Совесть, самонаблюдение и формирование идеала являются функциями Сверх-Я. Цензура работает бессознательно, она направлена против Я и его решений. Сверх-Я вопло­ щает законы и возбраняет их преступать. Сверх-Я возникает «как осадок долгого периода детства, во время которого развивающийся человек живет в зависимости от своих родителей...» (XVII, 6 9 ) . Всю дальнейшую жизнь в Сверх-Я отражается вли­ яние родителей. Однако в Сверх-Я ребенка отображены не только требования ро­ дителей, но и все требования, которые оказывали на него определяющее воздействие, например требования социальных условий, в которых находились родители, требо­ вания традиции, их расовая принадлежность, а также оказавшие на них влияние со­ циальные и культурные требования воспитания, религии и морали. Фрейд говорит о «древнем филогенетическом наследии, которое проявляет себя в Сверх-Я». Ранние формы Сверх-Я существуют уже на первом году жизни (Klein 1928, Spitz 1 9 3 7 ) , одна­ ко Фрейд подчеркивает значение эдипова комплекса в образовании Сверх-Я: ребе­ нок, который отказывается от удовлетворения эдиповых желаний, полностью иден­ тифицирует себя с запрещающими родителями. В связи с этим Фрейд отмечал важность половых различий. Из-за угрозы кастра­ ции, о которую непременно разбивается эдипово желание мальчика, «в качестве его наследника возникает Сверх-Я» (XV, 138). У девочки происходит противоположное, поскольку угрозы кастрации не возникает. Эдипов комплекс сохраняется у нее неопре­ деленно долго, она освобождается от него лишь позднее, да и то не полностью. «В этих условиях образование Сверх-Я (у женщины) должно пострадать. Оно не сможет до­ стичь той силы и независимости, которые и придают ему культурное значение...» (XV 138—139). Общее развитие общественной структуры у девочки связано с менее строгим Сверх-Я, а социальные и культурные требования морали, религии, работы ни­ когда не будут столь строгими для женщины, как для мужчины. Поскольку идентификация происходит не с реальными родителями, а с обра­ зами, ирреальными имаго, возникающими у ребенка в отношении родителей, его Сверх-Я наполняется содержаниями, являющимися носителями традиций, устой­ чивых во времени оценок, которые таким образом передаются из поколения в по­ коление. В функции Сверх-Я воплощен вспомогательный орган общества; он выра­ жается вербально, и Фрейд объясняет это тем, что люди воспитывают словами; возникает «голос совести», который, по существу, является голосом общества, даже если первоначально он был представлен только родителями. 339

Открытие Сверх-Я, его функций, реальности и древнего происхождения могло иметь огромное значение для всей социальной психологии. Именно новизна, с ко­ торой описано функционирование Сверх-Я, должна была бы оказать самое большое влияние на все отрасли социологии, занимающейся проблемами молодежи, преступ­ ности, пубертата, а также болезнями и медицинской социологией.

Резюме 1. Благодаря приспособлению родителей к установленным традицией нормам детского развития культура влияет на возникновение неврозов и психозов: традиция требует подавления сексуальных и агрессивных влечений. Вместо приспособления к требованиям внешнего мира ребенок своим поведением (криком, отказом от еды, проявлениями маразма) может воздействовать на внешнее окружение. Благодаря гибкому изменению адаптации и поведения удается избежать появления невроти­ ческих симптомов. 2. Потенциально каждый отдельный человек является врагом культуры (XIV, 26—327). Она изобреталась и создавалась людьми взамен подавленных действий, про­ диктованных инстинктивными влечениями. Культура основывается на отказе от вле­ чений и на принуждении к труду и неизбежно вызывает сопротивление у конкрет­ ного человека: культура должна защищаться от людей. 3. Культура, которой угрожает сопротивление и стремление к разрушению, дела­ ет индивидов послушными и адаптированными с помощью внешних средств принуж­ дения. Чтобы уменьшить психическое напряжение индивида, общество задействует его в своей культуре, предоставляя коллективные фантазии-желания и их институци­ ональные формы — религию, политические утопии, игры и тд. Таким образом, причи­ ны социального напряжения лишаются рефлексии. В результате возникают социальные культурные институты, человек психически овладевает культурой, что примиряет его с культурой и отказом от влечений, пусть даже и временно. Благодаря готовности отчасти отказаться от удовлетворения своего стремления к власти, агрессии и любви каждый индивид вносит свой вклад в общее культурное достояние. Пример; этичес­ кие нормы, произведения искусства, научные достижения и покорение природы. 4. Культура возникла после убийства сыновьямиЧтца, впоследствии осознавшими свой поступок как бессмысленный и бесполезный. Смирившись, они совершили требу­ емый отцом отказ от влечений, который институционализировали через тотем и табу. Постепенную либидинизацию обеспечивает не приспособление, а действие. Психичес­ ким инструментом служит при этом желание. В виде внутреннего психического раздра* жителя оно связывается с внешним стимулом и воспринимается индивидом как ино­ родное тело. Оно выходит за пределы внутреннего пространства психики и, будучи в значительной степени катектированным энергией влечений, порождает действие, ко­ торое начинается как проекция фантазии во внешний мир и может завершиться рас­ ширением мира. Согласно психоаналитической теории, социологический факт отноше­ ний между человеком, культурой и обществом можно объяснить взаимодействием динамических, экономических и топических данностей человеческий психики. 5. Требования общества сконденсированные в инстанции Сверх-Я в качестве фи­ логенетического наследия, передаются семьей и обществом и возрождаются вновьу каждого человека. Своими желаниями и поведением индивид м о ж е т изменить принудительно воздействующие требования Сверх-Я и его ригидные содержания В своих структурах общество выступает как инструмент стабилизирующих, враждеб^: ных развитию и даже смертоносных тенденций, которым индивид из-за наличии^ у него влечения к смерти подчиняется в форме чувства вины, потребности в наказа^ 340

нии и желания смерти. Благодаря отказу от непосредственного удовлетворения вле­ чений он может способствовать поступательному овладению природой и либидинизации общественных отношений, а также изменять общество. 6. Вклад Фрейда в социальную психологию характеризуется двумя моментами. Во-первых, он изобрел средство, указывающее индивиду путь реализации своих не­ повторимых сил и особенностей, не позволяющее «великому индивиду — обществу» приспособить индивида к себе и сделать его недееспособным. И, во-вторых, не пре­ даваясь иллюзиям и оставляя их обществу, Фрейд показал, что, несмотря на немину­ емый конец в смерти, индивид способен использовать само влечение к смерти про­ тив природной внутренней и внешней разрушительной ярости, а именно развивая и преумножая достояния культуры. Культура является оружием отдельного человека в борьбе против общества, которое хочет лишить индивида его своеобразия.

Вклад в социальную психологию представителей других психоаналитических направлений Начиная с отхода от Фрейда Адлера среди теоретиков психоанализа, первоначально присоединявшихся к его «столпам» и придерживавшихся метапсихологической мо­ дели человека, появились аналитики, которые, изменив свои представления об отно­ шениях между человеком, культурой и обществом, внесли существенный вклад в со­ циальную психологию. Помимо Альфреда Адлера ( с м посвященные ему статьи в т. IV), мы представим работы Гарри С. Салливена, оказавшего существенное влияние на со­ циальную психологию прежде всего в Америке (см. статью Г. Хржановски в т. III). Адлер обладал «крупным умом, особенно склонным к умозрительным рассуж­ дениям» (X, 9 4 ) . Он создал концепцию индивидуальной психологии. В отличие от Фрейда, считавшего, что внутренний мир невротического пациента, нарушающий его отношения с обществом, создается объективными событиями прошлого, кото­ рые в принципе можно выявить, Адлер утверждал, что внутренний мир индивида, оказывающий существенное влияние на его окружение, не создается в результате воз­ действия объективных факторов, а является исконным творением самого индивида. Направление жизни индивида, определяется не относительно объективируемыми импульсами влечений и их вынужденным или добровольным ограничением, а в выс­ шей степени субъективными целями и ценностными установками человека. Адлер объясняет человеческую природу как систему саморазвивающихся, вза­ имосвязанных процессов, а не в терминах строго ограниченной, хотя и по-преж­ нему во многом скрытой действительности, как в психоанализе. Это м о ж н о по­ яснить на примере чувства неполноценности. Согласно Адлеру, формирование человека представляет собой систему реакций на собственную органическую, мор­ фологическую или функциональную неполноценность, которая проявилась уже в детстве, даже если и была совсем незначительной. «Таким образом, из консти­ туциональной неполноценности и воздействующих сходным образом ситуаций в детском возрасте возникает чувство неполноценности, которое нуждается в ком­ пенсации в смысле повышения чувства личности. При этом чрезмерное влияние приобретает фиктивная конечная цель стремления к власти, которая поглощает все психические силы» (Adler 1 9 2 8 , 2 4 ) . Фрейд же, наоборот, объясняет чувство неполноценности потерей любви и страхом кастрации, который реально пережи­ вался маленьким ребенком или только представлялся ему в фантазии. Комплекс ^полноценности является невротическим образованием, в нем о т р а ж а ю т с я все представления, установки и способы поведения как реакция на чувство непол­ ноценности, воздействующее на цели индивида. 341

Адлер рассматривает здорового человека как живой организм, которому прису­ щи целостность, непрерывность и социальные чувства и который воспринимает себя включенным в общество. Невротик же мотивирован трояким образом: он хочет до­ биться признания, сверхкомпенсировать свое чувство неполноценности и преодо­ леть свои женские установки с помощью «мужского протеста». В конечном счете каждый невроз развивается вследствие прорыва властолюбивых устремлений, позво­ ляющего, однако, избежать ощущения личной неполноценности. Во многих описаниях отношений между человеком и обществом Адлера ак­ цент делается на агрессии. В других случаях, наоборот, становится очевидным его убеждение в том, что человек, в том числе с психотическими и психопатически­ ми нарушениями, предпочтет быть приемлемым членом человеческого общества и ощущать себя в нем своим, чем оказаться больным. Теория Адлера повлияла на представления Курта Левина, Гордона Оллпорта, Курта Гольдштейна, Мартина Бубера и многих других психологов, философов и социологов. Индивидуальная психология Адлера привела к появлению различных интерес­ ных концепций в психологии, психиатрии, социальной психиатрии и социальной психологии. Закрытость системы Адлера и его теоретические представления о воз­ никновении неврозов стали причиной того, что разработанные им формы терапии являются гораздо менее продолжительными по времени, чем в классическом психо­ анализе. Индивидуальная психология вызвала не столь жесткую критику и отверже­ ние, как психоанализ. Адлер дал немало ценных объяснений социального существо­ вания человека. Положения его теории, которые группируются вокруг понятий «верха» и «низа», могущества и неполноценности, мужского и женского, позволяют во многом обьяснить статусное мышление общества. В целом индивидуально-психо­ логическая теория является более доступной и понятной, чем теория темных про­ странств и загадочного бессознательного в психоанализе, представляющего огромную силу в культурном развитии и во взаимоотношениях человека и общества. Психоло­ гия Адлера с ее постоянной ориентацией на социальную систему является скорее психологией масс, чем индивидуальной психологией. Следует добавить, что связь стремления к признанию и чувства неполноценности является социологическим фактом в понимании Дюркгейма; ибо это сочетание может быть прослежено каждым и является «более или менее твердо установленным обра­ зом действия, который... оказывает на индивида внешнее давление... и который повсе­ местно встречается в данном обществе, причем он обладает независимой от своих ин­ дивидуальных проявлений собственной жизнью» (Dürkheim 1 8 9 5 , 114). Постулат о независимой собственной жизни, потребности в признании и чувстве неполноцен­ ное™ вплотную приблизил глубинную психологию Альфреда Адлера к социологии. На­ пример: Кёниг, основываясь на своих исследованиях союзов между братьями и сест­ рами, невротизацию которых он объясняет стремлением к признанию и чувством неполноценности, указывает на значение идей Адлера для семейной социологии (König 1 9 6 9 , 2 5 2 ) . Маннони и Фанон, опираясь на теоретические представления Адлера, опи­ сали чувство неполноценности у негров, которое вынуждало их перенимать нормы об­ ладающего властью большинства, в результате чего у них развивались психотические или невротические нарушения. Адлер как создатель собственного направления имел многих последователей, по­ влиявших на развитие социальной психологии, таких, как Гарри С. Салливен, кото­ рый также оказал глубокое воздействие на дальнейшее развитие психоаналитичес­ кой теории. Он основал «Психоаналитическое общество Вашингтона» и в качестве психиатра — «Вашингтонскую школу психиатрии». Кроме того, он тесно взаимодей­ ствовал с социальными психологами, занимавшимися проблемами культуры (Рут Бе­ недикт, Маргарет Мид, Эдвардом Сапиром, Леонардом Котреллом, Гарольдом Лэсс342

веллом). В результате сотрудничества с социологически ориентированными психо­ аналитиками Салливен отдалился от классических психоаналитических теорий, ко­ торые он отвергал прежде всего из-за их акцента на биологических и инстинктив­ ных тенденциях. В своей теории Салливен рассматривал значение социального поля как структурирующей «питательной среды» ребенка, а также говорил о влиянии об­ щественных отношений на развитие индивида. Созвучие с концепцией Адлера оче­ видно; впрочем, Салливен его и не отрицал. Адлер пытается заглянуть в будущее ин­ дивида, исходя из его целевых установок, то есть определяет его через финальность. Цели индивида влияют на ход событий в настоящем, а те в свою очередь изменяют целевые установки. В идее о социально релевантном взаимодействии в психодина­ мической теории Салливена можно увидеть параллели с теорией Адлера. Представления Салливена приобрели еще большую популярность после приез­ да в 30-е годы в Америку европейских аналитиков (Карен Хорни, Эриха Фромма, Шандора Радо, Франца Александера и др.). Соприкоснувшись с культурой США, им­ мигранты обнаружили, что на американской почве взрастают совершенно иные лич­ ностные структуры, чем в Европе. Появившиеся сомнения и вопросы о силе или бес­ силии человека в борьбе с культурой изменили взгляды иммигрантов на роль влечений в целом. В результате психоаналитическая теория структуры личности ока­ залась поколеблена, ибо некоторые из последствий, которые приписывались инстан­ ции Я, имели под собой общественные, экономические и политические причины. В-этом смысле гипотеза Салливена помогла внести ясность. Например: с психоана­ литической точки зрения эдипов комплекс со всеми его последствиями представ­ ляет собой ядерный конфликт и присущ каждому человеку. Во вновь образован­ ной группе аналитиков он считался лишь возможным проявлением социальной, но имеющей разные формы структуры семьи или как выражение взаимоотноше­ ния сил в тех или иных семьях. Ядерный конфликт можно распознать только в свя­ зи с особенностями родителей, социальной структурой и внешним миром. Фактически отличие этого подхода от классической психоаналитической тео­ рии связано скорее с временной отнесенностью к возможному влиянию окружа­ ющей среды, чем с содержанием эдипова конфликта и его последствиями. Имен­ но структурированием Сверх-Я, которое завершает эдипов конфликт и позволяет распознать соответствующие социальные влияния, Хорни и ее единомышленники объясняют различия в эдиповом развитии. Сверх-Я, представляющее собой фило­ генетическое наследие всех важных для существования человека запретов, форми­ руется во взаимодействии между родителями и ребенком. Отношение отца к ма­ тери, отца к ребенку, матери к ребенку и родителей как пары к ребенку, которое в разных обществах различается, ограничивает вариативность структуры и является причиной разнообразных форм Сверх-Я в обществе. Сверх-Я всегда выступает в качестве психического барьера, возникающего на основе ценностных суждений, бытующих в обществе, которые переходят от од­ ного поколения к другому; его содержания существенно различаются в разные времена и в разных регионах и зависят от социальных данностей в самом широ­ ком понимании этого термина. Между тем совесть как компонент Сверх-Я, но­ сящий отпечаток индивидуального опыта, позволяет отдельному человеку прини­ мать решения, исходя из собственного понимания и собственных представлений, независимо от существующих в определенных регионах и в определенные вре­ мена социальных норм. Совесть индивида м о ж е т освободиться от передающих­ ся из поколения в поколение содержаний Сверх-Я и даже изменять традицион­ ные нормы (см. статью о Сверх-Я Д. Айке в т. I ) . Какая доля совести отводится индивиду в структуре Сверх-Я, в свою очередь зависит от господствующих норм в обществе: авторитарные нормы ограничивают формирование совести. 343

В Сверх-Я человека существуют универсальные нормативные содержания, кото­ рые стабильны и всем понятны. Пример: норма не есть живое (Lincke 1 9 7 1 ) . Десять заповедей Ветхого завета также являются относительно стабильными и всем понят­ ными содержаниями Сверх-Я у всех людей. Вариативность образований Сверх-Я зависит также от динамического развития этой инстанции, которое протекает дискретно и скачкообразно. Сверх-Я в своих ранних яд­ рах возникает в период дуального союза матери и ребенка и обусловливается конститу­ циональной слабостью ребенка, который как существо, преждевременно появившееся на свет в биологическом смысле и не ставшее пока еще социокультурным человеком, вынужден в течение нескольких лет находиться в полной зависимости и подчиняться власти своего партнера в диаде. В состоянии зависимости от матери развитие Сверх-Я представляется ребенку совершенно естественным. Этот процесс зависит от закреплен­ ного в традиции отношения к ребенку со стороны общества и конкретной семьи. И толь­ ко с восприятием разнообразных функций матери и благодаря ее различным формам поведения по отношению к другим членам семьи, прежде всего к отцу, ранние ядра Сверх-Я начинают дифференцироваться и приобретается некоторая толерантность к фиксированным содержаниям Сверх-Я. Именно этот в высшей степени сложный и из­ менчивый процесс и называется эдиповым'комплексом Эдипова проблематика позво­ ляет ребенку воспринять и проверить латентную структуру Сверх-Я своей семьи. Эти представления о возникновении и воздействии Сверх-Я, появившиеся в 20-е и 30-е годы (Klein 1 9 2 8 , Ferenczi 1 9 2 5 , Fenichel 1 9 3 8 ) , бурно обсуждались в психо­ аналитической литературе. Что думали Салливен и его единомышленники по пово­ ду изменившихся идей о гибкости Сверх-Я, неизвестно. Научную ориентацию Салливена наряду с акцентом на социально-психологических и социально-психиатрических категориях характеризует его потребность в верифика­ ции научных концепций. Разработанная Фрейдом психоаналитическая теория влечения: к смерти, которую нельзя доказать экспериментально, послужила для Салливена толч­ ком ктому, чтобы отделить свои концепции от концепций психоанализа и свести их к до­ ступным наблюдению фактам Например: Салливен полагает, что решить, как возника­ ет агрессия — в качестве деривата влечения к смерти или в качестве реакции на факторы внешней среды, — невозможно. Скептическая и критическая постановка вопроса Сал­ ливена привела к появлению разного рода индивидуально-психологических и социаль­ но-психологических исследований (Dollard 1939, Plaget 1927, Gesell 1 9 4 0 , 1 9 4 6 и др.) и к продолжающейся поныне полемике относительно психоаналитической теории вле­ чения к смерти. Такое же воздействие оказали его исследовательские подходы и на пси-i хиатрию. По мнению Салливена, человек может сообщить о своем внутреннем мире 1 только с помощью слов и понятий, которыми пользуются также другие люди. Посколь* ку такую взаимосвязь нескольких человек одновременно исследовать трудно, он обра?; тился к изучению процессов взаимодействия между двумя людьми. Как психиатр Сал­ 1 ливен располагал в качестве материала прежде всего трансакциями между терапевтом и пациентом Но эти данные нельзя было сразу переносить на другие сферы взаимоот­ ношений. Использование его подхода затруднялось системой понятий, где трудно было* не преступить границы их применения. Несмотря на это, теории Салливена были под­ хвачены американскими социальными психологами, которые в соответствии со свое»: традицией подвергли их проверке в эмпирических исследованиях В целом эти идеи по* лучили признание. В настоящее время трудно себе представить исследование шизофре^ нии в Америке без влияния концепции Салливена. К немецкой социологии и социальной психологии этот факт не относится. В из-; ложении Ангером социальной психологии (Anger 1 9 6 5 ) Салливен упомянут лигш* мельком, равно как Хорни, Фромм и Александер. В словаре Фишера по социологи^ Фромм упоминается только как контент-аналитик в рубрике под названием «Массовая*; 344

коммуникация». Салливен, Хорни и Александер вообще не упоминаются. То же самое относится к «Руководству по эмпирической социологии» ( 1 9 5 8 ) . Это можно пояснить на примере центрального понятия в концепции Салливена — «tenderness». Согласно Салливену, «tenderness» управляет социальным поведением человека. «Tenderness» связана с восприятием и не зависит от удовлетворения инстинкта самосохранения. «Tenderness» как социальное поведение должна быть универсальным явлением для че­ ловечества; указывающее на цель значение слова очевидно. Поэтому мы переводим «tenderness» как «восприимчивость», а не как «неж­ ность». Понятие «нежность» используется Фрейдом в противоположность «чувствен­ ности» и тесно связано с первой формой отношений любви. Нежность существует между двумя людьми и является предварительной фазой симбиотического объеди­ нения или его субститутом. «Tenderness», или «восприимчивость», обостряет воспри­ ятие различий в возможных формах поведения индивидов, причем в тонких града­ циях. Приведем некоторые из теоретических постулатов Салливена. 1. Биологический постулат: как биологическое существо человек отличается от всех других существ зависимостью от культуры, которая в свою очередь отлича­ ется от стадного или группового поведения животных. Общественное развитие че­ ловека является функцией его психических и физиологических свойств. Социабильность определяется способностью человека к восприимчивости. Она расширяет социальное восприятие и интеллект, порождает интерес к самым разным формам человеческого поведения и обеспечивает более высокую степень свободы по отноше­ нию к застою, тревоге и предрассудкам 2. Человеческий постулат «У человека преобладают человеческие качества, а не ка­ кие-либо другие» (Sullivan 1964). Это означает, что человек в своих действиях ведет себя не столько как животное, сколько как человек. Даже самое аномальное поведение чело­ века следует понимать в сравнении с человеческим поведением, а не с поведением жи­ вотного. Этим постулатом Салливен развенчал миф об инстинктивности поступков и на­ следственной отягощенности у людей с отклоняющимся поведением. Он говорит о необходимости дифференцирующего восприятия филогенетической зависимости че­ ловека и исследованиях поведения, но не в ущерб этологическим исследованиям 3. Восприимчивость представляет собой возможность, которая развивается толь­ ко в интерперсональных отношениях. Она отнюдь не является качеством, данным Богом. Салливен говорит: «Активность ребенка, возникающая из напряжения по­ требностей, создает у матери напряжение, которое ощущается ею как восприимчи­ вость» (Sullivan 1 9 6 2 ) . 4. Напряжение, исходящее от потребностей, возникает также вследствие трево­ ги. Любое такое напряжение усиливает восприимчивость матери, а потому тре­ вога ребенка также повышает способности матери. Это ведет к другому постула­ ту Салливена о том, что тревога не всегда является дезинтегрирующим фактором. Именно этот постулат Салливена повлиял на работы Рене Шпица (Spitz 1 9 6 0 ) и Гарри Харлоффа ( H a r l o f f 1 9 5 8 ) . Близость этой теории к т е о р и я м Бенедек (Benedek 1 9 6 0 ) , Кляйн ( K l e i n 1 9 3 7 ) , ференци ( F e r e n c z i 1 9 2 4 ) , Алисы Балинт (A. Balint 1 9 3 1 ) и Микаэла Балинта (M. Balint 1 9 5 2 ) очевидна.

Заключительные замечания Говорить о плодотворной полемике между представителями социологической, социально-психологической и психоаналитической теории, даже если приобщить на­ правления, отличные от классического психоанализа, едва ли возможно. В социологии, прежде всего в немецкоязычной, можно отметить разве что критические рассуждения 345

и заимствование отдельных психоаналитических идей. Во франкоязычном простран­ стве эта взаимосвязь выражена несколько больше. Представители разных психоана­ литических школ сделали рад попыток начать такую полемику (Hartmann 1927, Reich 1936, Bernfeld 1929, Rapaport 1 9 5 7 ) . Общедоступное и важное для социальной психологии изложение психоаналити­ ческих взглядов на психосоциальное развитие человека можно найти в работе Эриксона «Проблема идентичности» (Erikson 1 9 5 6 ) . Он описал развитие «идентичности Я» как точку кристаллизации бесчисленных конфликтов между развитием влечений индивида и требованиями внешнего мира, которое протекает по фазам параллель­ но с физическим созреванием Идентичность основывается на двух предпосылках: бесспорном и постоянном восприятии человеком себя как личности в ее своеобра­ зии и одновременном восприятии этого своеобразия внешним миром. В психофизическом отношении различные процессы развития человека можно проследить от первого года жизни до пожилого возраста. Работа Эриксона дала им­ пульс — ощущаемый и по сей день — для понимания не только раннего детства, но и пожилого возраста. Психосоциальные динамические процессы получили принципиальное объясне­ ние благодаря изучению групп; наряду с работами Морено, Фоулкса и Биона на раз­ витие социальной психологии сильнейшее влияние оказали проведенные сотрудни­ к а м и Т э в и с т о к с к о й клиники в Лондоне и многими американскими авторами организационные исследования, явившиеся продолжением изучения групп. Органи­ зации людей, в основе которых лежат психофизические данности, тем не менее яв­ ляются не биологическими организациями, а социальными изобретениями; они со­ здают социальную реальность, на которую человек реагирует как организация, но вместе с т е м и как индивид. Пониманием того, что организации являются могущественными партнерами индивида, но не оказывают универсального воздей­ ствия на всех людей и могут испытывать на себе влияние индивида и изменяться, мы обязаны перечисленным выше исследователям и их работам, в которых подчер­ кивается теснейшая связь с психоанализом. Не так давно Александр Мичерлих (Mitscherlich 1 9 7 1 ) и Эрих Фромм (Fromm 1 9 7 0 ) приступили к междисциплинарному исследованию на стыке социологии и психоанализа. В психоаналитическом отделении Кёльнского института социоло­ гии с помощью «социального анализа» (см. статью Ф. фон Боксберга в этом томе) мы попытались разобраться в отношениях между социологической, социаль­ но-психологической и психоаналитической теорией и практикой.

ПРИМЕР РАБОТЫ ПСИХОАНАЛИЗА В СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ ПОЛЕ: РАННИЕ СОЦИАЛЬНЫЕ О Т Н О Ш Е Н И Я Введение Вплоть до недавнего времени развитие ребенка едва ли вызывало интерес со стороны общества. Д а ж е просветители здесь потерпели фиаско. Мы м о ж е м вы­ делить три основные причины пробудившегося в XVIII веке интереса к развитию человека в детстве: сочинение Жана-Жака Руссо «Эмиль» (Rousseau 1 7 6 2 ) , фран­ цузская и американская революции и как следствие большая человечность по отно­ шению к изгоям общества, к которым принадлежали дети, а также преступники, ду­ шевнобольные и рабы, и, наконец, первый крупный опрос многих тысяч родителей, 346

проведенный Стэнли Холлом в 1 8 8 0 году. Результаты анкетирования были статисти­ чески обработаны и опубликованы. В 1 9 0 0 году шведский социолог Кай, известный борец за эмансипацию жен­ щин, предположил, что XX век будет веком ребенка. Что касается социологии, криминологии и психоанализа, то он вряд ли мог бы предсказать что-нибудь бо­ лее верное. Приведем некоторые даты. 1905 год: тест интеллекта для детей Бине-Симона. С помощью этого теста опре­ делялся социальный интеллект ребенка и его значение. 1915 год: публикация Чикагским институтом исследования юношеской психо­ патии материала о делинквентных детях под названием «Индивидуальная делинк­ вентность». 1916 год: адаптация Терманом теста Бине-Симона для географических и этно­ графических условий Америки. Интерес к «проблемным детям» все более возрастал; в результате стали появляться консультационные центры для детей и подростков, что привело к осознанию непрос­ того положения ребенка, Разъяснение состояния зависимости и беспомощности детей должно было прежде всего служить их защите перед взрослыми. Со времени публика­ ции книги Хомбургера (известного в дальнейшем как Эриксон) о психопатологии ма­ ленького ребенка (Homburger 1 9 2 6 ) в детской психиатрии возникло особое направле­ ние Терман написал первый учебник по детской психиатрии (Теппап 1934). В 1937 году он был дополнен и переведен на английский язык Кэннером В 30-е—40-е годы иссле­ дования в рамках детской психиатрии проводились во всем мире, в том числе и в Рос­ сии. Особенно важными были работы Десперта (Despert 1938), Кэннера (Kanner 1 9 4 4 ) и Бендер (Bender 1942), посвященные детскому аутизму, и работа Малер о симбиотических психозах (Mahler 1951). В дальнейшем.эти исследования легли в основу пред­ ставлений психиатров о возникновении психозов у взрослых.

Ранние социальные отношения как тема психоанализа До определенного времени исследователи не уделяли особого внимания соци­ альным отношениям ребенка Поворотный момент во всей ситуации с пониманием ранних социальных отношений детей наступил благодаря исследованиям Рене Шпи­ ца Ему принадлежат понятия аналитической депрессии и госпитализма (Spitz 1945). С этого времени стали проводиться комплексные психоаналитические и социаль­ но-психологические, этологические и криминологические исследования с целью рас­ крытия ранних социальных отношений ребенка. Представления Фрейда о решающем значении первых лет в жизни ребенка нашли полное подтверждение. Примечатель­ но, что Шпиц (Spitz 1 9 4 5 ) и Гольдфарб (Goldfarb 1 9 4 3 ) в своих исследованиях детских «объектных отношений» исходили из нарушений у детей, живших в детских учреж­ дениях, а не в семьях. Пожалуй, это позволило устранить сопротивление общества от­ крытиям психоанализа, связанным с маленькими детьми, и тем самым наконец была разрушена идеология «счастливой семьи». Психоанализу это не удалось, хотя начиная уже с «Трех очерков по теории сек­ суальности» ( 1 9 0 5 ) Фрейд пытался теоретически объяснить развитие нормально­ го ребенка и его отношения в семье. Фрейд ссылался на публикацию работы Линднера 1 8 7 9 года о сосании пальца (V, 8 0 ) , который говорил об эротическом характере этой «дурной привычки» и описал постепенный переход от сосания к детскому онанизму. И все же именно Фрейд стал известен как первооткрыватель детской сексуальности и подвергся из-за этого резкой критике. В истории психо­ анализа ничего не вызывало столь громкого возмущения и злобы, насмешек

347

и препятствий к проведению исследований, как психоаналитические представле­ ния о маленьком ребенке и его ранней сексуальности. Психоаналитические пред­ ставления о существующей с раннего возраста и порой чуть ли не самоубийствен­ ной деструктивности (маразме) отвергаются и поныне. В последующем описании ранних социальных отношений ребенка у нас есть в о з м о ж н о с т ь процитировать лишь нескольких авторов и указать только на не­ которые поворотные пункты в развитии анализа детей и младенцев (см. статью И. Шторка в э т о м т о м е ) . Все ведущие аналитики проявляли большой интерес к развитию ребенка; так, например, в первом томе «Международного журнала ме­ дицинского психоанализа» ( 1 9 1 3 ) , котооый являлся официальным органом Меж­ дународного психоаналитического объединения, семнадцать статей аналитиков были посвящены теме «Об инфантильной психической жизни»; их авторами на­ ряду с Фрейдом являются Ференци, Абрахам, Д ж о н с и Ранк. В этом томе пред­ ставлены т а к ж е работы теоретиков психоанализа, среди них Фенихёля, Федерна, И е к е л ь с а и Tay с к а , к о т о р ы е до 3 0 - х годов п о с т о я н н о приводили все новые примеры теории и практики детского анализа. Эти психоаналитики понимали, что, зная закономерности детского развития, они смогут объяснить возникнове­ ние неврозов и психозов. Кардинальное изменение в психоаналитических представлениях о детском раз­ витии произошло в середине 20-х годов благодаря работам Анны Фрейд и Мелани Кляйн. В 30-е годы, основываясь на идеях Ференци, венгерские психоаналитики Алиса и Микаэл Балинты, а также Имре Германн приступили к изучению разви­ тия отношения ребенка к своему окружению. Сам Фрейд опубликовал несколько статей о детской сексуальности, а в 1 9 0 9 году впервые дал описание детского ана­ лиза, фобии пятилетнего мальчика. Эссе «Введение в нарциссизм» ( 1 9 1 4 ) вызвало непрекращающиеся и по сей день теоретические дискуссии по проблеме детско­ го развития и позволило сделать ряд важных научных выводов. В 50-е годы значительный вклад в исследование ранних социальных отношений внесли Винникотт (Winnicott 1 9 5 1 ) и Боулби (Bowlby 1 9 5 1 , 1 9 5 4 ) . Винникотт открыл феномен «переходного объекта», который является продуктом ребенка и представ­ ляет собой замену не всегда находящейся рядом матери. Боулби разработал филоге­ нетическую концепцию развития социального поведения человека, истоки которо­ го можно обнаружить в младенческом возрасте. Он придавал центральное значение в построении первых социальных отношений улыбке младенца как проявлению ин­ стинктивного поведения. Улыбка вызывает положительные эмоции у окружения. Т е м самым повышаются шансы ребенка выжить. Боулби утверждает, что в истории развития человечества улыбка могла быть фактором отбора и что дети, у которых эта улыбка отсутствует, характеризуются более высоким уровнем смертности. Появле­ ние улыбки как ответа на схему глаза—нес—лицо приходится на критический период в развитии младенца (на четвертую-восьмую неделю). Оно должно сопровождать­ ся позитивной реакцией взрослых, позво;«яющей по мере развития способности ре­ бенка к восприятию редуцировать усиливающиеся приступы страха. Боулби пред­ положил, что в детском развитии существуют и другие паттерны инстинктивного поведения, аналогичные улыбке, которые нам пока еще неизвестны. До сегодняшнего дня лондонской гдзуппой во главе с Анной Фрейд в журнале «The Study of the Child» постоянно публикуются исследования детских форм пове­ дения. В завершение отметим работу психоаналитического отделения Кёльнского научно-исследовательского института социологии, распространившего свою иссле­ довательскую деятельность в области психоанализа и социологии на биологию, фи­ зиологию и эмбриологию.

348

Ранние социальные отношения в развитии плода и маленького ребенка С 1 9 0 5 года, года публикации «Трех очерков по теории сексуальности» Фрейда, мнение о силах, формирующих ребенка в процессе его развития, часто менялось. В разные времена и разными исследовательскими группами основной акцент делал­ ся на различных причинах: основная ответственность за развитие ребенка возлага­ лась то на наследственность, то на родителей, то на школу, то на общественные нор­ мы и дух времени. Точно так же различались представления о том, насколько устойчива структура личности у ребенка и с какого момента она подвержена влия­ нию со стороны окружения, то есть с какого времени окружающие люди становят­ ся ответственными за развитие ребенка. В исследованиях Кельнского психоаналити­ ческого института мы не встретили публикаций, в которых бы изучалось влияние окружения на внутриутробное психическое развитие. И тем не менее еще в 1 9 3 3 году Фрейд указывал на имеющиеся у ребенка следы памяти о внутриутробном существо­ вании, а до него об этом писали Абрахам (Abraham 1 9 2 3 ) и Мелани Кляйн (Klein 1929). Фрейд говорит о них мимоходом, описывая работу сновидения в случае абст­ рактных понятий, и это свидетельствует о том, что наличие внутриутробных пере­ живаний не подвергалось с его стороны никаким сомнениям. В лекции под названием «Пересмотр теории сновидений» Фрейд дает интерпре­ тацию сна одной молодой девушки, которая входит в большой зал и видит там ка­ кого-то человека. Образ повторяется шесть, восемь и более раз, но каждый раз это ока­ зывается ее отец. Косвенным путем выясняется, что это помещение представляет собой утробу матери. Это позволяет Фрейду дать следующую интерпретацию: «Сновидение является равнозначным хорошо известной нам фантазии девушки, которой кажется, что уже во В1гутриутробной жизни она встречалась с отцом, когда он во время бере­ менности наведывался в тело матери- Множественность персоны отца может означать только то, что данный процесс случался неоднократно» (XV, 26) . Чем лучше мы понимаем психические явления, сопровождающие эмбриональные процессы, тем яснее становится нам, что наряду с физическим развитием в это время ребенок с особой остротой переживает ни с чем не сравнимый процесс психического развития. Плод получает знание об эмбриональном периоде от матери благодаря осо­ бенностям ее движений, ее голосу и ее аффективным процессам Мы можем сослать­ ся на результаты исследования Томатиса (Tomatis 1973), который пытается лечить легастению посредством конфронтации труднообучаемого ребенка с воспринимавшимся им в эмбриональный период голосом матери. Томатис в течение длительного време­ ни снова и снова заставляет прослушивать ребенка соответствующие модуляции голоса матери, сопровождая это другими видами терапии. Наряду с такого рода восприятием матери у ребенка обычно имеется еще одно осо­ бое переживание; оно связано с ощущением отцовского пениса и прежде всего с ор­ газмом матери. Плод воспринимает возникающие во время коитуса пароксизмальные процессы, связанные сначала с возрастанием, а затем ослаблением возбуждения мате­ ри. Как утверждают аналитики кёльнской группы, основываясь на данных детского анализа, соприкосновение пениса с плодом оставляет следы памяти о притеснении, давлении, беспокойстве, а конечная разрядка, вероятно, переживается с упоением. По­ вторение и нерегулярность переживания вызывают ощущение, которое мы в своей рабочей группе назвали «любопытство», когда ребенком впервые переживается про­ странственное распространение психических функций на внешний мир (MeistermannSeeger 1969). Здесь создаются прототипы «притеснения» и «познавательного влечения». ^Познавательное влечение» определяется Фрейдом как сублимированный, поднявший­ ся в интеллектуальную область отросток влечения к овладению (VIII, 4 5 0 ) . С оргазмом матери плоду передается огромное возбуждение и вихреобразное проявление энергии.

349

Очень важно, достигает ли мать оргазма: фригидная женщина не может полностью передать эту последовательность ощущений, и в результате в психическом развитии плода возникают первые дыры. С достаточной степенью уверенности можно предпо­ ложить, что у ребенка имеются наготове филогенетически сформировавшиеся функ­ ции, которые начинают развиваться благодаря переживанию материнского оргазма, и что вообще все психические импульсы матери влияют на функциональное развитие эмбриона. Блехшмидт (Blechschmidt 1 9 6 0 ) привел примеры такого неправильного разви­ тия. Развивающие движения эмбриона являются предшественниками и подготови­ тельными формами органических функций родившегося человека. Органы и функ­ ции соотносятся друг с другом, и одни объясняются через другие. Например: процесс развития ноги происходит в форме двихсений, аналогичных движениям при ходьбе; у плода, который в своем развитии отклоняется от этой последовательности, после рождения обнаружатся специфические нарушения функций ходьбы. Из детского анализа теперь мы знаем, что дети воспринимают психические фун­ кции как связанные с функциями органов: благополучные и неблагополучные отно­ шения с родителями и отношения родителей между собой представляются в частях тела. Лети могут непосредственно осмыслять индивидуальные и социальные процес­ сы в «функциях органов». После открытия кинетически-анатомически χ развивающих движений у эмбри­ она Г. Й. Берк (Berk 1 9 7 2 ) выдвинул несколько гипотез, например: возможно ли, что­ бы эмбриональная психика основывалась на тех же двигательных процессах, кото­ рые известны из описания эмбриональных, соматических развивающих движений? Изъяны в психическом развитии плода, во всяком случае основные, возникают вследствие недостаточных отношений с матерью. В соответствии с родовым паттер­ ном мы называем возникновение этих изъянов или пробелов «усыханием». То, что у каждого человека не реализуются все шансы и возможности развития, — явление нормальное и неизбежное. Ни одна мать не может сделать доступными для ребен­ ка все функциональные возможности, вытекающие из его индивидуальных особен­ ностей. Гловер (Glover 1 9 6 8 ) указывал на пробелы, вызванные неправильным пове­ дением матери в ответ на улыбку ребенка, а Анна Фрейд отмечала в докладе 1 9 6 5 года, что вначале младенец не обращается к матери как целостному объекту и ориентируется на ее «части», главным образом на те, что принимают форму функ­ ций (A. Freud 1 9 6 5 ) . Дело в том, что в силу конституциональных особенностей ре­ бенка у него всегда развиваются функции, которые он не может катектировать в от­ ношениях с матерью и во взаимодействии с ее особенностями. «Усыхание» функций, обусловленное особенностями матери и ребенка, приводит к появлению у ребен­ ка ощущения изъяна. Этот изъян как базисный паттерн становится причиной мате­ ринской ненависти, которая, несмотря на то, что представляет собой повсеместное явление, полностью отрицается обществом. Взаимосвязь между возникновением изьяна и ненавистью со стороны матери нам удалось подтвердить в ходе аналити­ ческой работы с детьми разного возраста. Таким образом возникает «базисное нарушение», трещина в кристалле, как на­ зывал этот процесс Балинт ( с м статью М. Хоффмайстер в т. III). Присущее матери базисное нарушение актуализируется беременностью и ведет к появлению у ребен­ ка пробелов и изъянов, поскольку отношение матери к плоду и к ребенку, а также отношение отца к матери определяется прошлым родителей, когда они были деть­ ми, и настоящим опытом беременности в рамках семьи. Из этого опыта у матери и отца возникают новые представления о себе, которые управляют антиципацией детского развития. Возможны два направления в развитии: еще до рождения ребе­ нок антиципируется оживлением раннедетского и внутриутробного опыта родите350

лей как собственное, хорошее «я», как надежда на самореализацию родителей. ]4лиже он представляется в фантазии как соперник, как снижение собственных возможностей. Эти в значительной степени бессознательные представления крайне важны. Они отчетливо проявляются в фантазиях об изгнании, которые имеются у многих будущих родителей. Они дают ощущения власти и бессилия, поскольку от родителей зависит — во всяком случае в первые месяцы беременности, — оста­ вят они его жить или дадут умереть. Этим ранним бессознательным представлени­ ям, во время беременности соответствуют более поздние представления родителей о своих новых функциях после родов матери. Трехсторонняя ситуация перед рождением ребенка представляет собой наиболее ранние социальные отношения, и она образует паттерн, направляющий дальнейшее эдипово развитие ребенка; точно так же эти трехсторонние отношения воздействуют на формы поведения в последующих общественно релевантных трехсторонних отно­ шениях, в школе или в профессиональной деятельности. Паттерн трехсторонних от­ ношений, называемый в психоанализе «эдиповым» отношением (см. статью об эдипо­ вом комплексе Г. Штольце в т. I), воспроизводится в обращении не только с людьми, но и с предметами, с учебным материалом, с продуктами жизнедеятельности и т.д. Балинт описал распространение, эдипова паттерна на другие возможные сферы жиз­ ни (Balint 1958). Рождением ребенка реактивируются, особенно у матери, ранние психические процессы, которые она испытывала в отношениях мать—дитя с собственной мате­ рью. Принятие ребенка и идентификация с ним облегчаются, если ее собственное отношение к матери было хорошим; может даже случиться так, что рождение ре­ бенка повлечет за собой внутреннее примирение с собственной матерью. Иначе обстоят дела, если позитивное равновесие между матерью и новорожден­ ным не достигается и младенец испытывает недостаток. Вследствие этого у матери оживают довербальные воспоминания о фрустрациях в процессе ее собственного раз­ вития; они влекут за собой все большее ограничение контактов с ребенком и даже отстранение от него. В таком случае обе формы идентификации матери, то есть с соб­ ственной матерью и с новорожденным, оказываются негативными. Она становится «злой», фрустрирующей матерью и остается «злым», фрустрированным ребенком собственной матери. Таким образом, новорожденный ребенок, воспринимаемый как «злой» и фрустрирующий, становится ненавидимой Самостью, с которой невоз­ можно найти примирения. Это нарушение ведет к разнообразным депрессивным проявлениям у матери и вызывает у ребенка кризис развития. Понятия «добрый» и «злой» объекты были введены Мелани Кляйн для обозначения качеств объекта, действующего в фантази­ ях ребенка. Этот объект или, лучше сказать, лишь части его, или его частичные функ­ ции, выступает как удовлетворяющий либо фрустрирующий. Однако качества «злой» или «добрый» определяются не только реальным удовлетворением или фрустрирующим воздействием объекта; кроме того, ребенок с самого начала проецирует на этот объект чувства удовольствия и неудовольствия, которые возникают в нем самом, а по­ тому проекция ребенка в значительной степени независима от реального поведения матери. Представления об объекте, которые формируются у ребенка, служат скорее отводу энергий деструктивного и либидинозного влечений. «Поддержка» ребенка ма­ терью (Winnicott 1 9 5 1 ) обеспечивает постоянный отвод энергии либидинозного и деструктивного влечений; холодная и отстраненная мать создает у маленького ре­ бенка застой этой энергий! В свою очередь запруженная энергия влечений усилива­ ет у ребенка тревогу. Таким образом, возникает расщепление мира представлений ребенка на «доб­ рый» и «злой». Расщепление представляет собой первичную психическую функцию; 351

благодаря ей ребенок впервые получает возможность повести борьбу с постоянно возникающим страхом, вызванным его беспомощностью. Объект «мать» расщепляется на «добрую» и «злую», и мы предполагаем, что расщеплению подвергаются также различные материнские функции. Добрый и злой объекты подчиняются механизмам проекции и интроекции. Добрые объекты интроецируются, злые объекты отторгаются и проецируются на первый объект, как правило, на мать. Первые объекты ребенка — это созданные фантазией «образы» и искаженные представления о реальных объектах и их функци­ ях. Благодаря длящемуся в течение нескольких месяцев и постепенно осознаваемо­ му восприятию матери как «доброй» или «злой» у ребенка развиваются первичные психические структуры: в позитивном взаимодействии между матерью и ребенком развивается доверие, в случае преимущественно негативного взаимодействия — амбивалентность. Обе структуры существуют у каждого ребенка. Они проявляются в виде защитных механизмов проекции и интроекции и специфическим образом изменяют все дальнейшие связи. Поглощение пищи является прообразом интроекции или, по крайней мере, таких форм, при которых психический процесс переживается и символизируется как физический (проглатывать, вводить, сохранять в себе). Интроекция и как ее последствие идентификация всегда содержит характерное переживание ранних первичных образов, хотя при идентификации с человеком Я также приравнивается к чужеродному объекту (Freud XV, 69). Проекция — это процесс, благодаря которому человек исключает не только .· все объекты и отдельные качества этих объектов, которые он не может терпеть в себе, но т а к ж е неприятные чувства и ощущения, образы и желания, локализуемые им в других людях или предметах. Интроекция и проекция являются процессами архаического происхождения. Как и мать, отец тоже переживает при появлении ребенка неразрешенные проблемы собственного развития и воспроизводит идентификацию со своей матерью, а также форму, в которой его отец исполнял свои отцовские функции. Отношения ребенка с отцом — вторичные социальные отношения — имеют огромное значение для развития ребенка Они устраняют исключительную сосредоточенность ребенка на матери и вырывают его из симбиотических отношений с нею. Происходит пере­ ход от закрытой системы «дуального союза» к открытой системе, которая предостав­ ляет возможность катексиса во вторичном объекте филогенетически подготовлен­ ных групповых психических функций. Вторичные социальные отношения с отцом или же с его субститутом оживляют ранние отношения между матерью и ребенком, обеспечивают их переработку и переработку переживаний, которые испытывал плод в период беременности. Отец как вторичный объект вынуждает к отделению от матери, вызывающему у ребенка неприятные чувства; но он пробуждает одновременно интерес к миру; из которого он происходит и который существует по ту сторону дуального союза с матерью. Благодаря разделению объектных отношений на мать и отца ребенку становится проще катектировать все большее число объектов; его восприятия становятся мноначисленными, дифференцированными и контрастными. Это, однако, требует развития психических и социальных способностей. Первые объектные отношения — симбиотические отношения с матерью — сохраняются несколько недель, пока у младенца не появляется восприятие физического разделения, существующего между ним и матерью, то есть восприятие того, что источник голода и неудовольствия находится в нем самом но источник удовлетворения — во- â вне. Голод является первым признаком разделения, и он же одновременно является сти-

352

мулом к тому, чтобы это разделение преодолеть. Когда ребенок кормится и в резуль­ тате исчезает порождаемое голодом неудовольствие, часть внешнего мира, которая при­ носит удовлетворение, интроецируется младенцем. При этом к ощущениям во рту, глотке и желудке добавляются обонятельные, осязательные и кинестетические ощу­ щения. Все системы, задействованные в восприятии влечений, удовлетворении и отде­ лении от матери, связаны с восприятием импульсов ( с м статью П. Цизе в т. Î); здесь образуются части мира представлений ребенка, который я называю «общей интроекцией». Этот общий интроект очень сложен, дифференцирован; он является амбивален­ тным. Действенность того, как и в какой форме интроект катектируется позитивны­ ми и негативными чувствами ребенка, нельзя переоценивать. Поскольку вначале ребенок не может сделать различия между внешним миром и внутренним, при сохра­ нении неудовольствия у него возникают чувства гнева и бессилия; последующее удов­ летворение его потребностей уже не может воспрепятствовать тому, что интроецированный объект, мать, в аспекте переживания влечений становится амбивалентным. Мать добрая, когда она кормит, заботится, дает тепло и тд. Любое неудовлетворение воспринимается как отказ, как фрустрация, и мать Становится злой. Интроецированный объект сливается в восприятии влечений с собственной персоной. Таким образом, представление об объекте и представление о себе связываются воедино и закладыва­ ются основы представления о добре и зле ( с м об этом главу «О теории процессов Я»: Eicke 1972). Первый объект ребенка биологически зафиксирован в матери, отношение к ней управляется парой противоположностей прикрепления и отделения, которая пре­ допределена филогенетически (Hermann 1 9 3 6 ) . В обоих вариантах этой динами­ ки отношений ребенок находится в подвешенном состоянии напряжения между двумя целями: остаться с матерью и идентифицироваться с ней или отделиться от нее и обрести себя и свободу. Обе формы удовлетворения обеспечивают удовольствие, ко­ торое, однако, с легкостью исчезает и преобразуется в тревогу. В стремлении присо­ единиться ребенок пытается воспроизвести первичное состояние неразрывного ду­ ального единства перед рождением; стремление отделиться усиливает удовольствие, получаемое от восприятия и расширения мира. Модус чередования обоих пережи­ ваний воспроизводится в последующем социальном поведении человека. Если мать терпимо относится к желанию ребенка отделиться и при этом удовлетворяет его по­ требность в присоединении, то в дальнейшем ему легко будет справиться с той или иной ситуацией в партнерских отношениях. Ибо и взрослый человек тоже испыты­ вает потребность в том, чтобы побыть одному, в новых привязанностях и защищен­ ности. Он с удовольствием остается один и неожиданно, не сознавая причин, испы­ тывает потребность в прочной привязанности: он без страха м о ж е т «отправиться на поиски» и отделиться, но также привязаться, если мать относилась с терпением к смене его желаний. Устранению изоляции младенца и д о с т и ж е н и ю общего понимания на втором году жизни служит также речь. Она избавляет от ощущения разобщенности и обеспечивает возможность самостоятельного присоединения. В че­ ловеческом поведении чередование присоединения и отделения является универсаль­ ным — его можно обнаружить у всех людей. Благодаря опыту присоединения и отделения у ребенка возникает потребность в тайне, изоляции и уединенности. Тайна препятствует полному слиянию при иден­ тификации с первым объектом, которое м о ж е т привести к потере своеобразия. Слияние также является одним из источников социальных отношений. В момент рождения благодаря дыханию переживается единство с мировой атмосферой, во вре^я приема пищи — единство с объектами. От слияния благодаря дыханию с миро­ вой атмосферой человек уже не может освободиться. Но благодаря сну мы неволь­ но уклоняемся от слияния с миром объектов. Таким образом, сон является первой 353

«перегородкой» между Я и не-Я, затем к нему добавляется также насыщение — пе­ реживание, которое в соответствии с паттерном слияния-объединения воспроизво­ дится в дальнейшем при оргазме. Тайна же служит сохранению своеобразия в этом слиянии. Она представляет собой самоизоляцию и вначале создается в фантазии ре­ бенка, а затем переживается в реальности: иметь тайну — означает уступить жела­ нию отличаться от других; избавиться от тайны — означает создать возможность при­ соединения. Тайны — это добровольное и самостоятельное повторение того, что малень­ кому ребенку вначале навязывалось внешним миром. Добровольный отказ от сли­ яния-объединения через сохранение тайны никогда, однако, не удовлетворяет пер­ вое неисполненное стремление, возникшее из-за того, что ребенок оставался один. Благодаря проекции, интроекции и идентификации, благодаря присоединению и отделению, сохранению тайны, уединению и речевому контакту так называемые ядра Я, присущие начальному периоду жизни ребенка, структурируются, превра­ щаясь в специфические функции Я. При этом особое значение имеют такие функ­ ции Я, как память и антиципация. Флуктуируя между приводящей к слиянию иден­ тификацией и защищающей от враждебных чувств проекцией, антиципация позволяет сделать младенцу первый вывод: мать вернулась, она возвращалась все­ гда. Это является функцией памяти. Затем, однако, следует второй вывод: мать вернется. Это и есть антиципация, которая при всей нереальности фантазии и мира желаний маленького ребенка создает часть реальности. Антиципация является предпосылкой возникновения у Я функции синтеза. Антиципация позволяет младенцу различать Я и не-Я. Ожидание в течение са­ мых коротких промежутков времени побуждает голодного ребенка, который спо­ собен несколько мгновений ждать, направлять свои глаза четко на грудь. Ребенок не испытывает никаких сомнений в этом своем желании. Она пока еще не его, но она предназначена для него и является чуть ли него собственностью. Это явля­ ется м о м е н т о м или событием, когда у ребенка впервые появляется разделение на Я и не-Я. Чем раньше появляется позитивный опыт разграничения между Я и не-Я, чем больше мать своим поведением способствует развитию у ребенка уме­ ния ждать, тем проще развиваются у него исполненные удовольствием фантазии и представления, а также то, что Салливен называет «tenderness». Пример этого приводит Фрейд (ХШ, 11 etc.), когда рассказывает о ребенке, играющем с катушкой ниток; он бросает ее и снова вытаскивает, тем самым имити­ руя уход и возвращение матери. Здесь антиципируется высококатектированная фун­ кция матери, ее уход и возвращение. Наряду с антиципацией здесь проявляется так­ же некоторая утопия в попытке заменить доставляющий страдание мир лучшим. Благодаря процессу антиципации, а также благодаря тому, что ребенок перестает цепляться за мать, становится проще реализовать архаические разрушительные импульсам, направленным против нее. Мелани Кляйн дала описание этим импуль­ сам: «Образ маленького ребенка в возрасте примерно шести-девяти месяцев, всеми садистскими средствами стремящегося к разрушению матери — зубами, ногтями, экскрементами и всем своим телом, превращенным в фантазии в опасное оружие, кажется не только ужасным, но и невероятным... Как бы ни было тяжело, но прихо­ дится признать, что этот устрашающий образ соответствует истине. Необычайная же­ стокость и сопровождающие это стремление фантазии, которые мы со всей опреде­ ленностью и убедительностью обнаруживаем в анализе маленьких детей, потрясают» (Klein 1 9 3 4 ) . Наша рабочая группа обнаружила раннедетские фантазии, описанные Мелани Кляйн, при регрессиях в ходе детского анализа. В процессе игры и интерпретации во время детского анализа воспроизводится состояние, когда у младенца не было речи, 354

и оживают пережитые в ранний период чувства бессилия. Хотя ребенок мог упивать­ ся своими агрессивными фантазиями, он тем не менее одновременно ощущал свое бессилие и не был способен продемонстрировать их в виде действий. В детском ана­ лизе эти агрессивные фантазии преобразуются в действия, и оживают смутные пе­ реживания прошлого. Таким образом освобождается продуктивный потенциал ре­ бенка, который ограничивается родителями и слишком часто воспринимается ими как деструктивность. Когда ребенок отказался от прежнего цепляния за мать и благодаря родите­ лям стал толерантен к страху перед собственными архаическими разрушительными импульсами, у ребенка формируется базисная структура, которая частично про­ истекает из образа «доброй матери». Отныне эта базисная структура позволяет ребенку противостоять сохраняющимся деструктивным тенденциям. По отноше­ нию к деструктивным влечениям Я приобретает частичную автономию, благода­ ря которой их энергия связывается и становится доступной для Я. Ференци описал этот процесс — вначале в физиологическом аспекте — как «тенденцию к аутотомии» (Ferenczi 1 9 2 4 ) ; в результате отделения частиц тела происходит излечение. Пример: расчесывание кожи, кашель и выделение мокроты. Эта тенденция к аутотомии ста­ новится затем постоянным психическим процессом. Пример: прекращение связей, отказ от прежних установок. Процесс образования базовой структуры сопровождается развитием собствен­ ного внутреннего мира ребенка, мира фантазий и желаний, населенного нереальны­ ми и реальными образами окружающих его объектов, их частей и функций. И даже будучи взрослыми, мы вначале воспринимаем в людях и предметах только их части и функции; это продолжается довольно долго, пока мы не начинаем видеть «целое» вещи и понимать человека в целом. Вначале внутренний образ объекта пробуждается только напряжением, вызыва­ емым потребностью: например, образ функции кормящей матери, вызываемый го­ лодом. Спустя некоторое время объект может вызываться в представлении незави­ симо от внешнего мира: ребенок отдалился от внешнего мира благодаря своим внутренним образам и стал способен проявлять свою индивидуальность. Примерно на шестом месяце благодаря интроекту целостной матери он как угодно может об­ ращаться с внутренними образами: желать, фантазировать, играть и думать; он мо­ жет создавать для себя мать, а это является основой креативности. В результате вынужденного вначале отказа от глобального цепляния за мать он может теперь самостоятельно воспринимать другие многочисленные функции матери, которые не обращены на него самого. Вследствие этого нарушается до­ стигнутое ранее равновесие, и от ребенка опять требуется толерантность. Здесь мы видим психическую аналогию с эмбриональным периодом, когда необходимо было отказаться от физиологических образований ради новых возможностей. Внешне нарушение равновесия проявляется в виде так: называемой тревоги вось­ ми месяцев, возникающей у ребенка. После травм, причиненных отцом в дородовой период, после травмы рождения и отдаления от матери ему угрожает новая травма. Ребенок видел в матери функцию самого себя и воспринимал себя как функцию ма­ тери. Другие функции не воспринимались, исключались из антиципации и подвер­ гались защите с помощью самых разных фантазий, отрицания и вспышек агрессии, Восприятие матери как набора функций, из необозримого множества которых к ребенку обращена только одна, вновь повергает его в смятение и оживляет ощуще­ ния неопределенности, которые возникали у него в эмбриональный период, при ро­ ждении и в результате отделения, Хаос исчезаег, когда ребенку становится понятной пригодность не обращенных к нему функций матери. С помощью чуждых функций он может обрести доступ к новым добавляющим удовольствие объектам, открыть

355

для себя новые миры и благодаря этому стабилизироваться. Этой травмой, потерей в «быть» и в «иметь», окончательно завершается симбиоз с матерью. Приобретаются новые внутренние образы реальности; отныне в каждой антиципации, в каждом поступке и во всех представлениях присутствуют следы этой травмы. Они содействуют поиску объекта, связь с которым оказалась бы более надежной, чем с матерью. Фантазия и желание «Навсегда и всецело мой» имеют здесь свою основу.

I I I I I

Далее, всем отношениям присуща тенденция к сепарации и отделению, побуждающая к поиску новых объектов. На какое-то время новым объектом может быть также сам человек; поиск ведет к установлению отношений с далекими и чуждыми объектами. Щ Сепарация, если ее понимать как тенденцию к аутотомии, может «вырывать» в двойном значении: что-то отрывать от себя, словно частицы кожи при зуде; но «вырывать» означает также уход и сопровождается чувствами бессилия, хотя это и является активным действием по сравнению с вынужденным отделением. Германн (Hermann 1 9 3 6 ) считает процесс отделения в пассивном и активном переживании предварительной стадией нарциссизма и мазохизма; цепляние является предварительной стадией любви и агрессии, ференци (Ferenczi 1 9 2 4 ) рассматривает болезнен­ ное отделение от объекта как «целительную тенденцию»; сохраняющаяся в течение всей жизни тенденция к аутотомии помогает нам в развитии, в дальнейшей жизни и, наконец, в смерти. То и другое отчетливо проявляется в случае неправильного развития ребенка. Мазохистское причинение себе вреда как возмещение утраченного объекта мы обнаруживаем в грызении ногтей, расчесывании, выдергивании волос Таким образом осу­ ществляется частичное отделение от объектов, принадлежавших ранее к телесному Я. Переживаемое при этом возбуждение, окрашенное сексуальными и агрессивными чувствами, может ощутить любой взрослый; при постоянном повторении оно ведет к возникновению мазохистской перверсии. 3 случае физического и психического ма­ зохизма часть волос, ногтей или кожи становится настолько чуждой вследствие расщепления Я, что может отделяться от Я. Наряду с примитивным способом исцеления уда­ ление ставших опасными «посторонних» частей тела является также выражением вновь возникшего возбуждения, которое в течение нескольких месяцев сопровожда­ ло весь процесс отделения от матери. Б качестве первичного опыта в основе этого про­ цесса лежит отделение от матери при рождении, следствием которого явилась утрата физического дуального единства. Но это отделение от матери приносит одновремен­ но радость от самостоятельного существования и дыхания как новой возможности переживаний и самоощущения. Циркуляция крови при рождении вследствие физического отделения от матери и плаценты является физическим отображением отка­ за от идентификации, которое выражается в переживании удовольствия при расчесывании, кусании себя и других аналогичных действиях. Оно свидетельствует об отказе от полного объединения при идентификации и означает, что травма отделения воспри­ нимается не просто как вынужденная, а как^желанная самим ребенком. Благодаря этому отделение становится добровольным действием Примером из поведения взрос­ лых служит «crime passional», «преступление из страсти», когда убийца исцеляет себя тем, что обретает свободу, актом убийства делая вынуждаемое партнером отделение полным и окончательным. Здесь также можно обнаружить характерное для сущест­ вования плода, для момента рождения и для оргазма пароксизмальное упоение. Слияние-объединение, аутотомия, сепарация и упоение в наиболее полном и концентрированном виде проявляются при оргазме.

I ;

I I I | ' |

I i I I I !

I

I

I I

В ранних объектных отношениях мы обнаруживаем состояния сохраняющегося напряжения при отделении и объединении. Если мать уважает индивидуальность ре­ бенка во всех проявлениях, то ребенок может понять: «Мать — это не я, но она со мной I

356

рядом». И ребенок готов таюке отдать ей часть себя самого. Только так он может управ­ лять энергиями влечений в непрекращающемся потоке возбуждения при установле­ нии первых социальных отношений и перерабатывать переживания таким образом, что появляется регулятор, который поддерживает равновесие. Ранние социальные отношения ребенка протекают, оставляя два разных следа. Первый след проявляется для нас в виде бесцельной поисковой активности — жела­ нии дотронуться до объектов, их схватить, получить и приобщиться к ним в контакте с матерью, Второй след появляется после рефлекторного зрительного контакта, сопро­ вождаемого улыбкой, благодаря которому ребенок соприкасается с внешним миром и получает возможность разделить его радости. Два следа относятся к двум разным уровням восприятия. Все органы чувств с самого начала задействованы в восприятии внешних раздражителей и спустя некоторое время могут использоваться ребенком для установления контактов. Улыбка же, первое социальное поведение младенца, понима­ емое окружением как контакт, представляет собой бесцельную поисковую активность; она является признаком, обусловленным созреванием, врожденным пусковым меха­ низмом (ВПМ). Управляемое восприятие и возврат к филогенетически установленному паттерну стимул-реакция объединяются в схему поведения, которая обеспечивает участие ребен­ ка в мире внешних объектов. Благодаря этой схеме диффузная нецеленаправленность новорожденного может смениться целенаправленным обращением, и в дальнейшем собственный внутренний мир ребенка может подкрепляться со стороны окружения. Все части, задействованные в образовании этой схемы, прежде всего участие во внеш­ нем мире и подтверждение им индивидуальности, могут развиваться неправильно.

Удовлетворение первичных потребностей развивает у ребенка способность к поисковой активности и ослабляет стремление цепляться за мать. В результате стабилизируются и дифференциируются объект­ ные отношения, что выражается в: появлении нескольких способов отвод- напряжения, снижении тревоги, развитии ядер Я и возникновении различных паттернов защитного поведения. Благодаря стабилизации у ребенка формируется отношение к реальности, и она способствует возник­ новению и сохранению «Самости». В ядрах Я задейству. тся функции, которые относятся к «сильному Я»: толерантность к фрустрации и совладание с тревогой, чувство реальности и самосознание.

357

В таком случае контакты ребенка будут фрагментарными; для нарушений контактов характерны сомнение в себе и стремление к изоляции. Ребенок уже не может прояв­ лять доверие взглядом и улыбкой, он остается на уровне полиморфных ядер Я абсолют­ но диффузной потребности в симбиотических контактах. Поиск взгляда и улыбки у взрослого тоже является признаком независимой организации в Я, которое от по­ иска контактов, обусловленного примитивными инстинктивными потребностями, пе­ решло к осмысленному участию в окружающем мире. Значение матери, отца и родителей как пары для развития ранних социальных от­ ношений можно продемонстрировать на примере двух крайних случаев: если родители живут в непроницаемом, герметичном партнерстве и прочно утвердились в социальном окружении, то у ребенка не остается возможности воспринимать родителей по отдель­ ности; он их воспринимает только как пару. Такой ребенок не может вклиниться меж­ ду родителями, он ощущает себя всеми покинутым и внутренне закрывается. В резуль­ тате он слишком рано начинает контролировать аффекты и отказывается от влечений: агрессивные аффекты запруживаются, а сексуальная установка не отличается от доэдиповой ситуации. Такие родители склонны к оральному удовлетворению, вуайеризму и эксгибиционизму. Примером тому являются мещанское чревоугодие и любовь к сплет­ ням с чертами гипокризии. Дети демонстрируют браваду, но их инстинктивная жизнь отмечена деструтсгивно-отвергающими фантазиями. Это приводит к нескончаемой гонке и спешке без смысла и цели и без определенного объекта. Если родители никогда не относятся к ребенку как пара, то такой ребенок будет придерживаться инфантильных теорий сексуальности; его представление о первичной сцене пронизано ярко выраженными садистскими чувствами. У него возникает опи­ санная Мелани Кляйн фантазия о постоянно соединенных родителях, которая вызы­ вает сильнейших страх (Klein 1928). Неспособность представить себе родителей как отдельных людей является следствием вытеснения индивидуальных особенностей отца и матери. Она приводит также к появлению фантазии о женщине с пенисом Фрейд объяснял этой фантазией нежелание признавать половые различия. Мелани Кляйн сво­ дит фантазию о женщине с пенисом к представлению о том, что тело матери являет­ ся вместилищем добрых и злых объектов. Она возникает из образа первичной сцены, образа родителей, совершающих опасный коитус. «По моему опыту, женщина с пе­ нисом всегда означает женщину с пенисом отца» (Klein 1934, 255). Н е в о з м о ж н о с т ь относиться к родителям как к паре и воспринимать отца и мать в их своеобразии ведет к невротическим заболеваниям.

Ранние социальные отношения и игра Интерес ребенка проистекает из собственного тела, из внутренних переживаний, а также из представлений о внешних объектах, к которым он может обращаться пос­ ле отказа от симбиоза с матерью. Интерес направляется прежде всего на движущиеся предметы, что ведет к возникновению новых собственных движений. Ими являются игра с собственным телом, а затем с переходным объектом, когда младенец впервые отделяет самого себя и образы своей фантазии от внешнего мира и по-новому их со­ единяет. Игра развивает у ребенка способность открывать разнообразные источники удовольствия. Удовольствие помогает преодолевать постоянный страх перед новым. Время игры восполняет неизбежный период ожидания и тем самым нивелирует возникающие ощущения гнева, бессилия и одиночества. Бессилие и неспособность, а таюке порождаемые ими страхи и гнев компенсируются в игре получаемым удоволь­ ствием Игра редуцирует саморазрушительные тенденции. Ребенок может быть агрес­ сивным, но нетерпение уже не ведет к появлению ненависти и депрессии. 358

Чем больше ребенок отвергает игру или чем больше ему в ней отказывают, тем более мучительными, опасными и разрушительными становятся для него порядок и правила. Если мать способствует игре, то ребенок получает возможность постоянно испытывать свои силы и становиться все более ловким; он м о ж е т подой­ ти к матери и продемонстрировать ей свои успехи, а затем снова испытать себя в игре. В ряде исследований нам удалось показать, что результатом игры является при­ обретение таких социальных функций, как познание реальности, формирование навыков, преодоление страха, самоутверждение, научение и изменение правил.

Ранние социальные отношения и детская сексуальность В психоаналитической практике и теории под сексуальностью понимается не только действия и желания, проистекающие из генитальной зоны, но и всевоз­ можные возбуждения и действия, которое можно выявить уже в раннем детстве. Они доставляют удовольствие, которое не связано с утолением физиологических по­ требностей (голода, выделительных функций). Это удовольствие скорее можно срав­ нить с ощущением, которое испытывает взрослый человек от сексуальной любви в ее обычной форме. Фрейдом были установлены переходы между нормальной сексуальностью и формами ее выражения при перверсиях, которые иногда встречаются у взрослого человека, если обычное удовлетворение оказывается н е в о з м о ж н ы м (см. статью Б. Ницшке в τ I). Эти переходы часто можно обнаружить в раннем детстве и ими объясняется замечание Фрейда о «полиморфно извращенной сексуальности ребен­ ка». Инфантильная сексуальность, наиболее отчетливо проявляющаяся в младенчес­ ком онанизме, выражается в действиях, напоминающих извращенные действия взрослого человека и относящихся к зонам тела, которые не обязательно являются генитальными (например, сосание пальца). Эти сексуальные действия не зависят от биологических функций, таких, например, как прием пищи (V, 83 e t c ) . Сексуальность ребенка легко фиксируется на ранних стадиях развития (онанизм, копрофагия и т.д.), если ребенку объяснениями или открытыми запретами не дают понять, что наряду с его собственной, инфантильной сексуальностью существует и другой сексуальный мир — сексуальный мир взрослых, который, однако, за­ метно отличается от его собственной сексуальности. Генитальное удовольствие от взрослого партнера становится доступным только в том случае, если в детстве было увидено, понято и осознано различие между собственным удовольствием и удо­ вольствием взрослого, между так называемым нарциссическим удовольствием и удо­ вольствием от партнера. Для ранних социальных отношений характерно то, что де­ тям хорошо знакома и доставляет удовольствие область их собственной детской сексуальности и что у них не пробуждается зависть к отличающейся по форме сек­ суальности родителей. Демонстрировать им в какой-либо форме оргазм взрослых — означает вызывать у них чувства бессилия, ревности, зависти и мучения. До сих пор общество не нашло иной возможности устранять сексуальное вож­ деление ребенка и с ним связанное нарушение психического равновесия, кроме как с помощью принуждения (см. статью П. Куттера в т. I), Принуждение в иерар­ хическом поведении животных является феноменом совершенно естественным; оно также избавляет ребенка от некоторых последствий нарушения равновесия и вызываемого им беспокойства. Но, с другой стороны, принуждение мешает ребен­ ку, оно осложняет или даже делает невозможным включение в свои сексуальные по­ требности и побуждения чего-то иного, кроме навязываемых паттернов поведения, которые передают ему его воспитатели. Это часто приводит к вытеснению им своих

359

влечений. Решение о том, какая форма достижения удовольствия не должна подле­ жать вытеснению, принимается родителями. Они дают ребенку понять, что то или иное сексуальное действие ребенка им нравится или что подобное действие для них нежелательно. Ситуация становится еще более сложной, когда родители запрещают или одобряют различные формы достижения ребенком сексуального удовольствия и спорят между собой по поводу плюсов или минусов этих действий, Не только реальные проявления родителей, но также интернализированные — зачастую ирреальные — образы родителей, существующие в представлении ребен­ ка, определяют его дальнейшее развитие. Наряду с субъективной интериоризацией норм родителей важную роль играют филогенетические паттерны врожденных ме­ ханизмов торможения и иерархического поведения. Так, например, ребенок может отказаться от младенческого онанизлЧа и прочих инфантильных паттернов сексуаль­ ности, вступив тем самым в эдипов конфликт, только потому, что требования роди­ телей, будь то реальные или воображаемые, подкрепляются филогенетическим пат­ терном иерархического поведения и связанного с ним соперничества. Если родители пытаются устранить у своего ребенка филогенетические паттерны иерархического поведения, стирая границы возрастных и половых различий, уподобляя себя детям и предоставляя им все как «равным» или побуждая ребенка быть маленьким взрос­ лым, то есть не принимая в расчет его особенности, то в дальнейшем могут возник­ нуть депрессии или маниакальные заболевания. Устранение иерархии создает у ре­ бенка иллюзию того, что он способен сделать все сразу. Констелляция внешних факторов в целом оказывает значительное влияние на пе­ реработку инстинктивных процессов. Ее изменение, например в результате детско­ го анализа, приводит к тому, что защита уже не связывается напрямую с влечением, а может относиться также к аффектам, и поведение становится более социально при­ способленным (A, Freud 1 9 3 6 ) . Защитные механизмы у детей всегда можно обнару­ жить в связи с самыми разными формами и проявлениями страха: реальным стра­ хом, страхом перед Сверх-Я, страхом перед силами влечений. Ребенок со страхом перед Сверх-Я имеет отца, который в свою очередь проявляет детское и почтитель­ ное отношение к своей матери. Отец перенял строгость матери для защиты от сво­ их инстинктивных импульсов; в дальнейшем она наделяется отцовским авторитетом и в виде особенно сильного Сверх-Я передается его ребенку. Дети, обнаруживающие сильный реальный страх, также имеют проблемы, связанные с отцом: им было от­ казано в качестве объекта любви в области иерархии, матери не смогли этот отказ компенсировать. Справиться с реальным страхом сложнее, чем со страхом перед Сверх-Я. Психическая и физическая беспомощность, вызванная угрозами со сторо­ ны влечений, парализует функции Сверх-Я. Защитой от инстинктивных желаний служит тогда непосредственная реальность, которая представляется в фантазии как опасная (Meistermann-Seeger 1 9 5 9 ) . Экспериментальные данные, полученные в результате наблюдений, а также ис­ следования, диагностики и лечения детей, показали, что восприятие внешнего мира у детей постоянно прерывается страхом перед влечениями и объектами влечений. Лежащие в основе этого страха переживания восходят к раннему детству и образу­ ют гештальт влечений ребенка. Родители могут позитивно влиять на структуру это­ го гештальта, помогая понять ребенку его собственные желания и пробуждая у него чувство реальности внешнего мира, благодаря чему внутренние переживания и страхи находятся в непрерывном взаимодействии с восприятием внешнего мира Значение агрессивности в развитии ранних социальных отношений было убеди­ тельно продемонстрировано М. Кляйн (см. статью Р. Ризенберг в т. III). Только тог­ да, когда агрессивность нейтрализуется любовью родителей, могут возникнуть соци­ альные контакты, имеющие реалистичный характер. Они приобретаются, в раннем 360

детстве и распространяются в последующей жизни. Для каждого взрослого челове­ ка социальные отношения являются наследием детства. Развитие проходит через об­ ласти агрессии и страха, либидинизации и сублимации, откладывая отпечаток на по­ следующее общественное поведение во всех сферах.

1Jj

В период возникающего разграничения между Я и не-Я в фрагменты опыта фО" ' младенца, 1 образовавшиеся в результате динамического обмена с фрагментами опыта φΟ* ·*·*-») матери, привно­ сятся KB и ФО" остальных членов семьи.

361

Резюме

1. Еще до рождения плод испытывает на себе влияние социальных фактов. Если в силу определенных внешних условий (войны, финансовой нужды, внебрачного за­ чатия и тд.) ребенок не переживает коитуса родителей и оргазма матери, он лиша­ ется стимулирующих элементов. Этот недостаток редуцирует возможности разви­ тия, связанные с готовностью воспринимать и толерантностью к многозначности. 2. Н е к о т о р ы е филогенетические паттерны облегчают ребенку адаптацию К внешнему миру и овладение ранними объектами: наиболее известны и относи­ тельно хорошо исследованы филогенетические паттерны цепляния и разъединения, а т а к ж е улыбки как схемы «стимул-реакция». Вероятно, существуют и другие ана­ логичные филогенетические паттерны поведения, которые, однако, до сих пор пока еще не исследованы. 3. Осознанию матери как первого объекта предшествует период, когда Я и не-Я еще не разделены и царит симбиотическое единство с матерью. 4. Мать как целостный объект не воспринимается, ребенок вначале соприкаса­ ется и идентифицируется с ее функциями. В результате такого соприкосновения по­ является важнейшая функция Я — антиципация. Развивающаяся базисная структу­ ра защищает ребенка от деструктивных тенденций. Перверсии, неврозы и психозы объясняются формой ответа матери на потребность ребенка в ранних отношениях. 5. Появляющиеся несколько позже объектные отношения ребенка с отцом при­ ходят на смену исключительному интересу ребенка к матери и симбиозу. Возникает открытая система трехсторонних отношений, которые переходят в так называемый эдипов конфликт. 6. Тайна и игра позволяют младенцу воспринимать себя и образы фантазии от­ дельно от внешнего мира и получать удовольствие. 7. Сфера детского сексуального поведения отличается от сексуального поведения взрослых. Уважение детской сексуальности родителями позволяет ребенку обратить­ ся к филогенетическим паттернам иерархического поведения и связанного с ним со­ перничества. Если родители стирают границы возрастных и половых различий меж­ ду собой и детьми, то вместо стабилизирующих объектных отношений возникают хаотические отношения и нарциссические иллюзии. 8. В рамках ранних социальных отношений родители имеют возможность поста­ вить перед ребенком определенные задачи, чтобы он в дальнейшем мог адаптиро­ ваться к обществу. Ими являются: а) открытие и ограничение восприятия; б) обучение речи; в) развитие толерантности к неопределенности; г) подготовка паттернов преодоления страха; д) признание иерархии; е) трехсторонние отношения. 9. Ранние социальные отношения ребенка должны формироваться через отно­ шения с матерью, с отцом и с родителями как парой. Они способствуют развитию у ребенка индивидуально-психологических способностей и навыков поведения в группе. Благодаря филогенетически и конституционально обусловленным влечени­ ям плода и маленького ребенка развиваются фрагменты опыта, которые находятся в динамическом взаимодействии с конституцией влечений матери и ее фрагмента­ ми опыта. В таблице 2 показано, каким образом в период возникающего разграни­ чения между Я и не-Я конституция влечений и изменяющиеся фрагменты опыта матери и остальных членов семьи влияют на развитие фрагментов опыта у младен362

ца. Благоприятное развитие структуры личности ребенка, то есть дифференциация его Я и развитие способности к взаимодействию с обществом, возможно только на основе постоянных динамических взаимоотношений между индивидуальной кон­ ституцией и фрагментами опыта его непосредственного окружения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ОБЗОР НАПРАВЛЕНИЙ В СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ, ИСПЫТАВШИХ НА СЕБЕ ВЛИЯНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА •Применение психоаналитических теорий в социальной психологии привело не только к лучшему пониманию ребенка и роли внешнего мира в его развитии. И в других психологических и социологических областях ощущается постепенно и непрерывно возрастающее влияние психоанализа. Систематическая работа с исполь­ зованием психоанализа в психосоциальном поле все более воздействует на многие об­ ласти социальной психологии. Так, например, широкое применение детского анализа в различных странах и представления о раннем детстве привели к развитию теорети­ ческих, методических и практических подходов в социальной работе, а они в свою оче­ редь стимулировали психиатрию, психологию, школьное образование и криминоло­ гию к осмыслению психоаналитических теорий. Б качестве социальных областей, на которые психоанализ оказал сильное влия­ ние, мы м о ж е м назвать также женский вопрос, отношение к половым различиям в целом, интерпретацию перверсий, психиатрию, психосоматическую медицину и геронтологию. И, наконец, психоаналитическими идеями оказались пронизаны представления о смерти, агрессии и влиянии общественных организаций, например средств массовой информации, на деструктивность. С самого начала особое внимание в психоанализе уделялось половым различиям. Фрейд описал функции и роли, а таюке неврозы и перверсии, проистекающие из этих различий. Психоанализом было показано, что противоположность мужественности и женственности — явление гораздо более сложное, чем это представлялось, особенно в психологии и социологии (см. статью Н. Шайнесс в т. I). Различие установок, воз­ никающих у людей к своему биологическому полу, показывает, что универсального решения этой проблемы не существует. Неопределенность представления о себе с точки зрения половой принадлежности, как правило, в обществе отрицается. Вместо этого повсюду сетуют на последствия этой неопределенности, на неврозы и перверсии; существуют попытки изменить эту ситуацию и всевозможные проек­ ты, которые должны ее исправить. В движении за эмансипацию женщин главной причиной неравноправия — без каких-либо достойных упоминания возражений — считается негативное представ­ ление сильного пола о женщинах в целом. Таким образом, женщин причисляют к группе непривилегированных, а бессознательные мотивы, в целом влияющие на иерархию в обществе, практически не рефлексируются. Достижение бесконфликтного восприятия собственного пола и вытекающих из него способов поведения, называемое в психоанализе половой идентичностью, яв­ ляется сложной и трудоемкой задачей, на решение которой влияет иерархия, суще­ ствующая между отцом и матерью. Достичь половой идентичности сложнее, чем прий­ ти к представлениям о своей витальности, своем интеллекте, своих способностях и т. д Уже в ранний период жизни у человека нет четкого и определенного отношения к сво­ ему биологическому полу. Психоанализ показал, что эта неопределенность является следствием бисексуальности. Между тем бисексуальность психически констеллирует° Ä идентификацией с родителями и их иерархической позицией в семье. 363

Пара противоположностей «мужское—женское» выражается в каждом человеке в виде более или менее гармоничного синтеза мужских и женских черт, которые в той или иной степени одобряются. Таким образом, уже у маленького ребенка возникают фантазии и оценки, касающиеся пары противоположностей мужского и женского, ко­ торые связаны вначале с родителями, но затем также с общественными оценками, ко­ торые проявляются в окружении ребенка по поводу этой пары противоположностей. Психоанализ с помощью своих методов исследования и в процессе психоаналитичес­ кого лечения может выявить фантазии индивида по поводу половых различий и при­ близить их к реальности. Психологи не раз отмечали последствия для здоровья и адап­ тации к обществу, проистекающие из отвержения собственного пола, которое встречается у мужчин не менее часто, чем у женщин. Противоположность мужского и женского осознается ребенком не сразу; лишь постепенно она воспринимается и по­ нимается как половое различие. Наблюдения Фрейда и полученные им клинические данные привели вначале к представлению о четком параллелизме между двумя полами с точки зрения раз­ вития Я и Сверх-Я. Но уже к 1 9 2 5 году он отказался от этих взглядов. «Не хочется говорить об этом, но невозможно отделаться от мысли, что обычный уровень нрав­ ственности у женщины иной. Сверх-Я никогда не будет столь неумолимым, столь без­ личным и столь независимым от своих аффективных источников, как мы того тре­ буем от мужчины... Возражение феминистов, которые хотят нам навязать полное равноправие и равноценность полов, не должно вводить нас в заблуждение, хотя сле­ дует охотно признать, что... мужественность и женственность в чистом виде остают­ ся теоретическими конструкциями с неопределенным содержанием» (XIV, 3 0 ) . В 60-е годы психоаналитическое понимание половых различий получило новое развитие. Благодаря этим исследованиям описанный Фрейдом образ женщины в зна­ чительно большей степени стал рассматриваться в связи с социокультурной сферой, в которой женщина переживает свои конфликты и вступает в конфронтацию с муж­ ским полом. Прежде всего становится более ясным значение материнства для раз­ вития женщины. Без сомнения, это позволяет т а к ж е лучше понять проблему отцовства и влияние на нее социокультурной сферы. Шассеге-Смиргель (ChasseguetSmirgel 1 9 7 5 ) указывает на то, что отношения между отцом, матерью и ребенком, которые в психоанализе описываются как эдипов комплекс, Фрейд часто называл от­ цовским комплексом. Ференци тоже часто подменяет понятия и говорит о комплексе отца, имея в виду эдипов комплекс, — бессознательное отрицание огромного значе­ ния матери в этом конфликте со стороны психоаналитиков-мужчин. Последние исследования в рамках психологии Я и биологии, а также непосред­ ственные наблюдения над детьми вновь привели к плодотворному обсуждению про­ блемы половых различий, которое уже сегодня оказывает влияние на социальную психологию. В области геронтологии психоаналитические представления еще не получили до­ статочного признания. К наиболее важным результатам психогеронтологических ис­ следований относится констатация того, что возраст является лишь одним из мно­ гих факторов, определяющих психическую дееспособность пожилого человека. Другими переменными являются состояние здоровья, школьное образование, про­ фессиональная деятельность, существующие возможности обучения, стимуляция со стороны окружения и др. Психоанализ внес в этот подход особый вклад. Факто­ ры, наносящие значительный ущерб дееспособности пожилого человека, связаны прежде всего с негативной мотивацией: преобладанием страхов и влечения к смер* ти. Оба фактора обусловливаются социальными барьерами и предрассудками, с ко­ торыми повсюду сталкивается пожилой человек, при этом позитивные социальные ожидания в отношении пожилых людей минимальны. Все проистекает из психо364

социальных данностей прошлого, из-за которых образ «пожилого» человека связы­ вается со слабостью и беззащитностью. Традиционные установки оказываются бо­ лее сильными, чем социальные перемены, как в биологическим, так и в психологи­ ческом смысле. Хотя общеизвестно, что более высокая продолжительность жизни и психическая бодрость являются результатом прогресса в медицине и биологии, это знание все же не привело к исчезновению старых барьеров и предрассудков. Еще в 1 8 9 5 году Фрейд указал на некоторые причины возникновения неврозов страха у пожилых людей. Неврозы страха часто сопровождают ситуацию, в которой человек не в состоянии больше использовать свою сексуальную способность, либидо. Застой либидо ведет к возникновению страха: невозможность пожилых людей всту­ пать в сексуальные отношения, связанная с общим представлением об их неспособ­ ности к генитальный сексуальности, то есть с представлением, в котором утверждает­ ся связь между возрастом и импотенцией, является одной из причин неврозов страха, столь часто встречающихся у пожилых людей (I, 328—336). Этот предрассудок меша­ ет таюке исследованиям импотенции. Другими причинами возникновения страха у пожилых людей являются их не­ достаточная сублимация в работе, выпадение из социокультурной жизни, дефицит уважения в семье и тд. Большинству пожилых людей трудно найти подходящие объекты любви и инте­ ресов. Контакты затрудняются снижением подвижности, в том числе и в психической сфере, недостаточной пластичностью мышления и склонностью избегать всякого риска. Однако мы часто м о ж е м обнаружить психическую пластичность у людей даже само­ го преклонного возраста и встречаем рано утраченную подвижность, ригидность мыш­ ления таюке у молодых людей. Тем не менее общество склонно объяснять «старчес­ кую ригидность мышления» биологическими фактами и не верит, что изменения у пожилых людей можно сделать обратимыми, во всяком случае до определенной сте­ пени, как при неврозах навязчивости в молодом возрасте. Психическое старение рас­ сматривается с точки зрения энтропии, то есть считается, что энтропия психического потенциала с возрастом увеличивается и препятствует устранению фиксаций. Это воз­ зрение также является предрассудком, если его распространяют на всех людей. Вмес­ те с тем благодаря идее Эриксона о связи фазы биофизических стимулов с двумя воз­ можностями в пожилом возрасте — признавать себя или в себе сомневаться — нам известен психоаналитический подход, который мог бы повлиять на геронтологию, во всяком случае больше, чем это имеет место сегодня. В качестве последнего примера мы хотим рассмотреть влияние психоанализа на представление о смерти, тесно связанное с пониманием агрессивности и деструктивности, которые сегодня сильно волнуют общество. Фрейд создал теорию влечения к смер­ ти, которую, по его мнению, верифицировать невозможно. Тем не менее влечение к смер­ ти объясняет различные непонятные, но доступные наблюдению феномены, например тенденцию человека повторять действия, несмотря на то, что они приводят к болезням, или присущее отдельным людям удовольствие от собственного страдания, или удоволь­ ствие от страдания других. Фрейд полагал, что навязчивое повторение, садизм и мазохизм являются феноменами, которые можно объяснить с помощью теории влечения к смер­ ти (см статью П. Куттера и Ж.-М. Алби и Ф. Паше в т. I). Влечение к смерти не выражается непосредственно, оно проявляется только в своих дериватах — склонности к агрессии и деструктивности. Фрейд описывал его как стремление организма вернуться к неживому состоянию. Эта теория вызва­ ла отвержение и сопротивление даже среди аналитиков. Не только потому, что дан­ ную гипотезу практически невозможно подтвердить экспериментально, но и пото­ му, что она подрывает энергично отстаиваемое мировоззрение, с которым солидарно подавляющее большинство людей: идеализацию жизни в Вечной жизни. В последнее 365

время дискуссия о дериватах влечения к смерти, деструктивное™ и агрессивности стала еще более бурной и поддерживается всеми, кто считает, что человек добр от природы, и теми, кто считает, что если изменятся социальные институты, то человек вернется к изначально присущей ему доброте и альтруистичности. Кто верит в фун­ даментальную доброту человека и возлагает ответственность за человеческие страда­ ния на внешние причины, тот может воспринимать теорию влечения к смерти ис­ ключительно как помеху. Хотя многими религиями провозглашалось, что конфликты и страдания являются неотъемлемой частью всего живого, что уменьшить страдание намного сложнее, чем обычно считается, этому, однако, противится жизнерадостность и самоуверенность людей. Фрейд полагает, что обществу кажется кощунственным включить агрессив­ ность в человеческую конституцию. «Человек должен быть по своей природе добрым или, по крайней мере, добродушным. Если же он иногда и проявляет себя грубым, жестоким, агрессивным, то это всего лишь временные помутнения в его эмоциональ­ ной жизни, как правило, спровоцированные, или, возможно, лишь следствие неце­ лесообразного устройства общества, в котором он до сих пор находился» (XV, ПО). И все же благодаря новым открытиям в психологии и социологии влечение к смер­ ти стало пониматься более широко. Деструктивность, себялюбие, зависть, жадность рассматриваются в психоанализе как качества, присущие людям, а не приписываются в целом экономическим системам. Однако вследствие этой гипотезы сферы, в кото­ рых действует влечение к смерти, становятся все более широкими, темными и чуж­ дыми сознанию. Представления Фрейда о смерти и ее власти постепенно проникли в психосо­ циальное мышление. Они оказали огромное влияние на исследования психозов и преступности. Но также и креативность в художественной и научной деятельно­ сти, помимо прочего, основывается на способности обращаться с самыми ранними агрессивными желаниями, проистекающими из влечения к смерти. Фрейдом и его последователями в нескольких биографических очерках описаны проявления и пре­ одоление раннедетских агрессивных влечений у художников и ученых. Взаимосвязь между агрессивностью и художественным творчеством в последнее время вновь ста­ новится предметом исследований психоаналитиков. Выявленная Фрейдом взаимосвязь чувства вины с агрессивными и саморазру­ шительными формами поведения также утвердилась в сознании общества. Соци­ альное давление и неспособность сопротивляться ему со стороны индивида часто проявляются в определенных социальных фактах, таких, как самоубийство. Чувство вины и потребность в наказании являются признаками недостаточного равнове­ сия между давлением и способностью сопротивляться как у отдельного человека, так и в обществе. И, наконец, гипотеза о влечении к смерти особенно пригодна для оправдания и осуществления властолюбивых претензий: влечением к смерти легко можно ма­ нипулировать, объясняя расовую ненависть, агрессию, воинственность и тд. Представления психоанализа о смерти, деструктивности, агрессивности и про­ дуктивности являются теми разделами психоаналитической теории и практики, ко­ торые натолкнулись на самое мощное сопротивление в социальной психологии.

ПРИМЕЧАНИЕ 1

См. также исторический обзор Б. Шмидбауэра π т. I.

366

ЛИТЕРАТУРА ABRAHAM, К.: Beiträge zur Symbolforschung. Imago, 9,1923

BINGEMER, K., MEISTERMANN-SEEGER, E.: Struktur und Strukturveränderungen ausländischer Arbeitnehmer der Europäischen Gemeinschaften von 1960 bis 1970, Köln 1972

Versuch einer Entwicklungsgeschichte der Libido. Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psychoanal. Vlg. 1924 ADLER, Α.: Über den nervösen Charakter. München:

BLECHSCHMIDT, E.: The stages of human development before birth. Basel, Freiburg i. Br.: Karger 1961

J. F. Bergmann 1928 ALEXANDER, F.: PsychosomaticMedicine. New York:

BOWLBY, J . : Materna! Care and Mental Health. Genf: WHO 1951.

Norton 1950

The Nature of the Child's Tie to his Mother. Int.

ANGER, H.: Sozialpsychologie. In: Handwörterbuch der Sozialwissenschaften. Hg. ν. Ε. V. Beckerath, H- Benre u.a. Stuttgart, Tübingen. Göttinnen: G.Fischer, Mohr (Siebeck), Vandenhoeck & Ruprecht. 54. Lieferung, 1965, 636-650

Journ. Psycho-anal., 39, 1958, 350-373 BUCKLEY, M. J.: Homosexualität und Moral. Hg. u. m. e. Nachw. versehen von Ε. Meistermann-Seeger, Düsseldorf: Patmos 1964

BALDWIN, A. L.: Theories of Child Development. New York: Wiley 1967 .

CALLEEN, D.: Bericht über einen Vortrag von Anna

BALDWIN, J. M.: Social and ethical Interpretation in mental Development. A Study in Social Psychology. New York, London 1897

CHASSEGUET-SMIRGEL, J . : Freud and the female

Freud. Köln 1963

sexuality. Newsletter, Paris 1975

BALINT, Α.: Psychoanalyse der frühen Lebensjahre. 1931

COOLEV, GH. H.: Human Nature and the Social Order. New York 1902 Social Organization. A Study of the larger Mind.

BALINT, M.: Primary Love and Psychoanalytic Technique. London 1952

New York: Scribncrs , 1909

Problems of Human Pleasure and Behaviour. London: Hogarth Press 1957

COTRELL, L. S.: Sociology today. New York 1959

The Doctor, His Patient and the Illness. London: Pitman Medical Puhl. Comp. 1957

DESPERT, I. L.: Schizophrenia in Children. Psychiat. Quart., 12, 1938,366-371

The basic fault. Therapeutic Aspects of Regression.

DEWEY, J.: Human Nature and Conduct. Introduction

London: Tavistock 1968

to Social Psychology. London 1922

BALINT, M., BAHNT, E.: Thrills and Regression. London 1959 BALINT, M., BAUNT, Ε., ORNSTEIN, P. H.: Focalpsychotherapy. An example of applied psychoanalysis. Loudon: Ass, Book Publ. 1972 BENDER, L.: Childhood-Schizophrenia. Nerv. Child, 1, 1942, 138-140 BENEDEK, TH.: Parenthood as a developmental phase. A contribution to the libido theory. Journ. Amer. Psychoanal. Ass., 7, 1959, 389-417. BENEDICT, R.: Patterns of Culture. New York: Mifflin 1934 BERK, H. J . ; Kind und Brille. TJnveröffentl. Manuskript. Köln 1972

DOLLARD, J., et al.: Frustration and Aggression. New Haven 1939 DÜRKHEIM, E.: Les Règles de la Méthode Sociologique. Paris 1895. На нем. яз.; Die Regeln der soziolo­ gischen Methode. Neuwied: Luchterhand 1961 Le Suicide. Paris 1897. На нем. яз.: Der Selbstmord. Neuwied: Luchterhand 1973 EICKE, D.: Vom Einüben der Aggression. Reihe -Geist und Psyche», Bd. 2093. München: Kindler 1972 ENGELS, F.: Ursprung der Familie, des Privateigentums und des Staats. Muskau: Verlag f. fremdsprachige Literatur 1940 ERIKSON, E. H.: Childhood and Society. New York: Norton 1950

BERNFELD, S.: Der soziale Ort und seine Bedeutung für Neurose, Verwahrlosung und Pädagogik. Imago, 15, 1929

The Problem of Ego-Identity. Journ. Amer. Psychoanal. Ass., 4, 1956

BETTELHEIM, В.: The.children of the dream. New Yo.к,

FEDERN, P.: Aus dem infantilen Seelenleben. Int. Ztschr. f. ärztl. Psychoanalyse, 1913

London: Macmillan-Collier 1969 BINET, Α., SIMON, TH.: Le développement de l'intelligence chez les enfants. Paris 1905. Année psychol. 1908 BINGEMER, K., MEISTERMANN-SEEGER, E., NEUBERT, Ε.: Leben als Gastarbeiter. Köln, Opladen: Westdt. Vlg. 1970

367

FELDER, R.: Zur Frage der Genese des Konflikts im frühen Lebensalter. 1936 FENICHEL, O.: Organ libidinization accompanying the defense against drives. In: Collected Papers of Otto Fenichel. New York: Norton 1953/54

FERENCZI, S.: Versuch einer Genitaltheorie. Leipzig: Int, Psychoanal. Vlg. 1924

Die zukünftigen Chancen der psychoanalytischen Therapie (1911). G. W.Vm

Zur Psychoanalyse von Sexualgewohnheiten.

Zwei Kinderlügen (1913). G. W. VTII

Leipzig: Int. Psychoanal. Vig. 1925

Die Disposition zur Zwangsneurose (1913). G. W. \ТЛ

Sprachverwirrung zwischen dem Erwachsenen und

Totem und Tabu (1912). G. W. LX

dem Kind. Int. Zschr. f. Psychoanalyse 1933 Fi scher-Lexikon Soziologie. Hg. v. René König.

Vorwort zu Totem und Tabu (1912). G. W. LX

Frankfurt/M.: 1958

Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung (1914). G. W . X

FREUD, Α.: Einführung in die Technik der Kinderanalyse.

Revision der Traumlehre (1916). G. W. XI

Wien, Leipzig: Int. Psychoanal. Vlg. 1927. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2111. München: Kindter 1973

Massenpsychologie und Ich-Analyse (1921). G. W. ХШ

Die Einleitung der Kinderanalyse. Wien 1928

Die Zukunft einer Illusion (1927). G . W. XIV

Psychoanalysis of Children, London 1931

Neue Folge der Vorlesungen zur Einführung in die

Einführung in die Psychoanalyse für Pädagogen.

Psychoanalyse (1932). G. W. XV

Bern, Stuttgart: Huber 1935

Abriß der Psychoanalyse (1938). G. W. XVII

Das Ich und die Abwehrmechanismen. Wien: Int. Psychoanal. Vlg. 1936. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2001. München: Kindler 1973 Indications for Child Analysis, 1945-1956, London: Hogarth Press 1969

Ergebnisse, Ideen, Probleme (1938). G. W. XVD. FROMM, E.: Escape from Freedom. New York, Toronto: Rinehart 1941 Man for himself. New York 1947 The crisis of psychoanalysis. New York: Holt,

Aggression in Relation to Emotional Development:

Rinehart, Winston 1970

Normal and Pathological. London 1947. Psychoanalytic Study of the Child, 1949

FÜRSTENAU, P.: Zur Theorie der Schule. Weinheim: Beitzl969

About Losing and Being Lost. London 1953

GESELL, Α.: The first five Years. New York: Harper 1957

The Hampstead Child-Therapy Clinic. An Informal

The Child from Five to Ten. New York: Harper 1946

Seminar. Washington 1965

GLOVER, E.: The Birth of the Ego. London 1968

Normality and Pathology in Childhood. London: Hogarth Press 1966

GLÜCK, S., GLÜCK, E. T.: One thousand juvenile

FREUD, Α., BURUNGHAM, D.: Young Children in WarTime. London 1942 Infants without Families. London 1943 FREUD, Α . , DANN, S.: An Experiment in Group Upbringing. Psychoanalytic Study of the Child, 6, 1951,127-168

delinquents. Cambridge: Harvard Univ. Press 1934 GOLDFARB, W.: Emotional and intellectual consequences of psychologic deprivation in infancy. In: P. Hoch, J. Zubin (ed.): Psycho-pathology of Childhood. New York: Grune & Stratton 1955,105-119 GORDON, V . J . J.: Synectics. New York 1961 GRAUER, H . G. (Hg.): Pränatale Psychologie. Reihe -Geist

FREUD, S.: Zur Auffassung der Aphasien. Wien 1891

und Psyche-, Bd. 2123. München: Kindler 1974

Aus den Anfängen der Psychoanalyse. .Manuskript

GRABER, H . G., KRUSE, S.: Vorgeburtliches Seelenleben.

B: Die Ätiologie der Neurosen, 1893, 76-82 Ein Fall von hypnotischer Heilung (1892/93). G. W. I

München: Goldmann 1973 HALBWACHS, M.: Les Causes du Suicide. Paris:

L'hérédité et Pétiologie des névroses (1896). G. W. I Die Traumdeutung (1900). G. W. Ц/Ш

Handbuch der empirischen Sozialforschung. 2 Bde. Hg.

Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905). G. W. V Über infantile Sexualtheorie (1908). G. W. VII

;

F. Alcan 1930 v. R. König. Stuttgart: Enke 1967 (Bd. I), 1968 (Bd. Π) Handwörterbuch der Sexualwissenschaft. Hg. v. Mai

Die kulturelle Sexualmoral und die moderne

Marcuse. Bonn 1923

Nervosität (1908). G. W. VII

HARLOW, H. F.: The Nature of Love. American

Analyse der Phobie eines fünfjährigen Knaben (1909). G. W. Vn

HARLOW, H. F., HARLOW, Μ . К.: Affectional Systems m

Bemerkungen über einen Fall von Zwangsneurose (1909), G. W. VII

HARTMANN, H.; Die Grundlagen der Psychoanalyse.

Psychologist 1958 Behavior of Non-Human Primates. New York 1965.; Leipzig: Thieme 1927

Eine Kindheitserinnerung des Leonardo da Vinci

HELLTACH, W.: Lehrbuch der Soziologie. Elementares Lehrbuch der Sozialpsychologie. Berlin: Springer 1933

(1910). g. w. vm 368

HERBART, J . F.: Psychologie als Wissenschaft, neu gegründet auf Erfahrung, Metaphysik und Mathematik. Königsberg: Unzer 1824/25

Das Seelenleben des Kleinkindes. Stuttgart: Klett 1962

HERMANN, I.: Sich-Anklammern und Auf-SucheGehen als Triebgegensatzpaar und sein Verhältnis zu Sadismus und Masochismus. Wien: Int. Zschr. f. Psychoanalyse 1936

KÖNIG, R.: Uberorganisation der Familie als Gefähr-

Narrative of a Child Analysis. London: Hogarth Press 1961

dung der seelischen Gesundheit. Bern 1949 Einleitung zu Emile Dürkheim: Regeln der soziologischen Methode. Neuwied: Luchterhand 1961

HOFFER, W.: Mouth, Hand and Ego-integration. Psychoanalytic Study of the Child 1949 HOFSTÄTTER, P.: Einführung in die Sozialpsychologie. Stuttgart, Wien: Humboldt 1954

Soziologie der Familie. In: Handbuch der empirischen Sozialforschung. Stuttgart: Enke 1969 LASSWELL, H. D.: Psychoanalyse und Sozioanalyse. Imago, 19,1933

HOMBURGER (ERIKSON), E,; Traumatische Konfigura-

The Structure and Function of Communication in

tionen im Spiel. Imago, 23, 1937 Die Psychopathologie des Kleinkindes. 1926

Society. New York 1948 LEWIN, K.: Grundzüge der topologischen Psychologie.

HORNIY, K.: The Neurotic Personality of our Time. New York: Norton 1937 New Ways in Psychoanalysis. New York 1937

1936. Bern, Stuttgart: Huber 1969 Lro7, TH.: Familie, Sprache und Schizophrenie. Psyche, 22, 1968,701-719

JAENSCH, E. R.: Grundformen menschlichen Seins. Berlin: O. Eisner 1929

LINCKE, H.: Der Ursprung des Ichs. Psyche, 25,1971,

JEKELS, L : Aus dem infantilen Seelenleben. Int. Zschr. f. Psychoanalyse, 1913

LOCH, W.: Die Krankheitslehre der Psychoanalyse.

KANNER, L.: Early infantile Autism. New York 1944

1-30 Stuttgart: Hirzel 1967 MAHLER, M.: On Child Psychosis and Schizophrenia:

Trends in Psychiatry. New York 1959

Autistic and symbiotic infantile Psychosis. Psycho-

History of Child-Psychiatry. Baltimore 1969

analytic Study of the Child, 7, 1952, 286-305

KLEIN, M.: Der Familienroman in Statu Nascendi. Int. J, Psycho-Anal., 4, 1920

Autism and Symbiosis. Int. J. Psycho-AnaL, 29,1958 On Human Symbiosis and the Vicissitudes of

Hemmungen und Schwierigkeiten Im Pubertätsalter. Die Neue Erziehung, 4,1922 Zur Frühanalyse. Imago, 9, 1923

Individuation, 1968 MANNONT, D. D., FANON, F.: Theorie der afrikanischen Revolution (nach Gerhard Grohs). Köln 1964

Die psychologischen Grundlagen der Frühanalyse. Imago, 12,1927

MCDOUGALL, W.: Introduction to Social Psychology.

Frühstadien des Ödipuskonflikts. Int. Zschr. f. Psychoanalyse, 14, 1928

The Group Mind. A Sketch of the Principles of

Die Rollenbildung im Kinderspiel. Int. Zschr. f. Psychoanalyse, 15, 1929

Apply Them to the Interpretation of National Life

Frühe Angstsituationen im Spiegel künstlerischer Darstellungen. Int. Zschr. f. Psychoanalyse, 17,1929

The Energies of Men. A Study of the Fundamentals

The Early Development of Conscience in The Child. In: S. Lorand (ed.): Psychoanalysis Today. New York 1933

London 1908 Collective Psychology, with some Attempt to and Character. London, New York 1920 of Dynamic Psychology. London 1932 Character and The Conduct of Life. London: Methuen 1927 MEAD, M.: Male and Female. New York 1949 Family. New York 1931

Die Psychoanalyse des Kindes. Wien: Int. Psychoanal. Vlg. 1932. Reihe «Geist und Psyche-, Bd. 2109, München: Kindler 1973

MEISTERMANN-SEEGER, E,: Das Problem des Funktionalen der Intelligenz. Göttingen 1954

Love, Guilt and Reparation. In: J. Riviere (ed.): Love, Hate and Reparation. London 1967

Persönlichkeitstest und Verifizierung der Test-

The Oedipus Complex in the Light of Early Anxieties. Int. J. Psycho-Anal., 26, 1945

Die Krisis der Wahrnehmung. In: G. Meistermann:

The Mutual Influences in the Development of the Ego

Psychosexuelle Grundlagen der Entwicklung und

and Id. Psychoanalytic Study of the ChUd, 7,1952

Gewissensbildung. Köln 1974

Envy and Gratitude. New York 1957

Probleme der Medizinsoziologie. SH 3 der Kölner

Our adult world and its roots in infancy. Human relations, 12,1959

Hg. v. René König. Köln 1958

ergebnisse. Psyche, УТЛ, 1954 Gemälde. Katalog Recklinghausen 1958

Zeitschrift für Soziologie und Sozialpsychologie.

369

Umweltfaktoren und Abwehrmechanismen in der Behandlung jugendlicher Patienten. Köln 1 9 5 9 Die Arbeit der Psychoanalyse. Frankfurt/M. 1 9 6 1

ROSEN, V. H.: Abstract Thinking and Object Relations. Journ. Amer. Psycho-Anal. Ass. 1958

Sozialpsychologische Aspekte eines psychodiagnos-

RÖSS, E.: Social Psychology. An Outline and Source Book. New York 1908

tischen Tests. Kölner Zeitschrift für Soziologie und

ROUSSEAU, J. J . : Emile ou de l'éducation. Paris 1762

Sozialpsychologie,

14,

1962

Sozialpsychologische Aspekte diagnostischer Methoden. Kölner Zeitschrift für Soziologie und Sozialpsychologie, 14, 1 9 6 2

SALZMAN, L.: Harry Stack Sullivan. In: A. M. Freedman, H. J. Kaplan (Eds.): Comprehensive Textbook of Psychiatry. Baltimore: Williams and Wilkins 1967

Einige Zusammenhänge kindlicher Sprachstörung

SAPIR, E.: Language. New York 1921

mit Familie und Umwelt. Köln 1 9 6 2

SEARLES, H. F.: The Nonhuman Environment in Normal Development and in Schizophrenia. New York 1960

Sprachgestörte Kinder im Szondi-Test. Szondiana Vn. Bern 1 9 6 7 Rundfunkhören und Fernsehen als Funktion früher Objektbeziehungen. Köln 1 9 6 9

The Sources of the Anxiety in Paranoid Schizophrenia. Brit. J. Med. Psychology, 34, 1961

Zum Marxismus. Unveröffentl. Manuskript. Köln

SILBERMANN, Α.: Zur Wesentlichkeit der Beziehung zwischen Künstler und Gesellschaft. In: Künstler und Gesellschaft. Köln 1974

1974

SPENCER, H.: Development Hypothesis. London 1852

Gestörte Familien. Familien-Diagnose, FamilienTherapie. München: Beck 1 9 7 6

MEISTERMANN-SEEGER, E., BINGEMER, К. В.: Psychologie des Automatenspiels. Köln 1 9 7 1

Principles of Psychology. London 1855 Principles of Biology. London 1864-1867

MITSCHERLICH, Α.: Psychoanalyse und die Aggression großer Gruppen. Psyche, 2 5 , 1 9 7 1 , 4 6 3 - 4 7 5

Principles of Sociology. London 1850 SPITZ, R. Α.: Familienneurose und neurotische Familie.

MÜLLER-FREIENFELS, R.: Allgemeine Sozial- und

Int. Zschr. f. Psychoanalyse, 23,1937, 548-559 Hospitalism. New York 1945. Psychoanalytic Study

Kulturpsychologie. Leipzig: Barth 1 9 3 0 MURPHY, G-, MURPHY, В., NEWCOMB, ΤΗ. M.: Experi­

of the Child, 1, 1945, 53-74 Anaclitic Depression. Psychoanalytic Study of the

mental Social Psychology. New York 1931 NEWCOMB, TH. M.: Personality and Social Change.

Child, 2, 1946,313-342 The Primal Cavity. A Contribution to the Genesis

New York: Dryden 1 9 4 3

of Perception and Its Role for Psychoanalytic

Social Psychology. New York: Dryden 1 9 5 2 PARSONS, T.: The Structure of Social Action. Glencoe 1937 PIAGET, J.: La Causalité physique chez l'Enfant. Paris: F. Alcan 1 9 2 7 The Psychology of Intelligence. Patterson 1 9 6 0

Theory. New York 1955 No and Yes. New York 1957 Genese des premières relations objectâtes. New York 1960 Ein Nachtrag zum Problem des Autoerotismus. Stuttgart 1964

RADO, S.: A critical Examination of the Concept of Bi-Sexuality. New York 1 9 5 6 RANK, O.: Der Mythus von der Geburt des Helden. In; Schriften zur angew. Seelcnkunde. Hg. v. S. Freud. Wien: Deuticke 1 9 0 9 RAPAPORT, D.: The Structure of psychoanalytic Theory. New York 1 9 5 7 REICH, W.: Die sexuelle Revolution. Wien 1 9 3 6

The First Year of Life. Normal and Deviant Object Relations. New York 1965 Die Bedeutung der ersten Lebensjahre. In: Das Kind in unserer Zeit. Stuttgart: Kröner 1958 The Importance of Mother-Child-Relationship during the First Year of Life. Mental Health Today 1948 STIERLIN, H-: Psychoanalytische Ansätze zum Schizophrenieverständnis im Lichte eines Familienmodells. Stuttgart 1974

RICHTER, H. Ε.; Patient Familie. Reinbek: Rowohlt 1972 Lernziel Solidarität. Reinbek: Rowohlt 1 9 7 3 RJESMAN, D.: The lonely Crowd. New Haven 1 9 5 0

STOLTENBERG, H. L.: Sozio-Psychologie. Berlin 1914

RIVIERE, J . : Zur Genese des Konflikts im frühen Lebensalter. Int. Zschr. f. Psychoanalyse, 2 2 , 1 9 3 6 , 487-512 ROSEN, I.: Exhibitionism, Scophophilia and Voyeurism. In: The Pathology and Treatment of Sexual Deviation. Oxford: Univ. Press 1 9 6 4

SULLIVAN, H. S.: Schizophrenia as a Human Process. New York: Norton 1962

370

The Fusion of Psychiatry and Social Science. New York: Norton 1964 SZONDI, L I Kain. Gestalten des Bösen. Bern: Huber 1969

TARDE, G.: La Sociologie élémentaire. Paris 1894 TAUSK, V.: Zur Psychologie der Kindersexualitât. Int. Zschr. f. ärztl. Psychoanalyse 1913

WINNICOTT, D. W.: Transitional Objects and Transitional Phenomena. 1951 The Capacity to Be Alone (1958). In: The Maturational Processes. London: Hogarth 1965

TERMAN, L.: The Measurement of Intelligence. New York 1916

The Child, the Family and the Outside World.

TWRRING. H.: H o m o sapiens. Psychologie der menschlichen Beziehungen. Wien: Ullstein 1949

WUNDT, W.: Grundriß der Psychologic. Leipzig:

TINBERGEN, Ε. Α., TINBERGEN, N.: Early Childhood Autism — An Ethological Approach. Berlin, Hamburg: Parey 1972 TOMATB, Α.: Die Befreiung des Ödipus. Paris 1973

London 1964

W. Engelmann 1896 WYNNE, L. C , SINGER, M. T.: Thought Disorder and Family-Relations of Schizophrenics. 1963 ZNANIETZKY, F.: The Method of Sociology. New York 1934

АНАЛИТИЧЕСКИЕ ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Фердинанд К. И. фон Боксберг

«Если при паническом страхе индивид начинает печься только о самом себе, то этим он подтверждает мысль, что аффективные связи, дотоле преуменьшавшие для него опасность, исчезли». Зигмунд Фрейд. «Психология масс и анализ Я» (XIII, 105) Психоаналитическая теория с момента своего возникновения претендовала на описание «нормальных» способов поведения и основных этапов развития ребен­ ка в обычного, «нормального» взрослого человека и на их объяснение в рамках ра­ ционально устроенной структуры, несмотря на то, что психонализ исходил главным образом из исследования психических расстройств (Freud 1 8 9 5 , 1 9 0 1 , 1 9 0 5 ) . Б про­ цессе развития психоанализа его теория и методические подходы достаточно рано (двенадцать лет спустя после появления основополагающего психологического тру­ да Фрейда «Толкование сновидений», 1 9 0 0 ) стали применяться к антропологии и ранней истории человечества (Freud 1913). Сам Фрейд написал несколько статей, посвященных исследованию общества (Freud 1 9 2 1 , 1 9 3 0 , 1 9 3 3 ) , идеи которых затем развивались, изменялись и дополнялись в основном группами англосаксонских ана­ литиков, входившими в Международное психоаналитическое объединение. Исход­ ным пунктом при этом явилась интенсивная работа с детьми (Klein 1 9 3 2 ) , к кото­ рой позднее добавились исследования отношений между родителями и ребенком в так называемых примитивных сообществах. В «Детстве и обществе» Эриксон (Erikson 1950), основываясь на изучении неевропейских народов, дополнил теорию психосексуального развития ребенка, на котором делал акцент Фрейд, психосоциаль­ ным подходом к развитию (см. статью Э. К. Адамса в т. III). По мнению Эриксона, культурные различия не создают принципиально новых способов поведения или ка­ честв, но в соответствии с принципами взаимовлияния и взаиморегуляции в реаль­ ных внешних условиях формируют потенциальные паттерны поведения, фазовая по­ следовательность которых является предопределенной. Отказавшись от биологически ориентированных объяснительных подходов Фрейда, лежащих в основе его теории влечений и либидо, представители неопси­ хоаналитической школы стали уделять главное внимание в исследовании форми­ рования личности и возникновения психических расстройств (неврозов и психо­ з о в ) культурным и социальным влияниям. Тем самым в той или иной степени имплицитно были поставлены под сомнение две важнейшие, с точки зрения Фрей­ да, цели психоаналитического исследования: действие бессознательных сил в про-> цессе формирования психики и разработка универсальной психологии, основанной 372

в конечном счете на биологических предпосылках, которая должна разобраться в конфликтах и компромиссных образованиях различных инстанций. К. Хорни пи­ шет об этом: «Однако не столь очевидно, что вариации существуют не только в обы­ чаях, но и во влечениях и чувствах, хотя прямо и косвенно это было установлено антропологами» (Ногпеу 1 9 3 6 , 1 2 ) . В этом вопросе группа психоаналитически ориентированных антропологов (основ­ ные представители: Кардинер, Фромм, Салливен, Бенедикт) приняли сторону этноло­ гов (Малиновски, Линтон, Мид), которые связывают удовлетворение неспецифических базальных потребностей в пище, в защищенности, в новых переживаниях и тд. с осо­ бенностями определенным образом организованных культурных единств. Постоянно отмечаемое сходство индивидуальных особенностей у представителей специфической культуры объясняется влиянием относительно недифференцированных раннедетских паттернов так называемой «базисной структуры личности» или «модальной личности», присущей той или иной культуре. Несмотря на то, что из-за отсутствия психоаналитических техник этнологи делали вывод об объектах своих исследований главным образом из взаимодействия соци­ альных и институционализированных систем и сил, относительно близких к созна­ нию или, во всяком случае, доступных осознанию, они приравняли ценностные пред­ ставления, которые проявляются в различных общественных или культурных институтах (например, представления об иерархическом устройстве семьи) и в ме­ тодах социализации, к общей структуре личности. Таким образом они пришли к об­ щей классификации людей — представителей определенной культуры (например, европейско-кавказский тип), общества (например, общества с матрилинейным устройством семьи, то есть когда принадлежность к роду определяется по материн­ ской линии), классов, рас или меньшинств. Теоретический конструкт «национальный характер» (импульсивный, авторитарный, зависимый, интегральный) таюке является выражением упрощающей классификации, которая противоречит базисной психо­ аналитической концепции «перехода в психические образования» (Freud 1 9 3 7 ) . Остается предположить, что вследствие переоценки идей X. Гартманна о «бескон­ фликтной сфере Я» и о «врожденных аппаратах Я», которых, однако, недостаточно для объяснения таких сложных образований, как ценности, установки и институци­ онализированные мнения, выделенная Анной Фрейд (A. Freud 1936, 8) задача «по­ знания всех трех инстанций», «их отношения между собой и с внешним миром» в целом была проигнорирована. То, что было описано в категориях первичного про­ цесса, «является не искаженным импульсом Оно, а импульсом Оно, измененным за­ щитными мерами Я» (A. Freud 1 9 3 6 , 1 0 ) . То же самое относится к истории возникновения психических болезней, кото­ рые можно объяснить с точки зрения функционирования психического аппарата (см статью А. Холдера в т. I). Различные формы проявления (симптоматические об­ разования) нельзя объяснить ни врожденными структурными различиями, ни усло­ виями жизни в конкретном обществе, Не существует психических заболеваний, ко­ торые можно было бы обнаружить иаслючительно в определенной культуре и только в ней. Структуру, процесс течения и различные механизмы истерических симптомов или психотических состояний можно понять и тем самым подвергнуть лечению даже в полностью отличающихся друг от друга культурах. Разные обозначения, такие, как например, пиблокток у эскимосов (арктическая истерия), шаманизм у индей­ цев Северной Америки и аборигенов Центральный Австралии или состояния исте­ рии страха у представителей западноевропейской культуры, стирают то общее между ними, что было понято аналитиками. Различные формы проявления, то есть содер­ жательные выражения, следует рассматривать во взаимосвязи с общественными формами, в которых они встречаются. При этом учитываются господствующие

373

убеждения, обычаи, традиции, конфликты и интересы. Они в свою очередь всегда вы­ ступают в качестве компромиссных образований между структурами влечений, ко­ торые требуют отвода в рамках первичного процесса, и инстанциями Я, вызываю­ щими их отсрочку и преобразование. Несомненно, заслугой Фрейда является то, что он связал индивидуальную жизнь взрослого человека с детскими переживаниями и тем самым привнес подход, ори­ ентированный на среду, в психологическое исследование. Но это все же только одна сторона того, что он хотел показать. Ребенок не только пассивно подвергается влия­ нию со стороны окружения (обучению и воспитанию), но и сам постоянно изменя­ ет свое окружение в соответствии с условиями сформированных у него психофизи­ ческих базисных структур. Они в значительной степени являются независимыми от процессов, присущих тому или иному обществу, и формируются в период симби­ оза с матерью: например, потребность в заботе и чувство зависимости; глубокое ра­ зочарование при отделении Я и не-Я; неизбежные переживания фрустрации в про­ цессе отделения от матери; проистекающие из переживаний утраты наклонности к разрушению и уничтожению; развивающаяся в результате этого потребность в за­ щите от опасностей, возникающих изнутри. На основе новых психоаналитических исследований, предпринятых и опублико­ ванных Ф. Гринэйкр, Д. Б. Винникоттом, М. С. Малер, Р. Шпицем и др. в связи с за­ мечательными открытиями Мелани Кляйн (Klein 1 9 3 2 ) , первоначальные представ­ ления о постепенном развитии либидо были подвергнуты правомерной критике. Представители тех психоаналитических направлений, которые не желают следовать тезисам английской школы во главе с Мелани Кляйн, также говорят о материнских интроектах как предшественниках Сверх-Я, рассматривавшегося Фрейдом в связи с преодолением эдипова конфликта. То есть Сверх-Я является не просто суммой интроецированных запретов данного общества, репрезентируемых в образе отца, как предполагают некоторые авторы, а необходимой, преимущественно бессознательной психической функцией, возни­ кающей из амбивалентной, плохо дифференцированной матрицы очень ранних объектных отношений (отношений между матерью и ребенком) (см. также статью Д. Айке в т. I). Фантазии о разрушении и представления ребенка о том, что его хотят отравить и преследуют, то есть, по существу, фантазии об оральной агрессии и по­ глощении, которые были выявлены во всех исследованных до сих пор культурах, нельзя сводить исключительно к процессам научения в культуре. Они происходят из ранних симбиотических дуальных отношений между ребенком и «первым объек­ том». Эти уже существующие структурные образования продолжают формировать­ ся в эдиповых отношениях и приобретают здесь свой специфический вид. Г. Рохейм (Roeheim 1 9 5 0 ) рассматривал длительный период детства у человека, а также его бес­ помощность и зависимость от социальных данностей как причину образования интроектов. Это является биологическим коррелятом социальных функций у чело­ века. Согласно РохеЙму, важными в психологическом отношении аспектами биоло­ гически обусловленной зависимости являются: механизм вытеснения вследствие физиологической неспособности автономно удовлетворять влечения; поиск объектов (травма отделения и стремление к воссоединению, слияние); механизм регрессии; конфликт амбивалентности (фрустрация и удовлетворение как необходимые каче­ ства объекта); бессмертие отцов (идеальные образования и идентификации с власт­ ными фигурами родителей); консерватизм (тенденция взрослых воспроизводить себя в потомстве). В силу того, что все эти феномены можно наблюдать в транскультур­ ных исследованиях, Рохейм говорил о психическом единстве и сходстве всех людей. Дополнительное подтверждение его тезиса можно обнаружить в сходстве процес­ са сновидения и латентных мыслей сна, в универсальности символов, в магическом

374

мышлении и фантазиях психотических больных, если перечислить только наиболее важные формы проявления первично-процессуального мышления, которое в топи­ ческом отношении является атрибутом Оно. Фрейду ( 1 9 3 3 ) принадлежит классическое описание Оно, которое м о ж е т счи­ таться неотъемлемой составной частыо'психоанализа. «Благодаря влечениям Оно наполняется энергией, но не имеет организации, не обнаруживает общей воли... Логические законы мышления к нему не относятся, прежде всего тезис о противоречии.- В Оно нет ничего, что можно было бы отожде­ ствить с отрицанием., нет ничего, что соответствовало бы представлению о времени... Желания-побуждения, которые никогда не переступают через Оно, а таюке впечат­ ления, которые вследствие вытеснения опустились в Оно, виртуально бессмертны; спу­ стя десятилетия они ведут себя так, словно возникли заново.,. Само собой разумеется, Оно не ведомы никакие оценки, никакое добро и зло, никакая мораль... Все катексисы влечений, стремящиеся к отводу, полагаем мы, находятся в Оно» (XV, 80—81). Мы видим, что даже среди психоаналитиков нет единого взгляда на происхож­ дение культуры и на возможность сравнения людей из разных обществ. Картина мнений и теоретических подходов к изучению взаимоотношений между индивидом, культурой и обществом становится совсем необозримой и запутанной, если привлечь другие научные дисциплины, например академическую психологию, социологию, ан­ тропологию и этнологию. Все упомянутые дисциплины, которые в конечном счете должны способствовать самопознанию человека, выхватывают частные феномены, анализируют их в соответствии со своими методическими принципами и таким об­ разом приходят к своим результатам или гипотезам. Психоанализ, стремившийся создать систему соотносительных понятий, которая бы включала в себя эти дисцип­ лины, столкнулся с сильнейшим сопротивлением во всех данных сферах. Из-за гер­ метичной структуры понятий соответствующих научных направлений причины многочисленных нападок не всегда можно было установить, но каждый находил себе партнера для критики нетрадиционных идей, проявлял возмущение по по­ воду отдельных феноменов (сексуальности), оспаривал научность использованных методов (вчувствования, нахождения смысловых связей, интерпретации сопротив­ ления, переноса и т.д.) и отвергал результаты исследования из-за отсутствия объек­ тивных (то есть статистических) способов верификации. Рассказывая в дальнейшем об историческом развитии аналитических этнографи­ ческих исследований, мы прежде всего рассмотрим феноменологию, надежные в ме­ тодическом отношении подходы и результаты исследований. Кроме того, мы попы­ таемся показать изменения в психоаналитических этнографических исследованиях, а также отметим с ними связанные теоретические и технические концепции. Хотя значение основополагающего труда Фрейда «Тотем и табу» ( 1 9 1 3 ) , посвященного психологии народов, было подробно изложено им самим и его последователями (Jones 1 9 5 6 ) , выраженные там идеи не нашли большого отклика и понимания у ан­ тропологов. В результате отвержения необычных гипотез жертвой «бессознательного сопротивления» (Jones 1 9 6 1 ) этих ученых пали и другие важные психологические выводы. Намерение Фрейда дать этим сочинением толчок к осмыслению проблемы сверхдетерминации психических актов было абсолютно неверно истолковано ан­ тропологами. В 4-й главе «Тотема и табу» («Инфантильное возвращение тотемизма») Фрейд отмечает: нечего опасаться, «что психоанализ будет пытаться выводить не­ что столь сложное, как религия, из единственного источника» (IX, 1 2 2 ) . По-ви­ димому, Фрейд здесь имеет в виду негодование, которое вызвало в академической психологии открытие эдипова комплекса. Основная же мысль Фрейда заключа­ лась в том, что только синтез из различных областей исследования м о ж е т опреде­ лить значение вклада психоанализа (см. статью Э. Майстерманн-Зеегер в этом томе). 375

Уже в предисловии к «Тотему и табу» указывается на гипотетический характер от­ ношений между значением тотемизма и развитием детей в нашей культуре. Далее Фрейд рассматривает многочисленные критические рассуждения биоло­ гов, антропологов, этологов и социологов '. Без сомнения, детальная критика еще только развивавшихся научных направлений с точки зрения обоснованности их общих концепций не выглядит в «Тотеме и табу» излишней. Процесс разъясне­ ния того, что хотел здесь выразить Фрейд, даже к настоящему времени не кажется завершенным. Меньше всего возражений у критиков «Тотема и табу» вызвал исполь­ зованный Фрейдом метод нахождения смысловых взаимосвязей между поведением и переживанием невротиков, другими психическими нарушениями и «психологи­ ей первобытных народов». Примитивные народы, описания бессознательных импульсов которых (всемогу­ щества мыслей, принципа избегания неудовольствия) во многом совпадали, послу­ жили эмпирическим материалом для фрейдовского исследования. Их культурные достижения, искусство, религия, нравы, обычаи и традиции, по-прежнему жившие в символах, мифах и сказаниях, явились предметом исследования. С таким выбором предмета исследования были сопряжены определенные трудности, в которых Фрейд вполне отдавал себе отчет. Из-за/гого, что авторы научных статей, как правило, осно­ вывались на чужих наблюдениях, возникали всевозможные ошибки, искажения и не­ правильные интерпретации; кроме того, и сами наблюдатели во многих случаях об­ ращались за помощью к переводчикам. Реалистичному изложению фактов мешалс также и то, что эта область самых сокроьенных процессов пронизана разного рода санкциями и запретами, а наблюдатели являлись в общем-то посторонними людь­ ми. Еще одну причину неверного понимания «первичного состояния» Фрейд видел в том, «что даже самые примитивные и консервативные народы в известном смыс­ ле являются древними народами, имеющими за собой долгий период истории, за ко­ торый то, что было вначале, в значительной мере развилось и преобразовалось» (IX, 8 ) . Поэтому трудность заключается в том, что «не так-то просто решить, что в ак­ туальных отношениях можно принять за отображение верно понятого прошлого и что за вторичное его искажение» (там ж е ) . Для объективного изображения ценностных представлений, а также фантазий важно прежде всего преодолеть культурную отчужденность наблюдателя. Без пони­ мания бессознательного механизма проекции собственные психические проявления нередко приписываются этим «примитивным» народам. Наряду с общепризнанным искажающим воздействием мышления, исполненного предрассудками о тех, кто яв­ ляются «иными», чем мы, другому приписываются стремления и желания, которые отрицаются у себя. Расист, например, проецирует свои недостатки и тайные склон­ ности на угнетаемое меньшинство. 3. Фрейд пишет о механизме проекции: «Враж­ дебность, о которой ничего не известно и впредь ничего не хочется знать, перено­ сится из внутреннего восприятия во внешний мир, при э т о м она отнимается от самого себя и приписывается другим» (IX, 7 9 ) . Пример: в крестовые походы остатки собственного неверия проецировались на обращавшиеся в веру народы; а благодаря их подчинению появлялась возможность снова терпимо относиться к собственному «безбожию». Этот механизм вызывает проблемы при работе с чужи­ ми культурами, когда представители победивших культур без какой-либо рефлексии проводят исследования среди побежденных. Другим искажающим фактором является ряд впервые установленных психоана­ лизом защитных механизмов (обращение в противоположность, изоляция, аннулирс* вание и тд.), которые в доаналитический период не были известны антропологам ни в их специфической, дифференцированной форме, ни в качестве важного фактор? как такового. В ходе научной работы могут проявиться и другие механизмы искажения 376

Фрейд использовал материал этнографов. Таким образом, его главная работа состояла не в области исследования, а в выяснении основных психических особенностей у нев­ ротических людей его эпохи и культуры. Благодаря ей и обогащению собственных знаний в результате изучения литературы по этнографии он сумел сформулировать положения об универсальности бессознательных побуждений, амбивалентности эмо­ циональных импульсов, чувств вины и прежде всего эдипова комплекса. Подводя итоги, об этнографических работах Фрейда можно сказать, что, по су­ ществу, они возникли из стремления рассмотреть результаты, полученные в психо­ аналитической работе с невротиками и детьми, в более широких контекстуальных рамках (см. таюке статью Ф. Шледерера в этом томе). Не менее важным при этом было его желание преобразовать психологию невротических больных в психологию человеческого поведения и переживания, претендовавшую на универсальность. С од­ ной стороны, знания и методические подходы, приобретенные при работе с нев­ ротиками, могли быть эффективным образом применены к другим сферам явлений и научным отраслям, с другой стороны, прицельное исследование индивидуальных проявлений в других культурах стало причиной нововведений и в самом психоана­ лизе. Прежде всего благодаря этнографическому применению психоанализ расши­ рился до психологической теории, в которой репрезентанты влечений, представле­ ния и образы фантазии, то есть, если говорить кратко, психическая реальность, приобрели больший вес в качестве динамического фактора. Польза новых представ­ лений для психоанализа как лечебного метода заключалась при э т о м в после­ довательной интерпретации эдиповых «первичных фантазий». Несмотря на высокий уровень научной работы, проделанной Фрейдом в «Тотеме и табу», тем не менее можно отметить и определенную «хрупкость» материала и из­ ложения, которые не присущи другим работам Фрейда, опиравшимся на наблюдение. По всей видимости, имевшийся материал не допускал иного способа изложения. Критика, раздавшаяся со стороны антропологов после появления «Тотема и табу», требовала, чтобы психоанализ сам привел эмпирические доказательства, например транскультурной универсальности эдипова к о м п л е к с а , благодаря чем у психоаналитические объяснения должны были утратить свой большей частью гипотетический характер. Легко понять, почему психоаналитически подготовлен­ ные этнографы сами теперь взялись за работу, связанную с наблюдением и сбором данных о других народах. Тем самым, по меньшей мере частично, были исправле­ ны ошибки, которые возникли при использовании первичного материала разных авторов. Этот период можно считать началом самостоятельных психоаналитических эт­ нографических исследований, он же знаменует наступление второй фазы развития аналитической этнографии. Выдающимся представителем этой эпохи считается Г. Рохейм, которому принад­ лежат уже цитировавшиеся выше труды и статьи, изданные в двух известных сериях «Психоанализ и социальные науки» (Muensterberger, Axelrad 1963—1958) и «Психо­ аналитическое исследование общества» (Muensterberger, Axelrad 1 9 6 4 - 1 9 6 8 ) . Осно­ вываясь на идеях Фрейда, Рохейм с помощью традиционных для того времени этно­ графических методов исследования собрал богатый материал, касавшийся поведения некоторых племен западной части Центральной Австралии. Этот материал состоял главным образом из наблюдений, рассказов аборигенов и сообщений работавших там миссионеров. По существу, принципы организации, описанные при изучении столь разных народов, как туземцы Центральной Австралии, индейцы Самоа, североамери­ канские индейцы юроки, навахи и некоторые небольшие южноамериканские племе­ на, обитающие в области Амазонки, оказались одинаковыми. Они касались материаль­ ных и Климатических условий, повседневной жизни, социальной организации, включая 377

отношения между родственниками, методов социализации, воспитания детей, ритуа­ лов инициации, сексуальной жизни в целом, мифов и ритуальных обычаев, магии и, наконец, специфических для каждого пола иерархических отношений в группах. В ходе методического анализа этих феноменов не было получено какого-либо нового по содержанию материала, а их классификация и толкование осуществлялись в соот­ ветствии с психоаналитической теорией. Тем не менее в этой второй фазе аналити­ ческой этнографии наметились интересные подходы, которые удалось успешно реа­ лизовать только в более поздние годы. Эрнест Д ж о н с (Jones 1 9 5 3 — 1 9 5 7 ) цитирует замечание Фрейда, относящееся к 1928 году, когда благодаря великодушию Мари Бонапарт Геза Рохейм получил воз­ можность совершить экспедицию по островам Тихого океана и Австралии: «Рохейм горит желанием провести "анализ" своих первобытных туземцев, Я думаю, важнее было бы понаблюдать за сексуальной свободой и латентным периодом у детей, за признаками эдипова комплекса, возможным комплексом мужественности у при­ митивных женщин. Мы все же договорились, что программа будет зависеть от того, какие в конечном счете представятся возможности» (из письма Фрейда М. Бонапарт 16 января 1 9 2 8 года). Очевидно, Рохейму представилась такая возможность, ибо ему и в самом деле удалось провести «психоанализ» с первобытными людьми. Интерес­ но, что он начал проводить его не со взрослыми, а с детьми. В первую очередь он орга­ низовал игры туземных детей в соответствии со схемой детского анализа, предложен­ ной М. Кляйн (Klein 1 9 3 2 ) , но не давал при этом интерпретации. Он дополнил скудный материал для игры детей (песок, листья, ветки и тому подобные пред­ меты) игрушечными фигурками обезьян, коз, змей, бумажной трубой, зеркалом, водяным пистолетом, тетрадями с рисунками, бумагой и карандашами. Дети по­ степенно знакомились с совершенно неизвестными им доселе игрушками. В об­ щей сложности было проведено от 20 до 24 игровых сеансов в группе в течение примерно двух месяцев. Рохейм проводил свои аналитические сеансы в непосред­ ственном окружении детей; число участвовавших колебалось; иногда было четыре ребенка, а иногда все дети племени. Среди своих «пациентов» он подобрал интересную группу, которой в нынешней фазе аналитических этнографических исследований по-прежнему должно придавать­ ся большое значение в аспекте влияния аккультурации, Рохейм исследовал детей, про­ живавших неподалеку от миссии, и детей, живших в австралийском буше, которые очень редко контактировали с белыми людьми. Результаты позволили сделать вывод, что у детей из буша доминировал интерес к сексуальной тематике, прежде всего к ко­ итусу. Дети, жившие рядом с миссией, говорили об этом и с помощью фигурок сим­ волически совершали желанные действия. Дети, не контактировавшие с представите­ лями западной культуры, проигрывали свои желания с помощью тела или материала для игр, который они связывали со своим телом Рохейм рассматривал это как признак непосредственного удовлетворения либидо и незначительно выраженных тенденции к сублимации у «примитивных» детей, Обращение с непривычным игровым матери­ алом Рохейм считал свидетельством постнатальной приспособляемости человеческой психики. После первоначальных реакций тревоги и страха дети справлялись с этими чувствами с помощью анимистического и нарциссического мышления. Как только в ре­ зультате сравнения с собственным телом они обнаруживали, каким образом предме­ ты могли бы есть и испражняться, страх исчезал. Первоначальный катексис догенитальным либидо заменялся фаллическим катексисом Все без исключения предметы для игр» вначале внушавшие страх, становились фаллосами. Если подвести итог этой фазы аналитических этнографических исследовании, то становится очевидным, что в этот период речь шла не столько о развитии, распространении или техническом совершенствовании аналитических методов! 378

сколько о подтверждении первоначальных гипотез. В немалой мере этому спо­ собствовала разнообразная критика ведущих антропологов, возникшая сразу пос­ ле появления «Тотема и табу» и достигшая кульминации в известной полемике Э. Джонса Qones 1 9 6 4 ) с Б. Малиновски (Malinowski 1 9 5 3 ) об универсальности эдипова комплекса. У тробрианцев с их матрилинейным устройством общества Малиновски не смог обнаружить описанного Фрейдом эдипова комплекса. Вместо этого он выявил ряд «ядерных комплексов», которые подверглись специфическим для данной культуры модификациям. Анне Парсонс (Muensterberger, 1 9 6 9 ) , обсуждая в теоретическом разделе во­ прос об универсальности эдипова комплекса, дает объяснение различных точек зре­ ния Джонса и Малиновски. По ее мнению, расхождение во взглядах проистекает из-за слишком узкого понимания теории влечений применительно к биологичес­ кому отцу и биологической матери. Влечения, согласно исходным представлениям Фрейда, различаются с точки зрения источника, цели и объекта. При этом объект влечения является, как правило, переменным компонентом. Если же понимать выбор объекта скорее в психосоциальном значении, то есть как интернализированное представление о значимом человеке из внешнего окружения, то становится очевидным, что объекты не обязательно должны совпадать с реальными фигурами родителей. Даже Фрейд наряду с физическими родителями, которые в гражданском обществе на рубеже веков играли гораздо более заметную роль, чем сегодня, ука­ зывал на существенные влияния со стороны воспитателей. Клинические данные о формах разрешения эдипова конфликта у приемных де­ тей, по всей видимости, подтверждают это, хотя в наши дни психоанализ, опираясь на результаты пренатальной психологии (Graber 1 9 7 4 ) , все больше ориентируется в--своих исследованиях на способы переживания, предшествующие описанным к то­ му времени объектным отношениям, и тем самым пытается показать относительное значение физической матери в выборе объекта. О правомерности и логичности при­ менения психоаналитической теории говорят таюке выявленные у тробрианцев, ко­ торых исследовал Малиновски, табу в отношении высоко катектированных объек­ тов любви (сестер), запрет на выражение агрессии против авторитетного человека вхтруктуре семьи (в данном случае таковыми являются братья матери) и иденти­ фикация юношей с запрещающим агрессором. Что касается психоаналитической техники, то эти результаты, полученные при исследовании чужих культур, привели к тому, что феномены переноса и контрпереноса стали важной составной частью те­ рапевтической практики. К сожалению, эти идеи не слишком известны широкой публике, а потому у людей, не очень хорошо знакомых с психоанализом, до сих пор господствует представление, что психоанализ занимается главным образом раскры­ тием реальных травм, пережитых в раннем детстве. В третьей фазе аналитической этнографии, соответствующей современному состоянию психоаналитической науки, решаются те же задачи, что и в предшествовав­ ший период; при этом, в частности, используются подходы, заимствованные из прак­ тики аналитической терапии. Они включают прежде всего создание типичной для пси­ хоанализа ситуации беседы, в которой аналитик садится рядом с лежащим на кушетке пациентом таким образом, чтобы тот не мог его видеть. Тем самым одновременно вещаются и акценты в аналитической работе. Вместо интенсивного сбора информа­ ции об обычаях, ритуалах, способах воспитания и формах социальной организации, JtaK правило, незнакомых западным аналитикам народов и культур возникает актив**ая конфронтация с пациентом или клиентом. Кроме того, на передний план выдви.•^гся тщательное изучение материальных и социальных условий. При этом аналитик ращается к работам ведущих этнологов или же, наблюдая в течение длительного 379

времени жизнь первобытных народов, пытается сам прийти к пониманию личности своих анализандов. В структурированных таким образом рамках исследования особое значение приобретают речь и взаимопонимание. Поэтому выбирались народы, кото­ рые владели одним из европейских языков или язык которых аналитик мог быстро и легко выучить. Проблемы, возникавшие вследствие некритичного использования ино­ странных языков, до сих пор практически не учитывались. В соответствии с основны­ ми задачами прежде всего обсуждалась лишь принципиальная возможность исполь­ зования ситуации психоаналитической беседы. Несомненно, что, если бы удалось преодолеть языковые различия, эффективность проводимого аналитиком интервью могла бы существенно возрасти. Тем не менее реакции различных анализандов на ин­ терпретации свидетельствуют о том, что феномены сопротивления и переноса возни­ кают у них уже через несколько часов, точно так же, как у пациентов из нашей куль­ турной среды. Можно выделить два подхода к исследованиям, которые объясняются историчес­ кими и социальными факторами. Исследования первого рода, продолжившие тра­ дицию Рохейма, возникли в США, куда переселились во время Второй мировой вой­ ны или незадолго перед ней работавшие в Европе аналитики. И не всегда главными здесь были политические мотивы. С одной стороны, определенную роль, возможно, сыграла тесная связь с Англией, где психоанализ уже в ранние годы нашел востор­ женных приверженцев, с другой стороны, желание заниматься психоанализом там, где в результате самых разных европейских влияний возникла новая культура, новый «стиль жизни». Кроме того, эта страна, в которой ощущалось значительное влияние не только выходцев из Европы, являлась великолепным полигоном для демонстра­ ции универсальности и пригодности психоаналитической теории. Мюнстербергер J (Muensterberger, Axelrad 1953 — 1958, v. Ill) был одним из первых, кто успешно ана- Щ лизировал выходцев из неевропейской культурной среды еще до того, как в этих стра* щ нах были основаны собственные психоаналитические общества (например, в Ин- I дии). С тех пор аналитикам часто удавалось успешно лечить людей, принадлежащих I другой культуре. В С Ш А понимание переселенцев являлось вопросом существования. Только Щ в том случае, если бы этих людей удалось интегрировать без слишком больших про* I блем, адаптировать их к преимущественно европейскому образу жизни, нация мог- I ла бы нормально существовать. Поэтому вполне понятно, что основное внимание уде- I лялось процессам аккультурации, а также проблемам, которые могут возникать при I культурной ассимиляции индивидов из других культур. Поэтому такая работа никог- I да не являлась чисто научным исследованием — аналитики постоянно занимались В также решением проблем, возникавших в повседневной жизни. В качестве приме- | ра подобных исследований можно привести работы Бриса Бойера (Muensterberger, '-f Axelrad 1 9 6 4 — 1 9 6 8 , ν. III, IV, V) и его коллег, которые подробно исследовали поме- | щенные в резервацию индейские племена мескалеро и чирикахуа. Второй исследовательский подход был связан не столько с решением конкретных | повседневных проблем, сколько с «желанием лучше узнать людей из других стран» J (Parin, Morgenthaler, Parin-Matthey 1 9 6 3 , 1 6 ) . Разумеется, заявление авторов исследо- J вания, что они выступали по отношению к африканцам в качестве «любопытных турис* Ш тов», которые даже расплачивались за услуги небольшими деньгами, утрировано. Все же.щ они были «туристами особого рода», желавшими узнать африканцев «ушами». Этим. щ психоанализ существенно отличается от всех методов опроса и наблюдения в этнопсиг Щ хологии. Он не может рассчитывать на получение статистически достоверных данных ·Μ Для этого количество обследованных людей было слишком мало. Период исследова- | ния в большинстве случаев был настолько непродолжительным, что ни разу не удалось я сформировать важный для понимания личности человека невроз переноса. Наконец* .,,|

38Ü

с помощью психоанализа сложнее, чем с помощью методов опроса и наблюдения, получить надежные статистические результаты, поскольку он в гораздо большей сте­ пени обращен к субъективным переживаниям во всей их многослойности и смысло­ вой сверхдетерминации. В этом отношении благодаря точным описаниям того, как преодолеваются конфликты, психоанализ дополняет данные этнографов. Знание закономерностей психических процессов образует рамки, в которых могут исследо­ ваться типичные способы разрешения конфликтов и задействованные в них психичес­ кие образования, Поэтому первоочередная проблема при таком подходе заключалась в том, что­ бы найти народы или группы, которые, с одной стороны, были бы доступны для контактов и готовы к сотрудничеству, а с другой стороны, не испытали бы на себе значительного влияния цивилизации западного мира, и их культура со­ храняла бы свои основные особенности. Выбор народов исследователями позволяет получить предварительное представ­ ление о динамических отношениях между психическими инстанциями, Аналогич­ ным образом, если обратиться к психоаналитической терапии, добровольное реше­ ние пациента приступить к лечению свидетельствует об определенной силе Я, которую аналитик м о ж е т использовать в своей работе. Поэтому вряд ли кого уди­ вит, что авторы указанных выше трудов подчеркивали преобладающее чувство иден­ тичности у своих анализандов и явно выраженное групповое сознание. Признаки серьезных нарушений обнаруживались у многочисленных индивидов, которые в течение достаточно долгого времени ощущали явные «культурные разли­ чия» и страдали главным образом от нарушений адаптации при возвращении к пер­ воначальной форме общества. Тем не менее было показано, что эта проблематика переживалась людьми наиболее остро и глубоко, если ее удавалось свести или, по крайней мере, соотнести с известными конфликтными констелляциями в семье. Это свидетельствует о том, что для становления здоровой личности наряду с содер­ жаниями, обусловленными культурой, которые усваиваются в процессе научения, и воспитательными воздействиями в раннем детстве необходимы таюке переработ­ ка и интеграция аффектов. Прежде чем перейти к подробному рассмотрению двух этих исследовательских направлений, необходимо иметь в виду еще одно сходство. В дополнение к ана­ литически проведенным беседам в обоих случаях использовались проективные тесты, которые оказались ценным вспомогательным средством при проведении антропологических исследований, хотя, как правило, они не интерпретировались в психоаналитических категориях. При этом нельзя не отметить тот плюс, что ре­ зультаты тестирования могут использоваться для подтверждения психоаналитичес­ ких наблюдений. Хотя тестирование едва ли м о ж е т служить непосредственным внешним критерием достоверности, диагностическая валидность тестовых мето­ дов в целом этнопсихологами уже не оспаривается. Прежде всего в качестве проективного теста использовался метод толкования пятен Г. Роршаха (Rorschach 1 9 3 7 ) или одна из его модифицированных версий. Про­ ективным он называется потому, что испытуемый «проецирует» на чернильные пят­ на, представляющие собой относительно неструктурированные изображения, абст­ рагированные от конкретных объектов восприятия, компоненты собственной личности. То, что испытуемый видит в пятнах, определяется не только объективным восприятием с помощью органов чувств, но и динамическими процессами психики. Что и как воспринимается, позволяет сделать выводы о тех процессах, которые вклю­ чены в восприятие. При обработке результатов наряду с содержательными катего­ риями можно выявить таюке функциональные и структурные связи. Благодаря этоМ У становятся понятными элементарные способы функционирования человека, 381

его инстинктивная и аффективная жизнь, а также ее преобразования под воздействи­ ем защитных процессов. Более подробное описание этого метода содержится, напри­ мер, в работах Э. Бома (Böhm 1 9 6 7 ) , а т а к ж е Клопфера и Дэвидсона (Klopfer, Davidson 1 9 6 7 ) . Изложение результатов исследования «закрытых» обществ следует предварить данными, полученными Эрихом Сименауэром (Simenauer 1 9 6 2 ) о новых факторах развития неврозов у народности банту в Восточной Африке. Сименауэр опирается на результаты исследования 3 0 0 0 пациентов с преимуще­ ственно психосоматическими нарушениями, которых он лечил в течение шестнад­ цати лет своей врачебной практики. Помимо целого ряда внешних и внутренних трудностей, которые препятствова­ ли проведению анализа, он упоминает прежде всего тенденцию африканцев говорить «в угоду белому человеку». Он относит эту установку к защитным механизмам мазо­ хистской природы, проявляющимся всякий раз, когда индивид сталкивается с реаль­ ностью, на которую он не в состоянии повлиять. Сименауэр предлагает ввести опре­ деленный параметр, названный им фазой подготовки, в которой белый аналитик демонстрирует поведение, противоположное ожиданиям пациента-негра. Таким об­ разом редуцируется отрицательное влияние на терапию чрезмерных позитивных ожи­ даний. Это способствует установлению между аналитиком и пациентом подлинных межличностных отношений, в которые пациент, несмотря на все свои отличия, чувст­ вует себя принятым. Очевидно, что объяснять эту установку исключительно историческими и соци­ альными причинами недостаточно; скорее следует предположить, что в этом прояв­ ляется важная особеннотсь базисной психической структуры народности банту. Си­ менауэр сам отмечает, что в эдиповой ситуации у ребенка банту практически не отмечается агрессия против отца. Вместе с тем большинство пациентов принад­ лежали к племенам с матриархальной организацией, при которой физический отец в значительной степени исключается из воспитания. Но едва ли можно согласиться с Сименауэром, когда он говорит об аналогичном отсутствии агрессивности в доэдиповых отношениях между матерью и ребенком. Если многочисленные наблюдения за практикой удовлетворения раннедетских потребностей у народности банту явля­ ются верными, то можно сказать, что вследствие тесного физического контакта с ма­ терью вплоть до третьего года жизни (имеется в виду кожный контакт, ощущение тепла материнского тела, кинестетические ощущения в целом и акустическое вос­ приятие голоса матери) фрустрация является менее значительной, чем в странах за­ падной культуры, Европейские дети в первые дни после рождения отделяются от ма­ тери, их закутывают в сковывающие пеленки, и основную часть дневного времени они проводят в акустической изоляции. Именно в силу почти «идеального» ухода за ребенком банту в соответствии с диалектикой влечений он должен отстранять от себя агрессивные побуждения, используя архаические защитные механизмы про­ екции и проективной идентификации. с>ги процессы можно рассматривать в качестве психоаналитического объяснения наблюдавшейся уступчивости банту в ситуации анализа; однако точно так же ими мож­ но было бы объяснить и преобладание магического мышления. Действие архаическо­ го защитного механизма проявляется также в нежелании банту «вербально продуци­ ровать неприятные переживания» (Simenauer 1 9 6 2 , 4 4 ) . Эмоциональное отыгрывание пациентов Сименауэра во многом напоминает то, о чем писал Фрейд ( 1 9 1 6 ) в связи с отводом бессознательных импульсов влечений при помощи моторики. Нельзя ска­ зать, что у банту полностью отсутствуют агрессивные наклонности; просто их Я ока­ зывается более оснащенным вследствие временного смещения конфликтов после пер­ вых двух этапов социо- и психосексуального развития по Эриксону (Erikson 1950).

382

Очевидно, что в результате продления первичных объектных отношений ребенок банту сталкивается с фрустрацией со стороны матери в период, когда Я стало уже настолько зрелым, что фантазии о разрушении с точки зрения их силы и исключительной направ­ ленности на мать уже не представляют собой такой угрозы, как в паранойяльно-ши­ зоидной фазе, описанной Мелани Кляйн (Klein 1932). Основываясь на этих выводах, Сименауэр предполагает, что банту менее склонны и к психотическим заболеваниям Он не смог обнаружить ни истинных депрессив­ ных заболеваний, ни серьезного распада Я, типичного для шизофрении, ни прояв­ лений невроза навязчивости. Страхи кастрации, если они встречались, преодо­ леваются с помощью механизмов проекции и, кроме того, в коллективных действиях лишаются своего угрожающего характера. Если же тревога действительно превраща­ ется в разрушительные желания или действия, то сознание вины смягчается пассив­ ной установкой, направленной на возмещение и подчинение. Сознание вины — то есть Сверх-Я — существует также и здесь. Вследствие ши­ роких семейных связей ранние идентификации не ограничиваются только первич­ ной семьей. Уважаемый человек, олицетворяющий совесть, объединяет коллектив племени или группы. Кроме того, преобладает ориентация на благожелательность, избегание всякого рода обид, если они не могут быть возмещены жертвенными ри­ туалами. Поэтому вряд ли у кого вызовет уд '<вление выявленный Сименауэром факт, что в этих условиях необычайно распространены фобии и прочие симптомы трево­ ги. Согласно некоторым статистическим данным, почти у 75 % туземцев отмечают­ ся психоневротические явления. Согласно Сименауэру, результаты, полученные им в психоаналитическом поле­ вом исследовании, можно рассматривать как «часть пионерской работы», в которой не только учитывается роль культуры и воспитания в формировании Я, но и одно­ временно подчеркивается принципиальное сходство в построении психического ап­ парата и индивидуальных конфликтных ситуаций, возникающих под воздействием влечений и их производных. В работах Ларина и Моргенталера (Parin, Morgenthaler 1963, 1 9 7 1 ) , проведен­ ных с представителями африканских народностей догонов и агни, было показано, что психоанализ может использоваться в качестве эффективного средства исследования народов, социальная организация и индивидуальная жизнь которых относительно мало изменилась под влиянием европейской культуры. В обоих случаях основное вни­ мание уделялось типичным формам разрешения конфликтов и исследованию пре­ обладающих импульсов влечений, но при этом авторы не претендовали на изобра­ жение «типичного» человека. Для этого число проанализированных людей в обоих случаях было слишком незначительным, психически больные люди специально не об­ следовались, а число сеансов не было достаточным, чтобы проанализировать все кон­ фликты. В обоих исследовательских проектах для верификации результатов допол­ нительно изучались протоколы теста Роршаха, о которых сообщается в конце настоящей статьи. Наряду с изучением специфических различий при формировании психических инстанций, которые подробно обсуждались в психоанализе на примере европейцев, благодаря выбору народностей с различной клановой организацией — патрилинейным порядком наследования у догонов и матрилинеиным принципом организации у агни — появилась принципиальная возможность оценить, насколько применимы здесь психоаналитические методы. Различались не инстинктивные по­ буждения как таковые, а конкретные формы развития влечений, неизбежно связан­ ные с разнообразными превращениями и преобразованиями с точки зрения пер­ вичного приспособления к имеющимся объектам или репрезентантам объектов. Поэтому особое внимание в построении функциональных психических систем уде­ лялось недифференцированно воспринимавшимся людям и ситуациям из раннего 383

детства. В этом смысле «наследованию» через окружающий мир следует придавать гораздо большее значение, чем передаче диспозиций с помощью генов. В культуре догонов, согласно Парину и Моргенталеру (Parin, Morgenthaler 1963)^ раннедетское воспитание характеризуется почти полным отсутствием фрустраций влечений. До трехлетнего возраста дети живут в «оральном раю» и могут беспрепят­ ственно отводить то или иное возникающее интрапсихическое напряжение посред­ ством моторных действий. Ребенка никогда не оставляют одного, кормят, когда бы он ни пожелал, и даже если за ним присматривает не мать, а другие женщины, с ним; обращаются точно так же. Во время послеобеденного отдыха мать отказывается от каких-либо сексуальных контактов. По ночам ребенок всегда находится поблизо­ сти от нее. Поэтому отношения между матерью и ребенком имеют очень сильную эмоциональную окраску, и догоны считают, что детей ни в коем случае нельзя отде­ лять от матери, пока их кормят грудью. Таким образом, страх отделения в этой фазе не является реальным переживанием. В трехлетнем возрасте ребенка отнимают от груди, и в результате выход из ситуации дуальных отношений с матерью проис­ ходит крайне резко. Возникающая тревога, тем не менее, остается связанной с ре­ альным объектом и в дальнейшем актуализируется в страхе разрыва отношений с же­ ной. Позитивные привязанности сохраняются и в процессе продолжающегося созревания ребенка распределяются среди остальных членов клана. По этой причи­ не последующее отделение от племенного сообщества оказывается необычайно эмо­ циональным, и нередко можно наблюдать, что догоны впадают в ступор и в глубо­ кую депрессию, если у них нет больше возможности переживать удовлетворение потребностей вместе и с помощью соплеменников. Приучение к опрятности не допускает анальных фиксаций. Приучают к чистоте не родители, имеющие совершенно естественную установку в отношении грязи и агрессии, а братья, сестры и другие дети, которые без всякого принуждения служат моделью для младших. В отличие от паттерна европейцев, где разделение Я и не-Я, а также Я и объекта совершается в анальной фазе, позднее отнятие от груди становится у догонов переживанием, способствующим отграничению Я (Самости). В эдиповой фазе, предполагающей преобразование (в результате идентификации) объектных отношений ребенка в направлении либидинозного катексиса фрустрирующего родителя того же пола, у догонов обращает на себя внимание то, что иден­ тификации с отдельным человеком не происходит. Формы переноса, выявленные при анализе взрослых, свидетельствуют о том, что вместо катексиса отдельного че­ ловека возникала идентификация с группой. Страхи кастрации связывались исклю­ чительно с матерью, которая внезапной фрустрацией при отлучении от груди созда­ ет модель отказа в удовлетворении инцестуозных желаний в фаллической фазе ребенка. Образ матери остается окрашенным позитивными чувствами и в любой; момент м о ж е т актуализироваться в общении с соплеменниками (например, во вре­ мя беседы, танца, при обмене товарами). Т е м не менее потеря, по-видимому, воспри­ нимается настолько тяжело, что полной идентификации не происходит. Половая идентификация в группе товарищей одного пола и возраста преобладает над иденг. тификациями с частичными функциями матери. Это чувство принадлежности к группе подкрепляется общественными регламентациями. Конфликт с отцом тащ же разрешается благодаря процессу идентификации с общественно закрепленным*:; институтом «больших братьев». Во многих случаях «большой брат» берет на себя, заботу о материальном достатке наименее обеспеченных родственников. Беря на себя; ответственность, он одновременно получает право распоряжаться, и его приказания; должны безоговорочно выполняться. В ходе анализа аналитик неизменно представал в качестве такого «большого бра­ та». Если в ситуации аналитической абстиненции удовлетворение потребности 384

в зависимости оказывалось невозможным, анализанды пытались сохранять идентифи­ кацию через пассивность. Это решение напоминает характерное для нашей культуры негативное разрешение эдипова конфликта с помощью открытой гомосексуальности. Вместо поглощения объекта любви догоны предлагают поглотить себя — коллективу или аналитику. Вместо фаллического овладения, как правило, возникало желание ораль­ ного удовлетворения. Тем не менее эти проявления переноса зачастую продолжались лишь короткое время. Внезапный переход к идентификационному катексису объек­ тов, отличных от аналитика, вело к восстановлению идентичности, которой, по-види­ мому, угрожали нанести ущерб слишком тесные объектные отношения, Решение проблем, связанных с отцом, влияет на выбор супруги. Выбор соверша­ ется представителями отца. Молодой человек нарциссически идентифицируется с выбирающим человеком и таким образом избегает оживления инцестуозных же­ ланий по отношению к партнеру. И полная открытость интимных супружеских от­ ношений, и часто встречающееся желание иметь вторую жену служат защитой от ла­ тентных страхов отделения. Только ребенок, которого жена дарит мужу, заглушает его страх кастрации, укрепляет чувство собственной ценности в иерархии племени и является надежной гарантией того, что жена от него не уйдет. Но и для жен до­ гонов ребенок «является, так сказать, входным билетом в группу зрелых женщин» (Parin, Morgenthaler 1 9 6 3 , 4 3 5 ) . Зависть и ревность направляются не столько на дру­ гих жен мужа или на него самого, сколько на ребенка. В том, что ни негативное разрешение эдипова конфликта у догонов-мужчин, ни смещение зависти к пенису на ребенка у догонов-женщин не принимают патоген­ ного характера, особое значение имеет стабильность социальных структур, позволяю­ щая в конфликтных ситуациях находить общепринятые формы решения и тем самым вновь обретать чувство идентичности. При рассмотрении защитных механизмов прежде всего обращает на себя вни­ мание то, что догоны могут очень быстро менять формы защиты. При этом вытес­ нения особой роли не играют, их можно достаточно быстро устранить с помощью интерпретаций или заменить другими формами защиты. Отрицание выполняет у догонов скорее функцию реального отказа от влечений или их отсрочки и не ве­ дет к вытеснению и связанному с ним избеганию неудовольствия, которое характер­ но для пациентов-европейцев. Ограничение Я часто оказывается тесно связанным с адаптацией к реальным внешним условиям. Потери переживаются, но тем не ме­ нее они не воспринимаются как нанесение ущерба самооценке, которая в значитель­ ной степени основывается на первичном нарциссическом удовлетворении, с одной стороны, и возможности идентификации с членами группы — с другой. Истинные реактивные образования встречаются редко. Гибкость адаптации Я и отсутствие анальной фиксации способствуют непосредственному удовлетворе­ нию инстинктивных потребностей. Способность переносить амбивалентные эмоциональные побуждения на различ­ ных людей позволяет говорить о тенденции к изоляции. Отделение импульса от свя­ занного с ним аффекта таюке представляет собой часто встречающееся явление. Воз­ можно, однако, что непривычное для догонов ограничение дуальными отношениями во время анализа вело к тому, что существующая в обычной жизни толерантность к противоречащим друг другу побуждениям не смогла здесь проявиться. Наряду с проекциями часто встречались формы идентификации (с добрым отцом, братьями, покровителем и с товарищами), возникавшие в основном в виде защиты. Такая идентификация, как правило, способствует установлению удовлетворительных отношений с объектом в соответствии с опытом раннего детства. В совместной рабо­ т а в танце, во время еды и в беседе постоянно достигается идентификационная форма установления контактов, которую следует рассматривать как нормальную. Благодаря 385

этому Я всякий раз получает поддержку, когда у него возникают конфликты, связан­ ные с внутренней и внешней адаптацией. Дееспособность Я всегда определяется существующими отношениями с группой, благодаря которым достигается удовлетворение нарциссических желаний. Их мож­ но свести к сохраняющимся первичным чувствам всемогущества, которые пере­ живались при взаимодействии с первичными объектами. Отсутствием фрустрирующих воспитательных мер в раннем детстве объясняется то, что в отличие от западных культур, среди функций Я-идеала большее значение приобретает удов­ летворение желаний, а не интроекция авторитарных запретов. Клановая совесть догонов, соответствующая Сверх-Я европейцев, благодаря социальной вовлечен­ ности и акценту ее требований на практической жизни является не столь садист­ ской. Запреты нередко нарушаются, но из-за отсутствия достаточной интроекции олицетворяющих их людей почти не вызывают чувства вины. За нарушения табу не грозит наказание. Индивид может нарушать табу в зависимости от своего поло­ жения в обществе. В свою очередь соблюдение табу ведет к укреплению чувства общ­ ности, из которого Я черпает свою силу. Только полное отделение от привычного окружения и нарушение ориентирован­ ного на совместную жизнь Я-идеала ведут к снижению самооценки и возникнове­ нию острого чувства одиночества. Здесь следует отметить часто наблюдаемый симп­ том «brain-fag» (нарушение работоспособности) у африканских студентов (Prince 1 9 6 0 ) , возникающий, как правило, тогда, когда нет возможности для отвода напря­ жения, порождаемого влечениями, в совместной деятельности (так называемый за­ щитный механизм материализации). Совместная деятельность способствует разви­ тию интерперсональных отношений в смысле сближения, вчувствования и соучастия и обеспечивает распределение либидинозных и агрессивных импульсов среди не­ скольких партнеров. Клановая совесть проявляется в желании защищенности, единения с группой и, в конечном счете, удовлетворительных дуальных отношений с матерью доэдипо2 ва периода . Удовлетворение этого желания укрепляет чувство идентичности с на­ родом и побуждает каждого догона без принуждения включиться в совместную жизнь. Это, наверное, способствовало тому, что догонам удавалось противостоять культурным влияниям, которым они подвергались в период французского колониа­ лизма, или без ущерба для себя интегрировать их в свою общественную структуру. Агни воспитывают своих маленьких детей аналогичным образом (Parin, Morgenthaler 1971). Полное удовлетворение влечений в симбиотическом единстве с кормя­ щей матерью и одновременно испытываемое нарциссическое удовлетворение от вни­ мания со стороны других людей в первые два года жизни создают условия для здорового процесса индивидуации. Внезапное и полное прекращение грудного вскармливания, лишение эмоциональных контактов с матерью, кормление от одного до двух раз в день смесью из стручков перца, полностью меняют образ матери. Ребенок агни внезапно обнаруживает рядом с собой властную, агрессивную, совершающую насилие мать. Поскольку разграничение матери и ребенка никак не было подготовлено, это не мо­ жет привести к образованию репрезентантов объекта; соответственно, не происходит и либидинозного катексиса. Хотя провоцирующая позиция матери препятствует об­ ращению агрессии вовнутрь, тем не менее следует предположить серьезное наруше­ ние детского чувства всемогущества, которого ребенок стремится избежать через воз­ врат к галлюцинаторным механизмам удовлетворения. Нарциссическая регрессия является следствием недостаточно подготовленного приучения к самостоятельности. Поскольку первичный объект полностью устранить невозможно, а замещающие объек­ ты катектируются лишь частично, ребенок пытается приблизиться к реальности че­ рез идентификацию с оставляющим его агрессором. «Внезапный отказ от "оральной"

386

поддержки является возможностью, которой располагают все взрослые при разреше­ нии интерперсональных конфликтов» (Parin, Morgenthaler 1971, 502). Ранняя самостоятельность детей агни стимулирует их интеллектуальное разви­ тие. Однако моторные навыки из-за поддержки со стороны родителей развивают­ ся не так быстро. Из-за преобладания первичного процесса постоянно оживают фантазии о доброй, заботливой матери или о первичных парциальных объектах. От них ожидают удовлетворения, и если оно отсутствует, то тут же происходит про­ екция на внешние предметы и окружающих людей. Возникает паранойяльный страх со всеми связанными с ним архаическими попытками защититься. Чем стар­ ше человек, тем большее значение приобретают ритуализация и крайне строгие формы этикета, которые поэтому легко распознать в качестве социально приемле. мых способов разрешения агрессивных доэдиповых желаний. Стремление к богат­ ству, обладанию красивыми женщинами служит после перенесенной обиды нарциссическому восстановлению симбиотического чувства всемогущества, Возврат к фантазиям о всесилии является для агни возможным способом удовлетворения, восстанавливающим автономию Я. Организация Я, как и у договюв, является чрезвычайно гибкой. Смена катексисов, изменения функций и регрессия к ранним стадиям развития являются наибо­ лее примечательными ее характеристиками. Приходится считаться даже с частич­ ной потерей функций, например распадом речи, служащим защите от аффекта и установлению отношений с внешним миром. Длительный, константный катексис объектов практически не встречается; подобный процесс скорее вызывает отчетли­ вый страх, пробуждая воспоминания о первоначальной травме и ставя под сомне­ ние привычные механизмы защиты. Постоянное недоверие является характерной чертой агни. В рамках группы защит­ ные механизмы отрицания, избегания, обращения в противоположность, смещения и обратимого ограничения Я служат тому, чтобы не допустить еще раз переживания утраты объекта. В грандиозном искажении объект-мать или ее репрезентанты на какое-то время оставляются, освободившаяся психическая энергия связывается нарциссическим образом, и, наконец, после совершенного магического восстановления первоначальной симбиотической диады в коллективе Я, усиленное совместными про­ екциями и проективной идентификацией, может обратиться к другим объектам Ребенок учится вести себя в группе в соответствии с закрепленными в традиции нормами на примере того, как мать обращается с его телом, а таюке того, как дру­ гие люди обращаются с ней. Сама мать как член общества выполняет здесь опреде­ ленную, только ей присущую функцию. Таким образом, в своем обращении с ребен­ ком она воспроизводит относящиеся к группе действия, которые были описаны Федерном (Federn 1 9 5 6 ) как функции группового Я, Таюке и для автономного Я агни социальное окружение является более значимым, чем для европейцев, для кото­ рых более важную роль играют интроецированные объекты. Общество агни устроено по матрилинеЙному принципу. В рамках семьи суще­ ствует сильное агрессивное напряжение. Миру женщин противостоит мир мужчин, воплощающих власть и престиж. Т е м не менее всеми хозяйственными делами заправ­ ляют главным образом женщины. Мужчины агни проявляют «нездоровое» отноше­ ние к деньгам и, имуществу. В своей фантазии они всегда надеются получить деньги от могущественного авторитетного человека, не давая ничего взамен. Но и от­ носительно того, чем они владеют, мужчины не могут оставаться спокойными; они постоянно опасаются, что это может пропасть, прежде всего по вине активных, деловых женщин. Т е м самым они переживают заново все то, что было пережито ими в раннем детстве в общении с матерью: утрату тесных дуальных отношений с нею из-за появления младших братьев и сестер, нестабильность считавшихся 387

надежными семейных уз, которые внезапно разрываются матерью, когда она обра- Щ щается к другому супругу. Соперничество без разрешения конфликта особенно час- I то встречается среди молодых мужчин агни. Многие отдаляются от материнского Ï клана и при этом активно повторяют травматическое переживание, связанное с отде- щ лением. Т е м не менее они остаются одержимы в той или иной форме стремлением Щ к активно-агрессивной матери посторального периода. Также и здесь идентифика- I ция с агрессором позволяет прийти к социально приемлемому решению, но вмес- § те с тем она усиливает паранойяльные страхи и недоверие. Отсутствие в детском возрасте по-настоящему авторитетных мужчин в качестве Щ объектов идентификации особенно негативно отражается на юношах; Половая идеи- iff точность достигается только в пубертате в результате необычайно сильного социаль- 1 ного принуждения, заставляющего включиться в иерархическое клановое сообще- щ ство. Брать на себя ответственность остается неприятным долгом. Отсутствие Я материнского принуждения, относительная неэффективность проекций приводят j к тому, что агни представляют в фантазии чужих людей в качестве объектов своих 1 страхов. Особое значение функции группы в формировании Я является одним из самых ; интересных-результатов, полученных Парином и Моргенталером (Parin, Morgentha- Ι 1er 1 9 6 3 , 1 9 7 1 ) . К сожалению, в европейско-американском пространстве до сих пор нет достаточно разработанных психоаналитических подходов, в рамках которых была бы последовательно изучена роль мотивации групп или их представителей в разви- ; тии групповых установок. Для валидизации полученных результатов Парин и Моргенталер использовали тест Роршаха. О пригодности проективных методов уже сообщалось в другой работе (Hallowell 1 9 4 5 ) . В этих исследованиях не ставилась цель изучить интеллект и патологические проявления испытуемых. Скорее они должны были позволить сделать выводы о жизни влечений и аффектов, механизмах защиты и адаптации к внешнему миру. Из-за не- I достаточной репрезентативности выборки сказать что-либо о «базисной личности» 1 или «национальном характере» исследованных народностей не представлялось воз- 1 можным. Опубликованные Парином и MopreHTaAepoM i (Parin,Morgenthaler 1963)резуль- | таты исследования африканской народности догонов показывают, что незнакомые • стимулы (чернильные пятна) воспринимались в соответствии с привычными спосо- I э бами адаптации . Позитивная в целом оценка адаптивных возможностей догонов | и агни имеет под собой различные основания. Как уже отмечалось, предметом иссле- I дования являлось не определение общего для всех людей национального характера щ и не изучение картин болезни, а выяснение принципиальной возможности приме- | нения психоанализа среди народов другой культуры. Возможно, что выбор народа • с сохранной социальной структурой и исключение лиц с явными психическими на- Щ рушениями повлияли на результаты исследования. Хотя другие авторы также гово- I рили о чуть ли не полном отсутствии депрессивных заболеваний в Африке, Сэведжу 1 и Принсу (Muensterberger, Axelrad 1 9 6 4 , 1 9 6 8 , v. I V ) удалось доказать наличие • депрессивной симптоматики. При этом, однако, возникла необходимость несколь- Ц ко расширить понятие, поскольку тенденция к самообвинению затушевывалась ипо- щ хондрическими и психосоматическими симптомами. Были выделены три группы, щ в которых часто м о ж н о было обнаружить депрессию: женщины в период менопау- M зы, бесплодные женщины и студенты, жившие вне племенного сообщества. Депрес- Щ сивные симптомы были обусловлены в основном социальными причинами. Прежде щ всего они возникали тогда, когда нарушенное чувство собственной идентичности, i определявшееся не столько интроецированными объектами, сколько установками Ш 388

в отношении племенного сообщества и идеализированных предков, не удавалось вос­ становить с помощью защитного механизма магической идентификации. Аналогичные данные опубликовали Мюнтсербергер и Кишнер (Muensterberger, Axelrad 1964—1968, v. IV). Психотическое нарушение рассматривается ими как не­ адекватная аффективная реакция на непредвиденную ситуацию. Наряду с состояни­ ем умственного истощения картину болезни характеризовали потеря реальности, дезориентация, смятение чувств и общее беспокойство в форме галлюцинаторных страхов преследования. Функции Я, которые в нормальном состоянии служат глав­ ным образом внутренней и внешней адаптации, были нарушены. Такие симптомы, как головная боль, оптические нарушения восприятия, потеря памяти, неспособность понять значение написанных слов, а также постоянное утомление и сонливость ука­ зывают на лабильность Я, которое было лишено надежной основы в виде групповой идентичности. Избавление от симптомов достигалось в течение самого короткого времени, сразу после того, как пациент в замкнутом пространстве психиатрической лечебницы находил замену недостающим групповым связям. Успех лечения и дина­ мическое понимание задействованных психических структур побудили авторов со­ ставить программу, которая должна была оказать эффективную помощь студентам, происходившим из другой культурной среды, чтобы избежать подобных нарушений адаптации в будущем. Так, например, в случае западноафриканских студентов необ­ ходимо содействовать обучению в группах, подкреплять групповую ответственность и тем самым создавать эго-синтонное окружение, напоминающее условия жизни в родной стране. Сложнее создать условия для терапевтического воздействия там, где речь идет, например, об интеграции «субкультуры» американских негров в общественную структуру США, в которой ощущается влияние европейских паттернов поведения. Хантер и Бабкок (Muensterberger, Axelrad 1964—1968, v. 4) интерпретировали историю американских негров в качестве динамической функции при столкновении различных групп и культур. Рабовладение белых людей является в этом смысле продол­ жением симбиотических отношений между матерью и ребенком у негров. Относитель­ ная неуспеваемость негритянских детей в школе объясняется в таком случае недоста­ точной сформированностью характерных для западной культуры функций Я. Полное подчинение или идентификация с агрессором являлись формами возмещения потер­ певшего фиаско приспособления. Провозглашение Линкольном в 1863 году равноправ­ ного партнерства для негров следует рассматривать как преждевременный шаг в раз­ витии самостоятельности, поскольку негры, доверившись либерализму северных штатов, даже там не смогли избежать использования себя как рабочей силы. Преодо­ ление страхов отделения привело их к новой зависимости, которой еще раз подтвер­ дилось их изначальное представление о себе как о «ребенке, наделенном огромной мышечной силой». Успешная интеграция может быть достигнута только в том случае, если материальные условия и связанные с предрассудками установки меняются с обеих сторон. Специфические для каждой группы бессознательные страхи, которые можно выявить еще и сегодня, в значительной степени препятствовали единению нации, где процесс адаптации зависит от обеих сторон. В качестве еще одного примера применения психоанализа в области этнографии следует упомянуть исследования Рут и Бриса Бойеров (Boyer, Boyer 1 9 6 4 , 1 9 6 9 ; Muensterberger, Axelrad 1 9 6 4 - 1 9 υ 8 , v. 3,4, 5), проводившиеся в течение шести лет в резервациях индейцев мескалеро в штате Нью-Мексико. Полевая работа частич­ но финансировалась Национальным институтом психической гигиены. Наряду с ис­ ключительно терапевтической задачей (уровень преступности в резервации был в пять-десять раз выше, чем в других сопоставимых областях США, чрезмерное упо­ требление алкоголя и школьная неуспеваемость детей из резерваций общеизвестны) 389

это исследование должно было прояснить взаимосвязи между социальной структу­ рой, паттернами воспитания и чертами личности. В ходе исследования выявился еще один интересный аспект: в резервации жили представители двух разных племен апачей. Эти два племени совершенно по-разно­ му подверглись процессу аккультурации, осуществлявшемуся европейцами. Резервация была создана в 1 8 7 3 году на месте бывшего поселения индейцев мескалеро. Следовательно, это племя имело возможность остаться жить на своей искон­ ной территории, хотя и в значительно стесненных условиях. Индейцы племени апа­ чей чирикахуа были депортированы из своих привычных мест поселения сначала во Флориду, а затем в штат Алабама. Они жили там до 1 9 1 3 года в лагере под управ­ лением армии. Влияние западной цивилизации ощущалось здесь гораздо сильнее, чем в резервациях, которые, хотя и находились под началом Бюро по делам индей­ цев, смогли сохранить остатки прежнего самоуправления и образа жизни. После своего освобождения чирикахуа переселились в резервацию мескалеро, где вмес­ те с последними они образовали тамошнее индейское население. Хотя можно было предположить, что образ жизни обоих племен существенно не различается — об этом свидетельствуют сообщения, относящиеся к более ранне­ му времени, — удалось выявить статистически достоверные различия паттернов ре­ агирования на предъявлявшийся стимульный материал теста Роршаха, особенно сре­ ди молодых членов обоих племен, выросших в разных условиях. Мескалеро, выросшие в резервации, почти не давали обобщенных и абстрактных формулировок. Их ответы были короткими, конкретными, а само тестирование про­ ходило с огромным трудом. Чирикахуа, выросшие в тюремных лагерях, обладали спо­ собностями к обобщению и абстрагированию. Они расцвечивали свои ответы дета­ лями и индивидуальными наблюдениями (Boyer, Boyer in: Muensterberger, Axelrad 1 9 6 4 - 1 9 6 8 , v. IV). В целом ответы на тест Роршаха выявили значимые когнитивные различия между двумя группами. Можно было предположить, что мескалеро были более уверены в своей личной идентичности и более способны к установлению объектных отноше­ ний. Чирикахуа постоянно давали ответы, сопоставимые с ответами, которые мож­ но было бы ожидать от белых людей. Таким образом, различия когнитивных паттер­ нов объясняются различиями процессов аккультурации. Кроме того, с отдельными членами обеих групп проводились психоаналитические интервью в рамках психо­ терапевтической ситуации. Здесь исследователи выявили аналогичные различия, ко­ торые, однако, из-за недостаточной репрезентативности выборки нельзя было интер­ претировать. В общей сложности было проведено сравнение 48 протоколов теста Роршаха. Часть протоколов подверглась количественному и качественному анализу доктором Бруно Клопфером (прекрасным знатоком теста Роршаха), который не был знаком с испытуемыми. Поскольку наиболее значимые различия выявились у апачей-мужчин, м о ж н о предположить, что мужские функции (апачи-мужчины описываются в литературе как гордые, внушающие уважение и ответственные за решения в груп­ пе) претерпели изменение под воздействием процесса аккультурации в большей сте­ пени, чем мало изменившиеся роли женщин. Возможно, наиболее важными факто­ рами явились здесь потеря обширных охотничьих угодий, прекращение военных действий и разбойничьих набегов, а также передача функций вождей племени мест­ ным управлениям Национального бюро. Необходимость полностью изменить свое поведение стала проблемой прежде все­ го для мркчин чирикахуа. Заключение в армейских тюремных лагерях положило конец их свободолюбивой установке и возможности постоянных странствий. Первые годы жиз­ ни в лагерях прошли у них почти в полном бездействии, а недрркелюбно настроенные 390

поработители обращались с ними уничижительно. Лишенные своих ролевых функций в кланах, они поддерживали уважение к себе только воспоминаниями. Возникшие психические изменения достаточно хорошо можно описать в тер­ минах депрессии. Обращение либидинозного и агрессивного катексиса объектов на собственное Я воспрепятствовало созданию тесных объектных отношений со своим потомством. У детей также е^-ва ли имелась возможность идентифициро­ ваться с достойными восхищения моделями. Им постоянно приходилось видеть, что их родители боялись презираемых белых солдат и относились к ним с почте­ нием. Как следствие, произошла интроекция этих разноплановых установок, что привело к противоречивому синтезу процессов восприятия, познания и пони­ мания. Пожилые мужчины племени чирикахуа отвечали при выполнении теста Роршаха, как белые, и, очевидно, придерживались нормативных представлений бе­ лых людей. Этот процесс можно также описать с помощью введенного А. Фрейд понятия идентификации с агрессором (A. Freud 1 9 3 6 ) . Дети чирикахуа жили в ситуации эмоциональной депривации, в значительной степени повлиявшей на дальнейшее развитие Я. Нарциссическое отступление роди­ телей как форма разрешения внутреннего конфликта позволило, кроме того, найти эмоциональную замену в групп ^ровесников. Особое чувство интимности пожилых чирикахуа по отношению к соплеменникам одного с ними возраста ощущается даже сегодня. Хотя национальные власти обращались с индейцами мескалеро самым постыд­ ным образом (например, индейцы должны были каждую неделю становиться в очередь за едой, которая по качеству и количеству совершенно не соответствовала их требованиям), мескалеро все же удалось сохранить в резервации свой уклад, а так­ же кочевнический образ жизни, соответствующий их основному занятию — охоте. Мужчины утвердились в своей первоначальной позиции вождей, а женщины продол­ жали преклоняться перед ними. Способность к постоянному катексису объектов по­ зволила их потомкам обрести большую внутреннюю уверенность и по сравнению с апачами лучше идентифицироваться. Интроекция фигур собственных родителей и их качеств дала им возможность упрочить у себя когнитивные паттерны реагиро­ вания, которые были выявлены также у совсем старых апачей. В последующем исследовании взаимосвязи между школьной успеваемостью детей апачей и ответами воспитателей на тест Роршаха было установлено, что воспитатели успевающих учеников лучше справлялись с тестом Роршаха, чем воспитатели неуспе­ вающих детей апачей (Boyer et al. 1 9 6 8 ) Протоколы воспитателей оценивались с по­ мощью количественного метода Клопфера (Ainsworth, Klopfer 1 9 5 4 ) по семи крите­ 4 риям, выявленным у пожилых индейцев мескалеро и чирикахуа . Еще одно исследование, также проведенное под руководством Бойера, показа­ ло, что процессы аккультурации особенно негативно отразились на личности моло­ дых членов племени апачей. Этническая и сексуальная идентичность пожилых апачей является более стабильной, Апачи среднего и молодою возраста сформировали фа­ сад более или менее стереотипных паттернов коммуникации, которые можно ин­ терпретировать как защитные реакции против разнообразных культурных влияний. Однако они сформировались в ущерб исходным паттернам идентификации и вере в собственные способности (Boyer et al. 1964). Опустошительное воздействие разрушенных возможностей идентификации под влиянием процесса аккультурации или декультурации рассматривается в другой работе, посвященной жизни апачей в резервации (Boyer, Boyer in: Muensterberger, Axelrad 1 9 6 0 — 1 9 6 8 , ν. 5 ) . В качестве одной из важнейших функций социальных структур и процессов социализации общества Бойер выделяет смешение агрессив­ ной и либидинозной энергии. Общность людей и, соответственно, постоянство 391

групповой жизни могут быть обеспечены только в том случае, если каждый отдель­ ный член приходит к решению этой проблемы в реальном сообществе. Поэтому, изучая тенденцию современных апачей к социальному беззаконию, неспособности трудиться и утрате идентичности, надо выяснить, какие меры необходимы, чтобы снова достичь существовавшего вначале соединения агрессивного влечения и его производных, то есть установить, что в нынешнем образе жизни апачей препятству­ ет их нормальному слиянию. Оригинальные методы социализации апачей способствуют возникновению созна­ тельных агрессивных импульсов и воинственной установки. Уже во время бере­ менности матери будущий ребенок являлся объектом амбивалентных чувств. Кроме того, из-за скудного питания дети становились соперниками. Родители в определенной степени дистанцировались от новорожденных. Только так они могли справляться со страхом потери, который они испытывали в период военного ггротивостояния и ко­ торый был обусловлен высокой детской смертностью. Именно поэтому дети апачей становятся членами общества только в возрасте примерно 1 8 ~ 2 4 месяцев. Бессознательная враждебность выражалась также в том, что второго ребенка из пары близнецов всегда убивали и что очень многие дети просто были обречены на голодную смерть, поскольку в исполнении своей функции ухода за детьми мате^ри крайне непостоянны. Полное удовлетворение физических потребностей детей че­ редуется со склонностью оставлять детей одних на несколько дней и даже недель. Часто детей просто отдают знакомым и родственникам, а сами родители целиком посвящают себя исполнению своих желаний и своим интересам Детей нередко да­ рят, при этом родители не проявляют ни сожаления, ни чувства вины. Поэтому возникает впечатление, что обычные апачи имеют лишь незначитель­ ную эмоциональную связь с детьми, да и то если им удается проекция собственных желаний. Матери могут быть необычайно дружелюбными и сердечными, если толь­ ко импульсивно не пытаются исполнять свои собственные желания. Последний по счету ребенок является «кумиром» з семье до тех пор, пока не рождается новый ребенок (как правило, с интервалом в два года) и пока он отвечает нарциссическим интересам родителей. «Свержение с престола» происходит внезапно и жестоко. Отвергнутый таким образом ребенок ищет утешения в аутоэротических действиях или у других детей. В отношении ненавистного нового отпрыска нельзя проявлять никакой агрессии. В ответ на гнев, направленной на мать, следует мягкое наказание или насмешки. Взрослые поощряют ребенка создавать себе отдушину в разрушитель-; ных нападениях на старших детей или их собственность и в садистском обращении ; с животными. Т е м не менее ребенок обучается направлять агрессию на свое тело, у него развивается необычайная толерантность к физической и психической боли; как выражение подавления собственных агрессивных наклонностей. Несмотря на свою выявленную скрытую враждебность, родители все же делали j очень многое для того, чтобы максимально подготовить детей к трудной жизни. Раз- г нообразные практические упражнения, испытания мужества и строгая дисципли­ на должны были помочь юношам и девушкам справиться с задачами общества. Про­ блема амбивалентных отношений друг с другом разрешалась благодаря строгим ; ритуалам избегания, иерархической организации клана и разбойничьим набегам на чужие владения. Кроме того, вера в ведьм, кобольдов и духов, живущих в различ-1 ных табуированных животных, помогала справляться с агрессией посредством ме-1 ханизма проекции. Таким образом, уже. само воспитание демонстрировало дозво-;^ ленные культурой способы разрядки агрессии. Смелость, упорство, жестокость были I поставлены на службу сообществу и тем самым содействовали межгрупповой соли-1 дарности и выживанию племени. Люди вне племенного сообщества являлись недо*| брожелательными врагами, которых надо было уничтожать. Суровость к себеI 392

и готовность к жертвам ради племени являлись особенно ценными качествами, укреплявшими позицию в иерархии. Обращение агрессии вовне шло на пользу ко­ чевавшему, занимавшемуся разбоем и ведшему войны обществу. Интернализация агрессии и отсутствие тесных объектных отношений выполняли функцию укреп­ ления Я, предохраняя от психических последствий потери любимых людей, связан­ ной с катастрофами в мире или военными действиями. Подводя итоги, о первоначальных методах социализации можно сказать, что они способствовали развитию сильных агрессивных наклонностей. Вместе с тем благодаря социальной организации существовали замещающие объекты, а потому агрессия практически не направлялась на членов одной группы. Взаимодействие стремящих­ ся к отводу энергий и социальные связи позволяли группе использовать во благо де­ риваты агрессивного влечения (охота и захват добычи, тяжелейшие физические упражнения, ритуальное нанесение себе увечий), Нынешняя ситуация жизни апачей в безопасных условиях резервации и посто­ янного, хотя и скудного, обеспечения со стороны Национального бюро по вопросам индейцев лишила их большей части первоначальной активности. Кочевничество, хотя и в пределах резервации, остается типичным для них и сегодня. Нередко многочисленная семья живет в деревянном доме, где имеется всего одно помещение. У апачей-мужчин едва ли есть возможности для осуществления первона­ чальных функций в группе. Женщины в большей степени могут исполнять свои пер­ воначальные роли. Методы воспитания не приспособлены к изменившимся условиям. Они по-прежнему основываются на усилении агрессивных стремлений, для которых группа, по сути, не предоставляет прямых каналов отвода. Аутоагрессивные и аутодеструктивные тенденции усиливаются в устрашающей степени. Родители сохранили ам­ бивалентное отношение к белым Это выражается в скрытом сопротивлении посеще­ нию детьми школы. Официально они ратуют за обучение, но фактически не делают ничего, чтобы помогать своим детям. Лишь немногие дети апачей успешно оканчива­ ют среднюю школу. Никто из них по своим знаниям не годится для обучения в уни­ верситете. Многие девушки очень рано выходят замуж, чтобы таким образом иметь возможность уклониться от посещения школы. Ритуалы пубертатного возраста и тре­ нировка ролевых функций практически уже не встречаются. Для юношей особенно нет каких-либо благоприятных перспектив в будущем. Негативные впечатления, вынесенные из дома, о беспорядочных половых отно­ шениях родителей и чрезмерном употреблении алкоголя, а также воздействие не­ гативных социальных явлений, таких, как постоянно возрастающее число криминаль­ ных правонарушений в состоянии наркотического опьянения, приводят к тому, что у юношей формируется негативная идентичность. Они рассматривают себя как потомков побежденных родителей в вырождающейся культуре. Оральная фик­ сация и идентификация с заботливой матерью (женская идентичность у юношей) служат защите от гомоэротических потребностей по отношению к непривлекатель­ ному образу отца. Только в состоянии опьянения могут удовлетворяться первичные потребности и снова переживаться остатки чувства детского всемогущества. Беспо­ рядочные половые отношения, в том числе в группах, и применение силы, редко встречающееся у трезвых апачей, но в состоянии опьянения доходящее до преступ­ лений против жизни, с одной стороны, служат защите от бессознательной пассив­ ной тоски по отцу, с другой стороны, свидетельствуют о неудачных попытках интернадизации авторитарных мужских интроектов. На примере двух случаев клинического лечения хронического алкоголизма Б- Бойеру (Muensterberger, Axelrad 1964—1968, v. 3) удалось продемонстрировать существующую у апачей диффузию идентичности. Бойер усматривает нарушение функций приспособления Я в явно выраженных индивидуальных и групповых 393

деструктивных тенденциях. Здесь не происходит ни нейтрализации агрессивной энергии, ни общественно приемлемой сублимации. Из-за этого освободившаяся энергия не м о ж е т быть поставлена на службу самосохранению. Решающее значение имеют здесь три условия. 1. Несмотря на сохранение основ­ ных паттернов воспитания в долатентный период, социализация детей уже не являет­ ся важной функцией семьи или группы. 2. Амбивалентное отношение родителей к по­ томству и пренебрежение детским воспитанием не только в психической сфере (уровень детской смертности, вызванной субдуральными гематомами, по сравнению с другими сельскими областями в США необычайно высок) стали еще более выражен­ ными из-за все большего злоупотребления спиртными напитками. Дети переживают различные травматические ситуации: оральную травматизацию из-за недостаточного ухода со стороны нарциссических родителей; агрессия, вызванная отвержением при рождении нового ребенка, в недостаточной степени может проецироваться на не­ навистные чужие объекты и больше уже не служит групповой деятельности. В резуль­ тате возрастает потенциал аутодеструктивных тенденций, которые, однако, в прежние времена ценились в качестве групповой нормы. Уже с ранних пор дети являются не­ посредственными свидетелями половых актов между родителями, совершающихся в состоянии опьянения. Поэтому переживание первичной сцены имеет сильно выра­ женную садистскую окраску и интерпретируется в соответствии с уровнем психосек­ суального и социального развития. Впоследствии возникает оральный и анальный са­ дизм. Подростки обоего пола знакомят детей дошкольного возраста с практикой полового акта. Промискуитет и донжуанство расцениваются как доказательство му­ жественности. 3. Прежнего иерархического устройства клана, поддерживавшегося раз­ нообразными ритуалами избегания и выражавшегося также в дифференцированных лингвистических формах, уже не существует. Лишь в самых редких случаях пожилые апачи знакомят детей с традициями и обычаями своего народа. Единственным по-прежнему действенным институтом, к которому регулярно об­ ращаются индейцы, когда отказывают природные методы лечения либо когда при­ ходится опасаться какого-нибудь колдовства или воздействия враждебно настроен­ ных сил, является шаман. Основываясь на результатах своего исследования, Бойер (Воуег 1 9 6 1 ) кладет конец предрассудку, что шаманы апачей — это люди со скры­ тыми психическими нарушениями из группы шизофрении. При помощи теста Роршаха ему удало доказать, что в среднем они являются бо­ лее здоровыми, чем живущие с ними индейцы. Они обладают более выраженной спо­ собностью к проверке реальности и могут использовать регрессивные тенденции в интересах Я. Статистическая обработка протоколов теста Роршаха и анализ количественных показателей истерии (Schafer 1 9 4 8 ) также не выявили достоверных различий. Струк­ тура их личности во многом похожа на структуру личности у индивидов их группы. Они не являются ни невротиками, ни психотиками и, пожалуй, реже страдают пси­ хическими нарушениями, чем большинство их товарищей (Воуег 1964). В значитель­ ном до сих пор влиянии шаманства авторы исследований могли убедиться при рабо­ те со своими анализандами. В ходе анализа постоянно всплывали образы, в которых аналитик представал белым шаманом или его антиподом — белым колдуном. Насто­ ящие шаманы избегали аналитиков и пытались уничтожить их с помощью магичес­ ких действий. Первый шаман, сам вызвавшийся принять участие в исследовании, сделал это лишь для того, чтобы доказать свою силу, оттеснить белых «шаманов» и упро­ чить собственную позицию. Когда шаманы сталкивались с дружелюбной, но вместе с тем несколько отстраненной манерой держаться, свойственной аналитикам, их явно чувствовавшаяся вначале тревога со временем исчезала. Заметное улучшение психичес­ кого состояния в результате интерпретаций в конце концов заставило их наделить 394

аналитиков ролью «большого белого отца», который должен был обучать молодых чле­ нов племени в духе прежних способов воспитания и идеалов. Успех своей исследовательской и терапевтической деятельности Бойер и его кол­ леги объясняли следующими факторами: научным интересом и готовностью на про­ тяжении долгого времени жить среди апачей; непредвзятостью, которой способству­ ет собственный анализ; проработкой перед началом полевого исследования всей имеющейся литературы об этих народах; учетом индивидуальной истории жизни каж­ дого анализанда; сознательным избеганием каких-либо видов деятельности, которые означали бы совместное отыгрывание. Поэтому для практической работы с маргиналь­ ными группами или иными меньшинствами в рамках оказания социальной помощи Бойер выдвигает требование, чтобы каждый социальный работник досконально знал свои собственные мотивы. Особенно тенденция к материнской опеке, то есть к пол­ ному удовлетворению потребности в зависимости доверившихся ему людей, часто сви­ детельствует о расщепленных частях собственной Самости. Подобная установка иска­ жает взгляд на действительность, часто является лишь выражением представленных в фантазии потребностей социального работника и не позволяет опекаемым таким образом людям самим активно формировать свою жизнь (Воуег 1964). Влияние процессов аккультурации или декультурации на различные возрастные группы изучалось в интересной работе Джиовачини (Giovacchini 1961 ). В ходе ана­ лиза переселенцев в США оказалось, что по сравнению с детьми, родившимися в пе­ риод от трех до восьми лет перед эмиграцией, у детей, родившихся в США, досто­ верно чаще отмечались нарушения адаптации и интеграции. Дети, родившиеся в других странах, больше критиковали новое окружение, меньше — происхождение родителей. Переживание принадлежности к меньшинству в чужой стране не смог­ ло разрушить прочные родительские интроекты. Дети, рожденные в США, проявляли явно выраженные агрессивные черты по от­ ношению к родителям. В значительно большей степени они направляли свой гнев против собственного тела, и у них развивались мазохистские черты. Они часто при­ нимали навязываемую им американскими детьми негативную идентичность и вели себя полностью наперекор своим сознательным желаниям социальной интеграции. У родителей преобладали амбивалентные чувства. Оставление родины означало полное подавление негативных чувств по отношению к ней, поскольку только через идеализацию родной страны можно было защитить свою Самость от разрушения. Подчеркнутая любовь к родине препятствовала ассимиляции в новую культуру. Про­ екция подавленных чувств ненависти на современные аспекты экономической, со­ циальной и политической жизни позволяла сохранять культурную идентичность. Поведение детей подтвердило часто упоминаемый в психоаналитической лите­ ратуре факт, что дети отображают бессознательные желания родителей или иденти­ фицируются с их бессознательными установками. Во всяком случае эти выводы Бойер и Джиовачини переносят в своих работах на принятие культурных ценностей и установок. Образцовым для немецкоязычных аналитиков является исследование Бингемера, Майстерманн-Зеегер и Нойберта (Bingémer et al. 1 9 7 0 ) бессознательных моти­ вов и сопротивлений партнеров, входящих в «Организацию иностранных наемных рабочих», проведенное под эгидой «Общества социально-аналитических исследова­ ний» в сотрудничестве с администрацией города Кёльна. Данное исследование пред­ ставляет собой попытку найти решение становящихся все более острыми проблем интеграции в европейских регионах, подобно тому, как несколько лет назад это было сделано психоаналитическими институтами США для региона Северной Америки. Новым и важным аспектом для аналитических этнографических исследований является здесь то, что наряду с лежащими на поверхности мотивами (первичными

395

целями) — речь идет о рационально постигаемых поведенческих взаимосвязях, вы­ являемых с помощью обычных социологических методов опроса, — удавалось рас­ крыть бессознательные мотивы в более широких рамках и у разных национально­ стей. При этом особенно эффективными оказались исследования, проведенные с психоаналитических позиций, и применение Z-теста Цуллигера (Zulliger 1954), представляющего собой модифицированный сокращенный вариант метода толко­ вания пятен Г. Роршаха (Rorschach 1 9 3 7 ) . «Первичная цель» в установке немецкого населения по отношению к ино­ странным наемным рабочим представляла собой процесс упорядочивания и пере­ упорядочивания вытесненных бессознательных мотивов. Отношение обследованных; немцев к чужестранцам определялось опытом общения с теми, кто был отправлен; на принудительные работы во времена господства национал-социалистов. По ассо-^ циации с проблемами, связанными с наемными рабочими, эти глубоко вытеснен-: ные комплексы прорывались в сознание (мысли и поступки). Они сопровождав лись аффектами власти и садизма, но также бессилия и чувствами вины и стыда. Приобретенная в период господства национал-социалистов техника парцеллярно­ го восприятия (быть немым, слепым, глухим), оказавшаяся также удобной в обраще­ нии с державами-победительницами, способствовала тому, что ошибки и заблуждения искались не внутри, а во внешнем мире (выявление и наказание отдельных преступи ников). Согласно результатам исследования, с этим связанные чувства вины и страха? определяют поведение немцев в отношении людей других национальностей, когда! они приезжают в Германию в качестве рабочих. Наряду с обработкой самого разного материала, касавшегося проблемы ино-' странных наемных рабочих, в ходе исследования собирались анамнестические све-ί дения об истории семьи, представлениях-желаниях, а также о том или ином «повЫ дении» (в смысле отыгрывания) людей, принявших участие в исследовании. Таким! образом было изучено более пятидесяти наемных рабочих из Греции, Италии, Нщ пании и Турции, а также Германии как «новой родины». Наемных рабочих нельзя подвести под единое клише. Говоря об их интеграции^ нельзя оставлять без внимания различные исторические, географические и социальИ ные условия, в которых они до этого жили. В ходе исследования итальянцы проявляли в основном конвенционально ориен­ тированную структуру характера. Они обладали реалистичной оценкой и хороши^ ми адаптационными способностями. Атрибуты\»тца близки их бессознательному. Они испытывали явную потребность в ласковом обращении со стороны отца (лае^ ка, или нежность, представляет собой мужской эквивалент бережной и заботливой^ эмпатии). Они отвергают отцовскую строгость и по своей структуре влечений липй| в незначительной степени являются «мужественными мужчинами». Испанские наемные рабочие были склонны к общественному подчинению, <Щ провождавшемуся отвержением индивидуальных контактов. Внешне они кажутся! интегрированными, но внутренне являются неуравновешенными и плохо приспо^ собленными. Кроме того, они отличались эгоцентризмом, завышенной самооценкоий осторожностью, недоверием и склонностью к сутяжничеству. Основным защитнй$| мезанизмом являлась проекция, в фантазии преобладали деструктивные образа! Испанские рабочие обладали необычайно высоким, близким к сознанию самоконз тролем, который, возможно, связан с их поведением по принципу «все или ничегаи В историческом контексте, в котором Испанию можно рассматривать как местн столкновения разных культур, эпох и идеологий, всегда был только один победителя воплощавший в себе власть и авторитет. Общеизвестная гордость испанцев, соотвёЯ ствующая приобретенному за многие столетия самосознанию, была интернализирв вана в виде внутренней позиции преклонения перед авторитетами.

396

Греческие наемные рабочие на сознательном уровне ищут область для примене­ ния своих талантов и сил. На заднем плане доминирует потребность в безопасности перед внешним насилием Они проявляли необычайную толерантность к фрустрации благодаря идентификации с первичной группой (семьей). Они могут приспосабли­ ваться, не испытывая тревоги, вербализовывать и рефлексировать свою агрессию, не переоценивают свои способности и склонны к самоограничению и реакциям, де­ монстрирующим выдержку. Что касается турецких наемных рабочих, то у немецкого населения нет реаль­ ного представления о них. Вместо этого преобладают предубеждения, утвердивши­ еся стереотипы и неверные установки. Для турков большое значение имеют фигуры отца и авторитетных людей. У них была выявлена сильная фиксация на праве, зако­ не и отцовском авторитете. Завышенная самооценка, зачастую в сочетании с чрез­ мерным стремлением к самоутверждению, нередко ведет к насильственным формам решения проблем (крайне высокая частота правонарушений). Они сдерживают свои аффекты и поэтому могут демонстрировать во внешнем поведении добросовестность, доброту, терпимость и в высшей степени этичное поведение, которое, однако, чаще всего сопровождается неожиданными аффективными вспышками. Они стремятся к тесным контактам и привязанности, но не находят верных путей к достижению этой цели в непривычных для них общественных условиях. К исследованию были подключены также представители работодателей и различ­ ных учреждений, занимающихся проблемой наемных рабочих (службы социально­ го обеспечения, биржи труда, профсоюзов, благотворительных организаций и др.). Майстерманн-Зеегер (Bingemer 1 9 7 0 ) считает, что настоящая интеграция, кото­ рую отнюдь нельзя сводить к социальной «неприметности», возможна только в том случае, если наряду с вышеупомянутыми особенностями наемных рабочих учитыва­ ется также психосоциальная структура принимающих их городов, регионов и стран. Определенные регионы сточки зрения своего исторического, экономического и об­ щественного развития более подходят для интеграции, чем другие. Конвенциональ­ но ориентированная структура города Кёльна, согласно Майстерманн-Зеегер, особен­ но подходит для итальянцев ( 2 2 % из них хотели бы навсегда обосноваться в Кёльне, тогда как в трех остальных группах, представляющих другие национальности, таких желающих лишь 6%). Кроме того, характеристика жителей Кёльна итальянцами во многом напоминает то, как они характеризуют сами себя. Интеграция данных, полученных с помощью методов опроса, глубинно-психо­ логического исследования, индивидуальных и групповых бесед, применения проек­ тивных тестов, а также всестороннего изучения первичного материала, была достиг­ нута в результате интенсивной групповой работы исследовательского коллектива. При этом идентификация соответствующего эксперта с темой выступала в качестве техники и эффективного средства осмысления материала. Знание действовавших у всех участников группы бессознательных механизмов, несмотря на существовавшие языковые трудности, способствовало пониманию про­ блем, связанных с интеграцией. Результаты исследования позволили понять взаимо­ действие социальных факторов, получить представление о бессознательных мотивах всех партнеров и, наконец, дать конкретные рекомендации относительно интеракЦиональноЙ интеграции — речь идет о форме интеграции, в которой партнеры бла­ годаря гибкой структуре учатся на примере друг Друга и изменяются во взаимодей­ ствии между собой. Наряду с изложением истории психоаналитических этнографических исследо­ ваний и некоторых наиболее интересных работ, относящихся к недавнему време­ ни, эта статья должна была показать, что психоаналитически ориентированная эт­ нография способствует лучшему пониманию чужих культур. В научных целях 397

современные исследователи уже не довольствуются одной только психоаналитичес­ кой интерпретацией различного первичного материала, а также просто изучением мифов, обычаев и традиций чужих культур. Чтобы культура жила, нужны люди, ко­ торые ее передают. То, что с помощью обычных методов этнографии, а в последнее время также бла­ годаря социологическим подходам, собирают, интерпретирует и рационально осмыс­ ливают имеющиеся «факты», несомненно, является первым и важным шагом к по­ ниманию. Именно этот уровень имеет в виду Майстерманн-Зеегер (Bingemer et al. 1 9 7 0 ) , говоря о том, что разъяснение первичных целей (понятие «primary task* было введено Тафтом [Taft 1955] в групповой работе Тэвистокской клиники в Лондоне) при изучении социальных, психологических, технических и экономических проблем служит путеводной нитью в исследовании и реализации конструктивных решений. Но это все же представляет собой лишь один из возможных путей развития этно­ графически ориентированных наук. Другой возможный подход заключается в психоаналитически ориентированном интервью, придающем жизнь застывшим формам культуры. Культура живет толь­ ко благодаря своим индивидуальным представителям, а также тому, как они обра­ щаются с вверенным им наследием Для психоанализа как науки, стремящейся выяснить динамику психической жиз­ ни, включение в исследование человека как структурного и структурирующего един­ ства является обязательным методологическим условием. При этом она ставит зада­ чей, принимая во внимание все инстанции и взаимодействие между ними, понять и объяснить настоящее и будущее индивида и общества. Разумеется, если иметь в ви­ ду более крупные общества, она находится пока еще только у истоков своего широ­ кого применения. Т е м не менее ошибки, связанные с неправильным применением методов или необоснованных гипотез, не должны ставить под сомнение пригодность используемого инструмента как такового.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Главные возражения касались прежде всего дарвиновской гипотезы о первичном социаль­ ном существовании людей, которое якобы со­ ответствует жизненным привычкам высших приматов. Совместная жизнь в небольших ор­ дах под водительством ревнивого самца, при­ нуждающего молодых и более слабых самцов к экзогамии, стала считаться также прообразом социального устройства людей. Тщательные на­ блюдения за высшими приматами (Schauer 1 9 6 3 ) доказывают, что эти животные не только не живут в подчинении вожака, но и не прояв­ ляют сексуальной ревности. Там, где существо­ вала иерархия, ее нарушение никогда не вело к столь суровому наказанию, как исключение из сообщества. Следующее возражение касается наследова­ ния психических диспозиций (свойств). Генети­ ка, перешедшая на более высокую ступень раз­ вития по сравнению со временем, когда жил Фрейд, отвергает идею о наследовании специфи­

ческих психических свойств, приобретенных в течение жизни индивида, по причине неизмен­ ности у человека наследственного материала. Третье возражение выдвигалось прежде все­ го против того значения, которое придавал Фрейд тотемной трапезе (возмещение дей­ ствия, успокоение чувства вины при одновре­ менном повторении действия). Этнографы об­ наружили множество обществ, в которых нет ритуального употребления в пищу тотемного животного. Поэтому тотемная трапеза уже не может считаться непременным условием на­ личия тотемизма. С другой стороны, очень верно было отме­ чено ( P a r s o n s in: Muensterberger, нем. изд., 1 9 7 4 ) , что гипотезы Фрейда, с трудом поддаю­ щиеся эмпирической проверке, по сути, сле­ дует понимать как проекции желания. В этом высказывании подтверждается правильность психоаналитической интерпретации культур­ ных фактов, Ко времени написания

398

«Тотема

и табу» фрейдовский подход давно уже стал чисто психологическим. Как иначе следует по­ нимать его тезис: «В основе сознания вины у невротиков лежат только психические реаль­ ности, а не фактические» (IX, 191)? То, что ра­ бота *Тотем и табу», помимо прочего, имела большое значение лично для Фрейда, отмече­ но Э. Джонсом (Jones 1 9 5 6 ) . Кроме того, психоаналитические исследова­ ния ранних отношений между матерью и ре­ бенком предоставили достаточно доказательств того, что «наследование» психических диспози­ ций, по существу, необходимо искать в процес­ сах интроекции и проективной идентифика­ ции. В подобных процессах весьма отчетливо проявляется отношение к тотемной трапезе и к связанным с тотемом фантазиям о пресле­ довании, разрушении, расчленении и поглоще­ нии. Эти механизмы следует отнести к пара­ нойяльно-шизоидной позиции (Klein 1 9 3 2 ) . Абрахам еще в 1 9 2 4 году писал: «Я хочу под­ черкнуть тот факт, что разрушительные фанта­ зии маниакальных пациентов, в сущности, на­ правлены против матери» (Abraham 1 9 5 0 , 4 7 5 ) . Сходным образом высказывается Уитинг (Muensterberger, Axelrad 1 9 6 4 - 1 9 6 8 , v. IV, Щ: «Клинические исследования с вероятностью, гра­ ничащей с абсолютной уверенностью, позволя­ ют предположить, что каннибальские желанна чаше направлены против матери, чем против отца». И: «Тотемизм можно скорее рассматри­ вать как признанный культурой механизм заши­ ты против враждебных и каннибальских фан­ тазий в отношении матери, чем против эдипова чувства соперничества к отцу». Лишь в самых редких случаях критика осно­ вана на методических спорах в самом психоана­ лизе, и поэтому она еще только должна быть пе­ реведена во всем многообразии ее выводов в критикуемую систему. Только тогда можно будет принять окончательное решение о при­ годности результатов. О г р о м н о е значение «Тотема и табу» для аналитического исследова­ ния этим никак не ставится под сомнение. 2

Западной культуре таюке присуще сильное чувство принадлежности к группе, являющее­ ся заменой переживания единства между ма­ терью и ребенком • раннем возрасте. 3

Приспособление к реальности было гиб­ ким. Конкретные ответы (много G+; Orig.+), видение в з а и м о с в я з е й ( с о о т н о ш е н и е G % и D % ) , обращение к реальности (среднее зна­ чение F — 7 8 % ) , а также истолкование форм на основе крупных деталей являются выраже­ нием тревожности. Часто назывались страш­ ные животные при одновременном игнориро­ вании соответствия форм. Все испытуемые продемонстрировали возможность конформи­ стского поведения в группе (ответы V и Τ %).

Мелкие детали (Dt!) как выражение защитной позиции назывались редко. Вместо этого, ско­ рее, нарушалась преемственность модусов по­ нимания. Целые фигуры, вызывавшие треногу, расчленялись и только таким образом стано­ вились доступными для обработки. В сукцессивных скачках к ответам с использованием мелких деталей выражается остаток кинесте­ тического компонента стремления чувствовать себя маленьким, проистекающего из потреб­ ности в зависимости. Восприятие целых пятен свидетельствовало о стремлении произвести впечатление, которое проявлялось также в вы­ разительных жестах и чувстве непобедимости. Аффективная связь с внешним миром про­ явилась также в большом количестве ответов с упоминанием растений и животных из непос­ редственного окружения и в экстратенсивном типе переживания (В меньше, чем Fb). Незна­ чительное число ответов M позволяет предпо­ ложить, что отдельные люди или их части пси­ хически катектируются в относительно редких случаях. В большинстве протоколов обнаружи­ ваются признаки аффекта с т р а х а (явления шока, отказы, описания и уход в замещающие моторные действия). Выполнение теста для многих догонов являлось реальной ситуацией, провоцировавшей тревогу, из которой они стре­ мились высвободиться через отказ от объекта. Это ярко выражается в содержательных кате­ гориях. Аффект страха отчетливо проявлялся также в избегании цветов и выборе черного, бе­ лого и серого изображений. Толкования оттен­ ков свидетельствовали о стремлении восстано­ вить утраченное самообладание. И наоборот, примитивные интерпретации светлого и тем­ ного и в чистом виде Hd как признак совладания с помощью настроения почти не встреча­ лись. Внимание авторов привлекла способность африканцев к преодолению страха. Несмотря на явные признаки шока при ответе на табли­ цы II и III, на следующие четыре таблицы они снова давали полные ответы, В случае не очень выраженной тревоги стабильное чув­ ство собственной идентичности может восста­ навливаться через представление оральных ком­ пенсаций. Анальные категории встречались редко, садистские представления почти без ис­ ключения имели оральную или фаллическую окраску. В защите от страхов различного про­ исхождения, с одной стороны, в качестве отвод­ ного канала использовались тело и его функции, с другой стороны, посредством регрессии к ис­ полнению желаний в фантазии удавалось до­ стигать удовлетворения влечений. По всей ви­ димости, этот механизм регрессии находится в распоряжении Я, поскольку вскоре после это­ го догоны могли без каких-либо затруднений снова обратиться к реальности.

399

4

Количественная оценка ответов пожилых индейцев племен мескалеро и чирикахуа осу­ ществлялась по семи из десяти критериев, вы­ деленных Клопфером с коллегами (Воуег, Klopfer, Brawer, Florence, Kawai 1 9 6 5 ) . Крите­ риями являлись; количество ответов

> 16

процент деталей F %

~> 60 > 20

Τ % F (Fb)

> 56 менее двух интер­ претаций оттен­ ков по Биндеру

FFb ; FbF 4- Fb

отношение > 1

I

Гипотезу о том, что взрослые воспитатели де­ тей апачей с хорошей успеваемостью в школе (группа У) будут реагировать так же, как апачи племени чирикахуа ( = значительная аккульту­ рация), подтвердить не удалось. Протоколы воспитателей успевающих и не­ успевающих учеников не отличались с точки зрения сходства паттернов поведения, прису­ щим мескалеро или чирикахуа, если их сравни­ вали только по семи указанным критериям. Постоянным результатом являлось то, что вос­ питатели группы У более ровно реагировали

на стимульныЙ материал теста Роршаха, чем вос­ питатели группы Ну, Воспитатели группы У мог­ ли относительно спонтанно реагировать на вне­ шние стимулы. Этот результат удалось получить также среди учеников, Успевающие ученики были более продуктивными. У воспитателей группы НУ были выявлены высокая реактивность на внешние стимулы при недостаточном контроле, ограниченная спонтан­ ность, незрелость установок вследствие чрезмер­ ного упрощения, ограниченность связей с внеш­ ним миром вследствие снижения ггродуктивносги и спонтанности, обусловленного торможением/ эмоциональных импульсов' при социальных кон­ тактах, неадекватный контроль над окружением при доминировании активного поведения над интроспекцией, преобладание аллопластической адаггпщии по сравнению с аутопластической, Из других исследований было известно, что пожилые мескалеро более способны к эмо­ циональным контактам, чем чирикахуа, что пажилые апачи обоих племен обладают более прочным чувством идентичности, чем апачи среднего ( 2 6 — 4 9 лет) и молодого возраста ( 1 3 — 2 5 лет). Эти результаты также подтвер­ дились с помощью теста Роршаха.

ЛИТЕРАТУРА ABRAHAM, К.: A short study of the development οί the

typical men. In: W. Muensterberger, S. Axeirad (Ed.)':

Libido. In: On Character and Development (ed. by

The Psychoanalytic Study of the Society, Vol. Ш

B. D. Lewin). New York: Basic Books 1950, 67-150

Some Influences of Acculturation on the Personality

BtNGEMER, C , Meistermann-Seeger, E., Neubert, Ε.:

traits of the Old People of the Mescalero and Chirica-

Leben als Gastarbeiter. Köln/Opladen: Westdt. Ver-

hua Apaches. In; W. Muensterberger, S. Axelrad (Ed.); The psychoanalytic Study of the Society, Vol. IV

lag 1970 BÖHM, E.: Lehrbuch der Rorschachdiagnostik. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1967 BOYER, В.: Notes on the Personality Structure of a Northamerican Indian Shaman. J. Hillside Hosp., 10, 1961 Further Remarks Concerning Shamans and Shama­ nism. In: The Israel Annals of Psychiatry and re­ lated Disciplines, 2, 1964

BOYER, В., KLOPFER, В., BRAWER, R. M., FLORENCE, В.,

KAWAI, H.: Effects of Acculturation on the Perso­ nality traits of the Old People of the Mescalero and Chiricahua Apaches. Int. Journ. of Social Psychia»;. try, 2,1965 BOYER, В., et al.: Apache «Learners» and «Nonlearne Quantitative Rorschach Signs of Influential Adul" In:J. Prog. Techniques Pers. Assessment, 32, 1968

Psychoanalytic Insight in Working with Ethnic

BOYER, R., BRAWER, R., KAWAI, H., KLOPFER, В.: Apac

Minorities. Social Casework 1964, N. York.

Age Groups. J. Prog. Techniques Pers. Assessor

A Combined anthropological and psychoanalytical contribution to Folklore. In; Psychopathology Africaine, 3, 1969

28,1964 ERIKSON, E. H.: Childhood and Society. New Yor Norton 1950

BOYER, В., BOYER, R.: Effects of Acculturation on the vicissitudes of the aggressive drive among the Apaches of the Mescalero Indian Reservation. In: W. Muensterberger, S. Axelrad (Ed.): The Psycho­ analytic Study of the Society, Vol. V Psychological Problems of a group of Apaches: Alco­ holic Hallucinosis and latent Homosexuality among

400

FEDERN, P.: Ego psychology and the psychoses. York: Basic Books 1952 FREUD, Α . : Das Ich und die Abwehrmechanismen. WÎ Int. P.sa. Vlg. 1936. Taschenbuchausgabe: Reihe und Psycho, Bd. 2001. München: Kindler 1973 FREUD, Α . , et al.: The Psychoanalytic Study of Child. New York: Int. Univ. Press 1945-1974

FREUD, S.: Studien ü b « Hysterie (1895). G. W. I Traumdeutung (1900). G. W. Π/ΠΙ Zur Psychopathologie des Alltagslebens (1901). G. W. IV Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905). G. W. V Totem und Tabu (1913). G. W. IX Metapsychologische Ergänzung zur Traumlehre (1916). G. "W. X Massenpsychologie und Ich-Analyse (1921). G. W. ХШ Das Unbehagen in der Kultur (1930). G. W. XIV Neue Folge der Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse (1933). G. W. XV Warum Krieg? (1933) G. W. XVI Die endliche und die unendliche Analyse (1937). G. W. XVI GIOVACCINI, P. L.: Ego-Adaptation and Cultural Variables. Arch. Gen. Psychiatr., 5,1961 GRABER, G. H.: Pränatale Psychologie. Reihe -Geist und Psyche», Bd. 2123. München: Kindler 1974 HALLO WELL, A. t: The Rorschach Technique in the Study of Personality and Culture. Amer. Anthropolog., 47,1945

(Ed.): Man and his Culture: Psychoanalytic Anthropology after «Totem and Taboo». New York: Taplinger 1969 MUENSTERBERGER, W., AXELRAD, S. (Ed.): Psychoana­ lysis and the Social Sciences, Vol. I-V, New York: Int. Univ. Press 1947-1958 (Ed.): The Psychoanalytic Study of Society. Vol. I-V, New York: Int. Univ. Press 1960-1968 MUENSTERBERGER, W., KISHMER, I. Α . : Hazards of Cul­ ture Clash, A Report of the History and Dynamic of a Psychotic Episode in a West African Exchange Student. In: W. Muensterberger, S. Axelrad (Ed.): The Psychoanalytic Study of the Society, Vol. IV PARIN, P., MORGENTHALER, F., PARIN-MATTHEY, G.: Die Weißen denken zuviel. Zürich: Atlantiks 1963. Taschenbuchausgabe: Reihe «Geist und Psyche», Vol. 2079. München: Kindler 1972 Fürchte Deinen Nächsten wie Dich selbst. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1971 PARSONS, Α.: Is the Oedipus Complex Universal? In: W, Muensterberger, S. Axelrad (Ed.): The Psycho­ analytic Study of the Society, Vol. ΙΠ PRINCE, R.: The brainfag syndrome in Nigerian stu­ dents. Journ. Ment. Sei., 106,1960

HORNEY, K.: The neurotic personality of our time. New York: Norton 1936

ROHEIM, G.: Psychoanalysis and Anthropology. New York: Int. Univ. Press 1950

HUNTER.D., BABCOCK, CH.: Some aspects of the intrapsychic Structure of certain American Negroes viewed in the intercultural dynamic. In: W. Muensterberger, S. Axelrad (Ed.): The Psychoanalytic Study of the Society, Vol. IV

The Western Tribes of Central Australia. In:

JONES, E.: The Life and Work of Sigmund Freud. New York: Basic Books 1953-1957 Sigmund Freud, Leben und Werk. Frankfurt/M.: Fischer 1969 The Inception of «Totem and Taboo». Int. Journ. Psychoanal., 37, 1956 Mother-Right and Sexual Ignorance of Savages. In: Essays in Applied Psychoanalyses. 2, London: Hogarth Press and Inst, of Psychoanalysis 1964 KLEIN, M.: The Psycho-Analysis of Children. London: Hogarth 1932 KLOPFER, В., AINSWORTH, M.: Quantitative Analysis. In: Developments in the Rorschach Technique. New York: World Book Co. 1954 KLOPFER, В., DAVIDSON, H. H.: Das Rorschachverfahren. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1967 Млштотаа, В.: Sex and Repression in Savage Socie­ ty. New York: Harcourt Brace 1927 MUENSTERBERGER, W.: Orality and Dependence: Chara­ cteristics of Southern Chinese. In: The Annual Surv ey of Psychoanalysis, Vol. Ш, 1952

W. Muensterberger, S. Axelrad (Ed.): The Psycho­ analytic Study of the Society, Vol. Π The Panic of the Gods and Other Essays. Ed. by W. Muensterberger. New York: Harper and Row 1972 RORSCHACH, H.: Psychodiagnostik. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1937 SAVAGE, CH., PRINCE, R.: Depression among the Yoruba. In: W. Muensterberger, S. Axelrad (Ed.): The Psychoanalytic Study of the Society, Vol. IV SCHÄFER, R.: The clinical application of psychological tests. New York: Int. Univ. Press 1948 SCHALLER, G. В.: The Mountain Gorilla, Ecology and Behaviour. Chicago: Univ. of Chicago Press 1963 SIMENAUER, E.: öcÜpus-Konflikt und Neurosebedingungen bei den Bantu Ostafrikas. In: Jb. der Psychoanalyse, П. Köln/Opladen: Westdt. Verlag 1961/62 TAFT, D. R., ROBBINS, R.: International Migrations. New York: Ronald Press 1955 WHITING, J. W. M.: Totem and Taboo — A Re-evaluation. Цит. no: D. Freeman: Totem and Taboo. A Reap­ praisal. In: W. Muensterberger, S. Axelrad (Ed.): The Psychoanalytic Study of the Society, Vol. W ZULLIGER, H.: Der Zulliger-Tafel-Test. Bern, Stuttgart, Wien: Huber 1954,1962

ГРУППОВЫЕ СВОЙСТВА ПСИХИЧЕСКОГО АППАРАТА Дитер Ольмайер

Современное развитие групповой психотерапии в рамках психоанализа позволя­ ет по-новому подойти к проблеме надындивидуальных психических функций, кото­ рые упоминаются в названии настоящей статьи. Это не означает, однако, что изучение и обсуждение «групповых свойств» психики является чем-то новым для психоанали­ за; напротив, психоанализ с самого начала своего развития уделял серьезное внимание вопросу о надындивидуальных психических феноменах. Собственно говоря, связь се­ мейных групповых структур с индивидуальным развитием и возникновением психи­ ческих заболеваний стала пред-летом систематического научного изучения только бла­ годаря психоаналитическим исследованиям. В своей деятельности Зигмунд Фрейд вышел за пределы подхода, традиционного для медицины и психологии конца XIX столетия и часто используемого даже сегодня, которому присущи изолированный взгляд на человека и игнорирование процессов, происходящих между людьми. Таким образом, Фрейд открыл совершенно новые пути для психологического исследования. В дальнейшем мы остановимся на этом более подробно. В психоаналитической групповой терапии мы сталкиваемся с тем фактом (и используем его в терапевтических целях), что определенные психические про­ цессы могут одновременно и совместно переживаться многими людьми. Следова­ тельно, мы рассматриваем терапевтическую группу не как сумму отдельных инди­ видов, а как «группу в целом», которая представляет собой нечто большее, чем просто сумму своих частей, своих членов. В психоаналитическом групповом процессе отдельные члены группы частично и временно поступаются своей инди­ видуальностью и тем самым «обособленностью» своей индивидуальной личности в пользу общего психического процесса; отдельный член группы временно посту­ пается своей индивидуальностью в пользу «групповой индивидуальности». Опыт групповой психотерапии в рамках психоанализа показывает, что в терапев­ тической группе пробуждаются к жизни — или лучше сказать, вновь вызываются к жизни — способы психического функционирования, которые нельзя объяснить ис­ ходя из переживаний отдельных людей. В группе появляется возможность того, что психические проявления — желания, страхи, агрессия, фантазии, переносы и за­ щитные процессы — будут переживаться одновременно несколькими людьми. Это происходит без какого-либо предварительного согласования. Напротив, члены группы часто поражаются тому, что другие люди испытывают точно такие же овТУ" щения, или тому, что чувства других находятся в комплементарных отношениях к их собственным, так сказать, дополняют их переживания. Если, например, одни чле­ ны группы относятся с симпатией к руководителю группы, то другие, соответствен^ но, могут проявлять неприязнь, в результате чего возникает ситуация, которую MOX<Ι было бы охарактеризовать как крайнюю амбивалентность, если бы это происходило 402

;

с отдельным человеком. Распределенная между различными членами группы, может объективизироваться амбивалентность восприятий и переживаний, например, ко­ лебания между любовью и ненавистью, В основе этого лежит общая фантазия, ком­ поненты которой персонифицируются различными членами группы. В таком случае отдельные члены группы становятся «репрезентантами» различных компонентов общей групповой фантазии. В этом, на наш взгляд, и состоит особое преимущество психоаналитической груп­ повой ситуации по сравнению с ситуацией индивидуального психоанализа. В психо­ аналитической групповой ситуации зачастую одновременно проявляются различные грани того или иного конфликта, желания или защитной позиции, репрезентируемые различными людьми, которые в этой функции отображают различные стороны од­ ного и того же события. Так, например, «отцовский конфликт» — противостоя­ ние отцовским качествам психоаналитика — в группе может проявиться следующими гранями: «Он наблюдает за нами, как телезритель, мы для него, словно белые мыши под микроскопом, он использует нас, как подопытных кроликов. Из-за этого мы ис­ пытываем тревогу и гнев». Тревогу выражает один член группы, гнев —другой. Но то и другое являются элементами единой, общей фантазии. Возможна еще и тре­ тья грань: «Но при этом мы чувствуем себя вполне хорошо, поскольку предлагаемый терапевтом эксперимент придает нам также уверенность. Мы даже требуем от него, чтобы он давал нам инструкции и ознакомил с планом, и пусть мы оказываемся в по­ ложении опекаемых, зато чувствуем себя в безопасности. Если бы он ничего не навя­ зывал нам, давал нам полную свободу, мы бы чувствовали себя гораздо хуже и спраши­ вали бы себя: что нам здесь делать без руководства и поддержки?» Это означает: несмотря на тревогу и гневный протест, в рамках общей фантазии об отце проявля­ ется таюке желание того, чтобы психоаналитик обеспечил защищенность, задал опре­ деленные рамки, предложил группе что-либо сделать, чтобы не чувствовать себя поте­ рянными и беспомощными. Таким образом, общая групповая фантазия в данном случае состоит из чувства страха перед угрозой авторитарности, гневного протеста против нее и в то же время потребности в защите и поддержке. Следовательно, речь идет о целом ряде граней — его, разумеется, можно было бы продолжить, — целом ряде аспектов общей для всех проблемы, которую мы обобщенно назвали «фантазией об отце». На явном, сознательном уровне речь, казалось бы, идет о противоположных мнениях, из-за чего поначалу может возникнуть мысль о несовместимости членов груп­ пы, о том, что они отстаивают различные точки зрения. На самом же деле проявляет­ ся одна-единственная проблема, основанная на общей бессознательной фантазии и. общем способе восприятия, который в своих различных компонентах и гранях рас­ пределен между различными «репрезентантами» в группе. *• Встает вопрос: идет ли здесь речь о психических феноменах, которые могут воз­ никнуть только в аналитической группе, как это показывает наш пример? Пожалуй, VSÎOT вопрос лучше было бы поставить иначе: к чему, собственно, апеллирует анали­ тическая группа, какие психические механизмы участников активизируются, когда возникают общие фантазии, общие желания, общие защитные механизмы, общие "структуры переноса? pfe- Речь идет об особых свойствах человеческой психики, которые психотерапевт использует в группе, но о которых ни в коем случае нельзя сказать, что-они огра­ ничены рамками психоаналитического группового процесса или ч т о о н и возни­ кают здесь впервые в жизни. Скорее можно предположить, ч т о здесь мы имеем Авлос общими психическими процессами, «групповыми свойствами психическо• аппарата», известными нам начиная с самых ранних стадий психического раз^№гия. Речь, очевидно, идет о психических способностях человека, обеспечивающих ^ З м о ж н о с т ь функционировать в группе, быть вовлеченным в нее, являться частью 403

группы и не быть изолированным существом, ж и в у щ и м независимо от д р у г ш Н М ы д о л ж н ы поставить себе вопрос: н е является л и э т о особой х а р а к т е р и с т и к о й П а & Я х и ч е с к о й ж и з н и человека? О т в е т н а п р а ш и в а е т с я с а м собой: с м о м е н т а р о ж д е н и я человек н е о к а з ы в а е н я Ш в и з о л и р о в а н н о й п о з и ц и и ; с самого начала он у ж е связан с группой. Человек в к л ^ Н чен в с е м е й н у ю группу или, если н е т с е м ь и , в з а м е н я ю щ и е ее структуры. Ч е л о в и в В рождается- в семье, п р и этом, по сути, е щ е до р о ж д е н и я в ф а н т а з и я х и п р е д с т а в л ^ И н и я х других членов с е м ь и ему отведено у ж е о п р е д е л е н н о е место. Еще д о р о ж д е в д ^ Н в п р е д с т а в л е н и я х м а т е р и , о т ц а и других членов с е м ь и он с в я з а н с определенныя^Е^И с о д е р ж а н и я м и ф а н т а з и и . Еще до р о ж д е н и я р е б е н к а в о з н и к а ю т в о п р о с ы и ч у т ь . ; | ^ И д а ж е не т р е б о в а н и я : «Неужели будет девочка?», «Это д о л ж е н быть мальчик!», « Р о д и ^ И с я л и р е б е н о к з д о р о в ы м ? » , « Н е у ж е л и будут к а к и е - т о о т к л о н е н и я из-за " п л о х ^ Н наследственности"?», « У с п е ш н о ли пройдут роды, смогу ли я состояться к а к ма-шэдН П о д о б н ы е р а з м ы ш л е н и я х о р о ш о з н а к о м ы к а ж д о й матери, каждому отцу и И Ж Й родителям. Еще не родившийся ребенок занимает определенное место в семеедИ н ы х фантазиях. Р о ж д е н и е р е б е н к а сразу же о т р а ж а е т с я на групповых с е м е й н ы х о т н о ш е н и я х , чщж п р о я в л я е т с я в р а з н о о б р а з н ы х впечатлениях, ж е л а н и я х , фа н т а зия х , з а щ и т н ы х устазЩ н о в к а х — т о ч н о т а к ж е , к а к э т о было п о к а з а н о на п р и м е р е а н а л и т и ч е с к о й группнИЕ В т а к н а з ы в а е м ы х социально благополучных с е м ь я х в о з н и к а ю т надежды, связанны» Я с профессиональной к а р ь е р о й ребенка, его р е п у т а ц и е й в обществе, отсутствием формЩ п о в е д е н и я , к о т о р ы е считаются а м о р а л ь н ы м и . В социально неблагополучной семье; 1 в о з м о ж н о , будут видеть в н о в о р о ж д е н н о м с ы н е того, к т о воплотит в себе ее нереа.-.; Щ л и з о в а н н ы е и д е а л ы и цели. М о ж н о п р и в е с т и и м н о г и е другие п р и м е р ы , опреде* 1 л я ю щ е е з н а ч е н и е в к о т о р ы х будут и м е т ь не т о л ь к о с о ц и а л ь н о е п о л о ж е н и е семь» I и с в я з а н н ы е с н и м м о т и в ы , но и с о в е р ш е н н о и н д и в и д у а л ь н ы е с е м е й н ы е обстоя­ тельства и к о н ф л и к т ы . С н а д е ж д а м и и с т р е м л е н и я м и связаны т а к ж е и формы I з а щ и т ы ; т а к , н а п р и м е р , м о г у т с ч и т а т ь с я н е д о п у с т и м ы м и о п р е д е л е н н ы е формы м ы ш л е н и я , р е ч и и п о в е д е н и я , п о с к о л ь к у о н и «не п р и е м л е м ы для с е м ь и » и про- I т и в о р е ч а т — с о з н а т е л ь н о или б е с с о з н а т е л ь н о д е т е р м и н и р о в а н н ы м — о б щ и м ce- I мейным фантазиям. Н а в е р н о е , в к а ж д о й семье существует сильная — и п о д ч е р к н е м е щ е раз: большей частью бессознательная — м о т и в а ц и я , к о т о р у ю р а зд е ля ют все члены с е м ь и и кото- I р а я задает определенное направление ее ж и з н и . Сознательные, доступные рациональ­ н о м у о с м ы с л е н и ю м о т и в ы , к а к правило, составляют л и ш ь м а л у ю часть тех мотивов, к о т о р ы е р е а л ь н о о п р е д е л я ю т п о в е д е н и е к а к внутри семьи, т а к и в более ш и р о к о м социальном контексте. Э т и в з а и м о с в я з и п о д р о б н о изучались-в с о в р е м е н н ы х психоаналитических иссле­ д о в а н и я х с е м ь и ( п р е ж д е всего в р а б о т а х X. Э. Рихтера [Richter 1970] и Г. Ш т и р л и н а [Stierlin 1971]). В н и х было п о к а з а н о , что семьи могут ф у н к ц и о н и р о в а т ь в соответ­ ствии с бессознательными невротическими системами защиты, определяющими ж и з н ь с е м ь и с т о ч к и з р е н и я ее ф у н к ц и й в о с п р и я т и я и с р к д е н и я , ее волеизъявления и поступков. О с о б е н н о в о с п р и и м ч и в ы и п о д в е р ж е н ы э т и м в л и я н и я м дети, однако р о д и т е л и и другие члены семьи т а к ж е п о п а д а ю т в эти « н е в и д и м ы е сети», то есть они ведут себя словно м а р и о н е т к и , у п р а в л я е м ы е с п о м о щ ь ю н е в и д и м ы х для них нитей о б щ е й б е с с о з н а т е л ь н о й с е м е й н о й ф а н т а з и и . Т а к , н а п р и м е р , р е б е н о к м о ж е т стать фигурой, на к о т о р у ю п р о е ц и р у ю т с я с п е ц и ф и ч е с к и е п р о б л е м ы родителей, но он мо­ ж е т стать т а к ж е фигурой, на которой сосредоточиваются их нереализованные ж е л а н и я . X. Э. Р и х т е р о м ( R i c h t e r 1 9 7 0 ) были о п и с а н ы о п р е д е л е н н ы е т и п ы семей, с ф о р м и р о в а в ш и е с я в соответствии с о б щ и м и з а щ и т н ы м и п р о ц е с с а м и : н а п р и м е р , « т р е в о ж н ы е невротические семьи», боязливо и з о л и р у ю щ и е себя от окружения, 404

^принимаемого как враждебное и угрожающее, из-за чего в самой семье создает­ ся своего рода атмосфера надежного убежища, обеспечивающего защиту от вражебного окружения. Б «паранойяльной семье» предпринимается попытка преодолеть вызванное конфликтом сильнейшее внутреннее напряжение с помощью его проек­ ции на внешний мир: «Там нам угрожают злые враги, здесь же, в семье, в своем кру­ гу мы прекрасно друг с другом ладим». Серьезные внутренние противоречия меж­ ду самими членами семьи благодаря защитным процессам удаляются из сознания, поскольку их осознание вызвало бы сильнейшую тревогу, а при определенных обсто­ ятельствах привело бы к распаду семьи. Разумеется, в семьях существуют и другие, менее явные, формы защиты — здесь можно исходить из того, что в каждой семье имеется характерная семейная фантазия с различными проявлениями, которая боль­ шей частью является бессознательной. Таким образом, под влиянием бессознательных желаний и защитных процес­ сов, общих бессознательных фантазий в семье могут возникать определенные фор­ мы поведения, определенные формы отношения к жизненным проблемам и, са­ мое главное, происходить формирование личности воспитывающихся в ней детей. Мы называем эти феномены общими бессознательными семейными фантазиями, объединенными с бессознательными семейными защитными структурами и бес­ сознательно детерминированными формами поведения, β этих семейных фанта­ зиях обнаруживаются те же свойства, которые мы уже перечислили при описа­ нии психоаналитической группы. Так, например, кто-нибудь из членов семьи, чаще всего наиболее слабый — психически или физически больной человек, — может оказаться в положении так называемой «паршивой овцы» и тем самым за­ нимать позицию аутсайдера, поскольку он воплощает в себе все негативные, по су­ ти не приемлемые другими членами семьи качества; его считают «слабым», «не умеющим за себя постоять», «пропащим, сумасшедшим, психически боль­ ным» и так далее. Уже эти часто употребляемые негативные характеристики пси­ хически больного человека показывают, что ими обозначается особая позиция аутсайдера. В таком случае речь здесь часто идет об определенных качествах, при­ сущих семье в целом, от которых она защищается, поскольку не хочет о них знать. Эти качества проецируются на одного из членов семьи, которого потом начина­ ют травить как «паршивую овцу» или «козла отпущения» или загоняют в пози­ цию аутсайдера. Психологическая «выгода» для остальных членов семьи заклю­ чается в том, что они внутренне разряжаются, не чувствуют себя сопричастными, пусть даже забота о больном члене семьи — отныне, правда, в отчужденной фор­ ме — занимает всех ее членов и держит их в напряжении. При этом бросается в глаза сходство с психоаналитическими представлениями о симптомообразовании при невротических заболеваниях. Таким образом, если в семье на сознательном уровне утверждают, что психичес­ ки больной член семьи — если оставаться в рамках нашего примера — является «пар­ шивой овцой», человеком, не соответствующим остальным членам семьи, чуждым всем им, то мы должны обсудить и обратную сторону, провести аналитическую ра­ боту: мы должны попытаться понять, не является ли больной член семьи выразите­ лем тех или иных граней общей семейной фантазии. Так, например, больной может представлять для других определенную конфликтную структуру и ее решение, которое считается «нездоровым». Одновременно в этой же семье другой родствен­ ник м о ж е т занимать доминирующую, возможно, даже авторитарную позицию, демонстрируя другую форму и другую грань общего семейного конфликта. В та­ ком случае нельзя говорить о том, что семья разобщена и не сплочена — речь идет о различных гранях общего семейного конфликта, о различных выражениях се­ мейной фантазии и прочих общих групповых процессах в семье. 405

Как в частности показали психоаналитические исследования развития, психичес­ кие инстанции и психический аппарат, психические особенности и функции чело­ века формируются в раннем детстве под влиянием близких родственников (см. со­ ответствующую с т а т ь ю А. Холдера в т. I ) . Речь, следовательно, идет не только о созревании влечений, но и о взаимодействии с первыми значимыми людьми, преж­ де всего с матерью, отцом, братьями и сестрами. При этом ребенок в своем психо­ логическом развитии закономерным образом проходит ряд типичных стадий. Здесь можно придерживаться основной классификации фаз психического развития, кото­ рые свойственны каждому человеку и которые оставляют после себя след в его окон­ чательной психической структуре. Само собой разумеется, что определяющую роль играет особая форма отношения к «объектам раннего детства», к ближайшим род­ ственникам. Мы не м о ж е м довольствоваться лишь рассмотрением общеизвестной сторо­ ны этого процесса развития, а именно более или менее успешными взаимодей­ ствиями индивида с различными партнерами из своего ближайшего окружения. Мы обязаны помнить т а к ж е о том, что с самого начала речь идет о взаимодей­ ствии с групповой структурой: ребенок имеет дело не просто с отдельными людьми из своего окружения — с матерью, отцом, братьями, сестрами, а с чем-то боль­ шим. Более конкретное представление о таких взаимодействиях мы попытаемся дать на примере наиболее раннего жизненного периода — симбиотической фазы младен­ чества. Известно, сколь велико значение близких отношений с матерью для новорож­ денного ребенка. Проявления тяжелого депрессивного развития в первые месяцы жизни могут быть следствием сознательного или бессознательного отвержения ма­ терью своего младенца. Первым переживанием младенца при контакте с другим че­ ловеком, в данном случае с матерью, становится в таком случае переживание отвер­ жения, на что при определенных условиях уже в э т о м возрасте он реагирует депрессивными симптомами, и на всю оставшуюся жизнь у него может сохранить­ ся предрасположенность к депрессивным реакциям. Прежде всего это было пока­ зано в исследованиях Р. Шпица (Spitz 1965). И наоборот, гармоничные, благополуч­ ные отношения с матерью способствуют формированию «первичного доверия» (Erikson 1 9 5 0 ) , то есть веры в принципиальную возможность благополучных отно­ шений с другими людьми, бессознательно закрепленной убежденности в том, что отношения с другим человеком вообще возможны. У людей, которые в младенчестве не получили достаточно материнского тепла, такое первичное доверие может от­ сутствовать; у них м о ж е т возникнуть «первичное недоверие», создающее почву для серьезных психических нарушений. Теперь мы сделаем еще один шаг и добавим линию в психическом развитии, про­ текающую параллельно или, по крайней мере, представляющую другой аспект взаи­ модействия ребенка с наиболее значимыми людьми из его окружения. То есть, если мы привыкли считать, что первые интенсивные отношения младенца с матерью имеют основополагающее значение для его развития, то тогда непосредственно добав­ ляется и другой аспект: также и мать не находится сама по себе, так сказать, в «безвоз­ душном пространстве». Диаду мать-ребенок, это основополагающее отношение дво­ их, нельзя рассматривать саму по себе, изолированно. Скорее, она с самого начала представляет собой составную часть семейной групповой ситуации. Здесь важно то, как сама мать настроена и мотивирована опытом взаимоотношений, сложившихся у нее в раннем детстве, и позицией своего актуального окружения по отношению к ней и к ребенку. Поэтому нужно задаться вопросом, может ли мать, находясь в рамках дан­ ной семьи, радоваться рождению своего ребенка, позволяют ли другие члены семьи по­ чувствовать радость и поддержку с их стороны; или же рождение ребенка является

40ό

событием, которого ей приходится стыдиться, которое она может принять, лишь пре­ одолевая внутреннее и внешнее сопротивление; или рождение ребенка является для женщины своего рода принудительным мероприятием, поскольку, как много лет требовала от нее собственная мать, она должна родить «для доказательства своей жен­ ственности». Можно было бы привести и многие другие примеры. Как и ребенок, мать тоже с самого начала является частью системы отношений, группы. Ребенок с самого начала, даже если это происходит главным образом через мать и в рамках диады мать-дитя, воспринимает групповые структуры, вовлечен в групповые процессы и в своем развитии испытывает влияние семейной группы. По этой причине психическое развитие ребенка не является лишь индивидуальным взаимодействием с матерью, отцом, братьями, сестрами, позднее с учителями и другими значимыми людьми; с самого начала мы должны понимать это развитие как групповую ситуацию в меняющихся и разнообразных аспектах, которая воспри­ нимается ребенком и влияет на его психическую структуру. Типичным и наиболее важным примером групповой семейной ситуации явля­ ется так называемая эдипова констелляция. Речь идет именно о групповой ситуации, о «сцене интеракций» par excellence ( с м статью Г. Штольце в т. I). В соответствии с классической психоаналитической теорией развития мы говорим об эдиповом ком­ плексе ребенка, то есть, как правило, рассматриваем эдипову ситуацию под углом зрения детского развития на третьем-пятом году жизни (см. соответствующую ста­ тью А. Холдера). Однако мы м о ж е м и должны рассматривать эдипову ситуацию од­ новременно с точки зрения обоих родителей, а также братьев и сестер, причем как на уровне сознательного поведения и мышления, так и на уровне бессознатель­ ных фантазий. Как известно, эдипов комплекс ребенка заключается в интенсивном эротически-сексуальном катексисе материнского объекта у мальчика или отцовского объекта у девочки; одновременно активизируются чувства соперничества и ненави­ сти к родителю своего пола. Следующим компонентом является идентификация с ро­ дителем своего пола, необходимая для того, чтобы в качестве «маленького отца» суметь завоевать мать или в качестве «маленькой матери» завоевать отца; подобная мужская или женская ролевая идентификация является важным шагом в формиро­ вании половой идентичности ребенка. В рамках вкратце изложенной здесь модели эдипова комплекса возникают самые противоречивые ощущения, фантазии и аффек­ ты, которые — и это весьма существенно — вовлекают в трехсторонние отношения всех задействованных партнеров: маленького «Эдипа», отца, мать, а таюке братьев и сестер, которые в качестве дополнительных соперников или объектов идентифи­ кации обогащают семейную эдипову сцену. Однако было бы неверно довольствоваться моделью эдиповой ситуации, в которой речь идет о конфликтных, эротических, конкурентных и идентификационных отно­ шениях, во-первых, с матерью, во-вторых, с отцом и, в-третьих, с братьями и сестра­ ми; скорее, мы должны попытаться понять всю эдипову сцену. Речь идет об отношении ребенка и к матери, и к отцу, и к братьям и сестрам как к групповому единству, *гри этом эдипову ситуацию можно расценивать в качестве базовой модели группы, в которой речь идет о чем-то большем, чем индивидуальное взаимодействие между не­ сколькими людьми, то есть о взаимодействии друг с другом на основе общей фанта­ зии, в котором разные партнеры задействованы в равной степени. Эдипову ситуацию следует рассматривать не только с точки зрения ребенка, поскольку родители также специфическим образом реагируют на эротические и/или агрессивно заряженные же*ания своих детей. Родители в той или иной степени регрессируют к эдиповой стадии, ^ 0 есть к ситуации, в которой они сами находились в возрасте от трех до пяти лет, ко«йрая оставила в них свой след и которая служит основой регрессивно оживленных эротических и исполненных ненавистью желаний и фантазий. 407

Готовность родителей к регрессии отнюдь не является патологическим феноме­ ном. Если в слишком сильной регрессии, чрезмерных поведенческих импульсах или аффективных проявлениях следует усматривать признаки невротической, нару­ шенной семейной групповой динамики, то очень важно, чтобы родители в мягкой, «сдержанной в отношении цели» форме могли регрессировать к эдиповой ситуации или к другой ситуации из раннего детства, в которой как раз находится их ребенок. Так, например, очень важно, чтобы мать могла контактировать с младенцем на са­ мой ранней стадии его психического развития, регрессировать к младенческой ста­ дии, возвратиться к раннедетским формам переживания, желания и коммуникации. Только это м о ж е т обеспечить возможность интенсивной связи матери и ребенка, непосредственного сознательного и бессознательного понимания ребенка. В психической регрессии бессознательные процессы могут преобладать над созна­ тельным целеполаганием, Мать не может «приказать» себе регрессировать, чтобы по­ мочь ребенку. Речь скорее идет о возможной и допустимой форме регрессии в рамках семейной групповой ситуации. Неспособность матери и других членов семьи осуще­ ствить такую регрессию должна, пожалуй, вселять тревогу. Разумеется, есть семьи, в ко­ торых обнаруживается подобная неспособность к регрессии; причиной этого чаще все­ го являются бессознательные факторы: родители не то, чтобы не хотят, они «не могут» сделать этого, поскольку здесь задействованы преимущественно бессознательные за­ щитные структуры, не позволяющие осуществить регрессию. Причиной неспособно­ сти родителей к регрессии могут быть болезненные или неприятные детские воспо­ минания, связанные с соответствующими групповыми семейными констелляциями из их собственного раннего детства Депрессивной матери, которая сама страдала в мла­ денческом возрасте от дефицита внимания, разумеется, будет сложнее, чем матери, не испытавшей этого, осуществить ситуационную, то есть временную и обратимую ре­ грессию к оральной стадии младенчества, необходимую для полноценного развития ее ребенка. Скорее наоборот, она останется отстраненной от младенца и, возможно, бессознательно будет отказывать ему в том, чего сама не получила в детстве. Здесь мы м о ж е м сделать одно существенное замечание по поводу «наследственности» невро­ тических заболеваний. Нет оснований утверждать, что неврозы передаются по наслед­ ству через гены или другие носители наследственности, которые можно выявить объективным естественнонаучным способом; тем не менее они являются «наследствен­ ными» в смысле передачи определенных семейных констелляций и отношений, кото­ рые уже были пережиты самими родителями и которые воспроизводятся на ранних стадиях развития их детей. Из этого мы делаем вывод, что взросление и формирование психических структур человека в его семье (или заменяющих ее союзах) с самого начала происходит не только в рамках индивидуальных отношений с каждым из родственников — с самого начала, по сути еще до своего рождения, он является участником групповых отношений и взаи­ модействий с наиболее значимыми людьми. В своем психическом развитии он перени­ мает их фантазии и формы защиты, интернализирует их Если в рамках психоаналити­ ческой теории мы исходим из того, что внешние объектные отношения, то есть отношения с наиболее значимыми людьми из семейного окружения, интернализируются и, таким образом, внешние объекты становятся так называемыми внутренними объек­ тами, по примеру или по шаблону которых могут строиться последующие отношения с другими людьми; что человек, следовательно, содержит в себе множество внутренних объектов, определяющих его поведение, его переживания, но также и его защитные структуры — то мы, кроме того, можем предположить, что речь здесь идет о группе, о совокупности внутренних объектов. Интернализуются не только индивидуальные объекты, но и группы объектов. Человек усваивает некий типичный для него ансамбль, групповую структуру внутренних объектов, «групповой интроект». 408

Говоря о внутренних объектах, мы одновременно говорим об интернализации кон­ фликтов с внутренними объектами. Ибо у каждого человека — не только у того, кого называют «больным», — таюке интернализируются типичные нарушения и проблемы, которых не удается избежать никому и которые возникают при конфронтации с дру­ гими людьми. Это, безусловно, относится и к «групповому интроекту». Мы можем здесь предположить, что существуют некоторые типичные свойства этого человеческого «группового интроекта», соответствующие характерным фазам развития человека, поскольку все они имеют таюке и групповой аспект. В психоана­ литической теории развития описан ряд типичных надындивидуальных фаз, которые можно обнаружить у каждого человека: оральная фаза в раннем младенческом возра­ сте, анальная фаза, когда устанавливается контроль над функциями выделения и ребе­ нок приучается к опрятности, эдипова фаза, а таюке другие, более поздние фазы раз­ вития, через которые проходит каждый человек. Э. X. Эриксон (Erikson 1 9 5 0 ) соотнес каждую из этих фаз, получившую свое название в зависимости от преобладающей «эро­ генной» зоны тела, со специфическим модусом поведения, обусловленным особой для данной фазы формой объектных отношений (см. статью Э. К. Адамса в т. III). Раз­ вивая его идеи, можно предположинь, что по аналогии с индивидуальным развитием существуют определенные групповые фазы, относящиеся ко всей семье. Эти группо­ вые семейные фазы можно было бы, пожалуй, назвать в соответствии с индивидуаль­ ными фазами: оральной, анальной и эдиповой. Здесь, однако, мы наталкиваемся на вопрос, который должен быть прояснен в ходе дальнейшего исследования и теоре­ тического осмысления. Тем не менее можно предположить, что специфические фазы индивидуального развития человека дополняются рядом типичных фаз группового раз­ вития, типичных групповых семейных ситуаций, которые интернализируются и тем самым образуют специфическую структуру его «группового интроекта». Здесь существует таюке важная связь с современными психоаналитическими кон­ цепциями нарциссизма ( с м соответствующую статью X. Хензелера в т. I). Опыт психо­ аналитической групповой терапии показывает, что при перспективе роспуска группы или перед окончанием терапии у членов группы часто возникают страхи смерти и/или увечья, связанные с угрозой распада существовавшего долгое время группового сообще­ ства Предстоящий роспуск группы, разлучение людей, возвращение каждого ее члена к •"«индивидуальной судьбе» вызывают фантазии о распаде, разрушении, гибели, ощуще­ ние катастрофы. Подобные явления, обнарркившиеся в ситуациях клинической груп­ повой терапии, мы склонны объяснять реактивированием нарциссических представле­ ний: по всей видимости, семейным группам и вторичным группам (профессиональным группам дружеским группировкам) присуще чувство нарциссической защищенности. Обладание сохранным «групповым интроеюом» также создает ощущение нарциссичес­ кой защищенности, «устроенности» в интернализированной группе. Страх лишиться Этой «устроенности», ощущения принадлежности к группе активизируется, когда тера­ певтическая группа, находящаяся во власти интенсивных фантазий и проецируемых Желаний, чувствует угрозу распада или должна завершить групповые занятия. Поэтому за ключительные этапы психоаналитической групповой терапии, как правило, посвящены преодолению нарциссических страхов пере,; роспуском и распадом группы. Прежде чем подвести черту, для более глубокого понимания вышесказанного сле­ дует изложить результаты еще некоторых психоаналитических исследований. Основа Применения психоаналитической теории для понимания групповых структур была заложена Фрейдом в его работе «Массовая психология и анализ Я» ( 1 9 2 1 ) . Он таюке Подчеркивал тесную связь психоаналитических данных, относящихся к отдельным пациентам и к групповым структурам, утверждая: «Хотя индивидуальная психология "^следует отдельного человека... лишь в редких случаях, при определенных исключи£-$ЙЛБНЫХ обстоятельствах, она способна отстраниться от отношений этого индивида 409

с другими людьми. В душенной жизни отдельного человека другой человек постоянно выступает в качестве прообраза, объекта, помощника и противника, а потому инди­ видуальная психология с самого начала является также социальной психологией в этом расширенном, но вполне обоснованном смысле» (XIII, 73). Тем самым Фрейд суще­ ственно сглаживает противоречие между индивидуальной психологии и социальной, массовой психологией — мы можем здесь также сказать: групповой психологией. Далее Фрейд говорит: «Отношение отдельного человека к своим родителям, братьям и сест­ рам, к объекту своей любви... то есть все отношения, которые до сих пор были главным образом предметом психоаналитических исследований, имеют право считаться соци­ альными феноменами... Тем самым в своих ожиданиях мы обращаемся к двум другим возможностям: к тому, что "социальное влечение" не может быть исконным и нераз­ ложимым и что истоки его возникновения можно обнаружить в более узком кругу, например в семейном» (XIII, 73—74). Анализируя теорию масс Ле Бона и Макдугалла, он подчеркивает, что с точки зре­ ния психоанализа в группе или в массе людей наблюдаются регрессивные процессы, Чрезвычайно усиливается аффективность, заметно ограничиваются интеллектуальные возможности, оба процесса явно направлены на то, чтобы уравнять отдельного чело­ века с остальными индивидами, образующими массу. Этот результат достигается лишь путем устранения присущего каждому индивиду сдерживания влечений и отказа от особых форм проявления своих наклонностей. Таким образом, Фрейд приходит к формуле, согласно которой первичная масса, или группа, представляет собой множе­ ство индивидов, «которые замещают свой Я-идеал (он называет его также «ступенью в Я», —А- О.) одним и тем же объектом и вследствие этого идентифицируются в сво­ ем Я друг с другом» (XIII, 128). Он также отмечает, что рассматриваемые состояния Я связаны с оральной стадией развития, к которой должна относиться идентификация. Тем самым Фрейд, пусть даже и безотносительно к терапевтической ситуации, обозначил важнейшие характеристики психоаналитической теории группы и перечис­ лил «групповые свойства психического аппарата». Речь идет, во-первых, о зависимос­ ти психической жизни индивида от межчеловеческих взаимоотношений (имеются в виду прежде всего реальные объектные отношения), во-вторых, о детерминирован­ ности этих реальных объектных отношений, составляющих определенную сторону индивида, первичной семейной структурой, в-третьих, о том, что образование груп­ пы связано с регрессивными процессами, которые, в-четвертых, происходят науровне инстанции Я психического аппарата, то есть в виде регрессии Я, и, наконец, в-пятых, о том, что Я как психическая структура характеризуется, помимо прочего, внутренней «регистрацией выборов объектов» (Freud 1 9 1 6 ) и, следовательно, о том, что структура и способ функционирования Я в значительной степени определяются ранними объект­ ными отношениями. Эти теоретические формулировки Фрейда были недавно подтвер­ ждены с совершенно других позиций, а именно результатами этнопсихоаналитического исследования. Парин, Моргенталер и Парин-Маттей (Parin, Morgenthaler, Parin-MatthHy 1 9 6 3 ) на примере догонов, народности, обитающей на западе Африки, показали, что при определенных культурных и социальных условиях функции группо­ вого Я могут оказаться на переднем плане в развитии Я и в структуре Я взрослого чело­ века (см. также статью Ф. фон Боксберга). Как утверждают авторы, обычное Я догонов функционирует в качестве группового Я. Следовательно, речь идет о социально обус­ ловленном изменении в развитии Я, в результате которого для взрослого человека явля­ ются возможными и «нормальными» идентификационные отношения с несколькими, по меньшей мере с двумя, людьми, но чаще всего с целой группой. И наоборот, «отгра­ ниченная» индивидуальность для взрослого догона практически невозможна, она вы­ зывает тревогу и даже невротические симптомы. Следствием подобной тенденции к идентификации является ярко выраженная способность догонов к установлению

410

социальных связей. Подобную структуру Я европеец, наверное, назвал бы «регрессив­ ной», и, как отмечают авторы, она объясняется прежде всего регрессией к процессам оральной стадии развития. Здесь уместно также упомянуть о недавних психоаналитических исследованиях шизофрении. В частности исследовательскими группами Лидца (Lidz, Cornelison, Fleck, Terry 1 9 6 9 ) и Винна (Wynne, Ryckoff, Day, Hirsch 1 9 6 9 ) было показано, что патологи­ ческие формы мышления, а таюке формы аффективных установок в семьях, из кото­ рых выходят больные шизофренией, играют важную роль в деформации Я и наруше­ ниях Я у этих пациентов ( с м статью В. Бистера). Согласно этим исследованиям, больные шизофренией всегда являются выходцами из семей с нарушенными процессами ком­ муникации. Характерные для шизофрении нарушения мышления — как проявления нарушений в Я и в других инстанциях психического аппарата — тесно связаны с на­ рушениями в семейной группе. В раннем возрасте возникают проблемы с установле­ нием границ между матерью и ребенком, у которого в дальнейшем развивается ши­ зофрения. Во многих семьях обнаруживается таюке «разрыв» в отношениях между родителями, однако внешне, да и внутри самой семьи поддерживается в качестве сво­ его рода «семейной идеологии» мнимая гармония и псевдосплоченность. Неспособ­ ность родителей соблюдать границь^между поколениями и придерживаться своих обусловленных полом ролей таюке ведет к искажению процессов половой идентифи­ кации. Многочисленные «асоциальные» влияния внутри семейной группы препятству­ ют социализации ребенка и вне семьи. Коммуникация родителей между собой имеет «крайне аморфный или фрагментарный характер» (Винн), а нарушения в психичес­ ком аппарате потенциального больного шизофренией должны рассматриваться как комплексный результат аморфной или фрагментарной коммуникации родителей, в значительной мере определяющих первичную семейную группу. Эти этнопсихоаналитические исследования и психоаналитические исследования шизофрении подтверждают нашу гипотезу, что в процессе развития психического аппарата образуются структурные осадки, которые в случае шизофрении имеют явно выраженный патологический характер, а в случае доиндустриальных народностей демонстрирует непривычную для нас, европейцев, структуру. В заключение мы хотели бы ответить на вопрос о том, что мы понимаем под «груп­ повыми свойствами психического аппарата». Мы здесь имеем в виду психические функ­ ции отдельного человека, которые на явном, реальном уровне могут совместно исполь­ зоваться в коммуникации с другими людьми. Для этого необходима определенная интрапсихическая способ! юсть, которая приобретается на ранних стадиях детского раз­ вития. У каждого человека она проявляется специфическим образом и представлена «групповым интроектом», образовавшимся ь соответствующей семейной ситуации, в которой развивалась личность. Поэтому «групповая способность», то есть возможность реактивировать специфические групповые качества личности, еще не означает, что че­ ловек может почувствовать свою идентичность с другими людьми в группе. Напротив; Подобно тому, как мы признаем, что существуют различия в индивидуальном формиро­ вании психического аппарата, точно так же мы можем рассматривать и групповые свой­ ства челопека как результат его индивидуального развития. Однако на уровне групповых свойств психического аппарата, как мы полагаем, происходит коммуникация и взаимо­ действие в рамках группы, что мы попытались показать на примере психоаналитичес­ к и групповой терапии. Название и цели этой статьи могут показаться, с одной стороны, претенциозныдаже дерзкими, с другой стороны, пожалуй, банальными. В любом случае они ну­ ждаются в обосновании. Идет ли здесь речь о метапсихологических новшествах 01 ΤθΛί, S κ ο о введении соответствующей терминологии для уже известных фактов? ожалуй, должно быть нечто среднее. ши

411

Чтобы внести вклад в психоаналитическую метапсихологию, необходимо ί Λ Η до более глубокое исследование строения и развития психического аппарата и ej^g^B станций, Здесь же мы довольствовались тем, что обратили внимание на психичаНИ функции, совместно проявляющиеся у нескольких людей, причем как в а с п е к т З ^ И хического развития, так и в аспекте реального, внешнего поведения. Былоотмеш^И что в семейных, но также и во вторичных группах, таких, как психоаналитичШ^И терапевтическая группа, могут проявляться общие формы восприятия, аффек ,ι,· Вл^'* м чения, желания, защитные функции, общие объектные отношения и φ при переносе, общие особенности речи и общие импульсы поведения. Более точно­ го соотнесения этих общих феноменов с различными инстанциями психичес кого ап­ парата — Оно, Я, Сверх-Я, Самостью — пока не существует. Мы попытались сделать лишь некоторые замечания, не претендуя, однако, здесь на создание какой-Λΐ^ гой теории. Т е м не менее мы приходим к выводу, что можно говорить о двух линиях разви­ тия психического аппарата, которые обусловливают друг друга и находятся в состо­ янии взаимного динамического напряжения. 1. Развитие в направлении идентичности (Erikson 1 9 5 9 ) , обособления от других людей и индивидуальной самостоятельности. Этой линии развития уделялось особоевнимание при создании первоначальной, «классической» концепции Я. 2. Развитие психического аппарата через интроекцию структур первичной груп-Ь пы (семейной группы), которые становятся частью личности и ведут к формировав нию «групповой идентичности». Истоки развития психических функций и психического аппарата находятся в сей мейной группе; дальнейшее формирование групповых свойств психического аппа­ рата происходит в диалектическом противостоянии с тенденцией к «обособлению^ приобретению индивидуальности, и тогда наряду со способностью к индивидуаль­ ной идентичности появляется также способность к групповой идентичности. Именно это имел в виду Эриксон (Erikson 1 9 5 0 ) , утверждая, что понятие идентичности ВБЙ ражает двустороннее отношение, поскольку им охватываются как процессы внутренШ него осознания тождественности самому себе, так и усвоение определенных черт ха* рактера, специфических для данной группы.

ЛИТЕРАТУРА ERIKSON, Ε. Н.: Childhood and Society. New York: Norton 1 9 5 0 Identity and the Life Cycle. New York 1 9 5 9 FREUD, S.: Trauer und Melancholie ( 1 9 1 6 ) . G. W. X

Massenpsychologie und Ich-Analyse (1921). G. W. ХШ LIDZ, T.,

CORNELISON, Α . , FLECK, S., TERRY, D.:

Spaltung und Strukturverschiebung in der Ehe. In: Schizophrenie und Familie. Frankfurt/M.: Suhr­ kamp 1 9 6 9 PARIN, P . , MORGENTHALER, F., PARIN-MATTHÈY, G.:

Die Weißen denken zuviel. Psychoanalytische

Untersuchungen bei den Dogon in Westafrika. Zürich 1963 RICHTER, H. E.: Patient Familie. Reinbek: Rowohlt 1970 SPITZ, R. Α.: The First Year of Life. New York: Im. Uni. Press 1965 STIERLIN, H.: Das Tun des einen ist das Tun des anderen. Versuch einer Dynamik menschlicher Beziehungen. Frankturt/M.: Suhrkamp 1971 WYNNE, L., RYCKOFF, I., DAY, J . , HIRSCH, S.: Pseudo­ Gemeinschaft in den Familienbeziehungen von Schizophrenen. In: Schizophrenie und Familie. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1969

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

ПСИХОАНАЛИЗ В ГЕРМАНИИ Герхард Метце (послесловие Дитера Айке)

В 1907 году молодому немецкому врачу, ассистенту из знаменитой клиники нерв­ ных болезней Бургхёльцли близ Цюриха, стало понятно, что здесь ему, иностранцу, ни­ когда не сделать карьеру, Это послужило сигналом к имевшему огромные последствия переезду. Так психоаналитическая теория Фрейда отправилась в Германию. Доктор медицины Карл Абрахам, о котором идет речь, весной того же года со­ общил о важном открытии в работе под названием «О значении сексуальных травм в юношеском возрасте для симптоматологии Dementia praecox» и в первых же стро­ ках этого труда поддержал учение Фрейда. Фрейд в своих воспоминаниях придавал особое значение 1907 году как поворот­ ному пункту в истории психоаналитического движения: «С 1907 года ситуация из­ менилась мгновенно и против всяких ожиданий. Мы узнали, что психоанализ успел незаметно возбудить к себе интерес и нашел новых друзей, что существуют уже уче­ ные, которые готовы исповедовать это учение. Письмо Блейлера еще раньше извес­ тило меня, что мои работы изучались и находили применение в Бургхёльцли. В 1907 году первый представитель Цюрихской клиники, доктор Эйтингон, появился в Вене, за этим вскоре последовали и другче визиты, положившие начало оживлен­ ному обмену мыслями» (X, 65). Эйтингон (пятью годами моложе Фрейда), первым посетивший его в 1907 году, был достаточно обеспеченным человеком, чтобы выбирать, где жить, в соответствии с личными интересами и не оглядываясь на финансовые соображения, в то время как решение Абрахама оставить Цюрих и перенести свою деятельность в Берлин не в по­ следнюю очередь определялось материальными причинами. 6 октября 1907 года Аб­ рахам обращается с письмом к Фрейду, сообщая о своем намерении вернуться в Бер­ лин. В ответном письме Фрейда от 8 октября 1907 года, в частности, говорилось: «Если мой авторитет в Германии возрастет, то и для Вас это, несомненно, будет полез­ но: я смогу прямо объявить Вас своим учеником и приверженцем — Вы мне не ка­ жетесь человеком, который устыдился бы этого, — тогда я смогу энергично за Вас за­ ступиться. С другой стороны, Вы сами знаете, с какой враждебностью приходится мне пока бороться в Германии. Я надеюсь, что Вы вовсе не станете пытаться обрести милость в глазах Ваших новых коллег, которые, во-первых, ничуть не лучше всех осталь­ ных, а во-вторых, еще более жестоки, а обратитесь напрямую к публике. В то время, когда в Берлине велась ожесточенная борьба против гипноза, один крайне несимпа­ тичный гипнотизер Гроссман сумел, применяя эту терапию, быстро обзавестись ши­ рокой практикой. Стало быть, следует ожидать, что с помощью психоанализа Вам это Должно удаться еще лучше» (Freud/Abraham 1965, 25). В ответном письме от 13 ок­ тября Абрахам выражает огромную радость, которую доставили ему эти слова ободре­ ния ( с м статью М. Гротьяна «Переписка Фрейда»).

415

Однако нам кажется, что в ответе Абрахама на предложение Фрейда прозвучала (хотя и очень приглушенно) несколько сдержанная нота, связанная с разочарованием в возможности использовать в качестве опоры и покровителя доктора Вильгельма Флисса, поскольку близкая дружба Фрейда с Флиссом уже прекратилась. Абрахам кратко описывает свою прежнюю деятельность в Берлине, упоминает кое-какие берлинские эпизоды и продолжает так: «Берлинских коллег я знаю хорошо, я проработал более трех лет врачом в берлинской психиатрической лечебнице Далльдорф, но больше уже не мог этого выдержать. Я знаю, как трудно бороться в медицинских кругах Берлина с за­ ученными в школе убеждениями, в Цюрихе я вздохнул с облегчением. Ни одна кли­ ника в Германии не могла бы мне предложить даже малую часть того, что я обрел здесь. Мне нелегко уезжать, но я должен подумать о будущем, тем более теперь, когда я же­ нился» (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 2 5 - 2 6 ) . У ж е в начале столетия в Германии работали несколько врачей, неврологов и психиатров, которые, публикуя до 1909 года свои сообщения в соответствующих специальных изданиях, подтверждали, что их клинические исследования основыва­ ются на предложенных Фрейдом рабочих гипотезах и методах. Это были первые предвестники психоанализа в Германии, поэтому здесь следует назвать их имена. Речь идет в основном о врачах, работавших в санаториях, а именно о докторе Георге Бан­ ке, психиатре и руководителе санатория в Гарце, докторе Штегманне из Дрездена — оба они позднее вошли в Берлинское объединение, как и доктор О. Юлиусбургер из Берлина-Штеглица, В. Штромайере из Иены, В. Барде из Бланкенбурга в Тюрин­ гии, Л. Рёмхельде из санатория Шлосс Хориегг в Вюрттемберге, А. Мутманне из БадНассау, Э. Блохе из Катовице. Сам Фрейд упоминает также И. Марцинковски как ди­ ректора лечебницы Хаус Зильбек в Гольштинии. Особое место принадлежит доктору Οιτο Юлиусбургеру, который с 1908 года вхо­ дил в число четырех первых членов тогдашнего Берлинского психоаналитического об­ щества (вместе с Магнусом Хиршфельдом, Иваном Блохом и Кёрбером), впервые со­ бравшегося 27 августа 1908 года на квартире Карла Абрахама. Юлиусбургеру выпала честь выступить в Берлинском психиатрическом объединении с докладом «О теории психоанализа» 14 декабря 1907 года, то есть как раз в те дни, когда Абрахам впервые отправился к Фрейду. Позднее, подписывая рецепты, он употреблял выражение «врачспециалист в области психогенных заболеваний» (об этом сообщил нам один его со­ временник), Юлиусбургер в дальнейшем эмигрировал и умер в Нью-Йорке в 1952 году. Здесь следует упомянуть и доктора ЭрнсТа Зиммеля, в эти первые годы также использовавшего психоанализ. После Первой мировой войны он занимал в Берли­ не, по общему признанию, ведущее положение, входил в число организаторов поли­ клиники, основал психоаналитический санаторий в Тегеле и после своей эмиграции вместе с Отто фенихелем вдохнул жизнь в первое психоаналитическое общество ЛосАнджелеса. Зиммель защитил в 1908 году в Ростоке диссертацию на тему «Крити­ ческий анализ этиологии Dementia praecox». Библиография этой диссертации наря­ ду с актуальной работой Абрахама «О значении сексуальных травм в юношеском возрасте для симптоматологии Dementia praecox», «Очерками об истерии» Брейера и Фрейда ( 1 8 9 5 ) и «Фрагментом анализа одного случал истерии» Фрейда ( 1 9 0 5 ) включала таюке работу Юнга «О психологии Dementia praecox» ( 1 9 0 6 ) . Зиммель ушел из предпоследнего класса гимназии имени Лейбница, четыре месяца проработал в берлинской аптеке и решил заниматься медициной. С помощью част­ ных учителей он подготовился к выпускным экзаменам и сдал их экзаменационной комиссии Прусского королевства в Мпхаэлисе в 1902 году, до марта 1907 года учился в Берлине, с мая 1907 по июль 1908 — з Ростоке и после сдачи государственного экза­ мена занял должность врача-практиканта в университетской клинике нервных болез­ ней под руководством тайного советника доктора медицины профессора Шухардта. 416

Следует упомянуть еще один, последний, пример несистематического, дилетант­ ского применения психоанализа в Германии до 1 9 0 8 года, который, по всей ви­ димости, является единственным случаем, когда ординатор-психиатр уже в то время попытался использовать новые методы Фрейда в клинической практике. Тайный советник доктор медицины профессор О. Бинсвангер 29 мая 1907 года поручил сво­ ему племяннику и ассистенту доктору Людвигу Бинсвангеру, будущему директору санатория Бельвью в Кройцлингене, 25-летнюю пациентку Ирму, посоветовав при­ менить к ней психоаналитический метод Фрейда. Людвиг Бинсвангер писал: «То об­ стоятельство, что больная, начавшая испытывать глубокое доверие к моему дяде, в состоянии сильного возбуждения совершенно спонтанно стала рассказывать о пе­ режитых ею тяжелых психических потрясениях и ее несомненная потребность в по­ добного рода откровениях убедили моего дядю в том, что это как раз подходящий случай для применения психоаналитического метода» (Binswanger 1 9 0 9 , 1 7 4 ) . Ис­ торию этой болезни Бинсвангер опубликовал под заголовком «Попытка анализа од­ ного случая истерии» в первом томе «Ежегодника психоаналитических и психопа­ тологических исследований», то есть как раз в том номере, в котором Фрейд излагал историю болезни «маленького Ганса». Полный контраст Бинсвангеру составил Блейлер, который в апреле 1908 года выступил на конгрессе психиатров в Берлине, ни разу не упомянув Фрейда или пси­ хоанализ в целом. Легко понять, что такое поведение Блейлера было продиктовано неприязнью к своему бывшему ассистенту Абрахаму и вредило делу психоанали­ за. Их старая скрытая вражда сохранялась даже на расстоянии; она осложняла настоящее и не сулила ничего хорошего в будущем. Однако Карл Абрахам чувствовал себя более чем вознагражденным за это разо­ чарование несравненной привилегией — с первых же шагов в частной психоанали­ тической практике он пользоваться великодушной помощью Фрейда в виде конк­ ретных советов в работе. Эта заочная консультация в форме писем представляла собой нечто необычное: у одного из наиболее одаренных учеников, обладавшего к то­ му же хорошей теоретической и практической подготовкой, появилась возможность быть руководимым самим Фрейдом. Теперь он получал прямо из первых рук каж­ дую вновь публикуемую работу и сам отсылал свои рукописи Фрейду на проверку. Разворачивался процесс взаимного творческого стимулирования (см. также статью И. Кремериуса в т. I). Перед первым психоаналитическим семинаром в Зальцбурге в 1 9 0 8 году Абра­ хам получил от Фрейда по почте рукопись работы «Характер и анальная эротика» и верно предсказал, что «"Анальная эротика" станет маленькой бомбой». Уже через несколько недель, в апреле, он получил и оттиск основополагающего в данной обла­ сти труда Фрейда, который более чем двадцать лет спустя был продолжен и своеоб­ разно развит Вильгельмом Райхом — я имею в виду эссе «"Культурная" половая мо­ раль и современная нервозность». С первых же месяцев пребывания в Берлине Абрахам стремится познакомить всех коллег с открытиями Фрейда и его учением. На одном из собраний у его первого руководителя в больнице Далльдорф, профессора Хуго Карла Липманна, вспыхивает оживленная дискуссия о Фрейде, и Абрахам выражает сожаление, что «представляется крайне мало случаев для пропаганды». Однако он все-таки на­ деется организовать когда-нибудь курсы для врачей, «чтобы поговорить о теории нев­ розов и травмы» (Freud/Abranam 1 9 6 5 , 4 5 ) . Тем не менее уже упомянутый «Ежегодник психоаналитических и психопато­ логических исследований» явился осязаемым результатом первой встречи психоана­ литиков в Зальцбурге. Он издавался Блейлером и Фрейдом с начала 1 9 0 9 года, редак­ тировался Юнгом и выходил в издательстве Дойтике. Д а ж е Фрейд едва ли мог 417

смягчить глубоко зашедшие разногласия и напряженность между издателями, к это­ му добавлялись и внешние проблемы. В результате этот новый журнал превратился в собрание конфликтных теорий, а после окончательного разрыва его редакции с БлеЙлером и Юнгом в 1 9 1 4 году шестой том назывался уже «Новая серия ежегод­ ника». Теперь его единственным издателем был Фрейд, а редакторами — Абрахам (в Берлине) и Эдуард Хичманн (в Вене). К этому периоду, между появлением первого тома и выходом шестого, оказав­ шегося последним в связи с разразившейся войной, относится важнейшая часть ис­ тории психоанализа. Можно с полным правом утверждать, что научное развитие пси­ хоанализа протекало тогда в лоне немецкого языка. Наряду с Фрейдом в этот начальный период почти все его коллеги и ученики говорили и писали по-немецки. Уже вскоре возникла потребность в расширении публикаций, удовлетворить кото­ рую было призвано новое издание. Уже в 1912 году в издательстве Хуго Хеллера появил­ ся изданный Фрейдом первый номер «Имаго» (под редакцией Отто Ранка и Ганса Захса), имевший подзаголовок «Журнал по применению психоанализа к гуманитар­ ным наукам». В первый год издания Карл Абрахам выступил в журнале со своим пси­ хоаналитическим исследованием Аменхотепа (Эхнатона), а Фрейд опубликовал пер­ вые две части «Тотема и табу». Это удивительное совпадение во времени представляется с сегодняшних позиций проявлением параллельности глубоких идей обоих ученых, ис­ следовавших проблемы происхождения религии, права и монотеизма. «Международный журнал психоанализа», первый том которого вышел в январе 1913 года, заменил прежний «Центральный бюллетень психоанализа», редактировав­ шийся Штекелем (Штекель продолжал издавать его самостоятельно под названием «Центральный бюллетень психоанализа и психотерапии»), так что отныне психоана­ литики располагали целым рядом печатных органов, в которых уже не приходилось спотыкаться о скрытые напряжения и расхождения между аналитиками, характер­ ные для истекшего периода. Здесь следует напомнить, что основной причиной недо­ ступности этих давних публикаций долгие годы после Второй мировой войны явилось то, что вожди национал-социалистов не были удовлетворены символическим унич­ тожением трудов Фрейда и его учеников во время инспирированного ими в бер­ линском Люстгартене торжественного сожжения книг, Они распорядились изъять их из продажи и под страхом наказания запретили их распространение. На «Втором частном психоаналитическом собрании а Нюрнберге 30 и 31 августа 1910 года» (так звучало его официальное название) ференци прочел доклад «О необхо­ димости тесного сотрудничества последователей фрейдовского учения и о пред­ ложениях по основанию постоянной международной организации» ( с м статью Г. Дамера в т. I). Ференци, как сообщал тогда Ранк, сделал обзор однообразных этических и логических упреков со стороны противников, вскрыл противоречия в их критике и выявил много общего в сопротивлении невротических больных и невропатологов, которые вели себя так, словно подвергались лечению. Ференци попытался системати­ зировать методы лечения, использовавшиеся противниками, и предложил ввести «кон­ троль над скрытыми и неправомерно именующими себя таковыми психоаналитика­ ми». Его тогдашнее разделение развития психоанализа на первый, «героический период», когда Фрейд в одиночку создавал основополагающие труды, на второй пери­ од, «период партизанской войны», когда с помощью венских и цюрихских коллег была завоевана «огромная научная территория» (Rank 1970, 7 4 1 ) , и, наконец, на третий период, который как раз только начинался, а именно период «организации», нашло все­ общее признание. В конце своего доклада ференци произнес слова о «прекрасных перспективах объединения, члены которого благодаря своим психоаналитическим взглядам и самообладанию смогут избежать обычных недостатков жизни в сообще­ стве» — ныне это предположение несколько поражает нас своей наивностью.

418

На заре психоанализа психоаналитики во всем мире и не предполагали, что им предстоит жить в историческую эпоху, печальные итоги которой мы подводим спус­ тя шесть с половиной десятилетий. Психоанализ вначале занимался больными (глав­ ным образом бессознательным и его содержанием), затем — борьбой сил между импульсивными побуждениями и защитой в инстанциях Оно, Я и Сверх-Я, при­ чем первоначальный антагонизм между аналитиком, вооруженным инструментом метода, и пациентом с его квазистроптивым бессознательным постоянно разрешался и превращался в анализ отношений между аналитиком и возобновляющим кон­ фликт пациентом, в анализ переноса и контрпереноса. Начало реально наступив­ шей эпохи отмечено выходом «Характероанализа» Вильгельма Райха (Reich 1 9 3 3 ) , затем появились многочисленные уточняющие работы, что в последующие годы при­ вело к признанию общей задачи — как можно точнее исследовать все процессы, которые постоянно и неизбежно, сознательно и бессознательно разыгрываются между индивидами в организованных группах, затем между этими группами, а также между ними и другими массовыми формациями. Благодаря такому подходу психоанали­ тики в новом, и в более широком смысле становились объектом своего собственно­ го метода, после того как в ходе Обучения они уже были — каждый по отдельнос­ ти — объектами анализа. Этот психоаналитический подход едва ли может быть реализован без тщатель­ ного исследования либидо как особой, а не нейтральной и неспецифической, по мне­ нию Юнга, душевной энергии и как основного влечения, под влиянием которого, по выражению Фрейда, возникают более '..рупные единицы. Изолированная теория нарциссизма, с одной стороны, и изолированная теория агрессии, с другой, не позво­ лили бы этим усилиям достичь цели. Второй конгресс в Нюрнберге в 1 9 1 0 году завершил создание Международного объединения, незадолго перед этим произошло официальное учреждение Берлин­ ского психоаналитического общества, которое впоследствии было переименовано в Немецкое психоаналитическое общество. Тот факт, что местом проведения трех очередных конгрессов также была избрана Германия, подчеркивает растущее значе­ ние немецкого национального отделения/Конгрессы предполагалось провести в Вей­ маре 21 сентября 1911 года, в Мюнхене 7 сентября 1 9 1 3 года и, наконец, в Дрезде­ не 4 и 5 сентября 1914 года (однако до начала этого конгресса разразилась война). В то время по возможности выбирались города, где отсутствовали университеты. Когда в начале 1913 года Юнг предпринял пятинедельную поездку в Америку, как раз начиналась подготовка Мюнхенского конгресса. По всему ощущалось, что разрыв неминуем. «Его дурные теории ничуть не компенсируют в моих глазах его ма­ лоприятный характер, — писал Фрейд Абрахаму. — Он вторит Адлеру, отнюдь не от­ личаясь такой последовательностью, как тот вредитель» (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 1 3 7 ) . И ниже: «Ваша аттестация представляется мне теперь особенно важной: поскольку нам приходится считаться с возможным отходом Цюриха и Мюнхена, берлинская школа могла бы стать верной заменой». Абрахам в это время пытался получить аттестацию берлинского медицинского факультета. После того как он был представлен профессору Фридриху Краусу, терапевту родом из Австрии, тот два дня подряд весьма подробно рассказывал о психоанализе на своих лекциях. Позиция В. Бонхёффера тоже не была столь враждебной, как пози­ ция его предшественника Т. Циена, однако проволочки с экзаменом, а затем и разра­ зившаяся мировая война надолго отложили решение об аттестации. Тем самым сорва­ лась первая попытка получить для психоанализа как науки место в университете. В эти дни Абрахам сообщал в Вену: «Я часто с изумлением убеждаюсь, насколь­ ко возрос в Германии интерес к психоанализу. Несомненно, что в настоящее вре­ мя никакой вопрос в медицинской или психологической области не обсуждается 419

в профессиональных кругах с такой интенсивностью, как проблема психоанализа, и ни одно медицинское имя не упоминают столь часто, как Ваше — хотя порой тро­ екратно перекрестившись. То же происходит и во вневрачебных кругах» (Freud/ Abraham 1 9 6 5 , 1 4 0 ) . 8 последние недели перед венским конгрессом ближайшие сотрудники Фрейда находились в постоянном контакте друг с другом. Абрахам вел переписку с Ранком и Ференци. Обмен мнениями по поводу докладов на мюнхенском конгрессе в обста­ новке такого глубокого взаимного доверия стал часом рождения знаменитого Коми­ тета, к которому принадлежали Абрахам, Джонс, Ранк и Захс, а после окончания вой­ ны т а к ж е и Эйтингон, еще в 1 9 0 9 году переехавший в Берлин и неоднократно проходивший анализ у Фрейда в Вене. События в Мюнхене привлекли непосредствен­ ное внимание немецких психоаналитиков к самому содержанию конфликта. Мюн­ хенская группа под руководством доктора Леонгарда Зайфа, склонявшаяся к Цюриху, для психоаналитического движения была потеряна. Неотложным и требовавшим обстоятельного обсуждения и планирования стал вопрос, кому в будущем вместо Юнга предстоит исполнять должность председателя Международного объединения и редактировать «Ежегодник». Обдумывалось не­ сколько сложных альтернатив, чтобы прийти к желанному результату. В этой связи Абрахам писал: «Из восемнадцати членов в Берлине сейчас присутствуют только девять. Как м о ж е м мы принять решение?.. Давать приезжим письменные указа­ ния крайне неудобно. Часть из них — неблагонадежные граждане кантонов... Груп­ па раскалывается. Это затрагивает особые отношения внутри группы... В будущем, вероятно, очень многое будет зависеть от Берлина, и было бы жаль, если бы в на­ шем кружке, который только начал складываться, возникнут политические раз­ ногласия. В любом случае отношение нашей группы к этому событию окажется неоднозначным» (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 1 5 2 ) . После того как в апреле 1 9 1 4 года Юнг ушел с поста президента Международ­ ного психоаналитического объединения, Фрейд 7 мая 1914 года писал Абрахаму: «До­ рогой друг, отныне Вы — наш президент. Мы держим объединение в руках и не соби­ раемся так легко его отпускать. Завтра Ранк разошлет официальное сообщение о результатах выборов... Вчера мне исполнилось 58» (там же, 169—170). 9 февраля 1 9 1 4 года профессор Гербрандус Елхерсма, заведующий кафедрой пси­ хиатрии Лейденского университета в Голландии (местная клиника носит теперь его имя) при вступлении в должность ректора произнес речь на тему «Бессознательная духовная жизнь». В последующие недели все ответственные лица во главе с Абраха? мом занимались подготовкой назначенного на сентябрь Международного конгрес­ са в Дрездене. Все были в отличном настроении и верили, что в Дрездене конгресс вновь пройдет успешно. Будущие участники конгресса не замечали все более угро­ жающей политической обстановки в Европе. Единственное, что, на их взгляд, заслуг живало внимания, — это дальнейшее развитие психоанализа. 18 июля 1 9 1 4 года Фрейд уже перебрался в свою летнюю резиденцию в Карлсбаде, в то время как Аб­ рахам еще проводил последние рабочие дни в Берлине, собираясь присоединиться к своей семье, отдыхавшей в Мекленбурге. Там он собирался побыть до 3 августа, на обратном пути проехать через Бремен, вернуться к 7 августа и вместе с Эйтинг гоном до 10 августа разослать окончательный вариант программы. 2 августа 1 9 1 4 года Фрейд пишет Абрахаму: «Мы м о ж е м выбросить из голо­ вы все хлопоты из-за конгресса, Все интересы теперь обращены в другую сторо­ ну. В настоящее время, когда я пишу, большая война кажется уже неизбежной» я бы порадовался всем сердцем, если б знал, что Англия не окажется среди врагов.И я никак не могу постичь, что к числу "врагов" теперь принадлежит и Джонс* (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 1 8 4 ) . 25 августа Фрейд пишет Абрахаму: «Аннерль оказалась, 420

так сказать, военнопленном в Англии; после долгих тревожных дней удалось нако­ нец связаться с ней через Гаагу при посредничестве доктора ван Эмдена. Мы узнали, что она осталась в своем институте на побережье и состоит в переписке с нашими лондонскими друзьями, которые в случае необходимости, без сомнения, готовы о ней позаботиться» (там же, 1 8 5 ) . Таким образом, начало войны в двояком смысле означало конец первой эпохи психоанализа в Германии. С тех пор как Абрахам в конце 1 9 0 7 года обосновался в Берлине, прошло шесть с половиной лет. Это не было временем свободного неор­ ганизованного распространения, как сетовал Ференци еще четырьмя годами ранее в Нюрнберге. Научное развитие психоанализа заметно продвинулось вперед благо­ даря обсуждению и разработке новых вопросов. Наряду с Фрейдом огромное учас­ тие в этом принял Абрахам. Многое было установлено чисто эмпирически, и этот эм­ пирический материал ожидал своего анализа все военные годы. Результатом этой эпохи с 1 9 0 7 по 1 9 1 4 (или по 1 9 1 8 ) год явилось прежде всего понимание топичес­ ких, динамических и экономических аспектов психики и психических процессов в целом, то есть разработка метапсихологии, которая приобрела решающее значе­ ние для дальнейших исследований и развития теории. Абрахам, который первоначально отбывал воинскую повинность в лазарете в Реннбанн Груневальде, с 12 марта 1 9 1 5 года работал в Алленштейне в восточной Пруссии, куда его перевели по службе. Он еще сохранял за собой пост президента Психоаналитического объединения, однако у него не было возможности для актив­ ной деятельности. Выпуск «Ежегодника» был прекращен, но работа продолжалась. Когда Фрейд заканчивал свою работу «Влечения и их судьба» ( 1 9 1 5 ) , Абрахам в то не­ многое свободное время, какое у него оставалось, интенсивно занимался проблемой специфического отличия меланхолической депрессии от невроза навязчивости. При этом он натолкнулся на классическую форму депрессивного бредообразования, известную из прежних веков и получившую название «ликантропия»: у пациента воз­ никает бредовая идея, будто он превращается в волка и пожирает людей. В основ­ ном Абрахам исполнял обязанности хирурга «Психоаналитик во мне с изумлением наблюдает со стороны, как я оперирую водянку яичка или провожу резекцию ребер в связи с гнойным плевритом. Но война есть война». Наконец, после восьми меся­ цев службы Абрахам смог оставить должность хирурга и в ноябре 1 9 1 5 года занять­ ся организацией стационара для наблюдения за солдатами с симптомами психопа­ тии в надежде заняться «вскоре чисто психиатрической и психотерапевтической работой» и тем самым получить время для аналитических исследований. У Абраха­ ма был даже план составить юбилейный сборник к шестидесятилетию Фрейда, од­ нако он был вынужден отказаться от своего намерения в связи со слишком больши­ ми трудностями. В мае 1 9 1 6 года семья Абрахама смогла наконец переехать к нему в Алленштейн, что в немалой степени облегчило его жизнь. В июле 1916 года, когда Абрахаму было поручено провести экспертизу, он полу­ чил возможность разобраться в судьбе многократно подвергавшегося взысканиям сол­ дата, которого он случайно встретил также и после войны. Из этого исследования ро­ дилась знаменитая криминологическая работа «История одного авантюриста в свете психоаналитического знания» (Abraham 1923), которая и поныне остается образцом применения психоаналитической теории для понимания поведения определенных преступников. Столкнувшись с ноь m категорией больных, Абрахам намеревался рас­ смотреть накопленный материал по судебной психиатрии с точки зрения психоана­ лиза и представить его в виде диссертационной работы. Однако визит к Бонхёфферу, Который он совершил во время командировки в Берлин, не оправдал его надежд. То, что «Международный журнал психе шализа» продолжал выходить и во вре­ мя войны, явилось предпосылкой для продолжения научных контактов. Война застала 421

психоаналитическое движение на стадии развития, когда оно было весьма уязвимо. Однако и без того небольшое число психоаналитиков во всех странах, вовлеченных в мировую воину, и в своей собственной стране составляло меньшинство, находив­ шееся в оппозиции к господствующим в медицине учениям. Эта ситуация во мно­ гом способствовала тому, что вопреки войне и разделяющим границам все психоана­ литики ощущали тесную связь друг с другом. Работы Абрахама получили признание со стороны Фрейда и его коллег; за время войны он опубликовал двенадцать сочине­ ний. Следует упомянуть таюке исследование Ференци «О двух типах военного невро­ за», явившееся основным эмпирическим материалом, обсуждавшимся на V Между­ народном психоаналитическом конгрессе в Будапеште 28 и 29 сентября 1 9 1 8 года. В это же время Ференци выступил с остроумной и беспощадной критикой публи­ кации Й. Г. Шульца под названием «Сексуальная теория 3. Фрейда». Профессор Г. Оппенгейм из Берлина, автор, достаточно знакомый с психоанали­ тической теорией, в 1916 году опубликовал в издательстве С. Каргера книгу под назва­ нием «Неврозы как следствие военных ранений». Еще в 1 9 1 5 году Оппенгейм высту­ пил в «Берлинском клиническом еженедельнике» со статьей «Война и травматические неврозы». Представленные им воззрения являются наглядным примером того, что между взглядами теоретика, подобного Оппенгейму, и исследователей, применя­ ющих психоанализ, несмотря на использование одинаковой терминологии, существует непреодолимая пропасть. В письме Абрахаму от 17 февраля 1918 года Фрейд писал: «Дорогой друг, несколь­ ко дней назад я получил из Германии брошюру, которая может представлять для Вас особый интерес: "Военные неврозы и психическая травма; их взаимоотношения, представленные на основе психоаналитических и гипнотических исследований док­ тора медицины Эрнста Зиммеля, в наст. вр. главного врача и руководителя специаль­ ного лазарета военных неврозов. Со вступительным словом доктора Адольфа Шнее, издательство Отто Немних, ЛеЙпциг-Мюнхен, 1918". Впервые я вижу, что немецкий врач без какого-либо покровительственного и снисходительного отношения обеими ногами стоит на почве психоанализа, отстаивает его полную пригодность при лече­ нии военных неврозов, подтверждая это примерами, и верно разбирается в вопросе сексуальной этиологии. Правда, он не вполне поспевает за психоанализом, по суще­ ству стоит на катартических представлениях, применяет гипноз, который будет скры­ вать от него сопротивление и сексуальные импульсы, но справедливо оправдывает это необходимостью быстрого получения результатов и массовым производством. Полагаю, год обучения сделал бы из этого человека хорошего аналитика. Его поведе­ ние корректно. Работа была проведена в лазарете в Познани и, пожалуй, должна рас­ сматриваться лишь как задел для обстоятельной публикации. Думаю, вам надо про­ честь эту книжку и сделать для нас рецензию» (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 2 5 5 ) . Абрахам обещал связаться с автором и привлечь его на сторону психоанализа, тем более что он мог подтвердить многие его наблюдения, сделанные в лазарете. В 1 9 1 8 году, когда проходил конгресс в Будапеште, война уже близилась К концу. На конгрессе появились также «официальные представители руководства Центральных держав, чтобы получить информацию о докладах и заседаниях, и обнадеживающим результатом этой первой встречи явилось обещание органи­ зовать психоаналитические отделения, в которых психоаналитически обученные врачи смогут найти средства и время для изучения природы этих загадочных забо­ леваний и возможность влиять на них с помощью психоанализа», — сообщал Фрейд (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 2 5 5 — 2 5 6 ) . Хотя скорое прекращение войны положило ко­ нец этим проектам, присутствовавшие на конгрессе берлинские психоаналитики уехали с огромным желанием создать психоаналитическую поликлинику и учебный институт; это желание реализовалось двумя годами позже. Вслед за будапештским 422

конгрессом в Берлине прошла «конференция по неврозам». Здесь также присут­ ствовали представители правительства, рассчитывавшие на то, что утратившие спо­ собность к военной службе солдаты и офицеры смогут благодаря психоанализу вновь исполнять свой долг. У Абрахама и Зиммеля, которые по служебной обязан­ ности присутствовали на этом собрании, не было, однако, возможности успешно выступить в защиту своего дела. Абрахам так оценивал ход событий: «То, что пси­ хоанализ внезапно по каким-то там практическим соображениям входит в моду, меня вовсе не радует. Вскоре у нас появится множество коллег, которые будут уча­ ствовать в нашем деле чисто внешне, а потом станут выдавать себя за психоанали­ тиков. Поэтому я бы пока предпочел сохранить нашу аутсайдерскую позицию» (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 2 6 3 ) . После демобилизации 14 декабря 1918 года, то есть ровно одиннадцать лет спус­ тя после своей первой поездки в Вену к Фрейду, Карл Абрахам нашел временное при­ станище на Шлейницштрассе в Груневальде. Спустя некоторое время он выбрал в ка­ честве постоянного жилья дом на Бисмаркаллее, 14. После переезда Карл Абрахам тотчас приступил к интенсивной работе с анализандами, среди которых был Эрнст Зиммель. Объединение вновь стало проводить свои собрания три раза в месяц, а науч­ ные дискуссии протекали теперь ещездживленнее, чем до войны, поскольку каждый обладал своим собственным переосмысленным опытом На заседании Комитета в Вене, проходившем без участия Абрахама, Ференци передал свою должность президента Эрнесту Джонсу. Т е м временем Эйтингон и Зиммель обратились к Абрахаму с планом создания психоаналитической поликли­ ники, который Абрахам тут же принял, тем более что это давало возможность осно­ вать также и учебное заведение. Первым результатом более тесного сотрудничества Абрахама и Эйтингона стало то, что они пред\ожили провести следующий конгресс в Берлине, а также представи­ ли ряд докладов в продолжение внутренних научных заседаний. Абрахам писал Фрей­ ду «Прежние возражения против университетских городов уже не имеют силы. Бер­ лин буквально шествует за психоанализом, и неделя просветительских докладов могла бы чрезвычайно нам здесь помочь» (Freud/Abraham 1965, 2 7 4 ) . Однако дискуссии о месте проведения следующего конгресса оказались не столь простыми, и в конечном счете верх взяли аргументы Джонса, высказавшегося в пользу Гааги. Тем временем все с большим рвением готовились к открытию поликлиники. Воз­ ведение здания в старом Берлине W 35 на Потсдамерштрассе, 29, было поручено Эр­ нсту Фрейду, архитектору по профессии. В конце декабря 1919 года Абрахам докла­ дывал Фрейду, что поликлиника непременно откроется в январе и что это событие вызывает огромный интерес со стороны министерства. Вальтер Шмидеберг, берлинский психоаналитик (позднее он женился на Мели­ те, дочери Мелани Кляйн), в эти дни нанес визит Фрейду, привезя из Берлина сооб­ щение от Эйтингона, что Абрахаму предстоит возглавить кафедру психоанализа. Фрейд воспринял это сообщение как «стсль замечательное, что в это невозможно поверить». На праздновании открытия психоаналитической поликлиники 14 февраля 1920 года — именно так было обозначено в программе — Карл Абрахам произнес вступительную речь. Музыкальное сопровождение обрамляло мелодекламацию док­ тора Зиммеля из «Часослова» Райнера Марии Рильке: «Предчувствие» и «Безумие». В заключение Зиммель прочел отрывок из «Катастрофических историй» Оскара Шмица. Торжественная речь Карла Абрахама «Возникновение поликлиники из бес­ сознательного» завершила это торжество. В день «пивного путча» 13 марта 1 9 2 0 года Абрахам письменно отчитывался Фрейду о достигнутых к тому моменту успехах: «Поликлинику посещают вполне 423

удовлетворительно, я уже сообщал об этом Ранку. Мой курс лекций, который был не­ достаточно афиширован, собрал всего 10 слушателей, но я вполне доволен качеством Надеюсь, что преподавание в скором времени будет хорошо организовано. Кроме того, мы увлекаемся всевозможными планами. Эйтингон хочет отвести одно поме­ щение в поликлинике под читальный зал, через который распространялась бы вся на­ ша литература. На более далекое будущее намечен проект организовать специаль­ ное отделение для лечения детей-невротиков; для этого я хотел бы специально подготовить женщину-врача. Для нас все зависит от будущего поколения, а с этим, к сожалению, дела обстоят не так гладко. У нас совершенно нет молодежи, которая приходила бы к нам прямо из университета, и я всячески буду бороться за привле­ чение таких сил» (Freud/Abraham 1965, 2 8 4 ) . Абрахам подготовил востребованную министерством образования памятную за­ писку и написал статью для «Нойе Рундшау» под заголовком «Психоанализ как ис­ точник познания в гуманитарных науках» ( 1 9 2 0 ) . Ассистент профессора Бонхеффера, доктор Альфред Гросс, который позднее работал в Йельском университете, присоединился к объединению. Молодая коллега — с большой долей вероятности речь здесь идет о докторе Йозине Мюллер — пожелала получить психоаналитичес­ кое образование «специально с целью лечения детей» (там же, 2 8 5 ) . По поводу кафедры Абрахам имел длительную беседу с Бонхёффером, который, не будучи сторонником психоанализа, не выступал и в качестве его противника, тем более противника несправедливого. «У него нет никаких существенных возра­ жений против кафедры психоанализа» (там же, 2 8 9 ) . Для Бонхёффера основная про­ блема заключалась в том, что в Берлине появилась тенденция все кафедры по специ­ альным предметам превращать в ординарные, в результате чего соответствующие предметы становились для студентов обязательными и по ним приходилось сдавать экзамены. К этому, как считал Бонхёффер, психоанализ еще не был готов. Однако он не имел никаких личных возражений против преподавательской деятельности Аб­ рахама. Из примечания к переписке с Фрейдом мы узнаем: «Надоеды на кафедру не оправдались, министерство не смогло настоять на своем, а факультет слишком враждебно встретил это предложение. Позднее вопрос был поднят во второй раз, и Абрахаму намекнули, что для него откроется вакансия доцента в случае, если он примет крещение, но от этого он отказался» (там же, 2 8 7 ) . 9 мая 1 9 2 0 года на рабочем заседании объединения под председательством Абрахама была выработана программа на осень и на предстоящий зимний семестр. Доктор Термина фон Хуг-Хелльмут, в то время благодаря своим публикациям о ду­ шевной жизни ребенка единственный дипломированный детский психоаналитик, была приглашена из Вены для проведения педагогического семинара. На каждый квартал планировался курс для врачей, à также отдельные лекции для врачей и ин­ тересующихся непрофессионалов. Эта работа поручалась Гансу Захсу, который вскоре т о ж е должен был переселиться в Берлин из Вены. В этом «перемещении Захса» (Freud/Abraham 2 6 5 , 2 9 1 ) Фрейд видел особую пользу для дела психоана­ лиза в Германии. Одним из важнейших пунктов в концепции образования стал «анализ врачей с целью обучения психоанализу», то есть учебный анализ, который Захсу т о ж е пришлось взять на себя. В непосредственной пользе собственного анализа Эйтингон смог убедиться на лич­ ном опыте. Это касается и нескольких других людей, которые с 1907 года таюке про­ ходили анализ у Фрейда и впоследствии приобрели широкую известность благодаря своим достижениям. В этом смысле непосредственный опыт Эйтингона совпадал с идеями Абрахама, к которым он пришел, преподавая психоанализ, и которые давно уже высказывались в виде требования обязательного прохождения учебного анализа. В историческом отношении заседание 9 мая 1 9 2 0 года в Берлине явилось тем момен424

том, когда была выработана основная концепция систематического обучения психо­ аналитиков. Именно благодаря этой группе людей, их успешной и новаторской работе в Берлине удалось основать «поликлинику и учебное учреждение». Хотя в этих первых наметках кое-что оставалось несовершенным, основной план все же был намечен пра­ вильно и служил в качестве фундамента. Фрейд обратился с просьбой, чтобы берлинские члены Комитета ходатайство­ вали за Теодора Райка, который решил вновь переехать в Берлин вскоре после того, как прошел в 1 9 1 4 году курс анализа у Абрахама, поскольку в качестве ана­ литика, не имеющего медицинского образования, он испытывал немалые трудно­ сти в Вене. Однако и в Берлине экономические условия оказались ничуть не луч­ ше, чем в послевоенной Вене. Несмотря на постоянные просьбы Абрахама, Фрейд по личным причинам не решался прибыть в Берлин и выступить с серией докла­ дов, посвященных психоанализу. В Гааге, где происходил первый послевоенный конгресс, он т а к ж е решил воздержаться от выступления с докладом. Т е м не ме­ нее он порекомендовал Абрахаму выбрать «более богатую тему женского комп­ лекса кастрации», добавив при этом: «Я с удовольствием буду следить за Вашими великолепными выкладками. На Ваши отношения с министерством я по-прежнему смотрю скептически. По-моему, дело движется слишком медленно, и Вы, несом­ ненно, правы, говоря, что изменения в политике и в кадрах резко снижают наши шансы... Ференци в наказание за свою большевистскую профессуру изгнан из бу­ дапештского профсоюза врачей» (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 2 9 2 ) . На VI Международном психоаналитическом конгрессе в Гааге 8 сентября 1920 года — это был первый международный конгресс, на котором встретились уче­ ные из только что враждовавших друг с другом стран, — Абрахам со своим револю­ ционным докладом, озаглавленным «Формы выражения женского комплекса каст­ рации», оказался вовлечен в оживленную научную дискуссию, центром которой и стала эта тема. Первые рассуждения по этому поводу он представил Берлинскому объединению еще 17 апреля 1918 года. Импульсы, исходящие от его исследования, ощущаются по сей день. Исследование женской психики, сексуальной жизни жен­ щины и специальное психологическое изучение развития девочки в эти годы оста­ валось на заднем плане. Как известно, только в 1931 году Фрейд высказался о пер­ востепенном значении женской сексуальности. Впоследствии самые известные представительницы психоанализа взялись за эту проблематику и опубликовали став­ шие классическими труды по женской сексуальности. Здесь следует назвать Карен Хорни, Хелен Дойч, Терезу Бенедек, Мелани Кляйн, а также Лу Андреас-Саломе, которая еще в 1 9 1 2 году приехала на несколько недель в Берлин и неоднократно подолгу беседовала с Абрахамом, пока тот не отрекомендовал ее Фрейду со словами, что ему еще не доводилось встречаться с таким глубоким пониманием психоанали­ за вплоть до малейших деталей. О Хелен Дойч, также проходившей у Абрахама курс учебного анализа, 16 октября 1923 года он сообщал Фрейду, что она «продвинулась уже столь далеко, что прилежно работает над научными вопросами и пишет о своих исследованиях психологии женщины». После возвращения в Вену она долгие годы вела там курс обучения, пока не была приглашена в Кембридж (Массачусетс) для ор­ ганизации Бостонской группы. Поздней осенью 1923 года в Берлинское объедине­ ние была принята Тереза Бенедек. Почти полностью забыто имя одной представительницы берлинской школы психоанализа, которая слишком рано, в декабре 1 9 3 0 года, умерла на борту судна, направлявшегося к Канарским островам, за несколько часов до прибытия в ЛасПальмас. Речь идет о родившейся в 1 8 8 4 году Йозине Мюллер, в девичестве Эбсен, которая в 1 9 1 2 — 1 9 1 3 годах проходила анализ у Абрахама, а с 1921 года состояла членом Берлинского объединения. С 1 9 2 3 по 1926 год она прошла дополнительный 425

анализ у Ганса Захса. В ноябре 1 9 2 5 года Мюллер выступила с важным докладом «О развитии генитальной фазы у девочек», легшим в основу опубликованной позднее работы, которую она в своем завещании просила озаглавить «Исследование инфан­ тильной женственности на примере заболеваний нарциссическими неврозами», или короче: «Инфантильная женственность при нарциссизме». Работа посвящена ис­ следованию женственности, проявляющейся уже в дофаллических фазах у обоих по­ лов. По сообщению Мюллера-Брауншвейга, за которым она была замужем, Иозина Мюллер проследила судьбу этой «инфантильной женственности» и ее значение для образования нормального или же невротического развития на огромном клини­ ческом материале. В этой связи следует т а к ж е назвать работу доктора Карла МюллераБрауншвейга, которую он доложил 16 февраля 1 9 3 5 года на заседании Немецко­ го психоаналитического объединения, посвященном пятнадцатилетию Берлинского психоаналитического института, и годом позже опубликовал в «Международном журнале психоанализа» под названием «Первый объектный катексис у девочек и его роль в развитии зависти к пенису и женственности». Ныне эти ранние подхо­ ды вновь оказались подхвачены разными исследователями, в частности францужен­ кой ЖаниноЙ Шассегэ-Смиргель. Без сомнения, именно благодаря психоаналитическим умениям Абрахама эти женщины, прошедшие у него анализ и школу, сумели в дальнейшем проявить столь высокую продуктивность в анализе женской психики. Сколь высоко ценился в качестве преподавателя психоанализа Карл Мюллер-Брауншвейг — и до, и после смерти Абрахама — особо подчеркнула 91-летняя Хелен Дойч в октябре 1 9 7 4 года в разговоре с посетившим ее автором настоящей статьи. Еще в 1908 году Мюллер-БрауншвеЙг приехал в Вену и просил разрешения прой­ ти анализ у Фрейда, однако Фрейд оказался «малость дороговат», как признался нам на столетнем юбилее со дня рождения Фрейда сам Мюллер-Брауншвейг. По совету Фрейда, в 1911 году он отправился на анализ к Абрахаму, как это чуть позже сделал Феликс Бём. Для прохождения анализа у Абрахама в 1 9 2 0 году из Англии приехали братья доктор Джеймс Гловер и доктор Эдуард Гловер. Их рвение демонстрирует и тот факт, что в 1 9 2 1 году они последовали за Карлом Абрахамом в отпуск, чтобы не прерывать анализа. Из Венгрии приехал Шандор Радо, имевший уже определенный аналити­ ческий опыт. Проходя анализ у Абрахама, Радо готовил себя к запланированной пре­ подавательской деятельности в институте, где он играл важную роль. Радо входил в пе­ дагогический совет и в 1 9 3 1 году вместе с Карлом Мюлле ром-Браун швей гом и Отто фенихелем, выступившими в качестве редакторов, организовал издание «Десятилет­ него отчета» о старом институте. Его важная работа «Психоанализ фармакотимии» (Rado2 1 9 3 4 ) , за названием которой скрывалось исследование развития наркомании, после Второй мировой войны долгое время игнорировалась. К числу учеников Радо, проходивших у него анализ, принадлежал таюке Харальд Шульц-Хенке, который в из­ вестном смысле определил судьбу психоанализа в Германии после Второй мировой войны, создав собственную неоаналитическую школу. Первым психоаналитиком, прошедшим полный курс обучения в институте, был сын будапештского профессора Франц Александер, который вместе с Фландерс Данбар стал известен в Германии вскоре после Второй мировой войны бла­ годаря своей книге по психосоматической медицине. Расширение поликлиники и института в Берлине было также связано с притоком слушателей и постоянных студентов из-за рубежа. Большое значение имел тот факт, что VII Международный психоаналитический конгресс был перенесен в Берлин, где он проходил с 25 по 27 сентября 1 9 2 2 года в доме, принадлежавшем объединению, 426

по адресу Курфгостенштрассе, 115—116, в непосредственной близости от поликлини­ ки. Около ста участников конгресса, примерно половину которых составляли признан­ ные психоаналитики, члены Международного психоаналитического объединения, при осмотре поликлиники имели возможность получить наглядную картину органи­ зации лечения и учебной деятельности. На пяти заседаниях было прочитано тридцать докладов. Сам Фрейд оставил за собой свободную тему. Здесь был представлен ряд клас­ сических работ, из которых следует назвать по крайней мере следующие: «Попытка создания теории генитальности» ференци; «Перверсия и невроз» Ранка; «О развитии комплекса кастрации у женщин» Карен Хорни; «После смерти праотца» Гезы Рохейма; «Новые исследования по психологии маниакально-депрессивных состояний» Аб­ рахама, «О раннем анализе» Мелани Кляйн. Полный перечень оказался бы чересчур длинным. Однако следует отметить, что молодой доктор Жан Пиаже из Невшателя вступил с докладом «Символическое мышление или воображение и мышление ребен­ ка», а доктор философии Ганс фон Хаттингберг, работавший во время войны в каче­ стве профессора психотерапии в берлинском Шарите, а прежде в Мюнхене и Зальц­ бурге, говорил об «анализе психоаналитической ситуации». Хаттингберг приобрел достаточную известность во времена национал-социалистского режима своей книгой «О любви» (Hattingberg 1936). Из Москвы вместе с несколькими коллегами приехала доктор Сабина Шпильрейн, и русская группа была принята в Международное психо­ аналитическое объединение в качестве национальной организации. Учебная деятельность поликлиники и института в последующие годы развора­ чивалась все шире; исходя из данных Мюллера-Брауншвейга в отчете за десять лет, складывается следующая картина вначале в преподавательский состав входили Карл Абрахам, Макс Эйтингон, Карен Хорни, Ганс Либерманн (умер 4 апреля 1 9 3 1 года), Ганс Захс и Эрнст Зиммель. В октябре 1 9 2 2 года к ним присоединился Карл Мюл­ лер-Браун швей г, в январе 1923 года — уже названный выше Шандор Радо. В это же время начинает читать лекции Феликс Бём, а с января 1925 года Франц Александер. В январе 1926 года Зигфрид Бернфельд, работавший доселе в Вене, взял на себя преж­ де не решенную задачу проведения занятий для педагогов. Енё Харник из Будапеш­ та и Отто Фенихель из Вены с мая 1 9 2 6 года начали преподавать в институте. С ок­ тября 1 9 2 8 года к учебной деятельности в институте приступает вернувшийся из Вены Теодор Райк, а с октября 1929 год!; — адвокат Хуго Штауб. Лекции пригла­ шенных профессоров обогащали программу: так, осенью 1 9 2 2 года выступал Геза Ро­ хейм, осенью 1923 и 1 9 2 4 годов — Хелен Дойч, осенью 1929-го — Анна Фрейд. Само собой разумеется, все основные обязанности, в том числе определение кур­ са лекций, в первые годы были возложены на Абрахама, Эйтингона и Зиммеля. В ос­ нованный в марте 1923 года преподавательский совет входили Абрахам, Эйтингон, Карен Хорни, Мюллер-Брауншвейг, Захс и Зиммель. В 1 9 2 4 году в него был включен Радо, в 1 9 2 7 году — Александер. Краеугольным камнем в здании института стала разработка «Основных принципов преподавательской и учебной деятельности», кото­ рые в первой редакции были опубликованы в 1923 году. В связи с задачей определить также и международные принципы психоаналитического образования разработанные в Берлине «Основные принципы» весной 1929 года были заново переработаны. Уже осенью 1 9 2 7 года Радо, Александер и Мюллер-Брауншвейг составили план обучения студентов, в соответствии с которым с января 1928 года стали читаться лек­ ции. Через несколько лет, когда старое здание оказалось уже недостаточно вместитель­ ным, 30 сентября 1928 года в присутствии Фрейда институт открыл десять новых ауди­ торий на Вихманнштрассе, 10. В своей речи Эйтингон подчеркнул, что с самого начала ставилась задача увеличивать число терапевтов, Уже тогда Эйтингон на основе имев­ шегося опыта сумел критически осветить идеи, которые и сегодня составляют суть публичной дискуссии о политике здравоохранения, а именно о распространении 427

компетенции терапевтов на другие профессиональные группы и о принесении каче­ ства в жертву количеству. Эйтингон говорил: «Нам было не вполне ясно, повлечет ли за собой расширение круга нашей деятельности новые возможности или даже необ­ ходимость изменения нашего технического метода. Да и сам Фрейд указал на это в своем, как всегда, необычайно важном докладе на Будапештском конгрессе, рассуж­ дая о шансах психоаналитической терапии в будущем и имея в виду создание в ско­ ром времени психоаналитического института. Однако очень скоро нам стало ясно — и мы были вынуждены признать это в своем первом отчете, — что часто цитировав­ шееся с тех пор будапештское пророчество Фрейда о том, что "при массовом приме­ нении нашей терапии нам придется делать сплав из чистого золота анализа", к психо­ аналитическим амбулаториям не относится, поскольку у нас нет металла для таких сплавов. Мы не могли надеяться привнести нечто новое в методику; как бы нам ни хо­ телось решить проблему времени и разработать сокращенные методы терапии, дав­ ление ожидающих своей очереди пациентов здесь, при большей публичности амбула­ тории, ощущалось гораздо сильнее, чем в практике индивидуально практикующего аналитика. Теперь, через восемь лет после первого отчета, на основании накопленного опыта мы должны сделать вывод, что внешне более короткие обходные пути чаще всего дают гарантию лишь одного — гарантию миновать главную цель» (Eitingon 1 9 7 0 , 7 1 7 2 ) . Позднее, сразу после войны, Харальд Шульц-Хенке категорически заявил, что его целью является соединение теорий Фрейда, Адлера и Юнга, и, как и его нынешние те­ оретические последователи, он высказался за сокращение терапии до 1 5 0 или макси­ мум 2 0 0 часов (см. статью Э. Цандер и В. Цандера в т. III). Преподавательский совет старого института долгое время возглавлял Эйтингон, который также первым обследовал каждого пациента поликлиники, интервьюиро­ вал каждого нового обучающегося кандидата, осуществлял контроль над проводив­ шимися терапевтическими анализами. Он обладал колоссальным аналитическим опытом, использовавшимся прежде всего при оценке терапевтического процесса и выработке критериев показаний к психоаналитической терапии и ее прогноза Поэтому его мнение, выраженное в вышеприведенной цитате, сохраняет свое зна­ чение и поныне. Поскольку все члены преподавательского совета сотрудничали в постоянной Международной учебной комиссии, берлинский опыт оказался полез­ ным и для других создававшихся институтов во всех частях света, позволив избежать собственных экспериментов и первоначальных заблуждений. Благодаря ранним трудам Карла Абраяама учебную деятельность удалось сделать планомерной также и в теоретическом отношении. Как писал Радо, «было время, когда аналитическая подготовка состояла только из учебного анализа, все остальное ученик должен был почерпнуть из специальной литературы» (Rado 1 9 7 0 , 5 9 ) . Таким образом, и в этом смысле Берлинский психоаналитический институт про­ делал значительную пионерскую работу, проложив путь бесчисленным последовате­ лям. Т а к ж е и после эмиграции Макс Эйтингон вплоть до самой смерти 30 июля 1943 года оставался председателем Международной учебной комиссии. Пожалуй, важность учебного анализа нельзя проиллюстрировать лучше, нежели с помощью следующего эпизода. Зигфрид Бернфельд хотел обосноваться в Вене в качестве практикующего психоаналитика, однако после Берлинского конгресса 1 9 2 2 года, на котором учебный анализ был объявлен общеобязательным, стал ис­ пытывать большие сомнения и обратился к Фрейду с вопросом, надо ли и ему прой­ ти учебный анализ. Как утверждают, Фрейд ответил: «Чепуха. Приступайте к работе. Если у Вас будут трудности, мы подумаем, как тут быть». Неделей позже Фрейд по­ ручил ему провести анализ профессора из Англии, однако возникли неожиданные осложнения, и тогда Бернфельд отправился на учебный анализ к Захсу в Берлин. П о з ж е Анна Фрейд в мемориальном сборнике памяти Эйтингона («Мах Eitingon

428

in Memoriam», 1 9 5 0 ) в статье под названием «Проблемы учебного анализа» вновь подняла старый вопрос. Как некогда незащищенным от злоупотреблений был тер­ мин «психоанализ», так зачастую неверно применяется и выражение «учебный анализ». Необходима правовая защита на тот случай, когда контроль качества не осуществляется национальной организацией, признанной Международным пси­ хоаналитическим объединением. Свою статью Анна Фрейд завершила призывом: «Не стоит жалеть усилий для того, чтобы на примере индивидуальных случаев по­ казать, в каких пунктах проявляющееся в учебной ситуации неверное в техничес­ ком отношении обращение с переносом навредило анализу переноса и тем самым аналитическому результату как таковому или по крайней мере поставило его под сомнение» (A. Freud 1950, 9 4 ) . Ценные сведения содержатся в промежуточном отчете о восьми годах дея­ тельности института, представленном Максом Эйтингоном в его речи по поводу открытия новых институтских помещений: в общей сложности за помощью об­ ратились 1 6 0 0 человек, из которых 6 4 0 была назначена психоаналитическая тера­ пия, уже тогда проводившаяся с каждым пациентом с интенсивностью «в сред­ нем не менее четырех часов в неделю». В сентябре 1928 года число одновременно проходивших анализ пациентов составило 1 0 0 (в 1 9 3 0 году — 1 1 7 ) . За поликли­ никой были закреплены пять опытных ассистентов, особое положение занимала доктор Смелянски, которая «одна в течение длительного времени работала с 1 0 - 1 2 пациентами поликлиники». По словам Зиммеля, в 1 9 3 0 году поликлиника предприняла целенаправленную попытку «сделать психоаналитическое лечение доступным для пациентов, которые особенно тяжело страдали от неврозов вследствие экономических лишений или ока­ зались жертвой материального обнищания прежде всего из-за своей невротической заторможенности. И хотя, разумеется, по сравнению с масштабами социальной ка­ тастрофы послевоенного времени помощь Берлинского психоаналитического инсти­ тута, возможно, покажется относительно небольшой, тем не менее социальный эф­ фект его деятельности, несомненно, выходит сегодня далеко за рамки лечения отдельных пациентов. Одновременно проводимые в настоящее время 117 анализов образуют основу для постоянно углубляющегося психоаналитического проникнове­ ния в слои народа. Ибо психоаналитическое освобождение индивида от его ирраци­ онального, обусловленного комплексами отношения к реальности, возвращая воз­ можность здоровой деятельности, оказывает оздоровляющее душевное воздействие на все его жизненное окружение» (Simmel 1 9 7 0 , 8 ) . Усилия Эйтингона и Зиммеля, первоначально направленные на то, чтобы органи­ зовать работу поликлиники и тем самым сделать психоаналитическую терапию доступной для каждого, уже были сопряжены с проблемами, которые выявились только после многолетнего экспериментирования. Сегодня нам сразу бросается в глаза, какая диспропорциональность и деформация финансовой реальности таилась в структуре того предприятия, каким являлась поликлиника. С течением времени это привело к па­ губным явлениям Поскольку кандидаты в ходе собственного обучения проводили бес­ платное лечение, утверждалось ошибочное мнение, что такая интенсивная с точки зре­ ния времени и получаемого опыта терапия может осуществляться почти без всяких затрат. Это проливает свет на огромную социальную ангажированность всех препода­ вателей и учащихся, однако удовлетворительным такое состояние не назовешь. Далее Зиммель указал на существенное отличие нового психоаналитического обу­ чения от медицинского обучения в клиниках и высказал мнение: «В клиниках мате­ риал для медицинского обучения предоставляют, естественно, не частные пациен­ ты, платящие особенно высокие гонорары, а пролетарии и больные, лечащиеся по страховке. Мы знаем, что при таком обучении, которое само по себе совершенно 429

компетенции терапевтов на другие профессиональные группы и о принесении каче­ ства в жертву количеству. Эйтингоь говорил; «Нам было не вполне ясно, повлечет ли за собой расширение круга нашей деятельности новые возможности или даже необ­ ходимость изменения нашего технического метода. Да и сам Фрейд указал на это в своем, как всегда, необычайно важном докладе на Будапештском конгрессе, рассуж­ дая о шансах психоаналитической терапии в будущем и имея в виду создание в ско­ ром времени психоаналитического института. Однако очень скоро нам стало ясно — и мы были вынуждены признать это в своем первом отчете, — что часто цитировав­ шееся с тех пор будапештское пророчество Фрейда о том, что "при массовом приме­ нении нашей терапии нам придется делать сплав из чистого золота анализа", к психо­ аналитическим амбулаториям не относится, поскольку у нас нет металла для таких сплавов. Мы не могли надеяться привнести нечто новое в методику; как бы нам ни хо­ телось решить проблему времени и разработать сокращенные методы терапии, дав­ ление ожидающих своей очереди пациентов здесь, при большей публичности амбула­ тории, ощущалось гораздо сильнее, чем в практике индивидуально практикующего аналитика. Теперь, через восемь лет после первого отчета, на основании накопленного опыта мы должны сделать вывод, что внешне более короткие обходные пути чаще всего дают гарантию лишь одного — гарантию миновать главную цель» (Eitingon 1970,71 7 2 ) . Позднее, сразу после войны, Харальд Шульц-Хенке категорически заявил, что его целью является соединение теорий Фрейда, Адлера и Юнга, и, как и его нынешние те­ оретические последователи, он высказался за сокращение терапии до 150 или макси­ мум 2 0 0 часов (см, статью Э. Цандер и В. Цандера в т. III). Преподавательский совет старого института долгое время возглавлял Эйтингон, который также первым обследовал каждого пациента поликлиники, интервьюиро­ вал каждого нового обучающегося кандидата, осуществлял контроль над проводив­ шимися терапевтическими анализами. Он обладал колоссальным аналитическим опытом, использовавшимся прежде всего при оценке терапевтического процесса и выработке критериев показаний к психоаналитической терапии и ее прогноза Поэтому его мнение, выраженное в вышеприведенной цитате, сохраняет свое зна­ чение и поныне. Поскольку все члены преподавательского совета сотрудничали в постоянной Международной учебной комиссии, берлинский опыт оказался полез­ ным и для других создававшихся институтов во всех частях света, позволив избежать собственных экспериментов и первоначальных заблуждений. Благодаря ранним трудам Карла Абраяама учебную деятельность удалось сделать планомерной также и в теоретическом отношении. Как писал Радо, «было время, когда аналитическая подготовка состояла только из учебного анализа, все остальное ученик должен был почерпнуть из специальной литературы» (Rado 1 9 7 0 , 5 9 ) . Таким образом, и в этом смысле Берлинский психоаналитический институт про­ делал значительную пионерскую работу, проложив путь бесчисленным последовате­ лям. Т а к ж е и после эмиграции Макс Эйтингон вплоть до самой смерти 30 июля 1 9 4 3 года оставался председателем Международной учебной комиссии. Пожалуй, важность учебного анализа нельзя проиллюстрировать лучше, нежели с помощью следующего эпизода. Зигфрид Бернфельд хотел обосноваться в Вене в качестве практикующего психоаналитика, однако после Берлинского конгресса 1 9 2 2 года, на котором учебный анализ был объявлен общеобязательным, стал ис­ пытывать большие сомнения и обратился к Фрейду с вопросом, надо ли и ему прой­ ти учебный анализ. Как утверждают, Фрейд ответил: «Чепуха. Приступайте к работе Если у Вас будут трудности, мы подумаем, как тут быть». Неделей позже Фрейд по­ ручил ему провести анализ профессора из Англии, однако возникли неожиданные осложнения, и тогда Бернфельд отправился на учебный анализ к Захсу в Берлин. П о з ж е Анна Фрейд в мемориальном сборнике памяти Эйтингона («Мах Eitingon 428

ίη Memoriam», 1 9 5 0 ) в статье под названием «Проблемы учебного анализа» вновь подняла старый вопрос. Как некогда незащищенным от злоупотреблений был тер­ мин «психоанализ», так зачастую неверно применяется и выражение «учебный анализ». Необходима правовая защита на тот случай, когда контроль качества не осуществляется национальной организацией, признанной Международным пси­ хоаналитическим объединением. Свою статью Анна Фрейд завершила призывом: «Не стоит жалеть усилий для того, чтобы на примере индивидуальных случаев по­ казать, в каких пунктах проявляющееся в учебной ситуации неверное в техничес­ ком отношении обращение с переносом навредило анализу переноса и тем самым аналитическому результату как таковому или по крайней мере поставило его под сомнение» (A. Freud 1 9 5 0 , 9 4 ) . Ценные сведения содержатся в промежуточном отчете о восьми годах дея­ тельности института, представленном Максом Эйтингоном в его речи по поводу открытия новых институтских помещений: в общей сложности за помощью об­ ратились 1 6 0 0 человек, из которых 6 4 0 была назначена психоаналитическая тера­ пия, уже тогда проводившаяся с каждым пациентом с интенсивностью «в сред­ нем не менее четырех часов в неделю». Б сентябре 1928 года число одновременно проходивших анализ пациентов составило 1 0 0 (в 1 9 3 0 году — 1 1 7 ) , За поликли­ никой были закреплены пять опытных ассистентов, особое положение занимала доктор Смелянски, которая «одна в течение длительного времени работала с 10—12 пациентами поликлиники». По словам Зиммеля, в 1 9 3 0 году поликлиника предприняла целенаправленную попытку «сделать психоаналитическое лечение доступным для пациентов, которые особенно тяжело страдали от неврозов вследствие экономических лишений или ока­ зались жертвой материального обнищания прежде всего из-за своей невротической заторможенности. И хотя, разумеется, по сравнению с масштабами социальной ка­ тастрофы послевоенного времени помощь Берлинского психоаналитического инсти­ тута, возможно, покажется относительно небольшой, тем не менее социальный эф­ фект его деятельности, несомненно, выходит сегодня далеко за рамки лечения отдельных пациентов. Одновременно проводимые в настоящее время 117 анализов образуют основу для постоянно углубляющегося психоаналитического проникнове­ ния в слои народа. Ибо психоаналитическое освобождение индивида от его ирраци­ онального, обусловленного комплексами отношения к реальности, возвращая воз­ можность здоровой деятельности, оказывает оздоровляющее душевное воздействие на все его жизненное окружение» (Simmel 1 9 7 0 , 8 ) . Усилия Эйтингона и Зиммеля, первоначально направленные на то, чтобы органи­ зовать работу поликлиники и тем самым сделать психоаналитическую терапию доступной для 1саждого, уже были сопряжены с проблемами, которые выявились только после многолетнего экспериментирования. Сегодня нам сразу бросается в глаза, какая диспропорциональность и деформация финансовой реальности таилась в структуре того предприятия, каким являлась поликлиника. С течением времени это привело к па­ губным явлениям Поскольку кандидаты в ходе собственного обучения проводили бес­ платное лечение, утверждалось ошибочное мнение, что такая интенсивная с точки зре­ ния времени и получаемого опыта терапия может осуществляться почти без всяких затрат. Это проливает свет на огромную социальную ангажированность всех препода­ вателей и учащихся, однако удовлетворительным такое состояние не назовешь. Далее Зиммель указал на существенное отличие нового психоаналитического обу­ чения от медицинского обучения в клиниках и высказал мнение: «В клиниках мате­ риал для медицинского обучения предоставляют, естественно, не частные пациен­ ты, платящие особенно высокие гонорары, а пролетарии и больные, лечащиеся по страховке. Мы знаем, что при таком обучении, которое само по себе совершенно 429

необходимо, нередко проявляется определенная жесткость, порой даже с пренебре­ жением интересами отдельных больных. Совершенно иначе обстоит дело с психоана­ литическим обучением. Благородная идея, заключенная в самой сути психоанализа, состоит в том, что лечение в поликлинике ничем не отличается от лечения пациентов с высокой оплатой. Здесь точно так же в течение часа врач находится с пациентом в от­ дельной комнате и должен работать один на один» (Simmel 1 9 7 0 , 1 1 ) . По этому поводу Эйтингон открыто заявил, что человек вправе претендовать на получение профессии только тогда, когда он сам готов ради нее чем-то пожерт­ вовать, подразумевая при этом бесплатную терапевтическую работу кандидатов-пси­ хоаналитиков. Однако при таком подходе упускалось из виду, что в ходе лечения все­ гда возникают расходы, которые кто-то должен оплачивать и от которых нельзя отмахнуться социально-утопическим отрицанием реальности. Вынужденное отсут­ ствие психоаналитика почти неизбежно влекло за собой перерыв в лечении, чего, как правило, не бывает при других формах терапии. Такая пауза в ходе лечения на­ рушает стабильность терапевтического альянса между пациентом и врачом. Во вре­ мя отсутствия аналитика в связи с болезнью, отпуском или продолжением обучения он не получал также никаких доходов, поскольку не мог поставить вместо себя дру­ гого — в своей функции он незаменим. Любопытно, что, пытаясь объяснить эти очевидные несообразности, Эйтингон говорил об «антиномиях», ища прибежища в философии. Этим он хотел сказать, что его концепция поликлиники столкнулась с едва ли разрешимыми противоречи­ ями, которые коренились уже в изначальном проекте. Теперь Эйтингон утверждал, что «мало надежды справиться с этими антиномиями». Это позволило на примере старой поликлиники выявить элементы подобной ошибочной конструкции. Стало понятно, что обязательство кандидатов в психоаналитики лечить пациентов поликли­ ники без гонорара в обмен на бесплатное прохождение учебного анализа — таюке в рамках поликлиники —- нельзя было оставлять в качестве основного правила. Отныне учебный анализ кандидатов становился платным. Дипломированные ана­ литики действительно не могли подолгу заниматься учебным анализом, не получая за это соответствующего вознаграждения. Однако они продолжали бесплатно вести по одному пациенту поликлиники. Если в первое время наряду с Абрахамом, кото­ рый, как известно, еще до войны самостоятельно провел анализ прославившихся впоследствии коллег, в качестве обучающих аналитиков трудились Захс и Радо, то в дальнейшем из-за значительного увеличения числа кандидатов проведение учеб­ ного анализа было поручено целому ряду других преподавателей. Объем их работы иллюстрируется уже тем, что к осени 1 9 2 8 года было подготовлено немалое число аналитиков — 66; в это время еще 34 кандидата находились на стадии учебного и кон­ трольного анализа. В 1 9 2 9 году в институте одних только терапевтов было 60 человек, из которых 34 являлись членами Международного психоаналитического объедине­ ния (для сравнения: общее число его членов оставляло тогда около 4 0 0 ) . К десятилет­ нему юбилею в 1 9 3 0 году в институте (точнее сказать: в поликлинике) проводили лечение 94 терапевта. Из них к 1 9 3 0 году членство в Международном психоанали­ тическом объединении получили 60 человек. С момента основания поликлиники и до 1 января 1 9 3 0 года в общей сложности было проведено 1 9 5 5 консультаций в качестве предварительного обследования ( 9 6 9 мужчин и 9 8 6 женщин); 721 пациенту было назначено психоаналитическое ле­ чение. К 1 января 1 9 3 0 года 6 0 4 анализа были завершены, 117 пациентов еще про­ ходили лечение, а 40 ожидали своей очереди. Доктор Ганс Лампль, работавший в поликлинике ассистентом, уже тогда отмечал, «насколько трудно силами сравни­ тельно небольшого числа врачей проводить бесплатную работу продолжительностью примерно 8 0 0 0 часов» (Lampl 1 9 7 0 , 4 7 ) , 430

Б распоряжении терапевтов находились пять поликлинических помещений, в которых в основном работали кандидаты. Вместе с тем многие дипломированные аналитики проводили анализ пациентов поликлиники в качестве частной практики. Доктор Лампль прокомментировал это так: «Лечение в помещении поликлиники, не­ сомненно, имело свои преимущества. Это прежде всего касалось невысокой оплаты, легче воспринимаемой пациентом в поликлинике, когда он попадает в приемную, где наряду с ним ждет своей очереди еще множество людей, оказавшихся в подоб­ ной ситуации, чем при частном лечении. Здесь, сравнивая себя с другими пациента­ ми, которые за такое же лечение должны были заплатить немало денег, он может об­ рести чувство, что ему выпала некая привилегия» (там же). Эти утверждения доктора Лампля весьма отчетливо демонстрируют, что даже так называемые рядовые паци­ енты могли реагировать на непривычную ситуацию, в которой они в основном или являлись «реципиентами», явно недоброжелательными побуждениями и чув­ ством неполноценности. Рассуждения Лампля вызывают сомнение и с другой сто­ роны, ибо в них совершенно не учитываются чувства, возникавшие у молодых психо­ аналитиков, „которые бесплатно или по фиксированной ставке отдавали себя лечению пациентов, по временным и душевным затратам несопоставимому ни с внут­ ривенными инъекциями, ни с рентгеноскопией. Когда в 1 9 2 6 году был опубликован «Порядок государственного страхования», оставалось только пожалеть, что накопленный Берлинской психоаналитической по­ ликлиникой опыт лечения больных неврозами совершенно не был учтен, а неудач­ ные и ошибочные формулировки этого положения давали повод к столь же ошибоч­ ным интерпретациям со стороны представителей «господствующей теории». Это имело роковые последствия для многочисленных пациентов даже после Второй мировой войны, поскольку они со своими невротическими заболеваниями оказались на «задворках медицины». Публикация 1923 года гейдельбергского ординатора Курта Шнайдера, озаглавленная «Психопатические личности», во многом совпадала с фор­ мулировками указанного положения. Таким образом, после воины мы обнаружива­ ем полную запущенность двух по-прежнему нерешенных проблем: проблемы кли­ нической классификации невротических заболеваний и с нею связанной проблемы ограниченной во всех отношениях социальной поддержки при оплате лечения, что означало распространение конфликтов и социальных проблем и на ближайшие поколения. Учебная деятельность в Берлинском психоаналитическом институте была орга­ низована таким образом, что интересовавшиеся психоанализом лица, которые не стремились стать дипломированными врачами-психоаналитиками, получали офи­ циальный статус вольнослушателей. Эти вольнослушатели, составлявшие немалую часть студентов, допускались на занятия, на которых благодаря имевшемуся у них профессиональному опыту они могли прийти к пониманию своих проблем с психо­ аналитической точки зрения. Когда из Вены прибыл доктор Бернфельд (Карл Абра­ хам только что умер), он поставил перед собой задачу вовлечь в психоанализ как мож­ но большее число заинтересованных педагогов. Старшие коллеги и сегодня еще могут вспомнить, насколько умело Бернфельд справился с этой задачей. В октябре 1929 года известный берлинский адвокат Хуго Штауб вместе с Фран­ цем Александером провели в институте семинар по криминалистике, вызвавший ог­ ромный интерес у студентов. Штауб и Александер опубликовали в 1 9 2 9 году работу под названием «Преступник и его судьи», которая и по сей день продолжает оста­ ваться актуальной. Количество курсов возросло с восьми в октябре 1 9 2 3 года до шестнадцати в 1928 году, из-за чего пришлось увеличить штат преподавателей. Профессиональный состав слушателей был довольно разнообразным и отражал готовность руководства 431

института допускать к занятиям каждого, кто мог доказать серьезность своей потреб­ ности в информации. Так, наряду с профессиональными консультантами, графоло­ гами и священнослужителями здесь можно было встретить работников благотвори­ тельных организаций и медсестер, а также инженеров, лаборантов, полицейских служащих, но прежде всего, разумеется, студентов различных факультетов. Картину посещаемости курсов отображает небольшая статистика, которая ве­ лась начиная с 1 9 2 5 года: общее число посетителей составляло в 1 9 2 5 году 4 3 9 чело­ век, в 1926 — 592, в 1927 — 799, в 1928 — 837 и в 1929 — 711. Следует, однако, иметь в виду, что число посетителей превышало количество слушателей, поскольку посеще­ ние нескольких курсов засчитывалось как несколько посещений. Т е м не менее эти цифры подтверждают огромную потребность в информации о психоанализе, то есть о тех методах исследования, которые обещали людям и обществу более глу­ бокое понимание себя, нежели политические и религиозные доктрины. 11 и 12 октября 1 9 2 4 года в Вюрцбурге при участии зарубежных гостей прошло «Рабочее совещание немецких психоаналитиков», которое было организовано по инициативе Абрахама. Были выслушаны и обсркдены доклады Зиммеля о пробле­ мах образования и Захса о проблемах учебного анализа. В то время это было особен­ но актуальным, поскольку, например, активная группа молодых врачей в Лейпциге, руководимая доктором Терезой Бенедек, испрашивала о возможности завершить у нее этап своего образования. Психоаналитики работали и в других городах, напри­ мер, в Гамбурге — доктор фёрстер и доктор Клара Хаппель, которые затем присоеди­ нились к Франкфуртской рабочей группе. Следующий Международный конгресс проходил в 1925 году в Бад-Хомбурге, не­ подалеку от Франкфурта-на-Майне. Местом проведения очередных конгрессов были избраны Инсбрук ( 1 9 2 7 ) и Оксфорд ( 1 9 2 9 ) , то есть города других стран Европы. Сле­ дует упомянуть, что Первый общий медицинский конгресс по психотерапии состо­ ялся в 1926 году в Баден-Бадене. Это, без сомнения, было знаком того, что идеи пси­ хоанализа, впрочем, как и идеи Адлера, Штекеля и Юнга, все более утверждались в сознании медиков. Подобные конгрессы стали проводиться регулярно, а в середи­ не 30-х годов на одном из них выступила Анна Фрейд. Участники пленума в БаденБадене послали Зигмунду Фрейду и вместе с ним также Аугусту форелю телеграмму с выражением признательности. По сообщению Карен Хорни, присутствовавший там И. Г. Шульц представлял собой среди множества участников «едва ли не единствен­ ное исключение, поскольку он утверждал, что мы должны быть бесконечно благодар­ ны Фрейду за анализ переноса» ( H o m e y 1926, 5 7 9 ) . В 1 9 3 2 году местом проведения очередного международного психоаналитичес­ кого конгресса стал Висбаден. После смерти Абрахама на посту президента Между­ народного психоаналитического объединения его сменил доктор Макс Эйтингон, остававшийся в этой должности в течение трех сроков подряд. После захвата власти национал-социалистами в январе 1933 года президентом на конгрессе в Люцерне был избран доктор Эрнест Джонс; в связи с политической ситуацией в Европе местом проведения очередных конгрессов были назначены Мариенбад (Чехословакия) и Па­ риж (на 1 9 3 8 год). История психоанализа в Германии насчитывает немало страниц. О более темных речь впереди, а самой светлой остается вручение Зигмунду Фрейду городом Франкфуртом-на-Майне премии Гёте 28 августа 1 9 3 0 года. Сам Фрейд из-за болезни не мог присутствовать на церемонии, как того требовал пункт 4 церемониала. Фрейда пред­ ставляла его дочь Анна, зачитавшая подготовленное им обращение, посвященное свя­ зи Гёте с проблемами психоанализа. Секретарь попечительского совета доктор Альфонс Паке в своем послании от 26 июля 1930 года уведомил о предстоящем награждении. В нем говорилось: «Согласно "Порядку о присуждении премии Гёте", премия вруча432

ется лицам, которые уже получили признание своим творчеством и чей творческий труд достоин увенчания наградой, посвященной памяти Гёте... Присуждая эту премию Вам, глубокоуважаемый профессор, попечительский совет желает выразить свою вы­ сокую оценку величайшего и преобразующего влияния, которое созданные Вами но­ вые формы исследования оказывают на творческие силы нашего времени. Строго ис­ пользуя естественнонаучный метод и в то же время смело истолковывая созданные поэтами метафоры, Вы проложили своим исследованием путь к постижению инстин­ ктивных сил души и тем самым предоставили возможность понять причины возник­ новения и построения многих форм культуры, а также исцелять болезни, к которым прежде не могла подобрать ключ медицина. Однако Ваша психология взбудоражила и обогатила не только врачебную науку, но и.мир представлений художников и духов­ ников, историков и воспитателей. Указав на опасности мономаниакального самораз­ ложения и все различия духовных направлений, Вы своим трудом создали основу для обновленного и лучшего понимания народов. Как Ваши научные исследования, по Ва­ шим собственным словам, начались с доклада, посвященного трактату Гете "Приро­ да", так и проложенный Вашим методом исследования путь ведет в конечном счете к беспощадному, можно сказать, мефиврофелевскому срыванию покровов со всего, что неизменно сопровождает фаустовскую ненасытность и благоговение перед таящими­ ся в бессознательном художественно-творческими силами. Присужденная Вам награ­ да в равной степени принадлежит как ученому, так и писателю и борцу, который в наше встревоженное острейшими проблемами время указывает на одну из важнейших сто­ рон личности Гёте» (G. W. XIV, 5 4 5 - 5 4 6 ) . Томас Манн, получив от «Фоссише Цайтунг» предложение написать статью к 75-летию Фрейда (6 мая 1931 года), сделал это в форме письма в редакцию, которое мы хотели бы здесь процитировать: «Вы были правы, попросив меня написать поздра­ вительный адрес с добрыми пожеланиями по случаю 75-летия Зигмунда Фрейда Са­ мое искреннее восхищение этим великим исследователем, его человеческими качества­ ми и рыцарской борьбой за правду давно стало моим сокровенным переживанием.. Он никогда не поступал с оглядкой на то, что люди склонны признавать лишь то, что им льстит, никогда не рассуждал с благочестивыми о награде за добродетели, с Иксионом об облаке, с царями об уважении человека, а с народами о равенстве и сво­ боде. Он разрушал иллюзии, возмущал человечество знанием, радикальный натурализм которого, казалось, угрожал его "достоинству", и вызывал сопротивление, причины ко­ торого были ему очевидны. Однако вся критика его труда — я, разумеется, имею в виду ту критику, которая стремится не вперед, за пределы анализа, но назад, в прошлое, — содержит в себе нечто бесконечно пустое и стерильное, даже там, где она справедли­ ва, и трудно понять, как эти люди, которые тратят столько усилий на издевки и насмеш­ ки, не замечают бесплодности своих стараний». В заключение Томас Манн сказал: «Я рад, что наконец-то, пусть и с опозданием, так что тут уже нет никакой заслуги, могу обратиться к нему с этим признанием, рад именно потому, что это обрадовало вели­ кого старца. Меня глубоко растрогала его признательность за то, что я "связал его имя с духовной жизнью немецкого народа", — признательность человека, боявшегося ока­ заться чужеродным телом для этой нации», По случаю 80-летия Фрейда в 1 9 3 6 году Томас Манн произнес в Венском академическом объединении медицинской психоло­ гии торжественную речь под названием «Фрейд и будущее». Если Абрахам — мы вновь возвращаемся в 1 9 2 4 год — письменно оповещал Фрейда о текущих событиях, то Эйтингон приезжал в Вену с устными отчетами. Вместе с Захсом они постоянно контактировали с другими членами Комитета И с Фрейдом посредством так называемых «писем по кругу», которые циркулирова­ ли между ними. После первой встречи Комитета во время путешествия по Гарцу через несколько лет последовала новая — в 1923 году в Лавароне. Уже тогда стали 433

ощущаться первые трещины, которые Абрахам, не щадя своих сил, пытался заделать и нельзя не отметить, что и Фрейд, и Абрахам остро переживали эти события. В 1 9 2 4 году, когда был переиздан очерк «Сегантини» (Abraham 1 9 1 1 ) , Абрахам к а к раз готовил к V I I I Международному психоаналитическому конгрессу в Зальц­ бурге доклад на тему «Вклад анальной эротики в формирование характера». Следу­ ет напомнить о том, что в 1 9 0 8 году Фрейд на первой встрече психоаналитиков в Заль­ цбурге представил свою работу «Характер и анальная эротика». Оживление интереса к теме, затронутой Фрейдом еще тогда, когда психоаналитики вообще впервые со­ брались в тесном профессиональном кругу (в то время вместе с Юнгом и Блейлером) подчеркивалось т а к ж е и тем, что Абрахам выступал с докладом по этой т е м е в том ж е с а м о м месте. За все семнадцать лет, что Абрахам проработал в Берлине, ни одно медицинское общество ни разу не обращалось к нему с просьбой прочитать лекцию. Теперь же 13 марта 1 9 2 5 года ему было предложено выступить в Берлинском объединении аку­ шерства и гинекологии с докладом на тему «Психоанализ и гинекология». 6 февраля 1 9 2 5 года он написал Фрейду: «Если этот доклад будет принят благосклонно, он ока­ ж е т огромное позитивное влияние, ибо затем примкнут и другие специализирован­ ные общества врачей и, т а к и м образом, мы впервые добьемся официального призна­ ния психоанализа в Германии» (Freud/Abraham 1 9 6 5 , 3 5 3 ) . Юристы т а к ж е неоднократно предоставляли Абрахаму в о з м о ж н о с т ь выступать с докладами о природе преступности, а в мае 1 9 2 5 года он отправился в Голландию, где прочел три лекции. Т а м с ним познакомились все голландские психоаналитики и, как было сообщено официально, вынесли «глубокое и надолго запомнившееся впе­ чатление от его обаятельной личности». Однако из этой поездки Абрахам вернулся с бронхиальным катаром, первым признаком болезни, которая в конце концов свела его в могилу. П р е ж д е чем он был вынужден слечь в постель, к нему явился владелец ки­ нокомпании УФА Нойманн с проектом постановки научно-популярного фильма, по­ священного психоанализу. Незадолго до этого мистер Голдвин из кинокомпании Метро-Голдвин-Майер ( С Ш А ) обратился с п о д о б н ы м же п р е д л о ж е н и е м к Фрейду, который, однако, отнесся к нему отрицательно. Абрахам т о ж е неоднозначно воспри­ нял эту идею и в конечном счете в письме к Фрейду так подвел итоги своих размыш­ лений: «Едва ли следует говорить, как мало занимают меня подобного рода вещи, однако этот план соответствует духу нашего времени и он, несомненно, будет осуществлен, если не с нашей помощью, то при сотрудничестве непрофессионалов. У нас в Берлине хватает "диких" аналитиков — стоит назвать хотя бы Кронфельда, И. Г. Шульца, Хаттинберга, — которые с жадностью ухватятся за это предложение, если мы его откло­ ним. Т е м с а м ы м они получат материальную выгоду, а наше дело пострадает» (Freud/ Abraham 1 9 6 5 , 3 5 6 ) . Абрахам посвятил в этот план Ганса Захса, который согласился принять в нем участие и взял на себя всю ответственность. В программе и приложении к вышедшему в 1 9 2 6 году фильму сообщалось сле­ дующее: «Психоанализ — загадка бессознательного» Нойманн-фильм, УФА «Тайны души» Психоаналитический фильм Ганса Захса Сценарий: Колин Росс, Ганс Нойманн Консультанты-психоаналитики: Д о к т о р Карл Абрахам, доктор Ганс Захс Режиссер: Г. В. Пабст

434

К этой программе Ганс Захс добавил заключительное слово, из которого теперь уже щирокая публика узнала некоторые факты из жизни и творчества Карла Абрахама Б нем отмечалось: «Сам Фрейд и большинство его учеников всегда старались уклониться от шума повседневности и от широкой пропаганды. Но ни один из них не был столь озабочен желанием полностью посвятить свою жизнь ученого науке и исцелению своих пациентов, как мой покойный друг доктор Карл Абрахам, с к о т о р ы м м н е довелось сотрудничать на протяжении многих лет. И если он, всегда строго отвергавший любые попытки выйти за пределы своего круга, т е м не менее счел, что не должен отказывать­ ся от чести принять участие в фильме о психоанализе, сам взялся за это трудное дело и

привлек автора этих строк к участию в нем, то на это были особые веские причины:

профессионал такого уровня, как Ганс Нойманн, сам написал сценарий, чтобы хоть в какой-то мере средствами кино передать сущность психоанализа и с помощью это­ го современного вида художественного творчества познакомить с психоанализом ши­ рокую публику во всех странах мира». Состояние здоровья Абрахама становилось все хуже и хуже. Сразу после Венгена он отправился в Бернские горы, з а т е м в Силс-Мария, где пробыл до 31 августа 1 9 2 5 года. Он собирался построить себе маленький домик на фоне столь любимого им пейзажа. Абрахам не представил собственного доклада для конгресса, который состоялся в 1 9 2 5 году в Бад-Хомбурге, но не мог туда не приехать. Т а м он в основ­ ном занимался установлением личных к о н т а к т о в с многочисленными американ­ скими психоаналитиками, присутствовавшими на конгрессе. Основной темой кон­ гресса являлся вопрос, к а к и м образом м о ж н о унифицировать образование в разных странах, и Пауль Федерн был вынужден признать, что в Вене, например, были допу­ щены некоторые ошибки, наносившие ущерб делу. По сообщению очевидцев, ког­ да стало известно, что работа Фрейда «Некоторые психические последствия анато­ мического различия полов» будет прочитана его дочерью Анной, это вызвало у всех участников изъявление радости. Абрахам, вновь избранный подавляющим большинством голосов на пост президен­ та Л1еждународного психоаналитического объединения, по всей видимости, перена­ прягся, выполняя свои обязанности, и вернулся в Берлин заметно ослабевшим. В то вре­ мя как продолжалась работа над вышеупомянутым фильмом под эгидой Захса, Абрахам заканчивал свою «Историю одного авантюриста». В конце концов он обратился за по­ мощью к Вильгельму Флиссу, известному врачу-отоларингологу, к тому самому, кото­ рого Фрейд не мог р к е рекомендовать ему в качестве патрона, когда Абрахам в 1 9 0 7 году переезжал в Берлин, поскольку к этому времени в отношениях двух друзей молодости произошел разрыв. Письмо Абрахама, в котором он уведомляет об этом Фрейда, дати­ ровано 19 октября 1 9 2 5 года. В более позднем письме от 27 октября 1 9 2 5 года он со­ общает о своей новой и последней работе «Психоаналитические заметки по поводу метода саморегуляции Куэ». Книга Куэ дословно называлась «Саморегуляция посред­ ством сознательной аутосуггестии» и вышла в базельском издательстве Бенно Швабе как раз в 1 9 2 5 году. Согласно редакционному сообщению, опубликованному Шандо­ ром Радо в качестве редактора «Международного журнала психоанализа», Абрахам со­ бирался еще внести последние исправления в свою рукопись. На 32 странице рукопи­ си Абрахама под цитатой Куэ стояло примечание: «Лучше не знать, когда нагрянет беда, но уж совсем плохо — знать о ней и не суметь предотвратить». М о ж н о предположить, что эти печальные слова одинокого человека в ы р а ж а ю т то, что, должно быть, испытывал с а м Абрахам в последние недели своей жизни: бес­ помощность и бессилие перед собственной судьбой, то есть характерные признаки Травматической ситуации. Последнее письмо Фрейда датировано 5 ноября 1 9 2 5 года; еще одно, более позд­ нее послание, по-видимому, у ж е не застало Абрахама. Сочувственное письмо вдове, 435

г о с п о ж е Гедвиге Абрахам, датировано 17 января 1 9 2 6 года. Через несколько дней после кончины Абрахама Фрейд написал у ж е письмо Джонсу, в котором, оплакивая покойного, он вместе с т е м призывает, несмотря на все внутренние и внешние со­ противления, продолжать их общее дело, психоанализ. Знаменитые ученики Абра­ хама посвятили ему некролог, а в национальных объединениях и институтах Меж­ дународного психоаналитического объединения прошли многочисленные траурные собрания, на которых была отдана дань памяти выдающемуся человеку, исследова­ телю и учителю. На траурном собрании в Берлине 1 2 января 1 9 2 6 года прощальное слово произнесли Эйтингон, Захс и Радо. Ференци вернулся в Берлин и от имени Фрейда произнес несколько слов над гробом Абрахама. Райк в Вене, Вульф в Москве Д ж о н с в Лондоне, Ференци в Будапеште произнесли поминальные речи в своих на­ циональных отделениях. В XII т о м е «Международного журнала психоанализа» ( 1 9 2 6 ) специальный номер был посвящен памяти Карла Абрахама. Перед нами лежит его незаконченная биография, принадлежащая перу его дочери Хильды, скончавшейся в октябре 1 9 7 1 года в Лондоне (Н. Abraham 1 9 7 4 ) . С а м Фрейд в некрологе создал беспримерный п а м я т н и к величайшему, пожалуй, из своих учеников. По меньшей мере одну фразу из этого некролога мы обязаны процитировать: «С этим человеком — integer vitae scelerisque purus [достойно прожившим и чис­ т ы м от зла (лат.). — Прим. перев.] — мы хороним лучшие надежды нашей новой, е щ е столь часто подвергающейся нападкам науки, в о з м о ж н о , неосуществившуюся частицу ее будущего» ( G . W. XIV, 5 6 4 ) . П р и м е р н о в середине 2 0 - х годов, то есть со смертью Абрахама, по свидетельству самого Фрейда в его «Жизнеописании» ( 1 9 2 5 ) и «Послесловии» ( 1 9 3 5 ) , настало время подводить итоги большого этапа развития психоанализа к а к науки. Пожалуй, мож­ но с полным основанием утверждать, что на э т о м завершилась эпоха психоаналити­ ческой классики, которая охватывает т а к ж е великое творение Ференци «Попытку создания теории генитальности». Но и после смерти Абрахама психоанализ продолжал распространяться в Гер­ мании. Многообразие возникавшей повсюду деятельности м о ж н о проиллюстриро­ вать несколькими эпизодами. В Гамбурге доктор А. Ватерманн и доктор Н. Коста организовали из числа лиц, интересовавшихся психоанализом, факультативный кру­ ж о к , в который входили около тридцати врачей и несколько представителей гума­ нитарных наук. По инициативе этой рабочей группы в 1 9 2 6 году был организован цикл лекций, продолжавшийся до зимы 1 9 2 7 годы, с к о т о р ы м и выступили члены Н е м е ц к о г о психоаналитического объединения Франц Александер, Ганс Захс, Шан­ дор Радо и Ганс Либерманн. В « Н е м е ц к о й высшей политической школе» Зигфрид Бернфельд читал лекции и вел курс «Психологические проблемы социального обес­ печения молодежи»; он же выступил перед реформаторами школьного образования с докладом на тему « Н е и з б е ж н а я судьба экспериментальных школ», а в Зоннеберге в Тюрингии — с докладом «Психоанализ и воспитание». В марте 1 9 2 6 года доктор Ф. Ловцки, приглашенная «Русским к р у ж к о м искусства и литературы», на русском я з ы к е прочла в Берлине лекцию на тему «Психоанализ Фрейда», вызвавшую необы­ чайный интерес слушателей. 13 октября 1 9 2 6 года праздновал свое шестидесятиле­ пси тие Георг Гроддек, непсихоаналитик, который, т е м не менее, сделал многое для " хоанализа в Германии. П р е ж д е всего он известен тем, что из названия его «Книги об Оно» ( G r o d d e c k 1 9 2 3 ) Фрейд заимствовал обозначение соответствующей психи­ ческой сферы (см. статью М. Гротьяна «Переписка Фрейда» в т. I ) . Как у ж е отмечалось, Берлинский психоаналитический институт являлся посред­ н и к о м в распространении основ психоанализа среди многочисленных учеников, при­ е з ж а в ш и х и з р а з н ы х с т р а н м и р а . В с в о ю очередь в ы п у с к н и к и э т о г о учебного заведения способствовали распространению своей науки едва ли не по всему свету 436

W появлению новых поколений психоаналитиков. Мы хотели бы упомянуть несколько имен, хотя, разумеется, этот список отнюдь не м о ж е т претендовать на полноту. Сле­ дует назвать д о к т о р а Эдуарда Гловера и доктора Д ж е й м с а Гловера, Барбару Лоу, высказавшую идею о принципе нирваны, доктора Сильвию Пэйн, профессора Ген­ риха Менга, профессора Густава Балли, Эллу Шарп, доктора Анхеля Гарму, доктора Дьердя Геро, профессора И в а Хендрика, доктора Шандора Лоранда, доктора Эдит Вайгерт, доктора Ричарда Карпе, доктора Хильде Маас, Хьердис Симонсен, профес­ сора Генриха Винника, д о к т о р а И о х а н а ван Офюйзена, разумеется, т а к ж е Хелен Дойч, принцессу Мари Бонапарт, Алике Стрейчи, Алису и Микаэла Балинтов. Осо­ бого внимания заслуживает судьба двух коллег: доктора Саломею Кемпнер не уда­ лось спасти, и она погибла в варшавском гетто; Карл Аандауэр, основатель Франкфур­ тского института, во время войны был схвачен национал-социалистической охранкой и умер в Терезиенштадте. Т а к ж е следует упомянуть доктора И о н а Риттмайстера, который в годы Второй мировой войны возглавлял в Берлине так называемую поли­ клинику «Рейхсинститута» и был казнен в 1 9 4 3 году в берлинском районе Тегель. Лишь недавно из автобиографии Леопольда Треппера стало известно, что Риттмайстер принадлежал к организации «Красная капелла». Доктор Эдит Якобсон, отказав­ шаяся в 1 9 3 3 году дать гестапо сведения об одном пациенте, поплатилась за это не­ сколькими неделями заключения (см. ее сообщение в статье К. Клювера). Далее следует назвать доктора Барбару Лантос, доктора Кете Фридлендер, док­ тора Паулу Хайманн, доктора Роберта Флисса (сына Вильгельма Флисса), доктора Бернгарда Берлинера, Маргарет Рубен, Эдит Глюк-Людовик, Еву Розенфельд, доктора Эриха Фромма, доктора Эрнста Леви, доктора Фрица Мёлленхоффа, доктора Рене Шпица, доктора Лотте Киршнер, доктора М. Вульфф, доктора Э р и х а Хааса, Берту и Штеффа Борнштейнов, доктора Мартина Гротьяна, доктора Герхарда Витта, док­ тора Ганса Аампля (Витт и Аампль работали ассистентами в поликлинике), госпожу Франсез Дери, доктора Фриду Фромм-Райхманн, возглавлявшую небольшую частную клинику в Гейдельберге, м и с с и с М э р д ж о р и Леонард, прошедшую учебный анализ у Радо; следует упомянуть т а к ж е супругу И м р е Германна, которая е щ е в 1 9 2 2 году являлась участницей Берлинского конгресса, а в 20-е годы изучала психологию у про­ фессора Кёлера и у Курта Левина. Д о к т о р Грегори Зилбург, пользовавшийся долгое в р е м я значительным влия­ нием в США, покидая Берлин после завершения обучения, сказал: «Насколько я знаю, ни в Европе, ни в Америке нет другого места, где бы результаты 3 5 лет психоанали­ тических исследований столь тщательно были систематизированы, столь ясно были выкристаллизованы и со столь импонирующей серьезностью и самоотдачей излага­ лись начинающим. Институт напоминает ж и в у ю лабораторию, в которой фактичес­ ки происходит синтез всех ответвлений психоанализа на основе тщательно проду­ манного учебного плана... Я не могу представить себе лучшего памятника жизненному труду Фрейда, чем работа Берлинского института» (Zilboorg 1 9 7 0 , 6 8 — 6 9 ) . Когда на заседании Н е м е ц к о г о психоаналитического общества, проходившем в Берлине 9 декабря 1 9 3 5 года под председательством Эрнеста Джонса, было решено исключить остававшихся в Германии членов еврейской национальности, дабы пре­ дотвратить р о с п у с к о б щ е с т в а , п с и х о а н а л и т и к д о к т о р Бернхард К а м м , к о т о р ы й не был евреем, заявил протест и отказался от членства в объединении, после чего доб­ ровольно эмигрировал из захваченной национал-социалистами Германии и обрел в Чикаго благодатное поле для своей деятельности. В Берлине изучали медицину и впервые соприкоснулись с психоанализом т а к ж е многие получившие в дальнейшем известность психоаналитики, из которых следу­ ет назвать хотя бы нескольких: доктор Рудольф Аёвенштейн, вместе с Гартманном и Крисом внесший существенный вклад в психологию Я, 21 марта 1 9 2 2 года прочел 437

в Ьерлинском психоаналитическом оЬъединении доклад на тему «О психоанализе черной мессы». Д о к т о р Ганс Лёвальд, позднее работавший в Нью-Хейвене, собирал­ ся сразу после сдачи государственных экзаменов по медицине начать учебу в Психо­ аналитическом институте, но, еще будучи практикантом, был вынужден покинуть Берлин в связи с национал-социалистическим р е ж и м о м . Д о к т о р Луис Г. Дальхайм т а к ж е изучал медицину в Берлине и встречался с Эрнстом Зиммелем в его тегельском санатории с просьбой помочь своему психически больному школьному товарищу. После войны он стал первым анализандом доктора Вернера В. Кемпера, который, как известно, покинул Берлин в блокадную зиму 1 9 4 8 / 4 9 года и по-новому органи­ зовал психоаналитическое обучение в Рио-де-Жанейро (см. статью Ф. Цесио). Доктор Дальхайм являлся одним из основателей Бразильского психоаналитического обще­ ства и вице-президентом Международного психоаналитического объединения. Док­ тор Адельгейд Кох, несколько десятилетий проработавшая главным психоаналити­ к о м в Сан-Паулу, т о ж е получила образование в Берлинском институте. Следует также назвать доктора Вильяма Нидерланда, родом из Вюрцбурга, который, как и доктор Мартин Ванг из Лейпцига, избрал свой путь в эмиграцию через Италию. Доктор Эрнст Зиммель, тесно сотрудничавший с врачами-социалистами и их орга­ низациями, в 1 9 3 0 — 1 9 3 1 годах наконец открыл в берлинском Тегеле свой психоана­ литический санаторий, которому, правда, в основном по финансовым причинам в пе­ риод углублявшегося экономического кризиса была уготована недолгая жизнь, хотя Фрейд, не раз бывавший в санатории Зиммеля, прилагал все усилия, чтобы предотвра­ тить закрытие клиники. Мало кому известен тот факт, что доктор Уильям Меннингер приезжал в Берлин, чтобы поговорить с З и м м е л е м о «развитии санаторного обеспечения психоаналити­ ческих больных». В одном из разделов бюллетеня Клиники Меннингера указывает­ ся, что братья Меннингеры, создавая с в о ю всемирно известную клинику в Канзасе, имели в виду «продолжение пионерского труда» Эрнста Зиммеля. Примерно с 1 9 3 0 — 1 9 3 1 года начинается исход психоаналитиков, вызванный по­ следствиями экономического кризиса, а т а к ж е нарастающей радикализацией полити­ ческой жизни и ее воздействием на повседневную жизнь, но прежде всего угрозой при­ хода к власти национал-социалистов ( с м статью у. Май). В 1 9 3 0 году Берлин покинул Франц Александер. Он принял приглашение своих американских коллег и возглавил в Чикаго кафедру психоанализа. Он основал там институт и руководил им примерно четверть века. По приглашению А. А. Брилла в 1 9 3 1 году в Нью-Йорк переехал также и Шандор Радо, где несколько позднее он возглавил институт при Колумбийском уни­ верситете. У ж е в 1 9 3 2 году Карен Хорни по приглашению Александера отправилась в Чикаго, а в 1 9 3 4 - м обосновалась в Нью-Йорке. В т о м же 1 9 3 2 году из Берлина уехал Ганс Захс; он отправился в Бостон, где помогал работе тамошней группы. В начале 1 9 2 6 года в Берлине появился О т т о Фенихель, к о т о р ы й у ж е с мая по июнь того же года провел здесь свой первый семинар по клиническим работам Карла Абрахама в области психоанализа, т е м с а м ы м впервые введя эти работы в клас­ сический методический материал обучения ( с м статью И. Кремериуса в т. I ) . Он под­ готовил статистический отчет о терапевтической деятельности с 1 9 2 0 по 1 9 3 0 год, который м о ж н о считать первой психоаналитической медицинской статистикой по­ добного рода. В общей сложности Фенихель обработал 6 0 4 истории болезни, и диаг­ нозы распределились следующим образом: 1 0 6 случаев невроза навязчивых состоя­ ний, 1 0 5 случаев и с т е р и и , 5 7 случаев и с т е р и и страха, 4 5 случаев шизофрении и шизоидного развития личности, 37 случаев невротической депрессии, 37 случаев нарушения характера и 80 случаев невротического торможения — мы называем толь­ ко с а м ы е крупные категории. В результате интенсивной работы Фенихеля над исто­ риями болезни пациентов старой поликлиники в конечном счете появились две его 438

ставшие классическими книги, посвященные частной психоаналитической теории неврозов, выпущенные у ж е в 1 9 3 1 году Международным психоаналитическим из­ дательством. В м е с т е с Харальдом Шульцом-Хенке он организовал так называемый детский с е м и н а р ; в 1 9 3 3 году он перебрался сначала в Н о р в е г и ю , з а т е м с 1 9 3 5 по 1 9 3 8 год возглавлял психоаналитическую группу в Праге, пока наконец не осно­ вал вместе с Э р н с т о м Зиммелем, который еще в 1 9 3 3 году был вынужден покинуть Германию по политическим причинам, психоаналитический институт в Лос-Андже­ лесе. Теодор Райк т а к ж е перебрался из Голландии, где он ж и л до 1 9 3 6 года, в Соеди­ ненные Штаты. Путь Вильгельма Райха пролегал в С Ш А через Осло, его личная судьба стала достоянием общественности благодаря различным разрозненным публикаци­ ям (см. т а к ж е статью В. Бюнтига в т. I I I ) . Берта Борнштейн и Ж. Аампль-де Гроот еще в январе 1 9 3 1 года были удостоены членства в Н е м е ц к о м психоаналитическом об­ ществе. Здесь следовало бы назвать еще немало имен психоаналитиков, получивших известность в дальнейшем, если бы для этого было достаточно места. На XII Международном конгрессе в Висбадене, который по экономическим со­ ображениям был отложен на один год ( 1 9 3 2 ) , Эйтингон в своем обращении в каче­ стве президента указал на то, что «в Германии под влиянием все более углубляюще­ го экономического и социального кризиса интерес к психологическим проблемам затмевается интересом к проблемам экономическим и социологическим», и добавил: «Это явление вполне понятное, но, надо надеяться, временное». На конгрессе в Лю­ церне новый президент Международного психоаналитического объединения Эрнест Д ж о н с говорил о т я ж е л о м ударе, который был нанесен психоанализу в Германии, и, подводя итоги, сказал: «Тогда, в 1 9 3 2 году, Эйтингон едва ли мог предвидеть нео­ ж и д а н н о е р а з в и т и е с о б ы т и й , к о т о р ы е произошли всего з а н е с к о л ь к о м е с я ц е в » . У ж е в апреле 1 9 3 3 года Феликс Бём отправился в Вену к Фрейду, чтобы поведать ему о сложившейся ситуации и просить совета — с этого момента, согласно распоряже­ нию новых властителей, евреи уже не могли занимать м е с т о в руководстве научного института. Фрейд полагал, что «запрет психоанализа неминуем, но будет неразумно сразу давать для этого повод властям, не попытавшись лично измениться». На общем собрании Немецкого психоаналитического общества в ноябре 1 9 3 3 года по предложению Эйтингона тогдашнее правление было сокращено за счет двух членов, а именно доктора Бёма и доктора Мюллера-Брауншвейга. Т е м не менее в последую­ щие два года н а ж и м со стороны партийных и государственных инстанций становил­ ся все сильнее, а потому на заседании 1 декабря 1 9 3 5 года в Берлине под председатель­ ством Эрнста Д ж о н с а немногих еще остававшихся в Германии еврейских членов попросили выйти из Н е м е ц к о г о психоаналитического общества, чтобы обеспечить дальнейшее существование объединения как такового. Позднее мнения относитель­ но этого шага разделились; пожалуй, было бы лучше, если бы уже тогда оно само рас­ пустилось. В результате работа и преподавание в институте вплоть до октября 1 9 3 6 года продолжались, но с все большими ограничениями. В этой связи следует упомянуть, что Олимпиада 1 9 3 6 года, которая, как известно, состоялась в Берлине, считалась вла­ стями важной вехой т а к ж е и в т о м отношении, что после ее окончания и отъезда гос­ тей, собравшихся со всего света, м о ж н о было перейти к решительным мерам, кото­ рые давно уже были подготовлены. Обратимся к источнику, представляющему собой подлинное свидетельство време­ ни. В «Центральном бюллетене психотерапии» (под редакцией профессора M Г. Геринга, Берлин, и профессора К. Г. Юнга, Кюснахт-Цюрих), в первом номере X тома за 1 9 3 7 год были опубликованы программа IX Международного медицинского конгресса по пси­ хотерапии, проходившего со 2 по 4 октября 1 9 3 7 года в Копенгагене, а т а ю к е отчет «О деятельности отдельных национальных групп» в период между выборами, то есть в 1 9 3 5 — 1 9 3 6 годы, когда Юнг занимал пост председателя этого международного 439

общества. Здесь, в частности, м о ж н о встретить упоминание о так называемом «Немец­ к о м объединенном медицинском обществе психотерапии». Оно было основано еще до 1 9 3 3 года, а присоединилось к Международному обществу в 1 9 3 4 году в Бад-Наухайме. Из отчета о его деятельности в 1 9 3 5 - 1 9 3 6 годах мы узнаем «Весной 1 9 3 5 года вновь состоялся Международный конгресс в Наухайме, в работе которого активно участвова­ ло немецкое общество. В начале 1 9 3 5 года рейхсфюрером по медицине было предложе­ но нашему обществу стать членом Государственного рабочего союза за новую немецкую медицину. После обстоятельных дискуссий было решено последовать этому предло­ жению... Национальный немецкий конгресс по психотерапии проходил в Бреслау с 3 по 6 октября 1 9 3 5 года... После конгресса в Бреслау в рейхсминистерстве внутрен­ них дел обсуждался вопрос о присоединении Немецкого объединенного медицинско­ го общества психотерапии к Обществу немецких неврологов и психиатров... 18 и 19 апреля 1 9 3 6 годах прошло первое большое собрание Государственного рабочего союза за новую немецкую медицину. На этом собрании перед членами нашего общества вы­ ступили господин Гаугер с докладом о совести, господин Геринг — о теории неврозов, господин Хейер — об организме и его телесно-психических взаимодействиях и госпо­ дин Кестер — о роли психического на возникновение и лечение органических заболе­ ваний. 20 апреля Государственный рабочий союз провел совместное собрание с Немец­ к и м т е р а п е в т и ч е с к и м обществом... В м а е 1 9 3 6 года по инициативе рейхсфюрера по медицине и рейхсминистерства внутренних дел был основан Немецкий институт психологических исследований и психотерапии. Он охватывает все психотерапевтичес­ кие направления и должен объединить всех выдающихся психотерапевтов, которые пожелают стать его членами. Институт расположен по адресу: Берлин W 62, Будапештерштрассе, 2 9 / П . Т а м же м о ж н о ознакомиться с уставом и планом лекций. Руко­ водителем института был назначен председатель Немецкого объединенного медицин­ с к о г о о б щ е с т в а психотерапии. В директорат вошли все видные психотерапевты Берлина, а т а к ж е руководители того же общества. Существовавшие вне Берлина рабо­ чие группы психотерапевтов присоединились к институту. Руководители рабочих групп были приглашены принять участие в заседаниях директората. Если общество является медицинским и принимает в свои ряды неврачей лишь в порядке исключения, то ин­ ститут целиком ориентирован на психотерапию. Его работниками могут быть только практикующие психотерапевты независимо от того, имеют они медицинское образо­ вание или нет. Интересующиеся могут стать содействующими членами». Ранее, еще в марте 1 9 3 6 года, все имущество, книги и журналы отделения Между­ народного психоаналитического издательства в Лейпциге были конфискованы нацио­ нал-социалистами. После вторжения Гитлера в Австрию в марте 1 9 3 8 года в Психо­ аналитическом издательстве в Вене разыгрались драматические события, приведшие к полному уничтожению психоаналитической специальной литературы и поставившие точку в истории, которая началась с с о ж ж е н и я книг в Аюстгартене в Берлине. По со­ общению тогдашнего руководителя издательства доктора Аугуста Беранека, после того как в апреле 1 9 3 8 года фюрер покинул Вену, в Психоаналитическом издательстве, ко­ торое располагалось на Берггассе, в нескольких шагах от дома Фрейда, появился моло­ дой человек, назвавшийся унтершарфюрером Шмидтом из с л р к б ы государственной безопасности в Берлине, и сообщил, что ему поручено «покончить с этой еврейской лавочкой». На приказе, подтверждающем его служебные полномочия, стояла подпись «доктор Элих». Руководитель издательства переходил в подчинение члену партии док­ тору Зауэрвальду, однако тот — неожиданная удача! — согласно свидетельствам совре­ менников, оказался весьма любезным и обходительным человеком. Это был венский химик, который только что защитил диссертацию и видел с в о ю задачу в том, чтобы в хаосе революции, как он выражался, «не наделать глупостей». Руководитель издатель­ с т в а отправился в Берлин в центральное управление на Принц-Альбрехтштрассе 440

и попытался встретиться с т е м с а м ы м доктором Элихом, который позднее предстал в качестве обвиняемого на Нюрнбергском процессе врачей. Тот, как и следовало ожи­ дать, не пошел ни на какие уступки, отослав к фюреру СС профессору Рамму, назна­ ченному возглавлять в Вене службу здравоохранения. Однако события развивались иначе. Руководитель венского издательства связался в Берлине с оставшимися «полу­ подпольно действовавшими психоаналитиками». «По телефону договорились о встрече в институте в полночь», однако встреча состоялась позднее на квартире Феликса Бёма. Доктор Беранек пишет. « П о поручению президента группы А доктора Бёма на следу­ ющий день я вылетел в Вену вместе с профессором Герингом и берлинским психоана­ литиком доктором Мюллером-Брауншвейгом Мы хотели добиться присоединения та­ м о ш н и х психоаналитических организаций и е щ е остававшихся членов о б щ е с т в а к Берлинскому институту. В Вене наш план встретил поддержку у доктора Зауэрвальда, который вместе с нами отправился к СС-профессору доктору Рамму» ( 2 7 . 7 . 1 9 7 1 ) . Мюллер-Брауншвейг намеревался т а к ж е пригласить в качестве нового руководителя Берлинской психоаналитической поликлиники доктора Рихарда Штербу, единствен­ ного нееврея среди венских психоаналитиков, который как ученый был известен да­ леко за пределами страны. Однако эти усилия оказались тщетными и, как мы сегодня знаем, стали причиной ошибок и недоразумений. Доктор Штерба отверг предложе­ ние Мюллера-Брауншвейга как провокацию и вместе с женой Эдитой и почти всеми венскими психоаналитиками предпочел эмигрировать. В результате Мюллер-Браунш­ вейг, Бём и Геринг, ничего не добившись, разочарованные и запуганные вернулись в Бер­ лин. Мюллеру-Браушвейгу эта акция обошлась запретом на преподавательскую дея­ тельность и публикации. Поскольку семья Фрейда находилась под домашним арестом, по настоянию доктора Эрнеста Джонса тогдашний посол С Ш А в П а р и ж е доктор Уиль­ ям Буллит, весьма интересовавшийся психоанализом, добился в Берлине от имени сво­ его правительства того, что в конце концов Фрейду и его семье было позволено эмиг­ рировать. Греческая принцесса Мари Бонапарт на следующий день после беседы с профессором Р а м м о м явилась в Психоаналитическое издательство и скупила все на­ ходившиеся т а м ценные книги, чтобы укрыть их в пользовавшемся правом экстерри­ ториальности греческом посольстве. «В тот же день приехали грузовики CA и свезли все складское имущество на уничтожение». После Лейпцига теперь и Вена перестала существовать как центр Психоаналитического издательства. Деятельность Берлинского психоаналитического института сворачивалась. Немец­ кое психоаналитическое общество было включено в качестве так называемой группы А в «рейхсинститут». Число обучающихся в этой группе стало совсем ничтожным и со­ ставляло м а к с и м у м 14 человек. Руководство отдела здравоохранения в министерстве внутренних дел у ж е в феврале 1 9 3 6 года ясно дало понять Феликсу Бёму, что психо­ аналитический научный и учебный институт не м о ж е т рассчитывать на поддержку. Профессор М. Г. Геринг, родственник «рейхсмаршала» и ю р и с т по образованию, которого д о к т о р Беранек р е к о м е н д о в а л к а к « с п о к о й н о г о бородатого психиатра и сторонника глубинной психологии», был «человеком компромисса». Будучи предсе­ дателем «Немецкого объединенного медицинского общества психотерапии», он раз­ вивал весьма своеобразные, если не сказать странные, идеи о возможности сочетания психотерапии с национал-социалистической доктриной. В июле 1 9 3 6 года в Базеле прошло совещание, на к о т о р о м Бём, Мюллер-Брауншвейг, а т а ю к е Д ж о н с и Брилл обсуждали с М. Г. Герингом возможные перспективы. Геринг, которого Эрнест Д ж о н с в принадлежащей его перу биографии Фрейда (Jones 1 9 5 3 / 5 7 ) описывает как добро­ желательного и доступного человека, обещал, что психоанализу будет предоставлена самая большая свобода. Как мы видели, он не смог сдержать свои обещания. Одна быв­ шая сотрудница «рейхсинститута» сообщила нам, что во время войны в день рожде­ ния Гитлера Геринг выступал на с о б р а н и и р а б о т н и к о в и н с т и т у т а и уговаривал 441

их в тот же день поголовно вступить в партию и т е м с а м ы м сделать подарок «фюре­ ру». В то время в рядах национал-социалистической партии состояло от силы пять про­ центов от общего числа сотрудников возглавляемого Герингом института. В ноябре 1 9 3 8 года Геринг объявил дальнейшее существование Н е м е ц к о г о пси­ хоаналитического общества (основанного в 1 9 1 0 году) «немыслимым» и официаль­ но распустил его. Из окружного суда Берлин-Шарлотенбург пришло постановление об изъятии общества из списка немецких союзов, датированное 1 2 февраля 1 9 4 0 года. Т е м с а м ы м через двадцать лет после основания Берлинского психоаналитического института и всего через пять лет после захвата власти национал-социалистами пси­ хоанализ Фрейда на уровне организаций в Германии был практически искоренен, а в о з м о ж н о с т ь действовать частным образом была подорвана в самой основе. Одна­ ко и после этого нескольким психоаналитикам удавалось частным образом у себя дома принимать пациентов поликлиники «рейхсинститута». Не так просто описать роль, которую сыграл в эти годы Шульц-Хенке. Его соб­ ственная теоретическая концепция, опиравшаяся на учение Адлера, приобрела ос­ новные очертания у ж е в 1 9 2 6 году, а к 1 9 3 1 году была полностью сформирована. При относительном содействии Геринга он пытался вместе с К е м п е р о м оказывать определенную помощь работающим психоаналитикам. Согласно Кете Дрегер, по сво­ им политическим убеждениям он не был национал-социалистом. «Будучи препода­ вателем и обучающим психоаналитиком, он мог без помех излагать свои теории в ин­ ституте Геринга и публиковать их. Его а к т и в н о с т ь , о б ш и р н ы е м н о г о с т о р о н н и е знания, острый дар наблюдения привлекали многих. Это способствовало созданию кружка учеников, которые в конечном счете стали называть себя "неоаналитической группой"» (Dräger 1 9 7 1 , 4 7 ) . Многие тогдашние психотерапевты воспринимали институт Геринга как сво­ его рода у б е ж и щ е . Когда з а т е м в ходе войны в поликлинику вновь стали посту­ пать из лазаретов больные солдаты и офицеры, удалось реализовать, хотя и в со­ в е р ш е н н о иных условиях, кое-что из того, что в с в о е в р е м я задумывал Зиммель. Кете Дрегер, б ы в ш а я тогда студенткой, повествует об э т и х в р е м е н а х к а к очеви­ дец ( т а м ж е , 4 4 ) : «Мы, кандидаты и вольнослушатели, воспринимали тогда под­ вергшийся с о к р а щ е н и я м Берлинский психоаналитический институт как оазис в ду­ ховной пустыне того времени, у нас развилось своего рода к а т а к о м б н о е чувство общности. Лично м н е особенно запомнились семинар по метапсихологии МюллераБрауншвейга, семинар Бёма по историям болезни и его же семинар по литератур­ н ы м произведениям, семинар Кемпера по специальной теории неврозов, основан­ ный на работах Фенихеля, и вечер чтения Фрейда у Рёлленблека». К концу войны почти все психоаналитики перебрались в другие города. Так, Фриц е а Риманн переехал в Мюнхен, основав т а м вместе с последователями Юнга и Адл Р институт, состоящий сегодня в основном из учеников Шульца-Хенке. Фрау Калау фом Хофе переехала в Гамбург, фрау Кюнкель — в С Ш А , а доктор Кюнель — в Ганновер, где он з а т е м возглавил первую послевоенную психотерапевтическую клинику в Тифенбрунне. П р о ц е с с ы , приведшие после окончания войны к новой п о п ы т к е мобилизовать практические в о з м о ж н о с т и психотерапии, чтобы помочь пострадавшему населе­ нию и восстановить как в теоретическом, так и в организационном отношении пси­ хоанализ Зигмунда Фрейда, были очень с л о ж н ы м и и многообразными. Подробный р а с с к а з о них с о д е р ж и т с я в изданной в 1 9 7 1 году книге «Психоанализ в Берлине: исторические заметки, теория и практика». В ней Кете Дрегер ( « Н е к о т о р ы е замет­ ки об условиях и судьбе психоанализа и психотерапии в Германии в 1 9 3 3 — 1 9 4 9 го­ д а х » ) и Герхард М е ц к е («Психоанализ в Берлине с 1 9 5 0 по 1 9 7 0 годы») изобража­ ют весь ход событий. 442

Благодаря активности Кемпера и Шульца-Хенке был основан «Центральный ин­ ститут психогенных заболеваний страхового общества города Берлина». В Институ­ те психотерапии, основанном в 1 9 4 7 году Шульцом-Хенке и К е м п е р о м , который в 1 9 4 8 году в качестве обучающего психоаналитика перебрался в Бразилию, препо­ давали остававшиеся в Берлине ученые, принадлежавшие к различным направлени­ ям. У ж е в 1 9 4 6 году было объявлено о создании Немецкого психоаналитического об­ щества, в которое вошла т а ю к е и группа Шульца-Хенке. На Международном психоаналитическом конгрессе в 1 9 4 9 году в Ц ю р и х е впер­ вые п р о и з о ш л а о т к р ы т а я к о н ф р о н т а ц и я с т о р о н н и к о в М ю л л е р а - Б р а у н ш в е й г а и Шульца-Хенке. Н е м е ц к о е психоаналитическое общество пока условно вновь было принято в Международное психоаналитическое объединение. Мюллер-Брауншвейг утверждал, что настала пора позаботиться об основательном психоаналитическом образовании, о т щ а т е л ь н о м изучении работ Фрейда и что э т о м у не д о л ж н ы пре­ пятствовать споры м е ж д у различными школами, что, впрочем, не исключает зна­ к о м с т в а с другими к о н ц е п ц и я м и . Шульц-Хенке отказался признать, что в соответствии с положением дел для него было бы правильнее выйти из Психоаналитического общества и сформировать вме­ сте со своими сторонниками, которые готовы и впредь следовать за н и м в теоре­ тических вопросах, собственную неоаналитическую группу (Maetze 1 9 7 1 , 5 8 ) . В ре­ зультате в м е с т е с М ю л л е р о м - Б р а у н ш в е й г о м нас осталось всего д е в я т ь человек, решивших в сентябре 1 9 5 0 года основать Н е м е ц к о е психоаналитическое объедине­ ние и Берлинский психоаналитический институт

Включение этой небольшой

группы в Международное психоаналитическое объединение на Амстердамском кон­ грессе 1 9 5 1 года означало в первое время лишь моральную поддержку, пока в сере­ дине 50-х годов к Н е м е ц к о м у психоаналитическому объединению не присоедини­ лись гамбуржцы Ульрих Ээбальд и В. Д. Гродзицки, а т а к ж е профессор Александр Мичерлих и его гейдельбергские коллеги. После основания Свободного берлинского университета поздней осенью 1 9 4 8 го­ да, вскоре после начала берлинской блокады, Карл Мюллер-Брауншвейг получил при­ глашение читать в н е м лекции и вести семинары по психоанализу. Т е м с а м ы м пси­ хоанализ Фрейда был представлен в Свободном университете в первый же семестр зимы 1 9 4 8 / 1 9 4 9 года, е щ е до восстановления Берлинского психоаналитического института и Н е м е ц к о г о психоаналитического объединения. По инициативе Викто­ ра фон Вайцзеккера в 1 9 5 0 году в Гейдельберге состоялся симпозиум, в котором в ка­ честве поборника психоаналитического учения Фрейда принял участие Мюллер-Бра­ уншвейг, тогда как Шульц-Хенке отстаивал свои неоаналитические идеи. В 1 9 5 4 году Мюллер-Брауншвейг по приглашению Франкфуртского института социальных иссле­ дований, точнее, по рекомендации М а к с а Хоркхаймера и Теодора В. Адорно, высту­ пил с докладом о психоаналитической концепции влечения к смерти. У ж е через несколько лет после войны Александру Мичерлиху удалось благодаря Щедрой поддержке Фонда Форда открыть в Гейдельберге психосоматическую кли­ нику, которая с 1 9 5 6 года стала действовать в качестве института при университете. Мичерлих являлся директором этого института, пока его не пригласили возглавить только что созданную кафедру психологии и психоанализа во франкфурте-на-Майне. Многочисленные ассистенты в течение многих лет знакомились т а м с основами психоанализа. Если Гейдельберг имеет определенное психоаналитическое прошлое, связанное с тем, что доктор Фрида Фромм-Райхманн до эмиграции содержала здесь небольшую п с и х о а н а л и т и ч е с к и о р и е н т и р о в а н н у ю частную клинику, то Франкфурт-на-Майне и м е е т в э т о м смысле еще более глубокие традиции, поскольку здесь уже в конце 20-х годов существовал психоаналитический институт, где работали Карл Ландауэр, Генрих М е н г и др., п о д д е р ж и в а в ш и е т е с н ы е к о н т а к т ы с И н с т и т у т о м 443

социальных исследований, в котором до своей вынужденной эмиграции преподава­ ли Хоркхаймер и Адорно. Как известно, вернувшись вскоре после войны во Франк­ фуртский университет, они возобновили с в о ю преподавательскую деятельность и приобрели и з в е с т н о с т ь к а к о с н о в о п о л о ж н и к и «критической теории». О с е н ь ю 1 9 6 4 года благодаря финансовой поддержке со стороны правительства земли Гессен профессор Мичерлих и его сотрудники смогли открыть во Франкфурте психоанали­ тический институт, названный в честь Зигмунда Фрейда. Издаваемый Александром Мичерлихом журнал «Psyche» (см. прим. 18 в статье М. Гротьяна «Переписка Фрейд» в т. I) территориально и по составу сотрудников т е с н е й ш и м образом связан с Ин­ ститутом Зигмунда Фрейда. Вручение Александру Мичерлиху в 1 9 6 9 году Премии мира, присуждаемой Н е м е ц к о й к н и ж н о й палатой, сделало его имя известным ши­ рокой общественности к а к в Германии, так и за рубежом. Первое общее собрание Немецкого психоаналитического объединения прошло в Берлине шесть лет спустя, 10 ноября 1 9 5 6 года. К шестерым учредителям объедине­ ния сразу же присоединились пять членов прежнего Немецкого психоаналитического общества В результате учебной деятельности института в течение последующих шести лет были приняты один постоянный член и пять ассоциативных, а т а к ж е четверо экс­ тернов на правах ассоциативных членов. Один из постоянных членов, Маргарет Штейнбах, умерла, так что на этот момент Немецкое психоаналитическое объединение со­ стояло из тринадцати врачей и семерых аналитиков без медицинского образования. На э т о м заседании был избран новый состав президиума, поскольку Мюллер-Браунш­ вейг попросил освободить себя от дел по состоянию здоровья. Новым председателем стал Герхарт Шойнерт, руководителем учебного комитета — Кете Дрегер, за издательскую деятельность отвечал Хорст Эберхард Рихтер. К числу первых членов Немецкого пси­ хоаналитического объединения, получивших образование в Берлинском институте, при­ надлежали Хорст Эберхард Рихтер, Вольфганг Аухтер, Ульрих Ээбальд, В. Д. Гродзицки, Г.-Й. Зеебергер, Гедвиг Гёдеке, Маргарет Шмидт и Герхард Метце. Психоаналитическое обучение занимает много времени, в среднем от четырех до пяти лет, прежде чем кандидат обретает соответствующие навыки и становится способным самостоятельно лечить пациентов. Вполне естественно, что в первые двад­ цать лет своего существования численный состав Н е м е ц к о г о психоаналитического объединения — в отличие от терапевтических направлений, пренебрегающих бессоз­ нательным, — увеличивался очень медленно. В 1 9 7 0 году число членов впервые достиг­ ло ста; то есть потребовалось двадцать лет, прежде чем Немецкое психоаналитическое объединение увеличилось в десять раз по сравнению с первоначальными размерами. С 1 9 5 0 года учебная деятельность Н е м е ц к о г о психоаналитического объединения и его местных институтов ведется в полном соответствии с требованиями Международ­ ного психоаналитического объединения и целиком ориентируется на его стандарты. С течением времени общество вновь получило признание на международном уровне, его члены не раз избирались в международные комитеты, а их работа была по до­ стоинству оценена С тех пор, разумеется, немецкий психоанализ прошел новые этапы в своем развитии и занимается самыми разнообразными жизненными явлениями .

ПОСЛЕСЛОВИЕ ДИТЕРА АЙКЕ

С 60-х годов психоанализ получил в Германии широкое распространение. Если во многих других странах психоаналитическое образование по-прежнему концентри­ руется в пределах одного или нескольких институтов, то в немецком психоанализе воз­ никла тенденция к обособлению и созданию все новых самостоятельных групп. 444

Еще в 1 9 5 9 году, после того как тогдашний президент Н е м е ц к о г о психоанали­ тического объединения доктор Г. Шойнерт переселился из Берлина в Гамбург, в этом городе был основан психоаналитический институт. В Гамбурге у ж е работали два члена объединения: доктор В. Д. Гродзицки, приват-доцент психологии, и доктор Ульрих Ээбальд, который в 1 9 5 4 году возглавил психосоматическое отделение в клиничес­ кой больнице Охзенцолль. В т о м же 1 9 5 9 году небольшая рабочая группа в Бреме­ не под руководством доктора Г.-И. Зеебергера установила контакты с гамбуржцами. Зеебергер являлся первым аналитиком из Берлина, обучавшимся в 1 9 5 6 — 1 9 5 8 годах в клинике Александра Мичерлиха. Н е с к о л ь к о лет назад начал работу о с н о в а н н ы й на с р е д с т в а города Гамбурга институт, получивший и м я М и к а э л а Балинта, — наследник п р е ж н е г о института. В Гамбурге р а б о т а е т в к а ч е с т в е п р о ф е с с о р а п с и х о с о м а т и ч е с к о й м е д и ц и н ы А. Э. Мейер, р о д о м из Цюриха, а в качестве обучающего аналитика — фрау Лилли Флек, к о т о р а я долгое время была а с с и с т е н т к о й Мичерлиха и проходила учеб­ ный анализ у Густава Быховски в Н ь ю - Й о р к е . Ээбальд посвятил немало времени установлению к о н т а к т о в с больничными кассами и профессиональными союзами и разрабатывал с л о ж н у ю проблему реабилитации правонарушителей. В 1 9 6 1 году при университете города Гисена (федеральная земля Гессен) была от­ крыта кафедра психосоматической медицины, возглавить которую был приглашен из Берлина Хорст Эберхард Рихтер. Здесь в дальнейшем появился учебный институт психоанализа Рената Штевен, одна из его основательниц, позднее переехала в Париж. Социолог Петер Фюрстенау, занимавший должность главного врача у Хорста Эберхарда Рихтера, создал Институт социально-психологической консультации и опубли­ ковал ряд теоретических и технических работ по психоанализу. Самир Стефанос раз­ работал новое направление в психосоматической медицине, к о т о р о е постепенно приобретает все большее значение. Социальная психиатрия, которой занимается це­ лый ряд психоаналитиков младшего поколения, долгое время оставалась уделом Вольф­ ганга Бистера, возглавляющего ныне реабилитационную больницу возле Карлсруэ. Иоганнес Кремериус, главный врач Медицинской университетской клиники в Гисене и автор работ по теории и технике психоанализа, по психосоматической медицине и истории психоанализа, в 1 9 7 2 году возглавил во Фрайбурге кафедру психосомати­ ческой медицины. Наибольшую известность, несомненно, получил Хорст Эберхард Рих­ тер, чьи труды по структуре семьи и развитию неврозов вследствие определенной се­ мейной констелляции изучаются ныне во всех учебных курсах по психологии. Но еще большее внимание, пожалуй, привлекли его работы о влиянии групп в социальной сфе­ ре, о маргинальных группировках и соседской взаимопомощи. В 1 9 6 2 году берлинский психоаналитик Вольфганг Аухтер переехал во Фрайбург и основал т а м небольшую рабочую группу в сотрудничестве с институтом в Базеле и рабочей группой в Страсбурге. В нее вошел т а к ж е психосоматик Г. Виттих из Генгенбаха в Шварцвальде. После того как к ней присоединился Кремериус, удалось от­ крыть официальный учебный институт Н е м е ц к о г о психоаналитического объедине­ ния, который р к е вскоре стал известен своими интересными разработками, особенно в области философии и теологии. В 1 9 7 2 году эта группа укрепилась благодаря при­ ходу Фредерика Виатта из С Ш А . Психосоматическая клиника в Гейдельберге после отъезда Александра Мичерли­ ха была закрыта. Руководство кафедрой взял на себя Вальтер Бройтигам, бывший ас­ систент Мичерлиха, который, однако, получил психотерапевтическое образование в Мюнхене, а не в р а м к а х Н е м е ц к о г о психоаналитического объединения. Прежни­ ми ассистентами Мичерлиха были т а к ж е Ульрих Ээбальд, Альберт Гёррес ( М ю н х е н ) и Герд Бирманн (профессор детской терапии в Кельне). Клеменс де Бур и Альфред Лоренцер последовали за Мичерлихом во Франкфурт-на-Майне, так же, как и Тобиас

15·

445

Ьрохер из ульма, который, завершив разработку теории психоаналитически ориен­ тированной социальной психологии, переехал в Топеку ( С Ш А ) . Де Бур, прошедший учебный анализ в Амстердаме у Лампль-де Гроот, посвятил себя в основном задачам образования. Из Берлина прибыл Германн Аргеландер, получивший известность бла­ годаря с в о и м т е о р и я м групповой терапии и технике интервью. Большое внимание привлекли к себе работы Аоренцера по символообразованию и его социально-пси­ хологическая интерпретация психоанализа (см. статью П. Орбана в т. I ) . Кроме того, при содействии Мичерлиха во Франкфурте сформировалось социально-психологи­ ческое направление психоанализа, наиболее известными представителями которо­ го стали Гельмут Д а м е р и Клаус Хорн. Аналитики, обосновавшиеся во Франкфурте-на-Майне и его окрестностях, объеди­ нились в группу, независимую от Института Зигмунда Фрейда. Хотя сами они не за­ нимались обучением, но осуществили ряд проектов в области исследования и органи­ зации дальнейшего образования. Получил известность т а к ж е Тилльманн Мозер, доцент юридического факультета, благодаря своему искреннему рассказу о собственном учеб­ ном анализе. Вскоре во Франкфурт перебрался и Вольфганг Лох, один из наиболее известных теоретиков немецкого психоанализа. С 1 9 6 4 года он являлся профессором психо­ аналитического отделения Психиатрической университетской клиники в Ί юбингене. Оттуда он установил т е с н ы е связи со Ш т у т т г а р т с к и м институтом психоте­ рапии, и с 1 9 6 5 года Штуттгарт-Тюбинген является одним из учебных институтов Н е м е ц к о г о психоаналитического объединения. Ганс Т о м е , главный врач клиники Александра Мичерлиха, с 1 9 6 7 года возглавлял кафедру психотерапии в Ульме. Аутц Розенкёттер, которому мы обязаны многими теоретическими работами, в 1 9 7 0 году переехал из Ульма во Франкфурт и т а м вмес­ те с Маргарет Мичерлих-Нильсен занялся организацией детской терапии. Ульмск а я группа усилилась Вильмой П о п е с к у из С Ш А . Хайнц Хензелер стал известен благодаря своим работам о суициде и нарциссизме (см. его статьи в этом томе и в т. I). Гартмут Радебольд является одним из немногих, к т о стал специализироваться в пси­ хоаналитическом исследовании проблем геронтологии. Он, как и Дитер Ольмайер, трудившийся в области психоаналитической групповой терапии, в 1 9 7 6 году пере­ брался в Кассель. Ойген Малер организовал во Франкфурте студенческую консульта­ цию, а з а т е м переехал в Кассель, где в качестве профессора занимался подготовкой учителей. Дитер Айке в 1 9 6 7 году переехал из Гейдельберга в Мюнхен, где он препо­ давал на медицинском факультете и продолжал заниматься обучением в области со­ циальной психиатрии. С 1 9 7 5 года он возглавлял в Касселе кафедру по этой специ­ альности. Он я в л я е т с я одним из немногих, к т о с п о м о щ ь ю психоаналитических методов работает т а к ж е с психозами (шизофренией и меланхолией) и пишет на эту тему. Т а к и м образом, в Касселе сформировалась новая рабочая группа. В М ю н х е н е рабочая группа еще только создается. С 1 9 6 8 года существует психоаналитическое учебное и рабочее сообщество в Кёль­ не, в котором работает профессор Эдельтрауд Майстерманн-Зеегер, являющаяся од­ н и м из издателей «Психоаналитического ежегодника» («Jahrbuch für Psychoanalyse»). Она опубликовала несколько работ по социальной психологии и нашла особенно много учеников в рабочей группе социального анализа. Поблизости от Кёльна работает так­ же профессор Карл Клювер, возглавляющий первое и на сей день единственное успеш­ но действующее в Германии лечебное заведение для молодых преступников. С 1 9 4 5 года в Берлине произошли с а м ы е разные события. Феликс Б ё м и Карл Мюллер-Брауншвейг умерли в 1 9 5 8 году. Члены объединения, получавшие образо­ вание в те годы, стали сегодня пожилыми людьми. Берлинская группа большое вни­ мание уделяла обучению; многие ее выпускники перебрались в Западную Германию. 446

В 1 9 7 0 году в Берлине состоялось празднование пятидесятилетия п е м е ц к о г о пси­ хиатрического объединения и Берлинского института, на котором присутствовали многие зарубежные гости. Появился ряд работ по истории психоанализа, в частно­ сти, Герхарда Метце, который является т а к ж е вице-президентом Архива Зигмунда Фрейда в Н ь ю - Й о р к е . Он был первым, к т о после войны прошел учебный анализ у Мюллера-Брауншвейга. С 1 9 6 9 года он занимается преподавательской деятельно­ стью, а с 1 9 7 1 года, став почетным профессором в Берлинском университете, читает для слушателей всех факультетов университета лекции по методике и теории пси­ хоанализа и его применению. Кроме того, Метце руководит курсами повышения квалификации судей и прокуроров и читает лекции на юридическом факультете. Берлинские психоаналитики занимаются т а к ж е вопросами социальной педагогики. Эрнст Люрссен возглавляет кафедру образования социальных работников. Хорст-Ульферт Циолко возглавляет кафедру в клинике нервных болезней и соб­ ственное психотерапевтическое отделение для студентов. Ему мы обязаны рядом работ, п о с в я щ е н н ы х специфическим нарушениям у студентов. Выходцами из Берлина являются т а ю к е Иоахим Шарфенберг и Г.-Й. Баннах, ос­ новавшие рабочее с о о б щ е с т в о в Киле. Шарфенберг, будучи профессором теоло­ гии, создал рабочий кружок из представителей духовенства, которые признают су­ щ е с т в о в а н и е б е с с о з н а т е л ь н ы х проблем. Его перу п р и н а д л е ж и т к н и г а о Фрейде и религии ( S c h a r f e n b e r g 1 9 7 2 ) . В Берлине ситуация раскола м е ж д у Н е м е ц к и м психоаналитическим объедине­ нием и Н е м е ц к и м психоаналитическим о б щ е с т в о м проявляется наиболее остро. Кроме того, вернувшийся из С Ш А Гюнтер Аммон в с к о р о м времени покинул Не­ м е ц к о е психоаналитическое объединение и основал собственные учебные учреж­ дения. Он заставил о себе говорить благодаря многочисленным публикациям. Его уче­ ники работают т а к ж е в Мюнхене, Дюссельдорфе и Франкфурте-на-Майне. Последователи Харальда Шульца-Хенке, п о м и м о сильной группы в Берлине, включающей известного детского психотерапевта профессора Анне-Мари Дюрссен, располагают т а к ж е учебными институтами в Гёттингене, Ганновере, Фрайбурге и Мюнхене. Руководитель Берлинского института профессор Г. Бах является одним из немногих терапевтов, з а н и м а ю щ и х с я лечением психозов. В Гёттингене долгое время основным двигателем образования и науки был Вернер Швиддер. Сегодня ру­ ководство осуществляют главным образом супруги Франц и Аннелизе Хайгль. Ш к о л а Юнга представлена в основном в Берлине и Ш т у т г а р т е , м ю н х е н с к а я группа со временем перестала существовать. Представители аналитической психо­ логии в Германии являются сегодня одновременно представителями и неопсихоана­ литического направления. Для стороннего наблюдателя ситуация стала совершенно запутанной. В марте 1 9 4 9 года было основано «Немецкое общество психотерапии и глубинной психологии» под председательством Тобиаса Брохера В него вошли учебные институты Немецкого психоаналитического объединения, Немецкого психоаналитического общества и объеди­ нений аналитической психологии Юнга, а т а к ж е учебные учреждения М ю н х е н а и Щтуттгарта с различным и частично независимым от школ составом. Вскоре эта го­ ловная организация сменила название на «Немецкое общество психотерапии, психосо­ матики и глубинной психологии». Ею были проведены переговоры с администрацией больничных касс, в результате которых с 1 9 7 0 года любой клиент больничной кассы за ее счет м о ж е т пройти курс психотерапии, если получает медицинское заключение, что речь идет о заболевании в острой форме. Хотя таким образом были осуществлены мечты Эйтингона. и Зиммеля о том, чтобы каждый человек, даже самый бедный, мог вос­ пользоваться плодами психоанализа, эта процедура имеет свои недостатки и потребу­ ется еще немало работы, прежде чем она приобретет более удачные формы. 447

^V^i

НОГО,

v i v f v t u i u u

. . a u n i u w u u u

» u j a ^ n i l

u u i u / M U l C l U l

j a i U K C

П О Я В Л в Н И в М

«Це

ОД­

м е н е е известного объединения, а именно «Объединенного врачебного общества

психотерапии». К нему присоединились все врачи, использующие те или иные ме­ тоды психотерапии. П о - п р е ж н е м у пытаются обратить на себя внимание общественности адлерианцы; п о м и м о них, существует т а к ж е м н о ж е с т в о лиц, которые называют себя психо­ терапевтами или д а ж е психоаналитиками и предлагают в с е в о з м о ж н ы е разновидно­ сти логотерапии, поведенческой терапии или группового тренинга. В н а с т о я щ е е время п р и н и м а ю т с я м е р ы к тому, чтобы обязать к а ж д о г о предлагающего такую форму терапии предъявлять свидетельство об образовании, чтобы обращающийся за п о м о щ ь ю непосвященный человек мог составить себе представление, с кем, собствен­ но, он и м е е т дело. В ГДР психоанализ остается официально непризнанным. Здесь публикуется мало работ по психоанализу, а их авторы занимают по о т н о ш е н и ю к к о н ц е п ц и я м Фрей­ да враждебную позицию. Д а ж е такой уравновешенный и выступающий в защиту гу­ м а н н о г о с о ц и а л и з м а мыслитель, к а к Роберт Х а в е м а н н , сказал: « П с и х о а н а л и з — это антигуманная, варварская идеология, поскольку он делает ж и в о т н ы е инстинкты основой человеческой психологии и отрицает нашу способность управлять живот­ н ы м началом силами человеческого сознания. Психоанализ — э т о тщетная попытка отрицания человеческого сознания путем изобретения так называемого "бессозна­ тельного" в человеке» (цит. по: T r a m e r 1 9 6 0 , 3 4 9 ) . Однако теоретические концепции психоанализа все же распространяются в ГДР частным образом, о чем свидетельствует чрезвычайно высокий спрос на журнальные оттиски.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

К иному истолкованию этих событий приходит в своей «Истории психоанализа в Гер­ мании» (1971) Франц Баумейер, примыкавший тогда к рабочей группе Харальда Шульца-Хенке. В его обзоре содержится также подробное описание деятельности психоаналитиков в пе­ риод нацизма (прим. ред. немецкого издания). 2

Представление о стадиях послевоенного развития можно получить из «Памятной за­

писки о положении медицинской психотера­ пии и психосоматической медицины», вышед­ шей в 1964 году в издательстве Франца Штайнера. В ней на странице 29 перечислены основанные на тот момент учебные заведения, а на страницах 127—129 определены также главные направления педагогической дея­ тельности Немецкого психоаналитического объединения.

ЛИТЕРАТУРА A b r a h a m , H.: Karl Abraham. An unfinished Biogra­

phy. Int. Rev. Psa., 1, 1974, 17 A b r a h a m , K.: Über die Bedeutung sexueller Jugendtraumen für die Symptomatologie der Dementia praecox. СЫ. f. Nervenheilk. u. Psychiatr., 18, 1907, 409-415 Giovanni Segantini. Ein psychoanalytischer Ver­ such. Schriften zur angewandten Seelenkunde, 11, 1911, 1-65 Amenhotep IV (Echnaton). Psychoanalytische Beiträge zum Verständnis seiner Persönlichkeit

448

und des monotheistischen Aton-Kultes. Imago, 1, 1912, 334-360 Die Psychoanalyse als Erkenntnisquelle für die Geisteswissenschaften. Die neue Rundschau der Freien Bühne, 31, 1920, 1154-1174 Die Geschichte eines Hochstaplers im Lichte psychoanalytischer Erkenntnis. BPG, 13. 11. 1923, Imago, 11, 1925,335-370 Psychoanalytische Bemerkungen zu Coués Verfahren der Selbst-bemeisterung. Int. Zt. f. Psa., 12,1926, 131-154

BARANECK, Α . : A I S

Mgmunu

ricuu

WICH

. 4 1 . « . . .

Österreichische Volksstimme, Wochenendbeilage vom 27. 7. 1971 BINSWANGER, L.: Versuch einer Hysterieanalyse. Jahrbuch f. psychoanalytische und psychopathologische Forschung, 1, 1909 CouÉ, E.: Die Selbstbemeisterung durch bewußte Autosuggestion. Basel: Schwabe 1925 DRÄGER, K.: Einige Bemerkungen zu den Zeitumständen und zum Schicksal der Psychoanalyse und der Psychotherapie in Deutschland zwischen 1933 und 1949. In: Psychoanalyse in Berlin. Meisenheim: Hain 1971

Tb.-Ausgabe: Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2022/ 23. München: Kindler 1966 HORNEY, K.: Bericht über «Der erste allgemeine ärztliche Kongreß für Psychotherapie»; April 1926 in Baden-Baden. Int. Zt. f. Psa., 12, 1926 JONES, E.: The Life and Work of Sigmund Freud. Vol. 13. New York 1953-1957. На нем. яз.: Das Leben und Werk von Sigmund Freud. 3 Bde. Bern, Stuttgart: Huber 1960/62 LAMPL, H: Die Sprechstunde der Poliklinik. In: Zehn Jah­ re Berliner Psychoanalytisches Institut. Meisenheim: Hain 1970

EITINGON, M.: Ansprache bei der Einweihung der neuen Institutsräume. In: Zehn Jahre Berliner Psychoanalytisches Institut. Meisenheim: Hain 1970

MAETZE, G: Psychoanalyse in Berlin von 1950 bis 1970. In: Psychoanalyse in Berlin. Meisenheim: Hain 1971

FENICHEL, O.: Hysterien und Zwangsneurosen. Psychoanalytisch-spezielle Neurosenlehre. Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psa. Vlg. 1931

Psychoanalyse in Berlin — Beiträge zur Geschichte. Theorie und Praxis. 50-Jahr-Gedenkfeier des Berliner Psychoanalytischen Instituts (Karl-AbrahamInstitut). Meisenheim: Hain 1971

Perversionen, Psychosen, Charakterstörungen. Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psa. Vlg. 1931 FERENCZI, S.: Versuch einer Genitaltheorie. Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psa. Vlg. 1924 FREUD, Α.: Probleme der Lehranalyse. In: Max Eitingon in Memoriam. Israel Psycho-Analytical Society 1950 FREUD, S.: Charakter und Analerotik (1908). G. W. VII Die «kulturelle» Sexualmoral und die moderne Nervosität (1908). G. W. VII Totem und Tabu (1912). G. W. IX Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung (1914). G. W. «Selbstdarstellung» (1925). G. W. XIV Karl Abraham f (1926). G. W. XIV Goethe-Preis (1930). G. W. XIV Nachschrift zur Selbstdarstellung (1935). G. W. XVI Die endliche und die unendliche Analyse (1937). G. W. XVI

R a d o , S.: Der praktische Lehrgang. In: Zehn Jahre Berliner Psychoanalytisches Institut. Meisenheim: Hain 1970 RANK, O.: Bericht über die zweite private psychoanalytische Vereinigung in Nürnberg am 30. und 31. März 1910. Jahrbuch für psychoanal. u. psychopathol. Forschungen, 2, 1910 REICH, W.: Charakteranalyse. Kopenhagen 1933 SIMMEL, E.: Zur Geschichte und sozialen Bedeutung des Berliner Psychoanalytischen Instituts. In: Zehn Jahre Berliner Psychoanalytisches Institut. Meisenheim: Hain 1970 Zehn Jahre Berliner Psychoanalytisches Institut (Poliklinik und Lehranstalt) 1920-1930. Nachdruck Meisenheim: Hain 1970 TRAMER, F . : Friedrich Nietzsche und Sigmund Freud. Jahrbuch für Psychologie, Psychotherapie und medizinische Anthropologie, 7, 1960, 326-350

FREUD, S./ABRAHAM, K.: Briefe (1907-1926). Frankfun/M.: Fischer 1965

TREPPER, L.,: Le Grand Jeu. Paris: Albin Michel 1975.

GRODDECK, G.: Das Buch vom Es. Leipzig, Wien, Zürich: Int. Psa. Vlg. 1923. Tb.-Ausg.: Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2040. München: Kindler 1968

ZILBOORG, G.: Ausländisches Interesse am Institut. A) Aus Amerika. In: Zehn Jahre Berliner Psychoanalytiches Institut. Meisenheim: Hain 1970

Вильгельм Солмс-Рёдельгейм

В е н с к о е психоаналитическое объединение возникло из «общества по средам», первого кружка друзей и учеников, с которыми Фрейд регулярно беседовал о своих взглядах и открытиях. Э т о объединение было основано 15 апреля 1 9 0 8 года. Реше­ ние об основании общества было подтверждено государственным «допущением» от 29 сентября 1 9 1 0 года, и 12 октября 1 9 1 0 года прошло учредительное собра­ ние. Излагать и с т о р и ю объединения до 1 9 3 8 года означало бы излишне раздви­ гать рамки настоящей статьи, поскольку эта история настолько тесно связана с лич­ н о с т ь ю Зигмунда Фрейда, что д о л ж н а войти отчасти в биографические, отчасти в теоретические разделы настоящего издания. Поэтому в данной статье прослежи­ вается ход его развития Ш н а ч и н а я с 1 9 3 8 года — года, который был отмечен дву­ мя судьбоносными для психоанализа событиями — вторжением нацистов в Австрию и эмиграцией Фрейда в Англию. 21 февраля 1 9 4 6 года Анна Фрейд писала Аугусту Айххорну: «Разрушение национал-социалистами старого института, закрытие амбу­ латории, уничтожение книг и прекращение деятельности Психоаналитического из­ дательства, казалось, означали в 1 9 3 8 году конец психоанализа в Австрии. Это т е м бо­ лее удручало в с е х членов М е ж д у н а р о д н о г о п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о объединения, что Вена была чем-то большим, нежели просто родиной психоанализа. Из Венского психоаналитического института со дня его основания и вплоть до его уничтожения исходили м о щ н ы е импульсы, благотворно влиявшие на психоаналитические иссле­ !

дования и психоаналитическую работу во всем мире» . К концу 1 9 3 7 года в э т о м объединении числился на правах постоянных членов 51 человек: Аугуст Айххорн, Анни Ангель-Катан, Дороти Барлингем, Эдмунд Берглер, Зигфрид Бернфельд, Эдвард Бибринг, Грете Бибринг-Лерер, Берта Борнштейн, Штефф Борнштейн-Виндхольцова, Эдит Буксбаум, Густав Быховски, Карл Вайсе, Женни Вельдер, Роберт Вельдер, Альфред барон фон Винтерштейн, Хайнц Гартманн, Саломея Гутманн, Франсез Дери, Феликс Дойч, Хелен Дойч, Николаус Зугар, Отто Исаковер, Люд­ виг Йекельс, Эрнст Крис, Эдуард Кроненгольд, Ганс Лампль, Жанна Лампль-де Гроот, Рут Мак-Брунсвик, Рихард Непаллек, Германн Нунберг, Каролина Ньютон, Анни Райх, Беата Ранк, Пауль Федерн, Отто Фенихель, Анна Фрейд, Зигмунд Фрейд, Йозеф Фридюнг, Эльзе Хайльперн, Эдуард Хичманн, Вильгельм Хоффер, Гедвиг Хоффер-Шаксель, Эрнст Хоффманн, Отто Шперлинг, Максимилиан Штайнер, Эрвин Штенгель, Рихард Штерба, Эдита Штерба, А. Й. Шторфер и Людвиг Эйдельберг,. Кроме того, в его рядах состояли 17 ассоциированных членов: Степан Бетльхейм, Роза Вальк, Генрих Винник, Берта Грюншпан, Юлия Деминг, Эдит Б. Д ж е к с о н , Ма­ рианне Крис, Эстелла Леви, Генрих Лёвенфельд, Маргарет Малер-Шёнбергер, Анна Менхен, М е р и О'Нил Хоукинс, Мартин Фрейд, Маргит Херц, Жозефина Ш т р о с с , М а к с Шур и Рут Эйсслер-Зельке. 450

С этими именами 68 психоаналитиков связана важная часть истории психоана­ лиза. 13 марта 1 9 3 8 года объединение венских психоаналитиков постигла беда: за счи­ танные дни оно полностью лишилось в о з м о ж н о с т и действовать, а его члены были счастливы, если им удавалось покинуть страну. 20 марта была предпринята попытка присоединить Венское объединение к то­ гда еще функционировавшему Н е м е ц к о м у психоаналитическому обществу, однако последнему т а к ж е пришлось в ноябре 1 9 3 8 года самораспуститься, и оно было пре­ образовано в « Н е м е ц к и й институт (позднее: «рейхсинститут») психологических ис­ следований и психотерапии». 25 августа «комиссар по наблюдению за объединениями, организациями и союзами» объявил постановление о роспуске Венского психоаналитического объединения. Это по­ становление, согласно решению магистрата города Вены, вошло в силу 1 сентября 1 9 3 8 года Обращаясь в качестве председательствующего к XV Международному психо­ аналитическому конгрессу, собравшемуся в Париже 1 августа 1 9 3 8 года, Эрнест Д ж о н с сообщил о событиях в Вене и сказал: «От мысли, что из всех городов мира именно в Вене прекратится работа психоаналитиков, у меня останавливается дыхание!» Он завершил свой доклад о мерах, принимаемых для спасения беженцев, словами: «Из 1 0 2 венских аналитиков и кандидатов в э т о м злосчастном городе уцелело едва ли полдюжины, и мы надеемся, что им т о ж е удастся вскоре покинуть страну» (Jones 1 9 3 9 , 3 6 1 ) . Т е м не м е н е е несколько п р е ж н и х членов объединения остались в Вене, и имен­ но они заложили основу для возобновления аналитической деятельности после вой­ ны. Из авторитетных сотрудников в объединении оставались только Аугуст Айххорн и доктор Альфред барон фон Винтерштейн. К ним присоединились несколько кан­ дидатов. Винтерштейн по политическим и «расовым» причинам был вынужден вес­ ти чрезвычайно уединенную жизнь, но Айххорн вскоре собрал вокруг себя друзей, которые регулярно встречались на вечерних заседаниях в его квартире на Шёнбрун2 нерштрассе, 1 1 0 . В своей «Памятной записке» от 10 апреля 1 9 4 6 года Айххорн опи­ сывал этот период следующим образом: « У ж е осенью 1 9 3 9 года вокруг Аугуста Айх­ хорна собрался небольшой к р у ж о к м е с т н ы х и иностранных врачей и психологов, которые поставили себе целью, не афишируя, овладеть практикой и теорией пси­ хоанализа. Начиная с учебного анализа и затем переходя к регулярным семинарам и курсам, а т а к ж е к изучению работ фрейдовской школы, группа надеялась осуще­ ствить поставленные задачи. Один из наших друзей, граф Карл фон Мотесицки, ко­ торый много сделал для создания группы, был арестован гестапо и погиб в концен­ 3 трационном лагере. Д о к т о р Шпиль и доктор Бирнбаум — представители школы индивидуальной психологии — присоединились к кружку и регулярно принимали участие в семинарах и дискуссионных вечерах. Без формальностей и затруднений, н а с к о л ь к о э т о было в о з м о ж н о в данных условиях, группа работала на протяже­ 4 нии всего этого периода в духе коллегиальности и дружелюбия» . Н е к о т о р ы е другие члены к р у ж к а — а именно чета Аингенсов ? — т а к ж е под­ верглись преследованиям со стороны гестапо, другие смогли пробыть в Вене лишь недолгое в р е м я ; п о з ж е к к р у ж к у присоединились новые члены. С л о в о м , работа продвигалась в т я ж е л е й ш и х условиях. У ж е в марте 1 9 3 8 года руководитель Немецкого института психологических ис­ 6 следований и психотерапии профессор Матиас Г. Геринг объявил о создании «Венс­ 7 кой рабочей группы» под руководством доктора Генриха фон Когерера , работавше­ го в то время в психиатрической клинике университета Тот прибыл в апреле в Вену и предложил перевести практиковавших т а м психиатров-арийцев в Берлин, а т а к ж е подготовить нескольких венских врачей. Геринг стремился т а к ж е включить Венский психоаналитический институт и издательство в возглавляемый им институт. В м а е 451

1 9 3 8 года он потребовал, чтобы Айххорн вошел в рабочую группу. Когерер его при­ нял, но тут же дал понять, что вовсе не заинтересован в сотрудничестве с Айххорном. Когерер и другие безупречные по тогдашним понятиям психотерапевты (как позднее 8 Йекелиус ) , к счастью, не очень интересовались терапевтами, вышедшими из шко­ лы глубинной психологии: они занимались психотерапией, которую сегодня в лучшем случае м о ж н о было бы отнести к поведенческой терапии, прежде всего к гипнозу. Когерер к тому же поступил на военную службу и на долгое время уехал из Вены. Для Айххорна, который не был врачом, ситуация осложнялась еще и тем, что для при­ крытия своей терапевтической деятельности ему требовался врач-специалист. В этом 9 отношении ему помогали Карл Новотны (ученик Адлера ) , а затем т а ю к е Альфред 10 Принц Ауэршперг . Айххорн сумел найти modus vivendi с Герингом и мог даже, используя свои знания, организовывать курсы и семинары, якобы представляя Когерера; в 1 9 3 9 / 1 9 4 0 учебном году он прочел перед пятью студентами курс по педагогическому консультированию. С 1 9 3 9 года он вновь получил право заниматься «учебной практикой», а с 1 9 4 2 года проводил регулярные семинары — официально в рамках «венской рабочей группы» «рейхсинститута», но по содержанию не совсем в духе тамошних требований. В июне 1 9 4 4 доктор Виктор Э. фон Гебзаттель как заместитель все еще находив­ шегося на фронте профессора фон Когерера взял на себя руководство венской рабо­ чей группой. Он приехал в сопровождении нескольких друзей и пациентов из Бер­ лина, где воздушные налеты все более затрудняли работу. В центре Вены он открыл институт в качестве филиала «рейхсинститута». Н е в о з м о ж н о сейчас установить, на­ сколько за фактом назначения фон Гебзаттеля стояло желание руководства «рейхсин­ ститута» усилить надзор за деятельностью института в Вене: фон Гебзаттель был, не­ с о м н е н н о , настроен отнюдь не позитивно по о т н о ш е н и ю к т о г д а ш н и м властям, но, с другой стороны, к психоаналитической группе его т о ж е нельзя причислить. Не­ смотря на некоторое содействие и совместные мероприятия, контакты оставались крайне сдержанными и осторожными. Вскоре, однако, Айххорну т о ж е пришлось по­ кинуть Вену, поскольку его квартира была разрушена во время б о м б е ж к и . В послед­ ние дни войны из Вены уехал и фон Гебзаттель со своими друзьями. Н а м так и не до­ велось вступить с н и м в серьезные теоретические дискуссии. По окончании войны возник в о п р о с как быть дальше? Айххорн оставался еще в Франкенфельсе, другие члены кружка были вдали от Вены или находились в Вене в плену. Политическое будущее в целом казалось неясным, оставалась вероятность того, что Австрия отойдет к восточному блоку. На первых неформальных переговорах, ко­ торые частично проходили в саду Института истории медицины на Верингерштрассе, обсуждался вопрос, в о з м о ж н о ли установить тесные рабочие связи с теми коллегами, которые не относились к числу психоаналитиков. Желанию не возобновлять более бур­ ную полемику военного времени и развивать совместную работу противостояло стрем­ ление как м о ж н о скорее вступить в контакты с международными объединениями. С оккупацией Вены силами трех союзных держав, с возвращением Айххорна и на­ ступившим в политической области спокойствием появилась возможность принять ре­ шение. При этом, несомненно, играло роль и то обстоятельство, что в Вене никогда не существовало единого института, такого, как в Берлине. В сентябре 1 9 4 5 года на ос­ нове закона о реорганизации объединений (от 31 июля 1 9 4 5 года) удалось подать за­ явление о возобновлении деятельности Венского психоаналитического объединения. П о с т а н о в л е н и е м от 1 декабря 1 9 4 5 года роспуск Венского психоаналитического объединения был объявлен недействительным, и 16 февраля 1 9 4 6 года было создано временное правление. В организационном комитете, во временном правлении и, на­ конец, в президиуме, избранном на первом общем собрании, в разном порядке фигу­ и рируют и м е н а Аугуста Айххорна, Альфреда Винтерштейна, Ганса Ауфрайтера , 452

Ламберта Больтерауэра, OTTO Фляйшманна, Теи Геннер-Эрдхайм, Алоиза Нентвиха, Вильгельма Солмса-Рёдельгейма и Теона Спанудиса. Некоторые проблемы возникали в связи с неопределенностью гражданского статуса отдельных членов объединения. 1 0 апреля в заново отстроенных помещениях объединения (по Ратхаусштрассе, 2 0 ) было т о р ж е с т в е н н о объявлено о возобновлении деятельности общества. Э т о с о б ы т и е было встречено с радостью оттого, что удалось в ы ж и т ь и появи­ лась в о з м о ж н о с т ь свободной работы; все строили оптимистические планы и при­ нимали поздравления от зарубежных психоаналитиков и венской общественности. Поступили п и с ь м а и телеграммы от Анны Фрейд, Пауля Федерна, многих психо­ аналитиков из Соединенных Штатов, Англии, Франции, Голландии и Швейцарии. На собрании присутствовали министр образования, президент департамента куль­ туры, президенты департамента по делам молодежи и департамента труда, врачеб­ ной палаты. На т о р ж е с т в е появился и прежний бургомистр Карл Зайтц, который до 1 9 3 4 года оказывал содействие развитию психоанализа в Вене. С речами выступили руководитель Психиатрической неврологической клиники университета, президент Городского школьного совета и председатель Объединения индивидуальной психологии; были представлены т а к ж е и оккупационные власти. В свете дальнейшего развития событий в качестве курьезного факта следует упомя­ нуть, что особенно дружеская беседа состоялась у Айххорна с м а й о р о м Советской армии. Только заведующий кафедрой психологии отказался присутствовать по прин­ ципиальным с о о б р а ж е н и я м . Надо сказать, что симпатия к психоанализу позднее растворилась в общей послевоенной эйфории. С возобновлением деятельности совпало и установление официальных контактов с зарубежными психоаналитиками. Для объединения было крайне важно, что уже в 1 9 4 7 году в Швейцарии на собрании Международного союза защиты детства Айххорн сумел установить тесные контакты с Анной Фрейд и другими психоаналитиками. На первый международный психоаналитический конгресс, состоявшийся после войны (в 1 9 4 9 году в Цюрихе), смогли поехать уже полдюжины психоаналитиков из Вены. Сам Айххорн не смог принять в нем участия по состоянию здоровья. Мы были рады, что избежали проблем, с которыми пришлось столкнуться нашим немецким коллегам: они вынесли на конгресс свои разногласия с «нео-анализом» и группой Шульца-Хенке. На административном заседании конгресса Венское психоаналитическое объеди­ нение вновь было признано составной частью Международного психоаналитического объединения. В последующие годы из-за р у б е ж а стали приезжать психоаналитики, которые читали в объединении теоретические доклады или проводили разбор конкретных слу­ 13 14 чаев. В этой связи следует назвать имена Курта Эйсслера , Аизелотты Франкль , 15 16 17 Фредерика Хаккера , Геи Шварц и Рихарда Штербы . Нельзя, однако, умолчать и о том, что воспоминания о событиях 1 9 3 8 года и мысль о коллективной вине ослож­ няли отношения венских психоаналитиков с зарубежными коллегами. Эти чувства и неясность политического положения в самой Австрии и в сосед­ них странах привели к тому, что наша надежда не осуществилась: нового притока пси­ хоаналитиков в Вену не произошло. Более того, некоторые члены к р у ж к а Айххорна, 18 в частности супруги Шарманн , не получив гражданства и не и м е я права здесь ра­ ботать, покинули Вену. Исключения легко перечислить: вскоре после окончания войны из Будапешта приехал Отто Фляйшманн. Он успел многое сделать для возрождения объединения, прежде чем в 1 9 5 0 году переехал в Топеку. Он возглавлял институт и оказывал боль­ шую поддержку Айххорну во время его болезни. Роберт Йокль во время войны ж и л во Франции и в качестве врача участвовал в Сопротивлении. После войны он пере­ ехал в Вену и в период с 1 9 4 6 по 1 9 4 9 год до своего отъезда в С Ш А уделял особое 453

внимание обучению молодых специалистов и повышению квалификации уже рабо­ тавших аналитиков. В связи с возрождением объединения из Англии приехал Валь­ !9 тер Холличер , передавший приветствия от Международного психоаналитическо­ го объединения и коллег из Лондона. В Англии он в числе других редакторов трудился над подготовкой «Стандартного издания». Холличер был чрезвычайно активным в по­ литическом отношении человеком и пытался даже наладить контакты с русскими оккупационными властями. Его желание активно участвовать в политической жиз­ ни и вместе с т е м играть определенную роль в объединении и особенно в институте казалось Айххорну и большинству других членов не с л и ш к о м уместным. Холличер хотел заниматься учебным анализом, но ему было в э т о м отказано. Расстроенный э т и м отказом, он постепенно стал отходить от психоанализа и в 1 9 4 9 году оконча­ тельно порвал с объединением. В дальнейшем, когда в коммунистической прессе учас­ тились нападки на Фрейда, Холличер опубликовал несколько весьма негативных ста­ тей, направленных против психоанализа. Политическая нестабильность в стране до провозглашения Австрийского госу­ дарства в 1 9 5 5 году неблагоприятно отражалась на деятельности объединения. Пси­ хоаналитики не желали возвращаться в Вену; помимо фляйшманна и Йокля, нас по­ кинули еще восемь аналитиков, получивших образование или практиковавших в Вене и переселившихся з а т е м в другие страны. Лишь в лице Эриха Хайльбруна в конце 1 9 5 0 года в Вене появился опытный психоаналитик, внесший существенный вклад в научную и педагогическую деятельность объединения. Позднее (вместе с С о л м с о м ) он организовал группы тренинга для тех, кто решил продолжать свое обучение. Пожалуй, здесь будет уместно сделать несколько замечаний относительно роли политики в развитии Венского психоаналитического объединения. В период с 1 9 3 8 по 1 9 4 5 отношение членов кружка Аугуста Айххорна к господ­ ствовавшему р е ж и м у было отрицательным — у всех в разной степени и по разным мировоззренческим причинам. Этой позиции придерживались и новички, присо­ единявшиеся к кружку. Возникали дискуссии о вынужденном подчинении или не­ обходимости сопротивления и готовности к политической активности. Деятельность членов кружка или кандидатов в политических группах сопротивления, необходи­ мость соблюдения секретности, вероятность уничтожения психоаналитической груп­ пы в целом, если бы кто-нибудь подвергся репрессиям за с в о ю деятельность — все это влекло за собой конфликты и споры о лояльности, в результате которых лишь с трудом находилось приемлемое для всех решение. В связи с с о б ы т и я м и 20 июля 1 9 4 4 над группой нависла у ж е п р я м а я угроза. И все же опасность извне и общая деятельность, по меньшей м е р е не привет­ с т в у е м а я официально, без с о м н е н и я , благотворно влияли на личные о т н о ш е н и я в группе. Однако ситуация оказалась не столь благоприятной для учебного анализа. Легко понять, что аналитическое изучение мотивации политических установок у бо­ лее молодых аналитиков стало в о з м о ж н ы м лишь после окончания войны, когда внеш­ няя обстановка несколько разрядилась. Однако вначале мы стояли перед другими проблемами; до подлинной разрядки еще было далеко. Мы оказались перед вопросом: что нам делать, если Австрия пойдет по тому же пути, что и Восточная Германия? В подобной ситуации позиция членов объединения оказалась бы неоднозначной, вновь возникли бы проблемы лояльности, только уже другого рода. У некоторых членов нашей группы были традиционные и да­ же сентиментальные политические привязанности, относившиеся к периоду оккупа­ ции, которые теперь нужно было переосмыслить. Это был долгий процесс. История, к счастью, предоставила нам достаточно времени, и этот процесс окончательно завер­ шился с венгерскими событиями 1 9 5 6 года. Внешняя угроза была к тому времени бо­ лее или менее устранена с провозглашением в 1 9 5 5 году Австрийского государства. 454

С другой стороны, отношения венских психоаналитиков к политике невозможно понять без учета ситуации перед 1 9 3 4 годом, началом оккупации. Упрощая, мож­ но сказать, что политическую жизнь Вены формировали три основные партии, кото­ рые влияли т а к ж е и на университетскую жизнь: социал-демократы, христианские со­ циалисты и «национальные» группы. По разным причинам многие психоаналитики сочувствовали социал-демократам, однако у руководителей социал-демократической партии в Вене существовали тесные контакты с Альфредом Адлером и его школой ин­ дивидуальной психологии. В те времена это являлось веской причиной, чтобы крити­ чески относиться к аналитикам. Т а к ж е и после войны, когда завершилось всеобщее бра­ тание тех, кто дожил до 1 9 4 5 года, иной p;i3 давали о себе знать традиции того времени. Не нужно говорить, что отношения учеников Фрейда, автора «Будущего одной иллюзии» ( 1 9 2 7 ) , с представителями церкви и, следовательно, с христианскими со­ циалистами не были особенно теплыми. Т а к ж е и после войны церковные круги про­ являли интерес только к т е м психотерапевтическим школам, которые явно дистан­ цировались от психоанализа. И лишь постепенно, в связи с духовными переменами внутри страны и особенно за рубежом, эти отношения стали меняться. Что касается «национальных» групп в университетах и среди преподавательско­ го состава, то м е ж д у ними и аналитиками едва ли существовали какие-либо отноше­ ния. После 1 9 4 5 года в отдельных случаях возникали контакты с людьми, которые после событий последних лет склонялись к кардинальному пересмотру своих пози­ ций; однако речь здесь все же шла только об исключениях. Н а м казалось совершен­ но естественным держаться подальше от тех, кто поддерживал р е ж и м во времена на­ ционал-социализма. Н е с м о т р я на описанные выше отношения аналитиков с различными политичес­ кими группами, по-прежнему ощущался общий недостаток должного интереса и со­ ответствующей информации. Мне вспоминается разговор, который состоялся у меня в 1 9 4 5 году с одним из ведущих медицинских специалистов в Вене. На мой вопрос, м о ж н о ли еще что-нибудь сделать для возрождения психоаналитического исследо­ вания и учения в Вене, он ответил, что он лично в этом совершенно не смыслит. В по­ добных случаях он обращался за консультацией к специалистам, которые казались ему компетентными; Вагнер-Яурегг всегда говорил ему, что Фрейд и его учение ни­ чего путного собой не представляют, а потому он не думает, что следует чем-то по­ могать психоаналитикам. Одному м о е м у пациенту, американскому студенту, некий весьма у в а ж а е м ы й зубной врач рассказывал, что здесь, в Вене, Фрейду ничего не уда­ лось добиться, поэтому он еще до 1 9 3 0 года перебрался в Америку и т а м и умер. А нам е щ е в течение многих лет звонили растерянные служащие туристического бюро и спрашивали, что им отвечать клиентам, когда те интересуются, где ж и л Зиг­ мунд Фрейд. На п р а к т и к е т а к о е о т н о ш е н и е о т р а ж а л о с ь на наших к о н т а к т а х с различны­ ми в е д о м с т в а м и . О т н о ш е н и е к п с и х и а т р и ч е с к о й клинике у н и в е р с и т е т а со вре­ 20 20 м е н Вагнера-Яурегга изменилось. О т т о Пётцль , возглавлявший до середины 1 9 4 5 года кафедру, в м о л о д о с т и и н т е р е с о в а л с я п с и х о а н а л и з о м и в н е с к о л ь к и х работах пытался заполнить брешь м е ж д у психоанализом и патологией мозга. Он и позднее сохранял с в о ю склонность к психоанализу и интересовался работой 21 объединения. Его преемник Отто Каудерс еще перед войной вместе с Шильдером написал книгу о гипнозе, однако его отношение к психоанализу в силу разных при­ чин оставалось скорее сдержанным. Т е м не менее он приветствовал возрождение де­ ятельности объединения и предоставил с в о и м ассистентам в клинике в о з м о ж н о с т ь в течение всего года читать лекции по психоанализу для студентов, поскольку ни один психоаналитик еще не получил степени доктора. Этот благоприятный климат д а ж е побудил Иокля в 1 9 4 6 году предложить присоединить психоаналитический учебный 455

институт к клинике и т е м с а м ы м к университету, однако он не нашел поддержки у других членов объединения. После смерти Отто Каудерса его должность занял Ганс Хофф, к о т о р ы й активно содействовал развитию психоанализа и его п р и м е н е н и ю в рамках динамической теории психиатрии и психогигиены. С 1 9 5 4 года он являл­ ся почетным членом объединения. 22 Руководитель учебного отдела психологии Хуберт Рорахер относился к пси­ хоанализу крайне отрицательно. Мы видели, что по принципиальным соображе­ н и я м он о т к а з а л с я присутствовать на т о р ж е с т в а х 10 апреля 1 9 4 6 года. В с в о и х лекциях он никогда не подвергал сомнению с в о ю позицию в э т о м вопросе. Его по­ зиция, естественно, вновь вызвала дискуссию по поводу того, следует ли вообще до­ пускать психологов к проведению психотерапии. Официальные представители ме­ д и ц и н с к и х кругов, т а к ж е , к а к и официальные представители у н и в е р с и т е т с к о й психологии, были решительно против. Т е м не менее Рорахер позволил двум психо­ аналитикам получить ученую степень, а в его институте Л а м б е р т Больтерауэр не­ сколько лет читал лекции по психоанализу. В последние годы Рорахер неоднократно принимал приглашения и в качестве гостя присутствовал на различных торжествен­ ных мероприятиях Психоаналитического объединения. Официальные власти не раз демонстрировали, что для них психоанализ был полностью безразличен. Т а к , неудачей окончились все частные и полуофициаль­ ные попытки добиться того, чтобы и м е н е м Зигмунда Фрейда была названа в Вене более крупная улица, нежели «Гемайндебау» в 9-м округе. Т е м не м е н е е при под­ д е р ж к е Психоаналитического объединения венский муниципалитет в 1 9 7 0 году выделил для нужд института квартиру на Добльхоффгассе. В институтах народного образования постоянно читались лекции по психоана­ лизу, однако многих не устраивало строгое определение «психоаналитика», на кото­ р о м настаивало объединение, а потому некоторые докладчики были не с о в с е м ком­ петентными. В первом своем официальном выступлении после войны, 1 0 апреля 1 9 4 6 года, Айх­ хорн предложил план, в соответствии с которым Венское психоаналитическое объеди­ нение могло приступить к осуществлению м н о ж е с т в а стоявших перед н и м задач. Од­ н а к о вскоре выяснилось, что исполнение всех этих проектов не по силам членам объединения. Совершенно естественно, что многие учреждения обращались к Айххорну с просьбой оказать помощь в работе с молодежью; но, помимо э т о ю , он должен был читать лекции и сотрудничать в бесчисленных обществах и объединениях, которые воз­ никали тогда одно за другим. Через своих представителей в гражданском управлении т а ю к е и американские оккупационные власти выразили желание, чтобы обществен­ ность Вены была более широко информирована о проблемах психоанализа. Разумеет­ ся, Айххорн особенно был заинтересован в продолжении своей работы по проблемам беспризорности. В 1 9 4 7 году он опубликовал в Женеве исследования 11 в этой облас­ ти. Выше я цитировал его «Памятную записку», где говорится об овладении «практи­ кой и теорией» — именно в такой несколько непривычной очередности — психоана­ лиза Айххорн был человеком практики; тем более значительным представляется то, что вскоре он решился сделать основной акцент на теоретической подготовке психоана­ литиков в Вене. В многочисленных дискуссиях он отстаивал убеждение, что первосте­ пенной нашей задачей является создание заново действующего учебного института. Т е м с а м ы м он определил оказавшееся в дальнейшем очень в а ж н ы м направление ра­ боты, хотя это и навлекло на нас определенные упреки в том, что мы «консервативно» пренебрегаем расширением сферы применения психоанализа. Работа Айххорна — в меру возможностей — была продолжена прежде всего его ученицей Розой Дворжак, а с 1 9 5 0 года — Консультационным центром для учеников средней школы под руко­ водством Ламберта Больтерауэра. 456

В 1 9 4 8 году торжественное собрание в актовом зале университета в честь семи­ десятилетия Айххорна стало свидетельством его международного признания и значе­ ния для Вены. У ж е тогда м о ж н о было предполагать, какой утратой станет его смерть ( с м т а к ж е статью Карла Клювера в э т о м томе). 13 октября 1 9 4 9 года после продол­ жительной болезни Айххорн скончался. П о с л е с м е р т и Айххорна руководство объединением взял на себя Альфред фон Винтерштейн, остававшийся д е й с т в у ю щ и м президентом до 30 апреля 1 9 5 7 года и почетным президентом до 28 апреля 1 9 5 8 года, пока он внезапно не скончался на с е м ь д е с я т т р е т ь е м году ж и з н и . Винтерштейн являлся исследователем, органи­ зационные вопросы не были ему близки. В Берлине он поддерживал д р у ж е с к и е от­ ношения с Мюллером-Брауншвейгом

23

и д а ж е сотрудничал с «Журналом психо­

анализа», который недолгое время т а м издавался. В письмах Мюллеру-Брауншвейгу он довольно п е с с и м и с т и ч н о отзывался о положении психоанализа в Вене. Число членов о б ъ е д и н е н и я в 1 9 5 0 году с о с т а в л я л о д е с я т ь п р о т и в т р и н а д ц а т и в 1 9 4 8 . Т е м не м е н е е с н и ж а т ь требования при приеме очередных членов казалось непри­ емлемым. Чтобы предоставить заинтересованным н е м е д и к а м информацию о пси­ хоанализе и его применении, было основано О б щ е с т в о Аугуста Айххорна, члены которого под руководством Л а м б е р т а Больтенауэра вплоть до основания в 1 9 6 8 го­ ду О б щ е с т в а Зигмунда Фрейда выступали с докладами, а в 1 9 5 0 — 1 9 6 8 годах орга­ низовывали консультации для учащихся средней школы. В и н т е р ш т е й н т а к ж е не был врачом. Он всерьез занимался изучением ж и з н и и творчества Гёте, Грильпарцера и Штифтера. Наряду с фундаментальными тео­ ретическими и практическими работами мы обнаруживаем в его наследии т а к ж е одну работу по парапсихологии. Вопрос об о т н о ш е н и я х м е ж д у врачами и так н а з ы в а е м ы м и любителями при­ вело в 1 9 5 0 году к н е к о т о р о м у н а п р я ж е н и ю в объединении. Е щ е Айххорн вы­ н е с и з д о в о е н н о г о в р е м е н и н е п р и я т н ы е в о с п о м и н а н и я о т о м , к а к о н полнос­ тью зависел от благосклонности врачей. По о т н о ш е н и ю к неврачебному анализу В е н с к о е п с и х о а н а л и т и ч е с к о е о б ъ е д и н е н и е всегда т в е р д о с т о я л о н а п о з и ц и я х Фрейда. Н о т е м с а м ы м оно противопоставляло себя д р у ж е л ю б н о настроенному к о б ъ е д и н е н и ю р у к о в о д с т в у П с и х и а т р и ч е с к о й клиники, да и з а к о н о д а т е л ь с т в о ни до войны, ни после нее не соответствовало представлениям и ж е л а н и я м анали­ тиков; лишь в период н е м е ц к о г о управления существовало понятие «практикую­ щий психолог». Психологи, з а н и м а в ш и е с я психотерапевтической деятельностью, прежде чем взять пациента, д о л ж н ы были получить консультацию у специалиста в области психиатрии и неврологии. Этого различия м е ж д у привилегированными и непривилегированными членами объединения было достаточно, чтобы вызвать взаимное неудовольствие, т е м более что власти предпочитали видеть в руководстве объединения исключительно врачей. В период президентства Винтерштейна произошло несколько знаменательных событий. 6 м а я 1 9 5 4 года профессор Г. К. Р ю м к е

24

из Утрехта, президент Всемирной

организации психической гигиены, во время конференции этого общества в Вене от­ крыл мемориальную доску на стене дома, где ж и л Фрейд; на т о р ж е с т в е н н о м вечере Винтерштейн выступил с докладом «Отношение Фрейда к а к человека и исследова­ теля к Гёте». 5 февраля 1 9 5 5 года в галерее Венского университета был установлен бюст Фрей­ да На э т о м торжестве выступили ректор университета и декан медицинского факуль­ тета (эту д о л ж н о с т ь занимал профессор Франц Б р ю к к е ) , доктор А. Бартемайер от Международной психоаналитической ассоциации, профессор Э. Э. Крапф

26

25

от Все­

мирной организации здравоохранения, профессор Г. Хофф и доктор А. Винтерштейн. П о д о б н ы й б ю с т или п а м я т н и к по традиции устанавливается с с а н к ц и и р е к т о р а 457

университета на средства учеников и друзей ученого. Эрнест Д ж о н с заказал изготов­ ление памятника Кёнигштейну. Главным инициатором чествования Фрейда, без со­ мнения, являлся доктор Ганс Хофф. По случаю столетия со дня рождения Зигмунда Фрейда 6 мая 1 9 5 6 года на сов­ м е с т н о м т о р ж е с т в е н н о м заседании Венского объединения психиатрии и невроло­ гии и Венского психоаналитического объединения с докладом «Биологические осно­ вы психоанализа» выступил бывший ассистент Психиатрической клиники профессор 27 Эрвин Штенгель из Лондона, напомнив о прежних связях м е ж д у обоими научны­ ми объединениями. Т е м с а м ы м еще раз было подтверждено значение психоанализа для медицины, хотя некоторые сторонние наблюдатели по-прежнему подвергали его критике. П о с л е Винтерштейна председателем объединения стал Вильгельм Солмс-Рёдельгейм, п е р в ы й из а н а л и т и к о в не п р и н а д л е ж а в ш и й к с т а р ш е м у п о к о л е н и ю . В 1 9 7 3 году его сменил Алоиз М. Беккер, а в 1 9 7 4 году председателем был избран Харальд Лёйпольд-Лёвенталь. Объединение насчитывает сегодня 25 членов. После долгих лет затишья с 1 9 6 5 го­ да вновь пробудился интерес к психоаналитическому образованию, который в на­ стоящее время едва успевает удовлетворять учебный институт. В 1 9 5 8 году В е н с к о е психоаналитическое объединение отпраздновало свое пя­ тидесятилетие. В ходе т о р ж е с т в было заключено соглашение с представителями других н е м е ц к о я з ы ч н ы х учебных институтов в Германии и восточной Швейца­ рии о п о в ы ш е н и и качества образования в тогда е щ е с о в с е м н е б о л ь ш и х институ­ тах благодаря регулярному проведению с о в м е с т н ы х рабочих недель. П о с л е удач­ н о г о начала в Анифе под Зальцбургом в 1 9 5 9 году с л е д у ю щ а я неделя прошла в 1 9 6 0 году в Берлине. В д а л ь н е й ш е м т а к и е недели проходили к а ж д ы е два года. Их посетило большое число н е м е ц к о я з ы ч н ы х психоаналитиков молодого и стар­ шего п о к о л е н и я из м н о г и х стран; эти с о б р а н и я служили п р е ж д е всего задачам п р а к т и ч е с к о г о обучения. Из з а р у б е ж н ы х гостей о с о б ы й вклад в проведение этих рабочих недель внесли Р. Бак, Э. К. М. Фрейлинг-Схредер, П. Хайманн, В. Хоффер, И. Клаубер, П. Кеупер, Ж. Лампль-де Гроот, П. Я. ван дер Леув и X. А. ван дер Стеррен. С р о с т о м институтов, е с т е с т в е н н о , проявилась тенденция к п р е о б р а з о в а н и ю рабочих недель в конгрессы. О с е н ь ю 1 9 6 1 года Венское психоаналитическое объединение открыло отделение детского анализа под руководством доктора Гедды Эппель, которая с тех пор зани­ малась практической работой и обучениеи молодых аналитиков. 26

В 1 9 6 8 году по инициативе тогдашнего канцлера д о к т о р а Йозефа Клауса в Вене было с о з д а н о О б щ е с т в о Зигмунда Фрейда. П р е з и д е н т о м о б щ е с т в а стал профессор Фредерик Й. Х а к к е р . С о з д а н и е о б щ е с т в а не о б о ш л о с ь без трудностей, поскольку в официальных кругах вначале вообще ничего не знали о т о м , что в Ве­ не с у щ е с т в у е т П с и х о а н а л и т и ч е с к о е объединение. О б щ е с т в о по инициативе сво­ его президента получило квартиру и кабинет Фрейда, превратив их в музей, а так­ ж е о р г а н и з о в а л о д о с т у п н ы е ш и р о к о й публике в ы с т а в к и , б л а г о д а р я к о т о р ы м о б щ е с т в е н н о с т ь могла п о з н а к о м и т ь с я с т в о р ч е с т в о м Фрейда. В э т о же в р е м я на­ чала с о з д а в а т ь с я библиотека. В июле 1 9 7 1 года в в е н с к о м Хофбурге прошел X X V I I Международный психо­ аналитический конгресс. Он подвел черту под т е м периодом, когда международ­ ное психоаналитическое д в и ж е н и е взирало на Вену с н е п р и я т н ы м и воспомина­ 27 н и я м и и н е д о в е р и е м . Главная инициатива исходила здесь от Э р н с т а Фрейда , который, к несчастью, в с к о р е умер. По п р е д л о ж е н и ю участников конгресса в 1 9 7 2 году Анна Фрейд получила звание почетного доктора медицины Венского университета. 458

После смерти Ганса Хоффа, последнего заведующего кафедрой психиатрии и нев­ рологии Венского университета, в результате перераспределения функций 1 октяб­ ря 1 9 7 1 года был о б р а з о в а н И н с т и т у т п с и х о т е р а п и и и глубинной психологии. Это учебное заведение возглавил профессор Ганс Штроцка, член Венского психоана­ литического объединения. Т е м с а м ы м психоанализ как часть глубинной психологии вошел в число междисциплинарных университетских курсов, и в то же время про­ изошло разграничение функций м е ж д у этим близким к нам по направлению инсти­ тутом и учебным институтом объединения. И з л а г а я и с т о р и ю В е н с к о г о п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о о б ъ е д и н е н и я , я подумал, что э т а к а р т и н а н е с к о л ь к о н а п о м и н а е т д в и ж е н и е к «счастливому миру». Объеди­ нение сумело в ы ж и т ь в т я ж е л е й ш и х условиях национал-социализма. В результа­ те в н е з а п н о й и радикальной п е р е м е н ы в 1 9 3 8 году любая у с т у п к а со с т о р о н ы властей давалась н а м гораздо с л о ж н е е , чем г е р м а н с к и м коллегам. Состояние пси­ хоанализа после 1 9 4 5 года характеризовалось н е д о с т а т к о м подготовленных ана­ литиков и неблагоприятной внешней ситуацией. В Вене долгое в р е м я не было соб­ ственной интенсивной научной ж и з н и . П о л е м и к а с «неоанализом» привносилась в группу и з в н е и не вела к в н у т р е н н и м конфликтам. Т а к ж е и п о л е м и к а с воз­ зрениями Мелани Кляйн ( с м . с т а т ь ю Р. Ризенберг в т. I I I ) не привела к образова­ нию п р о т и в о д е й с т в у ю щ и х групп. П р и р а с с м о т р е н и и в о п р о с о в о психологии Я (см. статьи Г. Я п п е в т. I и Г. Ф. Вальдхорна в т. I I I ) и ее значении для аналитичес­ кой п р а к т и к и происходили длительные дискуссии, но э т о не вело к полному рас­ х о ж д е н и ю во взглядах и к отказу от анализа Оно. В вопросе о терапии п с и х о з о в психиатры объединения занимали о с т о р о ж н у ю позицию. И н т е р е с к д е т с к о й те­ рапии б о л ь ш е в с е г о с т р а д а е т о т н е д о с т а т к а сотрудников, с а м и ж е о т н о ш е н и я м е ж д у д е т с к и м и п с и х о а н а л и т и к а м и и другими коллегами н и к а к о й п р о б л е м ы не представляют. В с в я з и с п о в ы ш е н и е м интереса к групповой т е р а п и и в после­ дние годы вновь возникли дискуссии, к о т о р ы е пока еще не привели к единой кон­ цепции объединения. Э т о о т н о с и т е л ь н о гармоничное развитие после 1 9 4 5 года о т ч а с т и о б у с л о в л е н о н е б о л ь ш и м и р а з м е р а м и группы, к о т о р ы е у б е р е г а ю т е е от тенденций к с а м о р а з р у ш е н и ю ; с в о ю роль могло сыграть и то о б с т о я т е л ь с т в о , что п о д а в л я ю щ е е б о л ь ш и н с т в о членов группы не ограничивается т о л ь к о анали­ тической п р а к т и к о й . О д н а к о нельзя отрицать, что эта м и р н а я ж и з н ь сопрово­ ж д а е т с я о п р е д е л е н н ы м н е д о с т а т к о м научной продуктивности. Сегодня мы находимся на заключительном этапе большого периода — не только в ж и з н и Венского психоаналитического объединения. В Вене э п о х а пре­ н е б р е ж е н и я п с и х о а н а л и з о м с м е н и л а с ь и з б ы т о ч н ы м э н т у з и а з м о м , и мы по опы­ ту других стран м о ж е м предвидеть, к а к и е о п а с н о с т и таит в с е б е т а к о е чрезмер­ ное увлечение психоанализом. О д н а к о и з м е н е н и я з а м е т н ы в психоанализе п о в с е м е с т н о , далеко за пределами Австрии. В докладе, п р о ч и т а н н о м летом 30 1 9 7 4 года, К о х у т указал на общечеловеческую проблему п р о и с х о д я щ е й сейчас с м е н ы поколений. Наряду с э т и м мы наблюдаем в н е к о т о р ы х странах т е н д е н ц и ю к п о в ы ш е н и ю интереса к социальным наукам и политике, к р а с ш и р е н и ю приме­ нения психоанализа и к и з м е н е н и ю его техник. Мы видим, наконец, что с устра­ нением в н е ш н е г о давления и изоляции встал в о п р о с о создании о б щ е й с и с т е м ы образования и в м е с т е с т е м об о б щ е й организации психоаналитиков в объедине­ ниях, а т а к ж е о статусе п с и х о а н а л и т и к а к а к человека, получившего образование по установленной форме. Д а л ь н е й ш е е развитие, н е с о м н е н н о , будет и с п ы т ы в а т ь на с е б е влияние прошлого; к а к оно будет протекать, предсказать, наверное, не­ возможно.

459

ПРИМЕЧАНИЯ

1

Письмо Анны Фрейд принадлежит наслед­ никам Аугуста Айххорна и пока не опублико­ вано. 2 «Памятная записка» не опубликована; Айх­ хорн размножил ее и распространил среди дру­ зей. 3 Профессор Оскар Шпиль и профессор Фер­ динанд Бирнбаум, известные педагоги, ведущие члены Объединения индивидуальной психоло­ гии. 4 Соответствующие документы находятся в распоряжении Венского психоаналитическо­ го объединения или у наследников А. Айххорна и были представлены в 1974 году на выставке, посвященной памяти А. Айххорна, в музее Зиг­ мунда Фрейда (Вена IX, Берггассе 19). 5 Доктор Курт Лингенс, психиатр, умер в 1963 году в США; доктор медицины и права Элла Лингенс, советник министерства, гене­ ральный секретарь Общества Зигмунда Фрей­ да, живет в Вене. 6 Профессор медицины и права Матиас Ге­ ринг, вероятно, близкий родственник «рейхсмаршала», руководитель Немецкого института психологических исследований и психотерапии, первоначально работал врачом-невропатологом. 7 Профессор Генрих Когерер, ассистент Пси­ хиатрической неврологической клиники Вен­ ского университета, во время войны врач-кон­ сультант немецкой армии, после войны работал в Вене невропатологом. 8 Доктор Эрвин Йекелиус, венский врач, спе­ циалист по психиатрии и неврологии, по всей видимости, имел хорошие отношения с семь­ ей Гитлера, в конце войны пропал без вести. 9 Доцент доктор Карл Новотны, индивидуаль­ ный психолог, позднее руководитель Клиники нервных болезней при замке Марии Терезии в Вене, некоторое время председатель Объеди­ нения индивидуальной психологии. 10 Профессор Альфред Принц Ауэршперг, бывший ассистент в Психиатрической и нев­ рологической клинике Венского университета, во время войны руководитель Клиники нервных заболеваний при замке Марии Терезии в Вене, в последние годы руководитель кафедры психи­ атрии университета г. Консепсьон (Чили).

13

Доктор Курт Э. Эйсслер, венский психоана­ литик, сотрудник Айххорна, живет в Нью-Йор­ ке, возглавляет Архив Зигмунда Фрейда. 14 Доктор Лизелотта Франкль, венский пси­ хоаналитик, сотрудница Анны Фрейд в Лон­ доне. 15 Профессор Фредерик Й. Хаккер, венский психоаналитик, ныне живет в Лос-Анджелесе периодически в Вене, президент Общества Зиг­ мунда Фрейда в Вене. 16 Геди Шварц, венский психоаналитик, со­ трудница Анны Фрейд в Лондоне. 17 Профессор Рихард Штерба, венский пси­ хоаналитик, живет в Гроссе-Пойнт, Мичиган США. 18 Профессор Теодор Шарманн, практикую­ щий психолог, социальный психолог, профессор университета г. Линц. " Профессор, доктор философии Вальтер Хол­ личер, преподавал в университетах Галле и Вос­ точного Берлина, ныне живет в Вене. 20 Профессор Юлиус Вагнер фон Яурегг, ру­ ководитель Психиатрической и неврологи­ ческой клиники Венского университета. Его преемником на кафедре психиатрии и неврологии был Отто Пётцль, за ним после­ довал Отто Каудерс, затем Ганс Хофф, после смерти последнего в 1969 году клиника была разделена на Психиатрическую клинику (профессор Петер Бернер), Неврологичес­ кую клинику (профессор Герберт Райснер) и Институт глубинной психологии и психо­ терапии (профессор Ганс Штроцка, см. его статью в т . I).

11

Профессор Виктор Э. фон Гебзаттель, врач-невропатолог, профессор Вюрцбургского университета, автор работ экзистенциальноаналитической ориентации (см. также статью В. Бланкенбурга в т. III). 12 Профессор Й. Ауфрайтер (и его супруга доктор Г. Ауфрайтер), психиатр, ныне препода­ ет в университете г. Лондон (провинция Онта­ рио, Канада). 460

21

Профессор Пауль Шильдер, ассистент Пси­ хиатрической и неврологической клиники Вен­ ского университета, ведущий теоретик психо­ анализа, умер в Нью-Йорке. 22 Профессор Хуберт Рорахер, руководитель Психологического института Венского универ­ ситета в послевоенный период. 23 Д о к т о р Карл М ю л л е р - Б р а у н ш в е й г , 1 8 8 1 — 1 9 5 8 , берлинский психоаналитик, первый председатель Немецкого психоана­ литического объединения с м о м е н т а его п о в т о р н о г о принятия в Международное п с и х о а н а л и т и ч е с к о е объединение после окончания войны. 24

Профессор Г. К. Рюмке, руководитель Пси­ хиатрической клиники университета г. Утрех­ та (Голландия), президент Международного об­ щества психогигиены. 23 Доктор Лео Бартемайер, психоаналитик, работает в Балтиморе (США), президент Меж­ дународного психоаналитического объединения в 1 9 4 9 - 1 9 5 1 годы.

26

Профессор Эдуард Крапф, руководитель секции психической гигиены Всемирной орга­ низации здравоохранения в Женеве. 27 Профессор Эрвин Штенгель, бывший ассистент Психиатрической и неврологической клиники Вен­ ского университета, ныне профессор психиатрии в университете г. Шеффилда (Великобритания).

28

Доктор Йозеф Клаус, канцлер Австрии в 1966—70 годах. 29 Э р н с т Фрейд, т р е т и й сын Зигмунда Фрейда, архитектор, последние годы жил в Лондоне. 30 Доктор Хайнц Кохут, венский психоанали­ тик, работает в Детройте (США).

ЛИТЕРАТУРА AICHHORN, Α.: Verwahrloste Jugend. Leipzig, Wien, Zürich: Intern. Psychoanalyt. Verlag 1925 Zur Erziehung Dissozialer. Almanach der Psychoanalye 1938,154-158 Verwahrlosung und Erziehungshilfe. Zentralblatt f. Psychotherapie und ihre Grenzgebiete, 1940/41,2. Sonderheft, 39-43 Erziehungsberatung und Erziehungshilfe: 12 Vorträge über psychoanalytische Pädagogik aus dem Nachlaß. Bücher der Werdenden. Bd. II/9. Bern, Stuttgart: Huber 1959 AUFREITER, H.: Nachruf auf August Aichhorn. Zeitschrift f. Psychoanalyse, 1950, 97-99 BAUMEYER, F.: Zur Geschichte der Psychoanalyse in Deutschland. Ztschr. F ü r Psychosomatische Medizin u. Psychoanalyse, 17, 1971, 203 BOLTERAUER, L.: August Aichhorns pädagogische Errungenschaften, Erziehung und Unterricht, H. 4, 7 (Hg.): Aus der Werkstatt des Erziehungsberaters. Wien: Verlag f. Jugend u. Volk 1960 Der Fanatismus. In: Gelebte Pädagogik. Graz: Styria 1974

EISSLER, K. R. (Hg.): Searchlights on delinquency. New York: International Universities Press 1949 Sigmund Freud und die Wiener Universität. Bern: Huber 1966 HOFF, H.: Die Beziehungen Sigmund Freuds zur Wiener Psychiatrischen Schule. Wr. Ztschr. für Nervenheilkunde und deren Grenzgebiete, 12, 1956, 391 JONES, E.: Eröffnungsansprache vor dem XV. Int. Psa. Kongreß. Int. Z. Psa. u. Imago, 1939, 361 KEMPER, W. W.: Psychotherapie in Selbstdarstellungen (hg. v. L. J. Pongratz). Bern: Huber 1973 KOGERER, H.: Psychotherapie. Wien: Wilhelm Maudrich 1934 Über die Bedeutung der Psychoanalyse für die Psychiatrie. WVi. Kli. Wo., 47,1934,676-679 SCHILDER, P., KAUDERS, O.: Lehrbuch der Hypnose. Wien, Berlin: J. Springer 1926 WINTERSTEIN, A. V.: Adalbert Stifter, Persönlichkeit und Werk. Eine tiefenpsychologische Studie. Wien: Phönix-Verlag 1946 Telepathie und Hellsehen im Lichte der modernen Forschung und wissenschaftlichen Kritik. Wien: Phönix-Verlag 1948

ПСИХОАНАЛИЗ В ШВЕЙЦАРИИ Ганс X. Вальзер

НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД (ДО РАЗРЫВА МЕЖДУ ЗИГМУНДОМ ФРЕЙДОМ И К. Г. ЮНГОМ В 1913 ГОДУ)

Введение и обзор И с т о р и я психоанализа осталась бы неполной без учета той роли, которую сыг­ рала в ней швейцарская школа, поскольку во многих случаях ее влияние оказывалось решающим. Свой самый значительный период швейцарский психоанализ пережил в первое десятилетие нынешнего столетия, или, точнее, с момента выхода в свет «Тол­ кования сновидений» Зигмунда Фрейда и до разрыва м е ж д у Фрейдом и Юнгом, то есть м е ж д у 1 9 0 0 и 1 9 1 3 годами. Д а ж е если бы с а м Фрейд не высказался об этом столь недвусмысленно (X, 4 3 — 1 1 3 ) , все равно было бы ясно, что вклад швейцарцев Эйгена Блейлера и Карла Густава Юнга к а к в психоанализ, так и в психиатрию огро­ мен. Изучение ранних работ Фрейда позволило Блейлеру и Юнгу истолковать пси­ хозы, в частности шизофрению, и дать им объяснение— неслыханное по т е м време­ нам событие, которое даже сегодня приветствуется далеко не всеми. Учение Блейлера о шизофрении было бы немыслимо без Фрейда, однако столь же н е в о з м о ж н ы м без Фрейда было бы и все возведенное Юнгом здание аналитической психологии. В те­ чение многих лет продолжалось отличавшееся непостоянством, но вместе с т е м пло­ дотворное духовное сотрудничество, нашедшее зримое воплощение в издании Блей­ лером, Фрейдом и Ю н г о м совместного ежегодника Для Фрейда же «цюрихский эпизод» означал прорыв в научный мир и т е м с а м ы м начало мирового признания. Не­ смотря на многие оговорки, Эйген Блейлер какое-то время выступал целиком на сто­ роне Фрейда. Было совершенно необычным, что руководитель психиатрической ка­ федры и его ближайший сотрудник открыто высказывались в пользу психоанализа. Переписка Юнга с Фрейдом ( 1 9 7 4 ) свидетельствует о том, насколько отважно сра­ 2 жался за Фрейда Юнг в те времена . Не стоит удивляться, что психоанализ в Швейцарии приобрел черты, которые едва ли м о ж н о обнаружить у этого движения в других странах. Т а к и е черты в опре­ деленной м е р е сохранились у него по сей день. Швейцарцы наряду со слушателями фрейдовских лекций и участниками организованного в 1 9 0 2 году венского «обще­ ства по средам» стали психоаналитиками «первого призыва». Они приняли еще толь­ ко разрабатывавшиеся в то время, но уже имевшие прочную основу теории и мето­ ды Фрейда. Если « п р о ц е с с з а к р е п л е н и я » п р о и с х о д и л в В е н е н а м н о г о б ы с т р е е , то э т о объяснялось не только присутствием «Мастера», но и тем, что венские учени­ ки были теснее с ним связаны — и психологически, и социально. Швейцарцы могли 462

сохранять независимость, поскольку они уже нашли свое место в ж и з н и — в основ­ ном в качестве врачей. В то время впервые зашла речь о важности и необходимости учебного анализа (на чем особенно настаивали именно в Цюрихе), который неизбеж­ но делал психоаналитическое движение изолированным. Первая психоаналитичес­ кая группа, основанная в Ц ю р и х е в 1 9 0 7 году, в с к о р о м времени стала заметно сла­ бее по составу, поскольку сотрудники Блейлера, приехавшие из-за р у б е ж а (Карл Абрахам, М а к с Эйтингон, Герман Нунберг), перешли к Фрейду, тогда к а к другие выбрали собственный путь (наряду с Эйгеном Блейлером это относится прежде всего к Людвигу Бинсвангеру и Альфонсу Мёдеру) или ж е , наконец, после роспуска груп­ пы в 1 9 1 3 году присоседились к Юнгу. Только Оскар Пфистер сохранял верность Фрейду, но его роль на швейцарской сцене отнюдь не была ведущей. Прошло шесть лет, прежде чем в Швейцарии вновь была создана психоаналити­ ческая группа. Т е м в р е м е н е м отгремела Первая мировая война, потрясшая основы европейской цивилизации. Когда в 1 9 1 9 году швейцарская группа создавалась за­ ново, она в основных чертах напоминала «обычное» национальное психоаналити­ ческое объединение, хотя недавнее прошлое т о ж е не забывалось. Т а к , например, условия приема в группу были довольно свободными, что вызывало скептицизм со сто­ роны ставшего уже достаточно ортодоксальным Международного психоаналитичес­ кого объединения (Freud/Pfister 1 6 3 , 6 8 — 6 9 ) . Т а к и м образом, Ц ю р и х являлся, пожалуй, главной сценой, на которой разыгры­ вались п е р в ы е конфликты психоаналитического д в и ж е н и я . Здесь же произошел и главный в смысле своих последствий раскол — юнгианский. В к р а т к о м обзоре, ка­ ким является данная статья, для событий, произошедших после 1 9 1 3 года, мы огра­ ничимся лишь р а м к а м и собственно фрейдистского направления.

Д и н а м и ч е с к а я п с и х о л о г и я Августа Ф о р е л я к а к п р е д п о с ы л к а для п р и н я т и я психоанализа в Цюрихе В Ц ю р и х е психоанализ в п е р в ы е ощутил под ногами а к а д е м и ч е с к у ю почву, и мы м о ж е м проследить, чем это было обусловлено. История швейцарской психиат­ рии в XIX веке показывает, что именно в этой стране предпосылки для развития пси­ хоанализа были наиболее благоприятными, хотя, правда, последний решающий фак­ тор — личности основоположников, Блейлера и Юнга, — объяснить не так просто. В Швейцарии многие были хорошо знакомы с движением обновления, начатым в начале XIX века Филиппом Пинелем, однако реформ пришлось ожидать еще полсто­ летия. Но затем с огромным рвением было создано по т е м временам нечто сверхсов­ ременное, а именно психиатрические клиники в соответствии с «эталоном лечебни­ цы» того времени. Местных сотрудников не хватало, но эту проблему удалось легко решить, поскольку Швейцария оказалась весьма привлекательной страной для често­ любивых немецких специалистов. Швейцария пережила свой «немецкий период», который продолжался примерно с 1 8 5 0 по 1 8 8 0 год; особенно я р к о он проявился в Цюрихе. Если бы Швейцария и впредь оставалась «немецкой провинцией», через пару десятилетий психоанализ здесь т о ж е натолкнулся бы на недоверие или, по мень­ шей мере, на безразличие. Однако как раз около 1 8 8 0 года произошел поворот, значе­ ние которого тогда никто не мог оценить: в 1 8 7 9 году Аугуст Форель ( 1 8 4 8 - 1 9 3 1 ) стал профессором психиатрии в Цюрихе (Forel 1 9 6 8 ) . Форель был франкоязычным швей­ царцем, однако он приступил к обучению в Цюрихе, а з а т е м , с 1 8 7 1 по 1 8 7 8 год, учился на психиатра в Вене у Теодора Мейнерта и в Мюнхене у Бернхарда Гуддена, то есть У в е с ь м а к о н с е р в а т и в н ы х н а с т а в н и к о в , п р и д е р ж и в а в ш и х с я солидной н е м е ц к о й и австрийской традиций. Т е м не м е н е е он достаточно рано стал самостоятельным 463

исследователем. У ж е молодым психиатром форель внес существенный вклад в микро­ анатомию м о з г а Затем, однако, его интерес обратился главным образом к проблеме взаимосвязей между м о з г о м и психикой, и он сформулировал основные постулаты «динамической психологии». М о щ н ы м стимулом к размышлению для Фореля стал гипнотизм (Forel 1 9 4 7 , 1 2 0 - 1 2 1 ) . В теоретическом отношении он привел его к мони­ стическому взгляду на проблему души и тела (Forel 1 8 9 4 ) . На практике же гипнотизм означал преодоление «терапевтического нигилизма», который в тогдашней психиат­ рии был распространен еще более, чем в остальной медицине. Т е м с а м ы м возникла возможность амбулаторной психотерапии как в поликлиниках, так и в частной прак­ тике. Гипнотизм стал тогда т а к и м же предметом дискуссии, как двадцатью годами п о з ж е психоанализ; многие психиатры отвергали его как «ненаучный». В немецко­ язычных странах книга Фореля создала гипнотизму прочный фундамент (Forel 1 8 8 9 а ) . Д л я З и г м у н д а Ф р е й д а г и п н о т и з м сыграл аналогичную роль: он подвел его к убеждению в наличии м о щ н ы х динамических сил бессознательного и стал его пер­ вым действенным терапевтическим инструментом (XIV, 3 1 — 9 6 ) . Эта параллель меж­ ду Форелем и Фрейдом возникает из сходства в направленности интересов и являет­ ся выражением научной судьбы поколения врачей того времени, ориентировавшихся на естественные науки. Однако не было недостатка и в более о с я з а е м ы х пересече­ ниях их научных путей. Книга Фореля дала молодому Фрейду желанную возможность защитить в Вене гипнотизм от их общего учителя Мейнерта. В подробной рецензии на эту книгу м о ж н о прочесть следующее: (Freud 1 8 8 9 b ) : «Существует, правда, м н о ж е с т в о противников гипноза, которые пришли к свое­ му суждению более удобным способом. Они не проверяли новый терапевтический метод... и т е м не м е н е е отсутствие какого-либо представления об его неоценимом воздействии не препятствует им... высказывать свои несправедливые суждения в са­ мой р е з к о й форме. Они неумеренно преувеличивают опасности гипноза, навеши­ вают на него один ярлык за другим и противопоставляют многочисленным сообще­ ниям о целительном воздействии гипноза примерно следующие сентенции: «Успехи лечения ничего не доказывают, поскольку сами требуют доказательств... Когда среди этих противников оказываются люди, такие, как господин придворный советник Мейнерт, которые своими работами приобрели большой авторитет... нанесение ущерба делу гипнотизма становится неизбежным... Профессор Форель являет собой свидетель­ ство тому, что м о ж н о быть глубоко уважаемым специалистом в области анатомии мозга и т е м не менее видеть в гипнозе нечто иное, нежели безвкусицу...» Впоследствии психоаналитикам приходилось подобным же образом сражаться со своими противниками, и то, что Фрейд сделал для Фореля, ученик Фореля Эйген Блейлер сделал затем для Фрейда. Форель не оказал прямого влияния на Фрейда, однако оба ученых нашли много общего в своих рассуждениях по психологии и нейрофизиологии. М о ж н о сослаться на статью Фореля о свойствах памяти (Forel 1 8 8 5 ) , на «Проект психологии» Фрей­ да, написанный в 1 8 9 5 году, и на теоретическую главу его «Толкования сновидений» 1 9 0 0 года ( I I / I I I , 5 1 3 etc.). Четыре цитаты из работы Фореля покажут, что некото­ рые положения его «динамической психологии» вошли в труды Фрейда. Впрочем, Фрейд был хорошо з н а к о м с работами Фореля (Freud 1 9 5 0 , 3 7 9 ) . У Фореля м о ж н о , например, прочесть следующее: «Осознанным является все, что мы ощущаем, думаем, делаем и т.д., если в момент, когда мы это ощущаем, думаем, делаем, мы одновременно знаем, то есть представля­ ем в своем Я то, что мы это ощущаем, думаем или делаем.. Бессознательным же явля­ ется все, что мы ощущаем, думаем или делаем, не зная об этом.. М н е хорошо извест­ но, что философы считают разговор о бессознательном ощущении и мышлении полной бессмыслицей» (Forel 1 8 8 5 , 6 ) . 464

«Следовательно, в каждый м о м е н т мы осознаем лишь небольшой к о м п л е к с ве­ щей или д а ж е одну только вещь. И все же мы знаем и чувствуем, что обладаем, кро­ ме того, огромной сокровищницей знаний, чувств, стремлений, с к р ы т ы х в нашей душе или в н а ш е м мозгу, которые в этот самый м о м е н т остаются для нас неосознан­ ными» ( т а м ж е , 7 ) . « Т е м с а м ы м мы м о ж е м утверждать, что в любой м о м е н т времени те процессы, которые остаются у нас бессознательными, и являются с а м ы м и главными». «Одна­ ко мы м о ж е м т а к ж е бессознательно хотеть, ощущать и думать» ( т а м ж е , 9 ) . «След, оставляемый любой осознанной деятельностью мозга, мы называем обра­ зом воспоминания или образом памяти. Однако это выражение следует распрост­ ранить т а к ж е на любой след, оставляемый бессознательной деятельностью нервной системы. Очевидно... следует говорить о динамическом следе» ( т а м ж е , 1 6 ) . Т а к и м образом, Аугуст Форель, как и ранний Зигмунд Фрейд, принадлежал к чис­ лу ученых, которые по-новому осмысливали проблему души и тела на основе новей­ ших по т е м временам нейроанатомических и нейрофизиологических исследований. Для них обоих р е ш а ю щ и м оказалось знакомство с гипнотизмом. Здесь коренятся и основания психоаналитической теории. М о ж н о было бы о ж и д а т ь , что Форель п р и м е т п с и х о а н а л и з с п о н и м а н и е м , т е м более что, п о м и м о теоретических предпосылок, он привнес в науку сформи­ рованные им с а м и м представления о детской сексуальности (Forel 1 9 4 7 , 19, 2 1 - 2 2 , 2 4 ) и новое представление о «сексуальном Bonpocel» ( F o r e l 1 9 0 5 ) . Однако этого не произошло: у ж е в последующих изданиях книги, которую рецензировал Фрейд, проявляется двойственное, а то и негативное отношение (Bialas 1 9 7 4 ) , а в частном разговоре Форель о т к р ы т о ругал психоанализ не хуже любого н е м е ц к о г о профессора ( F o r e l 1 9 6 8 , 3 9 3 . ) . Т е м не м е н е е он подготовил почву для того, чтобы его ученики, Эйген Блейлер и Адольф Мейер, смогли понять психоанализ непосред­ ственно. Трудно себе представить, чтобы без этой предварительной работы Фореля психоанализ в Швейцарии был принят т а к быстро и с т а к и м воодушевлением. Во времена Блейлера и Юнга влияние Фореля в психиатрической клинике по-пре­ 3

ж н е м у было в е с ь м а о щ у т и м ы м . Наверное, Фрейд представлял себе это, когда пи­ сал Юнгу: « Н о я знаю, что Форель — человек другого склада, чем прочие наши про­ тивники...» ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 2 7 9 ) .

Встреча п с и х и а т р и и и психоанализа. Эйген Блейлер к а к з а щ и т н и к и к р и т и к психоанализа и создатель учения о шизофрении Эйген Блейлер ( 1 8 5 7 - 1 9 3 9 ) в 1 8 9 8 году возглавил университетскую психиатри­ ческую клинику Бургхёльцли в Цюрихе. И м е н н о благодаяр Блейлеру психоанализ появился в Швейцарии. Если это и не всегда признавалось, то не только из-за амби­ валентного отношения Блейлера к новой теории, но и из-за очень с л о ж н ы х отноше­ ний, сложившихся у него со своим п о м о щ н и к о м К. Г. Юнгом, который впоследствии стал играть главную роль в швейцарском психоанализе. Однако Юнг поступил на ра­ боту в клинику Блейлера к а к раз потому, что тот считался одним из с а м ы х выдаю­ щихся психиатров, и именно Блейлер обратил внимание Юнга на психоанализ. Бес­ с м ы с л е н н о р а с с у ж д а т ь н а т е м у того, п р и ш е л б ы Юнг к а к и м - т о другим п у т е м в психоанализ или же его ж и з н ь приняла бы совсем иной оборот. Эйген Блейлер был не просто последователем Аугуста Фореля, он был его уче­ н и к о м . П р и э т о м у него был немалый ( а к т и в н ы й и д а ж е п а с с и в н ы й ! ) о п ы т ис­ пользования гипноза, и он столь же тщательно следил за с о о т в е т с т в у ю щ е й лите­ ратурой, к а к и позднее за психоаналитическими публикациями. Весьма вероятно, 465

что имя Фрейда Блейлер услышал еще от Фореля. Во в с я к о м случае на него произве­ ло впечатление д а ж е исследование Фрейда по афазии ( 1 8 9 1 ) , оставшееся в целом не­ замеченным научным миром; оно побудило Блейлера к публикации сообщения об од­ н о м случае из собственной практики ( B l e u l e r 1 8 9 2 , 1 8 9 3 а ) . Затем он рецензировал т а к ж е выполненный Фрейдом перевод книги Ш а р к о ( C h a r c o t 1 8 9 2 , Bleuler 1 8 9 3 , 1 8 9 5 ) и «Очерки об истерии» Брейера и Фрейда (Breuer, Freud 1 8 9 5 ) . Т а к и м о б р а з о м , и м е н н о Блейлера следует благодарить з а то, что 2 5 января 1 9 0 0 года перед врачами цюрихской клиники с обзором учения Фрейда о сновиде­ ниях выступил Юнг (Hillman 1 9 7 3 ) , который в то время был новичком и успел прора­ un ботать в клинике всего несколько недель ( J g 1 9 6 2 ) . Работа Блейлера о «негативной внушаемости» настолько напоминает рассуждения Фрейда о возникновении исте­ рических с и м п т о м о в вследствие «противоволия», что это никак нельзя приписать простому совпадению (Freud I, 3—17; Bleuler 1 9 0 4 ) , хотя с а м Фрейд ни разу не упо­ мянут в этой работе и не исключено влияние с совсем другой стороны. Блейлер чрез­ вычайно расширяет рамки этого термина, он говорит о «противопредставлениях», о « к о н т р а с с о ц и а ц и я х » и д а ж е о «самостоятельности м е х а н и з м а контрастности». Особенно в а ж н ы м является его замечание о том, «что многие из наиболее очевид­ ных с и м п т о м о в dementia praecox представляют собой лишь качественно или коли­ чественно и с к а ж е н н ы е механизмы обычной душевной жизни», и по этому поводу он ссылается на работу Юнга и Риклина. В сентябре 1 9 0 4 года Блейлер вступил в переписку с Фрейдом (см. статью М. Гротьяна «Переписка Фрейда» в т. I ) , и в это же время психоанализ становится посто­ я н н ы м предметом обсуждения в клинике Блейлера. Вскоре Блейлер начинает энер­ гично отстаивать наличие «фрейдовского механизма», причем не только при dementia praecox, но и в случае delirium tremens, органических душевных заболеваний и эпи­ лептических сумеречных состояний. Т е м с а м ы м подтверждалась универсальность от­ крытий Фрейда в области психопатологии. Неудивительно, что оппозиция взволно­ валась. Блейлер энергично выступил на с т о р о н е Фрейда в с п о р е с п с и х и а т р о м Густавом Ашаффенбургом ( 1 8 6 6 — 1 9 4 4 ) , упрекая последнего в готовности «поскорее выплеснуть всю воду из ванны, д а ж е не дав никому посмотреть, нет ли т а м очарова­ тельного и ж и з н е с п о с о б н о г о ребенка» ( B l e u l e r 1 9 0 6 — 1 9 0 7 ) . В т о м же 1 9 0 6 году появилось первое издание книги Блейлера «Аффективность, внушаемость, паранойя». Разумеется, эту книгу нельзя отнести к числу психоаналитических публикаций, од­ нако время от времени в ней обнаруживается влияние Фрейда, когда, например, Блейлер вновь подчеркивает тесную взаимосвязь м е ж д у нормальным и паранойяль­ н ы м мышлением: «Постоянно встречались обусловленные аффектами заблуждения, которые возникали аналогично повседневному опыту здоровых людей, а затем фик­ сировались и распространялись». Эти заблуждения возникают и у здоровых людей; патологическими они становятся лишь в результате фиксации. Юнгу е щ е предстоя­ ло показать, что многие с и м п т о м ы dementia praecox — если не все — связаны с аф­ фективно окрашенными комплексами. Кроме того, в этой книге Блейлер попытал­ ся прояснить и четко определить понятие «чувство», введя термин «аффективность», «главный побудительный элемент наших поступков» (Bleuler 1 9 0 6 , 1 3 8 ) . Очевидно, Фрейд не м о г взять многого из этой книги, его мысль пролагала иные пути. На этот счет он высказался коротко и ясно: «Чувство, скорее всего, это внутреннее восприя­ тие к а т е к с и с а влечений» ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 8 9 ) , и Юнг тут же с н и м согласился ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 9 0 ) , добавив: если Фрейда не устраивает термин «Я» в книге Блей­ лера, то он м о ж е т приобщить к этому и представление о «комплексе Я» самого Юнга, поскольку «оба никуда не годятся». Б л и ж е всего Блейлер подошел к психоанализу в своей апологетической рабо­ т е «Психоанализ Фрейда» ( B l e u l e r 1 9 1 0 , 2 0 , 2 3 , 2 6 - 2 7 , 5 7 ) . Е е чтение доставляет 466

удовольствие д а ж е сегодня. Ьлейлеру, похоже, удалось преодолеть двойственное от­ ношение К психоанализу, его возражения противникам нового учения энергичны и аргументированны, формулировки лаконичны и четки. По поводу так называемого «пансексуализма», в к о т о р о м противники обвиняли Фрейда, например, говорится: «Сексуального влечения не имеет только калека» — или: «Кто не видит детскую сек­ суальность, тот просто слеп по отношению к повседневным вещам» — или, с иронией: «Констатация детской сексуальности влечет за собой открытие эдипова комплекса. З т о — вершина глупости, безбожия, омерзительный продукт заблудшей фантазии, так что неоспоримое опровержение самого существования сексуального чувства меж­ ду родителями и детьми... м о ж н о видеть в восклицаниях, которыми сопровождает­ ся появление на свет уродца». По поводу психопатологии он замечает: «Фрейд дал такие подтверждения моему собственному опыту в области шизофрении, которые оказались крайне неожиданными для меня самого». Что же касается «аморальнос­ ти» психоанализа, то, разумеется, существует опасность, что человек, подвергшийся анализу, утратит «невинность», однако сам он, Блейлер, мало ценит такую невинность, которая сводится лишь к расщеплению сознания и сексуальности, выливается в бо­ лезненные симптомы, как в случае того критика, который-де «предпочтет, чтобы его дочери в с ю ж и з н ь оставались истеричками, нежели подвергнуть их подобному ле­ 5 чению». Растроганный Фрейд поблагодарил за эту книгу , которую в письме Юнгу он назвал «доброй и благосклонной» (Freud/Jung 1 9 7 4 , 4 2 1 ) и д а ж е «великолепной апологией» ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 4 2 4 ) . Однако основной интерес Блейлера был связан все же с шизофренией; это легко понять, учитывая его научную подготовку и статус профессора психиатрии; кроме того, он сам подготовил работу, посвященную этой болезни. Он увлекся идеей, что с помо­ щью психоанализа м о ж н о будет без труда объяснить многие болезненные проявления, которые до сих пор оставались совершенно непонятными. Одна пациентка в течение двадцати лет являла собой для врачей «загадку или пример полной путаницы», но «пси­ хоанализ раскрыл логическую, то есть аффективную, взаимосвязь в этой бессмыслице» (Bleuler 1 9 1 0 , 6 6 0 ) . Тот, кому приходилось в полном изумлении внимать высказыва­ ниям шизофреника, м о ж е т оценить, что это должно было значить — держать нако­ нец-то в руках в этом удивительном и запутанном лабиринте нить Ариадны. Блейлер называет двух крестных своего учения: Крепелина, к которому восходит «вся идея dementia praecox», и Фрейда, поскольку дальнейшее развитие психопатоло­ гии подчас есть «не что иное, к а к применение идей Фрейда к d e m e n t i a praecox» ( 1 9 1 1 , V I I ) . Мы не будем здесь анализировать книгу, т е м более что речь все же идет не о психоаналитическом произведении, хотя без психоанализа представить себе ее по­ явление невозможно. Кроме того, Блейлер был очень многим обязан своему помощ­ нику Юнгу, который в переписке с Фрейдом приписывал себе заслугу «обращения» Блейлера к его идеям (Freud/Jung 1 9 7 4 , 5). Впрочем, ни Фрейд, ни Юнг не были до­ вольны книгой Блейлера. Юнг полагал, что Блейлер «наделал там массу нехороших ве­ щей, которые мотут замутить чистые воды нашего представления о dementia praecox» (Freud/Jung 1 9 7 4 , 4 9 2 ) . Т е м не менее немногим ранее и Юнг вынужден был признать, что рассуждения Фрейда о шизофрении настолько сложны для него, что он уже не мо­ ж е т за ними следовать (Freud/Jung 1 9 7 4 , 4 1 - 4 3 , 5 0 - 5 2 , 6 4 ) . Но опять-таки все обсто­ яло не так просто. Благодаря этой книге психоанализ окончательно приобрел права гражданства в психиатрии, как бы этому ни противились многочисленные психиат­ ры. Т е м самым, собственно говоря, уже тогда был разрешен продолжающийся и по­ ныне спор о научности психоанализа. Хотя Блейлер и не перешел полностью на позиции психоанализа, он все же обла­ дал способностью творчески развивать мысль в духе этого учения. Созданные им тер­ мины прочно вошли в словарь психоанализа: это прежде всего сформулированное 467

в 191U году понятие «амоивалентность», затем понятие аутизма, о котором он высту­ пал с докладом в 1 9 1 1 году на конгрессе в Веймаре (Bleuler 1 9 1 2 а ) . Впрочем, большое значение Блейлер придавал и концепции «сексуального сопротивления» (Bleuler 1 9 1 3 ) . Блейлер постоянно выдвигал возражения против отдельных позиций психоанализа, провоцируя подчас Фрейда на резкие высказывания. С в о ю критику Блейлер обобщил в 1 9 2 6 году (Bleuler 1 9 0 6 , 2 - е изд., 70 e t c ) . Среди прочего он писал, что «аффективные элементарные механизмы Фрейда — вытеснение, смещение, перенос» — самоочевид­ ны и спорить об этом бессмысленно, но вот «принципа удовольствия» во фрейдовском понимании не существует, поскольку цель любого стремления всегда связана с удоволь­ ствием и, следовательно, противопоставлять принцип реальности и принцип удоволь­ ствия нельзя. Точно т а к же нельзя противопоставлять «влечения Я» и «сексуальные влечения», поскольку все влечения так или иначе относятся к Я. Он не принимал и раз­ деление на Я и Оно, ибо все с т р е м л е н и я р а в н ы м о б р а з о м п р и н а д л е ж а т Я, хотя их и м о ж н о разделить на более старые и более новые. Он отрицал т а к ж е фрейдовское учение о первичном и вторичном процессах, поскольку бессознательное состоит из «процессов, совершенно аналогичных сознательным функциям». Однако в т о м же году в статье, появившейся 6 мая 1 9 2 6 года, в семидесятый день рождения Фрейда, Блейлер нашел такие слова благодарности Фрейду, к к о т о р ы м ни­ чего не мог бы прибавить и самый «правильный» психоаналитик. С а м Фрейд открыто и ясно сказал, что значил в его ж и з н и Блейлер (X, 4 3 — 1 1 3 ) . Многочисленные критические и д а ж е язвительные замечания о нем, открывшиеся с публикацией переписки м е ж д у Фрейдом и Юнгом, ничего здесь не меняют. Кро­ ме того, для верной оценки их отношений следовало бы привлечь переписку между Фрейдом и Блейлером, которая, однако, пока еще не опубликована. Взвешенное суж­ д е н и е об э т о м п р и н а д л е ж и т Э р н е с т у Д ж о н с у , к о т о р ы й , в частности, подчерки­ вал, что ни один психиатр не сделал больше Блейлера для того, чтобы применить психоаналитический подход к исследованию шизофрении.

Карл Густав Юнг к а к ученик и соратник Зигмунда Фрейда Если Эйген Блейлер дал толчок изучению психоанализа в Цюрихе, то К. Г. Юнг в течение десятилетия ( 1 9 0 3 — 1 9 1 3 ) являлся его энергетическим центром. Источа­ ющий новые идеи и неиссякаемую энергию, он рвался из стен клиники и Цюриха в мир. Юнг внес значительный вклад в развитие психоанализа в Швейцарии, и пос­ ле того, к а к в 1 9 1 3 году он окончательно разорвал с Фрейдом, не нашлось никого, кто м о г бы хоть отчасти его заменить. В те годы Юнг отстаивал воззрения Фрейда с той же решимостью, с какой пошел в дальнейшем собственным путем. Если учесть его активность и тогдашние убеждения, нет ничего удивительного в том, что Фрейд прочил его себе в преемники. В рамках настоящего обзора мы вкратце рассмотрим труды «молодого Юнга»; подробно же с историей развития юнгианской аналитичес­ кой психологии м о ж н о будет познакомиться в т о м е IV. К. Г. Ю н г принадлежал к с о в с е м иной среде, ч е м п р и м е р н о на двадцать лет с т а р ш и й его Зигмунд Фрейд ( E l l e n b e r g e r 1 9 7 0 , нем. изд., 8 7 9 etc.). Э т о подроб­ но описывается в его автобиографической книге ( J u n g 1 9 6 2 ) . В молодости его на­ ставником по психиатрии был Людвиг Вилле, директор клиники ( п р е ж д е пользовав­ шийся большим авторитетом, но позднее превратившийся едва ли не в трагическую фигуру), который почти ничего не мог дать Юнгу (Meyer 1 9 7 3 ) . Психиатрией Юнг заинтересовался благодаря одному «пассажу» в учебнике венского психиатра Крафта-Эбинга, того с а м о г о Крафта-Эбинга, которого, если говорить об исследовании сексуальности, м о ж н о назвать предшественником (многими преданным забвению) 468

Фрейда (Jung 196Z, l i b etc.). Н е т ничего удивительного в том, что гонг вьшрал луч­ шую психиатрическую клинику в Швейцарии и одну из лучших в немецкоязычном регионе: 1 0 декабря 1 9 0 0 года он занял м е с т о ассистента в цюрихской психиатри­ ческой клинике Бургхёльцли. Материал для первой публикации («О психологии и па­ тологии так называемых оккультных явлений» — J u n g 1 9 0 2 ) , у него был у ж е собран, однако теории Фрейда, с к о т о р ы м и он вскоре познакомился, работая в клинике, помогли ему при интерпретации. Позднее некоторые психоаналитики были готовы видеть зловещее предзнаменование в э т о м выборе темы, но надо сказать, что и оба учителя Юнга, Блейлер и Фрейд, интересовались оккультизмом, усматривая в нем продолжение вышедшего из моды гипнотизма. В цюрихской клинике Юнг сразу же соприкоснулся с психоанализом и у ж е 25 января 1 9 0 1 года выступил с докладом, посвященным «Толкованию сновидений» Фрейда ( H i l l m a n 1 9 7 3 ) . Благодаря Блейлеру Юнг заинтересовался двумя областями психиатрического ис­ следования и психиатрической практики, которые он сразу же подверг пересмотру с психоаналитических позиций: ассоциативным экспериментом и учением о dementia praecox (шизофрении). Ассоциативный эксперимент состоит в том, «что экспериментатор предлагает ис­ пытуемому произвольное слово, в ответ на которое тот должен как м о ж н о быстрее ответить первым пришедшим ему в голову словом» (Jung 1 9 0 6 ) . Под влиянием Гальтона он был внедрен в немецкую психологию Вильгельмом Вундтом Этот эксперимент, воспринимавшийся ранее как чисто «академический», в руках Юнга, с в я з а в ш и м его с психоанализом, вскоре стал весьма актуальным. Так, например, обследуя женщи­ ну, страдавшую неврозом навязчивости, Юнг сравнил результаты ассоциативного экс­ перимента с данными, полученными затем в ходе психоанализа. Эксперимент убедил его, что на переднем плане у больной стоит «сексуальный комплекс» (Jung 1 9 1 5 ) . Жен­ щина отвергала это «с аффектом и неопровержимой убежденностью». Последующий анализ (он продолжался — в традициях того времени, но не из-за о с о б о г о стиля Юнга — всего три недели, то есть около двадцати часов!) подтвердил это предположе­ ние, выявив очень богатую, полную фантазий, однако подавленную сексуальную жизнь, которая началась с подглядывания за сексуальными отношениями родителей («психи­ ческая травма» по Фрейду) и питалась многочисленными не столь яркими сексуаль­ ными переживаниями этой одинокой аскетической женщины. После первоначального сопротивления пациентка сумела осознать свое сексуальное развитие и избавилась от невроза навязчивости. Юнгу было важно, что анализ подтвердил предположения, возникшие в результате ассоциативного эксперимента, но и наоборот, ассоциации слу­ жили ему «надежными вехами... в лабиринте ж и в ы х фантазмов, которые... стремятся сбить анализ с верного пути». В этой работе Юнг полностью выступает с позиций Фрейда. Однако здесь, как, пожалуй, и во всех его работах, встречаются отдельные н е п о н я т н ы е заключения; например, он заявляет: « Т а к и м о б р а з о м , я делаю упор на р а з в и т и и и усилении воли». Отсюда путь м о ж е т вести либо к психологии Я в рамках психоанализа, либо к суггестивной терапии, предложенной Дюбуа, и в э т о м т а к ж е н е с к о л ь к и м и го­ д а м и п о з ж е Фрейд у п р е к а л с в о е г о б ы в ш е г о ученика ( X , 1 1 0 ) . Н о м о ж н о про­ честь и чуть ли не п р о р о ч е с к и е слова: «Во в р е м я психоанализа в а ж н о душевное состояние пациента, но еще важнее душевное состояние врача» (Jung 1 9 1 5 , 1 , 2 7 1 ) . Д а л ь н е й ш е е р а з в и т и е э т о й м ы с л и н е и з б е ж н о д о л ж н о было п р и в е с т и к выводу, что с а м врач обязан первоначально подвергнуться анализу, и Фрейд с благодарнос­ тью признал, что требование учебного анализа было в первую очередь принято в Цю­ рихе ( V I I I , 3 8 2 ) . В э т о й же м ы с л и с о д е р ж и т с я , пожалуй, и суть идеи о «контр­ п е р е н о с е » — п о н я т и я , в в е д е н н о г о Фрейдол* в 1 9 1 0 году ( V I I , 1 0 8 ) . П о д о б н ы е 1 замечания могут послужить примером того, как начинания Юнга могли принимать 469

то или иное направление, то удаляя его от Фрейда, то, наоборот, углубляя и обогащая фрейдовские теории. Т а к и х примеров м о ж н о было бы найти м н о ж е с т в о . С огромной энергией Юнг создавал из ассоциативного эксперимента плодотвор­ ную систему: были опубликованы в двух томах посвященные этой проблеме двенад­ цать статей, написанные им самим, Блейлером и пятью их сотрудниками (Риклином, Берлином, Э м м о й Фюрст, Бинсвангером и Нунбергом) (Jung 1 9 1 5 ) . Вторая большая тема, т е м а шизофрении (dementia praecox), разумеется, т а к ж е входила в сферу интересов помощника Эйгена Блейлера. В первом же с в о е м письме Фрейду 5 октября 1 9 0 6 года ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 4 ) Юнг сообщил о собственной кни­ ге на эту тему (Jung 1 9 0 7 ) . Фрейду, несмотря на определенные замечания, она чрез­ вычайно понравилась, и среди прочего он написал в ответ: «Немедленно забудьте о с в о е м заблуждении, будто Ваша работа о dementia praecox м н е не понравилась... На с а м о м деле в Вашей попытке описать dementia praecox я вижу самый значитель­ ный и богатый вклад в м о ю работу из всего, с чем мне доводилось встречаться...» (1 ян­ варя 1 9 0 7 , Freud/Jung 1 9 7 4 , 1 8 — 1 9 ) . В своей книге Юнг пришел к выводу, что при этой болезни отмечается «центральное расстройство» и «тенденция к фиксации» ( J u n g 1 9 0 7 , 3 1 — 3 2 , 1 1 4 ) . О т т о Гросс, п ы т а я с ь п р о я с н и т ь природу х а р а к т е р н ы х для нее психических автоматизмов, натолкнулся на бессознательное. Определенные явления, л е ж а щ и е за пределами континуума Я, рассматривались прежде как посто­ ронняя сила. Однако Фрейд еще в 1 8 9 6 году показал, что паранойя (которую Юнг здесь понимает к а к паранойяльную шизофрению) т а к ж е является защитным невропсихозом, то есть она, подобно истерии и навязчивым представлениям, возникает из вытеснения болезненных воспоминаний (Freud I, 5 9 — 7 4 , 3 7 7 — 4 0 3 ) . Но как бы ни были важны вытеснение и оживление комплекса, выявленных Фрейдом механиз­ м о в все же недостаточно, чтобы объяснить, почему в одном случае возникает исте­ рия, а в другом dementia praecox. Впрочем, т а к ж е и в случае dementia praecox возни­ к а е т соблазн придать к о м п л е к с у причинное значение. О д н а к о нет в о з м о ж н о с т и определенно сказать, является комплекс причиной заболевания или же он просто на­ блюдается в м о м е н т наступления болезни. Юнг полагает, что к о м п л е к с наряду с пси­ хологическим воздействием м о ж е т , вероятно, вырабатывать токсин, способствующий общему разрушению. Далее он заключает, что психические последствия в любом слу­ чае остаются одними и теми ж е : психика уже неспособна освободиться от комплек­ са. Улучшение м о ж е т наступить при разрушении комплекса, но вместе с ним будет уничтожена и часть личности, а потому больной шизофренией д а ж е в лучшем слу­ чае будет психически ущербен. (Кстати, именно поэтому Крепелин говорил о «demen­ tia», то есть о «слабоумии».) Относительно гипотетического токсина было много спо­ ров, хотя данная мысль отнюдь не была чужда Фрейду, пытавшемуся объяснить этим и этиологию неврозов (Freud V I I , 1 4 8 ) . Затем Юнг подробно описывает анализ одной давней пациентки клиники, порт­ нихи Бабетты Шт. Тот, кто хоть немного знаком с динамической психиатрией, се­ годня у ж е не с м о ж е т сразу осознать, к а к и м огромным д о с т и ж е н и е м она казалась, когда высказывания, выглядевшие совершенно бессмысленными и недоступными для понимания, приобретали в конце концов некий смысл. Так, высказывания паци­ ентки вроде «Я — незаменимый двойной политехникум», или «Я — Германия и Гель­ веция из исключительно сладкого масла», или «Я — обшивка музея улиток, это сра­ зу видно по м н е » совершенно естественно выстраивались в цепочку взаимосвязей (Jung 1 9 0 7 , 1 3 3 etc.). У ж е это достижение являлось огромным как для клинической психиатрии, так и для самих пациентов; правда, не потому, что позволило изобрес­ ти эффективный способ терапии, а потому, что т е м с а м ы м впервые появилась воз­ м о ж н о с т ь какой-либо психотерапии, и не в п о с л е д н ю ю очередь е щ е и потому, что больной шизофренией становился потенциально «понятным» и требовал к себе 470

отношения как к человеку. Это ни в коей мере не противоречит заявлению Фрейда о том, что его интересует не столько выраженность симптома, сколько психический м е х а н и з м заболевания; впрочем, его вывод о том, что швейцарские исследователи отошли от этой позиции, был, пожалуй, слишком огульным (Freud X, 6 8 ) . В своей книге (Jung 1 9 0 7 , 8 5 , 9 9 , 1 1 1 , 1 7 8 ) Юнг неоднократно упоминает авто­ биографическое описание психоза Паулем Шребером (Schreber 1 9 0 3 ) . Книга Шребера оказала значительное влияние на цюрихскую группу, и весьма занятно отыски­ вать в п е р е п и с к е следы формулировок Шребера. Юнг привлек внимание Фрейда к данной книге ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 3 3 9 ) , и фрейдовский анализ этого случая раз­ росся до о б ъ е м н о г о о п и с а н и я истории болезни ( с м . с т а т ь ю М. Гротьяна в т. I ) . Итак, если вклад цюрихцев в виде ассоциативного эксперимента имел значение в основном лишь для того времени, а выводы из юнгианского «учения о комплексах», по мнению Фрейда, оставались не слишком значительным приобретением (X, 6 7 — 6 8 ) , то приобщение шизофрении к психоаналитической науке стало в а ж н ы м и непре­ ходящим достижением. Однако активность Юнга отнюдь не исчерпывалась ассоциативным эксперимен­ том и учением о шизофрении — в те же годы он приобрел богатый опыт в области 6 психоанализа и психотерапии неврозов. В его работах обнаруживаются многие ори­ гинальные мысли и формулировки, относящиеся к данной проблеме. Поэтому эти со­ чинения и сегодня остаются ценными с практической точки зрения и позволяют по­ нять, почему Фрейд — даже если отвлечься от чисто личных отношений — возлагал столько надежд на Юнга. Мы приведем лишь несколько примеров. Так, в своей рабо­ те о роли отца (Jung 1 9 0 9 , 1 5 8 , 1 6 7 etc.) Юнг указывает на двусторонность эдипова комплекса: « М о ж н о задать вопрос: в чем заключается магическая сила родителей, ко­ торая привязывает к ним детей порой на всю жизнь? Психоаналитик знает, что это не что иное, как сексуальность с обеих сторон» (курсив мой. — Г. В.). В другом месте он не только выводит судьбу человека из его развития в раннем детстве, но и привле­ кает для объяснения т а к ж е религию: «Когда мы психоаналитически исследуем зако­ ны нашей жизни, мы видим таюке, как некая могучая рука незаметно определяет нашу судьбу, и далеко не всегда эту руку м о ж н о назвать благотворной. Мы часто называем ее рукой Бога или рукой дьявола, ибо сила детских впечатлений в ходе столетий стала доказательным материалом религий». Он таюке указал на важность идентификации дочери с матерью. Юнг подчеркивает «Наша жизненная судьба, в сущности, идентична судьбам нашей сексуальности». Здесь Юнг пока еще всецело движется в фарватере теории Фрейда, и в его работах нетрудно найти параллели с тогдашними или появив­ шимися в дальнейшем идеями Фрейда, причем в силу тесного контакта между ними напрасно было бы пытаться в каждом отдельном случае искать «оригинальность», а т е м более приоритет. Т о же самое относится и к опубликованной Юнгом в следующем году (Jung 1 9 1 0 а ) работе о конфликтах детской души, в которой он, следуя примеру фрей­ довского анализа «маленького Ганса» (см. соответствующую статью М. Гротьяна в т. I ) , сообщает о своих наблюдениях над дочерью Агатой в период от трех до пяти лет. Здесь Юнг не только подтверждает этими наблюдениями психоаналитическую теорию, но и указывает на ее важность для педагогики. В 1 9 1 0 году е щ е ничто не омрачало личные отношения Фрейда и Юнга; отчрк1 дение началось годом п о з ж е (Freud/Jung 1 9 7 4 , 4 8 9 etc.) . Критика Юнгом психоана­ литической позиции в узком смысле слова особенно резко прозвучала в нью-йорк­ ских лекциях в сентябре 1 9 1 2 года. В них он практически приравнял сексуальность к влечению к сохранению рода, заявил, что достижение удовольствия отнюдь не иден­ тично сексуальности, и выразил мнение, что в раннем детстве доля сексуальности в получении удовольствия крайне мала. К этому он добавил критику фрейдовской концепции инцеста (Jung 1 9 1 3 , 3 2 2 etc., 3 7 0 etc.). 471

У ж е эта работа вызвала недовольство у психоаналитиков, и Э. Д ж о н с вместе с Ш. Ференци разработал план создания вокруг Фрейда небольшой группы «достой­ ных доверия» аналитиков, поскольку теперь, после отхода Адлера и Штекеля, при­ ходилось опасаться и разрыва с Юнгом (Freud/Jung 1 9 7 4 , 5 6 9 ) . Разрыв и в с а м о м деле произошел после публикации книги Юнга «Метаморфозы и символы либидо» (Jung 1 9 1 2 ) . Название этой работы не позволяло предположить, что она положит конец дружбе м е ж д у двумя учеными, ведь и сам Фрейд не раз говорил о «судьбах» и «симво­ лах» либидо. Д а ж е содержание книги с чисто научной точки зрения не покажется современному читателю достаточной причиной для столь драматического и оконча­ тельного разрыва между ними. За научными аргументами, без сомнения, скрывались м о щ н ы е личные и бессознательные силы. Несомненно, что последнее слово об этом е щ е не сказано.

П е р в а я ц ю р и х с к а я группа, е е с о з д а н и е и з н а ч е н и е для п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о д в и ж е н и я Вокруг Эйгена Блейлера и К. Г. Юнга образовалась целая группа коллег и людей, интересовавшихся психоанализом. У ж е в силу своего официального положения ди­ ректора клиники Блейлер являлся ц е н т р о м этой разнородной группы, но душой ее все же был К. Г. Юнг (Jung 1 9 1 0 b ) . Для некоторых из этих м р к ч и н и женщин соприкосновение с психоанализом ос­ талось лишь простым эпизодом (например, для Э м м ы Фюрст, Эстер Аптекманн, Фан­ ни Шалевски, К. Берлина, В. Иттена и других). Для некоторых других ведущих психи­ атров д а ж е непродолжительное знакомство с психоанализом имело немалое значение. Это относится к Г. Й. Бертчингеру ( 1 8 7 0 — 1 9 3 5 ) , который в 1 9 0 4 — 1 9 3 5 годах занимал д о л ж н о с т ь директора психиатрической клиники Брайтенау в Шафхаузене (Bertschinger 1 9 1 1 ) , В. Пфеннингеру ( 1 8 7 9 — 1 9 1 5 ; Pfenninger 1 9 1 1 ) и прежде всего к Гансу В. Майеру ( 1 8 8 2 — 1 9 4 5 ) , ставшему в 1 9 2 7 году преемником Эйгена Блейлера в долж­ ности директора Цюрихской психиатрической клиники. Еще в 1 9 0 7 году на первом собрании «Общества Фрейда» он говорил о сексуальной символике при кататонии; хотя Майер позднее отошел от психоанализа, во всяком случае он никогда не относился к не­ 8 му враждебно . Часто упоминаются имена еще двух психотерапевтов, первоначально занимавших­ ся гипнотической психотерапией Фореля. На обоих произвели большое впечатление ранние работы Фрейда, однако они так и не пришли к психоанализу: Думенг Беццола ( 1 8 6 8 — 1 9 3 6 ) потерпел фиаско, попытавшись противопоставить психоанализу «психо­ un 9 синтез» ( J g 1 9 1 0 b , 3 5 6 etc.) ; Людвиг Франк ( 1 8 6 3 - 1 9 3 5 ) сожалел о том, что Фрейд 10 отказался от старого катартического метода Брейера-Фрейда (Jung 1 9 1 0 b , 3 6 1 e t c ) , которым с а м он в несколько измененной форме продолжал пользоваться. Другие врачи воспринимали психоанализ как в а ж н ы й стимул в своей работе. В те времена они называли себя психоаналитиками, поскольку никто не мог пред­ видеть, что смысл этого понятия вскоре совершенно изменится. К их числу принад­ лежал Франц Риклин ( 1 8 7 8 - 1 9 3 8 ) , связанный с К. Г. Ю н г о м т а к ж е и родственными узами; он участвовал в проведении ассоциативных экспериментов. Риклин сравни­ вал ассоциации здоровых людей и истериков; среди многочисленных статей, напи­ санных им в те годы, м о ж н о обнарркить и работу по психологии кататонии (как фор­ мы шизофрении). Особую известность ему принесла книга «Исполнение желании и символика в сказках» ( R i k l i n 1 9 0 8 ) , в которой он привлек методы психоанализа 11 для и с т о л к о в а н и я с о д е р ж а н и я с к а з о к . В 1 9 1 3 году Риклин обратился к анали­ т и ч е с к о й психологии Юнга. В близких о т н о ш е н и я х с Ю н г о м находился т а к ж е 472

Иоганн Я к о б Хонеггер ( 1 8 8 5 - 1 9 1 1 ) , доклад которого на II Международном психо­ аналитическом конгрессе ( 3 0 — 3 1 марта 1 9 1 0 года, Нюрнберг) о параллелях м е ж д у шизофреническим м ы ш л е н и е м и мифологией (Honegger 1 9 1 0 ) был в ы с о к о оценен Фрейдом. М о ж н о только гадать, как бы сложилась судьба Хонеггера, если бы не его ранняя трагическая кончина ( W a l s e r 1 9 7 4 ) . Альфонс Мёдер ( 1 8 8 2 - 1 9 7 1 ) занимал­ ся изучением сексуальности эпилептиков (Maeder 1 9 0 9 ) и психологии больных ши­ зофренией ( M a e d e r 1 9 1 0 ) . Он т а к ж е разрабатывал теорию сновидений и благодаря м н о г о ч и с л е н н ы м в ы с т у п л е н и я м с п о с о б с т в о в а л р а с п р о с т р а н е н и ю психоанализа. При э т о м большое значение имели его отношения с франкоязычными учеными. По-человечески он был близок Фрейду, был ему намного ближе, чем, с к а ж е м , Риклин, и поэтому Фрейд весьма сожалел, когда в 1 9 1 3 году Мёдер примкнул к Юнгу, оставив т е м с а м ы м психоаналитическое движение (Maeder 1 9 5 6 ) . Мёдер являлся ав­ торитетным ц ю р и х с к и м психотерапевтом и продолжал практиковать вплоть до по­ следних дней свой жизни. Людвиг Бинсвангер ( 1 8 8 1 — 1 9 6 6 ) родился в семье психиатров. Его дядя Отто Бин­ свангер ( 1 8 5 2 — 1 9 2 9 ) являлся профессором психиатрии в Иене, и это позволило Люд­ вигу Бинсвангеру легко войти в привилегированные круги н е м е ц к о й клинической психиатрии. В 1 9 0 6 году он поступил на работу в Цюрихскую психиатрическую кли­ нику, где в м е с т е с н и м работали а с с и с т е н т а м и Карл А б р а х а м и Ганс В. М а й е р (Binswanger 1 9 5 6 ) . Т а м он написал большой труд о психогальванических явлениях при ассоциативном эксперименте (Binswanger 1 9 1 5 ) . Подробный анализ Бинсвангером истерии (Binswanger 1 9 0 7 ) относится к периоду его работы в клинике своего дяди в Йене, но, несомненно, она испытала т а к ж е на себе влияние идей, развивае­ мых в Цюрихе. По приглашению К. Г. Юнга он сопровождал его во время первого визита к Фрейду 3 марта 1 9 0 7 года. Людвиг Бинсвангер часто упоминается в пере­ писке м е ж д у Фрейдом и Юнгом, нередко в критическом контексте, поскольку оба находили его — с к а ж е м несколько упрощенно — излишне уступчивым. Н е с м о т р я на это — или как раз поэтому — в 1 9 1 0 году он стал первым председателем Цюрих­ ской группы Международного психоаналитического объединения. После роспуска этой группы (Бинсвангер единственный голосовал против) он отдалился от психоана­ литических организаций и стал развивать собственные теории. В 1 9 1 1 году он воз­ главил п р и н а д л е ж а в ш у ю его с е м ь е клинику Бельвью в Кройцлингене на Боденс­ к о м озере. Бинсвангер был е д и н с т в е н н ы м ш в е й ц а р ц е м , к о т о р ы й , не исповедуя открыто психоанализ, как Оскар Пфистер, сумел, т е м не менее, на в с ю ж и з н ь сохра­ нить дружбу с Фрейдом. Нунбергу — и, разумеется, не только ему — это казалось непонятным и д а ж е неприемлемым, поскольку Бинсвангер уже не являлся «правиль­ ным» психоаналитиком ( N u n b e r g 1 9 6 9 ) . Во в с я к о м случае, к книге Бинсвангера, по­ священной его д р у ж е с к и м отношениям с Фрейдом (см. статьи Мартина Гротьяна и Ю. фом Ш а й д т а в т. I ) , официальные историки психоаналитического д в и ж е н и я 12 обращаются редко (о Бинсвангере см. т а к ж е статью В. Бланкенбурга в т. I V ) . Н е к о т о р ы е врачи, сыгравшие позднее важную роль в психоаналитическом дви­ жении, пришли к Фрейду из цюрихской клиники Блейлера. Э т о были иностранцы, и, если обратиться к социологии психоаналитика, необходимо отметить, что как ино­ странцам им было с л о ж н о сделать карьеру в Швейцарии. П р е ж д е всего надо упомя­ нуть К а р л а А б р а х а м а ( 1 8 7 7 - 1 9 2 5 ) ( A l e x a n d e r e t al. 1 9 6 6 , 1 - 1 3 ) . О н был ро­ дом из Бремена и у ж е являлся о п ы т н ы м психиатром, когда в 1 9 0 4 году устроился ассистентом в клинику Блейлера. Т е м с а м ы м он сразу же оказался вовлечен в пси­ хоаналитическое движение. Его первые работы были посвящены темам, вызывавшим особенно оживленные дискуссии в Цюрихе: шизофрении, различиям м е ж д у шизо­ френией и истерией, сексуальности и алкоголизму, сновидениям и мифам (Abraham 1 9 0 9 ) . В 1 9 0 7 году, еще находясь в Цюрихе, Абрахам вступил в переписку с Фрейдом, 473

и э т а к о р р е с п о н д е н ц и я сразу приобрела с е р ь е з н ы й , научный х а р а к т е р ( F r e u d / Abraham 1 9 6 5 , 1 7 etc.). В т о м же году Абрахам переехал в Берлин и занялся частной практикой. Антагонизм с Юнгом, разумеется, не мог улучшить его положение в Цю­ рихской клинике (в письме Юнга Фрейду от 19 августа 1 9 0 7 года тому и м е ю т с я весьма убедительные подтверждения; Freud/Jung 1 9 7 4 ) . В последующие годы их вза­ имная антипатия неблагоприятно сказывалась на развитии психоаналитического движения. Тогда еще никто не мог предположить, что Абрахам займет возле Фрей­ да место, которое тогда принадлежало Юнгу, но то, что именно т а к и произошло, имеет, наверное, свои причины и в этом (см. т а к ж е статью И. Кремериуса в т. I). Гер­ ман Нунберг ( 1 8 8 4 - 1 9 7 0 ) , родом из небольшого городка в Польше, начал изучать медицину в Кракове, а затем продолжил занятия в Цюрихе. У ж е студентом он с эн­ тузиазмом посещал лекции Блейлера и Юнга и благодаря им обратил внимание на ра­ боты Фрейда. Под руководством Юнга он написал диссертацию. Затем он работал ассистентом в психиатрических клиниках в Шафхаузене и Берне, после чего вернулся в Краков, где углубленно занимался психоанализом, а оттуда во время Первой ми­ ровой войны переехал в Вену и попал в окружение Фрейда ( N u n b e r g 1 9 6 9 ) . Йохан X. В. ван Офюйзен ( 1 8 8 2 — 1 9 5 0 ) , позднее президент Голландского психоаналитичес­ кого объединения, в 1 9 0 3 — 1 9 1 3 годах работал в клинике Блейлера. Сабина Шпильрейн ( 1 8 8 5 — 1 9 4 2 ) , одна из р у с с к и х студенток, изучавших медицину в Цюрихе, в 1 9 1 1 году защитила д и с с е р т а ц и ю по психологии шизофрении ( S p i e l r e i n 1 9 1 1 ) и стала членом Венского объединения. Позднее она практиковала в Берлине и Же­ неве, где у нее проходил учебный анализ Жан Пиаже. В 1 9 2 3 году она вернулась в Со­ ветский С о ю з , и связь с ней оборвалась в 1 9 3 3 году, когда в этой стране был нало­ 13 ж е н запрет на психоанализ ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 5 2 5 ) . Здесь следует т а к ж е назвать Отто Гросса ( 1 8 7 7 — 1 9 1 9 ) . Как и И. Я. Хонеггер, он принадлежит к числу трагичес­ ких фигур п е р в ы х лет психоаналитического д в и ж е н и я . Он являлся сотрудником Юнга и, будучи оригинальным автором, повлиял на его творчество. Фрейд и Юнг в равной степени помогали больному Отто Гроссу ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 7 3 ; J o n e s , нем. изд. II, 4 6 ) . М а к с Эйтингон ( 1 8 8 1 — 1 9 4 3 ) , ставший впоследствии одной из ключевых фигур в организации психоаналитического движения, в качестве представителя Цю­ рихской клиники в 1 9 0 7 году впервые приехал в Вену к Фрейду (Alexander et al. 1 9 6 6 , 2 1 0 etc.). Для Абрахама Ардена Брилла ( 1 8 7 4 — 1 9 4 8 ) , первого американского психо­ аналитика, год, проведенный в клинике Блейлера, оказался п о в о р о т н ы м пунктом, годом «духовного в о з р о ж д е н и я » ( A l e x a n d e r e t al. 1 9 6 6 , 2 1 0 etc.). П о э т о м у Фрейд нисколько не преувеличивал, когда в 1 9 1 4 году писал (X, 6 6 ) : « Т а к и м образом, цюрихцы стали ядром небольшой группы, борющейся за признание психоанализа. Толь­ ко у них м о ж н о было изучать новое искусство и проводить работу. Большинство моих нынешних сторонников и коллег пришли ко мне через Цюрих». Наконец, цюрихская группа приняла значительное участие в создании психоана­ л и т и ч е с к и х о р г а н и з а ц и й . В то в р е м я Фрейд и мог, и х о т е л т о л ь к о с п о м о щ ь ю цюрихцев реализовать свое намерение обзавестись собственным печатным органом. 6 июня 1 9 0 7 года он писал Юнгу: «Готовы ли Вы уже всерьез включиться в борьбу за признание наших новшеств? Тогда б л и ж а й ш и м делом д о л ж н о быть основание журнала... редактором м о ж е т е стать только Вы; Блейлер, надеюсь, не о т к а ж е т с я вы­ ступить в м е с т е со м н о й в качестве издателя» ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 6 5 ) . Т а к родился «Ежегодник», пять т о м о в которого вышли в свет в 1 9 0 9 — 1 9 1 3 годах. Цюрихцы про­ явили неменьшую активность и в создании объединений: 27 сентября 1 9 0 7 года со­ стоялось первое заседания Общества фрейдовских исследований (называвшегося так­ ж е Ф р е й д о в с к и м о б щ е с т в о м врачей), о н о насчитывало о к о л о двадцати членов, председателем являлся Эйген Блейлер ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 9 9 ) . В 1 9 1 0 году ( т о есть в т о м же году, что и в Вене) из него возникла местная группа Международного пси474

хоаналитического объединения под председательством Л. Бинсвангера; членом это­ го объединения стал и Эйген Блейлер. В июле 1 9 1 4 года Цюрихская местная группа вышла из Международного объединения ( F r e u d / J u n g 1 9 7 4 , 6 8 5 , 4 2 4 , 6 1 4 ) . Т е м са­ м ы м организованное психоаналитическое движение в Швейцарии перестало суще­ ствовать. Впрочем, Оскар Пфистер не прекращал психоаналитическую работу; он стал с в я з у ю щ и м звеном м е ж д у ранним пионерским периодом и периодом спокойного развития, наступившим после основания в 1 9 1 9 году нынешнего Швейцарского об­ щества психоанализа. Психоанализ достаточно рано пробудил к себе интерес и во франкоязычной Швейцарии. Т а м с 1 8 8 9 года ж и л Аугуст Форель; впрочем, несмотря на апологию Блейлера ( B l e u l e r 1 9 1 2 b ) , он не проявил особого его понимания. И наоборот, в Же­ неве психоанализ привлек к себе внимание Теодора Флурнуа ( 1 8 5 4 - 1 9 2 0 ) и Эду­ арда Клапареда ( 1 8 7 3 - 1 9 4 0 ) (Meili 1 9 5 6 , 1 3 9 - 1 4 0 ) .

П О С Л Е О С Н О В А Н И Я В 1 9 1 9 ГОДУ Ш В Е Й Ц А Р С К О Г О О Б Щ Е С Т В А ПСИХОАНАЛИЗА ДО НАШИХ ДНЕЙ Н о в ы й почин Ныне действующее Швейцарское общество психоанализа было официально ос­ новано 24 мая 1 9 1 9 года (Graber 1 9 4 4 ) . 1 0 февраля Эмиль Оберхольцер и Мира Оберхольцер-Гинцбург и Оскар Пфистер разослали приглашения на учредительное собра­ ние, которое состоялось 2 1 марта с одиннадцатью участниками. Эмиль Оберхольцер был избран п р е з и д е н т о м , Герман Р о р ш а х — в и ц е - п р е з и д е н т о м ( E l l e n b e r g e r in: Rorschach 1 9 6 8 , 2 5 ) . Т а к и м образом, потребовалось шесть лет, чтобы цюрихские пси­ х о а н а л и т и к и ф р е й д о в с к о й о р и е н т а ц и и смогли вновь о б ъ е д и н и т ь с я после того, как в 1 9 1 3 году была распущена первая цюрихская группа. П о т р е б н о с т ь в новом объединении существовала, правда, уже давно. Еще в 1 9 1 3 году Карл Абрахам, пре­ красно знавший ситуацию в Цюрихе, называл в качестве в о з м о ж н ы х членов Оберхольцеров, фрейлин Гинцбург и ( с о з н а к о м вопроса!) Пфистера ( F r e u d / A b r a h a m 1 9 6 5 , 1 5 4 ) . Т е м временем, однако, разразилась Первая мировая война, отвлекшая на себя и основное внимание, и многие силы. Теперь же появилась в о з м о ж н о с т ь по­ казать, что психоанализ все эти годы отнюдь не был предан забвению. Зигмунд Фрейд приветствовал новую организацию, правда, н е с к о л ь к о сдер­ ж а н н о , что, впрочем, было вполне п о н я т н ы м после всего, что случилось. На цере­ м о н и ю основания явились верные ученики Фрейда: Э р н е с т Д ж о н с , Ганс З а х с и От­ т о Ранк. И х п р и с у т с т в и е з а д у м ы в а л о с ь к а к д р у ж е с к и й з н а к , н о ш в е й ц а р ц ы , о щ у щ а в ш и е недоверие со стороны Фрейда, восприняли э т о неоднозначно. Фрейд решительно возражал, когда З а х с а окрестили «посланцем великой инквизиции», п р и з в а н н ы м бдеть за с о б л ю д е н и е м «правоверности», о д н а к о выразил ж е л а н и е , чтобы З а х с ( к о т о р ы й в л ю б о м случае задерживался в Ш в е й ц а р и и , проходя курс лечения) о с т а в а л с я там, «чтобы через него осуществлять наши д е й с т в и я » ( F r e u d / Pfister 1 9 6 3 , 6 8 etc.). До с и х пор мало что и з в е с т н о о деятельности объединения в первые годы

и

,

но, по всей видимости, особенно активной она не была. Пфистер, например, в 1 9 2 3 году сообщал, что теперь «снова (sic!) царит оживленный порядок», а несколько п о з ж е Фрейд отмечает, что у него складывается впечатление о «некоторой дремоте» в швей­ царской группе, поскольку за несколько месяцев не было проведено ни одного заседа­ ния (Freud/Pfister 1 9 6 3 , 9 3 etc.). Очередной период оживления наступил несколько 475

неожиданно: выступление Фрейда в 1 9 2 6 году в защиту неврачебного анализа приве­ ло К отделению группы врачей-психоаналитиков, в том числе, как нарочно, и самого президента Оберхольцера! В январе 1 9 2 8 года Оберхольцер создал Психоаналитичес­ кое общество врачей. Разумеется, подобные события не могли не взволновать умы, ведь двое наиболее ценных сотрудников, Пфистер и Цуллигер, врачами не являлись. Фрейд проявил определенное понимание позиции Оберхольцера, написав Пфистеру, что ему т о ж е не по душе «с энтузиазмом сокращенный психоанализ» Пфистера и его «легко­ весность в приеме новых членов» (Freud/Pfister 1 9 6 3 , 1 3 0 ) . Т е м не менее Фрейд остался на стороне прежней организации, в которой работали Пфистер, Цуллигер и примк­ нувший к ним за это время Сарасин (там ж е , 1 2 8 ) . Раскол в рядах группы напугал все общество: в 1 9 2 8 году были проведены циклы лекций в Базеле, Берне и Цюрихе, озна­ комившие с психоанализом широкую публику, и была образована учебная комиссия. Группа стала меньше и компактнее: до размежевания в январе 1 9 2 8 года в общество входило 30 членов, из них шесть его затем покинули. В 1 9 3 3 — 1 9 3 7 годах оно насчиты­ вало только 22 члена. В этом году Оберхольцер попытался воссоединить свою группу с Обществом психоанализа, но при э т о м натолкнулся на сопротивление последнего. Оберхольцер добился даже вмешательства со стороны Международного психоанали­ тического объединения (Э. Д ж о н с , X. Дойч), и было достигнуто мировое соглашение. После эмиграции в 1 9 3 8 году Эмиля и Миры Оберхольцеров в С Ш А проблема лиши­ лась смысла, поскольку именно Оберхольцер являлся душой врачебной группы. Таким образом, и в Швейцарии проблема «неврачебного психоанализа» стала причиной опре­ деленных трений. В данном обзоре не ставится задача подробного изложения истории Швейцарс­ кого общества. Точно так же н е в о з м о ж н о перечислить и все опубликованные рабо­ ты швейцарских психоаналитиков, количество которых за последние пятьдесят пять лет достигло нескольких сотен. Остается лишь представить наиболее в а ж н ы е персо­ налии в р а м к а х развития психоанализа в Швейцарии и рассмотреть некоторые осо­ бенности психоаналитического движения в этой стране.

Основатели ( О с к а р Пфистер, Герман Роршах и другие) Ц ю р и х с к и й пастор Оскар Пфистер ( 1 8 7 3 — 1 9 5 6 ) в течение нескольких десяти­ летий оставался центральной фигурой психоаналитического д в и ж е н и я в Швейца­ рии, но, хотелось бы добавить — в о п р е к и всему. В о п р е к и тому, что он нередко наталкивался на резкую, хотя чаще всего и не высказанную вслух критику, кото­ рая, к сожалению, не была лишена оснований. Он не мог и не хотел отречься от своих корней — раннего, пока еще «недогматичного» психоанализа и, находясь в «свобод­ ном соединении» с Фрейдом, как он с а м однажды сформулировал (Pfister 1 9 4 8 / 4 9 ) , он позволял себе разные вольности. Он пришел к психоанализу не столько из психо­ логических или терапевтических интересов, сколько из теологических потребностей священника: психоанализ должен был стать для него средством достижения Царства Б о ж ь е г о в раскрепощенной любви. Трудно удержаться от проведения исторической параллели с Ж. К. Лафатером в его отношении к Ф. А. Месмеру ( M i l t 1 9 5 3 ) . Пфистер оставался непоколебим в своей христианской вере, однако столь же стойкой была его преданность Зигмунду Фрейду и его учению (Alexander et al. 1 9 6 6 , 1 6 9 etc.). Д а ж е если он не с л и ш к о м обогатил психоаналитическую теорию, огромная заслуга Пфис­ тера заключается в распространении новых идей на область теологии и педагогики. И и м е н н о теологи, причем теологи из С Ш А , стали инициаторами празднования столетнего юбилея Пфистера (Pfister-Festschhrift 1 9 7 3 ) . Пфистер, без сомнения, яв­ ляется о с н о в а т е л е м психоаналитического пасторства. Н о , пожалуй, е щ е в а ж н е е , 476

чем труд Пфистера, является сама его личность, поскольку после публикации пере­ писки

15

Пфистер предстал перед нами как друг Зигмунда Фрейда. Все современни­

ки единодушно признают чистоту и обаяние Пфистера, его постоянную готовность прийти на помощь и умение воодушевить. Хотя Пфистер считал себя в первую очередь теологом и пастором, он не отказы­ вался и от терапевтической практики. Здесь трудно судить об этой стороне его дея­ тельности, но нужно сказать, что его аналитическая техника восходила к «временам основания» психоанализа и что он почти не владел разработанным позднее методом дифференцированного анализа сопротивления и переноса. Он был склонен к крат­ к и м терапевтическим вмешательствам, которые Фрейд, как у ж е отмечалось, отнюдь не приветствовал. Т е м не м е н е е Пфистер, несомненно, был готов и к более продол­ жительному анализу, где требовались эмпатия и умение интерпретировать, о чем м о ж н о судить, по крайней мере, по одному из описанных им случаев ( т а м ж е , 1 1 8 ) . В теоретической области Пфистер давал немало поводов для дружеских упреков. На­ пример, Фрейд писал, что его огорчает незначительный результат попытки просве­ тить Пфистера в вопросах сексуальной теории ( т а м ж е , 6 5 ) . Пфистер был человеком вдохновенным и обладал бойким п е р о м Число его пуб­ ликаций, к которым относится целый ряд книг, превышает 2 7 0 . Это изобилие публи­ каций беспокоило порой и его самого. «Не следует ли мне несколько притормозить?» — спросил он как-то раз Фрейда, но тот полагал, что Пфистер не должен останавливать­ ся: «Вы сами знаете, как часто надо повторять истину» (там ж е , 9 4 ) . Здесь мы м о ж е м упомянуть лишь малую толику из богатого наследия Пфистера. В 1 9 1 0 году вышла книга о Людвиге фон Цинцендорфе; этот материал, по-видимому, был хорошо знаком Пфистеру, поскольку после безвременной смерти его отца мать вместе с ним долгое время жила среди пиетистов. Эти ранние впечатления, наверное, и побудили его в дальнейшем написать патографическую работу о Цинцендорфе. Книга даже сегодня оставляет глубокое впечатление, но все же она относится к ран­ ней эпохе психоанализа, исполнена воодушевлением от нового, неожиданного пони­ мания природы человека и пока еще лишена предчувствия новых возможностей пси­ хоаналитической историографии и биографики. Значительно п о з ж е Пфистер занялся родственной темой — психоаналитическим истолкованием роли Кальвина в женевских процессах ведьм (Pfister 1 9 4 7 ) . Ранняя работа Пфистера о психоаналитическом м е т о д е (Pfister 1 9 1 3 ) пред­ ставляет ныне лишь исторический интерес; позднее он с а м отверг ее как устарев­ шую. Гораздо большую ценность имеет его главный педагогический труд, посвящен­ ный детской любви (Pfister 1 9 2 2 ) . Эта книга предоставила родителям и воспитателям в о з м о ж н о с т ь глубинно-психологического понимания психической ж и з н и ребенка и в то же время привела к созданию психоаналитической педагогики, которую в даль­ нейшем развивал Ганс Цуллигер. Пфистер никогда не оставался в стороне от совре­ менных проблем и отстаивал психоанализ в полемике с А. Э. Хохе и К. Ясперсом. Х р и с т и а н с к и е у б е ж д е н и я Пфистера п о с т о я н н о вызывали д р у ж е с к и е с п о р ы с Фрейдом, причем и тот и другой так ни в чем и не отказались от своих позиций. На книгу Фрейда «Будущее одной иллюзии» (Freud 1 9 2 7 ) Пфистер откликнулся ра­ ботой «Иллюзия одного будущего» (Pfister 1 9 2 8 ) . Однако главным трудом Пфисте­ ра, его о с н о в н ы м вкладом в психоанализ является книга «Христианство и страх» (Pfister 1 9 4 4 ) . В предисловии, в котором Пфистер много говорит о себе, он призна­ ется: «Данная книга возникла из борьбы с тяготами жизни, в которые вовлекает меня моя профессия». Однако теологи не могут дать удовлетворительного ответа «на про­ блемы глубочайшей тоски, мучительной нужды и сияющей надежды». Психоанализ навел его на мысль о том, что освобождение религии от невротических элементов в принципе д о л ж н о походить на избавление больного от невротических симптомов, 477

то есть через возрождение любви и ее возвышение до жизненной доминанты. С пси­ хоаналитической точки зрения это, конечно, спорно. Тезис Пфистера о том, что «ми­ лосердный, д а ж е не обращаясь к Христу, одним с в о и м милосердием достигнет веч­ ного спасения» (Pfister 1 9 4 8 / 4 9 , 5 9 6 ) , вызвал теологические дискуссии. В данном случае речь шла не о теории страха или о психоаналитической науке в узком смыс­ ле, а об очищении христианского учения (Bonhoeffer in: Pfister-Festschrift 1 9 7 3 , 4 3 5 ) . Книга Пфистера вышла в конце Второй мировой войны, и ее цель состояла в том, чтобы помочь человечеству ж и т ь в мире. Пфистер обладал п р я м ы м характером, и по­ этому неудивительно, что он еще задолго предсказывал поражение национал-соци­ ализма. Застав с а м о е начало психоаналитического движения, перенеся все его бури, он стал свидетелем того, как после Второй мировой войны группы швейцарских пси­ хоаналитиков вновь влились в международное движение. С виду совсем не состарив­ шийся, «живой, доброжелательный, легко и с ю м о р о м переносящий с в о ю глухоту» — т а к и м о п и с ы в а е т Пфистера на М е ж д у н а р о д н о м к о н г р е с с е 1 9 4 9 года в Ц ю р и х е В. Хоффер (Hoffer 1 9 5 8 ) . Герман Роршах ( 1 8 8 4 — 1 9 2 2 ) завоевал мировую известность своим методом тол­ кования форм, и многие не знают, что он «также» (и прежде всего!) был психоанали­ тиком, хотя с самого начала он являлся членом общества и был его первым вице-пре­ з и д е н т о м . Р о р ш а х в ы р о с в Шафхаузене и с 1 9 0 4 по 1 9 0 9 год изучал медицину в Цюрихе, то есть как раз в те годы, когда в университетской психиатрической клини­ ке этого города активно занимались психоанализом (Ellenberger in: Rorschach 1 9 6 8 ) . В 1 9 0 9 году Роршах отказался от попытки получить место в цюрихской клинике Эй­ гена Блейлера. Причины этого были чисто внешними: уже женатый и не имевший ни­ каких средств молодой врач был вынужден искать хорошо оплачиваемое место, кото­ рое он и нашел в лечебнице Мюнстерлинген в Тургау. Т а м он написал диссертацию, которая была одобрена по предложению Эйгена Блейлера ( R o r s c h a c h 1 9 6 8 , 41 etc.). После того как план Роршаха обосноваться в России, откуда была родом его жена, потерпел неудачу, он перешел на работу в психиатрическую клинику в Мюнсингене (Вальдау, близ Берна), а с 1 9 1 5 года и вплоть до своей безвременной кончины работал в Херизау (Аппенцелль). Неучастие Роршаха в работе Ц ю р и х с к о й п с и х о а н а л и т и ч е с к о й группы в 1 9 0 9 — 1 9 1 4 годах объясняется, с к о р е е всего, тем, что в те годы его не было в Цю­ рихе. О д н а к о его п р и м е р п о к а з ы в а е т , что психоаналитическое учение утвержда­ лось и в Ш в е й ц а р и и , д а ж е когда в период с 1 9 1 3 по 1 9 1 9 год не с у щ е с т в о в а л о организации. Еще в 1 9 1 9 году в только что созданном объединении Роршах высту­ пил с докладом об о с н о в а т е л я х религиозных сект. С о д н и м из них, И о г а н о м Бинггели, о н встречался лично, другой, Антон Унтернерер, являлся уже фигурой ис­ т о р и ч е с к о й . Бинггели, ч е л о в е к н е в р о т и ч е с к о г о склада, в с в о е й д е я т е л ь н о с т и р у к о в о д с т в о в а в ш и й с я п р о е к ц и я м и п о т р е б н о с т е й с в о е г о суеверного о к р у ж е н и я , основал недолговечное «лесное братство». Более продолжительным оказалось вли­ я н и е Унтернерера, больного шизофренией, о к о т о р о м Р о р ш а х писал: «У него все д е с у б л и м и р о в а н о . Тенденция... к в ы т е с н е н и ю с е к с у а л ь н о с т и п о с т а в л е н а с ног на голову: т о л ь к о сексуальность и есть цель жизни... Запрет и н ц е с т а пал... К а ж д ы й с и м в о л с т а н о в и т с я п р о о б р а з о м или т е н ь ю единственно п о - н а с т о я щ е м у желанно­ го, сексуальности». Пророк-шизофреник обладал огромной с п о с о б н о с т ь ю к совра­ щ е н и ю и м е н н о потому, что его мифология обращалась к глубоким с л о я м бессо­ знательного» ( R o r s c h a c h 1 9 2 7 ) . Роршах намеревался написать книгу, посвященную психоанализу основателей сект, но тем в р е м е н е м его интерес полностью поглотил метод толкования форм. О п я т ь - т а к и следует о т м е т и т ь , н а с к о л ь к о п с и х о а н а л и т и ч е с к и е п р е д с т а в л е н и я повлияли на интерпретацию изображений, используемых в тесте ( R o r s c h a c h 1 9 2 1 ) : 478

так, например, центр обозначает сознательные функции; истолкование д в и ж е н и й и цвета ближе к бессознательному, нежели истолкование форм; истолкование цвета прежде всего говорит об аффектах, связанных с влечениями. В создании м е т о д а ак­ тивное участие принимал т а к ж е Эмиль Оберхольцер (см. н и ж е ) . Когда после с м е р т и Р о р ш а х а Фрейд высказал м н е н и е , что его д е я т е л ь н о с т ь как психоаналитика была, пожалуй, несколько переоценена (Freud/Pfister 1 9 6 3 , 8 9 ) , то, разумеется, он сравнивал его с находившимся в расцвете сил молодым поколением «чистых аналитиков». Роршах, обладавший основательным психиатрическим об­ р а з о в а н и е м и ш и р о к и м и интересами, принадлежал к н е с к о л ь к о и н о м у типу — м о ж н о сказать, что он воплощал швейцарский тип психоаналитика. Трудно ска­ зать, чего бы он м о г е щ е добиться, но ясно одно: к м о м е н т у с м е р т и его творчес­ кий потенциал был далеко не исчерпан, и д а ж е с в о ю «психодиагностику», при­ несшую ему столь громкую славу, он уже считал устаревшей: в идеях он продвинулся гораздо дальше. Артур Кильхольц ( 1 8 7 9 — 1 9 6 2 ) был многосторонне одаренным психиатром-кли­ ницистом, интересовавшимся историей и религией. Более трех десятилетий он ру­ ководил крупной государственной психиатрической клиникой Кёнигсфельд в кан­ тоне Аргау; там, по его собственным словам, он стремился оказать своим пациентам помощь средствами психоаналитически ориентированной психотерапии (Kiellholz 1 9 5 7 ) . О психоанализе Кильхольц узнал, когда работал а с с и с т е н т о м в лечебнице Райнау ( W a l s e r 1 9 7 0 ) . З а т е м он несколько лет проработал с е л ь с к и м врачом в не­ большом городке Сент-Галлер Райнталь; в эти годы он ближе познакомился с пси­ хоанализом благодаря своему другу и коллеге Карлу Гери, посещавшему в Цюри­ хе п с и х о а н а л и т и ч е с к и е д и с к у с с и о н н ы е вечера. В ц е л о м же К и л ь х о л ь ц изучал психоанализ самостоятельно. В 1 9 1 9 году вышел его патографический очерк о Якобе Бёме. У этого м и с т и к а он диагностировал паранойяльную шизофрению и показал, насколько большое влияние оказали его детские фантазии и инфантильные инцестуозные желания, сублимированные эксгибиционистские импульсы и идентифика­ ция с Христом на формирование его учения. Позднее появился т а ю к е патографичес­ кий очерк о поэте Конраде Фердинанде Мейере (Kielholz 1 9 4 4 ) . Кильхольц проявлял большой интерес к р а з в и т и ю клинической психиатрии и психогигиены. Обратившись к теме психоанализа алкоголизма — области, которой до него интенсивно занимался Эйген Блейлер, он, в частности, показал, что гомосек­ суальный к о м п о н е н т у больного а л к о г о л и з м о м м о ж н о и с п о л ь з о в а т ь в терапии (например, для приобщения его к обществу воздержания). Особую роль в качестве основателя нынешнего Швейцарского общества психо­ анализа сыграл Эмиль Оберхольцер ( 1 8 8 3 — 1 9 5 8 ) , в 1 9 1 9 — 1 9 2 7 годах являвшийся его первым президентом. Будучи ассистентом Цюрихской психиатрической универ­ ситетской клиники, он женился на Мире Гинцбург ( 1 8 8 7 — 1 9 4 9 ) , которая приехала из Польши и изучала в Ц ю р и х е медицину ( B r u n 1 9 5 2 ) . Чета Оберхольцеров работа­ ла в п с и х и а т р и ч е с к и х лечебницах Шафхаузена и К ю с н а х т а близ Ц ю р и х а , з а т е м они открыли совместную частную практику в Цюрихе. Мира Оберхольцер провела некоторое время в Вене, где проходила учебный анализ у Фрейда. Как у ж е отмеча­ лось, в 1 9 2 7 году Оберхольцер основал собственную чисто медицинскую группу пси­ хоаналитиков, которая, однако, распалась в 1 9 3 8 году после эмиграции Оберхольцера в С Ш А , связанной в первую очередь с еврейским происхождением его ж е н ы . Обер­ хольцер являлся в ы д а ю щ и м с я з н а т о к о м психодиагностического м е т о д а Роршаха, который он продолжал активно применять в Америке. Такой же интерес к опытам Роршаха проявлял и Ганс Бен-Эшенбург ( 1 8 9 3 — 1 9 3 4 ) . Он работал ассистентом в психиатрической больнице Херизау и через Роршаха позна­ комился с Фрейдом. Затем он получил образование в психоаналитическом институте 479

в Берлине и открыл частную практику в Цюрихе. Бен-Эшенбург внезапно умер во вре­ мя ХШ Психоаналитического конгресса в Люцерне, в подготовке которого он актив­ но участвовал (Sarasin 1 9 3 5 ) . Наряду с психоаналитическими работами ему принад­ лежит исследование, посвященное применению теста Роршаха в диагностике детей школьного возраста (Behn-Eschenburg 1 9 2 1 ) .

Психоаналитическая педагогика и детский анализ Влияние Ганса Цуллигера ( 1 8 9 3 — 1 9 6 5 ) как основателя психоаналитической пе­ дагогики и самостоятельного направления в детском психоанализе выходит далеко за пределы Швейцарии (Alexander et al. 1 9 6 6 , 3 4 2 etc.). Он происходил из семьи ра­ бочих и мелких крестьян Бернского Зееланда (Kasser 1 9 6 3 ) . В педагогической семи­ нарии к а н т о н а Берн он получил профессию учителя народной ш к о л ы и в э т о м к а ч е с т в е проработал в с ю ж и з н ь , начиная с 1 9 1 2 года, в к о м м у н е И т т и г е н близ Берна. С психоанализом он соприкоснулся, е щ е будучи с е м и н а р и с т о м : директо­ р о м семинарии был Эрнст Шнайдер, молодой, свободомыслящий преподаватель, в к л ю ч и в ш и й в с в о и з а н я т и я по психологии т а к ж е и психоанализ. На п р и м е р е Шнайдера Цуллигер м о г убедиться, к а к о е влияние могут оказать занятия психо­ анализом на карьеру ( S c h n e i d e r 1 9 5 6 ) , ведь именно интерес Ш н а й д е р а к психо­ анализу стал причиной того, что в 1 9 1 6 году ему пришлось о с т а в и т ь свой пост директора семинарии (позднее Шнайдер получил должность доцента в Институ­ те Ж.-Ж. Руссо в Ж е н е в е , з а т е м в качестве профессора психологии и педагогики он работал в Риге, а последние годы своей ж и з н и провел в Ш т у т т г а р т е и Базеле [Graber 1953]). Еще будучи с о в с е м молодым учителем, в 1 9 1 3 году Цуллигер попытался оказать терапевтическую помощь одному заикающемуся ученику. Чрезвычайно важной стала встреча Цуллигера с О с к а р о м Пфистером, «педанализ» которого преследовал анало­ гичные цели. За первой работой Цуллигера ( Z u l l i g e r 1 9 2 1 ) о с в о е м опыте примене­ ния психоанализа в практике народной школы вскоре последовали другие труды, среди которых большое распространение получило популярное изложение учения Фрейда (Zulliger 1 9 2 4 ) . Первоначально Цуллигер интересовался главным образом пе­ дагогикой и п е д а г о г и ч е с к и м консультированием, з а т е м под в л и я н и е м Р о р ш а х а он увлекся психоаналитически ориентированным психологическим тестированием. Цуллигер предложил два варианта теста Роршаха: тест Бена-Роршаха и предназна­ ченный для групповых исследований Z-тест. Большой интерес вызвала его книга о молодых ворах (Zulliger 1 9 5 2 ) . В качестве показателя социопсихиатрической дис­ позиции к воровству при психологическом тестировании он выявил склонность к конфабуляции, э г о ц е н т р и з м и и м п у л ь с и в н о с т ь аффектов при н е д о с т а т о ч н о м их т о р м о ж е н и и . Но, пожалуй, наибольшее значение имела разработанная Цуллигер о м игровая терапия (Сарасин, личное сообщение). Он создал собственный метод, практически полностью отказавшись в нем (в противоположность, например, Ме­ лани Кляйн) от вербальных интерпретаций. По м н е н и ю Цуллигера, слова являются ненужным окольным путем к бессознательному ребенка. Эта приближенная к прак­ тике «чисто игровая терапия» получила большое распространение в послевоенной Германии. Особой заслугой Цуллигера является то, что активной преподавательской и лекционной деятельностью он внес существенный вклад в возрождение психоана­ лиза в Германии после Второй мировой войны. Детский психоанализ, основы которого в Швейцарии заложили Пфистер и Цул­ лигер, развивается ныне в Ц ю р и х е прежде всего благодаря Ж а к у Берна (род. 1 9 1 1 ) .

480

Хотя традиционным центром швейцарского психоанализа стал Цюрих, его союз­ ники, а затем и действующие психоаналитики появились т а к ж е в Женеве. В 20-е годы интерес к психоанализу пробудился и в Базеле. Филипп Сарасин ( 1 8 8 8 - 1 9 6 8 ) — п о т о м о к старинного базельского рода, внес­ шего свой вклад в и с т о р и ю культуры. Сдав в 1 9 1 5 году в Базеле государственные э к з а м е н ы по медицине, он работал в Ц ю р и х с к о й психиатрической клинике и про­ шел анализ у Франца Риклина. В течение пяти лет ( 1 9 1 6 — 1 9 2 1 ) Сарасин работал в психиатрической клинике в Райнау ( W a l s e r 1 9 7 0 ) . Из них, правда, два года при­ шлись на в о е н н у ю службу в период П е р в о й м и р о в о й войны. Едва ли следовало ожидать, что из этой провинциальной больницы м о ж н о было найти путь к Фрей­ ду; но и м е н н о это удалось Сарасину. Его начальник, ученик Фореля Фридрих Рис, поощрял интерес Сарасина к психоанализу. В к о н ц е концов Сарасин отправился в Вену, чтобы пройти психоанализ у Фрейда. З а т е м несколько десятилетий он за­ нимался частной психоаналитической практикой в Базеле. К р о м е психоаналити­ ческого очерка образа Миньоны у Гёте, он почти ничего не опубликовал; его заслу­ ги п р е ж д е всего связаны с организационной деятельностью. Сарасин был верным представителем Фрейда в Швейцарии и с 1 9 2 8 - г о по 1 9 6 0 год возглавлял Швейцар­ с к о е о б щ е с т в о психоанализа. Проработавший всю ж и з н ь в Базеле Ганс Кристоффель ( 1 8 8 8 — 1 9 5 9 ) , напротив, является автором многочисленных работ по психоанализу. Окончив медицинский фа­ культет в Базеле, он проработал шесть лет ( 1 9 1 4 — 1 9 2 0 ) в Цюрихской психиатричес­ кой клинике у Эйгена Блейлера, а затем до конца жизни был практикующим невро­ патологом в Базеле. В 1 9 4 2 году он основал там «психологическое рабочее сообщество», которое в значительной мере было ориентировано на психоанализ. Научный интерес Кристоффеля относился к пограничной области между психоанализом, исследовани­ ем поведения и психиатрией культуры. В своей книге о психологии развития челове­ ка (Christoffel 1 9 6 5 ) он анализирует базисные феномены человеческого существова­ ния, такие, как сон, сосание, ходьба, с точки зрения экспрессивных проявлений, то есть в их социально-психологическом значении. Его обширные культурно-исторические по­ знания проявились, в частности, в работах о Феликсе Платтере и Парацельсе. Однако его главной заслугой остается книга «Влечение и культура» (Christoffel 1 9 4 4 ) , большая работа об инстинкте мочеиспускания в его психологическом, социальном и культур­ ном значении. Психоанализ в Базеле получил значительное развитие благодаря деятельности Ген­ риха Менга ( 1 8 8 7 — 1 9 7 2 ) . Этот ученый родился в Бадене и в 1 9 3 3 году вследствие сло­ жившейся тогда политической ситуации переехал в Базель. В течение примерно соро­ ка лет он являлся одним из ведущих психоаналитиков страны (Alexander et al. 1 9 6 6 , 3 3 3 etc.). До сих пор он остается единственным швейцарским психоаналитиком, на­ писавшим автобиографию (Meng 1 9 7 1 ) , которая позволяет получить представление о раннем развитии психоанализа. На юного Менга большое влияние оказали идеалы молодежного движения. Будучи студентом, он увлекался неортодоксальной медици­ ной, и только терапевт Людольф Крель из Гейдельберга, сторонник психосоматичес­ ких теорий, заинтересовал его академической медициной. Будучи молодым врачом, Менг изучал психиатрию в Бремене у ученика Фореля А. Дельбрюка и в 1 9 1 4 году, получив дополнительное образование по терапии внутренних болезней и ортопедии, обосновался в Штутгарте, где стал работать практикующим врачом. Во время Первой мировой войны в деятельности Менга был длительный перерыв, но вместе с т е м тог­ да он познакомился с Карлом Ландауэром, который увлек его психоанализом. Встре­ ча 33-летнего врача с Зигмундом Фрейдом определила всю его дальнейшую жизнь. 481

По совету Фрейда он прошел учебный анализ у Пауля Федерна (Alexander et al. 1966, 142 etc.), a затем продолжил его у Ганса Захса (Alexander et al. 1966,180 etc.). Несмот­ ря на тесную связь с психоанализом, он не отказался от личного знакомства с Альфре­ дом Адлером, Вильгельмом Штекелем и К. Г. Юнгом Однако особое влияние на него оказали Пауль Шильдер (Alexander et al. 1966,457 etc.) и эндокринолог Эйген Штайнах. Менг, близкий к «гиппократову движению», работал врачом в больнице имени Ро­ берта Боша в Штутгарте; в 1929 году вместе с Карлом Ландауэром он основал Заоч­ ный институт психоанализа при университете во Франкфурте-на-Майне. В 1933 году этот институт был закрыт нацистскими властями, и Менг переехал в Базель. Там он вел практику и с 1937 года до выхода на пенсию в 1956 году работал в университете. Многие публикации Менга отражают его просветительские и идеалистические взгляды. В 1926 году вместе с Паулем Федерном он издал первый популярный учеб­ ник психоанализа, в работе над которым приняли участие многие ведущие психо­ аналитики (в том числе швейцарцы О. Пфистер, Г. Кристоффель, Э. Шнайдер). В опуб­ ликованной в 1934 году работе «Наказания и воспитание» он, подобно Оскару Пфистеру, попытался ознакомить с психоаналитическими знаниями педагогов. В книге «Душа и гормоны» (Meng 1944) Менг попытался связать психоаналитичес­ кие исследования с исследованиями в области эндокринологии. Такой подход казался многообещающим, поскольку Фрейд, ссылаясь на Эйгена Штайнаха, предполагал, что половые гормоны «заряжают определенные части центральной нервной системы сексуальным напряжением», и обнаружил, что сексуальные неврозы «имеют боль­ шое клиническое сходство с феноменами интоксикации и абстиненции, которые возникают при привычном введении доставляющих удовольствие токсинов (алкало­ идов)» (V, 117). Разумеется, этот подход соответствовал также теории Фрейда, что в каждом организме существуют как женские, так и мужские гормоны. Сегод­ ня мы знаем, что Фрейд ошибался, полагая, что биологическая медицина следует по пятам за анализом (Meng/Stern 1955). К еще большему разочарованию привела попытка гормонального лечения невротических заболеваний, которому Менг уже успел подобрать название «фармакопсихоанализ». Сегодня наиболее важным пред­ ставляется то, что одновременно Менг занимался психосоматической медициной, од­ нако предложенная им в 1934 году концепция «психоза органов», похоже, сразу на­ толкнулась на скептическое отношение Фрейда (Meng 1956/57). Огромная заслуга принадлежит Менгу в области психогигиены (Meng 1939). Именно Генриху Менгу, а также Андре Репону мы обязаны тем, что психогигиеническое движение, без ко­ торого уже невозможно представить себе нашу культуру, получило широкое распро­ странение в Швейцарии. Этот труд был продолжен прежде всего Марией ПфистерАмменде (Pfister-Ammende 1955). В Берне не образовалось столь сплоченной группы, как в Базеле или Цюрихе, хотя психоанализ был представлен там такими прекрасными аналитиками, как Эрнст Блюм (род. 1892), Макс Мюллер (род. 1894) и, разумеется, Ганс Цуллигер (см выше). Психоанализ и биопсихология Рудольф Брун (1885-1969) в молодости испытал на себе влияние Аугуста Фореля и, подобно ему, написал несколько интересных работ по исследованию муравьев (Min­ kowski 1970). Закончив медицинский факультет в Цюрихе, он пятнадцать лет прорабо­ тал в неврологической поликлинике Константина фон Монакова (1853—1930). Всю свою жизнь он не прекращал научной и практической деятельности в качестве невропатоло­ га. Учение Фрейда о неврозах он воспринял как продолжение и завершение своего соб­ ственного биопсихологического подхода. Брун писал: «Когда после... наблюдении 482

над муравьями я занялся психопатологией неврозов... то с изумлением обнаружил, что и при невротических реакциях на столкновение влечений в принципе существуют те же закономерности, которые я р к е констатировал на гораздо более примитивном уровне организации инстинктов, а именно у муравьев». Этот опыт укрепил его уверен­ ность в правильности теорий Фрейда, которые, очевидно, соответствовали всеобщим био­ логическим законам ( B r a n 1 9 5 4 ) . Брун особенно подчеркивал справедливость этого в от­ ношении теории парциальных влечений. Вместе с тем он не мог согласиться с введением Фрейдом понятия «влечения к смерти» (Freud 1 9 2 0 ) , поскольку этим Фрейд подрывал биологическую теорию влечений самого Бруна (Bran 1 9 5 3 / 5 4 ) . Брун во многом опирался на биологический фундамент психоанализа ( B r a n 1 9 5 1 / 5 2 ) , а т а к ж е на неврологичес­ кие (в то время почти забытые) работы Фрейда ( B r a n 1 9 3 6 ) . Основные свои представ­ ления Брун сформулировал в «Общей теории неврозов» (Brun 1 9 4 2 ) . Разумеется, сегодня эта книга отчасти р к е устарела, но к ней по-прежнему обращаются по ряду психофизи­ ческих проблем, таких, например, как актуальные неврозы.

Психоанализ во французской Швейцарии Р. де С о с с ю р однажды сказал, что «на берегу Л и м м а проблемы выглядят совер­ шенно иначе, чем на берегу Лемана». Т е м не менее французскую и немецкую Швей­ царию объединяет хотя бы то, что первым психоаналитикам было с л о ж н о получить образование и им приходилось обучаться самостоятельно (de Saussure 1 9 6 7 / 6 8 ) . О б щ и м является т а к ж е то, что и в Цюрихе, и в Женеве психоанализ не встречал се­ рьезного сопротивления и д а ж е приветствовался. Хотя психологи Теодор Флурнуа ( 1 8 5 4 - 1 9 2 0 ) и Эдуард Клапаред ( 1 8 7 3 - 1 9 4 0 ) не были психоаналитиками, своими лекциями и публикациями они способствовали распространению психоаналитичес­ ких знаний. Из психоаналитиков следует упомянуть двух человек, о т н о с я щ и х с я ко второму поколению: Анри Флурнуа ( 1 8 8 6 — 1 9 5 5 ) и Шарля Одье ( 1 8 8 6 — 1 9 5 4 ) . Оба они изучали медицину в Ж е н е в е и остались там работать врачами. Флурнуа до­ полнительно обучался у ван Офюйзена, Фрейда и Нунберга и с 1 9 2 0 года препода­ вал в университете психотерапию (Gressot 1 9 5 6 ) . Шарль Одье ездил в Берлин к Фран­ цу Александеру. С 1 9 2 9 года до начала Второй мировой войны он ж и л в П а р и ж е , где принимал активное участие в психоаналитических исследованиях и преподавал психоанализ. После возвращения в Женеву в своих трудах он проявлял определен­ ную независимость, но никогда не оставлял психоаналитической теории. В них чув­ ствуется влияние п с и х о г е н е т и ч е с к о й ш к о л ы Ж а н а П и а ж е . В последней р а б о т е под названием «Человек — раб своей неполноценности» (Odier 1 9 5 0 ) Одье полеми­ зирует по м н о г и м вопросам с Павловым и К. Г. Юнгом. В романоязычной Швейцарии некоторые психиатры-клиницисты т а к ж е были близки к психоанализу. Из их числа следует выделить Андре Репона ( 1 8 8 6 - 1 9 7 3 ) , уче­ ника Эйгена Блейлера, а с 1 9 1 6 года директора психиатрической лечебницы Малевоз (Валлис). Он активно участвовал в психогигиеническом движении и организовал в своей клинике социально-психиатрическую службу, ставшую образцом для всей Ш в е й ц а р и и и других с т р а н ( R é m y 1 9 7 4 ) . Особенно важную роль в развитии психоанализа в романской Швейцарии сыграл Раймон де С о с с ю р ( 1 8 9 4 - 1 9 7 1 ) . Его жизненный путь напоминает карьеру А. Флур­ нуа и Ш. Одье: он т о ж е изучал медицину в с в о е м родном городе Женеве, специали­ зировался в области психиатрии и обучался психоанализу за границей: в Вене у Фрей­ да, в Берлине у ф. Александера и в П а р и ж е у А. Лёвенштейна. В 1 9 4 0 - 1 9 5 2 годах он преподавал и вел частную практику в Нью-Йорке, а затем вплоть до своей смер­ ти — в Женеве. В 1 9 6 0 — 1 9 6 7 годах он являлся президентом Швейцарского общества 483

психоанализа. Его книга о психоаналитическом методе стала первым учебником по психоанализу на французском языке; она вышла в П а р и ж е в 1 9 2 2 году с предисло­ вием 3. Фрейда. В книге «Греческое чудо» (de Saussure 1 9 3 9 ) де С о с с ю р попытался дать психоаналитическую интерпретацию древнегреческой культуры с учетом соци­ ологических и психологических факторов. Из огромного числа публикаций де С о с сюра следует т а к ж е упомянуть опубликованную после его смерти книгу о развитии психоанализа, написанную в соавторстве с Л. Шертоком; в ней исследуется роль бес­ сознательного и переноса в историческом процессе (Chertok, de Saussure 1 9 7 3 ) . Р. де С о с с ю р был т а к ж е известным историком психиатрии ( W a l s e r 1 9 7 3 ) . Преждевременная кончина Мишеля Грессо ( 1 9 1 8 — 1 9 7 5 ) лишила швейцарский психоанализ одного из ведущих его представителей. В 1 9 7 0 - 1 9 7 3 годах он являлся президентом Швейцарского общества психоанализа. Ему т а к ж е принадлежит ряд в а ж н ы х работ по психологии.

3 0 - е годы и В т о р а я м и р о в а я в о й н а Если научные движения в ходе истории, как правило, и м е ю т волнообразное те­ чение, то в развитии швейцарского психоанализа в этот период наблюдался спад. Хотя Швейцарское общество психоанализа продолжало нормально функционировать, ни­ какого влияния, особенно на студенческую молодежь, оно не оказывало. В 1 9 3 7 году общество насчитывало 24 члена. При э т о м франкоязычные аналитики ориентиро­ вались во м н о г о м на Францию (А. Флурнуа, Р. де С о с с ю р и А. Репон являлись одно­ временно членами П а р и ж с к о г о общества), два немецкоязычных аналитика, Людвиг Бинсвангер, а з а т е м и Медард Босс, все активнее развивали собственное экзистенци­ ально-аналитическое направление (см. статью В. Бланкенбурга в т. I V ) . Равновесие м е ж д у традицией и прогрессом, к о т о р ы м в конечном счете и определяется разви­ тие науки, совершенно не соблюдалось. Об этом свидетельствовало т а к ж е и то, что Гу­ ставу Балли ( 1 8 9 3 — 1 9 6 6 ) стоило больших трудов вступить в Швейцарское общество, несмотря на то, что он в течение многих лет учился в знаменитом Берлинском пси­ хоаналитическом институте и являлся полноправным членом Н е м е ц к о г о объедине­ ния. Эту ситуацию Балли объяснял тем, что он всегда открыто выступал за фрейдов­ ский психоанализ (Jones 1 9 5 7 , нем. изд., т. III, 1 9 9 ) . В процессе «нацификации» Германии «Центральный бюллетень психотерапии» в феврале 1 9 3 3 года оказался на грани своего закрытия после того, как Эрнст Кречмер вышел из состава редакции. Вскоре после появления очередного номера (декабрь 1 9 3 3 года) Балли подверг К. Г. Юнга резкой критике. Он, в частности, писал: «Изда­ телем этого журнала считается доктор К. Г. Юнг... То есть швейцарец редактирует официальный орган общества, которое, по выражению одного из его руководителей, д о к т о р а М. Г. Геринга, "требует от всех своих публикующихся членов, чтобы они со всей научной серьезностью проработали книгу Адольфа Гитлера "Майн Кампф" и взяли ее за основу"» (Bally 1 9 3 4 ) . Вполне понятное возмущение Балли было спро­ воцировано следующим х о д о м событий. «Присягу верности» Гитлеру, о которой он говорил, планировалось поместить только в «немецком приложении» «Централь­ ного бюллетеня», предназначавшемся для распространения в Германии. «Между­ народное общество психотерапии», научным органом которого являлся «Централь­ ный бюллетень», состояло тогда из национальных групп, и немецкая группа, чтобы уцелеть, была вынуждена присоединиться к господствующей идеологии Гитлера. По н е б р е ж н о с т и или недосмотру ( п о т о м у ж е начали задавать вопрос, не было ли здесь чьего-то умысла) «присяга верности» появилась т а к ж е и в обычном номере «Центрального бюллетеня», при этолл Юнг д а ж е не был поставлен в известность. Для 484

него как редактора ситуация оказалась весьма щекотливой. В письмах того времени он не раз возвращался к ней. На критику Балли он ответил в своей статье «Совре­ менное» ( J u n g 1 9 3 4 ) . (Балли все-таки не приписывал Юнгу окончательного обраще­ ния в веру национал-социализма. Э т о следует из того, что в 1 9 3 8 году под руковод­ с т в о м Юнга он занимался созданием психотерапевтического учебного учреждения.) В период Второй мировой войны ( 1 9 3 9 - 1 9 4 5 ) психоанализ в Австрии и Гер­ мании пришел в полный упадок. К с о ж а л е н и ю , Швейцария, где е щ е звучало сво­ бодное н е м е ц к о е слово, не смогла заполнить образовавшую пустоту. Причину это­ го следует и с к а т ь не т о л ь к о в н е м н о г о ч и с л е н н о с т и и с л а б о с т и Ш в е й ц а р с к о г о о б щ е с т в а , но и в т о м , что н е м е ц к и е и а в с т р и й с к и е п с и х о а н а л и т и к и предпочли эмигрировать в Англию и С Ш А . Ш в е й ц а р с к и е психоаналитики ничем не смогли помочь и аналитикам послевоенной Германии в их потребности наверстать упу­ щенное, хотя деятельность н е к о т о р ы х из них (Цуллигера, Менга, Балли) заслужи­ вает в с я ч е с к о г о признания. О т с у т с т в и е в Ш в е й ц а р и и учебных учреждений ста­ ло т е п е р ь о с о б е н н о о щ у т и м ы м , но все усилия Ш в е й ц а р с к о г о о б щ е с т в а в э т о м направлении поначалу оставались бесплодными.

Н е к о т о р ы е замечания о последних трех десятилетиях К концу 4 0 - х годов в нашей стране вновь возрос интерес к психоанализу и пси­ хотерапии. Первый толчок, как и пятьюдесятью годами раньше, дала Цюрихская пси­ хиатрическая клиника. Манфред Блейлер (род. 1 9 0 3 ) , сын Эйгена Блейлера и тогдаш­ ний д и р е к т о р клиники, поручил Густаву Балли и Медарду Боссу вести обучение ассистентов клиники в области психотерапии. Их семинары, проводившиеся регу­ лярно в течение многих лет, оказали влияние практически на всех учившихся в Цю­ рихе молодых психиатров. В клинике вновь стала применяться психотерапия боль­ ных шизофренией (с этой целью несколько раз приглашалась мадам М.-А. Сешейе). В этой работе принимали участие Б. Штелин (род. 1 9 2 3 ) , X. Мюллер (род. 1 9 2 1 , ныне профессор психиатрии в Л о з а н н е ) и прежде всего Гаэтано Бенедетти (род. 1 9 2 0 ) (Benedetti 1 9 7 5 ) . Отчасти при содействии Ц ю р и х с к о й клиники возник Институт врачебной психотерапии (Bally 1 9 6 5 / 6 6 ) . На рабочих собраниях института, органи­ зованных Ф. Меервайном (род. 1 9 2 2 ) , проводились встречи с ведущими психоанали­ тиками (В. Хоффером, В. В. Кемпером, Г. Шойнертом, В. Лохом, В. Солмсом, X. Э. Рих­ тером, Р. де С о с с ю р о м , Э. Б л ю м о м ) , но, самое главное, в институте была разработана программа обучения. Собственно психоаналитическое направление представлял Гу­ став Балли, хотя какое-то время он интересовался прежде всего экзистенциальным анализом (Meerwein, 1 9 6 8 ) . Балли обладал разносторонними талантами и умел их 16 применять ; примером тому м о ж е т служить его книга о роли игры (Bally 1 9 6 6 ) . Од­ нако он не забывал о с в о е м солидном образовании в области «классического» пси­ хоанализа и к концу своей ж и з н и все больше обращался к нему. Его книга, излагаю­ щая п с и х о а н а л и т и ч е с к у ю т е о р и ю ( B a l l y 1 9 6 1 ) , стала, к р о м е того, п о п у л я р н ы м учебным пособием. После смерти Густава Балли ( 1 9 6 6 ) Медард Босс в 1 9 7 2 году ос­ новал Институт экзистенциального анализа, а Институт врачебной психотерапии 17 прекратил с в о ю деятельность . Но и психоанализ (в настоящей статье мы понимаем под этим т е р м и н о м толь­ ls к о организованное психоаналити l e c K o e д в и ж е н и е фрейдовского направления ) постепенно извлекал пользу из вновь пробудившегося к нему интереса. В 1 9 5 8 году с организацией Ц ю р и х с к о г о психоаналитического семинара сбылась наконец дав­ няя мечта о создании психоаналитического учебного центра; впрочем, во француз­ ской Ш в е й ц а р и и (в Ж е н е в е и Л о з а н н е ) е ц е чуть раньше был создан Романский 485

центр психоаналитического образования. Хотя Цюрихский семинар должен готовить действительных членов Ш в е й ц а р с к о г о о б щ е с т в а психоанализа, непосредственно от него он не зависит. Здесь до сих пор не проводится отбор перед обучением, как это теперь принято во всех институтах Международного психоаналитического объеди­ нения ( M o r g e n t h a l e r , Berna 1 9 6 7 ) . Поскольку и поныне большая часть учебной ра­ боты проводится самостоятельно, разумеется, существует опасность привлечения аналитиков-дилетантов, которые скорее повредят делу, нежели принесут ему пользу. Эта проблема, однако, отнюдь не является специфической для Швейцарии. То же са­ мое относится и к появлению людей, которых политические мнения интересует боль­ ше, чем психоанализ. П о м и м о уже упомянутых учебных центров в Цюрихе, Ж е н е в е и Лозанне, тако­ в ы е и м е ю т с я т а к ж е в Базеле, Берне и Лугано. В а к а д е м и ч е с к и х кругах получили п р и з н а н и е Э р н с т Блюм, Р. Хенни, V. М о з е р (в области п с и х о л о г и и ) ; X. Мюллер, П.-Б. Шнайдер, Ф. Меервайн, Г. Бенедетти и А. Хайнал. Кроме них, м о ж н о отметить работы Ж. Берна, Г. Линке (в области психологии Я ) , Ф. Моргенталера и П. Парина. В публикациях основной акцент делается на д е т с к о м анализе ( B e r n a 1 9 7 3 ) , психо­ соматической медицине (Meerwein 1 9 7 4 ) и этнопсихоанализе ( П . Парин, Ф. Моргенталер). Последняя область привлекает к себе большой интерес и на международном уровне; здесь швейцарские ученые возрождают подход, разрабатывавшийся во вре­ м е н а увлечения гипнозом (Stoll 1 9 0 4 ) , но теперь у ж е с с о в р е м е н н ы м психоаналити­ ческим инструментарием. К настоящему времени уже и м е ю т с я две крупные рабо­ ты, посвященные этой проблеме (Parin, Morgenthaler, Parin-Matthey 1 9 6 3 , 1 9 7 1 ) .

ПРИМЕЧАНИЯ

1

Ежегодник: содержание и месяц выпуска см.: Freud/Jung-Briefwechsel 1974, 6 3 5 - 6 3 9 , 678-679. 2 В 1 9 0 7 — 1 9 1 0 годы тому м о ж н о найти столько примеров, что не имеет смысла их пе­ речислять. 3 См. Jung 1907, 26, 75, 85; ср. частое упоми­ нание Фореля в переписке Фрейда и Юнга. 4 Эйген Блейлер считал эту книгу «одним из важнейших явлений последних лет в облас­ ти нормальной и патологической психологии» (Münchner med. Wochenschrift 43, 524—525, 1896). Неопубликованное письмо Фрейда Блейлеру, зачитанное на II Международном конгрессе по психиатрии в Цюрихе (1957). 6 Сегодня принято проводить методичес­ кое разграничение между психотерапией и психоанализом, но примеры из прошлых лет показывают, что в то время между дву­ мя способами лечения зачастую не видели разницы. ' Пожалуй, после визита Фрейда к Юнгу в сентябре 1911 года это отчуждение стало впервые заметным также и для окружающих; см., в частности, письма Эммы Юнг Фрейду (Freud/Jung 1974, 499, 503). 5

486

8

Г. В. Майер выступил с докладом о психоана­ литическом подходе к шизофрении в 1907 году на первом заседании Цюрихского психоанали­ тического объединения и затем еще раз там же в 1911 году, но в это объединение так и не всту­ пил (Freud/Jung 1974,100,424). 9

Позднее доктор Беццола также сыграл свою роль в истории швейцарской психотерапии. 10 Л. Франк был верным учеником А. фореля. Позднее он опубликовал немало работ по пси­ хиатрии и психотерапии и занимался психоте­ рапевтической практикой в Цюрихе. " Ф. Риклин тогда активно занимался науч­ ной деятельностью; ср.: Jung 1910b, 380—387. 12 Например, в опубликованной в 1965 году переписке Фрейда и Абрахама книга Бинсвангера «Воспоминания о Зигмунде Фрейде» не упоминается. Впрочем, определенная одно­ сторонность историографии, обусловленная принадлежностью к той или иной партии, пре­ одолевается лишь постепенно. Историки же представляют противоположный пример, по­ скольку ради определенной цели они слишком широко раздвигают границы психоанализа. 13 О судьбе Сабины Шпильрейн можно про­ честь в книге Александра Эткинда «Эрос невоз­ можного». — Прим. ред. к русскому изд.

14

Я приношу благодарность руководству Швейцарского психоаналитического общества за предоставление архивного материала. К со­ жалению, в нем содержится крайне мало све­ дений о первых годах деятельности общества. Кроме того, я мог пользоваться библиотекой об­ щества (библиотекарь — госпожа Й. Вальк), за что я также хочу выразить свою благодарность. 15 Здесь следует также упомянуть, что эта переписка отредактирована крайне неудов­ летворительно и оставляет место для многих сомнений. 16 Gustav Bally: Lebensabriss und Verzeichnis der wisssenschaftlichen Arbeiten. Hrgs. von der Gusrav-Bally-Bibliothek. Балли завещал свою обширную библиотеку «Институту врачебной психотерапии»; она была важнейшим подспорьем в данной моей работе.

" Медард Босс (род. в 1903 году) формально сохранял членство в Швейцарском психоанали­ тическом обществе, однако перестал быть психоаналитиком во фрейдовском смысле. См. его автобиографию: Pongratz, L. J. (Hg.): Psychotherapie in Selbstdarstellungen. Bern, Stuttgart, Wien: Huber, 1973. 18 В качестве основного критерия для нас слу­ жило постоянное членство в Швейцарском пси­ хоаналитическом обществе. Проблемы, связан­ ные с подобными ограничениями, нам понятны, однако при многогранности психотерапевти­ ческого движения избежать некоторого произ­ вола все равно невозможно. " Интерес к подобным вопросам прослежи­ вается и у некоторых психоаналитиков, напри­ мер у Г. Роршаха, Г. Цуллигера, М. Грессо (Psyche 10,1956/57 714-732).

ЛИТЕРАТУРА

ABRAHAM, К.: Bericht über die österreichische und deutsche psychoanalytische Literatur bis zum Jahre 1909. Jahrbuch 1, 1909, 575-594 ALEXANDER, F., EISENSTEIN, S., GROTJAHN, M.: Psycho-

Erinnerungen an Sigmund Freud. Bern 1956 B l e u l e r , E.: Zur Auffassung der subcorticalen Aphasien. Neurolog. Zentralblatt, 11, 1892, 562-563

analytic Pioneers, Basic Books, New York and London:1966

Fin Fall von aphasischen Symptomen, Hemianopsie, amnestischer Farbenblindheit. Archiv f. Psychiatrie und Nervenkrankh., 25, 1893a, 32-73

BALLY, G.: Deutschstämmige Psychotherapie. Neue Zürcher Zeitung, Nr. 343, 27. Februar 1934

Münchner medizinische Wochenschrift, 40,1893b, 646-647, 42, 1895, 826

Einführung in die Psychoanalyse Sigmund Freuds. Reinbek: Rowohlt 1961

Die negative Suggestibilität, ein psychologischer Prototyp des Negativismus, der conträren Autosuggestion und gewisser Zwangsideen. Psychiatr. neurolog Wochenschrift, 1904

Bericht über das Institut für ärztliche Psychotherapie in Zürich. Bulletin Schweiz. Gesellschaft für Psychoanalyse, 2, 1965/66 Vom Ursprung und von den Grenzen der Freiheit. Basel: Schwabe 1945 BEHN-ESCHENBURG, H.: Psychische Schüleruntersuchungen mit dem Formdeutversuch. Bern, Leipzig: Bircher 1921 BENEDETH, G. Ausgewählte Aufsätze zur Schizophrenielehre. Göttingen: Vandenhoek & Ruprecht 1975 BERTSCHINGER, H. J . : Illustrierte Halluzinationen. Jahrbuch III, 1911,69-100 BERNA, J.: Kinder beim Analytiker. München: Piper 1973 BIALAS, Α.: Ansätze zu einer dynamischen Psychologie bei Auguste Forel. Diss. med. Zürich 1974 BINSWANGER, L.: Versuch einer Hysterieanalyse. Jahrbuch I, 1909 174-356 Uber das Verhalten des psychogalvanischen Phänomens beim Assoziationsexperiment. In: Jung 1915, II, 113-195

487

Affektivität, Suggestibilität, Paranoia. Halle 1906 Freudsche Mechanismen in der Symptomatologie von Psychosen, Psychiatr. Neurolog. Wochenschrift, 8, 1906-1907, 316-318 323-325, 338-340 Die Psychanalyse Freuds. Verteidigung und kritische Bemerkungen. Jahrbuch II, 1910, 623-730 Dementia praecox oder Gruppe der Schizophrenien. Leipzig Wien 1911 Das autistische Denken. Jahrbuch IV. 1912a, 1-39 Foreis Stellungnahme zur Psychoanalyse. Jahrbuch IV.1912b,684-691 Der Sexual widerstand. Jahrbuch V. 1913, 442-452 Die Ambivalenz. In: Festgabe der Medizinischen Fakultät Universität Zürich. 1914, 93-106 Zu Siegmund (!) Freuds siebzigstem Geburtstag. Neue Zürcher Zeitung Nr 722, 6 Mai 1926 B r e u e r , J . , F r e u d S.: Studien über Hysterie Leipzig, Wien 1895. In S. Freud, G. W. I

B R U N , R . : Sigmund Freuds Leistungen auf dem G e b i e t

Ratschläge für den A r z t bei der psychoanalytischen Behandlung (1912). G . W . VHI

der o r g a n i s c h e n N e u r o l o g i e . S c h w . A r c h . N e u r . P s y c h . , 37, 1 9 3 6 A l l g e m e i n e N e u r o s e n l e h r e . Basel: S c h w a b e 1 9 4 2

Z u r G e s c h i c h t e der p s y c h o a n a l y t i s c h e n B e w e g u n g (1914). G. W. X

D e r b i o l o g i s c h e C h a r a k t e r der P s y c h o a n a l y s e

D i e F r a g e der L a i e n a n a l y s e ( 1 9 2 6 ) . G . W . X I V

Freuds. Psyche, 5, 1 9 5 1 / 5 2 , 5 6 1 - 5 8 0

D i e Z u k u n f t e i n e r Illusion ( 1 9 2 7 ) . G . W . X I V

Mira Oberholzer-Gincburg, N e w Y o r k (1883-1949).

A u s den A n f ä n g e n der P s y c h o a n a l y s e . L o n d o n :

S c h w . A r c h . N e u r . P s y c h . , 6 8 , 1952, 4 0 3 - 4 0 4

Imago Publishing C o . Ltd. 1950

Ü b e r Freuds H y p o t h e s e v o m Todestrieb. Psyche, 7,1953/54, 81-111

F R E U D , S., P F I S T E R , O . : B r i e f e 1 9 0 9 - 1 9 3 9 . F r a n k f u r t / M : S . F i s c h e r - V e r l a g 1963

B i o l o g i e , P s y c h o l o g i e und Psychoanalysen. W i e n e r

F R E U D , S., A B R A H A M , K . : Briefe 1 9 0 7 - 1 9 2 6 . Herausge-

Zsch. f. Nervenheilkunde, 9, 1954, 3 3 3 - 3 5 8

geben v o n H i l d a C . A b r a h a m und E r n e s t L . Freud.

Mein W e g zu Freud. S c h w . Zschr. Psychol., 1 5 , 1 9 5 6 ,

F r a n k f u r t / M : S. Fischer-Verlag 1965

125-130

F R E U D , S., J U N G , C . G . : B r i e f w e c h s e l . Herausgegeben

C H A R C O T , J . M.: Poliklinische Vorträge. B d . I. Ubersetzt

v o n W i l l i a m M c G u i r e und W o l f g a n g Sauerländer, F r a n k f u r t / M : S. Fischer-Verlag 1974

v o n D r . Sigmund Freud. Leipzig, W i e n 1892 C H E R T O K , L . , S A U S S U R I E , R . D E : N a i s s a n c e du psychanalyste de M e s m e r à F r e u d . Paris: P a y o t 1973

GEFIRY, K.: Lebenserinnerungen (Manuskript) G R A B E R , G . H . : F e i e r des 2 5 j ä h r i g e n B e s t e h e n s der

CHRISTOFFEL, H.: Skizzen zur menschlichen Entwic-

Schweizerischen Gesellschaft für Psychoanalyse.

klungspsychologie. B e r n 1965

Schw. Zschr. Psychol., 3, 1944, 7 7 - 7 8

Trieb und Kultur. Basel 1944

Ε. Schneider zum 75. Geburtstag. Schw. Zschr.

ELLENBERGER, H. F.: T h e Discovery o f Unconscious.

P s y c h o l . , 12, 1 9 5 3 , 2 9 5 - 2 9 6 G R E S S O T , M.: H e n r i F l o u r n o y (1886-1955). Schw,

N e w Y o r k : Basic B o o k s 1970 F E D E R N , P., M E N G , H . : D a s p s y c h o a n a l y t i s c h e V o l k s -

Arch. Neur. Psych., 77, 1956, 4 5 6 - 4 5 7 R . d e Saussure ( 1 8 9 4 - 1 9 7 1 ) . S c h w . A r c h . N e u r .

buch. Bern: H. H u b e r 1939 F O R E L , Α . : D a s G e d ä c h t n i s und seine A b n o r m i t ä t e n .

P s y c h . , 113, 1 9 7 3 , 1 5 4 - 1 5 6 H I L L M A N , J . : T h r e e early papers С . G . J u n g (part 1 ) .

Z ü r i c h 1885 D e r H y p n o t i s m u s , seine Bedeutung und seine H a n d h a b u n g . S t u t t g a r t 1 8 8 9 . 12. Aufl.: D e r H y p n o t i s m u s o d e r die S u g g e s t i o n u n d die P s y c h o -

Spring, an A n n u a l o f A r c h e t y p a l P s y c h o l o g y and Jungian Thought. Zürich 1973, 171-179 H O F F E R , W . : O s k a r Pfister 1 8 7 3 - 1 9 5 6 . Int. J . P s y c h o anal., 3 9 , 1 9 5 8 , 6 1 6 - 6 1 7

therapie. Stuttgart 1923

H O N E G G E R , J . : Ü b e r paranoide Wahnbildung. Jahr-

G e h i r n und S e e l e . B o n n 1 8 9 4

buch II, 1910, 7 3 4 f

D i e sexuelle Frage. M ü n c h e n 1905

J a h r b u c h für p s y c h o a n a l y t i s c h e u n d p s y c h o p a t h o l o -

R ü c k b l i c k auf m e i n L e b e n . Z ü r i c h : 1947

gische F o r s c h u n g e n . Herausgegeben v o n F . Bleuler B r i e f e / C o r r e s p o n d a n c e 1 8 6 4 - 1 9 2 7 . B e r n , Stuttgart: H u b e r 1968

und S . F r e u d . B d . I - V I . Leipzig, W i e n : F . D e u t i c k e 1909-1913

F R E U D , S.: W i e n e r m e d i z i n i s c h e W o c h e n s c h r i f t 1 8 8 9 , Sp. 1 0 7 9 - 1 1 1 0 , 1 8 9 2 - 1 8 9 6

J O N E S , E . : T h e Life and W o r k o f S i g m u n d Freud. 3 V o l . L o n d o n : 1 9 5 3 - 1 9 5 7 T h e H o a r t h Press. H a

Z u r Auffassung der Aphasien. Leipzig, W i e n :

н е м . я з . : Das Leben und W e r k von Sigmund Freud. 3 Bde. Bern, Stuttgart: H u b e r 1960

Deuticke 1891 E i n F a l l v o n h y p n o t i s c h e r H e i l u n g , nebst B e m e r -

J U N G , C . G . : G e s a m m e l t e W e r k e . 18 Bde. Ö l t e n und

k u n g e n ü b e r die E n t s t e h u n g h y s t e r i s c h e r S y m p t o -

F r e i b u r g i. В . : W a l t e r

m e d u r c h den « G e g e n w i l l e n » ( 1 8 9 2 / 9 3 ) . G . W . I

Zur Psychologie und Pathologie sogenannter

Die Abwehr-Psychoneurosen (1894). G. W. I

o c c u l t e r P h ä n o m e n e (auch i n G W I ) , L e i p z i g 1902

Die Traumdeutung (1900). G. W. II/III

D i e p s y c h o l o g i s c h e D i a g n o s e des T a t b e s t a n d e s (auch i n G W I I ) , Z ü r i c h , L e i p z i g o . J . ( 1 9 0 6 ) , 4

Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905) G. W. V

Ü b e r die P s y c h o l o g i e der D e m e n t i a p r a e c o x . E i n

Ü b e r infantile Sexuakheorien (1908), G . W . V I I

V e r s u c h (auch in G W I I I ) . H a l l e 1 9 0 7 D i e « k u l t u r e l l e » S e x u a l m o r a l u n d die m o d e r n e Nervosität (1908) G. W. V I I

D i e B e d e u t u n g des V a t e r s f ü r das S c h i c k s a l des E i n z e l n e n . J a h r b u c h I , 1 9 0 9 , 1 5 5 - 1 7 3 (auch i n

A n a l y s e der P h o b i e eines fünfjährigen K n a b e n (1909). G. W. V I I

488

G W IV)

Über Konflikte der kindlichen Seele. Jahrbuch II,

MENG, H., STERN, E.: Zum Problem der Organpsychose. Zsch. f. Psycho-somatische Med., 1, 1955,286-294

1910a, 33-58 (auch in GW XVII) Referat über psychologische Arbeiten schweizerischer Autoren (bis Ende 1909). Jahrbuch II.

MEYER, CH.: Ludwig Wille (1834-1912). Diss. med. Zürich 1973

1910b,356-388

MILT, В.: Franz Anton Mesmer und seine Beziehun­

Wandlungen und Symbole der Libido. Beiträge zur Entwicklungsgeschichte des Denkens. Leipzig, Wien 1912

gen zur Schweiz. Zürich 1953 MINKOWSKI, M.: Louis Rodolphe Brun (1885-1969). Schw. Arch. Neur. Psych. 106, 1970, 330-334

Versuch einer Darstellung der psychoanalyiischen Theorie. Neun Vorlesungen, gehalten in New York im September 1912. Jahrbuch V. 1913, 307-441

MORGENTHALER, F . , BERNA J . : Psychoanalytische

Ausbildung. Bulletin Schweiz. Gesellschaft f. Psychoanalyse, 5, 1967

(Hg.): Diagnostische Assoziationsstudien. Beiträge zur experimentellen Psychopathologie. 2 Bde. Dritter, unveränderter Abdruck. Leipzig 1915, I. 270f, I, 280f

NUNBERG, H.: Memoirs Recollections, Ideas, Reflections. New York 1969, 117-125 ODIER, C H . : L'homme esclave de son infériorité. Neuchâtel, Paris: Delachaux & Niestlé 1950

Zeitgenössisches. Neue Zürcher Zeitung. 13./14. März 1934

PARIN, P., MORGENTHALER, F., PARIN-MATTHÈY, G.: Die

Erinnerungen Träume Gedanken. Zürich, Stutt-

Weißen denken zuviel. Psychoanalytische Untersuchungen bei den Dogas in Westafrika. Zürich: Atlantis 1963

gart: Rascher 1962 KASSER, H.: Hans Zulliger. Eine Biographie und Würdigung seinem Wirkens. Bern, Stuttgart: Huber 1963 (mit Bibliographie) KILLHOLZ, Α . : Jakob Boehme. Ein pathographischer Beitrag zur Psychologie der Mystik. Leipzig, Wien: Deuticke 1919 Conrad Ferdinand Meyer und seine Beziehungen zu Königsfelden. Schw. Arch. Neur. Psych., 54, 1, 1944 Persönliche Erinnerungen an Freud. Schw. Arch. Neur. Psych., 79, 1957, 401-404

Fürchte deinen Nächsten wie dich selbst. Psychoanalyse und Gesellschaft am Modell der Agni in Westafrika. Frankfurt/M: Suhrkamp 1971 PFENNINGER, W.: Untersuchungen über die Konstanz und den Wechsel der psychologischen Konstellation bei Normalen Frühdementen (Schizophrenen). Jahrbuch III, 1911, 481-524 PFISTER, O.: Die Frömmigkeit des Graten Ludwig von Zinzendorf. Leipzig, Wien 1910

MAEDER, Α.; Die Sexualität der Epileptiker, Jahrbuch I, 1909, 119-154 Psychologische Untersuchungen an Dementia praecox-Kranken. Jahrbuch II, 1910, 185-245

Die Liebe des Kindes und ihre Fehlentwicklungen. Leipzig: Bircher 1922 Die Illusion einer Zukunft. Imago 14,149-184, 1928 Das Christentum und die Angst. Zürich: Artemis 1944

Persönliche Erinnerungen an Freud und retrospektive Besinnung. Schweiz. Zeitschr. f. Psychol. 15, 1956, 114-122

Calvins Eingreifen in die Hexenprozesse 1545. Zürich: Artemis 1947

MEERWEIN, F.: Gustav Bally (1893-1966). Schw. Arch. Neur. Psych., 101, 1968, 117-119

Neurotisierung des Christentums als Ursache seiner Fehlentwicklung, Psyche, 2,1948/49, 596623 (528)

Das ärztliche Gespräch. Stuttgart, Wien: Huber 1974 MEILI, R.: Les débuts de la psychanalyse en Suisse romande. Schweiz. Zeitschr. f. Psychologie, 15, 1956,139-141 MENG, H.: Das Problem der Organpsychose. Int. Zschr. f. Psychoanalyse, 20, 1934, 439-458 Seelischer Gesundheitsschutz. Basel: Schwabe 1939 Psyche und Hormon, Grundfragen der Psychotherapie. Bern: Huber 1944 Strafen und Erziehen. Bern 1973 Sigmund Freud in Brief, Gespräch, Begegnung und Werk. Psyche, 10, 1956/57, 517-528 Leben als Begegnung. Stuttgart: Hippokrates 1971

489

Oskar Pfister. In: Die Pädagogik der Gegenwart in Selbstdarstellungen. Bd. II. Leipzig o. J. Oskar-Pfister-Tagung, 26. und 27. Februar 1973, Zürich, mit Beiträgen von G. Bittner, Th. Bonhoeffer, John E. G. Irwin, H. U. Jäger, H. W. Kienast, D. Scheible, J. W. Stettner, sowie einer Gesamtbibliographie von Pfisters Werken. In: Wege zum Menschen, 25, 1973, 435-512 PFISTER-AMMENDE, M. (Hg.): Geistige Hygiene in Forschung und Praxis. Basel: Schwabe 1955 RÈMY, M: André Repond (1886-1973). Schw. Arch. Neur. Psych., 115, 1974, 126-130 ROCH, M.: L'oeuvre de Charles Odier. Bulletin Société de psychanalyse, 6, 1967/68

RORSCHACH, H . : P s y c h o d i a g n o s t i k . B e r n , Leipzig: E . B i r c h e r 1 9 2 1 ( 6 . Auflage u n t e r Mithilfe v o n Ε . O b e r h o l z e r , hg. v o n W . M o r g e m h a l e r , B e r n

SCHNEIDER, E . : W i e ich zu F r e u d und zur Psychoanalyse kam. Schw. Z s c h r . Psychol., 15, 1956, 1 3 1 - 1 3 3

1948)

SCHREBER, D. P.: D e n k w ü r d i g k e i t e n eines N e r v e n kranken. Leipzig 1903

Ausgewählte Aufsätze, hg. ν. K. H. Bash, mit einer

SPIELREIN, S.: Ü b e r den psychologischen Inhalt eines

biographischen Einleitung v. H. Ellenberger. Geist

Falles von Schizophrenie (Dementia p r a e c o x ) .

und P s y c h e , Bd. 2 0 4 4 . M ü n c h e n : K i n d l e r 1968

J a h r b u c h III, 1 9 1 1 , 3 2 9 - 4 0 0

Z w e i Schweizerische Sektenstifter. Leipzig, W i e n , Zürich: Int. Psychoanalytischer Verlag 1927, auch in:

STOLL, O . : S u g g e s t i o n u n d H y p n o t i s m u s i n d e r Volkspsychologie. Leipzig: Virt & C o . 1 9 0 4

R. Rorschach: Ausgewählte Aufsätze. München 1968 Ü b e r «Reflexhalluzinationen» und verwandte Erscheinungen. In: H. R o r s c h a c h : Ausgewählte Aufsätze. München 1 9 6 8 , 4 1 - 5 9 SARASIN, P H . : H a n s B e h n - E s c h e n b u r g ( 1 8 9 3 - 1 9 3 4 ) . Schw. A r c h . N e u r . Psych., 3 5 , 1 9 3 5 , 1 8 7 - 1 8 8 SAUSSURE, R. DE: Le miracle grec. Paris: Denoël 1939

WALSER, H . : H u n d e r t J a h r e Klinik R h e i n a u . A a r a u 1970 R . d e Saussure. Gesnerus, 3 0 , 1 9 7 3 , 1 9 7 7 - 8 0 An E a r l y Psychoanaiylical T r a g e d y . Spring 1974, 243-255 ZULI.IGER, H.: Psychoanalytische Erfahrungen aus der Volksschulpraxis 1921

Charles Odier (1886-1954). Schw. Arch. Neur. Psych., 76, 1955, 3 0 3 - 3 0 4 L ' h i s t o i r e de la psychanalyse en Suisse r o m a n d e . Bulletin Société suisse de psychanalyse, 6 , 1 9 6 7 / 6 8

Unbewußtes Seelenleben. Stuttgart: F r a n c k e 1 9 2 4 H e i l e n d e Kräfte im kindlichen Spiel. Stuttgart: E . Klett 1 9 5 2

Ульрике Май

Ни в одной другой стране психоанализ не был принят столь рано и столь бла­ гожелательно и нигде он не приобрел такой популярности, как в С Ш А . У ж е в пе­ риод перед Первой мировой войной психоанализ в рамках так называемого «пси­ х о т е р а п е в т и ч е с к о г о д в и ж е н и я » был признан и п р о п а г а н д и р о в а л с я м е д и к а м и . Психоанализ Фрейда, вернее, его американизированная версия, изучался на ме­ дицинских факультетах и нашел практическое применение в клиниках. После Первой мировой войны, в «ревущие двадцатые», в разговорах очень часто м о ж н о было услышать психоаналитические термины, такие, к а к «сопротивление», «фиксация» и «эдипов комплекс». Психоанализ вошел в моду. В больших городах де­ сятки «диких» психоаналитиков открывали частную практику. В то же время всерьез интересовавшиеся психоанализом американские врачи устанавливали первые контакты с представителями европейского психоаналитичес­ кого д в и ж е н и я . Они ездили в Вену и Берлин, чтобы пройти т а м учебный анализ и получить образование в у ж е созданных институтах. Очевидная угроза перехода психоаналитической деятельности в руки аналитиков, не и м е в ш и х медицинского образования, побудила американских специалистов запретить доступ к получению психоаналитического образования для н е м е д и к о в . По вопросу о т о м , и м е ю т ли право немедики проводить психоанализ, велись бурные дискуссии с европейски­ ми психоаналитиками. В начале 30-х годов в С Ш А были основаны первые учебные психоаналитические институты. Психоаналитические объединения создали в 1 9 3 2 году федерацию, полу­ чившую название «Американская психоаналитическая ассоциация». В 1 9 3 3 году на­ чалась эмиграция немецкоязычных психоаналитиков. Эмиграция преследовавшихся в Австрии, Германии и Венгрии еврейских психоаналитиков усилила американский психоанализ, но породила м н о ж е с т в о внутренних проблем. В конце 30-х годов центр психоаналитического движения из Вены и Берлина переместился в США. В 1 9 3 8 году американские психоаналитики провозгласили «декларацию независимости». Это озна­ чало, что они не желали больше подчиняться европейскому психоанализу и его орга­ ну — Международному психоаналитическому объединению. В 1 9 4 2 году американский психоанализ столкнулся с первыми диссидентскими движениями в своей среде, а в 1 9 4 6 году окончательно оформился в виде автоном­ ного национального психоаналитического объединения. После Второй мировой войны Международное психоаналитическое объединение примирилось с самостоятельностью Американской психоаналитической ассоциации ( Α Π Α ) . Α Π Α превратилась в крупнейшее и з национальных психоаналитических объединений. Число ее членов возрастало непрерывно вплоть до 1 9 6 0 года. После этого рост Α Π Α приостановился, и американский психоанализ столкнулся с серьезными 491

трудностями. Он подвергся критике с разных сторон, популярность его резко пошла на убыль. Этот кризис, похоже, не преодолен и поныне.

НАЧАЛО: П Р А Г М А Т И Ч Е С К О Е И Н Е О Р Т О Д О К С А Л Ь Н О Е П Р И З Н А Н И Е ПСИХОАНАЛИЗА М Е Д И Ц И Н О Й ( 1 9 0 5 - 1 9 1 8 ГОДЫ) Американскую версию фрейдовского психоанализа, доминировавшую до 20-х го­ дов и вызывавшую немало недоумений у европейских психоаналитиков, следует по­ нимать на фоне так называемого «прогрессивного движения», возникшего на рубе­ же веков и продолжавшегося до Первой мировой войны «Прогрессивное движение» создавалось совместными усилиями многих полити­ ков, журналистов, писателей, социологов, врачей и тд. В период стремительной инду­ стриализации и экономического подъема «прогрессисты» говорили об упадке аме­ р и к а н с к о й морали. О н и боролись против коррупции и злоупотребления властью в большом бизнесе и в политике, информировали общественность об «истинном об­ лике» Америки, о нищете в крупных городах и индустриальных районах, они апелли­ ровали к законодательству, демократическому сознанию и чувству ответственности каждого гражданина, надеясь возвратить утраченные этические ценности путем «само­ совершенствования» и социальных и экономических преобразований. В медицине примерно с 1 9 0 4 года «прогрессивное движение» приняло формы «движения за социальную гигиену» и «психотерапевтического движения». «Движение за социальную гигиену» возникло тогда, когда стало ясно, что в С Ш А широко распространены половые заболевания. Общество надеялось справиться с ни­ ми п у т е м с е к с у а л ь н о г о в о с п и т а н и я д е т е й и п р и з ы в а м и к с о б л ю д е н и ю морали в повседневной жизни. «Психотерапевтическое движение», с одной стороны, зарождалось как реакция на классическую неврологию и психиатрию, с другой стороны, оно рассматривалось как часть прогрессивного движения. Психотерапевты восстали против догм о наслед­ ственности и вырождении и против крепелиновской «классификации маний». Основ­ ное внимание стало уделяться адаптивным способностям индивида, и уже с начала века — сперва без влияния Фрейда — специалисты стали искать причины психотичес­ ких и невротических расстройств в самой жизни, в ее событиях, окружающей среде, воспитании и разрабатывать соответствующие методы психотерапии. Опираясь на работы французского психиатра Бернгейма, Борис Сидис развивал суггестивную терапию; Адольф Мейер, один из основателей «динамической психи­ атрии», создавал «психобиологию»; Мортон Принс говорил о «re-education» (пере­ воспитании). Очень популярной была т а к ж е «терапия через убеждение» швейцар­ с к о г о п с и х и а т р а Дюбуа. М е н ь ш и й интерес вызвал в С Ш А гипноз, п р е ж д е всего потому, что многие пациенты, как вскоре выяснилось, гипнозу не поддаются. Ведущие психотерапевты, такие, как Патнем, Принс, Мейер, Хох и Уайт, сдела­ ли в 1 9 0 5 году выбор в пользу Фрейда и психоанализа. Психоанализ был включен в «прогрессивную медицину» и подавался к а к средство морального отрезвления и перевоспитания. Все надеялись, что психоанализ, как и другие формы психотера­ пии, позволит преодолеть возрастающую асоциальность, аморальность и дегумани­ зацию общества и даст отправные точки для реформ воспитания, социальной рабо­ ты, уголовного права и т.д. Т а к ж е и «психоаналитики» или, вернее, врачи, примыкавшие к психоаналитичес­ ким объединениям, способствовали специфически американской интерпретации пси­ хоанализа. В своих научно-популярных публикациях, преследовавших дидактические 492

цели, они подчеркивали социально-политическое и этическое значение психоанализа, которое не имел в виду Фрейд и с которым он вряд ли мог согласиться. Психоанализ был упрощен и «обезврежен». Прагматически ориентированные вра­ чи не испытывали особого интереса к психоаналитической теории, которую Фрейд к тому же постоянно пересматривал. Проникшись оптимизмом «прогрессивной меди­ цины», многие полагали, будто суть психоаналитической теории и терапии заключается в том, чтобы преобразовать инфантильные, аморальные и эгоистические импульсы (последние были в С Ш А особенно распространены) в социально ценные, возвышен­ ные, моральные и альтруистические тенденции посредством сублимации и осуждения. Влечения должны быть укрощены с помощью психоанализа, а результатом этого долж­ но стать благопристойное и демократичное поведение, которое делает излишним ре­ гуляцию совместной ж и з н и людей авторитарными мерами. П о в с е м е с т н о подчеркивалась социализирующая функция эдипова комплекса. Признавая фрейдовскую концепцию «принципа реальности», ее понимали в смыс­ ле социального конформизма и социальной полезности. Все истории болезни имели хэппи-энд с пробудившейся и служащей всеобщему благу способностью к сублима­ ции и адаптации. В популярных изложениях тема сексуальности либо вообще не за­ трагивалась, либо не заострялась. И только разочаровавшись в «прогрессивном движении» после Первой миро­ вой войны, когда а м е р и к а н с к и е врачи стали обучаться в Берлине и Вене, психо­ аналитики фрейдовской и а м е р и к а н с к о й версий анализа пошли на сближение.

П е р в ы е пропагандисты психоанализа и визит Фрейда в С Ш А ( 1 9 0 5 - 1 9 1 0 годы) На рубеже веков Фрейд был известен в С Ш А прежде всего к а к невролог. Те его работы, которые положили начало психоанализу, вплоть до 1 9 0 5 года не обращали на себя внимания. О к о л о 1 8 9 5 года были к р а т к о отрецензированы книги Брейера и Фрейда «О психическом механизме истерических феноменов. Предварительное с о о б щ е н и е » ( 1 8 9 3 ) , «Очерки об истерии» ( 1 8 9 5 ) и «Защитные невропсихозы» Фрейда ( 1 8 9 4 ) . Работы, не связанные напрямую с терапией, такие, к а к «Толкование сновидений» ( 1 9 0 0 ) или «Психопатология обыденной ж и з н и » ( 1 9 0 1 ) , вначале ника­ кого интереса не вызвали. С появлением психотерапевтического движения, то есть примерно с 1 9 0 5 — 1 9 0 6 годов, американские неврологи и психиатры обратили внимание на теорию Фрей­ да. К числу п е р в ы х « з а с т у п н и к о в » п с и х о а н а л и з а принадлежали Адольф М е й е р ( 1 8 6 6 - 1 9 5 0 ) и Август Х о х ( 1 8 6 8 — 1 9 1 9 ) в Н ь ю - Й о р к е , а т а к ж е М о р т о н П р и н с ( 1 8 5 4 - 1 9 2 9 ) и Д ж е й м с Д ж е к с о н П а т н е м ( 1 8 4 6 - 1 9 1 8 ) в Бостоне. Мейер, Хох и П р и н с никогда не стали «настоящими» фрейдианцами. П а т н е м стремился уклониться от диктата «не признающего абсолютных ценностей» фрей­ довского психоанализа. Принс и Мейер разрабатывали собственное психодинами­ ч е с к о е учение и сохраняли к Фрейду э к л е к т и ч е с к о е и с к е п т и ч е с к о е о т н о ш е н и е . Т е м не м е н е е эти ведущие психотерапевты в качестве руководителей клиник и из­ дателей медицинских журналов, а т а к ж е в своей преподавательской деятельности и в публикациях оказывали поддержку психоанализу. Мейер и Хох, оба по происхождению швейцарцы, занимали ключевые позиции. Мейер примерно с 1 9 0 5 года несколько лет возглавлял Институт патологии Н ь ю Й о р к с к о г о государственного госпиталя на острове У орда, а з а т е м (в 1 9 1 2 году) стал директором Клиники Фиппса при больнице имени Д ж о н а Хопкинса в Балтиморе. Хох с 1 9 1 0 года являлся преемником Мейера на острове У орда. 493

Мейер и Хох с 1 9 0 5 года все чаще на своих семинарах и в публикациях ссыла­ лись на Фрейда, поскольку им казалось, что его работы, как, впрочем, и труды Юнга и Блейлера, открывают новые возможности психотерапии психозов. Психодинами­ ческий подход Фрейда соответствовал уже существовавшей тенденции к «динами­ ческой психиатрии», разрабатывавшейся Мейером, Хохом и другими учеными. Второй центр интереса к психоанализу Фрейда возник в Бостоне. Т а м работали Принс и Патнем. Принс в 1 9 0 6 году основал «Журнал аномальной психологии» — печатный орган для публикаций статей по психотерапии. Сидис, один из главных представителей суггестивной терапии, в первом же номере «Журнала аномальной психологии» представил рецензию на «Психопатологию обыденной ж и з н и » Фрей­ да. В других медицинских журналах т а к ж е все чаще встречались ссылки на труды Фрейда. В т о м же номере «Журнала аномальной психологии» П а т н е м сообщил о фрей­ д о в с к о м методе лечения истерии. Он считал метод Фрейда одной из многочисленных форм психотерапии, в которых с п о м о щ ь ю суггестии «старые» ассоциации заменя­ ются «новыми». Тогда еще крайне скептически относясь к Фрейду, П а т н е м полагал, что при лечении истерических расстройств нет необходимости погружаться в «омер­ зительные детали» сексуальной этиологии заболевания. П а т н е м ставил Фрейда в один ряд с Ж а н е и представителями весьма популярных в то время д в и ж е н и й религи­ о з н о г о пробуждения. В то в р е м я Бостон был ц е н т р о м религиозной неврачебной терапии ( е е примерами могут служить «Христианская наука», а т а к ж е движение Э м м а н у и л а , чем-то н а п о м и н а в ш е е д в и ж е н и е Билли Г р э м а в 5 0 - е годы). Тради­ ционные м е д и к и были весьма озабочены деятельностью «целителей и вероучите­ лей», поскольку те достигали невероятного успеха. В 1 9 0 8 году к числу заинтересовавшихся психоанализом врачей присоединился Абрахам Арден Брилл ( 1 8 7 4 — 1 9 4 8 ) , впоследствии ставший в о ж д е м американского психоанализа. В возрасте четырнадцати лет Брилл самостоятельно переехал из Австро-Венгрии в Н ь ю - Й о р к . В 1 9 0 4 году он завершил с в о е м е д и ц и н с к о е образование, испытал влияние идей М е й е р а и Хоха и в 1 9 0 7 году отправился для п р о х о ж д е н и я обяза­ тельного в то время для американских врачей дополнительного обучения в Европу. Состояние европейской медицины вызвало у Брилла разочарование и он обратился за с о в е т о м к американскому врачу Петерсону, незадолго до этого опубликовавшему статью в соавторстве с Юнгом. Петерсон рекомендовал Бриллу переехать в Ц ю р и х для работы в Бургхёльцли. Брилл последовал совету Петерсона. Как раз в это время освободилось м е с т о ассистента, которое занимал Карл Абрахам, и Брилл получил эту должность. Э т о дало ему в о з м о ж н о с т ь через посредство Юнга познакомиться с психоанализом Фрейда. В Ц ю р и х е Брилл встретился т а к ж е с Э р н е с т о м Д ж о н с о м , в м е с т е с ним отправился в Зальцбург на П е р в ы й психоаналитический конгресс ( 1 9 0 8 ) , приобрел права на перевод трудов Фрейда, а в 1 9 0 8 году вернулся в Нью-Йорк и начал психоаналитическую практику. В годы перед Первой мировой войной Брилл являлся единственным «ортодок­ сальным» психоаналитиком в С Ш А . Именно ему нью-йоркские психоаналитики обя­ заны той мерой ортодоксии (хотя и весьма незначительной по сравнению, например, с Веной), которая все же распространилась в их кругу. Ортодоксия Брилла объясня­ е т с я п р е ж д е всего т е м , что как «иностранец по р о ж д е н и ю » он о к а з а л с я б л и ж е к Фрейду, чем коренные американцы, которые не видели никаких причин проявлять лояльность по отношению к Фрейду, не понимали европейскую «клановость», почи­ тание М а с т е р а и, наоборот, гордились тем, что не чувствовали с е б я с в я з а н н ы м и ни с какой школой и ни с к а к и м авторитетом. Эта позиция, присущая большинству п е р в ы х а м е р и к а н с к и х психоаналитиков, позднее привела к разногласиям среди 494

американских аналитиков, а т а к ж е м е ж д у американскими и европейскими психо­ аналитическими объединениями. Когда Брилл возвратился в Нью-Йорк, британский врач, ученик, а позднее био­ граф Фрейда, Э р н е с т Д ж о н с переехал в Т о р о н т о ( К а н а д а ) и оттуда начал борьбу за фрейдовское направление психоанализа в С Ш А . Он не упускал ни одной возмож­ ности принять участие в медицинских конгрессах по психоанализу. Д ж о н с пробыл в Канаде до 1 9 1 3 года, а з а т е м вернулся в Англию. В 1 9 0 8 Д ж о н с (тогда ему исполнилось 29 лет), « м я т е ж н ы й и непримиримый», как описывали его современники, получил от Принса приглашение выступить в Бос­ тоне с докладом по психоанализу. Среди слушателей Д ж о н с а оказался т а к ж е Пат­ нем, который годом позже, в возрасте 6 4 лет, был окончательно «обращен» Джон­ с о м в психоанализ. Если Д ж о н с а его пуританские с о в р е м е н н и к и воспринимали как европейского декадента, т е м более что он жил, как это тогда называли, в «кон­ тинентальном союзе» с одной женщиной, то Патнем служил делу психоанализа в ка­ честве «столпа респектабельности». Патнем происходил из уважаемой бостонской семьи, был профессором невроло­ гии в Гарварде и славился абсолютно безупречной репутацией в духе «Новой Англии». Его упрямое морализаторство казалось чуждым Фрейду и европейским психоанали­ т и к а м и являлось причиной взаимного недовольства (впрочем, не очень сильного), о чем м о ж н о судить по переписке (см. статью Гротьяна «Переписка Фрейда» в т. I). В 1 9 0 9 году впервые в публикациях открыто выразили свой интерес к психоана­ лизу Фрейда Д ж о р д ж Г. Кирби ( 1 8 7 5 — 1 9 3 5 ) и Уильям Алансон Уайт ( 1 8 7 0 — 1 9 3 7 ) , директор больницы св. Елизаветы в Вашингтоне. Спустя несколько лет они присоеди­ нились к группе психоаналитиков. В 1 9 0 9 году после дополнительной учебы вернулся из Европы Кларенс П. Оберндорф ( 1 8 8 2 — 1 9 5 4 ) . Он получил м е с т о в Манхэттенском государственном госпитале, являвшемся одним из подразделений Н ь ю - Й о р к с к о г о государственного госпиталя, который возглавлял Мейер. С 1 9 0 9 года в этой больнице начали проводить психоана­ л и т и ч е с к и е и с с л е д о в а н и я : «В то в р е м я , когда все ведущие к л и н и к и Германии... по-прежнему игнорировали работу Фрейда, психоанализ стал постепенно приме­ няться у нас», — вспоминает Оберндорф ( O b e r n d o r f 1 9 5 3 , 8 1 ) . В этот период «психоанализ» заключался в подробном «исследовании памяти», нацеленном на выявление травматических, вызвавших заболевание событий и отреагирование их посредством припоминания. Фрейд у ж е несколько лет как отказался от подобного метода. Однако вплоть до 1 9 0 8 года американские врачи не распола­ гали переводами последних публикаций Фрейда. В 1 9 0 9 году вышел первый перевод Брилла — сводный том, содержавший несколько ранних работ Фрейда. Поскольку с а м Фрейд не находил общего я з ы к а ни с одним университетским направлением, заинтересовавшиеся психоанализом американские врачи постоянно ездили в Цю­ рих, в Бургхёльцли к Блейлеру, и работали т а м под руководством Юнга. В 1 9 0 9 году представилась возможность увидеть и услышать самого Фрейда. Пси­ холог Стэнли Холл, президент Университета Кларка, пригласил Фрейда прочесть курс лекций по случаю двадцатилетнего юбилея университета. Холл был одним из немногих психологов, занимавших в те годы позицию, близ­ кую к позиции Фрейда. В психологии доминировал суженный в с о д е р ж а т е л ь н о м отношении и строгий в методическом отношении «структурализм» Тиченера. Холл принадлежал к числу психологов, которые отстаивали «функционализм». В 1 9 0 4 году вышел его основополагающий труд («Отрочество»), посвященный психологии раз­ вития. Он занимался в т о м числе и проблемами детской сексуальности и разобла­ чал х а н ж е с т в о американской сексуальной морали. Позднее Холл, к великому огор­ чению Фрейда, примкнул к Адлеру. 495

Первое приглашение Холла Фрейд отклонил. Сумма гонорара была повышена, и тог­ да он согласился. Вместе с Юнгом и ^Ференци Фрейд отплыл из Бремена в Нью-Йорк. 27 августа 1 9 0 9 года в гавани Нью-Йорка их встречали Онуф и Брилл. Несколько дней они провели в Нью-Йорке и его окрестностях. Фрейд впервые побывал в кино. 7 , 8 , 9 , 1 0 и 11 сентября 1 9 0 9 года Фрейд выступал по утрам в Университете Клар­ ка. Он говорил по-немецки, не пользуясь записями. Н а р я д у с Ф р е й д о м л е к ц и и прочли т а к ж е Юнг, н е м е ц к и й психолог В и л ь я м Штерн, Адольф Мейер, Тиченер и антрополог Боас. В праздничную программу вхо­ дили т а к ж е обзоры тогдашнего состояния математики, биологии и т.д. В «Жизнеописании» ( 1 9 2 5 ) Фрейд так рассказывал о с в о е м выступлении в Уни­ верситете Кларка: «Мне тогда было 53 года, я ощущал себя молодым и здоровым. Краткое пребы­ вание в Н о в о м свете только повысило м о е настроение: в Европе я никогда не пользо­ вался вниманием, здесь же лучшие мужи принимали меня на равных. Когда я взо­ шел на кафедру в Вустере, чтобы прочесть свои " П я т ь лекций по психоанализу", это казалось осуществлением немыслимой мечты. Итак, психоанализ у ж е не был ил­ люзией, он становился ценной частью реальности» (XIV, 7 8 ) . В последний день праздника Фрейд и Юнг получили почетную степень доктора Университета Кларка. Фрейд, явно растроганный, завершил краткую благодарствен­ ную речь с л о в а м и « Э т о п е р в о е официальное п р и з н а н и е н а ш и х усилий» ( J o n e s , нем. изд. II, 7 7 ) . Н е м а л о было р а с с у ж д е н и й о т о м , что бы могло произойти, если бы Фрейда пригласили в С Ш А н е с к о л ь к и м годами п о з ж е , например в 1 9 1 4 году, после того, как было опубликовано его «Введение в нарциссизм». Наверное, и с а м Фрейд, и пси­ хоанализ вызвали бы м е н ь ш и й интерес. В своих л е к ц и я х в У н и в е р с и т е т е Кларка Фрейд все еще проявлял удивительный оптимизм относительно терапевтических воз­ м о ж н о с т е й психоаналитического метода и представлял его в качестве довольно про­ стой процедуры. К т о м у же после лекций Фрейда создалось впечатление, будто неврозы я в л я ю т с я исключительно результатом вытеснений, п о р о ж д а е м ы х воспи­ т а н и е м и культурой. Т е м с а м ы м идеи Фрейда отвечали прагматической ориента­ ции а м е р и к а н с к и х врачей и совпадали с целью «прогрессивного движения», связь с к о т о р ы м ж и в о ощущали все американские психотерапевты. Однако д а ж е «про­ грессивных» психоаналитических слушателей шокировала откровенность, с какой Фрейд говорил о проблемах сексуальности. Фрейд попытался устранить эти опа­ сения: « в ы с ш и е э т и ч е с к и е устремления» не исчезают в результате терапии, они скорее д а ж е усиливаются, поскольку вытеснение заменяется осознанным осужде­ н и е м и сублимацией. О д н а к о он указал т а к ж е на то, что непосредственное удов­ летворение сексуальных желаний не выносит чрезмерного ограничения. За несколько м е с я ц е в до выступления Фрейда в т о м же Университете Кларка К о м с т о к произнес речь о том, что «сегодня» инфернальные силы зла угрожают по­ рядочности и добродетели. Во время празднования 20-летнего юбилея университе­ та в Вустере по случайному совпадению оказалась анархистка, феминистка, а позд­ нее психоаналитик без медицинского образования Э м м а Голдмэн. Власти запрещали ей арендовать зал, поэтому она выступала на университетской площади перед тре­ м я с т а м и слушателями и рассуждала на т е м ы «свободной любви», а вместе со сво­ ими приверженцами сорвала 11 сентября ученые прения. Бостонская газета «Ивнинг транскрипт» подробно сообщала о лекциях Фрейда, не обмолвившись, однако, ни словом о его теории детской сексуальности и о его кри­ тике «культурной сексуальной морали». С в о ю позицию по отношению к различным м е т о д а м психотерапии Фрейд опре­ делил в и н т е р в ь ю для «Ивнинг транскрипт». С т о р о н н и к о в суггестивной терапии 496

он сравнивал с медиками, а дилетантизм религиозных целителей решительно осудил. Характерен комментарий Уильяма Д ж е й м с а по поводу этих высказываний Фрейда. Своему другу Теодору Флорною он писал: «В газетном отчете о конгрессе м о ж н о про­ честь, что Фрейд осудил американскую религиозную терапию (которая имеет такие успехи) как весьма "опасную" в силу ее "ненаучности". Да уж!» (James 1 9 2 0 , цит. по: Shakow, Rapaport 1 9 6 8 , 8 3 ) . Столь же мало понимания встретил и другой аргумент Фрейда, а именно: су­ дить о психоанализе вправе лишь тот, кто владеет его техникой и при э т о м с а м не нев­ ротик. Э т о требование показалось американцам «неспортивным», и оно вновь на­ влекло на психоаналитиков упрек в том, что они — далекие от науки «европейские сектанты» и «фанатики». П о с л е л е к ц и й в У н и в е р с и т е т е Кларка П а т н е м пригласил Фрейда, Ф е р е н ц и и Юнга в свой летний домик в горах Адирондака, задумав эту поездку к а к своего рода «пикник» с психоаналитической тематикой. Юнг, пользовавшийся всеобщим р а с п о л о ж е н и е м благодаря своей приятной манере держаться, пел н е м е ц к и е пес­ ни. П а т н е м в очередной раз убедился в серьезности Фрейда, однако не избавился еще от с о м н е н и й по поводу релятивизма психоанализа. Фрейд мучился от аппендицита, чувствовал себя больным и несчастным. Вину за это он возлагал на американскую кухню, хотя, похоже, не сумел убедить в этом своего био­ графа Джонса. Ж е н е Фрейд написал крайне сдержанное письмо, из которого, однако, м о ж н о понять, что импровизации лагерной ж и з н и пришлись ему не слишком по вкусу. «Ему т а к ж е оказалось трудно привыкнуть к свободным, непринркденным манерам Нового Света» (Jones, нем. изд. II, 8 1 ) . И м е н н о в то время у Фрейда появилось закрепившееся со временем предвзятое отношение к Америке. Однажды он сказал: «Америка — это ошибка, пусть и гигант­ ская, н о все ж е ошибка» ( т а м ж е ) . После визита Фрейда количество публикаций по психоанализу в медицинских и популярных журналах заметно возросло. В 1 9 1 0 году появились первые американ­ ские описания к о н к р е т н ы х случаев. Лекции Фрейда в Университете Кларка были переведены и вышли в свет в т о м же году наряду со статьями Юнга, Д ж о н с а и Фе­ ренци в « А м е р и к а н с к о м журнале психологии». Брилл опубликовал «Три очерка по теории сексуальности» Фрейда. В 1 9 1 0 году Бриллом был приобщен к психоанализу С м и т Эли Джеллифф ( 1 8 6 6 — 1 9 4 5 ) , соиздатель «Журнала нервных и психических болезней». В 1 9 0 7 году Джел­ лифф побывал в Бургхёльцли. В 1 9 1 0 году от Юнга вернулся т а к ж е Тригант Барроу ( 1 8 7 5 — 1 9 5 1 ) , ставший в последующие годы ревностным поборником психоанализа Тогда же П а т н е м впервые выступил перед Американской неврологической ассо­ циацией, которая была основана им-совместно с коллегами в 1 8 7 4 году. Он сообщил более чем о двадцати случаях применения психоаналитического метода и защищал психоанализ от тех, к т о называл Фрейда «фанатиком секса». В 1 9 1 0 году был сделан п е р в ы й шаг к и н с т и т у ц и о н а л и з а ц и и п с и х о а н а л и з а в С Ш А . В т о м же году кружок Фрейда основал Международное психоаналитичес­ кое объединение. Фрейд предложил, чтобы Патнем стал «главой» американского пси­ хоанализа. Брилл должен был основать филиал национального объединения в Н ь ю Йорке, а Д ж о н с — в Бостоне. Этот план привел к первым разногласиям в среде американских психоаналити­ ков. П а т н е м воспринял предложение Фрейда как выпад против только что основан­ ной (в м а е 1 9 1 0 года) А м е р и к а н с к о й психопатологической ассоциации. К э т о м у объединению принадлежали все врачи, интересовавшиеся психотерапией в широ­ к о м смысле. Друг П а т н е м а Мортон Принс, занимавший должность председателя А м е р и к а н с к о й психопатологической ассоциации, т а к ж е не проявил п о н и м а н и я 497

К проекту Фрейда. Если последователи Фрейда отказываются вести дискуссию в рам­ к а х медицинского объединения, значит, они фанатики. В с к о р е после учреждения А м е р и к а н с к о й психопатологической ассоциации дело дошло до о т к р ы т о г о кон­ фликта м е ж д у П р и н с о м и Д ж о н с о м , причем Д ж о н с бросил Принсу упрек в том, что тот-де в психоанализе Фрейда ничего не смыслит. Патнем с неудовольствием взи­ рал на эту ссору и вначале на предложение Фрейда ничего не ответил.

Американская психоаналитическая ассоциация и первые локальные психоаналитические объединения ( 1 9 1 1 — 1 9 1 8 ) Позднее П а т н е м поддался на уговоры Д ж о н с а , и 9 мая 1 9 1 1 года была основана 2 Американская психоаналитическая ассоциация . К ней среди прочих принадлежа­ ли Адольф Мейер, Август Хох, Тригант Барроу, Уильям Алансон У а й т и Стэнли Холл. П а т н е м был избран председателем ассоциации, Д ж о н с — секретарем. Американская психоаналитическая ассоциация ( Α Π Α ) первоначально была столь «неортодоксальной» организацией, что принимала в свои ряды всякого, кто проявлял интерес к психоанализу. Членство отнюдь не закреплялось исключительно за медика­ ми. Кроме того, члены Α Π Α , за исключением Джонса, не чувствовали себя обязанными Фрейду ни в теоретической, ни в практической области и не рассматривали себя в ка­ честве «учеников» Фрейда. Α Π Α насчитывала около сорока членов; те из них, кто являл­ ся врачами, входили таюке в Американскую психопатологическую ассоциацию. Именно в последней в большей степени, нежели в Α Π Α , происходили дискуссии по психоана­ лизу. Т е м самым первоначально Α Π Α представляла собой лишь своего рода параллель­ ную организацию наряду с Американской психопатологической ассоциацией. Вопреки ж е л а н и ю и советам Д ж о н с а и по настоянию Брилла за несколько ме­ сяцев д о основания Α Π Α в Н ь ю - Й о р к е было создано первое м е с т н о е психоаналити­ ческое объединение — Н ь ю - Й о р к с к о е психоаналитическое общество. Его члены ре­ шили сохранить независимость о т Α Π Α и напрямую подчиняться Международному психоаналитическому объединению. Независимость обоих американских объедине­ н и й была признана в 1 9 1 1 на III Международном психоаналитическом конгрессе в Висбадене и в дальнейшем служила поводом для постоянных конфликтов. В Н ь ю - Й о р к е с самого начала членами психоаналитического объединения мог­ ли быть только врачи. Первые из примерно двадцати членов работали в Нью-Йорк­ с к о м государственном госпитале, который возглавлял Мейер. Ядро Н ь ю - Й о р к с к о г о психоаналитического общества к Первой мировой войне составляли пятеро врачей: Брилл, Оберндорф, Онуф, Карпас и Фринк. В период до Первой мировой войны возникли еще два м е с т н ы х психоаналити­ ческих объединения. Уильям Алансон Уайт основал в 1 9 1 4 году Психоаналитичес­ кое общество Вашингтона и Балтимора, с а м ы м известным членом которого был Гар­ ри С т э к Салливен. П а т н е м вместе с Исидором Кориатом ( 1 8 7 5 — 1 9 4 3 ) инициировал создание Б о с т о н с к о г о психоаналитического общества, к о т о р о е в 1 9 1 8 году после смерти П а т н е м а распалось и было основано еще раз позднее. 1 9 1 1 — 1 9 1 7 годы явились периодом закрепления психоанализа в медицине. Пси­ хоаналитики, занимавшие левый фланг в Американской медицинской ассоциации и ощущавшие с в о ю принадлежность к «прогрессивному движению», начали разра­ батывать специфически американскую версию фрейдовского психоанализа. На пер­ вый план выходили «безвредные» и «оптимистические», совпадающие с задачами прогрессивного движения аспекты психоанализа. И наоборот, отрицалась возмож­ ность «навязчивого повторения», лежащего в основе переноса, идея «отцеубийства» ( и з « Т о т е м а и табу») и игнорировались высказывания Фрейда по поводу садизма 498

и преобразовании любви в ненависть. Н е к о т о р ы е психоаналитики, в т о м числе Уайт и Джеллифф, приняли юнгианскую десексуализированную концепцию либидо. «Пес­ симистическое» представление Фрейда о культуре т а к ж е подправили: социальные реформы или изменение индивидов с п о м о щ ь ю психоаналитической терапии при­ 3

ведут к тому, что желания индивида совпадут с нормами общества . В популярных и з л о ж е н и я х , к о т о р ы м и занимались все психоаналитики, т е м а сексуальности либо с о в с е м опускалась, либо утрачивала остроту. «При таких друзьях психоанализу и врагов не надо», — справедливо заметил Бурке ( B u r k e 1 9 6 7 , 1 8 9 ) . Брилл, который, к а к и другие интересовавшиеся психоанализом коллеги, часто при­ нимал участие в конференциях, достаточно часто говорил и о сексуальности. Напри­ мер, он выступил в газете «Тайме» в защиту танго. По его мнению, этот танец под­ тверждает, что х а н ж е с к а я англосаксонская мораль не в состоянии больше вытеснять сексуальность. Он наблюдал более д ю ж и н ы пациентов, к о т о р ы м танго помогло осо­ знать свои сексуальные желания, а еще тысячам этот танец мог бы предоставить бла­ гоприятную в о з м о ж н о с т ь для сублимации сексуальных влечений. Психоаналитики не подвергались «поруганию» ни в профессиональных кругах, ни в общественном мнении. Наблюдались серьезные разногласия, в т о м числе с Деркумом, С т а р р о м и Захсом, но психоаналитики могли работать без помех под руко­ водством начальников, не являвшихся сторонниками психоанализа, и заниматься ле­ чением пациентов, которых направляли к ним их коллеги-непсихоаналитики. Психоаналитическая терапия проводилась действительно неортодоксально. Аме­ риканские врачи не приняли основные условия аналитической ситуации, которые были известны у ж е в 1 9 1 5 году: кушетка, ежедневные оплачиваемые часы, «анали­ тическая позиция». Американские психоаналитики проводили терапию гораздо ак­ тивнее, п о о щ р я я модифицированные формы лечения. Э т о с в я з н о т а к ж е и с тем, что они, работая в клиниках, имели дело с иными пациентами, нежели их европей­ ские коллеги, то есть в основном с психотическими больными. П о э т о м у терапевтический пессимизм Фрейда в отношении психозов т о ж е оше­ ломлял их, особенно в той форме в какой Фрейд сформулировал его во «Введении в нарциссизм» ( 1 9 1 4 ) . Американским психоаналитикам было т а к ж е трудно уследить за в а ж н е й ш и м и переменами и совершенствованиями психоаналитической теории и практики, о которых шла речь у Фрейда в статье о нарциссизме и в метапсихологических трудах 1 9 1 5 года. Сообщения о деятельности, публиковавшиеся американ­ скими психоаналитиками в европейских журналах, позволяли понять, что они не по­ спевали за изменениями теории и методологии. Поскольку в С Ш А не было собственных учеников Фрейда, много надежд возла­ галось на переписку, на периодические визиты и международные психоаналитичес­ кие конгрессы, которые проходили к а ж д ы е два года. А м е р и к а н с к и е психоаналитики испытывали особые трудности е щ е и потому, что не видели в о з м о ж н о с т и подвергнуться учебному анализу. Еще на III Междуна­ родном психоаналитическом конгрессе в Веймаре ( 1 9 1 1 ) дискутировался вопрос об учебном анализе. Патнем, который в т о м же году в течение шести часов анализи­ ровался Фрейдом, считал учебный анализ обязательным. Н ь ю - Й о р к с к и е психоана­ литики т а к ж е склонялись к тому, чтобы вводить учебный анализ в качестве условия для допуска к терапевтической практике. Когда Федерн в 1 9 1 4 году побывал в Н ь ю Йорке, некоторые психоаналитики (в т о м числе Оберндорф и Джеллифф) восполь­ зовались случаем и провели у него «несколько сеансов». Однако в Α Π Α необходи­ мость учебного анализа еще долгое время оспаривалась. Разногласия внутри а м е р и к а н с к о г о психоанализа возникли т а к ж е из-за «от­ ступничества» Адлера и Юнга. Н ь ю й о р к ц ы и П а т н е м держали сторону Фрейда, тогда как другие психоаналитики не одобряли форму, в которую вылились споры 499

м е ж д у Фрейдом и его учениками. Например, еще в 1 9 1 2 году Джеллифф пригла­ шал Юнга прочесть с е р и ю лекций в С Ш А , несмотря на то, что конфликт м е ж д у Фрейдом и Ю н г о м у ж е набирал силу. Юнг представил в С Ш А с в о ю новую, десексуализированную в е р с и ю психоанализа. Брилл, один из слушателей Юнга, тут же написал Фрейду и сообщил ему об э т о м уклонении Юнга от позиций психоанали­ за. Когда в 1 9 1 3 году Джеллифф и Уайт основали журнал «Psychoanalytic Review», Фрейд отказался предоставить с т а т ь ю для первого номера. Тогда издатели нанес­ ли встречный удар и опубликовали американские лекции Юнга. Они т е м с а м ы м да­ вали понять, что « P s y c h o a n a l y t i c Review» не ж е л а е т выбирать м е ж д у с х и з м а м и и школами, а представляет собой «всеобщий форум». «Psychoanalytic Review» оста­ вался э к л е к т и ч е с к и м журналом; в дальнейшем наряду с н и м был учрежден «орто­ доксальный» орган «Psychoanalytic Quarterly*. Европейские психоаналитики, группировавшиеся вокруг Фрейда, не испытывали симпатии к американскому эклектизму, в т о м виде как он был представлен прежде всего Уайтом, Джеллифффом и М е й е р о м Но и относительно лояльный к Фрейду Пат­ нем т а ю к е вызывал раздражение у европейских психоаналитиков. Патнем, например, шокировал психоаналитиков, выступив на конгрессе в Веймаре ( 1 9 1 1 ) с докладом на тему «Значение философии для дальнейшего развития психоанализа». Он отстаи­ вал мнение, что психоанализ служит тому, чтобы преобразовывать путем самовоспи­ тания и самоисследования «низменные» стремления в «благородные» и социально ценные. В ряде писем Фрейд пытался обратить внимание Патнема на то, что обусло­ вило его позицию: «На мой взгляд, Вы страдаете от слишком рано и слишком резко вытесненного садизма, от избытка доброты, которая по большей части находит себе выход в виде самоистязания» (Hale 1 9 7 1 b , 3 6 2 — 3 6 3 ) . В «Истории психоаналитического движения» ( 1 9 1 4 ) Фрейд отстраненно сказал о Патнеме: «Уважение, которым он пользовался в Америке благодаря своей высокой нравственности и смелой любви к истине, послужило на пользу психоанализу и за­ щитило его от клеветы, которой он бы, наверное, повергся при других условиях. Позд­ нее Патнем, излишне следуя высоким этическим и философским потребностям своей натуры, стал предъявлять к психоанализу, как я думаю, невыполнимое требование — служить определенному нравственно-философскому миросозерцанию...» (X, 7 0 — 7 1 ) . В 1 9 1 9 году Фрейд добавил: «...Это все же насилие, пусть д а ж е и завуалированное са­ м ы м и благородными намерениями» (XII, 1 9 1 ) . Американские психоаналитики поначалу не обращали внимания на то, что гово­ рили в Вене. В период между 1 9 1 1 и 1 9 1 7 годами они опубликовали м н о ж е с т в о работ и продолжали практиковать и преподавать психоанализ так, как они его понимали. Патнем, Уайт и Брилл, например, публиковали в год до тридцати статей каждый. К числу наиболее и з в е с т н ы х книг по психоанализу п р и н а д л е ж а т «Психоанализ: его теория и практическое применение» (Brill 1 9 1 3 ) , «Человеческие мотивы» ( P u t n e m 1 9 1 5 ) , «Механизмы формирования характера» ( W h i t e 1 9 1 6 ) и «Что такое психоанализ?» (Coriat 1 9 1 7 ) . Брилл п р о д о л ж а л работу над п е р е в о д а м и . Он выбирал о т р ы в к и из т е к с т о в Фрейда и добавлял к н и м что-нибудь от себя. В 1 9 1 3 году появилось «Толкование сновидений», в 1 9 1 4 - м — «Психопатология обыденной ж и з н и » , в 1 9 1 6 — «Остро­ умие и его о т н о ш е н и е к бессознательному» и « " М о и с е й " Микеланджело». К 1 9 1 6 году были переведены все труды Фрейда, кроме — что примечательно — « Т о т е м а и табу». На английском я з ы к е вышли т а к ж е труды Абрахама, Хичманна, Ранка и др. Постепенно на психоанализ стали обращать внимание в медицинских учебни­ ках. Например, в 1 9 1 6 - 1 9 2 0 годах 8 4 % учебников содержали, как минимум, изло­ ж е н и е толкования снов. 500

В ряде университетов психоанализ стал частью медицинского образования. Брилл, н а п р и м е р , преподавал в К о л у м б и й с к о м университете, Фринк в К о р н е л ь с к о м медицинском колледже, Карпас в Н ь ю - Й о р к с к о м университете, Джеллифф в НьюЙоркской школе высшего медицинского образования, Мейер, Барроу и Тэйнихилл в университете Д ж о н а Хопкинса в Балтиморе. Здесь т а к ж е психоанализ почти не наталкивался на сопротивление, поскольку тема сексуальности не упоминалась слиш­ к о м часто и открыто. Т а к и м образом, психоанализ утвердился в С Ш А , но при э т о м существенно от­ далился от европейского психоанализа Фрейда. С 1 9 1 5 года контакты м е ж д у Евро­ пой и Америкой становились все р е ж е и полностью прекратились в 1 9 1 7 году, ког­ да С Ш А вступили в Первую мировую войну.

ГОДЫ К Р И З И С А ( 1 9 1 9 - 1 9 4 6 )

Если в Европе психоанализ после Первой мировой войны по-прежнему натал­ кивался на явную враждебность, то в С Ш А 1 9 2 0 — 1 9 3 0 годы он пользовался такой популярностью, к а к о й ему никогда у ж е не удавалось достичь после. Психоанализ вошел в моду. До Первой мировой войны психоанализ пропагандировался в основном «про­ грессивным движением». Первая мировая война положила конец «прогрессивному движению», а вместе с ним и д в и ж е н и ю психотерапевтическому. Все устали от выс­ пренных, идеалистических, морализаторских призывов, испытывали разочарование и досаду. Интеллектуалы в больших городах, представители «ревущих двадцатых», оглядывались на «прогрессивное движение» как на последнюю попытку консерва­ торов. О его задачах они отзывались цинично, поскольку для них политика и исто­ рия сделались «надувательством», пустой болтовней. И наоборот, традиционалис­ ты-реставраторы, с в я з а н н ы е с Америкой деревень и маленьких городов, считали «прогрессивное д в и ж е н и е » с л и ш к о м «передовым». После Первой мировой войны психоанализ приобрел новые функции. До войны он служил «самосовершенствова­ нию» и «социальному совершенствованию», теперь же в руках нового поколения интеллектуальной богемы он стал инструментом «самооправдания», «игрушкой бо­ гатых и интеллектуалов, п р е д м е т о м п о с т о я н н ы х дискуссий в кафе и в салонах» (Hoffmann 1 9 5 9 , 5 9 ) . П с и х о а н а л и з в о с п р и н и м а л и к а к о б е щ а н и е индивидуального о с в о б о ж д е н и я от принуждений и табу общества. Процветал антипуританизм, который апеллиро­ вал к Фрейду. Повсюду распространялись концепции «скрытого Я» и «креативнос­ ти»: ядро личности состоит-де из нарциссических, эгоистических, властолюбивых, аморальных и иррациональных тенденций. Их отреагирование и изживание счита­ лось путем к счастью и здоровью. Все ринулись в психоанализ. И психоаналитики, например Брилл, сделались завсег­ датаями известного салона Мэйбл Додж Стерн, где собирались лучшие умы общества Широкая общественность с жадностью прислушивалась к новостям богемы, и ее реак­ ция на психоанализ показалась бы Фрейду крайне неожиданной — это был восторг! Одни лишь традиционалисты отвергали психоанализ, поскольку «во имя науки» он обра­ щается к аморальности, враждебности по отношению к религии и культуре. Газеты печатали подробные беседы с психоаналитиками (Адлером, Бриллом, Виттельсом, Ференци, Фрейдом и т.д.), а т а к ж е отчеты пациентов о своей терапии. Репор­ теры устремились в Вену, умоляя «гения» сказать им хоть пару слов. Появились жур­ налы новою типа, наподобие «True Story Magazines», предназначенные для публикации 501

интимных анонимных исповедей. Голливуд дважды обращался к Фрейду с предложе­ нием снять фильм о психоанализе, «отредактированный профессором Фрейдом и из­ лагающий основы его учения» (Hoffman 1 9 5 9 , 6 8 ) . Телеграмма с о т к а з о м Фрейда от п р е д л о ж е н и я фирмы «Голдвин» стала «сенсацией». Газета « C h i c a g o T r i b u n e » в 1 9 2 4 году предложила Фрейду любой гонорар плюс оплату расходов на специально зафрахтованное судно, с т е м чтобы он прибыл в Чикаго, провел анализ двух молодых людей, обвиненных в убийстве, и доказал их невиновность. К н и ж н ы й рынок был наводнен вторичной литературой по психоанализу. В од­ н о м м а г а з и н е Н ь ю - Й о р к а удалось насчитать с в ы ш е двухсот книг п о э т о й т е м е . В 1 9 2 0 — 1 9 2 1 годах было продано почти 12 ООО экземпляров «Лекций по введению в психоанализ» Фрейда ( 1 9 1 6 / 1 9 1 7 ) . С а м Фрейд ввиду тяжелого экономического положения после войны планировал в 1 9 2 0 году написать общедоступную статью для американского журнала. Он обратился к своему племяннику Эдуарду Бернайсу, проживавшему в Америке, и предложил за­ головок: « Н е используйте психоанализ в полемике». Бернайс завязал переговоры с «Cosmopolitan Magazine». Журнал предложил Фрейду тысячу долларов за какую-ни­ будь интересную для читательской аудитории тему вроде: «Психологическое положе­ ние ж е н щ и н ы в доме», «Психологическое положение супруга в доме» и т.д. Фрейд воспринял то ли это конкретное предложение, то ли сам факт, что ему м о ж н о указы­ вать тему, как оскорбление и наотрез отказался. Популяризация психоанализа распространялась и на психоаналитическую тера­ пию. В Н ь ю - Й о р к е к 1 9 2 0 году насчитывалось около пятисот «психоаналитиков», не имевших образования, и два неофициальных института. В 30-е годы интерес широкой общественности к психоанализу начал убывать. Ми­ ровой экономический кризис, начавшийся с биржевого краха 1 9 2 9 года, уже не остав­ лял места для индивидуалистических «поисков души». Период до Второй мировой войны прошел под лозунгом «социального контро­ ля». Беспрецедентный экономический и структурный кризис был встречен всеобъем­ л ю щ е й законодательной и реформаторской деятельностью. Психоанализ не м о г чем-либо помочь разрешению неотложных проблем. Вначале его пытались связать с м а р к с и з м о м в надежде, что он п о м о ж е т вскрыть и устранить проблемы капита­ листического общества (см. статью Э. Федерна). Вместе с т е м на сцене у ж е появился бихевиоризм, более пригодный для выполнения задач социального контроля. Постепенно психоанализ исчез из поля зрения общественности. Однако до Вто­ рой мировой войны он успел войти в психологию (клиническую психологию, пси­ хологию личности, психологию мотивации, психологию развития, социальную пси­ х о л о г и ю и т.д.), а т а к ж е в с о ц и о л о г и ю и а н т р о п о л о г и ю (Кули, Мид, Бенедикт, Кардинер, П а р с о н с и т.д.). Фрейд, например, был причислен ведущим и с т о р и к о м психологии Борингом (Boring 1 9 5 0 ) к четырем «величайшим фигурам» американ­ с к о й психологии. Однако признание психоанализа социальными науками все же не оказало р е ш а ю щ е г о влияния на дальнейшее развитие самого психоанализа, по­ скольку в С Ш А психоаналитическое образование по-прежнему оставалось недоступ­ н ы м для лиц, не имевших медицинской подготовки.

В о п р о с о н е в р а ч е б н о м а н а л и з е , начало с т а н д а р т и з а ц и и о б р а з о в а н и я и реорганизация Α Π Α ( 1 9 1 9 — 1 9 3 2 ) С завершением психотерапевтического движения отошла на второй план и спе­ цифически а м е р и к а н с к а я м о р а л и с т и ч е с к а я , реформированная, о б е з в р е ж е н н а я 4 и эклектическая версия фрейдовского психоанализа . Лишь отдельные «патриархи» 502

и пропагандисты психоанализа, такие, как Адольф Мейер, покинув круг официаль­ н ы х психоаналитиков, пытались заинтересовать своих студентов психоанализом в русле «динамической психиатрии». Появилось новое поколение психоаналитиков, вышедших из университетских клиник, которые возглавлялись благожелательно расположенными к психоанализу психиатрами — ( т а к и м и , как Адольф Мейер, Элмер Эрнст Саутхард, Чарльз Мэкфи Кэмпбелл, Август Хох, Д ж о р д ж Г. Кирби, Уильям Алансон Уайт и др.)

5

— из госпи­

таля имени Д ж о н а Хопкинса в Балтиморе (директор Мейер), из психиатрической больницы Бостона (директор Саутхард, преемник — Кэмпбелл), из Нью-Йоркско­ го государственного госпиталя на острове Уорда (после Хоха его возглавил Кирби), из возглавляемой У а й т о м больницы св. Елизаветы в Вашингтоне, из балтиморского госпиталя, где работали Шеппард и Энох Пратт, а т а к ж е из госпиталя Честнат Л о д ж в Роквилле. В период м е ж д у 1 9 1 9 и 1 9 3 2 годами американские психоаналитики под руко­ водством Брилла, Оберндорфа, Уайта, Джеллиффа и Кориата полемизировали с ев­ р о п е й с к и м и коллегами. С одной стороны, а м е р и к а н с к и е психоаналитики искали сближения, основательно изучали теорию и технику Фрейда, стараясь преодолеть свое научное отставание, причем новые работы Фрейда ( « П о ту сторону принципа удовольствия», 1 9 2 0 ; «Я и Оно», 1 9 2 3 ; «Торможение, с и м п т о м и страх», 1 9 2 6 и др.) вызывали ожесточенные споры. С другой стороны, американцы дистанцировались от европейского психоанализа в вопросах профессиональной организации. Амери­ канские психоаналитики отвергали неврачебный психоанализ, полагая, что только медики вправе и в состоянии осуществлять психоаналитическую терапию. Еще од­ н и м источником разногласий стали заметные и у ж е с давних пор проявлявшиеся тенденции американского психоанализа к независимости. Американские психоана­ литики не желали видеть свое объединение «сателлитом» европейской науки и вос­ принимали фрейдовский клан со смешанными чувствами. Вклад американских психоаналитиков в науку этого периода очень скуден. Если не считать работ Джеллиффа по психосоматической медицине, экспериментов Бар­ роу в области групповой психоаналитической терапии и первых статьей Салливена по терапии психозов, общий уровень публикаций американских аналитиков замет­ но отставал от уровня их европейских коллег. Книга Брилла «Основные концепции психоанализа» (Brill 1 9 2 1 ) подверглась разгромной критике в «Международном жур­ нале психоанализа» (I. R. 1 9 2 3 ) . П р и м е р н о к 1 9 3 0 году американские психоаналитики начали находить общий язык с европейским психоанализом. Однако и в 1 9 3 0 году Фрейд был по-прежнему недоволен своими американскими коллегами. Он написал удивительно недружелюб­ ную сопроводительную статью к сводному тому «Médical Review of Reviews», посвя­ щенному психоанализу. Его рассуждения касались не только американской психи­ атрии, но и американского психоанализа: «Я часто слышу, что психоанализ весьма популярен в С Ш А и что т а м он не наталкивается на столь упорное сопротивление, как в Европе. Однако м о я радость по этому поводу омрачена многими обстоятель­ ствами... Хотя Америка располагает многими умелыми аналитиками и по меньшей мере одним авторитетом в лице доктора А. А. Брилла, вклад этой далекой страны в на­ шу науку остается скудным и содержит мало нового. Психиатры и неврологи часто прибегают к психоанализу как к терапевтическому методу, но, как правило, выка­ зывают мало интереса к научной проблематике и культурной значимости психоана­ лиза. Американские авторы и врачи нередко обнаруживают неудовлетворительное знакомство с психоанализом. Иногда оказывается, что им известны лишь имена и не­ которые понятия, но это, однако, отнюдь не м е ш а е т им с уверенностью высказывать свое мнение... В других случаях они создают мешанину из психоанализа и прочих 503

теорий и выдают за доказательство своей широты то, что на с а м о м деле свидетель­ ствует лишь о недостатке здравого смысла» (XIV, 5 7 0 — 5 7 1 ) . В начале 2 0 - х годов Α Π Α проводила собрание только один или два раза в год при участии лишь нескольких членов. Н ь ю - Й о р к с к и е психоаналитики т а к ж е е щ е не организовали постоянных семинаров. Два других местных объединения, одно в Бос­ тоне, другое в Вашингтоне и Балтиморе, распались в военные и послевоенные годы. Стремление американского психоанализа к независимости впервые проявилось уже на одном из первых после войны собраний Α Π Α . Вполне вероятно, что сыграло й

свою роль и «антигерманское настроение» . Группа, возглавлявшаяся Уайтом, предло­ ж и л а в 1 9 1 9 году распустить Α Π Α , считая достаточным, что психоанализ будет представлен Американской психопатологической ассоциацией, подразделением Аме­ риканской медицинской ассоциации. Как у ж е отмечалось, Американская психопато­ логическая ассоциация была создана раньше Α Π Α , в 1 9 1 0 году, и в период перед Пер­ вой мировой войной являлась организацией, в которой психоанализ обсркдался самым активным образом. Теперь группа Уайта утверждала, что психоанализ «достаточно распространился... чтобы любая его пропаганда стала излишней» (Korrespondenzblatt 1 9 2 0 , 2 9 2 ) . В дискуссии по этому поводу прозвучали слова: «Настало время освободить психоанализ из-под власти венского папы» ( O b e r n d o r f 1 9 5 3 , 1 3 6 ) . Половина членов Α Π Α проголосовала з а это предложение, другая половина — против. В 1 9 2 0 году э т о п р е д л о ж е н и е рассматривалось вновь, и лишь благодаря в м е ш а т е л ь с т в у Адольфа М е й е р а оно в к о н е ч н о м счете было отклонено. О д н а к о с т р е м л е н и е к н е з а в и с и м о с т и от е в р о п е й с к о г о психоанализа, вернее, от Между­ народного психоаналитического объединения, и к организационной интеграции психиатрии и психоанализа не ослабевало. Ощущавшийся в кругах американских психоаналитиков недостаток образования побудил в 1 9 2 0 году некоторых из них обратиться к Фрейду с просьбой приехать на полгода в Н ь ю - Й о р к с тем, чтобы прочитать курс и провести несколько сеан­ сов психоанализа. Ему гарантировали гонорар в 10 0 0 0 долларов. Фрейд телегра­ фировал в ответ: « Н е устраивает». Тогда (с 1 9 1 9 - 1 9 2 0 годов) американские врачи начали п р и е з ж а т ь в Берлин и в Вену. Они принимали участие в л е к ц и я х и семи­ нарах, предназначенных для «кандидатов». В 1 9 2 0 году в Берлине открылся первый учебный институт, поликлиника под руководством Эйтингона. В Вене в 1 9 2 2 году была создана амбулатория во главе с Хичманном. Т е м временем у Фрейда проходи­ ли анализ д е с я т ь а м е р и к а н с к и х кандидатов (в т о м числе Оберндорф, А. Штерн, Фринк, М. Мейер, Блумгарт, Полон, Кардинер). Психоанализ, практиковавшийся в Вене, произвел на американцев большое впе­ чатление. Многие из них уже много лет занимались «психоанализом» и не могли при­ нять авторитарность Фрейда. С другой стороны, они убедились в ценности планомер­ ного о б р а з о в а н и я . К а к с о о б щ а е т Оберндорф, о ч е в и д н ы м р е з у л ь т а т о м учебного анализа стало то, что по возвращении в С Ш А все врачи обзавелись кушетками. Первый шаг к стандартизации и улучшению образования был сделан в 1 9 2 3 году в Нью-Йорке. Появление книги Фрейда «Я и Оно» ( 1 9 2 3 ) едва не привело к раско­ лу среди американских психоаналитиков. Молодые члены Нью-Йоркского общества, получившие образование в Европе, упрекали старших в том, что те у ж е не способны уследить за развитием теории Фрейда. Отныне нельзя уже было ограничиваться «ста­ рой» теорией либидо, необходимо было усвоить новое понятие Я и структурную те­ орию, а т а ю к е вытекавшие из них изменения психоаналитической техники. Предполагалось, что квалификация будущих членов организации будет обеспе­ чена п р и е м о м только врачей, прошедших учебных анализ. Α Π Α не сразу признала необходимость учебного анализа (только в 1 9 2 9 году), однако с 1 9 2 3 года (а в Н ь ю Й о р к е с 1 9 1 1 ) членство в объединении ограничивалось врачами. 504

В 1 9 2 4 году было организовано новое местное психоаналитическое объедине­ 1

ние — В а ш и н г т о н с к а я психоаналитическая ассоциация . Она т а к ж е принимала только прошедших анализ врачей и поначалу не стремилась добиться признания со стороны Международного психоаналитического объединения, выжидая, к а к ре­ шится вопрос о неврачебном анализе. В Б о с т о н е , где о б ъ е д и н е н и е было р а с п у щ е н о в 1 9 1 8 году, после 1 9 2 4 года сформировалась группа молодых аналитиков, получивших образование в Европе (Кауфман, Хендрик, М ю р р е й ) . Эту группу возглавил Кориат; в Чикаго сформи­ ровалась группа во главе с Блитцстеном и Хэмиллом. В 1 9 2 4 году С Ш А впервые посетил Ранк. Его ссора с Фрейдом тогда была в са­ м о м разгаре. Ранк отстаивал с в о ю теорию травмы рождения и концепцию Ференци «активной терапии», а т а к ж е утверждал, что отныне м о ж н о существенно сократить психоаналитическую т е р а п и ю — достаточно и нескольких м е с я ц е в . Выступления Ранка вызвали беспокойство в рядах американских психоаналитиков, поскольку в это время в Н ь ю - Й о р к е возросло число «шарлатанов», предлагавших чрезвычайно корот­ кий или д а ж е заочный курс терапии. В следующем 1 9 2 5 году на IX Международном психоаналитическом конгрессе в Бад-Хомбурге произошло первое столкновение м е ж д у американскими и европей­ с к и м и аналитиками. Брилл, избранный в 1 9 2 5 году президентом Н ь ю - Й о р к с к о г о психоаналитического общества (эту должность он занимал одиннадцать лет), опуб­ ликовал в газете « Н ь ю - Й о р к Тайме» резкую статью, направленную против неврачеб­ ного анализа. Джеллифф, Барроу, Кларк, Кориат, Оберндорф, А. Штерн и Глюк отстаи­ вали на конгрессе точку зрения американцев на неврачебный анализ. Большинство европейских аналитиков выступили с Фрейдом в защиту неврачебного анализа. Для устранения разногласий была создана Международная комиссия по образо­ ванию, которой было поручено выработать общеобязательные требования к подго­ товке и приему новых членов. На уровне м е с т н ы х объединений создавались «коми­ теты по о б р а з о в а н и ю » , предварительно о б с у ж д а в ш и е вопросы обучения. Далее, в Бад-Хомбурге было решено возложить ответственность за подготовку психоанали­ тиков на м е с т н ы е объединения. Э т о означало, что отныне не преподаватели реша­ ли, кто из кандидатов достаточно подготовлен и м о ж е т быть принят в объединение, а сами м е с т н ы е организации и их к о м и т е т ы по образованию. С р а з у после к о н г р е с с а в Н ь ю - Й о р к е был создан К о м и т е т по о б р а з о в а н и ю , и его члены регулярно собирались для обсуждения проблем психоаналитической под­ готовки, теории и практики. Вскоре после этого, в 1 9 2 6 году, Брилл сообщил о намерении нью-йоркских ана­ литиков организовать собственный институт. Н ь ю - Й о р к с к о е психоаналитическое общество обратилось к Н ь ю - Й о р к с к о м у государственному благотворительному со­ вету с просьбой о создании психоаналитической клиники. В т о м же году в штате Н ь ю - Й о р к был издан закон, запрещавший заниматься врачебной деятельностью лицам без медицинского образования. П р о б л е м а неврачебного анализа обострилась и в Европе. Т е о д о р Райк был об­ винен в проведении н е з а к о н н о й п р а к т и к и . В с в я з и с э т и м Фрейд написал ста­ т ь ю « В о п р о с о н е в р а ч е б н о м анализе» ( 1 9 2 6 ) , в к о т о р о й он в ы с к а з а л с я в защи­ ту неврачебного анализа. О с е н ь ю 1 9 2 6 года в Н ь ю - Й о р к на 8 м е с я ц е в приехал Ференци. Он получил от Новой школы социальных исследований приглашение прочитать курс лекций, одна­ ко он выступал т а к ж е с докладами в Α Π Α и проводил частные семинары для членов Α Π Α и Н ь ю - Й о р к с к о г о психоаналитического общества. Когда Ференци начал орга­ низовывать учебные группы из лиц, не имевших медицинского образования, и стал проводить анализ с н е м е д и к а м и , к о т о р ы е по завершении терапии именовались 505

теорий и выдают за доказательство своей широты то, что на с а м о м деле свидетель­ ствует лишь о недостатке здравого смысла» (XIV, 5 7 0 — 5 7 1 ) . В начале 2 0 - х годов Α Π Α проводила собрание только один или два раза в год при участии лишь нескольких членов. Н ь ю - Й о р к с к и е психоаналитики т а к ж е еще не организовали постоянных семинаров. Два других местных объединения, одно в Бос­ тоне, другое в Вашингтоне и Балтиморе, распались в военные и послевоенные годы. Стремление американского психоанализа к независимости впервые проявилось уже на одном из первых после войны собраний Α Π Α . Вполне вероятно, что сыграло 6 свою роль и «антигерманское настроение» . Группа, возглавлявшаяся Уайтом, предло­ ж и л а в 1 9 1 9 году распустить Α Π Α , считая достаточным, что психоанализ будет представлен Американской психопатологической ассоциацией, подразделением Аме­ риканской медицинской ассоциации. Как уже отмечалось, Американская психопато­ логическая ассоциация была создана раньше Α Π Α , в 1 9 1 0 году, и в период перед Пер­ вой мировой войной являлась организацией, в которой психоанализ обсркдался самым активным образом. Теперь группа Уайта утверждала, что психоанализ «достаточно распространился... чтобы любая его пропаганда стала излишней» (Korrespondenzblatt 1 9 2 0 , 2 9 2 ) . В дискуссии по этому поводу прозвучали слова: «Настало время освободить психоанализ из-под власти венского папы» ( O b e r n d o r f 1 9 5 3 , 1 3 6 ) . Половина членов Α Π Α проголосовала за это предложение, другая половина — против. В 1 9 2 0 году э т о п р е д л о ж е н и е рассматривалось вновь, и лишь благодаря в м е ш а т е л ь с т в у Адольфа М е й е р а оно в к о н е ч н о м счете было о т к л о н е н о . О д н а к о с т р е м л е н и е к н е з а в и с и м о с т и от е в р о п е й с к о г о психоанализа, вернее, от Между­ народного психоаналитического объединения, и к организационной интеграции психиатрии и психоанализа не ослабевало. Ощущавшийся в кругах американских психоаналитиков недостаток образования побудил в 1 9 2 0 году некоторых из них обратиться к Фрейду с просьбой приехать на полгода в Н ь ю - Й о р к с тем, чтобы прочитать курс и провести несколько сеан­ сов психоанализа. Ему гарантировали гонорар в 10 0 0 0 долларов. Фрейд телегра­ фировал в ответ: « Н е устраивает». Тогда (с 1 9 1 9 — 1 9 2 0 годов) американские врачи начали п р и е з ж а т ь в Берлин и в Вену. Они принимали участие в л е к ц и я х и семи­ нарах, предназначенных для «кандидатов». В 1 9 2 0 году в Берлине открылся первый учебный институт, поликлиника под руководством Эйтингона. В Вене в 1 9 2 2 году была создана амбулатория во главе с Х и ч м а н н о м Т е м временем у Фрейда проходи­ ли анализ д е с я т ь а м е р и к а н с к и х кандидатов (в т о м числе Оберндорф, А. Штерн, Фринк, М. Мейер, Блумгарт, Полон, Кардинер). Психоанализ, практиковавшийся в Вене, произвел на американцев большое впе­ чатление. Многие из них уже много лет занимались «психоанализом» и не могли при­ нять авторитарность Фрейда. С другой стороны, они убедились в ценности планомер­ ного о б р а з о в а н и я . Как с о о б щ а е т Оберндорф, о ч е в и д н ы м р е з у л ь т а т о м учебного анализа стало то, что по возвращении в С Ш А все врачи обзавелись кушетками. Первый шаг к стандартизации и улучшению образования был сделан в 1 9 2 3 году в Нью-Йорке. Появление книги Фрейда «Я и Оно» ( 1 9 2 3 ) едва не привело к раско­ лу среди американских психоаналитиков. Молодые члены Нью-Йоркского общества, получившие образование в Европе, упрекали старших в том, что те у ж е не способны уследить за развитием теории Фрейда. Отныне нельзя уже было ограничиваться «ста­ рой» теорией либидо, необходимо было усвоить новое понятие Я и структурную те­ орию, а т а ю к е вытекавшие из них изменения психоаналитической техники. Предполагалось, что квалификация будущих членов организации будет обеспе­ чена п р и е м о м только врачей, прошедших учебных анализ. Α Π Α не сразу признала необходимость учебного анализа (только в 1 9 2 9 году), однако с 1 9 2 3 года (а в Н ь ю Й о р к е с 1 9 1 1 ) членство в объединении ограничивалось врачами. 504

В 1 9 2 4 году было организовано новое местное психоаналитическое объедине­ 1

ние — В а ш и н г т о н с к а я психоаналитическая ассоциация . Она т а к ж е принимала только прошедших анализ врачей и поначалу не стремилась добиться признания со стороны Международного психоаналитического объединения, выжидая, как ре­ шится вопрос о неврачебном анализе. В Б о с т о н е , где о б ъ е д и н е н и е было р а с п у щ е н о в 1 9 1 8 году, после 1 9 2 4 года сформировалась группа молодых аналитиков, получивших образование в Европе (Кауфман, Хендрик, М ю р р е й ) . Эту группу возглавил Кориат; в Чикаго сформи­ ровалась группа во главе с Блитцстеном и Хэмиллом. В 1 9 2 4 году С Ш А впервые посетил Ранк. Его ссора с Фрейдом тогда была в са­ м о м разгаре. Ранк отстаивал с в о ю теорию травмы рождения и концепцию Ференци «активной терапии», а т а к ж е утверждал, что отныне м о ж н о существенно сократить психоаналитическую т е р а п и ю — достаточно и нескольких м е с я ц е в . Выступления Ранка вызвали беспокойство в рядах американских психоаналитиков, поскольку в это время в Н ь ю - Й о р к е возросло число «шарлатанов», предлагавших чрезвычайно корот­ кий или д а ж е заочный курс терапии. В следующем 1 9 2 5 году на IX Международном психоаналитическом конгрессе в Бад-Хомбурге произошло первое столкновение между американскими и европей­ с к и м и аналитиками. Брилл, избранный в 1 9 2 5 году президентом Н ь ю - Й о р к с к о г о психоаналитического общества (эту должность он занимал одиннадцать лет), опуб­ ликовал в газете « Н ь ю - Й о р к Тайме» резкую статью, направленную против неврачеб­ ного анализа. Джеллифф, Барроу, Кларк, Кориат, Оберндорф, А. Штерн и Глюк отстаи­ вали на конгрессе точку зрения американцев на неврачебный анализ. Большинство европейских аналитиков выступили с Фрейдом в защиту неврачебного анализа. Для устранения разногласий была создана Международная комиссия по образо­ ванию, которой было поручено выработать общеобязательные требования к подго­ товке и приему новых членов. На уровне местных объединений создавались «коми­ теты по о б р а з о в а н и ю » , предварительно о б с у ж д а в ш и е вопросы обучения. Далее, в Бад-Хомбурге было решено возложить ответственность за подготовку психоанали­ тиков на м е с т н ы е объединения. Э т о означало, что отныне не преподаватели реша­ ли, кто из кандидатов достаточно подготовлен и м о ж е т быть принят в объединение, а сами м е с т н ы е организации и их к о м и т е т ы по образованию. С р а з у после к о н г р е с с а в Н ь ю - Й о р к е был создан К о м и т е т по о б р а з о в а н и ю , и его члены регулярно собирались для обсуждения проблем психоаналитической под­ готовки, теории и практики. Вскоре после этого, в 1 9 2 6 году, Брилл сообщил о намерении нью-йоркских ана­ литиков организовать собственный институт. Н ь ю - Й о р к с к о е психоаналитическое общество обратилось к Н ь ю - Й о р к с к о м у государственному благотворительному со­ вету с просьбой о создании психоаналитической клиники. В т о м же году в штате Н ь ю - Й о р к был издан закон, запрещавший заниматься врачебной деятельностью лицам без медицинского образования. Проблема неврачебного анализа обострилась и в Европе. Т е о д о р Райк был об­ винен в проведении н е з а к о н н о й п р а к т и к и . В с в я з и с э т и м Фрейд написал ста­ т ь ю « В о п р о с о н е в р а ч е б н о м анализе» ( 1 9 2 6 ) , в к о т о р о й он в ы с к а з а л с я в защи­ ту неврачебного анализа. О с е н ь ю 1 9 2 6 года в Н ь ю - Й о р к на 8 м е с я ц е в приехал Ференци. Он получил от Новой школы социальных исследований приглашение прочитать курс лекций, одна­ ко он выступал т а к ж е с докладами в Α Π Α и проводил частные семинары для членов Α Π Α и Н ь ю - Й о р к с к о г о психоаналитического общества. Когда Ференци начал орга­ низовывать учебные группы из лиц, не имевших медицинского образования, и стал проводить анализ с н е м е д и к а м и , к о т о р ы е по завершении терапии именовались 505

п с и х о а н а л и т и к а м и , н ь ю - й о р к с к и е аналитики возмутились. П о м и м о Ференци, в 1 9 2 6 году в С Ш А побывали т а к ж е Ранк и «диссиденты», подобные Адлеру, вербо­ вавшие приверженцев среди заинтересованных врачей и немедиков. В 1 9 2 7 году Н ь ю - Й о р к с к и й государственный благотворительный совет откло­ нил проект создания психоаналитической клиники. Клиника, за которой стоит все­ го-навсего «общество» (имелось в виду Н ь ю - Й о р к с к о е психоаналитическое обще­ с т в о ) н е м о ж е т получить л и ц е н з и ю . Клинику м о ж н о с о з д а в а т ь л и ш ь в р а м к а х городской или государственной больницы или университетской клиники. При подготовке к X Международному психоаналитическому конгрессу в Инсбруке ( 1 9 2 7 ) в XIII т о м е «Международного журнала психоанализа» было опубликовано 28 статей по вопросу неврачебного анализа Все американские психоаналитики высту­ пали против неврачебного анализа. Они ссылались на позицию Благотворительного совета, на незаконность неврачебного анализа в штате Нью-Йорк и на отдельные ин­ ституты для немедиков, которые возникали в Нью-Йорке вне психоаналитического объединения. Д а ж е Брилл придерживался иного мнения, нежели Фрейд. «С давних, давних пор я привык воспринимать как истину все, что говорит нам Мастер, д а ж е еще до того, как убеждался в этом на собственном опыте, ибо всякий раз, когда что-либо в его аргу­ ментах казалось м н е преувеличенным или неверным, опыт показывал мне, что я был не прав. М о и с о м н е н и я всегда возникали лишь из-за н е д о с т а т к а опыта. Но хотя я столько лет искренне пытался согласиться с Мастером в вопросе о неврачебном ана­ лизе, м н е т а к и не удалось примириться с его точкой зрения...» (Brill 1 9 2 7 , 3 1 9 ) . На конгрессе начались бурные дебаты. Кульминацией м о ж н о считать момент, ког­ да Анна Фрейд задала вопрос, м о ж е т ли немедик, постоянный член Венской группы, к примеру, она сама, стать членом Нью-Йоркского психоаналитического общества. Оберндорф ответил: «Нет» (см. Bericht ü b e r den 10. Internationalen Psychoanalytischen

Kongreß,

1927,492).

Фрейд занял четкую позицию, объявив психоанализ психологией, вернее, базис­ ной теорией психологии. На возражения американцев против неврачебного анали­ за он отмечал: «Резолюция наших американских коллег, направленная против невра­ чебного анализа и вызванная преимущественно практическими с о о б р а ж е н и я м и , к а ж е т с я м н е непрактичной, поскольку в существе дела она изменить ничего не мо­ жет. Ее ценность равна примерно попытке вытеснения» (Freud XIV, 2 9 5 — 2 9 6 ) . Поскольку на конгрессе так и не удалось прийти к согласию, проблему пришлось поднимать во второй раз. Т е м временем венские и берлинские психоана\итики не от­ казывались проводить анализ с американскими немедиками. Э т о возмущало амери­ канских психоаналитиков. Они сообщали Фрейду и остальным, что каждый, кто даже ненадолго съездил в Вену, рекламирует себя в Н ь ю - Й о р к е в качестве аналитика. Фрейд прокомментировал: «Во в с я к о м случае, эти люди знают теперь о психоанали­ зе больше, чем до поездки в Вену» (Jones, нем. изд. III, 3 4 9 ) . В 1 9 2 9 году удалось достичь временного соглашения. Европейские объедине­ ния о б я з а л и с ь на к о н г р е с с е в Оксфорде п р и н и м а т ь а м е р и к а н с к и х к а н д и д а т о в на учебный анализ лишь с согласия м е с т н ы х комитетов по образованию. Т е м с а м ы м местные объединения сами должны были решать, кого признавать в качестве своих членов, а кого нет. Со своей с т о р о н ы а м е р и к а н ц ы обещали п о з а б о т и т ь с я о воз­ м о ж н о с т я х специального образования для тех, кто не являлся врачом. После кон­ гресса Н ь ю - Й о р к с к о е психоаналитическое общество решило принимать в свои ряды неврачей, но спустя год вновь отменило это решение, нарушив т е м с а м ы м оксфорд­ с к и е договоренности. С 1 9 2 9 года комитет по образованию Нью-Йоркского общества начал организо­ вывать лекции и семинары для кандидатов на обучение и приступил к разработке 506

полной программы обучения (учебный анализ, контрольный анализ, теоретический курс). Т а к ж е и в Бостоне, Чикаго, Балтиморе и Вашингтоне интенсифицировалась работа местных объединений. Психоаналитическое общество Балтимора и Вашинг­ тона получило признание Международного психоаналитического объединения в 1 9 3 0 году, Психоаналитическое общество Чикаго — в 1 9 3 1 ; в 1 9 3 3 году настал черед Бо­ стонского психоаналитического общества (условие признания: десять прошедших полное обучение и допущенных к практике членов). К 1 9 3 1 году Фонд образования Нью-Йоркского общества, созданный в 1 9 2 6 году, собрал достаточно денег, чтобы открыть первый американский институт — Н ь ю Йоркский психоаналитический институт. Брилл стал президентом института, Джел­ лифф — в и ц е - п р е з и д е н т о м . К о м и т е т по о б р а з о в а н и ю пригласил Ш а н д о р а Радо из Берлина руководить обучением. У Радо в числе прочих учились Адольф Штерн, Гре­ гори Зилбург, А б р а м Кардинер, Бертрам Левин и Шандор Аоранд, переехавший в 1 9 2 5 году в С Ш А . В 1 9 3 2 году стали ощутимы изменения политической ситуации в Европе. Меж­ дународный психоаналитический конгресс в Висбадене проходил за закрытыми две­ рями. В С Ш А начали переселяться первые эмигранты. Вслед за Александером пере­ бралась в Чикаго (в 1 9 3 4 году в Н ь ю - Й о р к ) Карен Хорни; Ганс З а х с с 1 9 3 2 года 9

проводил учебный анализ в Бостоне . Дориан Фейгенбаум основал новый психоаналитический журнал, «Psychoanalytic Quarterly*, который стал органом «фрейдистского» психоанализа и противостоял эк­ лектичному, как и ранее, «Psychoanalytic Review». В т о м же году Международным психоаналитическим объединением был признан второй американский учебный институт — Чикагский психоаналитический инсти­ тут под руководством Франца Александера. Франц Александер в 1 9 3 0 году в каче­ стве первого «профессора психоанализа» получил приглашение читать лекции в Чи­ к а г с к о м университете. Вначале он обосновался в Бостоне, а в 1 9 3 2 году переехал в Чикаго. Чикагский психоаналитический институт имел одну особенность: он был н е з а в и с и м о т м е с т н о г о п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о объединения. Франц Александер приглашал членов Чикагского психоаналитического общества лишь для сотрудниче­ ства в своем институте. Все остальные учебные институты (в Берлине, Вене, Лондо­ не и т. д.) лично и административно были тесно связаны с м е с т н ы м и психоаналити­ ческими объединениями. Главным д о с т и ж е н и е м 1 9 3 2 года стала реорганизация Α Π Α . В 1 9 2 9 году был со­ здан комитет, который занялся подготовкой реорганизации. Работа комитета ока­ залась необычайно сложной. Местные организации требовали большей самостоятель­ ности, чем предоставляло им Международное психоаналитическое объединение. В 1 9 3 2 году состоялась реорганизация. П р е ж н я я Α Π Α , ставшая в последние годы лишь ассоциацией членов, была распущена и заменена федерацией м е с т н ы х объеди­ нений. К новой Α Π Α относились три местных объединения, успевшие к тому вре­ мени получить признание: Н ь ю - Й о р к с к о е психоаналитическое общество, общество Балтимора и Вашингтона и Чикагское психоаналитическое общество

10

. Брилл стал

«постоянным президентом» новой Α Π Α , он занимал эту должность до 1 9 3 5 года На конгрессе в Висбадене Α Π Α получила признание Международного психоана­ литического объединения в качестве исполнительного органа местных американских объединений. Новая Α Π Α имела сравнительно мало функций. Обучением и п р и е м о м новых членов з а н и м а л и с ь м е с т н ы е о б ъ е д и н е н и я . Если кто-нибудь с т а н о в и л с я ч л е н о м м е с т н о г о объединения, о н автоматически становился членом Α Π Α и Международ­ ного психоаналитического объединения. Вопрос о признании новых объединений и институтов решался Α Π Α (или е е « С о в е т о м п о профессиональным стандартам») 507

б о л ь ш и н с т в о м в две трети голосов, причем к а ж д о й м е с т н о й организации принад­ лежал один голос. Входившие в Α Π Α объединения принимали н а себя о б я з а т е л ь с т в о создавать только одно объединение и только один учебный институт в с в о е м регионе ( т а к н а з ы в а е м о е «географическое правило»). Все решения, принимавшиеся Α Π Α , дол­ ж н ы были утверждаться Международным психоаналитическим объединением.

Борьба з а автономию Α Π Α , эмиграция европейских психоаналитиков в С Ш А и первые диссидентские движения ( 1 9 3 2 — 1 9 4 6 )

Для автономии американского психоанализа 1 9 4 6 год стал решающим, посколь­ ку Α Π Α вновь подверглась реорганизации и стала национальной ассоциацией, неза­ висимой от Международного психоаналитического объединения. Такой ход событий был обусловлен роспуском центров психоаналитического дви­ ж е н и я в Европе (в Берлине и В е н е ) и эмиграцией европейских психоаналитиков в С Ш А . Число членов Α Π Α в период между 1 9 3 2 и 1 9 4 6 годами стремительно росло:

Таблица 1. Число членов Α Π Α в период с 1 9 3 2 по 1 9 4 6 год (Knight, 2 0 7 ) В 1 9 3 2 году Венское психоаналитическое объединение насчитывало е щ е 44 по­ с т о я н н ы х члена; Н е м е ц к о е п с и х о а н а л и т и ч е с к о е о б щ е с т в о и м е л о в с в о и х рядах 48 членов. В 1 9 3 8 году оба объединения были распущены. В 1 9 5 0 году в Венском пси­ хоаналитическом объединении состояло всего 11 членов, в Н е м е ц к о м психоанали­ тическом общество — 9. К 1 9 5 0 году Α Π Α насчитывала 4 1 0 активных сотрудников

11

.

Список наиболее известных имен отражает размах эмиграции: Франц Александер, Тереза Бенедек, Эдмунд Берглер, Зигфрид Бернфельд, Грета и Эдвард Бибринг, Густав Быховски, Хелен и Феликс Дойч, Людвиг Эйдельберг, Эрик Эриксон, Эдит и Курт Эйсслер, Пауль Федерн, Отто Фенихель, Фрида Фромм-Райхманн, Эрнст Фромм, Мартин Гротьян, Хайнц Гартманн, Эдвард Хичманн, Карен Хор­ ни, Эдит Якобсон, Марианна и Эрнст Крис, Рудольф Лёвенштейн, Маргарет Малер, Герман Нунберг, О т т о Ранк, Давид Рапапорт, Анни Райх, Вильгельм Райх, Т е о д о р Райк, Геза Рохейм, Ганс Захс, М а к с Шур, Эдита и Рихард Штерба, Женни и Роберт Вельдер, Эдит Вайгерт. В С Ш А европейские психоаналитики проводили учебный анализ и преподава­ ли в институтах, а т а к ж е создавали новые психоаналитические объединения. Им приходилось бороться с враждебностью Α Π Α по отношению к тем, кто не имел медицинского образования, и противостоять намерению Α Π Α отделиться от Между­ народного психоаналитического объединения. 508

В 1 9 3 4 году Α Π Α приблизилась еще на один шаг к желанному включению пси­ хоанализа в общую систему медицины. Американская психиатрическая организация, руководящий орган которой («Американский совет по психиатрии и неврологии») был создан в 1 9 3 4 году, организовала « С е к ц и ю психоанализа». Α Π Α в дальнейшем проводила ежегодные собрания совместно с заседаниями Американской психиат­ рической ассоциации. Н е з а в и с и м о с т ь Α Π Α о т Международного психоаналитического объединения закладывалась е щ е с 1 9 3 2 года, в 1 9 3 8 году она была з а к р е п л е н а р е з о л ю ц и е й , а в 1 9 4 6 у т в е р ж д е н а уставом Α Π Α . По отчетам о деятельности Α Π Α трудно во всех деталях восстановить, как появи­ лась ее «декларация независимости». Известно только, что весной 1 9 3 4 года Устав Α Π Α на некоторое время утратил силу и только к концу 1 9 3 5 года была утверждена окончательная редакция У с т а в а федерации м е с т н ы х объединений (см. American Psychoanalytic Association, 1 9 3 7 — 1 9 3 8 ) . На Международном психоаналитическом конгрессе в Люцерне ( 1 9 3 4 ) Α Π Α до­ билась права самостоятельно решать вопросы подготовки и приема новых членов. На конгрессе Α Π Α упрекали в том, что, приняв на себя в Оксфорде обязательства пре­ доставить возможности для обучения лиц, не имеющих медицинского образования, она так ничего для этого и не сделала. Американские психоаналитики указывали, что для них подготовка неспециалистов сопряжена с большим риском: «Доктор Левин, председатель Нью-Йоркского комитета по образованию, подчеркнул, что в Нью-Йор­ ке приходится иметь дело не с устаревшими и вышедшими из употребления закона­ ми, а с реальными правилами, отстаиваемыми с большой энергией. Допуск кандида­ тов без медицинского образования повлечет за собой закрытие института и наказание ответственных за это врачей. Такая же информация поступила из Чикаго от доктора Меннингера... и доктора Александера» (Bericht ü b e r den 13. Internationalen Psychoanalytischen Kongreß, 1 9 3 5 , 3 0 8 ) . Ссылаясь на эти обстоятельства, Левин просил отменить оксфордские соглашения, и его просьба была удовлетворена. В э т о т период на конгрессе в Л ю ц е р н е Международное психоаналитическое объединение сделало последнюю попытку сдержать стремление подчиненных ему местных организаций к автономии. Были утверждены «Положения Международного психоаналитического объединения» и так называемые «Люцернские тезисы». После конгресса в Люцерне Нью-Йоркское общество решило впредь действовать в соответствии с принципами «неограниченной местной автономии во всех вопросах управления и образования». Вновь созданное местное психоаналитическое объедине­ ние, Аос-Анджелесская учебная группа (под руководством З и м м е л я ) дало понять, что воздержится от вступления в Международное психоаналитическое объединение. В 1 9 3 6 году Α Π Α сделало следующий шаг к независимости. На конгрессе в Мариенбаде были ратифицированы следующие резолюции Α Π Α : «На любое решение кон­ гресса, и м е ю щ е е отношение к Америке, м о ж е т быть наложено вето на ближайшем собрании Американской психоаналитической ассоциации»

12

(Report 1 9 3 7 , 1 0 0 ) .

На конгрессе была отклонена резолюция Радо, предлагавшего распустить Между­ народную к о м и с с и ю по образованию. У участников конгресса сложилось мнение, что Радо предлагал это постановление не от лица Нью-Йоркского психоаналитичес­ кого общества, а лично от себя. Однако это, по-видимому, было недоразумением. Пред­ седатель Нью-Йоркского психоаналитического общества Дэниэлс затронул этот вопрос после конгресса в открытом письме Джонсу, президенту Международного психоана­ литического объединения (Minutes 1 9 3 8 , 2 8 7 - 2 8 9 ) . Дэниэлс обвинил Международное психоаналитическое объединение: оно проигнорировало тот факт, что Радо выдвигал эту резолюцию как представитель Нью-Йоркского психоаналитического общества. К р о м е того, не было учтено и р е ш е н и е , п р и н я т о е в 1 9 3 4 году Н ь ю - Й о р к с к и м 509

психоаналитическим обществом, в котором подчеркивалось, что оно не желает далее подчиняться Международному комитету по образованию. В 1 9 3 7 году Комитет по образованию Α Π Α созвал специальную к о м и с с и ю и по­ ручил ей разработать основные принципы обучения. В 1 9 3 8 году они были подготов­ лены и стали с о с т а в н о й ч а с т ь ю р е з о л ю ц и и Α Π Α ; в 1 9 4 8 - 1 9 5 0 годах и в 1 9 5 6 они подверглись незначительным изменениям. В 1 9 3 8 году резолюция Α Π Α была представлена Международному психоаналитическому конгрессу в П а р и ж е . В э т о м постановлении содержались «basic instruments» Α Π Α , то есть основные принципы 13 обучения ( « M i n i m a l Standarte for t h e Organization and C o n d u c t o f Institutes for the Training of Physicians in Psychoanalysis*) и особая резолюция, запрещавшая обуче­ ние лиц без медицинского образования («Resolution against the Training of Laymen*). Согласно положениям Α Π Α , «basic instruments» могли быть изменены только с со­ гласия м е с т н ы х объединений. Президиум («Исполнительный к о м и т е т » ) имел право лишь высказывать рекомендации и производить расследования. «Комитет по обра­ зованию», состоявший из представителей местных объединений, следил за выполне­ нием основных принципов и проверял, соответствует ли новое объединение или ин­ ститут этим принципам. Α Π Α т а к ж е указывала в резолюции, что готова сотрудничать с Международным психоаналитическим объединением исключительно в целях «научной кооперации и обмена идеями». В будущем членство в Международном объединении у ж е не счи­ талось свидетельством квалификации. Аналитики, получившие образование в Европе, не имели права работать психоаналитиками в США, если не являлись членами мест­ ных американских объединений. 14

Кроме того, впервые был издан собственный список членов и бюллетень . Джонс, в то время президент Международного психоаналитического объединения, доложил о содержании «внушающего тревогу документа» (см. Bericht ü b e r den 15. Internationalen Psychoanalytischen Kongreß 1 9 3 9 ) . Международное объединение, су­ ществование которого в тот год после роспуска Венского и Немецкого объединений находилось под угрозой, воздержалось от официальной формулировки своей позиции. В 1 9 3 9 году разразилась Вторая мировая война. В 1 9 4 6 году резолюция 1 9 3 8 года легла в основу нового Устава Α Π Α . Переговоры с членами Международного психоана­ литического объединения состоялись только в 1 9 4 9 году на Международном психоана­ литическом конгрессе в Цюрихе; на этот раз это была «дружеская встреча». Послево­ енный Устав М е ж д у н а р о д н о г о психоаналитического объединения поддерживал автономию Α Π Α и косвенно утверждал резолюцию 1 9 3 8 года (см. Statute 1 9 4 9 ) . Найт ( K n i g h t 1 9 5 3 ) полагает, что резолюцию Α Π Α м о ж н о сравнить с «борьбой за независимость США», то есть она была направлена против автократии Междуна­ родного объединения. Американский психоанализ в 1 9 3 8 году восстал против «заоке­ анских властителей». Прежде всего эта резолюция затрагивала интересы тех аналити­ ков, которые бежали в США. Ранее, в 1 9 3 4 году, Международное психоаналитическое объединение постановило, что аналитики, покинувшие свою родину по политическим причинам и т е м самым переставшие быть членами местных объединений, являются «непосредственными членами» Международного объединения. Согласно резолюции 1 9 3 8 года, эта категория членства больше не признавалась Α Π Α . Для всех психоаналитиков-эмигрантов это означало необходимость добивать­ ся членства в м е с т н ы х объединениях. Некоторые аналитики, не имевшие медицин­ ского образования, например Крис, Бернфельд и Фенихель, были вынуждены доволь­ ствоваться статусом «почетного члена». После 1 9 3 8 года поток иммиграции резко возрос. Α Π Α создала к о м и т е т «Помо­ щи иммигрантам», чтобы облегчить положение беженцев. В 1 9 3 8 году комитет об­ ратился к п е р е с е л е н ц а м с настоятельной просьбой направляться в провинцию. 510

β Нью-Йорке число аналитиков удвоилось (до конца Второй мировой войны она воз­ росла в четыре раза): «Комитет прилагал все усилия, чтобы убедить европейских коллег в необходимо­ сти распределиться по всей территории страны. Совершенно очевидно: для того, чтобы врата С Ш А оставались открытыми для новых потоков беженцев, иммигранты по при­ бытии должны продвигаться из порта в глубь страны» (Committee of Relief 1 9 3 8 , 5 9 1 ) . Квалификация аналитиков-иммигрантов оказалась очень кстати для м е с т н ы х объединений и институтов. В 1 9 3 2 году Α Π Α начиналась с трех объединений (в НьюЙорке, Вашингтоне и Балтиморе, Чикаго) и двух институтов (в Н ь ю - Й о р к е и Чи­ каго). В 1 9 3 3 году Бостонское психоаналитическое общество и основанный Гансом Захсом Бостонский институт вошли в Α Π Α в качестве четвертого постоянного чле­ на. В 1 9 3 5 году в Бостон переселились и начали т а м заниматься учебным анализом Хелен и Феликс Дойч, в 1 9 3 8 году — Вельдер (он оставался в Бостоне до 1 9 4 1 года), в 1 9 4 0 — Хичманн; супруги Бибринг переехали в Бостон т а к ж е около 1 9 3 8 года. Большинство иммигрантов присоединялось к ньюйоркцам (Гартманн, Крис, Быховски, Якобсон, Аёвенштейн, Шур и др.). Чикагский институт пригласил проводить учебный анализ Терезу Бенедек. Фрида Фромм-Райхманн и Эдита Вайгерт с 1 9 3 8 го­ да преподавали в институте общества Вашингтона и Балтимора, в так называемой « В а ш и н г т о н с к о й ш к о л е психиатрии», филиале Фонда У и л ь я м а Алансона Уайта. В 1 9 4 0 году этот институт получил признание Α Π Α . М е ж д у 1 9 3 3 и 1 9 3 7 годами ни одно из американских психоаналитических об­ ществ не обращалось в Международное психоаналитическое объединение с прось­ бой о признании. В 1 9 3 8 году психоаналитическое общество Т о п е к и оказалось по­ следним а м е р и к а н с к и м объединением, п о ж е л а в ш и м вступить в Международное психоаналитическое объединение. О событиях, последовавших за «декларацией независимости», известно мало. Бюллетень Α Π Α в военные и послевоенные годы уже не выходил. Из более поздних сообщений следует, что между 1 9 3 9 и 1 9 4 6 годами было основано несколько психо­ аналитических объединений и учебных институтов, получивших признание Α Π Α . В эти же годы в Α Π Α начались первые диссидентские движения. В 1 9 3 9 — 1 9 4 6 годы в Α Π Α были приняты три объединения и четыре учебных ин­ ститута: Д е т р о й т с к о е психоаналитическое общество, учебные институты Общества в Вашингтоне и Балтиморе и Психоаналитического общества Топеки, а т а к ж е объединения и институты Филадельфии и Сан-Франциско. Нунберг основал психо­ аналитическое объединение и институт в Филадельфии. Детройтское психоаналити­ ческое общество и институт были созданы при содействии Штербы. В Сан-Францис­ ко ядром нового объединения стали Зиммель и Фенихель. Раскольнические движения 4 0 - х годов начались с разногласий по поводу груп­ пы Хорни. В конце концов Нью-Йоркский психоаналитический институт лишил Хор­ ни права преподавать, и группа Хорни вышла из Н ь ю - Й о р к с к о г о психоаналитичес­ кого объединения ( и т е м с а м ы м и з Α Π Α ) . Вскоре после этого вторая группа «диссидентов» сложилась вокруг Бингера, Радо, Кардинера и др. Э т а группа не выходила из Α Π Α , и Α Π Α относилась к ней терпимо. Другие конфликты, в которые мы здесь вдаваться не будем, были связаны с Райхом и Райком

16

.

Карен Хорни опубликовала в 1 9 3 7 году книгу «Невротическая личность нашего времени», а в 1 9 3 9 — «Новые пути в психоанализе», вызвав серьезные волнения своей н е о п с и х о а н а л и т и ч е с к о й версией теории Фрейда. В 1 9 4 1 году она в м е с т е с еди­ номышленниками вышла из Нью-Йоркского психоаналитического общества и осно­ вала «Ассоциацию развития психоанализа», а т а к ж е учебный институт, «Американ­ ский институт психоанализа». 511

Таблица 2. Психоаналитические общества и институты Американской психоаналитической ассоциации ( 1 9 3 2 — 1 9 4 6 )

15

Поскольку Хорни не желала допускать к обучению немедиков, в 1 9 4 2 году Кла­ ра Томсон, Эрих Ф р о м м и Гарри С т э к Салливен отделились от нее, основав в Н ь ю Йорке «Институт Уильяма Алансона Уайта». Он не был признан Α Π Α , поскольку к обучению в н е м допускались лица без м е д и ц и н с к о г о о б р а з о в а н и я ( с м . с т а т ь ю Г. Х р ж а н о в с к и в т. I I I ) . В 1 9 4 4 году е щ е одна группа ( М а р м о р , Роббинс и др.) отделилась от Хорни, так как она не поддержала план этих аналитиков создать психоаналитический ин­ ститут в рамках Н ь ю - Й о р к с к о г о медицинского колледжа. Группа М а р м о р а создала з а т е м « Н ь ю - Й о р к с к и й медицинский колледж, центр на П я т о й авеню», но не об­ ращалась к Α Π Α с просьбой о признании их института. Хорни покинула психоаналитическое общество, поскольку не находила т а м «ака­ демической свободы», н а которую рассчитывала. П о т е м ж е причинам примерно в 1 9 4 2 году образовалась группа аналитиков вокруг Бингера, Кардинера, Миллета и Радо, в течение многих лет возглавлявшего до этого Н ь ю - Й о р к с к и й институт. Группа Бингера боролась с «автократическими» тенденциями в Α Π Α и считалась «либеральной». Она поощряла «адаптационную теорию» Кардинера (см. Kardiner 1 9 3 9 ) , которая столь же мало соответствовала «основному руслу» американского пси­ хоанализа, к а к и теория Хорни. Группа Бингера получила п о д д е р ж к у аналитиков из Чикаго (Гринкер, Александер и др.) и не видела необходимости выходить из Α Π Α . Э т а группа основала новое психоаналитическое объединение («Ассоциацию психо­ а н а л и т и ч е с к о й м е д и ц и н ы » ) и институт ( « К о л у м б и й с к у ю п с и х о а н а л и т и ч е с к у ю 512

амбулаторию для исследования и обучения»). В 1 9 4 6 году после реорганизации Α Π Α (точнее, после о т м е н ы географического правила) группа получила признание Α Π Α . Миллет, член группы Бингера, утверждает, что в 4 0 - е годы европейские анали­ тики и их а м е р и к а н с к и е ученики, господствовавшие в Α Π Α , пытались привнести в Американскую психоаналитическую ассоциацию авторитарный стиль правления, присущий Международному психоаналитическому объединению: «К т о м у времени, когда Соединенные Ш т а т ы вступили в войну, с л о ж и л с я но­ вый тип административной политики, в к о т о р о м основную роль играло влияние европейских аналитиков и их а м е р и к а н с к и х учеников... Их уверенность в непоко­ л е б и м о м авторитете Фрейда, представителем которого являлась Международная ассоциация, укрепилась, утвердилась и выкристаллизовалась благодаря воссоеди­ нению с коллегами-иммигрантами... Европейская группа и ее ученики контроли­ ровали А м е р и к а н с к у ю психоаналитическую ассоциацию, т е м с а м ы м восстановив на деле... авторитарный контроль бывшей Венской группы» ( M i l l e t 1 9 6 6 , 5 5 8 ) . Точка зрения Миллета отчасти совпадает с рассуждениями К. Меннингера, кото­ рый занимал должность президента Α Π Α в период кризиса, связанного с Хорни. В своем «президентском обращении» он говорит о том, что созданный в 1 9 4 1 году «Комитет по новой конституции» внес много предложений по поводу намеченной реорганиза­ ции Α Π Α , нацеленных на отказ от федеративной структуры Α Π Α и придание ей боль­ шей исполнительной власти. Меннингер интерпретирует диссидентские движения и противостоявшие им тенденции к ортодоксии как реакцию на чувство вины, вызванное смертью Фрей­ да ( 1 9 3 9 ) . Многие теперь чересчур рьяно отстаивали позиции Фрейда, другие стре­ мились превзойти его в правоверии: «Фрейд не был нашим Богом, он был нашим Моисеем Н о с его смертью мы не утра­ тили своего вождя... Принципиальность Фрейда, целостность Фрейда, честность Фрейда, но прежде всего открытия Фрейда по-прежнему остаются с нами... Добавлять нечто но­ вое к его открытиям — это не привилегия избранных, а наш общий долг. Но это не наша обязанность и не наша привилегия — делать себе имя и "бороться за интеллектуальную свободу", во всеуслышание критикуя Фрейда, или раздувать в великое открытие свои рас­ хождения с ним. Мы также не имеем права искажать в своей интерпретации сказан­ ное Фрейдом, чтобы добиться видимости "ясности", "доступности" или же "приличия" и "набожности"» (Menninger 1 9 4 2 , 2 9 6 ) . «Ортодоксальные» психоаналитики критиковали «поверхностную психологию», выхолащивающие и наивные тенденции неопсихоанализа (Хорни, Кардинера, Радо) как возврат к «дофрейдианскому времени». Хорни и Кардинер исходили из того, что психические расстройства в первую очередь обусловлены общественными и ситу­ ативными факторами. Отсюда проистекал оптимистический взгляд на индивида и его способность к изменениям под воздействием ситуационно ориентированной психо­ аналитической терапии. Ревизионисты отвергали «биологизм влечений» и т е м с а м ы м центральное значение сексуальности и агрессии для психического развития, а т а к ж е силу, иррациональность и сопротивление бессознательного: «Реакция ортодоксов на этот гуманизм была резко критической. "Ревизионистов" сравнивали с Полианной, которая поворачивается спиной к т е м н ы м сторонам человеческой природы. Строгие фрейдисты придерживались " ж е с т к о й линии" по отношению к человеческой приро­ де, ревизионисты выступали за "мягкую линию"» (Yankelovich, Barrett 1 9 7 0 , 4 5 2 ) . Ревизионисты не соглашались т а к ж е и с психологией Я, возникшей в 30-е годы в качестве новой области психоаналитических исследований. В 1 9 3 6 году вышел на н е м е ц к о м языке, а в 1 9 3 7 был переведен на английский классический труд Анны Фрейд «Я и защитные механизмы». Вскоре после этого Гартманн сделал следующий шаг в развитии психологии защитных механизмов Я, выступив в 1 9 3 7 году в Вене 513

с докладом « 1 1 с и х о л о г и я >1 и проблема адаптации» (опубликован в 1 9 3 9 году, пере­ веден на английский в 1 9 5 8 ) и опубликовав в начале 4 0 - х годов несколько статей на английском языке. Гартманн постулировал относительную генетическую и функ­ циональную автономию Я от влечений, обусловленную отчасти уже конституциональ­ но, и в о з м о ж н о с т ь его изменения через «реальность». Т е м с а м ы м Гартманн обращал внимание на несводимые к влечениям и защитам аспекты контроля, адаптации и ре­ альности. Но вместе с т е м Гартманн придерживался основных положений теории Фрейда: он признавал биологическую природу влечений, присущую им конфликт­ ность, причудливость бессознательных процессов и центральную роль психического развития ребенка (см. статью Герберта Ф. Вальдхорна в т. I I I ) . Предложенный психологией Я к о м п р о м и с с м е ж д у теорией Фрейда и проявив­ шимися в 4 0 - е годы тенденциями к более резкому выделению формирующего вли­ яния «реальности» показался ревизионистам чересчур «консервативным». О р т о д о к с а л ь н ы й психоанализ в 4 0 - е годы был вынужден вступить в борьбу не только с ревизионистами, но и с различными попытками модифицировать «клас­ сическую» психоаналитическую терапию. В Чикаго Александер и его сотрудники уже начинали разрабатывать альтерна­ тивную концепцию и сокращенные формы терапии (Alexander, French et al. 1 9 4 6 ) . Группа во главе с Салливеном, создавшая в 1 9 3 8 году собственный печатный орган (журнал «Psychiatry»), стремилась найти терапевтический подход к психотичес­ к и м р а с с т р о й с т в а м и работала в русле «интерперсональной теории» Салливена, не укладывавшейся в р а м к и классической психоаналитической концепции. Раз­ ногласия с теоретическими и терапевтическими п о з и ц и я м и Александера и Сал­ ливена сохранились в Α Π Α д о 5 0 - х годов. С м е щ е н и е интереса в сторону психологии Я (см. т а к ж е статьи Вельдера, Нунберга, Федерна, Хендрика и Лёвенштейна), ставшее очевидным м е ж д у 1 9 3 0 и 1 9 4 5 го­ дами, привело к более детальному исследованию догенитального развития Я и вле­ чений. О б р а з ц а м и обширной литературы, о т н о с я щ е й с я к э т о м у времени, могут служить классические труды Фенихеля по психоаналитической теории неврозов ( F e n i c h e l 1 9 3 4 , 1 9 4 1 , 1 9 4 5 ) и двухтомник Хелен Дойч « П с и х о л о г и я ж е н щ и н ы » (Deutsch 1 9 4 4 / 4 5 ) . Еще двумя направлениями дальнейшего развития психоанализа в период между 1 9 3 0 и 1 9 4 5 годами явились наблюдение за детьми и психоаналитическая детская терапия (Мэрион Кенворти, Маргарет Риббл, Мэриан Патнем, Эдит Д ж е к с о н , Беа­ та Ранк, Элеанор Равенштедт, Эрик Эриксон), а т а к ж е психосоматические исследо­ вания. Основной вклад в психосоматическую медицину внесли Феликс Дойч, Чикаг­ ская группа во главе с Александером (Френч, Маклин, Бенедек, П и р с и др.) и рабочая группа Фландерс Данбар в Колумбийском университете Н ь ю - Й о р к а . Александер и Данбар в 1 9 3 9 году организовали журнал «Psychosomatic Medicine*. В 1 9 4 6 году федеративный период Α Π Α завершился. Стремление более четко контролировать деятельность м е с т н ы х организаций, споры м е ж д у «ортодоксальны­ ми», «либеральными» и «отклоняющимися» психоаналитиками, а т а к ж е быстро воз­ раставшее число членов Α Π Α делали реорганизацию Α Π Α неизбежной. Местные объединения, согласно сообщению Найта ( K n i g h t 1 9 5 3 ) , уже не чувствовали с е б я с п о с о б н ы м и с п р а в и т ь с я с н о в ы м и а д м и н и с т р а т и в н ы м и за­ дачами и из-за внутренних конфликтов с т р е м и л и с ь о т м е н и т ь «географическое правило», д о п у с к а в ш е е с у щ е с т в о в а н и е в к а ж д о м регионе лишь одного психоана­ литического объединения и одного института. С а м а Α Π Α после 1 9 3 8 года стала практически недееспособной, поскольку требовалось д о ж и д а т ь с я р е ш е н и я под­ час нерадивых м е с т н ы х объединений п р е ж д е , чем представители объединений могли в ы р а б о т а т ь р е ш е н и е Α Π Α . 514

В 1 9 4 6 году произошла реорганизация Α Π Α . Отныне Α Π Α у ж е н е имела феде­ ративную структуру, а являлась объединением отдельных членов. Местные объеди­ нения — прежде «общества с правом голоса» — становились теперь «дочерними об­ щ е с т в а м и » . В с е в а ж н е й ш и е функции управления, п р и н а д л е ж а в ш и е м е с т н ы м о б щ е с т в а м , делегировались Α Π Α и е е к о м и т е т а м . Впредь местные объединения должны были заниматься только «научными вопро­ сами». Теперь Α Π Α посредством «Комиссии по делам учреждений», созданной «Сове­ т о м по профессиональным стандартам», и «Ревизионной комиссии» не только кон­ тролировала создание новых объединений и учебных институтов, но и посредством «Комиссии по вопросам членства» определяла т а к ж е прием новых членов в Α Π Α . Получив психоаналитическое образование, уже нельзя было автоматически стать чле­ ном Α Π Α , необходимо было пройти в ней дополнительную проверку. Членство в Α Π Α и продолжало оставалось привилегией только врачей. В новый устав были перенесены основные принципы обучения и допуска специалистов. «Географическое правило» было отменено. Теперь в одном регионе могли полу­ чить признание несколько объединений и институтов. Э т о привело к тому, что уже в 1 9 4 6 году Вашингтонское психоаналитическое общество отделилось от Балтимор­ ского, а Лос-Анджелесское психоаналитическое общество — от Психоаналитического общества Сан-Франциско. Ассоциация психоаналитической медицины и ее инсти­ тут, Колумбийская клиника, получили признание новой Α Π Α в т о м же 1 9 4 6 году. Далее было разрешено создавать институты, связанные не только с психоанали­ тическими объединениями, но и, например, с медицинскими факультетами универ­ ситетов. Это, по замыслу, должно было способствовать включению психоаналитичес­ кого образования в общее психиатрическое обучение. Устав Α Π Α после 1 9 4 6 года подвергался лишь незначительным и з м е н е н и я м . В 50-е и 60-е годы предпринимались различные шаги к восстановлению принципа местной автономии, но они не имели успеха. С реорганизацией изъяны в структуре Α Π Α и ее контрольного органа не только не были устранены, но д а ж е стали более явными, что послужило причиной определенных внутренних разногласий.

С О В Р Е М Е Н Н О С Т Ь ( П О С Л Е 1 9 4 6 ГОДА)

В 1 9 3 8 году Международное психоаналитическое объединение восприняло дек­ ларацию о независимости американских психоаналитиков обескураженно. На пер­ вом послевоенном конгрессе в Цюрихе ( 1 9 4 9 ) Международное психоаналитичес­ кое объединение ( т е п е р ь у ж е Международная психоаналитическая ассоциация, Μ Π Α ) смирилось с и з м е н и в ш е й с я ситуацией и автономией Α Π Α . Прием новых членов, а т а к ж е признание местных организаций и учебных инсти­ тутов являлись теперь прерогативой национальных психоаналитических организаций (см. «Statuses o f the ΙΡΑ» 1 9 4 9 ) . Международная психоаналитическая ассоциация от­ ныне решала только вопросы приема в свой союз национальных психоаналитических объединений. Поскольку Α Π Α вошла в Международную психоаналитическую ассоци­ ацию, члены Α Π Α отныне автоматически становились членами Международной пси­ хоаналитической ассоциации. После войны Α Π Α стала с а м ы м многочисленным из национальных объединений. Если, например, в 1 9 3 2 году проживали в С Ш А и принадлежали к Α Π Α лишь 22 про­ цента всех членов Международного психоаналитического объединения, то к 1 9 4 6 го­ ду доля американских психоаналитиков возросла до 50 процентов, а к 1 9 5 2 — до 64 ( 5 8 5 из 7 6 2 ) . 515

Д о сих пор Α Π Α остается с а м ы м крупным психоаналитическим объединением. В 1 9 6 8 году в ней насчитывалось около 1 3 0 0 членов, в 1 9 7 4 — свыше 2 0 0 0 . К этому времени около трех четвертей от общего состава Международной психоаналитичес­ кой ассоциации составляли члены Α Π Α . Далее будет представлен только так называемый «ортодоксальный» психоана­ лиз в С Ш А , то есть психоанализ, признанный А м е р и к а н с к о й психоаналитичес­ кой ассоциацией. Т а к и е направления, как семейная или групповая терапия, не рас­ с м а т р и в а ю т с я , поскольку они не находятся в центре интересов ортодоксального 17 американского психоанализа .

Конфронтация с диссидентами, дискуссия о структуре и функциях Α Π Α , проблема обучения, утверждение ортодоксии и к р и з и с психоанализа В первые десять лет после Второй мировой войны будущее психоанализа в С Ш А внушало большие надежды. Он утверждал себя в конфронтации с «диссидентами», численность членов Α Π Α постоянно росла, психология Я открывала новые перспек­ тивы для дальнейшего развития теории и техники психоанализа. В начале 6 0 - х годов произошли ощутимые изменения. Рост численности Α Π Α за­ медлился, надежность и релевантность общей теории психоанализа оказались под во­ просом, в теории и практике отмечалась тенденция к «ортодоксии» и стали говорить о кризисе психоанализа. К концу 6 0 - х годов кризис обострился в результате того, что психоанализу пришлось конкурировать с требующими меньше времени и денег терапевтическими методами социальной психиатрии и поведенческой терапии. В ка­ честве реакции на кризис психоанализа Α Π Α провела несколько исследований и ре­ форм, результаты которых пока е щ е не проявились. Примерно до 1 9 5 5 — 1 9 6 0 годов в противостоянии с «либералами» и «диссидента­ ми» формировалась ортодоксальная позиция. К диссидентским движениям после Вто­ рой мировой войны относились прежде всего Чикагская группа во главе с Александер о м и д и н а м и ч е с к а я психиатрия ( Ф р о м м - Р а й х м а н н ) . М е н ь ш е е значение имело продолжение дискуссии с культуралистами и представителями адаптационной теории. Александер и Фромм-Райхманн существенно модифицировали психоаналитичес­ кую терапию для лечения психосоматических (Alexander, French et al. 1 9 4 6 ; Alexander, French 1 9 4 8 ) и психотических расстройств (Fromm-Reichmann 1 9 5 0 ; Sullivan 1 9 5 3 ) : кратковременную терапию, психотерапию, интенсивную психотерапию и т.д. Орто­ доксальные психоаналитики т а ю к е стремились в эти годы к тому, чтобы расширить область применения психоаналитической терапии и распространить ее на расстрой­ ства Я. Однако к проблеме «расширения границ» подходили весьма осторожно, не же­ лая скоропалительно отказываться от основных принципов психоаналитической те­ рапии. Д е б а т ы об и з м е н е н и я х психоаналитической терапии и теории продолжались непрерывно в течение примерно пятнадцати лет (см., например, Eissler 1 9 5 3 , Gill 1 9 5 4 , Rangell 1 9 5 4 , Gitelson 1 9 5 6 , Gitelson 1 9 6 4 ) . Этой теме были посвящены мно­ гие рабочие заседания Α Π Α . Александер и Фромм-Райхманн подняли вопрос о значении и определении «клас­ сической» психоаналитической терапии. Мнения членов «Комиссии по оценке пси­ хоаналитической терапии», созданной Α Π Α в 1 9 4 8 году, по этому вопросу раздели­ лись. К о м и с с и и надлежало установить, каковы результаты терапии, проводимой членами Α Π Α . С этой целью требовалось отделить «психоанализ» от «психотерапии», но из-за «очень сильного сопротивления» аналитиков подобное разделение оказалось невозможным. 516

После четырех лет борьбы за консенсус комиссия подвела итоги своей работы: « С а м факт сопротивления попыткам оценить (терапевтическую) работу свидетель­ ствует о том, что многие члены не удовлетворены либо своими результатами, либо методами, которые, по их мнению, отличаются от терапевтических методов коллег» (Committees o n W o r k 1 9 5 2 , 4 9 ) . Вслед за « К о м и с с и е й по о ц е н к е психоаналитической т е р а п и и » п о п ы т к у собрать сведения, к а с а ю щ и е с я терапевтической практики членов Α Π Α , предпри­ няла « Ц е н т р а л ь н а я к о м и с с и я п о с б о р у данных». К о м и с с и я з а п р а ш и в а л а л и ш ь о б ъ е к т и в н ы е с в е д е н и я о п р о ш е д ш и х т е р а п и ю б о л ь н ы х ( в о з р а с т , пол и т.д.). Т е м не м е н е е и эта п о п ы т к а через несколько лет (в 1 9 5 7 году) была оставлена. Чле­ ны к о м и с с и и убедились, что эта задача им не по силам, и жаловались на нежела­ 18 ние членов Α Π Α вступать с ними в сотрудничество . В 1 9 4 8 году Α Π Α предприняла первую меру против грозившего с о с т о р о н ы «либералов» «разбавления» психоаналитической терапии и, с о о т в е т с т в е н н о , пси­ х о а н а л и т и ч е с к о г о обучения — п о в ы с и л а число о б я з а т е л ь н ы х часов супервизии с 50 до 2 0 0 и требовала к а к м и н и м у м п я т и часов учебного анализа в неделю. Ли­ беральные институты протестовали против новых правил обучения, видя в них — к а к п р е ж д е группы Хорни и Бингера-Радо — нарушение а к а д е м и ч е с к и х свобод. После длительных колебаний Совет по профессиональным стандартам пошел на н е к о т о р ы е уступки, установив, что д о л ж н о быть не м е н ь ш е четырех часов учеб­ ного анализа в неделю при оптимальной цифре пять. В качестве представителя либералов Миллет предложил руководству Α Π Α резолю­ цию, в которой он выступал за создание комиссии, призванной установить, соот­ ветствует ли поведение Совета по профессиональным стандартам Уставу Α Π Α . Тогдашний президент Α Π Α Найт поддержал р е з о л ю ц и ю Милетта, подробно описав сомнительную практику Совета по профессиональным стандартам (см. Com­ mittee Reports 1 9 5 3 , 3 1 0 — 3 1 8 ) . При э т о м Найт обратил внимание на то, что с юри­ дической точки зрения положения Α Π Α «неприменимы», поскольку действовавший в Н ь ю - Й о р к е закон о добровольных организациях, под действие которого Α Π Α под­ падала с 1 9 5 1 года, требовал наблюдения за работой столь важного отдела, как Со­ вет по профессиональным стандартам, со стороны руководства или членов органи­ зации. О д н а к о п о У с т а в у Α Π Α э т о т с о в е т был н е п о д о т ч е т е н н и правлению, н и членам, он мог сообщать о своих р е ш е н и я х по приему членов, признанию инсти­ тутов и т. д. лишь частично, без обоснования и мог т а к ж е скрывать информацию. Н а й т предложил и з м е н и т ь У с т а в Α Π Α с целью демократизировать функции Со­ вета по профессиональным стандартам. Созданная Найтом в 1 9 5 2 году «Комиссия по функциям Совета» пришла к иному выводу. Было установлено, что Совет не виновен в злоупотреблении властью, и ко­ миссия рекомендовала лишь минимальные изменения Устава. В т о м же году была образована еще одна комиссия, «Комиссия по теории и прак­ тике психоаналитического обучения». Она занималась т е м же кругом проблем, выра­ ботала радикальные предложения по реформе Α Π Α и в 1 9 5 6 году была распущена тогдашним руководством Α Π Α под предлогом того, что она отстаивает недемокра­ тичные принципы ( R e p o r t o f Secretary 1 9 5 7 , 3 5 2 ) . Протестуя против авторитарной структуры Α Π Α , «либералы» в 1 9 5 6 году объеди­ нились, основав «Академию психоанализа». П о м и м о прочих, в нее вошли Алексан­ дер, Радо, Гринкер, Зальцман, Фрида Фромм-Райхманн и Эдит Вайгерт. При э т о м они оставались членами Α Π Α В 1 9 5 9 году президент Α Π Α Бэндлер организовал третью комиссию, « К о м и с с и ю по организации и планированию». Этой комиссии поручалось вновь обсудить статус С о в е т а по п р о ф е с с и о н а л ь н ы м стандартам. К о м и с с и я , в ч а с т н о с т и , п р е д л о ж и л а 517

не назначать членов Совета, то есть представителей местных институтов, по рекомен­ дации самих институтов, а проводить свободные выборы. Далее, комиссия сочла не­ обходимым, чтобы председателя Совета избирали члены Α Π Α , а не представители ин­ ститутов. Кроме того, комиссия рекомендовала впредь не оставлять вопрос о приеме членов исключительно на усмотрение Совета, а предоставлять право голоса в том чис­ ле и правлению Α Π Α . После о п р о с а м н е н и й в институтах Α Π Α к о м и с с и я в 1 9 6 4 году была распу­ щена, поскольку, к а к посчитало правление, ее предложения не находят достаточ­ ного одобрения. Еще одним предметом внутренних разногласий стал вопрос об обучении анали­ тиков. После многолетней подготовки в 1 9 5 5 году Α Π Α назначила Бертрама Левина и Элен Росс руководителями широкомасштабной проверки психоаналитических ин­ ститутов. Вместе с командой сотрудников Левин и Росс собрали все доступные дан­ ные, посетили все учебные институты (в то время их было 1 7 ) , прослушали читавши­ еся т а м курсы, опросили кандидатов и учебных аналитиков и опубликовали свои выводы в книге «Психоаналитическое образование в С Ш А » (Lewin, Ross I 9 6 0 ) . Исследование Левина и Росс выявило некоторые изъяны в психоаналитическом обучении, например недостаток педагогической квалификации у занимающихся пре­ подаванием аналитиков, одностороннюю практическую о р и е н т а ц и ю в обучении и в отборе кандидатов, недопустимую продолжительность учебы (в среднем восемь лет), большой «отсев» (около 25 процентов), ставивший под сомнение методы отбо­ ра кандидатов, а т а к ж е препятствующую обучению и осмыслению материала зави­ симость кандидатов от аналитиков, проводящих учебный анализ. В 1 9 5 9 году Левин и Росс были назначены «консультантами по вопросам образо­ вания» и помогали созданной в 1 9 5 9 году «Комиссии по психоаналитическому обра­ 20 зованию» ( С О Р Е ) в ее работе . СОРЕ проявила в последующие годы высокую актив­ ность, способствовала обмену информацией между местными учебными институтами и провела ряд конференций по проблемам организации лекций и семинарских заня­ тий, учебного анализа, супервизии, отбора кандидатов и т.д. (см. Calder et al. 1 9 7 2 ) . С 1 9 6 0 года «кризис» психоанализа оказался в центре всех публичных выступ­ лений президентов Α Π Α (см., например, Bandler 1 9 6 0 , R a n g l e r 1 9 6 2 , Ritvo 1 9 7 1 , Astley 1 9 7 4 ) . О кризисе нередко говорили и прежде, но теперь у ж е проявились яв­ ные с и м п т о м ы и имелись и детальные описания недостатков психоаналитической организации, психоаналитической теории и психоаналитической терапии. Кризис психоанализа проявился, в частности, в том, что с 1 9 6 0 года стало появ­ ляться м е н ь ш е учебных институтов, чем до т е х пор. М е ж д у 1 9 4 6 и 1 9 6 0 годами Α Π Α зарегистрировала в о с е м ь институтов и четыре учебных центра (предвари­ тельная форма института), а м е ж д у 1 9 6 0 и 1 9 7 4 годами — только три института и два в р е м е н н ы х института ( т а к ж е предварительная форма института). С 1 9 4 6 года ежегодно получали должность обучающих аналитиков около 20 че­ ловек. Число членов возросло с 2 7 3 в 1 9 4 6 году примерно до 2 0 0 0 в 1 9 7 4 . После 1 9 6 0 года число кандидатов, завершавших обучение, т а к ж е оставалось постоянным (около 1 0 0 человек ежегодно). То же самое м о ж н о сказать и про численность лиц, допускавшихся к обучению ( 1 5 0 человек ежегодно). Т е м не м е н е е интерес студен­ тов-медиков к психоанализу убывал: если общее число студентов-медиков возросло, то процент тех, кто претендовал на получение психоаналитической подготовки, сни­ зился. Еще одним с и м п т о м о м кризиса психоанализа стал и тот факт, что уменьши­ лась заинтересованность в членстве в Α Π Α . Если до 1 9 5 0 года почти все аналитики, завершившие обучение, стремились к членству в Α Π Α , то между 1 9 5 0 и 1 9 6 4 года­ ми лишь две трети аналитиков желали получить звание «член Α Π Α » , а между 1 9 6 4 и 1 9 6 7 годами членами Α Π Α захотели с т а т ь т о л ь к о 4 0 п р о ц е н т о в аналитиков. 518

К 1 9 6 9 году насчитывалось уже 8 0 0 подготовленных в институтах Α Π Α аналитиков, н е состоявших в Α Π Α . Как следствие, в Α Π Α р е з к о возросла доля « п о ж и л ы х » аналитиков. Напри­ мер, в Н ь ю - Й о р к с к о м п с и х о а н а л и т и ч е с к о м о б щ е с т в е в 1 9 6 9 году средний воз­ р а с т членов с о с т а в л я л п р и м е р н о 6 1 год. Большинству членов было о т 6 5 д с 6 9 лет; т о л ь к о д в о е и з 2 7 4 были м о л о ж е 4 0 ( с м . Ritvo 1 9 7 1 ) . П о э т о м у одна из комиссий Α Π Α в 1 9 7 1 году предложила допускать к работе ко­ миссий Α Π Α кандидатов и принимать их в Α Π Α в качестве «дополнительных членов» (с ограниченным правом избирать и быть избранным), чтобы у них заранее появил­ ся интерес к работе в Α Π Α . Члены Α Π Α согласились с этим предложением, проголо­ совав за него подавляющим большинством ( 6 6 5 за, 84 против). В 1 9 7 2 — 1 9 7 4 годах членами Α Π Α стали 6 0 0 кандидатов. Причиной — или еще одним с и м п т о м о м — кризиса психоанализа является час­ то отмечавшаяся с 1 9 6 0 года недостаточная научность психоанализа. Дело в том, что после Второй мировой войны Α Π Α занималась в основном во­ просами психоаналитического образования, поощряя «интерес к терапии» и игно­ рируя научные исследования. Поэтому в 1 9 5 7 году было решено допускать к пси­ хоаналитическому обучению неврачей, проявивших себя как исследователи в своей области. Критика психоаналитической теории раздавалась не только со стороны «диссиден­ тов» и членов Академии (Зальцмана, Мармора, Цаца и тд.), но т а к ж е из своих рядов. Рэнджелл говорил о «концентрации негативных сил» (Rangell 1 9 6 2 , 2 3 3 ) . Во-первых, критике подверглась общая теория психоанализа. Новые открытия в области нейро­ физиологии, этологии и психологии противоречили основным п о л о ж е н и я м общей теории. Кроме того, указывалось на «теоретическую усложненность» и недостаточную практическую пригодность психологии Я, разработанной Гартманном и Рапапортом, которая утвердилась в 1 9 5 0 — 1 9 6 0 годы. Во-вторых, подверглась пересмотру и так на­ зываемая клиническая теория, когда в начале 60-х возникли дискуссии о значении и свойствах ранних объектных отношений. Высказывались претензии по поводу сте­ реотипности дискуссий, касавшихся психоаналитической теории. Многие считали, что выработанная в спорах 50-х годов позиция превратилась в ж е с т к у ю ортодоксию. Беспокойство по поводу недостаточной научной креативности американского психоанализа побудило правление Α Π Α создать в 1 9 6 6 году « К о м и с с и ю по научной деятельности». Ей надлежало разобраться в причинах «оскудения притока новых пси­ хоаналитических знаний». Отчетный доклад комиссии, среди прочего, включал план оптимального переустройства Α Π Α и создание «Совета по научной деятельности», к о т о р ы й в качестве третьего органа Α Π Α приравнивался к правлению и Совету по профессиональным стандартам (см. Kohut 1 9 7 0 ) . Этот план не был осуществлен. Все свелось к созданию в 1 9 7 1 году постоянной комиссии «по научной деятельнос­ ти», которой следовало разработать меры борьбы с недостаточной творческой и ис­ следовательской активностью. Наблюдаемое примерно с 1 9 6 0 — 1 9 6 5 годов снижение популярности психоана­ лиза в С Ш А объяснялось тем, что пробудившиеся в первые послевоенные десять лет надежды на эффективность психоаналитической терапии оказались иллюзорными. Вместо психоанализа «популярными» теперь становились другие, ситуационно ори­ ентированные, формы терапии, такие, как групповая, семейная и поведенческая, а т а к ж е реабилитационные и превентивные программы социальной психиатрии. На фоне этих более современных теорий психоанализ выглядел архаичным. Теперь психоанализ упрекали в том, что он не участвует в решении насущных социальных проблем, его обвиняли в корыстолюбии, а теорию и практику психоанализа воспри­ нимали как ненаучные и устаревшие. 519

В IVbö году Al 1А после долгих колебаний решилась создать « К о м и с с и ю по со­ циальной психиатрии» и в последние годы издала несколько резолюций по современ­ н ы м проблемам. В 1 9 7 0 году президент Α Π Α Эстли просил психоаналитиков пере­ смотреть свое отношение к коллегам, которые не занимаются частной практикой, и не считать их «отсталыми, ничтожными, неудачливыми или пропащими» (Astley 1974, 85). К р и з и с психоанализа в С Ш А , по всей видимости, е щ е не преодолен. Т а к ж е и все последние выступления а м е р и к а н с к и х аналитиков рисуют сумрачную кар­ тину будущего психоанализа и требуют реформ на всех уровнях.

Психоаналитические объединения и учебные институты С 1 9 4 6 года решение о признании объединений и институтов принадлежит Α Π Α в лице «Совета по профессиональным стандартам». Правила аккредитации объеди­ нений и институтов и основные требования к ним (минимальное число аналитиков, количество учебных часов и т.д.) с годами менялись, однако решение о признании институтов и постоянный надзор за их работой оставались прерогативой Совета по профессиональным стандартам. С о в е т по профессиональным стандартам состоит из представителей м е с т н ы х учебных институтов. Каждый институт назначает (без выборов) двух уполномочен­ ных; правление Совета по профессиональным стандартам избирается из числа этих уполномоченных. Совет по профессиональным стандартам м о ж е т самостоятельно со­ здавать комиссии, делегируя им полномочия принимать те или иные решения. С о в е т п о профессиональным с т а н д а р т а м н е подотчетен н и правлению Α Π Α , ни членам ассоциации и, по словам одного из президентов Α Π Α Найта, обладает п р а к т и ч е с к и а б с о л ю т н ы м к о н т р о л е м над п с и х о а н а л и т и ч е с к и м о б р а з о в а н и е м ( C o m m i t t e e reports 1 9 5 2 ) . Все попытки ограничить власть Совета по профессиональ­ н ы м стандартам до сих пор не увенчались успехом. Создание очередного института обычно происходит следующим образом: ка­ кой-либо институт обращается в Совет по профессиональным стандартам за разре­ шением направить обучающего аналитика в регион согласно «географическому пра­ вилу». Э т о т о б у ч а ю щ и й аналитик получает право проводить анализ кандидатов в регионе, где еще собственного института не существует. Если спустя некоторое вре­ мя в э т о м м е с т е соберется несколько психоаналитиков, они могут обратиться в Со­ вет с просьбой признать их в качестве «временного учебного центра». После очеред­ ной проверки с о стороны С о в е т а э т о т учебный центр м о ж е т с т а т ь п о с т о я н н ы м , з а т е м он с т а н о в и т с я « в р е м е н н ы м и н с т и т у т о м » и, наконец, э т а группа аналити­ ков м о ж е т быть признана в качестве «института». Работа институтов контроли­ руется к о м и с с и я м и С о в е т а по профессиональным стандартам. Д о 1 9 4 6 года, т о есть д о реорганизации Α Π Α , в С Ш А существовало в о с е м ь пси­ хоаналитических организаций и с е м ь институтов ( с м . табл. 2 ) . Н о в ы й У с т а в Α Π Α расширил в о з м о ж н о с т и для создания новых объединений и институтов, посколь­ ку непосредственная связь м е ж д у объединением и институтом у ж е не считалась обязательной, и было разрешено создавать несколько объединений и институтов в о д н о м регионе. Т а к и м образом, после 1 9 4 6 года институты создавались т а к ж е при медицинских факультетах. З а т е м появилась в о з м о ж н о с т ь решать внутренние разногласия путем разделения. В Н ь ю - Й о р к е , Вашингтоне и Балтиморе, Филадельфии, Лос-Анджелесе и Д е т р о й т е « о р т о д о к с а л ь н ы е » и «либеральные» группы основали параллельные объединения и институты. 520

М е ж д у 1 9 4 6 и 1 9 6 0 годами признание Α Π Α получили тринадцать психоанали­ тических объединений, восемь институтов и четыре учебных центра. В последние де­ сять лет рост Α Π Α замедлился: с 1 9 6 0 п о 1 9 7 4 год в Α Π Α были приняты одиннад­ цать объединений, но только три новых института и два временных института. Девять институтов у ж е несколько лет находятся на стадии организации. П о с о с т о я н и ю н а 1 9 7 4 год в Α Π Α входили 3 2 психоаналитических объедине­ ния, 22 института, 2 временных института и 9 институтов в процессе организации. У нас нет здесь в о з м о ж н о с т и детально рассмотреть особенности отдельных учеб­ ных институтов и психоаналитических объединений. Мы м о ж е м лишь отослать чи­ тателя к работе Левина и Росс (Lewin, Ross 1 9 6 0 ) , которые по поручению Α Π Α со­ ставили фундаментальный к р и т и ч е с к и й отчет об институтах, с у щ е с т в о в а в ш и х к 1 9 5 7 году. Мы же ограничимся отдельными замечаниями, связанными с пробле­ матикой учебных институтов при университетах и разделением объединений и ин­ ститутов. На данный м о м е н т в состав университетов входят следующие психоаналитичес­ кие институты: Психоаналитическая клиника при К о л у м б и й с к о м университете в Нью-Йорке, Отделение психоаналитического образования в Государственном уни­ верситете Нью-Йорка, Кливлендский институт при Западном резервном университете, Питтсбургский институт при Питтсбургском университете, Денверский институт в университете штата Колорадо и совместный учебный институт при университете Се­ верной Каролины и Университете Дюка. В процессе создания находится учебный ин­ ститут при Университете Эмори в Атланте. Учебные институты при университетах официально не связаны с местными пси­ хоаналитическими объединениями. Институты являются частью университета (меди­ цинского факультета или психиатрического отделения) и поэтому подчиняются так­ же университету. Первоначальные опасения, что независимость университетских институтов от м е с т н ы х объединений и введение психоаналитического обучения в университетскую программу отрицательно скажутся на качестве подготовки, ока­ зались н е о б о с н о в а н н ы м и . Т е м не м е н е е учебные институты при у н и в е р с и т е т а х испытывают порой трудности, связанные с частой сменой состава преподавателей. Университетская карьера сопряжена с постоянным изменением служебного статуса или места работы. Кроме того, в начале 70-х годов университетские институты гораз­ до сильнее пострадали от резкого сокращения государственных дотаций, чем прочие институты, существование которых не подверглось серьезной угрозе после сокраще­ ния финансирования со стороны Национального института психического здоровья. Подлинные причины расколов на «ортодоксальные» и «либеральные» группы в большинстве случаев неизвестны. Опубликованные сообщения туманны; из них м о ж н о узнать лишь о «сочетании идеологических и личных конфликтов» или о «не­ преодолимых трудностях». Первый раскол произошел в 1 9 4 6 году в Нью-Йорке. «Либеральная» группа Бингера, Радо и Кардинера отделилась от Нью-Йоркского психоаналитического обще­ ства, о с н о в а в при К о л у м б и й с к о м университете институт и п с и х о а н а л и т и ч е с к о е объединение под названием «Ассоциация психоаналитической медицины». «Разно­ гласием во м н е н и я х » объяснялись и произошедшие в 1 9 4 7 — 1 9 5 0 годах разделения Общества и института в Вашингтоне и Балтиморе, Филадельфийского психоанали­ тического общества и института, а т а к ж е Аос-Анджелесского психоаналитического общества и института. Бибринг, тогдашний председатель «Комиссии по делам инсти­ тутов», сообщает о ситуации в Филадельфии и Лос-Анджелесе: «Различия по основ­ ным позициям в вопросах обучения и подготовки, очевидно, достигли такой степени, что дальнейшее сотрудничество стало нежелательным, а то и с о в с е м невозможным... П о с к о л ь к у к о м п р о м и с с представляется н е в о з м о ж н ы м и д а ж е нежелательным... 521

522

523

члены обоих институтов в Филадельфии и Лос-Анджелесе по-товарищески решили, что для д о с т и ж е н и я собственных целей будет лучше полностью разделиться, создав два независимых института вместо одного» (Bibring 1 9 5 0 , 1 7 ) . Наиболее сложной и запутанной оказалась история Психоаналитического обще­ ства и института в Детройте. Этот институт был признан Α Π Α в 1 9 4 7 году, но в 1 9 5 3 Α Π Α аннулировала это признание на т о м основании, что «эмоциональная атмосфе­ ра в данном психоаналитическом сообществе наносит ущерб нормальному обучению психоанализу» (Board on Professional Standards 1 9 5 5 , 7 2 5 ) . Из намеков, содержащих­ ся в другом постановлении, м о ж н о сделать вывод, что Д е т р о й т с к о е психоаналити­ ческое общество и институт лишились аккредитации из-за того, что некоторые дет­ ройтские аналитики подверглись обвинению в «несанкционированном обучении», то есть они проводили анализ лиц, не и м е ю щ и х медицинского образования, рабо­ тавших или собиравшихся работать в качестве психотерапевтов. Согласно принципу, закрепленному в Уставе Α Π Α , ответственность за психоана­ литическое обучение возлагается на институт, а не на отдельного психоаналитика, а потому отдельные аналитики не могли быть «наказаны». После лишения аккредитации Детройтское общество пересмотрело свой устав, в результате чего объединение были вынуждены покинуть два его члена, не яв­ лявшихся врачами (Эдита Ш т е р б а и Фриц Редль). В то же в р е м я от Детройтско­ го психоаналитического о б щ е с т в а отделилась первая группа (Катан, Бонд и др.), создавшая при Западном резервном университете новый институт (Кливлендский психоаналитический институт). В дальнейшем аналитики этого института обра­ зовали Кливлендское психоаналитическое общество. Вторая группа бывших членов Детройтского психоаналитического общества ос­ новала Мичиганскую ассоциацию психоанализа (признана Α Π Α в 1 9 5 6 году). Далее, при содействии нью-йоркских аналитиков в Детройте был создан новый институт. Вначале он назывался «Детройтский учебный центр», затем «Мичиганский психоаналитический институт». Аналитики этого института основали Мичиганское общество психоанализа (признано в 1 9 6 3 году). Третья группа (Раскин, Молони и др.) собралась в 1 9 6 0 году в не получившем признания у Α Π Α «Детройтском психоаналитическом обществе и институте». В т о м же году она обжаловала действия Детройтского учебного центра и работавших т а м нью-йоркских аналитиков, а т а к ж е действия Н ь ю - Й о р к с к о г о психоаналитического общества и Α Π Α как нарушающие антимонопольное законодательство. Члены этой группы обвиняли перечисленные организации в «заговоре с целью установить моно­ полию в области преподавания психоанализа и психоаналитической п р а к т и к и » (Executive Council 1 9 6 0 , 3 4 3 ) . В 1 9 6 1 году группа отказалась от иска и обратилась в Α Π Α с просьбой отменить вынесенное в 1 9 5 3 году решение о лишении Детройтского психоаналитического об­ щества и института аккредитации. Α Π Α пошла навстречу этому желанию. Новое Дет­ ройтское психоаналитическое общество и институт были распущены, а их члены во­ шли в восстановленное Детройтское психоаналитическое общество и институт. События в Детройте и Кливленде, представленные здесь кратко и неполно, нельзя считать типичными для всех психоаналитических организаций. Однако они указы­ вают на некоторые организационные проблемы психоанализа и психоаналитичес­ кого обучения, вызвавшие в последнее время в С Ш А немало дискуссий. Во-первых, был поставлен вопрос, имеет ли право Α Π Α , не располагая на то го­ сударственными полномочиями, определять основные принципы обучения и член­ ства в ассоциации, предоставлять статус члена и в то же время признавать членами только тех кандидатов, которые были подготовлены в принадлежащих Α Π Α инсти­ тутах. Α Π Α п о с т о я н н о и т щ е т н о добивалась о т М и н и с т е р с т в а образования С Ш А 524

признания за собой статуса «аккредитованного органа» или же «института высшего образования». М и н и с т е р с т в о образования до сих пор отвергало эти попытки, по­ скольку Α Π Α «пытается выступать в двух ролях одновременно»

11

.

С другой стороны, структурно закрепленная и недостаточно прорабатываемая в ходе учебного анализа зависимость кандидата от обучающего или контролирую­ щего аналитика препятствует рациональной полемике внутри психоаналитических организаций. Занимающиеся этой проблемой комиссии Α Π Α в настоящее время изу­ чают в о з м о ж н о с т ь изменения функций обучающих и контролирующих аналитиков, с т е м чтобы в дальнейшем не привлекать их для оценки квалификации кандидатов (см. McLaughlin 1 9 7 3 а , 1 9 7 3 b ) .

Дальнейшее обсуждение вопроса о неврачебном анализе После Второй мировой войны ( 1 9 4 6 ) , когда многие клинические психологи стре­ мились получить психоаналитическое образование, Α Π Α подтвердила резолюцию 1 9 3 8 года, запрещавшую неврачебный анализ, и включила ее в переработанные основ­ ные принципы обучения («Standards for the Training of Physicians in Psychoanalysis* 1 9 4 8 / 1 9 5 0 ) . К концу 50-х годов позиция в отношении неврачебного анализа начала меняться. Примерно десятью годами п о з ж е ( 1 9 7 2 ) подавляющее большинство членов Α Π Α высказались за прием лиц без медицинского образования в ассоциацию в каче­ стве полноправных членов при соблюдении определенных достаточно строгих условий. В этом смысле подвергся пересмотру и Устав Α Π Α . Первоначально вопрос о неврачебном анализе рассматривался в аспекте профес­ сиональной этики. Хотя Устав Α Π Α исключал в о з м о ж н о с т ь обучения лиц без меди­ цинского образования, нередко бывало, что аналитики проводили анализ немедиков, которые в период прохождения анализа или по его завершении занимались терапев­ тической практикой. Э т о рассматривалось как «постыдное нарушение со стороны некоторых сверхиндивидуалистичных индивидуалистов» (Hendrik 1 9 5 5 , 5 7 4 ) . Поэто­ му в 1 9 4 8 году Α Π Α создала « К о м и с с и ю по несанкционированному обучению», ко­ торая должна была контролировать эту проблему. Комиссия подвела итоги своей работы в 1 9 5 2 году в виде «отчета большинства» и «отчета меньшинства». Меньшинство членов комиссии выступало за допуск пси­ хологов к психоаналитическому обучению. Большинство же отстаивало сохранение прежних правил. Кроме того, комиссия предложила «Этический кодекс», определяв­ ший наказание за несанкционированное обучение (лишение членства и т.д.). Вскоре после этого правление Α Π Α вместе с Американской медицинской ассо­ циацией и Американской психиатрической ассоциацией опубликовало «Совместную резолюцию об отношении психотерапии к медицине» (АРА 1 9 5 4 ) . Стороны дого­ ворились, что систематическое применение методов психологического лечения к пси­ хическим больным следует считать врачебной деятельностью, которой лица без ме­ д и ц и н с к о г о о б р а з о в а н и я з а н и м а т ь с я не вправе. О б о с н о в а н и е формулировалось следующим образом: «Систематическое применение психологических методов в лечении психических заболеваний, в частности методов, направленных на постижение эмоционального со­ стояния больного и помощь пациенту в понимании самого себя, называется психоте­ рапией... Психотерапия является формой медицинского лечения, а не основой отдель­ ной профессии. Другие профессиональные группы, как-то: с в я щ е н н о с л у ж и т е л и , юристы, социальные работники, медсестры, психологи, учителя и профконсультанты, разумеется, используют психологические знания при исполнении неврачебных функ­ ций. Следовательно, эти профессии не подразумевают психотерапевтической практики. 525

Применение психологических методов к лечению заболеваний является прерогативой медицины» (там же, 8 1 4 ) . Д е й с т в у я в духе этой р е з о л ю ц и и , Α Π Α намеревалась включить в свой устав «Этический кодекс», предложенный К о м и с с и е й по несанкционированному обу­ чению. О д н а к о э т о р е ш е н и е пришлось о т л о ж и т ь , поскольку И н с т и т у т Уильяма Алансона Уайта, один из «диссидентских» институтов, о с н о в а н н ы х в 4 0 - е годы, пригрозил подать на Α Π Α в суд в с в я з и с о б ъ я в л е н н ы м ею « Э т и ч е с к и м кодек­ сом». П о м н е н и ю юридического консультанта Α Π Α , формулировка к о д е к с а дей­ ствительно являлась противозаконной. В результате он подвергся незначительным и з м е н е н и я м и в 1 9 5 6 году был в ы н е с е н на о б с у ж д е н и е членов а с с о ц и а ц и и . До необходимого для изменения устава большинства в две трети не хватило несколь­ к и х голосов. После этого поражения правление Α Π Α в 1 9 5 7 году впервые изменило условия допуска к психоаналитическому обучению. Немедики, проявившие себя «выдающи­ м и с я исследовательскими работами», могли теперь получить так называемую «науч­ ную подготовку». Эти новые правила должны были послужить целям «подготовки исследователей с соответствующей квалификацией» (Board on Professional Standards 1957,713). Немедики, прошедшие такую «научную подготовку», не имели права участвовать в клинических семинарах и работать терапевтами. Они должны были подписать обя­ зательство никогда не использовать приобретенные психоаналитические знания в клинической и терапевтической деятельности и применять их исключительно в ис­ следовательской работе. П е р в ы м немедиком, получившим разрешение проходить «научную подготовку», стал психолог Рой Шефер, опубликовавший в 1 9 5 4 году ра­ боту под названием «Психоаналитическая интерпретация в т е с т е Роршаха». И з м е н е н и е позиции Α Π Α произошло не случайно. В конце 50-х годов у ж е не­ в о з м о ж н о было продолжать отмахиваться от упреков в недостаточной научности пси­ хоанализа, сыпавшихся со стороны психологов, нейрофизиологов, представителей аналитической теории познания и т а Т а к ж е и в самой Α Π Α стали задумываться о не­ обходимости психоаналитических исследований и о развитии психоанализа как на­ уки. Бэндлер, п р е з и д е н т Α Π Α в 1 9 5 9 — 1 9 6 0 годы, к о н с т а т и р о в а л : « А с с о ц и а ц и я не обеспечила за собой руководства в области исследований, повышения квалифика­ ции и развития психоанализа как науки, подобного ее руководству в области обра­ зования... Вероятно, общенациональный акцент на образовании в ущерб научным за­ дачам ассоциации является одной из причин, почему все честолюбие наших студентов сводится к тому, чтобы стать обучающими аналитиками, а не способствовать разви­ тию п с и х о а н а л и з а к а к науки» ( B a n d l e r 1 9 6 0 , 3 9 0 ) . Т е п е р ь п о я в и л а с ь надежда, что с п о м о щ ь ю немедиков, получивших подготовку в области эмпирического иссле­ дования, удастся оживить интерес к научным проблемам психоанализа. К изумлению Α Π Α , наплыва жаждущих получить психоаналитическое образова­ ние не последовало. Поэтому в 1 9 6 1 году было принято решение допустить «исследо­ вателей» к полному психоаналитическому обучению

23

. Однако получавшие такое об­

разование немедики не могли быть членами Α Π Α . Вероятно, это ограничение стало причиной того, что в 1 9 5 7 — 1 9 6 7 годах психоаналитическое образование получили толь­ ко шесть немедиков, при т о м что к обучению в этот период были допущены 23 чело­ века. Некоторые вскоре прекращали учебу, не видя для себя возможности занимать­ ся исследовательской деятельностью в психоаналитическом институте. Хотя Α Π Α в 60-е годы не раз призывала к развитию научного знания и «пересмотру позиций», для включения исследований в жизнь институтов так ничего и не было сделано. Различные попытки предоставить «исследователям» статус членов Α Π Α в той или иной форме поначалу терпели фиаско. Многие опасались, что т е м с а м ы м будет по526

ставлен под угрозу «медицинский характер» ассоциации в целом. В к о н ц е 6 0 - х Α Π Α шаг з а ш а г о м начала о т к а з ы в а т ь с я о т с в о е г о сопротивле­ ния в в о п р о с е о неврачебном анализе. Если до сих пор к обучению допускались только немедики, «особенно квалифицированные» в роли исследователей, то с 1 9 6 7 года у ж е считалось достаточным наличие «склонности к исследованиям и компе­ тенции». С 1 9 7 1 года могли обучаться и немедики, работавшие в области препо­ давания («учителя и м е т о д и с т ы » ) . Н а к о н е ц в 1 9 7 1 году Α Π Α поставила на голосование вопрос о принятии пси­ хоаналитически подготовленных н е м е д и к о в в члены ассоциации. 6 0 3 аналитика проголосовали за это предложение, 94 против. Т е м с а м ы м открылась в о з м о ж н о с т ь для пересмотра с о о т в е т с т в у ю щ и х пунктов устава. В 1 9 7 1 году произошло еще одно изменение устава. Теперь членами Α Π Α при­ знавались и маленькие группы немедиков, ведущих учебный анализ. Речь шла, во-пер­ вых, о европейских аналитиках, к о т о р ы м была разрешена деятельность в С Ш А в ка­ ч е с т в е о б у ч а ю щ и х а н а л и т и к о в , и, во-вторых, о н е с к о л ь к и х п с и х о а н а л и т и ч е с к и обученных немедиках, которых, начиная с 1 9 5 4 года в виде исключения, применяя соответствующее правило, назначали вести учебный анализ. Теперь они могли полу­ чить статус «действительного члена (без медицинского образования)». И, наконец, следует упомянуть так называемый «чикагский план». Предполагалось набрать в Чикаго три класса молодых студентов различных немедицинских факультетов и дать им психоаналитическое образование. Они должны были закончить обучение со степенью «доктора психоанализа»

14

. Цель этого эксперимента заключалась в том, что­

бы предоставить возможность получить психоаналитическое образование в молодом возрасте. До сих пор обучение завершалось слишком поздно, в среднем в возрасте 39 лет; средний возраст начинающего обучающего аналитика составлял около 45 лет. Главное же — результаты эксперимента должны показать, является ли медицин­ ская подготовка необходимым условием для получения психоаналитического обра­ зования. В о з м о ж н о , что это о к а ж е т с я началом широкомасштабной переориентации американского психоанализа и приведет к отказу от принципа, отстаиваемого с мо­ мента появления психоанализа в С Ш А , согласно которому занятие психотерапией или психоанализом является исключительно прерогативой врачей.

Дальнейшее развитие психоаналитической теории: психология Я О б щ и м названием постфрейдианского американского психоанализа является «психология Я», которая после Второй мировой войны постепенно идентифициро­ валась с «основным течением» психоанализа, разрабатываемого в Α Π Α . Психология Я — это общее обозначение самых разных направлений: к психологии Я, с одной сто­ роны, относятся сторонники Гартманна и Рапапорта — представители «ориентиро­ ванной на теорию» психологии Я, с другой стороны, «клиницисты» (см. статьи Г. Яппе в т. I и Герберта Ф. Вальдхорна в т. III). Особое положение по отношению к психологии Я занимает Эриксон. Он не из­ лагает свои идеи в понятиях общей теории психоанализа и метапсихологии и не свя­ зывает их с представлениями клинической психологии Я. Э р и к с о н о т м е ж е в а л с я от биологической концептуализации функций Я, понятий реальности и адаптации гартманновской психологии Я и, по м н е н и ю иных классических аналитиков, явля­ 25 ется чуть ли не «диссидентом» (см. т а к ж е статью Эдварда К. Адамса в т. I I I ) . «Ориентированная на теорию» психология Я разрабатывалась двумя группами аналитиков: группой Гартманна и Рапапортом с коллегами. Гартманн, Крис и Лёвенштейн, «одаренная троица», иммигрировали в С Ш А 527

в 4 0 - е годы, встретились в Н ь ю - Й о р к е и вскоре образовали «прочное ядро» психо­ логии Я. Они обратили на себя внимание глубокими знаниями теории Фрейда и многочисленными публикациями, выдержали испытание в противостоянии с дис­ сидентами и развивали главные идеи Гартманна, изложенные в его довоенной ра­ боте « П с и х о л о г и я Я и п р о б л е м ы адаптации» ( H a r t m a n n 1 9 3 9 ) . Э т о т основопо­ лагающий труд в области психологии Я п о я в и л с я на а н г л и й с к о м я з ы к е т о л ь к о в 1 9 5 8 году. О д н а к о к э т о м у времени Гартманн с коллегами у ж е опубликовали свои в а ж н е й ш и е статьи ( с м . H a r t m a n n 1 9 6 4 , H a r t m a n n , Kris, Loewenstein 1 9 6 4 ) . В 1 9 5 0 году к психологии Я присоединился Рапапорт. Он считал себя интерпрета­ тором психологии Я и стремился осуществить желание Гартманна превратить психо­ анализ в «общую психологию». Рапапорт пытался объединить идеи Фрейда, Гартманна и Эриксона и установить взаимосвязь между психоаналитическими представлениями, с одной стороны, и моделями и эмпирическим материалом академической психоло­ гии — с другой (Rapaport 1 9 5 1 ) . При э т о м Рапапорт разрабатывал так называемую «общую психоаналитическую теорию», в которой клиницисты уже с трудом узнавали «свою» психоаналитическую теорию (см. Gill 1 9 6 7 ) . Далее, Рапапорт упорядочил метапсихологические гипотезы, лежавшие в основе общей теории, и ввел в метапсихологию так называемый «адаптивный аспект» с учетом дополнений, которые внесли в психоаналитическую теорию Гартманн и Эриксон (Rapaport, Gill 1 9 5 9 ) . Психология Я, разработанная Гартманном и Рапапортом, отличалась от «психо­ логии Оно» и «психологии влечений» тем, что придавала Я и реальности большее зна­ чение в психическом развитии и детерминации поведения. В ней рассматривались детерминанты поведения, далекие или свободные от влечений, и подчеркивалось, что психические процессы наряду с функцией защиты могут иметь т а к ж е функции контроля или адаптации. Т е м с а м ы м психология Я противостояла редукционизму, сводившему все к влечениям, а т а к ж е односторонней интерпретации поведения в терминах защиты. После 1 9 6 0 года появилось лишь несколько всеобъемлющих теоретических ра­ бот по психологии Я (например, G i l l 1 9 6 3 , Arlow, B r e n n e r 1 9 6 4 , S c h u r 1 9 6 6 ) . Их уже ожидал критический прием. Возражения вызывала прежде всего общая теория и метапсихология, особенно экономический подход, то есть описание психических фе­ н о м е н о в в п о н я т и я х «психической энергии», к о т о р ы м и н е и з м е н н о пользовались представители созданной Гартманном и Рапапортом психологии Я. Их противники ссылались на открытия нейрофизиологии, этологии и психоло­ гии, которые не согласовывались с основными положениями психоаналитической теории влечений, Я и психического развития. Метапсихологические предпосылки от­ вергались как анахроничные, механистические, биологические и т.д. (см., например, H o l t 1 9 6 5 ) . Другие критики считали общетеоретические устремления психологии Я бесперспективными и раскрывали расхождения м е ж д у метапсихологическими ги­ потезами и клиническими данными (см. например, Schafer 1 9 6 8 , Klein 1 9 7 3 ) . Эти дебаты долгое время не затрагивали клиническую психологию Я, в центре внимания которой находились другие идеи и дискуссии. В 50-е годы такие представители психологии Я, как Бибринг, Эйсслер, Гилл, Гительсон, Рэнджелл и др., полемизировали с «диссидентами», которые модифициро­ вали психоаналитическую теорию и пользовались «манипулятивными» терапевти­ ческими техниками. Н е к о т о р ы е аналитики отстаивали при э т о м крайние позиции, отвергая любое изменение психоаналитического «сеттинга» и т е м с а м ы м т а ю к е пси­ хоаналитическое лечение неклассических расстройств. Другие, как, например, Бак, Быховски, Джиовачини, Гринсон, Гринэйкр, Якоб­ сон, Найт, Малер, А. Райх и Сокаридес, в 1 9 5 0 — 1 9 6 0 годы благодаря более гибкой терапевтической позиции разработали подход к так н а з ы в а е м ы м нарушениям Я, 528

то есть к пограничным расстройствам, перверсиям и психозам (см., например, Bäk 1 9 5 3 , Jacobson 1 9 5 4 , Α . Reich 1 9 5 3 , Rangell 1 9 5 5 ) . Н о в ы е клинические подходы к р а з в и т и ю Я, идентичности, идентификаций, Я-идеала и т.д., в о з н и к ш и е во м н о г о м под влиянием идей Гартманна, изменили представление о к л а с с и ч е с к и х н е в р о з а х (истерии, неврозе навязчивости, фоби­ 26 ях, д е п р е с с и и ) , ж е н с к о й сексуальности , л а т е н т н о м и п о д р о с т к о в о м периоде, а т а к ж е понятия отыгрывания, регрессии, переноса, контрпереноса и сопротив­ ления. В м н о г о ч и с л е н н ы х публикациях к а р т и н ы болезни, фазы р а з в и т и я и т.д., о п и с ы в а в ш и е с я п р е ж д е с позиций психологии влечений, стали р а с с м а т р и в а т ь с я т е п е р ь в а с п е к т е психологии Я. С начала 60-х годов стало ясно, что согласовать клиническую психологию Я с пси­ хоаналитической теорией, центрированной на влечениях, н е в о з м о ж н о . Дискуссии о теории Я оживлялись т а к ж е полемикой с теорией объектных отношений британ­ ской школы. Например, Фэйрбэйрн и Балинт ( к а к и американские теоретики ин­ терперсональных отношений) придавали объектным отношениям и объектной на­ правленности либидо большее значение для психического развития и возникновения психических расстройств, чем влечениям (см., например, Zetzel 1 9 5 5 , Ritvo 1 9 6 2 ) . Одновременно в клинической психологии Я начались дискуссии о нарциссизме, которые продолжаются до сих пор. Они были инициированы Эйдельбергом, М ю р реем, Канцером, П и р с о м и Зингером (см., например, Bing, Marburg 1 9 6 2 ) . Пример­ но с 1 9 6 8 года полемика ведется в основном между Кернбергом и Кохутом. Первый подчеркивает защитный характер нарциссизма и пытается включить его в качестве патологической формы объектных отношений в ориентированную на влечения пси­ хоаналитическую т е о р и ю (см., например, K e r n b e r g 1 9 7 5 ) , второй делает а к ц е н т на адаптационной функции нарциссизма и рассматривает его к а к особую группу феноменов, не с в о д и м у ю к п р о я в л е н и я м влечений или о б ъ е к т н ы м о т н о ш е н и я м (см., например, K o h u t 1 9 7 1 ) . Клиническая теория с появлением психологии Я стала опираться на новые ис­ точники информации — на наблюдение за детьми и детскую терапию. Они служи­ ли средством корректировки реконструктивно формулируемых гипотез о психичес­ к о м развитии. С 1 9 4 5 года начал публиковать результаты своих наблюдений Ш п и ц (см., напри­ мер, Spitz 1 9 4 5 , 1 9 4 6 ) . В 1 9 5 0 году Эриксон в книге «Детство и общество» предста­ вил теорию психического развития, разработанную на основе сравнительных куль­ турологических исследований и психологии Я. В последующий период были проведены эмпирические исследования развития о б ъ е к т н ы х о т н о ш е н и й , а т а к ж е первичных и вторичных а в т о н о м н ы х функций Я (подвижности, активности, зрительного восприятия, чувствительности к раздражи­ телям, тревоги и т.д.). Наиболее в а ж н ы й вклад здесь внесли Фрис, Миттельманн, Эскалопа, Бенджамин, Провенс, Ритво, Кестемберг, Вульфф. Еще одной плодотворной областью клинической психологии Я стало наблюде­ ние и лечение детей с т я ж е л ы м и психотическими и психозоподобными расстрой­ ствами (см., например, Jacobson 1 9 6 4 , M a h l e r 1 9 6 8 , Spitz 1 9 5 9 ) . Г. Бланк и Р. Бланк (Blanck, Blanck 1 9 7 4 ) предприняли попытку обобщить и систематизировать совре­ менную психоаналитическую теорию развития. В заключение следует вкратце остановиться на эмпирических психоаналитичес­ ких исследованиях, выходящих за рамки наблюдения за детьми. Классический психоанализ долгое время не проявлял интереса к эмпирическим исследованиям процессов психоаналитической терапии и оценке эффективности психоаналитического лечения. Исключение, пожалуй, составляет лишь проект Меннингера (см. Kernberg et al. 1 9 7 2 ) . 529

П р и м е р н о до 1 9 5 0 года аналитики ограничивались исследованиями психологи­ ческого развития, которые планировались и проводились весьма наивно и едва ли удовлетворяли требованиям эмпирического исследования. После 1 9 5 0 года были сделаны первые шаги к научному психоаналитическому исследованию, например, Бренманом, предложившим метод обработки данных пси­ хоаналитической ситуации ( B r e n m a n et al. 1 9 5 2 ) и Фишером, проводившим экспе­ рименты со сновидениями (Fischer 1 9 5 4 , 1 9 5 6 )

11

.

В начале 60-х годов вопреки сопротивлению удалось доказать необходимость за­ писи психоаналитических сеансов на магнитофон и кинокамеру в исследовательских целях (см., например, Shakow 1 9 6 0 , G i l l et al. 1 9 6 8 ) . Т е м с а м ы м было поставлено под вопрос постулированное Фрейдом равенство «терапия = изучение» и открылась новая область исследований, уже приносящих первые плоды. Лучший обзор связанных с этой темой работ и новейших широкомасштабных проектов м о ж н о найти у Л ю б о р с к и и Спенса (Luborsky, Spence 1 9 7 1 ) .

ПРИМЕЧАНИЯ 1

В дальнейшем я буду опираться в основном на работы Барнхэма (Burnham 1967) и Хэйла (Hale 1971а). В них изложена история амери­ канского психоанализа до Первой мировой войны. Разного рода события, связанные с раз­ витием американского психоанализа после Первой мировой войны, описываются Оберндорфом (Oberndorf 1953), а также в сборниках Ванга (Wangh 1962) и Александера (Alexander et al. 1966). Детального описания истории аме­ риканского психоанализа после 1918 года не су­ ществует.

мизм, и оптимизм нашей молодости, нашей свободы от более строгой и печальной евро­ пейской традиции позволил нам принять этот дар. Он обращался к идеализму американс­ ких врачей, предлагая новый способ помочь людям и создать лучший мир. Фрейд верил в воз­ можность людей помочь самим себе. Его опти­ мизм выливался в действия и открытия и за­ трагивал чуткую струну в стране пионеров, где, как мы полагаем, нет ни одной вещи, кото­ рой нельзя было бы достичь, если только поста­ раться» (Menninger 1956, 625).

Президенты Α Π Α ( 1 9 1 1 - 1 9 7 4 ) : Патнем ( 1 9 1 1 , 1 9 1 2 ) ; Хох ( 1 9 1 3 , 1 9 1 4 ) ; 1 9 1 5 неизвестен, У а й т (1916, 1917); 1918 — пре­ зидента не было.

Ориентированное на норму и адаптацию «Движение за психическую гигиену», распрос­ транившееся после Первой мировой войны, едва ли имело что-либо общее с психотерапев­ тическими движениями довоенного времени и в целом было закрытым для психоаналитичес­ ких идей.

2

У а й т (1919); Брилл (1920); Тэйнихилл (1921, 1922); Були (1923); Оберндорф (1924); Кориат (1925); Барроу (1926); Штерн (1927); У а й т (1928); Брилл (1929-1935); Оберндорф (1936); Кориат (1937); Александер (1938, 1939); Хилл (1940); Леви (1941); К. Меннингер (1942,1943); Бартмейер (1944,1945). Левин (1946); У Меннингер ( 1 9 4 7 - 1 9 4 9 ) ; Кауфман (1949-1951); Найт(1951-1953);Хендрик ( 1 9 5 3 - 1 9 5 5 ) ; Гительсон (1956); Барретг (1957); Лёвенштейн (1958); Кенворти (1959); Бэндлер (1960); Арлоу (1961 ); Рэнджелл (1962); Бибринг (1963); Берес (1964); Кохут(1965); Ро­ зен (1966); Рэнджелл (1967); Бреннер (1968); Ритво (1969); Эстли (1970); Солнит (1971); Валлерштейн (1972); Джозеф (1973); Мур (1974); Поллок (1975). 3

Речь Меннингера на праздновании столет­ него юбилея со дня рождения Фрейда выража­ ет позицию интересовавшихся психоанализом врачей: «Фрейд завещал Америке свой опти­

4

5

«Отцами» американского психоанализа ста­ ли именно члены Α Π Α , однако лишь немногие из них сами прошли анализ. 6 Джонс полагает, что даже Брилл «слишком американизировался» во время войны. В 1920 году Брилл предложил ему создать наряду с Международным психоаналитическим объединением англо-американское. Кроме того, Брилл опасался, что Фрейд остался недо­ волен его переводами и потому после войны не вступал с ним в переписку. Позже Брилл вновь был столь же лояльным, как прежде (Jones 1953/57, нем. изд. I l l , 5 4 - 5 5 ) . 7 Идентичны ли «Вашингтонская психоана­ литическая ассоциация» и общество, при­ знанное Международным психоаналитичес­ ким объединением ( 1 9 3 0 ) под названием «Психоаналитическое общество Вашингтона

530

и Балтимора», не вполне ясно, но это весьма вероятно. Списки членов обоих объединений в основном совпадают. s Юнг, Адлер, Ференци и Ранк нашли в США сравнительно мало сторонников среди медиков. Типология Юнга была воспринята психологи­ ей личности. «Индивидуальная психология» Адлера нашла немногочисленных сторонников, образовавших свою школу; то же самое можно сказать про «волевую терапию» Ранка и «актив­ ную терапию» Ференци (см. Ford, Urban 1963). ' Пауль Шильдер перебрался в США уже в 1928 году. Вначале он преподавал в клинике Генри Фиппса. С 1930 года он стал директо­ ром психиатрического отделения больницы Бельвью. 10 Бостонское психоаналитическое общество принимало участие в реорганизации Α Π Α и бы­ ло упомянуто в преамбуле к уставу 1932 года в качестве «члена-основателя», однако оно было принято в Α Π Α в качестве четвертого по счету объединения только в 1933 году. 11

Число членов приводится по списку членов, опубликованному в «International Journal of Psychoanalysis* (31,1950, 302 etc.). «Немецкое психоаналитическое общество» было принято в Международное психоаналити­ ческое объединение в 1950 году и лишь времен­ но. В него входили в основном последователи Шульца-Хенке. Из 36 значившихся в нем чле­ нов в 1951 году девять были приняты в Между­ народное психоаналитическое объединение на постоянной основе. Они откололись от «Не­ мецкого психоаналитического общества» и основали «Немецкое психоаналитическое объединение». 12

Любая резолюция конгресса, затрагивав­ шая Америку, подлежала ратификации Α Π Α на ближайшем ее заседании. «Минимальные требования к психоанали­ тической подготовке врачей» (1937—1938) со­ держали, помимо прочего, указания, касавши­ еся минимального числа часов учебного анализа (250), контрольного анализа (5θ с двумя паци­ ентами), предложения по учебному плану и т.д. В «Стандартах психоаналитической подготов­ ки врачей» ( 1 9 4 8 - 1 9 5 0 ) общее число часов учебного анализа не указывалось, но он должен был проводиться не менее пяти часов в неделю. Количество обязательных часов контрольного анализа возросло до 200. В 1956 году было установлено минимальное количество часов учебного анализа 300 (четыре в неделю) и 150 часов контрольного анализа (по меньшей мере один больной неврозом) (см. «Minimal Standards for the Training of Physicians in Psychoanalysis*, 1956). н «Бюллетень Американской психоаналити­ ческой ассоциации» («Bulletin of the American 531

Psychoanalytic Association») выходил с 1938 по 1940 и с 1948 по 1952 годы. В 1953 году он вошел в состав основанного в том же году официального печатного органа Α Π Α , «Журна­ ла американской психоаналитической ассо­ циации» («Journal of the American Psycho­ analytic Association»). 15 В таблице 2 указаны годы, когда то или иное общество или институт получили признание Α Π Α . Даты основания психоаналитического объединения и подачи прошения о признании института не приводятся. 16 Райк вышел из Нью-Йоркского психоана­ литического общества и в 1947 году основал «Национальную ассоциацию психоанализа», учебный институт, открытый также и для лиц без медицинского образования. 17 Получить информацию об ортодоксальном а м е р и к а н с к о м психоанализе проще всего из официального печатного органа Α Π Α , «Jour­ nal of the American Psychoanalytic Association». «Psychoanalytic Quarterly» и «Psychoanalytic Study of the Chile!» также принадлежали к чис­ лу ортодоксальных изданий. Что касается журналов «Psychoanalytic Re­ view», «The American Journal of Psychotherapy*, «Psychiatry», «Archives of general Psychiatry*, «The American journal of Psychoanalysis* и тд., то они публиковали главным образом статьи, отклонявшиеся от ортодоксальных позиций. За дискуссиями внутри Α Π Α можно про­ следить по «Отчетам комиссий», печатавшимся в бюллетенях Α Π Α . Правление Α Π Α (Испол­ нительный совет) и «Совет по профессиональ­ ным стандартам» создавали временные и по­ стоянные комиссии. Временные комиссии решали актуальные проблемы, постоянные ко­ миссии занимались решением постоянно воз­ никавших задач, таких, например, как аккре­ дитация новых институтов (Комиссия по новым образовательным учреждениям), прием новых членов (Комиссия по приему), разработка основных принципов обучения (Комиссия по стандартам) и т.д. В среднем одновременно работали 20—30 комиссий. 18

В 1961 году была предпринята третья по­ пытка. В 1967 году удалось опубликовать пер­ вые данные по примерно 3000 курсам терапии, проведенным членами Α Π Α (см. Hamburg et al. 1967). 19 Академия психоанализа выступает в каче­ стве научного форума для свободного обмена мыслями и не преследует никаких профессио­ нально-сословных интересов. Ее деятельность основывается на идее, что психоанализ нужно «защищать» не от диссидентов, а от «опаснос­ ти преждевременной стандартизации и жест­ ко навязываемого конформизма» (Rado, Grinker, Alexander 1960, 529).

В собраниях Академии психоанализа (Меж­ дународный форум) принимают участие также психоаналитики, не входящие в ряды Α Π Α или Международной психоаналитической ассоциа­ ции, а также члены Международной психоана­ литической ассоциации, чье мнение расходится с ортодоксальными позициями их национальных психоаналитических объединений. 20 Расхождение во мнениях между СОРЕ, ру­ ководством Α Π Α и консультантами по образо­ ванию привело в 1961 году к отставке Левина и Росс. 21 Например, Α Π Α выступала за разрешение абортов (см. J.A.P.A. 1970, 18, 887) и протесто­ вала против вторжения в Камбоджу (см. JA.P.A. 1970,18, 889). 22 В 1952 году Министерство образования Со­ единенных Штатов отклонило прошение Α Π Α . В 1974 году Α Π Α подала новое прошение, от­ вет Министерства образования еще не получен. Альтернативой государственной аккредитации стало бы создание «Совета по психоанализу» внутри «Совета по психиатрии и неврологии». Тем самым психоанализ стал бы особой сферой психиатрии. В 1960 году большинство членов

Α Π Α высказались против создания Совета. В последнее время Α Π Α вновь разрабатывает этот план в связи с предстоящим введением го­ сударственного медицинского страхования. 23 Психолог Г. С. Клейн был первым допущен к «полному образованию». 24 Аналогичные попытки создать «докторат по психоанализу» предпринимались в различ­ ных университетах США (см. Holt 1971). 25 Эриксон приобрел в США большую попу­ лярность в связи с публикациями о подрост­ ковом возрасте (см., например, Erikson 1968) и пользовался особым уважением студенческой молодежи благодаря своей мужественной граж­ данской позиции (см. Cohen 1951). 26 Женская сексуальность на некоторое вре­ мя оказалась в центре дискуссий, когда Шерфи сопоставил выводы Мастерса и Джонсон (Mas­ ters, Johnson 1965) с психоаналитическими представлениями о женской сексуальности (см. Sherfey 1966, а также J.A.P.A. 14,1966). 27 Некоторое представление об эксперимен­ тальных психоаналитических исследованиях можно получить из серий «Psychological Issues» и «Psychoanalysis and Contemporary Science».

ЛИТЕРАТУРА

ALEXANDER, F., FRENCH, T. et a l : Psychoanalytic

Therapy. New York: Ronald Press 1946

BIBRING, E.: Further Principles in the Establishment of Training Facilities. Bull. A.P.A., 6, 1950, 17-21

Studies in Psychosomatic Medicine. New York: Ronald Press 1948

BING, J. F., MARBURG, R. O . (reporter): Panel reports: Narcissism. J.A.P.A., 10, 1962, 593-605

ALEXANDER, F. et al.: (Eds.): Psychoanalysis in the United States. New York: Basic Books 1966

R.: Ego Psychology. Theory and Practice. New York: Columbia University Press 1974

BLANCK, G., BLANCK,

American Psychoanalytic Association: Constitution and By-Laws 1932. Bull. A.P.A., I, 1937-1938, 19-34

Board on Professional Standards: Misconceptions Concerning the Detroit Situation. J.A.P.A., 3,1955, 725

American Psychoanalytic Association, American Medical Association, American Psychiatrie Association: Joint Resolution on the Relationship of Psychotherapy to Medicine. J.A.P.A., 2, 1954, 813-815

Reports of Standing Board Committees. J.A.P.A., 5, 1957, 713 BORING, E. G.: A History of Experimental Psychology. New York: Appleton Century Crofts 1950

ARLOW, J. Α., BRENNER, CH.: Psychoanalytic Concepts and the Structural Theory. New York: International Universities Press 1964

M. M., KNIGHT, R. P.: Spontaneous Fluctuations in Depth of Hypnosis and Their Implication for Ego Function. Int. J. Psa., 33, 1952, 22-33

BRENMAN, M., GILL,

ASTLEV^M. R.: Psychoanalysis: The Future. J.A.P.A., 22, 1974,83-96 BÄK, R.: Fetishism. J.A.P.A., 1,1953,285-298

BRILL, Α . Α.: Psychoanalysis: its Theories and Practical Application. Philadelphia: W. Β. Saunders 1913

BANDLER, В.: The American Psychoanalytic Association 1960. J.A.P.A., 8, 1960, 389-406

Fundamental Conceptions of Psychoanalysis. New York: Harcourt & Brace 1921

Bericht über den 10. Internationalen Psychoanalytischen Kongreß. Int. Ζ. Psa., 13, 1927, 468-496

Diskussion der Laienanalyse. Int. Ζ. Psa., 13, 1927, 318-320

Bericht über den 13. Internationalen Psychoanalytischen Kongreß. Int. Z. Psa.. 21, 1935, 112-145 u. 306-308

BURNHAM, J . C : Psychoanalysis and American Medicine: 1874-1918. Medicine, Science, and Culture. Psych. Iss. Mon., 20, 1967

Bericht über den 15. Internationalen Psychoanalytischen Kongreß. Int. Z. Psa., 24,1939,360-370 532

CALDER, К. T. et al.: Ten Years of COPE: Perspectives in Psychoanalytic Education. J.A.P.A., 20,1972,540-609

Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung (1914). G. W. X

COHEN, M. В.: Editorial Notes: The California Loyalty

Vorlesungen zur Einführung in die Psychoanalyse (1916-1917). G. W. XI

Oath. Psychiatry, 14, 1951, 243-246 Committee on Relief and Immigration: Notes. Psa. Quart., 7, 1938, 591 Committee Reports: Committee on the Function of the Board on Professional Standards. J.A.P.A., 1, 1953,310-330 Committees at Work: Committee on Evaluation of Psychoanalytic Therapy. Bull. A.P.A., 8,1952,44-50 CORIAT, I.: What is Psychoanalysis? New York: Moffat, Yard and Co. 1917 DEUTSCH, H . : The Psychology of Women. 2 Vols. New York: Grune & Stratton .1944-1945 EISSLER, K.: The Effect of the Structure of the Ego on Psychoanalytic Technique. J.A.P.A., 1,1953,104-143 ERIKSON, E. H . : Childhood and Society. Toronto: W. W. Norton & Co. 1950 Identity, Youth, and Crisis. New York: Norton 1968 Executive Council of the APA: Threatened Law Suit. J.A.P.A., 9, 1960, 343-344 FENICHEL, O.: Outline of Clinical Psychoanalysis. New York: Norton 1934 Problems of Psychoanalytic Technique. New York: The Psychoanalytic Quarterly Inc. 1941 The Psychoanalytic Theory of Neurosis. New York: Norton 1945 FISHER, CH.: Dreams and Perception. J.A.P.A., 2,1954, 389-445 Dreams, Images, and Perception: A study of unconscious-preconscious relationships. J.A.P.A., 4,1956, 5-47

Wege der psychoanalytischen Therapie (1919) G. W. XII Jenseits des Lustprinzips (1920). G. W. XIII Das Ich und das Es (1923) G. W. XIII Selbstdarstellung (1925). G. W. XIV Hemmung, Symptom und Angst (1926). G. W. XIV Zur Frage der Laienanalyse (1926). G. W. XIV Nachwort zur Frage der Laienanalyse (1927). G. W. XIV Geleitwort zu «Médical Review of Reviews» (1930). G. W. XIV FREUD, S., BREUER, J . : Ü b e r den psychischen Mechanismus hysterischer Phänomene. Vorläufige Mitteilung (1893) G. W. I Studien über Hysterie (1895) G. W. I FROMM-REICHMANN, F.: Principles of Intensive Psychotherapy. Chicago: University of Chicago Press 1950 GILL, M.: Psychoanalysis and Exploratory Psychotherapy, J.A.P.A., 2, 1954, 771-797 Topography and Systems in Psychoanalytic Theory. Psych. Iss. Mon., 10, 1963 (Ed.): The Collected Papers of David Rapaport. New York: Basic Books 1967 GILL, M. M.. SIMON, J . , FINK. G., ENDICOTT, Ν. Α., PAUL, I. H.; Studies in Audio-recorded Psychoanalysis: 1. General considerations. J.A.P.A., 16, 1968, 230-244 GITELSON, M.: Psychoanalyst, USA, 1955. Amer. J . Psychiat., 112, 1956, 700-705 On the Identity Crisis in American Psychoanalysis, J.A.P.A., 12, 1964,451-476

FORD, D. H., URBAN, H . В.: Systems of Psychotherapy. New York: Wiley 1963

HALE, N. G : Freud and the Americans: The Beginnings

FREUD, Α . : Das Ich und die Abwehrmechanismen. Wien: Int. Psa. Vlg. 1936. Taschenbuchausgabe: Geist und Psyche, Bd. 2001. München: Kindler 1964

Vol. I. New York: Oxford University Press 1971a

FREUD, S.: Die Abwehr-Neuropsychosen (1894). G. W. I Die Traumdeutung (1900). G. W. П/Ш Zur Psychopathologie des Alltagslebens (1904). G. W. IV Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie (1905). G. W. V Der Witz und seine Beziehung zum Unbewußten (1905). G. W. VI Five Lectures on Psycho-Analysis (1910). Amer. J. Psychol. 21, 1910, 181. На нем. яз.: G. W. VIII

of Psychoanalysis in the United States. 1876-1917. James Jackson Putnam and Psychoanalysis. Letters between Putnam and Sigmund Freud, Ernest Jones, William James, Sandor Ferenczi and Morton Prince. 1877-1917. Cambridge: Harvard University Press 1971b HALL, ST.: Adolescence. New York: D. Appleton and Co. 1904 HAMBURG, D. A. et al.: Report of the Ad H o c Committee on Central Fact-Gathering Data of the American Psychoanalytic Association. J.A.P.A., 15, 1967,841-861 HARTMANN, H.: Ich-Psychologie und Anpassungs­

Totem und Tabu (1912). G. W. IX

problem. Int. Ζ. Psa. 24, 1939, 62-135

Zur Einführung des Narzißmus (1914). G. W. X

Essays on Ego Psychology. New York: Interna­ tional Universities Press 1964

Der Moses des Michelangelo (1914). G. W. X

533

HARTMANN, H., KRIS, E., LOEWENSTEIN, R.: Papers on Psychoanalytic Psychology. Psych. Iss. Mon., 14,1964

LEWIN, В. D., Ross H.: Psychoanalytic Education in the United States. New York: Norton 1960

HENDRICK, L: Presidential address: Professional Standards

LUBORSKY, L., SPENCE, D. P.: Quantitative research on psychoanalytic treatment. In: A. E. Bergin, S. L. Garfield (Eds.): Handbook of Psychotherapy and Behavioral Change: An Empirical Analysis. New York: Wiley 1971, 403-438

of the American Psychoanalytic Association. J.A.P.A., 3, 1955, 561-599 HOFFMAN, F. J . : Freudianism and the literary mind. New York: Grove Press 1959 HOLT, R. R.: A Review of Some of Freud's Biological Assumptions and Their Influence on His Theories. In: N. S. Greenfield, W. C. Lewis (Eds.): Psychoanalysis and Current Biological Thought. Madison and Milwaukee: The University of Wisconsin Press 1965, 93-124

Luzerner Satzungen, Int. Z. Psa., 21,1935,309 MCLAUGHLIN, J . T. (reporter): Committees of the Board on Professional Standards, J.A.P.A., 21,1973a, 576-602 The Nonreporting Training Analyst, The Analysis and the Institute. J.A.P.A., 21,1973b, 697-712 MAHLER, М.: On Human Symbiosis and the Vicissitudes of

(Ed.): New Horizons for Psychotherapy. New York: International Universities Press 1971

Individuation. New York: International Universities Press

HORNEY, K.: The Neurotic Personality of Our Time. New York: Norton 1937

MASTERS, W. H.JOHNSON, V. E.: Human sexual response. Boston: Little, Brown & Co. 1965

New Ways of Psychoanalysis, New York: Norton 1939

MENNINGER, Κ. Α . : Presidential Address: The American Psychoanalytic Association. Psa. Quart., 11, 1942, 287-300

1968

I. R.: Besprechung von A. A. Brills «Fundamental Conceptions of Psychoanalysis». Int. Z. Psa., 9,1923, 110 JACOBSON, Ε.: Contribution to the Metapsychology of Psychotic Identifications. J.A.P.A., 2,1954,239-262 The Self and the Object World. New York: Interna­ tional Universities Press 1964 JAMES, H.: Letters from William James. II. Boston 1920 JONES, E.: The Life and Work of Sigmund Freud. New York: Basic Books. 3 Vols. 1953-1957. На нем. яз.: Das Leben und Werk von Sigmund Freud. Bern, Stuttgart: Huber 1960-1962 KARDINER, Α . : The Individual and His Society. New York: Columbia University Press 1939 KERNBERG, O. et al.: Psychotherapy and Psycho­ analysis. Final Report of the Menninger Founda­ tion's Psychotherapy Research Project. Bull. Menn. Cl., 36, 1972, 1-278 Borderline Conditions and Pathological Narcissism. New York: Jason Aronson 1975 KLEIN, G. S.: Two Theories or One? Bull. Menn. CI., 37, 1973, 102-132 KNIGHT, R. P.: The Present Status of Organized Psychoanalysis in the United States. J.A.P.A., 1, 1953, 197-221 KOHUT, H.: Scientific activities of the American Psychoanalytic Association. J.A.P.A., 18, 1970, 462-484 The Analysis of the Self: A Systematic Approach to the Psychoanalytic Treatment of Narcissistic Personality Disorders. New York: International Universities Press 1971 Korrespondenzblatt: Amerikanische Psychoanalytische Vereinigung. Int. Ζ. Psa. 6, 1920, 292-294

534

Freud and American Psychiatry. J.A.P.A., 4,1956, 614-625 MILLET, J . P.: Psychoanalysis in the United States. In: Alexander, F. et al. (Eds.): Psychoanalytic Pioneers. New York: Basic Books 1966,546-596 Minimal Standards for the Organization and Conduct of Institutes for the Training of Physicians in Psycho­ analysis: Bull. A.P.A., 1,1937-1938,38-40 Minimal Standards for the Training of Physicians in Psychoanalysis. Bull. Ä.P.A., 1, 1937-1938, 35-37 Minimal Standards for the Training of Physicians in Psychoanalysis. J.A.P.A., 4, 1956, 714-721 Minutes of the Marienbad Meeting of the International TrainingCommission.Int.J.Psa., 19,1938,271-289 OBERNDORF, С . P.: A History of Psychoanalysis in America. New York: Grune & Stratton 1953 PUTNAM, J . J . : Human Motives. Boston: Little, Brown and Co. 1915 RADO, S., GRINKER, R. R. ST., ALEXANDER, F.: Editorial.

Arch. Gen. Psychiat., 8, 1960, 527-529 RANGELL, L.: Similarities and Differences between Psychoanalysis and Dynamic Psychotherapy. J.A.P.A., 2, 1954, 734-744 (reporter): Panel reports: The Borderline Case. J.A.P.A., 3, 1955, 285-298 Prospect and Retrospect. J.A.P.A., 10,1962,227-257 Psychoanalysis —a Current look. J.A.P.A., 15,1967, 423-431 RAPAPORT, D.: Organization and Pathology of Thought. New York: Columbia Universities Press 1951 RAPAPORT, D., GILL, M.: The Points of View and Assumptions of Metapsychology. Int. J. Psa., 40, 1959,153-162

REICH, Α . : Narcissistic Object choice in Women. J.A.P.A., 1, 1953, 22-44 Report of the Fifteenth International Psychoanalytic Congress: Int. J. Psa., 18, 1937, 72-123 Report of the Secretary of the ΑΡΑ: Committee on the Theory and Practice of Psychoanalytic Training. J.A.P.A., 5, 1957, 352 Resolution against the Training of Laymen. Bull. A.P.A., 1, 1937-1935, 42 RITVO, S. (reporter): Panel reports: Object Relations. J.A.P.A., 10, 1962, 102-117 Psychoanalysis as Science and Profession: Prospects and Challenges. J.A.P.A., 19, 1971, 1-21 SCHAFER, R.: Psychoanalytic Interpretation in Rorschach Testing. New York: Grune & Stratton 1954 Aspects of Internalization. New York: International Universities Press 1968 SCHUR, M.: The Id and the Regulatory Principles of Mental Functioning. J.A.P.A. Mon. Sen, 4, 1966 SHAKOW, D.: The Recorded Psychoanalytic Interview as an Objective Approach to Research in Psychoanalysis. Psa. Quart., 29, 1960, 82-97

SPITZ, R.: Hospitalism. An Inquiry into the Genesis of Psychiatric Conditions in Early Childhood. Psa. St. Ch., 1, 1945, 53-74 Anaclitic Depression. Psa. St. Ch., 2,1946,313-342 A Genetic Field Theory of Ego Formation: Its Implications for Pathology. New York: International Universities Press 1959 Standards for the Training of Physicians in Psycho­ analysis. Bull. A.P.A.,6,1950,1-5 Statuten der Internationalen Psychoanalytischen Vereinigung: Int. Z. Psa., 21,1935,146-148 Statutes of the International Psychoanalytical Association. Int.J.Psa.,30,1949,190-191 SULLIVAN, H. ST.: The buerpersonal Theory of Psychiatry. Ed. by H. S. Perry, M. E. Gawel. New York: W. W. Norton 1953 WANGH, M. (Ed.): Fruition of an Idea: Fifty Years of Psychoanalysis in New York. New York: Interna­ tional Universities Press 1962 WHITE, W . Α.: Mechanisms of Character Formation: An Introduction to Psychoanalysis. New York: Macmillan Co. 1916

SHAKOW, D., RAPAPORT, D.: The Influence of Freud

YANKELOVICH, D., BARRETT, W . : Ego and Instinct: The

on American Psychology. Cleveland: The world's Publishing Company, Meridian Books 1968

Psychoanalytic View of Human Nature — Revised. New York: Random House 1970

SHERFEY, M. J.: The Evolution and Nature of Female Sexuality in Relation to Psychoanalytic Theory. J.A.P.A., 14, 1966, 28-128

ZETZEL, E.: Recent British Approaches to Problems of Early Mental Development. J.A.P.A., 3, 1955, 534-543

ПСИХОАНАЛИЗ В Л А Т И Н С К О Й АМЕРИКЕ Фидиас Цесио

ВВЕДЕНИЕ Я о х о т н о откликнулся на п р е д л о ж е н и е издателя п р и н я т ь участие в работе над настоящей книгой, ибо мне предоставлялась возможность исследовать «детскую стадию» и развитие психоаналитической науки в Латинской Америке и т е м с а м ы м содействовать более глубокому пониманию современных форм ее проявления. Одна­ ко я осознавал и трудности, которые возникают при осуществлении такой задачи. В 1 9 6 2 году я завершил работу по истории психоаналитического объединения в Ар­ гентине, которую опубликовал в 1 9 6 7 году; когда я согласился написать данный ис­ торический очерк, я у ж е имел представление об объеме о ж и д а в ш е й м е н я работы. Чтобы собрать необходимый материал, я связался со многими латиноамерикански­ ми аналитиками, сыгравшими особую роль в развитии психоанализа в Ю ж н о й Аме­ рике. Многие любезно откликнулись, и именно им мы обязаны появлением данной статьи. Я хотел бы назвать их имена: Дюрваль Маркондес и Адельгейд Кох из СанПаулу (Бразилия); Марио П а ч е к о де Альмейда Прадо, Данило Перестрелло, Фабио Лейте Лобо и Луис Гимараэш Дальхайм из Рио-де-Жанейро (Бразилия); Сиро Мар­ тине из Порту-Алегри (Бразилия); Вилли Барангер и Гектор Гарбарино из Монте­ видео (Уругвай); Карлос Уитинг из Сантьяго (Чили); далее, Хосе Луис Гонсалес из Ме­ х и к о ( М е к с и к а ) ; Хуан А н т о н и о О л и в а р е с , Хуго Д о м и н г е с и Г и л ь е р м о Теруэль из Каракаса (Венесуэла); Сауль Пенья и Карлос Альберто Сегин из Л и м ы ( П е р у ) ; Анхель Гарма, Арнальдо Расковски, Селес Каркамо, Энрике Пичон Ривьере, Мариа Лангер, Луис Расковски из Буэнос-Айреса (Аргентина), — многочисленные колле­ ги, с к о т о р ы м и я и м е ю с а м ы й тесный контакт, поскольку они ж и в у т поблизости. Кроме того, я собрал материалы, опубликованные в психоаналитических журналах, выходивших в Аргентине, Бразилии, Уругвае, Мексике, а т а к ж е в «Международном психоаналитическом журнале». Я использовал т а к ж е работу Рамона Парреса и Сан­ т ь я г о Р а м и р е с а « И с т о р и я п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о д в и ж е н и я в М е к с и к е » (Parres, R a m i r e z 1 9 6 6 ) , з а т е м работу Луиса да Альмейда Прадо Гальвао «Заметки по исто­ рии психоанализа в Сан-Паулу» (Almeida Prado Galvao 1 9 6 7 ) , работу Фидиаса Р. Це­ с и о « И с т о р и я аргентинского психоаналитического объединения» (Cesio 1 9 6 7 ) , ра­ боту Анхеля Гармы «До первого латиноамериканского конгресса» ( G a r m a 1 9 5 6 ) и работу Арнальдо Расковски и Леона Гринберга «Прошлое, н а с т о я щ е е и будущее К О П А Л » (Raskovsky, G r i n b e r g 1 9 7 2 ) . Т а к и м о б р а з о м , я сумел собрать в с ю д о с т о в е р н у ю и н ф о р м а ц и ю об о с н о в а х и главных линиях развития психоаналитического д в и ж е н и я в Л а т и н с к о й Амери­ ке. При э т о м , излагая и с т о р и ю развития психоанализа в Л а т и н с к о й А м е р и к е в це­ л о м и отдельных регионах, я делал а к ц е н т на с а м ы х в а ж н ы х с о б ы т и я х . П о д б о р 536

материала и необходимость по в о з м о ж н о с т и представить роль каждого, кто упо­ м и н а е т с я в этой истории, ограничивают м о и в о з м о ж н о с т и предоставить читателю более подробную информацию. Я прошу всех, кто принял участие в написании этой истории, о т н е с т и с ь с п о н и м а н и е м к т е м о ш и б к а м или з а б л у ж д е н и я м , к о т о р ы е могли вкрасться в нее, несмотря на все м о и старания.

ИСТОКИ

П с и х о а н а л и з д о с т и г Л а т и н с к о й А м е р и к и наряду с другими в а ж н е й ш и м и культурными влияниями Европы. Как с о о б щ а е т Фрейд в очерке « О б истории пси­ х о а н а л и т и ч е с к о г о д в и ж е н и я » ( 1 9 1 4 ) , у ж е в 1 9 1 0 году чилийский врач Г. Греве на М е ж д у н а р о д н о м м е д и ц и н с к о м к о н г р е с с е в Буэнос-Айресе представил идеи Фрейда по д е т с к о й сексуальности и результаты психоаналитического лечения пси­ х и ч е с к и х р а с с т р о й с т в . В 1 9 1 5 году Гонорио Дельгадо из Л и м ы заинтересовался работами Фрейда и занялся популяризацией его идей. В 1 9 2 3 году испанский пе­ ревод трудов Фрейда р а с п р о с т р а н и л с я в интеллектуальных ц е н т р а х Л а т и н с к о й Америки, пробудив огромный интерес, который вскоре привел к возникновению психоаналитического движения. В соответствии информацией, которой я распола­ гаю, п е р в ы м психоаналитиком, получившим образование в специализированном и н с т и т у т е , был Альенде Н а в а р р о , к о т о р ы й з а в е р ш и л о б у ч е н и е п с и х о а н а л и з у в Швейцарии и в 1 9 2 5 году вернулся в Сантьяго (Чили). Т а м он занялся подготов­ кой психоаналитиков, среди к о т о р ы х были Абдон Сифуэнтес, Рамон Кларес и Ма­ нуэль Франсиско Б е к а С о т о . В это время, в начале 2 0 - х годов, Дюрваль Маркондес в Сан-Паулу (Бразилия) открыл для себя труды Фрейда и, воодушевленный, подписался на «Международный п с и х о а н а л и т и ч е с к и й журнал». Он с э н т у з и а з м о м стал п р и м е н я т ь п с и х о а н а л и з как в клинической практике, так и при интерпретации различных культурно обу­ словленных явлений. В 1 9 2 6 году Фрейд отметил его вклад похвальными словами, ко­ торые должны были подстегнуть ученого продолжать заниматься своей психоанали­ тической работой. Его усилиями 24 октября 1 9 2 7 года в Сан-Паулу было создано «Бразильское общество психоанализа». Профессор психиатрии Роча, познакомивший в своих лекциях Маркондеса с идеями Фрейда, стал президентом общества, Маркон­ дес — его секретарем. Годом п о з ж е Маркондес поддержал создание секции в Риоде-Жанейро. В результате его психоаналитической деятельности в т о м же 1 9 2 8 году появился первый психоаналитический печатный орган в Ю ж н о й Америке, «Revista Brasileira de Psicoanalise». 30 июля 1 9 2 9 года на II Международном психоаналити­ ческом конгрессе в Оксфорде Бразильское психоаналитическое общество («Sociedade Brasileira de Psicoanalise») было признано Международным психоаналитическим объединением. Недостаток психоаналитического образования его членов привел к то­ му, что общество перестало развиваться и вскоре было распущено. Вышел только один номер журнала. Дюрвалю Маркондесу стало понятно, что созданное им движение нуждается в поддержке специалистов, получивших образование в предназначенных для этого институтах и способных передать другим свой опыт. Поэтому в 30-е годы он приступил к интенсивной и неутомимой работе, служившей распространению психоанализа, а т а к ж е своими речами, статьями и лекциями стремился к тому, чтобы в Сан-Паулу приезжали психоаналитики, являвшиеся членами Международного пси­ хоаналитического объединения. В начале 3 0 - х годов в Буэнос-Айресе ( А р г е н т и н а ) в интеллектуальных и на­ учных кругах стал все более проявляться интерес к психоанализу. Следствием этого 537

интереса стало приглашение, которое группа аргентинских писателей во главе с Ксавьером Боведой направила Фрейду. Они предлагали Фрейду перебраться в Аргентину, чтобы избежать антисемитских преследований в Европе. Фрейд отклонил это пред­ ложение: «Я понимаю прекрасный язык, на котором вы пишете свои стихи, но я бы не решился им пользоваться» ( N u m h a u s e r 1 9 7 2 ) . Вспомним, что в молодости Фрейд вместе со школьным т о в а р и щ е м Эдуардом З и л ь б е р ш т е й н о м основал своего рода тайное общество, « И с п а н с к у ю академию», в которой испанский использовался в качестве тайного языка, чтобы о к р у ж а ю щ и е не могли ничего понять (Jones 1 9 5 3 ) , и что в письме Луису Лопесу-Баллестеросу, ко­ торый переводил его труды на испанский, Фрейд писал: «Когда я был ю н ы м студен­ том, желание прочесть бессмертного "Дон Кихота" в оригинале Сервантеса побуди­ ло меня изучить без помощи учителей прекрасный испанский я з ы к » (XIII, 4 4 2 ) . И н т е р е с к психоанализу проявлялся и в медицинских кругах Буэнос-Айреса. Селес Каркамо открыл для себя работы Фрейда и стал применять психоанализ в сво­ ей клинической практике. В 1 9 3 6 году он отправился в Европу с целью получить об­ разование в Психоаналитическом институте в Париже, будучи убежденным в необ­ ходимости специальной подготовки, которая позволила бы ему и далее углублять свой интерес к психоанализу. В т о м же десятилетии, в 30-е годы, Фрейда открыли для себя т а к ж е Арнальдо Расковски и Энрике Пичон Ривьере, которые принялись с огром­ ным увлечением изучать и распространять его труды. Расковски вскоре окружил себя студентами и врачами, с которыми он делился своими психоаналитическими рассуж­ дениями. В их число входили Матильда Расковски, Луиза Гамбьер, С и м о н Венцельблат, Т е о д о р о Шлосберг, Флора Скольни, Феррари Хардой, Альберто Тальяферро. В это же время Энрике Пичон Ривьере развернул активную психоаналитическую де­ ятельность; он принимал активное участие в работе группы психоаналитических ис­ следований, которую он основал совместно с Арминдой и Федерико Аберастури. В 1 9 3 8 году Арнальдо Расковски и Энрике Пичон Ривьере приступили к тесно­ му научному сотрудничеству, в результате которого возникло активное движение, полностью посвященное психоанализу.

МЕСТНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ

В это время Дюрваль Маркондес вступил в контакт с главными фигурами меж­ дународного психоаналитического движения, в частности с М а к с о м Эйтингоном, А. А. Бриллом и Э р н е с т о м Д ж о н с о м . При э т о м он намеревался создать в Сан-Паулу ( Б р а з и л и я ) н е о б х о д и м ы е условия для развития психоаналитического д в и ж е н и я . Д ж о н с вступил в переписку с Адельгейд Кох, берлинским психоаналитиком, кото­ рая, как стало ему известно, готова была переехать в Бразилию, поскольку полити­ ческий климат, созданный нацистами, становился невыносимым. Адельгейд Кох по­ лучила психоаналитическое образование в Берлинском институте. Учебный анализ она проходила у Отто Фенихеля, а контрольный анализ у Саломеи Кемпнер и Тере­ зы Бенедек. В ноябре 1 9 3 6 года Адельгейд Кох оказалась в Сан-Паулу, в открытой и дружелюбной среде. В июле 1 9 3 7 года при содействии Дюрваля Маркондеса, ока­ завшего необходимую поддержку, был организован психоаналитический учебный центр. В т о м же 1 9 3 7 году у Адельгейд Кох начали проходить анализ Дюрваль Мар­ кондес, Виргиния Бикудо, Флавио Д и а с и Дарси де Учоа, а несколько п о з ж е Франк Филипс, Лигия Амараль, Энрике Мендес и другие. Для этой группы Адельгейд Кох являлась одновременно обучающим аналитиком, преподавателем теории и практи­ ки, а т а к ж е вела контрольный анализ. 538

4 июня 1 9 3 8 года в Буэнос-Айрес (Аргентина) приехал Анхель Гарма, психоана­ литик, завершивший образование в Берлинском институте. Он прошел учебный ана­ лиз у Теодора Райка, контрольный — у Отто Фенихеля, Карен Хорни и Шандора Радо. 13 октября 1 9 3 1 года, представив свою работу «Реальность и Оно при шизофрении», он стал членом Н е м е ц к о г о психоаналитического общества. В т о м же 1 9 3 1 году он вернулся в Мадрид и организовал там психоаналитическое движение, которое рас­ палось в 1 9 3 6 году из-за гражданской войны в Испании. В те годы, когда Анхель Гарма работал в Мадриде, он опубликовал большое количество психоаналитических работ. В 1 9 3 6 году он эмигрировал во Францию, где продолжил свое психоаналитическое образование. В 1 9 3 8 году, когда Вторая мировая война казалась у ж е неотвратимой, он уехал в Буэнос-Айрес. Он ощущал тесную связь с этим городом, где когда-то жили его родители, родились двое братьев и где в то время жила его сестра. Буэнос-Айрес был большим космополитическим городом, значительную часть жителей которого составляли переселенцы из Европы или их потомки в первом-втором поколении, ко­ торые, оказавшись вырванными из привычного окружения, нуждались в новых ма­ териальных и духовных ценностях. Они создали своего рода субкультуру для разви­ тия с в о и х научных и социальных талантов. В т о м же году, когда Гарма переехал в Буэнос-Айрес, он установил контакты с Арнальдо Расковски и Пичоном Ривьере. В сентябре 1 9 3 9 года С е л е с Каркамо, завершив психоаналитическое образование в Париже, вернулся в Буэнос-Айрес и присоединился к группе во главе с Гармой, Рас­ ковски и Пичоном Ривьере. В 1 9 3 9 году у Гармы начали проходить анализ Арнальдо Расковски и С и м о н Венцельблат; несколькими м е с я ц а м и позже, в 1 9 4 0 году, к ним п р и с о е д и н и л с я П и ч о н Р и в ь е р е , а в 1 9 4 2 — А р м и н д а Аберастури. У К а р к а м о в 1 9 4 0 году начала учебный анализ Луиза Гамбьер, а в 1 9 4 2 — Луис Расковски. В середине 1 9 4 2 года в Буэнос-Айрес приехала Мария Лангер. Она получила об­ разование в В е н с к о м психоаналитическом институте, учебный анализ прошла у Ри­ харда Штербы, контрольный — у Жанны Лампль-де Гроот. В 1 9 3 7 году, когда поли­ тическая ситуация в Австрии стала невыносимой, она перебралась в Уругвай, а в м а е 1 9 4 2 года — в Буэнос-Айрес, где завершила контрольный анализ у Каркамо. В декабре 1 9 4 2 года было основано Аргентинское психоаналитическое объеди­ нение и психоаналитический институт. Учредителями были А. Гарма, С. Каркамо, А. Расковски, Э. Пичон Ривьере, М. Лангер и Г. Феррари Хардой. В декабре 1 9 4 2 года Эрнест Д ж о н с добился признания Аргентинского психоаналитического объединения Международным психоаналитическим объединением. В декабре 1 9 4 3 года все учре­ дители, за исключением эмигрировавшего в С Ш А Феррари Хардоя, начали обучать психоанализу в новом объединении. Гарма был избран президентом, Каркамо — сек­ ретарем, на Арнальдо Расковски возлагалась ответственность за публикации. С самого начала деятельность пионеров Аргентинского психоаналитического объединения имела для организации огромное значение. Расковски, например, настолько умело организовал издательскую работу, что она стала одной из главных опор распростра­ нения психоанализа в Латинской Америке. Он основал психоаналитический журнал, в котором публиковались оригинальные работы и переведенные на испанский я з ы к статьи, имевшие особое значение для развития психоаналитической теории. В то же время он создал «Библиотеку психоанализа», выполнявшую ту же задачу распрост­ ранения достижений международной и региональной науки. «Фонд Франсиско Муньоса», организация, содействовавшая проведению психоаналитических исследова­ ний, предоставил средства, необходимые для издательской деятельности. Кроме того, Людовико Розенталь осуществил безупречный перевод трудов Фрейда, которые тог­ да еще не были опубликованы на испанском языке. Т а к и м образом, за несколько лет основная психоаналитическая литература стала доступной для латиноамериканских читателей. При э т о м необходимо отметить, что в Бразилии говорят на португальском, 539

а в остальных странах Латинской Америки на испанском. Эти языки настолько близ­ ки друг другу, что взаимопонимание не представляет никаких трудностей. В 1 9 4 5 году к вышеупомянутой группе пионеров присоединился Луис Расков­ ски. В течение десяти лет эта группа занималась обучением психоаналитиков, мно­ гие из которых приезжали из других городов Латинской Америки. С м о м е н т а своего основания в 1 9 4 2 году Психоаналитическое объединение Ар­ гентины являлось центром, привлекавшим многих латиноамериканцев, желавших получить психоаналитическое образование. В 1 9 4 3 году Марио Мартине из ПортуАлегре (Бразилия) узнал о существовании психоаналитического движения в БуэносАйресе, когда ему в руки попал первый номер аргентинского психоаналитического журнала. Воодушевленный перспективой получить психоаналитическое образование, он связался с Гармой и попросил его провести с ним учебный анализ. Супруга Мартинса, Заира Биттенкурт, т а к ж е решила получить психоаналитическое образование и обратилась с аналогичной просьбой к Каркамо. Оба они отказались от своего со­ циального и профессионального статуса, преодолели трудности путешествия в воен­ ное время и переселились в Буэнос-Айрес. Из Монтевидео (Уругвай) в 1 9 4 3 году приехал Валентин П е р е с Пасторини, чтобы завершить свое психоаналитическое об­ разование в Буэнос-Айресе у Гармы, а из Рио-де-Жанейро — Альсион Баер Бахиа, который прошел учебный анализ у Гармы и получил психоаналитическое образова­ ние в Институте психоанализа Аргентинского психоаналитического объединения. За первыми профессиональными психоаналитиками, переехавшими в Буэнос-Айрес, последовали многие другие, о которых нам е щ е предстоит рассказать.

ПРЕДПОСЫЛКИ ОРГАНИЗАЦИИ ДВИЖЕНИЯ

Европейский кризис, предшествовавший Второй мировой войне, и сама война оказали непосредственное влияние на развитие психоаналитического движения. Аналитики, получившие образование в лучших институтах Европы, были вынужде­ ны эмигрировать и переселились в Ю ж н у ю Америку. Адельгейд Кох работала теперь в Сан-Паулу (Бразилия), а Анхель Гарма в Буэнос-Айресе (Аргентина). С другой сто­ роны, отчетливо проявилась изолированность этой части света. В результате психо­ аналитическое движение в Латинской Америке оказалось вынужденным выискивать собственные в о з м о ж н о с т и развития. Буэнос-Айрес и Сан-Паулу, более населенные и более космополитические по составу, чем все остальные города, стали центрами этого движения. Т е м с а м ы м появилась основа, на которой в дальнейшем возникла структурированная психоаналитическая организация Латинской Америки. В 1 9 4 4 году в Буэнос-Айресе состоялось чрезвычайное заседание аргентинского Общества неврологии и психиатрии. В нем приняла участие представительная делега­ ция из Бразилии. Контакты членов этой делегации с аргентинскими психоаналитика­ ми оказались исключительно плодотворными. В результате в 1 9 4 5 году различные орга­ низации пригласили Арнальдо Расковски, который в то время являлся президентом Аргентинского психоаналитического объединения, в Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро выступить т а м с докладами и принять участие в научных конференциях. Особое зна­ чение имел доклад, прочитанный Арнальдо Расковски в Учебном центре имени Хулиано Морейры (Рио-де-Жанейро). К членам этого общества принадлежали т а к ж е Вальдередо И. де Оливейра и Данило Перестрелло, сыгравшие затем важную роль в раз­ витии психоаналитического движения в Рио. В т о м же году Данило Перестрелло при содействии Гармы вступил переписку с европейскими психоаналитиками, пред­ ложив им приехать в Рио-де-Жанейро и взять на себя психоаналитическое обучение 540

местной группы. Дьердь Геро и Даниэль Лагаш проявили некоторый интерес к этому предл°

жению

>

н о в кон

Ц

е

концов переезд в Рио оказался для них невозможным.

В 1 9 4 6 в Рио был организован Первый панамериканский медицинский конгресс. В нем приняли участие все психоаналитики из Аргентинского психоаналитического объединения, некоторые из них выступили с докладами по психосоматической меди­ цине. Кроме того, там присутствовали психоаналитики из Сан-Паулу и врачи из дру­ гих стран, т а к ж е интересовавшиеся психоанализом. Психоаналитическое обсуждение различных т е м из области психиатрии и общей медицины вызвало столь живой инте­ рес, что параллельно весьма успешно был проведен специальный психоаналитический конгресс. М о ж н о сказать, что т е м с а м ы м было положено начало организации латино­ американского психоаналитического движения. Здесь же были приняты первые ре­ шения, касавшиеся психоаналитического обучения, поскольку одной из причин, по­ будившей психоаналитиков принять участие в конференции, являлось их стремление усилить психоаналитическое движение в Рио. В результате на встрече психиатров из группы Хулиано Морейры и психоаналитиков из Сан-Паулу и Буэнос-Айреса было заключено соглашение о том, чтобы посылать всех, кто интересуется в Рио психоана­ лизом, обучаться в Буэнос-Айрес. По завершении учебы они должны были вернуться в Рио и с п о с о б с т в о в а т ь т а м р а з в и т и ю психоаналитического д в и ж е н и я . В т о м же 1 9 4 6 году Мариальзира Перестрелло и Данило Перестрелло перебрались в Буэнос-Ай­ рес, в начале 1 9 4 7 года за ними последовал Вальдередо И. де Оливейра. В 1 9 4 3 году Игнасио Матте Бланко вернулся в Сантьяго (Чили), завершив свое психоаналитическое обучение в Психоаналитическом объединении Великобритании. Он прошел учебный анализ у Вальтера Шмидеберга, контрольный анализ — у М е литты Шмидеберг, Геллы Шин-Дэйр и Д ж е й м с а Стрейчи. При поддержке Альенде Наварро, того самого, который, как уже говорилось выше, с 1 9 2 5 года работал пси­ хоаналитиком в Сантьяго, он посвятил все силы обучению психоаналитиков и рас­ пространению психоанализа. В 1 9 4 6 году, когда вокруг этих пионеров собралась уже целая группа, Игнасио Матте Бланко основал «Центр психоаналитических исследо­ ваний», в к о т о р о м работали Фернандо Альенде Наварро, Игнасио М а т т е Бланко, Артуро Прат Эчауррен, Мария Ривера Гонсалес, Аделаида Сеговия Мартин и Карлос Уитинг.

ИНТЕГРАЦИЯ ЛАТИНОАМЕРИКАНСКОГО ПСИХОАНАЛИЗА В МЕЖДУНАРОДНОЕ ДВИЖЕНИЕ

П о окончании Второй м и р о в о й войны были восстановлены м е ж д у н а р о д н ы е связи. Вновь стали о р г а н и з о в ы в а т ь с я м е ж д у н а р о д н ы е к о н г р е с с ы по психоанали­ зу, к о т о р ы е в т е ч е н и е н е с к о л ь к и х лет не проводились. П е р в ы й п о с л е в о е н н ы й ( X V I М е ж д у н а р о д н ы й ) к о н г р е с с с о с т о я л с я в 1 9 4 9 году в Ц ю р и х е . На н е м было подтверждено принятие Психоаналитического объединения Аргентины, намечав­ ш е е с я в 1 9 4 2 году, и признана А с с о ц и а ц и я п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о объединения Чили. Т а к и м о б р а з о м , о б а объединения стали п о с т о я н н ы м и членами Междуна­ родного психоаналитического объединения. Учредительное с о б р а н и е психоана­ литического объединения Чили создало « П с и х о а н а л и т и ч е с к и й учебный центр», о к о т о р о м мы говорили выше. Г. Греве и А. Сифуэнтес были избраны почетными членами нового объединения. В июле 1 9 4 7 года Домисио Арруда Камара обратился к Эрнесту Джонсу, предсе­ дателю Международного психоаналитического объединения, с просьбой похлопотать 541

о переезде кого-либо из аналитиков в Рио и т е м с а м ы м оказать помощь в создании психоаналитической группы, организовавшейся в т о м же году и получившей название «Бразильский институт психоанализа». В ответ на просьбу Арруды Камары и усилий Д ж о н с а Марк Бурке, прошедший учебный анализ у Д ж е й м с а Стрейчи и с 1 9 3 4 года состоявший членом Психоаналитического объединения Великобритании, решил пе­ реехать в Рио. У него начали проходить анализ и приступили к психоаналитическому обучению Марио Пачеко де Альмейда Прадо, Педро Фигередо Феррейра, Ж о а о Кор­ тес де Баррос, Луис Вернек, Маноэль Т о м а с Морейра Лира и Эдгард Гимараэш де Аль­ мейда. В конце 1 9 4 8 года т а к ж е при содействии Д ж о н с а в Рио-де-Жанейро появился Вернер В. К е м п е р . Он проходил учебный анализ у Карла Мюллера-Брауншвейга и в 1 9 3 3 году стал членом Немецкого психоаналитического общества. В следующем году он приступил к анализу и обучению группы, к которой принадлежали Фабио Лейте Лобо, Инее Бесуше, Ж о а о Марафелли, Н о э м и да Сильвейра Рудольфер, Инаура Ваз Карнейро Леао, Зенайра Аранха и Герсон Борсой. В 1 9 4 9 году, завершив свое образование в Буэнос-Айресе, в Рио-де-Жанейро вернулись Мариалзира Перестрелло и Данило Перестрелло. В т о м же году, закончив учебу, приехал Альсион Faep Бахиа, а в 1 9 5 1 — Вальдередо Исмаэль де Оливейра. Вместе с Бурке, Кемпером и их уче­ никами они составили группу психоаналитиков. В 4 0 - е годы в Порту-Алегри (Бразилия) появляется еще один психоаналитичес­ кий центр. Марио Мартине и Заира Биттенкурт де Мартине, переехавшие в 1 9 4 4 году в Буэнос-Айрес, чтобы завершить там свое психоаналитическое образование, верну­ лись в 1 9 4 7 году в Порту-Алегри и создали психоаналитическую группу. При э т о м Заира занималась прежде всего д е т с к и м анализом. К членам этой группы принадле­ жали Пауло Гуэдес и Давид Циммерманн. В 1 9 4 9 году, закончив свое образование, вернулся Хосе Леммертц, несколько лет проработавший вместе с М. Мартинсом. В 40-е годы условия для развития психоаналитического движения появились так­ же и в Монтевидео (Уругвай). В 1 9 4 6 году сюда вернулся Валентин П е р е с Пасторини, обучившийся психоанализу в Буэнос-Айресе. Он организовал группу, в которую вошли Родольфо Агорио и Гильберто Кольхаас. В 1 9 4 9 году в Буэнос-Айрес уехали Лаура Ачард и Марта Лакава, чтобы пройти анализ соответственно у Энрике Пичон Ривьере и Арминды Аберастури. В 1 9 4 8 году в Боготу (Колумбия) приехал Артуро Лизаразо Бохоркес, получив­ ший образование в Сантьяго (Чили), а в 1 9 5 0 — Хосе Франсиско Сокаррас, учивший­ ся в П а р и ж е . В 1 9 4 3 году в М е х и к о ( М е к с и к а ) вокруг кафедры неврологии и психиатрии, воз­ главляемой профессором Раулем Гонсалесом Энрикесом, а т а ю к е по инициативе Хосе Луиса Гонсалеса образовалась психоаналитическая группа, в которую вошли Хосе Луис Гонсалес, Сантьяго Рамирес и Рамон Паррес, а вскоре присоединились Хайме Т о м а с , Авелино Гонсалес, Хосе Ремус, Карлос Ибарра и Рафаэль Барахас. В конце 4 0 - х годов X. Л. Гонсалес, С. Рамирес, а вскоре затем А. Гонсалес, X. Ремус, X. Т о м а с и Г. Кеведо переехали в Буэнос-Айрес (Аргентина), чтобы получить т а м психоанали­ тическое образование. К. Корона Ибарра и Р. Паррес отправились в США, чтобы про­ должить т а м свое обучение — первый у Франца Александера, второй — в Колумбий­ с к о м университете. В п о с л е д у ю щ е е д е с я т и л е т и е б о л ь ш и н с т в о из них вернулись в М е х и к о и основали Психоаналитическое общество Мексики. Профессор Гонсалес Э н р и к е с , после н е с к о л ь к и х лет с о в м е с т н о й работы отделившийся от этой груп­ пы, в конце 4 0 - х организовал психоаналитическую группу, для обучения которой был приглашен Э р и х Ф р о м м . К концу 4 0 - х годов были созданы все необходимые условия для дальнейшего развития психоаналитического движения в Латинской Америке. К этому времени 542

в Буэнос-Айресе (Аргентина), Сантьяго (Чили), Рио-де-Жанейро (Бразилия), Порту-Алегри (Бразилия), Монтевидео (Уругвай) и Боготе (Колумбия) работали психоана­ литики, подготовка которых полностью соответствовала международным стандартам. Особую роль в качестве учебного центра играл Буэнос-Айрес, резиденция Пси­ хоаналитического объединения Аргентины. Т а м обучались пионеры психоаналити­ ческого движения Порту-Алегри и Монтевидео и некоторые ведущие психоанали­ тики Рио-де-Жанейро. Кроме того, большинство пионеров психоаналитического движения М е к с и к и т а к ж е приезжали в Буэнос-Айрес и получили здесь психоанали­ тическое образование.

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ Д В И Ж Е Н И Е В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ В 1 9 5 0 - 1 9 6 0 ГОДЫ Психоанализ прочно утвердился в Латинской Америке; он практиковался людь­ ми, которые с увлечением занимались с в о и м профессиональным делом и отдавали все свои с.1лы этой пионерской работе. Центры культурного развития Латинской Америки предоставили благодатную почву для дальнейшей экспансии психоанали­ тического движения. Некоторые давно сложившиеся организации, например в Сантьяго (Чили) и СанПаулу (Бразилия), продолжали последовательно развиваться. Уже в 1 9 4 5 году Бразиль­ ское общество психоанализа было признано Международным психоаналитическим объединением. В 1 9 5 1 году на Международном психоаналитическом конгрессе в Ам­ стердаме оно было принято в эту организацию на правах постоянного члена. Другие более м о л о д ы е группы подверглись с и л ь н е й ш и м потрясениям, о с о б е н н о группа в Рио-де-Жанейро (Бразилия). В 1 9 5 1 году из нее вышел В. В. Кемпер, вместе со свои­ ми учениками организовавший «Психоаналитический учебный центр Рио-де-Жаней­ ро». Он находился под п а т р о н а т о м П с и х о а н а л и т и ч е с к о г о о б щ е с т в а Сан-Паулу, признавшего студентов центра членами своего института. В 1 9 5 3 году «Психоанали­ тический учебный центр Рио-де-Жанейро» был признан Международным психоана­ литическим объединением. Двумя годами п о з ж е — в 1 9 5 5 — Международное психо­ аналитическое объединение приняло эту группу в свои ряды в качестве постоянного члена под названием «Психоаналитическое общество Рио-де-Жанейро». Остальные члены группы из Рио-де-Жанейро проходили анализ у Марка Бурке. Четверо психоаналитиков получили образование в Буэнос-Айресе, к ним в 1 9 5 5 году присоединились Д е с и о Соарес де Соуза, учившийся в Лондоне, и Э н р и к е Мендес, т а к ж е получивший квалификацию в Лондоне. Под эгидой «Бразильского общества психоанализа в Сан-Паулу», в институте которого обучались их ученики, они орга­ низовали «Учебную группу Б р а з и л ь с к о г о о б щ е с т в а п с и х о а н а л и з а в Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро». В 1 9 5 7 году она была признана Международным психоанали­ тическим объединением. В 1 9 5 9 году на XXI Международном психоаналитическом к о н г р е с с е в К о п е н г а г е н е Учебная группа Бразильского о б щ е с т в а психоанализа Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро была принята в Международное психоаналитическое объединение на правах постоянного члена. Она стала называться «Бразильское об­ щество психоанализа Рио-де-Жанейро». В э т о м десятилетии — 1 9 5 0 — 1 9 6 0 годах — Буэнос-Айрес стал центром актив­ ной психоаналитической деятельности, а в Институте психоаналитического объеди­ нения Аргентины обучались многие латиноамериканские психоаналитики. К назван­ н ы м выше пионерам (Гарме, Каркамо, А. Расковски, Э. Пичон Ривьере, М. Лапгеру и Л. Расковски), которым в первое десятилетие существования Психоаналитического 543

объединения Аргентины пришлось нести весь груз учебной деятельности, в 50-е годы в качестве преподавателя присоединился т а к ж е Энрике Раккер ( f 1 9 6 1 ) , своими ис­ следованиями психоаналитических техник, но прежде-всего контрпереноса, оказав­ ший з а м е т н о е влияние на развитие психоанализа, причем не только в Латинской Америке. В 1 9 5 3 году Анхель Гарма выступил с одной из наиболее в а ж н ы х своих инициа­ тив, организовав ежегодные симпозиумы. В течение ряда лет эти встречи, в которых принимали участие психоаналитики из многих стран, имели огромное значение для развития не только Психоаналитического объединения Аргентины, но vi- психоана­ литического движения во всей Латинской Америке. В 1 9 5 6 году в Буэнос-Айресе состоялся первый латиноамериканский конгресс по психоанализу. На э т о м конгрессе, к о т о р ы м руководил возглавляемый Гармой ко­ митет Психоаналитического объединения Аргентины, была создана латиноамерикан­ ская психоаналитическая организация. С к а ж д ы м годом благодаря интенсивному на­ учному обмену м е ж д у различными странами ей удавалось все более успешно решать свои задачи. Здесь особую роль играли латиноамериканские конгрессы, проводив­ ш и е с я к а ж д ы е два года. «Координационный к о м и т е т психоаналитических орга­ низаций Латинской Америки» стал центром движения. О деятельности этого коми­ тета речь пойдет ниже. В 50-е годы, закончив обучение, в М е к с и к у вернулись все терапевты, которые десять лет назад разъехались по р а з н ы м институтам Ю ж н о й и Северной Амери­ ки. В 1 9 5 5 году на XIX М е ж д у н а р о д н о м психоаналитическом конгрессе, проходив­ ш е м в Ж е н е в е под патронатом Психоаналитического объединения Аргентины, по­ лучила о ф и ц и а л ь н о е п р и з н а н и е « М е к с и к а н с к а я группа п с и х о а н а л и т и ч е с к и х исследований». Через два года, на XX Международном психоаналитическом конрессе в П а р и ж е , она была принята в Международное психоаналитическое объедине­ ние на правах постоянного члена под названием «Психоаналитическое объедине­ ние М е к с и к и » . В Монтевидео (Уругвай) успешно развивалась группа, основанная Валентином П е р е с о м Пасторини. В начале десятилетия ее с а м ы м и активными членами были Родольфо Агорио, Гильберто Кольхаас, Лаура Ачард и Марта Лакава. Из Буэнос-Айре­ са в 1 9 5 1 году, з а в е р ш и в психоаналитическое обучение, вернулись Лаура Ачард и Марта Лакава. Первая прошла учебный анализ у Энрике Пичона Ривьере, а Мар­ та Лакава — у Арминды Аберастури. В первые годы в психоаналитическом движении в Монтевидео основную роль играли Э. Пичон Ривьере и Арминда Аберастури. По их и н и ц и а т и в е в д е к а б р е 1 9 5 4 года в Монтевидео переехали Вилли и Мадлен Барангер, члены Психоаналити­ ческого объединения Аргентины. Они присоединились к психоаналитической груп­ пе во главе с Родольфо Агорио и Гильберто Кольхаасом. В 1 9 5 5 году все члены этой группы начали проходить учебный анализ у В. Барангера. Их обучением регулярно занимались т а к ж е аналитики из Буэнос-Айреса, прежде всего Э. Пичон Ривьере, Ар­ минда Аберастури, Луиза Альварес де Толедо, Эмилио Родригес и Хорхе Мом. Послед­ ний вплоть до 1 9 5 6 года отдавал все свои силы развитию этой группы. В 1 9 5 6 году группа образовала «Психоаналитическое объединение Уругвая». В т о м же году в п е р в ы е в ы ш е л «Журнал психоанализа». Он п р о д о л ж а е т не­ прерывно издаваться и поныне. В 1 9 5 7 году на М е ж д у н а р о д н о м конгрессе в Па­ р и ж е уругвайская группа была признана М е ж д у н а р о д н ы м психоаналитическим объединением в качестве учебной группы под патронатом Психоаналитического объединения Аргентины. В 1 9 6 1 году на Международном конгрессе в Эдинбурге Психоаналитическое объединение Уругвая вошло в Международное психоанали­ тическое объединение на правах постоянного члена. 544

В 1 9 4 8 году Артуро Лизаразо Бохоркес вернулся из Чили, где он получил психо­ аналитическое образование, в Боготу (Коумбия). В 1 9 5 0 году к нему присоединился Х о с е Ф р а н с и с к о С о к а р р а с , член П а р и ж с к о г о п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о о б щ е с т в а , а в 1 9 5 1 году — Эрнан Кихада, т а к ж е возвратившийся после обучения психоана­ лизу в П а р и ж е . Они организовали в Боготе психоаналитическое движение, привед­ шее к созданию «Психоаналитической учебной группы Колумбии». В 1 9 5 8 году Карлос Плата Мухика и Гильермо Арсила вернулись из Буэнос-Айреса, где они завершили свое психоаналитическое образование. В т о м же году Эрнан Кихада эмигрировал в Ве­ несуэлу и обосновался в Каракасе. К группе в Порту-Алегри (Бразилия), которую в и с т е к ш е м десятилетии основа­ ли Марио Мартине, Заира Биттенкурт де Мартине, Пауло Гуэдес, Давид Циммерманн и Родольфо П и н т о Рибейро, в 1 9 5 3 году присоединилась Селестина Прунес, обучав­ шаяся в Рио-де-Жанейро в группе, возглавлявшейся Кемпером, а в 1 9 5 5 году — Сиро Мартине. Последний вернулся из Буэнос-Айреса, завершив т а м свое психоаналити­ ческое образование: В 1 9 5 1 году в Каракас (Венесуэла) вернулся Гильермо Теруэль, член Психоана­ литического объединения Великобритании. Он уехал в Лондон в 1 9 4 7 году, что­ бы с о в е р ш е н с т в о в а т ь с я в области психоанализа. В Каракасе он сразу же развер­ нул активную психоаналитическую деятельность. В 1 9 5 7 году в Каракасе обосновался Игнасио М а т т е Бланко, член Психоаналитического объединения Чили. Т а к и м обра­ зом, Теруэль, М а т т е Бланко и Хирш — психоаналитик, получивший образование в Итальянском психоаналитическом обществе (см. статью Э. Гадднни в т. I I I ) и пе­ реехавший в Каракас еще в прошлом десятилетии, — объединились для создания пси­ хоаналитической учебной группы. Э т о т п р о е к т спустя н е с к о л ь к о лет прервался из-за отъезда Матте Бланко, а второй раз в 1 9 6 0 году, когда Теруэль вернулся в Лон­ дон, чтобы повысить т а м с в о ю квалификацию.

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ Д В И Ж Е Н И Е В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ В 1 9 6 0 - 1 9 7 4 ГОДЫ М о ж н о сказать, что в этот период в Латинской Америке произошел «взрыв» пси­ хоанализа, п р е ж д е всего в центрах, где психоанализ получил ш и р о к о е распро­ странение. В Буэнос-Айресе (Аргентина) это явление было особенно заметно: среди молодых людей в университете, среди интеллигенции Фрейд стал одним из наибо­ лее цитируемых авторов. В кругах врачей и психологов психоанализ пользуется вни­ манием и многие его практикуют. В Буэнос-Айресе и других аргентинских городах, в Мар-дель-Плате, Росарио, Кордобе, Мендосе и Тукумане, возникли психоаналити­ ческие группы, быстро развивавшиеся при поддержке Психоаналитического объеди­ нения Аргентины. Горасио Эчегойен, член Психоаналитического объединения Аргентиины, обосновался в 1 9 5 7 году в Мендосе и поставил перед собой задачу создать здесь психоаналитическую группу. В 1 9 6 3 году в Мендосу переселился чилийский пси­ х о а н а л и т и к Б е р н а р д о Аренбург, к о т о р ы й стал р а б о т а т ь в м е с т е с Э ч е г о й е н о м . С 1 9 6 5 года сюда приезжали из Буэнос-Айреса члены Психоаналитического объеди­ нения Аргентины, проводили контрольный анализ и вели семинары. В других пере­ численных городах с о б ы т и я развивались примерно т а к и м ж е образом. В т о м ж е 1 9 6 5 году Эчегойен и Аренбург покинули Мендосу. В 1 9 6 6 году по приглашению ме­ стной группы в этот город приехала Клара Барингольц, член Психоаналитического объединения Аргентины, чтобы продолжить созидательную деятельность своих пред­ шественников. В 1 9 7 2 году было основано Психоаналитическое общество Мендосы, 545

п о л у ч и в ш е е т а к ж е п р и з н а н и е П с и х о а н а л и т и ч е с к о г о о б ъ е д и н е н и я Аргентины. В 1 9 7 3 году на Международном психоаналитическом конгрессе в П а р и ж е Психоана­ литическое общество Мендосы получило признание Международного психоанали­ тического объединения в качестве учебной группы, находящейся под патронатом Психоаналитического объединения Аргентины. Психоаналитический «взрыв» последних лет привел к расколам и появлению но­ вых групп. В Буэнос-Айресе э т о т процесс принял драматический характер, когда в 1 9 7 1 и 1 9 7 2 годах из Психоаналитического о б щ е с т в а вышли тридцать членов и двадцать слушателей института. Среди них было немало и тех, к т о сыграл немало­ важную роль в организации психоаналитического движения, например М. Лангер и Э. Родригес. Как мы у ж е отмечали, в эти годы в Каракасе (Венесуэла) продолжало развивать­ ся п с и х о а н а л и т и ч е с к о е д в и ж е н и е , и н и ц и и р о в а н н о е д е с я т ь лет назад Теруэлем. В 1 9 6 2 году по инициативе Эрнана Кехады к нему присоединились Фернандо Акуна и Антонио Гарсиа (тот и другой получили образование в Психоаналитическом объединении Чили), а т а к ж е Хосе Хирш и Вильям Хобайка (он получил образование в П с и х о а н а л и т и ч е с к о м объединении Франции), Рафаэль Араухо, Мануэль Кицер (последний обучался в Психоаналитическом объединении Аргентины) и Гильермо Теруэль. Они основали Учебную психоаналитическую группу Венесуэлы. В 1 9 6 5 году на Международном психоаналитическом конгрессе в Амстердаме Учебная психоана­ литическая группа Венесуэлы была признана Международным психоаналитическим объединением. Она находилась под патронатом комитета, в который входили ана­ литики из Буэнос-Айреса, М е х и к о и Рио-де-Жанейро. В т о м же году Теруэль, Брисеньо и Оливарес вернулись в Каракас. Членами группы стали Николас Купельо, учив­ шийся в Лондоне, и Ганс Фосс из Буэнос-Айреса. В 1 9 6 6 году вернулся Хулио Арай, а годом п о з ж е Хуго Домингес. В 1 9 6 9 на Международном конгрессе в Риме Учебная психоаналитическая группа Венесуэлы была признана временным членом Международного психоаналитического объединения. Через два года на конгрессе в Вене Венесуэльское психоаналитическое объединение вошло в состав Международного психоаналитического объединения в качестве постоянного члена. В э т о м десятилетии продолжало последовательно развиваться психоаналитичес­ кое движение в Монтевидео (Уругвай). В 1 9 6 1 году на Международном конгрессе в Эдинбурге оно было принято в Международное психоаналитическое объединение в качестве постоянного члена. В 1 9 6 5 году Вилли и Мадлен Барангер после десяти лет, проведенных в Монтевидео, где они в полном смысле слова являлись опорой психо­ аналитического движения, вернулись в Буэнос-Айрес. Задачу обучения они возложили на Родольфо Агорио, Лауру Ачард де Демариа, Гектора Гарбарино, Мерседес Ф. де Гарбарино и Марту Нието. В 1 9 6 1 на XXII Международном конгрессе в Эдинбурге основанная в 1 9 5 6 году Учебная психоаналитическая группа Боготы ( К о л у м б и я ) была признана постоян­ н ы м членом Международного психоаналитического объединения. Она получила на­ звание «Колумбийское о б щ е с т в о психоанализа». В т о м же году из М е х и к о вернул­ ся Ауро Т о р р е с , з а в е р ш и в т а м с в о е образование. В 1 9 6 2 году Артуро Л и з а р а з о Б о х о р к е с отделился от о б щ е с т в а и основал К о л у м б и й с к о е п с и х о а н а л и т и ч е с к о е объединение. На следующий год из о б щ е с т в а вышел Х о с е Ф р а н с и с к о С о к а р р а с , а в 1 9 6 8 году — Мауро Торрес. Психоаналитическое движение к тому времени зна­ чительно расширилось и число его членов возросло. Психоаналитическая деятель­ ность развивалась и в других городах, например в Манисалесе, где поселился Гиль­ е р м о Арсила-Аранго, и в Кали, где ж и л О с к а р Э с п и н о з а ( т о т и другой — члены Колумбийского о б щ е с т в а ) . 546

Учебная психоаналитическая группа Порту-Алегри (Бразилия) под патронатом Психоаналитического общества Рио-де-Жанейро была признана на Международном конгрессе в Эдинбурге и в 1 9 6 3 году на Конгрессе в Стокгольме, получив название «Психоаналитическое о б щ е с т в о Порту-Алегри», была принята в Международное психоаналитическое объединение в качестве постоянного члена. В 1 9 6 7 в Сан-Паулу (Бразилия) начал вновь выходить «Бразильский журнал пси­ хоанализа» («Revista Brasileira de Psicoanalise»). Первый номер этого журнала появил­ ся в 1 9 2 8 году. В Бразилиа (Бразилия) под патронатом Бразильского общества пси­ хоанализа в Сан-Паулу была организована учебная группа. Члены общества регулярно приезжали в этот город и руководили подготовкой членов группы. Другим в а ж н ы м для Бразилии событием этих лет стало учреждение «Бразильских психоаналитических конференций» (Jornadas Brasileiras de Psicoanalise). На эти науч­ ные встречи собирались все психоаналитические общества Бразилии. Затем с 1 9 7 1 года стали ежегодно проводиться «Бразильские психоаналитические конгрессы». В М е к с и к е психоаналитическое движение т а к ж е продолжало развиваться. Важ­ н ы м с о б ы т и е м стал выход в 1 9 6 5 году «Психоаналитических тетрадей», журнала, увенчавшего интенсивную публицистическую деятельность Психоаналитического объединения Мексики. Здесь, как и в других странах Латинской Америки, психоана­ литическое движение распространялось из Мехико в другие города, где обосновались психоаналитики, члены объединения: в Гвадалахаре Корона Ибарра и Крисанто Санчес; в Монтеррее Рикардо Диас Конти и Эдуардо Риохас. В 1 9 7 2 году некоторые члены Психоаналитического объединения Мексики, в т о м числе С. Рамирес, Авелино Гонсалес и А. Намнум, вышли из общества, чтобы создать новую группу. В эти годы психоаналитическое движение утвердилось в Л и м е (Перу). Гонорио Дельгадо дал первый толчок этому д в и ж е н и ю в 20-е годы. Позднее, с 1 9 4 1 года, зна­ чительное влияние оказывал Карлос А. Сегин, познакомив с психоанализом врачей, которые вместе с ним трудились в рабочей больнице в Лиме, а с 1 9 6 4 года на факуль­ тете медицины. Н е к о т о р ы е врачи, работавшие вместе с Сегином в больнице, ездили в Лондон, чтобы получить образование в П с и х о а н а л и т и ч е с к о м о б щ е с т в е Великобритании. В 1 9 6 4 году такую поездку совершили Саул Пенья и К. Крисанто, в 1 9 6 6 году М а к с Эрнандес. В 1 9 6 9 году, завершив профессиональную подготовку (он проходил учеб­ ный анализ у П. Хайманн и контрольный у А. Лиментани, Ч. Райкрофта, Д. В. Винни­ котта и других), в Лиму вернулся Сауль Пенья и организовал групповую психоана­ литическую работу. В 1 9 7 0 году была основана «Перуанская школа психоанализа», которую возглавил С. Пенья. На ее развитие особое влияние оказали вернувшийся в 1 9 7 3 году в Лиму по окончании обучения Карлос Крисанто и Эрнандес. В 1 9 7 2 году Эреси отправился в Каракас, а Гриве в Лондон, чтобы завершить свое образование в соответствующих институтах. В 1 9 7 4 году Пендола с той же целью предпринял поездку в Буэнос-Айрес. В 1 9 7 4 году перуанская группа была признана на X Латиноамериканском пси­ хоаналитическом конгрессе в Мехико.

КООРДИНАЦИОННЫЙ КОМИТЕТ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ (COPAL) Начиная с 1 9 4 6 года мы м о ж е м говорить об организованном психоаналитическом движении в Латинской Америке, поскольку, как мы р к е упоминали, в этом году произош­ ла первая латиноамериканская психоаналитическая конференция в Рио-де-Жанейро 547

(Бразилия). Взаимодействие между психоаналитическими центрами этого региона ста­ новилось все более интенсивным, и убежденные в необходимости такого сотрудничества пионеры латиноамериканского движения решили в 1 9 5 2 году организовать в БуэносАйресе (Аргентина) латиноамериканский конгресс Когда подготовка к конгрессу шла уже полным ходом, возникли обстоятельства, сделавшие его проведение невозможным В июле 1 9 5 4 года психоаналитики собрались в Сан-Паулу (Бразилия) и вновь приступили к под­ готовке латиноамериканского конгресса в Буэнос-Айресе. Было решено провести его в 1 9 5 6 году. Психоаналитическое объединение Аргентины взяло на себя организацион­ ную сторону. Анхель Гарма, вдохновитель проекта, возглавил организационный комитет и посвятил себя осуществлению этой задачи со всем присущим ему энтузиазмом и талан­ т о м Тщательная подготовка первого латиноамериканского психоаналитического конг­ ресса одновременно создавала основы для организации психоаналитического движения в Латинской Америке. Участие в конгрессе приняли психоаналитики из всех центров, где в то время существовало активное психоаналитическое движение: из Сантьяго (Чили), Сан-Паулу (Бразилия), Буэнос-Айреса (Аргентина), Рио-де-Жанейро (Бразилия), Монте­ видео (Уругвай) и Гаваны (Куба). Была достигнута договоренность о проведении подоб­ ных конгрессов каждые два года, причем различные психоаналитические движения по­ очередно должны были брать на себя обязанности по организации конгресса. Первые конгрессы были организованы обществами, имевшими наибольший опыт Буэнос-Айреса, Сан-Паулу и Сантьяго. В т о р о й п с и х о а н а л и т и ч е с к и й к о н г р е с с стран Л а т и н с к о й А м е р и к и п р о ш е л в 1 9 5 8 году в Сан-Паулу (Бразилия) под патронатом Бразильского общества психо­ анализа. Дюрваль Маркондес, пионер психоанализа и неутомимый борец за его раз­ витие и распространение, возглавлял президиум организационного комитета. Третий конгресс проходил под руководством Психоаналитического объедине­ ния Чили в I 9 6 0 году в Сантьяго. П р е з и д е н т о м организационного к о м и т е т а был избран один из пионеров латиноамериканского движения Игнасио М а т т е Б л а н к е На деловом совещании благодаря созданию Координационного к о м и т е т а психо­ аналитических организаций Латинской Америки были приняты в а ж н е й ш и е реше­ ния. В переходный период он состоял из представителей всех о б щ е с т в или групп, существовавших к тому времени. Были предложены следующие принципы органи­ зации и обучения: представительство и консультации для д о с т и ж е н и я о б щ и х це­ лей в Международном психоаналитическом объединении, создание в о з м о ж н о с т е й для публикации журнала или иного совместного органа на и с п а н с к о м или порту­ гальском я з ы к е , с о з д а н и е о б щ е г о учебного плана для всех п с и х о а н а л и т и ч е с к и х институтов Латинской Америки, коллективная работа для эффективного осуществ­ ления этого учебного плана, научный и педагогический обмен м е ж д у организаци­ ями, укрепление психоаналитических организаций и создание новых групп, выра­ ботка Устава и определение основных задач COPAL. П о с л е о б р а з о в а н и я C O P A L на II Л а т и н о а м е р и к а н с к о м к о н г р е с с е в Чили в 1 9 6 2 году iV Л а т и н о а м е р и к а н с к и й п с и х о а н а л и т и ч е с к и й к о н г р е с с с о с т о я л с я в 1 9 6 2 году в Рио-де-Жанейро, V — в 1 9 6 4 году в М е х и к о , VI — в 1 9 6 6 году в Мон­ тевидео (Уругвай), V I I — в 1 9 6 8 году в Боготе (Колумбия), VIII — в 1 9 7 0 году в Пор­ ту-Алегри (Бразилия), IX — в 1 9 7 2 году в Каракасе (Венесуэла) и X — в 1 9 7 4 году в Рио-де-Жанейро (Бразилия). В 1 9 6 5 году при COPAL был организован дидактический комитет. В его задачу вхо­ дило установление минимальных требований, предъявляемых к психоаналитическому образованию в подчиненных ему институтах. Он таюке разработал программу научно­ го обмена между аналитиками из разных институтов. Кроме того, начиная с 1 9 6 6 года он проводил дидактические семинары, предварявшие очередные латиноамериканские конференции, последовав в этом примеру проведения международных конгрессов. 548

COPAL, и м е ю щ и й региональный характер, установил связи с Европой и Север­ ной Америкой. Наглядным примером такого сотрудничества являлся созыв Панаме­ риканского конгресса по психоанализу, на к о т о р о м встретились психоаналитики из стран Л а т и н с к о й и Северной Америки. Первый конгресс прошел в 1 9 6 4 году в Мехико, второй — в 1 9 6 6 году в Буэнос-Айресе, третий — в 1 9 6 9 в Нью-Йорке. Организация COPAL оправдала ожидания, связанные с ее созданием. Она объеди­ нила все психоаналитические группировки Латинской Америки. Те из них, которые еще не являлись членами Международного психоаналитического объединения, получа­ ли поддержку со стороны комитета. Благодаря COPAL психоаналитическое движение Латинской Америки стало играть важную роль в Международном психоаналитическом объединении. Э т о проявилось у ж е в том, что Международное психоаналитическое объединение, создавая комитет, который должен был осуществлять протекцию учеб­ ной группе в Каракасе, обратилось за помощью к COPAL и входящим в него аналити­ кам из Буэнос-Айреса, Мехико и Рио-де-Жанейро. В 1 9 6 3 году представитель Латин­ ской Америки на правах кооптированного секретаря вошел в руководящий комитет Международного психоаналитического объединения. В 1 9 6 5 году в руководящий коми­ т е т были приняты у ж е два представителя Л а т и н с к о й Америки, один в качестве вице-президента, другой — секретаря. С тех пор оба они постоянно занимали эти долж­ ности. Т а к была создана региональная организация в Латинской Америке; другие ре­ гиональные организации существуют в Европе и Северной Америке.

ЛИТЕРАТУРА

ALMEIDA PRADO GALVAO, L. DA: Notas para a Historia da

Psicoanalise cm Sao Paulo. Revista Brasileira de Psicoanalise, 1, 1967, 46-66 CESIO, F . R.: Historia de la Asociacion Psicoanalitica Argentina. In: Historia Ensenanza y Ejercicio Legal del Psicoanalisis. Buenos Aires: Ed. Bibliografica Omega 1967

JONES, E.: The Life and Work of Sigmund Ereud, vol. 1-ГД. New York: Basic Books 1953-1957 Analisis de la resistencia en una neurosis narcisista 1935

KOCH, Α . :

In: Obras Complétas de Sigmund Ereud. Madrid: Ed. Biblioteca Nueva 1972

NUMHAUSER, J . :

FREUD, S.: Zur Geschichte der psychoanalytischen

Bewegung (1914).G. W. X GARMA, Α.: Hacia el Primer Congreso Latinoamericano. Revista de Psicoanalisis, 13,1956,341-343 GRINBERG, L., LANGER, M . , RODRIGUE, Ε . : Psico-

therapie del Grupo, su Entoque Psicoanalitico. Ed. W. W. Kemper. Buenos Aires 1957

PARRES, R., RAMIREZ, S.: Historia del Movimiento Psicoanalitico en Mexico. Cuadernos de Psicoanalisis de Mexico, 2, 1966 Α., GRINBERG, L.: Pasodo, présente y Futuro de COPAL. Revista de Psicoanalisis, 29, 1972, 851-856

RASKOVSKY,

ПСИХОАНАЛИЗ В В Е Л И К О Б Р И Т А Н И И Кристофер Дэйр

ВВЕДЕНИЕ М о ж н о выделить четыре основные работы, в которых излагается история пси­ хоанализа в Великобритании. Однако лишь одна из них (Gillespie 1 9 6 3 ) обладает дей­ ствительным авторитетом и, кроме того, содержит немало новых данных. К сожале­ нию, брошюра, в которой с о д е р ж и т с я эта статья, малодоступна. Статьи Гловера и Скотта, опубликованные в 1 9 4 9 году, т а ю к е и м е ю т немалое значение для каждо­ го, кто интересуется нашей темой, тогда как четвертая работа (Schmideberg 1 9 7 1 ) посвящена в основном п о л о ж е н и ю и влиянию психоанализа в контексте психоло­ гии, психиатрии и британской культуры в целом •— эта тема т а к ж е заслуживает того, чтобы мы уделили ей особое внимание в н а ш е м обзоре. В а ж н ы м и источниками ста­ ли для нас т а к ж е автобиография Эрнеста Д ж о н с а (Jones 1 9 5 9 ) и история Тэвистокской клиники ( D i c k s 1 9 6 4 ) ; других специальных источников указать н е в о з м о ж н о . Кроме того, автор должен признаться, что ему не хватает теоретической базы, необ­ ходимой для того, чтобы вынести правильное суждение о положении и влиянии столь сложного феномена, как психоанализ, в контексте культуры в целом и по от­ ношению к отдельным специальным областям. Если следовать Фрейду ( 1 9 2 3 ) , то пси­ хоанализ является одновременно новой научной дисциплиной, методолл лечения нев­ ротических расстройств и подходом к исследованию душевных процессов (XI 11,211). Э т и три определения послужат нам предварительным ориентиром при изложении истории распространения психоанализа в Великобритании. Соответственно, в данной статье вначале будет предпринята попытка дать обзор истории развития британского психоанализа, которая представляет собой нечто го­ раздо большее, чем просто история психоаналитического общества в нашей стране. З а т е м мы п о п ы т а е м с я о б р и с о в а т ь п о л о ж е н и е психоанализа в Великобритании. При э т о м станет понятно, что по отношению к важной роли, которая отводится бри­ танскому психоанализу в рамках международного психоаналитического движения, с о с т а в л я е т к о н т р а с т н е д о с т а т о ч н о е признание его в с а м о й Англии. До с и х п о р ни в психологии, ни в психиатрии должного внимания ему не уделяется.

ИСТОРИЯ ПСИХОАНАЛИЗА В ВЕЛИКОБРИТАНИИ

И с т о р и я психоанализа в Великобритании с самого начала приняла несколько иной оборот, чем м о ж н о было ожидать, судя по интересу британцев к психологичес­ кой тематике. Почти все без исключения первые приверженцы новой науки вслед 550

за Эрнестом Д ж о н с о м , основателем Британского психоаналитического общества, пе­ ребрались на континент, чтобы получить т а м в о з м о ж н о с т ь углубить свои знания. В 1 9 1 3 году Д ж о н с прошел краткий курс учебного анализа у Ференци (Jones 1 9 5 3 ) ; Стрейчи и Гиллеспи приехали в Вену, Д ж е й м с и Эдуард Гловер — в Берлин. В после­ довавший затем период в Лондоне т а к ж е открылись богатые возможности для обуче­ ния. С конца 2 0 - х годов и до конца 30-х рост числа психоаналитиков происходил почти исключительно за счет подготовки местных кадров, причем именно в Англии. Антисемитизм Гитлера и постановление национал-социалистов, направленное про­ тив психоанализа, побудили многих ведущих немецких и австрийских психоанали­ тиков переселиться на Британские острова. Основную группу среди них составили з н а к о м ы е и друзья семьи Фрейда. Появились, однако, и представители других евро­ пейских центров; некоторые из них находились под влиянием работ Мелани Кляйн. Однако еще до этой волны переселения в Лондоне существовали психоаналитики, которые были подготовлены Мелани Кляйн и отстаивали ее теории. Наблюдатели полагали, что подобное столкновение по-разному ориентированных психоаналити­ ческих школ несет в себе семена грядущего раздора, который, по всей вероятности, завершится распадом психоаналитического движения в Великобритании. Если про­ читать сохранившийся от тех времен протокол заседания «Дискуссий и разногласий 1 9 4 3 года» (British Psycho-Analytical Society 1 9 6 7 ) , который тогда распространялся частным путем, то избежать подобного впечатления попросту невозможно. Почему же тогда Британское психоаналитическое общество не разделило судьбы, постигшей многие другие психоаналитические объединения, и, по крайней м е р е внешне, сохра­ нило свое единство? Э т о м у обстоятельству вплоть до сегодняшнего дня не удалось найти удовлетворительного объяснения. Внутри общества существовала оппозиция, т е м не м е н е е работу удалось наладить т а к и м образом, что враждующие группиров­ ки могли плодотворно влиять друг на друга (правда, степень плодотворности этого сотрудничества н е к о т о р ы м и по-прежнему оспаривается). Наконец, м е ж д у двумя основными партиями вклинилась еще и третья группировка — этот своеобразный треугольник стал источником соперничества и конфликтов, но, с другой стороны, он оказался настолько стимулирующим и творческим, что Британское психоанали­ тическое общество и его институты стали привлекать к себе многочисленных зару­ б е ж н ы х студентов и ученых. Сегодня Британское общество включает в себя наряду с психоаналитиками, родившимися на континенте и достигшими у ж е преклонного возраста (их м о ж н о встретить и во многих американских обществах), т а к ж е и боль­ шое число терапевтов — уроженцев бывших британских колоний и доминионов. Группа Кляйн привлекает к себе непрекращающийся поток американских (особенно ю ж н о а м е р и к а н с к и х ) студентов. С другой с т о р о н ы , м н о г и е м о л о д ы е студенты из С Ш А интересуются в первую очередь идеями Анны Фрейд и созданным ею Ин­ ститутом детской терапии. Некоторые из них приобретают т а к ж е необходимую ква­ лификацию, чтобы стать членами Британского психоаналитического общества. На м о й взгляд, сильное внешнее влияние, в определенные периоды д а ж е доми­ нировавшее, наложило неизгладимый отпечаток на развитие психоанализа в Вели­ кобритании; однако само по себе это нынешнее положение психоанализа в этой стра­ не не объясняет. Важную роль, несомненно, сыграло т а к ж е и то обстоятельство, что в Британском психоаналитическом о б щ е с т в е всегда насчитывалось примерно одинаковое число м е д и к о в и н е м е д и к о в . Т а к ж е и э т о м у нельзя найти однозначного о б ъ я с н е н и я . Если следовать Гловеру ( G l o v e r 1 9 4 9 ) , речь идет о традиции, восходящей ко време­ ни основания общества, которую не ставили под вопрос ни Мелани Кляйн, ни Анна Фрейд, т е м более что обе они не обладали медицинским образованием, ни их инсти­ туты, Тэвистокская клиника и Хэмпстедская клиника детской терапии. 551

Т р е т ь и м в а ж н ы м м о м е н т о м является тот факт, что психоанализ в Великобрита­ нии сконцентрирован почти исключительно в Лондоне (точнее, в сравнительно не­ большом округе на северо-западе города). Издавна существовала т а к ж е небольшая группа психоаналитиков в Эдинбурге, а сравнительно недавно некоторые аналити­ ки обосновались в Оксфорде. В других городах существует не больше одного-двух практикующих аналитиков, а потому влияние психоанализа за пределами Лондона по-прежнему весьма ограничено. Теперь мы м о ж е м перейти к р а с с м о т р е н и ю — в краткой, но в систематизированной форме — развития Британского общества, кон­ центрирующегося в Лондоне, находящегося под влиянием значительного континген­ та иностранных аналитиков и включающего в себя примерно равное количество медиков и немедиков. Основателем и президентом общества в течение тридцати лет был Эрнест Д ж о н с ( 1 8 7 8 - 1 9 5 8 ) . В 1 9 0 1 - 1 9 0 5 годах он завершил свое образование как врач и психи­ атр. Обсуждение «Очерков об истерии» Фрейда ( 1 8 9 5 ) познакомило его с психоана­ лизом; в 1 9 0 5 — 1 9 0 6 годах Д ж о н с пытался найти практическое применение этому новому знанию. Изучив н е м е ц к и й я з ы к , Э р н е с т Д ж о н с провел следующие годы на континенте, познакомившись в 1 9 0 7 году с Юнгом, а в 1 9 0 8 — с Фрейдом. В этот период выходят его первые работы. В 1 9 0 8 — 1 9 1 3 годах он работал в Торонто, что, однако, не помешало ему в 1 9 1 1 году основать Американское психоаналитическое общество. В 1 9 1 3 году он вернулся в Лондон, где сумел организовать группу интере­ сующихся психоанализом людей, вместе с которыми 30 октября 1 9 1 3 года основал Лондонское психоаналитическое общество. Д ж о н с стал президентом, а Дэвид Эдер — секретарем. Разрыв м е ж д у Фрейдом и Ю н г о м расколол т а к ж е и Л о н д о н с к о е об­ щество, и в 1 9 1 9 году Д ж о н с объединил приверженцев Фрейда в Британском пси­ хоаналитическом обществе. Затем, в 1 9 2 0 году, в качестве официального органа Меж­ дународного психоаналитического объединения был основан « М е ж д у н а р о д н ы й журнал психоанализа» ( « I n t e r n a t i o n a l J o u r n a l of Psycho-Analysis»); по сей день его резиденцией является Лондон. Как указывает Гиллеспи (Gillespie 1 9 6 3 ) , в 1 9 2 1 году Британское общество включало тринадцать действительных и двадцать семь внештат­ ных членов. К тому времени насчитывалось т а к ж е определенное число членов, кото­ рые интересовались психоанализом, но сами его не практиковали, например педа­ гогический психолог Сирил Барт и профессор ботаники Тэнсли. О д н а к о в с к о р е общество превратилось в профессиональную и учебную организацию с немалыми на­ учными амбициями. Э т о проявилось прежде всего в создании в 1 9 2 4 году Институ­ та психоанализа и в открытии в 1 9 2 6 году Лондонской психоаналитической клини­ ки. К тому времени членами руководимого Эрнестом Д ж о н с о м общества являлись такие аналитики, как Флюгель, Сильвия Пэйн, Эдуард Гловер, Д ж е й м с Гловер, Элла Шарп, Д ж е й м с Стрейчи, Д ж о н Рикман, Д ж о а н Ривьер и Сьюзен Айзеке. В 1 9 2 2 году, к а к отмечает Гловер ( 1 9 4 9 ) , детский анализ начала практиковать Мэри Чедвик. Однако в 1 9 2 2 — 1 9 2 5 годах в Лондоне становятся известными резуль­ таты соответствующих исследований, проведенных в Берлине Мелани Кляйн, а сама она получает приглашение прочесть в Лондоне курс лекций. В 1 9 2 6 году Д ж о н с угово­ рил Кляйн остаться в Лондоне, и она обосновалась здесь до конца своей жизни. Про­ шло немного времени, и ее влияние в Британском обществе стало доминирующим (см. статью Р. Ризенберг в т. III). В результате начали утверждаться теории и представ­ ления, которые отнюдь не разделялись многими другими членами общества и Вен­ с к и м объединением. Некоторые британские психоаналитики, прежде всего Д ж о а н Ривьер и Сьюзен Айзеке, все теснее сближались с Мелани Кляйн и в разгар конфлик­ тов оставались на ее стороне. Другие, как, например, Гловер, в конечном счете ока­ зались к ней в оппозиции. Как бы то ни было, этот процесс продолжался долгие годы, меняя свои формы в соответствии с изменениями в научных представлениях самой 552

Мелани Кляйн. С в о е влияние на этот процесс, разумеется, оказала и венская группа. Эрнест Д ж о н с , привлекший Мелани Кляйн к работе в Лондоне и лечивший у нее ребенка, продолжал ее поддерживать. Однако его публикации показывают, что он от­ нюдь не во всем с ней соглашался. Фрейд вообще воздерживался от каких-либо вы­ сказываний по поводу появлявшихся после 1 9 2 5 года ее работ, а Д ж о н с всеми сила­ ми с т а р а л с я не о б о с т р я т ь б е з н а д о б н о с т и конфликт с Веной. Ряд б р и т а н с к и х психоаналитиков, прежде всего Пэйн, Шарп, Рикман и Фэйрбэйрн, в период с 1 9 2 7 по 1 9 3 7 год проделали путь развития, который отличает их от большинства анали­ т и к о в на к о н т и н е н т е ; однако их отнюдь нельзя назвать п р и в е р ж е н ц а м и школы Кляйн. Позднее мы р а с с м о т р и м специфический вклад Великобритании в историю психоанализа. Здесь достаточно будет сказать, что в этот период в Британском обще­ стве изменилось представление о роли теории либидо. Она уже не служила понима­ нию и описанию источников влечений — акцент делался на ее детерминирующей функции в р а м к а х объектной ориентации. Это означало, что в клинической работе гораздо б о л ь ш е е значение придавалось о б ъ е к т н ы м о т н о ш е н и я м , н а б л ю д а е м ы м в рамках переноса. Т а к о й характерный акцент в теории либидо является специфи­ ческой особенностью британского психоанализа. Разумеется, в этот период под влиянием Кляйн особое внимание стали уделять агрессивным и садистским проявлениям детского развития; и в э т о м т о ж е было от­ личие Британского общества от других психоаналитических объединений. В самой группе Кляйн средоточием теоретических формулировок и клинических разработок все более становилась роль детского садизма и развивающихся для его нейтрализации защитных механизмов. Эта ориентация оказала определенное влияние на дальней­ шее развитие Британского психоаналитического общества. На исходе 30-х годов Британию захлестнул поток психоаналитиков, б е ж а в ш и х с континента. Кульминацией этого стал подготовленный Д ж о н с о м и другими члена­ ми общества (в первую очередь Мари Бонапарт) переезд Фрейда. В 1 9 3 8 году он пе­ ребрался в Англию в м е с т е со своей семьей и ближайшими друзьями. Вначале это событие не оказало непосредственного влияния на Британское психоаналитическое общество, поскольку все заслонила разразившаяся вскоре Вторая мировая война. В со­ стоявшихся в 1 9 4 3 году дискуссиях предпринимались попытки преодолеть напря­ ж е н и е , я в н о о щ у щ а в ш е е с я в о б щ е с т в е , однако выяснение внутренних вопросов осложнялось отсутствием членов общества, находившихся на военной службе. Основной конфликт сводился к тому, что еще до того, как венская группа пере­ ехала в Англию, многие члены Британского общества поддерживали воззрения Ме­ лани Кляйн. О с т а в а в ш и е с я в Лондоне члены венской группы (часть переселенцев эмигрировала в С Ш А ) , среди них в первую очередь Анна Фрейд, Гедвиг и Вилли Хоффер, Барбара Лантос, Кете Фридлендер, с представлениями Мелани Кляйн не согла­ шались. Однако они считали в о з м о ж н ы м объединить отстаиваемые Кляйн идеи о дет­ с к о м развитии и роли проявляющегося у ж е в младенческом возрасте направленного на объект садизма с классической теорией психоанализа. Другие психоаналитики из числа новоприбывших, например Микаэл Балинт, не принимали полностью по­ зицию венской школы, но не могли присоединиться и к школе Кляйн. В конечном счете это противостояние вылилось в ряд дискуссий, состоявшихся в рамках еженедельных научных встреч. Начало этим дискуссиям положила вышед­ шая в 1 9 4 3 году работа Сьюзен Айзеке о фантазиях и страхах у детей младшего воз­ раста. Дороти Барлингем, Фридлендер, Гедвиг Хоффер и Фоулкс представляли «вен­ скую оппозицию», в то время как Клиффорд Скотт, Адриан Стивен и Сьюзен Айзеке отстаивали позиции Мелани Кляйн. Фэйрбэйрн, Мэрджори Брирли и Микаэл Балинт занимали нейтральную позицию м е ж д у двумя враждующими лагерями и со време­ нем превратились в «третью силу» Британского психоаналитического общества. 553

Противостояние отличалось крайней остротой, при э т о м обе стороны пытались о т ы с к а т ь в р а б о т а х Фрейда аргументы и о б о с н о в а н и я в пользу с в о и х взглядов. П р е ж д е всего спор шел о возрасте возникновения эдипова комплекса, о происхож­ дении Сверх-Я и о роли влечения к смерти. Эти проблемы отчасти в ы з ы в а ю т дис­ куссии и по сей день. Следствием этого противостояния был выход из Британско­ го общества Эдуарда Гловера, и вполне вероятно, что в Лондоне осталось бы гораздо больше членов венской группы, если б их не отпугнула неблагоприятная атмосфе­ ра м е с т н о г о о б щ е с т в а . Т е м не м е н е е о б щ е с т в о не распалось, поскольку удалось прийти к соглашению о том, что к а ж д ы й молодой психоаналитик для продолже­ ния своего образования должен был входить в ту или иную группу. С т е х пор Бри­ т а н с к о е психоаналитическое о б щ е с т в о состоит из трех подгрупп. П е р в у ю обычно называют группой Кляйн, или группой А. Она включает психоаналитиков, которые были подготовлены сторонниками Мелани Кляйн и проходили у них контрольный анализ. Со своей стороны эти преподаватели должны были проводить клинические с е м и н а р ы в р а м к а х о с н о в н ы х направлений к л я й н и а н с к о й школы. В н е к о т о р ы х случаях д а ж е те студенты, к о т о р ы е получили образование в соответствии с этими п р и н ц и п а м и , не п р и н и м а л и с ь в группу Кляйн; о д н а к о в т а к о м случае у них оставалась в о з м о ж н о с т ь стать в н е ш т а т н ы м и членами. Т а к и м образом, к м о м е н т у разделения на подгруппы п о с т о я н н ы е члены о б щ е с т в а д о л ж н ы были примкнуть к какой-либо «школе», д а ж е если их собственные воззрения не совпадали с ее тео­ ретическими подходами. В ы х о д о м из п о л о ж е н и я представлялось создание так на­ з ы в а е м о й «промежуточной», или «независимой», группы. К ней принадлежал, на­ пример, Винникотт, который получил образование в соответствии с традициями школы Мелани Кляйн и находился под сильным ее влиянием, однако не чувство­ вал себя г о т о в ы м полностью подчиниться ее регламенту. В. Р. Д. Фэйрбэйрн, кото­ рого о с о б е н н о ценила Мелани Кляйн, т о ж е не пожелал войти в группу, находив­ ш у ю с я под ее руководством. Т а к ж е и Эллу Шарп и С и л ь в и ю П э й н , получивших большую известность в качестве преподавателей и педагогов, нельзя отнести к числу у б е ж д е н н ы х кляйнианцев. Д ж о н Рикман и Д ж е й м с Стрейчи т о ж е противились тому, чтобы их относили к представителям этой школы, хотя она и дала им мощ­ н ы е импульсы в их теоретической и практической деятельности. С другой сторо­ ны, такие аналитики, к а к Гиллеспи и Балинт, в целом соглашались с классически­ ми к о н ц е п ц и я м и Фрейда, но т е м не м е н е е их нельзя причислить к группе Анны Фрейд. Э т и х членов общества, которые не принадлежали непосредственно ни к од­ ной из основных групп, иногда называли т а к ж е «независимой группой А». Венская группа, образовавшаяся вокруг Анны Фрейд и появившаяся на британ­ с к о й сцене последней, получила название «группа Б», иногда ее п р о с т о называют «фрейдовской группой». Эти кажущиеся несколько произвольными разделения и наименования никог­ да полностью не соответствовали различным теоретическим и клиническим ориентациям, которые сложились в ходе оживленных дискуссий в период Второй миро­ вой войны. Н е с м о т р я на определенные изменения, в целом полярная структура Британского психоаналитического общества сохранилась и по сей день. В этой на­ пряженной атмосфере «промежуточной группе» удалось все же отстоять свою само­ стоятельность; чуть п о з ж е мы подробнее р а с с к а ж е м о разнообразных тенденциях развития внутри этой группы и о достижениях ее представителей. Во время войны многие психоаналитики получили возможность собрать важней­ ший материал, о к а з а в ш и й большое влияние на развитие психоанализа в после­ военный период. Э т о относится в первую очередь к т е м психоаналитикам, которые имели базисное медицинское образование и в качестве врачей служили в действую­ щей армии. 554

Изменения, наблюдавшиеся после войны в Британском психоаналитическом об­ ществе, объяснялись прежде всего проявившимися в период войны противоречия­ ми. Каждая из групп разработала специфические формы обучения, благодаря кото­ р ы м на сегодняшний день (сентябрь 1 9 7 5 года) получили специальную подготовку 3 5 2 действительных и ассоциированных члена общества (официально зарегистриро­ ванное число студентов текущего курса — 6 2 ) . Группа Кляйн распространила свое влияние п р е ж д е всего на Ю ж н у ю Америку и особенно на Аргентину ( с м . с т а т ь ю ф. Цесио). Из этих стран в Лондон устремился поток студентов; некоторые из них осели здесь навсегда. В послевоенный период в качестве теоретиков кляйнианской школы получили известность в первую очередь Бион, а за ним Ханна Сегал. Сегал рас­ крыла структуру теории Кляйн (Segal 1 9 7 3 ) и, кроме того, достигла заметных успе­ хов в клинической области. Бион, по-своему интерпретировавший концепции Кляйн, использовал их в практике групповой работы. Розенфельд выступал за строгое при­ менение психоаналитических техник, разработанных школой Кляйн, при лечении психотических пациентов; он т а к ж е приобрел большой авторитет в этой области. Эти три психоаналитика вместе с некоторыми своими коллегами получили извест­ ность благодаря не только проводимым ими учебным анализам, но и преподаватель­ ской деятельности. Н е с к о л ь к о лет назад Бион перенес с в о ю деятельность в Лос-Ан­ джелес, совершив т е м с а м ы м первую попытку распространить влияние теории Кляйн и на Северную Америку. Группой Б, в центре которой находилась Анна Фрейд (см. т а к ж е т. I I I ) , в тече­ ние многих лет после войны продолжали руководить венские психоаналитики, в т о м числе Гедвиг и Вилли Хофферы, Эдит Людовик-Дьомрои, Лотар Рубинштейн, Доро­ ти Барлингем, Хильда Абрахам и др. С. Г. Фоулкс все более интересовался примене­ нием психоаналитической техники в групповой работе; т е м не м е н е е он продолжал с в о ю д е я т е л ь н о с т ь в к а ч е с т в е преподавателя группы Б. С о з д а е т с я впечатление, что по каким-то причинам группа Б испытывала трудности в привлечении к руко­ водству психоаналитиков, получивших образование в Англии, которые могли бы сме­ нить основателей группы. В этой связи следует упомянуть работу Д ж . Д ж . Сандлера, который использовал исследовательский потенциал Хэмпстедской клиники детской терапии для изложения и применения большого числа психоаналитических концеп­ ций; из представителей группы Б наряду с Анной Фрейд он внес наиболее существен­ ный вклад в дальнейшее развитие психоаналитической теории. В разделе, в к о т о р о м будет рассматриваться влияние психоанализа на ж и з н ь Бри­ тании в целом, мы е щ е раз вернемся к разговору о достижениях групп А и Б в соз­ дании собственных школ по подготовке специалистов, особенно детских психотера­ певтов, не и м е ю щ и х медицинского образования. Во многих отношениях гораздо сложнее описать ход развития внутри «проме­ жуточной группы», поскольку здесь наблюдаются совершенно разные пути развития. В первую очередь следует указать на линию развития, у истоков которой стоят наибо­ лее видные аналитики довоенного времени, такие, как Сильвия Пэйн и В. Р. Д. Фэйр­ бэйрн, продолжавшие активную деятельность по меньшей мере еще полтора деся­ тилетия после Второй мировой войны. Их традиции продолжает, например, Д ж о н Сазерленд, в течение многих лет издатель «Международного журнала психоанали­ за», ключевая фигура Т э в и с т о к с к о й клиники. В этой связи необходимо упомянуть и Гантрипа, хотя он никогда не являлся членом Британского психоаналитического общества. Этот ученик Фэйрбэйрна во многом способствовал с м е щ е н и ю основного интереса в сторону теории объектных отношений и ее клинического применения. К этой же подгруппе следует отнести и Чарльза Райкрофта; изысканность его стиля, острота интеллекта и оригинальность идей делают его одной из выдающихся фигур среди нынешних членов общества. 555

Другая линия р а з в и т и я в группе н е з а в и с и м ы х в о с х о д и т К Д. В. В и н н и к о т т у (он, кстати, вместе с Райкрофтом и Бионом относится к числу немногочисленных вид­ ных членов Британского психоаналитического общества, которые родились в Англии). Он обучался у Рикмана и позднее у Кляйн и в дальнейшем разработал собственные в высшей степени продуктивные концепции, касающиеся ранних отношений между матерью и ребенком, а т а к ж е теорию регрессивного переноса. Он оказал большое воз­ действие на таких аналитиков, как M. М. Р. Хан (см. его статью о Винникотте в т. III) и Мартин Д ж е й м с ; впрочем, влияние его творчества в целом т а к ж е переоценить не­ возможно. Следует упомянуть т а к ж е Микаэла Балинта. Балинт был последователем и при­ в е р ж е н ц е м своего земляка Шандора Ференци, но при э т о м он не отказывался от те­ оретических и методических концепций Фрейда. В своей критике первичного нар­ циссизма он сближается с представлениями Д. В. Бинникотта. Балинт разрабатывал не только теорию раннедетских объектных отношений, подчеркивая при э т о м важ­ ность о б ъ е к т н о й о р и е н т а ц и и влечений в а с п е к т е их с о м а т и ч е с к и х источников, но и т е о р и ю регрессий при применении определенных терапевтических методов классического психоанализа (см. статью М. Хоффмайстер в т. I I I ) .

ПОЛОЖЕНИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В ВЕЛИКОБРИТАНИИ

В предыдущем разделе данной работы была предпринята п о п ы т к а кратко оха­ рактеризовать вклад отдельных психоаналитических школ Великобритании в меж­ дународное психоаналитическое движение. Как у ж е отмечалось, это влияние оказа­ лось гораздо более значительным, чем в самой Англии. Этот парадокс усиливается еще и т е м , что если во в с е м м и р е Анна Фрейд считается о д н и м из наиболее выдаю­ щихся с о в р е м е н н ы х психоаналитиков, детских психологов и экспериментаторов, то в Великобритании ее имя остается практически неизвестным. Психоанализ оказал влияние на самые разные сферы жизни. Однако в к а ж д о м отдельном случае трудно определить, исходит ли это влияние от динамически ори­ ентированной психологии, строго психоаналитических принципов или же от опре­ деленных аналитиков, чье воздействие объясняется их чисто индивидуальными ка­ чествами.

УНИВЕРСИТЕТСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

В академических кругах психоанализ продолжает оспариваться; такое положе­ ние вещей распространяется практически на всю Великобританию. Исключение со­ ставляет только Университетский колледж, входящий в состав Лондонского универ­ ситета. Т а м у ж е в к о н ц е 2 0 - х годов получил д о л ж н о с т ь д о ц е н т а психоаналитик Д ж . С. Флюгель. После того как он вышел на пенсию, его м е с т о занял другой психо­ аналитик, Сесиль де Моншо. Кроме того, недавно в э т о м университете была учреж­ дена т а к ж е профессура (Мемориал Фрейда). Однако эти исключения не могли ока­ зать решающего влияния и вызвать интерес академической науки к психоанализу, хотя многие психологи и психоаналитики приветствовали бы его включение в общий университетский курс психологии. Благодаря учебной деятельности психоаналити­ ков в Университетском колледже появилось несколько исследовательских проектов в области психоанализа, однако за пределами этого колледжа психоаналитические 556

теории и представления по-прежнему о с т а ю т с я без внимания. Тут и т а м м о ж н о встретиться с университетским психологом, проявляющим интерес к психоанализу, однако на общий университетский курс психологии это не оказывает никакого вли­ яния. Опять же в качестве исключения м о ж н о упомянуть профессора Яходу, препо­ дающего социальную психологию в Университете Суссекса, и профессора Эллиота Ж а к е из Университета Брунеля. Н о и последний, несмотря на то, что является извест­ ным психоаналитиком, в своих социально-психологических исследованиях крупных организаций строго психоаналитических техник не применяет. В отличие от С Ш А , где научные аспекты психоанализа интенсивно исследуются уже в течение многих лет, в Великобритании мы м о ж е м наблюдать разве что роб­ кие попытки такого рода.

ЛИТЕРАТУРА

BiON, W. R.: Experiences in Groups and other Papers. London: Tavistock Publ. 1961. На нем. яз.: Erfah­ rungen in Gruppen und andere Schriften, Stuttgart.: Klett 1971 DICKS, H. V. : Concepts of marital diagnosis and therapy as developed at the Tavistock Family Psychiatric Units, London, England. In: E. M. Nash et al.: Marriage Counselling in Medical Practice, Chapel Hill: Univ. North Carolina Press 1964,255-275 FOULKES, S. H.: Therapeutic Group analysis. London: George Allen and Unwin. На нем. яз.: Gruppen­ analytische Psychotherapie. Reihe «Geist und Psyche», Bd. 2130. München: Kindler 1974 FREUD, S.: «Psychoanalyse» und «Libidotheorie» (1923).

G.w.xm GLOVER, E.: The position of psychoanalysis in Britain. Brit. Med. Bull., 6. 1949, 27-31

Psychoanalysis in England. In: F. Alexander et al. (Eds.): Psychoanalytic Pioneers, New York: Basic Books 1966 JONES, E.: Free associations. Memoirs of a psychoanalyst. London: Hogarth Press 1959 SANDLER, J.: The Hampstead Child-Therapy Clinic. W H O PH Pap., 28, 1965, 109-123 The Hampstead Index as an instrument of psychoanalytic research. Int. Journal of Psycho-Analysis, 43,1962,287-291 SCOTT, W. M.: Progress of Psychoanalysis in Great Britain. British Med. Bull., 6, 1949, 31-35 SEGAL, H.: Introduction to the Work of Melanie Klein. London: Hogarth Press 1964, 1973. На нем. яз.: Melanie Klein. Eine Einführung in ihr Werk. München: Kindler 1974

Найджел Мур

В примечании, которое Фрейд добавил к очерку «Об истории психоаналитичес­ кого д в и ж е н и я » (Freud 1 9 1 4 , 7 3 ) спустя девять лет после его появления, он сетует на то, как принимают психоанализ: «Наибольшее неприятие он встречает до сих пор в скандинавских странах». За э т и м лаконичным замечанием скрывается о б щ е е от­ ставание культурной и научной ж и з н и Северной Европы, которое имеет ряд причин. Э т о отставание о б ъ я с н я е т с я не только географической изоляцией Скандина­ вии от о с н о в н о г о русла е в р о п е й с к и х традиций. П о с к о л ь к у С к а н д и н а в и я вплоть до 30-х годов сохраняла крестьянский общественный уклад, всякого рода посторон­ ние веяния воспринимались с недоверием и могли интегрироваться в северный об­ раз ж и з н и только после того, как доказывали свою ценность и преимущества у со­ седей. Э т о , однако, т о л ь к о одна сторона медали, и вопрос, почему С к а н д и н а в и я не поспевала за остальной Европой в принятии психоаналитических идей, мы долж­ ны будем рассмотреть отдельно. Как бы то ни было, фрейдовские опасения оказались справедливыми, и психо­ аналитическому д в и ж е н и ю пришлось ждать еще двадцать пять лет, пока плоды его усилий наконец не проявились в форме дееспособного психоаналитического обще­ ства. Но вначале будет полезно на некоторое время остановиться на предыстории психоанализа, так сказать, на «стадии окукливания», до того, как он предстал в виде полностью сформированного движения, которое уже не мыслится без скандинавской науки и культуры.

Д О В О Е Н Н А Я ФАЗА

В к а ж д о м новом движении имеются те, кто поначалу шествуют под его стягом, но совершенно не обязательно являются его пламенными и верными сторонниками. Первоначальная приверженность м о ж е т быть обусловлена иными факторами, неже­ ли искренней верой в движение и его будущее; поэтому некоторые потом отступают­ ся — нередко из-за запрета со стороны общества — и переходят в противоположный лагерь, чтобы вести ожесточенную и враждебную полемику со своими прежними коллегами и т е о р и я м и , которых сами когда-то придерживались. К т а к и м людям относится Поул Бьерр ( 1 8 7 6 — 1 9 6 4 ) , специалист в области нерв­ ных болезней из Стокгольма, который одним из первых заинтересовался новыми за­ х в а т ы в а ю щ и м и идеями, п р и ш е д ш и м и из габсбургской Вены. Он принял участие в III Международном психоаналитическом конгрессе 1 9 1 1 года в Веймаре и до 1 9 1 7 го­ да даже принадлежал к издательскому штабу «Международного журнала врачебного 558

психоанализа». В дальнейшем из-за расхождения во мнениях его деятельность в рам­ ках психоанализа стала невозможной. И не только потому, что он принял сторону Юнга, отстаивал десексуализированное понятие либидо и отвергал фрейдовскую тео­ рию детской сексуальности, — его совершенно не интересовали основные психоана­ литические техники. Со временем он все более отдалялся от психоаналитического по­ 2

нимания неврозов, а замечание Фрейда , которое он воспринял к а к оскорбление, привело к окончательному разрыву. То, что он так и не осуществил свое первоначаль­ ное намерение посвятить себя психоанализу, достаточно ясно показывает, сколь незна­ чительным на с а м о м деле был его интерес. В м е с т о этого он обратился к психотерапевтическому методу, который назвал «психосинтезом». Под э т и м он понимал присущие организму тенденции к само­ исцелению, которые, однако, могут усиливаться терапевтом с п о м о щ ь ю гипнотера­ пии и других суггестивных методик. Обсуждая «дурную» манеру заново открывать фрейдовские теории, чтобы затем публиковать их под другим названием, Ференци позволил себе замечание, которое, несомненно, относилось к Бьерру: «Разве это не со­ вершенно естественно, что, к а к только появилось слово "анализ", кто-нибудь просто в противовес должен был создать термин "психосинтез"? То, что синтез без предва­ рительного анализа н е в о з м о ж е н , подчеркнуть надлежащим о б р а з о м этот человек, разумеется, позабыл. Потому-то от таких друзей исходит еще большая опасность, чем со стороны врагов» (Ferenczi 1 9 1 1 , 2 8 5 ) . Разрыв Бьерра с психоанализом по времени совпал с пробуждением интереса к психоанализу у другого человека, который в значительной мере способствовал тому, чтобы не дать погибнуть еще только набиравшему силу психоаналитическому дви­ ж е н и ю , а з а т е м сумел утвердить его и в Скандинавии. И м я этого человека — Альфхильд Т а м м ( 1 8 7 4 - 1 9 5 9 ) . Она была первой ж е н щ и н о й в Швеции, ставшей психиатром; в 1 9 0 4 году полу­ чила с в о ю первую должность. Т а м м занималась нарушениями речи, и эта область привлекала ее на п р о т я ж е н и и всей ж и з н и . И с с л е д о в а н и я привели ее в Берлин, где она, без сомнения, соприкоснулась с теорией психоанализа. В 1 9 1 3 году Т а м м предприняла первую из многочисленных поездок в Вену, а в последующие годы про­ ходила анализ у таких аналитиков, как Пауль Федерн, Хелен Дойч и Аугуст Айххорн. В это время она познакомилась т а к ж е с представлениями Альфреда Адлера. Свои наиболее значительные исследования она провела в области детской тера­ пии, работая врачом-консультантом во многих педагогических учреждениях, возглав­ ляя клинику речевой терапии и занимая различные должности в с и с т е м е социаль­ ной помощи детям. Ее преданность психоанализу нашла должное признание, когда в 1 9 2 7 году Психоаналитическое объединение в Вене произвело ее в свои действи­ тельные члены. Следующие десять лет стали вершиной ее жизненного пути: это был самый продуктивный период в ее работе и, кроме того, она предприняла первые шаги к основанию психоаналитического общества в Скандинавии. С о в р е м е н н и к о м Альфхильд Т а м м был финн Юрьё Куловеси ( 1 8 8 7 — 1 9 4 3 ) , кото­ рый в 1 9 2 4 году впервые приехал в Вену и прошел одномесячный курс анализа у Эду­ арда Хичманна. Однако отношения Куловеси с Хичманном складывались не совсем гладко. Весной 1 9 2 5 года, собрав необходимые средства для более длительного пре­ бывания в Вене, он справился у Фрейда о в о з м о ж н о с т и пройти анализ у него лично. Фрейд, однако, сообщил ему, что курсы, которые он проводит, с л и ш к о м продолжи­ тельны, интенсивны и дорогостоящи, и отослал его к Паулю Федерну. Куловеси по­ сетил его на следующий день и вскоре приступил к длительному анализу. В Т а м п е р е Куловеси работал т а к ж е школьным врачом и был известен как ведущий специалист в городской системе здравоохранения. Его публикации охватывали широкий круг т е м и были п о с в я щ е н ы п р о с т ы м и к о н к р е т н ы м проблемам ( с м . раздел «Финляндия»). 559

В 1 9 3 1 году он наконец стал действительным членом Венского психоаналитическо­ го объединения. Появились сторонники психоанализа и в Норвегии. У ж е в 1 9 0 7 году психиатр по имени Рагнар Фогт, в будущем профессор Университета Осло, в учебнике психи­ атрии, к о т о р ы й он тогда написал, сделал благожелательный обзор работ Фрейда. Однако первым, кто всерьез взялся за это дело, был Харальд Схьелдеруп ( 1 8 9 5 — 1 9 7 2 ) , изучавший одновременно физику и философию. Он учился у Г. Э. Мюллера в Гёттин­ гене и у Гуссерля во Фрайбурге и в 1 9 2 0 году в возрасте двадцати четырех лет полу­ чил степень доктора. Д в а года спустя он стал заведовать кафедрой философии. Испы­ тывая все больший интерес к психологии, Схьелдеруп в 1 9 2 5 году решил отправиться в Вену и т а к ж е пройти анализ у Хичманна; он обучался психиатрии у профессора Вагнера фон Яурегга и познакомился с Паулем Шильдером, у которого изучал тех­ ники гипноза. Схьелдеруп продолжил свой учебный анализ в Швейцарии у Оскара Пфистера и обучился т а м применению теста Роршаха. После присвоения ему зва­ ния профессора психологии, первого по этой специальности в Норвегии, с 1 9 2 8 года он начал читать лекции по психоанализу. В т о м же году он был принят в действитель­ ные члены Швейцарского психоаналитического общества. В Дании не было ничего п о х о ж е г о на подлинный интерес к психоанализу, кото­ рый бы выходил за рамки чисто случайного соприкосновения. Георг Брандес, извест­ ный и влиятельный датский литературный критик, п о з н а к о м и л с я в начале века с Фрейдом и получил от него в подарок подписанную автором книгу «Толкование сновидений» ( 1 9 0 0 ) , после чего Фрейд посетил одну из его лекций и был по-насто­ ящему ею потрясен. Итак, триумвирату, состоявшему из Куловеси, Схьелдерупа и Т а м м , было ввере­ но провести 22 августа 1 9 3 1 года в Стокгольме встречу, с т е м чтобы образовать ра­ бочую группу скандинавских психоаналитиков, целью которой было бы добиться членства в Международном психоаналитическом объединении. Остальными учас­ т н и к а м и были д о к т о р Несгорд из Дании, д о к т о р Ола Р а к н е с из Норвегии, док­ тор Иван Братт, Армгарт фон Лет, Нильс Нильсен, Эльза-Бритта Нордлунд, а т а к ж е выпускница института Тора Сандстрём из Швеции. От участия воздержались док­ тор Кристиан Схьелдеруп, брат Харальда Схьелдерупа, впоследствии ставший из­ в е с т н ы м е п и с к о п о м , и лектор Т о р е Э к м а н , к к о т о р о м у мы е щ е в е р н е м с я . Т е м с а м ы м было подготовлено появление скандинавских ученых на междуна­ родной психоаналитической сцене, и в 1 9 3 4 году, на XIII Международном психо­ аналитическом конгрессе в Люцерне, т о м с а м о м конгрессе, на к о т о р о м из Меж­ дународного п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о объединения был исключен Вильгельм Райх, с к а н д и н а в с к о е психоаналитическое д в и ж е н и е получило официальное признание. Э т о произошло, однако, не без технических сложностей, подоплека которых заслу­ ж и в а е т того, чтобы о ней рассказать. Д ж о к е р о м в игре был Райх, «бесстрастный на­ ездник на деревянной лошадке», как назвал его Фрейд. Из-за своей политической деятельности он стал персоной нон грата в психоана­ литических кругах. Под угрозой национал-социализма ему пришлось бежать в изгна­ ние в Скандинавию, сначала в Данию, а затем в Норвегию. Его тамошнее пребывание поставило Международное психоаналитическое объединение перед определенной дилеммой: вызывало опасение, что он о к а ж е т слишком большое влияние на будущее общество, а гарантировать, что м е ж д у Райхом и его сторонниками и психоаналити­ ч е с к и м о б щ е с т в о м не будет н и к а к и х отношений, с к а н д и н а в с к и е представители не были готовы. Схьелдеруп отстаивал точку зрения, что д о л ж н а обеспечиваться принципиальная независимость отдельных обществ. И все ж е , чтобы удовлетворить просьбу скандинавских психоаналитиков об их официальном признании, нашелся к о м п р о м и с с : о с н о в а т ь два п с и х о а н а л и т и ч е с к и х о б щ е с т в а , о д н о для Н о р в е г и и 560

и Дании, другое — для Швеции и Финляндии. Они должны были создать бастион про­ тив распространяющегося «дикого» анализа. Одновременно тот факт, что были осно­ ваны сразу два Скандинавских психоаналитических общества, указывал, что Между­ народное психоаналитическое объединение хотело спасти репутацию психоанализа в Скандинавии, если бы вдруг произошло какое-либо непредвиденное событие. Удовлетворенные, с формальным признанием в портфеле, скандинавские анали­ тики возвращались домой, чтобы посвятить себя сложной задаче: завербовать сторон­ ников своего дела и создать сильное психоаналитическое движение. Ш а н с ы на успех повысились с прибытием в Скандинавию двух известных психоаналитиков: Людви­ га Йекельса и О т т о Фенихеля. Альфхильд Т а м м попросила В е н с к о е объединение о поддержке в организации обучения психоаналитиков. И осенью 1 9 3 4 года по лич­ ной рекомендации Фрейда, чтобы помочь наладить деятельность общества, в Сток­ гольм направляется Иекельс. Связанные с ним ожидания были велики, а его задача не так проста: ему пришлось выступать одновременно в качестве учебного аналитика и руководителя семинара в тес­ ном кругу людей, чьи конфликты переноса и контрпереноса зачастую продолжались вне аналитической ситуации. Нередко на собраниях царила столь напряженная атмо­ сфера, что казалось: близок провал в деле психоанализа. О серьезных проблемах, побу­ дивших его летЬм 1 9 3 7 года вернуться в родную Вену, говорил и сам Иекельс. Педа­ гогическая деятельность «из-за недостатка пригодной молодежи» (Bibring 1 9 3 9 ) явно сошла на нет, а собрания стали проводиться нерегулярно. В 1 9 3 9 году Д ж о н с отмечал: 3

«В Швеции с некоторых пор имеет место волна сопротивления психоанализу» . В Норвегии возникли гораздо более серьезные проблемы в области психоанали­ за из-за того, что приверженцы Райха, хотя с а м он не являлся членом объединения, п о - п р е ж н е м у пользовались б о л ь ш и м влиянием. Н е с м о т р я н а п р е ж н ю ю дружбу с Райхом, Фенихель считал, что поддерживать отношения с ним здесь невозможно, и, пробыв лишь один год в Стокгольме, вернулся в Прагу. Психоанализ стал в Нор­ вегии все же весьма популярным, прежде всего среди молодых людей, и не встретил такого враждебного приема, как в других скандинавских странах. Влияние Райха рас­ пространилось д а ж е до Швеции и оставило свой след в сознании некоторых членов тамошнего общества. Единственным представителем психоанализа в Дании был Дьердь Геро, который перед эмиграцией в Америку некоторое время ж и л в Копенгагене. Он успешно вел частную практику и иногда читал лекции, но, по-видимому, учебных анализов не про­ водил. В культурном отношении Финляндия оставалась окраиной Европы, и единствен­ ной областью, в которой тогда продвинулся психоанализ, была, пожалуй, область ли­ тературы. С а м Куловеси являлся в о с т о р ж е н н ы м читателем и любил дискутировать с друзьями о литературе. Одним из этих друзей был Эмиль Силланпя, финский пи­ сатель, удостоенный в 1 9 3 9 году Нобелевской премии в области литературы. Другой писатель, Тату Вааскиви, в популярной форме изложил психоаналитическую теорию и с ее п о м о щ ь ю интерпретировал культурные и политические события. Как и Геро, Куловеси, к сожалению, не подготовил ни одного ученика, а потому после прежде­ временной его кончины в 1 9 4 3 году первый контакт Финляндии с психоанализом прервался. С началом войны з а н и м а т ь с я психоанализом стало делом о п а с н ы м ; его сто­ р о н н и к о в третировали и преследовали, а в о к к у п и р о в а н н ы х Германией странах психоаналитические общества большей частью были распущены, чтобы не допустить коллаборационизма. И м е н н о так произошло в Норвегии, и то, что потребовались многие годы, чтобы Международное психоаналитическое объединение согласилось с в о с с т а н о в л е н и е м т а м о ш н е г о Психоаналитического общества, отчасти явилось 561

расплатой за прежние контакты со сторонниками Вильгельма Райха. Швеция во вре­ мя войны стала одним из редких убежищ для аналитиков. Э т о явилось истинным да­ р о м истории, ибо как раз аналитически обученным эмигрантам мы и обязаны тем, что Психоаналитическое общество обрело новую жизнь. Поскольку центром психо­ аналитического движения в Скандинавии отныне стал Стокгольм, а Психоаналити­ ческое общество Швеции в дальнейшем сыграло ведущую роль в восстановлении об­ ществ своих соседей, прежде чем приступить к рассказу о возрождении психоанализа в других северных странах, в первую очередь мы рассмотрим, к а к проходил разви­ тие именно шведский психоанализ с послевоенного времени до наших дней.

ШВЕЦИЯ

М о ж н о сказать, что по сравнению с другими странами Европы военные события Ш в е ц и ю практически не затронули. Н и к а к и х ограничений в проведении исследо­ ваний и иной научной деятельности не было. Кроме того, многие эмигранты, искав­ шие у б е ж и щ а в Швеции, являлись весьма образованными людьми. Если поиронизи­ ровать, все выглядело так, будто Европа наконец добралась до Швеции: во в с я к о м случае, влияние эмигрантов, которые новыми идеями и новыми воззрениями помог­ ли преодолеть инертность интеллектуальной жизни в стране, оказалось позитивным. Особенно заметно это было в психоаналитических кругах: хотя спада сопротивления психоанализу в стране не наблюдалось, прибытие психоаналитиков из-за рубежа придало т а м о ш н е м у психоаналитическому обществу с в е ж и е силы. Во главе группы эмигрантов стоял Рене де Монжи, тогдашний президент Голланд­ ского общества, который был ж е н а т на Вере Палмстирне, являвшейся одним из ос­ нователей Ш в е д с к о г о общества. Лотта Бернштейн оказалась в Ш в е ц и и окольным путем, вначале переехав из Германии в Норвегию. В дальнейшем она перебралась в Чикаго и занимала видное м е с т о в т а м о ш н е м психоаналитическом обществе. Лайош Шекели приехал в 1 9 4 4 году со своей ж е н о й Юдит из Хельсинки. Венгр по на­ циональности, в 1 9 3 0 году он был вынужден покинуть родину. До этого он прорабо­ тал в нескольких с а м ы х знаменитых психологических и психиатрических институтах Европы: во Франкфурте-на-Майне у М а к с а Вертгеймера, в Гейдельберге — у Груле, в Амстердаме — у Гезы Ревеша и в Ленинграде — в Научном институте им. Бехте­ рева. Педерсен т а к ж е бежала из Норвегии и обосновалась в Стокгольме, где посвя­ тила себя п р е ж д е всего исследованию проблем эмигрантов. Т о р е Э к м а н , начиная с 2 0 - х годов активно выступавший за распространение психоаналитических идей в радикально мыслящих кругах шведского общества, в конце войны вернулся на ро­ дину из Германии, п р о ж и в т а м около пятнадцати лет. Первоначально приехав туда, чтобы читать лекции по скандинавской литературе, он, однако, стал сотрудничать с психоаналитиками — сначала в Лейпциге, а затем в Берлине, где работал в преоб­ разованном нацистами Психоаналитическом институте. Нельзя не отметить, что все эти глубоко образованные сторонники психоанализа с п о с о б с т в о в а л и п о в ы ш е н и ю уровня Ш в е д с к о ю психоаналитического общества. Но нельзя обойти стороной и разногласия среди его членов. Некоторые из старой гвар­ дии разочаровались и отошли от дел или оказались вынужденными уйти, другие создали оппозицию своим прежним коллегам и подвергли психоанализ открытой критике; тре­ тьи сменили курс и обратились к эклектическим психотерапевтическим методам. П р е ж д е чем перейти к рассказу о дальнейшем развитии общества и психоана­ литиках второго поколения, необходимо вкратце оценить научные и литературные д о с т и ж е н и я некоторых представителей той пионерской эпохи. 562

Несколько статей Альфхильд Т а м м было посвящено главным образом проблемам заикания; одну из них (Tamm 1 9 3 9 ) м о ж н о рассматривать как подведение итогов соб­ ственной работы в этой области. Заикание понимается в ней как психоневроз, в тяже­ лых случаях — как невроз навязчивых состояний, поскольку, чтобы помешать произ­ несению вызывающих тревогу звуков или слогов, здесь нередко используются техники избегания. Т а м м считала, что одних только упражнений как формы лечения недоста­ точно и вместо этого предложила проводить анализ изначальных проблем, лежащих в основе заикания. Кроме того, она призывала родителей к более терпимой и просве­ тительской позиции по отношению к сексуальным потребностям своих детей. В опубликованной в 1 9 3 0 году книге Т а м м детально рассмотрела проблему мас­ турбации. Этим, разумеется, она вызвала бурю негодования, хотя, собственно, речь шла о том, чтобы пробудить у родителей и учителей терпимость и понимание в э т о м щекотливом вопросе. В 1 9 5 1 году за ее неутомимый, упорный труд в области психо­ анализа и сексуального просвещения и новаторские подходы к психотерапевтичес­ кому лечению нарушений речи у детей ей было присвоено звание почетного доктора Королевского института медицины в городском зале Стокгольма. О силе ее личнос­ ти м о ж н о судить у ж е по тому, что она была не только первой женщиной-психиат­ ром в Швеции, но и вообще одной из немногих женщин, которые в то время инте­ ресовались психоанализом. Одним из с а м ы х активных членов Шведского общества была Тора Сандстрём, педагог по образованию, которая постепенно все более увлекалась классическим пси­ хоанализом. В 1 9 3 5 году вышел ее очерк о шведской писательнице Виктории Бенедиктссон, п у б л и к о в а в ш е й свои произведения под п с е в д о н и м о м Э р н с т Альгрен. В нем она изобразила трагическую ж и з н ь Бенедиктссон, которая после неудачного любовного романа с Георгом Брандесом (см. раздел «Довоенная фаза») кончила са­ моубийством. Она указала на значимость неразрешенных орально-агрессивных кон­ фликтов писательницы и ее неспособность принять с в о ю роль ж е н щ и н ы . Однако со временем феномен агрессии настолько увлек Тору Сандстрём, что в ее теории за­ слонил собой все остальные проявления влечений и либидо. Она побуждала своих па­ циентов отреагировать агрессивные импульсы и т е м с а м ы м еще более отошла в сво­ ей аналитической работе от классической школы Фрейда. Т е м не м е н е е до самой смерти в 1 9 4 9 году она оставалась членом психоаналитического общества. О д н и м из м н о г о о б е щ а ю щ и х членов вновь образованного о б щ е с т в а был П е р Хенрик Тёрнгрен; он обладал обширными психоаналитическими знаниями и умел безжалостно отвергать аргументы своих противников. Благодаря э т и м его качествам появилась к н и г а « С п о р о Фрейде» ( T ö r n g r e n 1 9 3 6 ) , в к о т о р о й Т ё р н г р е н пункт за пунктом опровергал возражения, выдвигавшиеся противниками психоанализа. Э т о подробное исследование должно было прежде всего информировать шведского читателя о дискуссиях, к о т о р ы е происходили двадцать лет назад в Европе, чтобы не повторять впредь прежних ошибок. Кроме того, шведским специалистам были со­ вершенно необходимы основательные знания о психоанализе, поскольку многое вос­ принималось неправильно и искаженно, что Тёрнгрен отчасти приписывал влиянию Бьерра. Тёрнгрен т а к ж е отмечал определенную скудость науки и искусства в скан­ динавских странах

— феномен, который он объяснял недоверием к заграничным

веяниям. Особенно ксенофобия была выражена в академических кругах. Вскоре после выхода в свет книги разочарование Тёрнгрена проявилось в форме враждебных вы­ падов против своего аналитика Людвига Йекельса; постепенно эти выпады стали распространяться и на психоанализ в целом. Он порвал с психоанализом задолго до своего официального выхода из Психоаналитического общества в 1 9 5 1 году. Торе Экман, являвшийся филологом по образованию, соприкоснулся с психоана­ лизом довольно рано, когда, воодушевленный радикализмом н е м е ц к о й политики, 563

отправился в ZU-e годы в Лейпциг. Как у ж е говорилось, он а к т и в н о сотрудничал в психоаналитических группах в Лейпциге и Берлине. Его единственная публикация в одном из психоаналитических журналов (Ekman 1 9 4 1 ) посвящена проблеме состра­ дания и идентификации. Он оспаривает фрейдовский тезис о том, что сострадание возникает в результате идентификации с неудачником и проводит параллель между представлениями Йекельса и Шелера, которые считали, что настоящее сострадание с к о р е е м о ж н о сравнить с чувством н а с т о я щ е й любви. Э к м а н пришел к выводу, что чем больше сострадание основывается на идентификации, т е м больше оно ста­ новится ненастоящим. После войны до самой своей смерти в 1 9 7 1 году он работал обучающим аналитиком в Психоаналитическом обществе. Наибольший вклад в самосознание Психоаналитического общества в послево­ енное время внес Рене де М о н ж и . Он проработал в обществе вплоть до 1 9 5 2 года и оставил о себе в памяти всех членов глубокий след; он обладал не только всеми мыс­ лимыми профессиональными качествами (эмигрировал из страны с глубокими психо­ аналитическими традициями, где работал в одном из психоаналитических объедине­ ний), но и пробуждал энтузиазм своим личным участием во многих собраниях. О своей работе в этот период он рассказал в двух статьях. В первой (de M o n c h y 1 9 5 0 ) на при­ мерах сублимации мазохистского влечения говорится о преданности определенному делу, принципу или подчинению группе или высшему авторитету. Такие тенденции к самопожертвованию являются, согласно де Монжи, основным компонентом чело­ веческой природы. Он пришел к отрезвляющему выводу, что хотя религии и служат зачастую отдушиной для мазохистских импульсов, современная европейская культу­ ра все же относится к подобному самоотречению с пренебрежением, с чем м о ж н о со­ гласиться отнюдь не всегда. В другой статье (de M o n c h y 1 9 5 2 ) , которую, как и первую, он зачитал на М е ж д у н а р о д н о м психоаналитическом конгрессе, де М о н ж и ставит под сомнение постулат, что страх кастрации нельзя редуцировать. Исходя из множе­ ства клинических фактов и этологических данных, он пришел к выводу, что ни зависть к пенису, ни страх кастрации не являются изначальными данностями или врожден­ ными специфическими реакциями; скорее они обнаруживают первичные компонен­ ты, нередко и м е ю щ и е оральную природу. Де М о н ж и был убежден, что проработка оральной фрустрации м о ж е т оказать пациентам со стойким страхом кастрации или за­ вистью к пенису огромную помощь. Он даже утверждал, что грудной сосок и пенис могут заменять друг друга на разных уровнях инфантильной организации: либо в виде смещения сверху вниз, либо наоборот. С этих позиций страх кастрации м о ж н о интер­ претировать как последствие утраты грудного соска. После возвращения в 1 9 5 2 году в Голландию интерес де М о н ж и к Психоанали­ тическому обществу в Швеции охладел. Однако это не значит, что он бежал с тону­ щего корабля; напротив, перспективы общества становились все лучше, что имело под собой различные причины. Как уже говорилось, многое сводилось к влиянию эмигрантов, которые искали здесь защиты от ужасов войны и среди которых было немало квалифицированных аналитиков. То, что раньше считалось н е м ы с л и м ы м и неимоверным, война сделала не просто в о з м о ж н ы м , но и чуть ли не обыденным. Какое же значение имели в т а к о м случае всё обобщающие и наивные теории тради­ ционной психиатрии или психологии? В с в о е м желании искупить прежнее пренебрежение течениями интеллектуаль­ ной ж и з н и за пределами своей страны шведы натолкнулись на поток новых идей и публикаций, идущий извне, прежде всего из С Ш А . Сопротивление на некоторое время уменьшилось, шлюзы были открыты, и шведский психоанализ получил столь необходимый ему толчок. В то же время в других странах, в к о т о р ы х психоанализ утвердился у ж е давно, он подвергался определенной корректировке. Т е м не менее следует подчеркнуть, что далеко не к а ж д ы й отваживался взвалить на себя бремя 564

обучения психоанализу: многих привлекали (не говоря об остальных м о т и в а х ) ско­ рее любопытство и интерес к общему культурному и научному значению психоана­ лиза, чем в о з м о ж н о с т ь приобрести глубокие клинические знания. Психоаналитическое движение набирало все большую силу. При этом важную роль играло вхождение отдельных членов общества в академическую среду: в начале 40-х они читали лекции в университетах, высших школах и различных медицинских инсти­ тутах в пригородах Стокгольма. В 1 9 5 9 году кафедру психиатрии в Королевском ин­ ституте возглавил Карл-Хенри Альстрём, который позитивно относился к психоанализу. По его приглашению Нильс Хаак, который после возвращения в 1 9 5 2 году де Монжи в Голландию вновь был избран президентом общества, прочитал цикл лекций по об­ щей теории неврозов, а затем по технике интервьюирования. Оба цикла лекций по сути являлись лекциями по введению в психоанализ для студентов-медиков и для многих, кто затем приобрел известность в Психоаналитическом обществе, означали первый контакт с этой наукой. С лекциями в Психологическом институте и в Школе социаль­ ного обеспечения в Стокгольме выступал Шекели. Он ратовал за то, чтобы дать боль­ ший простор психоаналитическому подходу в психологии и социологии. Новый интерес к психоанализу был пробужден такими молодыми психологами и педагогами, как Ола Андерссон, Бертил и Гуннел Эдгард, Клас Гюттлер, Карл Рамфалк и Аннастина Рилтон, которые в дальнейшем составили активное ядро Психо­ аналитического общества. Резонанс со стороны специалистов-психологов был столь велик, что пришлось ввести ограничение на допуск психологов к учебным курсам, по­ скольку число психологов значительно превысило число их коллег с медицинского фа­ культета; эта мера сохранялась пять лет вплоть до 1 9 5 9 года. В с о о б щ е н и я х , п р е д с т а в л е н н ы х о б щ е с т в о м на м е ж д у н а р о д н ы х к о н г р е с с а х в 50-е годы, главной темой была постепенная консолидация его деятельности, при­ чем особое внимание уделялось улучшению образования. В начальный период собра­ ния и семинары проводились весьма хаотично и беспорядочно. В дальнейшем, однако, такое положение дел было уже неприемлемо, в противном случае это нарушило бы здоровое развитие Психоаналитического общества. Дискуссии всегда протекали ж и в о и непринужденно, поскольку в отличие от других возникших в то время групп они не были стеснены строгими формальностями и в них царил своего рода дух новатор­ ства. Иногда м е ж д у образовывавшимися небольшими группами возникало напря­ жение, но обществу удавалось эти расхождения устранять — враждебность, которая проявлялась извне по о т н о ш е н и ю к психоанализу по-прежнему была е щ е весьма велика. На этой стадии цель аналитического обучения заключалась не столько в том, чтобы подготовить к а к м о ж н о более квалифицированных психотерапевтов, сколь­ ко в том, чтобы повысить интерес к психоанализу в широких кругах общественности. Для контроля над программой обучения в обществе был создан комитет, который с 1 9 5 9 года состоял из пяти обучающих аналитиков. За год объем работы настолько возрос, что к проведению учебного анализа стали допускать и просто «опытных» пси­ хоаналитиков. В 1 9 4 9 году было решено, что каждый член общества обязан пройти учебный анализ; в 1 9 5 4 году это решение было отменено, а функция надзора перешла к пяти старейшим членам общества. В утверждении методов обучения и критериев отбора большую работу провела Аннастина Рилтон; в качестве члена международной исследовательской группы она и далее занималась этими вопросами. В 1 9 5 2 году де М о н ж и впервые поставил вопрос об учреждении института; была образована комиссия, которая должна была исследовать в о з м о ж н о с т ь осуществле­ ния этого проекта. В 1 9 6 7 году замысел был наконец реализован. П е р в ы м руководи­ телем института был назначен Торстен Сьёвалл. Сотрудники института ежегодно из­ бираются Психоаналитическим обществом. Институт получил большую автономию. Хотя почти все его сотрудники и студенты связаны с медициной, в правилах имеется 565

пункт, согласно которому к учебным занятиям в институте могут допускаться и ли­ ца без медицинского образования, правда, этот пункт никогда е щ е не применялся. Было введено новое правило, согласно которому аналитик не вправе принимать в от­ ношении студента решения, касающиеся его пригодности к обучению или его буду­ щего членства в обществе. Существует т а к ж е безусловное правило неразглашения чужих секретов. В 1 9 6 7 году было основано первое в своем роде Ш в е д с к о е студенческое обще­ ство. Его цель состояла в том, чтобы облегчить процесс общения м е ж д у кандидата­ ми, причем не только с точки зрения административно-технических требований обпгества, но и в отношении профессиональных вопросов; к р о м е того, студенческое общество следует расценивать как реакцию на снисходительную позицию, которая иногда ощущалась по о т н о ш е н и ю к м о л о д е ж и со стороны н е к о т о р ы х старейших членов Шведского психоаналитического общества. Студенческое д в и ж е н и е имеет собственное управление, осуществляет собственные программы и проводит собра­ ния, а его представители участвуют в планировании учебных занятий. Постепенно оно превратилось в инструмент, одинаково ценный для студентов и психоаналити­ ческого общества. Наряду с постоянным улучшением возможностей для обучения в последние годы расширяются научные программы и сфера интересов общества. Международный об­ м е н стал более естественным, и значительная часть нынешних членов общества не­ которое время провела за границей, чтобы накопить клинический и профессиональ­ ный опыт. Торстен Сьёвалл два года работал в Бостоне у Греты Бибринг и Феликса Дойча. Клас Гюттлер в начале 4 0 - х годов в течение четырех лет практиковался в Хэмп с т е д с к о й к л и н и к е в Л о н д о н е . Бёрье Лёфгрен, к о т о р ы й во в р е м я п р о в е д е н и я XXIII Международного психоаналитического конгресса в Стокгольме был президен­ т о м общества, в конце 50-х работал в Центре Остина-Риггса в С т о к б р и д ж е (Масса­ ч у с е т с ) под р у к о в о д с т в о м Роберта Найта, Давида Рапапорта и Э р и к а Эриксона. В дальнейшем он вновь отправился в Америку. Имре Чесёди, покинувший в 1 9 5 6 году Венгрию, в 60-е годы т а к ж е работал в С Ш А . Число гостей из-за границы, начиная с визита Д ж о н а Боулби в 1 9 4 9 году и закан­ чивая визитом Альфреда Лоренцера в 1 9 7 5 , постоянно росло. Среди прочих имени­ тых гостей общества в Ш в е ц и ю приезжали Роберт Бак, Микаэл и Энид Балинты, Бру­ но Беттельгейм, Э. К. Ф. Фрейлинг-Схрейдер, Паула Хайманн, Илзе Хеллман, Жанна Лампль-де Гроот, Барбара Лантос, Питер ван дер Леув, Маргарет Малер, Давид Ра­ папорт, Хорст Эберхард Рихтер, Д ж о з е ф Сандлер и Гельмут Т о м е . Выбор гостей от­ р а ж а е т определенную степень научного интереса членов общества, поэтому здесь, пожалуй, будет уместно дать краткий обзор исследовательских работ и публикаций его наиболее влиятельных и старейших членов. Ц е н т р а л ь н о й фигурой в ш в е д с к о м п с и х о а н а л и т и ч е с к о м д в и ж е н и и с начала 3 0 - х годов являлся Нильс Хаак, обучавшийся анализу у Альфхильд Т а м м , а з а т е м у Иекельса. Ему выпала задача описать и с т о р и ю психоаналитического д в и ж е н и я в Швеции, и он занимался э т и м с предельной тщательностью и самоотдачей. Кроме того, он проявлял интерес к феномену психотерапевтического лечения, известному под названием перенос и контрперенос. Этой т е м е он посвятил статью, опублико­ ванную в 1 9 5 7 году. Особое внимание в ней уделялось феномену — как он его на­ звал — «неприкрытого переноса». Под этим он понимал бессознательные реакции переноса, которые проявляются в повседневном контакте между анализандом и ана­ литиком; например, наличие переноса м о ж е т выдать у ж е первый телефонный раз­ говор. Хаак упоминает т а к ж е проблемы, возникающие у аналитика из-за направлен­ н ы х на него магических требований и ожиданий; они т е с н о с в я з а н ы с проекции «на аналитика архаического образа всемогущего родителя». 566

Среди членов о б щ е с т в а наибольшее число публикаций принадлежит Лайошу Шекели. Отдавая должное традиционному исследованию и экспериментальной на­ уке, с одной стороны, и проявляя склонность к клиническому подходу — с другой, он долгие годы интересовался изучением продуктивного и креативного .мышления. Описанию этих процессов он посвятил ряд статей, которые будут рассмотрены ниже. Отправной точкой его исследований являлось завершение процесса р е ш е н и я проблемы — «эврика». П р е ж д е всего его интересовал здесь этап, который он назвал «творческой паузой»; его «материалом» вначале были испытуемые, которых он на­ блюдал в конкретных экспериментальных ситуациях, а затем и его анализанды. Мо­ м е н т осознания, «ara-переживание», был перенесен «на аналитическую кушетку» и приравнен к внезапному принятию психоаналитического толкования. Испытуемые и пациенты играли для Шекели роль Архимеда. Но вместо того, чтобы вызывать саму «эврику», он упрямо и методично продирался через дебри неизвестного и прослежи­ вал творческие процессы, скрывающиеся за креативностью и научными открытия­ ми. В ранних своих публикациях Шекели исследовал творческие процессы главным образом в рамках гештадьт-теории, но и в тех экспериментальных исследованиях уже проявлялся его зарождающийся интерес к психоанализу. Главный вопрос состоял в том, к а к и м образом при решении проблем проявля­ ются и м е ю щ и е с я знания или п р е ж н и е установки. Испытуемые зачастую не знали, как они пришли к решению; но эмоционально были убеждены, что найденное ре­ шение было верным. Поэтому Шекели исключил интроспекцию как метод анализа творческих процессов. Он пришел к выводу, что процесс решения проблемы зави­ сит не только от актуальной ситуации, но и от особенностей тех процессов, которые соответствуют п е р е ж и т ы м ситуациям в ранних фазах индивидуального развития (Szekely 1 9 5 0 b ) . И м е н н о здесь на сцену вышел психоанализ. Он явился не только пригодным ин­ струментом для констатации влияния прежнего опыта, но и способствовал лучше­ му проникновению в интрапсихические процессы в творческой деятельности. В со­ ответствии с э т и м для понимания общего процесса восприятия необходимо было учитывать соматические переживания, ощущения и идеомоторные образы. В статье 1 9 6 2 года Шекели подошел к исследованию мышления с точки зрения психологии развития, изучая то, к а к и м образом переживания после фазы недифференцированности включаются в схему тела и организуются с п о м о щ ь ю «архаических смысловых схем», являющихся результатом процессов восприятия и регулирующихся принци­ пом удовольствия. П о н и м а н и е роли контролируемой регрессии оказалось н о в ы м вкладом и в психоанализ, и в исследование творческого мышления: то, что ранее опи­ сывалось к а к когнитивная перестройка, теперь рассматривалось как синтетическая функция Я, подчинявшего себе и «абсорбировавшего» регрессивное с о д е р ж а н и е представления. Родственные топологические концепции из гештальт-психологии были заменены психоаналитическим топографическим пониманием психического аппарата. В статье «Творческая пауза» (Szekely 1 9 6 7 ) Шекели пояснил свою теорию на при­ мере частного исследования. Речь шла о сфере интуитивного мышления, когда человек обращается к п р е ж н и м модусам переживания и мышления, чтобы с их п о м о щ ь ю прийти к абстрактным представлениям. Примером этого являются когнитивные стра­ тегии перехода от абстрактного к конкретному и наоборот (Szekely 1 9 7 2 ) . Столь же интересным оказался вопрос о завершении творческой паузы; здесь вы­ явилось решающее значение интерпретаций аналитика. Направленный взгляд анали­ зируемого человека на его собственную когнитивную деятельность препятствует даль­ нейшей регрессии и нейтрализует энергию влечения, благодаря чему освобождается путь «к решению проблемы в результате синтетической работы Я» (Szekely 1 9 6 7 ) . 567

Т е м с а м ы м кушетка аналитика стала «ареной», где м о ж н о было понять и успеш­ но решить не только эмоциональные проблемы, но и научные вопросы. Значитель­ 4 ная часть работы Шекели в этой области затем была опубликована в виде книги . Еще одна интересная статья (Szekely 1 9 7 1 ) , затрагивающая родственную тему, по­ священа постепенному наступлению века машин. Еще древние греки и римляне кон­ струировали машины, главным образом в виде игрушек или для театральных пред­ ставлений. О с н о в н ы м намерением Шекели было показать роль страха творчества в изменении структур Сверх-Я, сопоставимого с в о з н и к а ю щ и м в период религиоз­ ного и морального перелома табу на отклонения от учений и техник мастера-ремес­ ленника. И з м е н е н и е Сверх-Я позволяет Я контролировать свой страх творчества и направлять его энергию на путь создания технологических новшеств. В своих сочинениях Ш е к е л и занимался и н е к о т о р ы м и другими проблемами, например этологическими и филогенетическими аспектами поведения (Szekely 1 9 5 4 ; 1 9 5 7 ; 1 9 5 8 ) ; в 1 9 7 3 году он опубликовал привлекший большое внимание очерк о рас­ сказе Т о м а с а Манна «Смерть в Венеции». Среди членов общества, приобретших известность благодаря научным публика­ циям, следует т а ю к е назвать Карла Леше. В начале 50-х годов он покинул с в о ю ро­ дину Финляндию, чтобы обучиться в Швеции психоанализу. На своем академичес­ к о м пути он совершил переход от естественных наук к философии и психологии; кроме того, Л е ш е обучался в двух шведских университетах м у з ы к е и провел экспе­ риментальные исследования в этой области. В противоположность с в о и м столь ши­ р о к и м научным интересам в других областях, в психоаналитических публикациях он сосредоточился на частном аспекте, а именно на метанауке психоанализа. Эта тема вызвала на многих собраниях общества сильные, хотя зачастую и противоречивые отклики. Л е й т м о т и в о м его работы (Lesche 1 9 7 3 ) было требование «чистого психоанали­ за»: благодаря саморефлексии должны быть исключены нарушающие факторы, та­ кие, как влияние социума и самообман. Это освобождение происходит в сфере вер­ бальной интеракции м е ж д у анализандом и аналитиком, то есть оно основывается на понимании я з ы к а друг друга. «Историческое объяснение» намерений и способов поведения анализанда способствует углублению аналитического диалога, ведет к луч­ шей саморефлексии и приводит у анализанда в действие п р о ц е с с освобождения. Эта «герменевтико-эмансипаторная» модель психоанализа противопоставляется тра­ диционному анализу, близкому к прикладной естественной науке, который практи­ куется в с о в р е м е н н о м государстве: в последнем случае в терапевтический процесс включаются общественные идеалы и ценности, в которых Л е ш е отчасти усматрива­ ет рудименты механистических и натуралистических понятий и теорий, которые присущи психоанализу. Многими идеями Леше обязан Франкфуртской школе, преж­ де всего трудам Апеля и Хабермаса. Кроме того, на него оказало влияние и знаком­ ство с сочинениями Лакана (см. статью Р. и М. Баранд в э т о м т о м е ) . Работы других членов общества, которые были опубликованы в международных журналах, у п о м я н е м здесь лишь вкратце. Нильс Нильсен, относящийся к пионерам 30-х годов и в августе 1 9 3 1 года принявший участие в первой встрече скандинавских психоаналитиков, являлся т а к ж е одним из основателей Датского психоаналитичес­ кого общества. З а т е м он все же вновь примкнул к Шведскому обществу и являлся одним из немногих его членов, которые жили на юге страны. Две его статьи вышли в «Журнале». В первой (Nielsen 1 9 5 4 ) он обсуждал цели учебного анализа и отмечал, что кандидатов, по-видимому, больше интересуют учебные аспекты, нежели сам ана­ лиз. Это, естественно, повлекло за собой обсуждение критериев методов о т б о р а В бо­ лее поздней статье ( N i e l s e n I 9 6 0 ) он занимался выявлением значения ценностных установок аналитика и их влиянием на его работу. 568

Штефи Педерсен опубликовала за ганицей многие свои статьи, посвященные большей частью «неврозам эмигрантов», она получила должное признание со сто­ роны Всемирной организации здравоохранения. Между т е м она обращалась и к со­ циальным проблемам, прежде всего к проблемам молодежи, и, проводя анализ, опи­ ралась на богатый клинический материал. Ола Андерссон в написанной в 1 9 6 2 году диссертации, которая весьма благоже­ лательно была принята за рубежом, исследовал десятилетний период научной дея­ тельности Фрейда, предшествовавший появлению в 1 8 9 6 году сочинений Фрейда «Наследственность и этиология неврозов» и «Последующие замечания о защитных невропсихозах». В них Фрейд впервые представил теорию о том, что сексуальные пе­ реживания в раннем д е т с к о м возрасте являются специфической причиной истерии, и т а к и м образом окончательно порвал с учением Шарко. Андерссон проследил он­ тогенез фрейдовских представлений, при э т о м за отправную точку он взял его пре­ бывание в 1 8 8 5 году в Париже. Он описывает, как Фрейд сперва с воодушевлением принял теории Шарко, чтобы затем, в начале 90-х годов, основываясь на собствен­ ных клинических данных, шаг за шагом от них отказаться. Андерссон сосредоточил­ ся прежде всего на поправках, которые Фрейд постоянно вносил в свои теории и к ко­ т о р ы м его побуждала все большая неудовлетворенность представлениями Шарко. В работе Андерссона не рассматривались ни личность Фрейда, ни общественно-по­ литические влияния, а только прослеживалось многостороннее развитие фрейдов­ ских идей, о к о т о р о м м о ж н о было судить из его личной переписки и многих других источников. Андерссон часто обращался к неопубликованному до сих пор материа­ лу. Кроме того, он рассматривал влияние, которое оказывали на теории Фрейда в ре­ шающие годы их становления другие ученые того времени; среди них особо следует назвать психологическую школу Гербарта, имевшую в то время в Австрии многих приверженцев. Диссертация Андерссона заслуживает гораздо более детального из­ ложения, чем то, которое здесь возможно. Клас Гюттлер, как уже упоминалось, проработал несколько лет в Хэмпстедской клинике и долгое время практиковал в качестве детского психолога и психоанали­ тика. Затем его интересы сместились в теоретическую область, что привело к появ­ лению диссертации ( G ü e t t l e r 1 9 7 1 ) . В ней он рассматривает различные психоанали­ тические концепты с целью прояснить употребление структурных терминов Оно, Я и Сверх-Я. Ценность этой диссертации состоит прежде всего в том, что она дает обширное представление, как понятия Оно, Я и Сверх-Я используются в современ­ ной психоаналитической литературе. Наконец следует упомянуть еще одну диссертацию, написанную Эрландом Линдб е к о м (Lindbäck 1 9 5 7 ) , историком литературы и педагогом. Она посвящена извест­ ному шведскому поэту и лирику Густаву Фрёдингу ( 1 8 6 0 — 1 9 1 1 ) . В с в о е м подкреп­ ленном д о к у м е н т а м и исследовании Линдбек раскрыл дотоле н е и з в е с т н ы е факты из ж и з н и и творчества Фрёдинга. Т а к и м образом, мы в достаточной степени обрисовали сферу интересов некоторых членов общества, опубликовавших свои работы по психоанализу. К сожалению, коли­ чество этих работ невелико, и, несмотря на достойные всяческого одобрения меры, о которых уже говорилось, бросается в глаза недостаток клинических исследований и применения теоретических изысканий в клинической области. Вспоминается судьба Ганса Шпербера (Jones 1 9 5 5 , 1 2 3 ) , которого в 1 9 1 5 году лишили места доцента в уни­ верситете Уппсалы из-за того, что он осмелился указать на сексуальное происхожде­ ние речи. Но и спустя шестьдесят лет есть основания полагать, что подобное м о ж е т повториться. Д а ж е сегодня докторанты философского факультета, а среди них и кан­ дидаты Психоаналитического общества, по-прежнему не рискуют включать психоана­ литические идеи в свои диссертации, опасаясь подвергнуться остракизму. 569

С другой стороны, м н о г и е члены объединения б о р ю т с я за р а с п р о с т р а н е н и е психоаналитических представлений и принципов в с и с т е м е общественного здра­ воохранения, прежде всего в сфере охраны детей, социального обеспечения и в тера­ певтических учреждениях в форме психоаналитически ориентированной кратко­ временной индивидуальной или групповой терапии (см. н и ж е ) . То, что в последние годы интерес к психоанализу необычайно возрос (у большинства аналитиков список очередников составлен на три года), м о ж н о отчасти объяснить более активным внед­ рением психоанализа во многие прогрессивные программы здравоохранения. Вместе с т е м возросший интерес к психоанализу привел к возрастанию спроса на всевоз­ м о ж н ы е формы психотерапии — неожиданно стало м о д н ы м обсуждать проблемы и болезни общества и его сограждан. По всей видимости, существует определенная связь м е ж д у двумя следующими явлениями: во-первых, несмотря на то, что психоанализ и душевное здоровье стали м о д н о й т е м о й , е е о б с у ж д е н и е п о - п р е ж н е м у о с т а е т с я довольно п о в е р х н о с т н ы м ; во-вторых, шведские психоаналитики, творчески перерабатывая клинический мате­ риал, полученный благодаря своему аналитическому опыту, все же по-настоящему не разобрались в с у щ н о с т и и формах сопротивления. Если мы и с х о д и м из того, что психоанализ своими высказываниями вызывает сопротивление и что оно едва ли заметно уменьшилось вопреки нашему так называемому свободомыслию, то тогда напрашивается гипотеза, что сопротивление выступает в другой, скрытой и т е м бо­ лее опасной форме. Поэтому и м е ю т с я все основания отнестись к внешней популяр­ ности психоанализа с подозрением. Процитируем еще раз Ференци (Ferenczi 1 9 1 1 , 2 8 5 ) : «Нам, так сказать, грозит опасность стать модными, и число тех, кто называет себя аналитиками, не будучи ими, совсем скоро м о ж е т значительно возрасти». Далее мы р а с с м о т р и м психотерапевтическую работу ряда членов объединения, участвовавших в разных государственных или общественных программах здравоохра­ нения. У ж е в 1 9 5 3 году под эгидой Стокгольмской службы здоровья была основана Кли­ ника психического здоровья («Mentalverdsbyre»), первым руководителем которой яв­ лялся Торстен Сьёвалл. На протяжении двадцати лет своего существования в ней со­ в е р ш е н н о б е с п л а т н о проводилась к л а с с и ч е с к а я индивидуальная или групповая психоаналитическая терапия. Многие члены объединения работают т а ю к е в цент­ рах «Psykiska Barnaoch Ungdomsverd». Далее следует упомянуть два текущих проекта Службы общественного здравоох­ ранения, которые ведут психоаналитики. В свете современных дебатов о будущем раз­ витии психиатрических учреждений в Швеции оба они приобрели широкую извест­ ность. Первый проект начал осуществляться в 1 9 7 1 году Кларенсом Крефурдом в Лулео на севере страны; второй, которым руководят психоаналитики Йохан Куллберг и Имре Чесёди, — в 1 9 7 5 году в пригороде Стокгольма Накке. В обоих учреждениях проводится групповой анализ, но, кроме того, осуществляется и профилактическая работа, направ­ ленная на выявление группы риска, усиление активности местных групп и обществ и установление к о н т а к т о в с другими ветвями Службы социального обеспечения. В их состав входят специалисты нескольких профилей: психиатр, психолог, социальный работник и медсестра. Еще один психоаналитик, Бу Ларссон, посвятил себя созданию новой программы социального обеспечения на юге Стокгольма. Групповая терапия повсюду приобрела большую популярность, а ряд членов об­ щества работает под эгидой организации «Svenska Förbundet for Gruppsykoterapi» ( « Ш в е д с к о е объединение групповой терапии»). Разумеется, существуют и другие частные и независимые психотерапевтические учреждения, ориентированные на психодинамические теории. Одним из них является «Erica Stiftelse» («Фонд Эри­ ки»), к о т о р ы м со времен войны руководили два бывших члена Психоаналитического 570

общества. О н о специализируется на лечении детских неврозов и является одним из самых авторитетных учреждений, где ведутся учебные курсы по психодиагностике. Еще одно учреждение, «Svenska Föreningen for Holistik Psykoterapi och Psykoanalys» ( « Ш в е д с к о е объединение холистической психотерапии и психоанализа»), возникло из-за того, что от Психоаналитического общества откололась группа «инакомысля­ щих»; она выступает за эклектическую форму психоанализа, основанную на концеп­ циях Карен Хорни и Гарри С т э к а Салливена. Как у ж е отмечалось, вопрос о включении психоанализа в учебные программы психологических отделений в университетах е щ е не решен. В Стокгольме, однако, некоторые психоаналитики входят в преподавательский состав Психологического и Педагогического институтов. В Лунде под руководством профессора психологии Гудмунда С м и т а проводились многочисленные детальные исследования, задача которых заключалась в том, чтобы экспериментальным путем верифицировать психоаналитические концепты, в част­ ности концепт защитных механизмов Я. Вместе со своими коллегами, Ульфом Крагом, профессором Университета Осло, и Хансом Сьобеком, С м и т разработал тест за­ щитных м е х а н и з м о в — тахистоскопический метод, с п о м о щ ь ю которого м о ж н о изучать подпороговое восприятие (pre-recognition). Эти исследователи отказались от традиционной точки зрения, согласно которой восприятие представляет собой не­ посредственное отображение внешнего мира, и заменили ее так н а з ы в а е м ы м ана­ лизом генезиса восприятия: «Восприятие здесь рассматривается как процесс, направ­ ленный на о б ъ е к т , к о н е ч н ы м п р о д у к т о м и кульминационной т о ч к о й к о т о р о г о является устойчивое восприятие объекта. Целью генезиса восприятия является ис­ следование, реконструкция субъективных фаз, которые предшествуют конечному продукту. Здесь проявляется личность и становится п о с т и ж и м о й для психолога ис­ тория ж и з н и индивида» (Smith, W e s t e r l u n d 1 9 7 3 , 1 1 8 ) . Наконец следует упомянуть т а к ж е диссертацию Ханса Сьобека (Sjöbäck 1 9 7 3 ) , в которой он рассматривает и си­ стематически обобщает вошедшие в психоаналитическую теорию гипотезы о защит­ ных процессах. Н а э т о м м ы з а в е р ш а е м исследование современного с о с т о я н и я психоанализа в Швеции. Однако мы е щ е будем вынуждены вернуться к Швеции при рассмотре­ нии общей ситуации в скандинавских странах.

ФИНЛЯНДИЯ

В докладе по поводу десятилетнего существования организованного психоанали­ тического движения в Финляндии Т е х к е датировал его возникновение 1 9 6 4 годом, когда правление Международного психоаналитического объединения присвоило финским аналитикам статус исследовательской группы. Однако, как уже отмечалось, еще в довоенное время одним из членов Финско-шведского о б щ е с т в а был финн, а именно Юрьё Куловеси (см. раздел «Довоенная фаза»). Ряд авторов был з н а к о м с теориями Фрейда и находился в постоянном контак­ те с Куловеси. Х о т я т о т и был допущен к п р е п о д а в а н и ю в 1 9 3 6 году в качестве обучающего аналитика, все же учеников не готовил. Он опубликовал, главным обра­ з о м в финском м е д и ц и н с к о м специальном журнале «Duodecim», многочисленные статьи, часть которых несколько п о з ж е появилась в «Международном журнале пси­ хоанализа». К р о м е того, в 1 9 3 3 году Куловеси написал первый финский учебник по психоанализу, «Psykoanalyysi». Весной 1 9 3 2 года он выступил с рядом докладов, которые были организованы Э р и к о м Алманом, в то время профессором философии 571

в Педагогическом институте в Ювэскюле. На основе этих докладов он подготовил книгу, которая была задумана как введение в теорию и технику психоанализа, высту­ пающего в качестве средства истолкования психических феноменов. Далее мы вкрат­ це остановимся на наиболее в а ж н ы х его публикациях. В двух статьях, одна из к о т о р ы х появилась в «Международном журнале пси­ хоанализа» (Kulovesi 1 9 2 7 ) , Куловеси исследовал пространство в сновидениях. Он по­ казал, что топологические аспекты скрытого содержания сновидения проявляются в с а м о м сновидении в неизмененной форме. Хотя явное содержание сна отличается от скрытого содержания, пространственная организация действия представляет со­ бой связующее звено между сновидением и л е ж а щ и м в его основе вытесненным вос­ поминанием. В следующей статье (Kulovesi 1 9 2 9 ) Куловеси исследовал проблему тика. После тщательного изучения специальной литературы он сообщил о случае, когда пациент страдал т и к о м и навязчивыми рыданиями. Куловеси интерпретиро­ вал симптомы тика как догенитальную конверсию и пришел к выводу, «что тик в этом случае представлял собой мышечные рефлексы плача, далее, что плач соответствовал фиксации на первичной сцене и что навязчивые рыдания т а к ж е выражали подавлен­ ные в первичной сцене плач и рыдания». В более поздней работе он занимался пси­ хоаналитической интерпретацией эпилептических приступов (Kulovesi 1 9 3 4 ) . В одном из двух рассматриваемых случаев пациент в течение длительного времени проходил анализ. Куловеси привел доказательства преобладания анального элемен­ та при эпилепсии: приступам часто предшествовало желание смерти, которое вмес­ то того, чтобы направиться на внешний объект, вытесняется и направляется против собственного Я. В своей последней статье (Kulovesi 1 9 3 9 ) Куловеси изучал движения головы, в ы р а ж а ю щ и е согласие и отрицание; он объяснял их как «оральную интрое к ц и ю и... оральную защиту», поскольку в их основе лежит поведенческая с х е м а при­ е м а или отвержения пищи. В конце войны новые необычные идеи стали получать среди студентов-меди­ к о в и психологов все большее распространение. М е д и к о в охватило практически повальное увлечение психоанализом. Было основано объединение, которое долж­ но было выступать за психоанализ и объединять всех тех, кто интересовался пси­ ходинамическими теориями в психиатрии и психологии. Т р е м я членами-учреди­ телями были Мартти Палохеймо, В е й к к о Т е х к е и Гунвор Вуористо. Те люди, чей интерес к психоанализу был глубже, чем просто временное увле­ чение, были поставлены перед неприятным выбором: либо оставаться в Финляндии и отказаться от своих планов, либо отправиться за границу и получить т а м психоана­ литическое образование. Решиться на то, чтобы все бросить и ж и т ь в чужой стране, работать т а м и овладевать анализом, было нелегко, но другой в о з м о ж н о с т и поднять на ноги психоанализ в Финляндии не существовало. Несомненно, наряду с подлин­ ным интересом к психоанализу у многих имелись другие, личные причины для ре­ шения отправиться за границу. Поэтому, учитывая культурную близость Финляндии к Швеции, вполне естественно, что первые исследователи переселялись в Швецию. Это были Стиг Бьёрк, Пентти Иконен, Тапио Ноусиайнен и В е й к к о Техке; именно их пионерскому духу и готовности к самопожертвованию обязан финский психоана­ лиз своими первыми робкими шагами. В середине 50-х годов все они стали внештат­ ными членами Шведского психоаналитического общества. За ними последовали остальные: Микаэль Энкель, Рейе Хольмстрём, Матти Туовинен и Гунвор Вуористо. В это же время трое других, Хенрик Карпелан, Леена-Майя И о к и п а л т и о и Л а р с - Й о х а н Шалин, стремились получить о п ы т учебного анализа в дальнем зарубежье, а именно в Ц ю р и х е и Женеве. Развитие психоаналитического движения в большинстве стран шло шаг за шагом, однако в Финляндии после пер­ в ы х к о н т а к т о в с Веной о н о п р а к т и ч е с к и о с т а н о в и л о с ь из-за с м е р т и Куловеси. 572

От пионеров требовалась исключительная готовность к самопожертвованию, одна­ ко, к счастью, их старания в конце концов принесли свои плоды. К этому добавились трудности и другого плана: в 50-е годы был основан психоте­ рапевтический институт, фонд «Therapeia», который сильно навредил молодому пси­ хоаналитическому движению. Он предоставлял возможности для образования в на­ правлении, близком экзистенциальному анализу ( с м статью В. Бланкенбурга в т. IV), и привлекал всех тех, кто хотел получить классическое психоаналитическое образова­ ние, но боялся покинуть родину. Чтобы осознать всю степень трудностей, нужно еще учесть, что возвращавшиеся из-за границы домой аналитики не могли проводить учеб­ ный анализ, поскольку на то у них не было официального разрешения. Т а к и м образом, единственным способом продолжить психоаналитическую традицию в Финляндии представлялось образование учебной группы, которая могла бы приступить к подго­ товке кандидатов под надзором Международного психоаналитического объединения. На Международном психоаналитическом конгрессе 1 9 6 3 года в Стокгольме были проведены первые переговоры м е ж д у В е й к к о Техке, Стигом Бьёрком и тогдашним о б щ е с т в е н н ы м секретарем Элизабет Цетцель. После того как Т е х к е и Бьёрк полу­ чили статус обучающих аналитиков, были соблюдены формальные условия для об­ разования учебной группы. Т а к и м образом, в марте 1 9 6 4 года была основана фин­ ская учебная группа — одна из первых подобного рода. Кроме того, еще семь других психоаналитиков принадлежали в качестве внештатных членов или к Шведскому, или к Швейцарскому психоаналитическому обществу. Президентом Международного психоаналитического объединения был создан комитет, взявший на себя шефство; в него вошли Торстен Сьёвалл (Стокгольм), Торкил Вангаард (Копенгаген), Пирл Кинг, Фанни Райд (Лондон) и Д. В. Винникотт в ка­ честве председателя. У ж е в т о м же году в Стокгольме состоялась первая совместная встреча. Весной 1 9 6 7 года члены к о м и т е т а достигли полного согласия в вопросе об уставе и окончательной учебной программе. Были выбраны восемь полноправных членов, из которых три, Иконен, Ноусиайнен и Рехардт, были допущены в качестве обучающих аналитиков, и были проведены два первых учебных курса. Вскоре после трех лет интенсивной и напряженной работы финская учебная груп­ па решением общего собрания Международного психоаналитического объединения получила в 1 9 6 7 году в Копенгагене статус временного общества. Несмотря на началь­ ные трудности, развитие было достаточно устойчивым, так как все без исключения первые кандидаты были высококвалифицированными специалистами с богатым опы­ том клинической работы. Задача шефского комитета была существенно облегчена спло­ ченностью финской группы, которая в организационном плане была наделена большой автономией, а потому комитет мог ограничиться консультационными функциями. В знак уважения к Винникотту как психоаналитику и признания его человеческих качеств Финское общество избрало его первым почетным членом. В следующем году получили возможность вступить в общество в качестве внештатных членов первые ана­ литики, учившиеся только в Финляндии. Третья группа кандидатов приступила к обуче­ нию весной 1 9 6 9 года. Т е м самым Финское общество «выросло из детских штанишек» и созрело для полноправного членства в Международном психоаналитическом объеди­ нении; этот шаг был осуществлен в 1 9 6 9 году на конгрессе в Риме. С тех пор активность общества постоянно возрастала; в частности были организо­ ваны семинары, на которых рассматривались такие темы, как психоаналитическая ин­ терпретация, детский анализ, сущность психоанализа и психоанализ и общество. В 1 9 7 0 году было основано студенческое общество, которое работало на той же осно­ ве, что и шведское, и играло активную роль в жизни Психоаналитического общества. Принципы образования в Финляндии в целом не отличаются от таковых в дру­ гих психоаналитических обществах; в качестве новшества Финское общество ввело 573

четвертый учебный год: его основной целью является изучение теоретических и тех­ нических аспектов психотерапии и обсуждение отношений между психоанализом и другими научными дисциплинами. Еще одно нововведение состоит в том, что вне­ штатный член общества только тогда может подавать прошение о принятии в по­ стоянные члены, если им под контролем супервизора была завершена аналитичес­ кая работа с двумя пациентами. Особенностью является также обязательное участие в курсе психоаналитически ориентированной психотерапии во время обучения. В конце 1 9 7 4 года в общей сложности насчитывалось двадцать шесть кандидатов, обучавшихся психоанализу; семь из восемнадцати полноправных членов общества яв­ лялись обучающими аналитиками, кроме того, имелось еще тринадцать внештатных членов. Психиатры и психологи были представлены в обществе примерно поровну. Несмотря на относительную изолированность Финляндии, тамошнее общество с готовностью принимало многочисленных иностранных гостей: из Америки Пите­ ра Беннетта, Берье Лёфгрена, Фрица Редля, Милтона Розенбаума и Отто Билля; из Ан­ глии Микаэла Балинта, Масуда Хана, Изабель Менцис и Джозефа Сандлера; из Шве­ ции Класа Гюттлера, Нильса Хаака, Карла Леше и Лайоша Шекели; кроме того, Леона Шертока из Парижа, Э. К. Ф. Фрийлинга-Схрейдера из Амстердама, Отакара Кучеру из Праги, П е д р о Лузеша из Л и с с а б о н а и Гельмута Т о м е из Ульма. В марте 1 9 7 3 года в Финляндии состоялось совместное заседание Финского и Бри­ танского психоаналитических обществ, во время которого был произведен обмен клиническим материалом, и существует надежда, что этот способ сотрудничества станет в будущем регулярным. Такова в общих чертах история организации психоналитического общества в Финляндии. Очевидно, что психоанализ в Финляндии был принят на медицинских факультетах университетов, например Хельсинки и Турку, лучше, чем в остальных скандинавских странах, что явствует уже из того, что три члена общества возглавля­ ют в упомянутых университетах кафедры психиатрии. Со стороны других академи­ ческих дисциплин психоанализу было оказано гораздо большее сопротивление. Тем не менее психоанализ в Финляндии вызвал благоприятное, чуть ли не восторжен­ ное отношение. Хотя поначалу трудности были весьма велики, это как раз и стало од­ ной из причин тою, что студенты, обучавшиеся психоанализу, представляли собой до­ статочно квалифицированную выборку. Кроме того, психоанализ мог развиваться на прочной клинической основе. Однако наиболее важной для развития общества была научная деятельность, в частности работы его членов, которые мы вкратце теперь рассмотрим. Вейкко Техке, профессор психиатрии в университете города Турку, являясь од­ ним из ведущих психотерапевтов, разумеется, посвятил большую часть своих публи­ каций теории и практике психотерапии. Он стремился дать психиатрам и врачам других специальностей более глубокое представление о психической динамике за­ болеваний и познакомить широкую общественность с основами психоаналитичес­ ки ориентированной психотерапии. Он является также автором одной из немногих появившихся в Финляндии работ на эту тему (Tähkä 1 9 7 0 ) , уже ставшей классичес­ ким учебником на медицинских и психологических факультетах. В своих представ­ лениях он, естественно, опирается на психоаналитическую т е о р и ю онтогенеза, ее применение в терапии, а также на психоаналитические техники. Он указывает, например, что предпосылкой практического проведения обследования, а также те­ рапевтической помощи является глубокое понимание основных элементов психоана­ лиза. Особое внимание он уделял феномену отыгрывания и сравнению работы печа­ ли и «проработки» (Tähkä 1 9 7 4 b ) . В своих ранних трудах он занимался прежде всего проблемами шизофрении и алкоголизма. Завершением этих исследований яви­ лась диссертация о личности алкоголика, «The Alcoholic Personality» (Tähkä 1 9 6 6 ) .

574

Техке, проработавший в конце 50-х два года со многими авторитетными психоана­ литиками в Ц е н т р е Остин-Риггс в С т о к б р и д ж е (Массачусетс), а к т и в н о выступал за международные контакты. Пожалуй, наиболее заметной фигурой в современной финской психиатрии яв­ ляется Калле Ахте, профессор психиатрии в Университете Хельсинки, директор пси­ хиатрической клиники университета и издатель англоязычного специализированного журнала «Psychiatria Fennica»; этот журнал стал главным рупором для финских ана­ литиков, желавших расширить круг своих читателей. Основная заслуга Ахте состо­ ит в применении психоаналитических подходов к общей психиатрии, психотерапии и изучению исторических феноменов. В рамках исследований в э т о м направлении недавно им были опубликованы несколько статей о преследовании ведьм. По мне­ нию Ахте, преследование ведьм в первую очередь следует понимать как основанную на проекции защиту от извращенных сексуальных импульсов, которые присущи че­ ловеку и и м е ю т садистское происхождение. Кроме того, оно является попыткой пре­ одолеть страх кастрации и разрешить эдипов к о м п л е к с (Achte 1 9 7 4 ) . Ахте зани­ мался т а к ж е т о л к о в а н и е м относящихся к колдовству сексуальных символов. Интересы Ээро Рехардта, коллеги Ахте, лежат преимущественно в области психо­ соматических заболеваний, в частности дерматологических расстройств. В своей дис­ сертации он занимался психосоматическим заболеванием — пруриго, или зудом, Бенье ( R e c h a r d t 1 9 7 0 ) . Кроме того, он сделал подробный обзор психоаналитических теорий, имеющих отношение к изучению психосоматических заболеваний (Rechardt 1 9 7 1 ) . Основываясь на психологии Я, он подчеркивал значение представления о себе со всеми его сознательными и бессознательными к о м п о н е н т а м и . В соответствии с принципом реальности Я концентрирует имеющуюся в его распоряжении неструк­ турированную психическую энергию на представлениях человека о себе или об объек­ те, которые в регрессивных состояниях выступают в виде представлений о с а м о м себе как о деструктивном, дезинтегрированном и беспомощном. Я либо мобилизует все ре­ сурсы защиты, либо выбирает бездеятельность. «Я м о ж е т либо разумно обсуждать опас­ ность, либо реагировать на нее регрессией. Именно эти регрессивные способы пове­ дения Я ведут к психосоматическим реакциям» (там ж е ) . Три упомянутых психоаналитика в совместной статье (Tähkä, Rechardt, Achte 1 9 7 1 ) попытались т а к ж е психоаналитически истолковать, пожалуй, самый извест­ ный обычай в Финляндии — сауну. Они показали, что сауна позволяет удовлетворить импульсы Оно, осуществить функции Я и запреты Сверх-Я. Она предоставляет ре­ грессии на службе у Я, прежде всего орально-пассивной, временное убежище, бла­ годаря чему м о ж е т возникнуть чувство благополучия, повыситься доверие к себе и стать более слабым чувство вины. С другой стороны, сауной могут активизироваться т а к ж е с к р ы т ы е патологические конфликты, особенно у людей с гомосексуальными, эксгибиционистскими или вуайеристскими наклонностями. Юрьё Аланен, т а к ж е профессор психиатрии в Университете Турку, получил из­ вестность благодаря изучению факторов семьи в развитии шизофрении. В своих ис­ следованиях ( A l a n e n 1 9 5 8 ; I 9 6 0 ; 1 9 6 3 ; 1 9 6 8 ) о н вплотную занимался психоаналити­ ческими а с п е к т а м и данной проблемы, которые, по его мнению, не противоречат нейрофизиологическому или генетическому подходам, поскольку причины этого за­ болевания многослойны (Alanen 1 9 7 0 ) . В м е с т о постулируемой в классической тео­ рии Фрейда регрессии либидо на первой стадии первичного нарциссизма он считал основными иные факторы, которые относятся к более позднему развитию и связа­ ны, в частности, с нарушениями функции Я. Он выделил четыре момента, обуслов­ ленных патологическим развитием Я, которые и м е ю т этиологическое значение в те­ чении ш и з о ф р е н и и : н е у д о в л е т в о р и т е л ь н ы е о б ъ е к т н ы е о т н о ш е н и я с н а и б о л е е значимыми людьми, недостаточное выделение из симбиотических объектных 575

отношений, отсутствие здоровых моделей для формирования сильного Я и для ин­ теграции личности и, наконец, нарушения в процессах освоения ролей и обретения идентичности (Alanen 1 9 6 0 ) . Последний фактор м о ж е т все более обессиливать ин­ дивида, попадающего из одного кризиса идентичности в другой, и в конечном счете привести к возникновению первой стадии шизофрении. «Вместо того чтобы пони­ мать шизофрению как специфическую и точно описываемую болезнь, мы должны рассматривать ее как самую т я ж е л у ю форму проявления характерной для этих се­ мей тенденции вызывать психические расстройства» (Alanen 1 9 7 1 ) . Т а к и м и пато­ генными структурами семьи являются ригидные структуры и хаотичные, когда оба родителя проецируют лишения и фрустрации своего детства на детей и нередко ис­ пользуют неправильные методы воспитания. Аланен ратует за семейную психотерапию в сочетании с индивидуальным ана­ лизом. Цель лечения состоит в том, чтобы отделить интроецированный образ роди­ телей пациента от реальных родителей. Доверительность и безопасность семейно-терапевтической ситуации обеспечивает Я необходимой поддержкой и содействует переходу от регрессивных реакций на уровень реальности (Alanen 1 9 7 3 ) . М а т т и Туовинен, специалист в области судебной психиатрии, провел в своей диссертации (Tuovinen 1 9 7 3 ) ряд психоаналитических исследований различных пре­ ступлений. Часть этих исследований была опубликована т а к ж е в журнале «Dynamische Psychiatrie». В одной из статей он занимался сыноубийством (Tuovinen 1 9 7 1 ) . Он кон­ статировал, что чем больше возраст матери, т е м больше она склонна к психозу и т е м старше жертва. Этот вид детоубийства Туовинен назвал постсимбиотическим Два дру­ гих вида он назвал предсимбиотическим и симбиотическим В первом случае жертвой является новорожденный ребенок или младенец, который воспринимается матерью как «чрезмерная угроза». Мать часто характеризуется как нарциссическая и ригидная личность. В последней группе, симбиотической, у матери развивается отношение любви к своему ребенку, но оно воспринимается ею как «роковое» и вызывает у нее некон­ тролируемую патологическую регрессию. Ее защитные механизмы отказывают и воз­ никают мысли о самоубийстве. Однако эти суицидальные желания направляются вовне и, таким образом, приводят к детоубийству. В статье, относящейся к более позднему времени ( T u o v i n e n 1 9 7 2 ) , Туовинен за­ нимался наиболее распространенной формой инцеста, а именно инцестом м е ж д у отцом и дочерью. Он подчеркивал сильнейшую изолированность и ригидность таких семей и попытался прояснить механизмы развития в них трехсторонних отношений. О т е ц часто о к а з ы в а е т с я н е с п о с о б н ы м устанавливать н е э р о т и ч е с к и е о т н о ш е н и я со своими детьми. Э т о воспринимается им как потенциальная угроза. Он компен­ сирует садистский контроль над дочерью чрезмерным подчеркиванием любви к ней. Мать, обычно подчиняющегося типа, дает молчаливое согласие: «Она продает свою дочь, о т о б р а ж е н и е себя, отцу» ( т а м ж е ) . Э т а идентификация становится основой для тесной связи, нередко существующей м е ж д у матерью и дочерью. Дочь увязает в этих мучительных отношениях, одновременно доставляющих ей чувственное удов­ летворение. Внешний мир она встречает с недоверием, и п о м о щ ь извне, пожалуй, только разрушила бы ее единственно надежные объектные отношения. В первой своей статье ( T u o v i n e n 1 9 7 0 ) , в которой рассматриваются адаптивные и «конструктивные» аспекты преступления, в частности убийства, Туовинен исследо­ вал внутренние конфликты убийцы до и после преступления, прежде всего конфлик­ ты м е ж д у угрозами Сверх-Я и защитными реакциями Я. Преступление представля­ лось ему попыткой «спасти собственную целостность перед лицом начинающейся психотической декомпенсации» (Tuovinen 1 9 7 1 ) . Туовинен занимался т а к ж е труд­ ными и аномальными условиями психотерапии преступников. Он сделал наблюде­ ние, что ж е н щ и н а м легче переработать с в о ю вину, чем мужчинам ( T u o v i n e n 1 9 7 0 ) . 576

Хенрик Карпелан, получивший образование в Женеве, является одним из немно­ гих скандинавских психоаналитиков, ориентирующихся на Мелани Кляйн; он регу­ лярно читает лекции о ее теориях в Финляндии и Швеции. Как председатель Обще­ ства групповой терапии он а к т и в н о содействует росту популярности групповой терапии и психодрамы. Большинство его публикаций посвящено этим психотерапев­ т и ч е с к и м м е т о д а м , а т а к ж е другим к о л л е к т и в н ы м п р о ц е с с а м , н а п р и м е р войне (Carpelan 1 9 6 9 ) . Он считает, что психоаналитическую модель, основанную на иссле­ довании индивида, м о ж н о применять и к массовым феноменам. С ее помощью он ис­ следовал бессознательные мотивы и фантазии, лежащие в основе подстрекательства к войне. Кроме того, данная работа содержит обзор аналогичных попыток интерпре­ тации этого же феномена другими психоаналитиками. Тор-Бьёрн Хегглунд занимался психодинамическими явлениями и защитны­ ми р е а к ц и я м и Я у у м и р а ю щ е г о больного ( H ä g l u n d 1 9 7 2 ) , а т а к ж е проблема­ м и в з р о с л е н и я ( H ä g g l u n d 1 9 7 4 ) . Рейе Х о л ь м с т р ё м опубликовал работу о б от­ ношении психоанализа к к о н ц е п т а м психического здоровья ( H o l m s t r ö m 1 9 7 0 ) , в к о т о р о й он подробно описал различные п с и х о а н а л и т и ч е с к и е подходы к нор­ ме и зрелости. К а у к о Ваухконен, ведущий психиатр Студенческого центра здо­ ровья в У н и в е р с и т е т е Хельсинки, вопреки значительному сопротивлению добился основания психотерапевтической клиники, в которой проводится преимуществен­ но психоаналитически о р и е н т и р о в а н н а я групповая и индивидуальная терапия. Л е е н а - М а й я Й о к и п а л т и о — е д и н с т в е н н ы й психоаналитик в С к а н д и н а в и и , по­ лучивший специальное образование в области д е т с к о г о анализа во время своего девятилетнего п р е б ы в а н и я в Ц ю р и х е . Психоаналитиком, публикации которого заслуживают большего, чем просто ми­ молетное упоминание, является Михаэль Энкелл. В ряде эссе (Enckell 1 9 6 2 ; 1 9 6 9 ; 1 9 7 2 ) он целенаправленно и умело применял психоаналитический подход к критике кино и литературы, проведя всесторонний анализ Пруста, Гёльдерлина и таких скандинав­ ских авторов, как Бьерлинг и другие. Им критически проанализировано творчество таких кинорежиссеров, как Антониони, Эйзенштейн, Хичкок и Ресно. Энкелл рассмат­ ривает кинематографию как самое взыскательное из искусств и считает возможной психоаналитическую интерпретацию и явного, и скрытого ее содержания, посколь­ ку фильм более непосредственным образом, чем литература, апеллирует к нашим фан­ тазиям и чувствам: «Форма, стиль и содержание являются... компромиссными образо­ ваниями между нашим бессознательным и нашим Сверх-Я» (Enckell 1 9 6 2 , 1 0 ) ; и далее: « П о существу, через наши визуальные впечатления и фантазии отыгрывается напря­ жение между нашей моралью и нашими влечениями» (там же, 1 2 ) . Разнообразная деятельность членов общества дает право на позитивную оценку современного состояния финского психоанализа. Т е м с а м ы м исполнились надежды правления Международного психоаналитического объединения, президент которо­ го, Питер де Леув, сказал по поводу принятия Финского общества в полноправные члены: «Мы следили за вашей работой на протяжении нескольких лет и убеждены, что вы наилучшим о б р а з о м будете представлять психоанализ на дальнем севере» ( V a n Leeuw 1 9 7 0 ) .

НОРВЕГИЯ

Как уже отмечалось, в Норвегии психоаналитическое движение поначалу находи­ лось в т я ж е л о м положении. Война поставила Психоаналитическое общество в крити­ ческое положение, поскольку, чтобы предотвратить влияние немецкой оккупационной 577

власти, не оставалось никакого другого выхода, кроме как распустить общество. Хотя еще совершались встречи на неформальном уровне и до некоторой степени даже про­ водилась аналитическая работа, все больше членов были вынуждены бежать за грани­ цу. Те, кто решились остаться, должны были проявить твердость духа, а некоторые даже заплатили за это жизнью. Расхождения во мнениях и стычки, вызывавшие в первые годы столько горечи, утратили после войны всякое значение, так как в процессе примирения оба сопер­ ничающих лагеря сблизились. И все же моральные обязательства и узы дружбы, как бы высоко их ни ценить, зачастую искажали объективный взгляд на вещи — факт, к о т о р ы м н о р в е ж с к и е аналитики позднее были поражены, когда снова попытались примкнуть к м е ж д у н а р о д н о м у д в и ж е н и ю . М е ж д у н а р о д н о е психоаналитическое объединение с тех пор стало более строгим и требовало точного соблюдения формаль­ ных условий членства. Т а к продолжалось двадцать пять лет, пока н о р в е ж с к и е пси­ хоаналитики не получили от Международного психоаналитического объединения с т а т у с учебной группы. В н е к о т о р ы х с л о ж н ы х причинах э т о й догой з а д е р ж к и мы и попытаемся здесь разобраться. Решение Лондонского конгресса 1 9 5 3 года отказать н о р в е ж с к о й группе в возоб­ новлении членства только обострило фактическую изоляцию тех психоаналитиков, которые были искренне заинтересованы в развитии психоанализа в своей стране. Как выразился тогдашний президент Международного психоаналитического объеди­ нения Хайнц Гартманн, среди тех, кто подал прошение о членстве, были «отдельные люди, которые практикуют не анализ, а что-то другое, новую технику» ( H a r t m a n n 1 9 5 4 ) . Э т о был скрытый намек на Н и к Вааль, которая вновь была принята в члены объединения после того, как была исключена из него в 1 9 3 8 году. О н а находилась под большим влиянием Райха и практиковала метод вегетотерапии. Еще одним кри­ тическим пунктом было то, что Схьелдеруп отказался от обычных четырех-пяти ча­ сов еженедельного психоанализа, з а м е н и в их двумя с е а н с а м и в неделю. Он аргу­ м е н т и р о в а л э т о т е м , ч т о т а к и м о б р а з о м и в с а м о м деле в о з м о ж н о п р о в о д и т ь полноценный анализ и запускать в действие психоаналитический процесс и что ре­ зультаты превзошли все ожидания; кроме того, он был вынужден ограничить объем своей аналитической деятельности по состоянию здоровья и ввиду занятости управ­ ленческой работой в университете. Т е м не менее несколько пациентов проходили ле­ чение классическим способом, но с использованием индивидуальных методик, в каж­ д о м случае разных. Еще одной веской причиной являлась угроза со стороны фракции Райха: Схьелдеруп всеми силами стремился к тому, чтобы привлечь к своему делу все больше и больше молодых психологов и психиатров, с т р е м и в ш и х с я получить то или иное аналитическое образование. Т а к и м образом, условия обучения не нашли поддержки у правления Между­ народного психоаналитического объединения, и пожелание н о р в е ж с к и х претен­ дентов, чтобы была принята вся группа, включая т е х аналитиков, к о т о р ы е отстаи­ вают нетрадиционные теоретические и клинические представления, не могло быть удовлетворено. С другой стороны, поскольку Международное психоаналитическое объединение в начале 5 0 - х годов не было, пожалуй, столь т е р п и м ы м к некласси­ ческим направлениям, как сегодня, н о р в е ж ц е в м о ж н о по праву назвать ж е р т в а м и духа времени. В эти т я ж е л ы е времена главной опорой группы был Схьелдеруп; он без устали выступал за то, чтобы психоанализу предоставлялось большее пространство в психо­ логии и психиатрии. Его ж и з н ь была полна борьбы и разочарований; он, который пе­ ред войной являлся отчаянным поборником психоанализа, в последние тридцать лет ж и з н и должен был мириться с тем, что норвежскому психоанализу отказано в меж­ дународном признании. 578

Наиболее значительной его публикацией был учебник под названием «Psykologi», первый подобного рода труд, в к о т о р о м исследовалось о т н о ш е н и е психоанализа к современной психологии. Он появился в 1 9 2 7 году и годом п о з ж е был переведен на немецкий; с тех пор он м н о ж е с т в о раз пересматривался и оказал влияние не толь­ ко на поколения н о р в е ж с к и х психологов, но и на многих других выпускников вузов, будучи обязательным учебным пособием для всех студентов начальных курсов уни­ верситета. Э т о была одна из первых книг, представлявших общую психологию с по­ зиций психоанализа. Кроме того, Схьелдеруп написал две статьи, в которых обобщил свой опыт двад­ цатилетней психоаналитической деятельности. В статье 1 9 5 6 года утверждается, что нерешенные бессознательные инфантильные конфликты выражаются в трех формах: в виде символических репрезентаций, например в сновидениях, в виде нарушения развития характера и в виде мышечного напряжения. Он предостерегал от чрезмер­ ного п о д ч е р к и в а н и я одного из э т и х феноменов, у к а з ы в а я , что для д о с т и ж е н и я терапевтической цели, а именно «воссоздания и отреагирования инфантильных кон­ фликтов и т е м с а м ы м высвобождения сдержанных импульсов», должны быть про­ анализированы все три (Schjelderup 1 9 5 6 ) . Данная статья посвящена воздействию психоаналитического лечения на личность анализанда. Вначале в процессе постепенного преобразования с н и ж а е т с я сопротив­ ление появлению вытесненных импульсов. Хотя в первое время пациент боится нео­ д о б р е н и я а н а л и т и к а и в о з н и к а е т страх, п о с т е п е н н о н а п р я ж е н и е у м е н ь ш а е т с я . За этим со спорадическими интервалами следуют прорывы аффективно заряженного материала; в эти периоды кризисов и эмоционального стресса личность претерпе­ вает ряд кардинальных изменений. И именно такие м о м е н т ы зачастую пережива­ ются анализандом как поворотный пункт аналитического лечения. З а т е м драмати­ ческий п р о ц е с с п о с т е п е н н о успокаивается, в то время как изменения структуры личности мало-помалу стабилизируются и приводят к эмоциональному созреванию анализанда. Э т о т процесс продолжается и по завершении анализа. В противополож­ ность «circulus vitiosus», типичному для многих невротических симптомов, Схьелде­ руп назвал его «circulus fruetuosus». Параллельно с этой работой с п о м о щ ь ю анкет, личного интервью и опроса тре­ тьих лиц Схьелдеруп провел исследование того, насколько стойки изменения, вы­ званные психоаналитической терапией (Schjelderup 1 9 5 5 ) . Он опросил 28 пациен­ тов, которых лечил перед войной. Сферами, в которых произошли более или менее стойкие изменения, являлись человеческие отношения, желание трудиться, супру­ ж е с к а я и сексуальная адаптация (здесь Схьелдеруп ссылался на высказывание Фрейда [ХШ, 2 2 8 ] , «что анализ освобождает невротика от оков сексуальности»), а т а к ж е воз­ росшая способность к богатому и подлинному переживанию: «Сфера переживаний расширяется, установка к работе и другим людям становится более открытой и ес­ тественной — без чрезмерной зависимости, без гипертрофированных требований, но и без с л и ш к о м большой скромности... Анализ способствует более высокой степе­ ни интеграции личности» (Schjelderup 1 9 5 5 ) . Е щ е о д н и м п с и х о а н а л и т и к о м , публикации к о т о р о г о п о я в и л и с ь п р и м е р н о в это же время, был Тригве Браатой. После его смерти во исполнение личного заве­ щания была опубликована его книга о психоаналитическом методе (Braatey 1 9 5 4 ) . Браатой подчеркивал важность движений тела пациента во время психоаналитичес­ кого сеанса и д а ж е считал оправданным, если аналитик на некоторое время садился рядом с кушеткой. Еще одним пунктом, в котором его теория отклоняется от клас­ сического анализа, является представление об активности аналитика и о важности эмоционального тепла и эмпатии терапевта для терапевтического процесса. Браатой завершил свой личный анализ у Отто Фенихеля и получил образование в Берлинском 579

психоаналитическом институте; после войны он работал в Америке в Институте пси­ хоанализа в городе Топеки. В 1 9 6 1 году норвежские аналитики через Шведское общество вновь подали про­ шение о приеме в Международное психоаналитическое объединение. Оно было откло­ нено, поскольку правление не было довольно условиями психоаналитической работы в Норвегии и решило повременить. Не будучи принятыми в международное объеди­ нение, н о р в е ж с к и е психоаналитики решили создать с о б с т в е н н у ю организацию. Они считали, что располагают достаточными собственными средствами, чтобы уско­ рить ее развитие. Поскольку все же на международные встречи они не допускались (хотя отдельные психоаналитики благодаря своей принадлежности к другим психо­ аналитическим обществам в таких встречах участвовали), норвежский психоанализ оказался подвержен влиянию неклассических направлений и вынужден был заплатить высокую цену за контакты с другими, эклектическими, психотерапевтическими шко­ лами. Одной из них был Институт Ник Вааль, в котором в соответствии с традицией Райха основной упор делался на устранении невротических мышечных напряжений. Кроме того, на более традиционной психоаналитической основе здесь проводился дет­ ский анализ и осуществлялись экспериментальные исследования, в которых, например, изучалась связь между мышечным напряжением и защитными механизмами Я. Вместе с т е м в с в о е м стремлении создать сильное психоаналитическое движение норвежская учебная группа вполне преуспела. Харальд Схьелдеруп и Хьердис Симон­ сен были признаны Ш в е д с к и м обществом в качестве обучающих аналитиков. В ре­ зультате стали готовиться хорошо обученные психоаналитики, которые в дальней­ ш е м составили костяк основанной, наконец, в 1 9 7 1 году учебной группы. Вместе с т е м норвежские аналитики делали все, чтобы поднять уровень своей подготовки, пригла­ шая специалистов из-за границы и борясь за более выраженную психоаналитичес­ кую ориентацию психиатрии и психологии. В то же время, когда в 1 9 6 7 году был основан Психоаналитический институт, Олаф Бродвалл, Астри Брун, Финн Хансен и Фиффи П и е н е получили статус обучающих аналитиков; Брун и Хансен раньше уже обучались психоанализу в Германии. В это же время, в ходе своего визита в Норвегию с м е с т н ы м и условиями ознако­ мились два психоаналитика из Америки: Альберта Шалита, член Объединения пси­ хоаналитической медицины в Нью-Йорке, и профессор Фредерик Виатт, который с 1 9 6 6 по 1 9 6 7 год читал лекции в Университете Осло. Хотя он и не принадлежал ни к одному из обществ, входивших в Международное психоаналитическое объеди­ нение, к о м и т е т по образованию, учитывая высокие достижения этого ученого, по­ ручил ему осуществлять наблюдение за кандидатами в ходе контрольного анализа. Другие иностранные психоаналитики т о ж е приглашались читать лекции, вести семинары и наблюдать за разборами случаев. К ним относились Иоганнес Кремери­ ус, Айзе Френкель-Брунсвик, Эрик Бьерг-Хансен, Клас Гюттлер, Паула Хайманн, Ми­ хаэль Лейфер, Бёрье Лёфгрен, Герхард Метце, Т о м а с Майне, Д ж о н Н е м и а , Фриц Редль, Д ж о з е ф Сандлер, Питер Сифнеос, Хельм Штирлин и Ульф Тиден. Их присут­ ствие воодушевляло и стимулировало, некоторым образом возмещая годы бойкота. В этот конструктивный период важную роль играли т а к ж е контакты с Международ­ н ы м психоаналитическим объединением, к о т о р ы е осуществлялись через участие отдельных членов в различных международных конгрессах, и прежде всего сотруд­ ничество с северными соседями, хотя и не все скандинавские аналитики испытыва­ ли с и м п а т и ю к н о р в е ж с к и м коллегам. Э т о развитие, основывавшееся на амбивалентных и противоречивых стремлени­ ях — с одной стороны, создать самостоятельное психоаналитическое движение, с дру­ гой стороны, добиться признания Международного психоаналитического объедине­ ния, — увенчалось, наконец, тем, что на В е н с к о м конгрессе 1 9 7 1 года, после того 580

как в течение долгих лет правление оттягивало решение и тщательно изучало усло­ вия, н о р в е ж с к и е психоаналитики получили статус учебной группы. Был избран шефский к о м и т е т под председательством Кьелля Орберга (Сток­ гольм) и со Стигом Бьёрком (Хельсинки) в качестве секретаря, в который вошли так­ же Мария Монтессори (Амстердам), Луис Мунро (Лондон), Альберта Шалита ( Н ь ю Й о р к ) и Гельмут Т о м е ( У л ь м ) . Члены к о м и т е т а в течение длительного времени экзаменовали кандидатов, наблюдали за проведением семинаров, разборов случаев и обсуждения литературы, прежде чем предложили сделать н о р в е ж с к и х психоана­ литиков действительными членами Международного психоаналитического объеди­ нения и рекомендовали для группы статус временного членства. Т а к два года спустя ( 1 9 7 3 ) после всех суровых лет изоляции и разногласий усилия н о р в е ж с к и х аналити­ ков увенчались з а с л у ж е н н ы м успехом: к а к заметил П и т е р Холтер ( H o l t e r 1 9 7 4 ) в своем обращении к учредительному собранию, «временный статус нечленства Нор­ вежского общества, к счастью, теперь уже позади». Комитет продолжал свою деятель­ ность, изменил устав и внес предложения по улучшению учебных курсов. В резуль­ тате на XXIX Международном психоаналитическом конгрессе в Лондоне наконец был сделан последний шаг к полной автономии — признание Н о р в е ж с к о г о общества как равноправного члена Международного объединения. Т а к о в а в о б щ и х чертах история организации психоаналитического общества в Норвегии. В заключение следует сделать еще несколько замечаний о положении пси­ хоанализа в этой стране. Как уже отмечалось, в академических кругах и в сфере меди­ цины психоанализ был принят с большим вниманием и интересом, тогда как реакция со стороны психологических дисциплин была более враждебной; в последнее время психоанализ являлся даже мишенью для яростных нападок со стороны ряда психоло­ гов и психиатров, руководствовавшихся политическими соображениями. Психологическое и Психиатрическое объединения Норвегии рекомендовали сво­ им членам, ж е л а ю щ и м быть п с и х о т е р а п е в т а м и , личный анализ. Н а ц и о н а л ь н о е здравоохранение берет на себя возмещение расходов (полное или частичное) на ле­ чение у зарегистрированного психоаналитика и даже расходов на проведение кон­ трольного анализа под наблюдением супервизора. Кроме того, психологи полностью включены в систему здравоохранения и и м е ю т те же права, что и их коллеги-меди­ ки, однако с т е м ограничением, что они могут проводить анализ только тех пациен­ тов, которые направляются к ним врачами. Норвегия — единственная скандинавская страна, в которой психологи и м е ю т право заниматься психотерапией в системе на­ ционального здравоохранения. Институт психоанализа получает от государства финансовую поддержку, покры­ вающую расходы на семинары и лекции. Институт т а к ж е предоставляет в распоря­ ж е н и е п р а к т и к у ю щ и м п с и х о т е р а п е в т а м рабочие помещения, и, надо надеяться, когда-нибудь в рамках психоаналитической терапии удастся осуществить и исследо­ вательские проекты. Общество расширяется теперь очень быстро: в 1 9 7 3 году двадцать шесть из двад­ цати семи его членов были признаны полноправными членами Международного пси­ хоаналитического объединения, а тридцать восемь кандидатов проходили обучение. В силу относительно давней для скандинавских стран традиции позитивного отно­ шения к психотерапии и динамической психологии популярность психоанализа в Норвегии постоянно растет. Ряд ι кандидатов пополняются многими опытными терапевтами и клиницистами. Психоанализ популярен и у населения: ко всем прак­ тикующим психоаналитикам записались длинные очереди. Лишь немногие члены об­ щества снискали себе известность за рубежом своими публикациями, поскольку свои усилия, по всей видимости, они сконцентри, овали на том, чтобы создать психоана­ лизу солидную основу для развития. В будущем, надо надеяться, они все же получат 581

возможность, используя психоаналитические подходы и принципы, проводить углуб­ ленные исследования нормального и патологического поведения и «способствовать науке и практике психоанализа» ( H o l t e r 1 9 7 4 ) .

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО СЕВЕРНЫХ СТРАН

В 1 9 6 8 году в Стокгольме состоялся первый Северный психоаналитический кон­ гресс, который с тех пор проводится в одной из скандинавских стран каждые два года. Первоначально эти заседания должны были дать кандидату в о з м о ж н о с т ь под руко­ водством опытных психоаналитиков из разных стран представить в малых группах частные случаи, чтобы познакомиться с более ш и р о к и м с п е к т р о м представлений, чем это было в о з м о ж н о в м е с т н о м психоаналитическом обществе. Наряду с этим чи­ тались т а к ж е обычные доклады, число которых на последующих конгрессах возрас­ тало за счет клинических рабочих групп студентов. Эти встречи привели к учреждению выходящего два раза в год информационного бюллетеня, в к о т о р о м наряду с короткими сообщениями о деятельности отдельных обществ публикуются т а к ж е научные статьи. Надо надеяться, что в с к о р о м времени появится ежегодник со статьями скандинавских аналитиков. Еще одна цель этого сотрудничества состоит в том, чтобы достичь координации в различных областях: в частности э т о касается решений Международного психоана­ литического объединения, стандартизации учебных курсов в отдельных обществах, совместных приглашений иностранных гостей и голосования по определенным пун­ к т а м , к о т о р ы е д о л ж н ы быть включены в с о о т в е т с т в у ю щ и е научные программы. Был т а к ж е образован комитет, который должен изучить в о з м о ж н о с т и улучшения теоретической и практической подготовки лиц, занимающихся д е т с к и м анализом, и обеспечения большей заинтересованности кандидатов в этой области. Еще одним плюсом является в о з м о ж н о с т ь обмениваться о п ы т о м по вопросам повышения престижности психоанализа в отдельных странах, включения его в сис­ тему национального здравоохранения и формирования деловых отношений психо­ аналитиков с врачами и представителями различных специальностей. Интерес к пси­ хоанализу во всех с к а н д и н а в с к и х странах в последние годы необычайно возрос, и психоаналитики достигли действительно прочного положения, если взять в каче­ стве показателя возрастающее число аналитиков в государственных психотерапев­ тических учреждениях. Подводя итоги, м о ж н о сказать, что по сравнению с начальным периодом, когда психоанализ должен был бороться за выживание, за сорок лет существования, безу­ словно, повысился его научный, интеллектуальный и культурный статус. И все ж е , как и всякое изменение, это т о ж е является относительным и имеет две стороны. Хотя 5

скандинавские общества, за исключением, к сожалению, Датского общества , про­ цветают и развиваются, у них все же нет традиций и ранга своих более знаменитых обществ-сестер в Европе и Америке. Это главным образом связано с тем, что аналитики второго поколения своим переселением до и во время войны едва ли оказали влияние на скандинавский психоанализ. Единственным счастливым исключением явилось уси­ ление некоторыми названными выше аналитиками Шведского общества, благодаря чему оно смогло в дальнейшем оказать необходимую помощь соседям. Кроме того, скандинавские аналитики испытывали немалые трудности в преодолении чувства изо­ ляции на окраине европейского духовного мира. И все же одних географических фак­ торов недостаточно, чтобы объяснить психологический климат, в котором пришлось существовать и утверждать себя психоанализу в Скандинавии. 582

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Я бы хотел выразить свою благодарность следующим людям, без помощи которых это сообщение не могло бы появиться: Лайоша Шекели, Нильса Хаака, Олу Андерссона, Аннестину Рилтон и Бу Ларссона я должен по­ благодарить за сведения о шведском психо­ анализе; Вейкко Техке и Матти Туовинена я благодарю за помощь при написании гла­ вы о Финляндии, а Фиффи Пиене — за инфор­ мацию о ситуации в Норвегии. Тем ье менее ответственность за все изложенные здесь представления и возможную неверную интер­ претацию лежит целиком на мне. Поскольку статья основывается большей частью на об­ зоре трудов скандинавских психоаналитиков, я хотел бы заранее извиниться за возможные неточности и отсылаю заинтересованного чи­ тателя к публикациям, приведенным в соот­ ветствующих ссылках. 2

Во время пребывания в Вене Бьерр посетил Фрейда в этой квартире; на одной из встреч, при обсуждении различных способов реагиро­ вания, Фрейд нанес Бьерру чувствительный удар. Он заметил, что если он (Фрейд) обвинит Бьерра, что тот украл у него тысячу крон, то он не возмутится. Но если он будет утверждать, что Бьерр договорился провести ночь с горничной, то тогда он будет протестовать. Первое невоз­ можно, второе — вполне. 3

В это время друзья и коллеги Фрейда во­ преки его воле направили срочное ходатай­ ство в Комитет по Нобелевским премиям в надежде, что Фрейда отметят премией. Шур (Schur 1972, 506) отметил в примечании, что Фрейда не раз выдвигали на получение Нобе­ левской премии в области медицины, тогда как Джонс (Jones 1957) не приводит конкрет­ ных сведений о т о м , о какой премии для Фрейда хлопотали Мария Бонапарт и Арнольд Цвейг. Наверное, все же можно утверждать, что Ромен Роллан выдвинул Фрейда в 1936

году на литературную премию. Очевидно, точ­ ные обстоятельства выдвижения кандидату­ ры Фрейда на Нобелевскую премию не совсем выяснены. Я надеялся разобраться в этом во­ просе, но по причинам нехватки времени, к сожалению, это оказалось невозможным, поскольку для ознакомления с архивами Ко­ митета по Нобелевским премиям требуется специальное разрешение. 4

Автор разрешил мне учесть статью, опубли­ кованную им в 1972 году под псевдонимом Л. Зонненфельд-Шиллер. Она приведена в спис­ ке литературы вместе с другими его публика­ циями и вскоре как часть книги появится под настоящим именем автора. 5

К сожалению, было невозможно должным образом рассмотреть развитие датского пси­ хоанализа, поскольку Датское психоаналити­ ческое общество из-за внутренних раздоров оказалось на грани развала. В течение какогото времени оно процветало, но затем за неимо­ верно короткий срок оказалось в таком пла­ чевном состоянии, что с недавних пор учебный анализ уже не проводится, хотя и существуют планы возобновить эту деятельность. С 1957 по 1967 год Датское общество не только явля­ лось полноправным членом Международного психоаналитического объединения, включен­ ным в него по инициативе Шведского обще­ ства, но и добилось таких успехов, что два международных конгресса были проведены в Дании. Однако с 1967 года ситуация посто­ янно ухудшалась. Хотя и существует проблема «дикого» анализа, который пышно процвета­ ет в окрестностях Копенгагена и создает пло­ хую репутацию психоанализу, но это вряд ли является достаточным объяснением нынешне­ го печального положения вещей. Тем не менее датские психоаналитики продолжают актив­ но участвовать в психоаналитических конгрес­ сах северных стран.

ЛИТЕРАТУРА ACHTE, К. Α . : The witch hunt: some psychodynamic aspects. Psychiatria Fennica, 5, 1974, 43-54 ALANEN, Υ. Α.: The mothers of Schizophrenic patients. Acta Psychiat. Neurol. Scand., 33,1958, Suppl. 124 Some thoughts on schizophrenia and ego develop­ ment in the light of family investigations. Arch. Gen. Psychiat., 3, 1960, 650-656 From the mothers of Schizophrenic patients to international family dynamics. In: S. S. Kety,

583

D. Rosenthal (ed.): The transmission of schizo­ phrenia. London: Pergamon Press 1968 The families of Schizophrenic patients. Proc. Roy. Soc. Med., 63, 1970, 227-231 The psychodynamic family theory of schizophre­ nia and its relation to other theories. Psychiatria Fennica, 2, 1971, 83-87 Om familjeterapimed unga schizofrenipatienter. Nord. Psychiat. Tidskr., 27, 1973, 242-256

ALANEN, Υ. Α . , Lmz, T . , FLECK, S., CORNELISON, Α . :

Schizophrenie patients and their siblings. Psy­ chiatry, 26, 1963, 1-18 ANDERSSON, O.: Studies in the prehistory of psycho­ analysis. Studia Scientlae Paedagogicae Upsaliensia. V. III. 1962 E.: Bericht über die Ausbildungstätigkeit. Korrespondenzblatt, Int. Ztschr. f. Psa., 24, 1939, 219-222

BIBRING,

Fundamentals of psychoanalytic technique. London: John Wiley 1954

BRAAT0Y, T.:

CARPELAN, H.: Fredsforskning och psykoanalys. Psykiska hälsa, 10, 1969, 22-40

Das Leben und Werk von Sigmund Freud. Bern, Stuttgart: Hans Huber 1961-1962 KULOVESI, Y.: Der Raumfaktor in der Traumdeutung. Int. Ztschr. f. Psa., 13, 1927, 56-58 Zur Entstehung des Tics. Int. Ztschr. f. Psa., 15 1929,82-95 Psykoanalyysi. Helsinki: Otava 1933 Ein Beitrag zur Psychoanalyse des epileptischen Anfalls. Int. Ztschr. f. Psa., 20, 1934, 542-549 Die Ausdrucksbewegungen der Bejahung und der Verneinung. Int. Ztschr. f. Psa., 24, 1939, 446-447

EKMAN, T.: Phänomenologisches und Psychoanalytisches zum Problern des Mitleids. Int. Ztschr. f. Psa. u. Im., 26, 1941, 275-285

van der LEEUW, P. J.: Report of the Executive Council to the 26th International Psychoanalytical Congress. 133th Bulletin of the International Psychoanalytical Association. Int. J. Psycho-Anal., 51, 1970, 95-142

ENCKELL, M.: Det dolda motivet. Helsinki: Söderströms 1962

LESCHE, C : On the metascience of psychoanalysis. Fluman Context, 5, 1973, 268-284 LINDBÄCK, Ε.: Gustav Fröding. Stockholm: Nordstedts 1957

Det omvända anletet. Helsinki: Söderströms 1969 Over stumhetens gräns. Helsinki: Söderströms 1972 FERENCZI, S.: Zur Organisation der psychoanalytischen Bewegung (1911). In: Bausteine zur Psychoanalyse, Bd. 1. Wien: Internationaler Psychoanalytischer Verlag 1927

de MONCHY, R. S. J.: Masochism as a pathological and as a normal phenomenon in the human mind. Int. J. Psycho-Anal., 31, 1950, 95-97

FREUD, S.: Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung (1914). G. W. X Psychoanalyse und Libidotheorie (1923). G. W. ХГД

Oral components of the castration complex. Int. J. Psycho-Anal., 33, 1952, 450-453 The dynamics of training analysis. Int. J. Psycho- Anal., 35, 1954, 247-249

NIELSEN, N . :

Value-judgements in psychoanalysis. Int. J. PsychoAnal., 41, 1960, 425-429

GÜETTLER, K : Concepts covered by the terms «Ego», «Id» and «Super-Ego». Dissertation: Universität Uppsala 1971 Η α λ κ , Ν.: Comments on the analytical Situation. Int. J. Psycho-Anal., 38, 1957, 183-195

RECHARDT, E.: An investigation in the psychosomatic aspects of Prurigo Besnier. Dissertation: Universität Helsinki 1970

Unveröffentlichte Vorlesungen über die Geschichte der Schwedischen Psychoanalytischen Vereinigung

Metapsychological aspects in psychosomatic reactions. Psychiatria Fennica, 2, 1971, 327-336

HÄGGLUND, Т. В.: Psychodynamics of the dying patient. Psychiatria Fennica, 3, 1972, 219-234

SANDSTRÖM, T.: En psykoanalytisk kvinnostudie. Ernst Ahlgren — Victoria Benedictsson. Stockholm: Bonnier 1935

Asocial adolescents. Psychiatria Fennica, 5, 1974,241-248 HARTMANN, H.: The President's report to the 18th International Psychoanalytical Congress. 106th Bulletin of the International Psychoanalytical Association. Int. J. Psych-Anat., 35, 1954, 267-290 The concept of mental health in psychoanalysis. Psychiatria Fennica, 1,1970, 58-74

HULMSTRÖM, R . :

HOLTER, P. Α . : Address to the Business Meeting of the 28th International Psychoanalytical Congress. 139th Bulletin of the International Psychoanalytical Association. Int. J. Psycho-Anal., 55, 1974, 89-166 E.: Bericht des Präsidenten am 15. Internationalen Psychoanalytischen Kongreß. Korrespondenzblatt, Int. Ztschr. f. Psa., 24, 1939, 364-368 The Life and Work of Sigmund Freud,V. II and III. London: Hogarth Press 1955-1957. На нем. яз.:

JONES,

584

SCHJELDERUP, H.: Psykologi. Oslo: Gyldendal 1927. На н е м . ЯЗ.: Psychologic Berlin u. Leipzig: de Gruyter 1928 The lasting effects of psychoanalytic treatment. Psychiatry, 18, 1955, 109-133 Personality-changing processes of psychoanalytic treatment. Acta Psychol., 12, 1956, 47-64 SCHUR, M.: Freud: Living and Dying. London: Hogarth Press 1972. На нем. яз.: Sigmund Freud. Leben und Sterben. Frankfurt/M.: Suhrkamp 1973 SJÖBÄCK, H.: The psychoanalytic theory of defensive processes: a critical survey. Lund: G. W. K. Gleerup 1973 SMITH, G. J . W., WESTERLUND, В.: Personlighetspsy-

kologi. Lund: C. W. K. Gleerup 1973 SONNENFELD-SCHILLER, L.: CM. SZÉKELY, L.

The dynamics of thought motivation. Amer. J. Psychol., 46, 1943, 100-104

Thomas Manns «Tod in Venedig». Psyche, 27, 1973,614-635

Zur Psychologie des geistigen Schaffens. Schweiz. Z. Psychol., 4, 1945, 110-124, 332-347

Denkverlauf, Einsamkeit und Angst. Bern: Hans Huber (в печати)

Knowledge and thinking. Acta Psychol., 7, 1950a, 1-24

TÄHKÄ, V.: The alcoholic personality. The Finnish Foundation for Alcohol Studies, 13, 1966 Psykoterapian perusteet. Helsinki: Söderströms 1970

SZEKELY, L . :

Productive processes in learning and thinking. Acta Psychol., 7, 1950b, 388-407 Biological remarks on fears originating in early childhood. Int. J. Psycho-Anal., 35, 1954, 1-11 On the origin of man and the latency period. Int. J. Psycho-Anal., 38, 1957, 1-7 A comment on Dr. Bowlby's ethological approach to research in child development. Brit. J. Med. Psychol., 31, 1958, 131-134 The psychoanalytic study of thinking: Meaning, meaning Schemata and body Schemata in thought. Int. J. Psycho-Anal., 43, 1962, 297-305 The creative pause. Int. J. Psychol., 48,1967,353-367 Uber den Beginn des Maschinenzeitalters. In: Psychoanalyse in Berlin. Beiträge zur Geschichte, Theorie und Praxis. Meisenheim: Verlag Anton Hain 1971 Под псевдонимом Л. Зонненфельд-Шиллер: Psy­ choanalytic observations on the creative spells of a young scientist. The Israel Annals of Psychiatry and Related Disciplines, 10, 1972, 123-136

What is psychotherapy? Psychiatria Fennica, 5, 1974a, 163-170 Mourning work and working through. Psychiatria Fennica, 5, 1974b, 171-179 TÄHKÄ, V., RECHARDT, E., ACHTE, К.: Psychoanalytic

aspects of the sauna bath. Psychiatria Fennica, 2, 1971, 63-72 TAMM, Α.: Ett sexual-problem. Stockholm: Tidens 1930 Stottern. In: P. Federn, Η. Heng (Hg.): Das psycho­ analytische Volksbuch. Basel: Hans Huber 1939 TÖRNGREN, P.: Striden om Freud. Stockholm: Bonnier 1936 TUOVINEN, M.: Crime as an attempt to save one's own integrity. Dyn. Psych., 3, 1970, 99-105 Sohnesmord. Dyn. Psych., 4, 1971, 29-35 On real incest. Dyn. Psych., 5, 1972, 170-178 Crime as an attempt at intrapsychic adaption. Acta Univ. Culuensis, series D. Medica 2. Psychiatria 1, 1973

ПСИХОАНАЛИЗ ВО Ф Р А Н Ц И И Робер и Ильзе Баранд

11 октября 1 8 8 5 года Зигмунд Фрейд, тогда молодой невропатолог и гистолог, отправляется в П а р и ж на стажировку к Шарко. Проведенные здесь три с полови­ ной м е с я ц а кардинально м е н я ю т образ его мыслей и всю его последующую жизнь. Они служат прелюдией к р о ж д е н и ю психоанализа. Попробуем представить себе современное положение психоанализа во Франции с позиций приехавшего в П а р и ж пополнить свои знания чужестранца, обладающе­ го любознательностью и энтузиазмом. Под этим углом зрения мы попытаемся вос­ становить его краткую историю, но без подробного описания ранних периодов раз­ вития. Мы не будем останавливаться т а к ж е на фактах, которые нашли отражение в «Лекциях» Ш а р к о , директора лечебницы Сальпетриер, а т а к ж е в опытах Льебо и Бернгейма.

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ: ОТ Н А С Т О Я Щ Е Г О К П Р О Ш Л О М У Панорама современной ситуации Итак, представим себе, что наш наблюдатель хочет прежде всего познакомиться с о б щ и м и условиями в о з н и к н о в е н и я институционализированного психоанализа во Франции. Как он знает, с одной стороны, со времен Ришелье и Наполеона в этой стране было централизованное правление, с другой стороны, ее жители отличаются яв­ н ы м стремлением к индивидуализму. Скорее всего, он сочтет, что наиболее полное представление о всех сторонах жизни этой страны с м о ж е т получить в столице, кото­ рая является центром всех в а ж н ы х событий. Из общения с коллегами он убедится, что речь идет о т а к о м разнообразии проявлений жизни, о котором он и не подозре­ вал. Чисто психоаналитические общества, ассоциации, школы и группы, которые на­ зывают себя именно так и стремятся быть оригинальными, он разделит на четыре ка­ тегории (а если включить е щ е одну недавно п о я в и в ш у ю с я , то на п я т ь ) и узнает о характерных особенностях каждой из них.

Современные психоаналитические организации Мы р а с с к а ж е м о с у щ е с т в у ю щ и х сегодня организациях, п о я в л я в ш и х с я одна за другой из первоначального общества, придерживаясь порядка их возникновения. 586

Парижское

психоаналитическое

общество

(ППО)

(La

Société

Psychanalytique

de

было основано в 1 9 2 6 году. В качестве учебного учреждения с ним органичес­ ки связан Институт психоанализа. В настоящее время в этих организациях числит­ ся около двухсот постоянных членов. Финансовое обеспечение общества и института осуществляется за счет членских взносов. Устав и особенности учебного процесса мы обсудим при дальнейшем изложении.

Vans)

Французское

обгцество

психоанализа

(Société

française

de

Psychanalyse)

возникло при расколе П П О и просуществовало до 1 9 6 3 года. О н о издавало жур­ нал «La Psychanalyse», с 1 9 5 3 по 1 9 6 4 год вышло в о с е м ь н о м е р о в . Раскол в р а м к а х этого общества привел к возникновению двух новых групп. Ассоциация психоаналитиков Франции (АПФ) (L'Association Psychanalytique de France) насчитывает сегодня около тридцати членов. Это общество было основано психоаналитиками Лагашем, Лапланшем и Понталисом. Их позиция по вопросам образования и концепция психоанализа в такой степени соответствовали критери­ ям Международного психоаналитического объединения, что они вскоре были в не­ го приняты. Школа Фрейда (L'Ecole freudienne), основанная в 1 9 6 4 году, занималась разви­ тием психоанализа на основе учения Ж а к а Лакана. Эта группа включает всех заин­ тересованных лиц, не п р о ш е д ш и х учебного анализа. В ней не существует особой иерархии. Разработанные ею «Принципы получения звания психоаналитика в Па­ р и ж с к о й школе Фрейда» м о ж н о выразить следующим тезисом: «Психоаналитиком является каждый, кто считает себя таковым». Школа насчитывает сегодня около сот­ ни членов. Отсутствие контролирующей инстанции, за которое ратовал Лакан (вероятно, таким образом он добивался утверждения своих собственных взглядов) привело к вы­ ходу из группы целого ряда членов. Т а к и м образом возникла: Четвертая группа (Le IVème groupe, о с н о в а т е л и : П. О л а н ь е - К а с т о р и а д и с , Ж . Валабрега, Ф . П е р ь е ) , чтобы «любой ц е н о й з а щ и т и т ь с е б я к а к о т ц е х о в ы х привычек, т а к и от и с к у ш е н и я перед новизной, предлагала с в о и м членам рас­ с м а т р и в а т ь вновь созданную о р г а н и з а ц и ю с к о р е е к а к н а х о д я щ у ю с я в п р о ц е с с е становления, чем к а к у ж е сложившуюся». Т а к и м образом, здесь преобладает кон­ цепция большей структурированности и в то же в р е м я коллегиальности, кото­ рая допускает любые формы психоаналитического и непсихоаналитического уча­ стия в р а б о т е группы. В м а е 1 9 6 8 года б ы л о о б р а з о в а н о о б ъ е д и н е н и е под н а з в а н и е м Tendance intergroupe, отвергавшее любые иерархические структуры. Оно видела с в о ю задачу в поддержке рабочих групп, занимавшихся исследованием отношений между пси­ хоаналитической теорией и идеологией. Развитию этих организаций предшествовали встречи аналитиков, принадлежав­ ших к разным группам. Они следовали примеру коллоквиума, который организовал в 1 9 6 0 году в Бонневале Анри Эй. Их идеи нашли о т р а ж е н и е на страницах жур­ нала « L ' I n c o n s i e n t » , основанного в 1 9 6 7 году П. Оланье и К. С т е й н о м . П о с л е вы­ хода в свет восьми его номеров он разделился на два журнала: «Topiques» ( П . Оланье) и «Etudes freudiennes» (К. Стейн). В н а с т о я щ е е в р е м я в данной группе п р о с л е ж и в а е т с я тенденция к тому, что­ б ы н е т р е б о в а т ь о т с в о и х членов официального о б р а з о в а н и я . К а ж д ы й м о ж е т р е ш а т ь э т о т в о п р о с п о - с в о е м у . В э т о м о т н о ш е н и и группа р а з д е л я е т м н е н и е К. С т е й н а , к о т о р ы й устранил официальную процедуру д о п у с к а к о б р а з о в а н и ю и контрольному анализу, полагая, что образование на психоаналитический про­ ц е с с не влияет. Группа не и м е е т н а м е р е н и я с т а т ь официальной о р г а н и з а ц и е й 587

и объединяет н е з а в и с и м ы х аналитиков, з а н и м а ю щ и х с я и с с л е д о в а н и я м и ( « E t u d e freudienne», 5 / 6 , 1 9 7 2 ) . Мы рассказали о группах и обществах, находящихся в Париже, однако психоана­ литические организации существуют и в других городах Франции. По опыту рабо­ ты, численности и количеству проводимых встреч наиболее активной из них являет­ ся группа из Лиона. Ее основные представители Ж. Бержере, Ж. Коснье, Ж. Гийомен и К. Йоде являются членами П П О . . Печатные органы Если наш психоаналитик захочет прогуляться и поглядеть на витрины к н и ж н ы х магазинов в Л а т и н с к о м квартале, то он постоянно будет встречать издания, класси­ фикацию к о т о р ы х мы приводим в соответствии с датой их появления.

Журналы Журнал «La R e v u e F r a n ç a i s e de Psychanalyse» издается с 1 9 2 7 года, выходит один

раз

в два м е с я ц а в

издательстве

П а р и ж с к о г о университета (Presses

Universitaires de F r a n c e ) . Э т о орган П П О . Здесь публикуются с о о б щ е н и я о рабо­ тах, проводимых членами общества, а т а к ж е психоаналитические статьи, отбира­ е м ы е по их научному значению редакцией. В одном выпуске статьи, как правило, подбираются в соответствии с определенной тематикой. Сегодня журнал издают Давид, де М ' Ю з а н и Видерман. «L'Interprétation» — междисциплинарный, франко-канадский журнал, выхо­ дит с 1 9 6 7 года, раз в три м е с я ц а , издается Ж. Биграсом. «Scilicet» — журнал П а р и ж с к о й школы Фрейда, основан в 1 9 6 8 году, издается Сеулем. «Topique» — выходит раз в три месяца, издается П. Оланье-Касториадис, осно­ ван в 1 9 6 9 году. «La N o u v e l l e Revue de Psychanalyse» — выходит к а ж д о е полугодие, издается Ж.-Б. Понталисом, публикуется при содействии Психоаналитической ассоциации Франции. Журнал междисциплинарный, каждый номер посвящен той или иной ос­ новной теме, выходит в свет с 1 9 7 0 года. «La Psychiatrie de l'Enfant» — выходит один раз в год в двух томах, существу­ ет с 1 9 5 8 года. «Etudes Freudiennes» издается с 1 9 6 9 года. Этот журнал сотрудничает с психо­ аналитиками вне зависимости от их принадлежности к той или иной группе. Два пер­ вых номера были посвящены «кризису психоанализа». Популярность психоанализа стала причиной того, что многие другие журналы с интересом о с в е щ а ю т развитие психоаналитической науки. Мы не м о ж е м расска­ зать здесь обо всех этих журналах, к тому ж е , по всей вероятности, такой феномен не является специфическим для Франции '. Н у ж н о отметить т а к ж е , что существует тенденция к популяризации, часто ведущая к упрощению обсуждаемой проблемы, последствия которого трудно себе представить, и вызывающая поэтому неприятие со стороны профессионалов. Избыток неполноценной информации стал одним из ти­ пичных явлений нашей культуры. В 1 9 6 1 году социолог С. Московичи посвятил с в о ю очень интересную и изобилующую прекрасными примерами работу теме «Психо­ анализ: его публика и представления о нем», где он прослеживает влияние на психо­ анализ социополитических отношений. 588

Издательства С е г о д н я ш и р о к о публикуются к а к классические, т а к и с о в р е м е н н ы е труды по психоанализу. Право публикации работ Фрейда принадлежит трем крупным из­ дательствам: Presses Universitaires de France, Editions Payot и Gallimard. Пока еще нет полного перевода работ, а потому и хронологически упорядоченного полного собра­ ния сочинений. Недавно, однако, была издана «Библиография сочинений Фрейда» (Р. Дюфрень), облегчающая поиск источников. П о я в и в ш и е с я недавно переводы, частично еще незаконченные, прежде всего в издательствах Payot (Ж. Мендель) и Деноэль, сделали доступными для франкоязычных читателей работы т а к и х авторов, как К. Абрахам, Ш. Ференци, В. Райх, Т. Райк и др. В других издательствах выходят гуманитарные серии, и м е ю щ и е психоаналитические названия: Seuil, Privat, Padeia, Le Fil Rouge, L'Arche, Flammarion, a т а к ж е посвященные психоанализу серии книг карманного формата.

П с и х о а н а л и з и с о в р е м е н н а я ф р а н ц у з с к а я культура В р а м к а х того, что мы будем р а с с м а т р и в а т ь к а к зону влияния психоанализа (чем мы и ограничимся в данной работе), следует указать на прекрасные произведе­ ния таких авторов, как Ж.-П. Сартр, Мерло-Понти и П. Рикёр, т е м более что прошед­ шие с м о м е н т а их публикации десятилетия свидетельствуют о сохраняющейся ак­ туальности их философии. Рикёр в своей «Интерпретации», этюде о Фрейде, считает, что психоанализ яв­ ляется герменевтикой культуры в смысле всеобъемлющего толкования, «хотя и осу­ ществляемого по-своему, что позволяет отнести его к явлениям культуры». Этот да­ лекий от п р а к т и к и философ, ч е р п а ю щ и й информацию лишь из книг, я в л я е т с я выдающимся з н а т о к о м и к о м м е н т а т о р о м работ Фрейда. Мы не будем углубляться здесь в глобальную д и с к у с с и ю о т о м м е с т е , где «начинает р а з ы г р ы в а т ь с я другая сцена». Находится ли оно в голове психоаналитика и является ли оно редким выра­ ж е н и е м бессознательных фантазий, о к о т о р ы х говорил Фрейд? Находится ли оно на стороне этой дисконтинуальности, которую Фрейд описывает в своей статье «Бес­ сознательное» ( 1 9 1 5 ) , где убеждает в существовании двойного кодирования или фун­ кционального различия, дисконтинуальности, которую философ должен отделить от себя, игнорировать или преодолеть и, быть м о ж е т , д а ж е по-новому осмыслить 0· Derrida. «La Différence»)? В «Критике диалектического разума» ( 1 9 6 0 ) Ж.-П. Сартр отделяет современный марксизм от извечного адультоморфизма, что позволяет ему рассматривать психоана­ лиз как «идеализм», появляющийся под очередной маской, «возрождение фетиша внут­ реннего мира» (Sartre, нем. изд., 5 1 ) . «Осуществляя диалектическое обобщение, пси­ хоанализ указывает, с одной стороны, на объективные структуры, на материальные условия, а с другой стороны, на влияние детства на нашу взрослую жизнь» (там же, 5 4 ) . В с у щ н о с т и д и а л е к т и ч е с к о г о м а т е р и а л и з м а , «в ц е н т р е э т о й философии», Ж - П . Сартр обнаруживает «лишенный какой бы то ни было конкретной антропо­ логии вакуум» ( т а м ж е , 6 9 ) . Но без движения, без усилий, направленных на пости­ ж е н и е целого, социология и психоанализ не смогут обогатить друг друга, не смогут интегрироваться в единое «знание». В книге «Разум и насилие» ( 1 9 6 4 ) Р. Д. Лэйнга и Э. Купера чувствуется влияние Ж.-П. Сартра, к о т о р ы й написал и предисловие к ней. Авторы, о п и р а я с ь на идеи Ж.-П. Сартра, выдвинутые им в 50-е годы, пытаются определить свою позицию по от­ ношению к психоанализу, феноменологии и марксизму. 589

К вопросу о «фрейдо-марксизме» И с т о р и ю психоанализа во Франции следует рассматривать т а к ж е и в свете кон­ фликтов, которые постоянно сопровождали его отношения с интеллигенцией, пона­ чалу столь очарованной им. Столкновения психоанализа с пограничными дисцип­ линами, медициной и прежде всего психиатрией фактически являются прообразом его собственной истории. Конфликты, которые по своей природе с к о р е е относи­ лись к идеологическим, порой оживляли внешние отношения психоанализа в по­ литической области, главным о б р а з о м в связи с м а р к с и с т с к о й философией. Здесь с в о ю роль сыграло одно особое обстоятельство: представители литературных кру­ гов сюрреализма, решительно поддерживая внедрение психоанализа во Франции, одновременно популяризировали труды Маркса. П о э т о м у в среде марксистской интеллигенции сложилось амбивалентное отно­ шение к психоанализу, колеблющееся м е ж д у симпатией и антипатией. К тому же позиция м а р к с и с т о в в значительной м е р е зависела от курса к о м м у н и с т и ч е с к о й партии, в с в о ю очередь определявшегося политикой СССР. Т а к и м образом, история этих отношений определялась двумя противоположны­ ми течениями: периодическими колебаниями между попытками интегрировать пси­ хоанализ в м а р к с и с т с к у ю социальную критику и н е в о з м о ж н о с т ь ю вывести подоб­ ную социополитическую функцию из фрейдовской теории (см. с т а т ь ю Э. Федерна в этом томе). Такой н е в о з м о ж н ы й и в то же время вполне откровенный философский флирт м е ж д у м а р к с и з м о м и фрейдовским психоанализом периодически возобновлялся в различных формах в з а в и с и м о с т и от м е н я в ш и х с я со в р е м е н е м о б с т о я т е л ь с т в ( о т Полицера до Делёза, Гватгари и Кастеля). При э т о м постоянно обнаруживалась одна и та же утопия, каждый раз дававшая ход одному и тому же ошибочному явле­ нию: о с у ж д е н и ю психоанализа за то, что он вопреки ж е л а н и ю не является иде­ ологической системой. П е р в ы м представителем этого мифического процесса был Г. Полицер, который по мере своей интеграции во французскую компартию становился критиком психо­ анализа. С 1 9 3 3 п о 1 9 3 9 год он регулярно и со все большей убежденностью возвещал о «кризисе», «упадке» и д а ж е «конце психоанализа»; подобные высказывания шли в разрез с фактами, явно противоречили исторической реальности, что подтвердилось подъемом психоанализа в конце Второй мировой войны. В 1 9 4 9 — 1 9 5 3 годы началась вторая о ж е с т о ч е н н а я клеветническая кампания со стороны компартии, к о т о р а я в июне 1 9 4 9 года выступила с манифестом, опубликованном в «Nouvelle Critique» под названиеА-t «Самокритика: психоанализ — реакционная идеология». Под манифес­ т о м подписались коммунистически ориентированные психиатры, а т а к ж е некоторые психоаналитики, члены Парижского психоаналитического общества. Выдвигавшиеся аргументы были характерны для сталинистских процессов, вновь активизировавших­ ся в период холодной войны. И в самом деле, если требовалось противостоять «амери­ канскому заговору», «целью которого является подавление с помощью плана Маршалла восставших классов», то и психоанализ клеймился как «классовая практика, род дея­ тельности зажиточных слоев, нарциссическая привилегия, прибавочная стоимость удо­ вольствия, извлекаемая из прибавочной стоимости от труда» и тд. Такие попытки сде­ лать из психоанализа инструмент идеологических манипуляций продолжались очень долго. В лучшем случае это приводило к тому, что многие коммунисты не имели доступа к психоанализу, и все же коммунистически ориентированных психоаналитиков, вхо­ дивших в П П О , так и не удалось приобщить к такой идеологии. После 1 9 5 3 года ослабление напряжения на фронтах холодной войны позволи­ ло вернуться к идеологическому равновесию, а парижские интеллектуалы начали раз590

рабатывать новый сценарий «фрейдо-марксистского» синтеза. На чисто умозритель­ н о м уровне произошла новая встреча м е ж д у м а р к с и с т с к и м и революционерами, не ж е л а в ш и м и отказаться от понятия субъективности, и отдельными психоаналити­ ками, с т р е м и в ш и м и с я достичь к о м п р о м и с с а м е ж д у о с в о б о ж д е н и е м индивидуума и освобождением коллектива. Однако был один философ, не пользовавшийся репута­ цией человека, понимавшего психоанализ или симпатизировавшего ему, а именно Ж.-П. Сартр (он, к а к известно, вообще отрицал понятие бессознательного), который в «Критике диалектического разума» ( 1 9 6 0 ) создал продуманную идеологическую конструкцию компромисса, так и не найденного марксистами и психоаналитиками, между субъективностью и историей. С теоретической точки зрения она является ма­ лоубедительной вследствие и с к а ж е н и я концепции Фрейда, что в с в о ю очередь яви­ лось результатом ее неправильного понимания. Идеи Ж.-П. Сартра способствовали тому, что многие марксисты отказались от табу, с давних пор закрывавшего для них доступ к психоанализу. Н е д а в н о факел «фрейдо-марксизма» с н о в а был поднят: со стороны марксис­ тов Л. Альтюссером, со стороны психоаналитиков Ж. Лаканом. Это позволило их уче­ никам сделать смелые умозрительные обобщения, целью которых была прежде все­ го интеграция знаний современной научной методологии. Критика гуманизма (Фуко) благоприятствовала тому, что при эпистемологическом рассмотрении психоанали­ за, проводимом в р а м к а х данного движения, психоанализ без тени сомнений стал трактоваться к а к «одна из наук, относящихся к области исторического материализ­ ма» (М. Тор). Поскольку одни и те же иллюзии всегда вызывают один и тот же противополож­ ный эффект, реакция на этот нереальный синтез не заставила себя долго ждать. С мая 1 9 6 8 года в философско-университетских кругах Франции начался новый период ра­ дикальных идеологических нападок на психоанализ, спровоцированных усилиями некоторых психоаналитиков, дававших гипертрофированные психоаналитические интерпретации социальных фактов. С обеих сторон м о ж н о было говорить о достиг­ шей предела а к с и о м а т и ч е с к о й и методологической понятийной путанице: с од­ ной стороны, « Д о к а з у е м ы й м и р » Андре Стефана ( S t e p h a n e 1 9 6 9 ) , с другой сто­ роны, « С о ц и о п с и х о а н а л и з » Ж . Менделя ( M e n d e l 1 9 7 2 ) , «Антиэдип» Ж . Д е л ё з а и Ф. Гваттари ( D e l e u z e , Guattari 1 9 7 2 ) , «Психоанализм» Р. Кастеля (Castel 1 9 7 3 ) . После большого потрясения, которое испытала культура в м а е 1 9 6 8 года, и появ­ ления работ В. Райха и Г. Маркузе на французском языке в инспирированных этими сочинениями трудах французских авторов Ж. Делёза, Ф. Гуаттари, Р. Кастеля м о ж н о обнаружить признаки лиризма, досады, обвинения, но и надежды. «Согласуйте ваши желания с реальностью»— или еще: «Будьте реалистами — требуйте невозможно­ го!» Мы привели здесь эти лозунги прежде всего для иллюстрации. В указанных же работах звучат обвинения в адрес психоаналитиков, которым приписывается не толь­ ко конформизм и обусловленная э т и м стагнация, но и д а ж е отчуждение от своих корней и институционализация своего языка. Действительно, м о ж н о констатиро­ вать, что, с одной стороны, открытие н е к о т о р ы х функций бессознательного было совершено у ж е давно, а с другой стороны, вследствие отказа от фрейдовской тео­ рии и ее радикального искажения за последние пятнадцать-двадцать лет появилось м н о ж е с т в о теорий, концепций и т.д., но вместе с т е м возникли и новые движения в рамках психоанализа, словно прежнее образование линии фронта по отношению к враждебному миру сменилось расколом. Для многих современных французских философов психоанализ перестал быть носителем динамических революционных им­ пульсов. Возможно, практикам того времени недоставало свидетельств духовной сво­ боды и прежде всего внутренней определенности, чтобы заняться новыми пробле­ мами, которые помогли бы лучше понять развитие современного общества. 591

Вероятно, многие французские аналитики, как и Р.Кастель, задаются вопросом: «Разве в о з м о ж н о в рамках одной только беседы соблюсти условия нового компро­ м и с с а м е ж д у индивидуальным существованием и господством коллективных сил, условия, противоречащие современной социальной структуре?» Автор ставит перед собой задачу исследовать это «противоречие», которое, воз­ м о ж н о , является только м н и м ы м . Что касается слепоты, в которой обвиняют психо­ аналитиков, то, насколько мы знаем, они не претендуют на исключительную точность аналитических толкований, если не считать работу «Доказуемый мир» Андре Сте­ фана. Им давно известна своя относительная слепота, которая проявляется, когда речь идет о переплетении с а м ы х разнообразных и многочисленных биологических и пси­ хических факторов при функциональных и органических заболеваниях. Эта слепота лишь отчасти подкрепляется осознанием зачастую большой терапевтической ценно­ сти психоанализа, но не обязательно должна вести к идее о том, что из-за наличия сексуальных и социальных символов «оба мира кажутся н а м теперь полностью ге­ терогенными», как у Р. Бастида в «Социологии и психоанализе» (Bastide 1 9 7 2 ) . Здесь в с п о м и н а ю т с я богатое идеями в ы с к а з ы в а н и е М. Маусса: «Социальное включает в себя биологическое посредством психического» и утверждения молодо­ го Карла М а р к с а о «естественном» ходе вещей, к а к и м он казался ему в смысле от­ чуждения и насилия, которое совершается по отношению к человеку из-за произво­ димых и м ж е с а м и м товаров. По в ы р а ж е н и ю М. Бенасси, наука, изучающая иррациональное, не перестает ис­ следовать область, в основе изменений которой л е ж а т с а м ы е разнообразные фак­ торы, как-то: влияние знаний и технологического прогресса с его бесчисленными последствиями. Д а ж е если верно, что структуры, в р а м к а х к о т о р ы х мы развива­ е м с я к а к индивидуумы и к о т о р ы е нас ограничивают, существуют с нашего рож­ дения, то столь же верно и то, что в определенном смысле э к о н о м и к а этих структур зависит от э к о н о м и к и наших потребностей.

О других г у м а н и т а р н ы х н а у к а х Психоанализ не оказывает пока существенного влияния на другие области зна­ ния. Жаль, конечно, что представления и методы, приобретаемые в процессе инди­ видуального анализа, не могут в своей оригинальной форме внести достойный вклад в антропологию, социологию, и с т о р и ю и исследование м а с с о в ы х форм культуры. Т е м не м е н е е во Франции, по крайней мере в настоящее время, у ж е нет атмосферы недоверия к тем, кто не имеет отношения к медицине, как, например, в С Ш А . Оста­ н о в и м с я подробнее на причинах того, почему двойная к о м п е т е н ц и я встречается столь редко. В существовании фронтов в «гуманитарных науках» повинны, пожалуй, все, кто в э т о м задействован. Все выглядит так, словно ортодоксальная психоанали­ тическая практика ничего иного не м о ж е т , как истощить психические силы инди­ вида, или же она пронизана идеологией господствующей психоаналитической груп­ пы. И с к л ю ч е н и е с о с т а в л я е т швейцарец Г. Д е в е р ю , я в л я ю щ и й с я последователем 2 Г. Рохейма в области этнологии . Д о л ж н ы ли мы, вслед за Клодом Леви-Строссом, основываясь на данных этноло­ гии, з а н и м а ю щ е й с я бессознательной природой коллективных феноменов, прийти к следующему убеждению: «Несомненно, что развитие современной мысли содей­ ствует критике нравов. Но это явление не образует чуждую этнологическим иссле­ дованиям категорию; скорее, оно является их результатом... И д а ж е сегодня вторич­ ные, едва ли сформулированные представления побуждают нас ухватиться за это же бессознательное выражение. С удивительной быстротой, показывающей, что речь 592

здесь идет о внутреннем своеобразии мышления и поведения, коллективное мыш­ 3 ление воспринимает интерпретации, кажущиеся нам необычайно смелыми : при­ оритет материнского права, анимизма или недавнего изобретения — психоанализа, чтобы автоматически решать проблемы, природа которых, по-видимому, должна по­ стоянно выводиться из воли и рефлексии?» (Levy-Strauss 1 9 5 8 , нем. изд., 3 3 ) Говоря об этнологии, идущей от частного к общему, от истории к структуре, ЛевиСтросс отмечает «ограниченный инвентарь бессознательных возможностей». Об этом же н а п о м и н а е т и Лакан: « П с и х о а н а л и т и к д о л ж е н отчетливо представлять себе, что человек с рождения и до смерти находится в символической цепи, образовавшей человеческий род е щ е до того, к а к началась его история». Как ни странно, исключительный акцент на лингвистических, экономических и этнологических «структурах» или «формациях бессознательного» ( Л а к а н ) не про­ сто как в а ж н о м факторе, но и как неизменных системах, по к о т о р ы м мыслят люди, не завел исследования в тупик. Скорее наоборот, это, по-видимому, д а ж е способствует развитию диахронии, относительной историчности, способности к развитию и вов­ се не обязательно ведет к выводу о «гибели человека» (Фуко). Указывая на вклад Фрейда в историю, Безансон ссылается на Д е в е р ю и призы­ вает различать «бессознательное в текстах и бессознательное у историков». Многие историки (Л. Поляков, Н. Коэн, В. Йордан, Э. Р. Доддс, Р. Ленобль) обра­ щаются к психоанализу как вспомогательной дисциплине. Целью при э т о м является избежать опасности «чего-нибудь не понять»! Отсюда берет начало постулат: ничто человеческое не м о ж е т быть чуждым индивиду. «Такая многосторонность человечес­ кого существа, виртуального владельца всех духовных конфигураций» по мере позна­ ния бессознательного дает каждому потенциальную возможность быть универсальным П о с т е п е н н о мы подходим к социологическим дисциплинам и науке о социуме. Отношение к н и м неоднозначно. Они различаются по оценке их теоретической ком­ петенции в этой области. Так, например, К. Давид (David 1 9 6 9 ) пишет о «социоло­ гическом унижении» психоаналитика, который не владеет инструментарием, чтобы познавать многослойную социальную реальность. Для Ж. Шассеге-Смиргель, напро­ тив, психоанализ является единственно приемлемым путем. Социальная психология, появившаяся во Франции в 50-е годы в форме группо­ вой динамики, основывалась на работах К. Левина, а т а к ж е К. Роджерса, Я. Л. Море­ но и Т э в и с т о к с к о г о института. Речь шла о том, чтобы в противовес академической диагностической психологии создать недирективную социальную психологию, пси­ хосоциологию, которая бы позволила добиваться изменений индивида, группы и ор­ ганизации. Позиция практиков во французской социальной психологии значитель­ но варьирует и часто во м н о г о м зависит от отношения к психоанализу. Цель недавно появившегося журнала «Connexion» («Связь») состоит в том, чтобы более четко опре­ делить направления, которые и м е ю т практическое приложение (Энирикес, Ронши, Палмаде). В новом направлении — «социопсихоанализе» — в качестве зоны пересечения «психоиндивидуального» и «социологического» выделяется область политики. Здесь пытаются изучать «регрессию политического в психическое», последнюю, по м н е н и ю Ж. Менделя ( M e n d e l 1 9 7 2 ) , форму уничтожения гражданина. «Классовая» группо­ вая динамика способствует политизации, позволяющей избежать хандры и конфлик­ тов с родителями. В коллективе лечебных учреждений, особенно психиатрических клиник, врачи, средний медперсонал, психологи, социологи, психоаналитики сталкиваются с про­ блемой в з а и м н ы х отношений. Они часто обращаются к психоанализу коллектива, ощущающего себя единым организмом, который в той или иной мере подвержен негативному влиянию возникающих конфликтов и напряженных отношений. В этом 593

смысле необычайно любопытным документом является работа А. Леви «Парадоксы свободы в психиатрической клинике» (Levy 1 9 6 9 ) . И н т е р е с н ы т а к ж е начинания Бальве, Тосквеля и Оури. В соответствии с новым понятием «социопатии» Ж. Хохманн в работе под названием «Общинная психиатрия» ( H o c h m a n n 1 9 7 1 ) выступа­ ет за психиатрию, нацеленную на преодоление паттерна симбиотических отноше­ ний, но при э т о м он, пожалуй, недооценивает с у щ е с т в о в а н и е идентификаций и п о р о ж д а ю щ и х их сил. Подход к психическому больному как к «полезному и адап­ тированному» человеку в уравновешенной семье, прототипическом м и к р о к о с м о с е нашего подавляющего и преследующего общества, создает немалые трудности, д а ж е если теперь используется психоаналитическая терминология. В недавно появившемся номере журнала «Эволюция психиатрии» (т. 3 7 ) такой подход ставится под сомнение со стороны «антипсихиатрии» (Р. Ангелерг, А. Барт, А. Эй, А. Морель, А. Штульман). Ее представителей не так часто м о ж н о встретить среди п р а к т и к у ю щ и х психоаналитиков Франции; в своей работе они опираются на идеи М. Фуко и английской школы (Лэйнга, Эстерсона и Купера). Подчеркивая н е п о с т и ж и м о е родство индивида со всеми человеческими конфигу­ рациями, в конце концов мы понимаем, что «нужно смириться с определенной долей неуверенности» ( 3 . Фрейд) и обнаруживаем соответствие между нашей эпистемофилией и нашим с т р е м \ е н и е м не лишиться этого желания, его исполнив. Знание пред­ стает здесь чем-то, что должно быть покорено подобно нашему бессознательному. Башелар своей работой, названной по предмету исследования, пытался внести свой вклад в «психоанализ сознания» (Bachelard 1 9 3 8 ) . П и а ж е , в течение многих лет являвшемуся профессором университета в Сорбонне, мы обязаны тем, что смогли б о л ь ш е узнать о формальных п р о ц е с с а х м ы ш л е н и я и п о н я т ь н е р а в н о м е р н о с т ь его эволюции, увидеть, что процессы стагнации и м е ю т м е с т о и в д е т с к и х формах мышления, то есть составить представление об аспектах не менее важных, чем вопро­ сы содержания. В практике работы с детьми этот подход и психоанализ дополняют друг друга, пробуждая интерес к генезису и проявлениям аффективно-когнитивных структур. По м н е н и ю П и а ж е , оперативная структура о п е р е ж а е т лингвистическую и тянет ее за собой, чтобы в дальнейшем на нее опереться. Он говорит о конфронта­ ции м е ж д у синтаксическим научением и приобретением логических структур. Та­ к и м образом, П и а ж е и его школа установили существование семиотической функ­ ции, которая является чем-то большим, чем речь, и включает в себя последнюю. Об э т о м важно знать, так ж е , как и о лингвистике де Соссюра, посвятившего себя изучению синхронной «системы», основывающейся на взаимосвязанных различиях и противоположностях значений. Де Соссюр создал отличное от грамматики XX века понятие о внеисторической и, так сказать, замкнутой в самой себе структуре, которое было воспринято одной из французских психоаналитических школ, а именно школой 4 Лакана, где сигнификант рассматривается как отделенный от сигнификата и как один из наиболее индивидуальных, а потому и наиболее отчужденных аспектов психики человека (ее бессознательный имажинативный и символический аспект). По мнению Г. Мунена ( M o u n i n 1 9 6 8 ) , несмотря на то, что Лакан уделяет много внимания речи и структурализму, он все же остается в стороне от современной лингвистики и в опре­ деленной мере даже «дискредитирует своего любимого автора». Х о м с к и й в трансформационном структурализме и молодые французские линг­ висты (Грос, Дюбуа) опять-таки рассматривают процесс, относящийся к глубокой ла­ тентной структуре. В а ж н ы м фактором является субстанция. Грамматику же порож­ дает слышилюе предложение, нечто совсем иное, чем система противоположностей. Обращаясь исключительно к фактору различий и противоположностей, мы игно­ рируем фоническую субстанцию и возвращаемся к психологическому аспекту про­ изнесенного слова. В фонетическом сознании существуют только качественные ас594

пекты. В фонетической игре выражаются не только сигнификанты, но и настроения, репрезентанты влечений. Если оставить в стороне то, что интересует исключительно лингвистов из структуралистской школы де Соссюра, м о ж н о прийти к разнообраз­ н ы м а с п е к т а м бессознательного. Так, И. Фонадьи делает акцент на выразительном аспекте слова (эксплозивный, сдержанный, увлеченный), указывая психоаналитикам на процесс образования звуков, организованный на внешнеречевом уровне. О роли фонической музыкальной субстанции говорится в одном из номеров недавно появив­ шегося журнала «Психоанализ и музыка» («Psychanalyse et Musique»). Мы не б у д е м з д е с ь о с т а н а в л и в а т ь с я на л и т е р а т у р е н а ч и н а я с А. Б р е т о н а и П. Ж. Ж ю в е , на классической критике, тематической критике и п с и х о к р и т и к е от Ш. Бодуэна до Г. Башелара, Ш. Марона, Г. Поле, Ж. П. Ришара, Ж. Старобински, Р. Бартеса. С т и л и с т и к а м о ж е т т о л ь к о выиграть от п о з н а н и я б е с с о з н а т е л ь н о г о , Фрейд же поступал п р о т и в о п о л о ж н ы м образом, основываясь в своей работе на ве­ ликих произведениях прошлого. Литературный подход в психоанализе строится на обращении к театральным п е р с о н а ж а м и художественным образам, служащим для наглядной демонстрации, а т а к ж е на тематических анализах и обзорах. Мы назовем лишь некоторые работы: «И одного о к а много» А. Грина ( G r e e n 1 9 6 9 ) и «Гёльдерлин» Ж а н а Лапланша; «Пси­ хоанализ искусства и творчества» Ж. Шассеге-Смиргель (Chasseguet-Smirgel 1 9 7 1 ) , «Сюрреализм» Р. Хельда. Ценная информация об этом направлении содержится в ра­ боте Анне Клансье «Психоанализ и литературная критика» ( C l a n c i e r 1 9 7 3 ) и в од­ ном из номеров журнала «Revue Française de Psychanalyse», озаглавленном «Твор­ ч е с т в о » ( « L a Créativité»),

Психоаналитики в нашем столетии Разумеется, мы не могли здесь исчерпывающим образом рассказать обо всех пси­ хоаналитических подходах, знание и оценка которых, впрочем, превышает возмож­ ности практикующего аналитика. Поэтому, сопровождая пребывающего у нас в го­ стях коллегу, мы проследим вместе с ним теперь за тем, чем занимаются французские психоаналитики, п о м и м о частной практики. П р е ж д е всего это будет их преподава­ тельская деятельность: в области гуманитарных наук, «медицинской психологии» на медицинских факультетах в сфере профессионального образования и главным об­ разом в сфере подготовки детских и взрослых психиатров. В своей клинической работе психоаналитики иногда возглавляют психиатричес­ кие отделения, з а н и м а ю т с я консультированием и лечением, в т о м числе используя методы традиционной психотерапии, работают во взрослых и детских поликлиниках, сотрудничают с медицинскими, психологическими институтами и амбулаториями. Многие психоаналитики трудятся в передовых учреждениях, в частности в детских клиниках, з а н и м а ю щ и х с я в той или иной степени педагогическими исследовани­ я м и и подготовкой молодых специалистов. Э т о относится к Институту Клапареда, клинике Анри Русселя и Центру Альфреда Бине. Центр консультирования и пси­ хоаналитической терапии — государственное учреждение, созданное в 1 9 5 3 году — является подразделением Института психоанализа и предназначено для подготовки молодых аналитиков. Отдельные аналитики и м е ю т узкую медицинскую специали­ зацию и работают в отделениях психиатрии, дерматологии, пневматологии, карди­ ологии, гастроэнтерологии и т.д. Некоторые из них создали свою группу в Центре пси­ хосоматической терапии. В соответствии с полученным образованием и численностью м о ж н о выделить сле­ дующие типы практикующих психоаналитиков. 595

Получивший образование врач, чаще всего изначально ориентированный на пси­ хиатрию, специализируется затем в области психоанализа и попеременно практи­ кует к а к в официальном секторе, т а к и частным образом. Создание в больницах круглосуточных отделений изменило эту ситуацию только для некоторых психоана­ литиков, ставших профессорами и руководителями подразделений. Исключительно частной практикой занимаются, как правило, лишь в более позднем возрасте. Прочие специалисты с университетским образованием, в большинстве своем так н а з ы в а е м о г о «гуманитарного» профиля (психологи, социологи, философы и т.д.), в последнее время все чаще находят работу в клинике. Н е к о т о р ы е из них становят­ ся преподавателями университетов. Учитывая произошедшие перемены, м о ж н о ска­ зать, что судьбы «психоаналитиков немедицинского профиля» складываются в целом так, к а к это виделось Фрейду еще в 1 9 2 6 году. П о л о ж е н и е «неврачей» на правовом уровне остается двусмысленным. Поэтому им приходится сталкиваться с проблемами, касающимися профессиональной ответ­ ственности, от которых избавлены медики. Разрешение этих проблем — дело весь­ ма сложное, поскольку мало кто из французских психоаналитиков стремится к то­ му, чтобы психоанализ оказался в ряду преподаваемых в университетах дисциплин, а обучение ему увенчивалось вручением диплома сомнительной ценности. Не нахо­ дит большого числа сторонников и идея о том, чтобы государство сделало возмож­ н ы м получение образования, в той или иной степени в м е ш и в а я с ь в деятельность психоаналитических учреждений, которые во Франции находятся в частном вла­ дении и финансируются исключительно за счет членских взносов. М о ж н о сказать, что в большинстве своем психоаналитиком считается тот, кто по­ лучил образование (прошел личный и провел контрольный анализ, а т а к ж е изучил психоаналитическую т е о р и ю ) и занимается соответствующей деятельностью, кото­ рая, как правило, заключается в частной практике с использованием классического психоанализа. Остальными видами деятельности — от «балинтовских групп» до тех­ ник сенсибилизации в различных областях, — как мы уже упоминали, занимаются по личной инициативе; т е м не менее основным ориентиром всегда остается психо­ аналитическая терапия в узком смысле. В своей деятельности психоаналитик стре­ м и т с я не только по-новому применить приобретенные и проверенные им теоре­ т и ч е с к и е знания, но и обогатить их с о б с т в е н н ы м о п ы т о м . По всей видимости, те, кто отдаляются от психоанализа, чтобы посвятить себя в основном или полностью другим т е о р и я м , чувствуют себя покинувшими психоаналитическое сообщество, а последнее, наверное, укрепляет у них ощущение того, что «прикладной» психоана­ лиз по большому счету не м о ж е т уберечься от «разбавления» другими т е о р и я м и и от прочих отклонений, — явлений, хорошо знакомых каждому практику, но в еще большей м е р е тому, кто отказывается от своего важнейшего инструмента (долговре­ менной аналитической психотерапии). П о э т о м у , как ни странно, но, наверное, в соответствии с внутренней логикой, французские аналитики к а к группа предпочитают сегодня о с т а в а т ь с я в стороне от медицины и от академической науки и находят интерес в ортодоксии аналити­ ческой функции, которой мы обязаны Фрейду. Эта ситуация заслуживает особого внимания, поскольку в других странах дело обстоит совершенно иначе. Несомненно, что к позиции такого отстранения и к выбору практики, где в ос­ новном используются методы классической аналитической терапии, привело стрем­ ление и з б е ж а т ь риска выхолащивания психоанализа. Эта деятельность осуществляется в виде частной практики. Как правило, паци­ енты полностью оплачивают все расходы. Они и м е ю т в о з м о ж н о с т ь частично возме­ стить убытки из фондов социального страхования. Однако размер возмещения зави­ сит от того, имеет ли аналитик звание врача: терапевтическую работу во Франции 596

согласно существующему правопорядку разрешается проводить только врачам. Воз­ мещение будет большим, если лечение проводилось врачом, р а б о т а ю щ и м по дого­ вору со службой социального страхования. Психоанализ практикуют т а к ж е в различ­ н ы х центрах, с т а р е й ш и м и о с н о в н ы м и з к о т о р ы х я в л я е т с я П а р и ж с к и й центр психоаналитического консультирования и лечения в поликлиниках и амбулаторных консультационных пунктах при больницах. В подобных учреждениях пациент либо платит за свое лечение в минимальном размере, либо не платит вообще. Т а к и м образом, возникает проблема нахождения приемлемого решения, кото­ рое бы позволило сделать для пациентов полностью или почти бесплатным доро­ гостоящее, но все же соответствующее высокой квалификации терапевта лечение, как в некоторых государственных учреждениях, где, однако, пациентам приходится долго ждать своей очереди. В таких учреждениях все меньше ощущается различие м е ж д у аналитиками с точки зрения их базового медицинского или немедицинско­ го образования.

И с т о р и я психоаналитического д в и ж е н и я и превратности его судьбы Н а ш гость узнает, что психоанализ во Франции внедрялся несколькими действо­ вавшими порознь психиатрами и медленнее, чем в большинстве других крупных ев­ ропейских стран. Как правило, психоанализ наталкивался на враждебность со стороны позитиви­ стски настроенных французских врачей, а потому он оказывал гораздо большее вли­ 5 яние в литературных кругах , особенно среди писателей-сюрреалистов. ( П р и м е р о м тому является Андре Бретон, который был лично знаком с Фрейдом. Впрочем, Фрейд весьма сдержанно относился к попыткам сюрреалистов использовать его открытия.) До окончания Второй мировой войны психоанализу приходилось ограничиваться этими тесными рамками. С тех пор сферы его влияния постоянно расширялись и зна­ чительно возросло число сторонников. Представители определенных направлений в философии, п с и х о с о м а т и ч е с к о й медицине, психиатрии, психогигиене, а т а к ж е средствах м а с с о в о й информации пытались применять его в своей работе. Выражением общественного признания психоанализа явилось присуждение пси­ хоаналитикам профессорских званий. Однако подобное поощрение было сдержан­ но встречено большинством психоаналитических групп, опасавшихся, что э т о м о ж е т заставить психоанализ пойти на уступки. В истории психоаналитического движения во Франции м о ж н о выделить три ос­ новных периода со специфической для к а ж д о г о из них главной целью. Впрочем, эти же цели отчасти сохранялись и в другие периоды, а потому данная историчес­ кая периодизация имеет лишь схематический характер. 1. Период с начала столетия до конца Второй мировой войны был посвящен вне­ дрению, защите и разъяснению психоаналитического подхода. 2. В период с 1 9 4 5 по 1 9 6 0 год, когда у ж е не требовалось столько усилий, чтобы добиться признания, основная задача французских авторов заключалась в развитии и углублении этой концепции на основе собственного понимания психоаналитичес­ кой теории и практики. 3. С 1 9 6 0 года стала проявляться тенденция к тому, чтобы основательно занять­ ся вопросами обучения. Т а к и м образом, французские психоаналитики столкнулись с той же насущной проблемой, что и большинство психоаналитических объедине­ ний в других странах. Однако у ж е в 1 9 5 3 году эта проблема стала р е ш а ю щ и м фак­ тором раскола в одной из первых французских групп — П а р и ж с к о м психоаналити­ ческом обществе. 597

11ериод д о В т о р о й м и р о в о й в о й н ы Вскоре после того, как в конце своего пребывания во Франции, в П а р и ж е у Шар­ ко ( 1 8 8 5 - 1 8 8 6 ) и в Нанси у Бернгейма ( 1 8 8 9 ) , Фрейд сделал свое гениальное откры­ тие, в я н в а р е 1 8 9 5 года он опубликовал на ф р а н ц у з с к о м я з ы к е в « R e v u e Neu­ rologique» статью «Навязчивости и фобии. Их психические механизмы и этиология». За нею последовало несколько работ швейцарских авторов (Мёдера, Клапареда, Флур­ нуа), опубликованных на французском языке, затем появились отдельные статьи, ка­ савшиеся психоанализа, авторами которых являлись либо те, кто сдержанно симпа­ тизировал психоанализу, как Теодор Рибо, либо его решительные противники, такие, как Пьер Жане. В 1 9 0 9 году появилась статья Моришо-Бушана «Случай невроза сердца», в ко­ торой робко затрагивалось понятие переноса. Э т о был первый французский автор, состоявший в переписке с Фрейдом; собственно говоря, он был не столько психоана­ литиком, сколько просто поборником фрейдовских идей (см. Freud, X, 7 2 ) . 1 9 1 4 год ознаменовался выходом в свет «Психоанализа неврозов и психозов», солидного, о б ъ е м о м в четыреста страниц труда двух французских психиатров, Реги и Эснара, где весьма о с т о р о ж н о были представлены общие положения теории Фрей­ да. В дальнейшем, однако, только Эснар использовал в своей работе психоаналити­ ческие методы и участвовал в организации французского психоаналитического дви­ жения. Т а к и м образом, в то время когда уже были известны психоаналитические объеди­ нения в Вене, Цюрихе, Будапеште, Берлине, Лондоне и в С Ш А , Франция отличалась особой невосприимчивостью к психоанализу. Фактически во Франции не было та­ ких пионеров движения, которых м о ж н о было бы сравнить с Ференци, Абрахамом или Д ж о н с о м . И только в 1 9 1 9 году появилась работа Р. Лафорга, эльзасца, получившего фран­ цузское гражданство, где шла речь о психоаналитической терапии шизофрении, а за ней несколько в а ж н ы х статей, опубликованных франкоязычными швейцарца­ ми, прежде всего Р. де Соссюром. П р и м е р н о в 1 9 2 1 году начало французскому психоаналитическому д в и ж е н и ю было положено деятельностью м а д а м Сокольницкой, уроженки Польши, выросшей во Франции. В возрасте 37 лет по совету Фрейда она приехала в Париж, закончив свои странствия по Европе, за годы которых она прошла анализ у Фрейда, обучалась пси­ хоанализу сначала у Юнга, а затем у Ференци и опубликовала в 1 9 2 0 году работу «Ана­ лиз детских неврозов навязчивости». Ее радушно приняли в литературных кругах, прежде всего Андре Жид и Бурже; последний представил ее профессору Хейеру, вы­ дающемуся детскому психиатру, который предложил ей работу в психиатрической клинике «Сент-Анн» в Париже. Год спустя, опережая события, она начала проводить первые «учебные анализы», в т о м числе с теми, к т о впоследствии основал Париж­ с к о е психоаналитическое общество (Р. Лафорг, Э. Пишон, Р. Алленди). Эти первые аналитики стали самостоятельно проводить психоанализ и сообщали о том, как проходило лечени, либо сами, время от времени посещая Фрейда, Ференци или Ганса Захса, либо через учеников Фрейда, бывавших проездом во Франции (напри­ мер, через Ранка или Эйтингона). Благодаря силе своей личности и положению врача Лафорг стал лидером французского д в и ж е н и я , с н и с к а в ш е г о с и м п а т и ю у Фрейда. Т е м не менее по отношению к отдельным членам группы, например Пишону и Эснару, сложилось определенное недоверие, поскольку, по мнению Фрейда, они были слиш­ к о м склонны к компромиссам с медиками и маргинальными группами. (У последо­ вателей Фрейда вызывали недоумение приверженность Э. П и ш о н а идеям Шарля Маурра и ею связи с правоэкстремистским расистским движением «Action Française».)

598

В 1 9 2 5 году греческая принцесса Мари Бонапарт по рекомендации Лафорга на­ чала проходить психоанализ у Фрейда. У ж е в 1 9 2 6 году, находясь в Вене, она приня­ ла участие в организации П а р и ж с к о г о психоаналитического общества и обеспечила его контакты с Фрейдом, которые установились в начале 1 9 2 6 года благодаря приез­ ду из Берлина Лёвенштейна. Многие будущие французские аналитики прошли анализ у Лёвенштейна, по­ следователя мадам Сокольницкой, которая все больше и больше склонялась к тому, чтобы проводить психоаналитическое лечение в течение к о р о т к о г о времени. Из письма Лафорга Фрейду от 30 января 1 9 2 6 года следует, что в парижскую пси­ хоаналитическую группу входили десять человек: Сокольницка, Лафорг, Пишон, Алленди, Паршеминье, Борель, Эснар, К к о т о р ы м присоединились т а к ж е Лёвенштейн и швейцарцы Р. де С о с с ю р и Шарль Одье (см. статью Г. X. Вальзера в э т о м т о м е ) , ф а к т и ч е с к и о д и н н а д ц а т ы м членом нового д в и ж е н и я являлась М а р и Бонапарт, которая п о - п р е ж н е м у ж и л а в Вене. П а р и ж с к о е п с и х о а н а л и т и ч е с к о е о б щ е с т в о ( П П О ) было о с н о в а н о в н о я б р е 1 9 2 6 года. 20 декабря 1 9 2 6 года общество избирает своего первого действительного члена, А. Коде, и первого внештатного члена, мадемуазель Анне Берман, которой над­ лежало стать основным переводчиком трудов Фрейда. Однако рождение нового общества не обошлось без раскола в его рядах, посколь­ ку еще в 1 9 2 5 году Лафорг вместе с Пишоном, Коде и Минковски основали группу «Эволюция психиатрии». Некоторые из первоначальных членов П П О (Эснар, Борель и Коде) впоследствии перешли в эту группу, отойдя от психоанализа и практикуя как психиатры. Много позднее Лафорг признался, что, «заботясь о репутации», он долгое время отказывался упоминать имя Фрейда в «Revue Française de Psychanalyse», возникшем в 1 9 2 6 году вместе с П П О , печатным органом которого он являлся. Он признал так­ же, что из-за своей предубежденности к «менталитету психоаналитиков из окружения Фрейда» он создал параллельное движение «Эволюция психиатрии». Дальнейший ход событий подтвердил эту исходную амбивалентность: группа «Эволюция психиатрии» долго, особенно в последние годы, когда ею руководил А. Эй, служила и оппозицион­ ным плацдармом по отношению к психоанализу, и — возможно, даже в меньшей сте­ пени — «питомником» для психоаналитиков, поскольку она всеми силами подчерки­ вала медико-терапевтическую сторону психоаналитической деятельности. Н е с м о т р я на недостаточно твердую в этот период позицию основателей П П О , которые занимались совершенно различной практической деятельностью, четверо аналитиков проводили учебный анализ, подготавливая, т а к и м образом, появление второго п о к о л е н и я французских психоаналитиков. П о м и м о Лафорга, речь идет о де Соссюре, Одье, прошедшем анализ в Германии у Ф. Александера, ученика Фе­ ренци, и получившем образование в Берлинском психоаналитическом институте, и, наконец, о Лёвенштейне, прошедшем анализ у Фрейда и с 1 9 2 6 по 1 9 3 9 год под­ готовившем большинство аналитиков. Кроме того, находившиеся в П а р и ж е анали­ т и к и ( н а п р и м е р , Ш п и ц или Г а р т м а н н ) проводили анализ новых учеников; один из них, Накт, в 1 9 2 9 году стал членом общества, в деятельности которого он сыграл важную роль в период нового подъема после Второй мировой войны. Через тринадцать лет после своего возникновения число членов П П О удвоилось и составляло теперь двадцать четыре человека. В этот период техника психоанализа в значительной степени определялась особенностями личности каждого аналитика, если не их изобретательностью в овладении практикой ( с м . т а к ж е воспоминания Анаис Нин о с в о е м анализе у Р. Алленди). Если говорить о теоретическом развитии, то м о ж н о выделить три основные тен­ денции. 599

1. Переводы важнейших работ Фрейда. 2. Уточнения, касающиеся языка, цель которых состояла в поиске соответствия психоаналитической терминологии и декартова языка. Наибольшие заслуги здесь принадлежали Э. Пишону (а т а к ж е его дяде Дамуретту, автору грамматики француз­ ского я з ы к а ) . Результатом этой тенденции явилось возникновение нового синдроматического определения понятий, дополнившего психиатрическое описание болезней. 3. П е р е о ц е н к а клинической психиатрии в свете психоаналитических понятий и первые попытки лечения в клиниках, прежде всего в клинике «Сент-Анн» под ру­ ководством профессора Клода. Наконец следует упомянуть еще об одной области прикладного психоанализа — литературе, о чем подробно сообщает М. де М'Юзан (в предисловии к собранию со­ чинений Буве). В довоенный период французский психоанализ, если не на практике, то по крайней мере в наиболее известных общественности публикациях, следовал одному из направ­ лений, выделенных в исследовании Фрейдом, которое можно, пожалуй, назвать приклад­ ным психоанализом, если использовать это понятие в самом широком смысле. Подоб­ но тому, как это было в начальный период истории психоанализа, Алленди, Эснар, Лафорг, Мари Бонапарт пытались в своих работах, анализируя не относящиеся к медицине фе­ номены, доказывать реальность бессознательного и коррелятивную детерминацию пси­ хики. С помощью инструментария, разработанного Фрейдом и переданного затем сво­ им ученикам, они «анализировали» Аристотеля, Бодлера и Эдгара Алана По. Раскрывая бессознательные мотивы творчества философа или поэта, они стремились не столько к то­ му, чтобы углубить идеи Фрейда, сколько доказать их правильность и необходимость. В целом психоанализ, к к о т о р о м у о б щ е с т в е н н о с т ь п о - п р е ж н е м у относилась с определенным недоверием, боролся за то, чтобы занять достойное м е с т о в интел­ лектуальной жизни. Следует т а к ж е упомянуть, что в 1 9 3 9 году в последней вышедшей до войны ста­ тье в «Revue Française de Psychanalyse» ( « С е м ь я до господина Л а к а н а » ) Э. Пишон подверг острой критике стиль и способ теоретизирования, которые пронизаны «гер­ манизмами и неясностями Ж. Лакана»: «Это череда темных и тяжелых облаков, в раз­ рыве которых то там, то здесь рождаются искорки света». Т а к и м образом, в этот первый период, характеризовавшийся сопротивлением официальной медицины, психоанализ во Франции принимали очень робко и осто­ рожно. Много позднее, в 1 9 5 3 году, на торжественном открытии Института психо­ анализа Эрнест Д ж о н с скажет: «Развитие вашего объединения во многих отноше­ ниях напоминает мне процесс психоаналитического лечения: он протекает медленно, но, я уверен, неуклонно д в и ж е т с я к успеху». Что же происходило с психоаналитическим д в и ж е н и е м во Франции во время В т о р о й м и р о в о й войны и длительной о к к у п а ц и и н а ц и с т с к и м р е ж и м о м с 1 9 4 0 по 1 9 4 5 год? Швейцарские аналитики вернулись в Женеву или эмигрировали в США. Де С о с с ю р и Лёвенштейн осели в Нью-Йорке; Алленди, С. Моргенштерн, Э. Пишон и Поль Шифф умерли; А. Борель, один из основателей общества и некоторое время бывший в нем президентом, вышел из объединения. Остались только четверо его пер­ вых членов: Лафорг, Мари Бонапарт, Паршеминье в П а р и ж е и Эснар в Тулоне. В 1 9 4 5 году насчитывалось одиннадцать членов, ж и в ш и х в П а р и ж е (в их числе три основателя): Сена, О. Коде, Ж Лакан, Д. Лагаш, Ж. Лёба, С Накт, М. Ревершон-Жуве и М. Шлюмбергер. Столько же членов П П О насчитывало в год своего основания ( 1 9 2 6 ) ! Но развитие психоанализа продолжалось и во время оккупации, появились новые ана­ литики: С. Лебовичи, М. Буве, А. Берж, Ж. Бутонье, М. Бенасси, Ф. Паше, примкнувшие к ним П. Маль и Ф. Дольто, которые еще в 1 9 3 9 году являлись внештатными членами. В результате число членов общества в 1 9 4 8 году возросло до 16 человек. 600

Н о в ы й п о д ъ е м : с 1 9 4 5 п о 6 0 - е годы После освобождения и реорганизации П а р и ж с к о г о психоаналитического обще­ ства во французском психоаналитическом движении наступил подъем. Укрепив свои позиции, о т н ы н е о н о с т р е м и л о с ь не столько к тому, чтобы добиться признания со стороны других дисциплин, прежде всего психиатрии, и доказать право на суще­ ствование, сколько вернуться к своим собственным истокам и т е м с а м ы м создать бо­ лее прочную основу для работы. В новой ситуации у ж е не требовалось остро полемизировать и обороняться: пе­ реосмысление психоанализом собственных проблем создавало условия для более активного внедрения в психиатрию и в интеллектуальные круги. Вплоть до 60-х го­ дов большинство авторов, принадлежавших к этому второму поколению аналитиков, занимались тем, что пытались углубить свое понимание фундаментальной концеп­ ции Фрейда и расширить ее клинические и технические возможности. Кроме того, появились и оригинальные работы, например таких авторов, к а к С. Накт, М. Буве и Д. Лагаш, типичные для образа мышления французских психоаналитиков. Наря­ ду с теоретическими нововведениями появился опыт клинической работы в новых областях, таких, как детский психоанализ, аналитическая психодрама, психосомати­ ческая медицина и психотерапия психотических больных. В дальнейшем мы остановимся на этих работах более подробно, а пока ограни­ чимся рассмотрением исторического развития французского психоаналитического движения в этот второй период. С 1 9 4 6 года Лафорг, которого упрекали в сотрудничестве с оккупационным ре­ ж и м о м , практически вышел из общества, т е м более что его стиль терапии вызывал резкую критику. До 1 9 5 3 года он все больше отдалялся от группы, а з а т е м покинул П а р и ж . П р о р а б о т а в н е с к о л ь к о лет в М а р о к к о , он вернулся во Ф р а н ц и ю и осел в Кот д'Азуре, где в 1 9 5 9 году скончался. Принцесса Мари Бонапарт ограничила свою аналитическую деятельность, однако вплоть до своей смерти в 1 9 6 2 году принимала активное участие в научной ж и з н и группы. Деятельность Лакана из-за кратковременности терапевтических сеансов и сво­ еобразия их проведения вызывала все больше споров. Т а к а я чреватая конфликтами обстановка обусловила желание реорганизовать «Институт психоанализа», который благодаря великодушной помощи Мари Бонапарт был основан в 1 9 3 3 году и включал центр для проведения конференций и библиотеку. Предполагалось, что он одновременно будет служить центром обучения психоанали­ тиков. Между С. Нактом, которому ставили в упрек его главенствующее положение и проекты, разработанные совместно с С. Лебовичи и М. Бенасси, с одной стороны, и группой, в которую входили Д Лагаш, Ж. Бутонье, Ф. Дольто, А. Берж, М. РевершонЖуве, а т а к ж е временно примкнувшие к ним М. Бонапарт и М. Буве — с другой, воз­ никли конфликты, связанные с формой функционирования института и вопросами обучения. К этим конфликтам добавилось беспокойство, вызванное деятельностью Ла­ кана как аналитика. Весь 1 9 5 3 год прошел в работе над уставом института и безуспешных попытках найти единую точку зрения. 1 6 июня 1 9 5 3 года эти разногласия закончились раско­ лом П П О , в котором образовалась фракция, фактически объединившая вокруг Д. Лагаша, М. Фаве-Бутонье и Ф. Дольто всех бывших учеников Лафорга. Они образовали Фрейдианскую учебную и исследовательскую группу, к которой вскоре примкнул Лакан, а затем А. Эснар и А. Берж. Впоследствии эта группа превратилась во Фран­ цузское о б щ е с т в о психоанализа, которое в с в о ю очередь раскололось в 1 9 6 3 году. В результате после смерти Г. Паршеминье (в августе 1 9 5 3 года) П П О насчитывало

601

тринадцать действительных членов. Т е м не менее м о ж н о говорить, что начался зна­ чительный подъем исследовательской деятельности французских психоаналитиков; он был характерен для разных группировок, возникших в результате упомянутого раскола и последующего, связанного с деятельностью Лакана. В 1 9 6 3 году вследствие отрицательного о т н о ш е н и я М е ж д у н а р о д н о г о психо­ аналитического объединения к Лакану Французское о б щ е с т в о психоанализа рас­ палось. Л а к а н в м е с т е со с в о и м и учениками основали П а р и ж с к у ю школу Фрейда, остальные образовали А с с о ц и а ц и ю психоаналитиков Франции ( А П Ф ) . В этой ас­ социации, примкнувшей к Международному психоаналитическому объединению, насчитывалось всего тринадцать членов; по своему образу действий она практи­ чески не отличалась от П П О , но была популярна главным о б р а з о м в универси­ т е т с к и х кругах (среди социологов, лингвистов, этнологов, философов). П а р и ж с к а я школа Фрейда не входила в Международное психоаналитическое объединение. Она была открыта для всех, кто «интересовался практическим психоана­ лизом», независимо от того, являлись они психоаналитиками или нет. В настоящее вре­ мя в ней состоит около ста десяти членов, из которых около тридцати считаются пси­ хоаналитиками «Школы». Только они принимают участие в разработке теории.

С о в р е м е н н ы й период Как мы видели, проблемы обучения психоаналитиков являлись центром разно­ гласий, которые в связи с организацией первого Института психоанализа в 1 9 5 3 году привели к первому расколу во французском движении. С тех пор они не перестава­ ли привносить беспокойство в деятельность образовавшихся групп, будь то более ста­ бильные ( П а р и ж с к о е психоаналитическое общество), где оно выражается в частых изменениях устава учебного органа (Института психоанализа), или м е н е е стабиль­ ные, как, н а п р и м е р , о б р а з о в а в ш а я с я в 1 9 5 3 году фракция во главе с Л а к а н о м , где эти конфликты вызывают новые расколы. Чтобы не перегрузить наше изложение, мы не будем вдаваться в подробности, а ограничимся кратким описанием актуальной ситуации в каждой отдельной груп­ б

пе, подчеркнув главные различия . Во всех объединениях к начинающим аналитикам предъявляются следующие требования. 1. П р о х о ж д е н и е личного психоанализа, называемого «учебный анализ», хотя це­ лесообразность подобного определения все более ставится под сомнение, особенно в П П О . Речь идет о предварительном условии, которое является основным для лю­ бого обучения. 2. Проведение контрольных анализов: м и н и м у м двух, один из к о т о р ы х обяза­ тельно д о л ж е н быть коллективным на семинаре в П П О . 3. Участие в период обучения в теоретических, клинических и технических се­ минарах. В зависимости от объединения это участие м о ж е т зависеть или не зависеть от допуска к проведению контрольного анализа. В П П О такой допуск означает офи­ циальное начало обучения. Во всех группах или объединениях аналитикам не р а з р е ш а е т с я вмешиваться в учебный процесс кандидата. Как у ж е говорилось, понятие «учебный анализ» все больше оспаривалось. В П П О от этого выражения как такового отказались; анализ будущих аналитиков должен был проводиться действительными членами общества, которые назывались у ж е не обу­ чающими аналитиками, а титулярными членами. Т е м не менее кандидаты, проходив­ шие анализ у внештатных членов, допускались к обучению. 602

В П а р и ж с к о й школе Фрейда, где нет иерархической структуры, понятия «обуча­ ю щ и й а н а л и т и к » и «учебный анализ» в с е же существуют: т о т факт, что анализанд «сам определяет, к т о будет его психоаналитиком», означает, что его личный психоанализ з а т е м признается «учебным анализом» и фактически делает его ана­ литика «обучающим аналитиком» ( Л а к а н рассматривает учебный анализ исклю­ чительно к а к «чистый психоанализ»). Что касается принципов Международного психоаналитического объединения, то в э т о м смысле различия между П П О и А П Ф минимальны: если в А П Ф кандидат с а м м о ж е т выбирать членов учебной комиссии, в которую он подает заявление о по­ лучении допуска к контрольному анализу, то в П П О этот вопрос решается без него. В П а р и ж с к о й школе Фрейда проблемы допуска кандидата к контрольному ана­ лизу не существует; контролирующий аналитик выбирается им без какого-либо со­ гласования с руководством. Такой подход находит поддержку и у некоторых членов П П О , однако в настоящее время они остаются в меньшинстве. Впрочем, все чаще дискутируется и с а м о понятие контроля в значении институ­ ционального надзора. В м е с т о него нами было предложено понятие «содействующее слушание», которое, на наш взгляд, более адекватно отражает функцию этой проце­ дуры, а именно функцию внешней сенсибилизации по отношению к аналитическо­ му процессу в дополнение к внутренней сенсибилизации, достигаемой благодаря лич­ ному анализу. В Четвертой группе секретарь ограничивается тем, что «протоколирует» с а м о е важное из учебного процесса, который он проходит вместе с кандидатами. Понятие контролируемого анализа заменяется понятием «analyse pluriréfèrentielle», где речь идет о ключевом событии в процессе обучения, когда «будущий аналитик занимает позицию четвертого члена в группе и соотносит высказывания пациента, референта и аналитика, контролирующего референта». Кандидат с а м подает заявку на прове­ дение таких сеансов у аналитиков, занимавшихся его обучением. Функция этих се­ ансов состоит в том, чтобы «заменить традиционную инстанцию комиссий или жю­ ри» и предоставить кандидату в о з м о ж н о с т ь обратиться с просьбой о п р и е м е его в Четвертую группу в качестве платящего взносы члена. В этой группе открыты две­ ри для всех ж е л а ю щ и х принять участие в ее работе независимо от их принадлежно­ сти к другим группам или психоаналитическим объединениям.

ВКЛАД Ф Р А Н Ц У З С К И Х П С И Х О А Н А Л И Т И К О В В Р А З В И Т И Е ОСНОВНЫХ

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ НАПРАВЛЕНИЙ

Мы не и м е е м в о з м о ж н о с т и рассказать здесь о к а ж д о м авторе, представив собра­ ния их сочинений или хотя бы отдельные работы, ибо аналитикам, как известно, при­ суща тяга — порой д а ж е ч р е з м е р н а я — к писательской деятельности. П о э т о м у мы попытаемся в общих чертах и на примере отдельных работ (в частности Ж. Кор­ ну, «Открытое письмо И р м е » и Ж. Б. Понталиса «После Фрейда») показать своеоб­ разие французской психоаналитической мысли. Фактически к внутренней потреб­ ности в п и с ь м е н н о м изложении своих мыслей добавляется еще и внешний стимул, поскольку к а ж д ы е два года проходит международный психоаналитический конгресс и каждый год — психоаналитичесжий конгресс романоязычных стран, далее — внут­ ренний коллоквиум П П О , коллоквиум, объединяющий оба общества ( П П О и А П Ф ) ; кроме того, проводятся собрания, посвященные обсуждению общих вопросов или ка­ кой-либо конкретной темы, конференции, е ж е м е с я ч н ы е научные вечера, семинары по вопросам образования и тд.

20-2751

603

Все это, по-видимому, продиктовано стремлением к активной научной ж и з н и и необходимостью в постоянном обмене мыслями, обсуждении и полемике. Огля­ дываясь назад, м о ж н о сказать, что от столкновения научных идей психоанализ толь­ ко выигрывает. Фрейд считал: «Правильное поведение для аналитика будет состоять в том, чтобы от одной психологической установки по мере надобности перескаки­ вать к другой, не заниматься спекуляциями и раздумьями, п о к а он анализирует, и подвергать полученный материал синтетической мыслительной работе лишь пос­ ле того, как будет закончен анализ» ( V I I I , 3 8 0 ) . В с в о е м и з л о ж е н и и м ы , вероятно, н е с м о ж е м и з б е ж а т ь к а к неполноты, т а к и определенной предвзятости. Придерживаясь хронологии, мы попытаемся пред­ ставить о б о б щ а ю щ и е выводы и изложить оригинальные работы по ряду проблем. Последователем пионеров французского психоанализа А. Э с н а р а и С. Н а к т а явля­ ется Д. Лагаш, в а ж н ы е работы которого позволяют нам обсудить некоторые аспек­ ты проблемы переноса. Мы затронем проблему объектных отношений в трудах М. Буве и проследим за судьбой его идей на нашей аналитической сцене. На примере трудов Б. Грунбергера будет показан аналитический процесс, и мы уделим много внимания многочисленным работам, посвященным интерпретации. Мы р а с с к а ж е м о направлении, которое развивают Лакан и его ученики, а так­ же о классической школе, которая наиболее я р к о представлена Ф. Паше. З а т е м м ы п о г о в о р и м о м е н е е с и с т е м а т и з и р о в а н н ы х работах, п о я в и в ш и х с я в последнее время; таких работ становится все больше и больше, и, по-видимому, они соответствуют периоду накопления нового опыта. Очень к о р о т к о будут затронуты темы детского психоанализа и психосоматичес­ кой медицины, областей, в которых французские авторы представляют собственные направления. Рамки настоящей статьи не позволяют нам в полной м е р е осветить все важные, а т а к ж е пограничные области применения психоанализа и другие кли­ нические подходы.

Работы пионеров психоанализа А н ж е л о Эснар описывает, сколь узким был путь, по которому психоанализ про­ н и к во Ф р а н ц и ю . Он, в частности, у п о м и н а е т к р и т и ч е с к о е с о о б щ е н и е П. Ж а н е из Лондона ( J a n e t 1 9 1 3 ) и с т а т ь ю П. Э. Р. Моришо-Бушана ( M o r i c h a u - B e a u c h a n t 1 9 1 2 ) . В 1 9 1 4 году появилась книга «Психоанализ неврозов и психозов», написанная Эснаром, работавшим в то время врачом в системе здравоохранения морского фло­ та, и его учителем Реги. Эта книга, в основу которой легли неопубликованные труды Фрейда, появилась благодаря сотрудничеству А. Эснара со своим братом, являвшим­ ся германистом. По собственному признанию Эснара, лишь в третьем издании книги ему удалось заменить п р е ж н и е спорные представления другими, приобретенными «за десятилетний период усвоения психоаналитической теории и пять лет приобре­ тения достаточных практических знаний». М е ж д у т е м начиная с 1 9 2 3 года П а р и ж с к о е о б щ е с т в о психиатрии и журнал «Encéfale» начали предоставлять м е с т о для дискуссий о психоанализе с Минковским, Клодом, Эснаром, к к о т о р ы м в дальнейшем присоединились Робен, Алленди, Борель, Коде, Пишон, де Соссюр, Сейлье, Шифф, Паршеминье, Лёвенштейн, Мари Бонапарт и Э. Сокольницка. В статье 1 9 2 5 года Эснар отмечает, что задолго до медицины роль посредника для психоанализа сыграло движение сюрреализма. В 1 9 2 5 году А. Эснар и Р. Лафорг основали журнал «Evolution Psychiatrique», не­ задолго до того, как оба они в 1 9 2 7 году начали сотрудничать в новом журнале «Revue Française de Psychanalyse». Эснар внимательно следил за развитием направлений и те604

чений своего времени. Э т о доказывают его научные контакты с Полицером, его ин­ терес к феноменологии, стремление исследовать взаимосвязи м е ж д у психоанализом и с м е ж н ы м и областями. С 1 9 3 0 года он начинает заниматься сексологией, пишет предисловия к работам, о с в е щ а ю щ и м эту тему. Он принимает участие в издании сочинений де Сада и Хэвлока Эллиса. Эснар неоднократно возвращался к т е м е ис­ торического развития психоанализа как на международной арене, так и во Франции. Это является т а к ж е предметом его последней работы «От Фрейда к Лакану» (Hesnard 1 9 7 1 ) , написанной им в восьмидесятилетнем возрасте. Она появилась вслед за «Пси­ хологией преступления» ( H e s n a r d 1 9 6 8 ) , плодом его разделяемого с Лафоргом ин­ тереса к проблемам психического срыва и вины (морали без греха). Десятилетие, предшествовавшее Второй мировой войне, было посвящено преж­ де всего знакомству с работами Фрейда, их публикации в переводах, многие из кото­ рых принадлежат Мари Бонапарт и А. Берману. Эти переводы вместе со статьями А. Эснара, А. Коде, Р. Лафорга, П. Шиффа и Э. П и ш о н а з а н и м а ю т значительное м е с т о на страницах «Revue Française de Psychanalyse». Э. Пишон отмечает интерес авторов к «проблемам психоанализа и морали», особо выделяя при этом работы Ш. Одье, в ко­ торых освещается проблема потребности в наказании и роль аффективных взаимосвя­ зей в формировании совести. Э. Пишон создает теорию «основ французского бытия». Вместе с т е м он ставит под вопрос существование мифологического «влечения к смер­ ти», в чем с ним отчасти будет солидарно следующее поколение. Кроме того, его отли­ чает сомнительный дар излагать фрейдовские работы на старомодном и вычурном французском языке. Р. Лафорг, обладая прекрасным стилем, в своих статьях основное внимание уделял проблеме семейных неврозов. Умение видеть самое главное харак­ теризует этого автора, который не столько углубил, сколько расширил наши знания. В 1 9 6 2 году у м е р л а М а р и Б о н а п а р т , п р и н ц е с с а Греции и Д а н и и , к о т о р а я в 1 9 3 8 году помогла Фрейду эмигрировать из Вены в Лондон. Написанные ею сочи­ нения и статьи свидетельствуют о ее духовном родстве с Фрейдом. Мы обязаны ей оригинальными работами об Эдгаре Алане По (Bonaparte 1 9 3 3 ) , «Топси» (Bonaparte 1 9 3 6 ) , а т а к ж е многочисленными исследованиями клинических случаев и культур­ ных аспектов, касающихся, в частности, ж е н с к о й сексуальности. В одной из своих последних работ «Витализм и психосоматика» (Bonaparte 1 9 5 9 ) она критикует нео­ витализм как р е а к ц и ю на органическую медицину XX столетия. Мы глубоко призна­ тельны этой отважной и мудрой женщине, для которой психоанализ являлся источ­ ником творческой активности.

Мастер практики: Саша Накт С а ш а Н а к т примкнул к психоаналитическому д в и ж е н и ю в 1 9 2 8 году. Он при­ надлежит к поколению аналитиков, которым выпала роль организаторов для первых приверженцев психоанализа, создавших в 1 9 2 6 году П а р и ж с к о е психоаналитичес­ кое общество, а т а к ж е они должны были обеспечить проведение личного анализа для тех, кто хотел к ним присоединиться. После освобождения страны в 1 9 4 5 году он вдохнул новую ж и з н ь в движение, способствовал созданию Института психоана­ лиза, который и возглавлял с 1 9 5 3 по 1 9 6 3 год. С тех пор он проводил ежегодные пси­ хоаналитические семинары в рамках курсов повышения квалификации. Труд Накта, если рассматривать его в зеркале профессионального становления, свидетельствует о его интересе к лечебному воздействию психоанализа, к техничес­ к и м аспектам и теоретическим подходам, которые бы позволяли сделать анализ наи­ более эффективным и завершать его в разумные, с его точки зрения, сроки. В своей работе он основывался на сенситивности и клиническом опыте, к о т о р ы е м н о г и м 605

из нас помогли выработать свой собственный стиль и особое чувство такта в анали­ тических отношениях с пациентом Мы знали Накта не столько благодаря его тру­ дам, сколько благодаря опосредованным контактам в рамках совместного клиничес­ кого опыта, что с о о т в е т с т в о в а л о его убеждению: «Главное в аналитике не то, что он говорит, а то, что он собой представляет». Однако и трудов у этого автора — начиная с таких, как «Психоанализ психо­ неврозов и сексуальных нарушений» ( N a c h t 1 9 3 5 ) и «Мазохизм» ( N a c h t 1 9 3 8 ) , — было предостаточно. В работе «От практики к психоаналитической теории» ( N a c h t 1 9 5 0 ) Н а к т рассматривает инстанцию Я, агрессивность, разъясняет технические проблемы и подробно останавливается на вопросах психосоматической медицины. В относительно недавних работах «Современный психоаналитик» ( N a c h t 1 9 6 3 ) и «Ле­ чение с Фрейдом» ( N a c h t 1 9 7 1 ) проявляются все больший интерес Накта к терапев­ тическим аспектам и его непоколебимая убежденность в том, что у больного живот­ ного, коим является человек, существует совершенно неисследованная зона, робкие проявления которой обещают удовлетворение нечто «чисто внутреннее», способное подвести человека «словно к центру самого себя», пробудить в нем потребность в це­ лостности и постоянстве, в слиянии с реальностью, источник которой нам неизвестен». Накт предостерегает нас от отрицания данной потребности, ибо оно может привес­ ти аналитика к отходу от позиции, служащей достижению этой цели. Слово означает отдаление от «бессознательной потребности в абсолютном единении». Неправомер­ ные толкования фантазий коллегами, по всей видимости, обусловленные их защитны­ ми установками или ожесточенным стремлением доказать психоаналитическую теорию, автор воспринимал как нарушение переноса. «Слова, — пишет он, — крис­ таллизуют аффекты, которые сами по себе необычайно текучи, и в результате принуж­ дают их застывать в формах, не соответствующих их глубинной природе». Тот самый Саша Накт, который, по-видимому, разделяет здесь представления Гартманна, Криса и Лёвенштейна об автономии, в 50-е годы был вовлечен в борьбу с этой концепцией, которая, по его мнению, препятствовала правильной оценке кон­ фликтной природы Я и его реальной структуры. В этой р а б о т е встречаются т а к ж е места, которые следует понимать в связи с флуктуациями и даже модой, они компенсируются здоровым консерватизмом. Как практик Накт твердо отстаивал наследие Фрейда, на своем опыте вновь повто­ ряя его открытия. В 1 9 7 2 году появилась книга Дениз Саада «С. Накт», в которой дается прекрас­ ный обзор его работ, а также рассматриваются направления и теории, которыми он занимался.

Изучение п е р е н о с а . Д и с к у с с и я п о поводу Д . Л а г а ш а На XIV Конгрессе психоаналитиков франкоязычных стран (1 ноября 1 9 5 1 года, Париж), который впоследствии стал Конгрессом психоаналитиков романоязычных стран, Лагаш выступил с докладом «Проблема переноса», который и поныне оста­ ется непревзойденным обзором по истории теории переноса и элементам теории пе­ реноса. Здесь проявляются вся строгость, аксиоматическая и методологическая глу­ бина Лагаша, профессора психологии, работавшего сначала в Страсбурге, а затем в Сорбонне. Центральная гипотеза Лагаша касается функционального значения переноса: пе­ реноса функции или переноса смысла; повторение не является первичным, изолиро­ ванным фактором, «потребностью в повторении» в чистом виде,— оно является фун­ кциональным и возникает как форма защиты от аффекта или влечения. 606

В техническом отношении Лагаш выделяет в интерпретации переноса два мо­ мента: 1 ) динамический момент, показывающий, что происходит здесь и теперь, при­ роду и направление линий напряжения в аналитической ситуации; 2) генетический момент, где интерпретация м о ж е т показать, к а к о е прошлое ак­ туализируется в реальных отношениях переноса. Этот переход от повторения «здесь и теперь» к воспоминанию о том, что произошло «там и тогда», и составляет цель ин­ терпретации переноса. «Развитие переноса происходит в результате взаимодействия готовности к пере­ носу с психоаналитическим окружением». В этой теории в соответствии с идеями Иды Мак Альпин, большее значение придается влиянию окружения, однако она не проти­ воречит классическим представлениям о спонтанности переноса. 1

Автор рассматривает повторение при переносе в контексте эффекта Зейгарник . Детские конфликты м о ж н о сравнить с невыполненной задачей; готовность к пере­ носу возникает в результате постоянного напряжения, связанного с вытесненными потребностями и чувствами. Детский опыт долгого «блуждания в потемках» стано­ вится причиной нервного срыва и нарциссической обиды. Вытеснение возникает вследствие преобладающей в данный м о м е н т защиты со стороны Я, однако отказ не обязательно является полным и окончательным (нарциссическая потребность вос­ становления при переносе). Он облегчается надеждой на лучший исход и благодаря механизму отсрочки. Н а т о м ж е упомянутом нами X I V Конгрессе психоаналитиков франкоязычных стран перед М. Шлюмбергером встала непростая задача выступить с клиническим докладом под названием «Изучение переноса в психоаналитической клинике. Вве­ дение» (Schlumberger 1 9 5 6 ) , с которой он справился с высоким душевным подъемом и поэтическими нюансировками. Он отделил «отыгрывание при переносе» (acting out), возникающее при «невро­ зах переноса», и перенос как явление, родственное «невротическим с и м п т о м а м » , от «диспозиции к зависимости». В этой диспозиции он усматривал основную харак­ теристику переноса, одновременно направленного на объект и и м е ю щ е г о нарциссический к о м п о н е н т (трансформированные во вторичном н а р ц и с с и з м е остатки объектного либидо). Э т о феноменологическое изложение отличается в структурном аспекте от представлений о переносе как смещении имаго родителей на аналитика, благодаря которому могут вновь проявляться и развиваться инфантильные аффек­ тивные отношения и импульсы влечений, которые их катектируют. Автор напомнил о некоторых основных аспектах поведения анализанда в ситуа­ ции переноса, которые отмечались французскими авторами: мазохистском (С. Накт), гомосексуальном (Буве) и нарциссическом (Лёба). В заключение впервые были даны различные рекомендации, касающиеся пове­ дения аналитика, начиная от появления первых признаков переноса до устранения переноса в конце анализа Кроме того, автор уделил внимание техническим приемам, которые с тех пор стали активно применяться французскими психоаналитиками. В 1 9 5 9 году в рамках семинара повышения квалификации в докладе на тему «Отра­ ж е н и е переноса в сновидениях» М. Шлюмбергер раскрывает отношения между сно­ видением и неврозом («Невроз — это неудавшееся сновидение») и демонстрирует все особенности переноса, выполняющие функцию сновидения. Последнее благодаря механизмам смещения и искажения особенно пригодно для выражения переживае­ мого отношения к ана\итику как в настоящем, так и в повторении истории детства Дискуссия, вызванная публикацией этих докладов, стала во Франции первой по­ пыткой основательного пересмотра фундаментального вопроса о переносе и позво­ лила большинству французских авторов определить свою позицию. 607

Φ. П а ш е выразил сожаление, что в работах о переносе недостаточное внимание уделяется влечению к смерти. Рассматривая перенос как функциональное повторе­ ние, в э т о м навязчивом повторении упускают самое главное, а именно автоматизм в полном смысле слова. Интегрировать влечение в систему мотивированного пове­ дения — означает отказаться от этого понятия к а к такового и заменить психоана­ лиз психологией. Ж. Лакан распространяет этот процесс психологизации е щ е дальше. Для него, к а к и для Бенасси, отношение человека к человеку является приоритетным, стрем­ ление человека к признанию со стороны партнера к а к предварительное условие о п ы т а не м о ж е т быть его причиной. Психоаналитический опыт не сводится к ка­ кой-либо психологии, рассматриваемой как объективация определенных свойств индивида. Человек конституируется через вербальные проявления, при э т о м одно присутствие психоаналитика, е щ е до какого-либо в м е ш а т е л ь с т в а с его стороны, вводит параметр диалога. Т а к и м образом, психоанализ является диалектическим опытом. Случай Доры он рассматривал как наглядный пример целого ряда диалектичес­ ких преобразований, которые совершал сам Фрейд интерпретацией переноса вслед­ ствие ограничивающего контрпереноса. Перенос не представляет ничего реального в субъекте, за исключением м о м е н т а стагнации того способа, к о т о р ы м он организу­ ет объекты в диалектическом процессе анализа. Накт полагает, что причины переноса, по существу, м о ж н о свести к проекции по­ требностей на аналитика, потребностей, которые были или не были удовлетворены ранее, а среди них фундаментальной потребности быть любимым. Абстиненция ана­ литика позволяет вести поиск замещающего удовлетворения и регрессивных потреб­ ностей, которые не только неизбежны, но и обязательны, поскольку они представ­ ляют собой объект анализа. Критическим является момент, когда необходимо отказаться от регрессивного удовлетворения. Э т о является условием устранения невроза переноса, которое, со­ гласно Накту, требует от аналитика активного изменения аналитической ситуации. С тех пор автор постоянно уточнял эту позицию, которая у ж е тогда была подтвер­ ж д е н а ходом лечения. Он связывал ее с ролью контрпереноса, основываясь на своих представлениях о з а щ и щ а ю щ е м эффекте аналитика в отношении страха, пережи­ ваемого при переносе наряду с потребностью в любви. Этот эффект зависит не столь­ ко от того, что аналитик говорит, сколько от его «присутствия», которое в конце ана­ лиза должно заменить классическую проекционную ширму, которая есть не что иное, к а к пустота, где расцветают фантазии анализанда. « Н о если только при переносе по­ беждает страх, то происходит нейропсихологическое декондиционирование, обра­ зующее «соматическую основу контролирующего процесса, который мы рассматри­ ваем как функцию Я». «На протяжении всего лечения процесс постоянных и тонких обратных влияний и реакций такого рода (нейропсихологических), порождаемых об­ разами, которые принимает аналитик в глазах пациента, ведет к тому, что функции Я структурируются по-новому и приобретают необходимую силу». Этот процесс по­ зволяет анализанду «совершить перенос переноса в реальность и, выйдя на уровень зрелых суждений, обходиться теперь без аналитика, то есть здоровым образом устра­ нить свой катексис». М. Бенасси приводит ряд убедительных доказательств, основанных на экспери­ ментальных психологических работах, и обращает гипотезу Лагаша, пытавшегося ис­ пользовать эффект Зейгарник для объяснения переноса, в ее противоположность. Согласно М. Бенасси, психоаналитический перенос является объяснением эффекта Зейгарник, а «перенос (результат) в конечном счете зависит от контрпереноса» (нео­ сознаваемых сторон личности экспериментатора). 608

В 1 9 5 9 году на конференции, посвященной теории переноса, Бенасси предста­ вил с в о ю к о н ц е п ц и ю , основанную на экспериментальной психологии. Он с сожа­ лением констатировал, что явление переноса «нельзя непосредственно включить в биологическую теорию, к а к говорил Фрейд» (он напомнил, что психологическая к о н ц е п ц и я Фрейда была и н с п и р и р о в а н а нейрофизиологией — и д е я м и ш к о л ы Гельмгольца ). Он утверждает, что п е р е н о с не и м е е т с о б с т в е н н о г о о б ъ я с н е н и я , а объясняется в р а м к а х о б щ е п р и н я т ы х теорий ( к а к продукт диспозиции к пере­ носу, как продукт навязчивого повторения и т.д.). Т а к и м образом, любая теория пе­ реноса м е н я е т с я вследствие контрпереноса, то есть в зависимости от того, к а к ана­ литик п о н и м а е т свои с о б с т в е н н ы е аналитические действия, з а в и с я щ и е от того, к а к и х больных он лечит ( п с и х о т и к о в , детей или н е в р о т и к о в ) . В м е с т е с Цетцель он выделяет две о с н о в н ы е тенденции: во-первых, а к ц е н т и р о в а н и е на анализе Я, сопротивления, з а щ и т н ы х м е х а н и з м о в и, во-вторых, п р е и м у щ е с т в е н н ы й анализ объектных отношений. Кроме того, в 1 9 5 4 году в рамках коллоквиума, организованного Фондом Зингера-Полиньяка, Бенасси выступил с докладом «Интерпретация психоаналитичес­ кой теории влечений», в к о т о р о м продемонстрировал соответствие по в с е м пун­ ктам между нейропсихологической моделью теории инстинктов Тинбергена и классической психоаналитической моделью. Не ставя под с о м н е н и е с в о ю фун­ даментальную теорию, он попытался разрешить некоторые противоречия, связан­ ные с «имплицитно-интуитивной» основой психоаналитической модели, уязвимой с научных позиций. Он показал, что субъективные и о б ъ е к т и в н ы е феномены яв­ ляются двумя а с п е к т а м и одной и той же реальности. Исходя из противоположности «активность/пассивность», Бенасси постулиру­ ет две системы: воздействующую и рецептивную — и приписывает им соответственно гипотетическое деструктивное влечение (активный элемент, воздействие) и гипоте­ тическое эротическое влечение (пассивный элемент, рецепция). Он рассматривает такую интерпретацию психоаналитической теории влечений как эквивалент интерпретации психоаналитической теории поведения. В отличие о т других в о з м о ж н ы х м о д е л е й , н а п р и м е р философских, э к з и с т е н ц и а л и с т с к и х или лингвистических, которые, к а к и классическая теоретическая модель, являются гомогенными и, следовательно, опираются на интуитивный опыт, предложенная редуктивная нейрофизиологическая модель, по м н е н и ю автора, показывает, что пси­ хоаналитический о п ы т не находится в противоречии с объективной наукой. С. Лебовичи выступил с докладом, посвященным проблеме переноса в детском пси­ хоанализе. Он говорил о существовании невроза переноса, который легче распознать по завершении латентного периода. Он подчеркнул т а к ж е важность контрпереноса для понимания переноса. Интерпретировать м о ж н о только очевидные отношения пе­ реноса в ситуации «здесь и теперь». «Не имеет значения, пришел ли ребенок к гене­ тическому пониманию истолкованных отношений; важно лишь то, что эти отноше­ ния становятся действенными в неврозе переноса». И наоборот, при объяснении переноса нельзя претендовать на реконструкцию прошлого. Психоаналитический метод является негенетическим, неисторическим. Тот факт, что устранение невроза переноса длится гораздо дольше, чем принято считать, слркит автору аргументом в под­ тверждение того, что при лечении детей необязательно проводить психоаналитичес­ кие сеансы очень часто. Наконец, в магической ценности аналитической ситуации для ребенка и в ограниченной роли речевой коммуникации по сравнению с другими факторами автор видит подтверждение выводов Иды Мак Альпин о значении психо­ аналитической атмосферы для возникновения переноса. Несколькими годами п о з ж е ( 1 9 5 9 ) на одном из семинаров по повышению ква­ лификации М. Буве о з н а к о м и л аудиторию с в а ж н ы м и а с п е к т а м и сопротивления 609

при переносе, противопоставив их позитивным функциям переноса, традиционно считающимся основной движущей силой лечения. В продолжение работ Федерна он противопоставил сопротивление переносу и сопротивление при переносе. Рене Лафорг полагает, что реакции переноса имеют следующие исходные пунк­ ты: Я и подготовительная работа, которую он считает отличительной чертой психо­ аналитического лечения, а таюке Сверх-Я, враждебно противостоящее развитию Я, «психологическими механизмами» которого занимается психоаналитик, раскрывая их один за другим, чтобы выяснить их историю. По его мнению, анализ переноса ведет к тому, что Сверх-Я анализанда перенимает содержание Я или Сверх-Я ана­ литика и определенным образом формируется заново по его образцу. Исходя из этого спорного тезиса об идентификации анализанда с аналитиком, в качестве причины конфликтов в аналитических кругах того времени, когда он с а м находился в центре этих конфликтов, Лафорг парадоксальным образом (или как раз именно поэтому) обвиняет Сверх-Я недостаточно проанализированных аналитиков. A. Core в своих «Вводных замечаниях к коллоквиуму по проблемам контрпере­ носа» (Sauguet 1 9 5 9 ) суммирует все трудности, чтобы определить понятие контрпе­ реноса в свете усилий аналитика, направленных на преодоление своего собственно­ го сопротивления и первоначального сопротивления, характерного для раскрытия переноса. Этим объясняется сходство различных определений контрпереноса, неза­ висимо от того, идет ли речь об узко понимаемом термине (контрперенос как «ре­ активация бессознательных чувств аналитика») или о более широкой концепции «поведения аналитика в целом» в понимании Накта, которое было заимствовано Core. Контрперенос характеризуется всем, что думает, чувствует и иногда отыгрывает в аналитической ситуации аналитик в связи со своим пациентом в ответ на то, что ду­ мает, чувствует и отыгрывает движимый переносом пациент. Между т е м техника использования контрпереноса получила значительное развитие и тем самым позво­ ляет избежать подводных камней бесконечного анализа. C o r e напомнил о концепциях других французских авторов, в частности Буве, который в качестве «идеального контрпереноса» рассматривает рекомендованный Фрейдом полный нейтралитет, а также делает акцент на «устойчивости» к соблаз­ нам и угрозам Н а к т подчеркивает необходимость проявления доброты и открытости как эле­ ментов подлинной любви к человеку. Дебовичи придерживается признанных Нактом квалификаций и настаивает на «базисной установке», которая для хода лечения важнее, чем прикладные принципы. По его мнению, различие между учебным и те­ рапевтическим анализом является следствием недостаточного ограничения нарцис­ сических потребностей аналитика (всемогущества, желания лечить, интеллектуали­ зации). Проблеме человеческих качеств аналитика посвящено исследование Ноде «Цен­ ности, привносимые в психоаналитическое лечение» (Nodet 1 9 5 8 ) . Сенту (Shentoub 1 9 7 2 ) полагает, что открытость делает аналитика менее уязви­ мым и защищает его от собственных агрессивных реакций по отношению к паци­ енту. В заключение Core сопоставляет «невроз переноса» у больного и «невротический контрперенос аналитика» и напоминает о различении, которое сделал Буве, между навязчиво прочным контрпереносом и наполненным чувствами страха контрпере­ носом в сложных аналитических ситуациях. Многие авторы, среди них Накт, Буве и Лебовичи, предложили технические ва­ рианты решения подобных ситуаций, блокированных садомазохистским контрпе­ реносом: в самых крайних случаях пациенту можно осторожно сообщать о резуль­ татах самоанализа контрпереноса. 610

О б ъ е к т н ы е о т н о ш е н и я : M. Буве и е г о влияние Среди психоаналитических работ, опубликованных во Франции со времен окон­ чания Второй мировой войны, наиболее важными и продуктивными являются, пожа­ луй, труды Мориса Буве. Он оказал влияние не только на психоаналитиков, но и, бла­ годаря умению живо и доступно излагать свои идеи, на психиатров, многие из которых стали сторонниками его теории психопатологии. Эти идеи разрабатывались в течение нескольких лет. В 1 9 6 0 году Буве умер в 48-летнем возрасте. Его деятельность, вдохнов­ ленная теорией Фрейда, соответствовала также традициям ведущих французских кли­ ницистов, для которых характерны центрированность на исследовании и постоянное обращение к клиническому опыту для проверки умозрительных построений. Буве умел в живой форме рассказать о своем опыте: о встрече психоаналитика и его пациента, о развитии их диалога, о том, как психоаналитик совершенствует свои теоретические знания, и о том, что значит для пациента «подвергнуться анализу». Центральное место Буве отводит фрейдовскому понятию объектных отношений. Концептуальное углубление этого понятия идет по линии Фрейда и Карла Абрахама. Буве поддерживает идеи, развиваемые Фрейдом в «Трех очерках по теории сексуаль­ ности» ( 1 9 0 5 ) и в «Печали и меланхолии» ( 1 9 1 7 ) . Он опирается также на работу Аб­ рахама, касающуюся ранних стадий развития либидо (см. статью И. Кремериуса в т. I). В основе названных работ лежат понятия фиксации и регрессии, а также интроекции, противопоставленной паранойяльной проекции; эти же понятия являют­ ся центральными в творчестве Буве. Благодаря такой тесной связи с классическим психоаналитическими представлениями, ему, без сомнения, удалось привести в рав­ новесие два других подхода, к которым он был особенно восприимчив: идеи М. Кляйн, развитые ею в продолжение концепций Фрейда и Абрахама об отношениях субъек­ та к своим объектам, и воззрения Пауля Федерна, связанные с психологией Я и ле­ чением психозов. Буве проводит строгое разграничение между периодами генитального и догенитального развития. То, что отличает друг от друга неврозы, перверсии и психозы, яв­ ляется формой «структуры Я в каждом отдельном случае и ее модальностями при­ способления». П р о е к ц и я превращает повседневный мир в личную вселенную. У людей, у которых произошла регрессия или сильнейшая догенитальная фиксация, отмечается выраженная зависимость Я от своего объекта: бурные аффекты и состо­ яния возбуждения, характеризующаяся стремлением обладать или разрушительная любовь к объектам, которые действительно являются лишь объектами, постоянно вмешивающаяся проекция, не считающаяся с реальностью и формирующая мир по образу субъекта. Подобные представления развиваются также в работах «Невротический ха­ рактер» Ж. Фавро и Р. Дяткина (Favreau, Diatkine 1 9 5 6 ) и «Значение моторики для объектных отношений» П. Марти и М. Фэна (Marty, Fain 1 9 5 5 ) . Обсуждая проблемы «дистанции», которые столь сложно объяснить вне конкрет­ ного опыта индивидуального анализа, Буве говорит о терапии как феноменолог. Он напоминает, что в процессе лечения существует постоянно ощущаемая дистан­ ция, возникающая в силу самой технической организации, и что э т а дистанция, по-видимому, соответствует расстоянию, которое всегда присутствует в любой мо­ мент анализа и возникает между эмоциональными переживаниями пациента при переносе и эмоциональными переживаниями, соответствующими бессознатель­ ным импульсам влечения, когда у них есть возможность свободно проявиться в сво­ ей первоначальной форме. Можно утверждать, что подход, связанный с исследованием объектных отноше­ ний, долгое время оставался весьма плодотворным. Так, Б. Грунбергер назвал свою

611

статью «К вопросу об оральности и оральных объектных отношениях» ( G r u n b e r g e r 1 9 5 6 ) , а П . М а р т и — «Аллергические о б ъ е к т н ы е о т н о ш е н и я » ( M a r t y 1 9 5 8 ) . В 1 9 6 1 году Лебовичи опубликовал « О б ъ е к т н ы е отношения у ребенка» (Lebovici 1 9 6 1 ) , где с р а в н и в а е т — и в э т о м с м ы с л н а з в а н и я — о б ъ е к т н ы е о т н о ш е н и я в понимании Буве и объекты-сигнификанты, которые он наблюдал в детской прак­ тике. Автор ставит вопрос, какую роль в формировании отношений и структури­ ровании фантазий играют объекты ребенка. Здесь идет речь о сравнении резуль­ татов непосредственного наблюдения ( Ш п и ц ) , лонгитюдных исследований ( К р и с ) и клинических данных индивидуального психоанализа, а т а к ж е одновременного психоанализа м а т е р и и р е б е н к а (Lebovici, M a c D o u g a l l 1 9 6 0 ) .

Интерпретация: обзор двадцатилетней дискуссии В 1 9 5 4 году один из проведенных Б. Грунбергером коллоквиумов был посвящен проблеме догенитальной интерпретации: «В наше время нерешительность в интерпре­ тации догенитального материала стала анахронизмом». В будущем должна появиться возможность «интерпретировать эдипову ситуацию... в доэдиповых понятиях», и на­ оборот. Во в с я к о м случае «границы м е ж д у э д и п о в ы м и д о э д и п о в ы м м а т е р и а л о м не слишком отчетливы, и наиболее полезными интерпретациями являются те, что учи­ т ы в а ю т и то, и другое». Дискуссия, в которой приняли участие С. Накт, М. Бенасси, Р. Дяткин, П. Л ю к е , Р. Хельд, М. Буве, С. Лебовичи и П. Марти, знакомит нас с проблемами практиков. Последние, к а к Фрейд и Ференци, скорее делают акцент на регрессии, а не на фик­ сации, как К. Абрахам и М. Кляйн. Другими словами, какими бы с л о ж н ы м и ни были или ни казались психические расстройства, они становятся полностью доступными для терапии лишь путем проработки всех психических слоев, которые постоянно на­ капливались, ассимилируя и преобразуя самые ранние формы. Не разделяя взгляды Лафорга относительно патогенной роли семейного невроза, авторы рассматривают «пассивную интроекцию» как относящуюся к идентификационным процессам. У нас е щ е будет в о з м о ж н о с т ь ознакомиться с м н е н и е м других авторов по про­ блеме интерпретации. Эти временные разрезы, на наш взгляд, наиболее пригодны для того, чтобы показать некоторые этапы развития, в которых по прошествии вре­ мени, несмотря на трудности, возникавшие в тот м о м е н т и порождавшие дискуссии, видна определенная гомогенность. Коллоквиум 1 9 6 0 — 1 9 6 1 годов, материалы которого были опубликованы в «Revue Française de Psychanalyse» ( 1 9 6 2 ) , внес некоторую ясность: критиковался к а к пред­ намеренный поиск конструкции, о которой сообщалось пациенту, так и игра в ин­ терпретацию с п о м о щ ь ю пришедших из Англии понятий «интроекция», «выталки­ вание» и «репарация». По м н е н и ю М. Фэна, интерпретация должна быть правильной не только по своему содержанию, но и с точки зрения м о м е н т а предъявления, инто­ нации и формы выражения. Руар подчеркивает, что в психоанализе задолго до того, к а к мы приходим к настоящей реконструкции воспоминаний, мы начинаем пони­ мать, как образуются воспоминания. События «здесь и теперь» отличаются от вос­ поминаний только лишь тем, что они являются предварительным условием устра­ нения катексиса, благодаря чему и становится в о з м о ж н ы м воспоминание. В ранних работах Фрейд считал, что психоаналитический метод имеет дело с сознанием как ор­ ганом чувств той части мыслительных процессов, которая позволяет преобразовать п р е ж н и е «связи» и создает новое русло, по которому психическая энергия свободно течет м е ж д у репрезентантами, ассоциациями и катексисами. С а м и по себе мысли­ тельные процессы качества не имеют. Чтобы придать этим процессам то или иное 612

качество, человек связывает их с выраженными в словах воспоминаниями; этого до­ статочно, чтобы пробудить внимание, являющееся атрибутом сознания, и т е м с а м ы м получить новый катексис. Как подчеркивал С. Видерман в 1 9 6 1 году, а вслед за н и м т а к ж е Дидье Анцьё в «Элементах теории интерпретации» (Anzieu 1 9 7 1 ) , Фрейд в конце ж и з н и вернулся к своей первой относительно интеллектуалистской концепции интерпретации: в под­ ходящий м о м е н т дается интерпретация, основанная на знании, то есть конструкци­ онная интерпретация. Лебовичи в одной из своих работ (Lebovici 1 9 6 0 ) , опираясь на статью Фрейда «Кон­ струкция в анализе» ( 1 9 3 7 ) , рассматривает этот аспект, сравнивая его с внеисторической тенденцией «здесь и теперь» с точки зрения актуальных движущих сил переноса, какими их описывали Эзриэль и М. Кляйн. Лебовичи ведет критику по двум направ­ лениям, представляя, по-видимому, общее мнение французских аналитиков. Он кри­ тикует склонность аналитиков давать все более абстрактные интерпретации без уче­ та, безусловно, в а ж н ы х различий в истории ж и з н и индивидов. Он предупреждает об опасности окостенения теоретической модели, ставшей привычной для психоана­ литика. Сообщаемые реконструкции составляют лишь исключение. Оставаясь невы­ сказанными, они сохраняются у аналитика неопределенными и на основе ассоциаций пациента подвергаются ревизии в аутентичных рамках переноса. Понятие «эволютивного переструктурирования» (Р. Д я т к и н ) более соответствует генетическому и исто­ рическому аспектам: их проявлению в воспоминаниях и переживаниях при пере­ носе. Их нельзя сравнивать с тем, что м о ж е т предложить другой вид исследования, например биографическое лонгитюдное исследование. Впрочем, Фрейд говорил о «кон­ струкциях» в анализе, а не о реконструкциях. Мы закончим этот краткий обзор цитатой из «Генетических перспектив в психо­ анализе» К. Стейна (Stein 1 9 6 5 ) : «Не должен ли аналитик, ставящий себе целью ин­ терпретацию типа конструкции, задуматься над тем, как эта интерпретация влияет на ход лечения? Не вызваны ли его сомнения" ощущением того, что его вмешательство является а к т о м конституирующим... Устранение детской амнезии — это не шаг впе­ ред в лечении, а его следствие». В с в я з и с п р и н ц и п о м «здесь и теперь», который тогда означал п р е ж д е всего внеисторичность позиций, м е х а н и з м о в и интерпретаций в к л я й н и а н с к о м стиле, Ф. П а ш е раскритиковал смешение понятий временной регрессии и топической ре­ грессии и высказал точку зрения, что кляйнианцы занимаются новыми внеисторическими феноменами, к о т о р ы е частично индуцированы их с о б с т в е н н ы м и установ­ к а м и . Э т о м н е н и е п о д д е р ж а л и М. Б е н а с с и и Р. Хельд. Мы хотели бы п р и в е с т и несколько ироничные замечания С. Видермана, к а с а ю щ и е с я требования продви­ гаться от одного п о к р ы в а ю щ е г о воспоминания к другому при раскрытии истории раннего детства, а т а к ж е утверждения о спонтанности переноса. Согласно С. Видерману, для пациента интерпретация представляет собой лишь конфронтацию двух уровней в о о б р а ж а е м о г о опыта: его деформированного проекцией прошлого и детерминированного защитой настоящего. Э т и м была о т к р ы т а новая страница в н а ш и х дебатах, разгоревшихся вокруг его книги «Конструкция аналитического пространства» ( V i d e r m a n 1 9 7 0 ) . Как видно из названия, С. Видерман представляет себе поле анализа как совокуп­ ность специфическим образом ор. анизованных координат, причем в структуриро­ вании этого поля обязательно участвует реальность. Что бы ни переживал пациент, об э т о м м о ж н о судить по аналитическому пространству и специфической притяга­ тельности поля переноса, словно они не подвергаются п о с т о я н н ы м и з м е н е н и я м в результате воздействий со стороны аналитт. са. Все эти положения нельзя проверить на опыте и они по меньшей мере неубедительны. Автор настаивает на том, что любая 613

глубинная интерпретация развития человека скорее не реконструирует, а констру­ ирует историю; последняя выводится из данных, не позволяющих сделать однознач­ ные выводы, а созданные на их основе конструкции обязательно носят случайный характер, подобно тому, как метапсихология построения психического аппарата яв­ ляется не столько открытием, сколько гипотезой. Н е в о з м о ж н о с т ь подступиться к проблематике прошлого с точки зрения ее связи с объективной исторической реальностью без изучения ситуации, в которой она про­ является (независимо от т о ю , что первичное вытеснение с самого начала препятство­ вало отложению следов в памяти), и большое значение, которое придается действи­ ям аналитика и самой аналитической ситуации (индукции регрессии, переносу) — другие важные аспекты тезисов Видермана. Строго говоря, подобное изложение м е тапсихологии аналитической терапии и ее аксиоматики — во многих отношениях парадоксальное — позволяет критиковать позицию власти, о которой м о ж н о судить по действиям психоаналитика. Представление Саши Накта о р е ш а ю щ е м значении базисной установки анали­ тика (присутствия, доброты) напомнило о более ранней дискуссии в «Revue Française de Psychanalyse», в рамках которой А. Б е р ж выступил со статьей «Личное уподобле­ ние, или о психоаналитическом искусстве» (Berge 1 9 5 9 ) . Мнения участников дискус­ сии разделились: одни делали акцент на признании права и необходимости разра­ ботки к а ж д ы м психоаналитиком собственного, индивидуального стиля действия, другие же высказывались против индивидуальных различий, которые, по м н е н и ю Ф. П а ш е и П. Люке, должны быть сведены к минимуму, чтобы сохранить зеркальный характер психоаналитической процедуры и избежать проявления нарциссических компонентов, влияющих на стиль аналитика. Реакции Н а к т а на сообщения Флурнуа (Flournoy 1 9 6 8 ) и Анцьё (Anzieu 1 9 7 0 ) свидетельствуют о том, что для него речь идет прежде всего об установке, дающей ощущение безопасности, о «климате», который м о ж н о определить через отсутствие у психоаналитика страха. Речь идет о своеобразном состоянии душевного покоя, ко­ торое, как полагает Накт, должен испытывать и анализанд в своей «бесконфликтной зоне психического», которую Гартманн, Крис и Лёвенштейн назвали «автономным Я». Мы подчеркиваем это особо, поскольку двадцать лет назад тот же самый много­ у в а ж а е м ы й а в т о р отрицал п о н я т и е а в т о н о м и и Я , п о н и м а я Я н е к а к е д и н с т в о , а как один из психических процессов, которые возникают при столкновении раздра­ жителей, проистекающих изнутри, с раздражителями, относящимися к объектам, и служат их удовлетворению, то есть как взаимодействие функций. В м е с т е с П. Л ю к е ( « К вопросу о невербализуемых факторах лечения» [Luque 1 9 5 7 ] ) и Р. Барандом («Время молчания» [Barande 1 9 6 1 ] и «Метапсихологическое эссе о молчании» [Barande 1 9 6 3 ] ) Накт, пожалуй, был одним из аналитиков, придававших большое значение невербальным отношениям в психоаналитической терапии и мол­ чанию как фактору интеграции. Все это является попытками дать собственный от­ вет на проблемы, которые с начала 60-х годов обсуждались в понятиях «конструк­ ция», «реконструкция» и «здесь и теперь». Если проследить за публикациями и дискуссиями, то создается впечатление о повторении того, что происходило — при всем различии параметров — с с а м и м Фрейдом, когда он, сделав печальное открытие, что перенос м е ш а е т воспоминани­ ям ( 1 8 9 5 ) , изменил ряд своих представлений и стал уделять основное внимание про­ блеме переноса. Э т о послужило более глубокому п о н и м а н и ю пропасти, которая м о ж е т существовать м е ж д у тем, что слышит анализанд, и тем, что говорит аналитик, и интенсивностью соответствующих переживаний. В я з ы к о в о м отношении об э т о м свидетельствует, пожалуй, тот факт, что фрейдовский термин «вытесненное представ­ ление» прежде всего в кляйнианской школе превратилось в «бессознательную фан614

тазию», выражение, являющееся чем-то вроде позитивного побочного значения фрейдовского термина Оно использовалось Фрейдом только для покрывающих пред­ ставлений, вызывающих истерическое отыгрывание. В то время это выражение было широко распространено и, по-видимому, включало в себя и понятие «вытесненное представление», связанное с бессознательным переносом в аналитической ситуации. По поводу этого переноса Фрейд еще в 1 9 0 5 году писал, что его прояснение собствен­ но и составляет задачу аналитика, который при этом не может рассчитывать на по­ мощь анализанда, каким бы восприимчивым он ни был ко многим другим мыслям. В повторении, составляющем сущность переноса в процессе анализа, так же, как и в переносах в повседневной жизни, нельзя упустить ничего, что определяет его оригинальность в ситуации, где оно вынуждено искать свой перевод на язык слов. Можно сказать, что понятие «бессознательная фантазия» является уместным в психо­ анализе маленьких детей, у которых впервые возникает вербализация, и его следует противопоставлять вытесненным представлениям взрослых. Фактически понятие воз­ вращения вытесненного материала позволяет предположить, что до своего разделения слово и содержание являлись, пусть даже и короткое время, конгруэнтными. Процес­ сы символизации в сновидениях и процессы символизации у детей можно сравнить с партитурой написанной и партитурой спетой ( И . Баранд); их можно также сравнить с различием между языком и речью (А. Грин), при этом второе понятие говорит о фи­ зическом присутствии в с а м о й ситуации, а т а к ж е о категории воображаемого. Ж. А. Жандро предлагает отделять фонетическую речь от семантической. Согласно Д. Анцьё (Anzieu 1 9 7 0 ) , правильная интерпретация возвращает удо­ вольствие, переживаемое ребенком, когда благодаря символическому действию он вновь обретает утраченный объект, например через объект, связанный с корм­ лением грудью. Основываясь на этой идее, Анцьё приходит к утверждению о реципрокных идентификациях аналитика и анализанда, восстановлении и двусторонней восприимчивости. В концепции Фрейда акцент делается на преодолении страха ка­ страции благодаря становящейся вновь доступной энергии влечений, включая «под­ тверждение неудовольствия» (Ференци). Если этот процесс неосуществим, человек остается в области избегания потери через регрессию к отношениям, инкорпориру­ ющим объект, где «быть» и «иметь» выступают не в значении независимости, а в зна­ чении «крипты» в понимании Н. Абрахама и М. Торока (Abraham, T o r o k 1 9 7 2 ) . В этом случае субъект должен посвятить себя требуемым отношениям, которые под­ держивает с ним инкорпорированный объект. Прежде всего в интерпретации необходимо связать репрезентант и аффект, устранить разрыв, парализующий влечения или ведущий к задержкам развития, симптомам или страхам. Р. Мажор пишет о том, как «символическая связь», возни­ кающая при интерпретации, создает условия для «нарциссического обретения себя», когда человек с а м восстанавливает связь между своими высказываниями, своей фан­ тазией и своими симптомами. Что касается символической связи, то необходимо сказать: как ни трудно следо­ вать Лакану в его идее о том, что бессознательное структурировано как речь, все-таки именно высказанное анализандом, то есть его речь, и является единственно т е м (если максимально исключить все остальные параметры), с чем сталкивается аналитик; при этом имеется в виду аффективная речь. Это соответствует представлениям ма­ ленького мальчика, что человек имеет обыкновение выражать все с помощью речи. Таким образом, мы могли бы с успехом заменить формулировку на противополож­ ную и сказать, что бессознательное, если оно больше не является бессознательным, доступ­ но нам в ситуации терапии и даже при самоанализе только посредством речи. Речь — это больше, чем средство коммуникации; она служит проводником тела, внешнего мира, воображения, сигнификаты и символы получают в ней реальное выражение.

615

Собственное направление: Ж а к Лакан Влияние идей Лакана, о которых мы собираемся здесь рассказать, распростра­ няется далеко за пределы психоанализа О его концепции «стадии зеркала» впервые услышали в 1 9 3 6 году на конгрессе в Мариенбаде, в 1 9 4 9 году она уже была пред­ ставлена в с в о е м окончательном варианте на конгрессе в Цюрихе. В ней говорится о в а ж н о с т и зеркальных образов для формирования Я, к а к и м о н о предстает н а м в психоанализе. Его радикальная критика картезианского «cogito» сводится к тому, что не чело­ век создает реестр сигнификантов, а наоборот, он с а м создается ими. Человек децентрирован по отношению к миру, который превосходит его и от него ускользает. Сле­ дующим т е з и с о м о том, что нечто «говорит» в человеке и что «бессознательное есть дискурс другого» делается шаг от организации воображаемого к организации сим­ волического. «Стадию зеркала м о ж н о понимать как идентификацию в полном смысле, кото­ рый в психоанализе закреплен за этим термином: как преобразование, происходя­ щее у субъекта благодаря восприятию образа. То, что образ для такого фазового эф­ фекта является предопределенным, достаточно убедительно доказывается у ж е тем, к а к используется в теории античный термин "имаго"» (Lacan 1 9 6 6 , нем. изд. 6 4 ) . «функция стадии зеркала выступает для нас теперь к а к частный случай функции имаго, которая заключается в том, что оно устанавливает отношения м е ж д у организ­ м о м и его реальностью, или, как принято говорить, м е ж д у внутренним м и р о м и вне­ шним» ( т а м ж е , 6 6 ) . Перед р е б е н к о м стоит задача овладеть образом своего тела. Э т о т антиципиро­ ванный образ тела в смысле пригодного целого занимает м е с т о страха, связанного с «фантазией о расчлененном теле». О п е р е ж а я идентификацию с другим, осуществ­ ляемую при посредстве речи, он будет структурировать Самость, или, точнее сказать, Я. Э т а первая идентификация становится основой для всех последующих идентифи­ каций; одновременно, выступая в качестве сигнификанта, первоначальная функция тела определяет воображаемое. Она отводит м е с т о для нарциссизма, проясняет кар­ тину первичного м а з о х и з м а и влечения к смерти в соответствии с ролью архаичес­ ких образов, создающих фантазию о расчлененном теле. Эдипов к о м п л е к с рассматривается как вторичная идентификация, которая осу­ ществляется посредством интроекции имаго родителя своего пола. Посредством эди­ повой идентификации субъект выходит за р а м к и базисной агрессивности первой субъективной индивидуации. Стадия зеркала представляет собой разделительную линию м е ж д у категориями воображаемого и символического: по ту сторону фантазирования и узнавания обра­ за, предшествующего физической форме тела, в ней появляются очертания симво­ лических цепей и тень некоторой третьей фигуры, наверное, фигуры смерти. Было бы заблуждением, если бы человек стал считать себя создателем этих цепей. С к о р е е наоборот, вовлечение в этот реестр открывает человеку «défilé radical de la parole». Т р е т ь и м п о н я т и е м в о о б р а ж а е м о г о треугольника, п о д ч и н я ю щ и м с е б е пару мать—ребенок, является отец: «Le n o m du pére», что следует понимать одновремен­ но как «поп» («нет») и «nom» («имя»). Как обладатель фаллоса он является носите­ лем закона. Лакан рассматривает фаллос как фундаментальный сигнификант бессоз­ нательного. П о я в л е н и е сигнификанта «отец» к а к обладателя фаллоса, к а к творца закона т а к ж е связано с его смертью. Символический отец, поскольку он олицетво­ р я е т з а к о н , е с т ь м е р т в ы й отец. Э т а к о н ц е п ц и я была и с п о л ь з о в а н а Г. Р о с о л а т о ( R o s o l a t o 1 9 6 9 ) при изучении религиозных мифов и генеалогии. Символический ре­ естр со своей стороны образует субъекта. Человек глубочайшим образом заблужда-

616

ется, полагая, что он является причиной самого себя; только в той мере, в какой он за­ действован в э т о м реестре, субъект м о ж е т войти в «радикальное соприкосновение с речью». И с т и н а бессознательного заключается в том, что человек «заселяется» и преобразуется сигнификантами. Ц е п ь сигнификантов проявляется через с и м п т о м ы , то есть через появление, исчезновение или преобразование одного из сигнификантов. Все описанные Фрей­ д о м м е х а н и з м ы ( о т в е р ж е н и е , вытеснение, отрицание, смещение, и с к а ж е н и е ) по­ н и м а ю т с я Л а к а н о м к а к операции с сигнификантами символической цепи. Всемогущество и господство сигнификантов над субъектом, который их выража­ ет, Л а к а н выводит из того факта, что бессознательное структурировано как речь и что символический материал, скрытый в бессознательном, подчиняется здесь т е м же законам, которые открываются при изучении внешней речи. Первая сеть сигнификан­ тов соответствует синхронной структуре речевого материала, поскольку каждый эле­ м е н т функционирует благодаря с в о е м у отличию от другого. Но сигнификант — это только символ чего-то отсутствующего, причем сам символ выступает как уничто­ жение вещи. Следовательно, существует вторая сеть — сеть сигнификатов. Т е м с а м ы м Лакан критикует то, что представляется ему как упразднение вербаль­ ной категории, образующей фундамент психоаналитического лечения, и в противо­ положность этому «опошлению психоаналитической теории» призывает вернуться к Фрейду. Он категорически выступает за возвращение аналитического опыта к сло­ ву и речи как к его первооснове. Он подчеркивает, что описанные Фрейдом механиз­ мы, в сущности, о т о б р а ж а ю т риторику бессознательного, при э т о м двумя важней­ шими формами являются метафора (вытеснение) и метонимия ( с м е щ е н и е ) . Лакан отстаивает идею существования изначального сигнификанта, фаллоса, представление о том, что структура бессознательного подобна структуре речи, а его с о д е р ж а н и е представляет собой дискурс другого. Пожалуй, чтобы раскрыть бессознательное — эту скрытую и непонятую речь, — необходим аналитик: дискурс субъекта всегда осно­ вывается на дискурсе с другим. Человеческая речь образует коммуникацию, в кото­ рой отправителю возвращается от получателя его собственное сообщение в изменен­ ной форме. С т р е м я с ь заново вернуть т е о р и ю Фрейда к ее основам, Лакан делает о б ъ е к т о м аналитического исследования вожделение и пытается понять вожделение (жела­ н и е ) через сравнение с п о т р е б н о с т ь ю и п р и т я з а н и е м ( т р е б о в а н и е м ) ( с м . с т а т ь ю А. Грина в т. I I ) . В отличие от потребности вожделение никогда не удовлетворяется с приобрете­ нием объекта. Оно не является просто апелляцией одного человека к другому, не яв­ ляется просто призывом к любви, как в случае притязания. Отличительная особен­ н о с т ь в о ж д е л е н и я с о с т о и т в т о м , что о н о к о р е н и т с я в в о о б р а ж е н и и субъекта. Оно представляет собой желание человека быть ж е л а е м ы м другим, желание призна­ ния другим своего собственного вожделения, при э т о м его фундаментальным сигни­ ф и к а т о м и объектом остается «фаллос». Этот тезис был продемонстрирован П. Оланье-Касториадис на перверсных структурах. Процесс обновления психоанализа после Второй мировой войны и вплоть до по­ следнего времени сопровождался во Франции бурной и постоянной полемикой во­ круг Лакана, чему способствовали различные факторы, среди которых немаловажную роль, безусловно, сыграли его личность, стиль и своеобразная манера преподавания. В о з н и к а в ш е е н а п р я ж е н и е стало причиной двух у ж е у п о м я н у т ы х нами расколов в 1 9 5 3 и в 1 9 6 3 годах. По-видимому, вначале они были вызваны прежде всего разли­ чиями во взглядах по поводу проведения лечения, а не теоретическими разногласи­ ями, как утверждают сейчас. Ведь в любом психоаналитическом обществе могут быть члены, по-разному понимающие различные аспекты теории Фрейда. 617

Как бы ни относились к ортодоксии лакановского «возврата к Фрейду», он ока­ зывал стимулирующее воздействие на французских аналитиков широтой своей кри­ тики и направленностью собственных исследований. Кроме того, он р е з к о отвергал в с я к о г о рода п с и х о л о г и ч е с к и е теории, с т р е м и в ш и е с я п е р е т я н у т ь п с и х о а н а л и з на с в о ю сторону: бихевиоризм, динамическую психиатрию (Массерман), психоло­ гию Я (Гартманн) и американский неопсихоанализ (Фромм, Хорни, Салливен). Аналогичным образом, будучи порой излишне резким в своих суждениях, он спо­ собствовал тому, чтобы «расставить по своим м е с т а м » труды великих пионеров пси­ хоанализа — тенденцию Ференци к «биологизму», тенденцию Д ж о н с а к «феноменологизму», концепции фантазий и интернализированных объектов Мелани Кляйн или т е о р и ю «объектных отношений», разрабатывавшуюся во Франции М о р и с о м Буве. Вся его педагогическая деятельность определялась ж е с т к и м противоборством с теми аналитиками, которые, по его мнению, переняли не столько дух, сколько букву фрейдовских открытий, с аналитиками, относившимися в основном к группе, не при­ знавшей его! Труды Л а к а н а отличаются оригинальностью среди работ французских авторов благодаря особому значению, которое придается «слову как месту аналитической истины». М н о г и е его работы с л о ж н ы для понимания, поскольку автор намерен­ но придал им эзотерический характер, причем не в содержании, а в форме изло­ ж е н и я . Читатель с о г л а с и т с я , что з д е с ь на п е р в ы й взгляд речь и д е т о «непро­ зрачности» самого бессознательного, смысл которого не м о ж е т быть непосредственно данным. Э т о т факт автор намеренно учитывает в своей речи. Эзотерика сочинений Ж. Лакана, без сомнения, явилась одной из причин фана­ тизма его последователей — подлинного социологического феномена во французской у н и в е р с и т е т с к о й среде в последние два десятилетия, приведшего к разделению на «лаканианцев» и «нелаканианцев». Из тех, кто попадал на его семинары, лишь не­ многие, да и то в ограниченной мере, действительно были знакомы с трудами Фрей­ да. «Сколько людей искали прежде всего чего-то необычного?» — спрашивал себя Ж М. Пальмье, — «Нужно т а к ж е понимать, что в опорочившем себя феномене "лакан и а н с т в а " и м е е т с я нечто н а п о м и н а ю щ е е "старого мага", о д н а ж д ы победившего Н и ц ш е в Рихарде Вагнере; несомненно, Лакан т о ж е в некотором смысле способство­ вал нездоровым тенденциям нашего времени, хотя это и не было его умыслом». Аудитория Ж Лакана, вначале ограничивавшаяся персоналом больницы «Сент-Анн», стала по-настоящему широкой только после опубликования «Трудов» ( 1 9 6 6 ) . «Труды», отображающие прежде всего основные воззрения автора, вызвали многочисленные спо­ ры между его приверженцами, противниками (а также бывшими приверженцами, ко­ торые стали противниками), а потому м о ж н о сказать: «"Труды" позволяют проследить за прогрессирующим разрушением синтаксических правил лакановской речи... Стадия зеркала есть иллюзия. Ортодоксия Лакана — миф, нет ничего более далекого от истины идей Фрейда..» (Д Анцьё). Д а ж е в самой «Школе Фрейда» интерпретации концепций Лакана отличаются друг от друга, это подтверждают более поздние теоретические работы таких авторов, как Оланье-Касториадис, Ланг, Лапланш, Леклер, Перье, Понталис и Росолато. Еще в 1 9 6 0 году К. Стейн задавался вопросом, в о з м о ж н о ли, применяя в психо­ анализе лингвистическую модель, прийти к большему, чем поверхностные аспекты бессознательного, как его представлял себе Фрейд. А. Грин высказал замечание по по­ воду использования текстов Фрейда, датированных 1 9 1 5 годом (первая топическая модель), посвященных вопросам метапсихологии, в которых не могли быть учтены и з м е н е н и я , сделанные в более поздних текстах. В своей работе «Аффект» ( G r e e n 1 9 7 0 ) он критически в ы с к а з ы в а е т с я по поводу недооценки аффектов и акценти­ ровании внимания на репрезентации влечений в теории Лакана. С. Леклер и Ж. Лап618

ланш, долгое время являвшиеся поЬорниками лингвистической интерпретации фрей­ д о в с к о й т е о р и и б е с с о з н а т е л ь н о г о , отошли о т с в о и х первоначальных в о з з р е н и й (см. послесловие 1 9 6 5 года к их докладу о бессознательном на 6-м коллоквиуме в Бонневале, 1 9 6 0 ) . В частности, Лапланш высказывает свои сомнения в правомерности непосред­ ственного сведения лингвистических операций к бессознательным процессам. Как же сегодня о б с т о я т дела с предпринятой Л а к а н о м п о п ы т к о й «вернуться к Фрейду» и быть верным духу его учения, которая должна была еще раз проверить п о л о ж е н и я психоанализа и обеспечить развитие его концепций, чтобы и з б е ж а т ь «изоляции в м и р е , в к о т о р о м он существует»? В а н о н и м н ы х с т а т ь я х в журнале «Scilicet» Лакан в последнее время, похоже, стал признавать свое поражение и за­ н и м а т ь более у м е р е н н у ю позицию, чтобы в будущем обеспечить больший успех в распространении своей теории.

З а щ и т н и к и теории Фрейда: Франсис П а ш е П о з и ц и ю Франсиса П а ш е м о ж н о охарактеризовать как позицию бдительного стража, который, по его собственным словам, «с педантичной преданностью» отста­ ивает теорию Фрейда как вне, так и внутри психоанализа. Он постоянно изобличал попытки «искажения духа учения Фрейда», которые он, например, усматривал в «ис­ пользовании Фрейда с целью опровержения субъективизма в метафизике или с це­ лью з а щ и т ы и иллюстрации д е т е р м и н и з м а или п о я в и в ш и х с я в последнее в р е м я децентрированного неоидеализма и структурального позитивизма». Столь же реши­ тельно он противостоял и новой тенденции рассматривать психоанализ к а к адапта­ ционный инструмент современного общества; эта критика была связана с отверже­ н и е м им г а р т м а н н о в с к о й «психологии Я » . П а ш е выступал против фетишизации одной из частей фрейдовского наследия в ущерб целостной теории, которая т а к и м о б р а з о м ставилась под сомнение. Равным образом он пытался очертить границы фрейдовской терапии. П а ш е критиковал злоупотребление психоанализом, когда он «изображается ис­ черпывающей силой, способной объяснить действительность во всей ее совокупно­ сти и ниспровергающей все моральные, этические и научные ценности: свободу, ори­ гинальность и значение личности». Он писал: «Я считаю, что такое использование психоаналитической теории относится к интеллектуальному терроризму». То, что любое действие, любое слово, любую мысль, любой труд м о ж н о попытать­ ся интерпретировать, еще не значит, что они разлагаются без остатка. «Не все м о ж н о расшифровать через концептуальную сетку», — таково его глубокое убеждение. Мож­ но либо не допускать существования подобного остатка, либо надеяться, что он все-таки есть, если исходить из другого способа рассмотрения (метафизики). Для П а ш е в а ж н о не пренебрегать постулатом об извечности конфликта влече­ ний, добиться признания истинности системы Фрейда во всей ее совокупности, равно как и существования у человека «потустороннего мира», недоступного для психоана­ литического исследования. Такая позиция, то есть признание недосягаемости мета­ физической сферы для психоаналитического исследования, в о з м о ж н о , п о к а ж е т с я непоследовательной, если учесть острую критику автором концепции Гартманна об автономной бесконфликтной сфере Я и герменевтики Поля Рикёра и его рели­ гиозных целевых установок. Объект попадает в пространство психического тела. Структура этого простран­ ства определяется противоречивыми и с л о ж н ы м и тенденциями двух инстинктов: эроса и влечения к смерти. Среди французских авторов Паше, безусловно, является 619

с а м ы м последовательным з а щ и т н и к о м гипотезы Фрейда о дуальности влечений. Он р а з ъ я с н я е т с в о ю п о з и ц и ю по о т н о ш е н и ю к структурализму и лаканианству: « Н а м недостает синхронии. К душевной жизни нельзя подходить как к организации сродства, выбранной за ее постоянство (К. Леви-Стросс), или как к способу мышле­ ния некой эпохи, способу мышления, не признающему генез и развитие (М. Фуко)». «Для нас важна "диахрония". Она не является ни временем обратной связи, при­ водящей к restitutio ad integrum системы, ни временем Гегеля, начало которого озна­ чает начало становления существа, а конец — его завершенность. "Диахрония" — это индивидуальное время, необратимое, несмотря на повторение, время движения вперед и в о з м о ж н ы х изменений, которые для каждого человека начинаются и пре­ кращаются с ним самим». Вследствие этого в анализе не м о ж е т быть преобразования структуры в современ­ н о м понимании этого термина, поскольку структура подчиняется смыслу. Поэтому «современная догма о том, что структура есть сущность самой психики и, так ска­ зать, ее истина, является ложной». К о н с т а н т н о с т ь о б щ е й энергии, то есть количественный фактор, определяет тот факт, что любое изменение в психике является качественным. Значение одного из элементов этого энергетического целого нельзя отделять от степени его катекси­ са. Поэтому невозможно отказаться от экономического подхода и рассматривать пси­ хическую реальность лишь как процесс, как это делает «лакановский структурализм». Энергия т а к ж е связана со структурой: влечение к смерти разделяет ее, а эрос снова ее объединяет. В э т о м отношении основополагающей является работа Франсиса П а ш е «Антинарциссизм» (см. т а к ж е статью Ж.-М. Алби и Ф. П а ш е в т. I ) .

Н а р ц и с с и з м : Бела Г р у н б е р г е р Бела Грунбергер поставил своей задачей исследовать причины нарциссизма, по­ нятие которого было введено Фрейдом в 1 9 1 4 году и м о ж е т расцениваться как до­ полнение к концепции объектных отношений. Психоаналитическое понимание кон­ цепции н а р ц и с с и з м а , которая, по м н е н и ю Грунбергера, я в л я е т с я редуктивной, содержит в себе представление о нарциссической обиде. Речь идет о возникновении чувства вины, поскольку человек полагает, что должен стыдиться своего нарциссичес­ кого чувства всемогущества. Грунбергер изучает антагонизм между сферой влечений и нарциссической сфе­ рой и говорит о ностальгии «по нарциссической асексуальной вселенной», где нет напряжения, порождаемого влечениями. Э т о стремление л е ж и т в основе формиро­ вания Сверх-Я, которое ребенок защищает от утраты чувства собственной ценнос­ ти, грозящей ему в противном случае ощущением своего бессилия. Нарциссическая т р а в м а утраты чувства всемогущества в дальнейшем сменяется запретом инцеста. Неотения и создает это спасительное табу. Отныне связанное с влечениями чувство вины защищает от чувства стыда, порождаемого нарциссической обидой. Проекция желания всемогущества (Я-идеал) должна представлять собой барь­ ер, з а щ и щ а ю щ и й от разрушительных и н е и з б е ж н ы х конфликтов влечений; точно так же обстоит дело и с примитивной фантазией о нарциссической триаде или фан­ тазией о б о ж е с т в е н н о м р е б е н к е — п р о т и в о п о л о ж н о с т ь ю фантазии о первичной сцене, которую не допускает ребенок. Функция идеализированных образов заклю­ чается в о с в о б о ж д е н и и от ж и з н и влечений. Не получая достаточной п о д д е р ж к и от матери, они становятся опасными, поскольку приводят к недостижимой проек­ ции, и субъект вовлекается в невыносимое противостояние с с а м и м собой. Отталки­ ваясь от идей Фрейда, автор предполагает, что при депрессии тень Я падает на объект, 620

поскольку тень объекта падает на Я. Стыд, который испытывает Я перед своим иде­ алом, есть инверсия того возвышающего счастья, которое знает ребенок, когда лю­ бовь одного из родителей повышает ценность удовлетворения его влечений. Т а к и м образом, Грунбергер вводит четкое разделение: «Сверх-Я —• это Библия, а нарцис­ с и з м — это Бог, Всемогущий», то есть притязание анализанда, возводящего нарцис­ с и з м в ранг а в т о н о м н о й психической инстанции. Главной я в л я е т с я с п о с о б н о с т ь к действию, с а м о действие служит лишь для того, чтобы приводить доказательства. В известном смысле нарциссизм предшествует Я: вначале все либидо фактически яв­ ляется нарциссическим, э т о либидо формирует Я-идеал, которое функционирует, обратившись одной своей стороной к Я, а другой содействуя нарциссическому удов­ летворению. Для обозначения данной нарциссической инстанции Грунбергер вводит понятие «Самость» (soi), которое имеет тот же ранг, что и Оно, Я и Сверх-Я. Эта «Са­ м о с т ь » н а х о д и т с в о и х с о ю з н и к о в с к о р е е в оральных к о м п о н е н т а х влечений Я , чем в более поздних. Но и анальная составляющая обеспечивает автономный анти­ инстинктивный к о м п о н е н т в той мере, в какой в ней выражен энергетический ас­ пект, то есть происходит испытание силы с объектом в ущерб другим ценностям. Другими словами: нарциссический параметр сдерживает ж и з н ь влечений субъекта, которые не поддерживаются извне, а потому родители должны подвести ребенка 8 к восприятию его собственных влечений . Разумеется, если акцент ставится на аналь­ ном удерживании доступного выделению объекта, который одновременно является нарциссическим и объектным, то мы подходим ко второму противоречию ( п о м и м о противоречия м е ж д у нарциссизмом и ж и з н ь ю влечений), противоречию, характер­ ному для анальности в силу присущего ей антиинстинктивного и антиобъектного па­ раметра (Грунбергер подчеркивает «эту одномерность вселенной анальной стадии»). Не является ли в этих условиях нарциссизм скорее инстанцией, витальным фак­ тором целостности, который обнаруживается на любой стадии развития? Описание нарциссической интегрированности во всех ее формах было бы описа­ нием фаллоса, фаллического имаго с той оговоркой, что фаллос и кастрация являются понятиями, обозначающими не действия или состояния, а различные аспекты функ­ ции. Этот образ в известной степени является выражением удачного соединения ин­ стинктивного акта, позволяющего снять напряжение, и нарциссического катексиса этого акта, то есть его значения в любви к себе: таким образом идея интегрированнос­ ти Я связываются с идеей интегрированности органа копуляции и наоборот. Грунбер­ гер предлагает оставить термин «пенис» для инстинктивного фактора, а термин «фал­ лос» для нарциссического фактора совершенства (см. т а к ж е статью Й. Ш т о р к а в э т о м томе). П р е ж д е чем остановиться на работах Грунбергера об аналитическом процессе и перейти к обсуждению точек зрения других авторов, мы хотели бы подчеркнуть новаторское значение этих трудов, посвященных проблеме нарциссизма. И все же возведение нарциссизма в ранг еще одной инстанции скорее вредит работе, т е м бо­ лее что описание нарциссизма у Грунбергера совпадает с описанием самой жизни, а потому говорить о его автономии еще сложнее, чем об автономии других инстан­ ций. Эти же замечания м о ж н о отнести и к работе Ж. Шассеге-Смиргель «Заметки о Я-идеале» (Schasseguet-Smirgel 1 9 7 3 ) , где автор исходит из подобного определения нарциссизма. На наш взгляд, непрерывность и временной аспект скорее характери­ зуют нарциссизм, которому ошибочно приписывается универсальность; в э т о м смыс­ ле его трудно классифицировать в рамках топического подхода. П о з н а к о м и т ь с я со многими другими теориями нарциссизма м о ж н о по матери­ алам коллоквиума, п о с в я щ е н н о г о этой т е м е ( « R e v u e Française de Psychanalyse», 2 9 , 1 9 6 5 , 5—6), и о т р а ж е н н о г о в статьях Д. Брауншвейга, С. Лебовичи, М. Ренара, Ф. Паше, П. Л ю к е , М. Бенасси, М. Фэна, П. Марти. 621

Аналитический процесс: новые исследования С 1 9 5 6 года Грунбергер занимался глубинным специфическим процессом, кото­ рый подчиняется собственным силовым линиям независимо от конфликтов и по­ строения аналитических понятий. Он напоминает о том, что Бодуэн делал различие м е ж д у аналитическими формами переноса — репродукцией пережитого, аналити­ ческими отношениями и отношениями в начале лечения. Человек решается на пси­ хоаналитическое лечение в надежде достичь идеала совершенства, без этого заново пережить конфликт было бы для него н е в ы н о с и м ы м Нарциссический порыв был бы бесконфликтным и доамбивалентным, а фаллос ( к а к символ активности), когда он принимает прежде всего нарциссические, не отягощенные чувством вины значения, сделал бы доступным ощущение полноты бытия. Аналитический процесс представ­ ляет с о б о й д и а л е к т и ч е с к о е д в и ж е н и е «подлинной а в т о н о м и и пениса-фаллоса». Если п о н я т и е н а р ц и с с и ч е с к о г о с о в е р ш е н с т в а р е п р е з е н т и р у е т с я через фаллос, то оно реализуется в единстве формы и содержания. Оно специфическим образом проявляется на к а ж д о й стадии развития и обеспечивает в о з м о ж н о с т ь свободной регрессии, важность которой отмечал е щ е Ференци. А н а л и т и ч е с к и й п р о ц е с с о с у щ е с т в л я е т с я через н а р ц и с с и ч е с к у ю р е г р е с с и ю и функционирует посредством высвобожденной им энергии. Фрустрирующим ана­ лиз оказывается только там, где речь идет о влечениях, но не там, где речь идет о нар­ циссизме. Поскольку последний преобладает над удовлетворением влечений, насто­ ящей целью лечения является восстановление его интегрированности. В ходе лечения невротик получает в о з м о ж н о с т ь заново пройти развитие от галлюцинаторного удов­ летворения желаний до овладения объектом, «объектализации» нарциссизма или «нарциссизации» объектных отношений. Э т о т п р о ц е с с созревания влечений происходит при посредничестве аналити­ ка к а к «имаго для всего», а невроз переноса обеспечивает равновесие м е ж д у пе­ р и о д о м , когда С а м о с т ь у с и л и в а е т с я за счет Я, и п р о т и в о п о л о ж н ы м п е р и о д о м , приводя к «оптимальному единению личности». Сила Я предполагает, т а к и м об­ разом, т е с н е й ш е е взаимодействие м е ж д у н а р ц и с с и з м о м и Оно. Д о б а в и м тенден­ цию Грунбергера: стремление использовать концепты, способные опираться на не­ зависимую от исторических факторов генетику, в чем некоторые будут усматривать угрозу психоаналитической типологии, но которые, пожалуй, позволяют избежать риска проекции на пациента раскрытого психоаналитиком романа. Два аспекта такого понимания процесса, нарциссическая инстанция, «Самость», и неисторичность, подводят нас к рассмотрению совершенно иного во многих отно­ шениях подхода, изложенного Ж. Кестембергом и Э. Кестемберг в работе «К вопросу о генетических перспективах психоанализа» (Kestemberg, Kestemberg 1 9 6 5 ) . Эти ав­ торы выдвигают гипотезу о Самости как центральном аспекте отношений в рамках первичного нарциссизма, который в течение всего периода развития проявляется в аутоэротизме и эротическом поведении. Речь идет об «удовольствии от деятельно­ сти», о к о т о р о м позволяет говорить изучение форм гедонистической активности, не сопровождающейся конфликтами и не выступающей в качестве эротизированной 9

защиты . Следовательно, эта «Самость» берет на себя роль своего рода инстанции и ядра телесного Я. Т а к и м образом, очередность должна быть следующей: Оно, Са­ мость, Я, Сверх-Я; при э т о м первичный аутоэротизм накладывает отпечаток на весь период развития, проявляясь в различных конфликтах. Когда авторы отстаивают необходимость использования генетического подхода и придерживаются позиции историчности, то это, несомненно, происходит вопреки ин­ терпретациям, относящимся исключительно к теоретическим формам организации: либо абстрактно в аспекте индивидуальной драматики, либо, наоборот, в аспекте харак622

терных эпизодов из жизни. Речь идет о том, чтобы не игнорировать целиком особенность объекта в историчности организации пережитого, раннего объекта в жизни индивида и в отношениях, которые сформировались задолго до того, как были реально пережиты. Предобъектное переживание подготавливает формирование Я и фантазий. Авторы де­ лают акцент на временных аспектах, которые игнорируются в концепции Мелани Кляйн. Они подчеркивают важность аффективных аспектов, которыми отчасти под влиянием выдающихся исследований П и а ж е пренебрегают в пользу когнитивных. Генетическая ориентация авторов, противопоставленная структурному психоана­ лизу Криса, Гартманна и Лёвенштейна, вызвала возражение у других участников дис­ куссии, таких, как Д. Брауншвейг, М. Фэн и К. Стейн, полагавших, что здесь существу­ ет опасность нереалистичных интерпретаций, проекции со стороны аналитика. Как отмечает Г. Росолато ( R o s o l a t o 1 9 7 1 ) , «нетрудно представить себе "синтез", называемый "диалектическим", и дополнить инстанцию Я еще одной, обеспечива­ ющей эту перманентную спаянность, Самостью». Для Ф. П а ш е естественным единством является не Я, а Я и другой. Т е м с а м ы м он разделяет точку зрения Фрейда о необходимости центрифугального катексиса, ко­ торый в противоположность нарциссизму он называет антинарциссизмом. С. Н а к т т а к ж е считает, что первичный нарциссизм нуждается в объекте. С. Видерман в ра­ боте «Нарциссизм и объектные отношения» (Viderman 1 9 6 8 ) предполагает, что «су­ ществование Я, о с о б ы м образом катектированного так называемым нарциссическим либидо, приводит к катексису объекта». ( С м . статьи X. Хензелера и И. Ш т о р к а в т. I: обсуждение т а к называемого нарциссизма предполагает обсуждение форм кол!муникации в первые годы жизни.) В 1 9 6 8 году на психоаналитическом конгрессе романоязычных стран A. Core об­ суждал основные свойства, позволяющие возникнуть и развиваться когерентному процессу с присущим анализанду генезом. Подводя итоги своему выступлению, автор пришел к заключению, что «пара "невротический процесс — аналитический процесс" одновременно и м е е т значение и дополнения, и противоположности». Если иметь в виду желание измениться, к о т о р ы м руководствуется человек, стремящийся стать осведомленным и здоровым, то речь здесь прежде всего идет о «диалектике утрачен­ ного объекта, которая развертывается в двойственном регистре объектных отноше­ ний и нарциссизма». Воспоминания, проработка усиливают аналитический процесс; п р я м ы м след­ ствием этого является динамическое и экономическое перераспределение агрессив­ ной и либидинозной энергии. Согласно П. Л ю к е , функциональная реальность аналитика предоставляет объект для интроекций, з а м е щ а ю щ и х Я-идеал. Однако эта в о з м о ж н о с т ь обеспечить самого себя соперничает с иждивенческим ж е л а н и е м переложить заботу о себе на объект. В работе «Идентификации аналитика» Катрин П а р а ( P a r a t 1 9 6 1 ) оставляет область, которую, собственно, м о ж н о охватить понятием «контрпереноса», чтобы п р о я с н и т ь п р о ц е с с ы , п р о и с х о д я щ и е у аналитика: в р е м е н н у ю идентификацию, свободную и устранимую идентификацию и другие процессы, осознаваемые благо­ даря различным инсайтам. Такую идентификацию она считает разновидностью пас­ сивной интроекций, удовлетворительной для аналитика, поскольку она соответствует удовольствию от регрессивных установок и радости от либидинозного освобождения. Она делает вывод: « Н а м о й взгляд, необходимо, чтобы аналитик был одновременно и аналитиком и анализандом». Р. Баранд в « П о и с к а х аналитического процесса» (Barande 1 9 6 9 ) т а к ж е подчер­ кивает, что э т о т процесс и для пациента, и для аналитика каждый раз является но­ вым, а потому нельзя говорить об использовании теоретических знаний по аналогии с научным исследованием. 623

О р г а н и з у ю щ е й силой аналитического п р о ц е с с а я в л я е т с я о с н о в н о е правило свободных ассоциаций, поскольку оно не заявляется аналитиком в качестве усло­ вия лечения, а з а н о в о о т к р ы в а е т с я пациентом: д и н а м и к а п р о ц е с с а зависит к а к раз от поступательного преодоления препятствий при ассоциировании, с которыми сталкивается анализанд. К. Стейн в работе «Воображаемый ребенок» (Stein 1 9 7 1 ) излагает оригинальную концепцию аналитического процесса. Он объединяет свои зарисовки с ходом соб­ ственного самоанализа, а потому его сочинение является и вспомогательным сред­ ством, и о т о б р а ж е н и е м самоанализа одновременно. Первоначальный замысел этой работы возник в связи с неудовлетворенностью результатами дискуссии по поводу подготовки аналитиков. По м н е н и ю Стейна, о психоанализе т а м не было и речи. Не уместно ли прежде, чем делать предписания о том, каким, вероятно, должно быть обучение, разобраться для себя в действенности вербальной коммуникации анали­ тика во время сеанса? Объяснение этой по большей части интуитивной способности требует, по суще­ ству, анализа переноса и объяснения того, к а к и м образом воздействует интерпрета­ ция. П р и э т о м аналитическое пространство р а с с м а т р и в а е т с я к а к пространство, где происходит двоякого рода встреча; оно ракрывается на многочисленных приме­ рах аналитического опыта самого автора. В работе «Психоанализ в первые годы ж и з н и » Р. Дяткин и Ж. С и м о н сообщают о с в о е м опыте терапевтической деятельности, который м о ж е т быть полезен и ин­ тересен для тех, кто начинает практиковать в детской клинике. Авторы знакомят нас с практикой, осмысление которой способно в значительной степени изменить тео­ ретические представления аналитиков, поскольку она позволяет лучше представить себе, что такое аналитический процесс, перенос и интерпретация. Благодаря разделу «Проработка и психоаналитическая теория» этот труд приме­ чателен е щ е и тем, что в нем обсуждаются все актуальные проблемы (начиная с во­ проса о том, насколько в о з м о ж е н и целесообразен детский психоанализ, поставлен­ ного впервые Фрейдом в «Анализе фобии пятилетнего мальчика», 1 9 0 9 , и заканчивая исследованиями Г. Хуг-Хелльмут и дискуссиями, приведшими к разногласиям меж­ ду Анной Фрейд и Мелани Кляйн). Э т а работа позволяет т а к ж е и нам определиться в своей позиции относительно новых воззрений, пришедших из Англии. То, к а к и м образом авторы разделяют взгляды Мелани Кляйн или от них отме­ ж е в ы в а ю т с я , определяет особенности психоаналитической практики во Франции. Мы узнаем с в о ю собственную позицию в их концепции о связи генитальных и догенитальных фантазий, а т а к ж е в их подходе к ступеням организации объектных от­ ношений, не укладывающихся ни в представления Кляйн о диахронии, ни в ее гипо­ тезу о н е и з м е н н о м воспроизведении фаз. Кляйнианское м а н и х е й с т в о з а м е н я е т с я более т о н к и м п р о ц е с с о м в о с п р и я т и я эротизации тела и нарциссических выгод. Развитие в р а м к а х аналитического процесса понимается как форма интроекции «интерпретационного воздействия» аналитика. В этих условиях интерпретации опираются на эдипов уровень в качестве ра­ ционализации глубоких страхов и т е м с а м ы м делают излишним усиление проекций С в е р х - Я . В результате они ведут к п р е о б р а з о в а н и ю б е с с о з н а т е л ь н ы х фантазий, а и м е н н о характера их драматизации, что связано с и з м е н е н и е м притягательнос­ ти, к о т о р о й благодаря п е р в и ч н о м у в ы т е с н е н и ю о б л а д а ю т п р е д с о з н а т е л ь н ы е представления. «Бессознательные фантазии», которые имеются в виду во многих других поня­ т и я х (желания-сновидения, галлюцинаторное исполнение желаний, интроекция и тд.) понимаются скорее к а к защитные механизмы, а не как репрезентанты влече­ ний. Авторы предостерегают от смешения понятий галлюцинаций удовлетворения 624

и галлюцинаций объекта, смешения, которое проистекает из концепции Мелани Кляйн о в р о ж д е н н о с т и б е с с о з н а т е л ь н ы х фантазий, другими словами, из смеше­ ния ею фантазматических и объектных отношений. Значение фантазии обсуждали на М е ж д у н а р о д н о м к о н г р е с с е в С т о к г о л ь м е ( 1 9 5 4 ) С. Лебовичи и Р. Дяткин, на эту же тему сделал доклад и Д. Лагаш. С. Лебови­ чи и Р. Дяткин представляют себе онтогенез фантазии следующим образом: «Для нас бессознательная фантазия — э т о бессознательное поведение, которое определяется первичным процессом; она подчиняется собственным законам, одни из которых от­ носятся к структуре речи, другие лежат за пределами этой сферы». В т о м же году Ж. Лапланш и Ж. Б. Понталис опубликовали работу «Первичная фантазия, фантазии о происхождении и происхождение фантазий». П. Л ю к е («Искус­ ство и фантазии») различает явные фантазии, которые вызываются темой, и бессо­ знательные, благодаря к о т о р ы м осуществляется работа над произведением. Пожалуй, эту проблему м о ж н о резюмировать в форме вопросов о том, что та­ кое бессознательная фантазия: это скрытое содержание «смешанных образований» (по Фрейду), р е п р е з е н т а н т влечения ( п о С. А й з е к с у ) , р е п р е з е н т а н т внутреннего о б ъ е к т а или з а щ и т н ы й м а н е в р ? Р. Д я т к и н обратил в н и м а н и е на о с т о р о ж н о с т ь при определении понятия бессознательной фантазии, что, по его мнению, является своеобразной защитой. В работе «Интроецировать — инкорпорировать» Н. Абрахам и М. Т о р о к (Abra­ ham, T o r o k 1 9 7 2 ) ограничивают понятие фантазии точным значением, указывая на ее з а щ и т н у ю функцию « с о х р а н е н и я т о п и ч е с к о г о status quo» и подчеркивая, что ее бессознательный характер означает не то, «что она находится вне субъекта, а то, что она относится к скрытой топике». Авторы противопоставляют фантазию процессуальному изменению, в о з н и к ш е м у вследствие внутреннего или внешнего принуждения. На утрату, которая постигает психическое, отвечает фантазия о по­ глощении, закрывающая эту брешь, то есть происходят процессы, пытающиеся ра­ дикально устранить уязвимость, возникшую в результате потери объекта, и поглотить объект посредством «сохраняющегося вытеснения».

Исследования перверсий, ж е н с к о й сексуальности и любви Г. Дамезон писал о перверсии: «Для психопатолога, как и для психиатра, существует опасность попасть в ловушку аналогии невротических и психотических структур». Это т е м более справедливо, что психопатолог, если он не выступает экспертом, пожа­ луй, имеет дело лишь с определенными типами перверсий. Он не знаком с работой «Случай перверсного мазохизма: очерк теории», появлению которой мы обязаны сме­ лому перу М. де М'Юзана (M'Uzan 1 9 7 2 ) . Изучение этого редкого случая позволило ему утверждать, что механизм совместного возбуждения, значение которого подчеркивал Фрейд, не исчерпывает всех тайн эрогенного мазохизма. Боль, а т а к ж е ритмические феномены приводят как к исчезновению, так и переживанию телесных границ, к три­ умфу над с в о и м с о б с т в е н н ы м унижением: к ситуациям, к о р е н я щ и м с я в эпизодах из раннего периода развития человека (см. т а к ж е статью Ж.-М. Алби и Ф. П а ш е в т. I ) . И. Баранд пытается рассматривать эту проблематику на стыке индивидуального и кол­ лективного, Р. Баранд — в рамках аналитического процесса. Эти работы написаны ско­ рее с антропологических позиций, равно как и статьи Р. М а ж о р а и Ш. Давида в этом ж е томе («La sexualité perverse»— «Перверсная сексуальность», 1 9 7 2 ) . Другие авторы — П. Оланье (Aulagnier 1 9 6 7 ) и Г. Росолато ( R o s o l a t o 1 9 6 7 ) — от­ м е ч а ю т п р е ж д е в с е г о значение п е р в е р с и и к а к в ы з о в а и о т р и ц а н и я к а с т р а ц и и . Для С. Стьюарта (Stewart 1 9 7 2 ) и Дж. Макдугалл (MacDougall 1 9 7 2 ) перверсия — это 625

«возвращение к первичной сцене, бесконечно разыгрываемая и главная форма ма­ ниакальной защиты... творение, предпочитаемое помешательству». Работа В. Гранова и Ф. Перье «Проблема перверсии у ж е н щ и н и идеалы жен­ ственности» (Granoff, Perrier 1 9 6 4 ) помогает перейти к проблеме ж е н с к о й сексуаль­ ности, теме, которой посвящен седьмой номер журнала «La Psychanalyse» со стать­ я м и Ж. Лакана, Э. Лорена, Ф. Дольто и Ж. Ребо. В этой связи здесь следует т а к ж е назвать е щ е одну книгу — « Н о з ы е психоаналитические исследования ж е н с к о й сек­ суальности» ( 1 9 6 4 ) , в которую вошли работы Ж. Шассеге-Смиргель, К. Ж. Л ю к е Пара, Б. Грунбергера, Д ж . Макдугалл, М. Торока и Ш. Давида. Авторы стремятся осво­ бодить ж е н с к у ю сексуальность во всех ее многочисленных проявлениях от покровов, п о с т о я н н о ведущих к ее отчуждению. Пожалуй, будет с л и ш к о м с а м о н а д е я н н ы м верить в р а з н о о б р а з н ы е фантазии и мифы, к о т о р ы е о д н о в р е м е н н о р а с к р ы в а ю т и скрывают эту особенно труднодоступную тему. Представленные здесь подходы обо­ гащают нас новыми перспективами и освобождают от не высказываемых вслух пред­ рассудков. Две оригинальные книги о любви, менее ориентированные на, казалось бы, огра­ ниченную тему, заслуживают сравнительного изучения. Речь идет о работах Ш. Дави­ да «Состояние влюбленности» ( D a v i d 1 9 7 1 ) и «Эрос и антиэрос» Д. Брауншвейга и М. Фэна (Braunschweig, Fain 1 9 7 1 ) . Авторы обсуждают вопросы антагонизма, нар­ циссизма, эротических влечений, унижения в любви из-за необходимости по-новому организовывать Я, которое с появлением конкурирующего объекта оказалось изгнан­ ным из своего привычного поля. Они рассматривают взаимные и противоречивые сек­ суальные отношения двух людей, а т а к ж е скорее нарциссическую форму эротизиро­ ванной социализации. Основное намерение Ш. Давида в центральной главе под названием «Ядро того, что мы называем любовью» заключается в том, чтобы продемонстрировать творчес­ кий параметр, а т а к ж е качественное и количественное своеобразие чувств и влече­ ний, связанных м е ж д у собой в «любви», несмотря на их отличие друг от друга. «Эрос и антиэрос» — это увлекательная книга, содержащая м н о ж е с т в о историй и перспективных идей, о которых вкратце рассказать очень трудно. По прошествии более чем пятидесяти лет благодаря этой книге м о ж н о понять, к а к о е негодова­ ние д о л ж е н был и с п ы т ы в а т ь читатель, з н а к о м я с ь с « о т к р ы т и я м и во фрагментах фрейдовского анализа истерии» ( 1 9 0 5 ) . То же с а м о е м о ж н о с к а з а т ь и о «весьма спорных, но и м е ю щ и х практическую ценность описаниях Фрейдом и Кляйн эди­ пова к о м п л е к с а как точки равновесия в центре структуры Я » . Вместе с т е м нам представляется, что лучшие работы последнего десятилетия обя­ заны с в о и м появлением скорее воображению и умозрительным рассуждениям ав­ торов, обращающихся к неисчерпаемому по своей глубине материалу, чем методо­ логической и теоретической строгости, характерной для работ предыдущего периода. Быть м о ж е т , теперь, после того к а к психоанализ оказал влияние на все области зна­ ния и трудноопределимым образом способствовал переменам в мире, он с а м подвер­ гается обновлению?

Детский психоанализ В развитии детского психоанализа во Франции м о ж н о выделить два периода: ко­ р о т к у ю п р е д ы с т о р и ю до Второй м и р о в о й войны и второй период, начавшийся в 1 9 4 8 году. Появление работ Валлона, П и а ж е и Гольдштейна проложило путь к теории и прак­ тике детской психологии. Детская практика находилась тогда под влиянием знаний, 626

накопленных неврологией и общей психиатрией; кроме того, новые знания она чер­ пала из применения тестовых методов. П. Маль напоминает о том, что признание роли родителей не только как носителей генетической наследственности, но и как лиц, предоставляющих ребенку модели идентификации, имело в то время большое значение. Параллельно с этим открытием детские терапевты стали приобретать опыт личного анализа. П. Маль констатирует, что внимание обращалось главным обра­ зом на вторичные выгоды от болезни, а не на глубинные структуры ребенка. В э т о в р е м я п о я в и л и с ь формы терапии, о к о т о р ы х п и ш е т С. М о р г е н ш т е р н (Morgenstern 1 9 3 4 ) , вышли в свет первые работы Ф. Дольто и Г. М о к о (Маисо 1 9 3 5 ) . П е р в а я д е т с к а я поликлиника психоаналитической ориентации была создана в 1 9 4 8 году П. Малем (работавшим впоследствии вместе с Ж. А. Фавро). Детские кли­ ницисты С. Лебовичи, Р. Дяткин, Ж. А. Фавро, П. Люке-Пара обобщали свой опыт в раз­ личных статьях, таких, например, как «Детский психоанализ» ( 1 9 5 6 ) . В основанном в 1 9 5 8 году и выходившем раз в полгода журнале «La psychiatrie de l'enfant» («Детская психиатрия»), публиковалось все больше статей из этой области, в то же время увели­ чивалось число клиницистов, а сеть институтов, призванных удовлетворять запросы на­ селения, становилась все более плотной. В 1 9 6 6 году вышла в свет работа В. Смирнова «Детский психоанализ» (Smirnoff 1 9 6 6 ) , в 1 9 7 0 году — сборник под названием «Пси­ хотерапия детей и подростков» со статьями И. Баранд, П. Бурдье и С. Дайма Люгасси и работа «Познание ребенка через психоанализ» С. Лебовичи и М. Суля. В полемике м е ж д у Анной Фрейд и Мелани Кляйн большинство аналитиков за­ нимали промежуточную позицию и использовали оба источника так, как это пред­ ставлялось наиболее приемлемым, и в зависимости от того, с какими детьми, психо­ т и ч е с к и м и или « п р е д п с и х о т и ч е с к и м и » , они и м е л и дело. В р а б о т е Р. Д я т к и н а и Ж. С и м о н а «Психоанализ в раннем возрасте» (Diatkine, Simon 1 9 7 2 ) на примере аналитической работы с трехлетней девочкой продолжается разработка теории и об­ суждаются технические вопросы применения психоанализа. В то же время А. Дум и к предлагает другой, параллельный подход: с точки зрения отношений матери и ребенка. В работе с еще более маленькими детьми Дольто проявила удивитель­ ную э м п а т и ч е с к у ю с п о с о б н о с т ь , которой, однако, если верить ее ученикам, едва ли м о ж н о научиться по причине главным образол-ι интуитивного характера ее инсайтов. Вопросы подростковой и юношеской терапии обсуждаются в работах П. Маля и Э. Кестемберг. П р о б л е м а обучения терапевтов, р а б о т а ю щ и х исключительно в д е т с к и х кли­ никах, была наконец в негативном смысле разрешена в 1 9 7 0 году на общеевропей­ ской встрече в Ж е н е в е .

Психосоматические исследования Во Франции существует своя собственная психосоматическая школа (см. статью Я. Бастиаанса в э т о м т о м е ) . Как и в других школах, здесь т о ж е существует опасность застревания на устоявшейся модели психогенеза, о чем с тревогой говорила еще Мари Бонапарт, опасность явно выраженного монизма, который, однако, м о ж н о исполь­ зовать в мультидисциплинарных исследованиях и в психоаналитически ориентиро­ ванной п р а к т и к е . П у т ь п с и х о г е н е т и ч е с к и в о с х о д я щ е г о а н а м н е з а не идентичен временной биографической последовательности, но т е м не м е н е е он ведет к обла­ д а ю щ и м терапевтическим эффектом прояснениям и одновременно к изменению установки в отношениях врач-пациент. В этой новой модели пациент идентифици­ руется с позицией терапевта, оказывающей на него воздействие, в результате чего она проникает в него самого. 627

«Мы полагаем, что клиническое исследование объектных отношений является е д и н с т в е н н ы м с р е д с т в о м точно определить уровень регрессии... Т а к и м образом, при отсутствии пространственно-временных данных о психических функциях пси­ хоанализ вводит новое измерение — объектные отношения. Все более точные зна­ ния об их развитии начиная с рождения, о средствах защиты от своих влечений, при­ м е н я е м ы х индивидом на каждой стадии этого развития, позволяют ставить диагноз относительно уровня регрессии... Обычно соматические реакции притупляют наши контакты с внешним миром, абсорбируя при этом ставший помехой энергетичес­ кий излишек» (Marty, Fain, 1 9 5 6 ) . Авторов интересует не столько характерология, сколько экономические условия, способствующие соматизации определенных аффек­ тивных конфликтов, а т а к ж е их распределение между контркатексисом и интенсив­ ностью первоначального конфликта. В работе «Психосоматические исследования» (Marty, de M'Llzan, David 1 9 6 3 ) авторы разъясняют опасность интерпретаций, высво­ б о ж д а ю щ и х энергию, которая не всегда используется в новых катексисах; они так­ же осознают «нарциссические проблемы наблюдателя» ( М а р т и ) в психосоматичес­ кой клинике и значение соматических симптомов, в о з н и к а ю щ и х словно для того, чтобы регрессивным путем избежать конфликтной ситуации. По-видимому, выбран­ ная функциональная система в критический м о м е н т своего развития подверглась се­ рьезным испытаниям (Марти), и она центрирует на себе регрессию привычным спо­ с о б о м возвращения к архаической фиксации, которая когда-то была адекватной, а теперь является фантазматическим редуцированием, которая иногда выражается в виде так называемого «оперативного мышления». У других больных проявляется прогрессирующая глобальная дезорганизация, со­ провождающаяся депрессией вследствие недостатка или атрофии либидо. Согласно М. Фэну (Fain 1 9 6 5 ) , речь идет не столько о регрессии, сколько о пер­ вичном недостатке предоставляемых матерью идентификационных возможностей, что приводит к чрезмерной в о с п р и и м ч и в о с т и и п о с т о я н н о м у р и с к у депрессии. Эту точку зрения он разъясняет на примере многочисленных наблюдений, проком­ ментированных Сулем и Крейслером.

Изучение психозов Н е с м о т р я на то, что концепция психозов существует во Франции уже много лет (Hesnard 1 9 2 7 , Schiff 1 9 3 5 ) , С. Накт и П. К. Ракамье предваряют с в о ю работу «Психо­ аналитическая теория делирия» ( N a c h t , R a c a m i e r 1 9 5 8 ) следующим замечанием: «Настало время психоаналитикам всерьез заняться психозами». Здесь есть возмож­ ность на м е с т е исследовать «великую неизвестную» нарциссизма ( R e n a r d 1 9 5 5 ) вслед за Федерном, Нунбергом и М. Кляйн. Было в а ж н о т а к ж е внести некоторую ясность относительно этиологии патогенных элементов предпсихотической структуры и ис­ следовать специфические условия, приводящие при утрате объекта к распаду лич­ ности. В некоторых работах особое внимание уделяется проблеме печали, депрессии, меланхолии (Pasche 1 9 6 1 , G r u n b e r g e r 1 9 7 2 , Abraham, T o r o k 1 9 7 3 ) . Благодаря пере­ изданию «Особенностей мышления одного нервнобольного» ( S c h r e b e r 1 9 0 3 ) вновь стал актуальным один из номеров «Revue Française» ( 1 9 6 6 ) , посвященный паранойе, который появился вслед за несколькими работами об этой книге и ее авторе. Кроме того, хотелось бы обратить внимание на статью Г. Росолато «Паранойя и первичная сцена» ( R o s o l a t o 1 9 6 9 ) . Работа Ж. Л. Донне и А. Грина под названием «Психоз пус­ тоты» ( D o n n e t , G r e e n 1 9 7 3 ) , где анализируется одна-единственная беседа с пациен­ том, обращена прежде всего к заинтересованным клиницистам. 628

Семинары и исследования, проводимые на основе психодрамы, посвящены этой п р о б л е м а т и к е у в з р о с л ы х ( П . К. Р а к а м ь е , Ж. К е с т е м б е р г , Ж. Ж и л ь б е р , П. Ола­ н ь е ) , у д е т е й ( С . Л е б о в и ч и , Р. Д я т к и н , Ф. Д о л ь т о ) , а т а к ж е в с е м ь я х (А. Г р и н ) и у детей д у ш е в н о б о л ь н ы х (Бурдье). На ежегодных конгрессах психоаналитиков романоязычных стран обсуждаются всякого рода практические и теоретические вопросы, при этом один день всегда посвя­ щается проблеме психозов. В 1 9 7 0 году П. К. Ракамье издал сборник «Психоаналитик без кушетки» с подзаголовком «Психоанализ и психиатрические учреждения». Восемь аналитиков рассуждают здесь о проблемах учреждений, с которыми им доводилось стал­ киваться в послевоенное время, в период, когда такие клиницисты, как Вальве, Тосквель, Боннафе и Дамезон пытались «исцелить лечебницы, чтобы исцелить больных».

Т е х н и к и групповой психотерапии и психодрамы В последние два д е с я т и л е т и я получают все большее распространение иссле­ дования в области групповой психотерапии, о с о б е н н о психодрамы. Данные ме­ тоды п р а к т и к у ю т с я с а м ы м и р а з н ы м и г р у п п а м и аналитиков, к о т о р ы е перио­ дически о б м е н и в а ю т с я с в о и м о п ы т о м и с этой целью не так давно создали специальное общество; к р о м е того, проводятся международные конгрессы по групповой психотерапии. Одним из в а ж н е й ш и х аспектов, от которых зависит развитие и успех групповой терапии, является сложность отграничения ее от с м е ж н ы х дисциплин. Психоанали­ тики обеспокоены чрезмерным использованием групповой динамики в различных областях, плохо подготовленных к управлению и контролю над ее воздействием. Это относится к сфере производственного психоанализа, где эти методы применя­ ются для планирования и организации работы, к группам, выбранным для социоло­ гических исследований, и, наконец, к университетской среде, особенно к гуманитар­ ным наукам, где они используются для «повышения чувствительности» студентов к проблемам индивидуальной психологии. Кроме того, психодрама и социодрама ста­ новятся своего рода социальной игрой со всеми опасностями дилетантского обраще­ ния с соответствующими техниками. Когда после Второй мировой войны психоаналитики стали пробовать себя в раз­ личных техниках групповой терапии, привнося в этот метод психоаналитическую установку, то свой о п ы т они чаще всего использовали все же в практике психодра­ мы. Первые попытки были предприняты С. Лебовичи и его коллегами перед нача­ лом и вскоре после окончания Второй мировой войны. Из-за недостатка контактов со школой М о р е н о они были сугубо эмпирическими. На ученых произвело впечат­ ление то, что поведение пациентов, удивительно легко и спонтанно включавшихся в психодраматическую игру, казалось тесно связанным с рядом факторов, которые соответствовали динамике дискурса в классическом анализе. Им стало ясно, что игра, равно как и речь, является продуктом влечений и механизмов Я, причем психоана­ литическая клиника и ее терапевтические в о з м о ж н о с т и находили гораздо больше п о д т в е р ж д е н и й , ч е м п р о с т о « в н о в ь о б р е т е н н а я с п о н т а н н о с т ь » или «обучение Жизнью», если использовать термины Морено. Французские психоаналитики различают два метода: аналитическую психодра­ му, когда работа проводится с одним пациентом, и психодраматический групповой анализ, применяемый в работе с группой. С т е о р е т и ч е с к и м и положениями, к а с а ю щ и м и с я специфики этой формы тера­ пии, проявления и последствий переноса и контрпереноса, применения интерпре­ таций и т.д., к о т о р ы е были р а з р а б о т а н ы Л е б о в и ч и и е г о коллегами на о с н о в е 629

психодраматической практики, м о ж н о ознакомиться в статье «Итог десятилетней психодраматической практики» (Lebovici, Diatkine, Kestemberg 1 9 5 8 ) . Представители другой французской школы, возглавляемой Д. Анцьё, исходят прежде всего из того, что и дети, и взрослые демонстрируют настоящую социальную потребность, что облегчает проведение групповой терапии по сравнению с индиви­ дуальной. Экстернализация детского Сверх-Я, возникающего в результате интернализации р о д и т е л ь с к и х з а п р е т о в , м о ж е т здесь п р о я в и т ь с я и д е а л ь н ы м о б р а з о м . Если на протяжении длительных стадий символизм действия содержит индивидуаль­ ное значение, то адаптация каждого отдельного члена м о ж е т быть оценена только тогда, когда группе удается функционировать как единое целое. Целительный эффект групповой психотерапии объясняется присущими терапевтической группе характе­ ристиками, отличающими ее от реальной социальной группы: мобильностью, огра­ ниченностью во времени, в о о б р а ж а е м ы м и отношениями. Наступающий катарсис является следствием не столько эмоциональной разрядки отдельного человека, сколь­ ко осознания скрытых коммуникативных структур. Д. Анцьё опубликовал целый ряд работ (Anzieu 1 9 5 6 , 1 9 6 6 , 1 9 7 0 , 1 9 7 1 , 1 9 7 2 ) , в которых периодически сообщалось о ходе исследований и их результатах. Отметим, что психодраматический групповой анализ применяется в основном в психиатрических отделениях для детей и взрослых, тогда как индивидуальная ана­ литическая психодрама скорее показана для психотических больных или же исполь­ зуется в диагностических целях при первом собеседовании в консультационных цен­ трах. С. Лебовичи подчеркивал благотворность влияния диагностической психодрамы на аудиторию как в дидактическом смысле, если речь идет о присутствующих пси­ хиатрах и их коллегах, так и в терапевтическом смысле, когда речь идет о близких для пациента людях. Эта функция с успехом м о ж е т быть использована в целях тео­ ретической и технической подготовки представителей многочисленных профессио­ нальных категорий, з а н и м а ю щ и х с я проблемами нормального и патологического развития ребенка, а т а к ж е в с а м о м ш и р о к о м смысле всех тех, к т о заботится о пси­ х и ч е с к о м здоровье детей и взрослых. Т е м не м е н е е французские психоаналитики используют групповые методы с большой осторожностью: они отказываются от тех­ ники ролевой игры там, где «терапия» социального существа расширяется до реше­ ния человеческих конфликтов на социально-экономическом уровне. Они рассматри­ вают психоаналитическую подготовку как обязательное условие для пользования методами, которые направлены, по существу, на экспериментальное поле взаимодей­ ствия переноса и контрпереноса.

П р о б л е м а обучения психоанализу и передачи психоаналитических знаний Проблема подготовки психоаналитиков явилась главной причиной первого раскола французского психоаналитического движения в 1 9 5 3 году. В последнее десятилетие ей придавалось все большее значение, о чем свидетельствуют новые вызванные этой проблемой расколы в обеих образованных в 1 9 5 3 году фракциях, а т а ю к е обилие тео­ ретических работ, посвященных обучению психоанализу в П а р и ж с к о м психоанали­ тическом обществе ( П П О ) . Проблема продолжает оставаться актуальной, особенно для П П О , где со времен раскола в 1 9 5 3 году постоянно возникают конфликты и кри­ зисы, которые т е м не менее не ставят под сомнение целостность группы. На научных собраниях комиссии по проблемам образования этой группы постоянно обсуждают­ ся теоретические вопросы обучения психоанализу. Благодаря принятию новых дого­ воренностей, касающихся изменения принципов и форм обучения, до сих пор удава­ лось сглаживать противоречия, порождаемые этой взрывоопасной проблемой. 630

Рамки настоящей статьи не позволяют нам детально проследить за развитием данной проблемы; впрочем, об этой д и н а м и к е читатель м о ж е т сделать вывод из упомянутых выше уставов различных объединений. Мы же ограничимся перечис­ лением о с н о в н ы х работ. 1. Вскоре после возобновления деятельности в 1 9 4 5 году по инициативе С. Накта был введен принцип невмешательства и строгого нейтралитета аналитика при об­ учении будущего аналитика, личный анализ которого он ведет. Т а к о й подход проти­ воречит обычаю, принятому в большинстве объединений, входящих в М П О . 2. П р а к т и к а контроля на групповых семинарах делает в о з м о ж н ы м коллектив­ ное участие; о д н о в р е м е н н о р а з р е ш а е т с я присутствовать кандидатам, допущен­ н ы м к о б с у ж д е н и ю контрольных случаев. И х участие в групповом контроле в ка­ честве слушателей позволяет им впервые о з н а к о м и т ь с я с м е т о д о м лечения. Э т о правило п р и м е н я е т с я п р е ж д е всего в П П О . Как ни странно, о н о свидетель­ ствует о с т р е м л е н и и французских психоаналитиков сохранить в чистоте класси­ ческие формы т е р а п и и ( о т о м ж е свидетельствует и принцип н е в м е ш а т е л ь с т в а ) , причем в отличие от а н г л о с а к с о н с к и х коллег они п о д ч е р к и в а ю т различие м е ж д у к о н т р о л ь н ы м и личным анализом. 3. Все более я в н о подвергается с о м н е н и ю специфический характер учебного анализа, что проявляется в нежелании ставить квалификацию аналитика в зависи­ мость от его звания и м е с т а в иерархии и стремлении воссоздать свободу аналити­ ческого процесса у будущих аналитиков. В этом смысле в развитии П П О м о ж н о вы­ делить два этапа. П е р в ы й этап — устранение в 1 9 6 3 году категории обучающих аналитиков; все титулованные члены уполномочивались проводить анализ, по-пре­ ж н е м у н а з ы в а е м ы й учебным анализом. Параллельно с э т и м была о т м е н е н а пре­ ж н я я п р а к т и к а недопущения лиц без медицинского образования к психоаналити­ ческой подготовке. Второй этап м о ж н о датировать 1 9 7 0 годом, когда к обучению стали допускать­ ся кандидаты, анализ которых проводился внештатными членами. Э т а тенденция по-разному проявляется и в других группах, существующих в рамках французского психоаналитического движения, о чем м о ж н о судить по соответствующим положе­ ниям в их уставах. Мы уже отмечали парадоксы Школы Фрейда, которая повышает ценность по­ нятия дидактики, несмотря на то, что, согласно положению, психоаналитиком явля­ ется каждый, кто объявляет себя таковым. В 1 9 6 7 году П П О посвятила один из кол­ локвиумов учебной комиссии проблеме подготовки аналитиков; его цель состояла в том, чтобы на теоретическом уровне охарактеризовать профессиональные и лич­ ностные качества, необходимые для работы аналитика. Студенческие волнения в м а е 1 9 6 8 года стимулировали в П П О обсуждение вопроса о передаче психоаналитичес­ ких знаний. Ему были посвящены многочисленные статьи (Ж. Л. Донне, Р. Баранда, С. Лебовичи, Ж. Руара), написанные под впечатлением от семинаров, коллоквиумов или научных встреч, открытых для всех членов общества. Такие статьи собирались в различных журналах и печатались в специальных тематических номерах ( с м . спи­ сок литературы в конце настоящей статьи). Разумеется, внимание к вопросам образования не является специфической осо­ бенностью французского движения, о чем свидетельствуют предварительные кон­ грессы, которые регулярно проводит М П О перед международными конгрессами. И все же создается впечатление, что благодаря своим практическим рекомендаци­ ям французские объединения находятся в авангарде борьбы с бюрократическими тенденциями, к о т о р ы е в различных обществах М П О угрожают нарушить процесс подготовки будущих аналитиков.

631

Резюме В заключение мы с о ш л е м с я на высказывание Э р и х а Ф р о м м а в работе «Кри­ зис психоанализа» ( F r o m m 1 9 7 0 ) : необходимо, чтобы у к а ж д о г о аналитика была установка исследователя, а не специалиста, с т р е м я щ е г о с я использовать свои зна­ ния для того, чтобы заработать средства к существованию. Он н а м е к а е т на тен­ денцию К бюрократизации, которая с течением времени, н е с м о т р я на в с ю науч­ ность первоначальной установки, ведет к определенному конформизму. Провозглашаемое большинством французских аналитиков стремление сохра­ нить чистоту классического учения способно завести в подобный тупик — пожа­ луй, именно т а к нередко и происходит. М о ж н о увидеть, что те, кто поначалу испы­ т ы в а ю т сомнения, впоследствии, как правило, склоняются к тому, чтобы защищать наработанное ими от каких-либо изменений. Т е м не м е н е е для многих аналити­ ков пример Фрейда, сделавшего самого себя о б ъ е к т о м своего анализа, остается та­ к и м же т р у д н о д о с т и ж и м ы м , к а к и его наследие. Воззрения Кляйн или Гартманна н и к е м во Франции не перенимались вслепую, напротив, они постоянно подверга­ лись к р и т и к е и ревизии, что с к о р е е вело к плодотворному о ж и в л е н и ю деятельно­ сти групп, ч е м п р о с т о к полемике. П о с т е п е н н о е о с в о е н и е к л а с с и ч е с к и х трудов Абрахама, Ференци, Федерна, Райха, Райка, Германна и других авторов сделало бо­ лее плодотворными и с а м о с т о я т е л ь н ы е исследования аналитиков. Очень многие французские аналитики созданием своих концепций отчасти обязаны тому или иному представителю этого первого поколения, у ж е с 2 0 - х годов влиявшего на развитие французского психоанализа. Является ли французский психоанализ по-прежнему ж и з н е с п о с о б н ы м и следу­ ет ли считать многочисленные дебаты, расколы и перегруппировки в поисках свое­ го собственного пути признаком его молодости? М о ж н о удивляться феномену возвращения к ж и з н и «старых авторов», а т а к ж е упорного изучения фрейдовского наследия с целью раскрыть все его тайны. С 1 9 6 7 года мы располагаем таким рабочим инструментом, как «Словарь по пси­ хоанализу», п о я в л е н и е м к о т о р о г о мы о б я з а н ы Ж. Лапланшу и Ж. Б. Понталису. Э т о сопоставление психоаналитических понятий и комментарии к н и м возникли благодаря прочтению с технической, критической и исторической точек зрения тру­ дов Фрейда и его последователей. И уже с а м о их изложение привело к новой поста­ новке вопроса. «Если фрейдовские теории представляют собой защитную оболочку его вчувствования, одновременно скрывают его и обнажают, то к а к тогда обстоит дело с с а м ы м ядром?» — задается вопросом Н. Абрахам в работе «Ядро и оболочка» (Abraham 1 9 6 8 ) . Сейчас с а м о е время вновь обратиться к письмам к Флиссу и с н а м из «Толкова­ ния сновидений», выхватить написанное из контекста ж и з н и Фрейда, чтобы придать ему особое значение в обновленном контексте. Д а ж е если подобное начинание опре­ деляется амбивалентными интенциями и проекциями, заслуга его заключается в том, что оно снимает табу с фигуры Фрейда и включает его в нашу среду. Критическое про­ чтение «Конечного и бесконечного анализа», дополнения, сделанные к истории Вольфсманна («человека-волка»), я в л я ю т с я одновременно п о п ы т к о й переосмысления и развития фрейдовского наследия. Мы надеемся, что в ходе настоящего краткого изложения, к в о з м о ж н о й непол­ ноте которого читатель должен быть снисходителен, нам удалось показать, что фран­ цузское психоаналитическое движение не утратило активности и жизнеспособнос­ ти. Э т о означает: у него есть будущее, что вселяет в нас оптимизм.

632

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Так, важные статьи были помещены в жур­ нале «Temps Modernes», издаваемом Ж.-П. Сар­ тром, а также в «La Nef» Л. Фора, в «Arc» и др. 2 Несмотря на то, что работы американских культур-антропологов вызвали во Франции большой интерес, тем не менее среди француз­ ских исследователей этот метод не нашел при­ верженцев. 3

Согласно Мерло-Понти, это относится так­ же к темам, которые подтверждают психоана­ лиз, но как раз при ускоренном и поверхност­ ном анализе скрывают «бессознательное второй степени».

щих друг за другом сигнификатов и не может быть каким-либо образом упорядочен в сигнификанте предложения». Цит. по: Rifflet-Lemaire, Jacques Lacan, Brüssel: Editions Dessart 1970, 89. Как мы видим из других статей, процесс ста­ новления психоанализа во многих странах про­ текал аналогичным образом. 6 Необходимые сведения можно найти в ше­ стом выпуске журнала «Psychiatrie Aujourd'hui» (ноябрь 1971 года), посвященном уставам со­ временных психоаналитических объединений. 5

7

Психологический феномен, о т к р ы т ы й Б. Зейгарник (1927), состоит в том, что нере­ шенные задачи и прерванные действия запоми­ наются лучше, чем завершенные.

4

На конгрессе в Риме (1953) Лакан дал сле­ дующее определение: «Сигнификант — это со­ вокупность материальных элементов речи, свя­ занных единой структурой; сигнификант представляет собой материальную основу речи: буквы или звуки. Он не является ни сигналом, ни обозначением предмета, так же как, и сиг­ нификат. Сигнификат — это общий для всех смысл некого опыта, о котором сообщается в речи: он проявляется в глобальности следую-

8

Алиса Балинт отмечает, что наше отноше­ ние К самим себе развивается точно так же, как наше отношение к окрркающему миру. ' Это удовольствие от действия может быть приближено фаллическим катексисом или даже объясняться катексисом всего тела. Оно выра­ жает собой исчезновение страха кастрации в рамках вторичного нарциссизма.

ЛИТЕРАТУРА

Культорологические журналы, блемам психоанализа

посвященные

про­

«Nouvelle Critique» (7,1949): «Autocritique: la psych­ analyse, idéologie réactionnaire»

DAVID, С : Difficultés et limites de l'approche psychanalytique des faits sociaux en psychanalyse et sociologie (1969). Brüssel: Editions de l'Université 1973

«Connexions» (éditions «Epi», seit 1971), «Musique enjeu, Psychanalyse et Musique» (9,1972)

DELEUZE, G., G u A T r A R i , F.: Capitalisme et schizophrénie — l'antioedipe. Paris: Minuit 1972

«Evolution psychiatrique» (37,1972): «Antipsychiatrie»

DERRIDA, J . : L'écriture et la différence. Paris: Seuil 1967

Общетеоретические

работы

ALTHUSSER, L.: Pour Marx. Paris: Maspero 1966

DEVEREUX, G.: Essais d'ethnopsychiâtrie générale. Paris: Gallimard 1970

BACHELARD, G. : La formation de l'esprit scientifique. Contribution à une psychanalyse de la connaissance objective. Paris: Vrin 1938

Ethnopsychanalyse Flammarion 1975

BASTIDE, R.: Sociologie et psychanalyse. Paris: P. U. F. 1972 BESANÇON, Α . : Histoire et expérience du Moi. Paris: Flammarion 1971 CASTEL, R.: Le psychanalysme. Paris: Maspero 1973 CHASSEGUET-SMIRGEL, J.: Les résistances à l'application de la psychanalyse hors du champ thérapeutique (1969). Brüssel: Editions de l'Université 1973 CLANCIER, Α . : Psychanalyse et critique littéraire. Toulouse: Privat-druck 1973 DALBŒZ, R.: La méthode psychanalytique et la doctrine freudienne. Paris: Desclée et Brouwer 1936

complémentariste.

Paris:

FONAGY, I.: Die Metaphern in der Phonetik. Paris: Mouton 1963 FOUCAULT, M.: Les mots et les choses. Paris: Gallimard 1965 FROMM, E.: The Crisis of Psychoanalysis. New York: Holt, Rinehart, Winston 1970 HELD, R.: L'oeil du psychanalyste. Paris: Payot 1973 HESNARD, F. E.: Les débuts de la psychanalyse en France. Europe-Revue Liitéraire Mensuelle, März 1974 HOCHMANN, J.: Pour une psychiatrie communautaire. Paris: Seuil 1971 JOUVE, P. J . : Vagadu. Paris: Gallimard 1931

633

KLEINPAUL, R.: Das Leben der Sprache, 1893

Перенос: R F PSA, 1,2,1952

LEVY, Α . : Les paradoxes de la liberté dans l'hôpital

Контрперенос: R F PSA, 1963 Толкование: R F PSA, 1962 и 1954

psychiatrique. Epi 1969 LÉVY-STRAUSS, C : Anthropologie structurale. Paris: Pion 1958

Аналитический процесс: R F PSA, 5, 6,1969 Паранойя: R F PSA, 1,1966

MENDEL, G.: Socio-Psychanalyse. Paris: Petite bibliothèque Payot 1972

Нарциссизм: R F PSA, 5,6,1965 Бессознательное: Vlè colloque de Bonneval Paris: Desclée et Brauwer 1966

Révolte contre le père. Paris: Payot 1969 La crise des générations. Paris: Payot 1969 Pour décoloniser l'enfant. Paris: Payot 1971 MERLEAU-PONTY, M.: Le visible et l'invisible. Paris: Gallimard 1964 Предисловие к: A. Hesnard, «L'œuvre de Freud». Paris: Payot 1960 MOSCOVICI, S.: La Psychanalyse, son image, son public. Paris: P. U. F. 1961 MOUNIN, G.: Clefs pour la linguistique. Paris: Seghers 1968 PALMIER, J. M.: Lacan. Le symbolique et l'imaginaire. Collection psychothèque. Paris: Ed. universitaires 1969 PIAGET, J.: Le structuralisme. Coll. «Que sais-je». Paris: P. U. F. 1968 La psychologie de l'intelligence. Paris: Colin 1967 POLITZER, G.: La crise de la psychologie contemporaine. Coll. Problèmes. Paris: Ed. Sociales 1947

1961,

Эдипов комплекс: XXVIIè Congrès des Langues Romanes, Lausanne 1966, in: R F PSA 5 6, 1967 Сновидсния:К¥ PSA 1963 (Специальный номер)и R F PSA 1,1959 Агрессия: R F PSA, 2, 1962 (Специальный номер) Психотсрапия:К¥ PSA,

1,

1964

«Вольфсманн» («человек-волк»):К F PSA,

1, 1971

«Раттенманн» («человек-крыса»):К F PSA, 4,1971 Креативность: R F PSA Juli 1972 Перверсии: L'Inconscient, 2, 1967 La sexualité perverse. Paris: Payot 1972 Le désir et la perversion. Paris: Seuil 1967 Женская сексуальность:\п: «La psychanalyse», 7,1964 Recherches psychanalytiques nouvelles sur la sexualité féminine. Paris: P. U. F. 1964

RICOEUR, P.: De l'interprétation. Essai sur Freud. Paris: Seuil 1965

Современный статус психоаналитических объединений: «Psychiatrie d'aujourd'hui», 6, 1971 (Revue trimestrielle des Psychiatres)

ROBERT, M.: La révolution psychanalytique. Paris: Petite bibliothèque Payot, 2 Bde., 1964-1972

Дальнейшее развитие психоанализа-.ЪхиАеь freudien­ nes, 1,2,1969 и 5, 6,1972

D'Oedipe à Moise. Paris: Calmann-Lévy 1974

Topique, 1, 1969 и 2, 1970

SARTRE, J.-P.: Critique de la raison dialectique. Paris: Gallimard 1960. На нем. яз.: Kritik der dialektischen Vernunft. Hamburg: Rowohlt 1967 Предисловие к: D. Laing, G. Cooper, «Reason and Violence». London: Tavistock 1964 STEPHANE,

Α.: L, univers contestationnaire. Paris: Payot

1969 TORT, M.: La psychanalyse dans le matérialisme historique. Nouvelle Revue de Psychanalyse, 1, 1970 Работы и журнальные статьи по психоанализу Наряду со «Словарем по психоанализу» Ж. Лапланша и Ж.-Б. Понталиса (LAPLANCHE, J., PONTALIS, J.-B.: Vocabulaire de la Psychanalyse. Paris: Presses Universitaires de France 1967) и «La Psychanalyse d'aujourd'hui» (с предисловием С. Накта), Paris: P. U. F. 1956 определенные номера журналов и книги были посвящены специальным психоана­ литическим темам. (Сокращения: R F PSA: «Revue Française de Psychanalyse» V

Interprétation. Hachette Littérature, 1,1973 ABRAHAM, N.: L'écorce et le noyau. Critique, 1968,249 Le temps, le rhythme, et l'inconscient. R F PSA, 36,1972 Предисловие к I. Hermann, «L'instinct filial». Paris: Denoël 1972 ABRAHAM, Ν., TOROK, M.: Introjecter, incorporer. Deuil ou mélancolie. NR PSA, 1972 Le mot magique de l'homme aux loups. R F PSA, 35, 1971 De la topique réalitaire. R F PSA, 35, 1971 ALLENDY, R.: La psychanalyse, doctrine et application. Paris: Denoël et Steele 1931 L'amour. Paris: Denoël et Steele 1942 AMADOLEVY-VALENSI, E.: Le dialogue psychanalytique. Paris: P. U. F. 1962 ANZIEU, D.: Le psychodrame analytique chez l'enfant. Paris: , P. U. F. 1956 , Etude Psychanalytique de groupes réels. Temps Modernes 1966, 56-73

NR PSA: «Nouvelle Revue de Psychanalyse»)

634

Eléments d'une théorie de l'interprétation. R F PSA, 1970, 56

BONAPARTE, M.: Edgar Poe. Paris: Denoël 1933

De la méthode psychanalytique et de ses règles dans la situation de groupe. Perspectives Psychiatriques, 33, 1971

L'inconscient et le temps. R F PSA, 11, 1939

Topsy. Paris: Denoël 1936 Sexualité de la femme. Paris: P. U. F. 1957 Vitalisme et psychosomatique. R F PSA, 23, 1959

L'Illusion groupale. NR PSA 1971 La fantasmatique orale dans le groupe. NR PSA 1972 AULAGNIER, P.: Le désir de savoir dans ses rapports à la transgression «L'inconscient». Paris: P. U. F. 1967 AULAGNIER, P., CLAVREUL, J . , PERRIER, F., ROSOLATO, G.,

VALABREGA, J . P.: Le désir et la perversion. Paris: Seuil 1967 BARANDE, L: Le vu et l'entendu dans la cure. R F PSA, 32, 1968,67-96 BARANDE, I., BOURDIER, P., DAYMAS-LUGASSY, S.:

Psychothérapies de l'enfant et de l'adolescent (Encyclopédie Médico-Chirurgicale 1970 Psychiatrie 378 18 A 10) BARANDE, L, BARANDE, R., MACDOUGALL, J . , DE M'U'ZAN, M., DAVID, C , MAJOR, R., STEWART, S.: La sexualité

perverse. Etude psychanalytique. Paris: Payot 1972

BOURDIER, P.: Début de psychanalyse d'un scoptophile. R F PSA, 32, 1968 Aspects du pessimisme freudien. R F PSA, 34,1970 BOUVET, M.: Œuvres complètes. V. 1: Relation d'objet; V. Π: Résistances et transferts. Paris: Payot 1967-1968 BRAUNSCHWEIG, D.: Le narcissisme. R F PSA, 29,1965 Le narcissisme dans la cure. R F PSA, 34, 1970 Psychanalyse et réalité. Paris: P. U. F. 1971 BRAUNSCHWEIG, D., FAIN, M.: Eros et Anteros. Paris: Payot1971 CHASSEGUET-SMIRGEL, J . : Le rossignol de l'Empereur de Chine. R F PSA, 33,1969 Pour une psychanalyse de l'art et de la créativité. Paris: Payot 1971 Essai sur l'Idéal du Moi. R F PSA, 37, 1973

BARANDE, R.: Du temps d'un silence. R F PSA, 25, 1961, 177-220

CHASSEGUET-SMIRGEL, J . , PARAT, C , MACDOUGALL, J . , TOROK, M., GRUNBERGER, В., DAVID, C: Recherches

Essai métapsychologique sur le silence. R F PSA, 27, 1963,53-115

psychanalytiques nouvelles sur la sexualité féminine. Paris: P. U. F. 1964

Le problème de la régression. R F PSA, 30, 1966, 349-420

CHAZAUD, J . : Les perversions sexuelles. Toulouse 1973

A la recherche du processus analytique. Interprétation, 1969 La «Pulsion de mort» comme non transgression. R F PSA, 32, 1968, 465-502 Application de la théorie psychanalytique à l'institution destinée à s'en porter garant. Etudes freudiennes, 1969 Sur la transmission de la psychanalyse. Interprétation, 1973 BARANDE, R . , DIATKINE, R . , LEBOVICI, S., KESTEMBERG,

E., SIMON, J . : Les psychothérapies de groupe. (Encyclopédie Médico-Chirurgicale 1960 Psychiatrie 378 17 A 10) BASQUIN, M . , DUBUISSON, P., SAMUEL-LA JEUNESSE, P.,

TESTE-MALE-MONOD: Le psychodrame, une approche psychanalytique. Paris: Dunod 1972 BENASSY, M.: Intervention colloque sur le transfert. R F PSA, 1952 Interprétation de la théorie psychanalytique de l'instinct: colloque fondation Singer-Polignac 1954 BERGE, Α . : L'équation personnelle ou de l'art psychanalytique. R F PSA, 1959 Les défauts de l'enfant. Paris: Sudel 1960 BERGERET, J . : Les états limites et leurs aménagement. Paris: Masson 1972

635

CLANCIER, Α., JACCARD, R.: Parents sans défauts. Paris:

Hachette 1971 COSNIER, J . : A propos de l'équilibre des investissements narcissiques et objectaux dans la cure psychanalytique. R F PSA, 34,1970 Humour et narcissisme. R F PSA, 37, 1973 COURNUT, J . : Lettre ouverte à Irma. R F PSA, 37,1973 DALIBART, Y.: Autour d'un cas de fanatisme sadique. R F PSA 21,1957 DAVID, C : Intervention colloque «Eléments d'une théorie de l'interprétation». R F PSA 1970 Quelqu'un manque. Etudes freudiennes, 1969 L'état amoureux. Paris: Payot 1971 DECOBERT, S.: Etude clinique d'un cas d'agoraphobie. R F PSA, 33,1969 DECOBERT, S., SOÛLE, M.: La notion de couple thérapeutique. R F PSA, 36, 1972 DEVEREUX, G.: Some criteria for the timing of confrontation and interpretation. Intern. J. of Psa., 31,1951 Intervention sur masochisme dans l'économie de la situation analytique. R F PSA, 30, 1956 DIATKINE, R.: Les satisfactions régressives au cours des traitemen d'enfants. RFPSA, 16,1952,453-467 Intervention au colloque sur le fantasme. R F PSA, 35, 1971 Agressivité et fantasme d'agression. R F PSA, 1966

L'enfan: prépsychotique. La Psychiatrie de l'enfant, 12, 1969 La notion de régression. Evolution Psychiatrique, 1957

F.: Problème de la perversion chez la femme et les idéaux féminins. La Psychanalyse, 7, 1964, 141-199

GRANOFF, W . , PERRIER,

GREEN, Α.: Un oeil en trop. Paris: Minuit 1969 Le discours vivant. Le Fil Rouge. Paris: P. U. F. 1973

Le bégaiement. Evolution Psychiatrique, 1951 DIATKIKE, R., SIMON, J.: La psychanalyse précoce. Le Fil Rouge Paris: P. U. F. 1972 DOLTO, F.: A la recherche du dynamisme des images du corps et de leur investissement symbolique dans les stades primitifs du développement infantile. Psychanalyse, 1957

Cannibalisme, réalité ou fantasme agi NR PSA, 1972 Délire et Imaginaire. Entretiens Psychiatriques, 1958 GRUNBERGER, В.: Le narcissisme. Essai de Psychanalyse. Paris: Payot 1971 GUILLAUMIN, J.: Freud entre les deux topiques. R F PSA,

37,1973 Le rêveur et son rêve. R F PSA, 37,1973

Le cas Dominique. Paris: Seuil 1971 DONNET, J. L.: Le divan bien tempéré. NR PSA 1973 Cursus et hiérarchie dans la Société de Psychanalyse. Etudes freudiennes, 1969 DONNET, J. L., GREEN, Α.: L'enfant de Ça. Paris: Minuit 1973 DOUMIC, Α.: Le sommeil de l'enfant avant 3 ans. Paris: P. U. F. 1959 DUFRESNE, P.: Anorexie mentale des jeunes enfants. Psychiatrie sociale de l'enfant, Paris 1951 Pour introduire la lecture française de Freud. Interprétation, 5, 1971 Bibliographie des Ecrits de Freud (allemand, anglais, français). Paris: Payot 1973 FAIN, M.: Régression et psychosomatique. R F PSA, 1965

HELD, R.: Rapport clinique sur les psychothérapies d'inspiration analytique freudienne. Paris: P. U. F. 1963 Contribution à l'étude psychanalytique du phénomène religieux. R F PSA, 26, 1962 De la psychanalyse à la médecine psychosomatique. Paris: Payot 1968 L'œil du psychanalyste. Surréalisme et surréalité. Paris: Petite bibliothèque Payot 1973 HESNARD, Α.: L'univers morbide de la faute. Paris: P. U. F. 1949 L'œuvre de Freud. Paris: Payot 1960 Psychologie du crime. Paris: Payot 1964 De Freud à Lacan. Paris: Ed. ESF 1971

Analyse du masochisme inadapté. R F PSA, 32, 1968

HOLLANDE, C : Schemes mnésiques héréditaires et événements vécus de l'enfance dans «L'homme aux loups». R F PSA, 35, 1971

Contribution à l'étude du voyeurisme. R F PSA, 18, 1954

A propos de l'identification hystérique. R F PSA, 37, 1973

F A I N , M., KREISLER, L., SOÛLE, M.: La clinique

ISRAEL, P.: Psychanalyste, institution. Interprétation, 1970

psychosomatique chez l'enfant. Psychiatrie de l'enfant, Bde. IX, Χ, XVI FAVREAU, J.: La formation des psychanalystes. Etudes freudiennes, 1972

KESTEMBERG, E.: L'Identité et l'identification chez l'adolescent. Psychiatrie de l'enfant, 5, 1962 Puberté et adolescence. Psychiatrie de l'enfant, 10, 1967

J., DIATKINE, R.: Le caractère névrotique. R F PSA, 1956

KESTEMBERG, E., KESTEMBERG, J.: Perspective génétique en psychanalyse. R F PSA, 1965

FAVREAU,

FINKELSTEIN, J.: A propos de quelques conduites masochiques. R F PSA, 26, 1962

KESTEMBERG, E., KESTEMBERG, J., DECOBERT, S.: La faim

FLOURNOY, O.: DU symptôme au discours. R F PSA, 1968

KESTEMBERG, J.: A propos de la relation érotomaniaque.

FRECOURT, J.: Le chronogène. Etudes freudiennes, 1970 GEAHCHAN, D.: Temps et désir du psychanalyste. Etudes freudiennes, 1969 GENDROT, J. Α.: Introduction au colloque sur analyse teminée, analyse interminable. R F PSA, 32, 1968

et le corps. Paris: P. U. F. 1972 R F PSA, 26, 1962 LACAN, J.: Ecrits. Paris: Seuil 1966 Le séminaire. Paris: Seuil 1973 LAFORGUE, R.: Relativité de la réalité. Paris: Denoël 1937 De l'angoisse à l'orgasme. R F PSA, 4,1930-1931 La névrose familiale, R F, PSA, 9, 1936.

GILLIBERT, J.: Deuil, mon, même. R F PSA, 31, 1967

LAGACHE, D.: L'amour et la haine. Nouveau traité de Psychologie. VI. 1939 Le problème du transfert. R F PSA, 16, 1952

L'écouteurisme. R F PSA, 37, 1973 GIRARD, C : Ernest Jones. Paris: Payot 1972 636

Du pouvoir de l'interprétation. NR PSA, 1973

Deuil pathologique. La Psychanalyse, 1956 LAPLANCHE,

J.: Hölderlin et la question du père. Paris:

P.U. F. 1961

MaLE; P.: Psychothérapie de l'adolescent. Paris: P. U. F. (Paidea) 1964

Vie et mort en psychanalyse. Paris: Flammarion 1970 LAPLANCHE, J., PONTALIS, J.-B.: Fantasme originaire, fantasmes des origines, origine du fantasme. Les temps modernes, 1964, 1833-1868

La névrose d'échec chez l'adolescent. Revue neuropsychiatrie infantile, 16,1968,447-461

LEBOVICI, S.: A propos du diagnostic de névrose infantile. R F PSA, 14, 1950 Die Gegenübertragung in der Kinderanalyse. Psyche, 5,1952

MALLET, J.: L'évolution de W. Reich ou l'analyste et l'instinct de mort. R F PSA, 17, 1953, 279-298

La relation objectale chez l'enfant. Psychiatrie de l'enfant, 3, 1961 LEBOVICI, S., DIATKINE, R.: Etudes des fantasmes chez l'enfant. R F PSA, 18, 1954, 108-159 Die Bilanz der Kinderpsychoanalyse in Frankreich. Praxis der Kinderpsychologie, 4, 1955 178-187

De l'homosexualité psychotique. R F PSA, 28,1964

LEBOVICI, S., DIATKINE, R., KESTEMBERG, E.; Bilan de dix

ans de pratique du psychodrame analytique chez l'enfant et l'adolescent. 1958 LEBOVICI, S., MACDOUGALL, J.: Un cas de psychose

infantile. Paris: P. U. F. 1960

Les problèmes de psychopathologie pubertaire. Confrontations Psychiatriques, 1969

Contribution à l'étude des phobies. R F PSA, 20, 1956,237-282

MANNONI, O.:

Clefs pour l'imaginaire. Paris: Seuil 1969

MARTY, P.: La relation objectale allergique. R F PSA, 22, 1958,5-35 MARTY, P., FAIM, M.: Importance de la motricité dans la relation d'objet. R F PSA, 1955 Psychanalyse et médecine psychosomatique. Psychanalyse d'ajourd'hui, 1956,499-531 MARTY, P., FAIN, M., DAVID, C : Colloque sur la psychanalyse

psychosomatique. R F PSA, 31,1967 MARTY, P., D E M ' U Z A N , M., DAVID, C : L'investigation

LEBOVICI, S., SOÛLE, M., DECOBERT, S., NOEL, J.: La

connaissance de l'enfant par la psychanalyse. Paris: P. U. F. 1970 LECLAIRE, S.: Psychanalyser. Paris: Seuil 1968 Démasquer le réel. Paris: Seuil 1971

psychosomatique. Paris: P. U. F. 1963 MAUCO, G.: La psychologie de l'enfant dans ses rapport avec la psychologie de l'inconscient. R F PSA, 9, 1936,430-517,658-710 MENDEL, G.: Le roman comme fiction. R F PSA, 27, 1963

LEGUEN, C : L'Oedipe originaire. Paris: Payot 1974 LEUBA, J.: La famille névrotique et les névroses familiales. R F PSA, 9, 1936, 360-419

La sublimation artistique. R F PSA, 28, 1954, 729808

LUBTCHANSKY, J.: Le point de vue économique dans l'hystérie a partir de la notion de traumatisme dans l'oeuvre Freud. R F PSA, 37, 1973

D E MIJOLLA, Α.: Trois petits tours et puis... Etudes freudiennes, 1970

LUQUET, P.: A propos des facteurs deguérison non verbalisables de la cure analytique. R F PSA, 21, 1957, 182-224 Les identifications précoces dans la structuration et la restructuration du Moi. R F PSA, 26, 1962 Le mouvement oedipien du Moi. R F PSA, 31,1967 LUQUET-PARAT, C : La structure obsessionnelle. R F PSA, 25, 1961,309-317

D E MIJOLLA, Α., SHENTOUB, S. Α.: Pour une psychanalyse

de l'alcoolisme. Paris: Payot 1973 R.: L'intégration du père dans les conflits précoces. R F PSA, 28, 1964, 371-392 Le concept de psychose chez l'enfant. Evolution psychiatrique, 31,1966

MISES,

Les était réactionnels de l'enfance. Interprétation, 1967 Un cas de masochisme pervers. La sexualité perverse. Paris: Payot 1972

MIZAN, M.:

L'organisation oedipienne du stade génital. R F PSA, 31,1967,743-911

MORGEHNSTERN, S.: Les bourreaux domestiques. Evolution Psychiatrique, 4 (3), 1934,39-58

MACDOUGALL, J.: Le spectateur anonyme. L'inconscient, 6,1968,39-58

La pensée magique chez l'enfant. R F PSA, 7, 1934, 98-115

Créativité et déviation sexuelle. R F PSA, 36,1972 L'antianalysant en analyse. R F PSA, 36, 1972 MAJOR, R.: L'économie de la représentation. R F PSA, 33. 1969,79-114 Intervention colloque éléments d'une théorie de l'interprétation. R F PSA, 1970

2Γ

637

MORICHAU-BLEAUCHANT,

P. E. R.: Un cas de névrose

cardiaque. 1912 Homosexualität und Paranoia. Zentralblatt f. Psychoanalyse, 2,1912,174-176 Aperçu sur le processus de création littéraire. R F PSA, 29, 1965, 43-77

M ' U Z A N , M . DE:

Expérience de l'inconscient. L'inconscient,

34,1967

Freud et la mort. L'Arc, 1 9 6 8 Dentelle en terre. Etudes freudiennes, 1 9 7 3 MYNARD, J.: L'investissement d'emprise mentale sur les affects. R F PSA,

34,1970

Normalité, Moi idéal. R F PSA,

36,1972

NACHT, S.: Les nouvelles théories psychanalytiques du Moi. R F PSA,

15,

ROUSSEAU, J., ISRAEL, P.: Jalons pour une étude métapsychologique de l'adolescence. L'inconscient 1968 SAADA, D.: Sacha Nacht. Paris: Petite bibliothèque Payot1972 SAUGUET, M.: Notes pour une introduction à un colloque sur le contre-transfert. R F PSA, 23, 1959 393-408; 27, 1963 (Sonderheft).

1951, 5 6 9 - 5 7 6

Le processus analytique. R F PSA, 33, 1969

La présence du psychanalyste. Paris: P. U. F. 1 9 6 3

SCHLUMBERGER, M.: Introduction à l'étude de transfert en clinique psychanalytique. R F PSA, 16.1956,123169

Le masochisme. Paris: Payot 1 9 6 5 Guérir avec Freud. Paris 1 9 7 1

Introduction au colloque sur l'utilisation du materiel onirique en thérapeutique analytique. R F PSA, 23,1959; 23,1959,7-82

NACHT, S., RACAMIER, P. C.: La théorie psychana-

lytique du délire. R F PSA 1 9 5 8 NEYRAUT, M.: Le transfert. Le Fil Rouge. 1 9 7 4 NODET, C. H . : Quelques réflexions sur les valeurs engagées dans la cure analytique. R F PSA, 2 2 , 1 9 5 8 , 343-374

A propos de la régression. Evolution Psychiatrique, 31, 1966 ODIER, CH.:

L'argent et les névroses. R F PSA,

2,1928,

6 1 7 - 7 1 0 ; 3, 1929

L'angoisse et la pensée magique. Paris: DelachauxNiestlé 1 9 4 8 PARAT, C : Intervention Congrès Langues Romanes sur l'idéal du Moi. R F PSA, 3 7 , 1 9 7 3

SCHUTZENBERGER-ANCELTN, Α . :

Précis de psychodrame. Paris: Ed. Universitaires 1966

SCHWEICH, J.: Un cas de désadaptation proies-Onnelle. Ses rapports avec le clochard vrai. La Psychanalyse, 1959 SCHWEICH, M.: Données cliniques et approche psychanalytique de la schizophrénie. La Psychanalyse, 2,1956,197-219 Principes d'action thérapeutique de la psychothérapie des schizophrènes hospitalisés. La Psychanalyse, 4,1958, 135-151

PASCHE, F.: A partir de Freud. Paris: Payot 1 9 6 9

SEMPE, J. C : Les deux faces du paranoïaque. Perspectives Psychiatriques, 1967

PASCHE, F., RENARD, M.: Réalité de l'objet et point de vue économique. R F PSA, 2 0 , 1 9 5 6 , 5 1 7 - 5 2 3

Projection et paranoia. R F PSA, 30,1966,69-92

PERRIER, F.: Phobies et hystéries d'angoisse. La Psychanalyse, 1 9 6 6 Sur la clinique, le transfert et le temps. L'inconscient,

SHENTOUB, S. Α . : A propos de la normalité. R F PSA,

36, 1972 SIMON, J.: Psychothérapie de groupe (Encyclopédie Médico-Chirurgicale, Psychanalyse, 37817 A 10)

1968

Psychanalyse précoce. Paris: P. U. F. 1972

PICHON, E.: La famille devant Monsieur Lacan. R F PSA, 1 1 , 1 9 3 9 , 1 0 7 - 1 3 5

SMIRNOFF, V.:

A l'aise dans la civilisation. R F PSA, 1 0 , 1 9 3 8 , 3 - 4 9 PONTALIS, J.-B.: Après Freud. Paris: Julliard 1 9 6 5 RACAMIER, P. C : Etude clinique des frustrations précoces. R F PSA, 1 7 , 1 9 5 3 , 3 2 8 - 3 5 0 Le psychanalyste sans divan. Paris: Payot 1 9 7 0 Α.: La psychanalyse des névroses et des psychoses. Paris: Alcan 1 9 1 4

REGIS, HESNARD,

SOÛLE, M.: Contribution clinique à la compréhension de l'imaginaire des parents. R F PSA, 32, 1968 Une observation d'agoraphobie pour raison de famille. R F PSA, 33,1969 La ficelle dans le jeu de la bobine. R F PSA, 34, 1970 STEIN, С : La castration comme

négation de la féminité. R F PSA, 25, 1961, 221-242 L'identification primaire. R F PSA, 26, 1962 (Sonderheft).

RENARD, M.: La conception freudienne de la névroses narcissique. R Freud PSA, 1 9 , 1 9 5 5 , 4 1 5 - 4 3 9 ROSOLATO, G : Essais sur le symbolique. Paris: Gallimard 1969

Recension du corps. NR PSA, 1 9 7 1 ROUART, J. Α.: La temporisation comme maîtrise et comme défense. R F PSA, 2 6 , 1 9 6 2 , 3 8 3 - 4 2 2 Agir et processus psychanalytique. R F PSA, 911-913

La psychanalyse de l'enfant. Paidéa.

Paris: P. U. F. 1966

32,1968,

Commentaires de l'interprétation des rêves de S. Freud. (4 Fragmente erschienen). L'Inconscient, 1,5. Etudes freudiennes, 7/8,9/10 L'enfant imaginaire. Paris: Denoël 1971 STEWART, S.: Quelques aspects thériques du fétichisme. Interprétation, 1968

638

TOROK, M.: Maladie du deuil et fantasme du cadavre exquis. R F PSA, 32, 1968, 715-733

Remarques sur la castration et la revendication phallique. L'inconscient, 1967, 59-91

P.: Anorexie mentale, symptôme hystérique et symptômes de conversion. L'inconscient, 1967

Narcissisme et relation d'objet dans la situation analytique. R F PSA, 32, 1968, 97-126

VALABRECA, J .

Nouvelles remarques sur la formation psychanalytique. Etudes freudiennes, 1972 Le phantasme, le mythe et le corps. Topique, 1972 VIDERMAN, S.: De l'instinct de mort. R F PSA, 25 1961, 89-112, 127-129

La construction de l'espace analytique. Paris: Denoël 1970 WIDLÖCHER, D.: Freud et le problème du changement. Paris: P. U. F. 1970 L'économie du plaisir. NR PSA, 1971

ПСИХОАНАЛИЗ В НИДЕРЛАНДАХ Й. Спанйаард и P. V. Меккинг

ВВЕДЕНИЕ И с т о р и ю развития психоанализа в Нидерландах м о ж н о разделить на три пери­ ода. В известной степени рамки этих периодов определены нами несколько услов­ но; основное внимание мы уделим богатой событиями истории Голландского психо­ аналитического общества. П е р в ы м является, так сказать, «доисторический» период, предшествовавший об­ разованию психоаналитического объединения. Далее следует «исторический» пери­ од, продлившийся до конца Второй мировой войны; наконец третий период начал­ ся в 1 9 4 5 году и продолжается до настоящего времени. Международного уровня голландскому объединению удалось достичь только на протяжении третьего перио­ да, хотя тенденция к этому отчетливо проявилась уже в 30-е годы. Во время немецкой оккупации объединение распалось, но сама работа продол­ жалась в условиях подполья. Официальные документы, относящиеся к этому време­ ни, утрачены. Э т о является одной из причин, почему мы рассматриваем окончание В т о р о й м и р о в о й в о й н ы о д н о в р е м е н н о и к а к к о н е ц « и с т о р и ч е с к о г о » периода, и как начало современного.

«ДОИСТОРИЧЕСКИЙ» ПЕРИОД Мы вправе поставить знак равенства между ранним психоанализом и деятельно­ с т ь ю Фрейда. В т а к о м случае возникает вопрос: достаточно ли много контактов было у Фрейда с Нидерландами? Ответ таков: в целом эти контакты были весьма ограничен­ ными. Из биографии Фрейда (Jones 1 9 5 3 — 1 9 5 7 ) мы узнаем, что впервые Фрейд посе­ тил Нидерланды в 1 9 0 8 году по пути в Англию. Тогда на него большое впечатление произвело искусство Голландии, особенно Рембрандт. В 1 9 1 0 году, когда он со своей семьей проводил отпуск на море, его пребывание в Голландии было уже более длитель­ ным. Известно, что т е м летом к Фрейду обратился за п о м о щ ь ю Густав Малер и что во время их длительных совместных прогулок по Лейдену была успешно проведена пси­ хотерапия (см. т а к ж е статью Мартина Гротьяна «Переписка Фрейда» в т. I). Тогда же познакомился с Фрейдом и один голландский врач — доктор Я. Э. Г. ван Эмден. В то вре­ мя он был пациентом Фрейда, а впоследствии ему довелось сыграть важную роль в ис­ тории психоаналитического д в и ж е н и я в Нидерландах. И з в е с т н о , что и в случае с ван Э м д е н о м анализ зачастую проводился во время продолжительных совместных прогулок (на этот раз в горах). Ван Эмден был близким другом семьи Зигмунда Фрей­ да, и эти контакты сохранялись в течение долгого времени. 640

М е ж д у т е м голландцы все больше начинали интересоваться психоанализом. Н а п р и м е р , А. Ш т е р к е увлеченно изучал публикации Фрейда с 1 9 0 5 года; д о к т о р А. В. ван Рентергхем (t 1 9 3 9 ) , на протяжении многих лет возглавлявший Институт психотерапии в Амстердаме, полностью посвятил себя этой новой науке. В 1 9 1 1 году он сопровождал ван Э м д е н а на психоаналитический конгресс в Веймар. Т о т и дру­ гой стали тогда членами одного из зарубежных психоаналитических объединений. В 1 9 1 2 году Ш т е р к е выступил с обстоятельным докладом по психоанализу перед Гол­ ландским о б щ е с т в о м психиатрии и неврологии: по всей видимости, это было первое открытое обсуждение новой науки в Нидерландах. Как оказалось, в Нидерландах были психиатры, всерьез интересовавшиеся пси­ хоанализом 23 августа 1 9 1 3 года в доме доктора А. ван Хийса ( f 1 9 2 6 ) состоялась пер­ вая встреча врачей, проявлявших такой интерес. С этих пор они стали проводить та­ кие встречи регулярно, чтобы подробно разобраться в психоанализе и обсудить свой опыт. Никаких документальных записей об этих встречах не сохранилось. Важной вехой — и не только для истории психоанализа в Нидерландах — стала речь профессора Г. Елхерсма (t 1 9 2 4 ) в 1 9 1 4 году в Лейдене. Это было официальное выступ­ ление ректора Лейденского университета, посвященное 3 3 9 годовщине со дня основа­ ния университета Если учесть, что еще совсем недавно профессор Елхерсма оспаривал психоаналитические воззрения доктора И. Г. В. ван Офюйзена, то из этого м о ж н о сде­ лать вывод о том, насколько успешно начали утверждаться теории Фрейда Так или ина­ че, в 1 9 1 4 году Елхерсма был уже ярым приверженцем психоанализа; он обратился к ис­ следованию сновидений, результаты которою представил в своей лекции под названием «Неизвестная жизнь души». Интересный факт здесь впервые в истории психоанализа официальный представитель известного университета открыто выступил с признанием психоанажза! Фрейд комментирует эту позитивную тенденцию в письмах Джонсу и Фе­ ренци (Jones, II, 1 3 2 ) : «Впервые за 14 лет моя работа со сновидениями признана универ­ ситетом». Когда же осенью того же года Фрейд был приглашен в этот университет для чте­ ния лекций, он писал: «Подумайте только, представители официальной психиатрии, ректорат... Какие неожиданности ждут нас еще впереди!» Нельзя, конечно, утверждать, что м е ж д у психоанализом и официальной наукой не было никаких противоречий. Официальные психиатры вели себя по отношению к психоанализу довольно строптиво. Перемены начали происходить только в послед­ ние два года. Елхерсма по-прежнему проявлял к психоанализу большой интерес. К 1 9 3 0 году, когда он оставил з а н и м а е м у ю должность, его школу успели пройти м н о г и е п р и в е р ж е н ц ы психоанализа, члены п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о объединения. Т е м не менее атаки на психоанализ со стороны официальных лиц и в прессе усили­ вались. Правда, в э т о м смысле ситуация в Нидерландах ничем не отличалась от си­ туации в других странах. Голландские психоаналитики ван Офюйзен, Йохан и Аугуст Ш т е р к е начали публиковать свои работы на родном я з ы к е и в журналах Междуна­ родного психоаналитического объединения.

«ИСТОРИЧЕСКИЙ» ПЕРИОД Голландское психоаналитическое общество было основано 24 марта 1 9 1 7 года как подразделение Международного психоаналитического объединения и насчиты­ вало тридцать членов. Однако в первые годы лишь восемь из них активно занимались психоанализом. После первого же доклада состоялась оживленная дискуссия, кото­ рая была направлена главным образом против выступления доктора Й. Г. ван дер Хоопа, последователя Юнга и цюрихской школы. Особенно ж е с т к о атаковал его Штер­ ке. О его бурных э м о ц и я х и об о б щ е м накале с т р а с т е й м о ж н о судить по тому,

641

как он исполнил свои обязанности секретаря: листки, на которых должен был вес­ тись протокол этой встречи, остались чистыми! В течение первого года был прочитан целый ряд лекций. Вместе с т е м велась под­ готовка к первому после Первой мировой войны психоаналитическому конгрессу, со­ стоявшемуся 8 - 1 1 сентября 1 9 2 0 года в Гааге. Здесь встретились аналитики из стран, сражавшихся м е ж д у собой во время войны. Голландцы Елхерсма и Ш т е р к е прочита­ ли доклады, причем Штерке за свою работу «Психоанализ и психиатрия» получил пре­ м и ю Фрейда. М е ж д у т е м благодаря финансовой поддержке со стороны одного фонда объединение располагало достаточными средствами, чтобы получить признание со сто­ роны «королевского двора», и, таким образом, в 1 9 2 1 году был сформулирован и утвер­ жден устав. К этому времени число членов объединения возросло лишь на несколько человек, что было первым признаком конфликта, который на протяжении многих лет являлся источником разного рода проблем. Поскольку — по крайней мере, на офици­ альном уровне — расхождения с идеями, сформулированными в Цюрихе, были незн­ ачительными, возникал вопрос, в какой степени члены объединения готовы в соответ­ ствии с документами Международного психоаналитического объединения принимать в свои ряды лиц без медицинского образования. Ответ выглядел следующим образом: было принято постановление, согласно которому членами объединения могли стано­ виться только врачи, а лица без медицинского образования могли быть только внештат­ ными членами без права голоса. В научных дискуссиях могли принимать участие все, но к обсуждению актуальных вопросов, связанных с деятельностью объединения, до­ пускались лишь его члены. И м е н н о поэтому Я. Варендонк ( f 1 9 2 4 ) из Гента, получив­ ший известность благодаря своей книге «Психология дневных грез» (Varendonck 1 9 2 1 ) , был лишь внештатным членом объединения. Снова и снова приходилось сталкиваться с проблемами, которые были связаны с п р и е м о м новых членов. Как должен оцениваться новый кандидат? Следует ли ис­ пользовать в качестве критерия его прежние публикации? Или же он должен сде­ лать доклад перед собранием членов объединения? Но м о ж н о ли на э т о м основании сделать какие-либо выводы о практической работе данного кандидата? Наконец, в 1 9 2 2 году ван Офюйзен внес предложение, согласно которому обязательным усло­ в и е м д о л ж н о быть прохождение учебного анализа. Однако эта идея была принята без воодушевления, и, кроме того, в Нидерландах не было никого, к т о м о г бы высту­ пить в качестве обучающего аналитика. Явно рассчитывая на то, что эта проблема м о ж е т быть решена в течение двух месяцев, ван Офюйзен попытался пригласить в Нидерланды Райка. Но его усилия долгое время оставались тщетными, пока в 1 9 3 3 году Райк не был вынужден эмигрировать в Нидерланды. Вероятно, трудности, связанные с допуском новых членов, стали причиной того, что в 1 9 2 2 году было создано «Лейденское объединение психоанализа и психопато­ логии» (Leidsche Vereeiniging voor Psychoanalyse and Psychopatologie). В него входили интересовавшиеся психоанализом преподаватели и студенты, которые могли стано­ виться членами объединения без каких-либо предварительных условий. Отношение к этому объединению было весьма дружелюбным; м о ж н о было быть членами обо­ их обществ одновременно. Проводились совместные мероприятия, члены Лейден­ ского общества были частыми гостями на собраниях Голландского психоаналитичес­ к о г о о б ъ е д и н е н и я . В 1 9 2 2 году благодаря п р и г л а ш е н и ю д о к т о р а Ф. П. Муллера в качестве внештатного преподавателя общей и теоретической психопатологии от­ ношения с университетом д а ж е укрепились. Своими публикациями Муллер актив­ но способствовал распространению психоанализа. Однако позиция голландских пси­ хиатров становилась все более враждебной. Э т о стало особенно очевидным, когда они выступили против приуроченного к 50-летию Фрейда ( 1 9 2 1 ) признания его почет­ н ы м членом официального Общества психиатрии и неврологии. 642

В 1 9 2 3 году ван Офюйзен в течение полугода проходил стажировку в Берлине, а Варендонк в Лейдене защитил диссертацию по психоанализу на тему «Об эстети­ ческом символизме». В 1 9 2 5 году была образована комиссия, которая должна была заниматься вопросами обучения психоаналитиков и привести учебную программу в соответствие с междуна­ родными требованиями. Однако на протяжении многих лет этот вопрос оставался от­ крытым, поскольку большинство членов объединения противились регламентации. С 1 9 2 5 года в Нидерланды стали приезжать для чтения лекций аналитики из дру­ гих стран. Начало п о л о ж и л Абрахам, выступивший перед членами объединения, а в 1 9 2 6 году на конгрессе психологов в Гронингене выступили Д ж о н с и Бинсвангер. Эти дни были не лучшими для психоаналитиков, если судить по результатам их деятельности, в частности по с т а т ь я м в «Международном журнале Психоанализа» и «Имаго». Количество статей у м е н ь ш а ю с ь , а из-за недостатка ж е л а в ш и х выступить с докладами все р е ж е проводились и научные встречи. В 1 9 2 9 году ван Офюйзен вновь предпринял попытку решить по-прежнему оста­ вавшийся о т к р ы т ы м вопрос о подготовке психоаналитиков. Он разработал план со­ здания института, на тот м о м е н т данный план должен был выступить лишь в каче­ стве своеобразного ориентира. В это же время член объединения доктор ван дер Хооп был приглашен в университет Амстердама преподавать теорию неврозов. В 1 9 3 0 году в Гааге был основан Голландский психоаналитический институт, а не­ задолго до этого были организованы учебные курсы, вызвавшие большой интерес у непсихиатров. На открытии выступил доктор Т. Райк, приехавший в Нидерланды из Берлина. Э т о т институт, как полагал ван Офюйзен, должен был стать официаль­ н ы м учебным заведением при психоаналитическом объединении. Но этого не про­ изошло. Активность коллег ван Офюйзена становилась все меньше, к а к и с а м о их чи­ сло, и у ж е в 1 9 3 2 году институт был расформирован. Выход на п е н с и ю в т о м же году профессора Елхерсма положил к о н е ц плодо­ творному сотрудничеству м е ж д у Лейденским университетом и психоаналитиками. Это был т я ж е л ы й удар, поскольку м е с т о профессора Елхерсма занял человек, отнюдь не являвшийся сторонником психоанализа. Появились надежды на более тесные кон­ такты с университетом Амстердама, поскольку профессор психиатрии и невроло­ гии К. X. Боуман ( t 1 9 4 7 ) являлся одним из соучредителей объединения. В 1 9 3 1 году комиссия Д ж о н с а выпустила постановление, где впервые говорилось о том, что к а ж д ы й претендент на членство в объединении обязан пройти полноцен­ ный учебный анализ. Объединение насчитывало тогда двадцать одного члена и пять кандидатов, проходивших учебный анализ. Как мы видим, за первые четырнадцать лет состав объединения расширился незначительно. В 1 9 3 2 году были введены новые требования к учебному анализу и обсуждался вопрос о неврачебном анализе. Это, однако, не привело ни к каким результатам, и тре­ бования, введенные голландцами, по-прежнему не соответствовали международным правилам. То, что десятилетняя дискуссия в конце концов так и окончилась безре­ зультатно, объясняется е щ е и финансовыми обстоятельствами. Обязательный учеб­ ный анализ был с л и ш к о м дорогим для будущих аналитиков. Э т и м же объяснялось и т я ж е л о е положение «Международного издательства», поскольку мало кто из чле­ нов объединения мог рассчитывать на финансовую помощь. Т е м не м е н е е наметился и некоторый прогресс. Так, например, расширились от­ ношения с неаналитиками и с университетскими учеными; проводились совместные встречи с официальным Обществом психиатрии и неврологии, на которых члены пси­ хоаналитического объединения выступали с докладами о развитии психоанализа. Под руководством профессора К. X. Боумана члены объединения X. Г. ван дер Ваальс, Г. 1С Рюмке, И. Г. ван дер Хооп и А. Я. Вестерман Холстейн имели в о з м о ж н о с т ь читать 643

лекции в университете Амстердама. Р ю м к е получил т а к ж е приглашение работать в университете Утрехта в качестве внештатного профессора. В начале 1 9 3 3 года были, наконец, изменены некоторые правила обучения. Отны­ не решение о допуске к обучению принималось соответствующей компетентной ко­ миссией. В течение одного года кандидаты должны были состоять внештатными чле­ нами. Затем, чтобы стать действительными членами объединения, они должны были продемонстрировать обширные теоретические знания. Соответственно, желавшие заниматься практикой должны были иметь основательные практические знания. Инте­ ресно, что д а ж е после того, как были внесены изменения в правила приема, по-преж­ нему оставалась в о з м о ж н о с т ь стать действительным членом объединения, не имея практического опыта. И по-прежнему было необязательно проходить учебный анализ. В феврале 1 9 3 3 года, еще до приезда немецких аналитиков Ландауэра, Райка и Ватермана, вынужденных скрываться от Гитлера, спорные вопросы, которые до сих пор «висели в воздухе», внезапно заявили о себе и привели к серьезным конфликтам. Ког­ да пытаешься разобраться в этой не слишком красивой истории, то складывается впе­ чатление, что проблемы зрели на протяжении длительного времени, но обострение ситуации было спровоцировано именно предстоящим приездом немецких аналити­ ков. Если не принимать во внимание неизбежно возникающие чисто личные трения, выявить которые трудно, спор в основном вызывали следующие три проблемы: 1. Нарастающие противоречия в вопросе обучения. Здесь наиболее прогрессив­ ную позицию отстаивал ван Офюйзен. 2. Вопрос о приеме лиц без медицинского образования. Совершенно очевидно, что в решении этих двух вопросов определенную роль играло стремление голландцев к не­ зависимости. Не желая «плясать под дудку» Международного психоаналитического объединения, они, вероятно, опасались, что прием немедиков ослабит и без того не­ достаточно прочные отношения с официальной медициной и психиатрией. 3. Финансовые соображения. В то время психоанализ не был в почете; поэтому н е в о з м о ж н о было получать необходимые дотации для чисто психоаналитической практики. Кроме того, это был период экономического застоя. Очевидно, имелись опасения, что с л и ш к о м многие захотят участвовать в «разде­ ле пирога». К р о м е того, м н о г и е члены объединения не видели для с е б я с м ы с л а проходить учебный анализ. Комиссия по вопросам образования по-прежнему не яв­ лялась органом, который м о г бы решать соответствующие проблемы и давать реко­ мендации. Главные роли в э т о м споре принадлежали доктору А. Я. Вестерману Холстейну и председателю доктору ван Офюйзену. Вестерман Холстейн указывал на то, что, со­ гласно уставу, нельзя было принимать в члены объединения лиц, не и м е в ш и х меди­ цинского образования; к т о м у ж е , по з а к о н а м Голландии, д и п л о м ы иностранцев не признавались. Кроме того, Райк вообще не был врачом. Наверное, не было бы осо­ бой трагедии, если бы не события в Германии. И без того вызывавший опасения по­ т о к коллег-эмигрантов мог бы создать еще большие проблемы, если бы они получа­ ли допуск без каких-либо ограничений. Аналогичные опасения высказывались тогда во многих кругах. Осенью 1 9 3 3 года, после того, как в Нидерланды приехали три иностранца, раз­ разилась буря. Председатель, очевидно, пытаясь удержать под контролем дальнейшее развитие ситуации, практически самовольно предпринял шаги, отвечавшие интересам иммигрантов. Он основал в Нидерландах новое общество, «Общество психоаналити­ ков Нидерландов» (Vereenigung voor Psychoanalytici in Nederland), и, образовав спе­ циальную к о м и с с и ю , по существу, избавил себя от дальнейших обсуждений своего решения. Он попытался найти, наконец, какой-то выход из ситуации и прежде всего прийти к согласию с иностранцами. Это означало в первую очередь создание учебно644

го института с квалифицированными обучающими аналитиками, с лекциями и семи­ нарами, что входило в организационные планы общества. Для этого прекрасно подхо­ дил р к е существующий институт, Гаагский институт психоанализа, но в Амстердаме, где проблема образования благодаря курсам лекций в университете считалась уже ре­ шенной, аналитики чувствовали себя обделенными. Они обратились в Рабочий союз психоаналитиков Амстердама ( W e r k v e r b a n d van Amsterdamsche Psychoanalytici), в официальные задачи которого входили организация обучения и планирование дея­ тельности психоаналитических институтов. Но ответа оттуда не последовало. В этот пе­ реходный период и произошел раскол. В Нидерландах одновременно стали существо­ вать два о б щ е с т в а . М н о г и е члены первого объединения считали, что надо быть дрркелюбными по отношению к иностранцам, и т е м не менее ссылались на положе­ ния устава и не хотели принимать их в качестве действительных членов. В конце кон­ цов не существовало и какого-либо официального правила, согласно которому члены Международного психоаналитического объединения могли переходить из одного об­ щества в другое. Эту позицию требовалось донести до иммигрантов; посредниками дол­ ж н ы были выступить представители официальной медицины, и оказался задействован даже министр. Когда же было основано новое общество, для прежнего объединения вопрос стал окончательно разрешен. В 1 9 3 4 году члены Лейденского объединения при­ няли решение прекратить с этим обществом всякое дальнейшее сотрудничество. Не­ смотря на это, Вестерман Холстейн был приглашен в университет Амстердама читать лекции на тему «Психоанализ психозов и примитивизма». Новое общество, Общество психоаналитиков Нидерландов, в м о м е н т своего ос­ нования в 1 9 3 3 году насчитывало восемь членов. В него входили Ландауэр и Ватерман. Н е к о т о р ы е , например ван Эмден, странным образом продолжали оставаться членами первого объединения. Дошедшая до нас информация о т о м времени позво­ ляет заключить, что в новом обществе велась интенсивная работа. Еженедельно про­ водились собрания, а к а ж д ы е две недели Ландауэр проводил группововое обсужде­ ние практических вопросов. Как и ожидалось, в уставе уже не было пункта, согласно которому членом общества мог быть только врач. В 1 9 3 4 году к обществу присоеди­ нились и другие аналитики, в т о м числе Т. Райк и доктор М. Леви-Зуль. В то же вре­ мя основатель и председатель общества доктор ван Офюйзен вышел из него и уехал в Америку, где он провел остаток своей ж и з н и и умер в 1 9 5 0 году. Благодаря неустан­ ным усилиям Ландауэра система обучения была теперь организована в соответствии с международными нормами. В кругах Международного психоаналитического объединения многие были настро­ ены критически по отношению к старому объединению. Еще раньше Д ж о н с был не­ приятно удивлен недостатком широты и размаха в его издательской деятельности; удивляла и позиция голландцев в отношении к иммигрантам. В «Корреспондентском бюллетене» Международного психоаналитического объединения ( « I n t e r n a t i o n a l e Zeischrift für Psychoanalyse», 2 , 1 9 3 4 ) отмечается, что новое общество принято в Меж­ дународное психоаналитическое объединение как отвечающее его ц е л я м Между т е м на собраниях первого объединения иностранцы присутствовали в качестве гостей. Ситуация действительно удивительная! Но, разумеется, так дальше продолжаться не могло, и поэтому в 1 9 3 5 году была создана комиссия, которая должна была выра­ ботать общее решение. Иностранцы временно согласились со статусом внештатных членов первого объединения, но координация вопросов образования по-прежнему оставляла желать лучшего. Поэтому в то время многие молодые психиатры из Голлан­ дии отправлялись учиться в Вену. 31 декабря 1 9 3 6 года противостояние на некоторое время прекратилось: по слу­ чаю 80-летнего юбилея Фрейда состоялось торжественное собрание всех голландских аналитиков. 645

Упомянутая ж е комиссия смогла выработать общее решение лишь в 1 9 3 7 году. Устав Голландского психоаналитического объединения, безусловно, должен был быть изменен. Но е щ е до того, как было принято официальное решение, Вестерман Холстейн неожиданно сложил с себя полномочия, хотя основная заслуга в проведении этих с л о ж н ы х переговоров принадлежала именно ему. Причинами его отставки яви­ лись отчасти личные расхождения во взглядах с некоторыми членами общества, от­ части — неприятие им регламентирующих правил Международного психоаналити­ ческого объединения. В остальном предложения нового общества, включая условия приема лиц без медицинского образования, в о б щ е м и целом были приняты. Т а к и м образом, иностранцы т а к ж е могли становиться действительными членами общества. В 1 9 3 8 году наконец произошло официальное слияние обоих обществ и был разра­ ботан общий устав. По сообщениям того времени мы м о ж е м судить, что деятельность комитета по вопросам образования старого объединения по-прежнему имела прак­ тическую направленность. Несмотря на то, что члены общества проявляли серьезную озабоченность судьбами своих австрийских коллег, они были готовы к оказанию лишь финансовой помощи, считая н е в о з м о ж н ы м предоставление им работы в Голландии. М о ж н о сказать, что к концу 1 9 3 8 года устав принял окончательный вид. Коми­ т е т по вопросам образования получил большие полномочия. Отныне он мог решать: согласиться или нет с рекомендацией нового члена. Существовало, однако, условие, что внештатным членом общества м о ж н о было быть не менее двух и не более четы­ рех лет. В с в о ю очередь им мог стать только тот, кто, по м н е н и ю членов к о м и т е т а по в о п р о с а м образования, «удовлетворительным о б р а з о м п р о ш е л психоанализ». Был т а к ж е в о з м о ж е н переход из одной секции Международного психоаналитичес­ к о г о объединения в другую, сохраняя тот же статус. Н а к о н е ц , была разработана н е о б ы ч н а я процедура т а к н а з ы в а е м о г о « с в о б о д н о г о в ы б о р а членов к о м и т е т а » , и с этих пор появилась в о з м о ж н о с т ь предлагать кандидатов. Т е м в р е м е н е м в Нидерландах проходили практику д о к т о р Л а м п л ь из Вены и его ж е н а , к о т о р ы м сразу же удалось стать членами общества. Из Вены т а к ж е вер­ нулся доктор М. Катан, который теперь был ж е н а т на Анне Катан-Ангель, и, таким образом, в о б щ е с т в е теперь состояли один почетный член, 28 постоянных членов и 9 кандидатов. В 1 9 3 9 году снова возникли проблемы из-за необходимости определить условия приема новых членов, не получивших общего образования до своей специализации по психоанализу. Следовало ли принимать «абсолютных дилетантов»? Чашу терпения властей переполнил один случай, когда психоанализ проводился членом общества, ко­ торый не являлся врачом. Решение проблемы заключалось в том, чтобы доверять ана­ литикам без медицинского образования лишь так называемые «непатологические слу­ чаи». При э т о м д о л ж н ы были быть получены показания от врача, к о т о р ы й з а т е м осуществлял бы постоянный контроль за ходом психоаналитического лечения. В 1 9 3 8 году методы обучения постепенно стали приобретать с в о ю окончатель­ ную форму. И в Амстердаме, и в Гааге проводились лекции и семинары. Всего было девять кандидатов. В 1 9 4 1 году после оккупации от н е м е ц к и х властей поступило р а с п о р я ж е н и е , запрещавшее евреям быть членами «смешанного» объединения. Вслед за э т и м Гол­ ландское психоаналитическое объединение было распущено. Членство сохранилось только за председателем и секретарем, поскольку, помимо прочего, это оставляло на­ дежду на в о з м о ж н о е восстановление объединения в будущем. Т е м не менее работа продолжалась в подполье. Произошло сближение с Амстер­ д а м с к о й психоаналитической рабочей группой (Amsterdamsche Psychoanalytische W e r k g r o e p ) , проводились регулярные встречи, и к 1 9 4 3 году в какой-то степени уда­ лось снова организовать обучение. Было большое число кандидатов, которых обуча646

ли два аналитика: Ж. Лампль-де Гроот и Р. Ле Культр. К сожалению, все официальные документы того времени безвозвратно утрачены. Судя по лекциям, читавшимся в то время, начальный период в развитии психо­ анализа к а к «исследования бессознательного» в Голландии длился довольно долго, фактически только с приездом доктора Ландауэра ( f 1 9 4 5 ) произошел тотальный переворот, что для голландцев сопровождалось т а к ж е полным п е р е с м о т р о м техник лечения. Если оглянуться назад, то в акциях, предпринятых в первые годы по отно­ шению к иностранцам, м о ж н о увидеть тенденцию к некоторому общему сопротив­ лению. Однако позднее, в первую очередь под влиянием Лампля, ассимиляция про­ исходила с гораздо м е н ь ш и м и трениями. С годами психоанализ обретал все больше сторонников, и, естественно, не обо­ шлось без появления новых противников в официальных научных кругах. Так, напри­ мер, голландский врач ван Дирен с упорством, достойным лучшего применения, пи­ сал памфлеты, к л е й м и в ш и е «фрейдизм»; но это, разумеется, не могло п о м е ш а т ь дальнейшему распространению психоанализа. В 1 9 3 8 году по примеру американских аналитиков была организована первая пе­ дагогическая консультация, работавшая на основе психоаналитических принципов. Руководила э т и м учреждением аналитик доктор П. К. Тибо. И м е н н о ей принадле­ ж и т заслуга в том, что обучение ориентированных на психиатрию социальных работ­ ников стало проводиться в соответствии с современными представлениями и самы­ ми последними д о с т и ж е н и я м и в области психоанализа. В реализации этого проекта участвовал целый ряд психоаналитиков, так что е щ е до войны их м о ж н о было встре­ тить во многих консультационных центрах. Н у ж н о быть социологом, чтобы точнее описать возрастающее влияние психоана­ лиза в Нидерландах. В других регионах это происходило, наверное, примерно так ж е , но здесь, в Голландии, отчасти по конфессиональным причинам оппозиция была осо­ бенно сильна. Н е с м о т р я на то, что два члена объединения ( Р ю м к е и Боуман) явля­ лись профессорами психиатрии и несмотря на блестящее начало, положенное Елхер­ сма, университеты продолжали оказывать противодействие психоанализу. Возможно, развитие психоанализа, затрагивавшего п р е ж д е всего сферу вытесненного, после 1 9 3 3 года заставило некоторых ученых от него отдалиться. Академическая психоло­ гия практически не соприкасалась с психоанализом, хотя в художественной лите­ ратуре его влияние было весьма ощутимым. Впрочем, такой ход событий был типич­ ным для всего западного мира.

Н О В О Е ВРЕМЯ

I, 1 9 4 5 - 1 9 6 2 После Второй мировой войны психоанализ в Нидерландах развивался пример­ но т а к ж е , как в Англии и в С Ш А . Объединение постоянно расширялось. Был осно­ ван институт, который у ж е спустя короткое время развернул бурную деятельность. Обучение стало централизованным и более интенсивным, м н о г и е молодые люди стремились получить психоаналитическое образование. Пожалуй, е щ е одним при­ знаком, зрелости явилось создание независимого общества, которое не являлось под­ разделением международной организации. Кроме того, Нидерланды оставались един­ ственной страной германоязычной группы, где при содействии эмигрантов были достигнуты определенные успехи, способствовавшие в о з р о ж д е н и ю психоанализа в тех западноевропейских странах, в которых с ним попытались покончить. 647

За годы войны объединение потеряло н е к о т о р ы х своих членов, т е м не м е н е е в 1 9 4 5 году в н е м насчитывалось 34 человека. С е м е р о из них жили за границей, а еще семеро являлись внештатными членами. Новые члены объединения в период немец­ кой оккупации принадлежали к действовавшей А м с т е р д а м с к о й рабочей группе. Впоследствии эта группа отвечала за организацию обучения. Сразу после войны возник серьезный конфликт с ван дер Хоопом, отвергавшим подобную организацию обучения. Он вышел из объединения и полностью дистан­ цировался от него, хотя и был его членом со дня основания. В м е с т е с Вестерманом Холстейном, покинувшим объединение еще в 1 9 3 6 году, ван дер Хооп основал вы­ шеупомянутое отдельное общество. В 1 9 4 9 году оно было официально признано как Голландское* психоаналитическое т о в а р и щ е с т в о ( N e d e r l a n d s c h P s y c h o a n a l y t i s c h G e n o o t s c h a p ) . Вскоре это товарищество приобрело огромную популярность, стрем­ ление вступить в него объяснялось тем, что отношения м е ж д у объединением и уни­ верситетами вновь стали напряженными, и тем, что в товариществе были менее же­ сткие требования, особенно в вопросе об учебном анализе. Централизация учебных занятий в объединении осуществлялась из Амстердама, поскольку после эмиграции в С Ш А М. Катана в Гааге не осталось человека, который м о г бы его заменить. Эмиграция многих членов Голландского объединения (в част­ ности, госпожи Хелейрд, ван дер Хейде, ван Офюйзена, Райка, Вейла) в С Ш А имела вместе с т е м и свои плюсы, поскольку они основали комитет, который безвозмездно снабжал библиотеку объединения книгами. Ведь на протяжении многих лет голланд­ цы не имели никакого доступа к новым публикациям в области психоанализа. 1 9 4 6 год оказался очень н а с ы щ е н н ы м При активном участии Лампля произошли два в а ж н ы х события. Во-первых, был подготовлен конгресс европейских аналитиков, к о т о р ы й очень напоминал д о с т о п а м я т н ы й конгресс 1 9 2 0 года в Гааге, поскольку впервые после войны здесь т а к ж е собрались специалисты из враждовавших м е ж д у собой стран. Во-вторых, был основан Институт психоанализа в Амстердаме. К сожа­ лению, не оправдалась надежда на то, что должность профессора психиатрии здесь займет член объединения доктор X. Г. ван дер Ваальс. 30 августа 1 9 4 6 года состоялось т о р ж е с т в е н н о е собрание, посвященное основанию института, а через год в распоря­ ж е н и е института были предоставлены необходимые помещения. Финансовую под­ д е р ж к у институт получал благодаря в з н о с а м и подаркам сотрудников, а главным образом благодаря пожертвованиям, собранным доктором Л а м п л е м в Америке. В мае 1 9 4 7 года в Амстердаме с большим успехом прошел Европейский конгресс. До тех пор голландские психоаналитики группировались, так сказать, вокруг двух цент­ ров. Все они жили на западе Нидерландов, в густонаселенной части страны, где для раз­ вития психоанализа имелись наиболее благоприятные возможности. Этими двумя цент­ рами были Амстердам и Гаага, при этом все большее значение приобретал Амстердам. В обоих городах функционировали независимые рабочие группы и ежемесячно прово­ дились с о в м е с т н ы е встречи всех членов объединения. Вопросы обучения, которые по-прежнему находились в ведении амстердамской группы, с конца 1 9 4 7 года стали кон­ тролироваться руководством объединения, а штаб, до сих пор состоявший из двух обуча­ ющих аналитиков, значительно расширился. Хотя Гаага т а к ж е стремилась стать учебным центром, все-таки было решено организовать институт в Амстердаме. На открытии но­ вого здания 25 октября 1 9 4 7 года с докладом выступила Анна Фрейд. В последующие годы она также не раз выступала с докладами перед Голландским объединением. В 1 9 50 году ушли из ж и з н и такие видные аналитики, как доктор ван Эмден, док­ тор ван Офюйзен, доктор ван дер Хооп. В тот же год «Голландское психоаналитичес­ кое товарищество» предприняло несколько попыток достичь согласия. Однако к успе­ ху они так и не привели, поскольку вопрос об образовании по-прежнему оставался непреодолимым препятствием. 648

Многие голландские аналитики принимали участие в подготовке XVII конгрес­ са Международного психоаналитического объединения, который состоялся в авгус­ те 1 9 5 1 года в Амстердаме. В 1 9 5 2 и в 1 9 5 5 годах были внесены изменения в устав. Прежде всего нужно было найти решение проблемы допуска к обучению лиц без медицинского образования, а т а ю к е изменить и саму процедуру отбора. В результате была выработана следующая формулировка: членами объединения могли быть только те кандидаты, чья подготов­ ка или профессиональная квалификация соответствовала по уровню университетской. После вступления в силу этого правила число психологов, желавших стать психоана­ литиками, с у щ е с т в е н н о возросло. И т е м не м е н е е проблема о ц е н к и кандидатов еще долгие годы оставалась актуальной. Принятие решения о допуске того или ино­ го кандидата для получения образования или для принятия его в качестве внештатно­ го члена по-прежнему находилось в компетенции комитета по вопросам образования. Процедура вступления в объединение предполагала т а к ж е произнесение кандидатом вступительной речи, после чего путем голосования решался вопрос о его зачислении. И все же практика, когда решение о зачислении кандидатов должны были принимать обучающие аналитики, имела свои недостатки. Кроме того, вступительная речь не могла служить верным критерием для оценки способности человека к работе в качестве пси­ хоаналитика. Поэтому постепенно перешли к практике постоянной проверки канди­ датов на протяжении всего периода обучения в надежде, что это п о м о ж е т правильно оценить данного кандидата. Однако и это не позволило окончательно разрешить про­ блему, хотя ею занимались на протяжении многих лет — с самого начала основания объединения. Но надо сказать, что с подобными трудностями сталкиваются все пси­ хоаналитические сообщества. В 1 9 5 5 году, после того как член объединения доктор Т. Харт де Реутер был при­ глашен в качестве профессора детской психиатрии в университет города Гронингена, снова улучшились отношения и с официальной наукой. С точки зрения голланд­ цев, п р о ж и в а ю щ и х на западе страны, Гронинген находится где-то на к р а ю мира. Но благодаря деятельности доктора де Реутера психоанализ в э т о м городе стал бур­ но развиваться. Т а к и м образом, в Голландии было теперь уже три центра: Амстер­ дам, Гаага и Гронинген. М е ж д у т е м в объединении состояли 41 штатный и 27 вне­ штатных членов. В то в р е м я в к о м и т е т е по вопросам образования лежали заявления о приеме от 69 кандидатов. Чтобы увеличить свободу действий, впредь решено было отказаться от ограничения числа обучающих аналитиков, и с кандидатом начинал работать тот аналитик, который, по м н е н и ю членов комиссии, был пригоден для проведения учебного анализа. При э т о м принималось во внимание и мнение с а м и х кандидатов. В то время такая с и с т е м а у ж е существовала в Англии. В 1 9 5 6 году отмечалось столетие со дня рождения Фрейда. Многие голландские аналитики приняли участие в торжествах, проходивших по этому поводу в Англии. Укреплялись международные связи. В большой аудитории Амстердамского универ­ ситета перед собравшимися выступила Анна Фрейд. Перед членами объединения вы­ ступил Гартманн, спустя год приезжала Мелани Кляйн, за ней последовали и другие. С 1 9 5 8 года стали углубляться контакты и с немецкоязычными странами. Многие чле­ ны объединения проявляли здесь большую активность, особенно доктор Ж. Лампльде Гроот, доктор П. К. Кеупер, доктор П. Я. Леув, доктор X. А. ван дер Стеррен. Обуче­ ние велось т а к ж е в Дании и в Швеции. В области детского психоанализа особенно тесные отношения установились с Лондоном, где практиковала Анна Фрейд. Благо­ даря совместной работе с такими практиками, как Балинт, важный вклад в разви­ тие отношений внесли т а ю к е доктор Э. К. М. Фрейлинг-Схредер и доктор Я. Бастиа­ анс ( с м . его с т а т ь ю в э т о м т о м е ) . 649

Нельзя не упомянуть и о потерях, которые понесло объединение после 1 9 5 0 года. П о б о р н и ц а д е т с к о г о психоанализа в Голландии д о к т о р П. X. К. Т и б о в 1 9 5 1 году И д о к т о р X. Г. ван дер Ваальс — в 1 9 5 5 перешли в клинику М е н и н г е р а в Т о п е к е ( С Ш А ) . Д о к т о р X. Лампль в 1 9 5 8 году погиб в автокатастрофе. С 1 9 5 9 года Голландское психоаналитическое объединение начало играть замет­ ную роль в координации обучения в Европе. По его инициативе представители коми­ тетов по вопросам образования европейских объединений стали регулярно встречаться для проведения консультаций. Первые две встречи состоялись в 1 9 6 1 году в Амстер­ даме и в 1 9 6 2 году в швейцарском городе Муртене. На них обсуждались проблемы образования. В 1 9 6 2 году был создан небольшой комитет под председательством док­ тора П. Я. ван дер Леува, который должен был подготовить единый план обучения. Поскольку деятельность Института психоанализа часто сдерживалась из-за недо­ статка денег, в 1 9 5 8 году был создан фонд, средства которого пополнялись за счет подар­ ков, завещаний и платных лекций. Из этого фонда субсидировались исследовательские работы института, а т а к ж е оказывалась поддержка пациентам, которые не могли сами оплатить назначенное им в институте лечение. У кандидатов же была возможность по­ лучать беспроцентную ссуду для прохождения учебного анализа В конце этого периода вновь наметилось улучшение отношений с университе­ тами. Э т о произошло во м н о г о м благодаря тому, что доктор П. К. Кеупер возглавил кафедру психиатрии в Амстердамском университете.

II. 1 9 6 2 - 1 9 7 4 Все предыдущие разделы настоящей статьи заимствованы из неопубликованной работы И. Спанйаарда, написанной в 1 9 6 2 году. Тогда, в 1 9 6 2 году, нельзя было пре­ дугадать, сколь стремительно будет развиваться психоанализ в Нидерландах в следу­ ю щ е м десятилетии. Сегодня, в 1 9 7 4 году, Голландское психоаналитическое объединение насчитыва­ ет 86 штатных, 27 внештатных членов, 1 5 7 кандидатов на получение образования и 33 обучающих психоаналитика Развивается и процветает т а к ж е Голландское психоаналитическое товарищество ( N e d e r l a n d s G e n o o t s c h a p v o o r P s y c h o a n a l y s e ) , в н е м н а с ч и т ы в а е т с я 5 0 членов и 90 кандидатов на получение образования. П я т е р о его членов возглавляют кафед­ ры психиатрии, детской психиатрии, психотерапии и психологии. Н е с к о л ь к о п о п ы т о к войти в с о с т а в М е ж д у н а р о д н о г о п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о объединения или присоединиться к Голландскому психоаналитическому объедине­ нию оказались безуспешными, поскольку образовательный уровень обоих обществ в прошлом существенно различался. На официальном уровне контакты между обе­ ими организациями были весьма ограниченными, однако их члены вместе работали в различных институтах и клиниках. Гронинген стал о д н и м из крупных центров психоаналитического д в и ж е н и я в Голландии, по решению объединения здесь т а к ж е стали заниматься обучением пси­ хоанализу, так что десяти кандидатам, ж и в ш и м в Гронингене, у ж е не нужно было каждую неделю ездить в Амстердам. В университетах Амстердама, Гронингена и Роттердама члены объединения ра­ ботали преподавателями психиатрии, детской психиатрии, клинической и медицин­ ской психологии. Кроме того, члены объединения возглавляли кафедры психиатрии в Лейдене, судебной психиатрии в Гронингене, психотерапии в Роттердаме и социаль­ ной медицины в Амстердаме. В общей сложности из 86 членов объединения 13 чело­ век являлись профессорами (соотношение 7:1). 650

Э т а ситуация, я в и в ш а я с я результатом значительного ослабления конфликтов м е ж д у психоанализом и официальной наукой, естественно, способствовала дальней­ шему распространению психоанализа. У ж е тогда все большее число медиков, пси­ хиатров и клинических психологов, ознакомившись во время своего обучения с прин­ ципами психоанализа, стремилось получить психоаналитическое образование. Психоанализ, будь то терапевтический или учебный, в любом случае требует боль­ ших финансовых затрат. Поэтому психоанализ в Нидерландах не мог бы интенсив­ но развиваться, если бы не был найден источник финансирования. В 1 9 6 7 году по ини­ циативе Министерства по социальным вопросам был издан так называемый Общий закон о социальной помощи. По этому закону, если гражданин не м о г обеспечить себе необходимый прожиточный минимум, он имел право обратиться за п о м о щ ь ю в отдел социального обеспечения. При э т о м он имел право т а к ж е и на психотерапев­ тическое обслуживание. Т а к и м образом, каждому гражданину предоставлялась воз­ м о ж н о с т ь психотерапевтического лечения, д а ж е если его собственных средств было для этого недостаточно. На основании этого закона из 7 0 0 пациентов Института психоанализа около 95 % получили необходимые дотации: личные вложения паци­ ентов составили лишь около 10 % от общего гонорара. Обучающиеся кандидаты получают гонорар за все часы психоанализа, проведен­ ные под наблюдением аналитика. Правда, до сих пор они должны сами оплачивать учебный анализ, хотя обычно им не составляет больших трудностей получить ссуду, во в с я к о м случае тем, кто имеет ученую степень. Н е с к о л ь к о сложнее была ситуация для психологов: согласно Закону о социаль­ ной помощи, поддержка психотерапевтического или психоаналитического лечения, осуществляемого психологами, оказывалась только в т о м случае, если оно проводилось при институте, поскольку, с точки зрения законодателей, психотерапия по-прежне­ му считалась разделом медицины. После того как многие психологи стали обучаться психоанализу, вопрос о невра­ чебном анализе потерял с в о ю актуальность. Все больше людей начали понимать, что одного только медицинского образования для врача недостаточно, чтобы быть сведущим в психоанализе. С другой стороны, тот, кто получил это образование, не мо­ ж е т считаться дилетантом, д а ж е если он не врач по профессии. Быстрое увеличение числа кандидатов, желавших получить образование, приве­ ло к необходимости увеличить и число обучающих аналитиков. Но когда их числен­ ность составила 35 % от всех членов объединения, это стало источником конфлик­ тов и напряженности, поскольку многие члены, которые не вели учебный анализ, полагали, что их квалификация оценивается как более низкая. Т е м не менее большин­ с т в о м не было п о д д е р ж а н о предложение, чтобы к а ж д ы й после пяти лет членства в о б ъ е д и н е н и и а в т о м а т и ч е с к и м о г с т а т ь о б у ч а ю щ и м а н а л и т и к о м при условии, что по м е н ь ш е й м е р е половину своего времени он практиковал в качестве аналити­ ка Интересно, что противниками этого предложения оказались не кандидаты на по­ лучение образования, а сами члены объединения. По инициативе комитета по вопросам образования в 1 9 6 6 году кандидаты со­ здали свой орган, из которого впоследствии возникло Объединение кандидатов на по­ лучение образования в области психоанализа По существу, между объединением кан­ дидатов и объединением психоаналитиков конфликтов никогда не было. Напротив, кандидаты, члены совета и комитета по вопросам образования регулярно встречались для проведения консультаций, кроме того, кандидаты входили в подкомиссию коми­ тета по вопросам образования, которая занималась организацией обучения. В последние годы произошли еще некоторые изменения, т а к ж е послужившие р а з в и т и ю д е м о к р а т и и . В н е ш т а т н ы е сотрудники получили т е п е р ь в о з м о ж н о с т ь участвовать в заседаниях объединения, и им было предоставлено частичное право 651

выбора. Кроме того, Ьыла образована апелляционная комиссия, к которой м о ж н о было обращаться с протестами на решения комитета по вопросам образования. В о п р о с о пригодности того или иного кандидата для членства в объединении р е ш а е т с я сегодня исключительно в с о о т в е т с т в и и с о ц е н к о й качества его психо­ аналитической работы. Если к о м и т е т по в о п р о с а м о б р а з о в а н и я , п о л о ж и т е л ь н о о ц е н и в п о м е н ь ш е й м е р е три п р о в е д е н н ы х к а н д и д а т о м анализа, д а е т согласие на его п р и н я т и е , то после п р о и з н е с е н и я вступительной речи его п р е д с т а в л я ю т членам объединения. У ж е н е с к о л ь к о лет вступительная речь не считается экза­ м е н о м , а п о т о м у она не п о д л е ж и т о ц е н к е со с т о р о н ы членов к о м и т е т а по вопро­ с а м образования. В последние годы в ж и з н и объединения произошло несколько в а ж н ы х событий. В 1 9 6 5 году в Амстердаме состоялся X X I V конгресс Международного психоаналити­ ческого объединения. По всеобщему признанию, он прошел с большим успехом. Объединению была оказана большая честь, когда два его члена, П. Я. ван дер Леув и M M. Монтессори были избраны соответственно председателем и секретарем Меж­ дународного психоаналитического объединения. 17 марта 1 9 6 7 года состоялись тор­ ж е с т в а по поводу пятидесятилетия объединения. Среди многочисленных зарубеж­ ных гостей присутствовала Анна Фрейд, которая выступила с докладом. Спустя несколько лет Анна Фрейд вновь получила приглашение для выступления перед чле­ нами объединения. Да и вообще число зарубежных коллег, приглашавшихся читать лекции, постоянно росло, среди них были Ф. Моргенталер, П. Парин, Д ж . Сандлер, Ф. Редль, К. Меннингер и др. Психоаналитики из Голландии т а к ж е получают приглашения из многих стран для чтения лекций или для работы в качестве преподавателей. К с о ж а л е н и ю , гол­ ландские авторы не так часто публикуются в зарубежных психоаналитических жур­ налах. В о з м о ж н о , это объясняется не слишком широким распространением голлан­ дского языка. Мало кого привлекает перспектива писать на языке, который не и с п о л ь з у е т с я в официальных журналах и требует д о п о л н и т е л ь н ы х р а с х о д о в на перевод. Т е м не м е н е е многие работы были опубликованы в голландских жур­ налах; н а з о в е м лишь н е к о т о р ы х авторов: Я. Бастиаанс, Э. К. М. Фрейлинг-Схредер, П. К. К е у п е р , Ж. Л а м п л ь - д е Гроот, П. Я. ван дер Леув и X. А. ван дер С т е р р е н . В 1 9 6 8 году члены объединения основали психоаналитический журнал под назва­ н и е м «Inval» ( « И н с а й т » ) . Без сомнения, важной вехой в истории объединения явилось создание специаль­ ной программы для обучения детскому психоанализу. Этому предшествовала орга­ низация семинаров по детскому психоанализу, которые с 1 9 6 0 года регулярно про­ водились профессором Э. К. М. Фрейлинг-Схредер. Один из членов объединения, доктор Я. П. Тенс, в течение нескольких лет обучался детскому психоанализу в Хэмпстедской клинике в Лондоне. В 1 9 6 6 году по его инициативе и при поддержке со­ трудников Хэмпстедской клиники было принято решение об организации в объеди­ нении нового учебного курса по детскому психоанализу. Руководство этого проекта находилось в руках самого объединения. Финансовую поддержку оказывал Лейден­ ский фонд детской психотерапии, а в первые годы — т а к ж е Фонд Гранта в С Ш А . Э т о позволило двум сотрудникам из Хэмпстедской клиники каждую неделю приез­ ж а т ь на два дня в Голландию для проведения лекций и с е м и н а р о в . К р о м е того, они осуществляли т а к ж е функции контроля. Курсы, проводимые опытными психоаналитиками, посещали семнадцать канди­ датов и целый ряд сотрудников, многие из которых уже практиковали в качестве ана­ литиков. Однако у ж е с самого начала здесь существовало м н о ж е с т в о организацион­ ных проблем, к о т о р ы е привели к разрыву сперва с Л е й д е н с к и м фондом, а з а т е м и с доктором Тенсом. 652

С 1 9 7 0 года вся ответственность за учебный процесс возлагается на объединение, и с этих пор все лекции и семинары проводятся в Психоаналитическом институте в Амстердаме. Учебный план полностью соответствует плану обучения психоанали­ зу взрослых, и по завершении учебы кандидаты и м е ю т право на полноценное член­ с т в о в о б щ е с т в е . В 1 9 6 6 году голландское объединение являлось е д и н с т в е н н ы м из 56 психоаналитических сообществ, входивших в Международное психоаналити­ ческое объединение, где, завершив обучение детскому психоанализу, кандидат полу­ чал право на членство в объединении. В некоторых других объединениях существует в о з м о ж н о с т ь для членов, получивших образование в области взрослого психоанали­ за, дополнительно обучиться и детскому анализу; но нигде нельзя было стать членом объединения, обучившись только детскому анализу. Н и к т о не мог предвидеть, какой резонанс вызовут эти начинания на междуна­ родной арене. В 1 9 6 6 году голландское объединение сообщило о своих планах на ра­ бочей конференции Международного психоаналитического объединения в Копен­ гагене. Но только через два года на встрече в Риме, когда стали ясны последствия, разразилась буря негодования. По правилам Международного психоаналитическо­ го объединения, к а ж д ы й член признанного им психоаналитического общества авто­ матически является и его членом. Члены некоторых объединений выступили с про­ тестом против такой ситуации, когда человек становился членом Международного психоаналитического объединения и получал право голоса, обучившись только дет­ скому психоанализу. Т а к а я реакция сделала очевидным, что в Международном пси­ хоаналитическом объединении детский психоанализ не считался равноценным взрос­ лому. Т а к или иначе, комитету, ответственному за разработку устава, было поручено рассмотреть этот вопрос более тщательно. Ни в одной статье, где рассматривается понятие «психоанализ», не проводится различия м е ж д у д е т с к и м психоанализом и взрослым. Н е с м о т р я на это, некоторые члены Международного психоаналитического объединения требовали, чтобы офици­ ально было закреплено положение, согласно которому психоанализом считался бы только взрослый психоанализ, и признать трактовку голландцев некорректной. В то же время в Риме был создан новый комитет под председательством докто­ ра Ритво, который должен был провести детальное сравнение обучения детскому и взрослому психоанализу. Через два года члены Международного психоаналитичес­ кого объединения узнали о результатах этой работы. Результаты были в пользу дет­ ского психоанализа. В э т о м отчете указывается, что значительная часть данных, по­ лученных при аналитической работе с детьми, м о ж е т послужить для дальнейшего развития теории и техники взрослого психоанализа. Но прежде всего было призна­ но, что детский психоанализ, безусловно, м о ж е т считаться психоанализом. Кроме того, к о м и т е т Международного психоаналитического объединения рекомендовал активно поддерживать развитие детского психоанализа и обучение ему. Поддержи­ валась т а к ж е перспектива последующей интеграции обучения в обеих областях пси­ хоанализа. В м е с т е с т е м комитет считал: чтобы стать членом объединения, во время обучения наряду с приобретением опыта в д е т с к о м психоанализе необходимо про­ анализировать хотя бы одного взрослого. Этот пункт был отвергнут в 1 9 7 3 году на од­ ной из рабочих конференций в П а р и ж е . Согласно м и н и м а л ь н ы м требованиям Международного психоаналитического объединения, условием полного образования считалось в дальнейшем проведение психоаналитической работы с двумя взрослыми пациентами. Между т е м в голландском объединении было решено интегрировать теоретичес­ кую часть обучения, то есть первоначальное трехгодичное обучение было преобра­ зовано в интегрированный базовый курс, а на четвертом году проводилась специа­ лизация по детскому или взрослому психоанализу. 653

Н е с м о т р я на то, что конечная цель — равенство детского и взрослого психоана­ лиза — п о к а е щ е не достигнута, голландское объединение м о ж е т вполне быть удов­ летворено ходом событий. Введение в Нидерландах детской специализации в пси­ хоанализе все-таки привело к обсуждению этого вопроса на международном уровне. Были признаны заслуги детских аналитиков, хотя дискуссии на эту тему, скорее все­ го, будут продолжаться еще долго. За последние десять лет стало очевидно, что пси­ хоанализ получает все большее признание и со стороны официальной медицинской психиатрии. Психоанализ стал утверждаться т а к ж е в университетах; это происходит за счет сокращения преподавания феноменологии и антропологии, к о т о р ы м в силу конфессиональной ориентации страны прежде отдавалось предпочтение. О т м е т и м также, что после Второй мировой войны традиционная ориентация голландской пси­ хиатрии на немецкую философию отошла на задний план. Мы вышли бы за рамки настоящей статьи, если бы захотели описать еще и воз­ растающее влияние психоанализа на другие сферы деятельности, л е ж а щ и е за пре­ делами нашей собственной практики и терапии. Психоанализ оказал значительное влияние не только на психиатрию, но и на общую медицину, социальные науки и на­ уки, изучающие поведение. Это же относится к теории и технике так называемой работы с к о н к р е т н ы м случаем, которая ведется, в частности, в селгейных консульта­ циях. В этой связи нельзя не упомянуть о многочисленных балинтовских группах п р а к т и к у ю щ и х врачей, к о т о р ы е возникли в 6 0 - е годы при с о д е й с т в и и д о к т о р а Я. Я. ван Борка; их возглавляли в основном члены объединения. У нас, к а к и в других странах, психоанализ формирует новое поколение психи­ атров и психологов. Этих людей отличает стремление развивать теорию и технику методов лечения, возникших на основе психоанализа. По этой причине у ж е многие годы для кандидатов, ж е л а ю щ и х получить психоаналитическое образование, в инсти­ туте читаются дополнительные курсы по индивидуальной и групповой психотерапии с а к ц е н т о м на психоанализ. Все эти изменения привели к значительному расширению в последние годы де­ я т е л ь н о с т и П с и х о а н а л и т и ч е с к о г о института. В п р о ш л о м году здесь было о к о л о 7 0 0 пациентов, проведено 45 ООО сеансов терапии: 1 7 0 человек прошли психоана­ лиз, 4 5 0 человек — психотерапию, и 80 человек участвовали в психоаналитически ориентированной групповой психотерапии. В связи со значительным увеличением масштабов деятельности возникла потреб­ ность в новых институтских помещениях. При п о д д е р ж к е Фонда п о м о щ и психо­ анализу было куплено большое и очень красивое здание, в которое в 1 9 7 2 году и пе­ реехал институт. Э т о стало з н а м е н а т е л ь н ы м с о б ы т и е м для объединения. Н о в о е здание удалось прекрасно оборудовать. Вскоре была приобретена и большая библио­ тека. В новом здании стали проходить лекции и семинары, был открыт большой (при­ м е р н о на с т о человек) конференц-зал. Разумеется, здесь есть лечебные кабинеты, помещения для проведения тестирования, а т а к ж е конференций сотрудников. Име­ ются п о м е щ е н и я для индивидуального, группового и детского психоанализа, хотя в основном психоаналитики работают дома.

III. С о в р е м е н н ы й период Здесь мы р а с с к а ж е м о развитии и современном состоянии психоанализа в Ни­ дерландах, оставляя в стороне вопрос о т о м месте, которое занимает психоанализ в с и с т е м е психотерапии к а к области здравоохранения. П р е ж д е всего чрезвычайное распространение среди психологов получили не­ аналитические м е т о д ы лечения, т а к и е , к а к консультации или поведенческая те654

рапия. Разумеется, психоаналитики внесли т а к ж е свой вклад в гештальт-терапию, психо- и социодраму, encounter-группы и другие методы. Н е с м о т р я ни на что, психоанализ и м е е т сегодня твердую почву под ногами и, что особенно важно, он сумел занять свое м е с т о в мире официальной медицины и психиатрии. Т е м не менее в Нидерландах, как и в других странах, число аналитиков, занимающихся чисто психоаналитической практикой, сокращается, поскольку мно­ гие из них большую часть своего времени уделяют пациентам, которым нельзя помочь, используя классические методы психоанализа. Применяемые в повседневной практике методы в той или иной степени приходится разрабатывать самостоятельно. Однако до сих пор не м о ж е т быть и речи о методологическом обучении теории и методам подобных форм терапии, возникших на основе психоанализа. Чтобы вос­ полнить этот пробел, в Психоаналитическом институте готовятся трехгодичные кур­ сы, где будут рассматриваться различные формы психотерапии. При э т о м обучение будет вестись в р а м к а х психоанализа, но с учетом соответствующих аспектов других дисциплин. Здесь т а к ж е предусматривается, что к а ж д ы й кандидат должен будет пройти собственный анализ. На этих курсах занятия будут вестись в течение всего дня, причем половина вре­ мени будет уделена практической работе с пациентами. На основе аналитических принципов будет проводиться обучение индивидуальной работе, а т а к ж е работе с па­ рами, семьями и группами. Кроме того, студенты будут обучаться методам консульта­ ционной работы. М о ж н о сказать, что в основе этой программы обучения лежит опре­ деленная философия. Когда, как в Голландии, достижения детского анализа станут составной частью процесса обучения, м о ж н о будет с уверенностью говорить о том, что мы располагаем в а ж н ы м «ноу-хау» в психоанализе. Это «ноу-хау» касается де­ тей, взрослых и отношений между ними, оно касается партнерских отношений, сети интеракций в семье и, следовательно, семьи как функционирующей группы. Мы считаем, что приобретенные нами знания, которые мы использовали в иссле­ дованиях и аналитической работе с отдельными пациентами, могут послужить хорошей основой для дальнейшего развития индивидуальной психотерапии и новых методов, таких, как семейная и групповая терапия. Это позволяет т а к ж е проводить пси­ хологическое консультирование по всем вопросам, связанным с поведением человека. Если такая программа обучения, в которой смогут участвовать те, кто не являются кандидатами на членство в объединении, действительно будет реализована, то и кан­ дидаты получат в о з м о ж н о с т ь обучиться целому ряду новых методов психоаналити­ чески ориентированной психотерапии. Это позволит им проводить со своим пациен­ тами более дифференцированное и разностороннее лечение. Т е м с а м ы м психоанализ е щ е более будет способствовать сохранению духовного здоровья общества, в т о м числе и за пределами традиционной для него сферы деятельности.

ЛИТЕРАТУРА BASTIAANS, J.: Psychosomatische gevolgen van oder-

Het onvolledige gezin. Assen: Van Gorcum enz. 1959 Inleiding tot het denken van Freud. Amsterdam enz.: Born 1970 (Hoofdfiguren van het menselijk denken, H, 7)

drukking en verzet. Proefschrift. Amsterdam: Noord Hollandsche Uitgeversmaatschappij 1957 COULTRE, R. LE: Psychoanalytische thema's en variaties;

verz. door W. F. van Leeuwen, J. Spanjaarden H. A. van der Sterren. Deventer: Van Loghum Slaterus 1972 Prévenue van neurotische gezinsrelaties. Proefschrift. Assen: Van Gorcum enz.

Wat zijn dat, kinderen? Verstandhouding en misvatting. Amsterdam: Wetenschappelijke uitgeverij 1971

FRIJLING-SCHREUDER, E . C . M.:

HOOP, J. H. VAN DER: Nieuwe richtingen in de zielkunde; de introspectieve psychologie van Freud en Jung. Arnhem: Van Loghum Slaterus & Visser 1921

655

Een geval van schizophrénie. Proefschrift. Amsterdam, Paris 1924 Sexualiteit en zieleleven. Arnhem: Van Loghum Slateras 1926 Arts en zenuwpatient. Amsterdam, Paris 1929 Bewußtseinstypen und ihre Beziehung zur Psychopathologie. Bern: Huber 1937 Psychische verschülen tusschen man en vrouw. Arnhem: Van Loghum Slaterus 1938 Geestelijke vrijheid; een psychologische S t u d i e over de crisis van de westerse cultuur. Arnhem: Van Loghum Slaterus. 3 dln. Dl. 1. Massa, démocratie et . Staat 1948; 2. De openbaringen van den geest 1949; 3. Het gaat om de toekomst 1951 Verspreide geschrifen uit de nalatenschap van Dr. J. H. van der Hoop. Arnhem: Van Loghum Slaterus 1952 Zelfverwerkelijking in mensch en gemeenschap. Baarn: Hollandia Drukkerij 1922 Zielkunde en de zin van ons leven. Amsterdam, Paris 1933 JONES, E.: The Life and Work of Sigmund Freud. Vol. 1-3. New York: Basic Books 1953-1957 KATAN, M.: De grondbeginselen van de waanvorming. Proefschrift. Leiden 1946 KUIPER, P. C : Inleiding tot moderne psychiatrische denkwijzen; prelude tot de psychiatrie. Utrecht: Bijleveld 1957 Gontroversen. Arnhem: Van Loghum Slaterus 1965 Neurosenleer. Arnhem: Van Loghum Slaterus 1967 Liefde en sexualiteit in het S t u d e n t e n l e v e n ; een poping tot eerlijke voorlichting en doorlichting. Arnhem: Van Loghum Slaterus 1967 On being genuine and other essays. New York: Basic books 1967

Psychoanalyse, actueel of verouderd ? Deventer: Van Loghum Salterus 1973 Hoofdsom der psychiatrie. Utrecht: Bijleveld 1973 J.: The development of the mind. New York: Int. Univ. Press 1965

LAMPL-DE GROOT,

MULLER, F. P.: Denken, streven en werkelljkheid; onderzoekingen op het gebiet der psychopathologie. Proefschrift. Leiden: Brill 1919 Ziektekunde van der geest. 's-Gravenhage: G. Naeff 1930 Psychopathologie en psychoanalyse. Leiden: Brill 1922 STÄRCKE, Α . : Psychoanalyse und Psychiatrie. Wien:

IPV 1921 STÄRCKE, J.: Sexuele opvoeding onzer jeugd. Amsterdam: Maatschappij voor goede en goedkope lectuur 1913 STERREN, H. A. VAN DER: De lotgevallen van Koning Oedipus; een psychologische Studie. Amsterdam: Scheltema & Holkema 1948 TIBOUT, P. H. C.: Over de indicatiestelling bij, de behandeling van kinderen met afwijkend gedrag. Proefschrift. Purmerend: Muusses 1948 VARENDONCK, J.: The Psychology of Daydreams. New York: Macmillan 1921 A. J.: Streven en waarneming bij paranoide psychosen. Proefschrift. Amsterdam: J.H.deBussyl929

WESTERMAN HOLSTIJN,

Grondbegrip der psychoanalyse. Utrecht: Erven J. Bijleveld 1936 Leven en dood; medisch-psychologische beschouwingen. Utrecht: Erven J. Bijleveld 1939 Inleiding tot de ontwikkelingspsychologie. Utrecht: Erven J. Bijleveld 1949

ПСИХОАНАЛИЗ В ИТАЛИИ Эугенио Гаддини

По сравнению с подавляющим большинством европейских стран в Италии психо­ анализ возник сравнительно поздно. Итальянское психоаналитическое общество создал 7 июня 1 9 2 5 года весьма неординарным способом Марко Леви-Бьянчини, психоневро­ лог из Н и ж н е й Носеры. Этот человек, еще в 1 9 2 1 году опрометчиво переименовавший основанный им журнал «Центральный архив неврологии и психиатрии» в «Централь­ ный архив неврологии, психиатрии и психоанализа», поставил своей задачей скорее с усердием, нежели со знанием дела, рекламировать среди коллег психоанализ. Фактически в это время во всей Италии психоанализом всерьез занимался только один человек — психоневролог Эдуардо Вейсс из Триеста, являвшийся т а к ж е первым квалифицированным итальянским аналитиком. У ж е с 1 9 1 3 года он входил как в Вен­ ское, так и в Международное психоаналитическое объединение. Разумеется, Леви-Бьян­ чини попросил Вейсса стать членом правления основанного им общества, а т а к ж е пись­ менно уведомил Фрейда об основании Итальянского психоаналитического общества. 8 ответном письме Фрейд выразил удовлетворение и даже спросил Леви-Бьянчини, не желает ли он присоединиться к Международному психоаналитическому объедине­ нию. К этому времени у Эдуардо Вейсса возникли серьезные опасения. Хотя он и це­ нил усердие, с которым Леви-Бьянчини публично ратовал за психоанализ, но знал так­ же, о чем говорил позднее, что «сам Леви-Бьянчини не практиковал психоанализ и что при всех благих желаниях ему не доставало глубокого понимания дела» (Weiss 1 9 3 6 ) . Кроме того, он узнал, что Леви-Бьянчини в послании Фрейду назвал в качестве членов • Итальянского психоаналитического общества «своих ассистентов, не имевших ни ма­ лейшего представления о психоанализе» (Weiss 1 9 3 6 ) . Поэтому он с а м срочно обра­ тился к Фрейду, с к о т о р ы м регулярно переписывался (см. статью M. Гротьяна «Пере­ писка Фрейда» в т . I ) , чтобы разъяснить ему все обстоятельства. Фрейд ответил ему с мудрым снисхождением, что сообщения об Итальянском обществе, разумеется, мог­ ли бы быть и более благоприятными, однако Общество следует принимать таким, как оно есть. Он подчеркнул, что форма часто опережает содержание и что в настоя­ щий момент будет лучше не разрушать эту форму. Он надеется, что со временем она на­ полнится содержанием, и это будет заслугой Вейсса. И действительно, в конце концов все вышло так, как предполагал Фрейд. Как бы то ни было, основанное Леви-Бьянчини Итальянское психоаналитичес­ кое общество не стало членом Международного психоаналитического объединения и в о о б щ е не проявляло какой-либо активности, а потому, согласно Э. Сервадио (Servadio 1 9 7 1 ) , «это было объединение, которое существовало лишь номинально и не имело собственной истории». Целых тридцать лет, от м о м е н т а своего возник­ новения и до 1 9 3 1 года, когда Эдуардо Вейсс приехал из Триеста в Рим, психоана­ лиз практически не имел ни малейшего влияния на итальянской сцене. 657

Подобное отставание, разумеется, не было случайным. О н о явилось следствием огромного сопротивления, которое со всех сторон энергично оказывал психоанали­ зу итальянский духовный мир. Тщательное исследование этого феномена недавно провел М. Давид, французский ученый, з а н и м а ю щ и й с я и т а л ь я н с к о й культурой (David 1 9 6 6 ) . На его взгляд, м о ж н о установить по меньшей мере четыре различных фактора сопротивления: 1 ) господствующая философская школа (имманентный иде­ ализм, основными представителями которого являлись Бенедетто Кроче и Д ж о в а н ни Джентиле; 2) фашизм и связанный с ним антисемитизм; 3) католическая церковь; 4) сопротивление со стороны врачей, справедливо определенное Давидом как «на­ сильственное». Наряду с э т и м имелись и другие факторы, замедлившие принятие психоанали­ за в Италии (например, Первая мировая война) или его развитие (Вторая мировая война, которая вместе с фашизмом и расизмом привела едва родившееся аналити­ ческое д в и ж е н и е к з а с т о ю ) . Эти факторы играли т а к ж е определенную роль и в со­ противлении психоанализу: во-первых, в силу особых причин (психоанализ возник во враждебной Австрии, что имело немалое значение в академических кругах сразу после Первой мировой войны, когда Италия была д в и ж и м а сильными националис­ тическими чувствами), во-вторых, по причинам общего характера (например, сред­ ний итальянец был пронизан мифическим, но глубоко укоренившимся представле­ нием, что романские народы — прежде всего итальянцы — от природы наделены наивысшим интеллектом, и что этот интеллект является гарантией душевного здо­ ровья). Фашизм с его сильными националистическими тенденциями, его примитивным о п т и м и з м о м и культом вождя как главного образчика превратно истолкованного ро­ манского «здоровья» поощрял и усиливал эти скорее негативные и убогие представ­ ления, которые он тотчас перенял, чтобы в дальнейшем извлечь из них выгоду. В этом мире «здоровья» явно не было м е с т а для учения, о к о т о р о м пренебрежительно го­ ворили, что оно опиралось на «болезненное» и было создано для его поддержки. Пси­ хические болезни были, следовательно, привилегией австрийцев, немцев и в целом северных, или, иными словами, «нероманских» рас. Запрет вступать в контакт и куль­ турный обмен с другими нациями и связанный с э т и м дефицит критической про­ верки отношения итальянцев к другим народам во м н о г о м способствовали возрас­ т а н и ю т я ж е с т и этого с е р ь е з н о г о психосоциального синдрома, в к о т о р о м т а к и е механизмы, как отрицание и проекция, использовались прямо-таки на манер мании величия. Сопротивление со стороны католических кругов основывалось на других факто­ рах. Упреки в «философском детерминизме», «пансексуализме» и «материализме», которые, согласно Давиду, выдвигались против психоанализа, следует, на м о й взгляд, отнести к открыто проводимой против психоанализа полемике, которая не была спе­ цифически католической, но проистекала т а к ж е и из других сфер духовного мира Италии ( н а п р и м е р , из философии, равно к а к и из е с т е с т в о з н а н и я ) . Фактически за официальным я з ы к о м полемики, происходившей с совершенно различных, если не противоположных позиций, скрывались специфические для разных позиций мо­ тивы сопротивления, которые не могли быть очевидными. Католические круги име­ ли серьезные основания относиться к психоанализу с недоверием и его отвергать. Более точное исследование этих скрытых причин вышло бы за рамки этой статьи; до­ статочно будет напомнить о том, что до появления психоанализа психическая дея­ тельность человека и его речь рассматривались как в а ж н ы е составные части католи­ ческой концепции «души» и что «исцеление» и «избавление» отмеченной природным грехом души всегда считались привилегией католической церкви. Если вдобавок вспомнить о том, что отношение к Богу в католической религии не является делом 658

индивида, а опосредовано соборной организацией, то становится понятной чрезвы­ чайная психологическая сила этой организации. Т о т факт, что психическую деятель­ ность т о ж е м о ж н о исследовать, осмысливать и терапевтически на нее воздействовать, означал серьезную угрозу для католической церкви, ибо ей приходилось опасаться, что из-за этого ее психологическое могущество будет подорвано. Психоаналитичес­ кая терапия представляла в этом смысле непосредственную угрозу для института ис­ поведи. Разумеется, сопротивление церкви учению Фрейда было связано и с други­ ми принципиальными вопросами. В этой связи достаточно упомянуть представления Фрейда о происхождении и значении религиозных организаций и ритуалов, не го­ воря у ж е об «иллюзии» религии и ее будущем; о фрейдовской теории либидо и во­ обще о значении, которое имеет деятельность влечений для человеческого сознания, и, наконец, о фрейдовской концепции психического детерминизма. Н е с о м н е н н о , у Фрейда никогда не было намерения атаковать католическое учение своими теори­ ями. Но столь же определенно м о ж н о сказать, что католическая церковь и ее докт­ рина никогда не подвергались угрозе и не ставились под сомнение так, как с появле­ нием психоанализа. П о э т о м у неудивительно, что католическая церковь, по меньшей мере в Италии, где она играла ключевую роль, энергично и решительно всеми доступ­ ными средствами боролась с психоанализом. И когда, как мы вскоре узнаем, вопре­ ки всякому сопротивлению вокруг Эдуардо Вейсса начала складываться небольшая группа аналитиков, именно церковь ж е с т о к о препятствовала ее развитию. Что касается спиритуалистического идеализма (философии, господствовавшей в то время в Италии), то его оппозиция психоанализу была не м е н е е энергичной и абсолютной. По сравнению с сопротивлением церкви сопротивление со стороны философов-идеалистов, на м о й взгляд, было д а ж е еще большим по своему значению и диапазону. Негативные аспекты теоретической системы философии превратились на практике в нетерпимую, всеподавляющую силу и слились с политической властью фашизма. Т а к и м образом, из противостоящей психологии теоретической позиции возник воинственный фронт, пытавшийся в зародыше задушить в с я к и й интерес к психологии. Поскольку исследования венской школы явились большим событием в области психологии, наступление итальянских философов-идеалистов было наце­ лено прежде всего на то, чтобы воспрепятствовать принятию в Италии психоанализа. В этой атмосфере агрессии высшую степень конформизма с философским абсо­ лютизмом, с одной стороны, и с фашистским и церковным абсолютизмом — с другой, продемонстрировал Джованни Джентиле. Как министр образования своей реформой ( 1 9 2 3 ) он добился того, что психология как учебный предмет была изъята из высших учебных заведений. Как заметил Давид, «для тогдашней Европы это распоряжение было уникальным». «Что касается университетов, то в результате большей свободы факуль­ тетов в принятии решений относительно профессуры и основных дисциплин почти все кафедры психологии... устраняются на гуманитарных факультетах, а на медицинских или естественнонаучных факультетах не открываются новые кафедры. В 1 9 4 0 году во всей Италии имелись только две университетские кафедры (экспериментальной) психологии... Никто из студентов не желал в этих условиях вступить на столь ограни­ ченный путь и т е м более совершить моральное самоубийство, опубликовав психоло­ гические и особенно психоаналитические статьи» (David 1 9 6 6 , 2 5 ) . Хорошо продуман­ ный план Джентиле на протяжении всей эпохи фашизма оставался определяющим и имел возможность совершенствоваться. «То, что после освобождения психология как учебный предмет сумела вновь оказаться на магистральной линии развития, — заме­ чает Давид, — следует объяснить давлением со стороны союзников» ( т а м ж е ) . Из все­ го этого становится очевидным, что политический национализм фашистов рука об руку шел со своего рода культурным национализмом философов-идеалистов, едва ли не пре­ восходивших первых в узколобости. 659

С другой стороны, едва ли в о з м о ж н о было не включить понятие «психоанализ» в «Итальянскую энциклопедию». Как недавно стало известно, благодаря Эмилио Сервадио написать эту статью было поручено Эдуардо Вейссу (Servadio 1 9 5 3 ) . Ответ­ ственным издателем «Итальянской энциклопедии» был все тот же философ Джованни Д ж е н т и л е , а иезуит П ь е т р о Таччи-Вентури осуществлял функцию контроля. Сервадио являлся одним из редакторов, и «все, что было связано с психологией, психо­ анализом и парапсихологией», проходило через его руки (Servadio 1 9 7 1 ) . Послуша­ ем, однако, его собственный рассказ об этом: «Когда Вейсс прибыл в Рим (в 1 9 3 1 го­ ду) и подошло время готовить статью, мы писали ее совместно несколько вечеров подряд, взвешивая при э т о м каждое слово и обсуждая каждую строку. Фрейд в це­ лом одобрил статью, предложил ряд изменений по отдельным пунктам и посетовал, что Вейссу дали для статьи так мало места... Учитель из Вены и не подозревал, какую борьбу мне пришлось выдержать с издателями «Энциклопедии», чтобы выбить по­ больше столбцов! В тех условиях э т о была большая победа — получить так много места для статьи о психоанализе и к тому же именно этого автора. Вышеупомяну­ тая враждебность ( с о стороны Д ж . Джентиле и Таччи-Вентури) т е м не менее про­ явилась — весьма странным и, как я нахожу, неслыханным образом: за составленной Вейссом библиографией, обозначенной его инициалами, следовала вторая, аноним­ ная библиография, где были приведены только те труды, которые были направлены против психоанализа» (Servadio 1 9 7 1 ) . Э т о т эпизод показывает, сколь охотно абсолютизм идеалистической философии вступал в с о ю з с религией, чтобы добиться совместного господства. Упрек психоана­ лиза в «материализме» и «пансексуализме» выдвигался в равной м е р е как католика­ ми, т а к и философами. К тому же философы допустили еще и недоразумение (хотя, пожалуй, слово «недоразумение» здесь не совсем подходит, поскольку оно предпо­ лагает честную позицию), перепутав фрейдовское «бессознательное» с «неисследо­ ванным». Фактически их целью было с п о м о щ ь ю этого нечистоплотного аргумента лишить основания любые данные о бессознательном и т е м с а м ы м весь психоанализ как науку. Следующее «недоразумение», за которое совместно ответственны като­ лики и философы, состояло в том, что психоанализ был брошен в один горшок с по­ зитивизмом Чезаре Ломброзо. Влияние, которое оказывала медико-антропологическая школа Ломброзо, при­ водит нас, наконец, к рассмотрению насильственного сопротивления, которое ока­ зывали психоанализу клинические и университетские круги. Л о м б р о з о был психо­ н е в р о л о г о м и р у к о в о д и т е л е м к л и н и к и н е р в н ы х б о л е з н е й в П а в и и . Он являлся основным представителем европейского позитивизма в Италии и, несомненно, та­ лантливым человеком. Он был у ж е очень стар, когда Фрейд начал публиковать свои психоаналитические работы, и поэтому с а м по себе не сыграл особой роли в исто­ рии психоанализа. Т е м не менее он имел многих приверженцев среди итальянских психоневрологов, прежде чем они обратили свое внимание на классификации и орга­ ническую теорию Крепелина. В пользу позитивизма Ломброзо м о ж н о сказать, что и в католическом, и в идеа­ листическом лагере он не вызывал особой симпатии. Кроме того, он передал своим п р и в е р ж е н ц а м н о в о е п о т о г д а ш н и м п о н я т и я м п р е д с т а в л е н и е , что д у ш е в н ы м б о л е з н я м м о ж н о п р о т и в о с т о я т ь е с т е с т в е н н о н а у ч н ы м и м е т о д а м и , что человек не ответственен за свое психическое расстройство и что выдающаяся умственная дея­ тельность — как у гения — м о ж е т быть связана с самой тяжелой формой душевно­ го расстройства, с безумием. Все это имело большее значение, чем тот факт, что пред­ ставления Л о м б р о з о были довольно поверхностны и не являлись строго научными. Они были окрашены огульным недоверием и враждебностью к философской и ре­ лигиозной позициям, по меньшей мере к т а к и м положениям, которые не вытекали 660

из органических структур и функций. Ломброзо отстаивал новые «научные» позиции, которые заявлялись с т е м большей энергией и меньшей критичностью, чем более сла­ быми сами по себе они были. Во в с я к о м случае психоанализ т а к ж е оказался в поле обстрела этой агрессивной защиты. Он подвергался нападкам постольку, поскольку был склонен сводить душевные расстройства к психогенным причинам и вести те­ р а п и ю на психологическом уровне и психологическими средствами. В результате получилось так, что ломброзианцы, не желавшие иметь ничего общего с философа­ ми-идеалистами, не увидели в психоанализе ничего, кроме «псевдонауки». Спорная органическая теория Ломброзо в итальянском ученом мире, и прежде всего у психоневрологов, постепенно уступала м е с т о гораздо более строгой клини­ ческой теории Крепелина, влияние которой начало распространяться в годы перед Первой м и р о в о й войной, а з а т е м эндокринологическим теориям, к о т о р ы е вошли в моду в 20-е годы. Первые информационные статьи о психоанализе (Baroncini 1 9 0 8 ; M o d e n a 1 9 0 8 , 1 9 0 9 ) появились в Италии в то время, когда уже светила звезда Кре­ пелина. Л. Барончини был психологом, работавшим в Имоле, а Д ж . Модена — пси­ хоневрологом, заместителем руководителя лечебницы в Анконе. Из представленно­ го М. Д а в и д о м библиографического анализа следует, что Барончини после этой статьи — с которой был знаком Фрейд и по поводу которой он выразил в письме Аб­ рахаму от 4 октября 1 9 0 8 года (Freud/Abraham 1 9 6 5 ) свое удовлетворение — о пси­ хоанализе ничего больше не написал, если не считать нескольких кратких упомина­ ний в журналах; но у ж е из нее видно, что он был все-таки весьма позитивно настроен к психоанализу и интересовался им. Поэтому его полное молчание в последующие годы м о ж е т означать только то, что он не хотел высказываться об э т о м предмете. Обе статьи Модены по сравнению со статьей Барончини были намного менее точ­ ными и четкими. Кроме того, психоневролог Модена, в противоположность психо­ логу Барончини, в дальнейшем радикально изменил свое отношение к психоанали­ зу и яростно его атаковал. Т е м не менее примечательным в этих статьях остается то, что они знаменовали наступление в Италии эры информации о фрейдовском пси­ хоанализе. Несмотря на временные спады, эта информация в последующие годы рас­ пространялась не только в академических, но и в художественных кругах. В этой фазе, п р е д ш е с т в о в а в ш е й П е р в о й м и р о в о й войне, ситуация в Италии не очень отличалась от ситуации в других европейских странах. При э т о м нельзя за­ бывать, что только в 1 9 0 7 году психоанализ благодаря связи с цюрихской школой вы­ шел из «латентного периода» — если употребить выражение Фрейда — и начал про­ буждать интерес в других европейских странах. К тому же «это изменение интереса поначалу означало не что иное, как самое бурное отвержение» (Freud, X, 6 5 ) . С а м о е сильное сопротивление исходило из Франции, где великий Ж а н е противился мыс­ ли, что Фрейд мог открыть нечто более важное, чем он сам. Вследствие того, что во Франции у ж е имелась собственная психиатрическая школа, крупная и знаменитая, информация о психоанализе с самого начала воспри­ нималась т а м с резкой и открытой враждебностью (см. статью Р. и И. Баранд). В Ита­ лии же в первом десятилетии этого века не было самостоятельной психиатрической школы, если не считать теории Л о м б р о з о , влияние которого у ж е сходило на нет. Т е м не менее теории Ломброзо придали органицистическим тенденциям итальян­ ской психиатрии определенную форму. Вскоре остатки ломброзианского мышления были вытеснены органической теорией Крепелина, которая, к а к у ж е говорилось, утверждалась в Италии. Т а к и м образом, ознакомительная фаза развития психоана­ лиза полностью совпала с фазой усиления органицистического мышления и натолк­ нулась на все более решительную враждебность со стороны психиатров. Психологи ж е , напротив, не имели в качестве исходного базиса столь жесткой огра­ ниченной научной концепции, как органическая теория, и поэтому могли встретить 661

психоанализ с другой, более открытой установкой. Этим объясняется тот факт, что пси­ холог Барончини смог так рано написать первую в Италии информационную статью о психоанализе, которая к тому же была На удивление верной. Обе статьи психиатра Модены, как уже говорилось, не были столь точными и четкими. Но как же случилось, что Модена первый и единственный среди своих коллег так рано узнал о существова­ нии психоанализа? Он приехал в 1 9 0 8 году в Мюнхен, чтобы там пройти специализа­ цию в клинике Крепелина, и написал обе статьи о психоанализе по возвращении. В Мюнхене он познакомился с Эрнестом Джонсом, который т о ж е специализировал­ ся в клинике Крепелина. Однако Эрнест Д ж о н с , несмотря на свой интерес к Крепелину, ничуть не сомневался в будущем психоанализа и заразил своим энтузиазмом М о дену. Д ж о н с и Модена оставались в дружеских отношениях и в течение долгих лет переписывались. Фрейд, с которым Д ж о н с вступил в контакт годом позже, разумеет­ ся, читал статьи Модены и выразил Д ж о н с у по этому поводу свое большое удовлетво­ рение. Т е м с а м ы м Модена получил возможность ближе познакомиться с психоанали­ з о м и с а м и м Фрейдом; и все же психиатрическая подготовка и, вероятно, личная предрасположенность к конформизму постепенно одерживали верх. В 1 9 2 3 году, то есть в то время, когда тон уже задавал фашистский национализм, на одном из кон­ грессов он подверг психоанализ резкой критике и обвинял его в «пансексуализме» и недостаточном органическом обосновании. За Барончини и Моденой, разумеется, последовали другие, которые т е м или иным образом во м н о г о м способствовали в этот период знакомству с психоанализом. Сре­ ди них особенно следует выделить Р. Д ж . Асаджиоли и С. де Санктиса. Как верно за­ метил Давид, Асаджиоли был « п е р в ы м в Италии, к т о ввел фрейдовские термины и представления, причем в безусловно позитивном контексте, в неспециализирован­ ные культурологические журналы и в журналы общемедицинского профиля» (David 1 9 6 6 , 1 5 1 ) . Асаджиоли был связан с группой м о л о д ы х литераторов, издававших во Флоренции известный журнал «La Voce». Для февральского н о м е р а 1 9 1 0 года он написал статью о теории Фрейда, которая основывалась на появившихся в 1 9 0 5 го­ ду «Трех очерках о теории сексуальности» (Assagioli 1 9 1 0 ) . Вслед за этим, в марте 1 9 1 0 года, он отправился в Нюрнберг и принял там участие в конгрессе психоана­ литиков, на к о т о р о м было основано Международное психоаналитическое объедине­ ние, президентом его стал К. Г. Юнг. Асаджиоли вернулся домой воодушевленным. В ноябре под эгидой журнала «La Voce»

2

был проведен «съезд по вопросу о сексу­

альности», в котором, разумеется, принял участие и Асаджиоли. Он прочел доклад, представлявший собой практически неизмененный вариант февральской статьи. Пожалуй, небезынтересно будет узнать, что по завершении выступления, которое было встречено бурными аплодисментами, встал один журналист, чтобы выступить с критикой. «Эти теории, — сказал он, — есть не что иное, к а к позитивизм в завуа­ лированной и усложненной форме» (David 1 9 6 6 ) . В дальнейшем на протяжении трех лет Асаджиоли издавал психологический журнал « П с ю х е — обзор психологических исследований», в котором, правда, касался психоанализа лишь изредка и весьма ам­ бивалентным образом. После 1 9 1 2 года Асаджиоли все больше отходил от психоана­ лиза и разработал собственную теорию, для которой придумал антитетическое вы­ ражение «психосинтез». Санте де Санктис, известный итальянский психиатр, первоначально был экспе­ риментальным психологом с медицинским образованием, возглавлявшим кафедру экспериментальной психологии в Римском университете. С течением времени он об­ ратился к психиатрии и в конце концов полностью посвятил себя ей в качестве ру­ ководителя кафедры психоневрологии в Риме. Т е м не менее он получил не только общемедицинское и психиатрическое, но и психологическое образование. В 1 8 9 9 го­ ду он опубликовал работу о снах, «I sogni», которую Фрейд упомянул в статье «О сно662

видении» ( I I / I I I , 2 5 5 ) : «Тому, кто всерьез интересуется литературой о сновидениях, следует указать на книгу Санте де Санктиса "I sogni", Торино, 1 8 9 9 » . Во в с я к о м слу­ чае, де С а н к т и с лишь гораздо п о з ж е , вероятно, благодаря прочтению английского перевода А. А. Брилла ( 1 9 1 3 ) , познакомился с «Толкованием сновидений», и эта книга не оставила у него приятного впечатления. Де Санктис выступил против нее с доволь­ но резкой критикой, не только ставя под сомнение объяснения Фрейда (и д а ж е на­ звав их «невозможными»), но и оспаривая приоритет Фрейда в формулировке «логи­ ки сновидения», которую открыли другие, «а среди них, еще до него, и я» ( D e Sanctis 1 9 1 4 ) . И все ж е , несмотря на этот личный вопрос или, лучше сказать, вопреки ему, де Санктис долгое время сохранял по отношению к психоанализу позицию спокой­ ной и благожелательной отстраненности; он принимал его к а к серьезную, хотя и спорную, попытку, заключающую в себе ряд истин. Эта эклектическая позиция, в отличие от позиции Жане, по-видимому, свидетельствовала об уверенности в себе, которая м о ж е т позволить иметь другому отличное мнение, по меньшей м е р е в опре­ деленных границах. В собственных глазах и в глазах многих других позиция де Сан­ ктиса могла казаться объективной. Но, как мы знаем, эклектицизм зачастую служит сохранению состояния фрагментации, и поэтому его не всегда м о ж н о приравнять к объективности; последняя, скорее, связана с интеграцией. Т е м не менее нельзя от­ рицать, что авторитет де Санктиса в психиатрическом мире и его спокойная эклек­ тическая позиция во м н о г о м способствовали распространению информации о пси­ хоанализе. Вопреки растущему влиянию Крепелина, в 1 9 1 3 году, например, было решено, что один из докладов на запланированном на 1 9 1 4 год конгрессе по душев­ ным болезням должен был быть посвящен психоанализу. К сожалению, этому поме­ шала разразившаяся Первая мировая война. Когда после долгого перерыва, вызван­ ного годами войны, эти же вопросы вновь были поставлены на обсуждение, ситуация кардинально изменилась. Все выглядело так, как будто враждебно настроенные к пси­ хоанализу силы, оценившие м о щ ь противника благодаря распространению инфор­ мации в предвоенные годы, консолидировались и вооружились в т е м н ы е годы войны. Католическая церковь, фашизм, философы-идеалисты и психоневрологи по разным и даже противоположным причинам объединились, чтобы воспрепятствовать станов­ лению психоанализа в Италии. Против столь многочисленных, решительных и готовых к борьбе врагов италь­ янский психоанализ послевоенного времени нашел поддержку только у двух чело­ век, которые оба были психиатрами: у ж и в ш е г о в Н и ж н е й Носере, провинциальном городке близ Неаполя, М а р к о Леви-Бьянчини и у Эдуардо Вейсса из Триеста. Кроме психиатрического образования, эти люди не имели м е ж д у собой абсолютно ничего общего. Да и с а м психоанализ представлял для каждого из них столь разное, что меж­ ду ними нельзя было проложить никакого моста. Для Эдуардо Вейсса психоанализ вскоре стал реальной целью ж и з н и , за который он до конца своих дней выступал убежденно, твердо, действенно и конструктивно. Для Леви-Бьянчини, напротив, пси­ хоанализ был и оставался своего рода романтическим идеалом, и м е н е м которого м о ж н о было вести идейные сражения. Он видел в нем своего рода вероучение, про­ поведовать и отстаивать которое он считал себя призванным. Он никогда по-насто­ я щ е м у не п о н и м а л психоанализ, но п о с т о я н н о говорил и писал о н е м , причем, как правило, напыщенно, риторически и невразумительно. Поэтому неудивительно, что его статьи порой провоцировали негативные реакции у бесчисленных противни­ ков психоанализа, что не шло на пользу делу, за распространение которого он вы­ ступал. Леви-Бьянчини, который вышел из школы Ломброзо (в 1 8 9 9 году он защи­ тил степень доктора в Падуе), необычайно много прочел; количество его критических статей или опубликованной под его именем критики доходит до тысячи. Э т о бесчис­ ленное м н о ж е с т в о обсуждений и их качество позволяют заключить, что он скорее 663

проглатывал книги, нежели их читал, и что он никогда не мог по-настоящему усво­ ить прочитанное. В 1 9 0 9 году он был уже знаком с фрейдовскими представлениями об истерии, а в 1 9 1 3 опубликовывал статью «Psicoanalisi e Isterismo» («Психоанализ и истерия»). В 1 9 1 4 году он переехал в Неаполь и стал директором психиатрической больницы в Н и ж н е й Носере. Он прожил в э т о м городе до самой смерти 21 августа 1 9 6 1 года в восьмидесятишестилетнем возрасте. Вскоре после прибытия в Носеру он основал «международную психиатрическую библиотеку», первой книгой которой стал его собственный перевод очерка Фрейда «О психоанализе» ( 1 9 1 0 ) . Едва вернувшись с войны, он опубликовал снова в собствен­ ном переводе другое сочинение Фрейда — «О сновидении» ( 1 9 0 1 ) . Затем он т а к ж е перевел «Три очерка по теории сексуальности» Фрейда ( 1 9 0 5 ) и «Миф о рождении героя» О т т о Ранка ( 1 9 0 9 ) . В 1 9 2 0 году он основал журнал, «Archivio g e n e r a l e di Neurologia e Psichiatria» («Центральныйархив неврологии и психиатрии»), который спустя год преобразовал в «Archivio generale di Neurologia, Psichiatria e Psicoanalisi» («Центральный архив неврологии, психиатрии и психоанализа»). 7 июня 1 9 2 5 года он основал, к а к у ж е упоминалось, Итальянское психоаналитическое общество, ко­ торое, собственно говоря, существовало только на бумаге. Т е м не м е н е е основанный им журнал вскоре приобрел помпезный подзаголовок: «Официальный орган Италь­ янского психоаналитического общества». Кроме того, позднее, в 50-е годы, уже оста­ вив должность в психиатрической клинике, вместе с психиатром Д ж . Ф. Монтесано он стал издавать новый журнал, «Rivista di Psicopatologia, Neuropsichiatria e Psicon a l i s i » («Журнал психопатологии, психоневрологии и п с и х о а н а л и з а » ) , к о т о р ы й в 1 9 5 4 году превратился в «Annali di Neuropsichiatria e Psichoanalisi» («Анналы пси­ хоневрологии и психоанализа»). Если бы в основе всех этих начинаний Леви-Бьянчини (из которых я здесь упо­ мянул только самые в а ж н ы е ) лежало подлинное желание способствовать развитию психоанализа, то он мог бы принести неоценимую пользу для признания и разви­ тия психоанализа в Италии, по меньшей мере как неутомимый защитник и орга­ низатор. К сожалению, его пыл оказался скорее личной проблемой эмоционального рода, нежели настоящим и конструктивным интересом. Активность Леви-Бьянчини и ее проявления более интересны для историка, чем для психоаналитика. Его пере­ воды Фрейда и Ранка фактически оказались бесполезны; в его журналах, посвящен­ ных психоанализу, речь о н е м шла редко, психоаналитическим статьям едва отводи­ лось м е с т о ; основанное им И т а л ь я н с к о е психоаналитическое о б щ е с т в о не имело никакого влияния; качество статей и сочинений по психоанализу у ж е было охарак­ теризовано. Д о л ж н ы ли мы сделать из всего этого вывод, что Леви-Бьянчини лучше было бы заниматься другими делами и что он не только не способствовал развитию психоанализа в Италии, но д а ж е повлиял на него негативно? Подобное заключение не было бы ни верным, ни справедливым. Остается фактом, что м е ж д у концом Первой мировой войны и 1 9 3 1 годом, когда вокруг Эдуардо Вейсса начала формироваться психоаналитическая группа, Леви-Бьянчини был единствен­ н ы м итальянским психиатром, говорившим и писавшим о психоанализе — и это в психиатрическом мире, который враждебно противостоял его делу и был к нему на­ меренно глух. Кроме того, поскольку его коллеги-психоневрологи не имели никакого представления о психоанализе и поэтому не были способны увидеть в изложении Леви-Бьянчини ошибки или нелепости, все, что он устно или письменно выражал, во всяком случае постоянно напоминало о существовании психоанализа. Э т о значит, что ею усилия донести психоанализ до общественности оказались эффективными и по­ лезными. Наряду с этим заслугой Леви-Бьянчини является то, что он первым перевел несколько сочинений Фрейда на итальянский и т е м с а м ы м сделал их доступными в Италии. Он имел м р к е с т в о издавать журналы, в заголовке которых психоанализ стоял 664

вровень с общепризнанными психиатрическими дисциплинами и которые в принципе были открыты для психоаналитических статей. Д а ж е после увольнения по расистским причинам с должности в психиатрической клинике он не боялся и дальше писать и публиковать статьи о психоанализе. Его заслуга в распространении психоанализа не­ с о м н е н н а Кроме того, благодаря своей ненасытности как читателя он собрал самую богатую и полную в тогдашней Италии коллекцию книг и журналов по психоанализу. Самая важная часть этого собрания после его смерти была приобретена доктором Майером-Понтани, членом нового Итальянского психоаналитического общества, и заве­ щана библиотеке «Centro Psicoanalitico di Roma». Но все ж е , как и предсказывал Фрейд, задача успешно ввести психоанализ в Ита­ лию, а перед т е м подготовить там для него почву, выпала Эдуардо Вейссу. Родившийся в 1 8 8 9 году в Триесте, он получил в 1 9 1 4 году в Вене ученую степень доктора меди­ цины, за год до этого став членом психоаналитического объединения в Вене. Он по­ знакомился с Фрейдом е щ е в 1 9 0 8 году и завершил собственный анализ у Пауля федерна. С 1 9 1 3 года он регулярно принимал участие в семинарах по средам в доме Фрейда и н е с к о л ь к о раз встречался с Фрейдом в кафе Бауэра. В е й с с подружился со с в о и м учителем Федерном, теории которого сыграли в а ж н у ю роль в развитии его мышления. У ж е в 1 9 1 4 году он начал писать по-немецки психоаналитические статьи. В 1 9 1 8 году, по окончании войны, он возвратился в Триест, который вошел в Италию, и начал т а м практиковать психоанализ, одновременно работая в психи­ атрической больнице. В своей изолированной позиции единственного психоанали­ тика в Триесте, да и всей Италии, Вейсс постоянно поддерживал контакт с Фрейдом, излагая ему в письмах проблемы, которые возникали у него с пациентами, и время от времени получая консультации по конкретным случаям. В Италии он, разумеет­ ся, контактировал с Леви-Бьянчини, которого пытался всеми силами поддерживать, участвуя в его начинаниях и написав несколько статей для «Центрального архива неврологии, психиатрии и психоанализа». В качестве единственного серьезного чле­ на Итальянского психоаналитического общества он не упустил возможности принять участие в двух итальянских конгрессах по душевным болезням: в 1 9 2 3 году в Генуе и в 1 9 2 5 в Триесте; последний оказался для психоанализа особенно важным. Италь­ янские психиатры имели при э т о м в о з м о ж н о с т ь познакомиться с серьезной и пред­ метной работой Вейсса и расценить ее как единственный надежный источник ин­ формации о малоизвестном тогда психоаналитическом методе. Он принимал участие т а к ж е в проведенном в 1 9 2 4 году во Флоренции конгрессе по психологии, где встре­ тился с Санте де Санктисом. На э т о м конгрессе Вейсс представил для обсуждения клинический материал из психоаналитической практики. Эти немногие прямые контакты между Вейссом и итальянским м и р о м психиат­ ров и неврологов не остались без последствий. Так, 29 мая 1 9 2 5 года, то есть после кон­ гресса в Генуе и перед конгрессом по душевным болезням в Триесте (с 24 по 27 сен­ тября 1 9 2 5 года), Санте де Санктис лично посетил Фрейда; а известный психоневролог Э н р и к о М о р с е л л и написал о б ъ е м н ы й т р а к т а т о психоанализе, к о т о р ы й в ы ш е л в 1 9 2 6 году в двух томах: первый т о м был посвящен теории Фрейда, второй — прак­ тике психоанализа (Morselli 1 9 2 6 ) . Эта обстоятельная и хорошо документированная работа могла бы быть подспорьем для удовлетворения растущей потребности в инфор­ мации, которая отчетливо проявлялась повсюду. С а м Морселли отмечал, что везде, где бы он ни появлялся, говорили о психоанализе. Но, к сожалению, его работа была выполнена с неимоверно грубыми ошибками и продемонстрировала абсолютное не­ понимание автором выбранного им предмета Его непонимание совсем не походило на наивность, непритязательность и откровенность Леви-Бьянчини. Оно, напротив, сви­ детельствовало о самонадеянности и ничем не ограниченном агрессивном самодоволь­ стве. Совершенно очевидно, что Морселли выбрал вызывавшую бурные дискуссии тему 665

психоанализа с целью завоевать себе престиж в кругах итальянских психоневрологов, несмотря на то, что он не был достаточно информирован о предмете. Его главная цель состояла не в том, чтобы написать объективную и научно обоснованную работу о психо­ анализе, а в том, чтобы найти отклик, следуя общей тенденции, враждебной психоана­ лизу. Объем его труда соответствовал степени бесстыдства и научной недобросовест­ ности. В письме Эдуардо Вейссу Фрейд назвал Морселли «ослом» (письмо от 23 января 1 9 2 6 года: Freud/Weiss 1 9 7 3 ) . Это суждение было еще достаточно мягким, поскольку оставляло без внимания намеренную нечестность Морселли. Чтобы охарактеризовать автора и его творение, достаточно будет процитировать лишь один фрагмент из про­ низанного самолюбованием сочинения: «Мой труд требует тщательного прочтения; весь психоанализ в принципе р к е описан в м о е м предисловии к Виацци..» (Morselli 1926, v.1,102). Для и с т о р и к о в выход в с в е т книги Морселли является, однако, з н а к о м того, что психоанализ у ж е не мог больше игнорироваться итальянской психиатрией, от­ ныне с н и м приходилось активно, а не пассивно, как доселе, бороться. Этому изме­ нению позиции, несомненно, способствовала энергичная деятельность Эдуардо Вейсса. Фактически именно благодаря ему психоанализ с той же серьезностью и научной безупречностью, с которой он говорил до сих пор по-немецки, начал говорить по-ита­ льянски. В 1 9 2 7 году Вейсс решил покинуть Триест и перебраться в более крупный город в Италии или за границу. В э т о м году он был вынужден отказаться от своего места в психиатрической больнице Триеста, ибо в противном случае он должен был бы всту­ пить в фашистскую партию. Для мужчин, занимавших должность в государственных учреждениях, вступление в партию являлось практически н е и з б е ж н ы м . Кроме того, все видные психиатры Триеста враждебно относились к психоанализу. Фрейд насто­ ятельно советовал Вейссу не покидать Италию, и Вейсс еще на несколько лет остал­ ся в Триесте. В 1 9 3 0 году по приглашению Т р и е с т с к о г о м е д и ц и н с к о г о о б щ е с т в а он прочел пять лекций о психоанализе. Л е к ц и и вызвали т а к о й наплыв публики, что в зале не оставалось д а ж е стоячих мест. Воодушевленный успехом, Вейсс решил опубликовывать свои лекции. Т а к и м образом появилась книга «Elementi di psicoanalisi» («Элементы психоанализа»), которую Фрейд похвалил как «весьма основатель­ ную и просто превосходную». Она вышла в 1 9 3 1 году с предисловием Фрейда и встре­ тила во всей И т а л и и т а к о й же в о с т о р ж е н н ы й п р и е м , к а к и л е к ц и и в Т р и е с т е . В т о м же году Вейсс отправился в Рим. Первыми, кто приблизились к нему в Риме с намерением стать учениками, были врач Никола Перротти и правовед Эмилио Сервадио. Вскоре к ним примкнули Ра­ фаэле Мерлони и Чезаре Л. Мусатти; первый был адвокат, который в дальнейшем раз­ витии психоанализа уже не принимал никакого участия, последний — психолог с док­ т о р с к о й степенью, изучавший экспериментальную психологию на гуманитарном факультете у н и в е р с и т е т а Падуи. С о в м е с т н о они о с н о в а л и « R i v i s t a I t a l i a n a d i Psicoanalisi» («Итальянский журнал психоанализа»), первый номер которого появил­ ся в начале 1 9 3 2 года. Эдуардо Вейсс выступал в роли издателя, а его ученики писали статьи. Т е м с а м ы м у психоанализа впервые появился собственный периодический журнал в Италии. (Вышеупомянутый «Центральный архив» Леви-Бьянчини не был специально п о с в я щ е н психоанализу.) Журнал имел подзаголовок «Официальный орган И т а л ь я н с к о г о п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о о б щ е с т в а » и выходил с и н т е р в а л о м в два месяца. Леви-Бьянчини был не в восторге от его появления. Теперь, когда дело стало развиваться всерьез, все его предшествовавшие инициативы в этой области ока­ зались второстепенными. Его имя д а ж е не фигурировало среди сотрудников журна­ ла Вейсса. Т е м не менее Леви-Бьянчини вместе с Санте де С а н к т и с о м делил честь по­ четного президента Итальянского психоаналитического общества. 666

Фрейд оказывал большое доверие Вейссу и выражал по разным поводам убеж­ дение, что Вейсс создаст в Италии настоящее психоаналитическое движение. Узнав из письма Вейсса, датированного 24 апреля 1 9 3 2 года, о событиях в Италии, он вы­ глядел весьма довольным и стал хлопотать перед Международным психоаналитичес­ к и м объединением о признании Итальянского общества. Наряду с Вейссом ведущи­ ми членами Итальянского общества были Сервадио, Перротти и Мусатти. Несколько симпатизирующих, которые присоединились к группе, рассматривались в качестве внештатных членов; однако они не приняли участия в дальнейшем развитии груп­ пы и с течением времени потеряли с ней связь. Научная деятельность этой неболь­ шой группы осуществлялась в форме еженедельных встреч в доме Эдуардо Вейсса на Виа деи Граччи в Риме и издания журнала. В этот ранний период в Риме Вейссу было поручено написать упомянутую ста­ т ь ю о психоанализе для «Итальянской энциклопедии». Мы уже отмечали, как обсто­ яло дело: статья была опубликована с двумя библиографиями, во второй из них ука­ зывались сочинения, направленные против психоанализа. Э т о т факт т а к в а ж е н потому, что он был первым предвестником будущих нападок со стороны официаль­ ных носителей культуры на психоанализ. В «Итальянской энциклопедии» интересы объективного идеализма, представленного философом Д ж о в а н н и Джентиле, совпа­ ли с интересами католической церкви, представленной иезуитом Пьетро Таччи-Вентури. Добавленная к статье о психоанализе враждебная анализу библиография вы­ ражала контролирующую функцию последнего, тогда как Д ж о в а н н и Джентиле дал согласие на эту акцию, продиктованную явно неблаговидными и предвзятыми мо­ тивами. Книгу Вейсса « E l e m e n t i di psicoanalisi» (Weiss 1 9 3 1 ) в то время много читали и обсуждали в Италии, и она привлекала к себе внимание за пределами круга психо­ неврологов. Этот интерес был не очень приятен философам-идеалистам и духовенству. Если бы Таччи-Вентури имел возможность насильно помешать распространению ра­ боты Вейсса, он бы, несомненно, ею воспользовался. При фашистском правительстве он добивался того, чтобы издание «Журнала психоанализа» было запрещено. Это слу­ чилось в 1 9 3 4 году, после того как журнал просуществовал ровно два года. М е ж д у т е м все противники психоанализа, начиная с медицинских и заканчивая официальными католическими и философскими кругами и политическим деятеля­ ми, приступили к активной совместной борьбе с психоанализом. Небольшую груп­ пу во главе с В е й с с о м м о ж н о было полностью изолировать и т е м с а м ы м легко конт­ ролировать. В 1 9 3 4 году Сервадио ходатайствовал перед фашистскими властями о разрешении присоединиться к Международному психоаналитическому объедине­ нию в качестве экстраординарного члена. После того как итальянская полиция пред­ ставила сведения о М е ж д у н а р о д н о м объединении и его членах, включая Фрейда, Сервадио было отказано в разрешении. В отчете полиции указывалось, что Между­ народное психоаналитическое объединение — это псевдонаучное объединение, ко­ торое на с а м о м деле втайне занимается политической деятельностью левого толка. Его члены — евреи, коммунисты и социалисты. И все же Итальянское психоаналитическое общество было официально признано в 1 9 3 5 году Международным объединением и присоединилось к нему, для чего, од­ нако, пришлось преодолеть ряд трудностей. Как впоследствии открыто признал Сер­ вадио, «аналитическая подготовка итальянских аналитиков в действительности остав­ ляла ж е л а т ь лучшего» (Servadio 1 9 5 3 ) . Однако это же относилось и к ряду других аналитиков, специализировавшихся в этой профессии предшествовавшие десятиле­ тия. Для Вейсса человеческие качества и увлеченность немногих сотрудников, с ко­ торыми он начинал, были достаточной гарантией успешной работы. И

Фрейд имел

все основания ходатайствовать за Вейсса перед Международным объединением. 667

Поскольку «Журнал психоанализа» не мог издаваться, в 1 9 3 6 году недавно признан­ ное Итальянское психоаналитическое общество решило по случаю восьмидесятилетия Фрейда выпустить в его честь т о м со статьями, которые были изданы в Риме в издатель­ стве Кремонезе (Weiss et al. 1 9 3 6 ) . И все же положение итальянского психоанализа ста­ новилось критическим Общий интерес к психоанализу, который все более возрастал в Италии с конца Первой мировой войны и достиг апогея с появлением «Elementi di 3

Psicoanalisi» Вейсса , был вскоре подавлен и удушен соответствующими действиями академических, идеалистически-философских, религиозных и политических кругов. Это было открытое и жестокое подавление. В 1 9 3 8 году Итальянское психоаналитичес­ кое общество было распущено властями с официальным обоснованием, что оно относит­ ся к Международному объединению. Лишь недавно, когда стало известно содержание полицейского отчета 1 9 3 4 года, выяснилось, что Международное психоаналитическое объединение (и еще больше, разумеется, небольшую группу итальянских аналитиков) подозревали в антифашистских политических кознях. Кроме того, в 1 9 3 7 году в Италии начались гонения на евреев. К прежним обвинениям против психоанализа добавилось теперь еще и то, что он является типично семитским продуктом, а потому с ним необ­ ходимо бороться. Группа Вейсса эмигрировала в 1 9 3 9 году в Соединенные Штаты Аме­ рики. Сервадио отправился в Индию «с одним только письмом Эрнеста Джонса в руке и деньгами на шесть месяцев жизни» (Servadio 1 9 5 3 ) . Перротти, Мусатти и Леви-Бьян­ чини смогли уйти в подполье в Италии. Т е м самым, казалось бы, только что пробудив­ шемуся к жизни итальянскому психоаналитическому движению пришел к о н е ц На са­ м о м же деле оно лишь погрузилось в своего рода зимнюю спячку. Игнорировать факт, что его жизнь началась, было уже невозможно. Это, несомненно, явилось причиной того, что в конце вынужденного латентного периода оно смогло воспрянуть с новыми силами. В год катастрофы ( 1 9 3 8 ) , который вынудил разойтись квалифицированных пред­ ставителей д в и ж е н и я , в последний раз прозвучал голос в з а щ и т у психоанализа. Э т о был голос психолога Э н ц о Бонавентуры, который в э т о м году опубликовал кни­ гу с п р о с т ы м названием «La Psicoanalisi» («Психоанализ»). Бонавентура, который пришел из философии и естествознания, был ассистентом Де Сарло, преподававшего во Флоренции экспериментальную психологию. Книга включала материал ряда лек­ ций, прочитанных Бонавентурой незадолго до этого, и отличалась честным, точным и информативным изложением. Интересно, что ее успех был таков, что у ж е через пять м е с я ц е в после выхода она нуждалась в переиздании, а за э т и м переизданием последовали новые. Если вспомнить о непреодолимой стене, которую официальные носители культуры, включая психоневрологов, соорудили против психоанализа, ус­ пех книги Бонавентуры является доказательством того, что в Италии, пусть д а ж е скрытно и стесненно, возникали новые культурные потребности, которые, п о м и м о прочего, выражались и в интересе к психоанализу. В официальной культурной жиз­ ни психоанализ, разумеется, полностью замалчивался. Смерть Фрейда 23 сентября 1 9 3 9 года была просто-напросто не замечена итальянской прессой, и только вати­ канская газета «Osservatore R o m a n o » опубликовала о нем полемическую статью. После продолжительной ночи, наступившей в 1 9 3 8 году, в 1 9 4 5 забрезжил но­ вый день. В его свете положение выглядело поначалу крайне т я ж е л ы м . Маленькая группа итальянских аналитиков была долгое время отрезана от каких-либо контак­ тов с коллегами из других стран. Лишь Сервадио пытался из Индии поддерживать связь с н е к о т о р ы м и английскими, французскими и итальянскими коллегами, но он вернулся в Италию только в январе 1 9 4 6 года Эдуардо Вейсс окончательно обо­ сновался в Чикаго и не намеревался возвращаться в Италию. Э т о была действитель­ но т я ж е л а я потеря. П р е ж д е чем основанная Вейссом небольшая группа встретилась снова, польский врач И о а х и м Флешер, искавший убежище в Италии, взял на себя за­ дачу восстановить психоаналитическое движение. 668

флешер бежал, в Италию после аннексии Галиции Советским С о ю з о м и стал т а м учеником Вейсса. Во время войны он втайне обосновался в Италии, а в 1 9 4 4 году написал книгу под названием «La Psicoanalisi della vita istintiva» («Психоанализ ин­ стинктивной ж и з н и » , 1 9 4 8 ) , предметом которой после вышедшей в 1 9 3 8 году кни­ ги Бонавентуры вновь стал психоанализ. В 1 9 4 5 году он основал н о в ы й журнал «Psicoanalisi» («Психоанализ»), вокруг которого собрались аналитики из прежней группы Вейсса, а т а к ж е несколько новых имен. Сюда же вошла Алессандра Т о м а с и Ди Пальма, прибалтийка по происхождению, ж и в ш а я в Палермо как ж е н а прин­ ца Лампедузы (автора бестселлера «Леопард»). Издаваемый Флешером журнал стал выходить с сентября 1 9 4 5 года, но имел короткую жизнь: у ж е в конце 1 9 4 6 года его издание прекратилось. Он был скорее результатом неиссякаемой активности Флешера, нежели в ы р а ж е н и е м реорганизации группы, и нашел внезапный конец, ког­ да Флешер неожиданно отправился в С Ш А и оттуда уже не вернулся. Однако уже в т о м же 1 9 4 6 году было восстановлено распущенное в 1 9 3 8 году вла­ стями Итальянское психоаналитическое общество. В знак своего возрождения оно про­ вело первый конгресс психоаналитиков Италии, который состоялся 22 и 23 октября того же года в Риме. Президентом возрожденного итальянского общества стал Нико­ ла Перротти, в то время как Мусатти, Сервадио, Флешер и Мерлони вошли в его руко­ водящий комитет. Последний номер журнала «Психоанализ», датированный 1 9 4 6 го­ дом, но п о я в и в ш и й с я только в 1 9 4 7 , сообщал о с о б ы т и я х на р и м с к о м конгрессе. Эдуардо Вейсс направил из Чикаго приветственное послание участникам конгресса. Официальное основание Итальянского психоаналитического общества состоялось несколько позже, в апреле 1 9 4 7 года. В конце 1 9 4 8 года в Италии вышел новый журнал, «Psyche», на этот раз по ини­ циативе Николы Перротти. Если через «Психоанализ», как заметил Давид (David 1 9 6 6 ) , распространялись солидные классические воззрения, то «Psyche» скорее был нацелен на то, чтобы представить кругам в Италии, еще не з н а к о м ы м с психоанали­ зом, эту науку как средство интерпретации и исследования реальных переживаний и социальных событий. Идея была оригинальна, но и не лишена риска. Фактически тем с а м ы м могла возникнуть видимость того, что анализ будто бы является не более чем мировоззрением или чересчур схематизированной и упрощенной социальной те­ орией. Как бы то ни было, журнал «Psyche» т а к ж е имел недолгую жизнь, поскольку в 1 9 5 1 году его издание было прекращено. М е ж д у т е м Итальянское психоаналитическое общество приступило к учебной работе. Мусатти в Милане, Сервадио и Перротти (и чуть п о з ж е Модильяни) в Риме и Томаси ди Пальма в Палермо начали проводить учебный анализ с некоторыми кан­ дидатами, имевшими медицинское и психоневрологическое образование. Здесь следует сказать несколько слов об итальянской психоневрологии, враждеб­ ное отношение которой к психоанализу в довоенное время нами у ж е отмечалось. В конце войны эта наука находилась в Италии в критическом положении, фашист­ ский р е ж и м препятствовал в с я к и м контактам с Америкой и Англией, где психиат­ рия, подхватившая психоаналитические идеи, добилась больших успехов. Контакты с Германией хотя и сохранились, однако под властью национал-социалистов психи­ атрия т а м регрессировала. Война привела итальянских психоневрологов к крайней изоляции. Сразу после войны они оказались завалены м н о ж е с т в о м обзоров и сооб­ щений на английском или на плохом итальянском языке, издаваемых главным об­ разом ведущими американскими психиатрами. Они столкнулись с хорошо развитой динамической психиатрией, которая излагалась бесцветным я з ы к о м и предполага­ ла знания, которых просто-напросто не имелось. Переводы были импровизирован­ ными и неточными; к р о м е того, переводчики с английского были вынуждены нахо­ дить для английских терминов новые итальянские эквиваленты. В результате возник 669

зачастую непонятный, а иногда д а ж е гротескный язык. Эти годы были для итальян­ ских психоневрологов временем полной неопределенности. Более молодые среди них, которые владели английским и французским языками и т е м с а м ы м могли непосред­ ственно ориентироваться в оригинальных текстах, заметили вскоре, какая широкая пропасть существовала м е ж д у развитой динамической психиатрией в мире и уста­ ревшими и сомнительными воззрениями итальянской психоневрологии. У целого ряда психоневрологов, прежде всего в Милане и Риме, начало вырабатываться отно­ шение к психоанализу, отличное от отношения профессоров, и немногие квалифи­ ц и р о в а н н ы е и т а л ь я н с к и е аналитики, п р о в о д и в ш и е учебный а н а л и з , отмечали, что число претендентов быстро растет. Второй итальянский конгресс психоаналитиков проходил с 20 по 22 октября в Риме. На этот раз доклады были посвящены т е м е агрессии. Кроме того, итальян­ с к и е аналитики начали принимать участие в Международных психоаналитических конгрессах (после войны первый из них состоялся в 1 9 4 9 году в Цюрихе, второй — в 1 9 5 1 в Амстердаме); в дальнейшем они участвовали в романоязычных конгрессах, которые организовывались П а р и ж с к и м психоаналитическим обществом, а т а к ж е в международных конгрессах по с м е ж н ы м дисциплинам ( п о психиатрии, психоло­ гии, психотерапии). В 1 9 4 9 году Мусатги опубликовал «Trattato di psicoanalisi» (Трак­ тат о психоанализе) — книгу, написанную на материале ряда лекций, которые он прочел перед войной. Она выдержала несколько переизданий. В 1 9 5 3 году Сервадио представил на к о н г р е с с е р о м а н о я з ы ч н ы х аналитиков в П а р и ж е в а ж н ы й доклад под названием «Роль доэдиповых конфликтов» (Servadio 1 9 5 4 ) , который отвечал са­ м о м у современному уровню развития науки. О д н а к о н о в о м у И т а л ь я н с к о м у психоаналитическому о б щ е с т в у не доставало собственного печатного органа. Его отсутствие объяснялось р а з н ы м и причинами, в т о м числе т е м простым фактом, что аналитиков, способных представить оригиналь­ ные статьи, было очень мало; кроме того, они были полностью загружены профес­ сиональной и учебной деятельностью. Последнее, м е ж д у тем, привело к началу рас­ х о ж д е н и й внутри группы в в о п р о с е о м е т о д и к е учебного анализа. В 1 9 5 2 году Перротти основал в Риме Итальянский психоаналитический институт, к которому, однако, присоединились не все аналитики, работавшие в Риме. Т а к и м образом, в Риме образовались две группы: одна вокруг Перротти, другая вокруг Сервадио. Т е м вре­ м е н е м в Милане сформировалась третья группа, во главе с Мусатти. Н е с м о т р я на все расхождения во мнениях, эти группы в 1 9 5 4 году договорились основать официаль­ ный печатный орган Итальянского психоаналитического общества. В результате воз­ ник «Rivista di Psicoanalisi» («Журнал психоанализа»), который спустя двадцать лет (первый номер вышел в январе 1 9 5 5 года) продолжил традицию «Rivista Italiana di Psicoanalisi» Эдуардо Вейсса. Издателем нового журнала был Мусатти. Перротти, Сер­ вадио и Т о м а с и ди Пальма т а к ж е получили руководящие посты. Журнал выходил с интервалом в четыре месяца. Он издается без перебоев с м о м е н т а основания и се­ годня по-прежнему является печатным органом С П И , Итальянского психоаналити­ ческого общества. В настоящее время им руководят президент Общества и президи­ ум, с о с т о я щ и й и з членов правления С П И . Ш т а б р е д а к ц и и с о с т о и т и з главного редактора, секретаря и нескольких редакторов. В год учреждения журнала С П И на­ считывало у ж е 2 6 членов — девять действительных и семнадцать ассоциированных. С п о р ы м е ж д у ведущими аналитиками о методах обучения продолжались не­ сколько лет, «пока в качестве третейского судьи они не обратились к Международ­ ному психоаналитическому объединению. Оно признало их пожелания правомер­ н ы м и , р е ш и в , что И т а л и я д о л ж н а п о з а б о т и т ь с я о введении т е х ж е с т а н д а р т о в образования, которые давно уже действуют в ведущих западных странах» (Servadio 1 9 6 5 ) . Это произошло в 1 9 6 0 — 1 9 6 1 годах. Как следствие этого, основанный Перротти 670

Institute Italiana di Psicoanalisi (Итальянский институт психоанализа) был переиме­ нован в Institute di Psicoanalisi (Институт психоанализа), и были основаны два но­ вых института: в 1 9 6 2 — Римский психоаналитический центр, президентом которого стал Сервадио, и несколько п о з ж е — Миланский институт психоанализа во главе с Мусатти. В 1 9 6 5 году Итальянское психоаналитическое общество насчитывало 59 членов, среди них 32 действительных. Подготовка новых аналитиков в трех различных учеб­ ных институтах способствовала подъему общего образовательного уровня, но в то же время принесла с собой новые проблемы и трудности. Неизбежные различия в прове­ дении учебного анализа привели к тому, что аналитики С П И обучались по разным кри­ териям. Кроме того, интересы отдельных институтов не всегда совпадали с интереса­ ми П с и х о а н а л и т и ч е с к о г о общества, что привело к н о в ы м р а с х о ж д е н и я м . Далее, приоритет институтских интересов по отношению к интересам Психоаналитического общества склонял иногда отдельные институты к тому, чтобы сочетать социальные цели и деятельность с учебным процессом, что шло во вред последнему. Т е м не менее к началу 60-х годов к работе приступило новое поколение аналитиков, осуществляв­ ших контроль и обучение, и вместе с этим возросло число кандидатов. Начала посте­ пенно развиваться и научная деятельность, сперва осторожно и боязливо, но затем все более систематически. Правда, после первых национальных конгрессов ( 1 9 4 6 и 1 9 5 0 годов), организованных небольшим числом аналитиков для гораздо большего круга симпатизирующих, они больше не проходили. Зато все чаще проводились рабочие встречи на национальном уровне с четкой целью содействовать общению и обмену ин­ формацией м е ж д у сотрудниками различных институтов. Э т о привело к улучшению общей ситуации и пробудило, прежде всего у молодых аналитиков, ощущение осмыс­ ленности существования Общества. 60-е годы завершились важным событием, благо­ даря которому все Итальянское психоаналитическое общество впервые оказалось в центре международного внимания: в июле 1 9 6 9 года в Риме был проведен XXVI кон­ гресс Международного психоаналитического объединения. Этот конгресс по числу уча­ стников со всего света превосходил все предшествовавшие. Для Италии весьма в а ж н ы м было то, что это событие способствовало повыше­ нию интереса итальянских членов к С П И и показало им необходимость изменения устава, что позволило бы развивать психоанализ по единым стандартам. В результа­ те была образована специальная комиссия, состоявшая из сотрудников трех инсти­ тутов и имевшая задание представить правлению Общества проект реформы, кото­ рый д о л ж е н был быть проработан в с е м и членами. Работа к о м и с с и и была очень сложной и растянулась на несколько лет, но в конце концов была завершена. Благо­ даря этим усилиям в марте 1 9 7 4 года был принят новый устав, который теперь дейст­ вует в Итальянском психоаналитическом обществе. Согласно этому уставу, Общество располагает т р е м я учебными институтами (двумя в Риме и одним в Милане), в ко­ торых действуют единые национальные стандарты обучения. Кроме того, в к а ж д о м городе, в к о т о р о м работают по меньшей мере пять аналитиков (из них двое долж­ н ы быть д е й с т в и т е л ь н ы м и членами С П И ) , О б щ е с т в о представлено «центрами». «Центры являются локальными представительствами Психоаналитического обще­ ства: они с о с т о я т из групп квалифицированных аналитиков и ведут научную и куль­ турную работу», — говорится в Уставе. Т а к и м образом, до получения квалификации аналитиков кандидаты прикрепляются к институтам, которые практически осуще­ ствляют обучение, тогда как общая ответственность за обучение возложена «Наци­ ональными требованиями к образованию» на Психоаналитическое общество. Ин­ ституты подчиняются центральным учебным органам, которые учреждены в рамках Общества. Из этого м о ж н о сделать вывод, что Итальянское психоаналитическое об­ щество к началу 7 0 - х годов вступило в новую фазу развития. 671

К сожалению, 7 сентября 1 9 7 0 года Общество потеряло одного из с а м ы х значи­ т е л ь н ы х с в о и х п и о н е р о в , Н и к о л у П е р р о т т и , к о т о р ы й у м е р в в о з р а с т е 7 3 лет. В 1 9 6 4 году он возродил журнал «Psyche», который был основан, как у ж е говорилось, им же в 1 9 4 8 году. Теперь этот журнал, в отличие от первоначального периода свое­ го издания, выступал в качестве информационного бюллетеня Института психоана­ лиза, основанного Перротти в 19 52 году. Однако «Psyche» не намного пережил смерть своего основателя: примерно два года спустя журнал перестал издаваться. Через несколько м е с я ц е в после смерти Перротти, в декабре того же года, в воз­ расте восьмидесяти одного года в далеком Чикаго умер Эдуардо Вейсс. Писатель V M берто Саба, знавший его по триестскому периоду, когда Вейсс являлся пока еще един­ с т в е н н ы м п с и х о а н а л и т и к о м в Италии, охарактеризовал его к а к «удивительного человека». В 1 9 6 8 году Итальянское психоаналитическое общество, почетным пре­ зидентом которого Вейсс оставался до самой смерти, в знак уважения к нему прове­ ло в его родном городе Триесте заседание на тему «Психоанализ и культура», кото­ рое получило широкий отклик в итальянской прессе. Перед своей с м е р т ь ю Вейсс опубликовал письма, которые написал ему Фрейд м е ж д у 1 9 2 0 и 1 9 3 8 годами, в кни­ ге под названием «Зигмунд Фрейд как консультант» (Weiss 1 9 7 0 ) . Итальянское психоаналитическое общество в октябре 1 9 7 4 года состояло из 121 чле­ на ( 4 5 действительных и 76 ассоциированных). 1 2 4 кандидата проходили обучение. Н е с м о т р я на бесспорный факт, что в Италии по-прежнему имеется оппозиция психоанализу, его авторитет в широких кругах необычайно возрос. Число претендентов, желающих пройти в институтах учебный анализ, значительно превышает возможно­ сти институтов. Кандидатами являются в основном психиатры и психологи. Итальян­ ское психоаналитическое общество допускает членство 50 % аналитиков, не имеющих медицинского образования. Ориентация Общества в принципе является фрейдист­ ской, однако среди аналитиков имеется т а к ж е несколько сторонников Мелани Кляйн, обучавшихся в Лондоне, и несколько человек, преимущественно интересующихся пси­ хосоциальными связями, групповой динамикой и групповой терапией. Д о сих пор пока еще нет возможностей для обучения детскому анализу, но, по всей видимости, вскоре э т а п р о б л е м а будет решена. Сегодня м о ж н о с удовлетворением констатировать, что усилия Эдуардо Вейсса и его учеников не были напрасны. В итальянском духовном мире по-прежнему существуют традиционные против­ ники психоанализа, которые пытаются осложнить ему жизнь. На культурных под­ м о с т к а х по-прежнему и м е ю т с я остатки правых сил, воспринимающих психоанализ к а к зло, которое нужно искоренять; но эти воззрения играют в общей дискуссии вто­ ростепенную роль. В последние годы психиатрия отделилась от психоневрологии и стала самостоятельной академической дисциплиной. Это развитие способствова­ ло постепенному переходу к динамической психиатрии, которая в настоящее вре­ мя утверждается в Италии, и привело к дальнейшему распространению психоана­ литических идей среди психиатров. Повсеместно обрели почву самые разнообразные с м е ш а н н ы е формы психотерапии. Н е к о т о р ы е психиатры стали членами «Итальян­ ского объединения аналитической психопатологии К. Г. Юнга», и м е ю щ е г о резиден­ ц и ю в Риме и филиалы во Флоренции и Милане. Хотя католическое духовенство не изменило своей официальной позиции по от­ н о ш е н и ю к психоанализу, оно у ж е не предает его анафеме. В католическом универ­ ситете Святого креста в Риме психология и психиатрия преподаются в явно выра­ ж е н н о й психоаналитически ориентированной форме, а несколько священников даже занимаются психоаналитической терапией. Литература и искусство пронизаны идеями Фрейда В итальянском духовном мире никто в настоящее время не считает в о з м о ж н ы м игнорировать Фрейда и его труд.

672

ПРИМЕЧАНИЯ ' Высшие учебные заведения для подготовки учителей начальных классов. 2 Эта деятельность журнала «La Voce» в 1910 году имела определенное значение. Однако дол­ жны были пройти еще целых четыре года, преж­ де чем этот французский литературный журнал

заинтересовался психоанализом. 3 В 1936 году Э. Вейсс опубликовал очеред­ ную книгу об агорафобии. 4 В том же, 1936-м, году Бонавентура эми­ грировал в Израиль, где в 1948 году погиб в бою с арабами.

ЛИТЕРАТУРА ASSAGIOLI, R. G.: Le idee di Sigmund Freud sulla sessualità. La Voce, 2, 1910, 262-263

Rivista sperimentale di Freniatria, 45 (34), 1908,657670 и 46 (35), 1909, 204-218

BARONCINI, L.: Ill fondamento e il meccanismo délia psicoanalisi. Rivista di Psicologia, 4, 1908, 211-213

MORSELU, E.: La psicoanalisi. Studi e appunti critici. V.2. Turin 1926

BONAVENTURA, E.: La Psicoanalisi. Mailand 1938

MUSATTI, C : Trattato di psicoanalisi. V.2. Turin 1957

DAVID, M.: La psicoanalisi nella cultura italiana. Turin: Boringhieri 1966

SERVADIO, E.: La psicoanalisi in Italia. Cenno storico. Rivista di Psicoanalisi, 11,1965,1-8

D E SANCTIS,

S.: I sogni. Turin 1899

L'interpretazione dei sogni. Rivista di Psicologia, 10, 1914, 358-375 Psicoanalisi délia vitaistintiva; profilassi psichica. Rom 1948

FLESCHER, J . :

FREUD, S.: Über den Traum (1901). G. W. II/III Zur Geschichte der psychoanalytischen Bewegung (1914). G. W. X FREUD, S./ABRAHAM, K.: Briefe. Frankfurt/M.: Fischer 1965

Le rôle des conflits pré-oedipens (16. Condérence des Psychanalystes de Langues romanes, Rom, 1953). Revue Française de Psychanalyse, 18,1954,1-45 Предисловие к итальянскому изданию Ε. Weiss: Sigmund Freud as a Consultant. Rom: Astrolabio 1971 WEISS, E.: Element! di psicoanalisi (с предисловием Зигмунда Фрейда). Mailand: Hoepli 1931 Agorafobia — Isterisrno d'angoscia. Rom 1936

LEVI-BIANCHINI, M.: Psicoanalisi e Isterismo. Manicomio, 27, 1913

Sigmund Freud as a Consultant. New York: Inter­ continental Medical Book Corporation 1970. На нем. яз: S. Freud/E. Weiss: Briefe zur psychoanalytischen Praxis. Frankfurt/Main: Fischer 1973

MODENA, G.: Psicopatologia ed eziologia dei fenomeni psiconeurotici; contributo alla dottrina di Freud.

WEISS, E. et al.: Saggi di psicoanalisi in onore di Sigmund Freud. Rom: Cremonese 1936

ПСИХОАНАЛИЗ В ИЗРАИЛЕ Эрих Гумбель

Под впечатлением Первой мировой войны 10 декабря 1 9 1 7 года Зигмунд Фрейд писал Карлу Абрахаму: «Собственно говоря, меня радует сейчас только взятие Иеру­ салима и э к с п е р и м е н т англичан с избранным народом». Он имел в виду заявление Бэлфура, в к о т о р о м говорилось о создании национальных ж и л и щ для еврейского на­ рода в Палестине, что заложило основу для образования тридцать лет спустя государ­ ства Израиль. Заселение заброшенной, неразвитой древней и создание новой роди­ ны требовало людей, готовых для осуществления с в о и х идей отдать с в о ю ж и з н ь и преодолеть чрезвычайные трудности. Т а к и м образом, первые поколения переселен­ цев явились пионерами национальной реабилитации своего народа; и вместе с т е м многие из них одновременно были т а к ж е поборниками нового, лучшего устройства общества.

ПРЕДВЕСТНИКИ 1

П е р в ы м психоаналитиком, п о б ы в а в ш и м в Палестине, был М а к с Эйтингон . В 1 9 1 0 году после короткого визита туда он вернулся в Германию. Ему было ясно, что если бы он решился осуществить свои патриотические устремления, ему бы пришлось расстаться с Фрейдом и психоанализом. Он вернулся двадцать три года спустя, когда м о ж н о было одновременно осуществить обе цели, которые более всего его волновали: обрести в Иерусалиме новую родину и заниматься т а м психоанализом 2

В 1 9 1 8 году из Лондона в Иерусалим приехал Давид Эдер , первый врач, практи­ ковавший в Англии психоанализ. Он занимал должность политического секретаря при Сионистской комиссии, которая была создана после опубликования заявления Бэлфура. Официальные задания во время четырехлетнего пребывания в Палестине не позволяли ему, однако, посвятить себя профессиональной деятельности. Но затем, когда о с е н ь ю 1 9 2 0 года из Вены в И е р у с а л и м приехал Д о р и а н Фейгенбаум

3

—

он принял на себя руководство психиатрической больницей Эсрат Н а ш и м и являл­ ся консультантом по психиатрии при палестинском правительстве, — вокруг этих двух психоаналитиков сложилась небольшая группа людей, интересовавшихся откры­ тиями Фрейда. Они совместно обсуждали проблемы сновидений, ошибочные дей­ ствия и психопатологические явления. Среди них были С. ван фрисланд, ю р и с т из Роттердама, являвшийся голландским генеральным консулом в Палестине, педа­ гог Грете Райнер-Оберник, философ Хуго Бергманн, в то время директор Еврейской национальной библиотеки, и Арье Фейгенбаум, брат Дориана, ставший верным по­ борником психоанализа. Он способствовал его применению в собственной сфере де674

ятельности, офтальмологии, а т а к ж е в области языкознания. Будучи деканом меди­ цинского факультета, он активно выступал за включение психоанализа в учебную про­ грамму Еврейского университета. Вскоре Давид Эдер и Дориан Фейгенбаум стали читать перед врачами, медсестрами и воспитателями лекции по аналитической тео­ рии и применению психоанализа в различных областях. Их усилия отчасти встрети­ ли благожелательный интерес, отчасти натолкнулись на стойкую оппозицию. Когда Давид Эдер в 1 9 2 2 году вернулся к своей аналитической практике в Лондоне, а До­ риан фейгенбаум два года спустя переселился в Нью-Йорк, эта первая фаза психо­ аналитической деятельности в Палестине завершилась. Т е м не менее интерес к анализу сохранился. Многие сочинения Фрейда читались и обсуждались в еврейском секторе Палестины в последующие десять лет. Несколько человек отправились в Европу, чтобы подвергнуться там, будь то по м е д и ц и н с к и м или профессиональным соображениям, анализу. Часть из них оказалась в Берлине, где М а к с Эйтингон в 1 9 2 0 году основал первый Психоаналитический институт с поли­ клиникой и учебным заведением. Хотя численность еврейского населения в Палестине к тому времени была невелика (в 1 9 3 0 году 2 8 5 т ы с человек), аналитиков в стране все же не хватало. И только с приходом к власти Гитлера, с угрозой для евреев со стороны на­ ционал-социализма и «приобщением к господствующей идеологии», грозившей иско­ ренить психоанализ, в Палестину переселились многие психоаналитики. М а к с Эйтингон решил в 1 9 3 3 году обосноваться в Иерусалиме, но теперь ско­ рее не по личным причинам, а для того, чтобы и психоанализ нашел новую родину. 4

В т о м же году т а к ж е из Берлина в Тель-Авив приехал М о ш е Вульф . П р е ж д е он был президентом Русского психоаналитического общества и у ж е во второй раз по поли­ тическим причинам был вынужден поменять свое местожительство. В течение года приехали и другие аналитики из Германии: Анна Смелянски, первый ассистент Бер­ линского института, Илья Шалит, позднее первый секретарь тогдашнего Палестин­ ского общества и Килиан К. Блюм, который спустя несколько лет переехал в Амери­ ку. В э т о же в р е м я приехал и венский психиатр Мартин Паппенгейм. Э т и шесть аналитиков обосновались в трех с а м ы х крупных городах: Иерусалиме, Тель-Авиве и Хайфе и начали т а м практиковать психоанализ. Они образовали группу учредите­ лей Общества.

ИЗРАИЛЬСКОЕ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО Психоаналитическое движение во многом обязано своей организационной струк­ турой, своей прочностью, своей учебной системой и своим распространением беско­ рыстной самоотдаче и политическому дару М а к с а Эйтингона. Фрейд писал в своем письме к Эйтингону в связи с его пятидесятилетием в июне 1 9 3 1 года: «Пусть я гово­ рю это не часто, но я никогда не забываю того, что Вы в своей спокойной и вместе с т е м неотразимой манере сделали за эти годы после основания образцового Берлинского института для нашего дела, которое является безгранично и Вашим. Никто, кроме меня, не знает этого, и никто, наверное, за это Вас не поблагодарит. И все же не было столь трудной и неблагодарной задачи, которую бы Вы в годы своего президентства не взя­ 5 ли на себя и которую бы благополучно не выполнили ». И так оно и было. Фрейд и психоанализ с давних пор стали главным содержанием жизни Эйтингона. Его деви­ 6 зом было: «Et quid volo, nisi ut ardeat ». В 1 9 3 3 году он видел, что над психоаналитическими центрами Европы и моло­ дой наукой нависла угроза. Вынужденный покинуть поле своей деятельности в Берли­ не, он с т е м же м у ж е с т в о м и с той же энергией, что и до этого в Германии, старался 675

привить анализ в другой части света. Так, у ж е в т о м же году он основал Психоанали­ тическое обьцество Палестины. Он был его первым президентом и занимал этот пост до самой смерти. В 1 9 3 4 году он основал Психоаналитический институт в Иеруса­ лиме, который носит сегодня его имя. Это был одиннадцатый учебный институт Меж­ дународного психоаналитического объединения. При ж и з н и Эйтингон поддерживал его из своих личных средств, подобно тому как он это делал в первом, Берлинском институте. После его смерти в 1 9 4 3 году президентом Общества на следующие де­ сять лет стал М о ш е Вульф. Израильское психоаналитический общество, как оно называется с 1 9 4 8 года, за со­ рок лет своего существования постоянно росло: вначале за счет приема европейских аналитиков, затем все больше за счет подготовки местных кандидатов, которые обуча­ лись при институте, а в последнее время таюке за счет иммиграции коллег из С Ш А . И м е л и м е с т о т а к ж е и н е и з б е ж н ы е потери: сначала из-за эмиграции пяти членов в С Ш А , позднее из-за смерти семнадцати членов. В конце 1 9 7 3 года Израильское об­ щество насчитывало двадцать девять действительных и десять внештатных членов. Бла­ годаря инициативе Мортимера Остова из Нью-Йорка в последние десять лет сто пять­ десят аналитиков из С Ш А стали его внештатными членами. Израильское общество является членом Международного психоаналитического объединения. В своей органи­ зации, целях и деятельности оно придерживается международных уставов. Кроме того, оно является членом Европейской психоаналитической федерации. В период Второй мировой войны и еще несколько лет после нее Общество, гео­ графически удаленное от центров психоанализа, вело в целом изолированное суще­ ствование. За последние двадцать лет эта ситуация, к счастью, изменилась. Аналити­ ки Израиля п о с т о я н н о ездят за границу и принимают участие в международных конгрессах. Многие именитые коллеги со всего мира, в частности из С Ш А , из года в год наносят визиты, проявляют интерес к нашей работе, читают доклады, обмени­ ваются о п ы т о м и оказывают разнообразную помощь. Основной деятельностью Общества м о ж н о , пожалуй, считать е ж е м е с я ч н ы е на­ учные з а с е д а н и я . О н и п р о в о д я т с я п о п е р е м е н н о в н а и б о л е е к р у п н ы х городах, и их с охотой посещают члены Общества, кандидаты в члены и гости. Когда Палес­ тина была е щ е подмандатной британской территорией, в нее часто приезжали пси­ хоаналитики из немецкоязычных стран. Поскольку еврейский я з ы к еще только на­ чинал р а з р а б а т ы в а т ь т е х н и ч е с к и е т е р м и н ы в области психологии, б о л ь ш и н с т в о докладов читалось по-немецки. С основанием государства обиходным я з ы к о м в Об­ ществе является иврит. Иностранные гости делают доклады в основном по-англий­ ски, причем дискуссии затем ведутся большей частью на упомянутых трех языках. Каждый год м а й с к о е заседание посвящено памяти Зигмунда Фрейда — обычай, ко­ торый восходит е щ е к Эйтингону, который на этих заседаниях обычно делился вос­ поминаниями о создателе психоанализа и раннем периоде его деятельности. Доклады членов и кандидатов общества при окончании обучения охватывают разборы историй болезни, аналитического лечения и прочий клинический матери­ ал, теоретические темы и сообщения о применении анализа в различных обществен­ ных и гуманитарных областях. Многие из своих мастерских докладов по казуистике и теории М о ш е Вульф впервые представил именно на этих заседаниях. Карл Дрей­ фус рассказывал о теории травматического невроза; Гершон Бараг делал сообщения по психологии религии; Фанни Ловцки говорила о Ганди и на тему агрессии. Ш л о м о Ротшильд сделал доклад по своей теории символики психофизических отношений и ее значении для психодинамики и развития Я, чему т а к ж е посвящены его работы « С и м в о л и к а строения головного мозга», «Я и регуляция п р о ц е с с а п е р е ж и в а н и я » 1

8

и статьи по биосемиотике . Янош А. Шоссбергер ввел понятие «деанимация» . Рафа­ эль М о з е с обсуждал проблемы «формы и с о д е р ж а н и я » . П и н х а с Н о й представил 676

«Ревизию теории первичного процесса» и различные очерки об искусстве, в частно­ 9

сти о музыке и художественном таланте . В июле 1 9 6 6 года О б щ е с т в о провело сим­ позиум на тему «Душевные расстройства у людей, подвергшихся политическому пре­ с л е д о в а н и ю » . Л е т о м 1 9 7 0 года в И е р у с а л и м е с о с т о я л с я очередной с и м п о з и у м , который Израильское общество провело совместно с частью членов-корреспонден­ тов из С Ш А . Т е м а этого симпозиума, в основу которой легла переписка м е ж д у Эйн­ штейном и Фрейдом в 1 9 3 2 году, называлась: «Почему война?». Доклады симпозиу­ ма составляют главное содержание книги «Психологические основы войны». Члены О б щ е с т в а избирают свое правление, учебную комиссию, руководство ин­ ститута и новых членов. Эти права десятилетиями ограничивались действительны­ ми членами. И только в последнее время внештатные члены т а к ж е получили право активного выбора. Учебная комиссия исполняет три функции. Она отбирает канди­ датов для обучения, следит за их успехами на разлных этапах обучения и утверждает ежегодную программу семинаров. Те же трудности в организации обучения, с которыми столкнулось большинство обществ и институтов, не миновали и нас. Выбор кандидатов, происходящий на осно­ ве биографии, нередко оказывался неудовлетворительным. Если кандидат расценивался как непригодный, решение о его отчислении принималось с неохотой и только после неоднократных безуспешных попыток прекратить его обучение. Это вело к озлобле­ нию и неуверенности кандидатов. Вначале, чтобы избежать этих трудностей, мы тре­ бовали пройти по меньшей мере полуторагодовой анализ, прежде чем быть допущен­ ным в качестве кандидата От этого также пришлось отказаться, как от не оправдавшего себя, создавшего некоторые осложнения эксперимента Суждение аналитика зачастую оказывалось ненадежным, а опрос мешал аналитической ситуации. ( П о э т о м у к мне­ нию учебного аналитика прислушиваются сегодня лишь в редких случаях.) Нельзя так­ же сказать, что всегда осуществляется надежда на то, что анализируемый кандидат р к е осознал мотивы выбора профессии и свои наклонности. Следующая трудность состоит в том, что все кандидаты р а б о т а ю т в разных ме­ стах, а н е к о т о р ы е из них д о л ж н ы ездить на семинары из одного города в другой. П о э т о м у сначала чисто т е о р е т и ч е с к и е з а н я т и я были распределены на три года. Т е п е р ь т о т же с а м ы й учебный материал изучают в течение двух лет. Наряду с уче­ н и е м о бессознательном, теорией влечений и психологией Я в а ж н о е м е с т о уделя­ ется специальной теории неврозов и особенно и з л о ж е н и ю психического развития и его патологии. В соответствии с э т и м сегодня существует тенденция требовать д а ж е от т е х кандидатов, которые хотят заниматься исключительно терапией взрос­ лых, проведения д е т с к о г о анализа. По окончании обучения кандидат выступает перед общим собранием с докладом о контрольном анализе. После этого он получает статус внештатного члена. Этот обы­ чай многие кандидаты охотно бы упразднили. Н а м он, напротив, кажется вдвойне цен­ ным: реконструкция развития болезни и истории лечения, синтез анализа, является весьма поучительным учебным средством, и это позволяет членам пока еще небольшого Общества получить ж и в о е впечатление о личности и стиле работы будущего коллеги. Другой проблемой, не связанной с обучением, была проблема непрофессиональ­ ного анализа. М н о г и е годы Израильское общество, следуя европейской традиции, видело в психоанализе не только медицинское лечение и в соответствии с э т и м под­ ходом принимало в качестве членов и неврачей. Однако, учитывая серьезные сомне­ ния некоторых аналитиков-медиков, называющих в качестве аргумента возрастаю­ щ е е з н а ч е н и е п с и х о с о м а т и к и и п с и х о ф а р м а к о л о г и и , на о п р е д е л е н н о й с т а д и и развития был принят компромисс, в соответствии с которым члены-немедики долж­ ны были ограничиться лечением детей и подростков. От этого необъективного, неудо­ влетворительного и практически неосуществимого правила в дальнейшем отказались. 677

Сегодня психологи снова принимаются в члены Общества без ограничения в лечеб­ ной деятельности, если они и м е ю т по меньшей мере три года клинического опыта в психиатрических больницах, отделениях и поликлиниках. Что касается детского анализа, то если раньше в течение многих лет в Обществе имелся ряд детских аналитиков, то в последнее время детский анализ стал проводить­ ся недостаточно. Успехи психоаналитически ориентированной психотерапии с однов­ ременным привлечением к ней или лечением родителей в различных лечебных учреж­ дениях (система Child-Guidance

10

) все больше и больше подводили к а к с а м и х

аналитиков, так и население к тому, чтобы отказаться от более интенсивных, дорого­ стоящих и трудоемких методов классического детского анализа. В результате значе­ ние детского анализа зачастую стало недооцениваться. Т е м не менее в настоящее время он по-прежнему является альтернативным методом лечения детских неврозов. Собственная проблема Израильского психоаналитического общества заключа­ ется в том, что почти все врачи и психологи по разным социально-экономическим причинам являются служащими некоторых крупных организаций (Министерства здравоохранения, профсоюзной больничной кассы, муниципалитетов и университе­ тов). По этой причине в течение длительного времени в стране имелось лишь несколь­ ко аналитиков, к о т о р ы е посвящали себя преимущественно аналитической работе и благодаря ей обрели тот опыт, который и следует ожидать от учебных аналитиков. Большинство же посвящало основную часть своего времени исполнению задач пси­ хиатрических и управленческих ведомств. Н е к о т о р ы е занимали в этих учреждени­ ях ключевые посты и только по вечерам проводили анализ с отдельными пациента­ ми. М о ж н о т о л ь к о п р и в е т с т в о в а т ь , что в последнее в р е м я н е к о т о р ы е и з более молодых аналитиков снова п о с в я щ а ю т психоанализу основное время, не пренебре­ гая консультационной и преподавательской деятельностью.

ИЗРАИЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ПСИХОАНАЛИЗА

Институт в Иерусалиме м о ж н о , пожалуй, считать отпрыском и наследником Бер­ линского института. Именно он в настоящее время продолжает его традицию. Сначала он занимался преимущественно двумя задачами: лечением нуждающихся пациентов и образованием всех тех, кто интересовался психоаналитической теорией и различны­ ми возможностями применения психоанализа, прежде всего кандидатов в психоана­ литики. В стране, находящейся на стадии становления, было немало трудностей, но они не могли помешать планам Эйтингона. Его пример вдохновлял всех, кто имел счастье с ним вместе работать, в первую очередь учеников. И сейчас новое поколение анали­ тиков ориентируется на то время как на пример для подражания. Н и к т о не отказы­ вался от пациента, если у того не было денег, чтобы оплатить анализ, или потому, что кандидаты были перегрркены и у них не хватало времени. Ученикам Эйтингона, несомненно, приходилось работать в суровых условиях и в нуясде, но они были возна­ граждены сознанием того, что они как пионеры вносят вклад в достойное дело. Неко­ торые из нас с грустной улыбкой вспоминают минувшее время, тридцать-сорок лет на­ зад, когда нам приходилось кормить некоторых голодных пациентов обедом, чтобы они смогли сконцентрироваться на своем внутреннем мире и на лечении. Для этого мы собирали из наших собственных скромных средств деньги, которые передавали им в качестве «ссуды» от института Во всяком случае нас учили, что успех психоана­ литического лечения не обязательно зависит от гонорара После смерти Эйтингона ру­ ководство института на долгие годы взяла на себя Маргарет Брандт. Она продолжила работу в т о м же направлении, как после нее и автор настоящей статьи. 678

Обучение начиналось традиционным способом: один и тот же преподаватель анализировал ученика, преподавал ему анализ и контролировал его деятельность. По­ началу не хватало ни учебных аналитиков, ни кандидатов, чтобы распределить раз­ личные задания и образовать учебные классы. Каждую среду вечером Эйтингон в со­ ответствии с фрейдовской традицией проводил у себя дома семинары. В Тель-Авиве кандидатов обучал Вульф, в Хайфе — Шалит. П р о ш л о почти двадцать лет, прежде чем удалось создать единую учебную программу для всей страны. Сегодня кандида­ ты первой ступени на протяжении двух лет принимают участие в шести теоретичес­ ких курсах, кандидаты второй ступени, и м е ю щ и е контрольные случаи, в четырех се­ минарах. Обе группы собираются частично в Иерусалиме, частично в Тель-Авиве, так что в занятиях могут участвовать преподаватели из разных мест. Обучение пси­ хоанализу взрослых, которое предполагает по меньшей мере три контрольных слу­ чая и, вероятно, в будущем будет включать еще один детский случай, обычно продол­ ж а е т с я не м е н е е шести лет, за крайне редкими исключениями. За прошедшее время сорок кандидатов завершили в институте свое образование. К осени 1 9 7 3 года девятнадцать человек продолжали обучение, е щ е шестнадцать его начали. Примечательно, что и м е н н о в э т о м году поступило больше заявлений на допуск к психоаналитическому обучению, чем когда-либо прежде, и это несмот­ ря на то, что вошло в моду м н о ж е с т в о новых методов индивидуальной и групповой психотерапии, которые вроде бы о б е щ а ю т более короткие и якобы более простые способы п о м о щ и и лечения. Долгие годы за получением аналитического образования в институт обращалось лишь небольшое число молодых психиатров. И только с начала 50-х годов, после того как Милтон Розенбаум создал психиатрическое отделение на м е д и ц и н с к о м факуль­ тете Еврейского университета в Иерусалиме и настоятельно рекомендовал с в о и м ас­ систентам психоанализ к а к важную часть их специальной подготовки, все большее их число становилось кандидатами. Милтон Розенбаум создал т а к ж е ссудный фонд, чтобы содействовать анализу в Израиле и уменьшить финансовые затраты кандида­ тов, связанные с учебным анализом. Он надеялся, что благодаря передаче этого фон­ да университету м е ж д у н и м и п с и х о а н а л и з о м установится связь. У ч р е ж д е н н ы й в Нью-Йорке «Фонд психоаналитических исследований и развития», посредством ко­ торого Мортимер О с т о в помогал институту, оказывал аналогичную п о м о щ ь лицам, которые проходили анализ и рассчитывали стать кандидатами в психоаналитики. Наряду с обучением кандидатов важную задачу институт видел в содействии при­ менению аналитических знаний в других профессиях, прежде всего в различных от­ раслях педагогики. Так, в 40-е и 50-е годы организовывались многочисленные курсы для преподавателей, воспитателей детских садов и наставников молодежи, а под руко­ водством Фанни Ловцки преподавалась психоаналитическая сурдопедагогика, еще за­ долго до того, как открылось отделение клинической психологии в университете. В последние годы становилось все очевиднее, что большое число психиатров, пси­ хологов и социальных работников занимаются психотерапией, не имея подходящих в о з м о ж н о с т е й для систематического образования. В начале у нас были сомнения, яв­ ляется ли задачей Института обучение психотерапии. Однако кто, к р о м е психоана­ литически ориентированных терапевтов, должен был, собственно, это делать? Мы от­ бросили с о м н е н и я и, п о с т е п е н н о подобрав достаточно преподавателей, открыли трехлетний курс. В рамках обучения психопатологии и технике лечения слушатели курса проводят (в клиниках и больницах, в которых работают) терапию под инди­ видуальным и групповым контролем аналитиков. Большинство из них сами занима­ ются терапией или анализом; некоторые начали обучаться анализу после изучения психотерапии. Курс пользуется большим успехом и хорошо посещается; было у ж е два выпуска. Институт, который содержит его без какой-либо посторонней помощи, 679

11

надеется на его официальное признание в рамках постдокторантуры медицинского и психологического факультетов. Среди научных исследований в И е р у с а л и м с к о м институте следует упомянуть проект «Структурные элементы процессов организации Я» Ноя, М о з е с а и Гумбеля; а т а к ж е исследование М о з е с а и Халеви «Проекции» с использованием фасеточного 12 анализа Луиса Гуттмана с целью прояснения психоаналитических понятий.

РОЛЬ П С И Х О А Н А Л И З А В О Б Щ Е С Т В Е Н Н О Й Ж И З Н И

За сорок лет существования психоанализа в Израиле появились многочисленные социальные учреждения, а ситуация в обществе и роль аналитиков изменилась. В пер­ вые годы большинство аналитиков занималось частной практикой. В то же самое вре­ мя им приходилось осваивать новые языки, в частности иврит и английский. Ведь я з ы к является н е з а м е н и м ы м вспомогательным средством человеческого взаимопо­ нимания и, в частности, аналитического лечения. Владение им предполагает богатую лексику, знание речевых оборотов и тонкостей стиля, основанное на знании разго­ ворной речи и литературы. Без знания специфической языковой среды едва ли воз­ м о ж н о с аналитическим пониманием следить за ассоциациями пациента. Увы, час­ то мы были от этого далеки. И все же удивительным образом нам удавалось понимать и помогать, д а ж е в тех случаях, когда один или д а ж е оба партнера в ходе анализа со­ вершенно не понимали друг друга, поскольку использовали различные языки. Теперь уже этой проблемы практически нет, так к а к более молодые аналитики и их паци­ енты выросли в одной стране и говорили на одном языке. Т а к ж е увеличилось число переводов сочинений Фрейда и другой психоаналитической литературы. П р о ш л о лишь несколько лет, и часть аналитиков, п о м и м о частной практики, в соответствии с собственными интересами стала проводить индивидуальные кур­ сы для воспитателей, социальных работников и лиц, осуществляющих надзор за по­ ведением условно осужденных, и помогать в их работе. Первой крупной организа­ цией, прибегшей к услугам психоанализа, явился в 30-е годы Отдел переселения детей и молодежи Еврейского агентства («Югенддалия»). Его задача заключалась в том, что­ бы переправлять еврейский детей со всего света — прежде всего из гитлеровской Гер­ мании и оккупированных национал-социалистами областей — в Палестину и до во­ семнадцати лет воспитывать их и обучать. «Югенддалия» заботилась о тысячах детей всех старших классов, которые были оторваны от своих родителей и семей. Первый руководитель Отдела переселения детей, Генриетта Шольд, обратилась к Максу Эйтингону с просьбой помочь ей советами при лечении юношей и девушек с призна­ к а м и явных эмоциональных расстройств. Он обещал ей помощь Психоаналитичес­ кого института. Сначала он исследовал каждого ребенка, которого к нему направляли, лично. Затем по его инициативе к «Югенддалия» был прикреплен Йозеф Фридюнг, работавший прежде в Вене д е т с к и м врачом и аналитиком. Он ездил по всей стране от одной группы детей к другой, исследовал и консультировал, что принесло ему шутливое п р о з в и щ е «кавалер неврозов». Спустя н е с к о л ь к о лет э т о т вид п о м о щ и у ж е не м о г отвечать растущим требованиям. Встал вопрос о необходимости обуче­ ния с а м и х воспитателей и наставников м о л о д е ж и м е т о д а м лечения д о в е р е н н ы х им детей. Многие сотрудники «Югенддалии» получили образование в соответствии с психоаналитическими принципами. В определенный период кибуцы, общественные поселения, т а к ж е серьезно инте­ ресовались психоанализом. Попытка использовать аналитические знания для выработ­ ки методов воспитания эмоционально здорового ребенка представляет собой интерес680

ный эксперимент. Политические и педагогические руководители кибуцы — например, Ш м у э л ь Голан, член аналитического общества, — полагали, что дополнительное обучение, построенное на научной основе, в рамках коллективной совместной жизни м о ж е т привести к тому, что участники этого проекта, а вместе с ними и все человече­ ство, станут лучше. Считалось даже, что у детей, растущих в детских домах в обществен­ ных поселениях, не д о л ж н о возникать эдипова к о м п л е к с а или, во в с я к о м случае, они не должны от него страдать. Эти ожидания не оправдались. Т е м не менее некото­ рые наблюдатели остались убеждены, что воспитание детей частично в детских домах, частично родителями м о ж е т вести к изменениям комплекса Они утверждают, что эмо­ циональные с в я з и р е б е н к а значительно ослабляются и т е м с а м ы м у м е н ь ш а ю т с я и ослабляются его конфликты, если круг общения детей, помимо родителей, с самого рождения включает нянек и воспитателей в качестве дополнительных авторитетов и социализирующих сил. Эта идея напоминает замечания Адольфа Хойтлера, что у тех народов, у которых дети уже в н е ж н о м возрасте отделяются от родителей, душевные влечения и эмоциональная жизнь развиваются слабее, чем в других странах (прото­ колы Венского психоаналитического общества, заседание 24 октября 1 9 0 6 года). Н е к о т о р ы е неудачи воспитания в кибуцах м о ж н о приписать неверному истол­ кованию аналитической теории, например слишком большой уступчивости, и непра­ вильной организации. Так, часть персонала, к о т о р ы м доверили младенцев и малень­ ких детей, не была подготовлена к этой работе или непригодна по личным качествам. Частая с м е н а нянечек мешала нормальному развитию идентификаций и объектных отношений. Э т и недостатки были в дальнейшем исправлены. Много времени было уделено обсуждению возникновения психических расстройств и особенно распрос­ траненности специфических психопатологических явлений у детей из кибуцев в срав­ нении с детьми из других слоев населения. Если, например, у детей из кибуцев в воз­ расте м е ж д у т р е м я с половиной и пятью годами, по-видимому, часто встречается энурез, то трудности, связанные с п р и е м о м пищи, редки; кроме того, на более позд­ ней взрослой стадии редко встречаются гомосексуальность и преступность. С дру­ гой стороны, требует объяснения т а к ж е и незаурядная способность молодежи из ки­ буцев к лидерству в ситуациях борьбы, что стало причиной с л и ш к о м большого числа ж е р т в во время войны. Бруно Беттельгейм, Эдит Буксбаум и Рихард Карпе участво­ вали в исследовании воспитания в общинах, результаты которого психоаналитичес­ ки пытался оценить Шмуэль Наглер. При э т о м нужно учитывать, что существуют различные направления в воспитании в кибуцах, при э т о м некоторые из них не из­ бежали влияния политических веяний. Так, в определенный период кибуцы д а ж е от­ вергали анализ как «буржуазную науку». В дальнейшем они стали предпочитать нео­ ф р е й д и с т с к о е направление, к о т о р о е придавало б о л ь ш е е значение с о ц и а л ь н ы м факторам, чем интрапсихическим. Если психоаналитические воззрения нашли отклик и понимание в педагогике, то в медицинской области ситуация поначалу была совершенно противоположной. Врачи долгое время не решались признать в о з м о ж н о с т и анализа. Только некоторые специалисты из старого поколения старались понимать человека как биопсихосоци­ альное единство и не оспаривали важной роли, которую играют в здоровье и болезни эмоциональные факторы. Анализ и аналитики в значительной м е р е не принимались медиками всерьез. И только с развитием так называемый психосоматической меди­ цины молодое поколение врачей и особенно психиатров проявило интерес к дина­ мической психологии, благодаря чему пропасть м е ж д у анализом и медициной не­ с к о л ь к о уменьшилась. И н о с т р а н н ы е коллеги, к о т о р ы е долгое в р е м я находились в стране и здесь работали, например Милтон Розенбаум, Георг Мор, Д ж е й м с Манн, Эрик X. Эриксон, Давид Рапапорт и в последнее время Альберт Д ж . Солнит, способ­ ствовали тому, чтобы вызвать этот переворот.

681

Официальная позиция университетов, напротив, по сей день является отрица­ тельной. Предмет «психоанализ» не появляется в учебной программе ни медицинс­ ких, ни психологических или педагогических факультетов. Еврейский университет Иерусалима, старейший в стране, в течение сорока лет не признавал психоанализа. Лорд Бэлфур в своей речи при освящении Еврейского университета в 1 9 2 5 году под­ черкнул, что Фрейд относится к т е м трем людям, которые более всего повлияли на со­ временное мышление. Со своей стороны Фрейд поначалу проявлял интерес к Еврей­ с к о м у университету и в середине 2 0 - х годов на п р о т я ж е н и и двух лет был членом его правления. Восемь лет спустя, в 1 9 3 3 году, Эйтингон спросил канцлера универ­ ситета, Иуду Л. Магнеса, «учтена ли и в к а к о м объеме проблема психоанализа в про­ грамме развития университета

13

». Он добровольно послал ему проект психоанали­

т и ч е с к о г о учебного плана для врачей и в о с п и т а т е л е й . М а г н е с о б р а т и л с я з а т е м к Фрейду, который в сердечном послании подчеркнул выдающееся значение докто­ ра Эйтингона в международном психоаналитическом движении и указал на его пла­ ны работы в Палестине. Фрейд подчеркивал, сколь ценным явилось бы включение психоанализа в учебную программу Еврейского университета, и отметил его значе­ ние для гуманитарных наук и медицины. На это Магнес ответил: «Здесь отстаивают взгляд, что было бы преждевременно вводить психоанализ, п о к а е щ е не учреждена кафедра психологии». Он спросил мнение Фрейда по этому общему вопросу и заме­ тил, что Курта Левина из Берлина т а к ж е попросили подумать об этом. Т а к как был известно, что Л е в и н отвергает психоанализ, Фрейд усмотрел в вопросе М а г н е с а «слабо завуалированное отвержение психоанализа». Он считал, что если бы этот план осуществился, «Университет Иерусалима стал бы примером, которому последовали бы другие официальные учебные заведения. В т а к о м случае надо подумать о том, что­ бы доктор Эйтингон позаботился о психоанализе в Палестине и независимо от уни­ верситета». Магнес ответил, что письма Фрейда и поданный Эйтингоном материал представлены чрезвычайной комиссии. Он выразил с в о ю «личную надежду, что ре­ к о м е н д а ц и и к о м и с с и и о к а ж у т с я б л а г о п р и я т н ы м и для в в е д е н и я п с и х о а н а л и з а в качестве важного учебного предмета в Еврейском университете». Но в этом направ­ лении так ничего и не было сделано. Правда, на различных медицинских и психоло­ гических факультетах университетов наряду с другими н а п р а в л е н и я м и изучают т а к ж е динамическую психологию и психиатрию, а многие аналитики входят в пре­ подавательский состав; однако официально академический мир Израиля психоана­ лиз т а к и не признал. Войны и беспорядки на протяжении последних сорока лет слишком часто преры­ вали нашу работу и выдвигали перед нами новые требования. Во время последней вой­ ны, в октябре 1 9 7 3 года, была создана психиатрическая служба, которая должна была заботиться не только о солдатах, но и гражданском населении. Лечение военных невро­ зов на фронте и в тылу, психологическая помощь раненым и их родным, психологи­ ческая поддержка семей павших и пропавших без вести — все это в значительной мере строилось на аналитическом понимании психических процессов. Аналитики внесли свой вклад в избавление пациентов от чувств страха и вины, стыда и отвращения, нар­ циссических ран и скорби об утратах. Стало очевидным, что анализ является не толь­ ко методом лечения психически больных людей, но и предоставляет нам средства, что­ бы помогать в тяжелое время нормальным, здоровым людям. Специфически израильской исследовательской задачей аналитики занимались немного. Существование страны связано с постоянным переселением. Она является м е с т о м сбора людей из разных стран, с разной культурой и социальными условия­ ми. Ж и з н ь на новой родине для одних проходит на более в ы с о к о м уровне цивили­ зации, чем прежде, для других — отчасти на более низком, во в с я к о м случае она яв­ ляется другой, чем та, к которой они привыкли. 682

Э т о создает трудности адаптации, напряжение и двойственную, противоречивую задачу адаптации к н о в ы м ж и з н е н н ы м условиям и вместе с т е м продолжения куль­ турных особенностей и традиций. Э т а ситуация, похоже, предоставляет уникальную в о з м о ж н о с т ь для изучения психической специфики у различных групп населения, с одной стороны, и процессов ассимиляции — с другой. Развитие психоанализа в Израиле тесно связано с историей анализа в целом. Пси­ хология Я стала занимать с течением времени все большее место, порой в ущерб вни­ м а н и ю к факторам Оно. Но сколь бы ни велико было число в с е в о з м о ж н ы х индиви­ дуальных теоретических установок и взглядов на терапию среди здешних аналитиков, это все же не привело к расколу на различные направления, и модель классического анализа в принципе сохраняется. Многие аналитики считают, что психоанализ занял прочное м е с т о в мире духа и среди наук. Но это, по-видимому, далеко не так. Сегод­ ня по-прежнему, как во времена, когда анализ утверждался в стране, психоанали­ тик должен ощущать себя пионером, который вопреки всем сопротивлениям про­ должает следовать путем к пониманию человека, отважно, бескорыстно и независимо от веяний моды.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Макс Эйтингон, родился 26 июня 1881 года в Могилеве (Россия), умер 30 июля 1943 года в Иерусалиме. Первый иностранец, посетив­ ший в 1907 году Фрейда, чтобы познакомиться с психоанализом из первоисточника. С тех пор постепенно развивалась дружба между Фрей­ дом и Эйтингоном. Он был вернейшим из дру­ зей Фрейда, помогал ему во всех бедах и никог­ да не пугался самых больших ж е р т в ради великого человека и дела, даже если это было в ущерб себе. Эйтингон посвятил себя прежде всего организации психоаналитического обра­ зования и ввел в качестве третьей составной части, наряду с учебным анализом и препода­ ванием теории, контрольный анализ. Он был президентом Международной учебной комис­ сии вплоть до ее роспуска в 1938 году. В пери­ од проведения трех Международных психоана­ литических конгрессов — в Инсбруке (1927), Оксфорде (1929) и Висбадене (1932) — являл­ ся президентом Международного психоанали­ тического объединения. 2

Давид Эдер ( 1 8 6 6 - 1 9 3 6 ) . 'Дориан Фейгенбаум (1887—1937) — осно­ ватель и первый издатель журнала «Psychoana­ lytic Quarterly*. 4 Моше Вульф ( 1 8 7 8 - 1 9 7 0 ) . 5 Письмо опубликовано: Max Eitingon in me­ moriam. Israel Psychoanalytic Society 1950. 6 «Я лишь хочу, чтобы он горел». Надпись на изо­ бражении Джованни Батисты Морони, на ко­ тором изображен огонь, вздымающийся в чаше. 7 Связь между душой и телом, если рассмат­ ривать с естественнонаучных позиций, являет­ ся неблагодарной исследовательской задачей, поскольку эта связь загадочна, а соответству­ 683 О'Х _ 0 7 R 1

ющие методы исследования отсутствуют. По­ этому Фрейд, пожалуй, не занимался вплотную этим вопросом и, соответственно, связью меж­ ду мозгом и психикой в рамках психоаналити­ ческой теории. Из-за неплодотворности тради­ ционных представлений, таких, как теория психофизического параллелизма, теория взаи­ модействия или теория идентичности психики и мозга, Ротшильд вместо каузальных отноше­ ний выдвинул гипотезу об отношениях выраже­ ния и сообщения в качестве онтологических причинных связей и в своей книге «Символика строения мозга» провел анализ структур цент­ ральной нервной системы по аналогии с син­ таксисом коммуникационной системы, такой, как речь. Влечения, чувства, восприятия, то есть все психическое, согласно этому воззрению, от­ носится к мозгу, как мысли к словам и предло­ жениям речи, опосредствующим эти мысли. Позднее Ротшильд назвал использованный в «Символике строения мозга» метод биосеми­ отикой, поскольку понятия и методы семиоти­ ки, то есть науки о знаках, можно применять ко всем интраорганизмическим знаковым сис­ темам. Психофизическая теория эволюции, ос­ нованная на иерархическом наслоении знако­ вых систем, позволяет по-новому описать влечения, психические конфликты и защитные механизмы исходя из их связи с функцией цен­ тральной нервной системы. 8

Деанимация (переживание омертвления души), диагностически отграниченная от синд­ ромов деперсонализации и дереализации, обра­ зует вместе с ними группу нарушений Я. Вос­ приятие собственной одушевленности, равно как и одушевленности визави, встраивается

в чувство реальности и чувство Я (.reality feeling, ego feeling) как отдельная, удачная или неудач­ ная деятельность Я. Больной воспринимает близких или себя как механических, автома­ тических управляемых кукол. Симптом объяс­ няется ранними нарушениями процессов коммуникации между маленьким ребенком и его материнским окружением. В ходе нор­ мального развития частично подавляются имен­ но самые ранние проективно-интроективные идентификации, чтобы содействовать объектив­ ному восприятию различий между живым су­ ществом и неживыми предметами, кроме того, между реальными предметами и их простыми символами в аспекте проверки реальности, как, например, в психодинамике латентного пе­ риода и развитии письма. При чрезмерном по­ давлении или же при патологическом сниже­ нии энергий влечений возникают типичные для каждой фазы развития нарушения понима­ ния, выливающиеся в переживание омертвле­ ния души, характеризующее синдром деанимации (см. Federn 1952). 9

Ной отстаивает тезис, что различие между первичным и вторичным процессами заклю­ чается не в степени примитивности, развития или совершенства, как это единодушно пред­ ставляется в психоаналитической литературе, и что они являются не чем иным, как двумя раз­ ными способами переработки информации, ко­ торыми пользуется психический аппарат. Различие между обоими процессами, то есть законы организации, лежащие в основе обоих способов работы, объясняется в соответствии с функцией, которую должен выполнять каж­ дый из этих процессов. Вторичные процессы ис­ пользуются во всех психических операциях, которые связаны с контактом с внешней дейст­ вительностью, таких, как проверка реальности и ориентация, коммуникация, интенциональное поведение и т.д. Первичные процессы используются во всех психических операциях, связанных с внутренней деятельностью психи­ ческого аппарата, таких, как ассимиляция но­ вых переживаний, синтез и интеграция Я и т.д. Вследствие этого вторичный процесс можно оп­ ределить как ориентированный на действитель­

ность, тогда как первичный процесс является центрированным на себе. С точки зрения пути их развития вторичные процессы определяют­ ся как все процессы психического аппарата, контролируемые обратной связью, тогда как первичные процессы — как все процессы, ли­ шенные обратной связи. 10 Консультационные и терапевтические цен­ тры для детей и их родителей. 11 Курсы повышения квалификации после по­ лучения докторской степени. 12 В фасеточном анализе Гуттмана речь идет об определении многомерной области не с по­ мощью механической конструкции простран­ ственной структуры, а через объединение размерностей в общеупотребительном пред­ ложении, которое называют проектом-картой. В этом предложении каждое измерение рас­ сматривается не как изолированная абстрак­ ция, а как фасета, аспект обычного высказыва­ ния. Этот проект-карта позволяет: 1 ) экспли­ цитно выражать взаимосвязи между фасетами и таким образом определять связь наблюдений, а не вырывать их из контекста; 2) описывать каждое возможное событие в пределах одной области, причем не с помощью группы не от­ носящихся друг к другу пунктов, а с помощью понятного стандартного выражения. В качестве привычных, обыденных предложений они го­ раздо ближе клиническому и даже повседнев­ ному языку. Поэтому становится легче, с одной стороны, преобразовать сырые данные в пред­ ложения, которые могут быть изучены с помо­ щью фасеточного анализа, а с другой стороны, понять и критически оценить анализ данных. Поскольку сырые данные всегда представляют­ ся в вербальных предположениях, фасеточный анализ не ограничивается регулярными наблю­ дениями, а потенциально столь же пригоден для анализа теоретических формулировок и по­ нятий. Именно поэтому он может с выгодой использоваться в психоаналитическом исследо­ вании. 13

Переписка между Фрейдом, Эйтингоном и Магнесом была опубликована Милтоном Розенбаумом: Journal of the American Psycho­ analytic Association, vol. II, Nr. 2, April 1954.

ЛИТЕРАТУРА DREYFUSS, K.: Zur Theorie der traumatischen Neurose. Int. Zschr. f. Psychoanal., 2 6 , 1 9 4 1 EDER, D.: Memoirs of a Modern Pioneer. J. B. Hobman (Ed.). London: Gollancz 1 9 4 5 Max Eitingon in memoriam. Publ. by Israel Psychoanalytic Society 1950

FEDERN, P.: Ego Psychology and the Psychoses. New York: Basic Books 1 9 5 2 . На нем. яз.: IchPsychologie und die Psychosen. Bern: Huber 1956

S., A B R A H A M , K.: Briefe M.: Fischer 1 9 6 5

FREUD,

684

1907-1926.

Frankfurt/

JAFFE, К.: Moshe Woolf. In:F. Alexander, S. Eisenstein, M. Grotjahn ( E d . ) : Psychoanalytic Pioneers. N e w Y o r k : Basic B o o k s 1 9 6 6

A b o u t A r t and Artistic Talent. Intern. J o u r n a l of Psychoanalysis, 5 3 , 1972 Symbolism and Mental Representation. T h e Annual

LowTzKi, F . : Sören Kierkegaard. Intern. Psa. Vlg. 1935

of Psychoanalysis, Vol. 1, 1973

Mahatma Gandhi. Intern. Journal of Psychoanalysis,

P O M E R , S. L . : M a x E i t i n g o n .

3 3 , 1952 Minutes of the Vienna P s y c h o a n a l y t i c Society. V o l . 1. E d . H . N u n b e r g , E . F e d e r n . N e w Y o r k : Int.

B: F . A l e x a n d e r ,

S. Eisenstein, M. Grotjahn (Ed.): P s y c h o a n a l y t i c Pioneers. N e w Y o r k : Basic B o o k s 1 9 6 6 Psychological Bases of W a r : Quadrangle B o o k s 1973

U n i v e r s . Press 1 9 6 2 R O T H S C H I L D , S. F.: Symbolik des Hirnbaus. Berlin: MOSES, R.: F o r m and Content: An Ego-Psychological

Karger 1935

View. T h e Psychoanalytic Study of the Child, 2 3 , 1 9 6 8 Ν ο υ , P.: T h e P s y c h o d y n a m i c M e a n i n g o f M u s i c . J o u r n a l of Music T h e r a p y , 3, 1966; 4, 1967 On the Development of Artistic Talent. T h e Israel Annals of Psychiatry and Related Disciplines, 4 , 1 9 6 6 T h e Development o f Musical Ability. T h e P s y c h o ­ analytic Study of the Child, 2 3 , 1968 A T h e o r y of A r t and Aesthetic E x p e r i e n c e . T h e P s y c h o a n a l y t i c Review, 5 5 , 1 9 6 9 A Revision of the P s y c h o a n a l y t i c T h e o r y of the P r i m a r y Process. Intern. J o u r n a l of Psychoanalysis, 50, 1969

Das Zentralnervensystem als S y m b o l des Erlebens. Basel: K a r g e r 1 9 5 8 E r o s and Thanatos in H u m a n Evolution. T h e Israel Annals of P s y c h i a t r y and Related Disciplines, 8, 1970 D a s I c h und das G e h i r n . In: F o r t s c h r i t t e d e r Psychoanalyse III S C H O S S B E R G E R , J . Α . : Deanimation. A Study o f the C o m m u n i c a t i o n o f M e a n i n g t h r o u g h Transient Expressive Configuration. The Psychoanalytic Quarterly, 3 2 , 1 9 6 3

ПСИХОАНАЛИЗ Б ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ

ПСИХОАНАЛИЗ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ

Изначально понятие «Восточная Европа» использовалось как чисто географи­ ческое наименование. К нему относили м е с т н о с т ь и государства восточный части Польши, европейскую Россию и Украину, Прибалтику и, наконец, Балканы, при­ чем представление о последних в разных странах и культурах существенно разли­ чалось. У ж е при дефиниции «Балканы» проявляются эмоционально катектированные представления: так, к Балканам страны Центральной и Западной Европы причисля­ ли и д а ж е сегодня причисляют Венгрию, хотя сама Венгрия с этим не согласна. Вен­ гры ссылаются на географическое положение вне полуострова и историческую роль в защите западно-христианской культуры от турков в начале нового времени. Кро­ ме того, после Второй мировой войны понятие Восточной Европы получило новое смысловое содержание из-за возникших политических и экономических блоков. Э т а историческая реальность значительно повлияла т а к ж е на развитие психоана­ лиза в странах Восточной Европы. Цезура в линии развития этих стран является их общей особенностью; к а к показывают отдельные работы, написанные авторами из восточноевропейских стран, до и после этой временной границы существуют дей­ ствительно огромные различия в развитии и организации психоаналитических ис­ следований, а т а ю к е в тенденциях, направлениях и школах.

Янош

689

Паал

ПСИХОАНАЛИЗ В ВЕНГРИИ Янош Паал

Первой страной за пределами немецкоязычного пространства, в которой пустил корни психоанализ, была Венгрия, в то время, на рубеже столетий, составная часть императорской и королевской монархии. Дух времени представлял собой причуд­ ливую с м е с ь благосостояния, достижений техники, экономического подъема, с од­ ной стороны, и неудовлетворенности к а к предчувствия будущих к а т а к л и з м о в — с другой. Эта неудовлетворенность, пробужденная духом времени, отражается в ли­ тературе, которую никак нельзя назвать оптимистической. «Социальная т о с к а хотя и утихла, но т е м чаще и громче раздаются интроецированные жалобы и обвинение: глубокое недовольство человека собой, в о з м о ж н о с т я м и развития, т е м и формами индивида, которые обеспечивает или предоставляет ему окружающий мир...» (Lukâcs 1 9 4 6 , 1 3 ) . Психоанализ, как полагает Тибор Райка, один из представителей старой гвардии венгерских аналитиков, носит на себе печать именно этого кризиса на ру­ б е ж е столетий, а не печать крупной венской буржуазии. Научно-историческое значение будапештской школы е щ е и сегодня мало изве­ стно и понято. Она развивалась, несомненно, под влиянием гениальных идей Фрей­ да, но т е м не м е н е е обнарркивает м н о ж е с т в о независимых черт, в которых запечат­ лен вклад ее выдающихся представителей и специфические исторические события. Первые два десятилетия истории психоанализа неотъемлемы от личности и де­ ятельности Шандора Ференци (см. т а к ж е статью Г. Дамера в т. I) В 1 9 0 7 году, после ряда лет разнообразной медицинской и публицистической деятельности, состоялась первая встреча Ференци с Фрейдом в Вене; она положила начало долгой дружбе. Два года спустя Ференци сопровождает Мастера в Америку; в это же время появляются его первые психоаналитические публикации. Международное психоаналитическое объединение было основано по предложе­ н и ю Ференци во время II психоаналитического конгресса в Нюрнберге ( 1 9 1 0 ) . В эти п е р в ы е годы аналитической деятельности Ференци борется за распро­ странение фрейдовского учения, причем он сознательно обращается как к медикам, т а к и к широкой общественности. Здесь важную роль сыграли и другие первые венгерские аналитики. Примечатель­ но, что члены основанной в 1 9 1 3 году Будапештской местной группы Международного психоаналитического объединения до вступления в эту организацию занимались разны­ ми видами деятельности: ференци был практикующим врачом, Штефан Холлос — глав­ ным врачом провинциальной лечебницы, X. Игнотус — писателем, Р. Леви — врачом-те­ рапевтом, а 111. Радо — студентом-медиком. И м е н н о благодаря писателю Игнотусу считавшийся в то время прогрессивным радикально-буржуазный журнал «Huszadik szâzad» («XX век») в различных статьях уделял внимание психоанализу; в искусствовед­ ческом журнале «Müveszet» («Искусство») Варьяш пытался с психоаналитических по690

зиций интерпретировать психологию художника и вопросы эстетики. Другой современ­ ник Ференци, невропатолог Деци, опубликовал в ежедневной газете «Vilâg» («Мир») ряд научно-популярных статей, чтобы «сделать понятными и доступными широкой публи­ ке революционные результаты новой науки о психике» (Szilâgyi 1 9 1 4 ) . Усилия Штефана Холлоса привели к тому, что у тогдашнего директора Будапешт­ ской клиники нервных болезней Моравчика сформировалось удивительно позитивное отношение к психоанализу. В своем появившемся в 1 9 1 3 году учебнике психиатрии Моравчик пишет, что метод Фрейда является попыткой понять таинственный механизм души и т е м с а м ы м представляет собой новое направление в научном исследовании. Людвиг Леви, врач-терапевт, посвятил себя психоаналитическому исследованию области, не и м е в ш е й ничего общего с его тогдашней профессиональной деятельнос­ тью: психологическому осмыслению библейских текстов. Его богатая идеями статья военных лет о сексуальной символике в библейской истории о рае на несколько лет опередила первые сочинения Теодора Райка по психологии религии. Шандор Радо продолжил изучение нарциссического аспекта в развитии депрессив­ ных с о с т о я н и й , в п е р в ы е выделенного Фрейдом в «Печали и меланхолии» ( F r e u d 1 9 1 6 / 1 7 ) , и указал на «чрезмерную нарциссическую претенциозность и нарциссическую нетерпимость», которые обращают на себя внимание в преморбидных чертах ха­ рактера депрессивного человека (Rado 1 9 2 7 ) . В тенденции к самонаказанию он усмат­ ривает «противоречащую реальности и обращенную вовнутрь часть инфантильных объектных отношений». Радо пытается разобраться в ряде переживаний младенческо­ го возраста («в муках голода»), чтобы понять цепочку «вина—покаяние—прощение». В исследовании психического воздействия наркотических веществ (Radô 1 9 2 6 ) он выде­ ляет в качестве основной причины опьянения «алиментарный оргазм» и рассматривает возникающее в дальнейшем самолюбие как «реакцию зарождающегося Я на биологи­ чески самое важное переживание, на алиментарный оргазм» (Rado 1 9 3 6 ) . В 1 9 2 0 году Радо написал ряд теоретических статей («Пути исследования природы в свете психо­ анализа»; «Психоанализ и критика познания»; « Т о т е м и з м и содомия»); в середине 20-х годов он приехал в Берлин, позднее эмигрировал в Америку и, таким образом, вы­ шел из круга венгерских аналитиков. В работах после эмиграции, особенно в теории центрального «интегрирующего аппарата» (Rado 1 9 5 5 ) , становится все более отчетли­ вой биологическая направленность. В этой оспариваемой многими аналитиками тео­ рии он пытается объединить физиологию органов чувств и психоанализ (Loch 1 9 5 6 ) . Все вышеупомянутые аналитики были соучредителями Венгерского психоанали­ тического объединения, «братья» Ференци, причем каждый из них продолжал дей­ ствовать независимо. Чтобы проследить развитие будапештской школы, вернемся к творчеству Ференци. У ж е первые работы Ференци свидетельствуют о его оригинальном мышлении и творческой фантазии. Его очерк «Интроекция и перенос» ( 1 9 1 0 ) раскрывает один из самых ранних механизмов инфантильного мира переживаний и дифференциации между внешним и внутренним м и р о м Его стремление выявить наиболее ранние струк­ туры психики отчетливо проявляется в «Стадиях развития чувства реальности» ( 1 9 1 3 ) , где Ференци утверждает, «что следы внутриутробных психических процессов оказы­ вают влияние на организацию продуцируемого после рождения психического мате­ риала». Он усматривал в этом т а к ж е оптимальную интеграцию уровней органическо­ го и психического, понимая истерическую конверсию «как регрессию на стадию магии рождения» младенца с его сигналами о помощи в виде барахтанья и крика. Ференци обогатил клинику сексуальных расстройств точной дифференциацией активной и пассивной формы: у пассивного гомоэротика инвертировано собствен­ ное Я («субъектная гомоэротика»), тогда как активный гомоэротик м е н я е т объект любви («объектная гомоэротика»). 691

Первая мировая война оказала влияние на развитие психоанализа в Венгрии. Информационный бюллетень Международного психоаналитического объединения кратко, в двух строках, сообщает в 1 9 1 5 году, что местная Будапештская группа пре­ кратила свои заседания из-за того, что ее председатель несет военную службу за гра­ ницей. П я т ы й психоаналитический конгресс — первая встреча на международном уров­ не после вызванной мировой войной пятилетней паузы — состоялся 2 8 — 2 9 сентяб­ ря 1 9 1 8 года в зале заседаний Венгерской академии наук в Будапеште. Среди офи­ циальных делегатов м о ж н о встретить и м е н а обер-бургомистра, муниципальных советников, высших офицеров, представителей австрийского и немецкого правитель­ ства; к р о м е того, удалось т а к ж е добиться участия членов объединений из нейтраль­ ных стран. Благодаря участию обер-бургомистра Будапешта на пожертвования из до­ ходов п р о м ы ш л е н н ы х предприятий был создан первый Фонд Зигмунда Фрейда. Его задачами, по замыслу Фрейда, являлись помощь в организации Международно­ го психоаналитического издательства и присуждение авторам премий за особенно ценные работы по психоанализу. Научная программа открылась дискуссией о психоанализе военных неврозов. Вме­ сто уходящего Карла Абрахама общее собрание президентом объединения избрало Ференци. В апреле 1 9 1 9 года Ференци возглавил кафедру в Будапештском универси­ тете — первую в истории психоанализа. Однако связанные с этим большие надежды исчезли спустя 1 3 3 дня после поражения Советской республики и наступления «бе­ лого террора». Ференци был снят со всех общественных должностей, исключен из па­ латы врачей и был вынужден вернуться к частной практике. 3 октября 1 9 1 9 года он сообщил Джонсу, что его м е с т о жительства многие месяцы оставалось закрытым для какой-либо коммуникации и по-прежнему малодоступно для почты. Поэтому, находясь временно в Вене, он передает центральное руководство Международным пси­ хоаналитическим объединением председателю английской группы Эрнесту Джонсу. Возвращение к работе за кушеткой позволило Ференци создать собственную те­ орию, касавшуюся принципиальных вопросов психоаналитической техники. В сво­ ем докладе «Пути психоаналитической терапии» (XII, 1 8 3 etc.), прочитанном на Бу­ д а п е ш т с к о м к о н г р е с с е 1 9 1 8 года, Фрейд назвал п р е д л о ж е н н ы й Ференци новый способ «активностью аналитика» и, в частности, сослался на пример больного аго­ рафобией, которого путем анализа нужно побркдать выйти на улицу и во время этой попытки бороться со страхом, чтобы т а к и м образом получить дальнейший матери­ ал, способствующий устранению фобии. Стремление Ференци облегчить, ускорить терапевтический процесс красной нитью проходит через все его работы по техни­ ке. Т а к и е наблюдения привели его к представлениям о терапевтической ситуации, поведении пациента и к идее «отвести основную роль в аналитической технике вме­ сто воспоминания повторению». Эти нововведения Ференци вызвали в свое время разочарование многих коллег, со­ здали дистанцию между ними и подвигли самого Ференци к дальнейшему изменению техники. Он перешел к тому, чтобы вместо заповедей и запретов ограничиваться дру­ ж е с к и м и советами пациенту, и пытался т а к ж е в некоторых случаях активным вмеша­ тельством добиваться не повышения, а уменьшения напряжения. Он выступал за «элас­ т и ч н о с т ь п с и х о а н а л и т и ч е с к о й т е х н и к и » и придавал при э т о м о с о б о е значение психологическому такту, исходя из идеи, что благожелательность психоаналитика дол­ ж н а содействовать коррекции неправильного поведения, проистекающего из ранне­ го детства. Свободу, на его взгляд, должна предоставить разрядка (релаксация). « П о т р е б н о с т ь исцелять и помогать, ставшая в н е м всемогущей», как отмечал Фрейд в некрологе по поводу с м е р т и Ференци ( X V I , 2 6 9 ) , вела его е щ е дальше. Он у ж е не довольствовался ролью благожелательно сдержанного взрослого, а высту692

пал за то, чтобы он, аналитик, ради достижения оптимальной терапевтической ре­ грессии сам ставил себя на ступень регрессировавшего пациента. Впечатляющий при­ м е р своей техники он представил 6 мая 1 9 3 1 года в т о р ж е с т в е н н о м докладе по слу­ чаю 75-летия Фрейда: «Находящийся в лучшем для мужчины возрасте пациент решается после преодо­ ления м о щ н о г о сопротивления... осуществить процессы самого раннего детства. Бла­ годаря аналитическому прояснению его прошлого я у ж е знаю, что он идентифици­ рует м е н я в п е р е ж и в а е м о й заново сцене со с в о и м дедом. Вдруг посреди разговора он обвивает рукой м о ю ш е ю и шепчет на ухо: "Дедушка, я боюсь, что стану малень­ к и м ребенком!" Тут я наталкиваюсь на удачную, как мне кажется, идею пока не го­ ворить ему ничего о переносе и тому подобном, а точно т а к же ш е п о т о м задать ему встречный вопрос: "Да, но почему ты так считаешь?"» (Bausteine III, 4 9 4 ) Творчество Ференци несет на себе особую печать его личности, о чем писал Микаэл Балинт в предисловии к новому изданию «Основ психоанализа» ( 1 9 6 4 ) : «Ференци имел особый дар безграничной свободы фантазии, каким не обладал ни один другой анали­ тик, пожалуй, даже Фрейд. К этому м о ж н о добавить способность все события анализа, даже самые обычные и повторяющиеся в сотый раз, переживать как нечто совершенно новое и свежее и открывать в них моменты, ускользавшие до сих пор от остальных». Его наблюдения, касавшиеся аналитической ситуации, побудили ряд видных ана­ литиков, начиная с Микаэла Балинта, продолжая Диттманном, Готтшальком, Маланом и заканчивая Аргеландером, если назвать только самые известные имена, к раз­ работке разного рода новых представлений о технике. Оригинальность Ференци, его огромный интерес к новым, неизведанным обла­ стям, среди них особенно к глубоким и ранним слоям психической структуры, м о ж н о обнаружить и у его непосредственных учеников. Когда в 1 9 1 6 году ему удалось сме­ нить военную службу гусарского офицера на медицинскую службу в будапештской клинике военных неврозов и т е м с а м ы м частично вновь заняться аналитической практикой, среди его первых пациентов были два человека, сыгравших особую роль в истории психоанализа: Мелани Кляйн и Геза Рохейм. В информационном бюллетене Международного психоаналитического объеди­ нения в сообщении из Венгрии упомянута в 1 9 1 9 году среди новых принятых чле­ нов Мелани Кляйн, «в н а с т о я щ е е в р е м я Р у ж о м б е р о к , Чехословакия, прив.-дир. Я. Кляйн, сберкасса». Год спустя в «Международном журнале психоанализа» появился «Семейный роман в стадии становления». В записях о пятилетнем в то время сыне Эрихе она отмечает выраженное стремление к истине маленького мальчика в борь­ бе с другим ж е л а н и е м — сохранить столь же важную веру в пасхального зайца, чер­ та и тд,. Здесь м о ж н о увидеть истоки вызвавшей много споров концепции Кляйн о Сверх-Я маленького ребенка. М. Кляйн ( с м статью Р. Ризенберг в т. I I I ) уже во время своей деятельности в Вен­ грии заложила фундамент игровой техники, являвшейся инструментом разработан­ ного ею детского анализа. Фантазии ребенка в игре она понимала по аналогии с ре­ чевыми ассоциациями взрослых. С самого начала сознательно отказавшись от того, чтобы связывать м е ж д у собой анализ и воспитание, она смело стала интерпретиро­ вать, руководствуясь при э т о м прежде всего возникающими страхами и сопротив­ лениями. Во главу угла она ставила т а к ж е интерпретацию переноса: она не ждала, пока ребенок в ы с к а ж е т с я примерно в т о м духе, что игрушка идентична аналитику, а старалась разобраться, что означает игра в процессе переноса. Но это оказывалось для нее в о з м о ж н ы м только в т о м случае, если она давала интерпретацию на я з ы к е ребенка. Т а к и м образом, с помощью игровой техники она смогла исследовать объект­ ные отношения ребенка. Она обнаружила в игре конфликтный материал, указывав­ ший на существование Сверх-Я уже на доэдиновой стадии развития. Из этих данных 693

Кляйн заключает, что страхи кастрации и/или утраты любви и м е ю т общего предше­ ственника в первичном страхе. Э т и м ранним страхом она объясняет т а к ж е и возник­ новение психозов. Если Мелани Кляйн пыталась осмыслить самые ранние этапы истории жизни ре­ бенка, то другой ученик Ференци, Геза Рохейм, стремился решить эти вопросы с по­ м о щ ь ю этнологических исследований примитивных народов (см. статью Ф. фон Боксберга об аналитических полевых исследованиях в э т о м т о м е ) . Необычайное обилие идей м о ж н о проиллюстрировать, перечислив темы его первых докладов в Венгерском психоаналитическом объединении ( 1 9 2 4 ) : травма рождения, теория генитальности, космогония, легенды о драконе, герои культуры, жертва, происхождение торжест­ венных ритуалов. Он считался первым среди психоаналитиков, которые создавали теорию благодаря непосредственным наблюдениям над ж и з н ь ю примитивных на­ родов и постоянно уточняли ее, проводя сравнительные исследования. Он совершил экспедиции в Австралию, Сомали, к индейцам племени ю м а в Аризоне. Совместная ж и з н ь с туземцами Центральной Австралии позволила ему получить ясное представ­ ление о вере в демонов, господствовавшей в этих племенах наряду с т о т е м и з м о м . Эту веру Рохейм объяснял первичной сценой, о которой т а м т а к ж е не принято го­ ворить, несмотря на большую свободу влечений. Он понимал ее как проекцию пер­ вичной сцены, тогда как т о т е м и з м в сравнении с ней означает прогресс, поскольку первичная сцена актуализируется здесь в сублимированной и приемлемой форме. Другой важной концепцией Рохейма являлся «онтогенез культуры» (Roheim 1 9 2 6 ) — идея о том, что лейтмотив определенной культуры следует объяснять коллективной травмой. Эта травма повторяется в ж и з н и каждого отдельного ребенка, внутри груп­ пы, проявляется в характере племени и в качестве коллективного Сверх-Я становится социальной реальностью. Специфическая проблема, которой увлеченно занимался Рохейм перед к а ж д ы м с в о и м путешествием, заключалась в том, чтобы создать «дифференциальную психо­ логию народов» (Roheim 1 9 2 6 ) , выяснить вопрос, в чем различаются примитивные народы, почему они остались примитивными, и т е м с а м ы м сделать выводы о форме и степени подавления влечений у культурных народов. На разнообразном материале, к а с а ю щ е м с я сновидений, сказок, песен, мифов, обычаев, Рохейм доказывает универсальную правомерность психоаналитических те­ орий и возражает с о в р е м е н н ы м антропологам, таким, как Кардинер, Рут Бенедикт и Маргарет Мид, которые выводят различия отдельных культур из различных ситуа­ ций детства (Stierlin 1 9 5 0 ) . Под влиянием Рохейма этнологические исследования проводила и Алиса Балинт. В ноябре 1 9 2 5 года она прочитала доклад о вождях североамериканских индейцев и по возвращении из научной командировки в Берлин предприняла первую попытку разработать на психоаналитической основе педагогику детей младшего возраста. В предисловии к новому изданию книги (А. B a h n t 1 9 6 6 ) Микаэл Балинт назвал этот частный интерес «сравнительной теорией воспитания примитивных народов». В работе «Любовь к матери и материнская любовь» (А. B a h n t 1 9 3 9 ) Алиса Ба­ линт описывает раннюю форму любовного отношения младенца к матери, основным п р и з н а к о м которого является отсутствие чувства реальности в аспекте интересов объекта любви; она называет такое отношение «наивным эгоизмом». Полной про­ т и в о п о л о ж н о с т ь ю ему является материнская любовь, отчужденная от реальности. Алиса Балинт опирается здесь на наблюдения Рохейма над австралийскими матеря­ ми, которые, побуждаемые голодом, пожирают, собственноручно совершив аборт, зародыша, и относит эту форму т а к ж е к архаической материнской любви, когда ре­ бенок е щ е не принадлежит внешнему миру. Такие отношения м е ж д у матерью и ре­ бенком построены «на наслоении взаимных целей влечения», при котором отсутству694

ет забота о благе другого. Обеим частям этой пары противоположностей присуща полная гармония интересов. С отцом же ребенок знакомится уже под приматом чувства реальности, и по­ этому любовь к нему сообразна реальности. В трактовке Алисы Балинт «первичная стадия» примитивного нарциссизма вы­ ступает как архаическое отношение к объекту, лишенное чувства реальности; в этом можно увидеть предвосхищение концепции Бинникотта. Непосредственные связи с психиатрией установились среди венгерских психо­ аналитиков уже с ранних пор, особенно благодаря Штефану Холлосу, одному из со­ учредителей Венгерского психоаналитического объединения. Р а б о т а Ференци о прогрессивном параличе считается новаторской (в разрешении до сих пор оши­ бочно постулируемых представителями классической медицины противоречий меж­ ду физическими и психическими патогенными факторами) и предваряющей совре­ менную динамическую психиатрию. Под ее влиянием Холлос провел аналогии между сновидением и галлюцинацией и трактовал последнюю как «работу психоза», подоб­ ную работе сновидения. Психотические переживания выступают как проекции внут­ ренних процессов, которые «надевают на себя маску несокрушимости бессознатель­ ного» (Hollos 1 9 3 3 ) . Согласно Холлосу, одного только органического заболевания мозга недостаточно для возникновения тех явлений, которые психиатрия называет «продуктивными психопатологическими симптомами» — движущей силой психо­ за является вытесненный инфантильный материал, который заключает союз с нарциссически регрессировавшим Я. С тонкой интуицией Холлос описывает характерные особенности психотическо­ го языка, в т о м числе феномены «оговорки», амбивалентную установку с идентично­ стью обратного смысла в бессознательном и магическое всесилие мысли. В другой группе больных он наблюдал фантазии о возникновении человека, оплодотворении и рождении и, наконец, примеры распада коллективного Я на различных ступенях регрессии. В 1 9 2 6 году появляется его переведенная также и на немецкий язык книга-эссе «Расставание с желтым домом» — биографические заметки о жизни в психиатри­ ческой лечебнице с позиции психоаналитика. С неутомимой научной тщательностью он прослеживает в 1 9 2 9 году «психоана­ литические следы в психиатрии до Фрейда». Огромный резонанс вызвала появившая­ ся в 1 9 3 3 году в журнале «Imago» его статья «Психопатология повседневных телепа­ тических явлений». Смелую для того времени попытку применить психоаналитические методы сре­ ди психотиков предприняла Лили Г. Хайду. Она предполагает, что за негативизмом и кажущимся безразличием шизофреника стоит процесс самоизлечения, вмешатель­ ствам в который противится больной. Это затрудняет также и аналитическую работу, хотя с а м по себе материал лежит на поверхности. Концепция Анны Фрейд об анало­ гии между психотическим отыгрыванием и детской игрой, мысли Ференци о периоде магического всевластия жестов натолкнули ее в конце концов на идею о том, чтобы, осуществив совместную регрессию к этой форме коммуникации, найти доступ к боль­ ному: «Если мы, подобно хорошей матери, способны разгадать его жесты, он благода­ рен нам, как ребенок» (Hajcîu 1 9 3 3 ) . Наблюдения Хайду внесли также большой вклад в генетическое исследование шизофрении: согласно Т. Лидцу и соавторам, она принад­ лежит «к немногочисленным авторам, которые приводят в известной мере четкие до­ казательства», поскольку она выделила два важных в этиологическом отношении фак­ тора: холодный садистский характер матери и пассивность отца. В своей работе «Анализ напоминающих аменцию картин болезни» (Almàsy 1 9 3 3 ) Эндре Алмаши пытается прояснить вопрос, какие обстоятельства содействуют 695

тотальной регрессии Я, и приходит к выводу, что этот полный разрыв с реальностью вызывает настолько сильное проявление влечений, что в результате быстрого сниже­ ния уровня катексиса Оно устраняется нарушение в отношениях м е ж д у Я и внеш­ н и м миром; причем он считает утопией возможность, вызывая экспериментально психоз, достигать терапевтического эффекта. В 1 9 3 3 году, незадолго до своего шестидесятилетия, вследствие злокачественной анемии с т я ж е л ы м параличом позвоночника умирает Ференци. Несколько лет про­ ходят под воздействием этого потрясения. Кроме того, с течением времени стало все больше сказываться влияние Третьего рейха, с к о т о р ы м все больше контактиро­ вало политическое руководство Венгрии. В информационном бюллетене Междуна­ родного психоаналитического объединения уже в 1 9 3 3 году сообщается об умень­ шении числа записей на прием к аналитикам. За э т и м последовало некоторое оживление, которое вскоре свела на нет Вторая мировая война. В 1 9 3 6 году вновь появляется ряд публикаций венгерских авторов в «Международном журнале» и в «Имаго»; на конгрессе в Мариенбаде Д ж о н с со­ общает д а ж е о распространении психоанализа из Будапешта в другие города, на юге Венгрии образовалась неофициальная группа, связанная со столицей. Оживленная работа проводится в направлении аналитической педагогики. Пер­ вая психоаналитическая амбулатория была учреждена уже в 1 9 3 0 году в рамках Вен­ герской лиги охраны детей под руководством г о с п о ж и Дубовиц. П о я в л я е т с я ряд детских аналитиков. Ката Леви создает в 1 9 2 8 году дифференцированную классифи­ к а ц и ю отставаний в учебе, в 1 9 3 4 году проводит всеобъемлющее исследование дет­ ского энуреза, а в 1 9 3 8 году открывает консультацию для учениц средних классов. Все это тесно связано с тенденцией венгерских аналитиков исходить из поддаю­ щихся наблюдению и проверке примитивных объектных отношений, к а к сформу­ лировал на с о с т о я в ш е м с я в 1 9 3 7 году II Конгрессе четырех стран Микаэл Балинт. Пожалуй, не было т а к ж е случайным, что центральной темой конгресса явились ран­ ние стадии развития Я и что он состоялся, невзирая на смертельную опасность чу­ довищного коричневого монстра, в Будапеште при участии аналитиков из Вены, Чехо­ словакии и Италии. В 1 9 3 9 году в Венгрии парламентом был принят первый «закон о евреях». Со­ гласно ему, ученые е в р е й с к о г о п р о и с х о ж д е н и я о т н ы н е не могли быть п р и н я т ы ни в одну м е с т н у ю профессиональную организацию, в т о м числе в палату врачей; председатель и члены правления объединения не могли быть евреями. Однако не только еврейское происхождение Фрейда и большинства аналитиков Венгрии, но и свободный дух научного исследования и международные контакты, а т а к ж е большой интерес к психоанализу у леворадикальной молодежи, участвовав­ шей в мероприятиях объединения, вызывало неприязнь у тогдашнего р е ж и м а . У ж е за несколько лет до начала Второй мировой войны двухнедельные научные заседания осуществлялись под полицейским надзором Чтобы избежать контроля вла­ стей, некоторые собрания проводились в частных врачебных кабинетах членов объеди­ нения. Выбирались неклинические объекты исследований, например, развитие языка (Холлос), психоанализ проблем математики (Германн), психоанализ музыки (Пфейфер), регрессия подвижности (Шёнбергер), страх и биологические рефлексы (Райка). Н е с м о т р я на все внешние препятствия, еще в 1 9 4 3 году Германну удалось издать книгу о первичных влечениях человека. Любопытно, что цензура не коснулась мыс­ лей о милитаризме и антисемитизме и ограничилась вычеркиванием некоторых «не­ приличных для общественной нравственности» глав о ж е н с к о й мастурбации и сек­ суальной активности. В такой атмосфере началась эмиграция большого числа аналитиков, а венгерское происхождение многих из них с течением времени было предано забвению. 696

Т е м не м е н е е произведения аналитиков венгерского происхождения, получив­ ших образование за границей, проникнуты культурными традициями родины. На­ зовем лишь некоторых из них. Франц Александер, сын Бернхарда Александера, выдающегося венгерского фило­ софа с в о е ю времени, в доме которого собирались интеллектуалы со всей Европы. После шестилетней медицинской деятельности он приехал в 1 9 1 9 году в Берлин, где полу­ чил образование. Во многих его технических концепциях, например в идее о коррек­ тирующем эмоциональном опыте, отчетливо прослеживается влияние Ференци. Роберт Бак уехал в С Ш А уже в 30-е годы. В своей работе о регрессии ориента­ ции Я и либидо (Bäk 1 9 3 9 ) он занимается недостаточно изученной с в я з ь ю м е ж д у эро­ генными зонами к о ж и и рта. Феномены магии контакта и идея «слияния» связаны преимущественно с температурной ориентацией маленького ребенка; согласно этому принципу, мышление шизофреника подчиняется правилам магии контакта. Бак ви­ дит физиологическую основу этого явления в том, что после рождения температура тела ребенка быстро снижается, тогда к а к с а м он является пока е щ е относительно термолабильным. П о э т о м у тенденция к возвращению в тело м а т е р и о т о б р а ж а е т стремление вернуться в условия более высокой температуры. Бак понимает бредо­ вое переживание к а к попытку через уход восстановить утраченные межчеловечес­ кие отношения. П о его мнению, психоз является к о м п р о м и с с н ы м образованием в конфликте м е ж д у Я и агрессией. Т а к ж е в Соединенных Ш т а т а х развил многостороннюю деятельность Шандор Лоранд. П о м и м о прочего, он изучал роль сказок в возникновении детских неврозов (Lorand 1 9 3 4 ) . Исследования истерии страха позволили ему заключить, что основу структуры невроза страха составляет материал сказок; воспоминания о приятных или неприятных страхах из детства пациента центрировались на сказках, которые мать рассказывала ему на шестом-седьмом году жизни. В дальнейшем он обратился к ис­ следованию перверсий и личностных отклонений. Давид Рапапорт, один из выдающихся теоретиков психоаналитической науки, начал с в о ю исследовательскую работу в 1 9 3 8 году с изучения «новейшей истории по­ нятия ассоциации» в психологической лаборатории Будапештского университета. Затем он эмигрировал в Израиль и, прежде чем получить м е с т о в Международном психоаналитическом объединении (см. т а к ж е статью V. Май в э т о м т о м е ) , несколь­ ко лет занимался проблемами воспитания в кибуцах. Лайош Ш е к е л и эмигрировал в 1 9 3 0 году в Швецию, после того к а к приступил к обучению в Будапеште и Амстердаме. Сначала он занимался экспериментальны­ ми работами по психологии мышления в духе гештальт-психологии Вертгеймера, Кёлера и Левина, однако затем преступил исторические доктрины этой теории, по­ казав, что к а ж д о е решение проблемы м о ж н о описать в рамках трех с и с т е м соотно­ сительных понятий, динамической, и с т о р и ч е с к о й и структурной, и использовал при описании топографическую теорию психоанализа. Особый интерес он проявлял к творческому м ы ш л е н и ю одаренных ученых и деятелей искусства. Выдающимся представителем будапештской школы считается Микаэл Балинт, относивший себя к ней до конца жизни. Он привел ее четкое определение и на Меж­ дународном психоаналитическом конгрессе 1 9 3 7 года указал на ее характерные чер­ ты: в то время когда в центре научных интересов находилось развитие влечений, эта школа, начиная с Ференци, рассматривала человека как существо, которое с самого рождения ж и в е т и развивается в определенных социальных контактах, в контактах ребенка с матерью. Балинт понимал аналитическую п с и х о т е р а п и ю к а к особого рода о т н о ш е н и я м е ж д у людьми, в к о т о р ы х заново п е р е ж и в а ю т с я первые годы ж и з н и , после чего устраняются последствия более поздних психических травм («новое рождение»). 697

О роли Микаэла Балинта как пионера психоанализа подробно рассказывается в другом т о м е этой энциклопедии (см. статью М. Хоффмайстер в т. I I I ) . Здесь лишь зкратце будет охарактеризована его деятельность на родине. Балинт родился в 1 8 9 6 году в Будапеште. Получив м е д и ц и н с к и й диплом, не­ с к о л ь к о лет учился в Берлине, н а м е р е в а я с ь стать биологом. В начале 2 0 - х годов он встретился с Ференци, учеником которого всю ж и з н ь себя считал. И с т о р и ч е с к о е значение Балинта с о с т о и т в том, что он сумел привнести психо­ анализ в медицину; он постоянно стремился ознакомить медиков с теорией и прак­ т и к о й п с и х о а н а л и з а и п о б у ж д а л их и с п о л ь з о в а т ь п с и х о а н а л и т и ч е с к и й м е т о д . Его первый доклад «Психоанализ и клиническая медицина», прочитанный в нача­ ле 2 0 - х годов перед врачами в Будапеште, был специально ориентирован на кли­ н и ч е с к и й о б р а з м ы ш л е н и я м е д и к о в , и он н а ш е л о т к л и к д а л е к о за п р е д е л а м и страны. У ж е в н е м Балинт показал важность взаимосвязи м е ж д у внутренней меди­ циной и психоанализом и наглядно продемонстрировал, насколько б е с п о м о щ н о й о к а з ы в а е т с я перед «функциональными нарушениями» медицина, довольствующа­ яся только лабораторными данными. В 1 9 2 7 году он прочел доклад об отношении психоанализа к практической медицине. Эту деятельность и теоретические рассуждения по поводу своей работы он про­ должил и после эмиграции в 1 9 3 9 году в Лондон. Огромной заслугой Балинта в ис­ тории психоанализа я в л я е т с я т а к ж е то, что он с т р е м и л с я в ы в е с т и психоанализ из его элитарной изолированности. Творчеству Балинта, как и Ференци, особый характер придает своеобразие его личности. Мичерлих полагает, «что существовал и другой аспект таланта, который... при общении с Балинтом давал неповторимое чувство свободы: он был по своей сути новатором, а именно первооткрывателем типично гуманистического склада по срав­ нению с первооткрывателями законов природы, которые достигают цели логичес­ кими методами. У Балинта острота логического мышления сочеталась с эмпатией» (Mitscherlich 1 9 7 3 , 9 7 - 1 0 0 ) . П о с л е т о г о к а к Венгрия выступила на с т о р о н е д е р ж а в «оси», м н о г и е члены объединения были заключены в трудовой лагерь, а после вступления немецких войск 19 марта 1 9 4 4 года — в концлагерь и т а м либо погибли, либо после прихода к влас­ ти Шалаши 15 октября 1 9 4 4 года были казнены подразделениями коммандос. К чис­ лу этих ж е р т в относятся Шандор Пфейфер, Ласло Ревеш и Геза Дукеш. Шандор Пфейфер являлся одним из самых оригинальных и разносторонних уче­ ников Ференци. Э т о был необычайно скромный человек с утонченным характером. Он погиб в молодом возрасте, а потому его и м я едва ли известно за пределами стра­ ны. Пфейферу принадлежит м а с с а идей в теории игры и психологии музыки. Он ис­ следовал образ королевы Маб у Шекспира, развивал биоанализ Ференци. Его много­ численные рукописи стали такими же жертвами вандализма, как он с а м и его семья. Ласло Ревеш е щ е в 1 9 3 2 году указывал на роль агрессивного влечения в диффе­ р е н ц и а ц и и м е ж д у н е в р о з о м органов и к о н в е р с и о н н о й истерией. Его о п и с а н и е депрессивной симптоматики, предшествующей органическому расстройству, счита­ ется новаторским в развитии психосоматической концепции. Геза Дукеш пытался связать психоанализ с юриспруденцией и опубликовал ра­ боты о психогенезе делинквентности, о психологических проблемах уголовной ответ­ ственности и выступал за организацию терапевтических учреждений для преступ­ ников. Большая заслуга в том, что в период коричневого террора объединению удалось все-таки выжить, принадлежит Эндре Алмаши, «почетному арийцу» среди преиму­ щественно еврейских членов. Подвергая себя опасности, он взял на себя в 1 9 3 9 году председательство и с а м лично вел с л о ж н ы е переговоры с властями. Ему д а ж е удалось 698

спасти библиотеку, не заключая при этом, несмотря на свой ранг офицера, полити­ ческих компромиссов. Вскоре после войны, у ж е в марте 1 9 4 5 года, члены объединения собрались снова. В атмосфере освобождения вновь ожили надежды, которые подкреплялись воспоми­ наниями о подъеме в 1 9 1 9 году в период Республики Советов. Поначалу казалось даже, что они правомерны. И м р е Германн получил venia legendi в Будапештском универси­ тете, вместе с ним несколько аналитиков были приглашены читать лекции в институ­ тах, а годы восстановления после тягот войны предоставляли много в о з м о ж н о с т е й для деятельности, которая не замыкалась рамками объединения. Например, Алиса Гер­ манн работала консультантом в профсоюзе по вопросам воспитания, Тибор Райка — координатором в системе здравоохранения, Л. Роттер — в психогигиенической кон­ сультации столицы. Психоаналитики принимали непосредственное участие в органи­ зации в 1 9 4 7 году Объединения психической гигиены и в инициированном в 1 9 4 7 году Министерством здоровья психиатрическом опросе, приведшем к реформе системы психиатрической помощи в Венгрии: вопросы психического здоровья стали рассмат­ риваться т а к ж е и как социальная проблема, стали изыскиваться возможности профи­ лактики и реабилитации, клиническая психиатрия вышла из изоляции в сельских ле­ 2 чебницах и была интегрирована в структуру клинической больницы . Спустя два года, в период обострения политического напряжения в мире, это все­ лявшее надежды развитие резко прекратилось в связи с роспуском всех зарегистри­ рованных объединений. В ходе новых показательных процессов вновь ожили прежние идеологические упреки против психоанализа периода сталинской чистки. К этому до­ бавились привлечение павловской рефлексологии как единственной идеологически санкционированной теории психических процессов и исключение всех остальных методов диагностики, включая психологическое тестирование. Еще в 1 9 4 7 году Шёнбергер пытался в обстоятельном исследовании показать связь между Фрейдом и Пав­ ловым, но вслед за этим труды Фрейда, а т а к ж е Юнга и Адлера были уничтожены. И только после событий 1 9 5 6 года, которые, как бы их ни называли — м я т е ж о м или контрреволюцией — означали конец репрессивной эпохи, постепенно начали говорить о психоанализе. Однако было бы о ш и б к о й думать, что т я ж е л ы й период 1 9 4 9 — 1 9 5 6 годов следует отождествлять с полным застоем психоаналитической ра­ боты, хотя нельзя было читать лекции и официально называть терапевтическую де­ ятельность психоанализом. Как когда-то в 1 9 2 1 году Ференци, аналитики Венгрии продолжали с в о ю практическую работу, и никогда не прекращалось обучение новых аналитиков. Л. Гимеш-Хайду, будучи директором Государственного центрального ин­ ститута психиатрии в Будапеште, имел д а ж е смелость указать в открытой дискус­ сии приглашенной из Советского С о ю з а для чтения лекций профессору Татаренко, задачей которой было распространение и углубление учения Павлова, на бессмыс­ ленность и несостоятельность искусственного антагонизма Павлова и Фрейда В том, что вопреки формальному роспуску объединения, идеологической крити­ ке, э к о н о м и ч е с к и м репрессиям и порой д а ж е угрозе для ж и з н и сохранилась непре­ рывность аналитической теории и практики, заслуга принадлежит прежде всего Германну. По иронии судьбы и м е н н о п о н я т и е н е п р е р ы в н о с т и приобрело в трудах Германна особое значение. Если Ференци, прожившего короткую жизнь, м о ж н о сравнить с м е т е о р о м (почти все его работы имеют характер бегло изложенных представлений), то Германн в сво­ ем библейском возрасте — в декабре 1 9 7 4 года он отмечал 85-летие — являет со­ 3 бой тип ученого-затворника . Исходным пунктом теории Германна была экспериментальная психология (он счи­ тает себя таюке учеником Г. Ревеша, психолога-теоретика); от исследования интеллек­ та с позиций В. Штерна он пришел к анализу качественных различий мыслительных 699

процессов: на примитивной ступени мышления преобладает край, на более высоком уровне — середина; аналогичным образом строится из остатков дня и инфантильных переживаний сновидение, а патологический симптом — из первой и последней части травматическою переживания. Т е м самым Германн одним из первых попытался проло­ ж и т ь м о с т от психоанализа к о б щ е й психологии. Он старался т а к ж е п р о я с н и т ь проблему интеллекта с помощью психоанализа и ввел здесь понятие «глубокой мысли» в качестве нового акта понимания, который происходит, когда новое содержание вос­ приятия соединяется с нашими прежними мыслительными содержаниями и возникает новая внутренняя гармония. Он указывает т а к ж е на типичный для наиболее глубоких мыслей магический характер их содержания, поскольку они проистекают из прими­ тивного сознания. Т а к и м образом, он ставит новые цели тестирования интеллекта и от­ мечает важные корреляции между интеллектом, с одной стороны, и эмпатией, интуи­ цией, переносом объектных отношений — с другой. Одним из важнейших достижений Германна является доказательство непрерыв­ ности в с и с т е м е психических процессов, тогда как экспериментальная психология разбивает психические феномены на отдельные части, пренебрегая с м ы с л о в ы м со­ д е р ж а н и е м и с о о т н о ш е н и е м этих частей. В своей концепции непрерывности Гер­ манн пытается проследить именно такие непосредственные связи. В исследовании связей м е ж д у м е х а н и з м а м и проекции у паранойяльных больных и восприятием за­ паха и тепла он указывает наряду с каузальными динамическими с в я з я м и т а к ж е и на конгруэнтные отношения, например мыслительных образований и модальнос­ ти органов чувств. Воспринимаемый объект в обоих случаях отделим от субъекта лишь частично (распространяющий запах объект по отношению к о щ у т и м ы м изменени­ ям внешнего органа обоняния; внешнее тепло и телесное ощущение). Паранойяль­ ный больной регрессирует в основном на эту ступень переживания. Проницаемость границ м е ж д у субъектом и объектом, внутренним и внешним, характерна т а к ж е и для магического мышления, от которого обсессивный больной защищается с по­ м о щ ь ю изоляции и разграничения. Последовательное применение принципа непрерывности привело Германна, с одной стороны, к изучению наблюдений зоопсихологов, с другой стороны, к даль­ нейшему расширению аналитической теории влечений. В 1 9 3 6 году он разработал т е о р и ю о роли хватательного и п о и с к о в о г о влечения и благодаря н а б л ю д е н и я м над ж и в о т н ы м и обогатил фрейдовскую т е о р и ю влечений н о в ы м и компонентами. Первое сообщение об этой идее появилось еще в 1 9 2 4 году под названием «Явления ручной э р о т и к и в м л а д е н ч е с к о м возрасте, ее п р о и с х о ж д е н и е (цепляние за м а т ь ) и связь с оральной эротикой». В теории влечений Германн выделяет е щ е два парциальных влечения: влечение цепляться и противоположное ему влечение отправляться на поиски. Влечение цеп­ ляться, ж и з н е н н о в а ж н о е у д е т е н ы ш е й обезьян, у людей отходит на задний план из-за отсутствия волосяного покрова; т е м не м е н е е оно с о х р а н я е т с я в динамичес­ к о м с м ы с л е среди прочих парциальных влечений и проявляется при патологичес­ кой регрессии. Ц е л ь ю противоположного ему влечения, поиска, первоначально яв­ лялся о б ъ е к т влечения цепляться. П р я т а н ь е выступает в качестве его защитного механизма. Агрессия понимается как усиление цеплянья, н е ж н а я любовь — к а к смягчение; страх и м е е т значение возврата влечения цепляться, а Сверх-Я — «удерживающего органа», катектированного регрессивной тенденцией цепляться. Здесь проявляются зачатки биологического с и м б и о з а м а т е р и и ребенка на ступе­ ни первичного нарциссизма. Усиливающаяся в последние годы критика фрейдовских представлений о пассив­ ной биологической роли ж е н щ и н ы р к е тогда нашла выражение у Германна в резуль­ тате наблюдений над антропоидами. 700

Теория Германна о цеплянье стала основой для разделения Леопольдом Шонди влечений н а пары п р о т и в о п о л о ж н о с т е й . К э т о м у ж е и с т о ч н и к у м о ж н о с в е с т и и в о з н и к а ю щ у ю вследствие госпитализма анаклитическую депрессию, описанную Рене Ш п и ц е м . Глубокие, основательные, универсальные знания Германна, охватывающие эле­ менты математики, физики, биологии и д а ж е кибернетики, характеризуют его ра­ боту, впервые опубликованную в 1 9 3 3 году под названием «Бессознательное и тео­ 4 рия круговорота влечений» . Он рассматривал ее прежде всего к а к в о з м о ж н о с т ь «иллюстрации психических процессов, которые разыгрываются в бессознательном и в инстинктивном». Десять лет спустя эта идея была представлена в виде системнотеоретической модели. Согласно ей динамика влечений имеет форму дуги: «Созна­ тельные процессы протекают по прямой линии. И только влечение то приближает­ ся к своему объекту, то удаляется от него, иногда оно д а ж е возвращается к своему исходному пункту. Э т о т процесс характерен для того или иного поведения челове­ ка, которое подвергается сильному влиянию со стороны бессознательного. Так, на­ пример, во время психоаналитической терапии, в ходе "свободного ассоциирования", сознательная или бессознательная репрезентация постоянно удаляется от своей цели, но периодически снова к ней возвращается». Т а к ж е и страх Германн объясняет круговоротом инстинктивных процессов и по­ стулирует существование независимого инстинктивного страха. Фрейдовские влече­ ния к ж и з н и и к смерти он понимает как «формальное качество реально действую­ щих влечений». Ференци о б ъ я с н я е т проявление влечения к с м е р т и к а к в ы р а ж е н и е слабости и подчиненного положения ребенка в семье, где он был и остался нежеланным. Гер­ манн расширяет данное воззрение до взаимодействия и усматривает в э т о м взаимо­ действии причину возникновения порочного круга по принципу круговорота: «Если холод вызывает у ребенка влечение к смерти (агрессию), то оно в с в о ю очередь воз­ действует на мать, усиливая ее нетерпимость и холодность». В а ж н ы м м о м е н т о м в теории круговорота является постоянное увеличение ин­ тенсивности вследствие динамики процесса круговорота; Германн приводит в каче­ стве примера течение депрессивных и обсессивных симптомов, онанизм, импульсив­ ный характер. На соответствия м е ж д у теорией влечений Германна и кибернетикой указал в сво­ ем исследовании Гидаш (Hidas 1 9 7 2 ) . Он отмечает, что, «изучая т е о р и ю Германна о круговороте, наталкиваешься на м н о ж е с т в о идей и наглядные иллюстрации общей теории с и с т е м и — в ее рамках — на позитивную обратную связь... на увеличивающий девиацию взаимный причинно действующий процесс (deviation amplifying mutual causal process = DAF; Bertalanffy 1 9 6 8 , Maruyama 1 9 6 8 , Milsum 1 9 6 6 ) » . В 1 9 6 9 году на т о р ж е с т в е н н о м научном заседании отмечалось 80-летие Герман­ на — юбилей, увенчавший многие годы спокойного труда в тиши кабинета. Среди выступавших наряду со старыми друзьями и коллегами, такими, как Роберт Бак, Микаэл Балинт и Т и б о р Райка, были т а к ж е и молодые аналитики, ученики Германна и Райки. Аналитические идеи применяются в самых разных областях: в групповой терапии (Гидаш), в д е т с к о м анализе и педагогической консультации ( Н е м е ш ) , в ра­ боте с подростками (Викар), в психической гигиене ( П а н е т ) , если назвать лишь не­ сколько имен представителей новой гвардии. Благодаря п о д д е р ж к е и активности Александра Мичерлиха молодые венгерские аналитики приезжали для обмена опы­ т о м в Институт Зигмунда Фрейда во Франкфурте-на-Майне. Их выступления е щ е раз подтвердили непрерывность психоанализа в Венгрии. Последним по времени в а ж н ы м с о б ы т и е м явились т о р ж е с т в а по поводу столет­ ней годовщины со дня р о ж д е н и я Ш. Ференци на Троицу 1 9 7 4 года в Будапеште 701

при участии президентов Венского и Н е м е ц к о г о психоаналитических объединений (Paâl 1 9 7 5 ) . Т о р ж е с т в е н н ы е мероприятия, одновременно проходившая выставка, посвященная Ференци, и положительный отклик в прессе вселяют надежду, что труд старой гвардии и ее нынешних учеников вновь займет заслуженное м е с т о к а к в на­ учной ж и з н и Венгрии, так и на международном форуме.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Шандор Ференци родился в многодетной се­ мье 7 июля 1873 года в Мишкольце, тогда еще небольшом, а сегодня втором по величине про­ мышленном городе Венгрии. Его отец в возрасте восемнадцати лет принимал участие в борьбе за освобождение, затем открыл книжный ма­ газин, и у него проходили учебу основатели двух немецких издательств, Юлиус Барт и С. Фишер. 2 Концепция, которая и поныне во многих странах Европы считается утопией и до сих пор остается в Федеративной Республике Германии предметом бесплодных дискуссий. 3 Имре Германн родился 13 декабря 1889 года в Будапеште. Из-за частых переездов семьи, свя­ занных с профессией отца, юношей он имел воз­ можность пережить «краевые ситуации», которьш придавал столь большое значение в своих поздних работах. Будучи студентом медицины,

Германн присоединился к психологу Гезе Ревешу и занимался экспериментальной психоло­ гией. Одновременно он являлся слушателем на первых семинарах Ш. Ференци. Его первая психоаналитическая работа появилась в 1920 году; в 1975 году количество публикаций Гер­ манна превышало 120, многие из них вышли на немецком языке, а позднее в английском и французском переводе. 4

Перевод оригинального понятия «orvény» свя­ зан с той трудностью, что оба понятия, передаю­ щие в целом его значение, вихрь и водоворот, име­ ют несколько значений. Поскольку в теории Германна динамика инстинктивных процессов представляется в виде дугообразной кривой, сло­ во «круговорот» является, пожалуй, более пред­ почтительным, чтобы выразить смысловое содер­ жание исходного венгерского понятия.

ЛИТЕРАТУРА E.: Amentia-szerii korképek pszichoanalizise. Lélekelemzési tanulmânyok, 1933, 168-203

BALINT, M.: Psychosexuelle Parallelen zum biogenetischen Grundgesetz. Imago, 18, 1932, 14

Daten zur manischen Assoziation und Affektverdrängung. Int. Z. Psa., 1933,205-206

Zur Kritik der Lehre von den prägenitalen Libidoorganisationen. Int. Z. Psa., 1935, 525-526

Levy, К., об Алмаши (некролог); Int. J. Psa., 37,1956, 475

Frühe Entwicklungsstadien des Ichs. Primäre Objektliebe. Imago, 23, 1937, 270-288 Charakteranalyse und Neubeginn. Int. J. Psa., 20, 1939, 54-55

ALMASY,

H.: Die Übertragung als Determinante eines integrativen Prozesses. Psyche, 18, 1965, 701-720

ARCELANDER,

Der Arzt, sein Patient und die Krankheit. Stuttgart: Klett 1965

Das Erstinterview in der Psychotherapie. Darmstadt: Wissenschaftl. Buchgesellschaft 1970

Mhscherlich.A., о Балинте Psyche, 27,1973,97-100 Vikar, G , о Балинте: Vallomâsok a

B Ä K , R.: The Schizophrenie defence against aggression. Int.J. Psa., 32, 1954, 129-133 Object Relationship in Schizophrenia and Perversion. Int.J. Psa., 1971, 235 BÄLINT,

gyogyitâsrol.

Medicina, Budapest, 1973, 74-77 DUKESZ,

Α.: Der Familienvater. Imago, 1926, 292-293

A gyermekszoba pszichologiâja. Budapest 1931 Liebe zur Mutter und Mutterliebe. Int. Ζ. Psa., 1939, 33-34 Psychoanalyse der frühen Lebensjahre (1932). München, Basel: Reinhardt 1966

702

G.: Psychoanalytische Gesichtspunkte in

der juristischen Auffassung der Schuld. Imago, 7, 1921 A kriminâlpszichoanalizis utja. Lélekelemzési tanulmânyok, 1933 The Development of psychoanalytic Criminology. Int.J. Psa., 27, 1946, 145-151 H e r m a n n , /., о Дукеше:1т. J . Psa., 27, 1946, 91

S.: Bausteine der Psychoanalyse. Leipzig: Int. Psa. Verl. 1927, п е р е и з д а н и е с предисловием M. Балинта, Bern, Stuttgart: H u b e r 1964

Z u r Dynamik der Perversionen. Der Psychologe, 1962,47-51

Freud, S., о Ференци: G. W. Х Ш , 9-10, 443-445 G . W . XIV, 29, 76, 80-81, 169-170, G. W. XVI, 75-76, 267-269

Библиография трудов И м р е Германна содержит­ ся в посвящении, изданном в 1972 году по слу­ чаю его 8 0 - л е т и я п с и х и а т р и ч е с к о й с е к ц и е й Венгерского общества реабилитации; сост. Лили Немеш.

FERENCZI,

Eitingon, M., о Ференци: Imago, 1933, 289-290 Rajka, Т., о Ференци: Orvosi Hetilap. Budapest, 114, 1973,2829-2830

Perversion und Hörwelt. Psyche, 24,1970,827-840

Abriß einer systemtheoretischen Deutungsmöglichkeit der psychoanalytischen Wirbeltheorie I m r e H e r m a n n s (Реферат в: S. F r e u d - I n s t i t u t Frankfurt/M. 1972)

HIDAS:

L.: A d a t o k a s k i z o f r é n i a a n a l i z i s é h e z . Lélekelemzési tanulmânyok, 1933, 155-167

HAJDU,

Psychoanalytic Rev., 27, 1940, 421-438 (цит. по: Lidz et al.: Psychiatry, 20, 1957, 329) L: Intelligenz u n d tiefer Gedanke. Int. Z. Psa., 1920, 194-201

A pszichoanalitikus helyzet dinamikus strukturâja. Hermann-Festschrift 1972, 51-55

HERMANN,

U b e r formale Wahltendenzen. Z. f. Psychol., 1921, 345-363 Beiträge zur Psychogenese der zeichnerischen Begabung. Imago, 1922, 54-66 Zur Psychologie der Schimpansen. Int. Z. Psa., 1923, 81-87 D i e R a n d b e v o r z u g u n g als P r i m ä r v o r g a n g . Int. Z. Psa., 1923,137-167 Psychoanalyse und Logik. Leipzig, Wien: Int. Psa. Verl. 1924 Die Begabung im Lichte der Psychoanalyse. Z. f. Psa. Päd., 1,1926, 91-104 Qualitative Unterschiede des Denkens und der Intelligenz. Psychologie u. Medizin, 2, 1927, 205-209 Das Ich und das Denken. Imago, 1929; в виде книги: Leipzig, Wien: Int. Psa. Verl. 1929 Die Zwangsneurose und ein historisches M o m e n t in der Über-Ich-Bildung. Int. Z. Psa., 1929,472-480

I.: Psychoneurose eines Frühgeborenen. Int. Z. Psa., 1924, 423-424

HOLLOS,

Psychoanalytische Spuren in der vorfreudschen Psychiatrie. Int. Z. Psa., 1929 Bucsu a sârga hâztol (1926) Psychopathologie alltäglicher telepathischer Erscheinungen. Imago, 1933, 529-530 M.: Der Familienroman in Statu Nascendi. Int. Z. Psa., 1920, 6-7

KLEIN,

Das Seelenleben des Kleinkindes. В виде прило­ ж е н и я ic Psyche, 1962 Lélekelemzési tanulmânyok. Budapest: S o m l o 1933 LÉVY, LÉVY,

K.:

179

Sexualwiss., 3, 1916, 256-271; переиздание в: Y. Spiegel (Hg.): Psychoanalytische Interpretationen biblischer Texte. München: Kaiser 1972, 75-93 G.: A z ujabb német irodalom. Budapest: Szikra 1946, 113

Die Psychoanalyse als Methode. Wien: Int. Psa. Verl. 1934; 2-е п е р е р а б о т а н н о е издание: O p l a d e n : Westdeutscher Verlag 1963

MALAN

Anklammerung, Feuer, Schamgefühl. Int. Z. Psa. u. Imago, 1941, 252-273

1934,

S e x u a l s y m b o l i k in d e r S i m o n s a g e . Z s c h r . f.

Z u r Psychologie eines Gorilla-Kindes. Psychoanal. Bewegung, 3, 1931, 38-40

Sich-Anklammern — Auf-Suche-Gehen. Int. Z. Psa., 1935,349-370

Päd.,

geschichte. Imago, 1917/18, 16-17

LUKÄCS,

Das Unbewußte und die Triebe vom Standpunkte einer Wirbeltheorie. Imago, 1935, 412-428

Psa.

L.: Sexualsymbolik in der biblischen Paradies-

D . H . : A Study of Brief P s y c h o t h e r a p y . London: Tavistock 1963 L.: Pszichogén t ü n e e t k e p z ö d e s kisiskolâs korban. Budapest: Akadémiai Kiado 1974

NEMES,

J.: Antiquierte Anstaltspsychiatrie. Deutsches Ärzteblatt, 66,1969,2843

PAÀL,

Bericht von der Ferenczi-Gedenkfeier in Budapest 1. Juni 1974, Psyche, 29, 1975, 1119-1125 PFEIFER,

S.: Die neurotische Dauerlust. Int. Z. Psa., 1928

Az ember ösi ösztönei. Budapest: Pantheon 1943

Ü b e r eine F o r m der Abwehr. Int. Z. Psa., 1930,539

Az antiszemitizmus lélektana. Budapest: Bibliotheca 1945

Musikpsychologische Probleme. Imago, 9,1923

D e n k e n u n d S p r e c h e n i n i h r e r gegenseitigen Abhängigkeit. Acta Psychologica, 1955, 513-514 Das schöpferische und schizoid-fehlerfreie Denken e r l ä u t e r t a n J o h a n n Bolyais m a t h e m a t i s c h e n Abhandlungen. Psyche, 13, 1959, 705-718

703

Umrisse einer Bioanalyse der organischen Pathologie. Imago, 12 1926, 172-183 Äußerungen infantil-erotischer Triebe im Spiele. Imago, 5, 1917-1919 Königin Mab. Int. Z. Psa., 1923

Hermann, /., о Пфейфере Int. J. Psa., 27, 1946, 86 S.: Die psychischen Wirkungen der Rauschgifte. Versuch einer psa. Theorie der Süchte. Int. Z. Psa., 1926a, 540-556

l.: U r g a n i k u s betegségek a libidô-gazdasâg szolgâlatâban. Lélekelemzési tanulmânyok, 80-89 Hermann, L, о Ревеше. Int. J. Psa., 27, 1946, 91 R O H E I M , G.: Das Selbst. Imago, 1921

Das ökonomische Prinzip der Technik. Int. Z. Psa., 1926b,15-24

Träume und Anpassung in der Menschengeschichte. Int. Ζ. Psa 1924,351-352

Das Problem der Melancholie. Int. Z. Psa., 1927, 439-455

Australian Totemism. London: Allen & Unwin 1925

Psychoanalyse der Pharmakothymie. Int. Z. Psa., 1934, 16-32

Völkerpsychologie und die Psychologie der Völker. Imago, 1926 273-291

RADO,

S., D A N I E L S , E.: Changing Concepts of Psychoanalytic Medicine. London: Grune & Stratton 1955

RADO,

Narcotic bondage. Am. J. Psychiat., 114, 1957

ICEVESZ,

A csurunga népe. Budapest: Leblang 1932, 331 The Panik of the Gods and Other Essays. New York: Harper & Row 1972 Mint, M., о Рохейме Int. J. Psa., 32,1954, 434-436

Loch, W., о Радо: Psyche, 10,1956,879-880; Psyche, 11, 1957, 872-873

ROTTER,

T.: A Z elmebetegügy jelen kérdései Magyarorszâgon. Резюме опроса от 7. 6. 1947

SCHÖNBERGER,

RAJKA,

The Structure of psychoanalytical Theory: A Systematizing Attempt. New York: McGraw-Hill 1959

R A P A P O R T , D.:

L.: A nöi genitalitâs pszicholôgiâjârol. Ferenczi-Festschrift 1933

1.: A feltételes reflexek tana és a mélylélektan. Orvosi Hetilap Budapest, 1947,1226-1230 G : Ungarische psa. Literatur. Int. Z. Psa., 1914,476-480

SZILÀGYI,

ПСИХОАНАЛИЗ В РУМЫНИИ Янош Паал

В сентябре 1 9 7 1 года на XXIII Конгрессе по истории медицины в Лондоне Ионом Попеску-Сибиу был прочитан доклад «О развитии психоанализа в Румынии» (опуб­ ликован в журнале «Psyche», 1 9 7 4 , 2 8 ) , из которого заимствованы наиболее важные данные для этой статьи. Возникновение психоаналитической науки в Румынии знаменуют защиты двух диссертаций: «Проблемы психоаналитической терапии» ( 1 9 2 3 ) К. Владом на меди­ цинском факультете города Бухареста и «Учение Фрейда (психоанализ)» ( 1 9 2 7 ) Ионом Попеску-Сибиу на медицинском факультете города Яссы. Константин Влад опубликовал ряд статей о психосоматических нарушениях, нар­ циссизме, аффектах, обусловленных влечениями, психоаналитической терапии, сим­ волике и афазической регрессии. Очерк «Михаил Эминеску с психоаналитической точки зрения», представляю­ щий собой детальный анализ творчества великого румынского поэта и его исполнен­ ной страданий жизни, долгое время находился в центре бурных дискуссий, особен­ но в аспекте этических проблем, вызывая как позитивные, так и негативные отклики. Неутомимая деятельность Влада в области фрейдовского психоанализа включа­ ла в себя таюке и выступления с самыми разными докладами на конгрессах психи­ атров Румынии. Ни одно заседание Общества румынских психиатров не обходилось без его выступлений, в которых он указывал на значение психоанализа для решения рассматривавшихся проблем. Ион Попеску-Сибиу с 1 9 2 8 по 1 9 3 5 год вел переписку с Фрейдом. Он продол­ жал заниматься научной деятельностью в области психоанализа, выступая с сообще­ ниями и докладами. Г. Г. Ретезяну из Клужа в 1 9 2 8 году представил д и с с е р т а ц и ю «Сновидения и dementia praecox». В дальнейшем он активно занимался врачебной и литератур­ ной деятельностью. Юстин Нойманн опубликовал в 1 9 3 0 году психоаналитический очерк о романе «Le Baccalauräat de L'Elnve Gerber» Торберга, в 1 9 3 4 году — о произведении Г. Ибраиляну «Adela», а в 1 9 3 7 году — исследование «Диктатура и диктаторы». Наряду с клинической и литературной деятельностью пионеров психоанализа в Румынии разработкой психоаналитической теории занимались и представители других областей румынской науки, например основатель румынской неврологии про­ фессор Г. Маринеску, а также К. Иорданеску и К. Корозель. В области психологии и медицинской психологии появилось несколько статей профессора К. И. Урехи, профессора К. Радулеску-Мотру, К. Георгиаде, профессора М. Маргиняну и А. Роски, Вальтера Давидеску и Иона Биебери. Проблемам педаго­ гики посвящено несколько глав в трудах профессора Г. Г. Антонеску, профессора 705

Э. Сперанты и профессора К. Нарли. Значение психоанализа для судебной медици­ ны рассматривается в статьях профессора Мины Миновичи, П е т р е Марку Вальса, И. Вестфрида, И. Станеску, Петре Пандри и М а к с и м а Поппа. В области философии профессором Михаилом Ралей ( R a l e a 1 9 2 7 ) , П. Андреи и Лучианом Благой неодно­ кратно обсуждались проблемы, поднятые психоанализом. Первое время психоанализ в Румынии бурно развивался, но он так и не сумел по-настоящему утвердиться. Так, например, в 1 9 3 1 году вышел первый и последний номер журнала «Revue Roumaine de Psychanalyse». В 1 9 3 4 году при психиатрической больнице в Бухаресте было основано первое в стране «Общество медицинской психо­ логии» с лабораторией медицинской психологии, которой до 1 9 3 8 года руководил Попеску-Сибиу. В 1 9 4 7 году в Бухаресте было основано Румынское общество психо­ патологии и психотерапии (президент К. Влад; вице-президенты И. Попеску-Сибиу, Л. Бергхофф и Ю. Нойманн; генеральный секретарь Давидеску). Социальная и политическая нестабильность после Первой мировой войны при­ вела к; пересмотру многих научных теорий. Румынская психиатрия в значительной степени стала ориентироваться на физиологию и благодаря этому сумела избавить­ ся от идеалистических и мистических элементов, проникших в ее теорию. Нтобы ознакомиться с состоянием современной психологии, Попеску-Сибиу по­ сетил многие центры психиатрии, психологии и психоанализа в Европе, а т а к ж е в С Ш А и Канаде, Недавно появилась его работа «Критическое введение в психоана­ лиз», которую он написал вместе с профессором В. Саляну. П о с т о я н н о проводятся дискуссии в основанном в 1 9 7 1 году рабочем кружке медицинской психологии и па­ рапсихологии.

ЛИТЕРАТУРА BALS, P. M.: L'interrogatoire Psychanalytique, 1927

RETEZEANU, G.G.: Träume und Dementia praecox, 1928

COROZEL, С : Traum und Neurose — Die Psycho­

SPERANTA, E.: Die Psychoanalyse des Kindes, 1938

analyse, 1928 IORDANESCU,

C : Neue Auffassungen über die Hysterie,

1926

Die Lehre Freuds (Psychoanalyse), 1927 Die Psychoanalyse, 1938

Annales Médico-Psychologiques, Paris, ν. П, Juli 1958 Psychiatrie et Neurologie, Basel, 1, 1959 Zur Entwicklung der Psychoanalyse in Rumänien. Psyche, 28, 1974, 651-654 Kritische Einführung in die Psychoanalyse. Cluj 1974 La Psychanalyse et les Sciences Juridiques. Cluj 1935

POPP, M . :

Im Reich des psychoanalytischen Unbewußten (Dans le Domaine de l'Inconscient Psychanalytique), 1926

VLAD, C :

C H . : Einführung in das Studium der Psychoanalyse und Kritik der Freudschen Theorie. Revue des Sciences Médicales, Bukarest, 1923, 15-16

MARINESCU,

POPECU-SIBIU, I.:

Beitrag zum Studium der psychoanalytischen Behandlung, 1923

Der psychoanalytische Aspekt von Liebe, Haß und Angst (L'Aspect Psychanalytique de l'Amour, de la Haine et de la Peur), 1927 Die Korrelation zwischen Traum, Kunst und Neurose, 1932 Mihail Eminescu in psychoanalytischer Betrachtung, 1934 Leonore — Beitrag zum Problem des Phantoms des Bruders, 1935 Lady Macbeths Hände, 1937 Die Dynamik der Triebe und die soziale Ethik, 1937

ПСИХОАНАЛИЗ В ПОЛЬШЕ Ян Малевски

На п е р в о м конгрессе польских неврологов, психиатров и психологов, состояв­ ш е м с я в 1 9 1 2 году в Варшаве, впервые в Польше с докладом о психоанализе высту­ пил Л ю д в и г Й е к е л ь с П р и м е р н о в э т о ж е в р е м я в В а р ш а в е п о я в л я е т с я р а б о т а Т. Ярошински, в Лемберге публикации Йекельса. Однако в дальнейшем развитии психиатрии и психологии в Польше психоанализ большого признания не нашел. По­ этому нельзя говорить о польской школе психоанализа в отличие, например, от вен­ герской. Н е с к о л ь к о польских аналитиков жили в Варшаве, небольшие группы суще­ ствовали и в других крупных городах, таких, как Краков, Лемберг или Познань. Но и здесь лишь единицы имели полное психоаналитическое образование, включая учеб­ ный анализ, который они прошли в Вене или Цюрихе. К наиболее известным польским психоаналитикам принадлежит Густав Быховски, который в 1 9 3 9 году эмигрировал в Н ь ю - Й о р к и там активно работал до самой смерти в 1 9 7 2 году. До 1 9 3 9 года он работал в психиатрической клинике Варшавского университета, защитил докторскую диссертацию, проведя психоаналитическое ис­ следование творчества известного польского поэта Юлиуса Словацки ( 1 8 0 9 — 1 8 4 9 ) . Наряду с несколькими книгами он опубликовал м н о ж е с т в о статей — главным об­ разом в «Психиатрическом ежегоднике», — посвященных практическим и научным аспектам психоанализа, в т о м числе при работе с психотическими больными. К варшавскому кружку психоаналитиков принадлежал Мауриций Борнштайн, впоследствии профессор психиатрии в Лодзи. Он публиковал книги и статьи о пси­ хоанализе и интересовался, в частности, психоаналитическим объяснением шизо­ френических симптомов. К известным психоаналитикам относится т а к ж е Рома Маркушевич ( 1 8 9 4 — 1 9 4 6 ) , к о т о р ы й считал о с н о в н ы м и у ч е л о в е к а влечения к с а м о с о х р а н е н и ю , а п о т о м у в 30-е годы отдалился от группы аналитиков. Тадеуш Биликевич работал в Кракове и опубликовал две монографии: «Психоанализ в медицинской практике» и «Психо­ логия сновидений». Стефан Бововицки ( 1 8 8 1 — 1 9 3 7 ) , профессор психиатрии и невро­ логии университета Познани, рассматривал неврозы с психоаналитических позиций и опубликовал работу «Истерические феномены и массовое внушение в свете пси­ хоанализа». Недостаточное знание психоанализа в Польше стало причиной того, что на поль­ ский язык было переведено лишь несколько классических трудов, в т о м числе работ Фрейда. Например, «Толкование сновидений», а т а к ж е более поздние в а ж н е й ш и е его работы не были доступны польсколлу читателю для изучения на роднолл языке. Начало войны в 1 9 3 9 году и оккупация еще более ухудшили положение психо­ анализа. Многие польские врачи и психологи стали ж е р т в а м и гитлеровского режи­ ма. З а т е м , в п о с л е в о е н н о е в р е м я , о д н о с т о р о н н я я п е р е о ц е н к а з н а ч е н и я т е о р и и 707

Павлова в психологам и психиатрии неблагоприятно отразилась на развитии психо­ анализа. И только в 1 9 5 6 году, когда атмосфера в психологии изменилась в лучшую сторону, к психоанализу пробудился большой интерес, особенно у молодого поко­ ления врачей и психологов. Особые трудности существуют сегодня в подготовке психоаналитиков, которые большей частью вынуждены проходить учебный анализ за границей, главным обра­ з о м в Венгрии и Чехословакии, поскольку в Польше сразу после войны обучающих аналитиков у ж е не было. М е ж д у т е м первые аналитики нового поколения в Польше у ж е сами обучают учеников. Отрадным фактом является открытие в Варшаве отделения для больных невро­ зами ( Р а ш т о в ) и его амбулатории (Малевски), ориентированных главным образом на аналитическую теорию и практику. Т а м используются не только классические ана­ литические методы, но и другие формы аналитически ориентированной индивиду­ альной и групповой психотерапии, а с недавних пор применяется и аналитическая психодрама в разработке французских авторов (Лебовичи, Видлёхер, Дяткин и др.). Аналитически ориентированной семейной терапией занимается Алисия Творска. Е ж и Павлик работает с закрытыми и открытыми амбулаторными малыми груп­ пами. Интерес к психоанализу проявляют т а к ж е в психиатрической клинике Вар­ шавского университета и в Институте психологии. Многие работающие т а м молодые врачи и психологи проходят учебный анализ и принимают участие в учебно-анали­ тических группах и семинарах.

ЛИТЕРАТУРА M.: Schizophrene Symptome im Lichte der Psychoanalyse. Intern. Zschr. Psa., 12/1, 1926

BORNSZTAJN,

G.: Slowacki und seine Seele. Ein psychoanalytisches Studium. Warschau 1930

BYCHOWSKI,

Über die psychische Behandlung des Kindes. 1931

T.: Über die psychoanalytische Methode Freuds und seine Theorie der Entstehung der Neurosen auf dem Boden sexueller Störungen. Warschau

JAROSZYNSKI,

L.: Grundriß der Psychoanalyse von Freud. Lemberg

JEKELS,

ПСИХОАНАЛИЗ В ЧЕХОСЛОВАКИИ Рене Фишер

Психоанализ в Чехословакии находится в стадии становления, ибо, хотя он и су­ ществует т а м у ж е более пятидесяти лет, до сих пор он не признан официальными органами, а потому основание собственного объединения было невозможным. Такие попытки предпринимались не раз, но все они терпели неудачу в силу политической ситуации. Ранний период психоанализа в Чехословакии связан с именами двух аналитиков: Я. Штухлика и H. Е. Осипова. По сути, первым психоаналитиком в Богемии был И. Рейнгольд, член Венского общества с 1 9 1 1 года. Он стал директором института в Бад-Грефенберге и не особен­ но способствовал популяризации психоанализа. Он лечил больных в Бад-Грефенбер­ ге, не только используя психоанализ, но и с п о м о щ ь ю суггестии, гипноза и прежде всего физических методов. Рейнгольд оставался в стороне от психоаналитического движения, которое развертывалось в Праге. Т е м не менее он опубликовал несколь­ ко психоаналитических статей. Ярослав Штухлик ( 1 8 9 0 — 1 9 6 7 ) родился в Улирже, в окрестностях Праги. Он изу­ чал медицину в Швейцарии и уже студентом работал в лечебнице Бургхёльцли у Блей­ лера и К. Г. Юнга. Здесь он познакомился с психоанализом. В 1 9 1 4 году Штухлик получил кандидатскую степень, а затем работал сельским врачом. В 1 9 1 5 году он опуб­ ликовал с в о ю первую психоаналитическую статью на чешском языке, в которой опи­ сывал свои наблюдения при проведении вакцинации. Его работа вызвала критику со стороны Янеки, первооткрывателя групп крови, что послужило поводом для по­ лемики в специальных периодических изданиях. Затем, вплоть до 1 9 3 1 года, Штух­ лик опубликовал несколько статей о психоанализе. В 1 9 1 7 году, во время Первой ми­ ровой войны, он приехал в Вену и встречался т а м с Фрейдом. Получив известность приверженца психоанализа, после 1 9 1 8 года он был вынужден работать в захудалой психиатрической больнице в Кашау (восточная Словакия). Он проработал т а м око­ ло двадцати лет и собрал вокруг себя группу молодых врачей, трое из которых ( Ш . Лоранд, Э. Виндхольц и Й. Ф р а н к ) впоследствии эмигрировали в С Ш А и стали т а м из­ вестными психоаналитиками. С 1 9 3 8 года Штухлик работал в Праге в Министерстве здравоохранения, с 1 9 4 5 года — в качестве директора психиатрической клиники уни­ верситета. В 1 9 4 8 году он вышел на п е н с и ю и до самой смерти ж и л в уединении. Он был первым аналитиком в Чехословакии, не и м е в ш и м психоаналитического об­ разования, но выступавшим в качестве теоретика и практика. И м е н н о благодаря ему врачи познакомились с психоанализом, и в этом состоит его главная заслуга. О с и п о в родился в 1 8 7 7 году в Москве. Он изучал медицину в Германии и Швей­ царии, получил кандидатскую степень в 1 9 0 3 году в Базеле. Работая а с с и с т е н т о м в психиатрической клигике в Москве, заинтересовался психоанализом и в 1 9 0 8 году 709

посетил в Вене Фрейда. В России Осипов занимался изданием психотерапевтической литературы, и несколько сочинений Фрейда вышли в его переводе. В 1 9 1 1 году он ос­ новал Русское психоаналитическое общество, став первым его председателем. После революции 1 9 1 7 года О с и п о в покинул Р о с с и ю и приехал в Прагу. Здесь он стал директором психиатрической поликлиники и доцентом П р а ж с к о г о университета. Он создал к р у ж о к для студентов и медиков, интересовавшихся психоанализом, ку­ д а входил и с т а в ш и й в п о с л е д с т в и и и з в е с т н ы м а н а л и т и к о м д о к т о р Д о с у ж к о в . С 1 9 2 3 года и до своей болезни в 1 9 3 2 году Осипов читал в университете лекции о Фрейде и психоанализе, стремясь пробудить интерес к психоанализу, и опублико­ вал несколько в а ж н ы х работ. Он писал на русском языке, ч е ш с к о м и немецком. Оси­ пов проявлял большой интерес к творчеству Д о с т о е в с к о г о и Толстого и пытался анализировать их литературных героев. Кроме того, он опубликовал несколько ста­ тей, п о с в я щ е н н ы х неврозу навязчивости. После визита к Фрейду он поддерживал с н и м переписку, которая готовится к публикации в С Ш А . Штухлик и Осипов принадлежали к первому поколению аналитиков, не имев­ ш и х п с и х о а н а л и т и ч е с к о г о образования в с о в р е м е н н о м значении. Т е м не м е н е е они выступали к а к терапевты и теоретики, познакомили Чехословакию с психоана­ лизом и сумели обрести ряд последователей. Эмануэль Виндхольц, ассистент Штухлика из Кашау, отправился в Берлин, чтобы обучиться т а м психоанализу. Он вернул­ ся в 1 9 3 1 году и стал работать психоаналитиком в Праге. По инициативе Виндхольца, Штухлика и Осипова 25 октября 1 9 3 1 года в связи с 75-летием Фрейда в моравском городе Фрайбурге ( П р ш и б о р е ) , на доме, в котором родился Фрейд, была установле­ на мемориальная доска. Э т о торжественное событие состоялось в присутствии мно­ гих аналитиков, политиков и журналистов. Анна Фрейд зачитала телеграмму своего отца. По этому случаю на ч е ш с к о м я з ы к е вышел т а к ж е один из номеров «Психоана­ литического ежегодника» ( W i n d h o l z 1 9 3 1 ) . Классический период психоаналитического движения в Чехословакии связан так­ же и с двумя другими именами: Отто Фенихеля и Федора Досужкова. После 1 9 3 3 года в Прагу приехали и другие аналитики, сначала из Германии, а за­ т е м и из Австрии. Речь идет о г о с п о ж е Дери из Германии, Анни Райх и д е т с к о м ана­ литике Штеффи Борнштейн из Вены. Венское психоаналитическое объединение сле­ дило за развитием психоанализа в Чехословакии и направило в 1 9 3 5 году в Прагу О т т о Фенихеля, основавшего до этого психоаналитическую группу в Норвегии. Фе­ нихель с присущей ему энергией взялся за выполнение своей задачи. Он объединил всех заинтересованных лиц и аналитиков из П р а ж с к о г о психоаналитического круж­ ка, существовавшего с 1 9 3 3 года, и Венского филиала объединения ( I n t Ztschr. Psa. 1 9 3 7 ) . В 1 9 3 6 году, после X I V Международного психоаналитического конгресса в Мариенбаде, ему удалось основать Общество изучения психоанализа (филиал Между­ народного психоаналитического объединения). В результате появилась возможность приступить к обучению психоанализу в современном понимании этого слова. Учеб­ н ы м анализом занимались три аналитика: О. Фенихель, А. Райх и Ш. Борнштейн. Ре­ гулярно проводились семинары, для проведения учебных занятий к а ж д ы е две неде­ ли п р и е з ж а л и гости из Вены. В результате в 1 9 3 8 году на XV М е ж д у н а р о д н о м психоаналитическом конгрессе в П а р и ж е Чехословакия могла быть представлена независимой делегацией. К многочисленным заслугам Фенихеля, несомненно, следует отнести его деятель­ ность в Праге. Выступая в качестве эмиссара Венского объединения, он проработал в Праге три года и в значительной м е р е повлиял на позитивное развитие психоана­ лиза в Чехословакии перед Второй мировой войной. Он нашел здесь и с в о ю спутни­ цу жизни, Ханну Хайльборн-Фенихель. Для его стиля работы характерен эпизод, отно­ сящийся к марту 1 9 3 8 года. После вторжения немецких войск в Австрию настроение 710

аналитиков на проходившем как раз в это время собрании было подавленным. Фе­ нихель сказал: «Мы м о ж е м и должны заниматься психоанализом при любых обсто­ ятельствах». И стали проводиться регулярные собрания (Dosuzkov 1 9 4 8 ) . После осенних событий 1 9 3 8 года (Мюнхенский сговор) многие аналитики поки­ нули Чехословакию. Фенихель отправился в Лос-Анджелес. Анни Райх последовала за ним в С Ш А , так же как и Виндхольц, Карпе, Лёвенфельд; другие уехали в Вели­ кобританию. В Праге остались только Штеффи Борнштейн, последний председатель П р а ж с к о г о общества, Бриф, Терезе Бонди и Федор Досужков. Штеффи Борнштайн умерла в 1 9 3 9 года прямо во время работы. Бриф с семьей и госпожой Бонди погиб­ ли во время войны в концлагере. Федор Д о с у ж к о в — единственный аналитик, п е р е ж и в ш и й период н е м е ц к о й оккупации в Праге. Он родился 25 января 1 8 9 9 года в Баку; после экзамена на атте­ стат зрелости изучал естествознание. В 1 9 1 8 году он покинул Россию и после проме­ жуточной остановки в Константинополе вместе с женой в 1 9 2 1 году приехал в Пра­ гу. Т а м до 1 9 2 7 года он изучал медицину. В 1 9 3 4 году Д о с у ж к о в стал р а б о т а т ь психотерапевтом и невропатологом. Еще будучи ассистентом в клинике, он заинте­ ресовался неврозами, а затем под влиянием Осипова обратился к психоанализу. Пос­ ле учебного и контрольного анализов (у А. Райх и О. Фенихеля) он полностью сосре­ доточился на психоанализе. Являясь единственным аналитиком в Праге, и м е в ш и м психоаналитическое образование, после закрытия института в 1 9 4 0 году он был приглашен группой молодых медиков и студентов вести частные семинары по пси­ хоанализу. И м е н н о благодаря деятельности этой группы в военное время появилась в о з м о ж н о с т ь основать после войны психоаналитическое общество и перевести не­ сколько сочинений Фрейда. После войны Д о с у ж к о в возобновил контакт с Фенихелем, проводил учебный анализ, и именно ему принадлежит заслуга в том, что 3 авгу­ ста 1 9 4 6 года в Праге было восстановлено Общество изучения психоанализа. Период до 1 9 4 8 года характеризуется активной терапевтической и теоретической деятель­ ностью Д о с у ж к о в а и его учеников. В это время под его редакцией вышел «Психоаналитический*ежегодник» ( 1 9 4 7 / 1 9 4 8 ) , который п о м и м о переводов содержал т а к ж е и оригинальные статьи. Снова стали издаваться переводы сочинений Фрейда. По при­ меру Фенихеля Д о с у ж к о в организовал семинары. Один из его учеников был избран в члены Международного психоаналитического объединения и получил статус обу­ чающего аналитика. Все шло к тому, что психоанализ наконец-то займет должное место. Однако в 1 9 4 8 году политические изменения в Чехословакии положили ко­ нец э т и м надеждам. Хотя общество просуществовало до 1 9 5 2 года, общая полити­ ческая атмосфера становилась для него все более неблагоприятной. В 1 9 5 2 году об­ щество добровольно распустилось, причем один из его членов по идеологическим с о о б р а ж е н и я м о т к р ы т о о т м е ж е в а л с я от психоанализа. С т е х пор п с и х о а н а л и з в Чехословакии существует только в виде частной практики. Вся психоаналитическая деятельность в Чехословакии после 1 9 3 9 года связана с и м е н е м Досужкова. П о м и м о проведения организационной и популяризаторской работы, он опубликовал ряд теоретических статей (на сей день 1 6 7 публикаций на не­ скольких я з ы к а х ) . Его понятие скоптофобии стало известным т а к ж е и в немецко­ язычных странах (Dosuzkov 1 9 6 5 ) . В последнее время он интересуется синтезом пси­ хоанализа с теорией Павлова и русской патофизиологической школой. За его работой с интересом следят молодые психиатры и психологи, представители же официаль­ ной психиатрии в Чехословакии пытаются ее игнорировать. Психоанализ приравнен к идеалистическому мировоззрению (Dobias 1 9 6 2 ) . В качестве последней главы истории психоанализа в Чехословакии следует вкрат­ це сказать о его развитии после 1 9 6 8 года. Весной 1 9 6 8 года велась работа по подго­ т о в к е психоаналитического е ж е г о д н и к а . К публикации готовились и избранные 711

сочинения Фрейда. После 21 августа 1 9 6 8 года из запланированных пяти томов вышли только три. Ежегодник не появился вообще. Т е м не менее 4 октября 1 9 6 9 года в доме, где родился Фрейд, была вновь установлена мемориальная доска, а жители города П р ш и б о р а (Фрайберга в М о р а в и и ) открыли своему великому земляку памятник; для психоанализа в Чехословакии, похоже, забрезжила надежда на будущее.

ЛИТЕРАТУРА Ceskoslov. psychiatrie 65, Prag 1969,205-207

neurose. Psyche, 19,1965, 537-546

Ceskoslov. psychiatrie 70, Prag 1974,134-135

(Hg.): Psychoanialytickâ rocenka. Prag 1947

Main trends and schools in contemporary western psychiatry and their ideological significance. Activ. nerv. super. 4, 1962, 1-8

DOBIAS,

J.:

Dosuzkov, T.: Skoptophobie — die vierte Übertragungs-

(Hg.): Sbornik psychoanalytickych praci. Prag 1948 Int. Zeitschr. f. Psychoanal., 23, 1937, 164-165 E. (Hg.): Sbornik psychoanalytickych praci. Pfibor (Freiberg) 1931

WINDHOLZ,

ПСИХОАНАЛИЗ В РОССИИ

1

Рене и Евгения Фишер

Реконструировать историю психоанализа в России необычайно сложно, посколь­ ку письменных документов не так много; отчасти приходится использовать устную информацию. Следующие заметки основываются на сообщениях «Центрального бюллетеня пси­ хоанализа» и «Международного журнала психоанализа» 1 9 2 1 — 1 9 3 7 годов и частично на высказываниях Федора Досужкова, который в свою очередь получил информацию от аналитиков Эйтингона и Осипова. Основателем психоанализа в М о с к в е следует считать H. Е. Осипова. Он был пси­ хиатром, обучался в Швейцарии, а затем работал ассистентом у профессора Серб­ ского, либерального м о с к о в с к о г о психиатра, благожелательно относившегося к пси­ хоанализу. П е р в а я встреча О с и п о в а с п с и х о а н а л и з о м с о с т о я л а с ь в Ш в е й ц а р и и во время учебы и работы в Бургхёльцли. В 1 9 0 8 году Осипов посетил Фрейда и по­ сле нескольких бесед с ним окончательно перешел на сторону психоанализа. По воз­ вращении в М о с к в у О с и п о в взялся за издание психоаналитической литературы и с а м перевел несколько работ Фрейда. В 1 9 1 1 году в институтах возникло полити­ ческое противостояние. Н е к о т о р ы е профессора и ассистенты уволились с должнос­ ти в знак протеста против волюнтаризма министра по делам образования и религии. Их м е с т о заняли более молодые и покладистые преподаватели. Сербский и Осипов т а к ж е покинули университет, а доктор Ермаков, работавший до этого ассистентом в психиатрической клинике, стал ее руководителем. Уволенные врачи основали независимое психиатрическое общество под назва­ нием «Малые пятницы». В обществе под председательством профессора Сербского обсуждались психоаналитические работы. Д о к т о р Ермаков являлся т а к ж е и психо­ аналитиком, что первое время служило причиной значительного н а п р я ж е н и я сре­ ди членов М о с к о в с к о й психоаналитической группы. Ермаков опубликовал несколь­ ко психоаналитических статей о русской литературе. После Октябрьской революции Осипов в 1 9 2 0 году уехал в Прагу и продолжил там учебную и практическую деятель­ ность ( с м . т а к ж е с т а т ь ю Рене Фишера о развитии психоанализа в Чехословакии). Он продолжал т а к ж е обмениваться письмами с Фрейдом. В начале 1 9 2 1 года в М о с к в е было основано психоаналитическое объединение «для исследования художественного творчества», в которое вошли восемь человек. П о м и м о И. Д. Ермакова, в работе участвовали т а к ж е А. Н. Бернштейн и аналитик M В. Вульф. Кроме того, в т о м же году под руководством Ермакова был основан Инсти­ тут педиатрии, в котором работал ассистентом Вульф. М. В. Вульф, психиатр из Одес­ сы, стал в 1 9 1 1 году членом Венского объединения. После 1 9 1 7 года он вернулся в Рос­ сию и читал в университете лекции о психоанализе. В конце 20-х годов он эмигрировал, сначала в Германию, а затем в Израиль (см. статью Э. Гумбеля в этом т о м е ) . 713

О ситуации в Петербурге сообщала в 1 9 2 1 году в « М е ж д у н а р о д н о м журнале» С а р а Нейдич. Официальные представители науки п с и х о а н а л и з о м п р а к т и ч е с к и не занимались, а фрейдовские теории сексуальности едва ли вызывали симпатию. Единственный журнал, «Психотерапия», который проявлял интерес к фрейдовской психологии, прекратил свое существование е щ е в 1 9 1 7 году. Т е м не менее, когда в 1 9 1 9 году был о с н о в а н Научно-исследовательский институт патологии м о з г а во главе с профессором Бехтеревым, руководителем поликлиники психоневроти­ ческих болезней стала доктор Розенталь, и м е в ш а я психоаналитическое образова­ ние. Она работала т а к ж е д е т с к и м т е р а п е в т о м в лечебнице для невропсихопатическ и х детей, основанной в 1 9 2 0 году. Розенталь обучалась в Ц ю р и х е и т а м же сдала э к з а м е н по медицине. С 1 9 1 1 года она занималась психоанализом в Петербурге. Здесь ей пришлось т а к ж е противостоять противникам фрейдовской теории сек­ суальности. Ее т е о р е т и ч е с к и е работы, к а к и работы многих русских аналитиков, были п о с в я щ е н ы связи м е ж д у психоанализом и литературой. В 1 9 2 1 году она по­ кончила ж и з н ь самоубийством. В «Международном журнале» за 1 9 2 2 год сообщается об основании в М о с к в е психоаналитического объединения с пятнадцатью членами-учредителями. Государ­ ственное издательство решает организовывать специальное отделение психоанали­ тической литературы под руководством Ермакова и Вульфа. В 1 9 2 2 году п с и х о а н а л и т и ч е с к о е о б ъ е д и н е н и е в о з н и к л о т а к ж е в К а з а н и . М о с к о в с к а я группа разделилась в 1 9 2 3 году на м е д и ц и н с к у ю и п е д а г о г и ч е с к у ю с е к ц и и . К а з а л о с ь , что п с и х о а н а л и з в Р о с с и и т в е р д о в с т а е т на ноги. В Государ­ с т в е н н о м и з д а т е л ь с т в е выходили п е р е в о д ы сочинений Фрейда, на официальных к о н г р е с с а х п с и х о а н а л и т и к и выступали с докладами, р а з в е р т ы в а л а с ь бурная ана­ л и т и ч е с к а я д е я т е л ь н о с т ь . В 1 9 2 1 году психолог Вера Ш м и д (супруга знамени­ т о г о п о л я р н о г о и с с л е д о в а т е л я ) о р г а н и з о в а л а п о п р и м е р у Аугуста А й х х о р н а П с и х о а н а л и т и ч е с к и й д о м - л а б о р а т о р и ю для д е т е й с п а т о л о г и е й и н а п и с а л а об э т о м и з в е с т н у ю книгу « П с и х о а н а л и т и ч е с к о е в о с п и т а н и е в С о в е т с к о й Рос­ сии» (Schmidt 1 9 2 4 ) . У ж е в т о м же году наметились тенденции к р а с к р ы т и ю с в я з е й м е ж д у теория­ ми психоанализа и м а р к с и з м а . Так, например, на одном из заседаний Казанского объединения в 1 9 2 1 году Лурия выступил с докладом, в к о т о р о м рассматривал пси­ хоанализ к а к конкретное психологическое воплощение социологических понятий м а р к с и з м а . В последующие годы появились другие аналогичные психоаналитичес­ к и е работы; в более поздних публикациях м о ж н о увидеть попытки защитить пси­ хоанализ перед официальной наукой. Э т и работы с в и д е т е л ь с т в у ю т о с е р ь е з н о м давлении на п с и х о а н а л и з со с т о р о н ы официальной науки. В р а б о т е 1 9 2 4 года Б. Д. Фридман пытался свести с к р ы т ы е м о т и в ы идеалистической установки к нар­ циссической проблематике. В т о м же году Рейснер в своей статье отмечал значи­ тельное влияние социальных отношений на формирование либидо и вклад психо­ анализа в м а р к с и с т с к у ю социальную психологию. А. Р. Лурия ( 1 9 2 4 ) рассматривал психоанализ как м о н и с т и ч е с к у ю психологию в противоположность старой экспе­ риментальной психологии, которая является «мозаичной» и поэтому идеалистичес­ кой. В своих трудах Лурия старался защитить психоанализ и соединить его с офи­ ц и а л ь н о п р и з н а н н о й т е о р и е й И. П. П а в л о в а ( « П с и х о а н а л и з в с в е т е о с н о в н о й тенденции и современной психологии», 1 9 2 3 ; «Динамический м о м е н т в психоана­ лизе», 1 9 2 5 ; « С о в р е м е н н а я русская физиология и психоанализ», « I n t e r n a t i o n a l e г

Z e i t s c h r i f t f ü r Psychoanalyse», 1 9 2 6 , 4 0 ) . В дальнейшем в его работах все более стало преобладать влияние психологии Павлова. В работе 1 9 2 5 года А. Е. Борсиловский пытался показать пользу психоаналити­ ческого понимания ошибочных действий для криминологии. Т. А. Сидоров сделал 714

доклад о применении психоанализа к искусству, а Л. С. Выготский — к литературе. Фридман в своей статье ( 1 9 2 5 ) подчеркивал, что психоанализ является материалисти­ ческим учением и занимается психофизической проблемой. П о с т е п е н н о критические голоса против психоанализа становились более гром­ кими. На одном из заседаний Русского объединения в 1 9 2 5 году Вульф выступил против вновь прозвучавшей критики как «возвращения старых, давно опровергну­ тых возражений против теории Фрейда». В статье с одноименным названием Фрид­ ман ( 1 9 2 6 ) задался вопросом, противоречит ли психоанализ диалектическому ма­ териализму. В 1 9 2 7 году Лурия попросил освободить его от обязанностей секретаря объеди­ нения. Сменила его на этой должности Вера Шмид. В 1 9 2 8 году Вульф ушел с поста председателя, а новым председателем объединения был избран профессор Каннабих. В 1 9 2 9 — 1 9 3 0 годах появились работы, в которых отмечался вклад Фрейда в психо­ логию религии (Авербух 1 9 3 0 : «Антирелигиозная пропаганда и участие объедине­ н и я » ) . В э т о в р е м я Лурия у ж е п о л н о с т ь ю обратился к рефлексологии Павлова. Обращает на себя внимание то, что отчеты о деятельности объединения публикова­ лись в «Международном журнале» только до 1 9 3 0 года. Т е м не менее в с п и с к е чле­ нов Русского объединения в 1 9 3 7 году приведены шестнадцать постоянных и пять внештатных членов. На конгрессе в Мариенбаде в 1 9 3 6 году Эрнест Д ж о н с еще надеялся, что «воз­ никающая в этой стране терпимость к науке» пойдет на благо психоанализа. Этой надежде не суждено было сбыться. В т о м же году Сталин охарактеризовал психоана­ лиз как ненаучную идеалистическую теорию. Э т о привело к роспуску психоанали­ тических институтов и общества, а с а м психоанализ был официально предан анафе­ ме. Зигмунд Фрейд предвидел такое развитие событий. В письме Осипову в Прагу (от 23 февраля 1 9 2 7 года) он писал: «Впрочем, дела у аналитиков в Советской Рос­ сии идут весьма скверно. Большевики с чего-то взяли, что психоанализ враждебен их системе. Им хорошо известно, что нашу науку вообще нельзя поставить на служ­ бу какой-либо партии, более того, для ее развития необходимо определенное свобо­ домыслие. В этих условиях профессор Е. [Ермаков. — Ред.] вскоре, наверное, с мень­ 3 шим рвением будет заниматься анализом, если у ж е его не оставил» . Со времен сталинской чистки 1 9 3 6 года официальный психоанализ в Совет­ с к о м С о ю з е у ж е не существует. Т е м не менее несколько русских аналитиков, по всей видимости, продолжали свою работу. Свидетельством этому м о ж е т служить написанная в 1 9 4 1 году статья известного ю м о р и с т а Зощенко. В ней он описыва­ ет анализ, которому подвергся в связи с д е п р е с с и в н ы м состоянием. Он обсуждает в ней патогенез болезни, приводит т а к ж е несколько интерпретаций аналитика, не называя, однако, его фамилии. В С о в е т с к о м С о ю з е официальной считается кон­ цепция неврозов И. П. Павлова. С а м Павлов и некоторые из его учеников усмат­ ривали параллели м е ж д у психоанализом и теорией условных рефлексов. И з в е с т н ы й исследователь Фролов опубликовал в 1 9 3 6 году книгу, в которой п р о с л е ж и в а е т эти параллели. В последующих изданиях книги, по всей видимости, под н а ж и м о м кри­ тики эти представления были пересмотрены. Автором наиболее известной в Совет­ с к о м С о ю з е книги, посвященной психотерапии, является В. Н. М я с и щ е в . Он отвер­ гает п с и х о а н а л и з , н о н е к о т о р ы е и з его п о н я т и й с о о т в е т с т в у ю т п о н я т и я м « Я » и «Сверх-Я». О б щ а я позиция с о в е т с к и х психиатров и психологов, о т в е р г а ю щ и х психоанализ к а к ненаучную теорию, п о с т о я н н о в ы р а ж а е т с я на м е ж д у н а р о д н ы х конгрессах. П с и х о т е р а п и ю , если ее вообще практикуют, м о ж н о , пожалуй, описать как консультационные беседы, гипноз, сомнотерапию, суггестотерапию и намет­ ки поведенческой терапии.

ПРИМЕЧАНИЯ 1

Более точное и полное изложение разви­ тия психоанализа в России м о ж н о найти в книге А. М. Эткинда «Эрос невозможного» и в «Антологии российского психоанализа» (сост. В. И . О в ч а р е н к о , В. М. Лейбин). — Прим. ред.

2

Возрастающее противостояние между мар­ ксизмом и психоанализом Лурия описывает в своей статье об истории психоанализа в Рос­ сии: Int. Ztschr. F. Psa., 11,1925b, 395-398. 3 Письмо Фрейда от 23. 2. 1927 из Вены Н. Осипову в Прагу. Не опубликовано, собствен­ ность авторов.

ЛИТЕРАТУРА

В. D.: Widerspricht die Psychoanalyse dem dialektischen Materialismus? Tätigkeitsbericht der Russischen Psychoanalyrischen Vereinigung von AI. Luria. Int. Ztschr. f. Psa., 12, 1926, 126

FRIEDMANN,

E.: Bericht des Zentralvorstandes auf dem XIV. Int. Psa. Kongreß, Marienbad 1936. Int. Ztschr. f. Psa., 23, 1937, 184

JONES,

LURIA,

Α . : Die Psychoanalyse im Lichte der Grund­

tendenz und der modernen Psychologie. Kasan 1923 Das dynamische Moment in der Psychoanalyse. 1925a

Die Psychoanalyse in Rußland. Int. Ztschr. f. Psa., 11,1925b,395-398 Die moderne russische Physiologie und die Psychoanalyse. Int. Ztschr. f. Psa., 1926 V.: Psychoanalylische Erziehung in Sowjetrußland. Bericht über das Kinderheim-Laboratorium in Moskau. Leipzig: Int. Psa. Verlag 1924

SCHMIDT,

M. В.: Wiederkehr der alten, längst widerlegten Einwände gegen Freuds Lehre. Int. Ztschr. f. Psa., 13, 1927, 267

WULFF,

ПСИХОАНАЛИЗ В ЮГОСЛАВИИ Иван Малкович

Перед П е р в о й м и р о в о й войной страны, р а с п о л о ж е н н ы е на территории совре­ м е н н о й Югославии, главным о б р а з о м ориентировались на Вену, т о г д а ш н ю ю сто­ лицу Юго-Восточной Европы, доминировавшую во многих областях науки. Поэто­ му и т е о р и я Фрейда сразу же нашла большой отклик в культурной ж и з н и этих стран. В то в р е м я официальная медицина, психиатрия, не обращала о с о б о г о вни­ м а н и я на эту н о в у ю ересь. И т е м не м е н е е существовала целая группа м о л о д ы х писателей, философов и политиков, п ы т а в ш и х с я найти здесь о р и е н т и р ы после крушения буржуазной Европы. Как только благодаря брошюрам или студентам, обучавшимся за границей, пси­ хоанализ стал достоянием общественности, он был воспринят как протест против тра­ диционной модели мышления. Психоанализ разрушал сексуальные табу, предлагал методы быстрого разрешения загадочных психических явлений, предоставлял возмож­ ности для научно обоснованного сопротивления церковным догмам. Э т и м он был при­ влекателен для молодежи и вскоре стал предметом ее тайного изучения. Писатели т а к ж е использовали знания психоанализа: описания конфликтов ста­ ли более четкими, логичными, более тонко изображались эротические переживания, в литературе постепенно стали использоваться понятие бессознательного и описы­ ваться его процессы. Было переведено «Введение в психоанализ» Фрейда ( 1 9 3 3 ) , а вскоре появились и критические рассуждения по поводу так называемого «фрей­ дизма» и психоанализа как метода. В Югославии следует проводить различие между понятием «фрейдизм» как сим­ волом определенного мировоззрения и психоанализом как обозначением научной дисциплины и метода терапии. Литераторы и философы вели бесконечные дискус­ сии по поводу того, является или нет психоанализ пессимистической, идеалистичес­ кой, социологической наукой. М е ж д у т е м от психоанализа, во в с я к о м случае от его философских аспектов, постепенно отмежевалась официальная революционная и философская группиров­ ка. В т я ж е л ы е времена, которые переживала Европа, оказались уничтожены места, где зарождалась теория, а прогрессивная молодежь была увлечена идеей националь­ ного подъема и занималась организацией сопротивления фашизму. После войны Югославия была наводнена работами советских авторов, и только благодаря публикациям У Н Р Р А и У Н И С Е Ф в страну поступала некоторая инфор­ мация главным образом об а м е р и к а н с к о м психоанализе и динамической психиат­ рии. П о с л е р а з р ы в а со с т а л и н и з м о м стала доступной а м е р и к а н с к а я литература, отчасти благодаря тому, что отдельные специалисты обучались в зарубежных универ­ ситетах. Через американскую литературу югославская интеллигенция заново знако­ милась с идеями Фрейда. 717

В Югославии было н е с к о л ь к о в ы д а ю щ и х с я психоневрологов, к о т о р ы е е щ е до в о й н ы начали и н т е р е с о в а т ь с я п с и х о а н а л и т и ч е с к и м м е т о д о м лечения. К с о ж а ­ лению, Хуго Клейн не сумел пренебречь с в о и м т а л а н т о м р е ж и с с е р а и обратился к театру, о с т а в и в , однако, после с е б я н е с к о л ь к о п р е к р а с н ы х предисловий и ста­ тей. Его п о л е м и к а с о ш в е й ц а р ц е м П . П а р и н о м , к о т о р ы й к а к о е - т о в р е м я ж и л в Югославии и пытался использовать психоанализ в работе со с п е ц и ф и ч е с к и м и для Югославии « в о е н н ы м и н е в р о з а м и » , к о т о р ы е возникали у партизан, привела, с одной с т о р о н ы , к п о н и м а н и ю более глубоких корней э т и х реакций, а с другой с т о р о н ы , стала причиной более строгого и критического о т н о ш е н и я к Психоана­ лизу, в т о м числе к п р а к т и ч е с к о й деятельности. Э т а п о з и ц и я и по сей день явля­ е т с я актуальной в отдельных регионах и интеллектуальных кругах, особенно среди философов. Т а к и м образом, возникла парадоксальная ситуация: хотя психоанализ был заклей­ м е н как буржуазная наука, отдельные его методы применялись в военной области. Н е с м о т р я на резкую критику, психоанализ вошел в учебные планы, изучался в уни­ верситетах и использовался как терапевтический метод. Противоречие м е ж д у пси­ хоанализом и м а р к с и з м о м не устранено и поныне. Т е м не менее фрейдовские по­ н я т и я нашли полное признание, и для этого не нужны были ни п о п ы т к и Райха «диалектизировать» психоанализ, ни усилия Фромма приспособить психоаналити­ ческие понятия к «Востоку». В Югославии возникли несколько учебных центров; самый крупный из них на­ ходится в Загребе. Профессор Степан Бетльхейм, ученик Шильдера, основал един­ ственную настоящую «школу» в Югославии. Классическим обучением с индивиду­ альным и г р у п п о в ы м п с и х о а н а л и з о м п р о д о л ж а е т з а н и м а т ь с я его последователь профессор Д у ш к а Блажевич. Н е в о з м о ж н о с т ь регулярно проводить учебный анализ является единственной до сих пор нерешенной проблемой, которая не позволяет «Институту психического здоровья» встать в один ряд с европейскими центрами. Наиболее в а ж н о й фигурой являлся профессор Бетльхейм, п р е ж д е всего благодаря своей последовательной и упорной борьбе за официальное признание психоанализа как терапевтического метода и развитие групповой терапии. Белградский профессор Войин Матич ратовал за п р и м е н е н и е п с и х о а н а л и з а в детской психологии. В Белграде не было разработано четкой и последовательной п р о г р а м м ы обучения индивидуальному психоанализу, а потому м н о г и е терапевты занимались о б р а з о в а н и е м с а м о с т о я т е л ь н о и ориентировались при э т о м на теории Карен Хорни. Особые заслуги в распространении психоанализа и организации психотерапев­ тической группы в Югославии принадлежат Владиславу Клайну. М и р к о Чвраки, Вик­ тор Комарецки, Владета Йеротич и Р. Игнатович являются авторами многочислен­ ных работ по психоанализу; они основали отделение психотерапии и занимались психоаналитической п е р е п о д г о т о в к о й врачей. В а ж н у ю роль играет белградский «Институт психического здоровья» (профессор Славка Морие), где отдельные врачи т а к ж е используют в своей работе теорию и методы психоанализа. Попытки организовать обучение предпринимаются в Сараево, но и в других цен­ трах, в частности в Любляне, успешно работают психоаналитики. Пожалуй, в насто­ ящее время интерес все более с м е щ а е т с я в сторону групповой психотерапии. Инди­ видуальный психоанализ, типичный для западных стран, практикуется чаще всего в учебных целях и по отдельным показаниям. Поскольку частной практики не суще­ ствуют, развитие психоанализа по американской с х е м е н е в о з м о ж н о . Поэтому боль­ ший и н т е р е с проявляется к групповым м е т о д а м и б а л и н т о в с к и м группам, х о т я психотерапия проводится и в других формах, например в виде терапевтических сооб­ ществ (алкоголиков), поведенческой терапии и тд. 718

В Белграде обучением психоанализу занимается «post graduate group», тогда как в Загребе в о з м о ж н а специализация по психотерапии. Югославское общество психо­ терапевтов регулярно проводит конгрессы, а т а к ж е раз в год семинары по отдельным проблемам психотерапии или теории психоанализа. Югославские психотерапевты участвуют в м е ж д у н а р о д н ы х конгрессах; издается т а к ж е журнал («Psihoterapija», Загреб). М о ж н о надеяться, что современные тенденции в психоаналитической тео­ рии и практике найдут плодотворную почву и в Югославии.

ПРИЛОЖЕНИЕ

АВТОРЫ

Айке Дитер, доктор мед., профессор. Род.

Боксберг Фердинанд К. И. фон, дипломиро­

в 1 9 2 7 г. в Гейдельберге. Психиатр и невро­

ванный психолог. Род. в 1 9 4 4 г. Работает

лог, психоаналитик. Профессор социальной

в детской клинике Университета г. Дюссель­

медицины и социальной психиатрии в Ин­

дорф; занимался также проблемами ассими­

ституте в Касселе. Автор многочисленных

ляции иностранных рабочих, в частности,

публикаций, в том числе сочинения «Тело

интеграции рабочих второго поколения.

как партнер», Мюнхен, 1973. Вальзер Ганс Г., профессор, доктор мед. Род. Баранд Ильзе, доктор мед. Род. в 1 9 2 8 г.

в 1 9 2 0 г. в Винтертуре. Врач-психиатр

в Мангейме. Занималась психоаналитичес­

и психотерапевт. Обучался у Ганса Бинде-

кой практикой в детской клинике в Пари­

ра, Манфреда Блейлера, Густава Балли, Уль-

же; член Парижского психоаналитическо­

риха Ээбальда и Эрвина Г. Аккеркнехта.

го общества.

С 1 9 7 2 г. профессор истории медицины (истории психиатрии) в Цюрихском уни­ верситете.

Баранд Робер, доктор мед. Род. в 1 9 2 6 г. в Перпиньяне. Занимался психоаналитичес­ кой практикой и работал заместителем

Гаддини Эугенио, доктор мед. Род. в 1916 г.

главного врача в Центре психоаналитичес­

в Сериньоле ( И т а л и я ) . Врач-терапевт.

кой терапии в Париже; член Парижского

Обучающий аналитик Итальянского психо­

психоаналитического общества.

аналитического объединения и вице-прези­ дент Европейской психоаналитической фе­

Бастиаанс Ян, доктор мед., профессор. Род.

дерации; живет в Риме.

в 1917 г. в Роттердаме. Во время Второй ми­ ровой войны член голландского студенческо­

го объединения психиатрии и неврологии.

Гумбель Эрих, доктор мед. Род. в 1 9 0 8 г. в Хайльбронне. В 1 9 3 4 переселился в Иеру­ салим. С 1962 года директор Израильского психоаналитического института (Институ­ та им Эйтингона); не раз избирался прези­ дентом Израильского психоаналитическо­ го общества.

Бистер Вольфганг, доктор мед., профессор. Род. в 1 9 2 2 г. в Берлине. Специалист в облас­ ти психиатрии и неврологии, психотера­ певт. С 1 9 7 4 года главный врач отделения социальной психиатрии Реабилитационной больницы Карлсбад-Лангенштайнбах (Кар­ лсруэ, Юго-Западная Германия).

Дэйр Кристофер. Бакалавр гуманитарных наук, доктор мед. Род. в Англии. Обучался детской психиатрии в Тэвистокской кли­ нике. Работает в клинике Модели в Лондо­ не; преподаватель детской психиатрии. Член Британского психоаналитического общества.

го движения ш п р о т и в л е 1 Г и я . С 1 9 6 4 года врачпсихиатр в Государственном университете г. Лейдена В 1960—1965 гг. председатель Ни­ дерландского объединения психотерапии; в 1963—1967 гг. председатель Нидерландско­

723

Клювер Карл, доктор мед., профессор. Род. в 1921 г. в Кёльне. С 1961 г. руководитель лечебно-педагогического детского дома «Хаус Зоммерберг»; в 1 9 7 0 г. был уполномо­ чен вести обучение при Социально-психо­ логическом институте при Рурском универ­ ситете в Бохуме; с 1 9 7 4 г. руководитель Пси­

Меккинг Р. У., доктор мед. Род. в 1926 г. в Гауде, Голландия. Специалист в области пси­ хиатрии и неврологии. С 1 9 7 2 г. директор Амстердамского психоаналитического ин­ ститута и обучающий аналитик, с 1 9 7 1 г. вице-президент Европейской психоанали­ тической федерации.

хоаналитического рабочего сообщества Кельна и Дюссельдорфа.

Метце Герхард, профессор. Род.' в 1 9 2 0 г. в Берлине. Врач и психоаналитик. Препода­

Люрссен Эрнст, доктор мед., профессор.

ватель методики и теории психоанализа

Род. в 1 9 3 0 г. в Киле. Врач-специалист в об­

и его применения в области философии

ласти неврологии и психиатрии. С 1 9 7 2 г.

и социальных наук. Уполномоченный пре­

профессор социальной медицины и со­

подаватель психоанализа на факультете

циальной психиатрии в Отраслевом инсти­

юриспруденции Берлинского университета.

туте социальной работы и социальной педагогики в Берлине, кроме того, зани­

Милакович Иван, врач-специалист в облас­

мается психиатрической и психотерапев­

ти невропсихиатрии. Род. в 1 9 1 7 г. Психо­

тической практикой, является руководите­

аналитическое образование получил в Заг­

лем Берлинского психоаналитического

ребе у профессора Бетльхейма. Директор

института (Института им. Карла Абра­

лечебницы Ягомир-Сараево.

хама) при Немецком психоаналитическом объединении.

Мур Найджел, доктор философии. Род. в 1947 г. в Англии. Клинический психолог.

Май Ульрике, дипломированный психолог.

Получил дополнительное о б р а з о в а н и е

Род. в 1 9 4 3 г. в Мюнхене. Работала в клини­

в университете г. Уппсалы в Швеции; жи­

ческом отделении Психологического инсти­

вет в Стокгольме.

тута при Мюнхенском университете и на­ учным ассистентом в Исследовательском

Ольмайер Дитер, доктор мед., профессор,

центре психического здоровья в Нью-Йор­

дипломированный психолог. Род. в 1 9 3 6 г.

ке. В настоящее время является сотрудни­

в Гамбурге. Врач-специалист в области пси­

к о м Института психиатрии им. М а к с а

хиатрии и неврологи, п с и х о а н а л и т и к .

Планка (Мюнхен).

С осени 1 9 7 6 г. преподаватель групповой и семейной терапии в институте г. Касселя.

Майстерманн-Зеегер Эдельтруд, доктор мед., профессор. Обучалась у Микаэла Балин­ та. С 1 9 6 0 г. руководила психоаналитичес­ ким отделением Научно-исследовательско­ го института социологии при университете г. Кёльна; с 1961 г. профессор экономичес­ кого факультета местного университета. Автор многочисленных публикаций, в том числе «Психологии игры на автоматах», Кёльн, 1970. Малевски Ян, доктор мед. Род. в 1 9 2 8 г. в Кракове. Психиатр. Получил психоанали­ тическое образование у Имре Германна в Будапеште. Главный врач отделения и ам­ булаторной клиники невротических заболе­ ваний в Варшаве. 724

Паал Янош, доктор мед. Род. в 1 9 1 6 г. в Бу­ дапеште. Врач-специалист в области психи­ атрии и неврологии. С 1 9 5 8 г. живет в ФРГ, с 1 9 6 7 г. занимается психоаналитической частной практикой в Шпрендлингене, при­ городе франкфурта-на-Майне. Солмс-Рёдельхайм Вильгельм, доктор мед. Род. в 1 9 1 4 г. в Страсбурге. Врач-специалист в области психиатрии и неврологии, психо­ аналитик. Ученик Аугуста Айххорна. С 1 9 6 8 г. директор Психиатрической больницы города Баумгартнерхёе близ Вены. В 1957— 1973 гг. президент Венского психоаналити­ ческого объединения, затем возглавлял учеб­ ный комитет, в 1965—1967 гг. вице-прези-

дент Международного психоаналитического объединения, в 1971—1975 гг. президент Ев­ ропейской психоаналитической федерации. Спанйаард Я., доктор мед. Род. в 1913 г. в Ут­ рехте, Голландия. Врач-специалист в облас­ ти психиатрии и неврологии. С 1 9 5 5 г. обу­ чающий аналитик Нидерландского психо­ аналитического объединения.

детской и юношеской психиатрии; научный советник и профессор в Ульмском универ­ ситете, руководитель секции психоаналити­ ческих методов. Обучающий аналитик Не­ мецкого психоаналитического объединения с 1 9 7 0 г. Цесио Фидиас Раймундо, доктор мед., про­ фессор. Обучающий аналитик в Аргентин­ ском психоаналитическом объединении;

Федерн Эрнст, магистр наук. Род. в 1 9 1 4 г.

президент Центра психоаналитических ис­

в Вене. Обучался юриспруденции в Венском

следований и психосоматической медици­

университете, в 1 9 3 6 г. был арестован за ре­

ны; профессор психоанализа в Университе­

волюционную деятельность; семь лет про­

те Бельграно (Буэнос-Айрес).

вел в к о н ц е н т р а ц и о н н о м лагере Дахау и в Бухенвальде. В 1 9 4 8 г. эмигрировал

Шледерер Франц, доктор философии, про­

в США; до 1 9 7 2 г. активно работал в каче­

фессор. Род. в 1 9 2 8 г. в Мюнхене. С 1 9 6 9

стве семейного консультанта и психотера­

по 1973 год преподавал, в частности, педаго­

певта в Нью-Йорке и Кливленде, Огайо.

гику и психологию в Институте философии

В США изучал психоанализ у своего отца

в Мюнхене; с 1968 г. практикующий психо­

Пауля Федерна, а таюке у Роберта Вельде-

терапевт; с 1 9 7 2 г. доцент психотерапии

ра, Эдуардо Вейсса, Петера Глаубера и Гер­

и психагогики на педагогическом факульте­

мана Нунберга. С 1 9 7 2 г. работал в Вене со­

те Мюнхенского университета Член Немец­

циальным психологом в Австрийском феде­

кого общества пасторской психологии.

ральном министерстве юстиции. Фишер Евгения, доктор мед. Специалист в области психиатрии. Получила психоанали­ тическое образование в Институте Зигмун­ да Фрейда во Франкфурте-на-Майне. Зани­ мается психотерапевтической практикой. Фишер Рене, доктор мед. Род. в 1 9 3 2 г. Пси­ хиатр, психоаналитик. Сотрудник Институ­ та Зигмунда Фрейда во Франкфурте-наМайне. Фридмэн Дэвид Α., доктор мед., профессор психиатрии. Профессор неврологии в Меди­ цинском колледже Бэйлор (Хьюстон, Техас). Кроме того, занимается учебным и конт­ рольным анализом в Психоаналитическом институте Нового Орлеана и является руко­ водителем психиатрического отделения в Клинической больнице Бен Тауб (Хьюстон). Хензелер Хайнц, доктор мед., профессор. Род. в 1 9 3 3 г. в Ашендорфе-на-Эмсе. Психиатр и невролог, а также специалист в области

Шторк Йохен, приват-доцент, доктор мед., доктор философии. Род. в 1936 г. в Детмольде. Врач-специалист в области психиатрии, психотерапевт. После многолетней работы в Парижской университетской клиники психиатрии с о к т я б р я 1 9 7 2 г. работал в Мюнхене, сначала главным врачом, а за­ тем заведующим отделением в Институте психотерапии и медицинской психологии, занимался психиатрией и психотерапией детей и подростков. Издатель книжной се­ рии «Психика ребенка», посвященной пси­ хоаналитической психиатрии детей и под­ ростков (издательство «Киндлер», Мюнхен). Автор многочисленных публикаций. Шюпп Дитер, дипломированный социолог. Род. в 1947 г. в Эссене. После двух лет рабо­ ты с невротическими и диссоциальными подростками в лечебно-педагогическом дет­ ском доме «Хаус Зоммерберг» в Хоффнунгстхале близ Кёльна являлся сотрудником Института социальной работы и социаль­ ной педагогики в г. Ремаген-Роландсэк.

ИМЕННОЙ

Аберастури, А. 538-540, 542, 544 Аберастури, Ф. 538 Абрахам, Г(едвиг) 436 Абрахам, К. 12, 43, 88-90, 95, 9 7 - 9 9 , 106, 135, 1 3 7 - 1 3 9 , 146, 148, 168, 207, 271, 3 4 8 350,399,415-417,426,435437, 463, 473, 475, 493, 499, 589, 598, 612, 613, 634, 643, 661,674,691 Абрахам, Н. 617, 627, 630, 634 Абрахам, Х(ильда) 436, 555 Агорио, Р. 542, 544, 546 Адлер, А. 306,307, 309, 318,341, 342, 419, 428, 432, 442, 452, 455, 471, 481, 498, 500, 505, 530,559,699 Адлер, В. 309 Адлер, Ф. 309 Адорно, Т. В. 307, 308, 315, 317, 444 Айзеке, С. 552, 553,625 Айке, Д. 10,17,232,233,238,248 Айнсворт, М. 391 Айххорн, А. 25,29,32,37-39,41, 44,46, 59, 73,75, 76,84,450452,456,457,559,709 Аккерман, Н. В. 18 Аксельрад, К. 377 Аланен,Ю.А.15,576, 577 Александер, Б. 696 Александер, Ф. 73,228, 231, 343, 344, 427, 428, 432, 437, 439, 473, 474, 476, 479, 481-483, 506-508, 512, 513, 515-517, 530, 542,600, 696 Алленди, Р. 599-601,605 Алман, Э. 572 Алмаши, Э. 695, 698 Альберт, X. 303 Альварес де Толедо, Л. 544 Альенде Наварро, Ф. 537, 541 Альмейда Прадо Гальпао, Л. да 536 Альпин, И. М. 607, 610 Альстрём, К.-Х. 565 Альтшулер, К. 3. 221 Альтюссер, Л. 591 Амараль, Л. 538

УКАЗАТЕЛЬ

Аммон, Г. 12,100,181,244,256, 447 Ангелерг, Р. 594 Ангель-Катан, А. 450 Ангер, Г. 328, 344 Андерссон, О. 565, 569, 570 Андреас-Саломе, Л. 264, 266, 298,425 Андреи, П. 703 Антонеску, Г. Г. 703 Антониони, М. 578 Анцьё, Д 614-616,620,630,631 Аптекманн, Э. 472 Арай, X. 546 Аранха, 3. 542 Араухо, Р. 546 Аргеландер, Г. 446, 693 Аренбург, Б. 545 Арендцен-Хайн, Г. В. 81 Аристотель 600 Арлоу.Дж. А. 13, 528,530 Арматруда, К. 205,219 Арруда Камара, Д. 541, 542 Арсила, Г. 545 Артисс, К. Л. 15 Асаджиоли, Р. Дж. 662, 663 Асуна, Ф. 546 Ауфрайтер, Г. 453,460 Аухтер, В. 445,447 Ауэршперг, А. 452, 460 Ахте, К. 575, 576 Ачард де Демариа, Л. 542, 544, 546 Ашаффенбург, Г. 466 Ашенхайм, Э.-Б. 77 Бабкок, Ч. 389 Баер Бахиа, А. 540, 542 Бак, Р. 458, 528, 567, 676, 697, 701 Балинт, А. 345, 348,437, 694 Балинт, М. 77,333,345,437,528, 553, 554, 556, 567, 575, 596, 650,691,692,696-698,701 Балинт, Э. 567 Балли, Г. 9,10,15,437,483-485 Бальс, П. М. 706 Ваннах, Г.-Й. 447 Бапперт, В. 93 Бараг, Г. 676 726

Барангер, В. 536, 544, 546 Барангер, М. 544, 546 Баранд, И. 586-639 Баранд, P.5S6-639 Барахас, Р. 542 Барйнгольтц, К. 546 Барлингем, Д.Т. 30,450,553,558 Барн.\эм,Дж. К. 499, 530 Барончини, Л. 661 Барретт,У.514, 530 Барроу, Т. 497,498,501,506,530 Барт, À. 594 Барт, К. 74 Бартемайер, Л. 457,461, 530 Бартес, Р. 595 Бартон, А. 15 Бастид, Р. 592 Баумейер, Ф. 449 Eavry, M. 17 Бауэр, О. 309 Бах, Г. 448, 449 Башелар, Г. 594, 595 Безансон, А. 593 Бейер, В., фон 15 Бека Сото, Μ. Ф. 537 Беккер, А. М. 458 Бём, Ф. 426,427,439-441,447 Бёме, Я. 479 Бенасси, М. 592, 601, 602, 609, 610,613,614,623 Бендер, Л. 347 Бенедек, Т. 104, 110, 111, 119, 165. 345, 425, 426, 432, 507, 510,513,538 Бенедетти, Г. 15,16, 484,485 Бенедикт, Р. 141, 342, 373, 501, 694 Бенедиктссон, В. 563 Беннстт, П. 575 Бен-Эшенбург, Г. 479 Беранек, А. 441 Бсрглер.Э. 95,111,450, 507 Бергман, П. 25, 26, 28 Бергманн, А. 172 Бергманн, X. 674 Бергхофф, Л. 706 Берес, Д. 531 Берж, А. 601, 602, 615 Бержере, Ж. 588 Берк, Г. Й. 350

Берлинер, Б. 4 3 7 Борман, А. 5 9 9 , 6 0 8 Берма, Ж . 4 8 0 , 4 8 5 Бернайс, Э ( д в а р д ) 5 0 1 Бернгейм, Ж.-М. 4 9 1 , 5 8 6 , 5 9 8 Бернфельд, Д . 8 8 Бернфельд, 3 . 3 0 6 , 3 0 7 , 3 1 6 , 3 4 5 , 427, 429, 432, 437, 450, 508, 510 Бернштейн, А. Н. 7 1 3 Борнштейн, Л. 5 6 2 Берталанфи, Л., фон 7 0 1 Бертчингер, Г. Й. 4 7 2 Бесуше, И. 5 4 2 Бетльхейм, С. 4 5 1 , 7 1 8 Беттельгейм, Б. 3 8 , 5 6 7 , 6 8 1 Б е т ц , Б. 1 6 Бехтерев, В. М. 7 1 3 Беццола, Д . 4 7 2 Бибринг, Г . 4 5 0 , 5 1 0 , 5 1 3 , 5 6 6 Бибринг, Э . 9 8 , 9 9 , 4 5 0 , 5 0 7 , 5 1 0 , 528, 530, 561 Биграс.Ж. 1 3 9 , 1 8 6 , 5 8 8 Биебери, И. 7 0 5 Бьерг-Хансен, Э. 5 8 1 Бикудо, В . 5 3 8 Биликевич, Т. 7 0 7 Бинг.Дж. Ф. 5 2 9 Бинггели И . 4 7 8 Бингемер, К. 3 9 6 Б и н г е р , К. 5 2 2 , 5 2 3 , 5 1 7 , 5 2 4 Бине, А . 5 9 6 Бинсвангер, Л. 5 , 9 , 4 1 7 , 4 6 3 , 4 6 9 , 472-474,483,643 Бинсвангер, О. 4 1 7 , 4 7 2 Бион, У. Р. 1 5 , 1 4 7 , 1 4 8 , 3 4 6 , 5 5 5 , 556 Бирд, М. Г. 3 3 5 , 3 6 6 Бирке, П. 73 Бирманн, Г. 65, 7 0 , 4 4 6 Бирнбаум, Ф. 4 5 1 , 4 6 0 Бирштейн, Й. 1 0 6 Бистер, В. 4 4 6 Биттенкурт де Мартине, 3. 5 4 0 , 542, 545 Блага, Л . 7 0 6 Блажевич, Д . 7 1 8 Бланк, Г. 1 6 1 , 5 3 0 Бланк, Р. 1 6 1 , 5 3 0 Бланкенбург, В. 5 Бланко, И. М. 5 4 1 Блейлер, М . 4 , 1 5 , 4 8 4 Блейлер, Э . 3 , 1 8 , 3 1 3 , 4 1 5 , 4 1 7 , 418, 434, 4 6 2 - 4 6 5 , 468, 472, 4 7 8 - 4 8 1 , 483, 484, 493, 494, 705 Блехшмидт, Э. 3 4 9 Блитцстен, Л. 5 0 5 Блох, И. 4 1 6 Блох, Э . 4 1 6 Б л ю м , К. К. 6 7 5 Блюм, Э. 4 8 2 , 4 8 5 Блюмгарт, Л. 5 0 4 Боас, К. 4 9 6 Боведа, К . 5 3 8 Бововицки, С. 7 0 7 Бодлер, Ш . 6 0 0 Бодуэн, Ш . 5 9 5 , 6 2 2

Бойер, Б . 3 8 0 , 3 8 9 - 3 9 1 , 3 9 4 396,400 Б о й е р , Л. Б. 5, 8 , 9 Бойер, Р. 3 8 9 , 3 9 0 , 3 9 2 Болдуин, Д ж . М . 3 2 8 Больтерауэр, Л . 4 5 3 , 4 5 6 , 4 5 7 Б о м , Э, 3 8 2 Бонапеитура, Э . 6 6 8 , 6 6 9 Б о н а п а р т , М. 2 6 7 , 3 7 8 , 4 3 7 , 4 4 2 , 553,599-603,615,616,629 Бонд, Д . 5 2 4 Бонди, Т . 7 1 1 Бонхеффер, В . 4 1 9 , 4 2 2 , 4 2 4 Бонхёффер, Т . 4 7 7 Бороль, А . 5 9 9 , 6 0 1 , 6 0 5 Боринг, Э. Г. 5 0 2 Б о р к , Я . Я . ван 6 5 4 Борнштайн, М. 7 0 7 Борнштейн, Б. 4 3 7 , 4 3 9 , 4 5 1 Борнштейн, Ш. 4 3 7 , 4 5 1 , 7 1 1 Б о р с и л о в е к и й , А. Е. 7 1 4 В о р с о й , Г. 5 4 2 Босс, М . 5 , 4 8 3 - 4 8 5 Боулби, Д ж . 6 4 , 2 1 3 , 2 5 0 , 3 4 8 , 567 Боуман, К. X. 6 4 3 , 6 4 4 , 6 4 7 Боузн,М. 18 Бохоркес, А. Л. 5 4 2 , 5 4 5 Б о ш , Г. 1 7 Бошорменьи-Надь, 18 Браатой, Т . 5 8 0 Б р а н д е с , Г. 5 6 0 , 5 6 3 Брандт, Г. А. 75 Брандт, М . 6 7 9 Братт, И . 5 6 0 Браун, Н . 0 . 3 1 4 Браун, С . Л . 2 0 5 , 2 0 6 , 2 0 9 Браупшпейг, Д . 6 2 2 , 6 2 3 , 6 2 7 Брауэр, Р. М. 4 0 0 Брауэр, Ф. 3 9 2 Брейор, Й . 4 1 6 , 4 6 5 , 4 7 2 Бренман, М. 5 3 0 Бреннер, 4 . 1 3 , 5 2 9 , 5 3 1 Бретон, А. 5 9 5 , 5 9 7 Брилл, А . А . 4 4 0 , 4 4 3 , 4 7 5 , 4 9 3 , 494,496-499,531,539,663 Брирли, М . 5 5 3 Бродвалл, О . 5 8 1 Броди, Э . Б . 1 3 . 1 5 , 1 6 Бройтигам, В. 15, 2 2 7 , 4 4 6 Брокхаус, А. Т. 92 Брон, Б! 1 1 8 Брохер, Т . 4 4 6 , 4 4 8 Брун, А. 5 8 1 Брун, Р . 4 7 9 , 4 8 2 Брух, Х . 2 3 1 Брюкке, Ф. 4 5 7 Бубер, М . 3 4 1 Буве, М. 6 0 0 - 6 0 2 , 6 0 4 , 6 0 8 , 6 И '613,619 Буксбаум, Э. 4 5 0 , 6 8 1 Буллит,' У. К. 4 4 2 Бур, К . д е 2 2 8 , 2 2 9 , 2 3 2 , 4 4 6 Бурдье, П . 6 2 8 , 6 2 9 Бурке, М . 5 4 2 Бутонье, Ж . 6 0 1 Быховски, Г. 15, 4 4 5 , 4 5 0 , 507, 510,528,704

727

Бьёрк, С . 5 7 3 , 5 8 0 Бьорр, П . 12, 5 5 8 , 5 5 9 , 5 6 4 , 5 8 4 Б э й т с о н , Г. 1 8 Бэндлер, Б . 5 1 8 , 5 2 7 , 5 3 1 Б ю л е р , Ш. 1 6 3 Вааль, Н . 5 7 8 , 5 8 0 Ваальс, X. Г. ван д е р 6 4 4 , 6 4 8 , 6 5 0 Вааскиви, Т. 5 6 1 В а г н е р фон Яурегг, Й . 4 5 5 , 4 6 0 , 560 Вагнер, Р. 6 1 9 Ваз К а р н е й р о Л е а о , И . 5 4 2 Вайгерт, Э . 4 3 7 , 5 0 7 , 5 1 0 , 5 1 7 Вайсе, К. 4 5 0 Вайсе, П. Б. 2 3 9 Вайсфогель, Й . 9 5 В а й ц з е к к е р , В . фон 2 2 8 , 4 4 3 Валабрега, Ж . П . 5 8 7 В а л л е р ш т е й н , Р. С. 5 3 1 Валлон, А . 6 2 7 Вальк, Р. Д . 4 5 0 Ванг, М . 4 3 8 , 5 3 0 Вангаард,Т.573 Б а н к е , Г. 4 1 6 Барда, В. 4 1 6 Варендонк, Я . 6 4 2 , 6 4 3 Ваторманн, А. 4 3 6 В а у х к о н е н , К. 5 7 7 Вебер.М. 3 1 4 Вейл, С . 1 1 1 , 1 2 7 , 6 4 8 Вейсс, Э . 6 5 4 , 6 5 7 - 6 5 9 , 6 6 4 - 6 6 6 Векслер, М. 1 0 , 1 3 Белене, А . 1 8 5 Вельдер,Ж.450, 507 Вельдер, Р. 3 0 6 , 3 0 7 , 3 1 0 , 3 1 4 , 450, 507,510,513 Венцельблат, С. 5 3 8 , 5 3 9 Берлин, К . 4 6 9 , 4 7 2 Вернек, Л. 5 4 2 В е р н о н , М . К. 2 1 7 , 2 1 8 Вертгеймер, М. 5 6 2 , 6 9 7 Вестерман Холстейн, А. Я. 6 4 4 — 646, 648 Вестфрид, И . 7 0 6 Биатт, Ф . 4 4 6 , 5 8 1 Виганд, Р. 14 Видер.Х. 1 2 2 - 1 2 4 В и д е р м а н , С. 5 8 8 , 6 1 4 , 6 2 4 Видлёхер, Д . 7 0 8 Вилле, Л . 4 6 8 Билль, О . 5 7 4 Вильсон, Р. 2 2 3 Виндхольц, Э . 7 1 0 . 7 1 1 Винклер, В. Т. 10, 1 5 , 1 6 Винн, Л. К. 1 8 , 1 9 , 4 1 1 В и н н и к , Г. 4 3 7 , 4 5 0 Винникотт, Д. В. 64, 109, 136, 138, 144, 155, 163, 165, 169, 179, 182, 184, 191, 348, 351 374, 547, 554, 556, 574, 694 В и н т е р ш т е й н , А . фон 4 5 0 , 4 5 3 , 458,459 В и р ш , Ю. 5 Висе, Д 1 4 4 В и т а к е р , К. 1 5 Витт, Г. 4 3 7 Виттгенштейн, Л. 3 0 6

Ьиттельс, ψ. JO, juu Виттих, Г. Г. 256,446 Влад, К. 702, 703 Враницкий, П.309, 315 Вудворд, К. 84 Були, Дж. 530 Вульф, М. 34 Вульф, М. В. 675,676, 679 Вульфф, А. 206, 530 Вульфф, М. Б. 111,221,436,437 Вундт, В. 272, 330, 335,469 Вуористо, Г. 572, 573 Вурмсер, Л. 118,122,124 Выготский, Л. С. 220, 709 Гальтон, Ф. 469 Гамбьер, Л. 538 Гарбарино, Г. 536, 546 Гарбарино, Μ. Ф. 546 Гарднер, Л. Дж. 209 Гарма, А. 95, 437, 536, 539, 540, 543, 544, 548 Гарсиа, А. 546 Гартманн.Д. 103,118 Гартманн, X. 13, 136, 155, 163, 164, 168, 306, 307, 345, 373, 438, 451, 507, 510, 518, 527, 528, 543, 579, 600, 607, 615, 618-620,623,633 Гаупп, Р. 88 Гваттари, Ф. 590 Гебзаттель, В. Э. фон 452, 460 Гегель, Г. В. Ф. 620 Гёдеке, Г. 445 Гезелл, А. 66,163, 205, 218, 344 Гёльдерлин, Ф. 186, 578 Гельмгольц, X, Л. Ф. 609 Геннер-Эрдхайм, Т. 453 Генте, Г. П. 306, 310 Георгиаде, К. 705 Гербарт, И. Ф, 329-331, 569 Гери, К. 478 Геринг, М. Г. 440-442, 452, 453, 460,484 Германн, А. 699 Германн, И. 348, 353, 355, 438, 633,696,699,700 Геро, Д. 437,440, 460 Гёррес, А, 446 Гёте, И. В. 286, 314,433,457,480 Гиббс, Э. Л. 202 Гийомен, Ж. 588 Гилл,М. 517, 528-530 Гиллеспи, у. Г. 550-552, 554 Гимараеш де Альмейда, Э. 542 Гимеш-Хайду, Л. 699 Гительсон, М. 517, 529, 532 Гитлер, А, 49, 55, 441, 442, 484, 644, 675 Гловер, Дж. 426, 437, 551, 552 Гловер, Э. 1 0 8 - 1 1 1 , 112, 119, 121, 122, 129, 350, 426, 437, 550-552 Глогауэр, В. 79 Глюк-Людовик, Э. 437 Гоббс,Т.320,321,323 Голан, Ш. 681 Голдмэн, Э. 496

1 ольдфарь, ц. 347 Гольдштейн, К. 341, 627 Гонсалес, А. 542, 547 Гонсалес,Х.Л,536, 542 Гонсалес, Энрикес, Р. 542 Грабер,Г.Х.379,475,479 Гранов, В. 626 Греве, Г. 537, 541 Грессо, М. 483, 486 Грин, А. 172,186, 595,616,619, 629 Гринберг, Л. 536 Гринкер, Р. Р. 228,512,517 Гринсон, Р. Р. 9,10, 528 Гринэйкр, Ф. 175, 374, 529 Гриффит, Р. 214 Гроддек, Г. 228, 279, 437 Гродзицки, В. Д. 443, 444 Гроен, Я. 229, 230, 242,245,257 Гроот, А. Д.де 233 Гросс, А. 123,424 Гросс, 0.470,474 Гротьян, М. 42, 45,437, 507 Груле, X. В. 562 Грунбергер, Б. 181,183,184,187, 194, 195, 604, 612, 621-623, 626,629 Грюншпан, Б. 450 Гудден, Б. 463 Гудмэн, П. 314 Гумбель, Э.680 Гуссерль, Э. 560 Гутманн, С. 450 Гуттман, Л. 680 Гуэдес, П. 542, 545 Гюттлер, К. 565, 566, 569, 574, 581 Давид, М. 658-660,662,663,668 Давид, Ш. 232,588,593,626,627, 630 Давидеску, В. 703 Дайма Люгасси, С. 628 Дальхайм, Л. Г. 438, 536 Дамер,Г.309,318,446 Данбар, Ф. 427,515 Дарвин, Ч. 206, 276, 277, 305, 307, 398 Дворжак, Р. 457 Де Маус, Л. 320 Деверю, Г. 592 Декарт, Р. 600 Делёз, Ж. 590, 591 Дельбрюк, А. 481 Дельгадо, Г. 537, 547 Деминг, Ю. 450 Дери, Ф. 437,450,710 Дерида, Ж. 589 Десперт, И. Л. 347 Джеймс, М. 556 Джеймс, у. 494 Джексон, Д. Д 15,19 Джексон, Э. Б. 450, 515 Джелифф, С. Э. 497-500, 503, 505,507 Джентиле, Дж. 658, 660, 667 Джиовачини, П. Л. 395, 396, 529 Джозеф, Р. 531 728

Д ж о н с , ö. Z3, 4 S , 1 8 4 , 265

267

271, 279, 297, 348, 375, 37s' 379, 399, 420, 421,423, 4 3 3 ' 436, 438-440, 4 4 2 , 451 457' 468,471,474,475,483 493-

495, 505, 508, 509, 538, 539 541, 542, 550, 551, 561, 57θ' 598, 601, 619, 640, 641 643 6345,662,668,692,695,702' Джонсон, А. М. 31, 39,40 Диас Конти, Р. 547 Диас, ф. 538 Дике, Г. В. 550 Дильтей, В. 4 Добиаш.Я. 711 Доддс, Э. Р. 593 Дойч, Ф. 207, 208, 228, 229, 450 507,510,513,566 Дойч, X. 425-427,437,475, 507 510,513,559 Доллард, Дж 344 Дольто, Ф. 601 -603,626-628 Домингес, X. 536, 546 Донне, Ж. Л. 629, 632 Дорси, Дж. М. 34,46, 47 Достоевский, Φ. М. 705 Досужков, Ф. 710, 7 1 1 , 7 1 3 Дрегер, К. 442, 443,445 Дрейфус, К. 676 Дукеш, Г. 698 Думик, А. 628 Дьюи, Дж. 329 Дэвидсон, Г. Г. 382 Дэй.Дж. 4 1 1 Дюбуа, П. 469,491, 595 Дюркгейм, Э. 88, 95, 326-328, 331,342 Дюрссен, А.-М. 75, 95, 97, 448 Дюфрень, Р. 589 Дяткин, Р. 137, 167, 612-614, 624,625,627-629, 704 Елхерема, Г. 420, 641 -643, 647 Ермаков, И. Д. 7 1 3 - 7 1 5 Жакар, Р. 146 Жаке, Э. 557 Жандро.Ж. А. 616 Жане, П. 134,493, 598, 604, 661, 663 Жид, А. 599 Жильбер, Ж. 629 Жюве, П. Ж. 595 Зайти, К. 453 Зайф, Л. 420 Зальцманн, Л. 518, 519 Захс, Г. 106, 418, 420, 4 2 4 - 4 2 6 , 431-433, 439, 475, 498, 506, 507,510,600 Зеебергер, Г.-Й. 4 4 4 Зейгарник Б. В. 608, 634 Зивертс, Р. 52, 56 Зилбург, Г. 42, 48, 49, 90, 437, 507 Зильберманн, А. 330 Зильберштейн, Э. 538 Зиммель, Г. 32

Зиммель, Э. 32, 104 111 Ц ? 119-121,127,128,416 422-' 424, 427-429, 432, 439 440 443,449,508,510 Зингер, М. Т. 18 Знаньецки, Ф, 331 Зугар, Н.450 Ибарра, К. К. 542, 547 Ибраиляну, Г. 705 Ибсен, Г. 97 Игнатович, Р. 718 Игнотус, X. 690 Иконен, П. 573 И орда песку, К. 708 Исакозер, 0.450 Иттен, В. 472 Йекелиус, Э. 452,460 Йекельс, Л, 348, 450, 561, 564, 567, 707 Йеллинек, Э. М. 108 Йеротич, В. 718 Йокипалтио, Л.-М. 573, 577 Йокль, Р. 454-456 Йордан, В. 593 Йорес, А. 227 Йорк, К. 107,110,113,120,123 Йоханссоп, К. Г. 182 КаваиД.392,400 Каган, Дж. 210 Кайзер, X. 17 Калау фом Хофе 443 Калдер, К. Т. 518 Каллеен.Д. 350 Кальвин, Ж. 477 Камерон, Дж. Л. 13 Камм, Б. 438 Кант, И. 335, 338 Канцер, M 529 Каплан.Э.Х. 122-124 Каргер, С 422 Кардинер, А. 373, 502, 504, 506, 512-514, 524,694 Карнап, Р. 323 Карпе, Р. 437, 681,706 Карпелан, X. 573, 577 Касании, Я. 18 Кассер, X. 479 Кастель, Р. 590-592 Катан, M. 13, 448, 524, 646, 648 Катан-Ангель, А. 646 Каудерс, 0.456, 457,461 Каутский, К. 309, 322 Кауфман, Л. 17, 531 Кауфман, М. Р. 505 Кеведо, Г. 542 Кеелер, В. Р. 202 Кёлер, В. 437, 697 Келлевэй, П. 202 Кемпер, В. В. 438, 442, 443, 484, 542, 543, 545 Кемпнер,С437, 538 Кенворти, М. 515, 531 Кёниг, Р. 326-328, 342 Кеннедэй, К. 217 Кёрбер, Х.416

Керкамо, С. 536, 538-540, 543 Кернберг, О. Ф. 112, 529 Кестемберг, Ж. 530, 623, 629 Кестемберг, Э. 623, 628, 633 Кеупер, П. К. 120, 458, 649, 650, 652 Кехада, Э. 545, 546 Кильхолц, А. 106,129,120,478 Кинг, П. 573 Кинг, Р. 314 Кирби, Дж. Г. 495, 503 Киршнер, Л. 437 Кискер, К. П. 18 Кицер, М. 546 Кишнер, И. А. 389 Клайн, В. 718 Клансье, А. 595 Клапаред, Э. 474, 482, 598 Кларес, Р. 537 Кларк, Л. П. 106, 505 Клаубер,Й,458 Клаус, И. 458,461 Клейн, Г. С. 532 Клейн, Р. Э. 210 Клейн, Х.718 Клопфер, Б. 382, 390-392,400 Клювер, К. 61,66-68,71,76,77, 84,447 Кляйн, м. 13,15,60,108,110,120, 136-138, 144, 146-148, 155, 156, 163, 168, 169, 170, 178, 183, 185, 186, 188, 191, 207, 222, 229, 339, 344, 345, 348, 349, 351, 354, 357, 360, 372, 373, 378, 383, 399, 424, 425, 427, 459, 480, 551-553, 578, 611-613,615,618,620, 6 2 2 624,628,633,649,673,693 Когерер, Г. фон 451-453, 460 Коде, А. 599, 605, 606 Коде, О. 601, 605 Кольхаас, Г. 542, 544 Комарецки, В. 718 Конклин, П.М. 182 Конт,0.314, 322 Коперник, Н. 306 Кориат, И. 498, 500, 503, 504, 530,531 Корнелисон, А. 411 Корну, Ж. 604 Корозель, К. 704 Кортес де Баррос, Ж. 542 Коснье, Ж. 588 Коста, Н.436 Котрелл, Л. 342 Кох, А. 438, 536, 538,540 Κοχντ,Χ.112,115,116,119,124, 184,459,461,519, 529,530 Коэн, Н. 593 Краг, у. 571 Крапф, Э. Э. 457,461 Краус, Ф.419 Краффт-Эбинг, Р. фон 468 Крель, Л. фон 481 Кремериус, И. 228, 446, 581 Крепелин, Э. 3. 122, 467, 470, 491,660-662 Крефурд, К. 571 729

Кречмер, Э. 15,483 Крис, М. 450, 507, 607, 613, 615, 624 Крис, Э. 136,163, 168, 438, 450, 507, 510, 527 Крисанто, К. 547 Кристал, Г. 104, 113, 118 Кристоффель, Г. 480, 481 Кроненгольд, Э. 450 Кронфельд, А. 434 Крузе, Ф. 182 Куби, Л. С. 90,228 Куленкампф, К. 5 Кули, Ч. Г. 328, 329,502 Куллберг, Й. 571 Куловеси, Ю. 559-561,572,573 Культр, Р. ле 68, 647 Кун, Р. 5 Кун, Т. 313 Кунц, X. 5 Купельо, Н. 546 Купер, Э. 589, 594 Кучера, О. 574 Куэ, Э. 436 Кэмпбелл, Ч. М. 503 Кэннер, Л. 203, 347 Кюнель, Г. 443 Кюнкель, ф. 443 Кюнцель, Э. 67, 75-77 Лагаш, Д 541,587,601,602,604, 607, 626 Лакава, М. 542, 544 Лакан, Ж. 186,569,587,591,593, 595, 601-604, 609, 616-620, 626,634 Лампль, Г. 431,438,450,648,650 Лампль-де Гроот, Ж. 25, 32,439, 446, 450, 457, 539, 567, 6 4 7 649,652 Лаигер,М.536,539, 543, 546 Ландауэр, К. 12, 315, 437, 444, 481,643,645, 647 Лантос, Б. 437, 553, 567 Лапланш, Ж. 135, 142, 163,185, 186, 309, 587, 596, 619, 625, 633 Ларссон, Б. 571 Лафатер, Ж. К.476 Лафорг, Р. 598-600, 604, 606, 611,617 Лёба, Ж. 141,190,192, 601, 608 Лебовичи, С. 15, 163, 601, 602, 610-613, 622, 625, 627-629, 704 Ле Бон, Г. 280,410 Лёвальд, Г. 538 Лёвенфельд, Г. 118,122,450,706 Лёвенфельд, Й. 118,122 Лёвенштейн, Р. М. 136,163,168, 438, 483, 507, 510, 514, 527, 530,599,601,605,607,615 Леви, А. 594 Леви,ДМ.531 Леви, К. Ф. 43, 696 Леви, Л. 691 Леви, Р. 690 Леви, Э(рнст) 437

AfcMiH, с^сгсллау

Леви-Бьянчини, M. 657, 658, 674-676 Леви-Зуль, M. 645 Левин, Б. Д. 120, 124, 506, 508, 517, 520,530,532 Левин, К. 341,437, 593, 685. 697 Левинсон, Дж. Д. 202 Леви-Стросс, К. 141, 142, 320, 593, 620 Лелерер, В. 141,190,192 ЛейбинВ. М. 716 Лёйпольд-Лёвенталь, X. 458 Лейте Лобо, Ф. 536, 542 Лейфер, М. 581 Леклер, С. 619 Ле Кур 206 Леммертц, X. 542 Ленин, В. И. 309 Лешшрд, X. Л. 128 Леннеберг, Э. 221 Ленобль, Р. 593 Леонард, М. 437 Лепениес, В. 315 Лет, А. 560 Леув, П. Я. ван дер 458, 567, 578, 649,650,652 Лёфгрен, Б. 566, 574, 581 Леше, К. 568, 569, 574 Либерманн, Г. 427,437 Лидц, Т. 18,68, 71,185,411,695 Лизаразо Бохоркес, А. 542 Лиментани, А. 126, 547 Лингенс, К. 451,460 Лингенс,Э.451,460 Линдбек, Э. 569 Линден, К. Й. 93, 94 Линднер 347 Линке, Г. 343,485 Линкольн, А. 389 Липманн, X. К. 417 Липпман, X. С. 35, 39, 41,46,47 Литман, Р. Э. 90,91,93,97 Литтл, М. 10 Ловцки, Ф. 437, 676, 679 Ломброзо, Ч. 660, 662 Лопес-Баллестерос. И. 538 Лоранд, Ш.437, 506,697,715 Лорен, Э. 626 Лоренц, К. 166 Лоренцер, А. 62, 232, 306, 314, 318,446,567 Лоу, Б. 437 Лох, В. 13,99,192,193,446,485, 691 Лузеш, П. 574 Лукач, Г. 306, 309, 690 Лурия, А. Р. 709,710 Льебо, А. А. 586 Лэйнг, Р. Д. 18,588,594 Лэссвелл, Г. Д. 342 Любан-Плоцца, Б. 227 Люборски, Л. 530 Людошж-Дьомрои, Э. 555 Люке, П. 612, 615, 622, 624, 625, 627 Люке-Пара, К. Ж. 626, 627 Люксембург, Р. 309

^п-миерсхаузен, J . Люрссен, Э. 447 Маас, X. 437 Магнес, И. Л. 682 Мажор, Р. 616, 626 Майер, Г. В. 472 Майне, Т. 581 Майстерман-Зеегер, Э. 396—398, 447 Мак-Брунсвик, Р. 450 Макги, Э. 13 Макгроу, М. Б. 207,214 Макдугалл, Дж. 612, 626 Макдугалл, V. 280, 303, 328, 329, 410 Маклафлин, Дж. Т. 5125 Маклин, П. Д. 515 Малан, Д. X. 693 Малевски, Я. 708 Малер, Г. 640 Малер, М. С. 25,43,124,125,136, 171-173, 207, 221, 223, 347, 374,450, 507,528, 529, 567 Малер, О. 447 Малиновски, Б. 141, 371, 379 Маль, П. 601, 627, 628 Манн, Дж. 682 Манн, Т, 45, 187, 294, 433, 434, 568 Маннони, Д. Д. 342 Марафелли, Ж. 542 Марбург, Р. О. 529 Маргиняну, М. 705 Маргодин, С. 228 Маринеску, Г. 705 Маркондес, Д. 536-538, 548 Маркс, К. 265, 296, 297, 3 0 4 306, 590, 592 Маркузе, Г. 306, 307, 314, 324 Маркушевич, Р. 708 Мармор, Дж. 513, 519 Марон, Ш. 595 Марти, П. 232,245,612,613,622, 628, 629 Марти, П. 232,245,612,613,623, 629,630 Мартине, М. 540, 542, 545 Мартине, С. 536, 545 Марциновски, Й. 416 Массерман, Дж. Г. 12, 618 Матич, В. 718 Матте Бланко, И. 545, 548 Матушек, П. 15,17,103 Маурра, Ш. 599 Маусе, М. 592 Мёдер, А. 12,463,472,598 Меервайн, Ф. 14,17,484, 485 Мейер, А. 10,465,491-493,497, 500-502 Мейер, А. Э. 445 Мейер, К. ф. 479 Мейер, М. 504 Мейер, X. 468 Мейли, Р. 474 Мейнерт, Т. 463, 464 Мёлленхофф, Ф. 437 Менг, Г. 36, 37,45, 310,315, 319, 730

1_> / , 111, to X, lot Мендель, Г. 183, 184, 185, 190 191,589, 591,594 Мендес, Э. 538, 543 Меннингер, К. А. 26, 92, 94, 96 513,530,531 Меннингер, У. 438, 439, 531 Ментцос, С. 312 Менхен, А. 451 Менцис, И. 574 Мерло, Ж. А. М. 111, 112, 121, 124,128 Мерлони, Р. 667, 67Û Мерло-Понти, М. 589, 633 Месмер, Ф. А. 476 Метце, Г. 447, 449, 581 Мид, М. 61, 342, 373, 501, 694 Мийолла, А. де 127 Микеланджело 297 Миллет.Дж. П. 513, 517 Миллет, К. 193 Мильт, Б. 476 Минковски, М. 482 Минковски, Э. 599, 605 Миновичи, М. 706 Миттельманн, Б. 530 Мичерлих, А. 228, 230, 232, 238, 314,346,439-441,698,701 Мичерлих-Нильсен, М. 446 Модена, Дж. 661, 662 Мозер, Т. 446 Мозер, У. 484 Мозес, Р. 677, 680 Моко, Г. 627 Мом, X. 544 Мошки, Р.С.Ж. де 561, 563-565 Монтгомери, Дж. 223 Монтесано, Дж. Ф. 664 Монтессори, M. М. 581, 652 Моншо, С. де 556 Мор, Г. 682 Моргенталер, Ф. 319, 381, 3 8 3 385,411,485,652 Моргенштерн, С. 601, 628 Морейра Лира, М. Т. 542 Морель, А. 594 Морено, Я. Л. 346, 593,631 Морие,С. 718 Морин, Э. 142,191 Моришо-Бушан, П. Э. Р. 598,604 Морселли, Э. 666 Московичи, С. 588 Мотесицки, К. фон 451 Муллер, Ф. П. 642 Мунен, Г. 595 Мунро, Л. 581 Мусатти, К. Л. 667, 668,670, 671 Мусс, Б. 63, 64, 67 Муссолини, Б. 49 Мутманн, А. 416 Мэрфи, Б. 330 Мэрфи, Г. 232 М'Юзан, М.де 232,245,588, 600, 626, 629 Мюллер, Г. Э. 560 Мюллер, Й. 424, 426 Мюллер, М. 15,482 Мюллер, X. 9,15-17,484, 485

Мюллер-Брауншвейг

К

426-

430, 440-442, 447, 457 461 542 Мюллер-Фрайенфельс, Р. 330 Мюнстербергер, Б. 377, 380, 389 Мюррей, Дж. М. 505, 529 Мясищев, В. Н. 716 Наглер, Ш. 681 Найт, Р. П. 111, 119, 127, 508, 510, 515, 515, 518, 520, 529, 531,566 Найт, Э. 18 Накт, С. 600-602,604,606-608, 611-613,623-625,629,632 Намнум, А. 547 Нарли. К. 706 Нейдич,С714 Немеш, Л. 702 Немиа, Дж. К. 233, 581 Немних, 0 . 4 2 2 Нентвих, А. 453 Непаллек, Р. 450 Нидерлапд, В. 438 Нието, М. 546 Нильсен, Н. 560, 569 Нин, А. 600 Ницше, Ф. 190,619 Новотны, К. 452,460 Ноде, К. у. 588,611 Ной, П. 677, 680 Нойберт, Э. 396 Нойманн, Г. 434,435 Нойманн, Ю. 706 Ыольте, Г. 315 Нордлунд, Э.-Б. 560 Норрис, M 202 Ноусиайнен, Т. 573 Нунберг, Г. 10, 12, 306,450,463, '469, 473, 482, 507, 510, 513, 630 Ныокомб, Т. 330 Ньютон, 14. 306 Ньютон, К. 450 Оберндорф, К. П. 495, 498, 499, 503-506,530 Оберхольцер, Э. 475, 476, 478, 479 Оберхольцер-Гинцбург, М. 475, 476,479 Овчаренко, В. И. 716 Одье, Ш. 482, 599, 600. 606 Оланье, П. 187, 587, 588, 619, 620,627, 630 Оливарес.Х. А. 536, 546 Оливейра, Б. И.де 540-542 Оллпорт, Г. В. 341 Ольмайер, Д. 447 Онуф, Б. 496,498 Оппенгейм. Г. 422 Орберг, К. 581 Осипов, H. Е. 709-711,713 Остов, М. 676, 679 Оффорд, Д. Р. 205 Офюйзен, Й. X. В. ван 437, 473, 483,641-645, 648, 649

Паал, Я. / 0 2 Пабст, Г. В. 435 Павлик, Е. 708 Павлов, И. П. 483, 699, 714, 715 Пайн, Ф. 172 Паке, А. 433 Палметирна, В. 562 Палохеймо, М. 572 Пальмье.Ж. М.619 Пандря, П. 706 Панет, Й. 701 Панков, Г. 15 Паппенгейм, М. 675 Пара, К. 624 Парацельс481 Парин, П. 319, 381, 383-385, 411,485,652,711 Парин-Маттей, Г. 381,411,484 Паррес, Р. 536, 542 Парсонс, А. 379, 399 Парсонс,Т. 326, 331,502 Паршеминье, Г. 599, 601-603, 605 Патнем, Дж.Дж. 492-495,497499, 530 Патнем, М. 515 Паттон, Р. Г. 209 Пачеко де Альмейда Прадо, М. 536, 542 Паше, Ф. 601,604, 608,614,620, 621,623,624,630 Педерсен, III. 562, 569 Пёльдингер, В. 227 Пенья, С. 536, 547 Перес Пасторини, 540, 542, 544 Перестрелло, Д. 536, 540-542 Перестрелло, М. 541, 542 Перри, Дж. Г. 206 Перротти, Н. 668, 669 Перье, Ф. 587,619, 626 Петерсон, Ф. 494 Пётцль, 0.456,460 Пиаже, Ж. 163, 205-207, 220, 231,238,344,427,474,483 Пиене, Ф. 580 Пинель, Ф. 463 Пинто Рибейро, Р. 545 Пирс, Г. 515, 529 Пичон Ривьере, Э. 536, 538, 539, 542-544 Пишон, Э. 594, 598, 599, 605, 606,624,628 Плата Мухика, К. 545 Платон 293 Платтер, Ф. 481 Плоэгер, А. 17 По.Э.А. 600, 605 Поле, Г. 595 Полен, М. 4,17 Полицер, Г. 590, 605 Поллок, Дж. Г. 531 Поляков, Л. 593 Понталис, Ж.-Б. 309, 587, 588, 604,619, 625,634 Попеску, В. 446 Попеску-Сибиу, И. 705, 706 Попп, M 706 Поппер, К. Р. 303, 306 731

Прат Эчауррен, A. M l Пратг, Э.503 Принс М. 492-495, 497, 498 Принс, Р. 386,388 Провенс, С. 530 Прунес, С. 545 Пруст, М. 577 Пфейфер, Ш. 696, 698 Пфеннингер, В. 472 Пфистер, О. 38, 42, 48, 271, 282, 284,463,473-475,480,560 Пфистер-Амменде, М. 482 Пэйн, С. 437, 552-554 Рабин, А. Л 185 Равенштедт, Э. 515 Равенштедт, Э. 515 Радебольд, Г. 447 Радо, Ш. 88, 89, 103, 104, 107, 108,119,120,123, 343, 4 2 6 428, 431, 436-438, 506, 508, 509, 511, 512, 516, 517, 523, 539,690,691 Радулеску-Мотру 705 Райвальд, П. 36, 37 Райд, Ф. 573 Райк, Т. 279, 425, 427, 436, 439, 504, 507, 511, 531, 539, 589, 633,642-644,650,691 Райка, Т. 690, 696, 699, 701 Райкрофт, Ч. 547, 556 Райнер-Оберник, Г. 674 Райх, А. 450, 507, 528, 706, 707 Райх, В. 73, 306, 307, 310, 345, 417,419,439, 507,511,560562, 579, 581, 590, 591, 633, 711 Райхе, Р. 310 Ракамье, П. К. 15,251,629 Раккер, Э. 544 Ракнес, О. 560 Раля.М. 706 Рамирес, С. 536, 542, 547 Рамм441,442 Рамфалк, К. 565 Ранк, Б. 450, 515 Ранк, О. 98, 141, 298, 348, 418, 420, 424, 427, 475, 499, 504, 505,507, 530, 599, 664 Рапапорт, Д. 7, 14, 98, 123, 345, 507, 518, 527, 528, 566, 567, 681,684 Раскин, Г. А. 104, ИЗ, 118 Расковски, А. 536,538-540, 543 Расковски, Л. 536, 539, 540, 543 Расковски,М. 538 Рафферти, Ф. 79 Ребо, Ж. 626 Ревеш, Г. 562, 700 Ревеш, Л. 698 Редлих, Ф. К. 13,15,16 Редль, Ф. 31, 524,575, 579,652 Рейнгольд, Дж. К. 141, 190,192 Рейнгольд, Й. 709 Рёлленблекк, Т. 443 Реми, М. 483 Ремус, X. 542 Рёмхельд, Л. 416

г е м л с л ь д , ivi. T i w

Ренар, M. 622, 629 Ренкер, К. 322 Рентергхем, А. В. ван 641 Репон, А. 483, 484 Ресно, А. 577 Рехардт, Э. 573, 575, 576 Риббл, М, 515 Рибо, Т. 598 Ривера Гонсалес, М. 541 Ривьер, Дж. 148, 552 Рикёр, П. 306,312,588, 620 Риккофф, И. 411 Риклин, Ф. 466,469,472,479,486 Рикман, дж. 552-554,556 Рилтон, А. 565, 566 Рильке, Р. М. 424 Риманн, Ф. 63, 227, 443 Рингель, Э. 94, 95 Риохас, Э. 547 Рис, Ф. 480 Ритво, С. 518, 519, 529-531 Риттмайстер, И. 437 Рихтер, X. Э. 18,70,402,403,445, 446,484, 567 Ришар, Ж. П. 595 Роббинс, Б. 111,512 Робинсон, Дж. С. 217 Роджерс, К. Р. 593 Родригес, Э. 544, 546 Розен, У. 217, 531 Розенбаум, М. 574, 679,681 Розенкёттер, Л. 446 Розенталь, Д. 4 Розенталь, Л. 539 Розеифельд, Ε. М. 437 Розенфельд, X. А. 10, 110, 113, 120,121,555 Роллан, Р. 284 РорахерД.456,461 Роршах, Г. 381, 396, 475-477 Роска, А. 705 Росолато, Г. 617, 619, 623, 626, 629 Росс, К. 435 Росс, Э. 330 Росс, Э.518,521,532 Роттер, Л. 699 Роттманн, Г. 182 Ротшильд, Ш. 676 Рохейм, Г. 374, 377-379, 427, 508, 593, 693, 694 Роча, Ф. да 537 Руар.Ж. А. 613, 632 Рубен, М. 437 Рубинштейн, Л. 555 Рускин, С. 525 Руссель, А. 596 Руссо, Ж.-Ж. 320, 321, 323, 346 Руффин.Х. 15 Рэдфорд, П. 113 Рэйнер, Дж. Д. 221 Рэнджелл, Л. 517-519, 528, 531 Рюмке, Г. К. 457,461, 644, 647 Саада, Д. 607 Саба, у. 672 Сазерленд, Дж. Д. 555 Саксида, С. 85

343, 354, 373, 497, 502, 511 515,571,618 Саляну, В. 706 Сандлер, Дж. 229, 231, 236, 555, 567,575, 581,652 Сандстрём, Т. 560, 563 Санктис, С. де 662,663, 666, 667 Санчес, К. 547 Санчес, К. 547 Сапир, Э. 342 Сарасин, Ф. 475,479-481 Сартр, Ж.-П. 307,12, 589-591 Саутхард, Э. Э. 503, 504 Сегал, X. 147,150,154,187,555 Сегин, К. А. 536, 547 Сеговиа Мартин, А. 541 Селлин, Э. 299, 303 Сенту, С. А. 127,611 Сервадио, Э. 658,660,709-712 Сешейе, М.-А. 15,16,484 Сидис, Б. 492,494 Сидоров, Т. А. 714 Силланпя, Э. 561 Сильвейра Рудольфер, Н. да 542 Сименауэр, Э. 382 Симмонс, Дж. Э. 182 Симон, Ж. 624, 628 Симоне, К. 213 Симонсен, X. 437, 581 Сирлс, Г. Ф. 7,10,16,18 Сифнеос, П. Э. 233, 581 Сифуэнтес, А. 537, 541 СкеелсД. М.211 Скольни, Ф. 538 Скотт, В. М. 550 Скотт, К. 553 Скотт, П. 76 Словацки, Ю. 707 Смелянски, А. 429, 675 Смирнов, В. 628 Смит, Г. 571 Смит, Дж. Б. 202 Смит, X. М. 73 Соарес де Соуза, Д. 543 Core, А. 155,610,624 Сокаридес, Г. 529 Сокаррас, X. Ф. 542, 545, 546 Сокольницка, Э. 598, 599, 605 Солмс-Рёдельгейм, В. 484 Солнит, А. Дж. 531, 682 Соссюр, Р. де 482, 483, 485, 594, 598-600, 605 Спанйаард, Й. 650 Спанудис, Т. 453 С п е н с Д П . 530 Спенсер, Г. 329,330 Сперанда, Э. 706 Сталин, И. В. 309, 699, 704 Станеску, И. 706 Старобински, Ж. 595 Стейн, К. 587,614,623, 624 Стеррен, X. А. ван дер 458, 649, 652 Стефан, А. 591,592 Стефанос, С. 445 Стивен, А. 553 Столл, О, 485 732

^треичи, л. чэ / Стрейчи, Дж. 477,478, 488, 491 Стьюарт, С. 626 Суль, М. 628, 629 Схьелдеруп, К. 560 Схьелдеруп, X. 560-562, 5 7 8 581 Сьёвалл, Т. 566, 570, 574 Сьобек, X. 571 Сэведж, Ч. 388 Сэвитт, P.A. 112 Сэйдж, П. 18 Табачник, Н. 90,91,93,95 Тальяферро, А. 538 Тамм, А. 559-561,563,565 Тард, Г. 327, 328, 336 Тарнер, Э. К. 182 Тауск, В. 106, 348 Тафт, Д Р. 398 Таччи-Вентури, П. 660, 667, 668 Творека, А. 708 Тёлле, Р. 4 Тенс, Я. П. 652, 653 Терман, Л. 344 Тёрнгрен, П.-Х. 563, 564 Терри, Д. 411 Теруэль, Г. 536, 545, 546 Техке, В. 572-575 Тибо, П. X. К. 646, 650 Тиден, У. 581 Тинберген, Н. 609 Тирринг, Г. 330 Тиченер, Э. Б. 495,496 Толстой, Л. Н. 710 Томас, X. 542 Томаси ди Пальма, А. 669—671 Томатис, А. 349 Томе, Г. 246,446, 567, 575, 582 Томпсон, В. Р. 182 Томпсон, К. 511 Тор, М. 591 Τοροκ,Μ.616,626, 629 Торрес, А. 546 Торрес, М. 546 Треппер, Л. 437 Трибель, А. 17 Троттер, В. 281 Троцкий, Л. Д. 309 Туовинен, М. 573, 575, 576 Тэйнихилл, Г. Л. 501,530 Уайт, у. А. 492, 495, 498-500, 503, 504, 530 У а й т х о р н , Дж. К. 16 Уиздом, Дж. О. 89, 99, 228, 229,

231 Уикленд, Дж. Г. 18

Уитинг.Дж. В. М.399 Уитинг,К.536,541 У н т е р н е р е р , А. 478 Уреха, К. И. 705

Учоа,Д.де538 Уэкскюль, Т. фон 230

Фавро, Ж. А. 612, 627 Фанон.Ф. 314, 342 Фарберов, H.A. 91

Федерн, П.10-13, 25, 37, 45, 59 306, 307, 310, 315, 319, 348' 387, 435, 450, 453, 481, 49s' 507, 513, 559, 611, 612, 63θ' 634,665 Фейгенбаум, А. 675 Фейгенбаум, Д. 507, 674, 675 Фенихель, О. 12, 89, 98, 99, 103 104, 109-112, 120, 123, 22δ' 307, 316, 321, 344, 348, 41ό' 426, 439, 445, 450, 507, 51θ' 513,538,539,561,580 Ференци, Ш. 43, 106, 146, 164 266, 344, 345, 347, 348, 354, 364, 418-420, 425, 427, 436, 437, 471, 494, 496. 500, 504, 503, 530, 551, 556, 559, 571, 589, 598-600, 612, 615, 618, 622,633,641,690-692, 701 Феррейра, А. 182 Фигередо Феррейра, П. 541 Филипс, Ф. 538 Фишер, Ч. 530 Флегель, Г. 17 Флек, Л. 445 Флек, С. 18,411 Флешер, И. 669 Флисс, В. 5, 105, 217, 269, 333, 416,436,437,634 Флисс, Р. 437 Флоренс, Б. 400 Флурнуа, А. 482, 483, 598, 615 Флурнуа, Т. 474,482, 495 Флюгель, Дж. К. 552, 556 Фляйшманн, О. 453,454 Фогт, Р. 560 Фойерляйн, В. 93, 94 Фокс-Коленда.Б. Дж. 206 Фонадьи, И. 595 Форель, А. 433, 463-465, 472, 474,480-482 Форнари.Ф. 146-148, 150 Фосс, Г. 546 Фоулкс, С. Г. 346 Фрайберг, С. 200-202, 206, 212, 223 Фрамо, Дж. Л. 18 Франк, Й. 709 Франк, Л. 472 Франкль, Л. 453,460 Фрёдинг, Г. 570 Фрейбергер, Г. 255 Фрейд М(артин) 451 Фрейд Э(рнст) 423,458, 461 Фрейд, А(нна) 25, 29, 43, 59, 65, 85,113,136,149,161,162,174, 348, 350, 359, 373, 391, 421, 427, 429, 433, 436, 450, 453, 458, 505, 513, 551, 553-555, 626, 629, 648-650, 652, 695, 709 Фрейлинг-Схредер, Э. К. М. 245, 458,567, 575,650,652 Френкель-Брунсвик, А. 581 Френч, Т. М. 515, 516 Фридлендер, К. 29, 30, 73,76,77, 437,553 Фридман, Б. Д. 714

Фридюнг, Й. 450, 680 Фримэн.Т. 13 Фринк, Г. В. 498, 501,504 Фрис,М. 199, 530 Фрисланд, С. ван 674 Фромм, Э. 315, 343, 344, 346, 373, 437, 508, 512, 542, 618, 632,718 Фромм-Райхманн, Ф. 15,16,438, 442, 507,510,516-518 Фрош,В. А. 103,122-124 Фрэзер, Дж. Г. 272, 274, 303 Фуко, М. 591,593,594,620 Фурт,Г.Г.218,219 Фэйрнбэйрн, В. Р. Д. 18, 528, 553-555 Фэн, М. 612,613,622,623,627629 Фюрст, Э. 469,472 Фюрстенау, П. 445 Хаак, Н. 565, 566, 567, 572 Хаас,Э. 124,437 Хабермас, Ю. 267, 294, 303, 306, 312, 569 Хавеманн, Р. 448 Хайгль, Ф. 448 Хайгль-Эверс, А. 448 Хайдеггер, М. 5 Хайду, Л. Г. 695 Хайльборн-Фенихель, X. 711 Хайльбрун, Э. 454 Хайльперн, Э. 450 Хайманн, П. 437, 458, 547, 567, 581 Хайнц, Р. 306 Хаккер, Ф. 453, 459, 461 Хальбвахс, М. 331 Хан, М. Р. 155, 556,572 Хан, П. 230 Хансен, Ф. 580 Хантер, Д. 389 Хаппель, К. 432 Хардой.Г. Ф.437,438 Харлофф, Г. 345 Харник, Е. 428 Харт де Реутер, Т. 649 Хаттингберг, Г. фон 427,435 Хегглунд, Т.-Б. 577 Хейер, Р. Г. 440 Хеллер,Х.418 Хеллман, И. 566 Хелльпах, В. 330 Хельд, Р. 595,612 614 Хендин, X. 90,91 Хендрик, И. 437, 505, 514, 525, 531 Хензелер, X. 446 Хенни, Р. 485 Херц, м. 451 Хетцер, X. 163 Хефнер, X. 15, 17 Хийс, А. ван дер 641 Хили, В. 73 Хилл,Д 531 Хилл, Л. Б. 13-15,18, 531 Хиллман, Дж. 465, 468 Хильфердинг, Р. 322 733

Хирш, С. 230,231,411 Хирш, X. 545, 546 Хиршфельд, М. 416 Хичкок, А. 577 Хичманн, Э. 418, 450, 499, 503, 507,510, 559,560 Хобайка, В. 546 Хойтлер, А. 681 Холл, С. 346, 495,498 Холличер, В. 454, 460 Холлос, Ш. 690,695,696 Холт, Р. Р. 529 Холтер, П. 581,582 Хольмстрём, Р. 573, 577 Хомский, Н. 595 Хонеггер, И. Я. 472,474 Хооп, Й. Г. ван дер 641, 643, 644 648, 649 Хопманн, В. 78 Хоркхаймер, М. 315, 317, 444 Хорн, К. 446 Хорни, К. 192,343,344,372,425 427, 433, 439, 506, 507, 511, 512,516,539,619,712 Хоукинс, М. 0.451 Хофф, Г. 15,458-460,461 Хоффер, В. 38, 39, 450, 458, 477, 484, 553, 555 Хоффер, Г. 553, 557 Хоффер-Шаксель, Г. 450 Хоффман, Ф. Дж. 501 Хоффманн, Э. 450 Хофштеттер, П. Р. 266, 330, 331 Хох, А. 492-494,498, 503, 530 Хохе, А. Э. 477 Хохма ни, Ж. 594 Христиан, П. 227 Хуг-Хелльмут, Г. фон 424, 625 Хэйл, Н. Г. 500, 530 Хэйли, Дж. 18 Хэллоуэлл, Г. И. 388 Цац, Т.С. 103,117,519 Цвейг, А. 297, 298, 300 Цвингманн, Г. 93 Цербин-Рюдин, Э. 4 Цесио, Ф. Р. 536 Цетцель, Э. Р. 529, 573, 609 Циен,Т.419 Циммер, Г. 189 Циммерманн, Д. 542, 545 Цинберг, Н.Э. 103,117,118,121, 123 Цинцендорф, Л. фон 477 Циолко, X.-V. 447 Цуллигер, Г. 44,45,396,475,477, 479,480,482 Цутт, Й.3,5,15 Чвраки,М.718 Чедвик, М. 552 Чесёди, И. 566, 571 Шайдт, Ю, фом 104, И З , 115, 117,119,120,123,124,126 Шаков, Д. 530 Шалевски, Ф. 472 Шалин, Л.-Й. 573 Шалит, И. 675, 679

Шалита, Α. Dö ι

Шаллер, Г. Б. 398 Шарко, Ж. М. 335,465,569,586, 598 Шарманн, Т. 453, 460 Шарп, Э. 437,552-554 Шарфенберг, И. 447 Шассеге-Смиргель, Ж. 363, 426, 593, 595, 622,626 Шафец, М. Э. 126 Шафф, А. 306 Швабе, Б. 436 Шварц, Г. 453, 460 Швидлер, В. 85,448 Шекели, Л. 150, 562, 565, 567, 568, 575,697 Шекспир, У. 698 Шелер, М. 564 Шёнбергер, Й. 696, 699 Шерток, Л. 483, 575 Шефер, Р. 395, 526, 528 Шиладьи, Г. 691 Шильдер, П. 12, 122, 231, 236, 456,461,481,531,560,711 Шиндлер, Р. 15 Шин-Дэйр, Г. 541 Шифф, П. 601,605,606,630 Шликк, М. 306 Шлиффен, Г. фон 95 Шлосберг, Т. 538 Шлюмбергер, М. 601, 607, 608 Шмале, Α. X. 229 Шмеер, Г. 61 Шмидеберг, В. 423, 541, 550 Шмидеберг, М. 39-41,423, 541 Шмидт, В. 709 Шмидт, М. 445 Шмиц, О. X. 424 Шнайдер, К. 92,431 Шнайдер, М. 303,310 Шнайдер, П.-Б. 485 Шнайдер, Э. 479,481 Шнее, А. 422 Шнейдман, Э. С. 93 Шойнерт, Г. 444, 445,484 Шольд, Г. 680 Шонди, Л. 700 Шоесбергер, Я. А. 677 Шпербер, Г. 570 Шперлинг, 0 . 4 5 0 Шпиль, 0.451, 460 Шпильрейн, С. 427,473,474

шпиц, ι: а. ы—со, УУ, 1 3 0 , it/, 148, 162-164, 171, 173, 174, 191, 198, 204, 206-208, 215, 339, 345, 347, 374, 406, 437, 529,601,613,700 Шребер, Д П. 6-8,186,470,629 Штайнах,Э.481 Штайнер, М. 450 Штайнер, Ф. 449 Штауб, X, 427,432 Штевен, Р, 445 Штегманн, А. 416 Штейнбах, М. 444 Штейнбрехер, В. 103 Штекель, В. 418,432,471,481 Штелин, Б. 484 Штенгель, Э. 12,90-92,95,450, 458,461 Штерба, Р. Ф. 441, 450,453,460, 507, 510, 539 Штерба, Э. 441,450,507,510,523 Штерке, А. 641,642 Штерн, А. 504, 505, 522 Штерн, В. 494,699 Штерн, Э. 481 Штернберг, Ф. 310 Штирлин, Г. 18,19,404,581,694 Штифтер, А. 457 Штольтенберг, Г. Л. 330 Шторфер, А. Й. 450 Шторх,А5,15,16 Штрётцель, Л. 18 Штромайер, В. 416 Штросс,Ж.451 Штротцка, Г. 459 Штульман, X. 594 Штухлик, Я. 709,710 Шульте, В. 4 Шульц,И.Г. 422,433,434 Шульц-Хенке, X. 15, 427, 428, 439,442-444,448,453 Шур, М, 228, 298, 300,451, 507, 510, 528 Шурек, С. 44 Эберхардт, М, 217, 218 Эдгард, Б. 565 Эдгард, Г. 565 Эдельгейт, Г. 216 Эдер, Д 552,674 Эй, А, 587, 594,600 Эйдельберг, Л. 450, 506, 529

Эйзенштейн,

з/о

Эйнштейн, А. 292,293,305,312 677 Эйсслер, К. Р. 13, 25, 29, 21, 37 38,42,45-47,59,68,315.316' 321,453,460,507,516,528 Эйсслер, Э. 507 Эйсслер-Зельке, Р. 451 Эйтингон, М. 415,420,421,423425, 427-432, 434, 436, 439, 440,448,463,474,502,538,599 674-676,678-680,682,709 Экман,Т.560,562,564 Элкинд, Д 200 Элленбергер, Г. Ф. 15, 468, 475, 478 Эллис, X. 605 Эмден, Я. Э. Г. ван 421, 640, 641, 645,649 Энгельс, Ф. 308, 309 Энкель, М. 573, 578 Эппель,Г.458 Эренцвейг, А. 141,192 Эриксон, Э. X. 62,64-66,68,70, 71,73,91,93,116,135,142144, 155, 207, 345-347, 364, 370, 383, 406, 409, 412, 507, 513,527, 529,533,566,681 Эрнандес, М. 547 Эскалопа, С. К. 203, 204, 530 Эснар, А. 598-600,594-596,630 Эспиноза, О. 547 Эстли.М. Р. 519, 520, 531 Эткинд, A. M. 4S6.716 Эчегойен, Г. 545 Ээбальд, у. 444-446 Юлиусбургер, 0.106,416 Юнг, К. Г. 3, 12, 141, 192, 234, 269, 271, 278, 318, 418-426, 428, 432, 434, 440, 462, 463, 465-470, 481, 483, 484, 492, 493, 530, 552, 559, 599, 641, 662,673,699,705 Юнг, Э. 486 Якобсон, Э. 10, 13, 49-51, 112, 437, 507,510, 528, 529 Яковлев, В. 206 Янкелович, Д. 514 Ярошински, Т. 707 Ясперс, К. 4, 5,477

П Р Е Д М Е Т Н Ы Й УКАЗАТЕЛЬ

Абстиненция 4 8 1 А в с т р о м а р к с и с т с к а я школа 3 2 2 Автономия 64, 6 5 , 69, 143, 145, 176,177,354

-детский 135,186,348-350,354, 359,362,458,479,480,485,552, 601,605,628,629,652,653,691, 542

А с с о ц и а ц и я с о д е й с т в и я психо­ анализу 5 1 1 Астения см. И с т о щ е н и е Астма 2 2 5

— интрапсихическая 1 7 5 - Я 387,615

— игровой 85 — конфликта 2 5 3

Атмосфера, с е м е й н а я 7 9 Атомизм 3 2 7

Агни 3 8 3 , 3 8 6 Агрессивность 16, 37, 1 7 6 , 1 7 7 , 248,255,360,365,366

— неврачебный 4 5 7 , 4 7 5 , 4 7 6 , 4 8 9 , 5 0 1 - 5 0 3 , 524, 644, 651, 673, 677

Аутизм (см. т а к ж е Психоз, артис­ т и ч е с к и й ) 17, 2 0 3 , 2 1 2 , 2 4 2 , 244,467

Агрессия ( с м . т а к ж е С а д и з м ) 1 3 , 32,36-39,41,42,55,58,89,115, 156,159,178,219,247,248,264, 2 8 8 - 2 9 1 , 294, 337, 342, 344, 355,358,360,365,379,382,383, 392-395,397,512

— ранний 3 5 4 — социальный 3 4 6

— детский 1 7 1 , 2 2 3 , 3 4 7 Аутоагрессия см. О б р а щ е н и е про­ тив собственной персоны

— инверсия 9 5 — — — — —

о б р а щ е н и е внутрь 3 8 7 о б р а щ е н и е вовне 3 9 3 отсутствие 3 8 2 против собственного тела 3 9 2 разрядка 3 9 3

— торможение 95 — фрустрационная 96 Адаптация (см. т а к ж е Приспособ­ ление) — неправильная 2 4 5 Азарт 1 0 6 Аккультурация 3 7 8 , 3 8 0 , 3 9 0 , 3 9 2 , 395 Активности идеал 2 4 3 Алкоголизм ( с м . т а к ж е Дипсома­ ния) 103, 106, 108, 1 1 0 - 1 1 3 , 119-122,473,479,575 — хронический 3 9 4 Алкоголик — анонимный 1 2 8 Алкоголь 1 0 6 , 1 1 2 , 1 2 4 , 1 2 6 - 1 3 2 Альтруизм 2 4 5 Амбивалентность 17, 1 1 5 , 1 5 3 , 154,168,178,179,403,467 Амбитендентность (см. также Амбивалентность) 1 7 7 А м е р и к а н с к а я психоаналитичес­ кая ассоциация 4 8 9 - 5 0 2 , 5 5 2 А м с т е р д а м с к а я психоаналити­ ческая рабочая группа 6 4 7 Амфетамин 1 2 5 Анализ — активный см Терапия, активная

— учебный 4 4 0 , 4 4 1 , 4 5 1 , 4 5 4 , 4 6 2 , 469,498,503,505,516,517,524, 566, 5 6 9 , 5 7 3

Аугоэротизм ( с м . т а к ж е Мастур­ бация, О н а н и з м ) 1 3 8 , 1 6 2 , 3 9 2

— фасеточный 6 8 0 , 6 8 4 — фильмов 1 6 3

— инфантильный 8 Афазия ( с м . т а к ж е Н а р у ш е н и е

— экзистенциальный 4 8 3 , 4 8 5 «Анализ фобии пятилетнего

речи) 3 3 8 Аффект 4 6 6

мальчика» 271,277,626 Аналогия 2 6 6 , 2 6 8 , 2 7 1 Анальгетик 1 2 4 Анальность 6 4 Ананке 2 6 9 , 2 7 5 Анимизм 2 9 5

— страха 3 9 9

«Анимизм, магия и ство мыслей» 2 7 1

255,257 Бедность 2 6 Беи-Роршах, тест 4 8 0 Беременность 3 5 0 , 3 5 2 Берлинский психоаналитический институт 4 2 3 - 4 3 7 , 4 4 2 , 4 4 7 ,

всемогуще­

Аннигиляция 1 8 6 Аннулирование 3 7 7 Аномия, социальная 3 9 2 Анорексия, нервная 2 3 1 Антибиотик 2Ö8 Антинарциссизм 6 2 1 , 6 2 4 Антипсихиатрия 5 9 4 Антисемитизм 2 6 4 , 2 9 7 , 6 5 8 Антиципация 3 5 4 — 3 5 6 , 3 6 0 Антропология 1 9 9 , 3 0 8 , 3 2 0 , 3 7 2 , 375, 501, 592 — культуры 3 3 0 — социологическая 3 1 5 Апатия 2 4 6 Апачи 3 9 0 , 4 0 0 Аппарат, психический 2 6 3 , 2 6 9 , 286,338,339,402-413 Арест 5 0 Аскетизм 2 6 7 Ассоциации, с в о б о д н ы е 3 8 , 6 2 5 , 701 Ассоциация психоаналитической м е д и ц и н ы 512, 514, 521, 523

735

Банда 3 0 Банту 3 8 3 Барбитурат 1 1 3 , 1 2 4 Бегство' 9 0 , 9 3 , 9 4 , 2 4 2 , 2 4 7 , 2 4 8 ,

537 Берлинское психоаналитическое общество 4 1 6 Б е с п о м о щ н о с т ь см. Бессилие Бессилие 3 5 4 , 3 5 5 , 3 5 8 , 3 9 6 Бессмертие 1 9 5 , 2 6 9 Бессознательное 4 , 7 , 2 1 7 , 3 0 1 , 3 1 6 , 334,342,345,483,589,591,593, 595,617-619,660,677 Бессонница 5 2 Бине-Симон, т е с т 3 4 6 Биоанализ 6 9 8 Биология 1 9 9 , 3 2 0 , 3 2 9 , 3 4 8 , 3 6 4 Биосемиотика 677, 6 8 3 Бисексуальность 3 6 4 Бихевиоризм 5 0 1 , 6 1 9 Блиндизм 2 0 1 , 2 0 6 Бога идея 2 8 3 Боль, головная 2 3 0 , 3 8 9

Борьба - и бегство, модель 242 - стратегия 242 Бостонское психоаналитическое общество 497, 506 Бразильское общество психоана­ лиза 543 Бред - любовный 6 - наблюдения 4 Бредовая идея 3,16, 284 Британское психоаналитическое общество 538, 539, 550-555 Будапештская школа 687,688,694 «Ьудущес одной иллюзии» 267, 282-285,455,477 Бургхёльцли 415, 464-466, 484, 493,494,496,704 Бюрократизация 634 «В духе времени о войне и смер­ ти» 271 Вагина 140 Вашингтонская школа психиат­ рии 342 «Введение в uapijUccuiM» 348,495, 498 Ведьмы, преследование 576 Венгерское психоаналитическое объединение 691, 693 Венский психоаналитический ин­ ститут 539 Венское психоаналитическое объ­ единение 307, 450, 507, 509, 559,657,665,708 Вера - в демонов 274, 276, 299 - магическая 29 Владение объектом 140 Властолюбие 152 Влечение 265, 338, 341, 383, 384, 388 - агрессивное 293, 343, 698 - деструктивное 289, 293, 337, 354 - к жизни (см. также Эрос) 135, 148,149,169, 289 - к овладению 349 к самосохранению 134 - к смерти (см. также Саморазру­ шение, Самоубийство)135,148— 150,156,169,289,291,333,334, 341,364-366,554,621,701 - парциальное 114,135,148,482 - сдержанное в отношении цели 280 - сексуальное 134, 162, 270, 337, 467 -стадное 281,328 - Я 467 Влечение-желание 284 «Влечения и их судьба» 135,139 421 Влияние - культуры 218, 345 - окружающей среды 72, 159, 203,207,209,329,343,344,348, 372, 388

— перинатальное 199-224 Влюбленность (см. также Неж­ ность) 285 Внушаемость, негативная 465 Внушение 280, 328 Возмездие 90 Возмещение 273 Возраст, подростковый 55—58,528 Возрождение 90 Воровство 31, 33,40 Воспитание (см. также Педагоги­ ка) 26, 78, 339 Воспоминание 64, 276, 614 «Воспоминание детства Леонар­ до да Винчи» 269 Восприятие 7, 12, 64, 175, 217, 235,236,276,362,390 — диакритическое 63,167 — коэнестетическое 167,207,211 — раздражителя 217 — речи 63 — формы 63 Восстановление 608 Восторженное состояние 181, 182,194 Восторженность 175 Врожденный пусковой механизм (ВПМ) 166, 356 Всемирная Организация Здраво­ охранения (ВОЗ) 78,83, 569 Всемогущество 50, 91, 158, 159, 177,180,194, 386, 387,394 — инфантильное 158 — магическое (см.также Самость, грандиозная) 164, 695 — мыслей 376 — представление о 186 — претензия на 188 — симбиотическое 179 — фантазия о 387 — чувство 622 Вуайеризм 357 Выгода от болезни, вторичная 231 Вытеснение 6, 7, 217, 232, 284, 301,334,357,358,374,385,467 Галлюцинация 3,12,13,16, 694 Галлюциноген см. Наркотик Гашиш см. Наркотик Генетическая школа 171,184 Гений 29 Герменевтика 312, 323 Героин см. Наркотик Геронтология 362, 364, 365,447 Гештальт-психология 567 Гештальт-терапия 655 Гигиена, психосоциальная 79,83,84 Гиперактивность 244,250, 251 Гиперорексия, нервная 231 Гипертония 225, 226, 230, 242 Гипноз 254, 281,452,491 Гипнотерапия 559 Гипнотизм 463-465,468 Гипокризия 357 Гипосимволизация 118 Глухота 200,207 — врожденная (конгенитальная) 204,210,212,213,220 736

Голландский психоаналитический институт 643 Голландское психоаналитическое объединение 640 Гомеостаз, семейный 18 Гомосексуализм 54-56,106,154 691 — открытый 385 Гормон, половой 481 Госпитализм (см. также Депривация) 20,171 Госпитализма синдром 208 Готовность к регрессии 408 Грезы 55,245,246 Грудь -добрая 148-153 -злая 148-153 — материнская 153—155,160 Группа 329 — балинтовская 654 — встречи 655 — маргинальная 395 — первичная 328 «кальнейшие заметки о защит­ ных невропсихозах» 569 Датское психоаналитическое об­ щество 569, 583, 584 Движение за права женщин (см. также Эмансипация жен­ щин) 363 Движение за психическую гигие­ ну 529 Движение за социальную гигиену 491 Деанимация 684 Дезинтеграция 112 Действие 268, 273 — замещающее 273 — компромиссное 273 — навязчивое 268, 273 Декультурации влияние 395 Декультурации процесс 392 Делинквентность 04,67,80,85,698 — групповая 30 — латентная 29 Демонология 29 Денверское психоаналитическое общество 522 Деперсонализация (см. также Личность, распад) 12, 17, 52, 123,313,323 Депрессивная позиция (см. также Окнофилизм) 151—153 Депрессия 88,89,92,95,98,111 113,242,246,332,358,359,384, 388,391,528,630,687 — аналитическая 99, 171, 180, 347, 700 Депривация (см. также Госпита­ лизм) 58 Десоматизация 228 Деструкция 159, 333, 365, 366, 394 Детоубийство 577 Детройтское психоаналитическое общество 510, 521—523 Дефекация 141

Дефект, церебральный 19 Динамика 334 — групповая 631,673 Динамическая психиатрия см. Психиатрия, динамическая Дипсомания (см. также Алкого­ лизм) 104 Диссоциальность 29-32, 61—86 — юношеская 61—87 Дистанцирования процесс 232 Дистопия, вегетативная 232

— от раздражителя 107,108 — от страха 160 Защитный механизм (см. также Защита) 9, 50, 150, 164, 183, 244,351,359,377,385,388 — архаический 382 — магической идентификации 389 — маниакальный 152 — материализации 386

Дифференциация GIMOCTH И объек­

Защищенность 182, 386,403 Зейгарник, эффект 608 Зоопсихология 700 Зрелость, половая 70

та 199,207,210,212,221 Доверие, первичное 62, 78, J43, 144,174,181,188,406 Догоны 388, 399 Донжуанство 394 Дора 609 Души и тела проблема 463, 465, 603, 642-644, 648, 670, 671, 679,711 Естествознание 264, 265 Желание 338, 340 — бессознательное 301 — доминировать 253 — инцестуозное 145, 186—188, 190, 272 — каннибальское 399 — любовное 340 — отделения 353 — прикосновения 273 — смерти 340 Желание-представление 396 Желание-фантазия 269 — галлюцинаторное 183 — коллективное 340 Желания исполнение 138, 275 — галлюцинаторное 147,172,180 — магическое 107 Женственность, инфантильная 426 Женщина с пенисом 154,187 Животное, табуированное 393 Жизнь — аффективная 388 — внутриутробная 180,181 Забота, материнская 173, 363 — первичная 155-157,165 Заболевание, проективное 332 Заброшенность 91,250,252 Зависимость 91, 155-158, 162, 172,177,190,267 — оральная 112 Зависть 150, 154,193, 385 — к пенису 385 — к родам 251, 255 Заикание 562 Заключенный, политический 49— 51 Законодательство, уголовное 36 «Заметка

о

"чудо-блокноте"»

217 Запущенность 73,74,80,104 Защита (см. также Защитный ме­ ханизм) 152, 268

«Защитные

невропсихозы»

492

Игра 160,162,179, 340,485,631 — подражательная 177 — ролевая 632 — символическая 178 — с фекалиями 170 Идеал, массовый 281 Идеализация 150,151 Идентификация 67, 97, 169, 219, 277,281,290,351,383-385,388, 391 — взаимная 616 — реципрокная 150,151,382,387, 399 — с агрессором 43, 65, 169, 387— 389 — с группой 384 — с матерью 393 — с первым объектом 353 Идентичности обретение 70—72 Идентичность 63, 64, 79, 91,172, 238,256, 345,412 — групповая 412,413 -половая 66,363,407,411 — Я 70,345 Идеология, семейная 411 Иерархия 359, 360, 362 Избегание 387, 393, 394 — напряжения 104 — неудовольствия 338, 376 Изнасилование 42 Изоляция 361, 377, 385 Израильский институт психоана­ лиза 678-681 Израильское психоаналитическое общество 675—678 Иллюзия 284,292,294 — мыслительная 269 Имаго 148,339,351,359,418,617, 643 -матери 42,184-187 -отца 184-187,297 Импотенция 96,123,251, 364 Импульс 120 Индивидуальность, групповая 403 Индивидуация 19, 35, 37,45,189, 207, 350 Инициатива 143,145 Инициация 37, 378 Инстанция — нравственная 265 — Я 373 Инстинкт 247, 328, 329 737

Институт Зигмунда Фрейда 444, 446 Институт Карла Абрахама см. Берлинский психоаналитичес­ кий институт Институт Микаэла Балинта 445 Институт Райха см. Немецкий институт психологических ис­ следований и психотерапии Институт социальных исследова­ ний (см. также Франкфуртская школа) 315 Институт Уильяма Алансона Уайта 526 Интеграция 398 Интеллект 239 — социальный 346 Интеракция, бессознательная 334 «Интересы

психоанализа»

271

Интериоризация 149, 199, 207, 212,220 Интерпретация 605, 613-615 625 — переноса 38 — сопротивления 375 Интимность 71 Интоксикация 18, 30, 105, 119, 481 Интроверсия 55,234 Интроект — групповой 409,412 — злой 110 — материнский 374 Интроекция 98, 144, 150, 219, 351,352,399,612,691 — дуальная 89 Интроспекция см. Самонаблюде­ ние Инфаркт сердца 230 Инцест 471, 577 Инъекция Ирме 417 Исключение раздражителя 123 Искусство 316, 322, 336, 365 Исследование 4, 185, 308, 331, 345, 372-401, 411, 480, 654, 694,699 — аналитическое этнографическое 308, 372-401 — близнецов 4 — групп 331 — интеллекта 699 — поведения 345,480, 653 — шизофрении 185,411, 695 Истерия 5, 6, 227, 252, 274, 332, 336,373,394,470,473,493,528, 569,697 — арктическая 373 — страха 697 «История движения»

499,

психоаналитического 537, 558

Истощение 240,241,246 Итальянский психоаналитичес­ кий институт 671 Итальянское психоаналитическое общество 657—662 «К вопросу зе» 292,

о

504

неврачебном

анали­

«К

вопросу о психологии ной жизни 11» 105

любов­

Каннабис см. Наркотик Кастрация 140,184 Кататония (см. также Шизофре­ ния) 472 Катексис 12,175, 391 — объекта агрессивный 391 константный 391 либидинозный 391 — усиление 175 — Я 12 Киббуц 681,697 Кибернетика 701 Клаустрофобия 52 Клептомания 73 Кливлендское психоаналитичес­ кое общество 523 Климат, аффективный 163, 164, 169 Кожная болезнь 225 Коитус 378 Кокаин см. Наркотик Колика трехмесячных 170 Колит 225,243,257 — спастический 225 — язвенный 243,257 Колумбийское общество психо­ анализа 546 Коммунизм 280,288 Коммуникация, вербальная 180 Коммунистическая партия Фран­ ции 590 Комплекс 6, 43, 140-142, 153, 154,186,192,269,272,277,278, 291,292,334,339,343,344,364 375, 377-379, 407, 425, 451, 466,492,554,618,681 — Ионы и кита 192 — кастрации 140,141, 277 — женский 43,425 — мужественности 378 — отца 269, 364 — эдипов 6, 139-141, 153, 154, 186,272,277,278,291,292,334, 339, 343, 344, 364, 375, 377379,407,451,466,492,552,618, 681 - Я 466 — ядерный 379 Конверсия, истерическая 230 «Конечный

и

бесконечный

анализ»

634 Конкуренция 145 Консерватизм 374 Констелляция раздражителей, коэнестетическая 205, 210 Констелляция, семейная 408 Консультирование 84 Контроль, социальный 329 Контрперенос 8-10,16,17,38,39, 127, 128, 334, 379, 469, 528, 609-611,625 Конфликт — амбивалентности 65, 291, 374 — амбитендентности 175 — идентичности 86, 100

— преодоление 381, 383 — эдипов 186, 269, 343, 359, 360, 374, 385 Координационный комитет Пси­ хоаналитической организации Латинской Америки (KOPAL) 548, 549 Координация руки и глаза 206, 207,209, 214 Копрофагия 170 Космогония 693 Котерапевт 258 Креативность 29, 160, 194, 249, 556,253,355,365, 567 Кризис, нарциссический 124 Кризис нового сблилсения178, 194 Криминология 27—29, 346, 362, 422 Культура 34, 263-304, 316, 330332, 335,338-340, 343 «"Культурная" половая мораль и современная нервозность»

267,270,271,335 Курение 105 Аегастения 349 Лейденское объединение психо­ анализа и психопатологии 642 Лекции

по

введению

в

психоана­

лиз 501,711 Либидо 50, 58, 64, 139, 140, 247, 280,286,287,292,334,364,384 — блокировка 50 — застой 58 — анально-садистская стадия организации 64,139,140, 384 Ликантропия 421 Лингвистика 320, 594, 595, 620 Личность 12, 104, 119-121, 126, 341,372,373,402 — изменение 119 — нарушение, нарциссическое 104,119-121 — распад (см. также Деперсонали­ зация) 12 — созревание 126 — структура 373 — формирование 372,402 — чувство 341 Логос 269 Логотерапия 448 Ложь 32, 39 Локомоция169 Лондонское психоаналитическое общество 552 Лос-Анджелесская учебная груп­ па 145 Лос-Анджелесское психоаналити­ ческое общество 514, 521, 523 ЛСД см. Наркотик Любовь 38,140,190,207,286,288, 291,355,627,628 — лишение 190 — объектная 139,207 — парциальная (см. также Объект, парциальный) 140 — сублимированная 38 738

Магия 275, 378, 691 Мазохизм (см. таюке Обращение против собственной персоны, Самоувечье) 106,139,355,35б' 365,627 Маленький Ганс 140,417,471 Мания 105,120 Маразм 171, 340, 347 Марихуана см. Наркотик Марксизм 265,296,297,304-325, 337,338,501,590,709,711 Масса 280, 281, 287,291, 301 Мастурбация (см. также Аугоэро­ тизм, Онанизм) 56, 105, 106, 271,563 Материализм 310-312, 589, 591 — диалектический 311, 589 — исторический 310—312, 591 Матриархат 42 Мать 18, 150-153,174,175,185, 188-191,229,351,354,388 — авторитарная 185 — активно подавляющая 388 — гиперопекающая 18 — добрая 150-153,185,188,190, 191,354 — злая 150-153, 174, 175, 185, 189-191,229,351 — с пенисом 190 Медицина 126, 264, 331, 402, 489-492,497, 508 — общая 654 — социальная 651 Международное психоаналити­ ческое издательство 643,691 Международное психоаналити­ ческое объединение 171, 313, 347, 372, 419-421, 427, 431, 433,436,438,443,445,450,453, 454, 463, 473-475, 485, 489, 496, 487, 503, 504, 506-508, 512, 514, 515, 537, 539, 541, 543-545, 548, 552, 560-562, 572, 573, 578, 579, 581-583, 587,602,603,633,641,649,657, 658,662,667,668,671,672,676, 690,697, 707 «Международный

журнал

психо-

ЙНЛЛЮЙ»418,422,555,643,645 Меланхолия 6, 7,88, 97 Менструация 52 Мескалеро 389,400 Мескалин 125 Месть 97 Метапсихология 161, 421 Метод игровой 146, 693 Механизм 159, 376, 377, 387 — идентификации 159 — искажения 377 — бессознательной проекции 376 — галлюцинаторного удовлетворе­ ния 387 Мигрень 230 Миелинизация 167, 206 Мировоззрение 275,294-296,336 Мистика 272 Миф 189,268, 269, 378, 398,473 Мифология 109,181,472

Мичиганское общество психоана­ лиза 524 Модель, структурная (см. также Подход, топический) 98 Монотеизм 418 Мораль 272, 292, 329, 336, 339 — сексуальная (см. также Свобо­ да сексуальная) 267, 270 Мораторий, психосоциальный 93 Морфий см. Наркотик Мотивация, бессознательная 398 Моторика 383 Музыка 696, 698 Мученичество 303 Мышление 62,175,240, 374,' 383 — понятийное 62 — магическое 374, 383 Набожность 268 «Навязчивые

действия

иые обряды»

ирслгшюз-

268—270

Наказание 41, 268, 272 — тюремное 41 Наркомания 100, 103-129, 359, 700 Наркотик 103-105,124, 691 — галлюциноген 103—105, 124, 125, 691 — гашиш 125,126 — героин 124 — каннабис 125 — кокаин 125 — ЛСД 125, 126 — марихуана 125,127 — морфий 124 — опиат 124 — поламидон 128 Нарушение 12, 13, 51, 350, 355, 381,389,395,528,563,696,698 — адаптации 381, 395 — базисное 350 — зрительного восприятия 389 — дородовое (см. также Психоло­ гия, прснатальная) 355 — интеграции 395 — мышления 12 — научения 696 — пищеварения 51 — речи (см. также Афазия) 563 — функциональное 698 - Я 13, 528 Нарциссизм 6, 37, 39, 42-44, 95, 97-99,104,108, 112,115,124, 147, 157, 15S, 164, 167, 176, 180-183, 189, 242, 244, 276, 281,283,2S6,332,355,409,529, 622-624,690,694 — первичный 157, 158, 164, 167, 189,624 — примитивный 183 — вторичный 176,180, 622 Насилие 35, 36, 293 Наследие, архаическое 301 — филогенетическое 339,340,343 Наследование приобретенных ка­ честв 398, 399 Наследственность 329 «Наследственность неврозов» 569

и

этиология

Натурфилософия 275 Неврастения 333, 335, 366 Невроз 5,10,48,231,242,268,272, 274,275,300,335,336,364,381, 422, 482, 528, 569, 608-610, 623, 682,691 — актуальный 483 — военный 48,422,682,691 — коллективный 48 — навязчивых состояний 5, 268, 272, 274, 275, 335, 336, 364, 528 — переноса 10,381,608-610,623 -страха231, 242, 364 — травматический 300 — эмигрантов 569 Неврозов этиология 335, 340 Неврология 199 Невропсихоз (см. также Психо­ невроз) — защитный 5, 6,470 Недоверие 63,143, 387, 388 — первичное 144,406 «Недомогание

культуры»

105,

267,285-287 " Нежность (см. также Влюблен­ ность) 281,288,344, 354 Независимость 244 Нейропсихиатрия 670, 675 Нейрофизиология 464, 518, 525, 528 Немецкий институт психологи­ ческих исследований и психо­ терапии 442,451 Немецкое медицинское общество психотерапии 440 Немецкое психоаналитическое общество 419, 420, 426, 444, 445,507, 509,531,539, 542 Немецкое психоаналитическое объединение 447, 531 Ненависть к матери 350 Неопсихоанализ 372, 619 Неотения 188, 622 Неполноценность органов см. Чув­ ство неполноценности Непрерывность 700 Неспособность к регрессии 408 Несправедливость 31 Нетрудоспособность 392 Неудача 95 Неустойчивость 63 Нидерла ндское психоаналитичес­ кое товарищество 648 «Новый цикл лекции но введению в психоанализ» 294, 310, 336,

711 Норвежское психоаналитическое общество 585-588 Норма 71, 329, 343, 348 — поведения 71, 329 Нью-йоркское психоа налитическое общество 496, 505-507, 509-511,524, 525 «О «О

мировоззрении» 267,294-297 наиболее типичном уничиже­ нии любовной жизни» 271

739

«О

некоторых невротических ме­ ханизмах при ревности, пара­ нойе и гомосексу(1Л1>ноапи» 6 «О психическом механизме исте­ рических явлений» 492

Обида 96,100 Образование 12, 17, 56, 58, 117, 157,265,271,288, 382,385 — бредовое 12, 17, 265 — замещающее 117 — защитное 382 — иллюзии 157 — реактивное 56,58,271,288,385 Обращение 88,90,93,98,377,387 — в противоположность 377, 387 — против собственной персоны (смтакже Мазохизм) 88,90,93, 98 Обследование 174,176 Обучение в процессе деятельнос­ ти 79,82, 84 Общественное устройство, матри­ мониальное 379 Общество 263-304, 326-328, 331-333,344 — закрытое 382 — капиталистическое 304 Общество Аугуста Айххорна 457 Общество Зигмунда Фрейда 457, 458 Объект 13, 97,109,110,115,116, 127, 140, 148, 149, 153, 1 5 5 157, 159, 160, 161, 167-169, 173,174,177,179,180,193,273, 275,338,348,351,352,357,358, 360,374,379,386,387,393,406 — влечения 360 — вторичный 352 — выбор 97,275,379 -добрый ПО, 127,153,168,169, ' 353,359 — желания 338 — замещающий 177, 273, 393 -злой 168,169, 351,357 -идеальный 13,149,193 — интроецированный 160, 352 — константность 160, 167, 173, 174,179,180 — эмоциональная 179 — образ, внутренний 180 — объективный 155—157 — парциальный 109,148,149,173 — первичный 374, 386, 387 — переходный 109,160,161,174, 348, 358 — применение 155—157,159 — разрушение 140 — раннедетский 406 — Самости 115, 116 Обычай 280, 327, 329, 373, 378, 380, 398 — ритуальный 378 Оговорка 695 Ограничение, сексуальное 335 Одиночная камера (см. также Тюрьма) 55 Оккультизм (см. также Парапси­ хология) 468

t

kn«m

^ v u

ДОЭТРСС'

сивная позиция) 194 Онанизм (см также Аутоэротизм, Мастурбация) 347, 357, 358 — детский 347 — младенческий 357, 358 Оно 6, 7, 111, 161, 233, 265, 269, 334,338,373,375,467 — активность 161 — импульс 373 — нарушение 111 ООН S3 Опиат см Наркотик Опорожнение 140,145 Опорожнения функция 162 Оральность 247 Оргазм 107, 353, 356, 359, 360 — алиментарный 107,691 Организация — диакритическая 165 — коэнестетическая 165,166 — социальная 378 — Я (см. также Структура Я) 106, 387 Освобождение из тюрьмы 57 «Остроумие и его бессознательному»

отношение к 105,499

Ответственность, общественная 45-47 Отвыкание 119,141 Отграничение 207,384 - Я 384 Отделение (сепарация) 30, 33, 141,171,352,353,355,356 Отделения процесс (см. также Фаза сепарации-индивидуации) 171-177, 374 Отец 46, 397 — замещение 44 — фигура 397 Отказ 76, Ш , 154,264, 282, 287, 290,291,292,302,332,335,340, 357,384 — от агрессии 290 — от влечений (см. также Подав­ ление влечений, Сублимация, Торможение влечений) 76,264, 282,287,290,291,292,302,332, 335, 340,357,384 Отношения 30, 58, 60, 63, 64, 95, 98, И З , 118, 134-136, 144, 146-148, 159-161, 163, 168, 170,172,182,186,212,241,250, 332, 333, 346-348, 351, 352, 372, 374, 378, 382-384, 390, 391,393,399,408,518,528,529, 604,612,613,628,694,697,709 — архаические 694 — дуальные, симбиотические 374 — иерархические 378 — мать-ребенок (см. также Сим­ биоз матери и ребенка) 30, 60, 64,113,118,134-136,144,163, 212,250,351,382,384,399,408, 629,697,709 — нарциссические 95, 98 — объектные 30,58,63,135,159161,163,168,172,182,186,347,

3 0 * . ЗУО, 391,393,528,529,604, 612,613,629 — первичные 63,146-148, 383 — психотоксические 170 -ранние 374, 518 — ребенок—родители 241, 372 — родственные 378 — социальные, ранние 332, 333, 346-348 — вторичные 352 «Отрицание»

149,191

Огрицание 150,170,355,385,387 Отцеубийство (см. также Пра­ отец, убийство) 42, 302 Огцовство 363 Отчуждение 313, 323, 373 Огыгрывание 38,608 Офталенология 675 «Очерк о психоанализе» «Очерки об истерии»

5, 8, 337 416, 465,

492, 552 Память 175, 217 Пансексуализм 466 Паранойя 5, 33, 274, 336,470 — хроническая 5 Паранойяльно-шизоидная пози­ ция (см. таюке Филобатизм) 13, 139,149,151,399 Парапсихология (см. также Ок­ культизм) 457 Парижская школа Фрейда 587, 588,602-604,620,632 Парижское психоаналитическое общество (ППО) 587, 588,592, 599-601,606,632,670 Пассивность 139,255 Паттерн 283,359, 391,392 — коммуникации 392 — реакции, когнитивный 391 — сексуальный, инфантильный 359 — филогенетический 283 Пауза, творческая 567 Педагогика (см. таюке Воспитание) 32-34, 331,471, 476,477, 479, 480 — аналитическая 695 Педерастия см. Гомосексуализм Пенис 140,154, 623 — отцовский 154 Перверсия 120,271,358,360,362, 363,528,627,628,697 Первичная орда 279 Первичная сцена 154, 357, 394, 627, 694 Первородный грех 280, 302 Передача раздражителя 205 Переживание 52,141,291, 374 — кастрации 141 — любви 291 — потери 374 — фрустрации 374 — шоковое 52 Переживания модус, паратаксический 14 Перенос 9,10,12,14, 16,40,136, 146,266,334,375,379,380,384, 740

467, 483, 528, 598, 604, 607609,616,623,625,691-693 — гомосексуальный 12 Переобучение 491 Переоценка себя 98 Переработка 114, 217 — боли 114 — раздражителя 217 Период, латентный 30,56,73,141, 300,378, 528 Персона 328-330, 339, 341-343 Перцепция, сенсорная 174 Печаль 88, ИЗ, 152,153 «Печаль

и

меланхолия»

97,

105

612, 690 Письма по кругу 434 Питтсбургское психоаналитичес­ кое общество 523 Пищеварение 144 Пищеварительный тракт 165 Плод 360, 362 «По ту сторону принципа удо­ вольствия» 134,146, 279, 289,

502 Побуждение, бессознательное 377 Поведение 328, 348 — инстинктивное 348 — социальное 328 Повторение 9, 217, 365, 607, 608, 610,616 — навязчивое 9, 217, 365, 610 Поглощение 100, 138, 140, 144, 189,374,385 — объекта любви 385 — оральное 374 Пограничный случай 19,179 Подавление влечений (см. также Отказ от влечений, Сублима­ ция, Торможение влечений) 270,335,694 Подвижность 156-158,175, 696 Подражание 169, 327, 328 Подход 7,18,334 — генетический 7 — динамический 7 — топический (см. также Модель, структурная) 7,18, 334 Позитивизм 322 Поламидон см. Наркотик Полифагия 111 Половые различия 332, 333, 339, 362-364 Помрачение сознания, эпилепти­ ческое 466 Потеря 67, 88, 95, 98, 199-224, 289,290,341,355,389,392,693 — идентичности 392 — любви 68, 289,290,341,693 — объекта (см. таюке Любвь, ли­ шение, Страх потери) 88, 95, 98,355 — органов чувств, конгенитальная 199-224 — памяти 389 — слуха 218 Потребность 9,10,32,96,126,267, 289,338,340,342,356,366,385, 395,397,399

— в безопасности 397 — в зависимости 126,385,395,399 — в контактах, симбиотическая 356 — в любви 338 — в наказании (см. также Само­ бичевание, Самонаказание) 32 96,289, 340, 366 — в признании 342, 397 — в труде 9,10 — раннедетская 267 «Почему война?» 292—294 «Поэт и фантазирование» 269

Право 272, 292, 327,418 Праотец 191, 267, 277-279, 281, 302, 336 — убийство (см. также Отцеубий­ ство) 291 Превосходство 27 Предпубертат 68—70 Предсознательное 217 Представление (см. также Фанта­ зия) 7, 12, 229, 245, 329, 331, 343,350,365,375 — бессознательное 229 — о себе 350 — о смерти 365 — ценностное 329, 331, 343 Представление-воспоминание 62 Предубеждение 345 Презрение 153,194 Премия Гёте 433 Пренебрежение 211—213 Преступление 26, 336, 346, 365 — из чувства вины 32 — сексуальное 73 Преступность 25-28, 340, 577 Привыкание 111,119 Привычка 328, 329 Привязанность 250, 353 Прием пищи 162 Принадлежность к группе 385 Принуждение 327, 359 — социальное 327 Принцип 248, 257, 275, 276, 286, 467,492 — ассоциативный 275 — бегства 248 — борьбы 248 — реальности 467,492 — удовольствия 257,276,286,467 Приспособление 82,91,203,240242 — филогенетическое 266 Приучение к опрятности 30, 65, 162,220,384 Проверка мужества 393 Прогрессивное движение 491, 495,497,500 Продуктивность 366 «Проект

психологии»

464

Проекция 139,144,150,159,351, 376,383,397 — паранойяльная 612 Промискуитет 394 Проникновение 145 Протест 248 — мужской 342

Процесс 4, 7,115,116,134-136, 165, 167, 168, 171-173, 178, 191,220,231,303,329,331,332, 353,355,373,386,391,402,468, 604,623 — вторичный 7,191,468 — групповой 329, 331 — индивидуации 115, 171-173, 386 — интернализации 178 — мышления 165,167,168, 220 — научения 134—136 — осознания 303, 331, 332 — первичный 7,191,231,373,468 — познания 391 — понимания 4, 391 — психоаналитический 402 — сепарации 116, 353, 355 — терапевтический 604, 623 Психиатрия 3, 11, 12, 126, 226, 304,313,344,347,362,446,447, 462, 463, 465-467, 470, 472, 479,480,485,491,503,515,519, 599-601, 619, 641, 650, 651, 654,673,694,695,698,699,709, 713,715 -детская 347,650,651 — динамическая 11, 12, 470, 481, 619,673,694,715 — культуры 480 — социальная 446,447, 515, 519 — судебная 651 Психоанализ групповой 716 Психоаналитическая ассоциация Вашингтона 505 Психоаналитическая ассоциация Нью-Йорка 523 Психоаналитическая ассоциация Франции 587, 588,602 «Психоаналитический ежегод­ ник» 418,420,421 «Психоаналитические заметки об одном автобиографически описанном случае паранойи (Dementia paranoides)» 105

Психоаналитическое движение 586-715 — в Восточной Европе 689—715 — в Израиле 674—685 — в Италии 657—674 — в Нидерландах 640—657 — во Франции 586—639 Психоаналитическое общество Атланты 522 Психоаналитическое общество Балтимора 521 Психоаналитическое общество Балтимора и Вашингтона 498, 506,511,512,514,515,522,524, 530 Психоаналитическое общество Вашингтона 342 Психоаналитическое общество Западного Нью-Йорка 523 Психоаналитическое общество Западной Новой Англии 522 Психоаналитическое общество Лонг-Айленда 522 741

Психоаналитическое общество Мексики 542 Психоаналитическое общество Нидерландов 645 Психоаналитическое общество Нового Орлеана 523 Психоаналитическое общество Нью-Джерси 523 Психоаналитическое общество Палестины 676 Психоаналитическое общество Рио-де-Жанейро 543 Психоаналитическое общество Сан-Диего 522 Психоаналитическое общество Сан-Франциско 514 Психоаналитическое общество Сент-Луиса 522 Психоаналитическое общество Сиэтла 522 Психоаналитическое общество Топеки 510 Психоаналитическое общество Уэст-Честера 523 Психоаналитическое общество Флориды 522 Психоаналитическое общество Хьюстона и Галвестона 522 Психоаналитическое общество Цинциннати 522 Психоаналитическое объедине­ ние Аргентины 539-541, 548 Психоаналитическое объедине­ ние Мексики 544, 547 Психоаналитическое объедине­ ние Нидерландов 645 Психоаналитическое объедине­ ние Уругвая 544 Психоаналитическое объедине­ ние Чили 541, 548 Психобиология 226,491 Психодиагностика 478,479 Психодрама 81,601,631,632,655 Психоз 76, 104, 120, 179, 186188,227,295,360,365,459,462, 498,528,601,630,693,695,697 — аутистический (см. также Ау­ тизм) 221 — детский 171 — органа 481 — переноса 10 — пограничный см. Пограничный случай — симбиотический 347 — шизофренический 224 Психоистория 308, 320 Психология 314, 315, 518, 525, 528 — аналитическая 448 — глубинная 5 — динамическая 463,464 — индивидуальная 341, 342,453 — клиническая 651 — культуры 342 — масс 301, 333, 342 — мышления 697 — обучения 332 — общая 326, 327

— поведения 3 3 2 — пренятальная (ем. т а ю к е Нару­ шение д о р о д о в о е ) 3 7 9 — развития 5 0 1 — религии 2 7 1 — семьи 3 3 2 — социальная 2 8 0 , 3 2 6 - 3 6 9 , 3 4 2 , 447,501,593 - Я 6,12,13,19,104,161,184,316, 321,364,459,469,513,515,518, 527, 5 2 8 , 6 1 9 , 6 2 0 , 6 7 7 , 6 8 3 «Психология масс и анализ 279-282,310,372,410 Психоневроз 2 2 7 Психопатия 2 2 7 «Психопатология

Я»

обыденной

жизни» 4 9 2 , 4 9 9 Психосинтез 5 5 9 Психосоматика 5 2 , 2 2 5 — 2 5 9 , 3 6 2 , 485,513,576,601,605,629,630, 678,698 Психосоциология 5 9 3 Психотерапевтическое движение 489,490 Психотерапия 85, 4 5 9 , 513, 519, 529, 551, 577 — детская 8 5 , 4 5 9 , 5 1 3 , 5 2 9 , 5 5 1 — семейная 5 1 9 , 5 7 7 Психофармакология 6 7 8 Пубертат 5 8 , 5 9 , 7 0 - 7 2 , 1 1 8 , 1 4 0 , '141,340,393 Работа 8 4 , 1 1 5 - 1 1 7 , 1 2 8 , 1 9 2 , 3 4 9 — групповая 84 — печали 1 1 5 - 1 1 7 , 1 2 8 , 1 9 2 — сновидения 3 4 9 Рабочий с о ю з амстердамских пси­ хоаналитиков 6 4 5 Развитие 30, 6 3 , 6 4 , 9 6 , 1 0 8 , 1 6 0 , 1 6 1 , 1 7 1 , 1 7 9 , 2 0 7 , 2 1 5 , 2 4 5,247, 257,265,268,285,307,337,338, 342,374,384,389,391 — влечений 3 8 4 — доречевое 2 1 5 — — — — — — —

интеллектуальное 1 6 2 культурное 2 6 8 , 3 3 7 , 3 3 8 , 3 4 2 либидо 2 0 7 , 2 4 7 , 3 0 7 , 3 7 4 линии 1 6 1 , 1 6 2 самостоятельности 3 8 9 филогенетическое 2 6 5 Я 30, 6 3 , 6 4 , 9 6 , 1 0 8 , 1 6 2 , 1 7 1 , 1 7 9 , 2 4 5 , 2 5 7 , 2 8 5 , 391 Раздражительность 5 5 Размножение 56 Разочарование 9 5 , 3 7 4 Разрядка 2 5 4 Разум 2 6 7 , 2 9 3 , 2 9 4 , 2 9 6 Расизм 3 6 6 , 6 5 8 Расовая принадлежность 3 3 9 Расслоение 6 4 Расщепление 1 5 0 , 1 5 1 — Я 97, 2 4 6 Реабилитация 6 9 9 Реакция 1 6 6 , 2 1 0 , 2 2 2 , 3 8 9 — на отделение 2 1 0 — ошибочная 3 8 9 — улыбки 1 6 6 - Я 222

Реальность 5 9 , 1 7 5 , 1 8 0 , 2 7 9 , 3 8 9 , 394 — потеря 3 8 9 -проверка 175,180,394

Самообладание 1 4 5 , 2 4 4

— психическая 2 7 9 Ребенок, проблемный 3 4 7 Ревность 6 , 7 , 1 5 0 , 3 8 5 Регрессия 6 - 8 , 1 0 , 12, 13, 16, 9 0 ,

С а м о р а з в и т и е см. Индивидуация С а м о р а з р у ш е н и е (см. т а к ж е Вле­ чение к смерти, С а м о у б и й с т в о ) 46,106,108,110,112,117

181,250,252,354,374,387,399, 528,612,613,623,627,695

Сшореализация с м Индивидуация Самосознание 3 2 8

— на с л у ж б е Я 3 9 4 — Я 411, 695 Религиоведение 1 8 1 Религия 4 6 , 1 6 0 , 2 6 3 - 3 0 4 , 2 8 2 284,336,337,339,340,375,418, 471,477,659 — Атона 2 9 8 , 2 9 9 — христианская 3 0 7 — Яхве 3 0 0 Репрезентация 6 3 , 1 1 4 , 1 1 5 , 1 2 7 , 175, 178, 217, 232, 2 3 6 - 2 3 8 , 377, 3 8 4 — вербальная 2 1 7 — влечения 3 7 7 — объекта 6 3 , 1 1 4 , 1 1 5 , 1 2 7 , 1 7 8 , 236-238 — внутренняя 1 7 5 — органа 2 3 6 - 2 3 8 — Самости 1 1 4 , 1 1 5 , 1 7 5 , 1 7 8 , 1 8 0 , 236-238

Самоограничение 3 9 7 Самооценка 99 Самопожертвование 5 6 4

Самосохранение 134, 3 3 8 , 3 4 4 Самость 9 8 , 1 1 2 , 1 1 9 , 6 2 2 , 6 2 4 — грандиозная ( с м . т а к ж е Всемо­ гущество, м а г и ч е с к о е ) 1 1 9 — истинная 1 5 7 — 1 5 9 — ложная 1 5 8 , 1 5 9 С а м о у б и й с т в о ( с м . т а к ж е Влече­ ние к смерти, Саморазруше­ ние) 5 1 , 8 8 - 1 0 1 , 2 4 2 , 328,'331, 366 Самоуважение 53, 391 Самоувечье ( с м . т а к ж е М а з о х и з м , О б р а щ е н и е п р о т и в собствен­ ной п е р с о н ы ) 9 6 — ритуальное 3 9 3 Самоудовлетворение см. Мастур­ бация С а м о у н и ч и ж е н и е ( с м . т а к ж е Ма­ зохизм, П о т р е б н о с т ь в наказа­ нии, С а м о н а к а з а н и е ) 3 2 8

Ресоматизация 2 2 8 Ретенция 2 4 7 Рефлекс 2 3 3 - 2 3 5

Самоупреки см. Потребность в наказании

— условный 6 2 , 1 6 5

Сауна 5 7 6 Сверхдетерминация 3 7 5 , 3 8 1

Речь 6 2 , 1 7 8 , 2 0 1 , 2 1 5 , 2 1 7 - 2 1 9 , 246,263,280,353,362,380,617, 618,620,631,696 Ритуализация 2 6 8 , 3 8 7 , 3 9 3 Родительский к о м п л е к с 2 7 0 Родительское воспитание 8 4 Рождение 3 5 5 , 3 5 6 — психическое 1 7 2 , 1 7 3 , 1 7 6 Роршах, т е с т 3 8 1 , 3 8 3 , 3 8 8 , 3 9 0 , 399,477,480 Русское психоаналитическое об­ щество 6 7 5 С а д и з м ( с м . т а ю к е Агрессия) 5 4 , 106,109,139,365,396 — анальный 3 9 4 — инфантильный 1 3 9 , 5 5 3 — оральный 3 9 4 Садомазохизм 249, 2 5 0 Сальпетриер 5 8 7 Самоанализ 6 2 5 Самобичевание ( с м . т а к ж е Само­ наказание, Потребность в нака­ зании) 53 Самовосприятие 123 Самодисциплина 8 1 Самоисцеления попытка, нарцис­ сическая 1 2 5 Самолечение 1 0 4 Самонаблюдение 2 3 6 , 3 3 9 С а м о н а к а з а н и е ( с м . т а к ж е По­ т р е б н о с т ь в наказании, Само­ бичевание, С а м о у н и ч и ж е н и е ) 32, 9 0 , 9 1 , 9 7 , 1 0 8 , 6 9 0

742

Самоугверждение 4 4 , 9 0 , 2 4 5 , 3 5 8

Сверхкомпенсация 2 7 5 С в е р х - Я ( с м . т а к ж е Формирова­ ние с о в е с т и ) 6 , 7 , 1 3 , 3 0 — 3 2 , 39, 4 0 , 56, 67, 89, 98, 9 9 , 1 1 6 , 1 2 2 , 123,142,162,164,207,233,236, 237, 2 4 2 - 2 4 4 , 265, 2 8 9 - 2 9 1 , 302, 316, 334, 3 3 8 - 3 4 0 , 343, 344,359,363,383,386,554,693, 694 — — — — —

дефект 3 9 , 1 1 6 исключение 1 2 3 коллективное 6 9 4 лакуна 3 0 , 3 1 матери 1 6 4

— репрезентация 2 3 7 — сила 40 — страх 3 5 9 — структура 3 4 4 — формирование ( с м . т а ю к е Со­ весть) 32, 5 5 , 1 2 2 , 343, 3 4 4 Свобода 8 2 , 2 8 7 , 3 3 1 — сексуальная ( с м . т а к ж е Мораль, сексуальная) 3 7 8 Сексуальность 2 6 7 , 2 8 1 , 2 8 8 , 2 9 3 , 303, 3 3 3 - 3 3 5 , 337, 347, 375, 471,473,492,498,512 — детская 1 2 , 1 3 4 - 1 3 6 , 1 4 6 , 337, 358-360,465,466,494,495 — женская 5 6 , 4 2 5 , 528, 533, 606, 627 — полиморфно-перверсная 3 5 8 «Сексуальность врозов»

в

этиологии

105,270

не­

Семья 40,70,78,340,343,344,347 — невротическая 405 — паранойяльная 405 Сенситивность 61 Сигнификант 595, 635 Сигнификат 595, 635 Симбиоз 162-164, 172,173,186, 207, 360,407 — матери и ребенка ( см. также Отношения мать-ребенок) 162-164,172,173,186,360,407 Символ 376 — отрицания 191 — семантический 170 — универсальный 374 Символика языка (см. также Символообразование) 218 Символообразование 62,153,158, 160,161,192 Симптом 226, 383 — конверсионный 226 — страха 383 Симптомообразование 373 Симуляция 96 Синдром 19, 51,104 — пограничный 19,104 — шоковый 51 Система отношений, социальная 327, 328,407 Ситуация, эдипова 66, 382 Сказание 376 Сказка 189, 298, 376,472, 697 Скоптофобия 707 Скорость реакции, психическая 61 Скотомизация 164 След воспоминания (памяти) 166, 168,217,301,349 Слепота, врожденная (конгенитальная) 200,201,203,204,208, 210,212 Слияние влечений 96,97,106,334 Смена настроения, циклическая 170 Смена функций 387 Смерть 91,266,267,270,274,275, 283, 289, 365, 366 Смешение влечений 96, 334 Смещение 166,174,337,387,467 — влечений 337 — катексиса 166,174 Смирение 90 Сновидение 257, 281, 283, 349, 374,473,572,663,565 Собственность 289 Совесть 66, 69, 76, 78, 146, 152, 254, 274, 284, 289-290, 339, 343 Советский Союз 311, 323 Содомия 691 Сознание 7, 113, 123, 126, 276, 331,334, 381,659 — групповое 381 — изменение 113 — нарушение 123 — расширение 123,126 Сомнение 64, 65,143,145 — в себе 356

Сон 93,144, 353, 389 Сон об инъекции Ирме см. Инъ­ екция Ирме Соперничество 388 Сопротивление 36,157, 334, 380, 528,611 — бессознательное 375 — переносу 611 — сексуальное 467 Сосание пальца 358 Состояние, организмическое 203, 204 Сохранение валентности 61 Социабельность 345 Социализация 19,67,76,215,329, 331,394 Социализм 280 Социальное обеспечение 296 Реабилитация, социально-психи­ атрическая 129 Социальные науки 593,654 Социодрама 631, 655 Социология 199, 265, 314, 315, 326-327, 333, 338, 340, 342, 344,346,365,375,501,592,631 — медицинская 340 — семейная 331, 342 Социопатия 594 Социопсихоанализ 594 Сочувствие 564 Союз, семейный 404, 658, 659, 663,711 Способность — адаптивная 378 — групповая 68, 70 — диакритическая 216 — социальная 80 Справедливость 34 Средства массовой информации 45,84 Стадия — зеркала 617, 618, 620 — кусания 144 Страх 37,41,44,47, 50, 52,58,77, 113,115,146,172,190,255,274, 283,332,333,345,348,351,353, 358-360,364,384, 387,696 — инцеста 271, 272 — кастрации 51, 58, 67, 140, 141, 190, 192, 341, 383-385, 622, 627,693 — обеднения 89 — ожидания 268 — отделения 115, 117, 151, 175, 176,178,385,389,410 — паранойяльный 388 — первичный 693 — потери (см. также Любовь, ли­ шение, Потеря объекта)151, 392 — потери объекта 172,176 — преодоление 104, 358, 362 — преследования 13,149,150,151, 389 — прикосновения 273 — распада 410 — реальный 359 — сигнал 241 743

— смерти 270,409 — совести 268 — увечья 409 — уничтожения 158,190 Стремление 117, 291-293, 340342 — к автономии см. Автономия — к власти 292, 293, 340-342 — к отделению 117 — к смерти 291 Стресс 225, 226, 240-242, 245, 250,252,254,255 Структура 78, 144, 244, 373, 402, 411,632 — коммуникации 632 — личности,базисная 373 -семьи 78,402,411 — Я (см. также Организация Я) 144,244 Структурализм 162,163,171,595 Структурное различие, врожден­ ное 373 Ступень (развития) 164,165 — безобъектная 164,165 — либиди нозного объекта 164,165 — предшественника объекта 164, 165 Субкультура 289 Сублимация ( см. также Подавле­ ние влечений, Отказ от влече­ ния, Торможение влечений) 56-58,114,123,153,270,271, 287,288,360,364,394,492,495 — либидо 307 Сужение 95 Суицид см. Самоубийство Сурдопедагогика 679 Схема тела 174,179 Сюрреализм 590, 597 Табак ИЗ Табу 272-274,276,288,335,336, 340,379 — инцеста 142 Телемания 122 Темперамент, врожденный 61 Теология 476 Теория 8,96,97,161,181,184,247, 307,313,328,331,372,379,410, 416,470,553,610,659,677,693, 700,701 — влечений 8, 247, 307, 372, 379, 677 — влечения к смерти 96, 97 — генитальности 693 — групп, психоаналитическая 410 — инстинктов 328, 610 — комплексов 470 — критическая см. Франкфурт­ ская школа — круговорота влечений 700 -либидо 313, 372, 553,659 — линий развития 161 — нарциссизма 171,184 — научения 331 — неврозов 677 — парадигмы 416 — систем, общая 701

— сновидений 472 — совращения 199 Терапия 81, 128, 129, 181, 240, 253-258, 331, 402, 409, 448, 452, 459, 504, 513, 515, 519, 571, 578, 631, 632, 655, 673, 710,712 — активная (см. также Анализ, ак­ тивный, Техника, активная) 504 — групповая 81, 128, 181, 2 5 6 258,402,409,460,519,571,578, 631,632,673,712 — дыхательная 256 — кратковременная (см. также Терапия, фокальная) 256, 513, 515 — метадонная 128 — первичная 129 — поведенческая 240, 254, 331, 448,452,515,519,655,710 — психоаналитическая 253—255 — суггестивная 493,495 — фокальная (см. также Терапия, кратковременная) 127, 254 — шоковая 9 Техника, активная (см. Терапия, активная)255 Тик 332, 572 Толерантность — к аффекту 113 — к фрустрации 108,113,114,127, 129 «Толкование

12,138,

сновидений»

217,3 38,372,462,464,468,492, 499,560,632,665,704 Торможение 265, 280, 340 — влечений (см. таюке Подавле­ ние влечений, Отказ от влече­ ния, Сублимация) 265, 340 «Торможение,

симптом

и

страх»

141, 502 Тоска 152 Тотем 278, 340 «Тотем

и

табу»

142,

267,

269,

271-274, 281, 288, 295, 298, 301, 335, 336, 375-377, 379, 399,497,499 Тотемизм 271,272,276-278,336, 376,399,691,694 Травма 241,247 — отделения 356, 374, 388 — рождения 141, 355, 504 Травматизация, оральная 394 Традиция 338, 339, 373 Тревога 240, 241 — восьмимесячных 64, 167, 174, 175,355 Тренинг, групповой 448 Тренировка, аутогенная 89,254 «Три очерка по теории сексуаль­ ности» 70, 105, 271, 347, 348,

496,612,662, 664 Тэвистокская клиника 346 Тюремный служащий 53—55 Тюрьма (см. также Одиночная камера) 37, 40, 41, 49, 50, 5 5 57

Убийство, массовое 48 Угроза — кастрации 141, 339 — наказания 274 Удерживание 145 Удовлетворение 180, 202, 340, 378, 382,384,386 — влечений 340 — замещающее 302 — инцестуозного желания 384 — либидо 378 — нарциссического желания 386 — отсрочка 180 — потребности, раннедетское 382 Удовольствия получение 290,302, 359,471 — вторичное 86 Улыбка 63,166,167,206,207,214, 348,350,356,360 — младенца 348 — трехмесячных 166,167 Упрямство 139 Установка 337, 373 — групповая 388, 396 Утомление 389 Утопия, политическая 340 Фаза (развития) 66,137,140,145, 164, 171-174, 176-178, 207, 383, 384 — анально-уретрально-мышечная 145 — аутистическая 173 — нового сближения 176—178, 207 — сепарации-индивидуации ( см. таюке Отделения процесс) 173, 174 — фаллически-эдипова 140, 384 — недифференцированная 164 — оральная 137 — паранойяльно-шизоидная 383 — эдипова 66, 384 Фаллос 140, 141, 379, 618, 619, 622, 623 Фантазия (см. также Представле­ ние) 9,29,43,57,108,139,180, 232,245,246,255,257,279,338, 340,349,376,616,626 — агрессивная 354 — архаическая 123,125 — бессознательная 146—148,195, 301 — групповая 403 — деструктивная 357 — о беременности 251 — о величии 6, 15, 176, 245, 251, 266 — о возвращении 181,183 — о возмещении 153 — о разрушении 374, 383 — о родах 251 — о рождении 695 — о слиянии 117,120,181 — о соперничестве 255 — о суициде 95 — об аборте 350 — об оплодотворении 695 — об отце 403 744

— первичная 148,195, 377 — раннедетская 354 — сексуальная 18 — семейная 404-406 — тотемная 399 — эдипова 223 Фармакология 126 Фармакопсихоанализ 122—124 Фармакотерапия 17 Фашизм 48 Феминисты см. Движение за пра­ ва женщин Феномен 160,161,405 — козла отпущения 405 — переходный 160,161 Феноменология 590 Фетишизм 109 Фиброплазия, ретролентальная 200 Физиология 348 — органов чувств 691 Фиксация 111,114,253,273,612 — оральная 111 — фаллическая 114 Филадельфийское психоаналити­ ческое общество 522, 524 Филобатизм (см. таюке Параной­ яльно-шизоидная позиция)194 Философия 160,181,274,295,308, 336 Финальность 343 Финское психоаналитическое об­ щество 572 Фобия 16, 348,383,528, 691 — животных 277 Фонд Уильяма Алансона Уайта 511,512 Форма организации, социальная 380 Формирование 6,32,116,221,222, 338,339,343,374,383 -идеала 6, 32,338,339,374 — понятия 222 — совести (см. таюке Сверх-Я) 221 - Я 116, 343,383 «Формулировка

двух

принципов

психического события» «Фрагмент анализа одного истерии» 416, 628

269 случая

Франкфуртская школа (смтакже Институт социальных исследо­ ваний) 306, 314, 315, 318, 322, 569 Франкфуртский психоаналити­ ческий институт 444 Французское психоаналитическое общество 587 Фрейдовское общество врачей 472,474 Фригидность 96 Фрустрация 30, 58, 61, 126, 229, 257,351,352 — влечений 96 Функция 13, 15, 17, 71, 176, 244, 353,374, 389,411,529 — группового Я 411 — человека, социальная 374 — Я 13, 15, 17, 71, 176, 244, 353, 389, 529

Характер 30, 247,248 — анально-уретральный 247 — антисоциальный 30 — генитальный 248 Христианская наука 493 Хэмпстедская клиника 551,555 Целеустремленность 145 Цензура 217, 339 Центральная нервная система 47, 62 «Центральный

бюллетень

пси­

хоанализа» «Центральный хотерапии»

418 бюллетень 440

пси

Церковь 280,311,658,659,663,667 — католическая 311 Цивилизация 270 Цюрихская школа 641 «Человек Моисей ческая релшия»

и монотеисти­ 267, 297—299

Чикагское психоаналитическое общество 506, 511 Чирикахуа 380 Чувство 27, 30, 32, 38, 53, 54, 73, 89,91,115,143,145,152,153, 180,183,190,195,245,266,268, 270, 274, 277, 278, 282, 285, 289-291, 293, 340-342, 351, 366,372,377,381,383,389,392, 396,622 — вины 27, 30, 32, 38, 53, 54, 89, 91,115,143,145,153,183,190, 195,245,270,274,277,278,282, 289-291, 340, 366, 377, 383, 392, 396,399,622 — бессознательное 268 — зависимости 152, 266, 374 — замешательства 389 — идентичности 180, 381 — неполноценности 73, 282, 341, 342 — неудовольствия 351 — общности 293

— океаническое 285 — принадлежности к группе 399 — собственной ценности 99, 116, 180 — собственности 33 — соперничества, эдипово 399 — страха 396 — стыда 64,65,143,145, 396, 622 — удовольствия 351 Чуждость Я 265 Шаманство 373, 394, 395 Шведское психоаналитическое общество 563—566, 573 Швейцарское общество психо­ анализа 475-481,560 Шизофрения ( см. также Кататония) 186, 221, 344, 359, 4 6 5 467,471-473, 576 Шок 240, 241 Шум 100,120 Эгоизм 162,244 Эквивалентности концепция 231 Экзема, младенческая 170 Экзистенциализм 317 Экзогамия 272 Экономика 7, 334 Эксгибиционизм 357 Эксперимент, ассоциативный 469,470,473 Экстаз 105 Экстернализация 46,149 Экстраверсия 55,234 Эмансипация женщин (см. таюке Движение за права женщин) 346, 363 Эмбриология 348 Эмбриональный период 349,350, 355 Эмпатия 698, 700 Энграмма см. След воспоминания Эндокринология 481 Энергия влечений 340 — деструктивная 351

— либидинозная 351 Энтероцепция 174 Эпигенез 207,208 Эпилепсия 472, 573 Эрос (см. также Влечение к жиз­ ни) 247,291,293,621 Эротика 270 — анальная 139,140 — оральная 106 Этика 292 Этнография 329, 377, 389, 398 Этнология 109, 330, 375, 593 Эгнопсихоанализ 411,485 Этнопсихология 377, 381 Этология 518, 528 «Юмор»

105

ЮНЕСКО 83 Я 3,6-8,10,12,14,67,75,207,217, 233,237,242,265,269,281,282, 289,290,292,334,338,339,363, 467 — автономное 386 -граница 10,12,181 — групповое 387,411 — дефект 13 — деятельность 161 — дифференциация 362 — ограничение 385, 387 — сила 381 — слабость 12, 73 — созревание 383 -ядро 13, 353, 356 «Я и Оно» 281, 502, 503

Я-идеал 6,32,44,56,68,75,76,142, 183,281,282,293,294,339,386, 622 — матери 164 Язва желудка 226,230 Delirium tremens см. Алкоголизм Dementia praecox см Шизофрения Z-тест 480

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ГЛУБИННОЙ ПСИХОЛОГИИ ТОМ II Н о в ы е направления в психоанализе. Психоанализ общества. Психоаналитическое движение. Психоанализ в Восточной Европе

Перевод с немецкого под общей редакцией А. М. Боковикова Переводчики: В. В. Белов, А. М. Боковиков, Л. Б. Сумм, А. Н. Шапкина Редакторы: Е. Б. Косилова, С. А. Шишкин, О. В. Шапошникова Компьютерная верстка А.

Пожарский

Корректоры: Е. Воеводина, Т. Коломийченко

Л Р № 0 6 4 6 1 5 от 03.06.96 Сдано в набор 10.12.2000. Подписано в печать 10.02.2001. Формат 70x100 V i 6· Печать офсетная. Бумага офсетная № 1. Гарнитура Lazurski. Печ. л. 47. Уч.-изд. л. 60,9. Тираж 4 0 0 0 экз. Заказ 2751 Издательство «Когито-Цснтр» 129366, г. Москва, ул. Ярославская, 13 Тел. 282-01-00 Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленных диапозитивов в ОАО «Можайский полиграфический комбинат» 143200, г. Можайск, ул. Мира, 93