Юридико-психологические аспекты правового института компенсации морального вреда: Учебное пособие

Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное агентство по образованию Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина Кафедра психологии

Серия: «Малоисследованные разделы психологии» Т.П. Будякова

Юридико-психологические аспекты правового института компенсации морального вреда Учебное пособие к курсу «Юридическая психология» (для студентов, обучающихся по специальности 021100 «Юриспруденция»)

Елец 2005

2 УДК 159.9:34.01 ББК 67.5

Рецензенты: Н.Г. Салмина – доктор психологических наук, профессор (г. Москва); В.Л. Горичева – старший преподаватель, кандидат юридических наук (г. Елец).

Т.П. Будякова Юридико-психологические аспекты правового института компенсации морального вреда. Елец, 2005. с. Учебное пособие посвящено малоразработанным проблемам юридической психологии. В частности рассматриваются юридикопсихологические аспекты в применении норм гражданско-правового института компенсации морального вреда. УДК ББК

ISBN

159.9:34.01 67.5

© Т.П. Будякова, 2005

3

Оглавление Вводные положения.................................................................................... 4 Глава 1. Моральный вред в психологических исследованиях. .............. 5 Глава 2. Психологические формы компенсации морального вреда............................................................................................................ 18 Глава 3. Правовая и психологическая оценка высказываний с точки зрения их влияния на чувство достоинства человека................. 32 Контрольные вопросы .............................................................................. 35 Тестовые задания....................................................................................... 36 Литература ................................................................................................. 37 Приложение. Психотерапевтическая форма компенсации морального вреда. ..................................................................................... 39

4

Вводные положения. Для изучения материала данной главы студенты должны актуализировать знания по разделам гражданского права: «Личные неимущественные права граждан»; «Внедоговорные обязательства»; «Компенсация морального вреда». Библиографический список к вводной части. а) Нормативные материалы: 1. Гражданский кодекс Российской Федерации //Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. №32. Ст. 3301; 1996. №5. Ст. 410. Российская газета. 2001. 28 ноября. б) учебная и научная литература: 2. Будякова Т.П. Индивидуальность потерпевшего и моральный вред. СПб.: Юридический центр Пресс, 2005. 3. Гражданское право. Учебник Т.1. /Под ред. Е.А. Суханова. М.: БЕК, 1998. 749с. 4. Гражданское право. Учебник Т.2(2). /Под ред. Е.А. Суханова. М.: БЕК, 2000. С. 366-431. 5. Гражданское право. Учебник. Т.1. /Под ред. А.П. Сергеева, Толстого Ю.К. М.: Проспект, 1997. С. 266311, С. 524-526. 6. Гражданское право. Учебник. Т.2. /Под ред. А.П. Сергеева, Толстого Ю.К. М.: Проспект, 1997. С. 694777. 7. Малеина М.Н. Личные неимущественные права: понятие, осуществление, защита. М.: МЗПресс, 2001. 242с. 8. Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда: анализ законодательства и судебной практики/. М.: Бек, 1999. 209с. 9. Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда в России и за рубежом. М.: Инфра-М, 1997. 190с.

5

Глава 1. Моральный вред в психологических исследованиях. Объективные данные о содержании морального вреда у разных групп потерпевших могут быть установлены в специальных психологических исследованиях1. Данные этих исследований кладутся в основу акта судебно-психологической экспертизы. В настоящее время выполнение поручения суда о проведении судебнопсихологической экспертизы по делам о компенсации морального вреда, как правило, наталкивается на проблему отсутствия соответствующих базовых научных психологических данных, необходимых для ответа на вопросы, поставленные перед экспертом. В силу этого прежде чем дать экспертное заключение, нужно провести соответствующее психологическое исследование. Однако проведение психологических исследований такого рода само по себе требует предварительно разрешения ряда как этических, так и юридических проблем, поскольку предметом изучения психолога выступает личность испытуемого. Сразу можно разделить испытуемых на две группы: а) участвующих в исследованиях по договору (в том числе и безвозмездному, заключенному в устной форме); б) привлеченных к исследованию принудительно. Личные неимущественные права обеих групп при привлечении к участию в психологическом исследовании могут быть нарушены. Права второй группы нарушаются, конечно, более существенно. Вопервых, речь идет о незаконном применении к данным испытуемым методов психологического давления и даже, но крайне редко, психологического насилия. Как правило, в число испытуемых этой группы попадают люди, административно зависимые от лица, проводящего исследование: больные муниципальных или федеральных клиник, студенты и школьники, воспитанники детских дошкольных учреждений. В литературе достаточно широко освещалась проблема причинения морального вреда пациентам клиник2, испытуемые психологических исследований практически почти не рассматривались в таком ракурсе. Согласно «Большому юридическому словарю», психологическое насилие «заключается в воздействии на психику человека путем запугивания, угроз (в частности угроз физической 1

Кстати, презюмирование морального вреда также невозможно без предварительных научных данных, полученных в специальных исследованиях, в том числе психологических. 2 См., например: Ардашева Н. Понятие эксперимента в медицине и защита прав человека //Государство и право. 1995. №12. С. 102-107; Козьминых Е. Обязательства вследствие причинения вреда при оказании медицинских услуг //Российская юстиция. 2001. №2. С. 32-34 и др.

6 расправой), чтобы сломить волю потерпевшего к сопротивлению, к отстаиванию своих прав и интересов»1. Чаще всего психологическое насилие рассматривается в уголовно-правовом смысле, например в форме угрозы жизни, здоровью, в том числе психическому здоровью. В Уголовном кодексе РФ психическое насилие, как правило, определяется или как отягчающее ответственность обстоятельство или как дополнительный квалифицирующий признак преступления (например, при изнасиловании). То есть, чтобы психологическое насилие стало основанием уголовной ответственности, нужно, чтобы деяние, в рамках которого совершено такое насилие, было квалифицировано как преступление. Проведение научного исследования, как правило, не является противоправным деянием. Есть только одна статья в УК РФ, где психологическое насилие выступает основным способом совершения преступления, – это статья 119 УК РФ «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью». Нормы этой статьи вполне применимы, если речь идет о принуждении больных к участию в медицинских экспериментах, так как именно здесь чаще всего можно реально высказывать угрозы жизни и здоровью человека, чем и пользуются недобросовестные медики-исследователи. Правда, нужно еще доказать, что в угрозе шла речь именно о причинении тяжкого вреда здоровью или жизни больного. Реально такая угроза носит косвенный характер, например, медики оставляют больного без должного внимания или угрожают отказом в необходимой медицинской помощи. Статья же 124 УК РФ «Неоказание помощи больному» предусматривает наказание, только при условии, что данным деянием больному был причинен вред средней тяжести по неосторожности. Таким образом, медики могут быть подвергнуты уголовному наказанию только в случае реального причинения вреда здоровью пациента, подпадающему под категорию средней тяжести. Вместе с тем больной может предъявлять иск о компенсации морального вреда в гражданско-правовом порядке и в случае причинения малозначительного вреда здоровью. В рамках приглашения к психологическому исследованию прибегание к угрозе жизни или здоровью испытуемого просто несостоятельно, так как это не имеет реальной почвы. Лишь в отдельных случаях возможно применение психологического насилия в уголовно-правовом смысле. В правоприменительной практике под психологическим насилием понимается также издевательство над личностью (без физического воздействия), использование гипноза в ходе допроса, шантаж и т.д.2, что вполне может быть незаконно использовано и при 1 2

Большой юридический словарь… С. 397. Руководство для следователей. М.: Инфра-М., 1998. С. 42-43, С. 307.

7 проведении психологических исследований, но применяется это крайне редко. Авторы одного из современных направлений в педагогике – педагогике ненасилия1 выделяют следующие виды психологического насилия по отношению к учащимся: жесткая регламентация всех действий ребенка, требование беспрекословного подчинения, подавление самостоятельности, индивидуальности, командование ребенком и т.п. В плане изучаемой проблемы этико-правовой оценки психологических исследований, можно сказать, что содержанием психического насилия здесь будет стремление против воли испытуемого заставить его участвовать в психологических исследованиях, то есть сам факт подобного принуждения, сопряженный с угрозами, например выставления плохой отметки в ходе текущего или иного контроля знаний, шантажом (например, угрозой публично озвучить порочащие учащегося сведения) и т.п. В литературе иногда встречается также термин психологическое давление, которое можно определить как способ воздействия на человека авторитетом. Подчинение авторитету всегда включает некоторый страх перед ним, что в литературе2 относят к эффекту авторитета. Использование элемента страха перед авторитетом руководителя, врача, учителя, иной должности, родителя и т.д. и есть психологическое давление. В рассматриваемом ракурсе большое значение для усиления эффекта психологического давления имеет административный фактор. Учащиеся: школьники, студенты, дошкольники выполняют просьбы, требования, подчиняясь авторитету педагогов, как представителей государства, в том числе не добровольно становясь испытуемыми в психологических экспериментах. Представляется, что психологическое давление можно считать более мягким, но все-таки видом психологического насилия. Закон «Об образовании» в п. 6 ст. 15 указывает, что «применение методов физического и психического насилия по отношению к обучающимся не допускается». Тем самым является абсолютно недопустимым без согласия учащегося, высказанного добровольно, привлечение его к психолого-педагогическим исследованиям. В случае недееспособности или ограниченной дееспособности такое согласие нужно получать у родителей или иных законных представителей обучающихся. ФЗ «О высшем и послевузовском профессиональном образовании», по-видимому учитывая возраст возможных испытуемых, которыми выступают, как правило, студенты, разрешил научным работникам высшего учебного заведения выбирать методы и 1 2

Ситаров В.А., Маралов В.Г. Психология и педагогика ненасилия. М., 1997. Чалдини Р. Психология влияния. СПб.: Питер, 2000. С. 192-309.

8 средства проведения научного исследования, отвечающим мерам безопасности (пункт 5 статьи 20)1. При этом закон не устанавливает специальных правил привлечения к исследованию в качестве испытуемых студентов. Отсюда можно сделать вывод, что правила привлечения к психолого-педагогическим исследованиям испытуемых-студентов те же, что и для школьников, дошкольников, учащихся профессионально-технических училищ и т.д. С юридической точки зрения важным моментом в анализе проблемы является выделение перечня прав испытуемого, которые наиболее часто нарушаются при проведении психологических исследований. Во-первых, это, безусловно, право личной свободы, содержание которого состоит в возможности по своему усмотрению действовать в какой-либо области2. В рассматриваемом случае испытуемый как управомочный субъект может самостоятельно принимать решение об участии в психологическом исследовании или отказаться от такого участия. Принуждение в любой форме, ставящее целью заставить лицо быть испытуемым в научном исследовании, является нарушением неимущественного права личной свободы и основанием для предъявления иска о компенсации морального вреда. Во-вторых, в психологическом исследовании может нарушаться право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну; в-третьих, – право на честь и достоинство; в-четвертых, – право на получение информации о себе, ставшей известной экспериментатору в ходе проведения исследования, право на физическую и психическую неприкосновенность и др. Право на тайну частной жизни может быть нарушено даже при договорном участии испытуемого, так как в условия договора обычно не включается получение согласия на вторжение в сферу частной жизни, открытие личной тайны. Тем более это относится к квазидоговорным отношениям экспериментатора и испытуемого, основанным на психологическом давлении или даже на психологическом насилии. Право на тайну частной жизни является конституционным правом. В статье 23 Конституции РФ сказано: «Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну». Это право подтверждается и нормами Гражданского кодекса РФ, который относит неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну к основным нематериальным благам человека, защита которых осуществляется в соответствии с Гражданским кодексом, а «также другими законами в случаях и порядке, ими предусмотренных» (статья 150 ГК РФ). Испытуемым, как правило, не 1 2

Нохрина М.Л. Указ. соч. С. 110. Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 35. Ст. 4135.

9 разъясняются их права по охране и защите их нематериальных благ и личных неимущественных прав, что является формой нарушения их прав. Законодатель не дает определения понятий частная жизнь, личная и семейная тайна. В литературе высказано мнение, что личная и семейная тайна являются элементом частной жизни человека1. Тайна частной жизни – довольно широкое понятие. В него включаются, например, тайна телефонных и телеграфных сообщений, тайна переписки, тайна банковских вкладов, тайна усыновления и т.д. Подобная информация обычно не является предметом изучения в психологических экспериментах. Но такое содержание частной жизни как информация о личных проблемах человека (в том числе о возможных пороках, как бывших, так и настоящих), о внутрисемейных отношениях и т.п. довольно часто подвергается изучению в рамках психологических исследований. Как пишет И.Л. Петрухин: «Вся сфера семейной жизни, родственных и дружеских связей, домашнего уклада, интимных и других личных отношений, привязанностей, симпатий и антипатий охватывается понятием неприкосновенности частной жизни. Образ мыслей, увлечения, творчество также относятся к сфере частной жизни»2. В этом отрывке из книги, посвященной проблемам защиты конституционного права граждан на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, очерчен большой спектр традиционной проблематики психологических исследований. Л.О. Красавчикова дает более развернутое толкование понятия «личная жизнь». В частности выделяются такие ее стороны как 1. «Сугубо личностная (интимная) сторона», т.е. относящаяся к данной индивидуальной личности как таковой, делающая личную жизнь данного лица самобытной и неповторимой (определяющая его привычки и пр.). 2. «Бытовая сторона», выражающая уклад повседневной жизни лица по поддержанию его существования путем удовлетворения своих потребностей в пище, одежде, жилище и др. 3. «Семенная сторона» охватывает широкий круг действий и отношений, связанных с выполнением основной функции семьи – продолжением рода. Сюда, кроме супружеских, включаются также отношения по воспитанию детей, взаимной материальной и духовной поддержке, отношения с родственниками и т.п. 4. «Имущественная сторона» носит в основном сложный характер, поскольку соответствующие отношения, во-первых, 1

Петрухин И.Л. Личные тайны /Человек и власть/. М.: Институт государства и права Российской Академии наук, 1998. 2 Петрухин И.Л. Указ. соч. С.11.

10 принадлежат к личной жизни гражданина, а во-вторых, являются его социальными связями. Тем не менее порядок и характер пользования соответствующими вещами (как материального, так и культурного назначения) определяются самим гражданином. 5. «Культурная сторона», в которой находит свое выражение освоение человеком достижений культуры. 6. «Организационная сторона» проявляет себя в установлении распорядка дня, в решении вопросов приобретения пли отчужденны имущества, поступлении в то или иное учебное заведение, избрания профессии, места жительства и места работы, а также в иных аналогичных действиях. 7. «Санитарно-гигиеническая сторона», охватывающая личную гигиену, поддержание гигиены детей, а также определенный уровень санитарного состояния имущества, занимаемого помещения и т.д. 8. «Оздоровительная сторона», выражающаяся в действиях, направленных на поддержание здоровья гражданина (обращение за медицинской помощью к врачу или самолечение) и т. д. 9. «Сторона досуга», связанная с отдыхом и развлечениями. 10. «Коммуникационная сторона», охватывающая всю систему неформальных связей данного лица с окружающими его людьми, в том числе с друзьями, знакомыми и т.д.1 Практически все перечисленные стороны личной жизни гражданина могут быть содержанием личной (частной) тайны и, соответственно, предметом вредоносного воздействия. Но характер нравственных и физических переживаний, обусловленных данным обстоятельством, зависимость страданий от индивидуальных особенностей потерпевшего и т.д. с достаточной степенью достоверности устанавливаются только в психологическом исследовании. То есть психолог в ряде случаев должен намеренно нарушить право испытуемого на неприкосновенность частной жизни. Рассмотрим это на примерах конкретных методик. Так, в психолого-диагностическом изучении личности часто применяется патохарактерологический диагностический опросник (ПДО), 2 составленный в 1970 г. А.Е. Личко . Даже простое перечисление спектра проблем, затрагиваемых опросником, сразу наводит на мысль о стремлении исследователя как можно глубже проникнуть в частную жизнь испытуемого, в том числе интимную: «Настроение», «Сон и 1

Красавчикова Л.О. Личная жизнь граждан под охраной закона… С. 15-16. Патохарактерологический диагностический опросник /ПДО //Детский психолог. 1993. №4. С. 19-51. 2

11 сновидения», «Отношение к спиртным напиткам», «Сексуальные проблемы», «Отношение к родителям», «Отношение к друзьям», «Оценка себя в данный момент» и др. Данный опросник был составлен, по-видимому, с целью оказания специальной психологической помощи в случае добровольного обращения к психологу, и там он вполне логичен, конечно, при соблюдении тайны результатов такого обследования от посторонних лиц. Но использование его как инструмента в научном исследовании без соблюдения этико-правовых норм недопустимо, особенно в ситуации внедоговорного варианта. При заключении договора об участии в исследовании с применением опросника А.Е. Личко нужно оговорить способы шифровки получаемой информации, объем и порядок ее обнародования, а, возможно, и сумму компенсации морального вреда в случае нарушений условий договора и т.д. Можно привести и иные примеры нарушения права на неприкосновенность частной жизни в ходе использования психологических методик. Техника проведения и даже цели широко известной и широко применяемой социометрической методики изучения межличностных отношений в коллективе очень уязвимы как с этической, так и правовой точек зрения. Одной из целей данной методики является выявление симпатий и антипатий между членами коллектива, что, как было отмечено выше, составляет содержание частной жизни человека, неприкосновенность которой закреплена в Конституции РФ. Кроме того, само содержание методики, когда испытуемый переживает, что он не получит симпатий группы, причиняет дополнительный моральный вред (физические и нравственные страдания – статья 151 Гражданского кодекса РФ) участнику социометрической процедуры. Подтверждением этому служит, например, частный результат диссертационного исследования Р.А. Островской: «При проведении опроса одни ученики писали фамилии товарищей не задумываясь, другие долго думали и неуверенно записывали одну-две фамилии. Показательно, что эти неуверенные ребята получили мало выборов»1. То есть уже во время заполнения социометрической карточки некоторые дети чувствовали себя дискомфортно, ведь им, например, нужно было ответить на вопрос: «Кто бы взял в команду хоккеистов тебя?» Заранее зная, что их не выберет никто, они уже испытывали страдание от того, что их частные отношения и проблемы с одноклассниками стали достоянием более широкого круга людей и объектом обсуждения. При этом ни у школьников, ни у их родителей, конечно, не спросили, хотят ли они участвовать в этой унижающей их 1

Островская Р.А. Межличностные отношения в коллективе младших школьников. Минск: Народна асвета, 1981. С. 39.

12 процедуре. Учитывая, что потерпевшим здесь является несовершеннолетний, при расчете суммы компенсации за причиненный моральный вред нужно иметь в виду этот фактор. Очевидно, многие испытуемые не стали бы добровольно участвовать в исследовании, где например анализируют получаемые данные по следующим признакам: «зависимость от семьи», «подавление сексуальности», «подавление агрессивности», «семейные конфликты» и т.д. (методика PARI)1, так как все это составляет различные стороны частной жизни, обычно скрываемой от постороннего внимания. Более серьезные правовые проблемы возникают при нарушении права испытуемого на честь и достоинство. В пункте 1 статьи 24 Конституции РФ говорится: «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускается», то есть, если в договоре на участие в научном эксперименте предусмотрено такое согласие, то действия экспериментатора, связанные с получением и использованием информации о частной жизни лица, являются правомерными. Несколько иначе обстоит дело с возможностью даже по договору умаления чести и достоинства испытуемого. Статья 21 Конституции гласит: «Достоинство личности охраняется государством. Ничто (подчеркнуто нами – Б. Т.) не может быть основанием для его умаления». То есть наличие соглашения (устного или письменного) не может быть основанием унижения достоинства человека. Кроме того, также Гражданским кодексом запрещены сделки, совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности (статья 169 ГК РФ). Хотя, конечно, главной целью научного исследования является получение новых научных знаний, но унижение чести и достоинства в рамках проведения некоторых экспериментов, может быть одной из их частных целей. Другими словами, исследование, где применяются методы, унижающие честь и достоинство человека, являются незаконными, независимо от того, добровольно ли в них участие испытуемых. Аналогично, например, было бы безнравственно умышленно затевать военный конфликт с целью изучения эффективности каких-либо тактических военных приемов или распылять в жилом районе яд с целью проверки его токсичности. В качестве примера экспериментов, где умаляется честь и достоинство испытуемых, можно привести известный «тюремный» эксперимент, проведенный в стенах Стэнфордского университета Филипом Зимбардо, когда студенты, изображая роли охранников, так 1

Лучшие психологические тесты. Петрозаводск: Петроком, 1992. С.188-198.

13 перевоплотились, что «уже были не в состояния ясно отличать ролевую игру от собственного Я. Драматические изменения наблюдались почти во всех аспектах их поведения, образе мыслей и чувствах»1. Испытуемые, выполнявшие роли охранников получали удовольствие от проявления жестокости, от унижения человеческого достоинства своих однокурсников, выполнявших роли «заключенных», реально испытавших сильные страдания от своего унижения. Другой пример можно взять из книги А. Минделла «Лидер как мастер единоборства». Разрабатывая технологии выхода из конфликтов, он в тренинговых группах создавал реальные конфликтные ситуации, например, порождал конфликт посредством постановки проблемы меньшинства в данной группе. Эксперимент проходил так эмоционально напряженно, что его участники переставали разговаривать друг с другом, и даже после разрешения конфликта часть людей оставалась недовольной произошедшим. Сам А. Минделл так описывает ситуацию конкретного эксперимента: «Страсти накалились до предела. Так, пожалуй, дойдет и до смертоубийства»2, то есть сам экспериментатор сознает, что в ходе эксперимента люди доводятся до аффективного состояния. Провокация конфликтных ситуаций, в которых люди начинают реально ненавидеть друг друга, готовы унизить достоинство другой стороны, недопустима не только с этической, но с правовой точки зрения. Можно добавить, что в современной реальной жизни достаточно и естественно возникающих конфликтов, чтобы именно они стали предметом изучения социального психолога, социолога или политолога, и не следует перегружать отношения людей еще и искусственно вызванными межличностными столкновениями. Ведь даже экспериментально вызванный конфликт наносит не мнимый, а реальный серьезный моральный ущерб его участникам. Можно согласиться с мнением Э. Аронсона, который по этому поводу сказал следующее: «Необходимо исключить процедуры, вызывающие сильные болевые ощущения или сильный дискомфорт. Если экспериментаторы проявят достаточное хитроумие и осмотрительность, им обычно удается проверить свои гипотезы без применения крайних средств. Хотя менее интенсивная процедура дает обычно менее ясные результаты, экспериментаторы должны сделать выбор и пожертвовать некоторой ясностью в интересах бережного отношения к испытуемым»3. 1

Аронсон Э. Общественное животное. СПб.: Питер, 1999. C. 35. Минделл А. Лидер как мастер единоборства /Введение в психологию демократии/ Часть 1. М., 1993. С. 49 3 Аронсон Э. Указ. соч. C. 439. 2

14 Честь и достоинство испытуемых может быть ущемлено и без нарушения закона, но с нарушением норм этики. Так, в констатирующих и формирующих экспериментах в рамках научных исследований часто применяются техники социальнопсихологического тренинга. Отдельные задания таких тренингов несколько сомнительны с позиций этики. Закон предполагает компенсацию только неправомерно нанесенного морального вреда. Если же такой вред нанесен правомерно, то юридическая ответственность не наступает. В рассматриваемых ниже тренинговых упражнениях испытуемому в корректной форме говорят об имеющихся у него недостатках (то есть не оскорбляют и не оговаривают его, что было бы противозаконно) и, хотя ему и неприятно, это не запрещено законом. Вместе с тем, основания для компенсации морального вреда здесь возникают. Например, честь и достоинство испытуемого в тренинге «Отверженный»1 умаляется правомерно, так как участники тренинга описывают испытуемому реальные причины, по которым он может быть отвергнут группой. Но сам фактор публичности такого оценивания в форме осуждения существенно увеличивает степень морального вреда, хотя и причиняемого правомерно. В истории права не случайно все позорящие наказания имели публичный характер, например должника сажали в «долговую яму», где каждый мог его видеть. В настоящее время позорящие наказания в международном праве отменены. Исповедь и наставления исповедующемуся священника также не носят публичного характера. Публичное покаяние в христианской религии допускается только по воле кающегося. То есть сама техника подобного тренинга противоречит этическим установкам как христианства, так и нравственным правилам, принятым в светском обществе. Психологическим последствием может стать психологическая травма. Поэтому имея даже согласие испытуемого на такое тренинговое упражнение, руководитель тренинга может нести ответственность за причинение морального вреда, поскольку испытуемый самостоятельно не может предположить последствия своего участия в тренинге, так как не является специалистом-психологом. Аналогичные этико-правовые проблемы возникают и при проведении тренингового упражнения «Горячий стул», когда всем участникам предлагают высказываться по поводу человека, сидящего на «горячем стуле» в следующей форме: «Когда ты делаешь и говоришь то-то и то-то… или ведешь себя так-то, у меня возникают 1

Прутченков А.С. Социально-психологический тренинг в школе. М.: Эксмо-Пресс, 2001. С.177-178.

15 такие-то чувства, и мне кажется, что это означает то-то и то-то»1. Далее просят заранее не обижаться того, к кому такие суждения будут относиться. Но в самом упражнении уже заложена возможность публичного нанесения обиды, и с очевидностью у потерпевшего возникает право на компенсацию морального вреда. По-видимому, недостатки конкретного человека лучше обсуждать не методом «товарищеского суда», а один на один, например с руководителем тренинговой группы. Анализ нарушения прав испытуемого на распоряжение информацией о себе, на получение достоверных и полных сведений личного характера, ставших известными в ходе проведения исследования, представляет определенную сложность из-за многоаспектности данного вопроса. Сразу можно выделить три стороны этой проблемы: а) определение этичности и законности применения обмана испытуемых, используемого для увеличения степени достоверности научных результатов; б) нарушение права испытуемого на доступ к информации о себе; в) нарушение права испытуемых на распоряжение информацией, носящей личный характер. Обман испытуемого может рассматриваться как скрытая форма психологического насилия, так как заведомо предполагается, что человек добровольно не будет давать достоверную информацию о себе. Кроме того, здесь может иметь место незаконный способ получения информации о частной жизни испытуемого (то есть без его согласия). В то же время, как пишет, например, Э. Аронсон: «Использование обмана может оказаться наилучшим, и, возможно, единственным способом получения полезной информации относительно того, как люди ведут себя в наиболее сложных и наиболее важных жизненных ситуациях»2. Э. Аронсон предлагает некоторые способы минимизации морального ущерба, получаемого в ходе исследования: наиболее подробно рассказать испытуемым о целях проводимого эксперимента, о полученных в ходе его данных и даже провести сеанс психотерапии. Для нашей страны такой подход неприемлем с правовой точки зрения. Согласно действующей Конституции РФ права на неприкосновенность частной жизни, честь и достоинство не подлежат ограничению (статья 56 Конституции РФ), естественно, в том числе и по мотивам научной необходимости. 1 2

Игры для интенсивного обучения /Под ред. В.В. Петрусинского. М.: Прометей, 1991. С. 177. Аронсон Э. Указ. соч. С. 435.

16 В случае обмана испытуемых может быть нарушено также их право на получение полной информации о себе, ставшей известной во время проведения научного исследования. Это право в общем виде зафиксировано в статье 14 ФЗ РФ «Об информации, информатизации и защите информации» от 25.01.95 г.: «Граждане и организации имеют право на доступ к документированной информации о них, на уточнение этой информации в целях обеспечения ее полноты и достоверности, имеют право знать, кто и в каких целях использует или использовал эту информацию». Под документированной информацией в статье 2 указанного Закона понимается: «зафиксированная на материальном носителе информация с реквизитами, позволяющими ее идентифицировать»1. Протокол исследования можно считать такого рода документом, так как в нем указываются сведения о времени и месте проведения, например серии эксперимента, кратко характеризуются испытуемые. Таким образом, испытуемый имеет право максимально подробно знать всю информацию личного характера, выявленную в результате исследования, участником которого он был. Чаще всего мотивом сокрытия полученных данных, особенно негативных, выступает беспокойство об эмоциональном благополучии испытуемого, то есть благородные побудительные причины. Однако законодатель в настоящее время пошел по пути увеличения самостоятельности и ответственности личности за свою судьбу. Такая же позиция выдержана и в других нормативных актах. Так, в статье 5 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», от 5 июля 1995 года отмечено, что: «лицо, виновность которого в совершении преступления не доказана в установленном законом порядке... и которое располагает фактами проведения в отношении его оперативно-розыскных мероприятий… вправе требовать от органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, сведения о полученной о нем информации». Такая информация могла быть получена методом прослушивания телефонных разговоров, вследствие анализа документов, имеющих закрытый характер, наблюдения за частной жизнью лица и т.д. Здесь может быть выявлена информация, сам факт распространения которой даже узкому кругу лиц, наносит потерпевшему моральную травму, и сокрытие обстоятельства, что эта информация стала известной, возможно, избавило бы человека от сильных страданий. Но законодатель, по-видимому, полагал, что если есть хоть какая-то вероятность случайной утечки этой информации, то надо заранее дать

1

Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 8. Ст. 609.

17 возможность потенциальному потерпевшему защитить свои права, в том числе и через компенсацию морального вреда. Возможность идентификации информации о себе не исключена и при чтении научного отчета или диссертационного исследования, то есть всегда остается вероятность раскрытия тщательно скрываемых личных секретов или иной неприятной для личности информации, полученной в ходе научного исследования. Другим нормативным актом, где также обеспечивается право на полноту получения информации личного характера, являются Основы законодательства Российской Федерации «Об охране здоровья» от 22.07.93: «Каждый гражданин имеет право в доступной для него форме получить имеющуюся информацию о состоянии своего здоровья, включая сведения о результатах обследования, наличии заболевания, его диагнозе и прогнозе» (статья 31). Этот закон примечателен тем, что в нем выделено два условия получения таких сведений: а) деликатная форма их сообщения (особенно, если речь идет о случаях неблагоприятного развития заболевания); б) наличие прямого согласия больного на получение такой информации (она не может быть предоставлена против воли больного). Похожие условия логично было бы включить в правила освещения испытуемому содержания полученных данных, имеющих отношение к его личности. Иногда при опубликовании данных, полученных в исследовании, нарушается право испытуемого на распоряжение информацией, носящей, личный характер. Под распоряжением информацией такого рода имеется ввиду право испытуемого определять: какая часть информации может быть опубликована, он имеет также право уточнять и дополнять эту информацию (статьи 11, 14 Закона «Об информации, информатизации и защите информации»). Приведенный перечень прав испытуемого, которые могут быть нарушены исследователем, является неполным, но даже соблюдение этого круга прав принесет значительную пользу. Американские психологи выработали специальные этические кодексы, 1 регулирующие правила проведения научных исследований , такие же правила сформулированы и у нас в стране2. Российские судебные психологи-эксперты выработали специальные этические нормы привлечения подэкспертных к научному психологическому исследованию. Это: а) получение информированного согласия на проведение экспериментов; б) недопустимость использования методов исследования, способных 1

Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1998. С. 56-58 Общая психодиагностика. Учебное пособие /Под ред. А.А. Бодалева, В.В. Столина. М.: Издво МГУ, 1987. С. 21-22. 2

18 ухудшить состояние испытуемого (например: искусственное вызывание фрустрации, применение опросников, содержащих вопросы с сексуальной тематикой и др.); в) зашифровывание фамилии испытуемого в целях избежания его идентификации1. Однако, учитывая то, что со времени создания этих кодексов в России существенно изменилась нормативная база, при построении программ психологических исследований следует ориентироваться не только на традиционные правила этики, но и на новые нормы закона. Существуют этико-юридико-психологические проблемы и при проведении экспертных психологических исследований. Представляется, что этические принципы, выработанные психологами-экспертами для таких случаев достаточно полные и гарантируют соблюдение личных неимущественных прав 2 подэкспертных лиц .

Глава 2. Психологические формы компенсации морального вреда. Действующим законодательством узаконена только одна форма компенсации морального вреда: денежная. Однако в ряде случаев возможно использование и иных форм компенсации за физические и нравственные страдания, в частности психологических форм. Некоторые авторы отмечают возможность не только денежной формы компенсации морального вреда в порядке применения п. «к» ст. 61 УК РФ. Указанная статья в качестве обстоятельств, смягчающих наказание определяет: оказание медицинской и иной помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления, добровольное возмещение имущественного ущерба и морального вреда, причиненных в результате преступления, иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему. С.П. Щерба и А.В. Савкин считают, что вид и размер компенсации за моральный вред в данном случае должен определяться потерпевшей стороной, и лишь в спорных случаях размер именно денежной компенсации должен устанавливаться судом. Одной из форм компенсации морального вреда, по их мнению, здесь является – принесение извинений3. А.М. Эрделевский отмечает, что об определении судом суммы денежной компенсации в уголовном процессе может идти речь только 1

Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе. М.: Гардарика, 1998. С. 98-99. 2 Там же. С. 93-98; Сахнова Т.В.Основы судебно-психологической экспертизы по гражданским делам. М.: Юристъ, 1977. С. 118-130. 3 Щерба С.П., Савкин А.В. Деятельное раскаяние в совершенном преступлении. М.: Спарк, 1997. С. 23.

19 в случае заявления потерпевшей стороной иска о компенсации морального вреда. Если виновная сторона добровольно возмещает принесенный ущерб, то не имеет значения ни ее размер, ни ее форма, так как суть института деятельного раскаяния заключается в заглаживании вины. Очевидно, что сам потерпевший должен решать насколько примененные в порядке добровольного возмещения средства и способы достаточны и приемлемы в целях компенсации причиненного ему морального ущерба. Как считает далее А.М. Эрделевский, особенностью компенсации морального вреда в порядке п. «к» ст. 61 РФ является не только разнообразие форм компенсаций, но и специфика оснований ответственности. Гражданский иск о компенсации морального вреда может быть удовлетворен только в случае, если он причинен действиями, нарушающими личные неимущественные права или посягающими на другие нематериальные блага, а также при нарушении имущественных прав, но в специально предусмотренных законом случаях. Но не всякое преступление порождает, согласно действующему законодательству, право на возмещение морального вреда, даже если он существенен. «В некоторых случаях добровольное возмещение причиненного преступлением морального вреда может оказаться исполнением не юридической обязанности, а нравственного долга». Это, по мнению А.М. Эрделевского, может служить дополнительным смягчающим обстоятельством при вынесении судебного приговора, так как это делается при отсутствии у потерпевшего возможности использования мер государственного принуждения для реализации такого требования. Тем более форма компенсации в таких случаях может быть не обязательно денежной. Л.А. Прокудина отмечает, что при решении вопросов о возмещении ущерба, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов, денежная форма компенсации морального вреда также не является единственно возможной. Ссылаясь на Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 года, Л.А. Прокудина к иным (кроме денежной) формам компенсации морального вреда относит: направление письменного извещения о реабилитации гражданина трудовому коллективу, общественным организациям по месту жительства (учебы), а также публикацию соответствующего сообщения (опровержения) в печати. Но при этом, «при подготовке письменных сообщений судьям и следственным работникам необходимо разъяснять положения уголовнопроцессуального закона о реабилитации там, где возможно их

20 неоднозначное толкование (например, ч. 2, ст. 208 УПК РСФСР), не употреблять выражений, позволяющих сомневаться в полной реабилитации гражданина»1. Введение в действие нового УПК РФ в принципе не изменило возможность использования данного подхода. Таким образом, опровержение порочащих сведений также может рассматриваться в настоящее время как действующая форма компенсации морального вреда. Своеобразной формой компенсации морального вреда можно считать меры, предусмотренные в случае причинения вреда здоровью (п.2 ст. 1085 ГК РФ). Так, пенсия по инвалидности, назначенная вследствие причинения вреда, а равно и другие пенсии и пособия, назначенные потерпевшему как до, так и после причинения вреда здоровью, не засчитываются в суммы, выплачиваемые в счет возмещения вреда. И.Н. Поляков в связи с этим отмечает, что таким образом «новое законодательство способствует в значительной степени защите прав потерпевших, здоровью которых нередко наносится непоправимый ущерб. Указанная мера социальной защиты дает возможность потерпевшим менять профессию и трудом, в определенной степени, сглаживать неблагоприятные последствия причиненного им физического и морального вреда»2. Формой компенсации в данном случае, по мнению автора, выступают не только денежные суммы, но и определенная направленность этих сумм на восстановление прежнего профессионального статуса или приобретение нового. Следующим шагом, по моему мнению, может быть создание специальных фондов для профессиональной реабилитации потерпевших, отчисления в которые будут направляться не только государством, но и причинителями вреда. Идея создания специальных фондов в целях возмещения вреда, причиненного потерпевшим, уже давно обсуждается в литературе. В частности, о необходимости создания такого фонда за счет отчислений из заработка осужденных писали С.Е. Донцов и В.В. Глянцев3. Однако, в некоторых случаях важна не сама возможность получения денежной компенсации, а именно ее целевая направленность. Речь идет как о профессиональной реабилитации, так и о специализированной медицинской, в том числе психотерапевтической помощи, которая может оказываться на коммерческой основе за счет средств причинителя вреда. 1

Прокудина Л.А. Возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов. М.: Городец, 1998. С. 41. 2 Поляков И.Н. Указ. соч. С. 118. 3 Донцов С.Е., Глянцев В.В. Возмещение вреда по советскому законодательству. М.: Юридическая литература, 1990. С. 217.

21 Такая форма компенсации морального вреда будет наиболее эффективной, например потерпевшим от наркопреступлений. Основными потерпевшими от такого рода преступлений являются, конечно, наркоманы, т.е. лица, которые пристрастились к приему наркотиков или психотропных веществ. Моральный вред применительно к данной категории потерпевших заключается в физических страданиях, которые они переживают как больные наркоманией, и в нравственных страданиях, порождаемых неизбежной маргинализацией личности наркоманов. Эти лица выпадают из привычного круга общественных отношений, теряют связи с корпоративными кругами, перестают выполнять прежде выполнявшиеся социальные роли: профессиональные, межличностные и другие – у них снижается социальный статус, теряется индивидуальность. Больные наркоманией теряют следующие нематериальные блага: место в системе общественных отношений, уважение окружающих, источник самореализации и саморазвития своей личности, человек перестает соответствовать общественным стандартам, что само по себе представляет серьезную общественную ценность. Кроме существенного умаления нематериальных благ происходит также значительное умаление и личных неимущественных прав: права на честь и достоинство, права на доброе имя, права на творчество и др. Кроме этой категории потерпевших, право на компенсацию морального вреда имеют близкие родственники наркомана, его родители, бабушки и дедушки, дети. В частности, все они теряют такие нематерильные блага, как любовь и привязанность близкого человека, существенно умаляется или теряется вовсе право на получение психологической поддержки от близкого человека, которая может выражаться, в том числе, в форме заботы о близких людях и др. Неправомерные действия причинителя вреда, которые порождают у потерпевшего право на компенсацию морального вреда в случае совершения преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических веществ перечислены в статьях № 228–233 УК РФ. К ним относятся: склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ, незаконная выдача, либо подделка рецептов и иных документов, дающих право на получение наркотических средств или психотропных веществ и др. Именно к виновным в совершении этих действий должны предъявляться иски с требованием о компенсации морального вреда. По моему мнению, особенностью компенсации морального вреда по рассматриваемым видам преступлений должна быть особая схема применения сумм, присужденных судом. Они должны выплачиваться не непосредственно потерпевшему, а перечисляться на особый счет, с

22 которого деньги могут переводиться только на счет специализированного лечебного учреждения (по выбору либо самого потерпевшего, либо его родственников), в котором потерпевший мог бы пройти лечение от наркомании. Родителям или другим близким родственникам, которые будут признаны судом потерпевшими и которым будут присуждены выплаты в качестве компенсации морального вреда, деньги также не должны выдаваться на личные нужды, а должны перечисляться, по их желанию, в те специализированные лечебные учреждения, которые они укажут. Это – своеобразная охранная мера, так как в ином случае они могут стать объектом вымогательства со стороны своих больных родственников. В тоже время в случае успешности лечения, эти деньги будут потрачены с пользой, так как к ним вернуться, казалось бы, потерянные близкие. Кроме того, они сами могут воспользоваться услугами психотерапевтов в пределах сумм компенсации за моральный вред, установленными судом. В целях стимулирования специализированных лечебных учреждений добросовестно и ответственно выполнять свои профессиональные обязанности родственники больных наркоманией или лица, которым это поручено судом, должны заключать с этими лечебными учреждениями договоры на оказание медицинских услуг, в которых можно предусмотреть ответственность за некачественное оказание медицинских услуг. Но даже, если меры ответственности не будут оговорены в договоре, то в случае некачественного лечения можно предъявить иск о компенсации морального вреда в порядке, предусмотренном Законом РФ «О защите прав потребителей» от 07.02.1992 года (в ред. от 9 января 1996г.)1. Одна из основных проблем в лечении наркомании та, что это довольно дорогое мероприятие, требующее привлечения уникальных специалистов, затрат на лекарства и содержание больных в гораздо большем объеме, чем при других заболеваниях, например, гораздо больше денег уходит на охрану лечебного учреждения. Механизм привлечения средств за счет компенсаторных выплат поможет решить эту проблему хотя бы частично. Предлагаемый нами подход в значительной степени реализован для инвалидов. Так, согласно ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации» от 24.11.1995г., предусматривается индивидуальная программа реабилитации инвалидов (ст. 11 ФЗ). Она предполагает комплекс реабилитационных мероприятий, включающий отдельные виды, формы, сроки и порядок реализации медицинских, профессиональных, психологических и иных 1

Ведомости съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 15. Ст. 157; Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 3. Ст. 140.

23 реабилитационных мер, направленных на восстановление, компенсацию нарушенных или утраченных функций организма, восстановление, компенсацию способностей инвалида к выполнению определенных видов деятельности. В оплате реабилитационных мероприятий могут участвовать как государственные, так и частные лица. Индивидуальная программа реабилитации имеет рекомендательный характер, инвалид имеет право отказаться от нее полностью или частично. Отказ инвалида от реабилитационных мероприятий не дает ему право на получение компенсаций в размере стоимости реабилитационных мероприятий, что позволяет использовать средства в интересах инвалида. Отвечая на вопрос: какая же форма компенсации морального вреда будет наиболее подходящей, лучшей, чем денежная, логично исходить из того, что один из путей решения этой проблемы заключается в поиске приемлемого, сопоставимого с причиненным моральным вредом средства. Очевидно, что психический вред должен компенсироваться в том числе психологическими средствами1. Одной из психологических форм компенсации морального вреда как отмечается во многих работах, является принесение извинений. В словаре В. Даля для определения значения слова «извинить» приводится целый синонимический ряд: прощать, простить, отпускать вину, не карать, не гневаться за провинность, уважить раскаяние, покорность виновного и т.д.2 То есть, согласно В. Далю, извиняться – это значит: просить прощение, просить отпустить вину, уважить раскаяние, не карать, просить не гневаться за провинность, демонстрация покорности и т.п. Извинение как официальная мера ответственности при нанесении личной обиды стало использоваться в российском праве со времен Петра I. Однако постепенно оно утратило своё значение в этой функции. По-нашему мнению, это произошло из-за трудностей реального применения извинения в юридической практике, так как оно имеет специфические особенности, связанные с самой его природой. Таких особенностей можно выделить пять: 1) Квазипринудительный характер подобной меры ответственности; 2) её нематериальный характер; 3) наличие разных форм извинения в практике человеческого общения; 4) трудность выделения круга правонарушений, где извинение будет достаточной формой компенсации причиненного вреда; 5) зависимость приемлемости этой меры от индивидуальных особенностей потерпевшего. 1 2

О психотерапевтических средствах компенсации морального вреда см. в приложении. См.: Даль В. Словарь живаго великорускаго языка. М., 1881. С. 14.

24 Рассмотрим каждую из выделенных особенностей в плане анализа трудностей, возникающих при применении извинения как формы компенсации морального вреда в настоящее время. При этом необходимо актуализировать опыт разрешения этих проблем (подходы и варианты решения) в истории российского права. Квазипринудительный («как бы» принудительный) характер извинений заложен в самой природе этой формы компенсации морального вреда. Извинение – это личное действие и исполнение его зависит от самой личности. Недостаточно просто обязать извиниться, нужно подкрепление этой меры дополнительными санкциями. Так, согласно Артикулу воинскому Петра I1, если виновный отказывался извиняться, то наказание ужесточалось: «Ежели оный поупрямитца, который приговорен себя обличить, то он может быть денежным наказанием и заключением к тому принужден быть, и ему иной срок ко исполнению приговора положить. И ежели сему учиница противен, то тюрмою крепчае, а дачею денежною вдвое прибавить, и иный срок назначен будет» (Артикул 151). Для сравнения можно привести аналогичный способ обеспечения действенности нормы об извинении в Положении о товарищеских судах (от 3.12.82). В статье 17 указанного Положения разъясняется, что товарищеский суд может ограничиться публичным рассмотрением дела и не применять указанных в статье 16 мер общественного воздействия, если виновный чистосердечно раскаявшись, публично принесет извинения коллективу или потерпевшему и добровольно возместит причиненный ущерб. Формально впервые извинение стало применяться как вид наказания. Но учитывая общую нерасчлененность в законодательстве XVIII века юридических норм на уголовные и гражданско-правовые, можно сделать вывод, что функционально эта мера была направлена не на обеспечение общественной безопасности, а носила компенсаторный характер, обеспечивая смягчение личных обид. В квазипринудительности извинения заложена также возможность причинения потерпевшему дополнительного морального вреда, если причинитель вреда все-таки выберет альтернативную форму ответственности, например, штраф. Отказавшись извиниться, он как бы подчеркнёт, что не раскаялся в содеянном. Поэтому действующая в настоящее время практика об использовании извинения только при добровольной компенсации морального вреда (например, при заключении мирового соглашения) представляется наиболее верным подходом. В то же время непонятно, почему нельзя обязать извиниться печатный орган, где была опубликована 1

Российское законодательство X-XX веков, Т.4. М.: Юридическая литература, 1986. С. 354.

25 информация, причинившая потерпевшему неправомерный моральный вред. Отсутствие этой нормы часто приносит дополнительные моральные страдания потерпевшему, так как иногда рядом с опровержением клеветы или иной недостоверной информации печатается такой комментарий, за который опять надо привлекать к ответственности. Вторая особенность извинения как формы компенсации морального вреда, вызывающая трудности в применении, – ее нематериальный характер. Дело в том, что наиболее распространенной доктриной в гражданском праве является признание исключительно имущественного характера гражданскоправовой ответственности1. Именно поэтому извинения в настоящее время не рассматриваются как возможная форма компенсации морального вреда. Иное мнение было у некоторых юристов прошлого. Их аргументы не потеряли логическую силу и теперь. Так, Гуго Гроций отмечал, что возмещение ущерба чести и доброму имени может состоять в признании своей вины, оказании знаков уважения, удостоверении невиновности и других подобных способах2. Г.Гроций, перечисляя нематериальные способы компенсации нравственных страданий, в том числе и извинения в форме признания вины, как бы утверждал, что нематериальному вреду логически соответствуют нематериальные способы его компенсации. Российский юрист XIX века С.М. Моносзон, рассматривая вопрос о том, как в законодательстве России трактуются отдельные статьи Законов гражданских, и обосновывая отнесение извинений к гражданско-правовым институтам, приводил следующие аргументы: если бы испрошение прощения было мерой уголовной ответственности, то оно было бы включено в перечень уголовных наказаний. Но в законе того времени указывалось, что к наказаниям, как уголовным, так и исправительным испрошение прощения только присоединяется в некоторых определенных законом случаях3. Следующей особенностью извинения является наличие в практике человеческого общения разных его форм. С юридической точки зрения важно выделить те формы, которые наиболее приемлемы для решения правоприменительных задач. Наиболее типичными формами извинения в истории права, а также в межличностном общении были: устная и письменная. Устная форма была представлена извинениями в частном порядке (наедине или при свидетелях), а также в присутствии суда. К письменной 1

См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. М.: Статут, 1997. Гроций Г. О праве войны и мира: Репринт с изд. 1956г. М.: Ладомир, 1994. С. 495. 3 См.: Моносзон С.М. Указ. соч. С. 20. 2

26 форме относились: принесение извинений в частном письме или через газету. Так, А.С. Пушкин с разрешения царя написал извинительное письмо княжне Волконской, где просил великодушно простить ему неумышленное оскорбление1, а известный русский публицист В.В. Розанов по требованию поэта Рославлева принес ему извинения через газету за публикацию заметки, затрагивающей честь поэта2. С.А. Беляцкин полагал, что при оскорблении чести потерпевший должен иметь право требовать напечатания извинений в газетах3. С этим можно согласиться. Добровольный порядок принесения извинений через газету не обеспечивает восстановления нарушенного права на честь и достоинство, поскольку решение об извинении причинителем вреда может быть не принято. В описанном выше случае В.В. Розанов был поставлен потерпевшим перед дилеммой: или принести извинения, или принять вызов на дуэль. Наличие нормы об извинении в средствах массовой информации позволило бы избежать множества ситуаций, где честь и достоинство потерпевшего умаляются уже постфактум, после нанесения первичного оскорбления. Так, публикация опровержения в газете может сопровождаться комментарием, дополнительно причиняющим страдания потерпевшему. Вот – несколько иллюстраций. 1. В «Елецкой газете» от 24.08.2000 г. (г. Елец Липецкой области) согласно решения суда было напечатано опровержение недостоверных сведений, порочащих честь и достоинство мэра г. Ельца. Ниже был напечатан комментарий к данному опровержению под заголовком «Рот людям не закроешь или кое-что о решении суда», где продолжалась диффамация руководителя администрации города. 2. Некорректный комментарий к опровержению недостоверных сведений о мэре города Москвы был дан с использованием средств телекоммуникаций. Так, С. Доренко заявил следующее: «Мэр проиграл. И в этот раз речь идет о сокрушительном проигрыше. Честь и достоинство Ю. Лужкова оценены в 4 с половиной тысячи раз дешевле, чем их оценивал сам Лужков… То есть он дутая фигура. Дутый политик. Дутая честь и дутое достоинство». Далее последовало деление веса в килограммах и роста в метрах. По мнению адвоката Ю. Лужкова Г. Крыловой подобные высказывания и видеоряд их сопровождающий являются сознательной дискредитацией истца в общественном мнении4. 1

См.: Пущин И.И. Записки о Пушкине. М.: Детская литература, 1984. С.35 См.: Комментарии к книге В.В. Розанова «Уединенное». М.: Политиздат, 1990. 3 Беляцкин С.А. Указ. соч. С. 56. 4 Крылова Г. Указ. соч. С. 35. 2

27 В настоящее время извинения часто включаются в тексты мировых соглашений. Данный факт является свидетельством того, что потерпевший испытывает нравственную потребность в получении морального удовлетворения. Кроме того, это является превентивной мерой в предупреждении дальнейших оскорблений со стороны ответчика. В качестве примера можно привести результаты реальных судебных разбирательств. «Елецкая газета» длительное время распространяла недостоверные порочащие сведения о депутате областного Совета народных депутатов Липецкой области. Суд удовлетворил исковые заявления потерпевшего и постановил взыскать с газеты 10 тыс. рублей и 5 тыс. рублей с автора статьи за причиненный моральный вред. Газета после решения суда продолжила диффамацию истца1. Однако существенная для провинциальной газеты сумма компенсации заставила в конце концов согласиться на мировое соглашение, в котором редакция газеты и автор приносили извинения истцу2. В аналогичном случае данная газета уже другому потерпевшему принесла глубокие (так зафиксировано в мировом соглашении) извинения. После этого прекратила публиковать в отношении его иные порочащие материалы. Извинения как факт признания вины и раскаяния в ней являются сдерживающим фактором и при распространении недостоверных сведений в средствах телекоммуникаций. Г. Крылова отмечает, что заключение мирового соглашения, в котором ей принесли официальные извинения от лица ОРТ и оглашение текста соглашения в эфире является более существенным способом защиты права на честь и достоинство, чем обычное опровержение3. Учитывая широкий арсенал современных технических средств, в принципе большинство из них можно использовать в целях принесения извинений. В том числе: радио, радиотелефон, магнитофон, видеомагнитофон, компьютер (например, посылание текста извинения электронным письмом) и др. Далее в таблице представим, какие из перечисленных форм имели или имеют обязательную силу или применялись (применяются) только в добровольном порядке.

1

Как судили «Елецкую газету» //Елецкая газета. 2000. 3 августа. Елецкая газета. 2001. 29 марта. 3 Крылова Г. Как бороться с порочащими граждан заказными выступлениями? Урок второй: Галина Крылова против Сергея Доренко //Российская юстиция. 2003. № 2. С. 21. 2

28 Таблица 1. №№ п/п

Вид извинения Извинения в частном порядке (наедине)

1

Извинения в частном порядке (при свидетелях)

2

Извинения в присутствии суда Извинения в частном письме

3 4 5

Извинения через газету Извинения в тексте мирового соглашения С использованием современных технических средств

6 7

Порядок применения: добровольный или обязательный В настоящее В истории права время Добровольный

добровольный

Обязательный

добровольный обязательный только для случаев реабилитации

Обязательный

добровольный

Добровольный

добровольный

Добровольный

обязательно только опровержение

не было

добровольный

не было

добровольный

Как видно из таблицы, современное российское законодательство предусматривает извинение только как форму реабилитации (статья 136 Уголовно-процессуального кодекса РФ)1. Эта норма относится к незаконно осужденным, а также лицам, к которым незаконно или необоснованно были применены принудительные меры медицинского характера, любым лицам, незаконно подвергнутым мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу, подсудимым, уголовное преследование в отношении которых прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, иным лицам, перечисленным в статье 133 УПК РФ. Вместе с тем норма об извинении находится в статье, которая называется «Возмещение морального вреда», поэтому можно полагать, что законодатель считает извинения формой компенсации морального вреда. В уголовно-правовой литературе извинение традиционно рассматривается и как элемент деятельного раскаяния, способ заглаживания вины, а в широком смысле и как форма компенсации 1

Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 52. Ст. 4921.

29 морального вреда его причинителем1. Извинение по мнению криминологов является одним из оснований освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением сторон. При этом извинение не считается достаточной формой компенсации за моральный вред. Аргументируется это тем, что при совершении преступления имеет место не только личная обида, но и нарушение общественных интересов, и государство должно иметь дополнительные рычаги воздействия на преступника, желательно имущественные2. Правила принесения извинений за моральный вред в случае причинения его государственными (муниципальными) органами или их представителями уместно было бы распространить на все случаи где причинителем вреда выступает государство или муниципальное образование. Федеральным законом «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» предусмотрено прекращение полномочий главы муниципального образования, а также роспуск представительного органа местного самоуправления в случае, если представительным органом местного самоуправления, главой муниципального образования не отменены нормативный правовой акт или отдельные его положения, которые признаны судом противоречащими Конституции Российской Федерации, федеральному конституционному закону, федеральному закону, конституции, уставу, закону субъекта Российской Федерации, уставу муниципального образования и при этом повлекли признанные судом нарушение (умаление) прав и свобод человека и гражданина или наступление иного вреда3. Этот нормативный акт можно было бы дополнить положением об обязательном принесении извинений в случае причинения морального вреда указанными муниципальными структурами или их должностными лицами под угрозой отстранения от должности виновных лиц. При этом выбор вида и формы извинений можно было бы предоставить самому потерпевшему, кроме извинений в частной форме наедине. Этот способ никогда не предусматривался российским правом, так как в нем заложена возможность избежать извинений, ведь чиновник может необоснованно утверждать, что уже извинился. Следующей особенностью извинений как возможной меры гражданско-правовой ответственности является трудность 1

Щерба С.П., Савкин А.В. Указ. соч. С. 23. Горичева В.Л. Этические, социальные и криминологические основы освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим //Социокультурные аспекты психологии и права. Елец, 2003. С. 80. 3 Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 32. Ст. 3330. 2

30 определения круга правонарушений, где оно будет естественной и приемлемой формой компенсации морального вреда. В толковых словарях В. Даля и С.И. Ожегова1 приводится перечень обстоятельств, которые в общественном сознании признаются как типичные для случаев возникновения необходимости в принесении извинений. Это: различные неосторожные действия, например, если кто-то кого-то нечаянно толкнул, непреднамеренно оскорбил, просят простить невольную ошибку. В то же время общественное сознание знает примеры, когда извинение неприемлемо. Это выражается, например, в формуле: «Поступок этот нельзя извинить ничем». Здесь речь может идти о намеренном оскорблении или другом способе причинения моральных страданий. Кроме этого у В. Даля выделяется еще один признак деяний, когда извинений недостаточно, это – неоднократность проступка: «Извините меня, я толкнул Вас невзначай. Извиню, коли впредь не станешь»2. Логика общественного бытия была отражена в российском законодательстве. Впервые норма о принесении извинений вводилась Петром I для случаев оскорбления офицерской чести вместо дуэлей, то есть круг правонарушений, где мерой ответственности было извинение, был вначале узок. Кроме того, эта мера, согласно Артикулу воинскому, применялась только при наличии неосторожной вины. «Ежели кто другаго не одумавшись с сердца, или не опамятовшись, бранными словами выбранит, оный пред судом у обиженного христианское прощение имеет чинить и просить о прощении» (Артикул 152). В случае же умысла, в качестве наказания виновный должен был перед судом «обличать свои слова и сказать, что он солгал»3 (Артикул 150). Если проводить аналогию с современным российским законодательством, виновный обязан был только опровергнуть свои слова, не прося при этом о прощении (статья 152 Гражданского кодекса РФ). Екатерина II в своем манифесте о поединках от 21 апреля 1787г. выделила уже более широкий перечень проступков, за которые обидчик должен принести извинения. Это так называемые простые обиды, которые определялись как все остальные за вычетом обид тяжких. За обиды тяжкие: если кто кого обидит в общенародном месте, в храме Божием, в царском дворце и т.д., полагалось уголовное наказание. Тот же подход сохранился и в законодательстве России XIX века. Таким образом, согласно духу и букве законодательства России XVIII-XIX веков, а также моральным нормам того времени, извинение 1

См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1987. С. 506. Даль В. Указ. соч. С. 14. 3 Российское законодательство X-XX веков, Т.4. М.: Юридическая литература, 1986. С. 354 - 355. 2

31 как форма компенсации за личную обиду, за бесчестье подходило для случаев: а) неумышленных правонарушений; б) совершенных однократно, то есть без рецидива; в) когда речь идет о посягательстве на честь и достоинство; г) это правонарушения не тяжкие. К приведенному перечню логично добавить такое 1 обстоятельство как наличие у потерпевшего акцентированных и иных характерологических черт, которые оказывают существенное влияние на оценку им произошедшего. Это полностью отвечает требованию действующего гражданского законодательства об учете индивидуальных особенностей потерпевшего при оценке степени причиненного ему морального вреда. Итак, пятая специфическая черта извинений как формы компенсации морального вреда – это зависимость ее приемлемости для конкретного человека от индивидуальных особенностей его личности. Таким индивидуальным признаком в первую очередь является характер потерпевшего. Еще в XVI веке Михалон Литвин отмечал, что «прямодушный истец, выиграв дело, удовлетворится смиренными словами ответчика»2, то есть указывал на прямодушие как характерологическую черту личности, не позволяющую требовать от обидчика деньги. Далее в статье 2013 Уложения о Наказаниях (по изданию 1845г.) денежная компенсация за словесное оскорбление выступала как дополнительная мера ответственности при условии, если обиженному недостаточно было просто извинений, то есть закон того времени учитывал характерологические особенности потерпевшего. Но характер потерпевшего нельзя рассматривать как фактор, который должен приниматься законом во внимание в пользу потерпевшего во всех исключительно случаях. Речь может идти преимущественно об учете положительных черт характера. Когда же источником обиды стало наличие негативных характерологических признаков личности самого потерпевшего, то действия обидчика, если они не были предумышленными, вообще нельзя считать неправомерными. В качестве примера можно привести основание дуэли между М.Ю.Лермонтовым и Мартыновым, когда поводом вызова на дуэль послужила невинная шутка М.Ю.Лермонтова по поводу манеры Мартынова одеваться под черкеса. По свидетельству некоторых очевидцев, М.Ю.Лермонтов принес Мартынову извинения, но заносчивый характер не позволил тому принять их3.

1

Акцентуация личности – патологический тип характера (см.: Психология индивидуальных различий /Под ред. Ю.Б. Пиппенрейтер, В.Я. Романова. М., 2000). 2 Литвин М. Указ. соч. С.81. 3 См.: Марченко А.М. Михаил Лермонтов. М.: Русский язык, 1983.

32 В заключении можно сказать, как исторический, так и современный материал дает серьезные основания для пересмотра отношения к извинению как к только моральной мере ответственности и побуждает найти адекватные формы применения его в качестве юридической меры.

Глава 3. Правовая и психологическая оценка высказываний с точки зрения их влияния на чувство достоинства человека Несмотря на то, что в российском праве уже более десяти лет действует институт компенсации морального вреда, до сих пор судебная практика и юридическая доктрина не выработали приемлемых критериев его оценки, то есть степени причиненных нравственных и физических страданий потерпевшему (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации). Особые трудности вызывает задача определения силы нравственных страданий при нанесении человеку морального вреда путем умаления его чести и достоинства высказываниями, не имеющими характер оскорбления, понимаемого в смысле статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации. В указанной статье под оскорблением следует иметь в виду «унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме». В доктринальной литературе под неприличной формой высказывания понимается употребление арго и выражений, близких к нему. Как отмечается в комментарии к статье 130 УК РФ, данном Г.М. Миньковским, «неприличная форма предполагает использование нецензурных выражений, вульгарных эпитетов, непристойных жестов» и т.п.1 В то же время, как разъясняет Г.М. Миньковский, «указание на неприличную форму оскорбления как один из обязательных элементов состава означает, что уничижительная оценка личности и поведения (безотносительно к ее обоснованности или необоснованности), высказанная в форме, не противоречащей явно правилам поведения в обществе и приличиям, не может быть квалифицирована как оскорбление. Имеются в виду, например, утверждения в адрес какого-либо человека, что он скупец, трус, подхалим и т.п. В этих случаях обиженный может прибегнуть к иску о защите чести и достоинства»2. Способов унизить человека, не прибегая к неприличной форме высказывания, довольно много. Вместе с тем надо различать 1

Уголовный кодекс Российской Федерации. Постатейный Н.Ф. Кузнецовой, Г.М. Миньковского. М.: Зерцало, 1997. С. 269. 2 Там же. С. 269.

комментарий

/Под

ред.

33 действия, унижающие достоинство человека, по их последствиям, то есть по силе причиняемого морального вреда, чтобы не перегружать судебные заседания анализом малозначительных юридических фактов, и более адекватно определять размер и форму компенсации нравственных и физических страданий. Как же определить, насколько сильно выводит из душевного равновесия конкретное высказывание конкретного человека. Задача это довольно непростая и, к сожалению, малоисследованная. Можно указать только две серьезные работы, в которых делается попытка ее разрешения. Это работа Т. Ван Дейка «Контекст и познание. Фреймы знаний и понимание речевых актов» и коллективная монография «Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации». В работе Т. Ван Дейка показывается, что сила воздействия высказывания на эмоциональную сферу человека зависит от ряда факторов, в частности, от паралингвистических компонентов речи, таких, как ее темп, ударение, интонация, высота тона и т.д., а также жестов, мимики, движения тела как сопутствующих речевому высказыванию. Важными факторами, по Т. Ван Дейку, являются также наблюдение – восприятие коммуникативной ситуации (присутствие и свойства находящихся в поле зрения объектов, людей и т.д.), хранящиеся в памяти знания-мнения о говорящем и его свойствах, знания-мнения относительно характера происходящего взаимодействия и о структуре предшествующих коммуникативных ситуаций, знания общего характера, прежде всего конвенциональные, о правилах, главным образом, прагматических, и знания, имеющие общий характер знаний о мире, или фреймы. В указанной работе представляется важным положение о концептуальных фреймах. Их роль в общении, по мнению автора, заключается в том, что они определенным образом организуют наше поведение и позволяют правильно интерпретировать поведение других людей, то есть конвенциональные фреймы имеют относительно постоянный смысл для субъектов общения, независимо от контекста. Другими словами, есть какая-то смысловая константа, которая присутствует в словесной форме высказывания, и слово независимо от контекста имеет самостоятельное значение и довольно однозначно интерпретируется человеком. Таким образом, прежде чем рассматривать высказывание в рамках контекста, должен быть анализ содержания конкретных словесных форм с точки зрения наличия в них концептуальных фреймов1. 1

Дейк Т.А. Ван. Контекст и познание. Фреймы знаний и понимание речевых актов (Язык. Познание. Коммуникация). М.: Прогресс, 1989.

34 Своеобразным доказательством приоритета словесных констант в восприятии ситуации является эффект от представления японского театра «Но». В театре «Но» актеры выступают в масках, которые не меняются на протяжении спектакля, но несмотря на это впечатления от действий и реплик актеров создают эффект изменения мимики героев, хотя маска неподвижна. Зрители «как бы видят», что герой «хмурится», «впадает в задумчивость». Роль женщин в этом театре исполняют мужчины. При этом они не надевают масок и выступают в обычном мужском костюме, но тем не менее зрители воспринимают актеров как соответствующих женских персонажей. Существенные контекстные элементы (мимика, одежда, пол актера) в данном случае дают неверную подсказку, но зритель ориентируется на речевое высказывание, подкрепленное незначительным действием, что является настолько значимым, что даже создает иллюзию восприятия масок как естественной мимики, в мужчине-актере видятся женские образы и т.д.1 Однако в театре «Но» интерпретации содержания помогают присутствующие в речи паралингвистические компоненты: интонации, смысловые ударения и др. Далее рассмотрим варианты, где паралингвистические составляющие вступают как бы в конкуренцию с содержанием словесных форм сообщения. В качестве экспериментального доказательства значения словесных форм высказывания в рамках общего контекста сообщения рассмотрим две ситуации: 1 ситуация – контекст сообщения резко негативный по отношению к личности, но словесная форма изящная и деликатная. Само высказывание при этом содержит элементы травестии. Согласно энциклопедическому словарю, травестия – это изображение низких предметов высоким стилем2. В рассматриваемом случае это делается с целью унизить человека. 2 ситуация – контекст сообщения положительный по отношению к личности, к которой оно обращено, но словесная форма выбрана грубая, с элементами бурлеска. Иллюстрацией первой ситуации может быть, например, высказывание типа: «Тоже мне принцесса нашлась» или «Ты, красотка, иди отсюда». Приведем также аналогичный пример из «Елецкой газеты». В статье «Мост в прошлое» автор называет преподавателя Елецкого университета «супер-краеведом», а другого доцента «его превосходительством», при этом тон и содержание статьи резко негативны по отношению к исследованиям данных

1

Ксенофонтова Р. Японский театр «Но» //Хочу все знать! Альманах. Л.: Детская литература, 1969. С. 240-243. 2 Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 180.

35 персоналий1. Некоторые «оскорбления» такого рода воспринимаются как комплимент и, конечно, причиняют меньше нравственных страданий (ведь назвали принцессой, красоткой, супер-краеведом и т.п., то есть использовали социально престижные формы названий, чем если бы были выбраны неприятные словесные формы. По моему мнению, заявление иска о компенсации морального вреда в такого рода ситуациях будет в большинстве случаев неуместно, так как нравственные страдания здесь минимальны или совсем отсутствуют, так как иногда в значительной мере компенсируются формой словесного выражения. Ситуации второго рода часто возникают в жизни. Школьница написала в газету с большим уважением о ветеранах, которым нужно внимание, и назвала стариками участников военных действий в Афганистане, в то время как многим их них нет еще сорока лет2. Однако мужчине в расцвете лет не всегда приятно, когда его считают малодееспособным. Неприятные ощущения вызывает у молодящейся женщины дружеское обращение к ней: «Мой старый товарищ» или «Привет, старуха!» Пожилые женщины предпочитают, чтобы их называли бабушками, пожилыми дамами, чем, например, старухами. Таким образом, общий фон высказывания часто не смягчает впечатление от неудачной словесной формы и, напротив, человек испытывает меньше страданий, если даже при умышленно нанесенной обиде выбрана социально приемлемая словесная форма.

Контрольные вопросы 1. Какие личные неимущественные права испытуемых могут быть нарушены при проведении научных психологических исследований? 2. В чем различие медицинского и психологического научного исследования? 3. Что входит в содержание этических кодексов психолога в России и за рубежом? 4. Каковы способы преодоления проблем этико-правового характера при проведении научных психологических исследований? 5. Что относится к психологическим формам компенсации морального вреда? 6. Каковы законодательные возможности внедрения психологических форм компенсации морального вреда в судебную практику?

1 2

Доманцев А. Мост в прошлое //Елецкая газета. 23 ноября 2000. Алмосова Н. Старые песни о главном //Красное знамя. 16 декабря 2000.

36 7. Какие предложения по улучшению действующего законодательства можно сформулировать в целях внедрения в него психологических форм компенсации морального вреда?

Тестовые задания. 1. Что является основной причиной нарушения личных неимущественных прав испытуемого в научных психологических исследованиях? А. Несформированность соответствующей законодательной базы. Б. Умысел исследователя. В. Особенности психологического исследования. 2. Что относится к этическим принципам проведения научного психологического исследования? А. Открытость данных. Б. Закрытость данных. В. Конфиденциальность в отношении имени испытуемого. 3. Что относится к психологическим формам компенсации морального вреда? А. Извинение. Б. Подарок. В. Психотерапевтическая беседа. 4. Фрейм это: А. Высказывание. Б. Система прагматических знаний о жизненных явлениях. В. Система жестов. 5. К видам словесных оскорблений относятся А. Оскорбительная интонация. Б. Оскорбительный жест. В. Оскорбительная фраза. 6. К приличным видам словесных оскорблений относятся: А. Выражения (слова), наличествующие в специальных словарях. Б. Амбивалентные выражения. В. Выражение: «Я с Вами здороваться не хочу» 7. Применение каких психологических методик более всего способно унизить честь и достоинство испытуемого? А. Методики, измеряющие самооценку. Б. Методики, выявляющие коэффициент умственного развития.

37 В. Методики, выявляющие особенности памяти.

Ключ. 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7.

В. В. А; В. Б. А; В. А; Б; В. А; Б.

Литература а) основная: 1. Дейк Т.А. Ван. Контекст и познание. Фреймы знаний и понимание речевых актов (Язык. Познание. Коммуникация). М.: Прогресс, 1989. 2. Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 1998. 3. Минделл А. Лидер как мастер единоборства /Введение в психологию демократии/ Часть 1. М., 1993. 4. Общая психодиагностика. Учебное пособие /Под ред. А.А. Бодалева, В.В. Столина. М.: Изд-во МГУ, 1987. 5. Патохарактерологический диагностический опросник /ПДО //Детский психолог. 1993. №4. 6. Петрухин И.Л. Личные тайны /Человек и власть/. М.: Институт государства и права Российской Академии наук, 1998. 7. Психология индивидуальных различий /Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, В.Я. Романова. М., 2000. 8. Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе. М.: Гардарика, 1998. 9. Сахнова Т.В. Основы судебно-психологической экспертизы по гражданским делам. М.: Юристъ, 1997. 10. Ситаров В.А., Маралов В.Г. Психология и педагогика ненасилия. М., 1997. б) дополнительная: 1. Ардашева Н. Понятие эксперимента в медицине и защита прав человека //Государство и право. 1995. № 12. 2. Аронсон Э. Общественное животное. СПб.: Питер, 1999. 3. Беляцкин С.А. Возмещение морального /неимущественного/ вреда. М.: Городец, 1997. 75с.

38 4. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. М.: Статут, 1997. 5. Горичева В.Л. Этические, социальные и криминологические основы освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим //Социокультурные аспекты психологии и права. Елец, 2003. 6. Гроций Г. О праве войны и мира: Репринт с изд. 1956г. М.: Ладомир, 1994. 7. Донцов С.Е., Глянцев В.В. Возмещение вреда по советскому законодательству. М.: Юридическая литература, 1990. 8. Игры для интенсивного обучения /Под ред. В.В. Петрусинского. М.: Прометей, 1991. 9. Козьминых Е. Обязательства вследствие причинения вреда при оказании медицинских услуг //Российская юстиция. 2001. №2. 10. Крылова Г. Как бороться с порочащими граждан заказными выступлениями? Урок второй: Галина Крылова против Сергея Доренко //Российская юстиция. 2003. № 2. 11. Литвин М. О нравах татар, литовцев и москвитян. М.: МГУ, 1994. 12. Лучшие психологические тесты. Петрозаводск: Петроком, 1992. 13. Марченко А.М. Михаил Лермонтов. М.: Русский язык, 1983. 14. Моносзон С.М. О происхождении стт. 644-682 и 684-689 Свода Законов Гражданских /Закон 21 марта 1851г./. М., 1913. 15. Нохрина М.Л. Гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. 16. Островская Р.А. Межличностные отношения в коллективе младших школьников. Минск: Народна асвета, 1981. 17. Ответы на 1140 вопросов о духовной жизни. М., 1994. 18. Поляков И.Н. Ответственность по обязательствам вследствие причинения вреда. М.: Городец, 1998. 19. Прокудина Л.А. Возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов. М.: Городец, 1998. 20. Прутченков А.С. Социально-психологический тренинг в школе. М.: Эксмо-Пресс, 2001. 21. Руководство для следователей. М.: Инфра-М., 1998. 22. Святой Дмитрий Ростовский и его избранные творения. СПб.: Святослов, 1998. 23. Чалдини Р. Психология влияния. СПб.: Питер, 2000. С. 192-309. 24. Щерба С.П., Савкин А.В. Деятельное раскаяние в совершенном преступлении. М.: Спарк, 1997.

39 Приложение.

Психотерапевтическая форма компенсации морального вреда. В психотерапии, как отечественной так и зарубежной, накоплен достаточно большой арсенал средств психологической помощи людям, получившим моральные травмы. Большой багаж в этом плане имеется и у христианской религии. В данной части работы делается попытка выделения некоторых психотерапевтических формул, заложенных в христианской религии и помогающих облегчить или совсем снять физические и нравственные страдания. Суть первого положения такого рода заключается в рекомендации прощать обиды. «Одно слово ПРОСТИ с сердечным сознанием попаляет врагов и мир дарует»1∗. Прощение – важное средство снижения нравственных и физических страданий, так как обиды и гнев – это источники стрессорных реакций, способных истощать организм и постоянно воссоздающих плохое настроение, что мешает в решении других жизненных проблем, просто не дает нормально воспринимать мир и радоваться жизни. В религиозных источниках содержатся не просто абстрактные формулы, о том, что нужно делать в случае причинения, например, обиды, но и в доходчивой форме объясняется почему это надо делать, то есть задается уверенность на рациональном уровне, что человек поступает правильно. Получая нравственную поддержку, человек становится личностно более сильным, и ему легче преодолеть страдания. Так, необходимость прощать обидчиков обосновывается следующим образом (мы здесь приведем несколько формул): а) «Подвергаясь различным обидам от людей, мы будем радоваться не просто, не бессмысленно, но на том основании, что находим благоприятный случай к получению прощения в наших согрешениях, прощая ближнему»;2 б) «...вспомни перед Господом свои грехи, которыми ты оскорбляешь его, и через это сознание смирись, и прими несправедливое поношение как уже должное»;3 в) «Если потерпишь оскорбление, радуйся, ибо, если это несправедливо, то велика тебе награда за это, а если справедливо, то избавишься от наказания» (Св. Нил Синайский).4 Показывается, что прощение приносит пользу, 1

Ответы на 1140 вопросов о духовной жизни. М., 1994. С. 157. Все цитаты данной части подобраны И.Г. Колосовой. 2 Там же. С. 95. 3 Там же. С. 121. 4 Там же. С. 139. ∗

40 благо тому, кто прощает. Это усиливает психотерапевтическое воздействие положений христианского учения. Следующей ступенью в использовании формулы прощения для человека, уже ставшего морально более сильным, является положение не просто о прощении обиды, которое делает человека эмоционально нейтральным по отношению к своему обидчику, а о формировании к обидчику добрых чувств. В психотерапевтическом смысле это означает, что даже воспоминание об обидах и обидчике будет носить характер положительных эмоций, то есть не вызовет былых страданий: обидчик будет ассоциироваться с хорошим, положительным. Религиозные формулы выглядят в этом случае так: а) «Вопрос: Как отзываться об оскорбляющих и укоряющих? Ответ: Мы должны говорить о них хорошее и хвалить их» конечно, речь идет о похвале к врагам – величайший выкуп наших грехов»;1 г) «Когда другой худо за хорошие дела;2 б) «...надо не только прощать, но и 3 молиться за оскорбителя»; в) «Любовь говорит о тебе, то мсти ему одобрением и похвалами»;4 д) «...ничем, кроме слова или дела доброго со стороны того, на кого раздраженный гневается»;5 е) «Любящий врага своего угашает силу огненную»;6 ж) «Люби врага своего... спасешь и его и свою душу»7; з) «Любящий врага своего есть чудотворец»;8 и) «Любящий врага своего укрощает волны морские и претворят бурю в тишину».9 Наиболее емко схема перемены отношения к обидчику в лучшую сторону выражена у Святого Феофана Затворника: «В душе искренне примирились с ним и желаете мира в обращении... Ищите случая сделать добро, без ведома его. Узнав о нем после свершения, он скорее одумается. Но, встречаясь с ним, соблюдайте мир в сердце и проходите, не затрагивая его, и только молясь о нем».10 Здесь через заботу о виновном показан путь уменьшения собственных страданий. А суть заботы – в перевоспитании обидчика, в формировании в нем доброго, за что его можно полюбить. При этом не нужно ждать благодарностей от того, кому сделали добро, учит Святой Феофан Затворник. Это указание в психотерапевтическом смысле помогает не переживать из-за возможных дополнительных негативных переживаний, связанных с общением с причинителем вреда, благо, 1

Там же. С. 107. Там же. С. 120. 3 Там же. С. 121. 4 Там же. С. 188. 5 Святой Дмитрий Ростовский и его избранные творения. СПб.: Святослов, 1998. С. 57. 6 Там же. С. 55. 7 Там же. С. 55. 8 Там же. С. 58. 9 Там же. С. 55. 10 Ответы на 1140 вопросов… С. 42. 2

41 которое получает потерпевший, более значимо: он, получает признание от Бога. В Нагорной проповеди об этом сказано так: «Блаженны милостивые, ибо они будут помилованы» (Матф. 5, 7). Следующим правилом психотерапевтического толка, которое можно вывести из смысла христианского учения, можно считать следующее: Надо формировать у себя личностные качества, помогающие переносить различные тяготы. К этим качествам относятся: терпение, необидчивость, равнодушное отношение к бедам, к деньгам, которые часто бывают причиной страданий. Можно привести следующие иллюстрации: а) «Надо охотно переносить скорби» (Преподобный Макарий Великий);1 б) «Неисправимости и немощи их терпеливо сносить»;2 в) «Нет ничего сильнее кротости: как вода угашает камень, так и слово кроткое утишает душу, горящую гневом паче пещи огненной»;3 г) «Не нужно печалиться о потере денег»;4 д) «Если ты на кого обиделся, то знай, что ты горд, любишь себя, кайся в этом и укоряй себя».5 В арсенале психотерапевтических средств христианской религии есть и интересные психотерапевтические техники. Так, для формирования у себя указанных личностных качеств, Святой Димитрий Ростовский рекомендует: «Смотреть на цветы полевые», поскольку Господь велит, «чтобы мы познавали суету и скоротечность нашей жизни»6. Нужно отметить, что положения христианского учения не такие догматичные, как принято считать. Они отражают сложность изменяющейся человеческой жизни, человеческих отношений. Так, говоря о необходимости кроткого поведения, в то же время отмечаются ситуации, когда можно проявить эмоциональность: «Если кто гневается справедливо, для вразумления и по духовной ревности, тот не будет осужден», – говорит Блаж. Феофилакт Бом7. Далее можно выделить такую психотерапевтическую установку, которая призывает относиться к переживаемому несчастью не как к самому важному событию в жизни. Иначе это порождает уныние: в сознании фиксируется генеральная установка, вызванная страхом, обидой, сложными аффективными переживаниями, которая окрашивает все происходящее в жизни данного человека в темные тона. События оцениваются с точки зрения негативного факта, породившего болезненную установку. Христианское учение в этом 1

Там же. С. 90. Там же. С. 29. 3 Святой Дмитрий Ростовский. Указ. соч. С. 56. 4 Ответы на 1140 вопросов… С. 109. 5 Там же. С. 120. 6 Святой Дмитрий Ростовский. Указ. соч. С. 56. 7 Ответы на 1140 вопросов… С. 205. 2

42 случае рекомендует не поддаваться унынию, которое понимает как «чрезмерную скорбь об утратах и неудачах житейских, скорбь до отчаяния»1, советует переключаться на более важное. Метод переключения – один из психотерапевтических приемов с успехом используемый в христианстве, так как вековая традиция веры в высшую справедливость помогает ему быть более действенным. Одной из сильных формул христианского учения, помогающих человеку выйти из кризиса, преодолеть последствия причиненной моральной травмы, является положение, согласно которому надо относиться к несчастью как к благу: а) «Участь всех, хотящих спастись – страдать. Поэтому, аще страдаем – да радуемся, ибо соделываем спасение наше»;2 б) «Бывают случаи в жизни, когда злословие и ненависть со стороны врагов Христовых является лучшей похвалой для рабов Божиих»3; в) «Неприятности должно понимать как драгоценное врачевство против тщеславия и высокомудрия»4. Прием изменения знака отношения к происходящему на противоположный позволяет сменить эмоциональный фон с отрицательного на положительный и тем самым найти в себе силы преодолеть страдание и жить дальше, не мучаясь, так как негативное событие перестает быть источником отрицательных эмоций. Довольно распространенным приемом психотерапевтического плана в христианстве является прием уменьшения собственного страдания путем сопоставления его со страданиями других. Он психологически разрешает ситуацию, когда человек оказывается в меньшинстве, и представители этого меньшинства в чем-то ущербнее, чем большинство. Человек ощущает себя не таким как все и это его угнетает. Христианское утешение здесь в том, что показывается: в меньшинстве быть почетно, так как среди его членов – достойные представители: а) «В болезни нужно находить утешение в чтении Священного писания и Житий Святых»;5 б) «Когда тебя обидят, вспомни о том, как Спасителя обижали и даже до смерти замучили, и вися на кресте Он говорил: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают»6. Всегда легче переносить страдания корпоративно с теми, кто может понять твои страдания, так как сам испытал подобное. Еще большее облегчение приносит то обстоятельство, что это – уважаемые представители рода человеческого. 1

Там же. С. 132. Там же. С. 117. 3 Там же. С. 237. 4 Там же. С. 112. 5 Там же. С. 184. 6 Там же. С. 120. 2

43 Более общей по отношению к другим психотерапевтическим установкам является та, которая в принципе при возможных и имеющихся у человека проблемах направляет его к христианскому учению в поисках утешения. Система христианских положений здесь выступает иной, альтернативной точкой зрения по отношению к той, которая вызвала нравственные страдания. Морально-нравственные страдания порождаются из-за несоответствия человека принятым общественным стандартам. Христианское утешение выступает своеобразным замещением, дающим другую систему норм и оценок. Так, если общество осуждает незаконнорожденного за факт юридического способа его происхождения, то он находит поддержку в религии, где его принимают и считают достойным человеком: «Происхождение от законных или незаконных родителей в Церкви православной не имеет никакого значения, так как каждая личность оценивается здесь исключительно по ее нравственному достоинству»1. В рамках христианского учения мы находим не только меры, способствующие преодолению негативных последствий, но и превентивные меры, позволяющие избежать неблагоприятных воздействий вообще или снизить силу их влияния: «Благоразумие требует, чтобы мы прежде обдумывали, с кем нам говорить и не причинит ли нам и другим вреда то, что мы хотим сказать»2. Таким образом, на примере положений христианской религии нами было показано, что психотерапевтическая помощь потерпевшему при причинении ему морального вреда является в некоторых случаях более естественной и эффективной.

1 2

Там же. С. 209. Там же. С. 181.